Перерождение в волшебном мире (джен)

* * *

К вечеру ведьмы и волшебники разошлись кто куда. В какой-то момент Уильям познакомил меня со своей матерью, которая специализировалась на выращивании редких и опасных волшебных растений. У нее есть большой питомник, окружающий её дом в лесу.

Когда она пригласила меня как-нибудь навестить их, я туманно высказался, что постараюсь приехать, мысленно пообещав, что этого никогда не произойдёт. Волшебные растения вызвали у меня дрожь. Я всегда буду помнить тот день, когда я пробрался в мамину оранжерею, чтобы исследовать её.

То, что начиналось как забавное приключение для ребенка, быстро превратилось в кошмар. Это случилось ещё до того, как я понял, насколько опасными могут быть волшебные растения в этом мире.

Одна из самых значительных опасностей возникает потому, что многие люди не считают их угрозой. Большинство растений, с которыми мы имеем дело в Хогвартсе, относительно безвредны для осторожного волшебника. Студенты не имеют дела с более опасными растениями; они читают о них, что не совсем точно передаёт, насколько коварными и смертоносными они могут быть. Я узнал это на собственной шкуре, когда ребёнком отправился их исследовать. С тех пор я отказывался заходить в мамину оранжерею.

Покачав головой, я изгнал жуткое воспоминание обратно в самое глубокое, самое тёмное хранилище моего разума.

Вскоре пришло время нам уходить. По дороге домой я заметил:

— На приёме было больше Макмилланов, чем я думал.

— О, — заметила бабушка и бросила на меня вопросительный взгляд. — Сколько людей ты ожидал увидеть?

— Не знаю, — я пожал плечами, пнув камешек на садовой дорожке, — меня просто удивило, сколько существует разных ветвей Макмилланов. А у рода Фоули есть другие ветви, кроме нашей?

— Я думаю, что есть, — сказала бабушка, — только не в Британии, и помни, что нередко рода вымирают. Хотя я полагаю, в Соединённых Штатах и ​​Франции есть наши дальние родственники. Кажется, твой отец встречался с кем-то из них, когда ездил во Францию после окончания школы. Если хочешь узнать больше, спроси у него.

К тому времени, как я добрался до дома, я был измотан. Сегодня был долгий день, началось всё с поездки на поезде, где две мои подруги только и делали, что пререкались, потом была возня с дядей Джоном, а затем меня представляли вновь обретённым родственникам.

Когда я вышел из нашего камина, я не хотел ничего, кроме как подняться наверх и рухнуть в свою кровать. Однако по дороге я заметил тёплый отблеск огня из кабинета отца.

Заглянув в дверь, я замер, увидев внутри дядю с отцом. Озорной огонёк в его глазах дал мне понять, что он не забыл мою шутку о том, что он мусорная панда.

— Привет, Алекс, — тихо пропел дядя Джон со зловещей ухмылкой. — Заходи.

Не доверяя его улыбке, я подсел на диван к отцу. Папа обнял меня за плечо и небрежно спросил:

— Рассказывай, что ты думаешь о Макмилланах?

Несмотря на то, что на первый взгляд папа вёл себя спокойно, по напряжению в его голосе я мог сказать, что он едва контролирует свои эмоции.

— Бабушкин брат казался достаточно дружелюбным, — поколебавшись сказал я, — и я рад, что она воссоединилась со своёй прежней семьёй.

Когда мой голос умолк, дядя Джон почувствовал, что я что-то скрываю:

— Но? — вмешался он.

— Семья, которая не желает оставаться рядом в трудные времена, не заслуживает называться семьёй, — осторожно сформулировал я, собравшись с мыслями. — Я пошёл с бабушкой только потому, что знал, что это важно для неё, и она заслуживает быть счастливой. Но несмотря на то, что я рад за неё, Макмилланы для меня ничего не значат.

Мой ответ, казалось, снял напряжение в кабинете. Папа довольно смотрел на огонь, словно погрузившись в старые воспоминания.

После нескольких минут приятного молчания дядя Джон многозначительно пошевелил густыми бровями и поддразнил меня:

— Твой отец упоминал, что у тебя проблемы с девушками.

