Рецепт апокалипсиса 3 (джен)

Приближался Хэллоуин, а я все никак не мог решить, рассказать ли Гарри, что именно в этот день погибли его родители, или не портить ребенку праздник. В конце концов, я рассудил, что мальчику надо знать правду.

Гарри выслушал меня внимательно и отреагировал куда спокойнее, чем я ожидал. Впрочем, он ведь давно был в курсе, что его родители умерли, а сейчас лишь узнал, когда и как именно.

— А ты сходишь со мной туда? Можно я посмотрю на дом, в котором жил, и на... кладбище?

— Конечно, схожу, — я обнял его и привычно взъерошил волосы.

— А я смогу рассказать родителям, как сейчас живу? Они услышат меня, если я приду на их могилу?

Мальчик с надеждой посмотрел на меня, помня, что я бог смерти, и могу подсказать ему, как пообщаться с родными.

— Не услышат, — покачал я головой. — Кладбища, они скорее для живых, а мертвые к своим могилам не привязаны. После смерти душа попадает в мир мертвых и теряет воспоминания. Но некоторые люди, обладавшие при жизни особой силой, например, магией, прошлую жизнь забывают не сразу, и их можно на время призвать обратно и даже почти воскресить.

На этих словах Гарри встрепенулся и уставился на меня, но прежде, чем он задал вопрос, я продолжил:

— Когда мне было семь, а хотел воскресить своего отца, чтобы спросить, куда он дел все деньги. Но когда я стал старше и наконец-то узнал, как можно призвать душу с того света, я так и не решился побеспокоить его покой. Мертвым очень не нравится, когда их оживляют, им тяжело среди живых. Хотя твои родители наверняка захотели бы на тебя взглянуть, и скоро у них появится такая возможность. В этом мире есть артефакт — Воскрешающий камень, который может ненадолго воскресить мертвых. И однажды этот камень окажется в твоих руках.

— Тогда я расскажу родителям, что у меня появился старший брат, — улыбнулся Гарри. — Ты им обязательно понравишься.

— Надеюсь, — усмехнулся я и отправил Гарри собираться в дорогу.

До Годриковой лощины, постоянно сверяясь с картой, нас довез Себастьян, он с недавнего времени совмещал обязанности дворецкого и шофера. Например, Гарри в школу отвозил именно он, да и остальных иногда до Лондона подкидывал. У Джона в трудовом договоре было прописано не задавать лишних вопросов, поэтому он и не спросил, зачем нам понадобилось тащиться в такую даль в какую-то маленькую деревушку.

Поселение было совсем небольшим, и Себастьян остановил машину недалеко от центральной площади рядом с церковью. Вся деревушка была украшена к празднику, по улицам бегали дети в костюмах, и даже перед входом в церковь стояли большие ярко-оранжевые тыквы.

Гарри взял с сиденья букет белых лилий, который мы купили по дороге, и вылез из машины. Я сказал Себастьяну, что мы вернемся часа через два, и он может подождать нас в пабе неподалеку, и тоже выбрался на улицу.

Гарри нерешительно смотрел на видневшееся невдалеке кладбище, и я взял его за руку, подбадривая.

— Если ты не хочешь, мы туда не пойдем.

Мальчик замотал головой и потянул меня в сторону калитки:

— Идем! Я должен посмотреть.

Кладбище было очень старым, и возраст некоторых надгробий исчислялся сотнями лет. Шаги Гарри все замедлялись, ему явно было тут неуютно. Хотя было еще светло, но атмосфера была какой-то гнетущей, да и пасмурное небо нависало слишком низко, готовое вот-вот разразиться дождем.

— Красивое кладбище, — произнес я, чтобы разрядить обстановку.

Гарри с удивлением посмотрел на меня, и я пояснил свою мысль:

— Здесь надгробия такие разные и даже изваяния есть. А некоторым могилам уже сотни лет, а может и вовсе тысяча. От этого места так и веет историей, наверняка можно много интересного узнать, если походить тут и почитать надписи на надгробиях. Там, где я родился, все по-другому было. И кладбище выглядело, как зеленое поле с длинными рядами белых прямоугольных плит. Конохе было меньше ста лет, а ряды могил чуть ли не до горизонта тянулись. У нас вообще слишком часто и рано умирали...

Теперь уже Гарри сжал мою руку, пытаясь подбодрить, и я улыбнулся ему, стараясь отвлечь себя и его от грустных мыслей.

— Я тут вдруг подумал, что нам надо было Кра с собой взять. Он бы тут хорошо смотрелся, да и день сегодня подходящий, чтобы разгуливать с говорящим вороном на плече.

