Три галлеона (гет)

Когда стадия игнора и злости внутри проходит, наступает стадия «выплесни всё наружу», а особенности на ни в чём не повинных людей. Желательно на друзей, которые всё стерпят и не будут на тебя злиться.

Поскольку Гарри таким уж неповинным Гермиона не считала, ему доставалось больше всех. В особенности если он ненароком произносил ненавистное имя. Рон во всей этой кутерьме предпочёл не участвовать. Хотя его ответы слизеринцам стали жёстче. Он знал, что Малфой слышит и хотел посерьёзнее задеть его через однокурсников. Каждый вечер в течение этой недели «игнора» в гостиной Гриффиндора кто-то прохаживался по Слизерину и тема закручивалась по новой. Наступил декабрь, а с ним пришёл холодный ветер, который пронизывал до костей, в какой бы одежде ты не был. В такие холода лучше всего согревает тепло другого человека. Но увы, тепло того, кто всегда был рядом и хотел согреть Гермиону, ей было не нужно. Поэтому она постоянно мёрзла и тёрла друг об друга холодные руки. Её отношения с Роном претерпели некоторые изменения. Он чаще бывал рядом, всегда заступался, если кто-то кидал в сторону Гермионы насмешку. Девушка не знала, отчего в нём так внезапно проснулась такая к ней симпатия, но в душе была ему благодарна. В одиночку ей в такой ситуации было бы сложно.

Гарри тоже старался поддержать подругу, но не так рьяно, очевидно, потому что чувствовал вину за всё, что случилось. Успехов со Слизнортом всё не было, хоть судьба подкидывала новые ситуации для контакта с ним. Не далее чем вчера профессор объявил о своём намерении провести Рождественский приём через неделю. Поэтому Гарри и Гермиона должны были там присутствовать. Он естественно пригласил Джинни, а Гермиона Рона, иначе и быть не могло. В компании своих друзей она чувствовала себя спокойно. К тому же этот бал был стопроцентной гарантией того, что она не увидит Малфоя.

Каждый раз когда девушка вспоминала ночи в Больничном крыле, волосы на затылке становились дыбом, а тело предательски трепетало. Она ругала себя сотни раз, нет, не за то, что переспала с Малфоем, а за то, что хотела этого тогда, а сейчас совсем не жалеет. Даже узнав о споре, ей не стало противно вспоминать, потому что не было ощущения, что он пользовался ею, тогда она чувствовала, что он искренен. Гермиона много думала и пришла к выводу, что больше всего злится на Малфоя именно потому, что он ничего ей не сказал. Если бы она знала о споре, то повела бы себя иначе, подыграла бы ему. Часто она одёргивала себя от этих мыслей: чёрта с два она бы пошла у него на поводу. В любом случае ему стоило сказать, а дальше она бы придумала как себя повести. Она же та самая девочка, которая всегда поступает правильно.

В день приёма Слизнорта расписание было «воодушевляющим». Снова совместные уроки Гриффиндора и Слизерина. Сдвоенная защита до обеда, а после травология и трансфигурация. Настроение было хуже некуда. Гарри и Гермиона остались вдвоём. При очередной попытке Гарри влезть в доверие к Слизнорту пострадал Рон, отравившись медовухой, которой угостил их профессор. Подозрений в этот раз практически не было, потому что Слизнорт хорошо помнил, что мадам Розмерта дала ему ядовитую бутылку, чтобы он подарил её директору. Рона вовремя доставили в Больничное крыло, так что опасность миновала. Однако теперь Гарри и Гермиона удостоверились в том, что кто-то задумал убить директора. О Малфое никто не знал, но Гермиона и Гарри часто обсуждали это, придя к выводу, что это новый план Волдеморта, потому что на сегодняшний день его единственным соперником являлся директор Хогвартса.

Так что пара Гермионы сорвалась и она решила идти одна, что было для неё единственным приемлемым вариантом. Рону предстояло пролежать в лазарете ещё несколько дней, так что Гарри и Гермиона могли не таясь обсуждать любые темы. Если игнорировать слизеринцев, то все уроки можно было отсидеть спокойно. Большая часть пар уже прошла. Осталась одна трансфигурация. Макгонагалл как обычно сухо объясняла тему, потом её вызвал директор и она оставила класс, попросив Гермиону и Драко приглядеть за обстановкой. Оба, закатив глаза, пролепетали неизменное «да, профессор». Едва женщина вышла, Драко безразлично углубился в Пророк, Гермиона застрочила в конспекте.

— Да, пригляди за нами, заучка, — вдруг начал Гойл. Гермиона метнула на него гневный взгляд. Малфой как раз дошёл до юмористической странички и хмыкнул на каком-то смешном анекдоте. Гермиона расценила это как камень в её огород. Нервы итак были на пределе, поэтому её агрессия была вполне объяснима. Наверное...