Не желая попадаться на его удочку, я, подражая отцу, многозначительно уставился на горящие поленья в камине. Я не мог сказать, был ли жар на моём лице от пламени или от смущения.

— Не дразни его, — предупредил папа дядю Джона, покровительственно обняв меня. — Тебе ли не знать, как это бывает? Или мне напомнить тебе об Элис?

— Ты что, спятил? — вздрогнул дядя Джон. — Не называй её имени. Вдруг появится. — Оглядевшись, чтобы убедиться, что её здесь нет, и довольный, что мы одни, он расслабился. Засунув руку в карман длинного кожаного плаща, он вытащил свёрток и увеличил его до настоящего размера.

— Лови, — сказал он, перебрасывая мне упакованную коробку. — Считай, что я заранее дарю тебе рождественский подарок.

Я разорвал обёрточную бумагу, любопытствуя, что внутри. Протянув руку, я вытащил набор мантий разных оттенков синего с узорами бронзового цвета.

— Это дуэльные мантии, — объяснил дядя Джон. — Мы ведь не можем допустить, чтобы ты вышел на дуэль в чём попало.

— Они мне нравятся, — оторвав взгляд от мантий, я повернулся к дяде Джону: — Ты сможешь попасть на соревнования в эти выходные?

— Извини, приятель, у меня есть кое-какие дела на эти выходные, которые нельзя отложить, — дядя Джон встретился глазами с папой, прежде чем покачать головой.

По его взгляду я понял, что мне об этих делах лучше ничего не знать.

— Как насчёт такого: если ты попадешь на международный турнир, который будет проводиться весной, я обязательно приеду, — утешил он меня, увидев, что разочарование отразилось на моём лице.

— Договорились, — немного грустно ухмыльнулся я.

Вскоре после этого дяде Джону пришлось уйти, оставив в кабинете только меня и папу. Сначала мы сидели в уютной тишине, наблюдая, как догорает огонь.

— Расскажи мне о Хогвартсе, — произнёс папа, нарушив молчание. А когда я рассказал ему всё о тайных дуэльных клубах, он задумчиво сказал: — Дуэли никогда не были моим коньком, это больше подходило твоему дяде.

— Действительно? — спросил я. — Ты мало рассказывал о школьных годах. Чем ты тогда увлекался?

— Клуб по чарам, — ответил папа с нежной улыбкой на лице, вынырнув из своих воспоминаний. — Я был капитаном клуба по чарам.

Я улыбнулся; его признание не шокировало меня. Заклинания всегда были любимым занятием папы.

— В этом я и не сомневался, — поддразнил его я. — Может, ты меня чем-нибудь удивишь?

— Хм, — хмыкнул папа, — знаешь, одно время я был в команде Рейвенкло по квиддичу.

— Что? Ты никогда не говорил мне этого.

— Это не самое приятное моё воспоминание о Хогвартсе, — отец с сожалением провёл пальцами по каштановым волосам. — Я попал в команду на пятом курсе, но на шестом мой отец исчез, и тогда пошли слухи. — С хмурым лицом папа продолжил: — Официально я не попал в команду во время проб, но я знал, что на самом деле это потому, что моего отца считали Пожирателем смерти. Если бы не несколько близких друзей, мои последние два года в школе прошли бы в одиночестве.

Я не мог не нахмуриться, надеясь, что те, кто обидел мою семью, заплатят. Не сегодня, не завтра, а когда-нибудь.

— Как жизнь в башне Когтеврана? — решил сменить тему папа, увидев выражение моего лица. — Как продвигается твой проект?

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он таким образом пытается обойти запрет на разговор об испытании Рейвенкло.

— Всё идёт настолько хорошо, насколько это возможно. Пожалуй, я на полпути к цели, — ответил я с уверенной улыбкой. Большего мне сказать не удалось, обнаружилось, что не могу выдавить из себя ни слова. Магия клятвы решила, что я и так сказал слишком много, и вмешалась, не давая мне сказать больше ни слова по этому поводу.

Внутренне я злился на ограничение. Мне не нравилось, что мне навсегда запретят говорить на эту тему. Я должен выяснить, могу ли я что-нибудь с этим сделать. Это должно быть возможно, несмотря на кажущуюся сложность. Чёрт, если бы я смог найти способ обойти запрет, держу пари, я мог бы придумать способ ускользнуть от министерского надзора над колдовством несовершеннолетних. Хотя надзор не мешал мне использовать магию дома, он всё же ограничивал использование магии вне дома.

