Поддавки (джен)

— По четыре в ло́дейку! — зычным голосом орал местный лодочник — бородатый звероподобный добряк аномально высокого роста. — Тузики шибко малые, токмо четырёх мальцов и во́змут. А легше трёх, ежели откормлены.

Замок был сказочно красив. Лес островерхих башен, драконьи гребни готических крыш, ажурные папоротники виадуков и гирляндовые россыпи разноцветных огоньков на месте витражных окон и уличных фонарей. Замок венчал высокую скалу на противоположном берегу озера, был окружён лесистыми горами с белоснежными вершинами, а сейчас всё это великолепие ещё и накрывало куполом не по-городскому выразительного звёздного неба.

Гарри занял первую попавшуюся лодочку на берегу того самого озера, которое им предстояло пересечь, уселся на носу и, не обращая больше ни на что внимания, прикипел к сказочному виду. Да, этот загадочный «подсвинок», эта школа волшебства и чародейства «Хогвартс» оказалась самым настоящим замком. И то, что мальчик сейчас видел, разом окупало и тяжёлый восьмичасовой рейс, и сутолоку на конечной станции, и бестолковый спуск по скользкому лесистому склону к необорудованному глинистому берегу, и посадку по топкой грязи в одну из пузатых лодчонок, шаткой дюжиной поджидавших их у водной кромки.

Здания редко бывают столь же прекрасны внутри, как и снаружи; столь же великолепны вблизи, как и издали; и столь же волшебны в повседневных буднях, как и при первой встрече. Но если хотя бы десятина от этого чуда проследует вместе с ними под крышу…

Это сказочный морок из моих снов, понял Гарри. То, что ты видел много раз, но чего никогда не остаётся в памяти к утреннему подъёму и битве за очередь к туалетам.

Лодка покачнулась — к Гарри присоединились ещё двое пассажиров. Уселись на среднюю лавку и тоже, наверное, уставились на завораживающий пейзаж. Хотя нет, не все.

— Почему ты до сих пор не переоделся в форму? — воскликнул знакомый кудрявый голосок. — Это против правил!

Гарри не отреагировал и не повернулся — замок не желал отпускать. Почему ему кажется, что он уже видел что-то похожее? Не отдавая себе отчёта, мальчик вдруг произнёс безо всякой подготовки:

Грядущая жизнь

Тысячью огоньков манит.

Не медли, Харон. Греби.

Сзади озадаченно замолчали, а потом Невилл несмело произнёс:

— Его зовут Хагрид. Рубеус Хагрид.

— Вот видишь, — кивнул Гарри, не оборачиваясь. — Даже первые буквы совпадают. Харон, сын Эреба.

Эребеус Харонович тем временем чавкал грязью вдоль берега, разгонял темень огромным масляным фонарём, подслеповато всматривался в лодки и упражнялся в устном счёте.

— Триццать восьм… Трицц’т девять… Трицц… Канальи, да сядьте ужо! Не мельтешите мне, а то втреть сызнова сличать вас! Триццать дес… Не хватает! Один потерямши або ся прячет… ЭЙ! ХТО ТАМ ПО ЛЕСУ ТРЕЩИТ — А НУ ЖИВО ВЫХОДЬ!

По приозёрному подлеску действительно ломился некто крупнее кабана и мельче лося. Звук приблизился, на тропинке в темноте что-то мелькнуло — и в нашу лодку, ляпнув перед этим глинистой жижей, впрыгнул ещё один первогодок. Попытался впрыгнуть.

— Ха! Успе… Да чтоб…!!

Парень, уверенно относящийся к категории «ежели откормлен», нёс с собой что-то, с горкой набранное в подол балахона. Забираясь в челнок, он неловко зацепился за борт, так что вся поклажа вывалилась частично в лодку, а по большей части — в грязь и тёмную воду.

Опоздавшим оказался ещё один рыжий лоботряс — тот самый Рон, с немытой моськой ожидавший своей очереди у вокзального перехода. А по лодочному дну из его подола раскатились дикие зелёные яблоки. Похоже, оголодавший рыжий насобирал паданок по пути со станции, от жадности сразу пару килограммов мелкой подгнившей кислятины, и по этой причине едва не опоздал к отправлению флотилии.

— Тронете хоть одно — грабли переломаю! — рявкнул он и принялся вылавливать пропажу из воды, перевесившись с задней лавки и накренив бот.

Получалось это у него неважно: толковое освещение отсутствовало, а держать выловленную добычу было негде. Отследив ироничный интерес к своему занятию, рыжий гавкнул было «Чё уставились!», но тут внезапно рассмотрел сидящую перед ним пассажирку.