— За тобой пусть хорёк приглядит! — вырвалось как-то само собой и Гермиона напрягла всю свою выдержку, чтобы не допустить в глаза ужас и не прикусить язык. В классе повисла тишина, даже однокурсники не ожидали от своей старосты ничего подобного. В гробовой тишине газета упала на парту. Воздух стал каким-то тяжёлым и в горле сразу запершило.

— Здесь кто-то совсем обнаглел...

— Да, и это ты, Малфой!

— Тебе жить надоело, Грейнджер?!

— А ты решил мне поугрожать? Тогда зря стараешься, у тебя кишка тонка!

Класс застыл в онемении. Казалось, что если кто-то попытается вставить хоть слово, то будет уничтожен на месте. По сравнению с молниями, которые метали друг в друга старосты факультетов, смертоносный взгляд Василиска показался бы милым флиртом невинной девицы. Гарри гневно посматривал на Малфоя, Нотт да и все остальные сверлили глазами в ответ. Гермиона вскочила с места и вышла в проход между партами. Драко инстинктивно сделал тоже самое. Девушка не знала, зачем повела себя так дерзко, обычно она избегала открытых конфликтов, тем более со слизеринцами, тем более в цвете последних событий.

— Лучше заткнись по хорошему, Грейнджер!

— А то что, заколдуешь меня?

— У меня есть и другие методы...

— О, да, как же я могла забыть. Придумаешь очередное пари. Галлеонов эдак на пять, надо же поднимать ставки.

— Не строй из себя жертву, я тебя ни к чему не принуждал, — процедил парень. Гермиона нахмурилась. Подробности спора перестали быть тайной? Думать о том, что она первая подняла эту тему, упрямо не хотелось.

— У тебя слишком длинный язык, Малфой...

— Помнится, тебя не смущала его длина, когда мы целовались...

Прикусывать сей орган было поздно. Люди, которые до этого так упорно делали вид, что их тут нет, одновременно напомнили о своём присутствии громким вздохом. Рот Гермионы открылся от удивления, а глаза стали на пол лица. Она не могла поверить в то, что он сказал это вслух. Сам Малфой как и незадолго до этого Гермиона, сделал такой вид, как будто не сболтнул ничего лишнего, как будто контролировал все свои слова.

Гермиона испепеляла его взглядом уже сотый раз кряду. А Драко почему-то стало до жути смешно наблюдать эту картину. Многие его однокурсники были в курсе спора и методов, какими орудовал их староста, для Гриффиндора же новость о том, что их святая Грейнджер целовалась с Малфоем, отвратительным чистокровным волшебником, которого она якобы на дух не переносит, равносильна пуле в лоб. Идеалы рухнули, гриффиндорцы зашептались.

— Ничего не было, Малфой, — наконец выдавила Гермиона. Он взглянул ей прямо в глаза. На миг им обоим показалось, что никого кроме них в этой комнате нет. Что это очередное глупое свидание в пустом классе, чтобы наговорить гадостей, но не принять ни одной близко к сердцу, потому что оно-то в отличие от этой «вечно всё знающей» головы, видит так, как оно есть. Там на дне его глаз девушка увидела бесконечную тоску и одиночество, крики о помощи и что-то тёплое, запертое в сундуке. Малфой же видел в глазах гриффиндорки горячий шар, который не обжигал, но согревал, видел, как мечется, прося о помощи, сгусток добра и желания позаботиться, защитить. Но впереди всего этого, что у него, что у неё стояла мощная стальная банковская дверь, с шипами и колючей проволокой под током. Зачем ты прячешься от меня, спросило её сердце. Мне страшно, ответило его, спросив следом: А ты, почему не пускаешь меня? Я тебе не верю, отдался эхом шёпот её сердца.

— Как скажешь, Грейнджер, — отгоняя не прошеные мысли, проговорил Малфой.

— Разумеется, — упрямо добавила она, выпрямляя спину.

— Хочешь, чтобы последнее слово было за тобой? — Малфой поднял бровь, как мог только он. Гермиона прикусила губу. Он глубже вздохнул, проследив за эти движением.

— Оно будет за мной, Малфой, — Гермиона говорила, не разрывая зрительного контакта. Контакта своих глаз и его губ. Почему она решила посмотреть именно на них, она не понимала и после. — Ты хорёк!

— А ты, — он понял, чего она добивается. Он вспомнил, что произошло в прошлый раз на трибуне на поле для квиддича после того, как он сказал это слово. Сейчас взгляд был как тогда, неужели нарывается. Малфой не мог сдержать шума бьющегося сердца. Эти глаза смотрели с вызовом, а губы слегка приоткрылись. — Гряз-но-кров-ка.