У меня уже вырисовался костяк идеи. Теперь нужно провести несколько исследований, чтобы убедиться, что эта идея жизнеспособна. Единственная проблема в том, что мне нужно будет посетить мамину оранжерею.

— Я горжусь тобой сын! — папа довольно похлопал меня по плечу, прервав мои размышления.

— Кстати, о проектах. Как продвигается проект «Молния»? — спросил я, решив отложить вопрос о снятии магических оков на второй план.

— Медленно, — вздохнул папа, — если будем двигаться в том же темпе, закончим через два года.

Я приподнял бровь, услышав про два года. Если я правильно помню, Гарри получил «Молнию» в 1993 году. Но, в книгах никогда не уточнялось, когда модель была фактически выпущена, это могло произойти немного раньше. Мне всегда казалось немного странным, что «Нимбус 2001» была выпущена через год после «Нимбуса 2000». Обычно между выпусками моделей проходит от пяти до семи лет.

Я мысленно пожал плечами, потому что пока ничем не мог помочь отцу. Хотел бы я быть более опытным волшебником, на данный момент самое большее, что я мог сделать для отца — это подбадривать его со стороны. Ему нравилось, когда я наблюдал за его работой, но мне хотелось бы внести больший вклад в его дело.

— Я слышал, что Делвин выпускает в следующем месяце свою новейшую модель, «Нимбус 2000», — ещё раз тяжело вздохнув, проворчал папа. — Это будет самая быстрая метла из когда-либо созданных.

— Не волнуйся, — я протянул руку и погладил папу по предплечью, пытаясь его успокоить. — Ты лучший волшебник в Британии. Я знаю, ты сможешь создать самую быструю метлу в мире.

— Лучший? Это довольно высокая планка для меня, но я полагаю, что она точная, — папа с ухмылкой подтолкнул меня локтем.

— Ну, не будь слишком самонадеянным. Тебе ещё нужно закончить «Молнию», — предупредил я. — Я с нетерпением жду того дня, когда мы сокрушим Делвина Уайтхорна и компанию «Нимбус Рейсинг Брум».

— Я тоже, — пробормотал папа с мстительным блеском в глазах.

Наш разговор замолк на несколько минут, прежде чем папа мягко спросил:

— А ты не хочешь поговорить о ссоре твоих друзей? Мне показалось, что это обеспокоило тебя.

Я начал колебаться. Если бы этот разговор начала мама или дядя Джон, я бы не стал отвечать. Мама наверняка не остановилась бы, пока не расспросила меня обо всём, и я могу представить, как ухмылялся бы дядя Джон.

Но, глядя в спокойные серые глаза папы, я мог сказать, что он просто хотел дать отеческий совет, а захочу ли я последовать ему, полностью зависело от меня. Если бы я отказался отвечать, он бы больше не затрагивал эту тему. Папа лучший.

— Это было так раздражающе, — признался я. — Всю дорогу они перебрасывались ехидными комментариями, и казалось, что между ними происходило какое-то соревнование. Я никогда не видел, чтобы Анна или Джессика вели себя так раньше.

— Помнишь, как я сделал для близнецов миниатюрную куклу-единорога, которая могла двигаться и бегать сама по себе? — спросил папа, после минутного размышления над моими словами.

— Да, — застонал я, — они обе так любили эту игрушку, что каждая хотела её для себя. Этот единорог стал причиной позорной ссоры пару лет назад, которую до сих пор все помнят.

Папа вздрогнул, вспоминая все эти крики, таскание за волосы и спонтанную детскую магию. Обычно близнецы прекрасно ладили, но тем летом они дрались, как кошка с собакой.

— Ну так вот, — продолжил папа, — теперь ты единорог.

— Разве близнецы не разорвали единорога пополам? — заметил я, обеспокоенный аналогией.

— Точно, и на твоём месте, я бы запомнил это, прежде чем вставать между этими двумя.

— Па-а-ап, — жалобно протянул я. — Мне это совсем не помогает. Как мне прекратить их ссоры?

