Заветное Желание (джен)

Эйлин Снейп сидела на потертом стуле и плакала, закрыв лицо руками:

— Мой сын — Пожиратель Смерти.…А я…Я ничего не знала….Я даже не заметила его увлечения Темной Магией.…Не знала о том, что творится в его душе…

Уход Северуса глубоко потряс волшебницу. Она действительно ничего не знала о его увлечении темными искусствами, о растущей неприязни к магглам, она даже не знала, что родной сын всю свою жизнь глубоко презирал ее выбор. Неужели, он презирает и ее тоже? Конечно, она никогда не была показательной матерью, не окружала мальчика заботой и лаской и не всегда защищала перед мужем. Но она любила своего сына. Муж Тобиас осушал за столом второй по счету стакан водки. В последние месяцы мужчина стал много пить, из-за чего начальство уже несколько раз поднимало вопрос об увольнение. Но Снейпа-старшего это, по всей видимости, не сильно беспокоило. На выпивку и бар ему сполна хватало денег, выделяемых на содержание Энни Дэруа.

— Выходит наш сын еще и преступник — сказал Тобиас, наполняя третий стакан — Вот она твоя дурная кровь!!! Вырастила недоразвитого урода! Он опозорил мою семью! И я не желаю в своем доме слышать хоть какое-то напоминание об этом… — мужчина выругался, влил в себя очередную долю алкоголя и швырнул стакан на пол — Если кто-нибудь спросит, наш сын умер.

— Не говори таких слов! — побледнев, вскрикнула Эйлин, вскочив со стула, словно ее ударило током.

Женщина вспомнила о мракоборцах, Азкабане и страшной участи, которая могла постичь Пожирателя Смерти. Дементоры...Холодный, леденящий ужас...Господи, спаси моего сына! — мысленно молила Эйлин — Образумь его! — Северус жив!!!

Тобиас со всей ударил жену по лицу — Не смей мне перечить…— он снова выругался, достал запечатанную бутылку и добавил, не оборачиваясь — Ты должна благодарить меня за то, что я не вышвырнул тебя из дома!

Пошатываясь, глава семейства ушел в комнату. Не глядя в его сторону, Эйлин принялась собирать осколки разбитого стакана. Волшебница винила себя в выборе Северуса и без слов мужа. Восторженно рассказывая о Слизерине, еще в детстве, она должна была объяснить сыну, что презрение к маглорожденым и маглам — это неправильно, что вовсе не чистая кровь делает волшебника волшебником. Она должна была рассказать о хороших сторонах и других факультетов тоже.…Но она ничего этого не сделала. Выходит она сама вырастила в нем ненависть ко всем нечистокровным волшебникам? Если бы она только была внимательна к нему и вовремя заметила.…Ведь если подумать со стороны маглов Северус видел только жестокость и безразличие. Но была еще и Энни…Видимо, когда в их доме появилась эта девочка, было уже поздно. И теперь ее единственный сын обречен на ужасную судьбу. Темный Лорд — жесток, никто не помешает ему убить неугодного соратника, правосудие слепо и не менее жестоко. Мракоборцы могут серьезно покалечить, а дементорам наплевать на все. Даже на виновность или невиновность человека.

— Пожалуйста, не отнимай у меня сына…— прошептала Эйлин, обращаясь в пустоту…

Энни, не моргая, смотрела туда, где еще пару мгновений назад стоял человек, которым она искренне восхищалась и любила, как брата…Мертвая ящерица неподвижно лежала у ног девочки. Заклинание сразило не только это животное. Оно попало в Энни. Прошло насквозь через ее детское сердце, острым лезвием прорезало душу. Девочка потеряла своего единственного друга, она лишилась последней частички любви и тепла своих родителей. Ее сокровенная мечта стать волшебницей, учиться магии, поехать в Хогвартс и изучать единорогов, теперь казалась совершенно несбыточной. В один день она потеряла все. Северус сделал контрольный выстрел. По щекам Энни быстрыми реками стекали слезы. Острые, жестоко царапающие слезы, оставляющие на сердце кровавые рубцы. Неужели, слезы могут причинять такую мучительную боль? Энни ведь еще совсем ребенок. Ее душа была не готова к такой боли. Девочка медленно опустилась на траву. Она лежала, поджав коленки, а слезы все текли и текли из глаз.…Почему они не останавливаются? Почему ей так больно внутри?! Пустота окутывала сжавшееся сердце, наполняя его холодом.…Растворяя в себе звуки, краски, запахи.…Как это остановить?! Кто-нибудь, скажите ей, как это остановить??! Больно. Невыносимо больно.