Мальчик в ответ фыркнул:

— Тогда уж и Белоснежку надо было с собой взять, а то она бы обиделась.

— А потом жаловалась бы всю дорогу, что ей холодно, — покачал головой я и потянул Гарри в сторону надгробия из белого мрамора. — О, гляди, Дамблдоры. У директора Хогвартса такая же фамилия.

Мальчик с интересом взглянул на выбитую в камне надпись, и уже сам пошел к следующему памятнику. Кажется, и ему стало интересно. Некоторые надгробные камни оказались уже настолько изъедены временем, что буквы было почти невозможно разобрать, но я все-таки заметил могилу Игнотуса.

— Смотри, Гарри, это один из твоих предков. Представляешь, у магов даже есть сказка о нем и его братьях.

— Сказка? — заинтересовался мальчик и подошел ближе, рассматривая замшелый камень с едва различимыми буквами.

— Игнотус Певерелл, — прочел я и коснулся символа, выбитого под именем, — а это знак Даров Смерти. Давай расскажу тебе эту сказку в иллюзии? Она мне очень нравится, хотя, как и большинство магических сказок, довольно жестокая.

Гарри быстро и радостно закивал головой, он уже был знаком с моим гендзюцу и сказками, которые я частенько ему показывал. Я активировал шаринган, и весь остальной мир отодвинулся от нас, подмененный историей, которую я продемонстрировал в виде стилизованного мультика. Рисованные картинки помогли хоть немного смягчить жестокость повествования.

— Ух ты, — произнес мальчик, когда сказка закончилась. — А это был тот самый воскрешающий камень, про который ты говорил?

— Да. А мантия-невидимка передавалась в вашей семье из поколения в поколение. И твой отец знатно похулиганил в Хогвартсе, скрываясь под ней. Ты получишь ее на следующее Рождество от Дамблдора, у которого она хранилась все это время.

— Здорово! А то отвод глаз мне никак не дается. А тут раз, надел мантию, и тебя уже никто не видит.

— Поддастся, если продолжишь тренироваться так же усердно, — хмыкнул я. — Раньше у тебя и медитировать не получалось, а сейчас уже умеешь чувствовать и направлять свою энергию.

Гарри польщено улыбнулся и продолжил расспросы:

— А эта Смерть, что дала Певереллам дары, она тоже шинигами, как ты?

— Если честно, таких подробностей я не знаю, — задумчиво ответил я. — Когда я перемещался сюда, то спрятал свою силу, чтобы другие шинигами меня не почувствовали. Да и сам я с ними встречи не искал, и даже не знаю толком, как здесь выглядит тот свет, хотя в прошлом мире, наоборот, среди живых почти не появлялся. В бога смерти я уже наигрался, а теперь хочу побыть волшебником. Возможно, в будущем как-нибудь навещу коллег, но это точно случится не скоро.

Мальчик взволнованно посмотрел на меня:

— Ты хочешь уйти на тот свет?

— Не скоро, — успокаивающе улыбнулся я ему. — К тому же, ты тоже со смертью связан. Есть легенда, что тот, кто соберет все Дары, станет Повелителем Смерти. Может, после этого ты на тот свет будешь ходить, как к себе домой?

— И я стану как ты?

— Почему как я? — усмехнулся я. — Ты станешь еще круче. Знаешь ли, ученики должны превосходить своих учителей.

Наконец, мы нашли надгробие, на котором были написаны имена Поттеров. На белом мраморе уже лежало несколько букетов — похоже, маги не забывали тех, кому были обязаны избавлением от Волдеморта. Гарри медленно возложил цветы и застыл, уставившись невидящим взглядом на выбитые в камне буквы.

Я сжал его ладонь и, не добившись никакой реакции, поднял на руки. Мальчик отмер и уткнулся мне в шею.

— Я ведь должен плакать, — его голос прозвучал глухо. — Но почему-то не могу.

— Я тоже не мог плакать на кладбище, — я погладил его по спине. — Мы ведь знаем, что их души сейчас на том свете, а через некоторое время возродятся вновь. По сути, все мы бессмертны, просто меняем тела и путешествуем из одного мира в другой, следуя великому кругу перерождений. Тут даже печального ничего нет, грустно лишь, что они теперь не с тобой. Но если бы они были здесь, то сейчас очень гордились таким сыном.

— Правда?

— Конечно. Я вот тобой очень горжусь.

Гарри слегка шмыгнул носом и, наконец, улыбнулся.

— А теперь пойдем, посмотрим на памятник, который тебе поставили на главной площади.

