The healing (гет)

Небо над головой Сони такого глубокого голубого цвета, что глазам больно смотреть на него; такое чистое, как будто нарисовано, не настоящее. Когда Соня смотрит на небо долго-долго, его фальшивость так претит, что становится тяжело дышать…

Но серая стена, что тянется по всему радиусу вокруг Глэйда, — зрелище невыносимое.

Первое время, открывая глаза по утрам, Соня мечтала, что Лабиринт окажется всего лишь страшным сном, но время шло, корявые отметины, старательно выцарапанные обломком железной палки на самом дальнем от жилой зоны участке стены, прибавлялись, увеличивая дни Сони в аду и отнимая надежду.

Новички всегда с трудом привыкают к жизни в Глэйде, рассказывал Фрайпан в первые дни Сони на кухне, но она уже давно не новичок, а привыкнуть все никак не может…

Каждую ночь в своих снах Соня видит обрывки разных картинок… и постепенно вспоминает…

Ей снится небольшой двухэтажный коттедж на берегу озера, красивые лица смеющихся мужчины и женщины — ее родителей. Соня не помнит о них ничего, даже имен, но от самого этого слова — «родители» — на душе становится тепло.

Может быть, однажды они найдут выход, выберутся наружу, и Соня отыщет своих родных.

Еще Соне снятся пожары и взрывы… Снится разрушенный город, тела, искалеченные огнем… Люди, сходящие с ума от неизвестного вируса…

Соня ничего не помнит и не понимает, какие из ее снов правдивы, но просыпаясь посреди ночи от своих кошмаров, заснуть уже не может.

Глэйдеры не дали ей выбора: главный — Алби, как потом узнала Соня, — темнокожий парень, сверливший ее подозрительным взглядом, без долгих раздумий отправил ее на кухню.

Она стала первой девушкой, появившейся в Глэйде, и большинство местных сторонились ее.

Утро для Сони всегда начинается одинаково — с приготовления завтрака. Когда все остальные еще спят и в Глэйде слышен лишь шорох листвы да нечастые порывы ветра, это место почти нравится Соне.

Она встает рано, с рассветом, взглядом провожает бегунов, что отправляются в Лабиринт, отчаянно завидуя им, и приступает к обыденным делам. Вскоре просыпается и «главный повар», и они вместе занимаются завтраком.

Соне никакой работы, кроме кухни, не поручают, но она чувствует, что ее место не здесь. Она не верит, что у Лабиринта нет выхода, и любопытство живет в ней вместе со страхом перед тем, от чего Глэйд охраняет стена.

Но Соня не может даже заикнуться о том, чтобы стать бегуном, глядя в темные глаза Алби. Главный или пошлет ее, или поднимет на смех.

Каменные створы Лабиринта движутся легко и бесшумно, как будто они невесомые. Двери всегда открываются с первыми лучами солнца. Соня встречает рассвет, сидя на прохладной после ночи траве; под ее взглядом створы дверей движутся слишком медленно. И, наконец, замирают.

Всего пара шагов, и Соня окажется в Лабиринте. Это место притягивает ее, и если вдуматься, прислушаться к своим ощущениям, то страх перед Лабиринтом не так уж и велик. Как будто Соня знает это место. Знала, но забыла.

И вот это пугает ее по-настоящему.

— Никогда не знаешь, что увидишь там. Но лучше тебе не видеть этого никогда. — Куратор бегунов застает Соню у входа в Лабиринт. Она выглядит так, словно готова нарушить главное правило Глэйда и перешагнуть невидимую черту, отделяющую их от Лабиринта.

Соня резко оборачивается к тому, кто нарушил ее задумчивое уединение.

Куратор бегунов не похож на других. Он не сторонится Сони и нередко заглядывает на кухню, чтобы немного перекусить, дожидаясь своих ребят перед тем, как отправиться с ними в Лабиринт.

Ньют нравится Соне. Насколько это вообще возможно в Глэйде.

У Ньюта теплый взгляд, и Соню охватывает почти забытое чувство умиротворения каждый раз, когда он говорит с ней.

— Я не ощущаю страха, как должна бы… — признается Соня. О Лабиринте они говорят впервые.

Ньют не помнит своей жизни «до». Его первое воспоминание — стремительно мчавшийся ящик, потом грохот крышки, дневной свет, ударивший в глаза, лица Алби, Минхо и еще пары ребят — их тогда было совсем мало.

