История ниффина (джен)

Они почувствовали происходящее не сразу. Будто под водой произошел подземный толчок, а волна цунами докатилась до них много позже. Крик боли и отчаяния или, скорее, эхо боли и отчаяния. Метки вспыхнули и погасли, словно сгоревшие спички, приобретя трупно-серый цвет. Пожиратели были в полной растерянности. Поэтому когда с той стороны пришел отклик, маги тут же отправились на зов.

Люциус осмотрелся кругом, но быстро осознал, что находится в большой гостиной дома Блэков.

— Что произошло? — Где Лорд? — Какого драккла Метка сбоит?

Вырванные в столь поздний час из дома Пожиратели задавали вопросы друг другу, но никто не мог дать никакого вразумительного ответа. Наконец все вспомнили, в чьем доме они находятся, и вопросительно повернулись к Регулусу, что стоял, облокотившись на каминную полку. Он единственный из всех присутствующих не выглядел ни капли растерянным. Напротив, на его лице застыла мрачная решительность.

— Регулус, что… — в воздухе повис незаконченный вопрос.

— Лорд пал.

Кто-то громко ахнул.

— Как? Как это случилось? Это из-за пророчества?

— В какой-то мере, — губы мага изогнулись в кривой усмешке.

«Но по большей части виноваты его гордыня и упрямство», — добавил он мысленно.

Палочка из тиса, которую Регулус безостановочно крутил в руках и за которой Пожиратели следили словно завороженные, хрустнула с громким треском и сложилась пополам.

— Мерлин!

До Пожирателей только теперь начал доходить весь ужас ситуации.

— Но ведь Метки! — запротестовал Розье. — Они бы пропали, если бы Лорд умер!

— Поверьте, смерть была бы милосердием по сравнению с тем, в какое состояние себя загнал Лорд благодаря темной магии. Теперь его пристанище Лимбус.

Все разом заголосили, стараясь перекричать друг друга.

— Надо что-то делать!

— Вы представляете, что бу-удет, когда они узна-ают?!

— Во Внешнем круге слухи уж наверняка расползлись!

— Мантикора, чары сокрытия не ложатся!

— Господа! — Мягко повысил голос Регулус, а пламя в камине заколебалось и на мгновение приобрело синий оттенок. — У нас нет времени поддаваться панике! Да, слухи уже расползлись! Да, Орден, Аврорат и Министерство наверняка в курсе произошедшего! Сейчас мы должны затаиться и быть предельно осторожны.

— Мракоборцы будут нас искать, — покачал головой Яксли. — Метки…

— Я могу их убрать. Тогда у авроров будет меньше возможностей нас прижать.

В гостиной повисла гробовая тишина.

— Но это же знак Повелителя, как можно… — гневно запротестовала Беллатриса, однако Регулус прожег ее ледяным взглядом, который был точь-в-точь как у Вальбурги.

— Что конкретно вас смущает? Метка — всего лишь символ. Наша связь основана не на магии, а на взаимном доверии. Мы не раз прикрывали друг другу спины в рейдах, создавали друг для друга алиби. Думаю, это должно хоть что-либо значить, вы согласны? Или вы сомневаетесь в моих магических силах?

— Нет, но…

— Мы должны остаться на свободе и сохранить то, что у нас есть любой ценой. Не будем упрощать задачу нашим врагам.

— Нет… Нет! Я не верю, — вскрикнула Лестрейндж. — Ты лжешь. Каждое твое слово пропитано ложью. Ты никогда не был верен Лорду и при первой же возможности решил отречься от него. И не только ты! Все вы! — Женщина обвела прожигающим взглядом присутствующих. — Но я не такая! Я найду Лорда и и верну его, чего бы мне это ни стоило!

Пожиратели зароптали. Каждый думал о своем. Лорд уже проиграл один раз, значит, может проиграть снова! Не лучше ли воспользоваться подвернувшимся шансом обрести свободу от клейма?

— Преданность — похвальное качество, но бесполезное для мертвеца, — тактично заметил Люциус. — Не лучше ли сперва озаботиться собственной безопасностью? А когда все уляжется, решить этот вопрос в спокойной обстановке? Что бы мы сейчас не предприняли, это привлечет ненужное внимание!

— Да плевать, — Беллатриса взмахнула палочкой и аппарировала прочь. За ней последовали остальные Лестрейнджи.

