Милый дом (джен)

За ужином сначала царила обыденная тишина. Юль-Го меланхолично помешивала в чашке чай, и случайный звон ложечки действовал на нервы. Рун-Та по своему обыкновению успевал просматривать записи в блокноте и едва ли обращал внимание на то, что ест. За окнами сгущались серебристые сумерки, автоматически зажглись светодиодные лампы по стенам, озарив кухню тёплым светом.

— Ты сегодня готовился к экзаменам? — не поднимая головы, спросил Рун-Та.

— Так точно, — откликнулся Мон-Со. — Завтра мы с ребятами идём пробовать военные нормативы на дальний стадион.

— Почему на дальний? — поинтересовалась Юль-Го.

— Мы хотим ещё бег с препятствиями, а там лес близко.

— Не давай этой девушке тебя обойти, — посоветовал Рун-Та. — Как её зовут? Это ведь дочь интенданта?

— Ан-Шаа, — напомнил Мон-Со. — Я буду беречь силы, но здесь нужно учитывать, что она станет бегуньей, она тренировалась больше меня.

— Меня это не волнует, ты же знаешь, — сказал Рун-Та, одновременно делая какие-то пометки в блокноте. — Ты должен быть лучше неё, понятно?

— Ага, — сказал Мон-Со и уставился в свою тарелку.

— А кто ещё придёт? — спросила Юль-Го.

— Ра-Герн, Ор-Шу и Эр-Стейн, — ответил Мон-Со. — Мы надолго, вернусь только вечером. Пообедаем у Ор-Шу, он к стадиону живёт ближе всех, полтора часа отдохнём и перейдём к силовым тренировкам.

— Главное — чтобы это не было во вред твоим знаниям, — вздохнула Юль-Го. — Тебе собрать что-нибудь перекусить?

— Я сделал бутерброды, спасибо, мам, — кивнул Мон-Со. — В холодильнике на второй полке.

— В военном деле всё же главное не математика, а физическая подготовка, — заметил Рун-Та. — В нашем пехотном училище требования к знаниям не слишком строги, и я считаю, это правильно.

— Потому что это не Бассания, ты сам говорил, — вздохнула Юль-Го. — Там уровень военных вузов куда выше.

— Ну вот не начинай, — поморщился Рун-Та.

— Повторяю твои слова, — усмехнулась Юль-Го и снова занялась своим чаем. — Конечно, здесь Мон будет под присмотром, но всё же я бы настояла на балансе физического и интеллектуального воспитания.

— Я стараюсь, мам, и я не глупый, — сказал Мон-Со, хотя его никто не спрашивал.

— Может быть, и не глупый, — заметил Рун-Та, — но ты слишком зацикливаешься на чём-то одном, вот и всё. В какой-то мере Юль права, но есть требования, которым ты обязан соответствовать, чтобы поступить.

— Я не умею делать десять дел сразу, как ты, и в каждом преуспевать, — заметил Мон-Со. — Но я всё давно понял.

— Это хорошо, — ответил Рун-Та. — Как раз тогда, когда выучишься, меня должны перевести в Бассанию. И мне понадобится новый адъютант. Всё очень удачно складывается. Теперь ты понимаешь, что твоя затея с лётным училищем несостоятельна? Там ты был бы изгоем. Какой из тебя лётчик? В полёте нужно принимать решения самостоятельно, а ты на это неспособен.

— Так точно, — спокойно ответил Мон-Со и налил себе чаю.

— А куда собираются твои друзья? — быстро спросила Юль-Го. — Я слышала, Ра-Герн хочет стать инженером, это правда?

— Да, он с детства грезит всякой техникой, — ответил Мон-Со с небрежностью.

— Все дети ею грезят, — усмехнулся Рун-Та. — Это нормально.

— Но ему интересно не использовать, а изучать её изнутри, — добавил Мон-Со. — Не могу разделить его увлечений, но понимаю.

— Будет сидеть в каком-нибудь институте среди всяких умников, — заметил Рун-Та. — И забывать даже про зарядку. Впрочем, у него же по алгебре выпускной балл выше твоего?

— На две единицы, — уточнил Мон-Со, не поднимая глаз. Рун-Та недобро хмыкнул, но всё уже было сказано при получении свидетельства о выпуске, не стоило начинать снова.

— Интеллектуальный труд не стоит считать вторичным по отношению к физическому, — сказала Юль-Го. — И есть ещё магия.

— Магией пользуются лишь некоторые, и потом, это уже давно отжило, — возразил Рун-Та. — Кому она сейчас нужна?

— Не скажи, — покачала головой Юль-Го, — один историк недавно опубликовал в вестнике исторического факультета в Бассании статью, где убедительно доказывал, что практикам прошлого может найтись место и в настоящем.

— Ты ещё скажи, что нам нужно вернуть такие дикости, как регистрацию отношений, или убрать неотъемлемое право на кров и пищу, — саркастически фыркнул Рун-Та. — Чтобы люди зарабатывали на еду и жильё, боясь их потерять, и не были уверены в завтрашнем дне?

— Это другое! — с горячностью ответила Юль-Го. — Это материальное!

Мон-Со слушал спор родителей вполуха и рассматривал узор на чашке.

— Ты не хочешь ещё пирога? — спросила Юль-Го, когда спор утих, а каждый остался при своём.

— Нет, спасибо, мам, — отозвался Мон-Со. — Я, пожалуй, пойду спать, завтра нужно встать очень рано. Постараюсь не шуметь и не разбудить.