— Опять ты! — заорал он на Грэйнджер. — Я те чё сказал? Пошла вон из моей лодки!

Гермиона опешила и в растерянности посмотрела в сторону бородатого лодочника. Но тот был полностью поглощён заново запущенным расчётом контрольной суммы и на мелкие раздражители не реагировал.

— Слышь, жертва коррозии, — нарушил молчание Гарри, подпуская в голос немного *жути*. — Если чего-то не устраивает в *нашей* лодке — собирай копыта и ищи другую. Свободных мест навалом.

Рыжий сжал кулаки. *Жуть* давила, а свободные места и вправду ещё были, но здесь и сейчас его удерживали съестные «сокровища», рассыпанные по дну именно *нашего* челнока.

— Гермиона, давай-ка поменяемся местами, — произнёс меж тем Гарри, неспешно поднимаясь с носа. — Ladies first.

Против ожиданий, девчонка спорить не стала, так что спустя полминуты Рона и Гермиону отделяли друг от друга средняя лавка и два парня на ней: Гарри и Невилл. Закипающий от досады рыжий собрался было побряцать кулачным оружием, но новый звук заставил его подавиться заготовленной нотой протеста, а сидящего рядом Невилла — вздрогнуть от неожиданности.

Гарри нажал на кнопку — и раскладной нож в его руке со звонким щелчком выбросил острое лезвие, опасно блеснувшее в свете почти полной луны. Добавив *жути*, Гарри подержал рыжего холодным равнодушным взглядом, дождался судорожного глотка торчащим кадыком, после чего степенно поднял принесённую с собой в лодку ветку, отвернулся и принялся неспешно остругивать её от боковых сучков.

— Псих маглосделанный, — донеслось со спины на минимальной для рыжего громкости.

Гарри мысленно усмехнулся. Бессильных оскорблений в спину — этого сколько угодно, хоть лопатами нагребайте. Одно из признаний чужого превосходства, между прочим.

— Это что, нож?! — едва сдерживаемым шёпотом возмутилась Её Упорядоченность. — Он же наверняка запрещён, я просто уверена в этом!

Было видно, что искренняя благодарность за заступничество борется в девчонке с непреодолимым стремлением к порядку вымытых рук и белых подворотничков. Ничего, это терпимо, подумал мальчик. Всё терпимо, если без гнилья.

— Затачивать карандаши же как-то надо? — коварно приступил он к обволакивающей казуистике.

— Тут пишут перьями, а не карандашами!

Гарри покосился на средневековый замок, бросил взгляд на балахоны. Этого ещё не хватало!

— Стальными? — уточнил он без особой надежды.

— Что? Нет, пернатыми… птичьими, то есть! Гусиными или павлиньими!

— О! — Печальный вздох вышел абсолютно искренним. — Если ты привезла с собой только перья, но у тебя нет ножа, то у меня для тебя плохие новости. Перья подрезают острым лезвием. Иначе они не пишут.

— А…

— Я не в курсе. Но непоколебимо уверен, что Невилл знает не менее двенадцати способов правильного ухода за пером и чернильницей. Нужно только попросить его поделиться в спокойной обстановке.

Пухлый мальчик несмело улыбнулся, оценив попытку поднять его самооценку. Но наметившееся вылезание из раковины поломал лодочник.

— … Триццать осьму… — звучало приближающееся бормотание. — Триццать девять… Триццать десять… Три-до-дюжина, и-и… Триццать и дюжина!! Фу-ух! Хвала Мерлину, сошлося напоследь! Так, а…

«Сошлося» на макушке у Рона. Но посчитаны были пока не все. Толстый мозолистый палец упёрся Гарри между глаз.

— Жёваный пентахль, а ты ещё хто такой?

— Да! — взвился рыжий. — Вышвырните его, он тут левое мясо и вообще примазун!

— У меня имеется свой обол, уважаемый перевозчик, — протянул Гарри железнодорожный билет.

Хароныч вгляделся в документ под фонарным светом, вздохнул и тоскливо обернулся к началу строя.

— Горелые потроха, да за штож мне всё это… Впятеро придётся сызнова переличать…

— Дык, перебор — не недостача, — мудро напомнил Гарри о возможности переложить часть проблем на других. — Вы совершенно точно никого не потеряли, а там пусть начальство решает.

— А и впрямь! — Великан махнул фонарём столь решительно, что Гаррину лодку на секунду засыпало искрами. — Пусть эту хфестралью кучу сам Дамблдор и разгрёбывает! У него ж и борода, стало быть, длинше! ОТЧАЛИВАЕМ!

