Вечная благодарность (гет)

Джеймс Поттер чувствовал, что реальность от него ускользает. Всё было не так, как должно было быть. Не так должно развиваться его будущее. Он, как почти и все остальные, стоял на коленях в Трёх мётлах. Как и остальные, он с ужасом наблюдал за происходящим.

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он разговаривал с Гермионой в библиотеке, и, верный своему слову, он честно старался стать лучше. Меньше шалить и больше учиться было, конечно, не так весело, но это имело свои преимущества.

К своему удивлению, Джеймс обнаружил, что ему это даже понравилось. Ему пришлось по вкусу то чувство, которое он испытывал, помогая одному из младших учеников. Ему нравились одобрительные кивки учителей. Это было не так весело, зато доставляло больше удовольствия. Ему действительно нравился тот человек, которым он постепенно становился. Джеймсу казалось, что в один прекрасный день найдутся люди, которые с гордостью скажут о знакомстве с ним. И не будут с горечью думать о нем, как о хулигане.

Лили тоже стала уделять ему больше внимания. Сначала она странно смотрела на него, но с течением времени её замешательство сменилось заинтересованным одобрением. Они время от времени болтали и обнаружили, что неплохо ладят друг с другом. Теперь они были своего рода друзьями.

Ну ладно, они просто поговорили без криков о его незрелости. Даже лучше, она пару раз улыбнулась! Наверное, это должно что-то значить...

Его друзья иногда комментировали перемены в его поведении.

Сириус регулярно проверял, не болен ли он, но по большей части они оставляли его в покое. Именно Питер заметил, что Джеймс изменился, когда тот нашёл Гермиону, а потом ещё раз, на Рождество, но Сириус, как обычно, его проигнорировал. Джеймсу хотелось заступиться за друга, но он этого не сделал, потому что не хотел объяснять причину своих изменений. Впрочем, Питеру, похоже, было всё равно. С тех пор как он начал получать помощь от своего таинственного наставника, мальчик обрёл уверенность в себе. Он даже правильно ответил на вопросы в классе.

Но всё это уже не имело значения, потому что Тёмный Лорд Волдеморт и его Пожиратели смерти каким-то образом проскользнули в деревню. И в данный момент держали всех заложниками в Трёх мётлах. Хуже того, поблизости не было никого из учителей, кто мог бы им помочь. Предполагалось, что это будет приятная вылазка из замка, подарок от Дамблдора, который был довольно мрачен в последнее время перед экзаменами.

Джеймс огляделся, заметив шестерых Пожирателей Смерти. В пабе было около полутора десятков студентов, и все они либо сидели, либо стояли на коленях. Некоторые из них стояли на коленях, словно в присутствии членов королевской семьи. Некоторые стояли на коленях, потому что их заставили на них стоять. Большинство из них дрожали от страха. Джеймс был удивлен, увидев, что Нюниус — Снейп, поправил он себя — был одним из тех, кого заставили. Только один ученик отказался выполнить приказ Лорда Волдеморта.

Гермиона Грейнджер гордо стояла, вдернув подбородок, выпрямив спину и расправив плечи, глядя на весь мир так, будто собиралась в любой момент сказать: «можете поклониться». Она просидела в пабе уже несколько часов, словно ожидая именно этого момента. Она явно не удивилась, увидев перед собой Тёмного Лорда.

Волдеморт повернулся к ней, и Джеймс впервые увидел, как он выглядит. Он слышал разные истории, но до этого момента никогда не видел даже фотографии. Он был одет в самую чёрную мантию, которую когда-либо видел Джеймс, и имел большой медальон с выгравированной буквой «S» на лицевой стороне. Его лицо выглядело искаженным, кожа — восковой, а глаза — налитыми кровью. Неудивительно, что люди стали бояться произносить его имя.

— А кто же ты, моя дорогая? — спросил он холодным, высоким голосом. — Ты что, ведьма вне времени? Ты та, о ком говорится в пророчестве?

Джеймс вздрогнул. Он понял, что означает «ведьма вне времени», и ему не нравилось, к чему это ведёт.

