Мимезис (гет)

— Уважаемый Визенгамот, прения окончены! — зычно объявил Кингсли. — Прошу вас проголосовать по поводу закона, предложенного мистером Поттером. Кто «за»?

В воздух медленно поднялась одна рука, за ней вторая, третья… очень скоро Джинни сбилась со счета, но рук было очень, очень много.

— Кто «против»?

Джинни успела заметить, что в числе поднявших руки была и мадам Эвермонд, и Освальд Шафик.

— Подавляющее большинство членов Визенгамота проголосовало «за», — провозгласил Кингсли. — Закон о дошкольном воспитании и обучении волшебников принят!

Удар его деревянного молоточка потонул в гуле аплодисментов.

Волдеморт вел Джинни сквозь беснующуюся толпу журналистов. Вспышки камер слепили, от бесконечных вопросов звенело в ушах. Но дорогу наглые репортеры им все-таки не заступали: словно чувствуя хищную натуру Волдеморта, они отходили в сторону, давая ему пройти, и вились вокруг, точно назойливая мошкара вокруг горящего фонаря.

— Мистер Поттер! Расскажите, как вам удалось в одиночку задержать банду Джека Бэркса по прозвищу Спрут! И где же скрывается сам ее главарь?!

— Мистер Поттер, как вы оцениваете свои шансы в предстоящей предвыборной гонке?!

— Миссис Поттер! Джиневра! Скажите…

Джинни невольно придвинулась ближе к Волдеморту, сильнее сжав его локоть. Впереди уже маячили заветные камины.

— Гарри Джеймс Поттер! Нам надо поговорить! — раздался сзади знакомый громкий голос.

Взъерошенная Гермиона с трудом протиснулась сквозь толпу журналистов, как на буксире таща за собой растерянного Рона.

— Немедленно! — выпалила она, пронзая Волдеморта яростным взглядом.

Джинни точно знала, что Волдеморт почувствовал, как она вздрогнула. Внутри внезапно вспыхнул иррациональный и несправедливый гнев на Гермиону: провоцировать Волдеморта — все равно, что кричать на дракона, а подруга даже не осознает, что рискует не только собой, но и Роном!

«Спокойно, — сказала себе Джинни, — тут куча народа, он не станет…»

— Поговорить? — обманчиво-мягко переспросил Волдеморт. — Конечно, почему нет? Приглашаю вас с Роном на ужин — приятно будет пообщаться со старыми друзьями.

Ноги Джинни будто бы налились свинцом, но Волдеморт, словно не заметив слабого сопротивления, увлек ее за собой в пронзительно-изумрудное пламя.

* * *

— Эльфы, ужин на четверых! — коротко приказал Волдеморт, выйдя из камина и небрежным движением палочки очищая рукав своей мантии от налипшей на него сажи.

— Ты же не собираешься… — быстро начала Джинни, но ее прервал вспыхнувший зеленью огонь в камине.

— Гарри… — начала Гермиона, едва выйдя из изумрудного пламени.

— Прошу в столовую, — перебил ее Волдеморт.

Им троим не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

— Располагайтесь! — радушно объявил Волдеморт, первым усаживаясь за стол. — Отпразднуем мою победу.

— Мы не есть сюда пришли! — гневно ответила Гермиона. — И уж тем более не праздновать! Гарри, что ты творишь?!

— А что конкретно тебя так возмущает? Или ты не хочешь защитить маленьких магглорожденных волшебников?

— Может, этих недалеких идиотов твоя речь и обдурила, но не меня же! Гарри, ты сделал так, что теперь десятки детей будут жить в приюте, в разлуке со своими родителями!

— Не в приюте, а в пансионе.

— В пансион отправляют добровольно, а их будут забирать силой даже из хороших семей, в которых они живут в любви и безопасности! И ради чего?!

— Ради их ранней социализации в магическом мире, разумеется.

— Что-то мне это напоминает, — яростно процедила Гермиона. — «Украденное поколение»! Возможно, ты не знаешь, но тогда маггловское правительство Британии отнимало детей у австралийцев, якобы тоже с целью их защитить и социализировать. А на самом деле — чтобы вырастить себе удобных слуг!