Звучный рык великана был воодушевлённо подхвачен слитным детским хором. Народ успел заскучать и жаждал смены обстановки. Хагрид сел в персональный шлюп — раза в четыре больше нашего и предназначенный лишь ему одному, — после чего над всеми лодочками прямо в воздухе загорелось по тёплому жёлтому огоньку, и флотилия неофитов плавно пришла в движение. Сама собой.

— Ничего, псих, — исходил на корме ядом рыжий. — Я скажу Фреду и Джорджу, они из тебя котлету сделают!

— Слова не мальчика, но мужа, — буркнул Гарри, продолжая мерно работать ножом.

Как же всё это однотипно и однообразно, подумал он. Что у обычных людей, что у магов. Я скажу парням из седьмого, они тебя закопают. Ты должен за косяк, счётчик пойдёт с вечера. Десять старшаков против одного малолетки, а то побьёт ненароком, если меньше. Ты чё сказал, повтори, а то я глухой… Неужели мы и вправду произошли от одной-единственной дефектной обезьяны?

Гарри вздохнул. В данный момент он бы с удовольствием продолжил любоваться замком. Но наличие ножа в руке умиротворяло их четвёртого пассажира, так что приходилось соответствовать.

— Что ты делаешь? — не выдержала девчонка.

— А ты не догадалась? — Гарри улыбнулся. — Давай ты подумаешь сама ещё пару дней, а если не догадаешься, я тебе расскажу. Но только если ты представишь не менее двух правдоподобных версий, окей?

— Так нечестно!

Тебя нужно учить мыслить самостоятельно, подумал мальчик. Но вслух произнёс другое.

— Смотри лучше на замок, Гермиона. Сегодня уникальный вечер. Никогда в жизни ты *так* нашу школу больше не увидишь.

— Это почему это?

— Потому что старшекурсники пошли другой дорогой, — ответил вместо замолчавшего Гарри Невилл.

Ветка, которую сейчас окорачивал Гарри, свалилась на него в лесу по пути к лодкам — неожиданно и прямо на голову. Перепугавшись поначалу и дёрнувшись было отбросить мусор в сторону, Гарри переменил решение, стоило ему ухватить палку в руку. Добротная, крепкая и на удивление тяжёлая, древесина идеально легла в ладонь, обдав приятной шероховатостью невидимой в темноте коры, терпким запахом свежесорванной полыни, необъяснимым родным теплом и… ощущением, что эта вещь — его и для него.

Да, Гарри задумал сделать себе волшебную палочку. Имитацию, конечно же — просто чтобы не цеплялись к нему на уроках. Беседа с барсуками выявила, что без этих палочек в Хогвартсе — вообще никуда и никому, от мала до велика. Обработать девчачий аксессуар Гарри собирался позже, в спокойной обстановке, а сейчас ему просто было нужно вчерне избавиться от боковых побегов и листьев, чтобы не тащить в замок громоздкий веник.

Между тем слова Невилла заставили отвлечься от несвоевременной ерунды всех в лодке — даже рыжего на корме. Дети завороженно уставились на замок. Но удержать Рона надолго этими абстрактными эмпиреями было невозможно. К Гарри рыжий больше не цеплялся, но и спокойно сидеть на месте не мог — активно завертелся на лавке, теребимый то ли играми голода, то ли шилом в заднице.

Лодка ощутимо закачалась.

Голод напомнил непоседе о яблоках на дне челнока. Нашарив одно, рыжий немедленно откусил добрую половину и сделал несколько энергичных жевков, после чего досадливо выплюнул всё распробованное, а остаток дички зашвырнул в темноту. Неизвестно, на что он рассчитывал, ведь подобной кислятиной можно разве что раздразнить аппетит до болезненных судорог в желудке.

Между тем отброшенное яблоко бултыхнулось в воду и обрызгало соседей. Раздалась возмущённая ругань, а рыжий наконец-то отыскал себе достойную затею. Нагребя снарядов в крупную пятерню, Рон приступил к безответному обстрелу экипажей всех идущих параллельным курсом судов. Делал он это на удивление метко, а прицельной наводке немало способствовали фонарики над челноками.

Всё бы ничего, но лодка стала раскачиваться ещё опаснее. Гарри всерьёз обдумывал, не сбросить ли придурка в воду — незаметно и при помощи Дара, конечно. Как и любого живого человека, Рона было жалко, но свою собственную и пока что сухую шкуру Гарри жалел ещё сильнее. Однако усилившиеся крики обдаваемых водой детей привлекли внимание Хагрида. Он быстро выцепил исходный раздражитель и рявкнул во всю мощь своих великанских лёгких.