Оба сделали шаг навстречу...

— Шума не слышно, всегда бы так... Мисс Грейнджер, мистер Малфой, что происходит?

Гермиона и Драко почти столкнулись носами, когда голос Макгонагалл вклинился в их сознание. Оба повернули головы, оглядели окружающих, потом переглянулись и чуть не расхохотались.

— Мы ещё не закончили, Грейнджер, — выдавил Малфой, вернув своему лицу презрительное выражение.

— О, вряд ли, Малфой, — парировала Гермиона, разворачиваясь к своему столу. — Всё более чем закончено. — Краем уха услышала, как он фыркнул, усмехнулась про себя. — Извините, профессор, объясняла кое-что старосте Слизерина.

Малфой одарил девушку убийственным взглядом. Макгонагалл кивнула Гермионе в знак одобрения, слизеринец выругался себе под нос. Дальше урок прошёл нормально.

Как только студенты вышли из кабинета, Гарри задал вопрос, который мучил его весь урок. Едва девушка села за парту после перепалки с Малфоем, то сразу шепнула: ничего не говори. Теперь же, когда урок был окончен, а все разбредались кто куда, можно было поговорить. Ребята направлялись в Больничное крыло, чтобы навестить Рона. Однокурсники, которые откалывались от них по дороге, направляясь по своим делам, бросали на старосту Гриффиндора уж очень неопределённые взгляды.

— Что это было, Гермиона? — сдвинув брови, спросил Гарри. Он был уверен, что девушка вернулась к стадии ненависти Малфоя, как и все эти годы.

— Я не хочу ни о чём говорить, — придав голосу усталость, проговорила девушка.

— Ну уж нет, — покачал головой Гарри. — Ты от меня не отделаешься своим нежеланием. Это видели все. Посмотри, Невилл до сих пор в шоке.

Девушка взглянула на Долгопупса, тот встретился с ней глазами и не вписался в дверной проём. Гермиона закатила глаза.

— Что такого я сделала, не понимаю, — девушка упрямо не желала признавать очевидного.

— Ты чуть не поцеловала Малфоя при всех, — сказал Гарри словно съел что-то горькое.

— Ты бредишь, Гарри, — нервно отмахнулась Гермиона. — Он просто разозлил меня!

— Ты не думай, я тебя не осуждаю, — торопливо заговорил Гарри, Гермиона хмуро на него посмотрела. Они уже подошли к Больничному крылу. — Просто...

— Что, Гарри? — Гермиона уставилась прямо в глаза другу с недоверием.

— Это Малфой, — тихо сказал он, как будто одна его фамилия была предупреждением. Хотя так оно и было.

— Ты же сам просил меня сблизиться с ним, — Гермионе жутко не нравился этот разговор. Не покидало ощущение, что она совершила какую-то непоправимую ошибку.

— Я помню, — кивнул друг, слегка улыбаясь. — Но я не просил тебя привязываться к нему.

Гермиона опустила голову, Гарри вошёл в лазарет. Девушка глубоко вздохнула и проговорила себе под нос:

— Очень своевременная оговорка. Поздно, Гарри.

* * *

Рон встретил их, находясь в сознании, что очень радовало. У его кровати уже сидела Джинни. Она бросила на Гермиону быстрый взгляд, отчего девушка поняла, кто-то уже сболтнул младшей Уизли про её стычку с Драко. Сплетни в этой школе распространялись со скоростью света.

— Как прошли уроки со змеями? — весело спросил Рон. Значит сестра ему ничего не рассказала, что несказанно радовало. Выслушивать от Уизли совершенно не хотелось. Он бы не говорил много, но пары его фраз было бы достаточно. Ведь Рон не отличался способностью выбирать выражения, чтобы смягчить то, что собирается сказать, неважно с кем он говорил.

— Как всегда, — улыбнулся Гарри и окинул быстрым взглядом Гермиону. Та его взгляд проигнорировала и села на стул с другой стороны кровати.

— Как ты себя чувствуешь? Тебя выпишут сегодня? — спросила она, сжав руку Рона. Тот поджал губы и виновато улыбнулся.

— Меня всё ещё мутит, стоит мне подняться, — он говорил в своей привычной манере добрым голосом, каким говорил только с ней. — Если ты не хочешь, чтобы меня стошнило на твоё платье, мне лучше отлежаться.

— Перспектива мрачновата, — улыбнулась девушка. — Ну значит пойду одна.

— Я могу позвать Невилла по-дружески, — сказала Джинни. Все уставились на неё. — А вы сходите вдвоём как пара.

— О, нет, Джинни, — замотала головой Гермиона. — Тебя же лично Слизнорт пригласил и вы с Гарри так мало бываете вместе.

