...И навести, наконец, порядок в Хогвартсе (джен)

Кингс-Кросс был... шумным, ярким и суетным.

И, честно говоря, больше напоминал цыганский рынок, чем вокзал волшебников.

— Здесь... миленько, — после паузы сказала мама. Я благодарно улыбнулся её попытке ободрить меня: назвать здешний бардак "миленьким" лично у меня бы язык не повернулся.

Папа вздохнул.

— Может, всё-таки Дурмстранг?

— Хогвартс, — мотнул головой я. — Прости, пап.

Ответный папин вздох больше напоминал стон умирающего.

— Не понимаю, что ты так за него уцепи...

— Радош, мы это уже обсуждали, — с нажимом перебила мама. — Хогвартс так Хогвартс. В конце концов, ему там учиться, не тебе.

Я нервно хихикнул.

— Когда-нибудь я тебе расскажу, пап. Но явно не сегодня.

— Да ты и сам не знаешь, паршивец! — Папа шутливо нахмурился и растрепал мне волосы. — У-у, совести у тебя нет!

Ага, если бы.

Нет, года два назад я жил спокойной жизнью обычного румынского ребёнка (ну, насколько можно назвать обычным мальчика, твёрдо знающего, что в прошлой жизни его звали Годрик Гриффиндор) и честно собирался поступать в Дурмстранг. А потом мне на глаза попалась лондонская газета за 1999 год. Ну как попалась: папа принёс, для пар по зарубежной политике, которые читал в, собственно, Дурмстранге старшим курсам.

В газете говорилось ни много ни мало о падении Хогвартса.

Вот тут-то меня и накрыло, да.

Основательно так накрыло, всей памятью и личностью Годрика, а заодно и сбывшимся кошмаром — как молотом по голове. Хогвартс — пал?.. Как, когда, почему?!

Газету я зачитал до дыр, а потом долго сидел в комнате, приходя в себя: всё-таки до этого я был Гавриилом Гриффином, девяти лет от роду, и больше всего на свете боялся, что мама узнает о съеденном без разрешения пироге, а теперь...

Теперь я тоже был Гавриилом Гриффином. И при этом — Годриком Гриффиндором. Который буквально положил жизнь на защиту Хогвартса и только что узнал, что величайшее детище всей его (прошлой, но всё же) жизни... уничтожено?

В общем, я уже тогда понял, что костьми лягу, а Хогвартс — в развалинах или нет — увижу. И чем скорее, тем лучше.

Но для этого надо было как минимум попасть в Англию.

За ужином я собрал всю свою решительность в кулак и осторожно поинтересовался у папы, что там с Хогвартсом (резать — так наживую). Как оказалось, всё не так уж и плохо: школа функционирует и даже принимает учеников. А страшный заголовок — всего лишь отголосок гражданской войны двухлетней давности (той самой, из-за которой Дурмстранг лишился директора Каркарова).

— Отлично, — заявил я. — Тогда я поеду в Хогвартс!

Мама уронила вилку.

Отец подавился пивом.

Я улыбнулся так широко, как только мог.

...Споры затянулись надолго. Я призывал на помощь все свои запасы красноречия (а когда они заканчивались — запасы упрямства); клятвенно божился, что вылечу из Дурмстранга на вторую неделю без права восстановления; пообещал за полгода выучить английский (благо, там не учить, а, скорее, вспоминать надо было); поругался с папой, помирился с папой, демонстративно сбежал из дома, потом сбежал из дома ещё раз; демонстративно же сдал полный курс английского за три месяца вместо обещанных шести; освоил курс молодого бойца; едва не довёл папиного бывшего студента до заикания просьбами рассказать о Британии; но своего таки добился — и через год папа имел весьма информативную беседу с нынешней директрисой Хогвартса.

Итогами этого разговора оказались удовлетворены все: Минерва МакГонагалл заполучила одного из ведущих специалистов континента по темномагическим проклятьям в качестве приглашённого лектора по ЗОТИ для старших курсов через годик, аврорат — консультанта по темномагичке, папа — возможность лично посетить место развоплощения этого их Тёмного Лорда и покопаться в архивах аврората (ну и британскую визу), а я — место в Хогвартсе на следующий год.

И вот мы здесь, как сказала бы Хельга. На платформе девять и три четверти, за полчаса до отправления поезда.

Я разглядывал Хогвартс-экспресс со смешанными чувствами. С одной стороны — удобно: зачарованная платформа, централизованное прибытие первокурсников, всем известная точка посадки. С другой — поезд, идущий несколько часов; не защищённый толком ничем... Возможно, во мне слишком сильна память о прошлом — но, чёрт побери, у них же совсем недавно была гражданская война! Судя по маминому взгляду (и горсти амулетов), она со мной была полностью солидарна.