Волдеморт отложил приборы и усмехнулся:

— Отчего же не знаю? Знаю. Но ты действительно считаешь, что сравнивать современных магглов с дикарями-туземцами — это корректно?

— Ты!.. То, что ты говорил о магглах — это же все неправда! — возмущенно выдохнула Гермиона. — Ты все переврал!

— Неужели? Хочешь обвинить во лжи миссис О'Рейли или всех тех магглорожденных, которые дали свои показания в письменном виде?

— Я не говорю, что они лгали — я говорю, что лгал ты! Послушай, Гарри, я знаю, твоя жизнь с Дурслями не была идеальной, но то, что ты там говорил…

— А с чего ты взяла, что это неправда? — с усмешкой спросил Волдеморт. — Потому что я не рассказывал? А ведь Рон сам видел решетки на моих окнах. Было ведь, верно, друг?

— Да, — смущенно пробормотал Рон. — Было.

— И никто не обратил внимания — всем было наплевать, — произнес Волдеморт, и его слова острым лезвием полоснули по сердцу Джинни.

Неужели над Гарри и правда так издевались все детство?! А потом его ждал Хогвартс, где каждый год подстерегала новая опасность, затем война… Война — и смерть в Запретом Лесу. Смерть, о которой никто так и не узнал. Мерлин великий, у него ведь даже могилы нет!..

— Ты мог сказать об этом кому-то: МакГонагалл, Дамблдору, миссис Уизли, наконец! — гораздо менее уверенно произнесла Гермиона. — А не обвинять нас — мы же и сами тогда были детьми. Гарри… мне очень жаль, что мы не помогли тебе, когда ты так в нас нуждался, но это не отменяет того, что я сказала прежде. Например, то, что ты говорил про маггловские приюты — это же полнейшая неправда! Может, лет сто назад так и было, но теперь-то у магглов детских домов почти не осталось — детей очень быстро разбирают по приемным семьям. И в нашем детстве все уже так и было! Но ты специально рассказывал Визенгамоту и журналистам всякие ужасы: про то, что сирот считают людьми второго сорта, и прочее! Неужели ты не понимаешь, что этим спровоцируешь рост магглоненавистничества в нашем обществе? Зачем, Гарри?!

— Затем, что мне был необходим красивый закон, который понравится и широким общественным массам, и консерваторам.

— И все?! И лишь ради этого…

— Именно, Гермиона, — спокойно ответил Волдеморт, холодно улыбнувшись. — Это политика, так что я не понимаю, что тебя так удивляет.

— Меня удивляет, как мой некогда лучший друг превратился в беспринципного мудака, подобного тем, кого он всегда презирал! — громко отчеканила Гермиона, вскочив на ноги.

Глаза Волдеморта полыхнули ледяным огнем, и Джинни быстро накрыла его руку своей.

— Вам лучше уйти, — выпалила она. — Ясно, что сейчас спокойного разговора все равно не выйдет.

Гермиона презрительно фыркнула, прежде чем с громким хлопком раствориться в воздухе.

Рон окинул их растерянным взглядом:

— Я думаю, вы просто неправильно друг друга поняли, верно? — неуверенно произнес он. — Но Джинни права — вам обоим стоит успокоиться, а потом встретиться, например, в Норе, и все обсудить.

Он вздохнул, взлохматив свои огненно-рыжие волосы:

— Ладно, я тоже пойду… Пока.

Рон аппарировал, и Джинни наконец-то смогла вздохнуть. Она заметила, что рука, которой она накрыла кисть Волдеморта, дрожит, и поспешно ее отдернула.

Темный Лорд смерил Джинни насмешливым взглядом, но, хвала Мерлину, кажется он не злился.

— Скажи мне, Джиневра, — вкрадчиво произнес Волдеморт. — Ты правда думала, что я убью твою грязнокровную подружку? Когда пол-Атриума Министерства слышало, куда она пошла?

— Нет, об этом я не думала. Но, например, ты мог бы сперва пытать ее и Рона Круциатусом, а потом стереть им память. Ты ведь так уже делал: со мной и с тем священником.

Волдеморт улыбнулся:

— Мог бы, — произнес он, — но, как видишь, не стал. И, предвосхищая твои вопросы, я не собираюсь ей мстить, также как ты не стала бы ползать по кустам в поисках цапнувшего тебя садового гнома. Недостойная цель, хотя в свое время мне потребовались некоторые усилия для того, чтобы помешать ей сделать стремительную карьеру. Все-таки героиня войны…

Джинни промолчала, и между ними повисла вязкая, тягучая тишина.