Несколько недобрых и не вполне застольных слов заставили Рона затихнуть. Ненадолго — секунд на тридцать. Затем он что-то углядел в воде, подорвался с лавки и по пояс перегнулся за борт — так, что Гарри пришлось противовесом наклониться в противоположную сторону и Невилла увлечь туда же, ибо челнок накренился совсем уж опасно. Гарри уже прицелился ухватиться Даром за лодыжку бузотёра, но внезапно ситуацию разрешил сам виновник переполоха.

— ХА! — заорал, он. — Тут какое-то щупальце!

Видимо, как и у животных, мысль у рыжего всегда совпадала с действием, так что Рон немедленно сунул руку по плечо в воду, пытаясь что-то там ухватить.

Поймал.

Под воду его втянуло мгновенно и с концами. Он даже тявкнуть не успел, только булькнул. Гарри, совершенно против своей воли, прыснул и захихикал.

А секунд через десять прямо на хагридову грудь из воды вышвырнуло мокрый тряпичный куль. Тряпки оказались школьным балахоном, а куль — выхаркивающим воду из лёгких рыжим.

В тот уникальный вечер дети узнали много новых и интересных слов. А Гарри наконец-то смог расслабиться и полюбоваться своей будущей сказкой.

Здравствуй, новый берег. Здравствуй, новая жизнь.

* * *

— Сейчас я буду вызывать вас по одному, — сообщила суровая пожилая тётка в поблёскивающих золотом очках. — Услышав своё имя, вы подходите, садитесь на эту табуретку, надеваете шляпу — и она распределяет вас на нужный факультет. Всё понятно?

Вопросов у растерянной и пришибленной новыми видами детворы было много, но ни один из них не был настолько срочным, чтобы рисковать испытывать терпение заместителя директора по учебной части. Ну, почти. Стоило женщине поднять свиток и набрать в лёгкие воздуха для оглашения первого счастливчика, как в задних рядах нашего куцего строя заорали:

— Фред, скотина! Ты говорил, нас бросят драться с троллями!

Народ оглушительно заржал: сначала рыжая семейка, а с секундной задержкой — и остальные студенты. Однако педсостав был не лыком шит и не первый год окорачивал *детский интернат*. В руке замдиректора мигом появилась палочка, посредством которой она подняла за шкирку полностью игнорирующего её, мокрого и растрёпанного рыжего, повернула в воздухе к себе, пару раз чувствительно встряхнула и сообщила, не торопясь опускать на землю:

— Ещё слово, и тролль здесь обязательно появится! Пусть и в необычно рыжей шкуре, зато ростом не выше табуретки!

С последними словами Рона резко отпустили, уронив на пол. И хотя поводов для хохота эта сцена давала не меньше, смех был более сдержанным. Наверное, старожилы внезапно вспомнили, кто у них ходит одним из деканов. Или не одним.

— Аббот, Ханна!

Их высадили на старом причале из крепкого, поточенного вековым прибоем гранита, под густыми ивовыми кронами и с гранитной же лестницей, сотнями ступенек убегающей на вершину замковой скалы. Гарри на всякий случай поискал на небе вторую луну: уж больно сильно окружающий антураж был похож на Остров мёртвых, а чёрные воды Чёрного озера — на Лету.

Первые несколько пролётов были очень тяжёлыми: что-то мистическое пригибало к земле, давило на плечи, мешало вдохнуть полной грудью и отбрасывало назад нашёптываемой уверенностью, что до вершины они не дойдут. Но после третьей площадки наваждение развеялось: ступеньки стали не такими крутыми, вернулась лёгкость, ожидание удивительных новостей и ощущение, что в новом доме их ждут как своих.

Наверное, это была какая-то последняя проверка. Рон прошёл её сильно побледневшим, Невилл — упрямо стиснув зубы, а Гермиона — ухватив Гарри за руку. Руку она впоследствии выпустила и дальше шагала с независимым видом.

— Боунс, Сьюзен!

В отличие от посадки в челноки, на лестнице Хагрид не особо интересовался идущей позади и сильно растянувшейся ребятнёй. Отстанут, так отстанут — не нужно мешать испытуемым отсеиваться. Но уже выйдя на мощёное замковое плато, он остановился, обернулся и вдоволь обождал всех поднимающихся на гудящих ногах первогодков. Окинул их каким-то особым взглядом, удовлетворённо кивнул и подвёл к монументальной дубовой двери — в данный момент наглухо закрытой.