Регулус лишь ухмыльнулся. Зная характер этой бешеной суки, он понимал: Белла попадет в тюрьму одной из первых. Что ж, скатертью дорога, тем более у него уже есть цербер, что готов рвать и метать.

Пожиратели разделились на два лагеря. Одни ушли, как и Лестрейндж, другие смело подставляли руки Регулусу, дабы избавиться от Меток.

* * *

В течение следующих трех месяцев было убито тридцать восемь, а арестовано и того больше Пожирателей. Беллатриса, Рабастан и Родольфус были задержаны в тот же день, когда пал Волдеморт за применение Круцио к аврорам Лонгботтомам. Джагсон, Трэверс, Мальсибер-младший, Каркаров, Роули тоже попали в тюрьму из-за тех или иных обвинений: убийство, пытки, применение Непростительных. Уилкис и Эван Розье были убиты при задержании.

Читая газеты, Регулус не знал, плакать ему или смеяться. Северуса Снейпа оправдали по протекции Дамблдора, якобы тот был шпионом Ордена — хотя, если учесть его любовь к той рыжей, зельевар мог и переметнуться, или же он был двойным агентом. А вот Сириуса Блэка арестовали, ведь тот якобы был шпионом Неназываемого. Правда, когда вдова Поттер выписалась из больницы, она публично заявила, что хранителем Фиделиуса был погибший Петтигрю. Ах, как сражалась эта маленькая, но храбрая женщина в приемной председателя Визенгамота. Железный Крауч, который готов был пересажать всех по поводу и без, используя обвиняемых в качестве ступенек для своей карьерной лестницы, даже слышать не хотел доводов этой маглорожденной волшебницы. Ведь, где один пересмотр дела, там и другой. Скандал замять не удалось: журналисты, что дежурили в Министерстве и Аврорате денно и нощно, записывали каждое слово чудом выжившей жертвы последнего нападения Неназываемого, и общественность встала на ее сторону. Колдофото, где осунувшийся после предварительного заключения в Азкабане Сириус Блэк и траурно одетая Лили Поттер, оба посеревшие от горя, стояли, тесно прижавшись друг к другу, долго гуляла по местным газетам.

Многие сумели откупиться от суда, но даже та пара месяцев, пока шло следствие, оставила на магах неизгладимый след. Авроры вымещали на подозреваемых всю злобу за убитых товарищей, выбивая из обвиняемых показания всеми возможными методами, включая Круцио. Больше всех лютовал Шизоглаз Грюм. За время охоты на Пожирателей он лишился ноги, глаза и носа, обзавелся сотней шрамов. Так что беседа с Грозой ПСов произвела на Регулуса неизгладимое впечатление.

Аластор Грюм изводил его довольно долго, пытаясь сломить. Тщетно. Для того, кто сгорел заживо и на протяжении многих лет чувствовал фантомную боль всего тела, потуги старшего мракоборца выбить признание выглядели откровенно жалкими. Регулус умел хорошо подчищать хвосты — чего только стоила посылка с огневицами без обратного адреса, ставшая причиной пожара в кабинете старшего аврора и уничтожившая почти все документы с текущими расследованиями. Прямых улик против него не было, Метки на руке тоже, а все остальное — «клевета настоящих Пожирателей, что решили утащить за собой на дно тех, на кого имели зуб. Кажется, следователь перегибает палку и просто недолюбливает темные семейства, вон, старший брат как активно сражался в Ордене Феникса, так активно, что на него свои же собак спустили при первой же возможности». После упоминания Сириуса Грюм взбесился еще больше и так набросился на Блэка, что даже дежурившим снаружи аврорам пришлось его оттаскивать. Аластор очень хотел продолжить допрос, но вскоре сверху пришел приказ лично от Крауча-старшего освободить Регулуса Блэка за недостатком улик. Все же письмо, отправленное председательствующему судье с намеком о деяниях сына и с предложением избавить будущего Министра от потенциальных политических угроз, возымело свое воздействие. Ах, вид трясущегося Барти, сидящего в кабинете отца и без остановки заламывающего руки в оправданиях, был поистине чудесным. Регулус при Крауче снял Метку с руки нерадивого отпрыска под ненавидящим взглядом последнего и вышел из Министерства уже законопослушным свободным гражданином. Как позже выяснил из слухов Блэк, Крауч в экстренном порядке отправил сына куда-то за рубеж, как говорится, от греха подальше.