— Почему.…Почему…Братик…— слабо прошептали губы девочки…Что-то холодное коснулось лица Энни, вытаскивая из душащей пустоты…Теплая мягкая шерсть приятно щекотала нос и руки. Матисс. Кот подошел к девочке и коснулся мордочкой ее лица. Из груди животного доносилось тихое, убаюкивающее мурчание. Прикосновения кота, его тепло, приятное мурчание словно согревали изнутри, притупляя боль. Некоторое время спустя, Энни, продолжая лежать, гладила Матисса по голове, а после крепко заснула, уткнувшись лицом в его пушистую, мягкую грудку…

Несколько дней Энни не ходила в школу. Ее душа не могла так скоро пережить случившееся, к тому же девочку мучили ночные кошмары. Стоило Энни закрыть глаза, как перед ней появлялось холодное, полное отвращения лицо Северуса. Юноша поднимал волшебную палочку и произносил без единой эмоции: Авада Кедавра. И каждый раз, прежде чем успевал появиться зеленый луч, Энни, вздрогнув, просыпалась. Чувствуя успокаивающее прикосновение шерсти Матисса. Казалось, кот не отходил от нее целыми ночами. Собственно, именно благодаря ему девочке удалось оправиться и пережить боль. Но что-то в ней все-таки сломалось. Энни по-прежнему всегда улыбалась людям, бескорыстно помогала им и хотела найти друзей. Но в ее глазах больше не было того яркого, живого огонька, да и сама девочка, словно погасла. В школе она чаще всего тихо и неприметно сидела где-нибудь в уголке, пока Карин Мэлроу не станет скучно и она не решит повеселиться за счет теперь такой немногословной Энни, чей некогда звонкий голос, превратился в подобие шелеста листьев. В, и без того холодном доме после ухода Северуса Снейпа стало совсем пусто и одиноко. Тобиас стал все больше и чаще пить, Эйлин использовала время отсутствия своего мужа, как возможность пойти в Косой Переулок. Волшебница наведывалась туда практически ежедневно, чтобы узнать хоть какие-нибудь новости о сыне. Ее материнской тревогой наполнилась каждая пылинка в доме, и очень скоро Энни поняла, что ее ночные кошмары вовсе не были кошмарами. Северуса могли посадить в тюрьму. Его могли убить.

Это была одна из череды беспокойных ночей. Матисс сидел рядом, меланхолично помахивая хвостом. Девочка спала, периодически вздрагивая и рефлекторно прижимая к себе невидимого Румики. Северус стоял подле старого ясеня. Сильный ветер развевал его мантию, желтая листва опадала на плечи и спину. Вот золотистый кленовый лист, исполнив свой осенний танец, не спеша опускается на плечо юноши и окрашивается в багряный цвет…Волшебство! Внезапно Энни поняла, что лист пропитался кровью. Волшебник повернулся к ней. Его шея, грудь и руки залиты кровью. Его кровью.

-Нет…Нет…НЕЕЕЕТ!!!!

Девочка резко вскочила и прямо в ночной рубашке побежала в комнату супругов Снейпов. Сейчас ей было все равно на побои и угрозы хозяина дома. Она хотела помочь…спасти своего брата от страшной участи Пожирателей Смерти, но во всем, что касалось мира волшебников, Энни чувствовала себя такой бесполезной…

— Тетя Эйлин! Вы ведь волшебница! Вы можете поговорить с Северусом? Уговорить его вернуться? Или.…Или заколдовать тех нехороших волшебников? — на одном дыхании говорила девочка, дрожа то ли от недавнего сна, то ли от волнения — Вы ведь можете? — повторила она с надеждой в голосе и такой сильной мольбой во взгляде…Глаза Энни словно кричали: « Пожалуйста, вы ведь можете заколдовать плохих волшебников, чтобы они ничего не сделали братику…»

— Энни, что-то случилось? — тихо спросила Эйлин, заметив, что девочка чрезмерно взволнованна и напугана.