— Ты действительно веришь в эту чушь? — протянула она. Это вызвало несколько поднятых бровей. В её голосе звучала скука. Скука. Они были в плену у психически больного мегаломаньяка, а она говорила так, как будто обсуждала погоду.

Один из Пожирателей Смерти поднял руку, чтобы ударить её, но Волдеморт остановил его. Он рассмеялся холодным, зловещим смехом.

— Моя дорогая девочка, ну да, конечно же. Некоторые из них и правда просто бред для дураков, но это, я думаю, настоящее. Учитывая время, оно не может быть ложным. Позволь мне помочь тебе. Я объясню только то, что тебе нужно знать. В нём говорится, что ведьма вне времени с разбитым прошлым пришла к Дому Четырёх Основателей.

— На тебя якобы напали неизвестные тёмные маги, и ты таинственным образом сбежала в Хогвартс, дом четырёх основателей, заявив, что ты сирота из-за войны. Правда это или нет, но мои источники сообщили, что ты оставалась здесь на праздники и не получала никаких подарков, что по крайней мере придаёт некоторую достоверность твоему рассказу. Если ты настолько нелюбима, что не получила ни единого подарка, это, безусловно, будет представлять собой разбитое прошлое. Но я не могу понять, как такой жалкий человек, как ты, мог каким-то образом связать свое существование с моим.

Гермиона улыбнулась, напоминая Чеширского кота, которого Джеймс однажды видел на картинке в магловской книжке. Затем она важно двинулась вперед, с нахальной ухмылкой и торжествующим видом. Она изображала, будто ведет себя так же, как и он. Или скорее, как Джеймс обычно вёл себя раньше. Возможно, она наблюдала за ним гораздо пристальнее, чем ему показалось в начале.

— Ну, раз так, то давай поболтаем! Познакомимся поближе. Учитывая, что мы проведём вместе всю оставшуюся жизнь, я думаю, это хорошая идея, не так ли? — она села за стол рядом с ним. Он презрительно усмехнулся и потянулся за своей палочкой.

— А что ты думаешь о василисках? — внезапно спросила она.

Волдеморт заметно напрягся.

— Сама я считаю их ужасными созданиями. А ты знал, что раньше один такой водился под замком, в какой-то потайной комнате? Я говорю «раньше», потому что убила его.

— Ты лжешь, — рявкнул Волдеморт.

Гермиона усмехнулась.

— Вход в Тайную комнату находится в женском туалете на втором этаже. Вход, э-э...охраняется, если можно так сказать, призраком по имени Плакса Миртл.

Волдеморт сердито зашипел, его губы скривились в яростном оскале.

— О боже, — сказала Гермиона с преувеличенным сожалением. — Это был твой питомец? Мне ужасно жаль. Как я могу загладить свою вину перед тобой? Я бы могла предложить тебе шишугу, но они не любят магглов, так что не думаю, что они поладят с твоим отцом и его семьёй.

Волдеморт издал сдавленный звук и с горящими глазами поднял палочку.

— Твои друзья выглядят потрясёнными. Разве ты не сказал им, что ты полукровка? — она насмешливо прищурилась. — Знаешь, теперь, когда задумалась об этом, я бы на твоем месте тоже не стала этого делать. Я имею ввиду то, что семья твоей матери была настолько «чистокровной», что они практически выродились, в результате чего вся семейка была совершенно сумасшедшей. Твой отец, похоже, понял, что твоя мать — не слишком ценная добыча, учитывая, что он бросил её, когда она была беременной.

Гермиона откинулась назад.

— Ну и генофонд у тебя там, Риддл. Ты не можешь претендовать на какую-либо «чистоту» с этой твоей испорчённой кровью. По крайней мере, я могу сказать, что моя кровь — чистая грязь.

Джеймс понятия не имел, что такое «ген-фонд», и откуда она знает все эти вещи о Волдеморте (он был уверен, что это правда, учитывая то, как реагировал Темный Лорд), но он очень боялся. Пожиратели Смерти беспокойно переминались с ноги на ногу, и Волдеморт, казалось, был готов сорваться. Она зашла слишком далеко, особенно этим замечанием о «запятнанной крови».