Прочим повезло не так сильно. Те, кто не мог откупиться, могли сесть даже просто за поддержку идей Неназываемого: яркий тому пример семьи Снайд, Мёрк и Ли — все же Краучу важно было найти как можно больше козлов отпущения. Были единицы, которым повезло избежать подозрений, таким как Макнейр и Руквуд.

Некоторых, таких как Каркаров, пришлось устранить. Осведомитель Блэка доложил, что Игорь не выдержал пребывания в Азкабане и согласился назвать имена непойманных сторонников Неназываемого. Но до зала суда он так и не добрался. Его нашли в камере предварительного заключения мертвым: маг откусил себе язык и истек кровью. Слухи о его смерти разнеслись довольно быстро, несмотря на то, что законники пытались все тщательно скрыть. После этого больше никто не рискнул пойти на сделку со следствием.

Когда шумиха более-менее поутихла, Блэк посетил поместье Малфоев. Люциус встретил его весьма прохладно, но когда тот спросил о вещи, что ему отдал Лорд на хранение, маг весьма существенно напрягся.

Пришлось поделиться частью правды, связанной с крестражами. Блондин был встревожен рассказом про пещеру, наполненную инферналами. История создания крестражей Малфоя не особо впечатлила, убийство оно и есть убийство, но вот последствия разрыва души до сих пор стояли у него перед глазами: внешнее уродство, паранойя, беспричинные вспышки агрессии, свидетельства деградации личности были на лицо. Волдеморт уже не был человеком в полном смысле этого слова. И чем он станет, когда вернется из небытия, страшно было даже представить.

Малфой передал Блэку дневник, и тот немедленно сжег его Адским пламенем. Люциус даже заорать не успел от возмущения и ужаса, серьезно опасаясь, что темное живое пламя выйдет из-под контроля. Когда из тетради повалил черный дым и раздался дементоровский вой, в платиновых волосах мага прибавилось седины. У мага даже мелькнула крамольная мысль, что если бы Адский огонь сжег всю гостиную, он бы не сильно расстроился.

На шум прибежала Нарцисса. Узнав, что происходит, волшебница чуть не упала в обморок.

— И подобная гадость хранилась в нашем доме? В доме, где растет наш сын?

— Я не знал, что это, — стал оправдываться Люциус.

Регулус поспешил удалиться, не желая становиться свидетелем семейного скандала.

Следующим пунктом стал особняк Лестрейнджей. После их ареста, в поместье был произведен обыск, а когда все следственные действия закончились, дом был магически опечатан. Заклинания, призванные не впускать кого попало в дом, были такими же бесполезными как полицейская лента, маг просто отодвинул их в сторону.

Сорванные со стен картины, разбитые люстры, вывернутые наизнанку ящики, вспоротые диваны и кресла — псы правосудия знатно надругались над этим старинным и по-своему красивым домом.

К большому разочарования Блэка, в доме чаши не обнаружилось. Вряд ли ее обнаружили авроры, тогда поползли бы слухи о нахождении якобы утраченного артефакта. Где же тогда Беллатриса спрятала ее? Жаль, что он убил Вивьен, она бы сейчас пригодилась.

Шесть месяцев и порядка тысячи галлеонов ушло на то, чтобы выбить разрешение на посещение Беллатрисы Лестрейндж в Азкабане. Внушение, конечно, дело хорошее, но внушение плюс деньги комбинация беспроигрышная.

Цитадель из черного камня посреди моря навевала тоску. Исправление преступника, раскаяние — здесь можно было забыть о подобных словах. Казалось, это место создано лишь для того, чтобы лишить человека личности, превратить его в больное, агрессивное или слабое, скулящее животное.

Оставив палочку начальнику тюрьмы, Регулус последовал за сопровождающим, который всю дорогу до камеры кидал на него презрительные взгляды до комнаты свиданий. Там его уже ждали.

Беллатриса. Самая преданная сторонница Темного Лорда, ныне гниющая в этом рукотворном аду. Некогда черная корона волос сейчас больше походила на воронье гнездо, кожа пожелтела и стала напоминать пергамент, в который тщательно, чтобы было видно каждую складку, запаковали череп. Больше в этой ведьме нельзя было увидеть роковую красотку, сексуальную демоницу, лишь неприкаянную банши, злым духом реющим над топями и болотами.

— У вас десять минут, — бросил надзиратель и покинул комнату.