Родители помогли мне затащить в купе чемодан, прочли на два голоса лекцию о безопасности и дисциплине, пообещали слать передачки, а так же каждую неделю требовать отчёт о школьной жизни, и отбыли: папу ждал аврорат, а маму — встреча с риэлтором (выделенная доблестным Министерством корпоративная квартира не понравилась никому из нас).

Я откинулся на спинку сиденья, невидяще глядя перед собой. Всего несколько часов — и я увижу Хогвартс. Каким он стал? Осталось ли в нём хоть что-то из того, что мы когда-то закладывали?

И каково мне будет там — одному?

Дверь купе открылась и я вздрогнул, выныривая из своих мыслей.

— О, привет, — улыбчивый парень лет семнадцати заглянул внутрь. — Можно к тебе?

— А, да, заходи, — я поспешно мотнул головой.

— Первый раз в Хогвартс? Первокурсник? — Он закинул чемодан наверх и уселся напротив. Я кивнул. — А я семикурсник. Последний год, представляешь? Сам не верю! — Он рассмеялся и протянул руку. — Деннис Криви.

— Гэврил Гриффин. А ты с гриффиндора, да?

— Как ты... А, шарф, — Деннис хлопнул себя по лбу. Поезд тронулся, и я закусил губу, загоняя поглубже волнение. — Волнуешься, да?

— ...Да.

Хоть и не о том, о чём ты мог бы подумать.

— Не переживай, всё будет хорошо. — Он сочувственно улыбнулся. — Рассказать тебе что-нибудь про Хогвартс?

— Да, пожалуйста! Про факультеты, если можно. — Я постарался улыбнуться максимально жалобно. — Я читал, но...

— ...Слышать от тех, кто там был, совсем другое дело, — понимающе закончил Деннис. — Конечно. Ну, их четыре, и самый лучший, разумеется, гриффиндор. Наш факультет сам Гарри Поттер заканчивал, так-то! И большая часть Отряда Дамблдора оттуда. — Я присвистнул: Поттера, сумевшего в семнадцать прикончить взрослого тёмного мага (да ещё и, судя по всему, высшую нежить), я уважал. И, чёрт побери, приятно было слышать, что мой факультет взращивает таких людей. — Наш факультет для храбрых и отважных!

— А остальные?

— Ну, на рэйвенкло идут умники, — Деннис весело фыркнул. — Они странноватые, но хорошие ребята. Как и хаффлпафцы, ну, они трудолюбивые и дружелюбные. И всегда могут найти еду! А вот слизерин... — Он запнулся, подбирая слова, но продолжить так и не успел: в дверь постучали. — Да? Открыто!

— Здравствуйте.

За дверью обнаружилась девочка — темноволосая, тоненькая, с породистым лицом и каким-то потерянным, болезненным взглядом. Над её головой кружила маленькая серебристая птичка. Круг, другой — и птичка, чирикнув, устремилась прямо ко мне. Я автоматически вскинул руку, перехватывая её в полёте — птичка была холодной и странно-знакомой. Её хозяйка тут же впилась в меня глазами.

Деннис дружелюбно улыбнулся.

— Привет, я Деннис Криви. Ты меня ищешь, да? Что у тебя случилось?

— Нет, я не к тебе, — девочка мотнула головой, не сводя с меня глаз, и закусила губу, явно на что-то решаясь. — Я к нему.

— О, Гэврил, так она твоя подружка? Что же ты сразу не сказал! — хохотнул Деннис. Я открыл было рот, чтобы возразить — но было что-то этакое в её взгляде, что-то неуловимо знакомое — и я медленно кивнул. — Заходи к нам!

— Я... Нет, я на минуточку. Мне нужно кое-что ему сказать. Наедине, — она несмело улыбнулась, и я улыбнулся в ответ, начиная подниматься. Но Деннис замахал руками:

— Нет-нет, сиди, мне всё равно ещё нужно в купе старост заглянуть, — он подмигнул. — Я ещё вернусь, но пока — купе в вашем распоряжении! И всё-таки, как зовут твою милую подружку?

— Ровена, — хрипловато сказала девочка, нервно облизнув губы. — Меня зовут Ровена.

Я замер в нелепой позе.

О.

Ох.

Неужели?..

— О-о, прекрасное имя! Ну всё, не смею вам больше мешать.

Деннис выскользнул за дверь, заботливо её прикрыв.

Я, не глядя, сел обратно. Птичка в моих руках довольно чирикнула.