Но тут Джеймс увидел, что она смотрит в окно, и ему в голову пришла новая мысль. Наверняка кто-нибудь пройдет мимо, заглянет в окно. Увидев беду, этот человек побежит за помощью. Она держала внимание Волдеморта на себе, рискуя своей жизнью, чтобы выиграть им время.

— Давай перейдём к чему-нибудь более весёлому, а? Чем ты любишь заниматься в свободное время? — она заговорщически наклонилась вперед. — Мне нравится… — тут её голос упал слишком низко, чтобы он мог его услышать.

Впервые с момента их разговора, Волдеморт выглядел напуганным. Джеймс не знал, что она сказала, но что бы это ни было, оно вселило в темного волшебника ужас.

— У меня появилось настоящее хобби — находить и уничтожать их. Я уже нашла диадему, кольцо, дневник и чашу.

В мгновение ока Волдеморт схватил её за горло и прижал к щеке волшебную палочку. Питер и Нюниус-Снейп одновременно попытались подняться на ноги, но тут же были отброшены назад ближайшими Пожирателями Смерти.

— Если я умру, умрешь и ты, — прохрипела Гермиона. — Твое пророчество говорит, что наши жизни связаны вместе. Мы умрем вместе. — Джеймс заметил странный блеск в её глазах. — Ты такой же смертный, как и я.

Волдеморт грубо отпихнул её, и столовое серебро на столе громко звякнуло.

— Мы уходим, — сказал он своим холодным голосом.

Гермиона смотрела на что-то рядом с собой.

— Да, я думаю, мы уходим, — сказала она. Ее голос звучал отстранённо, словно она погрузилась в воспоминания. Она быстро взглянула на Джеймса, потом перевела взгляд на Лили. Улыбнулась с мрачным удовлетворением.

— У нас нет времени, у тебя и у меня.

Волдеморт насмешливо посмотрел на неё.

— Если ты закончила со своими маленькими банальными высказываниями, то у нас есть и другие места… — он был прерван, когда Гермиона резко перепрыгнула стол и бросилась на него с ножом в руке.

В течение многих лет будут возникать споры о том, что же произошло на самом деле.

Одни скажут, что это была дуэль волшебников, другие будут настаивать на обычной потасовке. Такие рассказы не были правдой, и скорее всего, появились благодаря младшим ученикам, склонным к преувеличениям, или чрезмерно гордым Пожирателям Смерти, не желающим признавать правду.

Волдеморт от удивления выронил палочку и подобрал ближайшее оружие — нож, похожий на тот, что держала Гермиона. Он поднял его, защищаясь, как раз в тот момент, когда девушка прыгнула, вонзив своё оружие в грудь темного волшебника. Одновременно с этим она наткнулась на его собственный. Гермиона крепко держала нож в правой руке, а левой отчаянно тянулась к шее Волдеморта, чтобы удержаться на ногах. В правой руке Волдеморт держал свой нож, скрытый от посторонних глаз, а левой обхватил Гермиону за талию, словно не давая ей сбежать. Если посмотреть на них со стороны, то их поза выглядела насмешкой над объятиями любовников.

— Как это уместно, — хрипло сказала Гермиона. Их пара рухнула на колени, все ещё держась друг за друга. — Два человека, которые меньше всего принадлежат этому миру. — Она перестала кашлять, кровь пузырилась в уголках её рта. Голова Волдеморта упала вперед, его лицо уткнулось в изгиб её шеи. — Должны уйти вместе. — Она обмякла рядом с ним, положив голову ему на плечо. — Как по-шекспировски. — Её голос упал до шёпота.

Джеймс слышал, как кто-то кричит: «Нет, нет, нет!» снова и снова.

Когда он обнаружил, что карабкается по полу, врезается в стулья и спотыкается об свои дрожащие конечности, то понял, что это был он. Он схватил Гермиону, положив руки ей на плечи, потянул назад и оттолкнул Волдеморта.

— Нет, — прошептал он, глядя на нож, торчащий из её живота. Это было ужасное зрелище — когда он оттолкнул темного мага, нож сместился, увеличив рану ещё больше. Он хотел попытаться остановить кровь, но не мог заставить себя прикоснуться к ножу, не говоря уже о том, чтобы вынуть его, чтобы зажать рану.

