Один день Гермионы Грейнджер (гет)

В лифте Гермиону прошиб холодный пот. Она лихорадочно думала.

Мог ли лже-Роном быть Драко Малфой? А почему, собственно, нет? Он хорошо знал и ее, и Рона по Хогвартсу; Малфой был богат, и это было в его духе: взять в аренду «Феррари». И снять тот дом. И, конечно, не в обиду Рону, Малфой хорошо владел и невербальной магией, и трансфигурацией… и темными заклятиями, благодаря которым обвел ее вокруг пальца, хотя она и была уверена, что не было никаких заклятий в ее адрес. Но ведь наверняка что-то такое было, иначе как она могла ничего не заподозрить?! И мотив у него был — ненависть к магглорожденным, впитанная с молоком матери, к предателям крови Уизли. Наверняка он хотел унизить ее и Рона…

Гермиона на секунду пальцами сжала виски, чувствуя, что сходит с ума.

Так нельзя — увидеть Малфоя и сразу заподозрить его во всех смертных грехах. Ну и что, что вино французское… и пусть даже оно и малфоевское, это ничего не доказывает. Да и если бы Малфой хотел унизить ее, он наверняка бы предал гласности то, что сделал, иначе терялся смысл его поступка.

Нужны иные доказательства. Гораздо существеннее, чем производитель алкогольного напитка.

— Отдел международного сотрудничества, — произнес механический голос.

Лифт остановился, двери распахнулись, и Гермиона торопливо вышла.

В коридорах пятого уровня, несмотря на окончание рабочего дня, еще толпились люди. Все с ней здоровались и прощались, Гермиона кивала головой в ответ.

Забежав в Международное бюро магического законодательства, она с радостью увидела Перси Уизли.

— Перси! — воскликнула Гермиона. — Малфой получил разрешение на ввоз вина, я слышала?

— Привет, Гермиона, — степенно поздоровался с ней Перси. — Получил. А что?

— Ничего. А где продается это вино?

— Да везде в Великобритании. Что случилось-то?

— Могу я увидеть бутылку?

— Ну, я не пью вина, — ответил Перси, пожав плечами. — Но вообще — да, он был тут сегодня. Привез образец.

Перси подошел к шкафу и достал бутылку малфоевского вина.

Да, это была такая же бутылка. Вне всяких сомнений, она! Только вино было розовое. Ну и на бутылке была этикетка, сообщавшая о производителе.

Гермиона постаралась взять себя в руки. Напомнила себе, что бутылка ничего не доказывает, нужно собрать больше доказательств.

Халат! В углу ванной комнаты до сих пор валяется халат, а на его ткани могут быть выбиты вензеля — аристократы все так делают. Вдруг там есть какая-то зацепка или подтверждение, что… кто… кто был с ней тогда…

В нетерпении проверить свои догадки, Гермиона выбежала из кабинета Перси, забыв попрощаться.

* * *

Никаких вензелей на халате не было.

Вообще Гермионе стоило определенных усилий заставить себя поднять халат и тщательно рассмотреть его. Как бы она не хотела — не вспоминать — ничего не получалось. Собственная память предавала ее и Рона, подсовывая картинки сцен в ванной того дома. Картинки, от которых кожа покрывалась пупырышками, а в животе что-то скручивалось.

В конце концов, она просто испепелила халат в надежде, что ей хоть немного полегчает.

Дом. Она должна найти дом. Наверняка у него есть владелец.

Внезапно Гермиону озарила догадка. Она же помнит дорогу, она вполне может попробовать аппарировать на то место. Решила действовать немедленно, хотя уже вечерело. Охваченная мрачной решительностью, Гермиона вышла на улицу, зашла за угол, крутанулась на каблуках и…

И вот она стоит в том месте, где Рон остановил «Феррари». Только никакого дома не было.

Невозможно! Как это так?!

Заклятие Фиделиус, тут же догадалась Гермиона. Дом есть, только она не может видеть его, так как он защищен заклятием, а она не является Хранителем Тайны. Но почему? Почему он защищен этим заклятием, если это просто сдаваемый в аренду дом?

Ответ был настолько очевидным, диво, что она раньше не догадалась. Конечно, дом кому-то принадлежал, никто не сдавал его в аренду. У дома был владелец, и если она найдет его, она найдет мерзавца, который притворялся Роном.