Три удара его пудовых кулаков слышали, наверное, даже на железнодорожной станции за озером. Гарри показалось, что под его ногами зашатались тяжёлые плиты отмостки.

Невозможно было не ответить на столь настойчивое предложение, так что дверь респектабельно отворилась и детвора получила возможность лично познакомиться с местным завучем. Обменявшись с начальством каким-то традиционным паролем, Хагрид передал живой груз в надёжные руки и проскользнул внутрь — как выяснилось позже, занимать своё место за праздничным столом.

Заместитель директора Минерва МакГонагалл, строгая пожилая дама в тёмно-зелёном платье, строгой тёмной мантии с отворотами в шотландскую клетку и высокой остроконечной шляпе, на личный Гаррин вкус низводившей в ноль весь накопленный заряд суровости, провела группу новичков по гулким замковым коридорам мимо входа в огромный, забитый студентами зал, завела всех в комнату без окон, наказала ждать и удалилась.

— Бут, Терри!

В комнате было тесно, жарко и душно. Дети давились в малом объёме, словно пассажиры подземки в семь утра после задержки поездов. Почему нельзя было подождать в пространном коридоре, Гарри не понял. Почему он не может сделать это прямо сейчас, ему тоже навскидку в голову не пришло, так что он решительно протиснулся к двери с намерением хотя бы улучшить вентиляцию.

Дверь оказалась запертой. Похоже, в этом интернате не очень хороший контингент, если голые каменные стены в коридорах не хотят оставлять без присмотра даже лишние десять минут. Наверное, были прецеденты.

За то время, пока дети мариновались в предбаннике, всему первому курсу пришлось несколько раз выслушать дурацкую, но очень назойливую историю про бой с троллями, парочку альтернатив про иные пути получения ученических значков (пикирующие гарпии, отравленные зубья, горящая нефть и озабоченные вурдалаки в каком-то Запретном лесу), пережить потасовку рыжего с блондином в ограниченном пространстве и поприсутствовать на репризе призрачных клоунов, зачем-то припёршихся в этот переполненный лифт именно сейчас, а не при высадке из лодок на свежем воздухе или после распределения в Большом зале.

— Финч-Флетчли, Джастин!

Выбросив ерунду из головы, Гарри попытался в последний раз взвесить достоинства и недостатки выбора того или иного факультета. Начнём с очевидных «нет».

Гриффиндор. Можно смело удалять с ушей макароны о доблести и отваге. Факультет нескучного безделья с последующим отъездом на социальное дно. Гарри только что прибыл из точно такого же, с позволения сказать, учебного заведения. Ни в коем случае не туда, или придётся противостоять системе. Хотя… Гарри ещё раз посмотрел на красный стол. Девчонки у них выглядят вполне прилично. Глаженые мантии, ухоженные волосы, вменяемые лица. С парнями — разительный контраст. Быть может, не везде там всё так плохо.

Слизерин. Тоже — не для него. Дом для детей местной элиты. Закрытый клуб, закрытые связи, закрытые обычаи, собственный дресс-код, да и просто повышенные ожидания к уровню благосостояния твоих соседей — всё это…

— Грэйнджер, Гермиона.

Гарри отвлёкся от размышлений, чтобы проконтролировать распределение человека, к которому он успел стать неравнодушным. Но неожиданности начались раньше. Зал… засмеялся.

Гарри удивлённо огляделся. Хихикали все столы, все возрасты — кроме преподавательского. Кто-то привставал, чтобы увидеть названную персону, кто-то свистнул на весь зал. Присмотревшись внимательнее, Гарри понял, что хихикают не все — по грубым прикидкам, лишь каждый пятый. Остальные непонимающе оглядываются, улыбаются за компанию, что-то спрашивают, но им никто ничего не спешит объяснять.

Это и вправду какая-то дурацкая местная хохма. Преподаватели, кстати, Гермиону не торопят, потому что и сами сейчас не вполне понимают, в чём суть столь масштабной мелковозрастной потехи.

Гарри обернулся к стоящей рядом девочке и обнаружил, что у неё подрагивают губы и подозрительно блестят глаза. Пришлось положить руку на плечо, дождаться ответного взгляда и ободряюще кивнуть.

— У них нет иных поводов для веселья, — напомнил он вполголоса.

Девчонка слабо улыбнулась, глубоко вздохнула и решительно прошла к шляпе.

Та думала не более пяти секунд.

— Гриффиндор! — завопила она.

Жаль, подумал Гарри. Мне с ней не по пути. Придётся как-то дружить на разных факультетах.

— Лонгботтом, Невилл!