Вместо этого она ещё крепче прижалась к его груди.

— Гермиона. — Это был первый раз, когда он произнес её имя. Он слышал его, читал, думал о нём, но никогда раньше не произносил его вслух.

— Всё…Всё будет хорошо. — Джеймс убрал волосы с ее лица. — Ш-ш-ш, всё будет хорошо, — напевал он. Он качал её взад-вперёд, утешая, как отец утешает дочь.

Она взглянула на него, её теплые карие глаза слегка затуманились. Жизнь ускользала из неё. Она улыбалась.

— Всё в порядке… — невнятно произнесла Гермиона. — Теперь Гарри будет счастлив. Это вся благодарность, которая мне нужна. — Она молча откинула голову назад. Её грудь замерла. Она была мертва. С этой её мечтательной улыбкой на лице, любой бы решил, что она просто спит. Но она была мертва и всё ещё улыбалась.

Это было неправильно. Она не должна была умереть. Он был уверен, что авроры рано или поздно поймали бы Волдеморта. Она должна была отыскать дорогу домой и быть счастливой.

Он поднял голову, когда услышал шум. Прибыл персонал Хогвартса и Пожиратели Смерти разбежались. Джеймс глядел в печальные глаза директора школы. Джеймс знал, кто такая Гермиона на самом деле, и теперь Дамблдор знал об этом.

Все вокруг них перешёптывались. Дамблдор тихонько отдавал команды своим подчинённым. Питер рыдал в углу. Снейп стоял над ними, потрясённо глядя на Гермиону. Он качал головой, словно пытаясь убедить себя, что это всего лишь сон. Впервые в жизни Джеймс был с ним солидарен — он тоже надеялся, что это всего лишь сон. Но он знал, что это не так.

* * *

Через несколько дней Джеймс узнал, что на территории Хогвартса состоится грандиозная церемония. Тело Гермионы похоронили на Хогвартском кладбище вместе с другими сиротами, которые умерли в школе. В её честь был воздвигнут прекрасный беломраморный обелиск. Было решено, что одна сторона обелиска будет украшена наградами, которые она неизбежно получит. Так как она была сиротой, то в любом случае никто не мог претендовать на них.

На церемонии несколько человек выступили с речами. Казалось, никого не заботило, что никто из говоривших не был членом семьи. Слагхорн представлял весь персонал, а Плакса Миртл говорила от имени призраков Хогвартса. Питер выступал за Гриффиндор, Эдгар Боунс — за Хаффлпафф, Доркас Медоуз — за Рейвенкло, а Снейп — за Слизерин. Затем министерство выступило с речью о девушке, которую они никогда не видели.

Джеймс не присутствовал на церемонии. За него извинился Дамблдор, который объяснил всем, что его отсутствие было вызвано психологической травмой. В любом случае, он не думал, что Гермионе понравилась бы вся эта суета. Он остался в своей спальне, стараясь не смотреть на фотографию, которую эгоистично украл. Теперь это стало его наказанием.

Вместо этого он читал дневник, который дал ему Дамблдор перед началом церемонии, когда говорил, что Джеймсу можно не присутствовать. Ни один из них так и не упомянул правду о Гермионе Грейнджер.

Поэтому Джеймс лежал на кровати и читал записи Гермионы. Это был скорее роман. Его позабавило то, что у него было даже оглавление. Там был пролог, разбитый на три части, каждая из которых подробно описывала жизнь до Хогвартса Гарри, Рона и её самой. Названия, данные каждому разделу, тоже были смешными, заставляя его улыбаться. Содержание же было менее забавным.

«Годы Поттера», в которых подробно описывалась жизнь Гарри в том виде, в каком её знала Гермиона, были самыми тревожными. Там был день рождения Гарри, и он решил, что это хорошая информация. Лили и Джеймс были убиты Волдемортом 31 октября 1981 года. Им было по 21, когда их предали. Любопытно то, что там не было сказано, кто их предал. Может быть, она просто не знала?