— Мне поставили памятник? — округлил глаза мальчик.

— Еще какой, — произнес я, быстро уходя с кладбища. На сегодня разговоров о смерти с нас точно хватит.

Памятник Гарри впечатлил, и осмотрев его со всех сторон, мы отправились на поиски дома Поттеров. Пришлось обойти почти всю деревушку кругом, прежде чем мы обнаружили то, что искали. На руины было наложено антимаггловское заклинание, но шаринган прекрасно сквозь него видел.

Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто. Живая изгородь здорово разрослась, да и за ней трава вымахала по пояс. Гарри медленно протянул руку и коснулся ржавой калитки, и над ней тут же возникла деревянная табличка, гласившая, что этот дом оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам. Кроме того, вся табличка была исписана чернилами разных цветов.

«Да здравствует Гарри Поттер!», «Гарри, мы с тобой!» и все в том же духе.

— Оказывается, обо мне знает так много людей! — удивился мальчик.

— О тебе весь магический мир знает, — просветил его я. — Еще устанешь от фанатов бегать. Кстати, хочешь зайти внутрь?

Я кивнул на дом, и Гарри с сомнением посмотрел на табличку.

— А можно?

— Это ведь твой дом, — я этими словами я подхватил его на руки и запрыгнул сразу на второй этаж сквозь пролом в стене.

Опасаясь за прочность перекрытий, Гарри я на пол не поставил, и так и нес его на руках. Если тут вдруг что обрушится, я успею поставить щит.

Кажется, детская была полностью разрушена, причем не только отраженным заклятием, но и погодой. Я осторожно толкнул непонятно как уцелевшую дверь в соседнее помещение и шагнул внутрь, с удивлением разглядывая почти не тронутый взрывом и временем коридор и лестницу. Кажется, маги наложили здесь какие-то консервирующие чары. Напротив лестницы была еще одна дверь, и я прошел туда. Здесь, похоже, располагалась спальня.

Широкая кровать была заправлена, но покрывало оказалось слегка смято, будто там недавно кто-то лежал. Рядом валялся плюшевый красно-желтый кот, и увидев его, Гарри как-то напрягся.

— Мне кажется... я его помню...

Я подал ему игрушку, и мальчик тут же притиснул ее к себе.

— Смотри, Гарри, — я указал ему на прикроватную тумбочку, на которой стояли рамки с фотографиями.

Лили и Джеймс, обнимающие маленького Гарри, улыбались и махали со снимков. Гарри, сидящий у меня на руках, неожиданно всхлипнул, и я молча протянул ему самую большую рамку. Мальчик тут же прижал ее к груди, другой рукой вытирая покрасневшие глаза.

На книжных полках над кроватью нашлось еще и два толстых альбома с фотографиями, их я тоже передал Гарри.

— Давай... — голос мальчика дрогнул, — давай уйдем отсюда.

Гарри изо всех сил старался сдержать слезы, ему тяжело было вот так столкнуться с прошлым, тем более что он впервые увидел лица своих родителей, пусть и на фотографиях. Казалось, будто Поттеры только недавно вышли куда-то из замороженной во времени комнаты, и это оказывало куда более сильное воздействие, чем строгое белое надгробие.

— Хорошо, — я развернулся к выходу и поцеловал в макушку Гарри, который пытался задерживать дыхание, чтобы не всхлипывать. — Плакать — это нормально. Было бы куда хуже, если бы ты вообще никогда не плакал.

— Я же не девчонка, — пробурчал Гарри, пытаясь незаметно вытереть слезы о плюшевого кота. — Я сильный.

— Очень сильный, — подтвердил я. — А еще храбрый, добрый, умный...

— Эй вы! Что вы там делаете?! А ну стойте! Я сейчас авроров позову! — прервал меня чей-то вопль.

Я как раз вышел в разрушенную часть дома, и теперь какой-то маг, стоящий у калитки, кричал, направив на нас палочку. Гарри машинально прижал свои сокровища крепче, настороженно глядя на волшебника, а я на всякий случай поставил перед нами щит, невидимый для остальных. Должно быть, незнакомец только что сюда аппарировал, раз я не почувствовал его приближение.

— Да как вы посмели! Это же дом Поттеров! — продолжал яриться мужчина.

— А это Гарри Поттер, — вставил я в небольшую паузу, когда маг на миг прекратил орать и начал выводить палочкой в воздухе какую-то фигуру.

Волшебник, как раз собиравшийся произнести какое-то заклинание, так и замер с открытым ртом, но быстро спохватился:

— Поттер? — недоверчиво переспросил он, вглядываясь в недовольно нахмурившегося Гарри.