Гермиона наболтала бы чего угодно лишь бы не чувствовать себя потом виноватой. Она знала, как Гарри относится к этому приёму, какие надежды возлагает. В любом случае Гермиона видела, что Джинни предложила это просто из вежливости.

Друзья посидели с Роном какое-то время и пошли в гостиную. Приём был назначен на 7, оставалось чуть больше двух часов.

* * *

После окончания урока Малфой, чтобы отгородиться от разговоров, быстро покинул кабинет. Он видел, какими глазами смотрели на него однокурсники, видел глаза Пэнси, казалось, совсем растерянные. Малфой вышел из замка, голову было необходимо проветрить, а лучше отрубить к чёртовой матери. Что он натворил? Как мог так поддаться на провокацию, а иначе это не назвать. Грейнджер его спровоцировала, она хотела его сбить столку, хотела, чтоб он сорвался при всех. Чего ты хотела добиться?

Шумное сопение непоспевающего за ним Нотта было слышно за полкилометра. Драко остановился только около самой дальней трибуны. Он тяжело дышал и то и дело теребил волосы, шарф ему давил, он постоянно его дёргал. Зайдя за трибуну, он привалился спиной к стене. Тео добежал и привалился рядом. Ему не хватало воздуха и он держался за бок.

— Дра..ко, что... ты... сорвался как не...нормальный? — голос Нотта прерывался, требуя отдышаться.

— Это полная задница, Тео! — выпалил Драко, как будто и не бежал вовсе. — Какого чёрта там произошло?

— Я вообще-то у тебя хотел спросить, — дыхание почти успокоилось, Тео пристально посмотрел на Малфоя. — Вы же были на грани срыва. Я видел, вы как будто...

— Что, Тео? Как будто что?

— Как будто хотите поцеловаться...

— И всё?

— Нет.

— А что ещё? На что это было похоже, скажи?

— Как будто вы влюб...

— Стоп! Не говори ерунды!

— Ты спросил, я отвечаю, Драко.

Парень осел на землю. Сейчас ему было жарко, его раздирала тонна эмоций и чувств. Когда в тот самый-паршивый-день она напомнила ему, что он будущий пожиратель, что-то в душе треснуло. Её глаза пылали такой ненавистью, словно ничего между ними не было. А ведь именно он стоял на распутье. Он наступил на горло своим принципам, а не она. У неё никогда не было предрассудков по поводу крови, она не выбирала друзей по жёсткой системе. А как получилось, что он сын Люциуса Малфоя и Нарциссы Блэк связался с Грейнджер, даже не полукровкой, даже не обычной неизвестной девчонкой из мира магглов, а именно с ней, с подружкой Поттера, с той, кто до последней капли своей грязной крови будет на стороне святого Избранного.

— Как ты? — выждав момент, спросил Тео.

— Я не знаю, что делать, — Драко посмотрел на друга. По лицу Нотта было видно, что выглядит Малфой должно быть совсем паршиво. Тео поджал губы, помолчал немного, но потом сказал:

— Всё это было весело сначала. Теперь же, когда кажется становится до жути серьёзным, я бы посоветовал тебе только одно: живи как нормальный парень, пока есть такая возможность. Это не наша война.

Драко посмотрел на Теодора внимательнее. Нотт, хоть и происходил из семьи, фанатеющей по Тёмному Лорду, сам был совершенно другим. Не выбирал друзей по чистоте крови, не поддерживал разговоры про правильность дел Господина, не прохаживался на счёт Грейнджер, когда все, в том числе он сам, Драко, шутили громче всех. Теодор был живым воплощением слова толерантность, и это радовало, потому что с недавнего времени Драко стал больше уважать друга за то, что во всей этой неразберихе и выборе между добром и злом, Тео находится выше, как будто это его не касается. Драко знал, что поручи Тёмный Лорд Теодору задание убить директора, чтобы не париться Нотт убил бы себя. Да, в таком сумасшедшем мире ему очень кстати трезвомыслящий друг.

— Пошли в замок, мне нужно доделать ещё кое-какие дела, — наконец сказал Драко, поднимаясь. Тео, казалось, только этого и ждал, мигом вскочил с земли, отряхиваясь.

— Занимайся ими сам, мне нужно в гостиную, я замёрз, — проворчал Тео, кутаясь в мантию и большими шагами обгоняя Драко. — И разберись со своей сумасшедшей подружкой, а то она подорвёт твою репутацию, если ты сдашься.

Драко только хмыкнул. Грейнджер заслуживала наказания за свою выходку, но почему-то все способы поиздеваться над ней заставляли безостановочно сжимать кулаки в гневе на себя. Малфой вздохнул со всхлипом, всё, что он мог придумать в качестве воспитательных мер, несомненно, доставило бы ему удовольствие, но вся проблема заключалась в том, что удовольствие получила бы и она.