— Скажи, — глубоко вдохнув, выпалила Джинни. — То, что ты говорил о Гарри — это правда?

— Нет, — медленно ответил Волдеморт. — Разумеется, магглы терпеть его не могли. И в чулане запирали. Но ему никогда не доставалось ничего серьезнее затрещин и подзатыльников, да и голодом его никто не морил. Если бы Поттер не был таким слабохарактерным, он бы еще в детстве мог указать магглам на их место. Но он предпочитал страдать. Что же, его выбор.

Джинни затопила волна облегчения. Хвала Мерлину, по крайней мере, она и Рон с Гермионой не были для Гарри настолько уж плохими друзьями!..

— А рассказ миссис О'Рейли?

— Правда от первого до последнего слова. Не так вы представляли себе магглов, верно?

Джинни проигнорировала его шпильку.

— А о своем детстве ты сказал правду? — спросила она, глядя ему в глаза.

— Абсолютную, — ответил он и издевательски усмехнулся. — Хочешь меня пожалеть?

— Нет, Лорд Волдеморт, тебя я точно жалеть не собираюсь, — спокойно произнесла Джинни.

— И правильно, — вкрадчиво протянул Волдеморт, — ведь все, кто в свое время доставлял мне неудобства, уже давно сгнили в земле. И я тебя уверяю: в тот момент, когда я все-таки решал даровать им смерть, они меня благодарили.

* * *

Рон сидел на диване в их маленькой, но очень уютной гостиной и с тревогой следил за тем, как Гермиона мечется из угла в угол, точно запертая в клетку львица.

— Ничего не понимаю, Рон! — воскликнула она. — С Гарри что-то не так!

— Ты только сейчас заметила? — грустно хмыкнул Рон. — Я уж и забыл, что когда-то он был совсем другим. Слава победителя Того-Кого-Нельзя-Называть явно не пошла ему на пользу.

— Я не об этом… Та история с «украденным поколением» — откуда Гарри о ней знает? Он прожил в мире магглов всего одиннадцать лет! Мерлин, да во время учебы в Хогвартсе он не знал даже, кто такой Кромвель!

— Ну значит, он прочитал про это твое поколение, когда разрабатывал свой законопроект.

— Это меня и пугает, Рон! Как Гарри, узнав об этой чудовищной истории, мог счесть повторение хорошей идеей? Это же чистый расизм!... А наш Гарри никогда…

— Он уже давно не наш Гарри, — сухо перебил Рон. — Думаю, если бы он не был женат на Джинни, мы еще много лет назад совсем перестали бы общаться.

Гермиона села на диван рядом с ним и, тяжело вздохнув, помассировала виски кончиками пальцев:

— Знаешь, в последнее время я все чаще думаю, что же с ним случилось? Почему Гарри так резко изменился сразу после победы? Что вообще произошло тогда в Запретном лесу? Он ведь ушел туда на встречу с Волдемортом, чтобы умереть — так как же ему удалось выжить?

Рон почувствовал пробежавший по коже холодок: совсем как однажды в детстве, когда Фред с Джорджем засунули ему за шиворот огромную склизкую жабу.

— На что ты намекаешь? — спросил он, почему-то понизив голос.

— Если бы я знала, Рон, — растерянно ответила Гермиона. — Если бы я только знала…

* * *

Волдеморт был прав: его новый закон был с восторгом принят широкой общественностью. А еще через пару недель он официально объявил, что собирается баллотироваться на пост министра магии. Джинни в этот момент стояла с ним рядом, идеально красивая и холодная, ослепленная вспышками камер. Вот так — под аккомпанемент оваций и радостных криков — магический мир стремительно несся в пропасть, увлекая ее за собой.