— Тебя... Ты... Ровена?

— А ты — Годрик.

Птичка выбралась из моих ослабевших пальцев.

Я почувствовал, как губы сами расползаются в глупой улыбке. Ро шмыгнула носом.

Через секунду я уже стискивал её в объятиях, чувствуя, как стремительно намокает плечо и часто-часто моргал, пытаясь не разрыдаться тоже.

Птичка кружила над нами и радостно чирикала.

...Вот что меня всегда в Ровене поражало — так это её умение быстро брать эмоции под контроль. Через пять минут и одну чашку маминого чая о недавней истерике напоминали только покрасневшие глаза, а она уже спокойно сидела рядом, пила вторую чашку чая и бодро излагала мне свою теорию перерождений.

Обожаю. И вот эту манеру сыпать терминами и расчётами — тоже.

— Погоди, — я мотнул головой и вскинул руки. — Я понял, но не понял. Давай так, я буду говорить, а ты поправишь? — Ро с усмешкой фыркнула и кивнула. — Три года назад ты наткнулась на пророчество и вспомнила, что ты это ты. Так?

— Так.

— Исходя из пророчества и каких-то своих вычислений ты решила, что если ты себя помнишь, то есть шансы, что и мы тоже. Так?

— Не совсем. Я решила, что раз я есть в этом времени, то почему бы не быть и вам. Что вы помните, я не особенно надеялась.

— Ну хорошо, — я потёр лоб. — И ты высчитала, что в этом году в Хогвартс-экспрессе максимальный шанс встретить нас всех вместе?

— И сделала поисковую птичку, — Ровена весело блеснула глазами. — Как видишь, моя теория подтверждается.

— Да уж. — Мы, не сговариваясь, посмотрели на птичку, устроившуюся аккурат между нами. Она высунула голову из-под крыла и вопросительно чирикнула. — И что дальше?

— Ну, — Ро пожала плечами и поставила пустую чашку на стол. Я радостно оскалился, чувствуя, как вскипает в крови предвкушение: слишком хорошо мне было знакомо это выражение её лица. — Пойдём найдём Сэла и Хель?

* * *

Все, кто знали Сэмюэла Сметвика, сходились в одном: он всегда был сообразительным и самодостаточным мальчиком. Что, впрочем, не слишком удивляло: всё-таки, если твоя мать скончалась, когда тебе не было и пяти, а отец — один из ведущих целителей Мунго, весьма, к тому же, преданный своему делу (и успешно эскапировавший горе в работу), волей-неволей станешь и самодостаточным, и сообразительным. Как говорится, хочешь жить — умей вертеться.

А уж вертеться Сэм Сметвик умел ещё с прошлой жизни.

Ах, бедный ребёнок, вздыхали сердобольные тётушки. Вот же скользкий шкет, восхищённо качали головой студенты и практиканты.

Так или иначе Сэмюэл прекрасно умел добиваться от окружающих желаемого и не стеснялся этим пользоваться. Поэтому, несмотря на то, что отец был на дежурстве, до Хогвартс-экспресса Сэм добирался не один. Дружная компания интернов и целителей, перешучиваясь и закидывая его советами, доставила Сэма вместе с чемоданом на вокзал чуть ли не к моменту подачи состава, внимательно проследила за тем, чтобы он в этот состав уселся; напоследок вразнобой пожелала хорошего пути, весёлой учёбы и увлекательного захвата Хогвартса и, десять раз уточнив, не забыл ли он билет, кошелёк, палочку, мозги, завтрак и обед, отбыла столь же стремительно, как и появилась.

Сэм проводил взглядом последнюю лимонно-жёлтую мантию и, удовлетворённо вздохнув, откинулся на сиденье. До отправления оставался ещё целый час, за который он собирался обстоятельно позавтракать, переодеться и приятно провести время с чашечкой чая и собственными записями: намедни ему приснилась ещё парочка тайных ходов, и это обязательно следовало занести в дневник, а позже — проверить.

Через полчаса Сэмюэл потянулся, бросил взгляд на постепенно наполняющийся волшебниками перрон и удовлетворённо кивнул сам себе: по плану самое время было отпереть заранее заблокированную дверь и готовиться к знакомству с будущими сокурсниками.

В первый момент он даже не понял, что его так зацепило в толпе снующих по перрону людей. Но что-то дёрнуло, неприятно царапнуло по вниманию — и Сэм нахмурился, уже целенаправленно высматривая это "что-то".

