Scholasticus (гет)

— Поттер, я, наверное, должен сейчас тебя похвалить, за героические действия, за то, что при проведении операции никто не пострадал, а преступник пойман и уже доставлен в Азкабан. Но, честное слово, такого разгильдяйства я от тебя не ожидал. Я сам, лично, подписал приказ, которым, во-первых нарушил права маглорожденных, а во-вторых отправил на операцию не самых опытных бойцов, а самых… чистокровных.

-Сэр, если бы я знал… Трудно поверить, но мы сами из-за всех этих книг и преданий поверили в существование неких сил, которые несут смерть всем «неверным», а для чистокровных волшебников абсолютно безопасны. Мы думаем, что ни сам создатель, ни эти его последователи, даже не подозревали, что это просто смертельное оружие, а не смертельное оружие против маглов и маглорожденных волшебников. Никому из них не приходило в голову проверять его на чистокровных.

Гермиона пришла в магазин на Косой аллее в предпоследний день отпуска по совершенно другой причине, но, к ее удаче, ни Гарри, ни Рон этого не поняли. Они усадили ее на диван, выдали кружку с чаем, а сами что-то искали в баре. Гарри не терпелось рассказать своему другу всю историю полностью.

— Про француза-философа ты знаешь. Он действительно большой период своей жизни посвятил созданию магического артефакта, который должен был ему помочь бороться с неугодными. Сейчас на допросе Бланк уже почти все рассказал. Нам, кстати, повезло, что он там «Авадой» направо и налево кидал. Я серьезно! Он ни в кого же не попал, а путевку в Азкабан заработал, даже если больше ничего доказать не сможем. В общем, суть в заклинании, которое тот философ-маньяк придумал. Но не так все просто. Перед этим нужно провести ритуал, похожий на ритуал при создании крестража, только никуда часть своей души переносить не надо. Она остается в теле и тогда, с разорванной душой, можно пользоваться тем заклинанием.

— А маглов кто убил? — спросил Рон.

— Винсент. Симон просто бравировал. Отец ему все это рассказал, промыл мозги, тот проникся. Начал перед друзьями хвастаться, а врагам угрожать. Ну, в итоге нам его Малфой и сдал. Винсент Бланк ему чем-то мешал, я даже не хочу знать чем. А мы сделать ничего сразу не могли: доказательств нет, только сказки и сплетни о наглом мальчишке. А Симон Бланк при свидетелях, прямым текстом, обещал кару маглорожденному студенту. Мы сразу в школу. И папаша туда же. Хорошо, что мы с Малфоем догадались, что это для всех опасно, независимо от происхождения. Ну и хорошо, что Гермиона была там. Мы были заранее в курсе всего. Теперь она может спокойно вернуться в свой кабинет в министерстве.

— Ты хочешь сказать...

— Ну да, наш информатор Малфой, — Гарри по-своему понял удивление Рона.

— Ты хочешь сказать, что Гермиона работала долбаным магловедом в долбаной школе, не из-за меня, а из-за того, что вы проводили свое долбаное расследование?

Гермиона внимательно осмотрела свои ногти.

— Я думал, что я довел тебя до нервного срыва, я уволил ту девчонку сто лет назад, я…

— Ты меня в чем-то обвиняешь, Рональд Уизли? — спокойно спросила Гермиона.

Рон подумал и повернулся к Гарри:

— Ты подвергал мою жену опасности и даже не предупредил меня?

— Не было никакой… Подожди, про какую девчонку ты говорил? То хочешь сказать, что этот ваш развод настоящий? И я зря переживал за тебя, а ты…

Гермиона закатила глаза, вытащила из сумки самый обычный магловский ноутбук и стала писать письмо двоюродной сестре.

Джордж аппарировал на диван не для пущего эффекта, а чтобы не проходить мимо двух спорящих друзей.

— Объяснишь? — спросил он Гермиону.

— Вот тот рыжий обвиняет очкастого в том, что тот подлец и чуть не убил меня, а очкастый обвиняет рыжего в том, что тот тоже подлец и изменял своей бывшей жене. Это если коротко. Гермиона оторвалась от письма.

— А это у тебя что?

— Это ноутбук. Знаешь, маглы постоянно пользуются. Можно письма писать. Или искать нужную тебе информацию. Нажимаешь на буквы, получаются слова и…

— Серьёзно? Любую информацию? — уточнил Джордж. — Вот если я сейчас напишу «голые…»

Он потянулся к клавиатуре, и Гермиона захлопнула ноутбук.

Джордж засмеялся:

— Да знаю я, что это такое. У нас тут, между прочим, все серьезно. Есть связи с магловскими поставщиками. Они нам — всякие штучки, которые популярны у них и интересны таким же фанатикам, как отец. А мы им — немного более совершенные карты. Или, знаешь, волшебный снег. Вообще умора! Он от воды появляется из порошка, а они написали там какую-то дребедень, вроде это их наука, химия что ли, и все верят!

— Уизли, вы из ума выжили? Вы что, раскрылись перед маглами?! — возмущению Гермионы не было передела.

— Расслабься, это производственная необходимость, сотрудничество, как вот у нашего министерства и магловского. А тот псих, с компьютером который, он и так в волшебников верил. Вот псих, да?

— Твой магазинчик приколов, Джордж Уизли, не министерство!

— Это не магазинчик, а международная торговая сеть, Грейнджер!

Гермиона фыркнула и недовольно замолчала.

Гарри и Рон уже вышли из кабинета и спорили в коридоре. Кажется, что они уже забыли с чего начали и теперь вспоминали какое-то древнее дело, над которым работали вместе.

Гермиона убрала ноутбук в сумку, и Джордж тут же положил свою руку ей на колено.

— Твоя рука на моем колене, — сообщила Гермиона и с трудом сдержала улыбку.

— Ах да, виноват, — извинился Джордж и передвинул руку с колена выше на бедро. — Я не хочу на тебя давить, но в свете недавних событий в Хогвартсе, когда детей прислали подальше от опасности в Нору, а тебя не прислали, я дико перепугался и наделал глупостей. Ну, я сначала уточнил, что я с тобой все в порядке, ты жива и невредима, сохранила свою красоту и все остальное, а потом наделал глупостей.

— Не хочу знать.

— Узнаешь. Мама вообще-то уже хочет с тобой серьезно поговорить про твои беспорядочные половые связи.

— Ты блефуешь!

— Конечно, я блефую, — не стал спорить Джордж. — Я не давлю на тебя, но тебе все равно придется что-то со всем этим делать. Ты же хочешь что-то с этим делать?

В вопросе прозвучала тревога и Гермиона спросила:

— А что ты предлагаешь? Конкретно?

— Слушай, ну ты же у нас тут самая умная. Грейнджер, надеюсь, ты понимаешь, что я говорю тебе все эти ужасно глупые вещи не потому, что мне больше нечего сказать? Потому что, на самом деле, мне есть что сказать.

— Я понимаю, — улыбнулась Гермиона.