Чудовище! Негодование вновь захлестнуло Гермиону, так, что она едва дышала от стискивающей нутро ярости. Ничего, она найдет хозяина. Перетрясет все книги в Министерстве о зарегистрированной в Англии магической недвижимости, проведет год в кабинетах, изучая бесконечные фолианты, но найдет.

Гермиона стиснула кулаки. Когда она отыщет его, она… она не знает, что с ним сделает. Размажет по стенке.

* * *

Когда Гермиона вернулась поздно вечером в лондонскую квартиру, ее ждало еще одно потрясение.

Дома был Рон. Едва вошла в дверь, как увидела его ботинки с носками внутри, мантию на комоде. Везде горел свет, а из ванной доносилось пение. Точно, Рон. О, Моргана!

Гермиону тут же охватила паника. Она не знала, что делать, куда бежать. Рон не говорил, что вернется так быстро! Речь же шла о двух неделях в Трансильвании… почему так рано?!

— Гермиона, это ты? — крикнул Рон из ванной, прерывая пение. — Минутку, и я выйду.

Гермиона подумала, что надо притвориться, что у нее несварение желудка, и запереться в туалет. Надолго… до утра, если понадобится.

Как… как она могла посмотреть в глаза Рону после того, что сделала?! Пусть по незнанию, чудовищному обману, но она это сделала. Она предала своего Рона.

Внезапно в памяти Гермионы всплыли некоторые моменты близости с другим, и она почувствовала настоящее отчаяние. Хотелось рыдать и орать. Она чувствовала себя отравленной, испорченной.

— Гермиона, ты где?

Рон вышел из ванной, обмотав полотенцем бедра, и прошел в гостиную, спальню, потом вернулся снова в коридор и только тогда увидел ее. Гермиона осознала, что так и стоит у входа, прижавшись спиной к двери, словно в любой момент готовая выскочить за нее.

— Детка, ты чего? — Рон подошел ближе и с тревогой заглянул ей в лицо. — Да на тебе лица нет! Что-то на работе?

— Да… нет… — выдавила из себя Гермиона, отводя от Рона глаза.

Изо всех сил она пыталась взять себя в руки. Как бы то ни было, Рон ни за что, никогда не должен узнать, что произошло. Никогда.

— Иди сюда, — он притянул ее к себе, обнимая. — Своей работой ты загонишь себя. Тебе надо больше отдыхать.

Гермиона оцепенела. Он обнимал ее, а она думала о том, что не может этого вытерпеть. Сразу вспомнилось, как ее обнимал другой… Просто кошмар какой-то!

Девушка потихоньку высвободилась из объятий Рона.

— Рон, я… — она жалобно смотрела на него. — Я должна принять душ!

С этими словами, избегая смотреть в его недоумевающее лицо, она протиснулась мимо него и пулей влетела в ванную.

Тут было еще тепло после Рона. Гермиона взмахнула палочкой и запечатала дверь заклинанием, чтобы Рон не смог зайти. Потом прямо в одежде залезла в ванную и сжалась там в комок.

Все было сверхужасно! Когда ее родной и любимый Рон был так близко, Гермиона сразу думала о своем предательстве. Не получалось держать свои мысли в узде. Хотелось провалиться сквозь землю от стыда и боли. Она не могла быть с ним рядом… по крайней мере, сейчас. Пока не нашла то чудовище… Ну как выйти из ванной и жить дальше? Как с ним лечь в постель? Он был в полотенце, а значит, рассчитывает на интимную близость… наверное... а это было невозможно. Этого Гермиона точно не вынесет!

Наверное, впервые в жизни Гермиона Грейнджер не знала, что делать, никак не могла собраться, взять себя в руки.

Раздался легкий стук в дверь.

— Гермиона, выходи, я приготовил тебе успокоительный чай.

По щекам ее потекли слезы. Она не могла оставаться в ванной. Рон ничего не знает, и, конечно, ее поведение его удивляет. Надо взять себя в руки.

Надо взять себя в руки.

Взять. Себя. В. Руки.

Гермиона глубоко вздохнула. Пожалуй, ей стоит принять душ, чтобы успокоиться. Вода всегда благотворно влияла на нее и сейчас должна помочь.

