По другую сторону ночи (гет)

Иван изучал потолок.

Переплетения силуэтов веток и оконных решёток были бледны: луна скрылась с ночного неба. Но дрожание их становилось всё причудливее и беспокойнее. По-видимому, надвигался шторм.

Потеряв интерес к игре теней, будущий император отвернулся на бок.

— Тоже разбудила буря? — донеслось с другой стороны ложа.

— Я и не засыпал.

Подушки и покоящиеся на них распущенные волосы благоухали её приторно-пряными духами. Жар страсти давно остыл, и от него остался только этот сладкий и зыбкий призрак воспоминания.

— Отчего же? Что-то тревожит тебя, мой лорд?

— Вряд ли может спать тот, в чьей темнице — опаснейший ассасин Игг-Шайла, а в постели — прекраснейшая женщина Серебряных Городов.

Танис улыбнулась, но темнота ревниво скрыла это от Ивана.

В конце концов тот сдался её молчанию:

— Впрочем, да. Мне и себе-то самому не хочется признаваться, но... Спокойствие меня покинуло, и, похоже, насовсем.

— Это совершенно естественно, любовь моя. Только в сказках правители и воины никогда ни в чём не сомневаются, а правые всегда правы. Да и то не во всех... Пугает ли тебя знаменитая неприступность Хорнкреста? Или печалит нечто, что ты посчитал дурными предзнаменованиями?

— Нет, не страх поражения беспокоит меня. И не препятствия на пути, какими бы они ни были, — признался Иван. — А правильность выбора и груз ответственности.

— Не для того ли у тебя есть мы, твои преданные советники? — придвинувшись ближе, любовница мягко дотронулась до его плеча.

Слова — мёд, прикосновения — шёлк. Но даже в её объятиях не вечно блаженное забвение, даже её чарам не развеять тревогу навсегда...

— Есть решения, которые я должен принимать самостоятельно, — вздохнул он.

— Тогда пусть вместо нас держат совет твои сердце и ум, чувство долга и совесть...

— Но что, если между ними нет согласия?

Танис не ответила. Она поняла, что тот имел в виду.

— То, о чём ты думаешь — совсем другое дело. Не переживай о выборе, когда его у тебя нет, — тихо сказала она наконец. — Тебе нужно быть с ней. Примирить два герцогства, обеспечить признание и власть своим наследникам, посадить рядом с собой на престол знатную супругу. Не чужестранку, не безверную, но достойную тебя и Империи. Судьбе противится негоже, в особенности — когда она сама предлагает такой шанс. Не дано никому идти двумя дорогами...

— Я как раз недавно размышлял о том, кто избрал обе.

— Но он не человек, и пути его иные. Свет любви не достигает кромешной тьмы, в которой они пролегают. А ты... мой лорд, разве ты не любишь её?

Одну с нежностью, другую со страстью, а должен — с верностью. Одну душой, другую сердцем, а должен — разумом. Одну как сестру, другую как соратницу... а должен — как невесту.

— Люблю. Но разве возможно между солнцем и луной выбрать одно и прожить без второго?

— Ты и говорить начинаешь, как Безликий... — вздохнула чародейка. — Только он мог внушить тебе, что можно заменить что бы то ни было туманными иносказаниями и сделать вид, будто это одно и то же. Такое подходит мифам и поэзии, но жизни — не всегда. Или я сама повинна в создании подобного впечатления?..

— Нет, ты права. Я действительно пробовал думать, как он. Чтобы попытаться понять... некоторые вещи. Может быть, слишком увлёкся.

— Наши мудрецы говорят, что по-настоящему поймёт других лишь тот, кто вначале познал себя. Ведаешь ли ты сам, к чему стремишься и чего желаешь, мой лорд?

Иван задумался:

— ...Пожалуй, да. Я хочу, чтобы будущая императрица была не покорной тенью мужа и не бездушным инкубатором наследников, но верным другом. Пускай в нашем союзе не будет ничего, что могли бы воспеть менестрели — ни сказочной романтики, ни головокружительных интриг и страстей... но есть одно, что я не могу выбросить из головы. Помнишь, как мы объединились после битвы на полях Мэдоуфэйра, в которой я получил этот шрам? Ничего не скажешь, приукрасил себя перед свиданием с давней возлюбленной... Но в конце пути нас подстерегала ещё одна нежданная встреча.