Волшебница была в комнате одна. Ее муж, сраженный лошадиной долей спиртного, спал на кухне. Даже если бы перед ним взорвалось несколько снарядом, мужчина не проснулся бы. Обычно Эйлин тревожило такое состояние мужа, она будила его и под ужасную ругань отводила к кровати. Но последний месяц она была рада, что супруг спит отдельно. Тобиас не понимал и не пытался понять ее чувств и материнской тревоги. Более того, заподозрив, что жена думает о «мерзком, опозорившем семью» выродке, Снейп-старший выходил из себя, и начинался скандал. От чувства полного одиночества волшебницу спасала недолгая компания Энни, к тому же девочка весомо помогала ей по хозяйству, благодаря чему Эйлин могла дольше бродить по Косому Переулку и другим улицам волшебников.

— Нет,— поспешно ответила девочка. Она не хотела сильнее тревожить Эйлин, поэтому никогда не рассказывала о своих кошмарах. — Я просто подумала…Вы ведь…Вы ведь можете…— едва не плача, переспросила Энни

— Нет — покачала головой волшебница — Северус…

Ей с трудом далось его имя

— Уже взрослый человек. Он сам принял это решение. И ни я, ни кто-либо другой ничего не сможет сделать. Он.…Не послушает меня. Но кроме того…Северус талантливый волшебник, я не думаю, что ему что-то грозит…Он справится…Нам остается только надеяться. Иди спать. Тебе рано вставать в школу.

— Да…— обреченно кивнула девочка. Ее последняя надежда не оправдалась. Матисс тоже сказал, (если, конечно, данное слово уместно по отношению к коту) что не сможет помочь. А сама она была ни на что не годной — Простите, что побеспокоила…

— Ничего страшного. И еще: Ты ни в чем не виновата — добавила волшебница, когда Энни прикрывала за собой дверь.

«Твоей вины здесь и в правду нет. Ты ведь всего лишь маггл. К тому же ребенок. Это я погубила своего сына…»

Так не спеша проходили дни.…Тянулись недели. Женщинам оставалось только ждать и надеяться, а что касается главы семьи, то он, похоже, и вовсе забыл о существовании сына. Однако Эйлин склона была считать, что на самом деле Снейп-старший любит их сына и беспокоится не меньше ее, поэтому и стал так много пить. Энни увлеклась игрой на фортепиано. Первоначально учительница музыки отказывалась доверять девочке из неблагополучной семьи столь ценный инструмент, но потом все же позволила ей заниматься в классе по субботам. Энни мечтала учиться в музыкальной школе, но занятия там были платными, поэтому желание заниматься музыкой стало лишь очередной несбыточной мечтой. Подходило время выбора будущей профессии, что оказалось настоящей проблемой. Энни хотела изучать магических существ, единорогов, учиться волшебству или кем-нибудь работать в Хогвартсе. Ее сердце рвалось в мир волшебства и магии, девочка желала стать частью этого мира. Мира, что одним упоминанием наполнял душу особенным светом.

Не успело все кругом более менее свыкнуться с тем, что отныне в доме стало на одного человека меньше, как семью потрясла новая трагедия. Возвращаясь поздно вечером из бара, Тобиас Снейп не удержал равновесие на неровной дороге, упал в каменистый овраг, сломав шею и проломив голову. Смерть наступила моментально. Тело обнаружила наутро пожилая соседка — одна из немногих, кто еще жил в Паучьем Тупике. Узнав о кончине мужа, Эйлин, вопреки ожиданиям не заплакала и не бросилась тотчас же к его телу. Она медленно опустилась на стул, смотря в одну точку перед собой. Перепуганная соседка побежала к себе за успокоительным. Энни в этот день вернулась из школы позже обычного. Ее задержала компания Карин Мэлроу. Первая красавица школы нашла новый повод для насмешек: Дэруа была единственной девочкой в классе, с которой ни разу не встречались мальчики. Войдя в дом, Энни, увидев пустой взгляд волшебницы, бросилась к ней. Она тщетно пыталась узнать, что произошло, дважды наливала горячий чай и даже попыталась уложить Эйлин спать, но все было тщетно. Подошедшая соседка объяснила произошедшее, и вдвоем они кое-как влили в волшебницу успокоительного лекарства. На похоронах присутствовали только Эйлин, Энни и две добросердечные соседки, одна из которых и обнаружила тело мужчины.