Гарри опять напрягся. Зал никак не хотел прекращать веселье, но мальчику было не до чужих зубоскальных поветрий. Шляпа на этот раз думала долго, но в результате и Невилла отправила на Гриффиндор. Поттеру оставалось только мысленно развести руками: Невилл не производил впечатления ни не посвящённого в местные реалии глупца, ни тайного любителя алкогольного пива.

— Малфой, Драко!

Потеряв интерес к свистящей без толку толпе, Гарри вернулся к собственным проблемам. Остаются «барсуки» и «вороны». Дружные или умные.

Глупым Гарри себя не считал, так что Рэйвенкло был неплохим выбором. Был бы, если бы не вскрывшаяся в поездном разговоре деталь: критерием «ума» на этом факультете считается умение… угадывать оригинальный рефрен чужих метафор. Да! Не решать задачки, не делать расчёты, не находить выход из логических тупиков или управленческих дилемм, а — *исключительно и только* вот эта дичь! Ты просто не попадёшь в свою спальню, если не *угадаешь* ровно один правильный из тысяч подходящих ответов на *средневековую* *крестьянскую* загадку.

Бескрайнее поле, стадо лебяжье, рогатый пастух. Гарри в упор не понимал, почему это не может быть придурком, надевшим рогатую шапку и пасущим гусиную стаю на паре заливных гектаров, по скудоумию полагаемых им бескрайними?

Дело не в том, что Гарри считал рифмоплётство удивительно скучным занятием и банально засыпал, если на уроках начинали похоронно завывать декламаторы регулярного метра. И дело не в том, что в отгадывании метафор нельзя было бы при необходимости освоиться и поднатореть. И не такое вытягивали, была бы цель достойна!

Просто у Гарри имелись обоснованные сомнения в ценностных целеполаганиях факультета, у которого настолько *странные* критерии отсева.

— Нотт, Теодор!

Ну и вдобавок — непонятная раса декана. Гарри покосился на преподавательский стол. Кто такие гоблины, Гарри толком не разузнал, но несколько фраз о гоблинских войнах услышал. Гоблины воевали с *видом*, а не нацией. Закончилась ли эта война? Какие у Флитвика мотивы выбирать сторону людей, а не гоблинов?

— Паркинсон, Пэнси!

Остаются «барсуки». Матушка Хаффлпафф. Факультет, где девчонок вдвое больше, чем парней. Самый мирный, самый упорядоченный. Самый дружный. Какие, казалось бы, могут быть недостатки от поступления туда?

— Патил, Падма!

Ему придётся дружить в ответ. Со всеми, без уклонения. Одиночку там не поймут. Но может, это и не плохо? Он ведь жил на отшибе вынужденно: с таким отребьем, как в последнем приюте, лучше держать всех на двойном расстоянии от удара в спину. Вдруг его прежняя жизнь была добрее?

— Патил, Парвати!

Интересно: индианки-близняшки, а распределены на разные факультеты. Может, и нет никакого сличения характеров, а шляпа просто подбрасывает кости? Вот попадёт он сейчас на Слизерин… Кстати, а кто из президиума — их декан? О нём наплели столько страшилок! И кстати, почему бы не посмотреть на них особым…

— Поттер, Гар… ри.

Излучавшая до сего момента слегка усталую, но непоколебимо суровую солидность, МакГонагалл вдруг запнулась, будто читала озвученную фамилию впервые. Зал на секунду замер и… рванул оглушительным хохотом.

Ржали «те самые» двадцать процентов, но дико заразительно и безудержно, едва не сползая под стол. Всеобщий гогот перекрывался воплями «Да вы гоните!», «Чё, правда?» и «Где он, дайте заценить!». Похоже, сегодняшний вечер сделал им норму здорового смеха на весь грядущий месяц.

Но Гарри был вынужден смотреть не на зал, а в президиум, потому что там творилась ещё более странная дичь. Преподаватели не смеялись — они были ошарашены. МакГонагалл не искала глазами названного ученика, она вообще не смотрела на детей — она растерянно повернулась к директору. Тот, безуспешно пытаясь держать непроницаемое лицо, протянул руку за свитком со списком и, получив его, принялся изучать бумагу поверх своих пижонских очочков.

Что-то я не понял, подумал Гарри под мрачнеющее настроение. Кто все эти люди и где сейчас *настоящее* начальство? То самое, которое все эти списки составляет и вручает на озвучку престарелым клоунам с солидными лицами?

И почему, кстати, этот чёрный тип в чёрном балахоне шарит глазами по залу с настолько перекошенной от отвращения физиономией?

