От Гриффиндора до Слизерина один шаг (джен)

Утром Гарри вышел из комнаты один и отправился на завтрак. Снейп от еды отказался, лишь сонным голосом взял с Гарри обещание без приключений добраться до Большого зала и обратно, и продолжил дремать. Гарри, уснувший первым отнюдь не рано, не знал, до которого часа он читал.

Едва выйдя из скрытой части подземелий, возле кабинета зельеварения Гарри наткнулся на Малфоя.

— О, кого я вижу! Какая нужда заставила нашу знаменитость в столь ранний час покинуть свои роскошные апартаменты с персональными домовыми эльфами? — поддел его слизеринец.

— Закрой пасть, горностай белобрысый… — вяло огрызнулся Гарри. Скорее бы поесть и вернуться в комнату досыпать.

— Поттер, ты чего такой наглый стал? Раз участвуешь в турнире, то теперь самый крутой, да?

— Что ты прицепился с этим турниром? Завидуй молча, крысеныш. Ты сам как оказался здесь один? Я думал, ты своих горилл приклеиваешь по бокам, чтобы не заблудились. Или степлером одежду скрепляешь?

Гарри заметил, что стал перенимать у своего невольного гувернера полезные умения: язвительные слова будто сами слетели с языка.

На бледной коже Драко румянец проступил моментально:

— А ты чего постоянно таскаешься с рыжим нищебродом и всезнайкой? Тройничок? Вы как, одновременно или по очереди…

На глаза Гарри упала пелена злости. Он выхватил палочку из рукава свитера и направил ее на Малфоя, тот, не закончив фразы, ответил тем же. Они стояли, нацелившись друг на друга и сопя от злости, когда от кабинета зелий донесся окрик:

— Поттер! Малфой!

Снейп?!

Они обернулись одновременно. Профессор, одетый в застегнутый на все бесчисленные пуговицы сюртук и мантию, стоял на пороге класса, будто уже давно чем-то занят в лаборатории, а не оставался пять минут тому назад в постели, озвучив планы не покидать комнату до обеда…

— Доброе утро, профессор! А я как раз шел к вам! — фальшиво заулыбался Малфой, убирая палочку.

Гарри молча таращился на Снейпа, пытаясь понять, как ему это удалось.

— Минус десять баллов со Слизерина.

— Почему только со Слизерина?! — возмутился Малфой. — Он первый начал, я защищался!

И тут Гарри понял, какого дурака свалял. А если бы их застал другой преподаватель или Филч? Как повели бы себя факультетские часы с камнями, если бы с Гарри попытались снять баллы? Ведь Полной даме откуда-то стало известно то, что он теперь не на Гриффиндоре! Наверняка счетчики камней тоже заколдованы. А если бы его отвели к МакГонагалл, которая, как выяснилось, ничего не знает?

— Поттер, ступайте куда шли. Малфой, останьтесь, чтобы дать объяснения, — от тяжелого взгляда Снейпа Гарри хотел провалиться сквозь пол как никогда ранее, даже на первом уроке зельеварения. Впервые при взыскании ему было так стыдно за содеянную глупость.

Он дождался Рона и Гермиону в коридоре, чтобы не входить в Большой зал одному.

— Гарри, на тебе лица нет! Ты сегодня спал вообще?! Что случилось? — затараторила Гермиона вместо приветствия, едва увидев его.

— Еще громче крикни, не все заметили! — тихо прошипел в ответ Гарри.

Гермиона поджала губы, шумно выдохнула и быстро застучала каблуками в сторону зала.

— Зря ты это, Гарри. Она же хотела как лучше… — пробормотал Рон и побежал догонять подругу.

Гарри остался в коридоре. Со всех сторон его толкали студенты, торопившиеся на завтрак. Отличное утро! За каких-то десять минут: доверие Снейпа обманул, с Малфоем сцепился, с друзьями поссорился. Впереди второй тур испытаний, а загадка яйца так и не раскрыта. Через несколько дней он окажется заперт на ночь в комнатах Слизерина, а потом впервые пройдет по школе в зеленом галстуке! Будто мало все пялились на его шрам, теперь еще и это! Да чтоб эта дурацкая шапка сама себя съела!

Всяческое желание идти в Большой зал и через силу засовывать в себя завтрак под прицелом сотни взглядов пропало.