Она включила душ и только потом вспомнила, что не разделась. Такая рассеянность лишний раз говорила о душевном разладе. Гермиона горько хмыкнула.

Быстро скинула себя мокрые вещи и с наслаждением вступила под прохладный поток воды. Было так приятно ощущать, как пенящиеся струйки, щекоча, стекают по голове, лицу, телу. Вода сняла панику. Но и вызвала воспоминания о другом душе.

Гермиона застонала. Она не хотела вспоминать об этом… о собственном удовольствии. Тем более Рон был рядом… Думать, как ее ласкал и доводил почти до умопомрачения кто-то другой, но с его лицом, было кошмарно. Еще более жутким было то, что услужливая память подсовывала ей яркие картинки их секса, вызывая томление в теле. Это было неправильно!

Гермиона выключила воду и принялась с остервенением вытираться. Потом до нее дошло, что ей не во что одеться, так как одежду она намочила, а ее халата в ванной не было.

Так, у нее два варианта — высушить свою верхнюю одежду с помощью магии или выйти в полотенце и переодеться в спальне. А там будет Рон.

Значит, она сушит одежду.

Когда она вышла из ванной, наконец, напряженная до предела, Рон позвал ее из кухни:

— Чай стынет, иди сюда.

— Рон, мне нездоровится! — крикнула она из коридора. — Я не буду чай, пойду прилягу.

Внезапно Рон появился в дверном проеме кухни. Не улыбался, а, наморщив лоб, хмуро смотрел на нее.

— Что происходит? Ты избегаешь меня? Ты не рада, что я приехал раньше?

Гермиона замерла, глядя на него во все глаза, словно видя впервые.

Рон очень возмужал после школы — его плечи расправились, мышцы бугрились по всему телу, но все равно он слегла сутулился, когда был расслаблен. И эта его привычка прятать руки в карманы, когда волнуется…

Он ни в чем не виноват! Конечно, он не понимает, что происходит, и его обижает ее беготня по квартире. И Гермиона сама вгоняет себя в неприятную ситуацию, когда так себя ведет.

Надо притвориться. У нее нет иного выхода, иначе это будет кошмар каждый день. Надо успокоиться и притвориться, что все в порядке. Чтобы Рон тоже успокоился.

Гермиона вздохнула и улыбнулась, надеясь, что улыбка выглядит улыбкой, а не гримасой.

— Конечно, рада! Что ты говоришь.

Она подошла к Рону и обняла его, прижимаясь к его груди. Так было нужно сделать, иначе Рон бы не поверил, что она не рада. Вдохнула такой знакомый его запах и чуть было не разрыдалась прямо в его объятиях. За один день все так изменилось! И нервы совершенно ни к черту…

Лже-Рон так не пах, отметила вдруг Гермиона. Лже-Рон пах иначе, парфюмом. Точно, надо зайти завтра в парфюмерный магазин в Косой Аллее и расспросить хозяина о клиентуре. Зацепка призрачная, ну, а вдруг…

— Просто я устала, — добавила Гермиона, не поднимая лица к Рону. — Всю неделю усиленно работала над своим законопроектом. Прости, что я сегодня так суматошно… это нервы, видимо.

Рон провел рукой по спине Гермионы, отчего та не сдержала горестного выдоха.

— Ты совсем рехнулась со своими домовиками. Сколько раз я тебе говорил, что оно того не стоит.

У Гермионы не было сил спорить с любимым.

— Пойдем на кухню, может, ты все-таки выпьешь чай, — потянул ее за руку Рон.

Она покорно побрела за ним.

Они сели за стол и Рон разлил по двум чашкам чай. Гермиона отхлебнула глоток, не чувствуя вкуса напитка.

— Как дела на работе? — спросила она, потому что молчать было невыносимо.

Тем более Рон помешивал ложечкой сахар в чае и то и дело посматривал на нее.

— Хорошо.

— Вы рано вернулись. Ты говорил о двух неделях.

— Все еще там, — ответил Рон.

Гермиона удивленно подняла брови.

— А ты?..

Неожиданно щеки Рона порозовели.

— У меня возникли кое-какие дела в Лондоне.

Наверное, впервые за эту неделю Гермиона отвлеклась от своих проблем — слова Рона, его явное смущение, «кое-какие дела» говорили о некой тайне, в которую он не спешил ее посвящать.