Единственный оставшийся в живых, а также герой волшебного мира, Гарри, был назван Мальчиком-Который-Выжил и носил шрам в виде молнии. Его воспитывали ненавидящие магию маггловские родственники. Гермиона предположила, что там имело место быть жестокое обращение, но никаких доказательств не было, кроме пары разбитых очков. Хотя Гарри был очень худым, заставляя её думать, что он, по меньшей мере, недоедал, мальчик так же чувствовал себя неловко от физической близости, что наводило на мысль об отсутствии таковой в юности.

«Хроники Уизли» были намного легче. В них подробно рассказывалось о семерых детях Уизли, их днях рождения и некоторых обычных событиях в «Норе» — так ласково назывался их дом. Джеймс немного встревожился, когда прочитал о сильном увлечении Джинни Уизли Гарри Поттером, Мальчиком-Который-Выжил. Это не казалось ему прочной основой для отношений. Может быть, ей удастся узнать его получше.

«Файлы Грейнджер» оказались на удивление короткими, учитывая детали двух других разделов пролога. Там были указаны день и место её рождения, имена родителей, род их занятий и школа, в которой она училась. Когда она была маленькой, ей больше всего нравилось обсуждать с отцом философию. Раздел даже не занял целой страницы. Там не было ни единого слова о её друзьях.

Затем он перешёл к их жизни в Хогвартсе. Там было семь глав, которые назывались "Философский камень", "Тайная комната", "Узник Азкабана", "Кубок Огня", "Орден Феникса", "Принц-полукровка" и "Дары Смерти" соответственно. Каждая из глав вкратце описывала год примерно на пяти-шести страницах.

Джеймс смеялся, когда она подожгла мантию Снейпа, радовался, когда она поняла, что это был василиск в Тайной комнате… И нахмурился, когда Дамблдор наградил Гарри и Рона за их героические подвиги, но не дал Гермионе ни единого очка за разгадку тайны комнаты, которая озадачивала волшебников с тех пор, как была построена школа. Он сердито рычал, когда узнал, что Питер предал их, раздувался от гордости, когда Гарри добыл золотое яйцо у дракона, и горевал, когда Сириус провалился сквозь завесу. Он содрогнулся, когда Малфой впустил Пожирателей Смерти в школу через Исчезательный Шкаф, заплакал, когда Гарри пожертвовал своей жизнью, чтобы уничтожить крестраж в его шраме, и кричал от радости, когда он вернулся и убил этого ублюдка-получеловека.

Она никогда не писала об этом прямо, но Джеймс умел читать между строк. Мысленно он видел, как она улыбается, когда пишет о нём. В каком-то смысле он мог чувствовать привязанность к Гарри в её словах. Она была влюблена в него, а он — в Джинни Уизли. Джеймс видел, что она изо всех сил старается радоваться за него. Девушка хотела, чтобы он был счастлив, пусть даже и не с ней.

Затем последовал эпилог, который она иронично назвала «Вне времени». Название было каким-то другим. Может, чернила были темнее? Или слова стали ещё более торопливыми? Может быть, они более поздние? Да, похоже, так оно и было. Казалось, она только недавно добавила это название. Как любопытно.

Группа Пожирателей Смерти напала через неделю после смерти Волдеморта. Их целью была Джинни Уизли — любовь Гарри Поттера (Джеймс был уверен, что она и не посмотрела бы на Гарри, если бы он не был знаменит), но вместо неё они нашли Гермиону. Каким-то образом, когда она увела погоню в подземелья, комбинация заклинаний отправила её назад во времени. Следующее, что она помнила, было пробуждение в больничном крыле. Джеймс съёжился. Она так и не узнала, что он спас её.

Далее она подробно излагала свои планы по спасению мира. Она рассказывала, как планировала обучать Питера, чтобы тот не чувствовал себя так, будто ему нужно быть рядом с кем-то могущественным. Придавая ему уверенность в собственных силах, она надеялась, что сможет уберечь его от соблазна примкнуть к Пожирателям и дать возможность сохранить верность друзьям.