Наконец-то вернувшись домой и накинув на себя Согревающие Чары, Джинни, как была в богато расшитой алой мантии, вышла на балкон. В ушах до сих пор стоял гул аплодисментов, а перед глазами маячили радостные лица. Бедные глупые волшебники…

Маггловский мир спал — только вдалеке тускло сияли одинокие горящие окна. Пустынная площадь Гриммо тускло блестела брусчаткой, мокрой из-за недавно прошедшего дождя. Чуть подумав, Джинни достала пачку сигарет, которую недавно зачем-то купила в Косом переулке, немного повозившись, вытащила одну и неловко прикурила от волшебной палочки. В горле тут же запершило. Облокотившись о перила, она осторожно выдохнула призрачно-серый дым. Курильщики, словно сговорившись, утверждали, что это помогает успокоить нервы, но пока все, чего добилась Джинни — легкого головокружения и странного привкуса во рту.

— Мне начинает казаться, что я плохо на тебя влияю, — позади раздался холодный голос.

У Джинни вырвался нервный смешок:

— Да уж, пожалуй, — саркастично ответила она.

Волдеморт подошел ближе и, встав рядом, требовательно протянул к ней руку.

Джинни даже недоуменно моргнула, не сразу сообразив, чего он от нее хочет.

— Ты что, собираешься отнять у меня сигареты? — недоверчиво фыркнула она.

Взгляд Волдеморта тут же потяжелел, и Джинни протянула ему пачку:

— Да забирай, мне не жалко — все равно это редкая гадость.

Волдеморт усмехнулся и вытащил одну сигарету из пачки в ее руке. Ловко прикурив от волшебной палочки, он глубоко затянулся, чуть запрокинув голову.

— Ты… — Джинни замялась, удивленно глядя на эту дикую картину. — Никогда не видела, чтобы ты курил.

— Я бросил, в одиннадцать лет, перед Хогвартсом, — спокойно произнес он. — Начал в восемь. Но и потом, на каникулах, иногда мог закурить — если это казалось рациональным для создания нужного образа.

— А сейчас это кажется тебе рациональным? — спросила Джинни.

— Сейчас я составляю тебе компанию, — невозмутимо ответил Волдеморт.

В наступившей тишине Джинни осторожно сделала еще пару затяжек, изо всех сил стараясь не закашляться.

— Скажи, а Роули-старший, тот, который Абель, — он был Пожирателем Смерти? — неожиданно для себя самой произнесла Джинни.

— Он остается им и по сей день, — ответил Волдеморт. — А почему ты спрашиваешь?

— Помнишь прием у Гринграссов, где-то месяц назад? Он сказал мне, что ты — в смысле, Гарри Поттер — лучшее, что могло случиться с магическим миром. А я спросила: «Неужели даже лучше, чем Лорд Волдеморт?»…

Он рассмеялся своим жутким холодным смехом, который еще недавно повергал Джинни в ужас. Но не в этот раз — сейчас только мурашки по спине пробежали.

— И что Абель? — отсмеявшись, спросил он.

— Жутко перепугался и уверял меня, что никогда не имел к тебе никакого отношения.

— Ну я ему это еще припомню. Вокруг сплошные лизоблюды и трусы, — произнес Волдеморт, ловким щелчком пальцев отправив в полет слабо тлеющий окурок.

Джинни проследила, как он по широкой дуге падает вниз — точно очень маленькая комета.

— Давно хотела спросить, — задумчиво протянула Джинни. — Ты же хозяин Старшей палочки, так почему вместо нее ты используешь… другую?

— Палочку Гарри Поттера, ты хочешь сказать? — усмехнулся он. Мгновение — и она оказалась у него в ладони, словно возникнув из воздуха.

— Истинному хозяину Старшей палочки не обязательно даже держать ее в руках: любой он будет колдовать, как Бузинной. Так что я предпочитаю не демонстрировать ее лишний раз. А палочка Поттера прекрасно мне подходит: в ней перо того же феникса, что и в моей. И она из остролиста. Знаешь ли ты, Джиневра, что символизирует остролист?

— Понятия не имею, — сухо ответила Джинни.

— Возрождение, — с видимым удовольствием произнес Волдеморт. — Символично, не так ли?

— Очень.

Уловив отсутствие всяческого энтузиазма в ее голосе, Волдеморт тут же помрачнел.

— Кстати, не забудь завтра заказать себе парадную мантию на мою инаугурацию, — холодно приказал он.

Джинни усмехнулась:

— А ты даже не сомневаешься, что выиграешь выборы?

— Ну разумеется я выиграю, Джиневра.