* * *

Гарри сидел в библиотеке, бездумно листая подшивки «Ежедневного пророка». Он не знал, как теперь, после утреннего инцидента, показаться на глаза Снейпу, потому выбрал максимально тихое и безопасное место — а во время каникул в библиотеке не было ни души — где можно спокойно обдумать дальнейшие действия. Гарри пожалел, что не взял мантию-невидимку, чтобы пробраться в Запретную секцию и разузнать о портретах Годрика Гриффиндора. Впрочем, он все равно не сориентируется в длинных рядах полок с тысячами томов, тут нужна Гермиона, так что мантия не помогла бы.

При мысли о Гермионе Гарри снова уколол стыд: он поступил по-свински, сорвав на ней злость после встречи с Малфоем, и должен пойти извиниться, но где их с Роном сейчас искать? Они или сидят в гриффиндорской гостиной, и тогда Гарри, посылая за ними кого-то из младшекурсников, может попасться на глаза кому не надо, или гуляют во дворе, но бегать там без плаща — не меньший риск разоблачения, а ведь он сейчас должен быть максимально незаметным и вести себя как ни в чем ни бывало.

Гарри не смог сдержать тяжелый вздох: попробуй оставаться непринужденным, когда рядом нет ни друзей, ни директора, профессор МакГонагалл ничего не знает, а Снейп сначала унизит и отчитает, потом со словами: «Я убедился, что вам нельзя доверять, мистер Поттер», — запрет в комнате до конца недели и отрежет те хлипкие пути к спасению, которые есть.

Неожиданно в библиотеку влетела сова, заложила крутой вираж под высокими каменными сводами и, бросив прямо на раскрытую газету конверт и каплю помета, сразу же устремилась обратно, хлопая крыльями.

Знакомый по вчерашней записке мелкий угловатый почерк то ли просил, то ли приказывал: «Придите в мой класс. Сейчас».

И — это уже можно считать традицией? — ни адресата, ни подписи.

Гарри сложил газеты и отправился за головомойкой.

* * *

Стол профессора был завален кипами каких-то книг и свитков. На некоторых из них расплывались неряшливые разноцветные пятна. Снейп стоял напротив открытого шкафа со стеклянными дверцами, взмахивал палочкой и приговаривал:

— Акцио, лабораторный журнал за октябрь девяносто первого, — шелестя исписанными мелким почерком страницами, к нему полетел заляпанная книга. — Акцио, ежедневник за октябрь девяносто первого… Акцио, ведомости оценок за октябрь девяносто первого…

Названные предметы вырывались на свободу, роняли из шкафа другие вещи и подлетали к преподавателю, который ловил их незанятой рукой.

— Держите, — сказал он подошедшему ученику и сгрузил на него пахнущие пылью и зельями бумаги. — Ваш завтрак затянулся.

Да что с ним такое? Неужели он не станет размазывать Гарри ехидными замечаниями по поводу утреннего инцидента, пока вдоволь не насытится его бессильной злостью и обидой?

— Я был в библиотеке, — сноровка Гарри в области полуправд и недоговорок стремительно росла.

— Мы о чем условились? До Большого зала и обратно, — ответил не глядя на него Снейп. — Акцио, рапорты о происшествиях за октябрь девяносто первого!

Из шкафа выскочило десятка три свитков, шурша и разворачиваясь на лету. Гарри успел поймать два из них, а остальные принялся поднимать с пола.

— Хорошая реакция, — ровным голосом отметил Снейп. Как если бы говорил: «Сегодня дождь» или «Запишите домашнее задание».

Гарри понял, что на фоне обычно ворчливых интонаций декана нейтральный тон можно считать похвалой.

— Спасибо. Это у меня еще вторая рука занята. Я же ловец, — он улыбнулся, подняв голову, и Снейп дернул ноздрями так брезгливо, как будто Гарри признался в заразной кожной болезни.

— Итак, перед вами лабораторные журналы, рапорты о происшествиях, акты о несчастных случаях со студентами. На их основе я планирую написать продолжение «Взорванного котла». Ваша задача…

Через полчаса Гарри загромоздил стопками и ворохами бумаг четыре передние парты и намеревался уже развернуть свиток со своими заметками на пятой. Котлы пришлось убрать, чтобы не мешали.

Снейп вышел из кладовой, куда уходил с комментарием: «Не могу же я бездельничать, когда человек рядом работает. Разберу запасы ингредиентов, выброшу испорченные…» Теперь его мантия была усыпана каким-то коричневым порошком, а обычный горько-пряный запах, исходящий от нее, стал более резким.