Седобородый директор вернул список своему заместителю и едва заметно кивнул. Та повернулась к детям, прокашлялась и повторила требование:

— Гарри Поттер! Выйдите и сядьте на табурет!

Гарри сделал несколько шагов, прежде чем вновь потонуть во всеобщем хохоте. Наверное, разглядели его одежду. Ничего, он запомнил многие из тех лиц, коим сегодня было безудержно весело. Пометим их, как потенциальных дегенератов, и примем во внимание на будущее. Потомство с ними лучше не планировать.

Упавшая на макушку шляпа отсекла все звуки снаружи. Так… Как бы ей сообщить, что…

— Ага, — раздался надменный голос абсолютно глухого существа. — По одёжке встречают.

— ГРИФФИНДОР!

Что ж, подумал Гарри, поднимаясь с «лобного табурета» и идя к гриффиндорскому столу под бушующее неистовство людского моря. Будем делать ставку на девчонок.

* * *

Неугомонная Гермиона села в самую гущу гриффиндорских школьников и немедленно попыталась наладить коммуникацию, ознакомив всех присутствующих со своими ожиданиями плюшек от новой жизни. Судя по зубоскалящей гидре рыжих близнецов, сейчас она огребала очередную порцию «чистокровного радушия», но Гарри мог и ошибаться: присматриваться было неудобно и некогда.

Посмурневший Невилл, напротив, выбрал застольные окраины и сидел, удерживая осанку и молча переваривая какие-то свои, не слишком весёлые думы. Гарри ненавязчиво пристроился рядом и сосредоточился на наблюдении за остатками церемонии.

Рослого чернокожего Томаса распределили на Гриффиндор. В сочетании с рыжим Финниганом, классическим выходцем из белфастовских рабочих кварталов, плутоватый уроженец соляночного Стратфорда смотрелся весьма органично, так что эта двойка отлично вписалась в новый коллектив.

В отличие от Дина, не менее рослого, чернокожего и плутоватого Забини направили на Слизерин. Не иначе как Шляпа озаботилась, как бы не попасть со всей своей ветхой бахромой под огульное обвинение в расизме, потому что статусными аксессуарами и бижутерией на пальцах Блейз не блистал. Ну да всей этой элитарной своре с противоположного стола жизненно необходим хотя бы один подчинённый в коллективе, а иначе на ком ей, элите, тренировать свои лидерские навыки?

Вопреки выверенному в веках английскому алфавиту, Рональд Уизли шёл на эшафот последним, а также под оглушительные свист и улюлюканье вконец разогретого зала. Основательно уставшая Шляпа даже не пыталась создавать видимость напряжённой работы: рявкнула «Гриффиндор!», едва МакГонагалл занесла её над мокрой макушкой.

Красный как безнадёжно переваренные раки, в сопровождении ЕЩЁ БОЛЕЕ усилившегося свиста, Рон стиснул челюсти и решительно двинулся… в сторону Гарри и Невилла.

— ТЫ! — рявкнул он, навалившись кулаками через широкий стол и безуспешно пытаясь нависнуть над единственным в зале одетым не по форме учеником. — Это всё из-за тебя, тварь! Я — не с тобой, ПОНЯЛ, ТЫ! Держись от меня подальше, мудило! Хлебало раскрой — ты меня понял, урюк?!

В Большой трапезной наступила неожиданная тишина. Гарри, сохранявший на протяжении всей этой истерики настолько каменное спокойствие, что даже рук с колен не поднял под лучше защищающую позицию на столе, выдержал издевательски основательную паузу и холодно ответил:

— Тебе надо — ты и держись. Я сюда учиться приехал, а не дистанции до укушенных отслеживать.

Взорвавшись, Рон закинул на лавку колено с намерением перелезть через стол, но был встречен ударом *жути* и порывом ледяного ветра, вкупе со всё ещё мокрой одеждой должного охладить и отрезвить рыжее бешенство. Финальной останавливающей точкой послужил звонкий щелчок чего-то металлического во всё ещё спрятанных под столом руках. Шутки кончились — Рон это понял и сдал назад, полыхая бессильной злобой непонятно на что во всём мире.

— Сядьте на место, Уизли, — стеганула приказом МакГонагалл. — Или я уважу ваш плохой аппетит и отправлю в спальни дожидаться овсянки на завтрак.

Выплюнув сквозь зубы что-то неразборчиво-злобное, Рон развернулся и попёр к махнувшим ему братьям. Там он, однако, не успокоился и едва сдерживаемым сипом «наехал» на Грэйнджер. Против ожидания, общественного противодействия это не вызвало, а было поддержано локальным взрывом издевательского хохота. Находившаяся к тому времени на грани, Грэйнджер не выдержала, вылезла из-за стола и пошла прочь.