О девчонках Ньют мало что помнит, но откуда-то знает, что эта не похожа на других. Другие бы боялись.

— Не стоит нарушать правила Алби.

— Я бы и не стала. Он и так ненавидит меня.

— Алби не ненавидит тебя. Для него важнее всего правила и привычный порядок в Глэйде. В его понимание о привычном порядке ты…

— Не вписываюсь, — Соня перебивает Ньюта, и оба улыбаются.

Снова Соня думает о том, как же рядом с Ньютом легко и спокойно. Но вскоре он уходит в Лабиринт вместе с двумя другими бегунами, и Соня остается одна.

Мысли ее принадлежат Лабиринту и Ньюту, пока она помогает Фрайпану с завтраком.

— Не так-то просто накормить пятьдесят парней, да? — шутит повар, но Соня в своих раздумьях не слушает его и улыбается с запозданием.

Первым на кухне появляется Уинстон, мясник Глэйда. Его вид в фартуке с багровыми пятнами, которые уже не отстирать, и его черный юмор пугают Соню почти так же, как и тяжелый взгляд лидера.

А вот и Алби. Он берет из ее рук миску с кашей и проходит к длинному деревянному столу, не удостоив Соню ни благодарностью, ни даже взглядом. Как будто она невидимка.

Соня и Фрайпан приступают к завтраку последними, когда остальные уже вовсю стучат ложками.

Соня не торопится с кашей. Она разглядывает кухню и вдруг замечает то, чего раньше не видела. У кухни нет стен, только крыша, которая держится на десятке столбов по периметру. И каждый из них — массив дерева. Должно быть, очень тяжелый. А четыре длинных стола и скамейки сделаны из небольших досок и прибиты друг к другу гвоздями. Должно быть, здесь множество гвоздей.

А спальни с гамаками, смотровая вышка, которую сооружали в надежде увидеть конец Лабиринта несколько парней своими руками множество дней. В надежде, которая умерла, когда вышка была достроена.

— Добавки, — прохладный голос Алби грубо выдергивает Соню из ее мыслей. Перед ее лицом появляется рука с железной миской. Но впервые его грубость не трогает Соню. Ее взгляд прикован к рукам главного — сильным мускулистым рукам, покрытым мозолями и ссадинами.

Смотровая вышка — первое сооружение в Глэйде, вспоминает Соня рассказы Ньюта. Значит, строил ее Алби один, первый месяц, наверное, чтобы не сойти с ума.

Нет, похоже, такого места в Глэйде, которого не коснулись бы руки лидера. Он создал Глэйд таким, каким видит его Соня сегодня. А то, что создаешь, невозможно не любить.

Как бы ни хотели они все найти выход из Лабиринта, Глэйд дорог Алби.

— Эй, ты, мне долго ждать? — грубый голос врывается в мысли Сони о нем же, но ее открытие придает ей смелости. Она понимает Алби, и вместе с пониманием приходит уважение.

Впервые за несколько месяцев, проведенных в Глэйде, Соня может смотреть Алби в глаза.

— У меня есть имя. Меня зовут Соня, — произносит она, прежде чем взять из рук Алби миску и уйти к кастрюле за добавкой.

Завтрак внезапно прерывает хорошо знакомый всем грохот. Лифт. Ребята, тут же позабыв о еде, бегут к источнику шума. Алби и Галли подходят к лифту первыми и поднимают крышку. Лидер удивленно присвистывает, а его помощник полон сарказма.

— Девчонка, ребенок… Что будет дальше? Нам пошлют младенца? — Галли смотрит вниз, сложив руки на груди.

Заинтригованная Соня вырывается вперед и заглядывает за край лифта. На дне ребенок. Испуганный мальчик, полноватый и рыжеволосый, на вид лет десяти — гораздо младше любого из ранее прибывавших в Глэйд.

Мальчик смотрит на глэйдеров глазами, полными страха, непонимания и слез.

Соня слишком хорошо помнит, какой ужас испытала, очнувшись в быстро движущемся лифте. И помнит глаза Ньюта, протянувшего тогда ей руку.

— Не бойся! — Соня так же протягивает мальчику руку, придав голосу как можно больше мягкости и не обращая внимания на смешки за спиной.

Мальчик не сразу действует, и Соня помогает ему выбраться из лифта. На обступивших их парней мальчик смотрит боязливо, крепче сжимая руку Сони.

— Не бойся, — заверяет его она, — здесь тебя никто не обидит. Ты помнишь свое имя?