— Знаешь, иногда я мечтаю получить хотя бы мизерную часть твоей самоуверенности, — задумчиво произнесла Джинни.

— В первую очередь для этого необходимы основания, — с издевкой ответил Волдеморт.

— Считаешь меня ничтожной и ни на что не способной?

Он вдруг оказался до ужаса близко, вжав ее в перила балкона.

— Не расстраивайся: в глобальном смысле все люди кажутся мне довольно слабыми и примитивными созданиями. А что касается тебя… — Волдеморт чуть помедлил, внимательно глядя на нее, — как я уже говорил, я считаю, что ты совершенно нерационально расходуешь данную тебе силу.

— Ты поэтому позволил мне стоять, направив на тебя палочку? — спокойно спросила Джинни. — Потому что был уверен, что я не смогу тебя убить? Или ты знал, что, даже если бы я все-таки решилась, это было бы бесполезно? Тебе вновь удалось обмануть смерть?

Волдеморт рассмеялся:

— Нет-нет, моя дорогая, уверяю, это работает только в сказках.

— Что именно? — нахмурилась Джинни, надеясь, что недоумение в ее голосе звучит естественно.

В воздухе пахнуло озоном, Джинни показалось, что она почти слышит сухой угрожающий треск его магии, внезапно заполнившей все вокруг. В противовес этой угрозе его голос звучал очень мягко и от того еще более пугающе:

— Только в сказках плененной принцессе удается разговорить дракона и выведать, как именно его можно убить.

— Может, ты и дракон, — негромко, но очень уверенно произнесла Джинни, пристально глядя в его жуткие змеиные глаза. — Но я — не твоя добыча.

Волдеморт чуть склонил голову набок и окинул ее заинтересованным взглядом.

— Ты правда так думаешь? — спросил он, словно всерьез рассуждая над ее словами, а затем усмехнулся. — Посмотрим, Джиневра, и, думаю, мы уже скоро узнаем, так ли это.

Джинни подумала о надежно спрятанных смертельно ядовитых кристаллах — и ослепительно улыбнулась ему в ответ.

* * *

Фойе магазина «Твилфитт и Таттинг» как всегда сияло золотом и хрусталем. Джинни вдруг вспомнила, как когда-то она, проходя мимо этого места, даже сквозь стеклянную витрину заглянуть стеснялась, а вершиной ее мечтаний была мантия от мадам Малкин — пусть самая простая, но зато новая. Как бы дорого она сейчас заплатила, чтобы вернуться в те времена!..

— Миссис Поттер, как же я счастлива вас видеть! — из-за вешалок с одеждой поспешно вышла худая светловолосая дама.

— Здравствуйте, мадам Твилфитт! — ответила Джинни, растянув губы в доброжелательной улыбке.

— Чего желаете? У нас как раз вышла новая коллекция!

— Мне необходима парадная мантия, — Джинни вздохнула, — на инаугурацию.

У мадам Твилфитт тут же загорелись глаза:

— Индивидуальный пошив, как я понимаю? Ну разумеется! Пойдемте, моя дорогая, пойдемте!

Мадам Твилфитт отвела Джинни в отдельный кабинет.

— Вот, взгляните на каталог и скажите, какой фасон вам бы хотелось. И цвет, конечно же, тоже.

Джинни подняла взгляд от ярких колдофото:

— Я хочу черную.

Мадам Твилфитт изумленно распахнула глаза:

— Черную?! Но миссис Поттер, как же так? Это же инаугурация, такое торжественное событие, а черный цвет — он же траурный…

Джинни горько усмехнулась:

— Знаю. Я и хочу черную.

* * *

Рон тихо, стараясь не шуметь, вошел в прихожую, стянул с себя мокрый от дождя форменный плащ и, приглядевшись, увидел, что из-под закрытой двери в гостиную пробивается свет. Вздохнув, он, больше не таясь, сбросил сапоги и прошел внутрь.

— Гермиона, ну что ты опять не спишь? Глубокая ночь на дворе!

Супруга сидела на диване, обложившись листами пергамента, и что-то увлеченно строчила в небольшом блокноте.

— О, Рон! Ты уже вернулся с дежурства?

— Как видишь, — хмыкнул он, левитируя себе из кухни ужин. — А ты все работаешь…

— Это не совсем работа, — откликнулась Гермиона.