Она объяснила свой план по восстановлению веры Снейпа в людей. Она хотела быть его другом. Её метод был прост: она была добра к нему, а также предоставила человека, способного вести умную беседу. Это была непростая задача, поскольку он был крайне недоверчив, но, в конце концов, она завоевала его доверие. И его дружбу. Она ценила и то, и другое.

Но были и более опасные аспекты её поисков. Она объяснила свое, казалось бы, неоправданное уничтожение Исчезательного Шкафа и рассказала о том, как убила василиска и взяла его клыки, чтобы уничтожить крестражи. Она использовала один из них, чтобы уничтожить диадему в Комнате по требованию (Джеймс сделал мысленную заметку, чтобы отыскать эту комнату и найти способ поместить её на карту).

Затем она ускользнула из школы, чтобы пойти в Дом Мраксов, где она забрала кольцо и уничтожила его, не сказав Дамблдору, чтобы тот никогда не узнал, что это был Воскрешающий Камень (напомнив этим Джеймсу никогда не показывать директору свой плащ). На следующую ночь она отправилась в Запретный лес, где доверила кольцо кентавру по имени Флоренц.

Затем она рассказала, как с помощью Дамблдора добыла и уничтожила чашу и дневник. Гермиона предположила, что поскольку Регулус все ещё был жив, медальон ещё не был превращен в крестраж. Тем не менее, чтобы быть уверенной, она проверила пещеру, где он был когда-то спрятан в ее времени. Там не было никаких следов магии.

Когда не охотилась на крестражи, Гермиона работала с Грозным Глазом Муди, занимаясь разведкой. Большую часть тех ночей, когда он не мог найти её на карте, она наблюдала за известными базами Пожирателей Смерти вместе с Муди. Дамблдор разрешил ей это с тех пор, как она стала совершеннолетней и способной работать в поле.

Это было всё, что она успела сделать до того, как умерла.

Были и другие планы. У неё был целый список причин для борьбы, среди которых были права оборотней и домовых эльфов. Восстановление доброго имени Хагрида было в самом верху списка. Она составила несколько планов относительно того, как ей стоит начать преодолевать пропасть между чистокровными и магглорождёнными волшебниками. Были древние, давно устаревшие, законы, которые она хотела отменить. Она называла это «детскими шажочками», потому что, как она узнала от домашних эльфов (Джеймс не очень хорошо понял эту отсылку), иногда люди не были готовы к большим переменам.

Кроме всего прочего, Гермиона использовала свой дневник, как друга. По подсказке Дамблдора она изолировала себя от других, чтобы не вмешиваться в отношения и не помешать кому-то родиться. Особенно Гарри. Было очевидно, что она делает это всё ради него. Она совершенно ясно дала понять, что готова умереть, если это будет означать, что он получит ту жизнь, которую заслуживает. Джеймс знал, что это правда. Она посмотрела на него и Лили, прежде чем напасть на Волдеморта. Родителей Гарри. Она умерла, чтобы они могли жить. Чтобы Гарри мог родиться и быть свободным.

Иногда она говорила, что находится не на своем месте. Это было не её время, и Гермиона чувствовала, что не подходит для него должным образом. Маленькие фразы вроде «истинный правопреемник» и «надлежащее место», как правило, всплывали всё чаще и чаще, пока он читал. Её беспокоило то, что с каждым днём она чувствовала себя всё более и более отстранённой. Может быть, самоизоляция доводила её?

Она упомянула, что наблюдала за ним и Лили. Вопреки здравому смыслу, она дала ему совет, вместо того чтобы позволить всему развиваться естественным путем. Он напоминал ей Гарри, который был безнадёжен с противоположным полом (это заставило Джеймса усмехнуться), и она не смогла удержаться, чтобы не помочь ему. И всё же она не позволила себе больше одного разговора. Она не могла приближаться к нему. Гермиона боялась, что кто-нибудь узнает, что она путешественница во времени, из-за опаски того, что они начнут экспериментировать, пытаясь воссоздать её путешествие с катастрофическими результатами.

Последняя запись была датирована тем утром, когда она умерла. Гермиона заметила, что впервые с тех пор, как прибыла, она собирается пойти в Хогсмид. Это была не радость, а просто констатация факта. Больше ничего не было.