Профессор обтер руки:

— Как успехи?

— Если бы я не был знаком с автором этих заметок, то подумал бы, что он страдает тяжелой формой графомании и стремится оставить в веках каждый свой чих, — мрачно пошутил Гарри.

— Или подчиняется должностным инструкциям, обязывающим его составлять кипу бумаг по каждому чиху каждого из корнуэльских пикси, которые по недоразумению считаются студентами, — парировал преподаватель.

Гарри представил себя на месте учителя, которому одно неловкое движение ученика сулит кучу нудной бумажной работы. Он бы не просто шипел и запугивал, а наложил бы на каждого Силенцио при входе и охаживал Петрификусами за попытки заглянуть в чужой котел. А Невиллу поставил бы на первом уроке «удовлетворительно» за курс в обмен на Непреложный Обет не переступать порог класса. Хочешь разобраться в конфликте — выслушай обе стороны. И теперь, глядя на груду исписанных мелким почерком журналов и свитков, Гарри в полной мере оценил аргументы учителей в борьбе за школьную дисциплину.

— Я решил свести всю информацию вот в такую таблицу, посмотрите, — предложил Гарри и развернул свиток, приглашая преподавателя взглянуть. — Дата, приготовляемое зелье, ошибка, последствия, примечания. Думаю, этих граф достаточно.

Снейп подошел к нему вплотную и заглянул в пергамент через плечо:

— Фамилия?

— Ширины не хватит, — нашелся Гарри.

— Курс? — профессор протянул из-за его спины руку, чтобы расправить угол свитка, и Гарри, плечо которого обняли складки огромной черной мантии, а мужская рука оказалась меньше чем в дюйме от его бледных похолодевших пальцев, оцепенел от такой непривычной близости.

— М-м-можно… Да, курс… — выдавил он из моментально пересохшего горла.

— То есть для курса ширины свитка хватает? — нависающий над его ухом профессор говорил тихо, почти шепотом, отчего у Гарри по спине пробежали мурашки.

— Всего лишь… одна цифра, — он с трудом следил за темой разговора.

— Тогда и буква Л войдет. Вот здесь отчертите узкую графу, — Снейп, не отпуская пергамент, потянулся к нему второй рукой и провел длинным изящным пальцем по краю свитка. В таком положении, запертый в тесной клетке рук слизеринского декана, Гарри особенно остро ощущал свою худосочность. Горло перехватил спазм.

— Буква Л? Почему Л? — он заставил себя ответить спокойно, хотя сердце сжалось от двойственности ощущений.

— В девяносто первом у меня был только один плодотворный соавтор, — голос над правым ухом беззлобно улыбнулся.

Гарри заподозрил, что Снейп специально подзуживал и запугивал Невилла ради материала для книги, но сразу же отбросил эту мысль.

— Хорошо, я сделаю… графу… — Волосы декана щекотали висок, на удивление это было приятно, но в еще большей степени неловким. Чтобы как-то изменить положение, Гарри потянул пергамент вниз. Снейп выпустил его, размыкая кольцо рук, и отошел к столу с разложенными бумагами.

Гарри обуревали противоречивые эмоции. Профессор в последние дни открылся ему с новой стороны, и теперь он с уверенностью мог сказать, что Снейп не способен на тихую подлость. Хамить и нападать открыто — сколько угодно, но пакостить тайком не станет.

* * *

Домовиков с обедом позвали прямо в кабинет, не стали уходить даже в комнату, а после еды вернулись каждый к своему занятию.

Сначала Гарри подолгу разбирал почерк преподавателя и не сразу понимал, что «земля для проверки орфографии» — это «зелье для проявки фотографий», а «бедро портного» — «бодроперцового». Потом постепенно привык, и процесс ощутимо ускорился. Снейп тем временем звенел банками и гремел горшками в хранилище.

К вечеру ворох бумаг стал казаться бесконечным. Все усилия Гарри перенести информацию из разрозненных источников в единую таблицу уходили как вода в песок, количество бумаг не изменялось. Почему он вчера решил, что должен будет всего лишь аккуратно переписать готовую рукопись новой интересной книги?

Он все чаще ошибался, записывая информацию не в ту графу, и делал передышки.