— А что же? — спросил Рон, устраиваясь за столом напротив жены.

Под руку ему попался вчерашний номер Ежедневного Пророка, с передовицы которого на него смотрел Гарри. Сокрушенно вздохнув, Рон резко свернул газету, отодвинув ее подальше — смотреть на бывшего друга не хотелось.

— Я изучала всю политическую деятельность Гарри за последние годы, — ответила Гермиона, заправив за ухо непослушную пушистую прядь волос.

— Что? Мерлин великий, милая, зачем?

— Затем, что я хочу разобраться, что с ним происходит. Как бы Гарри не изменился за прошедшие годы, он все еще наш друг.

Рон скептически хмыкнул.

— Да, я с тобой согласна, — грустно вздохнула Гермиона. — Знаешь, что я выяснила? Вот, взгляни сюда, — она протянула ему свой блокнот.

Рон с сожалением отвлекся от жареной курицы и скосил глаза на исписанные убористым почерком страницы.

— Смотри, получается, что Гарри, пусть и неявно, но очень давно сотрудничает с консерваторами, причем не с умеренными, типа мадам Эвермонд или Шафика, а с самыми отвратительными — с пуристами. Та же Нотт получила свою должность благодаря Гарри!

— Хочешь сказать, он спутался с недобитыми Пожирателями?! — гневно воскликнул Рон. — А как же Джинни?! Я уверен, она ни о чем таком даже не подозревает!

— Сложно сказать — я про Пожирателей, разумеется, не про Джинни. Он свидетельствовал против Малфоев. Даже я не стала — пожалела Драко.

— И очень зря! — фыркнул Рон.

— Не говори так — он свое и так уже получил. А Гарри… я не понимаю, чего он добивается! Например, я узнала, что он год назад активно участвовал в продвижении закона, разрешающего добычу некоторых опасных ингредиентов для зелий. Но он же не мог не понимать, что следом неизбежно разрешат многие темномагические заклинания и книги! Глава Аврората, который способствует легализации черной магии — ты вообще можешь такое представить?!

— Легко — если его новые друзья ему за это заплатили.

— Рон, ты помнишь, что мы говорим о Гарри?! — отчаянно воскликнула Гермиона. — Пусть он изменился, но он не мог вот так продаться, Рон, не мог!

Рон растерянно смотрел на жену, не зная, как ее успокоить. Он только теперь заметил ее утомленный вид и болезненную синеву под глазами.

— Гермиона, тебе надо отдохнуть, — сочувственно произнес он.

— Я узнала кое-что еще, — произнесла она, будто не слыша его. — Ты знаешь, как работает окклюменция?

— Это-то тут при чем? — вздохнул Рон, наливая себе большую чашку крепкого чая. — Какое-то представление имею — нас же учили в Академии.

— А вот я заинтересовалась ей только сейчас, как-то все не до того было. И сразу обнаружила кое-что очень странное. Помнишь, как Гарри после гибели Добби смог закрыть свой разум от Волдеморта? Я выяснила, что окклюменция работает совсем по-другому, она не бывает спонтанной, а сильные переживания не помогают, а напротив делают человека еще более уязвимым для легилимента.

Рон растерянно наморщил лоб:

— Ну да, это правда.

— А это значит, что не Гарри тогда закрылся от Волдеморта, а наоборот — Волдеморт от Гарри. Это он заблокировал связь.

— Вот скажи мне, какой смысл обсуждать это теперь?

Гермиона вздохнула, помассировав виски кончиками пальцев:

— Сама не знаю… Но мне не дает покоя мысль, что мы что-то упустили. Вдруг Волдеморт даже после смерти нашел способ навредить Гарри? Может, он его проклял?

— Милая, нет такого проклятия, которое способно превратить человека в сволочь, — тихо произнес Рон.

— Речь идет о Волдеморте, поэтому я ни в чем не была бы так уверена, — упрямо и отчаянно возразила Гермиона. — Мы обязаны узнать, что произошло в Запретном Лесу во время Битвы! Узнать, как именно Гарри смог выжить и обмануть Волдеморта, он же был уверен, что Избранный наконец-то мертв. И, Рон, есть тот, кто может нам об этом рассказать. Это Хагрид!