После смерти Тобиаса Снейпа стало намного легче. Прекратились бесконечные скандалы, побои и ругань, магия больше не была под запретом и волшебные книги, учебники и разнообразные газеты теперь лежали открыто. Энни прочла их все. Особенно ей нравилась книга «Уход за магическими существами». Девочка перечитывала ее по несколько раз, и Эйлин подарила ей эту книгу на окончание девятого класса вместе со сказками Барда Билля. Девятый класс Энни закончила с одной четверкой. Классная руководительница решила, что с хулиганистой девочки из такой ужасной семьи хватит и серебряной медали. Если она, конечно же, за оставшиеся два года не скатится до двоек, начав пить и гулять в неподобающих для приличной девушки местах.

Жили женщины теперь исключительно на деньги, выделяемые государством на содержание Дэруа. Магией Эйлин не пользовалась. Смерть мужа окончательно сломала волшебницу. Она целыми днями пропадала в мире волшебников, возвращаясь ужасно бледной, истощенной, с приступами тошноты и головокружения. Энни не раз пыталась уговорить женщину съездить к врачу, но волшебница, улыбаясь, отмахивалась, говоря, что ее просто утомляет хождение по Косому Переулку, тошнота по причине неверно произнесенного заклинания, а голова болит должно быть из-за магнитных бурь. Девочку Эйлин с собой не брала. Во время, когда волшебный мир живет в страхе перед Темным Лордом и его последователями, когда каждый, кто не согласен с ними, кто замечен в общении с осквернителями крови рискует быть убитым, это было крайне благоразумно. Конечно, сама Эйлин тоже была в списке предателей волшебной крови, но она должна была знать, что с ее сыном. Волшебница сама сдалась бы на милость Пожирателей Смерти, если бы была уверена, что увидит Северуса перед вспышкой зеленого света.

Суббота. Двадцать седьмое октября. Эйлин в последние дни была совсем слабой, поэтому Энни решила пропустить занятие по фортепиано и сразу пойти домой. Она молила Бога, чтобы волшебнице хватило благоразумия не отправляться в таком состоянии в мир волшебников. К великому облегчению девочки, Эйлин была дома. Волшебница читала «Ежедневный Пророк», по ее щекам текли слезы.

— Тетя Эйлин…

— Энни! — женщина опустила газету. Ее глаза светились от счастья, на чуть порозовевшем лице играла улыбка — Энни! Он повержен! Темный Лорд повержен — волшебница внезапно обняла девочку — А Северус…Северус…Его оправдали! Северус помог Ордену…Он невиновен!

Не в силах поверить в слова женщины, Энни взяла в руки газету. Первую страницу украшали заголовки: « Альбус Дамблдор выступает на суде», «Северус Снейп назначен преподавателем в школе волшебства и чародейства Хогвартс». Дрожащими руками девочка прочитала статью и едва не подпрыгнула, совсем по-детски от радости:

-Тетя Эйлин, это чудесно! Я так счастлива!

В глазах девочки на миг вновь загорелся тот давно угасший живой огонек. Теперь уже она обняла волшебницу, излучая искреннюю радость. Первой мыслью Энни было пойти и написать братику письмо, но что-то остановило ее от этого. Она все скажет ему при встрече! Ведь он же придет?

Эйлин ушла к себе в комнату. Энни поинтересовалась, что готовить на ужин, и пошла на улицу, чтобы поделиться счастливой новостью с Матиссом. Странно, но в моменты радости девочка была так похожа на маленького ребенка. Волшебница не выходила из своей комнаты до самого вечера. Сначала Энни решила не беспокоить ее, подумав, что та возможно хочет побыть одна, написать письмо сыну или пообщаться с ним через какие-нибудь магические предметы. Но, когда стрелки часов подошли к одиннадцати часам вечера, девочка заволновалась и тихо постучала к ней в комнату:

-Тетя Эйлин, вы будете чай?

Ответа не последовало. Должно быть, волшебница уже спала. Тогда почему свет горит? Энни чуть приоткрыла дверь и испуганно вскрикнула. Женщина билась в страшной судороге на полу. Ее лицо и руки были мертвенно-бледными, зрачки смотрели в пустоту. Девочка сначала бросилась к волшебнице, потом к телефону, намереваясь вызвать врача, но аппарат давно был отключен за неуплату.

— Тетя Эйлин, что с вами? Тетя Эйлин!