В одном из таких перерывов, когда к нему присоединился Снейп, Гарри зло буркнул:

— Я как будто отработал наказания за год вперед. Ну что нам стоило тогда, на первом курсе, не драться прямо над котлами? Сейчас меньше писанины было бы!

— Ее было бы меньше, если бы студенты давали себе труд задуматься о том, с какой целью введена техника безопасности, — ответил ему не менее усталый и раздраженный профессор. — Впрочем, для того, чтобы обзавестись привычкой задумываться, надо интересоваться хоть чем-то, кроме танцулек, вонючих бомбочек и погони за мячами верхом на метелках!

— Квиддич — это великий спорт! — поспешил возразить Гарри.

Снейп только фыркнул в ответ.

— В нем каждый может проявить свои таланты! Независимо от возраста и физической силы! — да что он, действительно не понимает?! — История квиддича насчитывает уже сотни лет! И думать там очень даже нужно!

— О том, как не упасть с метлы? — поддел его преподаватель.

— Да хотя бы! — не сдавал позиций Гарри. — Квиддич — это спорт для быстрых, умных и решительных! Мой отец был лучшим игроком в команде факультета!

— И это не довело его до добра.

Гарри вскочил, задыхаясь от обиды. Вспомнился рассказ Сириуса о том, как Снейп не смог примириться с долгом жизни перед Джеймсом.

— Не смейте так говорить о моем отце после того, что он сделал для вас! Вы не имеете права! Когда шла война, он не отсиживался в защищенной школе! — выкрикнул Гарри и решительно зашагал прочь из кабинета.

— Поттер! Стоять! Я не отпускал вас! — догнал его окрик.

— Да пошел ты… — буркнул себе под нос Гарри. Судя по последствиям, эти слова прозвучали слишком громко, и Снейп услышал их.

— Поттер!!! — встряхнул подземелье раскатистый рев.

— Сейчас не урок и вы мне не преподаватель! Захочу — и уйду! Вы не можете запретить!

— Могу. И запрещаю. Коллопортус! — угрожающе прошипел Снейп запирающее заклинание.

Гарри поднял руку с палочкой, чтобы отпереть дверь, но вальяжное «Экспеллиармус!» преподавателя лишило его этой возможности. Снейп надвигался на него, держа в каждой руке по волшебной палочке и наставив одну из них на Гарри.

— Вы не посмеете применить заклинание к ученику! — выкрикнул Гарри, стараясь придать голосу побольше уверенности, каковой на самом деле не испытывал.

— Почему же, — тихо ответил Снейп, медленно придвигаясь вплотную к Гарри и оттесняя его к стене. — Я ведь сейчас не преподаватель, вы сами сказали…

Гарри молчал и упрямо смотрел в грудь Снейпа — не дождется, чтобы ему униженно заглядывали снизу в глаза. Затылок студента упирался в холодный камень.

Гарри дернулся к двери: стучать кулаками, звать на помощь! Что угодно, лишь бы выйти отсюда!

— Петрификус Тоталус! — моментально среагировал Снейп. Подошел к нему еще ближе, почти уперся носом в лицо и зашипел: — А теперь ты выслушаешь меня, маленький самоуверенный болван, и не выйдешь из этого кабинета, пока до твоих цыплячьих мозгов не дойдет все, что я скажу…

Гарри, прикованный к месту — ни шевельнуться, ни слово вымолвить, — слышал его голос будто сквозь вату. Перед глазами нависало перекошенное от злости лицо.

— Я надеялся, что хотя бы после полетов вокруг драконихи ты сделал минимальные выводы, — скорее продышал, чем сказал вслух Снейп. — Но напрасно: нашему мальчику плевать на усилия всех, кто пытается прикрыть Золотую задницу! Думаешь, тот, кто подбросил твое имя в Кубок огня, просто хочет стяжать тебе еще немного славы? Не все современные титулы пока твои?!

«Да что вы все привязались с вашей славой!» — хотелось кричать Гарри. Он что, сам просил Волдеморта оставить автограф на лбу, а потом гоняться за собой?

Все его усилия пошевелиться, крикнуть, мысленно произносимые заклинания не имели никакого эффекта: парень будто действительно обратился в камень.

— Итак, поскольку с собственными мыслями у тебя напряженка, — так же тихо продолжил Снейп, не отпуская пленника, — то теперь ты будешь слушаться старших. В данном случае — своего декана. Отныне ты никуда не ходишь один, и вообще — не высовываешься из комнаты без необходимости…

Его прервал стук в дверь.