— Нет… — он качает головой. Осознав, что не помнит ничего, даже собственного имени, он готов разрыдаться снова. Нижняя губа подрагивает, и мальчик прячется за спину Сони то ли от страха, то ли так прячет свои слезы.

Он выглядит неуклюже, а на голове у него рыжие кудряшки, и Соне невыносимо жаль его.

Она хочет увести новичка от любопытных глаз глэйдеров, но Алби преграждает ей путь.

— Ты же знаешь правила. Новоприбывший должен провести сутки в Яме…

— Он всего лишь ребенок! — Соня настроена решительно.

— Если Ньют заступился за тебя, не считай себя исключительной. Правила — для всех.

— Алби, он ребенок, и он напуган! Не пугай его еще больше!

Лидер смотрит на Соню с такой ненавистью и яростью, что она невольно думает, не проснется ли она ночью в Лабиринте, отданная Алби на растерзание гриверам — чудовищам с железными телами и мерзкими щупальцами, напоминающие гигантских пауков. Бегунам не раз доводилось убегать от них, возвращаясь вечером из Лабиринта.

Алби в ярости сжимает кулаки, но позволяет Соне увести мальчика.

— Что уставились? — главный окидывает тяжелым взглядом остальных глэйдеров. — У вас десять минут, чтобы закончить завтрак, а потом приступайте к работе!

Весь день Соня не оставляет мальчика одного. Она слышит от него всего одну фразу: «Я хочу домой, хочу к маме», но упорно окружает его вниманием, отвлекая забавными историями о глэйдерах, втягивает в подготовку к ужину и следит, чтобы на пухлом лице не появились слезы.

К вечеру мальчик уже с интересом оглядывается по сторонам, и Соня показывает ему территорию.

После ужина она укладывает новоприбывшего в свою кровать и сидит с ним, пока тот не засыпает.

— Меня зовут Чак, — говорит ей мальчик, а потом его глаза сонно закрываются.

Чак спит, а остальные глэйдеры собираются, чтобы дождаться заката, когда бегуны вернутся в Глэйд, а двери лабиринта закроются. Тогда глэйдеры зажгут костер, появится самодельный алкоголь, начнутся веселые разговоры, кто-то померяется силами — мальчишеские посиделки, в которых Соня участия не принимает.

Этот вечер исключением не становится. Ньют находит Соню лежащей в гамаке. Глаза ее закрыты, а ярко-рыжие кудри упали на лицо. Ньют невольно улыбается при виде этой картины — во сне она выглядит умиротворенной и безмятежной.

Ньют разворачивается, чтобы уйти, но Соня просыпается, как будто ощутив его присутствие.

Внимательный девичий взгляд тут же замечает кровоточащие ссадины на его лбу и щеке.

Легкий укол тревоги, Соня тут же принимает сидячее положение.

— Что-то случилось в Лабиринте?

— Пустяки, обычное дело, — отмахивается Ньют.

Он лжет. Гриверов становится все больше и больше, а их поведение агрессивнее. Сегодня они с ребятами с трудом унесли ноги от двоих чудищ, гнавших бегунов до самых дверей Лабиринта. Но Соне об этом знать незачем. Разговоры о гриверах ее лишь напугают.

— Наш новичок уже освоился? — Ньют переводит тему. — Алби возмущен тем, что ты устроила… — Он улыбается, и от его неповторимой улыбки приятное тепло разливается по телу Сони, наполняя каждую клеточку, каждый уголок.

Он ей нравится.

— Его зовут Чак. Он был напуган, а Яма напугала бы его еще больше…

— Ты все сделала правильно…

Ньют смотрит на Соню и улыбается, а она рдеет от его похвалы.

— Сейчас приду, — Соне хочется спрятать от Ньюта свое смущение.

Она вскоре возвращается, держа в руках кусок ткани, служившей вместо бинтов в аптечке глэйдеров, и бутылку с прозрачной жидкостью — «фирменный» напиток Фрайпана, дерзко стащенный Соней у повара.

— О нет, нет… — при виде этой картины смеется Ньют негромко, чтобы не разбудить Чака. — Это же просто царапина, Соня…

Рыжеволосая не принимает возражений, Ньют притворно уворачивается от ее рук, а Соня изображает строгость, и, в конце концов, ей удается обработать ссадины на лице непослушного пациента.

Алкоголь щиплет ссадины, но случайные прикосновения тонких пальцев Сони такие теплые и приятные, что Ньют испытывает разочарование, когда она заканчивает возиться с его лицом.