Регулус хмыкнул. Хоть он просил о получасе, даже этого времени ему должно хватить с лихвой. Прежде чем начать, маг начертил на столе матрицу заглушающих чар, что было довольно просто сделать в силу степени загрязнения поверхности. Конечно, он мог наложить чары и без этого, но он хотел, чтобы кузина увидела его действия.

— Я полагала, что к таким как я, никто никогда не придет, — ее голос, хриплый и визгливый, будто издаваемый неисправным патифоном, несмотря на время, сохранил в себе надменно-ядовитые нотки, — Пусть ты и последний человек, которого я хотела бы видеть.

— Наши чувства взаимны, дорогая кузина. Но, к сожалению, обстоятельства сложились так, что мне срочно нужно было тебя увидеть. Времени у нас мало, так что перейдем сразу к делу. Я знаю, Он передал тебе чашу Хаффлпафф. Где ты ее спрятала?

— Какое тебе до этого дело? — Колдунья была удивлена осведомленностью Блэка и ощетинилась словно кошка. — Думаешь, я скажу тебе после всего случившегося?

— Необязательно, чтобы ты говорила. Главное, что ты уже подумала о ней.

Дементоры основательно подточили ее защиту сознания, и он разорвал ее словно перезревший гранат, из которого тут же посыпались алые зерна воспоминаний. Сочные, наполненные ядом из ненависти и страсти, их нельзя было назвать ни светлыми, ибо в них не было искренней радости, ни темными, так как Беллатриса и совесть — вещи несовместимые. Он нашел нужную информацию довольно быстро, ведь чем яростнее колдунья хотела скрыть чашу, тем ярче она сияла в ее памяти.

«Нет, — Беллатриса уже не кричала, а плакала в бессильной злобе, — ты этого не увидишь, ты этого не увидишь, это только мое». Закованная в кандалы, голодная, обессиленная, лишенная обществом всего, чем она обладала, она держалась за воспоминания о том, кого она боготворила, как маленький ребенок держится за любимую игрушку. И даже это последнее у нее безжалостно отняли.

Регулус ушел еще до исхода назначенного времени. Перед самым выходом, он обернулся и с едва заметным сожалением взглянул на Беллатрису. При других обстоятельствах они могли бы стать неплохими союзниками. Увы, здесь и сейчас это было невозможно.

* * *

Считается, что Банк Гринготтс — самое надежное место в Великобритании после Хогвартса. Хранилища банка находятся очень глубоко: они простираются на сотни миль под землей и если кто-то и проникнет туда, то вряд ли вновь увидит белый свет. И если кто-то думает, что лабиринт — не такая уж проблема, они забывают что это место — вотчина гоблинов со своими жестокими законами. В Азкабане нет ни одного сидельца за ограбление магического банка. Все потому, что зеленые коротышки предпочитают разбираться с нарушителями самостоятельно, благо пакт о взаимном невмешательстве в дела друг друга им это позволяет. Дай Мерлин, если неудачливый воришка просто свалится с обрыва, где свернет себе шею или станет закуской для дракона-охранника. Все же это лучше, чем быть пойманным служащими банка и быть отправленным на рудники до скончания дней. На поверхности не знают о них, но ниффин видел их собственными глазами. Что ж, если простецы думают, что путешествовать самолетом гораздо быстрее и удобнее, чем поездом, им лучше не знать про некоторые гоблиновские туннели, что проходят даже ниже океанского дна, позволяя соединять филиалы банка со всех концов света.

Но в каждой системе можно найти изъян, и Регулус собирался этим воспользоваться. Придя в банк, он оповестил менеджера, что желает посетить семейный сейф. Старый гоблин кивнул и дождавшись, пока его помощник принесет «Звякалки» — специальный инструмент, призванный отпугнуть дракона-сторожа, — попросил клиента следовать за ним. Выйдя из мраморного зала, они очутились в узком коридоре, освещенном горящими факелами. Дорога круто уходила вниз, на полу были тоненькие рельсы. Богрод свистнул, и к ним с лязгом подкатила маленькая тележка. Они забрались внутрь и поехали. Они долго неслись по запутанным коридорам, тележка то резко ухала вниз, то наклонялась с одного бока на другой, пытаясь как будто вытряхнуть из себя ездоков, но Регулусу подобное было нипочем. Он даже начал постепенно наслаждаться поездкой, но ледяной душ быстро смыл удовольствие от скорости.