Что же ей делать? До ближайшей больницы день пути, все соседи уже давно разъехались, а дома…Что из этого могло помочь? Охватившее девочку отчаяние перерастало в истерику. Ее мама была такой же бледной, перед тем, как.…Перед тем как…НЕТ!!! Нет, этого не может случиться! Этого не может произойти! Нет!

— Тетя Эйлин, пожалуйста…пожалуйста, скажите, что мне делать…— в слезах упрашивала Энни, накрывая женщину еще одним одеялом, в надежде, что это хоть чем-то поможет. Она бегала по квартире, перелистывая одну за другой книги по зельям, магическим растениям и болезням волшебников, но не могла ничего найти. Нет, она находила.…Находила что-то похожее, но где это было достать? Как сделать…Энни пыталась хоть что-то узнать у волшебницы, спрашивала, как пройти в Косой Переулок или хоть куда-нибудь, где могли помочь, но…Эйлин слышала ее, но не отвечала.

— Тетя Эйлин, прошу вас.…Пожалуйста, скажите, что я должна сделать… — повторяла и повторяла девочка, пододвигая к ней одну за другой книгу, перелистывая на разные страницы, в надежде, что волшебница подаст ей хоть какой-нибудь знак. Никогда еще девочка не чувствовала себя такой беспомощной. Какая же она все-таки бесполезная! Какой от нее толк? Если бы она только была волшебницей, она бы знала, что делать, она бы понимала все, что написано в этих книгах…Она хотя бы позвала кого-нибудь на помощь… Почему, почему она не волшебница?

СЕВЕРУС! — внезапное озарение молнией пронзило сознание девочки — Северус! Он волшебник! Он знает, что делать! Энни бросилась в свою комнату на поиски адреса школы волшебства и чародейства Хогвартс. Она помнила его наизусть, но сейчас паника мешала девочке вспомнить нужные строки. Пролетавшие секунды казались ей часами, она страшно боялась, что если хоть чуточку помедлит, будет слишком поздно. Найдя нужный конверт, девочка подбежала к столу и написала дрожащей рукой: «Северус, прошу тебя, приезжай скорее! Твоей маме очень плохо! Она…» Энни хотела добавить «умирает», но не смогла написать это зловещее слово. С трудом запечатав конверт, который то и дело выскальзывал из дрожащих рук, девочка отправила сову, моля Бога, чтобы письмо дошло как можно быстрее.

Северус сидел в своем кабинете, устремив взгляд в пустоту.…За прошедшие семь месяцев волшебник словно постарел на несколько лет. Глядя на него, никто и не подумал бы, что видит перед собой молодого юношу в самом расцвете сил. Порою, даже трудно было определить, кто больше прожил и видел на этом свете: директор школы Альбус Дамблдор или преподаватель зельеварения Северус Снейп. Кабинет волшебника отражал состояние его души. Холодный, мрачный, словно подземелье для пыток, которого даже летом избегали солнечные лучи…Окружающая атмосфера наводила уныние и грустные мысли… Зашедший сюда человек с непривычки ощущал резкий дискомфорт, пустоту и желание немедленно покинуть помещение, что усиливалось еще и под столь же холодным, жестким взглядом неживого существа. Сейчас в этих черных глазах была только боль. Дикая боль. Он до сих пор не мог поверить. Не мог поверить, что ее больше нет. Но она мертва. Его Лили мертва. Проклятый выскочка Джэймс Поттер не смог ее уберечь, не смог защитить. С самого начала было ясно, что он недостоин ее! И все же он, Северус, был хуже Поттера. Потому что он сам обрек любимую девушку на смерть. Волшебник ненавидел себя сильнее, чем Джеймса Поттера. И презирал всех гриффиндорцев за то, что их факультет был домом ненавистных мародеров, за то, что Гриффиндор разделил его с Лили, за то, что гриффиндорцы не смогли ее спасти. Северус почему-то не подумал о том, что никто не отправил бы нечистокровную волшебницу на Слизерин, а если бы и случилось столь сомнительное чудо, никто из слизеринцев не принял бы Лили. Не подумал о ее чувствах и положении в случае, если бы он осуществил свое эгоистичное желание. Задумывался ли он вообще когда-нибудь о ее чувствах? Хотя бы сейчас. Северус испытывал ненависть к ребенку своей любимой женщины, даже ни разу не видя его. Думал ли он, что причиняет этим боль Лили? Нет. А если и думал, то ему, похоже, было все равно.

