Секрет Елены Прекрасной (джен)

Леля была счастлива. Все дни до окончания каникул она проводила с мамой. А после ужина Елена Белоярова работала с хогвартским зельеваром над планом исследований, чтобы к следующей встрече у них был готов теоретический материал для экспериментов.

Рон и Гарри вели себя тихо, практически каждый вечер Леля заставала их в гостиной за игрой в волшебные шахматы. От обычных они отличаются тем, что фигурки сами двигаются да ещё умудряются давать советы игрокам. За день до окончания каникул вернулась Гермиона, и ребята рассказали девочкам, что произошло.

Оказывается, на Рождество Поттер получил мантию — невидимку. Тот, кто её прислал, написал, что она принадлежала отцу Гарри — Джеймсу Поттеру. А сын сразу же решил использовать наследство по назначению и отправился в запретную секцию библиотеки, надеясь отыскать книгу о Николасе Фламеле. И, конечно же, нарвался на Филча. Наказания-то Гарри благополучно избежал, но в одном из пустующих кабинетов нашёл чудесное зеркало, которое показывает человеку его самую заветную мечту. Там Поттер увидел родителей вместо своего отражения. Три ночи подряд он пробирался в тот класс и смотрел на маму и папу. Но директор узнал об этом и попросил Гарри больше не искать зеркало Ейналеж.

Услышав такой рассказ, Гермиона не знала, на что больше злиться: на то, что Гарри гулял по Хогвартсу после отбоя, или на то, что он так и не нашёл ничего о Николасе Фламеле.

Леле стало обидно, что мальчики ничего ей не рассказали сразу. Но потом решила, что сама в этом виновата. Ведь она в гостиной появлялась только перед отбоем и не особо интересовалась тем, как проводят время друзья. Выслушав ребят, Эйлин ответила:

— Я бы тоже хотела заглянуть в это зеркало. Может, я там увидела бы своего папу.

Такая реакция подруги ужаснула Гермиону не меньше, чем безответственное поведение Гарри.

Начался новый семестр. Учителя стали загружать студентов ещё больше. Поттеру было сложнее всех. Кроме уроков он много тренировался. Оливер Вуд нещадно гонял свою команду на поле в любую погоду. Если Гриффиндор в предстоящем матче с Пуффендуем победит, то обгонит Слизерин по очкам и получит кубок школы по квиддичу. Гарри возвращался с тренировок вымотанным, но счастливым. Такая работа отвлекала его от мыслей о зеркале Ейналеж и о родителях. Но однажды он пришёл сам не свой, сел в кресло и молчит. Когда друзья забеспокоились, Гарри ответил таким голосом, которому позавидовал бы самый лучший актёр трагического амплуа:

— Следующий матч по квиддичу будет судить Снейп.

Рон от неожиданности откачнулся назад, хотел опереться о столик, но промахнулся и с грохотом, беспомощно махая руками, упал. Гермиона только ахнула и закатила глаза, а Леля буркнула:

— Первая жертва уже есть.

— Снейп будет придираться и сыпать штрафные очки. Гриффиндору не выиграть, — печально констатировала факт Гермиона.

— Какая победа?! — Уизли поднялся с пола, — вопрос сейчас не об этом. Снейп всю игру будет рядом с Гарри, имея тысячу возможностей ему навредить.

Поттер с обречённостью осуждённого, получившего смертный приговор, следил за тем, как друзья обсуждают его дальнейшую судьбу.

Тут вернулась вся гриффиндорская команда по квиддичу, и факультет стал громко обсуждать ошеломительную новость — слизеринский декан, никогда не судивший ни одной игры, решил добиться победы своих змеёнышей любой ценой. Нелестные эпитеты, один краше другого, так и сыпались в его адрес, как из рога изобилия. Леля подумала: "Вот они, непереводимые речевые обороты английской разговорной лексики".

Рон похлопал друга по плечу:

— Крепись, Гарри. Мы поможем. Не дадим этому ужасу хогвартских подземелий тебя убить.

Леля, всё это время молча наблюдавшая за бурными обсуждениями в гостиной, решила высказаться:

— Конечно, Рональд, Снейп лучшего момента для нападения и выбрать бы не смог, чем стадион, полный людей. Наверное, он с детства мечтал прославиться тем, чтоб его посреди матча подхватили под белы рученьки и повели прямиком в Азкабан.

— Твоё мнение по этому вопросу мы знаем, — рявкнул Уизли.

— Рональд, ты только скажи, что моё мнение тебя не интересует, и я буду молчать. А пока ты этого не сделал, хочу пробиться к твоему рассудку, — Леля постучала пальцем по лбу Рона. — Наложить заклятие проще, затерявшись в толпе, а не на поле, когда ты в центре внимания.

Уши Рона покраснели, и с губ уже готовы были сорваться ругательства, но Гермиона прервала назревающую ссору:

— Хватит! Смотрите, что это с Невиллом?

В гостиную ввалился Долгопупс. Его ноги были будто склеенные. Гермиона помогла ему избавиться от заклинания. Невилл чуть не плакал от обиды. Рассказал, что Малфой пробовал на нём своё мастерство.

— Всё твои слизеринцы! И сейчас будешь этих гадов защищать? — со злостью выпалил Рон.