"Чем-то" оказалась семья волшебников — отец, мать и сын; внешность нетипичная для аристократов — пейви? С виду ничего особенного: мать — улыбчивая и невысокая, у отца эмблема аврората на плече (насколько Сэм знал и смог разглядеть, не убойный отдел, но кто-то из экспертизы), мальчик примерно его возраста, темноволосый и темноглазый.

И этот мальчик его чем-то неуловимо раздражал. Даже бесил: вот прям настолько, что язык чесался сказать гадость, а кулаки — врезать.

Сэм вздохнул и отвернулся от окна. Ну что же, он в своём репертуаре — не успел сесть в поезд, уже обзавёлся личным врагом. В том, что он не сумеет просто оставить бедного парня в покое, Сэм не сомневался ничуть: он ещё по прошлой жизни (знакомой в основном из снов и грёз) хорошо запомнил правило: "Врать себе в мыслях и желаниях — последнее дело".

И почему-то был подспудно уверен, что и незнакомый пока мальчик просто так это не оставит.

Сэм тряхнул головой, сосредотачиваясь на здесь-и-сейчас: в купе как раз заглянул вихрастый мальчик с робким "можно". Дружелюбная улыбка, пара дежурных фраз, капелька интереса — и вот его новый друг уже увлечённо делится подробностями собственных сборов. Сэм без особого труда поддерживал лёгкую беседу, краем глаза нет-нет, да и поглядывая в окно — взгляд будто сам раз за разом возвращался к тому семейству.

Что-то в мальчике-за-окном было не так.

— ...Хоть поем нормально. А то с утра только бутерброд перехватил, — жалобно вздохнул его попутчик. — Будешь яблоко?

— Да, спасибо. Смотри, у меня остались сэндвичи, хочешь?

Конечно же, его новый друг хотел.

Скоро в их купе подсели ещё двое — девочка постарше и мальчик их возраста — и Сэм с чистым сердцем самоустранился из беседы, вовремя вставляя "угу", "ага" и "ну офигеть!". Мальчик-за-окном интересовал его гораздо больше.

Да что же с ним не так?

— ...Ну очень похож на моего друга!

Мальчик-за-окном кривовато улыбнулся, забираясь в вагон.

Сэм — Салазар — сглотнул. В пальцах хрустнуло, разламываясь, яблоко, потёк по рукам липкий сок — он не обратил внимания, занятый попыткой уложить в голове случайно пойманную мысль.

Такого, конечно, не могло быть (потому что не могло быть никогда), но этот парень был болезненно, неуловимо, нелогично и так невыносимо сильно похож на Годрика.

И это, чёрт побери, было проблемой.

Это было охренеть какой проблемой!

Поезд рывком тронулся, заставив его чуть не свалиться с сиденья, а девочку (Марта, Рэйвенкло, второй курс) — ойкнуть. Почти сразу в купе заглянули какие-то ребята, явно Мартины друзья, позвали её с собой. Остальных позвали тоже, обещая какие-то посиделки в начале состава; мальчики согласились, а вот Сэл с улыбкой покачал головой.

Ему отчаянно хотелось побыть одному.

Впрочем, быстро перехотелось: стоило ребятам окончательно уйти, а Сэлу — позволить себе расслабиться, как в коридоре послышались голоса.

— Да меня чуть kondratiy не хватил, когда я эту новость увидел!

— Ну ты хоть сразу смог узнать, что всё хорошо. А я осознала прям в тот же год! Кстати, кто такой kondratiy?

— Понятия не имею. Кто-то вроде полтергейста? Я это выражение у русского кузена услышал.

Мерлин, да Сэл узнал этот голос раньше, чем смог увидеть в щель незакрытой двери его обладателя.

И с некоторым трудом подавил желание быстро захлопнуть чёртову дверь и подпереть посильнее. Это только привлекло бы лишнее внимание.

Последнее, что ему сейчас нужно — внимание этих двоих.

"Пожалуйста, пусть они пройдут мимо".

Сэм зажмурился и растёр ладонями лицо. Стало даже хуже: с закрытыми глазами сходство этих двоих с Годриком и Ровеной становилось почти абсолютным. Те же интонации, манера говорить, словесные обороты...

Они остановились прямо напротив его купе. Помолчали.

— Ну что, поехали?

— Да. Давай. Как договаривались. Она где-то ближе к хвосту...

— Нервничаешь?

— Очень.

"Я тоже, — мысленно взвыл Сэл. — Пройди мимо, ну пожалуйста, пройди мимо".

...Ну, ему никогда не везло в таких вещах.

У мальчика на пороге в руках маленькая серебристая птичка, а в глазах — отчаянная, болезненная надежда. И, чёрт, этот взгляд просто невозможно не узнать.