— Алекс, ты должен понять, что некоторые из твоих друзей могут не нравиться друг другу. То, что они дружат с тобой, не означает, что они будут ладить. На самом деле, проблема в том, что каждая из девочек добивается твоего внимания, — высказался папа, слегка пожав плечами. Видя, что я не совсем понимаю, он закатил глаза и взъерошил мне волосы. — Что случилось с моим гениальным сыном? Кажется, ты слишком много учишься. Не могу поверить, что говорю это, но думаю, что тебе нужно чаще откладывать свои книги.

Когда я недоумённо посмотрел на него, папа поднял руки, сдаваясь:

— Алекс, ты нравишься этим двум девочкам.

— Ты этого не знаешь, — возразил я и покраснел от смущения, когда его слова дошли до меня.

— Алекс, я видел, как вы с Анной взрослели, — фыркнул папа. — Поверь мне, эта девочка уже давно положила на тебя глаз. Она, возможно, не понимала своих чувств к тебе вначале, но, учитывая её поведение с Джессикой, держу пари, она во всём разобралась.

— Ну, а Джессика? — спросил я, пытаясь выиграть время, чтобы подумать о сказанном отцом.

— Её я не очень хорошо знаю. Вроде бы ты говорил, что её родители были лучшими в своем классе в Рейвенкло? Возможно, она считает, что вы вдвоём могли бы последовать их примеру.

Я не мог решить, что меня смущало больше: что я разговаривал с отцом на такую тему или что он указал мне на влюблённость девочек. В свою защиту скажу, что последние два года я был очень занят. Практически каждую свободную минуту я тратил на изучение магии.

Когда я начал вспоминать о своём прошлом взаимодействии с Джессикой и Анной, я понял, что упустил много явных сигналов. Моё лицо горело всё сильнее, как из-за унижения от того, что мне указали на очевидное, так и от некоторых чувств, которые вызывали у меня эти воспоминания.

— Что мне с этим делать? — я бросил на папу умоляющий взгляд.

— Я не знаю. Это зависит от того, чего ты хочешь. То, что ты им нравишься, не означает, что они должны нравиться тебе, — после небольшой паузы папа нерешительно спросил: — Тебе ведь девушки нравятся?

Я думал, что невозможно стать более красным, чем я уже был, но мой отец доказал, что я ошибаюсь, потому что после его слов цвет моего лица наверняка сравнялся с помидором.

— Да, мне нравятся девушки, — зарычал я, пытаясь пронзить его взглядом.

— Я просто уточнил, — сказал он, подняв руки в успокаивающем жесте. Увидев моё недовольство, он примирительно произнёс: — Ну, это сужает твои возможности. Тебе нужно выяснить, как ты относишься к каждой из них. Помни, только потому, что они заинтересованы в тебе, не значит, что ты должен что-то делать. Ты молод, подобные выяснения отношений — часть взросления.

— Что, если я сделаю ошибку? — спросил я с беспокойством.

— Алекс, конечно же ты будешь делать ошибки, — папа обнял меня, несмотря на моё сопротивление.

— Папа! Ты должен был сказать, что я не буду совершать ошибок.

— Извини, Алекс, — рассмеялся папа, — но совершать ошибки — это часть жизни. И, к слову об ошибках, тебе пора спать. Иначе твоя мать будет кипеть утром.

— А кто такая Элис, и почему дядя Джон выглядел так, будто увидел боггарта, когда ты упомянул её имя? — спросил я, прежде чем выйти из кабинета.

— Элис — хороший пример того, что происходит, когда злишь ведьму. В аду нет такой ярости, как у отвергнутой женщины. Вспомни эту мудрость в будущем, прежде чем делать глупости, — ухмыльнулся папа.

Поняв, что больше из него не вытянуть, я повернулся и вышел из комнаты. Лежа в постели, я пытался разобраться в своих чувствах. Даже с советом, который я получил, я не знал, как поступить.

— Что ты думаешь? — спросил я у свернувшейся в клубок Афины.

Афина приоткрыла глаз и зевнула, проигнорировав моё тяжёлое положение.

— Ну и ладно, продолжай в том же духе, — проворчал я.

Ни в эту ночь, ни в последующие дни я так ничего и не придумал. Вскоре наступили выходные, и пришло время дуэльных соревнований.

* * *