Мгновение (гет)

С того самого дня, как Драко узнал содержание пергамента, его будто подменили. Он приходил на работу к Гермионе чуть не каждый день, подолгу сидел в ее кабинете и совершенно не скрывался. В какие-то моменты Гермионе казалось, что он делает все для того, чтобы об их связи узнало как можно больше народу.

Они проводили вместе очень много времени, не проходило и дня, чтобы Драко не сказал что-то наподобие: «Ты все равно полюбишь меня, Гермиона… Ты же читала пергамент…»

Когда он впервые сказал это, Гермиона только улыбнулась в ответ и покачала головой. Она не решалась сказать ему, что сей факт — уже свершился, несмотря на то, что Драко по десять раз на дню, говорил ей, как сильно любит ее. В частом повторении любовное признание начинает терять свое очарование.

Гермиону изумляло то, с каким отчаянным рвением Малфой пытался разрушить все то, что связывало его с прошлой жизнью. Ей было страшно даже представить, как Драко ведет себя дома с Асторией.

* * *

В какой-то момент Гермиона окончательно сломалась под его натиском. И очередное вполне безобидное свидание закончилось в спальне охотничьего домика…

Их отношения все больше и больше начинали походить на семейные. Драко обсуждал с Гермионой рабочие дела, интересуясь ее советом, как специалиста по законам. А Гермиона с удовольствием рассказывала Драко об очередных проделках Розы. Они нередко сравнивали своих детей, играя в своеобразную игру: «Кто шалит изощреннее — Скорпиус или Роза?»…

Однажды, в завершении одного из таких разговоров Малфой совершенно неожиданно резюмировал:

— Надо будет поселить их в противоположных частях поместья, иначе они разнесут весь дом…

Гермионе показалось, что она ослышалась, но, посмотрев на Драко, поняла — тот даже не заметил, что высказал совершенно сверхъестественную мысль.

Все это время Гермиона охарактеризовала для себя, как — «смутное». Жить на две постели было просто невыносимо, но сделать решающий шаг к разрыву с Роном она не могла. Какая-то неведомая сила удерживала ее всякий раз, как Гермиона открывала рот, чтобы поговорить с мужем. Тем не менее, девушка не сомневалась в том, что этот разговор в скорости произойдет. Главное — чтобы первой тему развода подняла сама Гермиона, а не Рон, наслушавшийся сплетен. В противном случае у Гермионы не останется даже шанса объяснить семейству Уизли свою позицию.

* * *

В один прекрасный день Гермиона поняла, что беременна. Это стало для нее настоящим шоком. Еще больше усугублял ситуацию тот факт, Гермиона не могла определить, чей это ребенок! Уму непостижимо, что она могла оказаться в такой ситуации! Хотя надо отметить — все, что связывало Гермиону Уизли с Драко Малфоем, было уму непостижимо…

Смирившись с неизбежным остракизмом, которому ее непременно подвергнет общество, у Гермионы даже появилась маленькая надежда на то, что Гарри со временем все поймет. Наверняка у нее останутся друзья, которые смогут принять ее выбор. В конечном счете, не только Гермионе придется жертвовать репутацией ради любимого. Драко тоже подвергнется жесткой критике со стороны своих близких, и кто сказал, что ему не будет тяжело?

Мрачные думы Гермионы в какой-то мере скрашивала интересная работа. По итогам первых двух месяцев, девушка добилась высоких результатов и приобрела неизменное обожание начальства.

Драко тоже постоянно делал что-то приятное. Он приносил ей букеты с невиданными цветами, дарил затейливые сувениры (на работе уже целая полка была заставлена его подарками), и просто был рядом. Они проводили вместе почти все время, когда Гермиона находилась вне дома Уизли.

Гермиона перестала снимать ожерелье — перед приходом домой, она просто накладывала на украшение чары, позволяющие любому смотрящему видеть только простую цепочку с кулоном. Но когда рядом был Драко, Гермиона всегда возвращала ожерелью первоначальный вид.

О своей уже подтвердившейся беременности Гермиона не стала сообщать никому. Об этом не знали ни Рон, ни Драко, ни кто бы то ни было другой. Для себя она решила, что расскажет только тогда, когда ситуация станет более или менее однозначной. Ей не хотелось, чтобы принятие решений усугублялось знанием о будущем ребенке. Рон, вероятнее всего, откажется давать развод, а Драко на почве беременности Гермионы может сделать все, что угодно… Находясь в полном недоумении, Гермиона не знала как ей лучше поступить и поэтому вновь решила прибегнуть к совету МакГонагалл и плыть по течению, не питая при этом иллюзий, что ситуация разрешится сама собой. Просто у Гермионы было ощущение, что вот-вот должно произойти нечто — дающее мощный толчок к… одному из конечных вариантов.

Предчувствия ее не обманули.