Оба отряда направлялись в Талонгард. Синеклюв кружил над ними, привлекая любопытные взгляды.

— Это твоя птица? — спросил Иван, наблюдая за той здоровым глазом, свободным от сооружённой Каспаром зачарованной перевязи.

— В ней обитает магический дух, но нет; она сама нашла нас, — ответила Танис. — Я думала, это фамильяр твоего колдуна.

Ворон действительно больше всех был рад видеть человека в облачении священника-паладина, ехавшего следом.

— Я помню тебя! — прокаркал Синеклюв, опустившись к нему на плечо. — Ишь ты, снова в оперении Грифона? Где же твои крылья, ещё чернее, чем мои?

Бросив беглый взгляд на них, Иван повернулся обратно к спутнице:

— С чего ты взяла, что он чернокнижник? Мало ли кто приручает воронов...

— Я чутко чувствую магию иллюзий, — улыбнулась та. — А твой приближённый её не просто использует, а едва ли не излучает. Вопрос лишь в том, знаешь ли об этом ты...

— Конечно. Он занимает должность мастера над шпионами в нашем Совете.

— Что ж... тогда всё ясно.

— Припоминаю... — подтвердила Танис.

— ...И когда мы достигли Талонгарда, там нас ждала тётя. Оказалось, Синеклюв был послан ею.

— "Тётя"?! — переспросила некромантка. Её конь с горящими изумрудным пламенем глазами бил копытом и фыркал искрами при виде присоединившихся к Совету волшебников, но хозяйка придержала его под уздцы и снова обратилась к "племяннику": — Мы видим друг друга впервые, Иван Грифон! Ты хоть знаешь, кто перед тобой?

— Анастасия, моя легендарная родственница. Признаюсь, я не особо разбираюсь в вашей иерархии, но здесь, в нашем доме, ты — часть семьи и всегда желанный гость...

— Прекрати сейчас же! — прошипела она, перебив.

Герцог застыл на месте от такого поворота, но быстро понял, что та обращалась не к нему. Следуя за её взглядом, он увидел стоящего поодаль Йоргена.

Тот улыбался. Сдержанно, но совершенно явно.

— Перестань, — повторила она. В голосе задрожала порванная струна. — Это не смешно, это попросту жутко. Тебе не идёт.

— При всём уважении, моя леди... ни один иерофант, ни один император, ни один бог не запретит мне делать с этим лицом то, что я хочу, — тихо ответил тот. — Здравствуй, Анастасия.

— В то мгновение я понял, что мне не нужны клятвы вечной верности и любви, — завершил Иван. — Это всё, чего я хочу: видеть рядом кого-то, кто был бы моим поводом улыбаться... таким сильным, что ничто не смогло бы мне препятствовать. Чтобы понимать друг друга без слов. Больше ничего.

Оба замолчали. Танис выглядела печальной и непривычно смиренной, её возлюбленный — серьёзным и задумчивым. В тишине лишь холодный ветер ночной бури завывал где-то вверху в щелях узких бойниц.

Вдруг Иван по-мальчишески усмехнулся в подушку.

— В чём дело? — полюбопытствовала чародейка.

— Да так, вспомнил... Как раз после того случая... С нами был Кенте, помнишь? Потом он спросил у Йоргена, были ли они с Анастасией знакомы раньше. Знаешь, что тот выдал?

— Не осмелюсь даже предположить, — улыбнулась та.

— Он ответил: "я был и остаюсь служителем служительницы матери моей матери". Выражение лица Кенте было просто бесценно.

— Готова поспорить, когда падёт Хорнкрест, у Шеймуса оно будет ещё более запоминающимся...

— Не могу дождаться, — подхватил герцог. — Ах, Танис, моя Серебряная Роза... Не знаю, что бы я делал без всех вас.

Не сопротивляясь чарам звёздного блеска глаз, смотрящих на него с лукавством и теплотой, он притянул её к себе и поцеловал.