— Не вздумай в кроссе прийти не первым, — предупредил Рун-Та. — Я потом проверю.

— Хорошо, — ответил Мон-Со.

— Я уже говорила, что ты слишком жесток к нему! — возмутилась Юль-Го. — Как будто от того, что он прибежит к финишу вторым, что-то изменится!

— Я всего лишь хочу помочь и мотивировать! — возразил Рун-Та. — Ему это всё могло бы даваться легче, если бы не его... наследственные склонности!

— Если бы не что? — звенящим голосом переспросила Юль-Го.

Не глядя на родителей, Мон-Со встал, поставил грязную посуду в мойку и включил её.

— Спокойной ночи, — сказал он и не оглянулся на пороге.

В комнате он прежде всего запер дверь, потом вытащил из-под кровати спортивную сумку, открыл шкаф и аккуратно уложил в неё бельё, несколько футболок, запасные брюки и рубашку. Проверил боковой кармашек сумки, но билет никуда не делся, лежал там, заранее приготовленный, напечатанный на жёсткой бумаге с перфорированным краешком.

Мон-Со сложил рядом с бельём несколько учебников и письменные принадлежности, потом задвинул сумку обратно под кровать, взял оставленный учебник по тригонометрии, сел за стол и принялся решать задачи из сложного раздела. На каждую задачу тратилось в среднем по двадцать-тридцать минут — он засекал время по наручным часам.

Поссорившись, родители разошлись по своим комнатам. Отец после ужина, как обычно, работал в своём кабинете, мама ушла к себе, чтобы почитать, всё было как всегда, хотя ни один из них не придерживался точного графика, на который можно было бы ориентироваться.

Спустя пять задач — одна оказалась особенно сложной, и он думал над решением сорок минут, испробовав разные варианты, — Мон-Со услышал, как закрылась дверь отцовского кабинета.

Он для верности решил ещё одну задачу, засунул учебник в сумку к остальным, из ящика стола вытащил фонарик.

Сначала нужно было попасть в ванную. Он шёл босиком, подсвечивая себе фонариком. Дверь не скрипнула, он заранее позаботился о том, чтобы смазать петли машинным маслом. Мон-Со забрал тюбик своей пасты, бритву и зубную щётку. С добычей он вернулся в комнату и убрал их в сумку к остальным вещам.

Предстояло самое сложное, и он снова прокрался по коридору к лестнице на первый этаж. Пришлось шагать через одну ступеньку, она была скрипучей, но он справился с этим без труда. В доме всё было тихо. Мон-Со знал, что отец работает так усердно, что засыпает почти сразу же, как ляжет, и насчёт него почти не беспокоился, но из-под двери комнаты Юль-Го лился свет.

В гостиной Мон-Со подошёл к шкафу и открыл секретер, где хранились документы. С ними он тянул до последнего, не желая рисковать. Родителям могло что-то понадобиться, и план был бы провален из-за досадной поспешности. Он вытащил одну папку, другую, третью, и наконец убедился, что нашёл нужную. Его идентификационная карта, свидетельство о рождении и свидетельство о выпуске с оценками. Это было самым важным. Он забрал папку и из гостиной отправился на кухню, осторожно ступая по искусственному паркету босыми ногами.

На кухне он забрал из холодильника контейнер со своими бутербродами и овощами и так же тихо, как спускался, поднялся по лестнице.

Оказавшись в своей комнате, Мон-Со не стал запирать дверь, так как утром это выглядело бы подозрительно. Он уложил свою добычу в сумку и застегнул её. Оставалось ещё много места, но больше в его доме не было ничего, что бы он хотел унести с собой. Разве только... Его взгляд упал на футбольный мяч, который сиротливо лежал в углу комнаты. Мон-Со взял его, уложил в сумку и отделил от одежды учебниками. Теперь это было всё.

Затем он вытащил из шкафа небольшой продолговатый футляр, в котором лежал подаренный ему на день рождения нож, и демонстративно оставил его на столе. Хотел вонзить в столешницу, но сдержался, стиснув зубы: он мог бы выдать себя шумом.

Закончив с вещами, Мон-Со переоделся из домашнего в брюки и рубашку. Строгость и аккуратность его одежды контрастировала с тем, как небрежно он бросил на постель снятое. Раньше он так не делал, но сейчас было можно.

Распахнув окно, Мон-Со высунулся по пояс и посветил фонариком вниз, на клумбы, которые Юль-Го любила возделывать своими руками. К счастью, окна родительских комнат выходили на другую сторону, и беспокоился он не слишком сильно.

Мон-Со перенёс через подоконник свою сумку, наклонился, подержал, примериваясь, и уронил её точно на три мешка удобрений для цветов, которые накануне переложил под окно. Когда сумка упала, раздался глухой звук, от которого он вздрогнул и с минуту прислушивался, но всё было тихо. Какая-то ночная птица заскрежетала дурным голосом в верхушке дерева возле дороги.

Перебравшись через подоконник, Мон-Со примерился и спрыгнул на землю точно между двух клумб. Всё шло как по маслу.

Он выключил фонарь, подобрал сумку и направился к калитке. Перед ним была улица, вдоль которой стояли дома, похожие на его собственный. Если пройти по этой улице дальше, мимо стадиона, здания штаба и оставить позади казармы, можно было выйти в поле. Там улица превращалась в дорогу, которая вела в соседний город в трёх часах пешего хода.

Поезд в Бассанию отходил в четыре двадцать утра.

Экзамены в лётное училище начинались через день.

Мон-Со не вернулся домой даже на похороны отца.