* * *

— Потрясающе! — Гермиона не могла найти других слов.

Драко обнял ее за плечи и рассмеялся:

— Знал, что тебе понравится!

Небольшой белоснежный шатер, стоящий на пустынном берегу океана, казался воплощением романтики и красоты. Готовя Гермионе сюрприз, Драко даже не обмолвился о том, что они окажутся на пляже. Малфой помог Гермионе снять утопающие в песке строгие туфли. Все так же, обнявшись, они осторожно зашагали в сторону шатра.

Прибрежный ветер приносил с собой мелкие соленые капли. Волны, всеми силами пытались добраться до влюбленных, огромными белыми шапками падая на берег. Но им преграждала путь невысокая песчаная насыпь, расположенная по периметру всего пляжа.

Подойдя к шатру, Гермиона зачарованно остановилась. В небольшом пространстве, отделенном тканью было все, что только можно пожелать на романтическом свидании: пол, устланный теплым шерстяным пледом, по бокам вазы с пышными букетами роз. В глубине шатра стоял невысокий столик, накрытый на двоих. И что больше всего впечатлило Гермиону — расставленные повсюду небольшие стеклянные вазочки с магическим синим огнем, который она так любила во времена Хогвартса.

— Какая прелесть, — только и смогла выговорить Гермиона.

— Все для тебя, — тихо ответил Драко.

Это было самое прекрасное свидание из всех, что когда-либо было у Гермионы. Они долго сидели, глядя на беснующиеся волны океана, укрывшись одним пледом на двоих. Драко рассказывал Гермионе о том, как замечательно они будут жить в ближайшем будущем. И Гермиона всей душой проникалась в эти рассказы, не смея даже подумать о том, что в действительности все может оказаться далеко не так великолепно.

Она не могла представить себя, живущей в поместье Малфоев, ее вполне устраивал тот самый охотничий домик, в котором Драко впервые признался ей в своих чувствах. В котором они впервые были близки… У нее уже давно был свободный доступ в этот дом — Драко, передавая ей ключ, недвусмысленно дал понять, что Гермиона может делать там все, что захочет. Этот дом стал для Гермионы неким олицетворением их любви.

Под впечатлением от происходящего Гермиона постепенно начала утрачивать нить разговора. И заметила это только тогда, когда Драко, внезапно повернувшись к ней, без тени романтики сказал:

— Ты совсем меня не слушаешь!

— Прости, — вернулась в реальность Гермиона. — Я немного задумалась, скажи еще раз.

Драко насупился.

— Ну, пожалуйста, — виновато протянула Гермиона.

— Я сказал, что все это будет только тогда, когда ты полюбишь меня!

Гермиона знала, что он говорил совсем не это, и сейчас, пользуясь ее оплошностью, вновь заводит старую песню. Только в этот раз Гермионе не хотелось уходить от ответа. Очарованная моментом она готова была признаться в чем угодно.

— Я люблю тебя… — четко произнесла она, сама удивляясь своей смелости.

Драко застыл.

Гермиона предполагала, что после этих слов он вновь кинется обнимать ее, и лицезреть онемевшую статую оказалась совершенно не готова. Она с тревогой наблюдала за тем, как он медленно поворачивается к ней, и с удивлением заметила в его глазах недоверие.

— Что… что ты сейчас сказала?

— Я… люблю тебя, — с трудом повторила Гермиона. Язык почему-то отказывался повиноваться.

Видимо, беспрерывно настаивая на признании, Драко и сам с трудом верил в то, что Гермиона когда-нибудь скажет ему это. Он пристально вглядывался в ее глаза, стараясь найти в них правду. А спустя пару секунд последовала именно та реакция, которую Гермиона ожидала с самого начала…

— Я тоже люблю тебя, ты ведь знаешь это?! — и, не дав Гермионе шанса ответить, набросился на нее с поцелуями…

Влюбленные даже не заметили, как небо заволокло тучами, и на песок упали первые капли.

Они занимались любовью под звуки дождя и шум прибоя. Гермиона поняла, что в ее жизни не было момента счастливее этого.

* * *

Синие огоньки почти все потухли, и в шатре стало заметно холоднее. Несмотря на это, влюбленные не спешили одеваться. Обнявшись, они лежали под теплым пледом, мирно беседуя о чем-то совершенно бессмысленном.

— Гермиона, — он поцеловал ее в неприкрытое пледом плечо.

— М… — она лежала с закрытыми глазами и лишь слегка повернула к нему голову.

— Сначала я не хотел тебе говорить, но теперь… все изменилось… Вчера я сказал Астории, что мы разводимся…

Гермиона распахнула глаза и посмотрела на Драко.

— Я думаю, что тебе тоже стоит это сделать… — закончил он свою мысль.