Рыдать она, однако, настроена не была — наверное, лимит беспомощной реакции на сегодняшние сутки исчерпался, — так что Гарри просто поймал проходящую мимо него девчонку и усадил между собой и Невиллом.

Директор школы — почтенный седовласый дед в кремовом искристом балахоне, с белоснежной бородой до пупка и двумя блистающими орденами, симметрично указующими на места расположения сосков, — дождался окончания первичного ранжирования в обезьяннике, внушительно прокашлялся и поднялся с места. В зале опять стало тихо.

— Все вы устали и жутко проголодались, — начал он вместо приветствия. — Однако имеется несколько важных вещей, доносить которые до вашего слуха на сытый желудок — глупо и бесперспективно.

Свет в зале померк, а над преподавательским столом — наоборот, усилился. Старик наглядно давал понять, чьи слова сейчас имеют приоритетное значение, а чьё горячее и ценное мнение — никого не интересует.

— Хогвартс — самое безопасное место в Британии, — продолжил он. — И одновременно — источник смертельной опасности для тех, кто не соблюдает ряд элементарных правил.

Его голос звучал со спокойной уверенностью, но на удивление звучно — будто где-то притаился скрытый микрофон и качественная усиливающая аппаратура.

— Все по-настоящему опасные места в нашей школе обозначены вот таким знаком.

В воздухе появился призрачный череп, полыхающий мертвенно-зелёным огнём. По залу пронёсся неприятный шепоток, некоторые ученики болезненно поморщились.

— Одновременно с этим, все помещения с таким знаком тщательно запираются. Если, несмотря на это, вы всё же оказались за закрытой дверью — пеняйте на себя. Школа не несёт за вас ответственности в такой ситуации.

Череп приугас, а рядом появилась иллюзия волосатого паука самого мерзейшего вида.

— Всем учащимся, не имеющим особого разрешения, запрещается ходить в Запретный лес. Вы предупреждены.

К пригасшей членистоногой твари добавилась огромная… какашка, спустя секунду обогатившаяся перечёркивающим её косым крестом. Рыжий гриффиндорский район радостно оживился.

— Имеется более четырёхсот предметов, запрещённых на территории школы. Мистер Филч, — директор повернулся и указал на старика в тёмно-сером классическом костюме, сидящего за приставленным к торцу президиума отдельным столом вместе с пушистой кошкой на руках, — в свои приёмные часы ознакомит всех желающих с полным списком. Проштрафившиеся будут учить этот перечень наизусть.

Судя по приглушённому хихиканью, кто-то на Гриффиндоре этот документ уже выучил и конкретно этой кары больше не боялся.

— И последнее, — сообщил директор, добавив к инфографике перекрещенные молоток и щётку. — Правое крыло на третьем этаже в этом году закрыто на ремонт.

Это не слишком впечатляющее утверждение вызвало неожиданно яркую реакцию в зале. По рядам прокатился шум, а не вытерпевшие долгого воздержания близнецы заорали в унисон:

— Поверить не могу!

— Да вы, б…, шутите!!

Не оборачиваясь к наглецам, директор негромко щёлкнул пальцами — и двух заводил что-то резво заставило заткнуться, закашляться и ухватиться руками за горло. Остальной зал понятливо затих сам собой.

— Особо одарённых, пойманных в правом крыле с поличным или постфактум, я оставлю на лесах — повисеть пару суток в столь привлекательном для них месте. — Директор повернулся, прошёлся тяжёлым взглядом по гриффиндорскому столу и мрачно закончил: — Наглыми рыжими мордами — вниз.

Ответить удерживающему паузу директору близнецы могли лишь беззвучной борьбой с помехами дыханию. Подождав достаточно, директор погасил иллюзии, отпустил рыжий дуплет растирать удавочные кровоподтёки, повернулся к залу и радушно улыбнулся.

— Ну а в целом — добро пожаловать! Первогодкам — в ваш новый и прекрасный дом. Ученикам постарше — на ещё один этап набивания пустых голов полезнейшими сокровищами знаний и навыков. Наш преподавательский состав я представлю чуть позже, а сейчас… — Дамблдор эффектно развёл воздетые руки. — Отдадим должное искусству наших поваров. Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Приятного аппетита!

Вспыхнул свет, и внезапно оказалось, что пока Дамблдор отвлекал присутствующих инструктажем по технике безопасности, кто-то нагрузил ученические столы изобилием праздничных яств.