* * *

Чак легко осваивается в Глэйде. Слишком легко для испуганного парня, которого Соня увидела на дне лифта, но даже Алби и Галли, поначалу ворчавшие про еще один бесполезный рот, который пользы Глэйду не приносит, а запасы еды тратит, вскоре привыкли к его компании. Чака, как и Соню, не определили ни в одну из групп, он помогал всем по очереди и по мере своих возможностей.

Напряжение в Глэйде нарастает. Несмотря на непринужденное общение с Ньютом, Соня не может не замечать его коротких разговоров с Алби и Галли. Возвращаясь из Лабиринта, бегуны все больше времени проводят в лесу — у них какое-то дело, тщательно скрываемое от остальных Глэйдеров. Хоть любопытство и терзает Соню, она не расспрашивает об этом Ньюта. Потому что стоит ей заговорить про Лабиринт, он тут же хмурится, а видеть его таким Соня не хочет.

Соня проснулась и поняла, что проспала. Двери Лабиринта открыты, бегуны уже покинули Глэйд. Она не попрощалась с Ньютом…

Нарушение привычной традиции коробит Соню. Весь день ее не покидает ощущение тревоги, и даже Чаку и Фрайпану не по силам ее отвлечь.

Вот-вот произойдет что-то не хорошее.

Соня места себе не находит и не может дождаться вечера. Ей необходим Ньют. Увидеть его и убедиться, что все хорошо. Когда Ньют рядом, Лабиринт уже не кажется таким ужасным.

Под вечер Соня поддается уговорам Чака и идет с ним готовиться к костру.

Все глэйдеры собираются вместе. Уже пора вернуться бегунам, но их все нет. Двери Лабиринта вот-вот закроются…

Соня не сводит глаз с Алби, тот весь вечер напряженно переговаривался с Галли, а теперь вдвоем они направились к дверям.

Соня идет за ними, не раздумывая.

Алби замечает ее у дверей, очередная грубость готова сорваться с его губ, но двери Лабиринта приходят в движение — начинают медленно закрываться.

— Нет! Нет, нет! — Соня бросается вперед, и от того, чтобы войти в Лабиринт, ее удерживает кто-то из парней. Соня не замечает, кто. Ей все равно.

Двери закрываются, а Ньюта все еще нет!

Наконец, в проеме показываются силуэты троих парней. Двое по бокам держат третьего и помогают ему бежать. Они успевают в последний момент.

Двери закрываются в сантиметре от спин бегунов позади них. Лабиринт позади, а Минхо и Бен не отпускают Ньюта. Он мертвенно бледен, кажется, что вот-вот отключится.

Алби велит отнести своего помощника в медчасть, но бегуны опережают его приказ.

У Ньюта закрытый перелом. Фрайпан заставляет бегуна выпить его крепкое алкогольное пойло, пока Ньют не отключится, дабы ничего не чувствовать, потому что любое прикосновение к ноге причиняет Ньюту невероятную боль.

Друзья Ньюта собрались в медчасти, волнуются за него, но Алби выгоняет их всех, после того как сооружают из подручных материалов шину для ноги Ньюта.

Кроме Сони. Главный молчит, будто не замечает ее, но Соня знает, что это не так. По неведомым ей причинам Алби разрешает ей остаться. Наверное, понимает, что Ньют ей небезразличен.

— Что произошло? — спрашивает Алби, когда в медчасти не остается никого, кроме Сони, бегунов, Галли и его самого.

— Гриверы изрядно потрепали нас. Ньюту досталось больше всех… Мы прошли почти все. Стало темнеть, и пришлось возвращаться. Уже думали, что останемся там ночевать…

— А что с секциями?

— Снова переместились.

Соня удивлена. Значит, секции движутся. Это должно сказать ей о чем-то важном. Догадка совсем рядом — в недрах ее воспоминаний, нужно только постараться и вспомнить…

Но ничего. Белый лист.

Соня удрученно вздыхает, и тут Алби замечает ее присутствие.

— Зафиксируйте перемещения, — просит лидер бегунов, и те уходят вместе с Галли.

Так вот чем они занимаются, запоздало догадывается Соня. Могла бы и раньше понять.

— Пора спать, — бросает Алби ей, но та не намерена уходить. Он лишь раздраженно пожимает плечами и оставляет Соню наедине с Ньютом.