— Что происходит, Рон? Вы поругались с Гарри? Проблемы в Аврорате?

Рон вдруг встал и начал ходить туда-сюда по кухне, явно нервничая.

— Да в порядке все и в Аврорате, и с Гарри… — он явно не мог собраться духом и что-то ей сообщить.

— Тогда почему ты так взволнован?

— Знаешь, — Рон остановился и скрестил руки на груди, — да, дело в Гарри. Мне осточертел Аврорат и вся эта аврорская деятельность. А больше всего — мне не нравится, что я постоянно в тени Гарри. Да! — перебил он Гермиону, правильно поняв, что она собирается возразить. — Я знаю, что Гарри не виноват! Что он так не думает! Но я тоже живой. Гарри везде впереди, я за спиной. Мне это осточертело, знаешь ли. Быть аврором — призвание Гарри Поттера. Я тоже попробовал — это не мое.

Гермиона ошеломленно слушала его. Как бы ей не было больно слышать его слова, понимать, что в очередной раз между друзьями появляется трещина, она понимала резонность слов своего жениха. В их тройке Гарри всегда был первым, хотя и никогда этого не хотел, и не от него это зависело.

— Так ты ушел из Аврората? — выдавила из себя Гермиона, когда Рон замолчал.

— Пока нет, — буркнул Рон, снова усаживаясь за стол и отхлебывая чай. — Джорджу нужна моя помощь в магазине. Его бизнес растет, он расширяется и не справляется один.

— Он предложил тебе работу? — догадалась Гермиона.

— Да. И мне хочется работать с ним! — немного запальчиво воскликнул Рон. — Мне нравится придумывать шутки, мне нравится их выгодно продавать, вести учет!

На кухне воцарилась тишина, во время которой Рон шумно пил чай, словно обиженный на что-то, а Гермиона внимательно смотрела на него.

Он прав. Джорджу давно нужна помощь, о чем он не раз то шутя, то серьезно говорил на семейных посиделках. Теперь Гермиона вспомнила, что все это говорилось в присутствии Рона и ему адресовалось, как и то, как Рон с Джорджем увлеченно болтали о волшебных шутках и приколах магазина «Всевозможные волшебные вредилки». Наверное, для Рона — это будет лучшая работа, чем быть аврором. Рон сможет воплотить свои идеи, исполнится его давняя мечта — помогать Фреду с Джорджем. Теперь — только Джорджу…

— Что скажешь? — настороженным голосом нарушил тишину Рон.

Гермиона протянула руку и сжала его ладонь.

— Это здорово, Рон. Я рада, что ты нашел дело, которое тебе по душе.

Рон прямо просиял. Он вскочил со стула, подхватил Гермиону и закружил по кухне.

— Я боялся, что ты будешь меня осуждать.

— Я всегда готова тебя поддержать. А Гарри в курсе о твоих планах?

— Да. Я рассказал ему. Ну, и не дурак же он, — улыбнулся Рон. — Он и сам давно обо всем догадался, как оказалось. Сказал, что рад за меня.

Они улыбнулись друг другу. Гермиона ощущала смесь разных чувств — радость за Рона, радость, что он смог объясниться с другом и тот понял и принял его выбор, облегчение, так как ее паническое состояние в результате разговора с Роном прошло, и… тоску. Бесконечную тоску по чему-то такому, чего не будет больше между ней и Роном.

Вот сейчас Рон ее обнимал, а она ничего не чувствовала. То есть все еще были и стыд, и боль, и печаль, и гнев, и раскаяние. А вот ощущения близости с Роном не было. Всякий раз, когда они касались друг друга она испытывала вину и отторжение. Может быть, потому, что слишком мало времени прошло… В голове то и дело всплывали объятия и прикосновения лже-Рона, она невольно начинала сравнивать. Это причиняло сильную душевную боль.

В спальне Рон сделал попытку близости, но Гермиона соврала, что очень устала и хочет спать. Рон не настаивал. Гермиона повернулась к нему спиной и сделала вид, что уснула.

Она, на самом деле, устала за сегодняшний суматошный день, но, скорее, эмоционально. Чувствовала себя опустошенной, и ей хотелось плакать.