Леля отвернулась, пытаясь скрыть слёзы, а потом побежала в спальню. Через десять минут Гермиона тоже туда поднялась, схватила огромную книгу, остановилась, отодвинула полог Лелиной кровати:

— Эйлин, не обижайся на Рона. Он добрый, но вспыльчивый и очень упёртый. Скажет, а потом жалеет. Не поверишь, но мы узнали, кто такой Николас Фламель. Гарри прочитал о нём на вкладыше от шоколадной лягушки, которой угощал Невилла, — Гермиона выдержала торжественную паузу. — Фламель — единственный владелец философского камня. Именно это и прячет директор в школе.

— Это же ключ к бессмертию!

— Да! Эйлин, пожалуйста, не ругайтесь с Роном.

— Я постараюсь. Оказывается, и от шоколадных лягушек может быть польза, а не только кариес.

Перед этой игрой у Гарри было не меньше поводов волноваться, чем перед первой. Иногда казалось, что он собирается в свой последний бой, из которого ему не суждено вернуться. Но Леля уже поняла, что стоит Поттеру оседлать метлу, и он не будет думать ни о чём, кроме снитча. В том, что Снейп будет пристрастно относиться к гриффиндорцам во время матча, Эйлин не сомневалась, но вот в том, что он попытается убить Поттера, её никто не смог бы убедить. И постоянное мелькание профессора недалеко от гриффиндорского ловца она поняла как желание зельевара не оставлять Гарри без присмотра. Хотя сам опекаемый воспринял это как попытку подловить его на нарушении правил.

Чем ближе день игры, тем более мрачным становился Поттер, а Рон и Гермиона — более нервными. Единственный шанс Гриффиндора выиграть — поймать снитч как можно быстрее, поэтому ловец был единственной надеждой получить кубок.

Даже Дамблдор пришёл на стадион понаблюдать за матчем. Но и этот факт не успокоил Рона и Гермиону. Они не отводили глаз от судьи, готовые в случае малейшего подозрения наложить заклятие.

Тут появился Малфой в компании Кребба и Гойла. Он громко рассуждал о незавидной перспективе гриффиндорской команды, потом перешёл на личности, с радостью всем сообщив, что Уизли бедны, а Долгопупс страдает скудоумием.

— Интересно, сколько в этот раз ваш Поттер продержится на метле. Могу поспорить, что совсем недолго. Ой, Уизли, тебе и спорить-то не на что.

Рон покраснел, Леле даже показалось, что у него щёки стали раздуваться от ярости. Гермиона следила за игрой и не обращала внимания на происходящее за спиной.

— Я могу поспорить, Малфой. В этом ты не сомневаешься? — Белоярова встала между Роном и Драко. — Я считаю, что Гарри не свалится с метлы, поймает снитч, а Гриффиндор утрёт нос Слизерину в общем и одному наглому первокурснику в отдельности.

— Наглому? Ты на себя посмотри, Уайт. Пользуешься тем, что твоя мать имеет влияние, и поэтому считаешь, что можешь безнаказанно оскорблять лорда Малфоя?

— Моя мама достигла всего сама: и денег, и влияния. Я горжусь ей, но никогда не хвасталась этим, лорд Малфой.

— Конечно, чем же хвастать! Может, твоя семья и водит дружбу с министрами и с нашим выжившим из ума директором, зато я точно знаю, что мой отец не какой-нибудь проходимец или алкоголик, а ты даже имени своего папаши не знаешь! Ничем не лучше грязнокровок.

Что ж, ударил, так ударил, по самому больному месту. На это Леля ничего не могла ответить. Как говорится, крыть нечем. Но когда слов катастрофически не хватает, в ход идут кулаки, как неоспоримое доказательство правоты. Рон, сдержавший свою злость, когда Малфой оскорблял его семью, теперь не выдержал, отодвинул Эйлин и кинулся к слизеринцу. Кребб попытался замахнуться своим огромным кулачищем, метя в голову Уизли, но Невилл (неожиданно даже для себя) поставил подножку. Кребб рухнул между зрительскими сидениями, а Долгопупс шлёпнулся сверху и стал колотить куда придётся. Рон тем временем вцепился Малфою в его идеально уложенную причёску. Гойл пытался помочь, но споткнулся о дерущихся Невилла и Винсента, а зацепившись за Драко, повалил и его, и Рона. Только подоспевшие старшекурсники Когтеврана и Гриффиндора смогли разнять их. Гермиона вдруг закричала:

— Победа! Гарри поймал снитч! Мы победили!

Драко сплюнул кровь, которая текла из губы, и с ненавистью посмотрел на Лелю, а она подошла к нему ближе:

— Жаль, что мы не успели поспорить, я бы выиграла.

Рядом всхлипывала Панси Паркинсон:

— Драко, тебе надо в больничное крыло.

— Не надо, — Леля сунула ему в руку пузырёк и мазь, — лучше этого не найдёшь, моя мама готовила.

Девочка повернулась к своим гриффиндорцам, подала такую же мазь Невиллу, достала платок, смочила лекарством и приложила его к рассечённой брови Рона. Тот неубедительно попытался убрать заботливую руку Эйлин.

— Не дёргайся, Рон. Через полчаса и следа не останется. И...спасибо, что заступился за меня.

Уизли шмыгнул носом.

— Чего уж там. И тебе спасибо за помощь.

— Как думаешь, Рон, я была достаточно вежливой с Малфоем?

— Даже больше, чем следовало бы, Эйлин.