Настойчивый стук в окно прервал волшебника. Северус раздраженно посмотрел в сторону источника звука, готовый убить того, кто посмел его потревожить. Он резко отодвинул черную, потертую штору и увидел уставшую и заметно ослабленную сову с конвертом, которая выбиваясь из сил, пыталась привлечь его внимание. Столь же резко открыв окно и выдернув письмо, Северус, не потревожившись о необходимости впустить птицу и дать ей хотя бы передохнуть, задвинул обратно шторы. Кто мог ему написать? Министерство Магии нашло к чему придраться? Однако на обратной стороне был адрес его дома в Паучьем Тупике. Отшвырнув конверт в сторону, Северус собрал все необходимое и отправился на спаренный урок Слизерина, чьим деканом он был, и Гриффиндора, который вызывал одно лишь раздражение. Бедных детей ждал тяжелый урок…

* * *

Эйлин повезло больше, чем мужу. У ее гроба стоял сын. Любимый, единственный сын. Волшебница не успела увидеть его перед смертью, но ее душа, должно быть, чувствовала присутствие сына и поэтому на лице застыло умиротворенное спокойствие с легкой улыбкой. Северус не почувствовал особого горя, узнав о смерти матери. Казалось, после смерти Лили Эванс его сердце вообще перестало что-либо чувствовать. Просто очередная смерть. По его вине. И больше ничего. Энни стояла позади в длинном сарафане, накинув кофту на плечи, и вытирала слезы с опухших, красных глаз. В доме было очень холодно. Девушке уже шестнадцать, но она осталась девочкой даже внешне. Никто не давал ей больше одиннадцати — двенадцати лет, кроме того Энни была худой, бледноватой и не очень высокой с густыми, мягкими волосами, заплетенными по обыкновению в две косички. Но, в целом, довольно милой. Девушка не решалась подойти ближе к гробу, полагая, что Северус хочет попрощаться с матерью наедине. Волшебник не замечал присутствия Энни, в лучшем случае смотря на нее, как на предмет интерьера. Но девушка не обижалась. Она хорошо знала, что значит потерять отца и мать, и понимала чувства волшебника. Она хотела бы как-то подбодрить его, но что в данном случае могут стоить слова и утешения? Не больше, чем слова того врача, сказавшего, что мама смотрит на нее с неба. На некоторое время в доме воцарилась тишина.

— Северус…— тихо позвала девушка — Прости меня…— эти слова вырвались сами по себе.

Энни считала себя виноватой в том, что не написала волшебнику сразу же, как только Эйлин стало плохо. Не написала с самого начала, доверяя бодрым ноткам в голосе женщины и рассказам об утомляющей магии. Откуда ей было знать, что напиши она раньше, письмо могло бы гораздо дольше проваляться где-то в недрах холодного подземелья, а то и вовсе быть выкинутым? Энни неуверенно сделала шаг в сторону волшебника, желая хоть как-нибудь поддержать его. Северус напряженно поморщился, даже не повернувшись к ней. Эта магла…Он даже не помнил ее имени…Большая помеха. Заклинание Забвения. Он сотрет ей память вплоть до дня смерти матери Энни и оставит где-нибудь на улице подальше от дома. Волшебника не особо беспокоил тот факт, что молодая девушка с памятью до четырех лет, брошенная на улице, в лучшем случае, обречена провести остаток жизни в психиатрической больнице, а в худшем…Дальше события развивались в долю минуты…Северус, все еще стоя спиной к девушке, достал волшебную палочку, Энни вдруг поняла, что он собирается сделать, кто-то ясно и четко рассказывал ей в голове о плане волшебника, тело, вдруг, повинуясь чьей-то неведомой воле, с невероятной скоростью развернулось и девушка побежала на улицу.

Северус убрал волшебную палочку. Вспомнила историю с ящерицей, значит. Что ж, оно к лучшему. Если эта маггла боится, что он убьет ее, значит можно не беспокоиться. Она не потревожит его и не станет упоминать о семье Снейп. Только эта глупая девчонка уронила с плеч кофту, не забрала ни паспорта, ни ключей от домика своих родителей.…Ну да это уже ее проблемы. И его они не касаются. Была бы девчонка умной убежала бы еще с утра, маггл никогда не будет в родстве с волшебником. Крайне наивно было на что-то надеяться.