Соня старается не заснуть, хочет дождаться, когда очнется Ньют, но сон одолевает ее, и она засыпает в сидячем положении, склонив голову к рукам на краю кровати.

Такой ее и обнаруживает Ньют, проснувшись утром. Он узнает медчасть и припоминает вчерашнюю стычку с гривером. Ну вот, теперь он выбыл из игры.

Ньют бегун до мозга костей. С первых дней в Глэйде он стремится разгадать загадку Лабиринта и найти путь домой. Он самый быстрый, лучший.

И валяться в кровати он просто не может.

Но при попытке пошевелить ногой во всем теле раздается нещадная боль. Голова раскалывается как от похмелья.

— Соня… — негромко зовет Ньют, дотянувшись рукой до ее золотисто-рыжих локонов, — давно хотел сделать это. В это мгновение Лабиринт, гриверы, его травма — все отступает на задний план. Волосы Сони мягкие и шелковистые.

Соня открывает глаза, жест Ньюта застал ее врасплох.

— Как ты?

— Все ужасно болит, — Ньют улыбается, но тут же морщится. С сожалением убирает руку от ее волос.

— У тебя закрытый перелом. Ребята наложили шину. Так что придется тебе поваляться здесь.

Когда Соня рядом и говорит с ним своим мягким голосом, Ньют согласится на что угодно, но «поваляться» затягивается на недели… Бегун пытается встать, но Соня не отходит от него ни на шаг, следит зорким глазом, чтобы «пациент» не нарушал режим. Кость может плохо срастись.

Соня знает о переломах больше, чем сама подозревала. Откуда?

Может, в прошлой жизни хотела стать врачом?

* * *

В Глэйде пополнение. Чак помогает новеньким освоиться.

Месяц сменяет другой. Соня заставляет Ньюта выполнять упражнения. Он смеется, что она все это выдумала, но слушается. Он хочет снова бегать, вернуться в Лабиринт, и если Соня говорит, что упражнения помогут в этом, значит, так и есть.

Минхо временно занимает место куратора бегунов, тренирует двоих ребят, и Ньют, наконец, возвращается к работе.

Прежде чем войти в Лабиринт снова, он должен быть уверен, что может бежать.

Соня забывает свои дела на кухне при виде тренирующегося Ньюта. Кажется, что он бежит, как раньше, но, подойдя ближе, Соня видит лицо Ньюта — его исказила боль.

Ньют бежит быстро, почти как до травмы, но вдруг нога подводит, он падает на землю и катится.

Остановившись, он сминает кулаками траву и ударяет землю.

Галли спешит к другу, но тот лишь яростно рычит, чтобы Галли оставил его в покое.

Соня поспевает к Ньюту второй, но он не хочет ее видеть и велит убираться к черту. Соня впервые видит его таким, и это пугает.

Весь день Ньюта не видно в Глэйде. Соня ищет его, но не находит и сходит с ума от беспокойства.

Под вечер Соня снова возвращается к стене в поисках Ньюта и обнаруживает его сидящим спиной к стене памяти — части стены, на которой вычерчены имена погибших глэйдеров.

Ньют пьет из бутылки, стащенной у Фрайпана, и не сразу замечает Соню, пока она не опускается на холодную землю рядом с ним — плечом к плечу.

— Что случилось сегодня утром? — тихо спрашивает Соня, не надеясь услышать ответ. Но Ньют отвечает:

— Я не первый раз тренировался в беге сегодня. Вставал пораньше, чтобы вы не видели, но все зря… Травма постоянно дает о себе знать.

— Ньют… — Соня не знает, что сказать. Ньюту так важен Лабиринт, а она — Соня — ненавидит это место с новой силой каждый раз, когда Ньют скрывается в его коридорах.

Она не может найти слов в утешение, поэтому просто сжимает его руку.

— Ты больше не сможешь быть бегуном, а значит, у меня на один повод для волнения меньше, — наполовину шутка, на сто процентов правда в нелепой попытке разрядить обстановку. Но ее слова находят отклик у Ньюта.

— Ты волнуешься за меня?

Ньют поворачивается к ней. Их лица совсем близко. Соня не торопится с ответом, но ее глаза говорят за нее. И Ньют склоняется к ней в первом поцелуе. Таком долгожданном и волшебно нежном.

Рядом с Соней он готов прожить всю жизнь где угодно, даже в Лабиринте, но для нее он найдет выход отсюда. Найдет для нее дом.

И Соне больше никогда не будут сниться кошмары.