Гермиона молча смотрела ему в глаза и понимала, что он как никогда серьезен. «Бросил Асторию! Куда уж серьезней!!!» Она глубоко вздохнула и, медленно кивнув, через силу пообещала:

— Я попробую поговорить с Роном…

Возникла тяжкая пауза. Каждый думал о своем, и размышления эти были не из приятных.

— И что Астория? — решилась спросить Гермиона.

— Собирает вещи…

Гермиона не услышала в его голосе ни злорадства, ни ликования. Все-таки Драко действительно пересмотрел свои взгляды на жизнь. Раньше его не очень-то беспокоило чужое горе.

Гермиона решила, что теперь, когда Драко уже сообщил Астории о своих намерениях, Гермионе тоже стоит сказать ему правду… Она не знала, как Драко поведет себя, узнав о беременности, и очень боялась его реакции — любой.

Собравшись с духом, она только открыла рот, чтобы начать говорить, как лицо Драко исказилось. Он резко сел и начал шарить рукой по палатке.

— Петрификус тоталус! — послышался злобный вопль, и желтый луч, пролетев над Гермионой, попал Драко в лицо.

Гермиона села и, прикрывая пледом наготу, посмотрела назад.

Прямо у входа в шатер, излучая волны ненависти, стояла Астория Гринграсс. С ее волос стекала дождевая вода, но жена Драко, казалось, совсем не замечала этого. Чуть поодаль, с громким хлопком возник домовой эльф. Повернувшись к нему, Астория сделала неопределенный жест рукой и вновь уставилась на Гермиону. Эльф тотчас подскочил к обездвиженному Драко и, взяв его за руку, трансгрессировал.

Гермиона запаниковала. Она, как и Драко минуту назад, шарила рукой по сбившемуся пледу, судорожно пытаясь найти волшебную палочку. Но тщетно. Та куда-то запропастилась, а палочка Гермионы мирно лежала в сумочке возле ног Астории.

Миссис Малфой злорадно ухмыляясь, наблюдала за действиями соперницы.

Поняв, что найти волшебную палочку ей не удастся, Гермиона инстинктивно попятилась назад, вглубь шатра.

— Что, грязнокровка, испугалась? — Астория шагнула внутрь.

В ее взгляде плескалось столько ненависти, что Гермиона начала всерьез опасаться за свою жизнь.

— Круцио! — послышалось над головой.

Взрыв боли сковал внутренности. Но Гермиона с удивлением поняла, что боль не выходит за рамки терпимой. А спустя несколько секунд, протыкающие насквозь иглы и вовсе исчезли.

— Когда? — выкрикивала Астория, нависая над распластанной Гермионой. — Когда все это началось?!

— Круцио! — Астория не могла отказать себе в удовольствии вновь использовать непростительное заклинание против «этой грязнокровки».

— Два… — задыхалась Гермиона, — два месяца назад.

— Ну, это значительно все упрощает, — удовлетворенно опустив палочку, пробормотала Астория.

Гермиона уже начала надеяться, что, выяснив нужную ей информацию, Астория уйдет. Но та не торопилась трансгрессировать. Она внимательно рассматривала внутреннее убранство шатра, и на ее лице вновь появилась гримаса ненависти и омерзения.

— Тварь! — плевалась ядом Астория. — Какая же ты тварь!

Ее взгляд остановился на букетах. Легкий взмах палочки, и ваза разлетелась по палатке сотней мелких осколков. Гермиона поджала к животу колени, обняв их руками, всеми силами сдерживая крик ужаса. Ей стало понятно, что это еще далеко не все — Астория готова на многое… В голове Гермионы остался только панический страх за ребенка. Вздрагивая всем телом, она наблюдала за тем, как жена Драко методично крушит все вокруг.

Разбив в палатке последнее, что можно было разбить, Астория вновь повернулась к Гермионе:

— Убила бы тебя! — с ненавистью проговорила она, глядя в глаза сопернице. — Да только руки пачкать не хочется!

Гермиона судорожно вздохнула.

— Еще раз увижу тебя рядом с Драко — убью, можешь не сомневаться! Хотя, что я тебя предупреждаю, — она картинно взмахнула рукой, — все равно ведь не вспомнишь!

Только теперь до Гермионы дошло, зачем Астория выпытывала у нее, когда начался их роман… «Драко тоже получит свою долю Обливиэйта, как только его жена вернется домой», — пронеслось в голове за секунду до того, как Астория направила на нее палочку и прокричала: «Обливиэйт!!!».

Глядя на разрушенный шатер, Астория нисколько не жалела о содеянном. Грязнокровка осоловевшим взглядом смотрела на руины палатки. Астория знала, что после заклинания человек еще несколько минут приходит в себя, и ничего не соображает, поэтому не скрывалась. Подойдя к Гермионе, она сдернула с ее шеи ожерелье и швырнула его в песок.

— Вот теперь — все! — сама себе сказала Астория и исчезла с поля боя.