Резко вспотели руки и скрутило живот.

Годрик Гриффиндор.

Пару секунд они просто смотрели друг на друга, потом мальчик — Годрик! — кривовато улыбнулся.

— Привет.

— Привет, — Салазар улыбнулся в ответ, незаметно вытирая ладони о сиденье. Вдохнул поглубже и первым протянул руку. — Я Сэм...Сэмюэл. Но лучше Сэл.

— Рик. Вообще Гэврил, — спешно исправился Годрик, расцветая уже другой, полной облегчения улыбкой. — Но Рик мне нравится больше. Так... правильнее.

Салазар закусил изнутри щёку, чтобы не наделать глупостей (и не наговорить гадостей) — всё это было уже слишком. Просто слишком.

— Рад познакомиться, Рик. Будем друзьями?

* * *

— Брайдинн, Хельга!

Хельга, разумеется, моментально распределилась на хаффлпафф. Кого-нибудь удивляет факт, что девочка, как две капли воды похожая на Основательницу, поступила именно туда? Меня — ни капли.

— Руквуд, Рэйвен!

Ровена вышла к Шляпе, не отрываясь от книги. Не глядя, типичным Ровениным жестом одной рукой нацепила на себя артефакт, уселась... Шляпа молчала минут пять. Я более чем уверен: старательно не мешала Ро дочитывать.

Зал изнывал в нетерпении. Ровена вздохнула и захлопнула книгу.

— Рейвенкло!! — радостно и несколько поспешно возвестила Шляпа. За столом Рейвенкло захлопали; Ровена водрузила Шляпу на место, безошибочно раскрыла своё чтиво на нужной странице и, чудом не споткнувшись по дороге — годы практики, не иначе — отправилась за свой стол. Я ностальгически вздохнул: некоторые вещи не меняются никогда.

— Сметвик, Сэмюэл!

Сэл... Сэл был слишком похож на Салазара. Такого, каким бы он мог стать в нормальных условиях, без этой нескончаемой войны, без нашей... ссоры.

Мы проболтали всю дорогу (сначала вдвоём, потом Ро привела Хельгу), легко находя темы для разговора и старательно избегая прошлого — первая неловкость ушла как будто её не было, будто бы мы не познакомились буквально только что, а знали друг друга с детства — и это было одновременно так хорошо (боже, я невероятно по нему скучал!) и так... болезненно-странно. Будто ранку, покрывшуюся корочкой, расковыривать.

Ещё было немного стыдно. Я ведь так и не извинился, а сейчас даже если и извинюсь — он попросту не поймёт. В то, что Салазар вспомнил нас, я не верил: слишком хорошо помнил брошенное в ярости, холодно-чеканное "Больше никогда!... Никогда моя нога не ступит в Хогвартс!!"

...В общем, я бы ни капли не удивился, не задержись Шляпа на его голове ни секунды.

Однако Шляпа молчала. Я нахмурился. Сэл искоса глянул на меня.

— ...Слизерин, — с сомнением произнесла Шляпа.

Сэл улыбнулся, поймав мой взгляд, и, отсалютовав Шляпой, направился к своим змейкам.

Утютю, змеюка слизеринская.

Остальное распределение ничего интересного не обещало. Я вздохнул и устроился поудобнее: из-за несостоявшегося поступления в Дурмстранг я находился в самом конце списка. Ну что ж, зато рассмотрю Большой зал — интересно всё-таки, что изменилось за время нашего отсутствия.

— Гриффин, Гэврил!

Наконец, Шляпа опустилась на мою бедовую головушку. Привет, милая, давно не виделись...

— Создатель, — мягко зарокотало в голове. — Давно Вас не было, добро пожаловать! Вас, думаю, можно не спрашивать...

Я усмехнулся. Ну да, куда же мне ещё, кроме как к себе-любимому.

— Выбор есть всегда, — фыркнула Шляпа. — Вот например юному господину Сэмюэлу я предлагала гриффиндор, но он, видите ли, решил пощадить Ваши нервы! Как по мне, ему там самое место...

Погодите-ка. Сэмюэл?.. Я недоумённо моргнул. Это она про Сэла сейчас, что ли?! ДА КАКОЙ НАФИГ ГРИФФИНДОР????

— И вот не делайте такое лицо, Создатель. У него, между прочим, такой... потенциал, — это она сейчас этак вежливо про шило в заднице? — Такой темперамент. Весьма разносторонняя личность.

Я усилием воли подобрал челюсть (благо, под Шляпой не видно) и убрал нервный тик.

Дожили. Собственная Шляпа отчитала как мальчишку.