Отплевавшись от воды и тряхнув головой, в попытках избавиться от водяных пробок маг хмуро уставился на работника банка.

— «Гибель воров», — ехидно ухмыльнулся Богрод, — смывает любые чары и магическую маскировку. Сейф такого старинного и благородного семейства как ваше требует надлежащих мер охраны.

— Как будто одного дракона мало, — проворчал маг, но это ворчание было чисто напускное.

Дракона, охраняющего десяток сейфов, было откровенно жалко. От долгого пребывания под землей чешуя чудовища стала бледной и шелушилась, глаза были молочно-розового цвета. К тяжелым железным браслетам на задних лапах дракона крепились цепи, приделанные к вбитым в скальную породу кольям. Огромные шипастые крылья были тесно прижаты к туловищу, в развернутом виде они заполнили бы весь подземный зал. Дракон повернул к пришедшим безобразную голову, заревел так, что задрожали каменные стены. Гоблин тут же тряхнул инструментом с многочисленными колокольчиками. Дракон опять хрипло заревел и попятился. Регулус видел, что он весь дрожит мелкой дрожью. Подойдя ближе, он разглядел у него на морде жуткие шрамы и понял, что дракона приучали бояться Звякалок при помощи раскаленных мечей.

Они пересекли площадку и остановились около одного из сейфов. Прежде чем гоблин приложил руку к двери, Регулус окликнул его, останавливая.

— Что-то не так, мистер Блэк.

— Не этот! Открой сейф Беллатрисы Лестрейндж! — Глаза мага вспыхнули синим светом.

Это не было Империусом в чистом виде. Пусть заклятием подчинения пользуются дилетанты. Регулусу не нужны ни палочка, ни формула. Нужна только воля, способная подавить противника.

— Как вам будет угодно, мистер Блэк, — старый гоблин послушно приложил руку к деревянной панели, и дверь нужного сейфа растаяла в воздухе. Перед ними открылось нечто вроде пещеры, забитое от пола до потолка. Там громоздились золотые монеты и кубки, серебряные доспехи, шкуры неведомых животных — одни в колючках, другие с обвисшими крыльями, — драгоценные сосуды с зельями, череп в короне.

— Жди здесь! — маг шагнул внутрь уверенно, словно он является хозяином этой сокровищницы. Он махнул рукой, и тысяча светлячков разлетелись по пещере, освещая даже самые темные уголки.

Взгляд мага скользил по драгоценным камням, картинам, статуям, щитам и шлемам гоблинской работы, наваленным на полках до самого потолка, пока не выцепил на самой отдаленной полке маленький потемневший от времени золотой кубок, на котором едва просматривался барсук, прячущийся среди листвы.

Регулус вытянул руку по направлению к кубку, с его руки сорвался огненный сокол. Поднявшись над самым сводом пещеры, он резко устремился вниз и со всей силы ударил кубок мощными лапами. Тот тонко зазвенел и кувыркаясь, полетел вниз, сбивая собой стопки монет и украшений. Когда крестраж подкатился к ногам Блэка, маг почувствовал исходивший от него жар и увидел, как сочилась жидкость, похожая на кровь, темная и липкая. Когда кубок начал слегка дрожать, Регулус коротко свистнул и сокол, что до этого спокойно дожидался команды, сидя на скалистом выступе, вновь бросился вниз. Под ударами его лап и клюва, артефакт стал крошиться на куски, которые от жара пламени, тянулись словно резина и быстро исчезали в пасти хищной птицы. Когда от крестража не осталось и следа, маг загасил адское пламя, хоть сокол был весьма недоволен столь короткой охотой.

Маг вышел из пещеры и обратился к гоблину, что тут же закрыл дверь.

— Забудь о том, что сделал. Я посетил сейф семьи, не более. Возвращаемся, — Богрод лишь молча кивнул.

* * *

Последний крестраж, — медальон, — Регулус уничтожил в тот же день в своем доме без всяких церемоний. Затем сложил в небольшую шкатулку Воскрешающий камень, сломанную палочку, треснутый медальон, железную маску и убрал на чердак — лучшую могилу для воспоминаний.

Затем откупорил бутылку первого попавшегося алкоголя и выпил целиком в одно горло. Ему было все равно, что подумают старшие Блэки. Теперь, когда с Волдемортом покончено, можно заняться более серьезными вещами.