Я спрыгнул со второго этажа и приземлился перед оградой. Мужчина, увидев такое, испуганно охнул и отшатнулся.

— Что?.. Как это?...

— Зачарованная обувь, — холодно ответил я с таким видом, будто поражался невежеству собеседника.

— Сам Гарри Поттер! — внимание мага тут же переключилось на мальчика. — Такая честь! Можно пожать вам руку?

Гарри прижался теснее ко мне, недовольный тем, что посторонний увидел его покрасневшие глаза и следы слез.

— Вы пугаете ребенка, — еще более ледяным тоном произнес я. — А сейчас прошу извинить, мы торопимся.

С этими словами я создал иллюзию, будто мы с Гарри аппарировали, но вместо этого поспешил к церкви, где мы оставили машину. Волшебник еще некоторое время смотрел на то место, с которого мы исчезли, и приговаривал:

— Сам Гарри Поттер! Расскажу — не поверят!..

Когда мы добрались до главной площади, я заметил, что Себастьян уже дожидается нас в автомобиле, должно быть, в местном пабе ему не понравилось. Поэтому мы смогли сразу же отправиться в обратную дорогу. Мне пришлось наложить легкое гендзюцу, чтобы водитель не услышал, о чем мы говорим, иначе Джон узнал бы много странного и необычного.

Гарри разложил свежедобытые сокровища на сиденье и теперь внимательно их рассматривал. Один из фотоальбомов был полностью посвящен маленькому Гарри, а в другом были снимки в основном Джеймса и Лили.

— Посмотришь его со мной? — прижав альбом к себе, спросил он.

— Конечно, с удовольствием, — ответил я, и мальчик тут же придвинулся ко мне, прижавшись к боку, и устроил альбом у меня на коленях.

На первом развороте был изображен участок фамильного древа Поттеров, начиная от Гарри и вниз, до прапрабабушек и прапрадедушек.

— Некоторые фамилии как там, на кладбище, — заметил мальчик.

— Магов по сравнению с магглами очень мало, и почти все друг другу приходятся какими-нибудь кузенами. Ты еще в Хогвартсе почти все эти фамилии встретишь.

Дальше в альбоме шли снимки родителей Гарри и их многочисленных друзей, когда они еще учились в школе на старших курсах, тут даже общее гриффиндорское фото имелось. Затем шли фотографии со свадьбы, и в самом конце — снимки Поттеров с маленьким сыном. Перелистнув последнюю страницу, Гарри почти сердито захлопнул альбом и отложил его в сторону.

— Я не понимаю... Ведь у родителей было так много друзей, да и родственников полно. И столько людей обо мне знает и радуется, что я жив, так почему же меня отдали Дурслям? Это все ложь, и на самом деле я никому не нужен?

— Нужен, даже слишком нужен, — я усадил Гарри к себе на колени и поцеловал в макушку. — Любая магическая семья была бы счастлива тебя усыновить. Даже просто находиться рядом с тобой уже выгодно, а уж быть твоим родственником — тем более. Поэтому-то тебя и держали подальше от магического мира, чтобы никто не смог получить влияние с твоей помощью. Вообще, это довольно распространенная тактика. Помнишь, я говорил, что ты похож на моего лучшего друга?

Гарри озадаченно кивнул в ответ.

— Его родители тоже героически погибли, спасая свою страну. На Коноху напал Девятихвостый демон, и они ценой своих жизней запечатали монстра в своем новорожденном сыне. А Наруто, так звали моего друга, отдали в приют, хотя было много семей, которые его бы усыновили. Информацию о том, что его родители — герои, засекретили, а самого его все ненавидели из-за живущего в нем демона. Но Наруто не сдавался, он упорно тренировался каждый день, и поэтому вырос очень сильным, победил всех врагов и сам стал героем. И знаешь, что самое интересное?

— Что? — заинтригованно переспросил мальчик.

— У него были точно такие же непослушные волосы, — я взъерошил макушку Гарри, — и прикольные шрамы на лице.

Я пальцем «нарисовал» полоски на щеках мальчика, и тот захихикал от щекотки.

Гарри повеселел и начал расспрашивать меня о детстве и тренировках, а о фотографиях будто бы и вовсе забыл. К альбомам он вернулся только через день, когда убедился, что они больше не смогут его расстроить. Фоторамка заняла почетное место на прикроватной тумбочке Гарри, а плюшевый кот теперь сидел рядом с ней, потому что в обнимку с игрушками Гарри никогда не спал, считая себя уже слишком большим для этого.