Закончив, он захлопнул книгу, чувствуя себя таким усталым, как никогда в жизни. Это его состарило. В дневнике была уйма информации. Теперь он знал всё. Крестражи, одержимость Дамблдора Дарами, история Риддла, «шутка», которую Сириус выкинет со Снейпом и Лунатиком где-то в следующем году, страдания Добби, махинации Амбридж. Всё.

Тяжело дыша, он встал и подошел к окну. Закрыв глаза, он прижался головой к холодному стеклу. Через мгновение он открыл глаза. Над запретным лесом летела крылатая, похожая на скелет лошадь. Джеймс содрогнулся. Фестрал, если рисунки в его учебнике были точными. Он видел смерть, и теперь он мог видеть фестралов.

Джеймс отправился бродить по замку. Затхлая спальня душила его. Чувствуя тяжесть, которую наверняка ощущала Гермиона, он ходил по кругу. Просто чудо, что она не сорвалась.

Ему не нравилось знать будущее.

Размышляя об этом, он сравнивал Гермиону и Лили из того времени. Он не мог не сравнить их. Обе умерли за Гарри: Лили, чтобы мальчик мог жить, а Гермиона, что бы он мог жить той жизнью, которую, по её мнению, он заслуживал. Джеймсу было интересно, улыбалась ли Лили так же, как Гермиона перед смертью.

Наконец он очутился в библиотеке, перед её столом. Он тяжело опустился на тот же стул, что и несколько месяцев назад. Кресло Гермионы было немного отодвинуто от стола и слегка развернуто влево, как будто она только что отошла и вот-вот вернется с новой книгой. Он сел и уставился в пространство. Если он закрывал глаза, то почти слышал её смех, как в тот день.

— Джеймс? — Раздался позади него тихий голос. Он повернулся и увидел, что Лили с беспокойством наблюдает за ним. — Блэк сказал, что тебя нет в спальне, — сказала она, подходя к нему. Она протянула руку, чтобы отодвинуть стул Гермионы.

— Не надо, — сказал он. — Не садись туда.

— Почему нет? — Спросила она, нахмурившись в замешательстве.

— Она сидела там.

Не было нужды спрашивать, кто такая «она». Кивнув, Лили села справа от него.

— Вы были друзьями? — тихо спросила она. Джеймс посмотрел на неё, но её лицо ничего не выражало.

— Нет, — ответил он. — Я её совсем не знал. Вообще. Я думал, что знал её. Я считал её высокомерной и неблагодарной. — Он вдруг замолчал. — Но ведь она совсем не такая, знаешь? Она умерла за нас. — Он должен был сказать это, даже если Лили не знала всей правды.

Лили молчала. Она не очень хорошо знала Гермиону. Да и никто не знал. Кроме него. И возможно Дамблдора.

— Что ты думаешь о термине «новая кровь»? — Внезапно спросил он.

— «Новая кровь»? А что это такое?

— Ты же знаешь, что ты магглорождённая? — Лили кивнула. — Ну, «новая кровь» — это то же самое. Видишь ли, слово «магглорождённый» — это тонкий намёк на то, что ты не такой, как все, — объяснил он. — Чистокровный, полукровка, магглорождённый. Видишь разницу? Но «новая кровь» подходит лучше, и звучит позитивней, понимаешь? Ты вводишь новую кровь в волшебный мир. Это более добрая альтернатива «грязнокровке» и работает со всей этой градацией по крови.

Лили удивлённо откинулась назад.

— Как ты до этого додумался?

— А это не я, — ответил он. Больше он ничего не сказал, чтобы не пришлось объяснять. Лили не нужно было знать, что Гермиона использовала это словосочетание в своем дневнике, когда излагала те же аргументы, которые он только что привёл. Это был один из ее «детских шагов».

Лили долго и пристально смотрела на него.

— Это великолепно, — тихо сказала она и улыбнулась. — Послушай, сегодня вечером будет пир. Дамблдор хочет, чтобы там были все, даже ты.

Он кивнул и встал.

— И Джеймс? Спасибо, что ты не мерзавец.

Годами Лили удивлялась, почему он поморщился, когда она сказала это.