Прерванная жизнь (гет)

Паутинки судьбы — это тонкое кружево,

которое легче порвать, чем распутать.

Большая и светлая оранжерея в старом особняке Делейли с легкой руки третьей дочери бывшего компьютерного магната превратилась на один вечер в фотовыставку. Старик Делейли точно переворачивается в гробу. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь хозяин его дома будет носить иную фамилию. Сейчас здесь все изменилось, ничего не осталось от прежних владельцев, каждая комната переделана до неузнаваемости.

Ник видит фотографии шурина впервые, когда заходит в галерею, чтобы встретить гостей вместе со своей женой, как положено хозяину дома, и самим фотографом — виновником торжества. Выбор дома для такого мероприятия кому-то покажется странным, но только не Фросту, хорошо знающему, как Джейк ненавидел своего отца. «Он разрушил нашу семью, из-за него мои сестры сейчас далеко», — однажды сказал Джейк о своем отце, по нетрезвости, и больше никогда эту тему не поднимал.

Ник знал, слышал от Джейка о его работах, но увидеть все в живую — это стало неожиданностью. Джексон Делейли снимал своих друзей, знакомых, снимал случайных прохожих на улицах, но больше всего сестер — всех троих.

Она смотрит на Ника отовсюду. Молоденькая девочка с давнишних фото, так похожая на образ из его воспоминаний. Повзрослевшая — уже незнакомая. Веселая, печальная, танцующая, задумчивая — такая разная… Алексия Делейли-Уиттон, замершая на бумажных полотнах, окружает его. Другая Алексия — живая, улыбающаяся, идет мимо гостей, то и дело останавливаясь, чтобы поговорить со старыми знакомыми. Вторая дочь Делейли вернулась в Сан-Франциско пятнадцать лет спустя.

Смотреть в лицо, которое ты никогда не забывал. Чувствовать, как от ее улыбки сердце бьется чаще. Ловить каждый жест, каждый шаг, каждое плавное движение… Все это так похоже на балансирование над пропастью. Стоишь на самом краю: один неверный жест, и упадешь, бескрылой птицей полетишь вниз, и тогда уже ничто не сможет тебя спасти. Страшно, да?

Именно это чувство — страх — испытал Ник Фрост, впервые увидев Алексию Делейли. Тогда она была лишь незнакомкой, что танцевала на берегу озера, а вместо музыки ей были капли дождя. Она походила на сказочную нимфу, так далекую от мрачной реальности, окружавшей Ника всю его жизнь.

Ник испытывает этот страх и сейчас, глядя, как Алексия подходит к нему все ближе. Он снова оказался на краю пропасти, так напоминающей омуты ее глаз цвета синих гиацинтов.

— Здравствуй, Ник. — Алексия улыбается ему, дружественно, тепло — как одному из десятка ее старых знакомых, которых только что встретила спустя много лет. В знак приветствия касается его ладони в мимолетном прикосновении. Маленькая искорка вспыхивает под подушечками изящных пальцев, слегка уколов Ника, и тут же тает.

Перед ним красивая леди: элегантная прическа, вечернее платье, фальшивая улыбка. Ник легко распознает ее фальшь: играя на губах, зеленых глаз Алексии улыбка не касается.

— Ты все-таки вернулась в Сан-Франциско.

Увидеть ее вновь после стольких лет — у него земля из-под ног уходит, дыхание перехватывает. Но Ник давно уже не тот влюбленный паренек, у которого крышу срывало в ее присутствии. Крышу срывает и сейчас, но теперь выдержка не подводит его. Внутри бушует ураган чувств и эмоций, но внешне Фрост непоколебим.

— Не вернулась, — поправляет Алексия, — я прилетела вчера, а после выставки снова улетаю. Не хочу здесь задерживаться. Если бы не выставка, меня бы здесь не было, но Индия не смогла, а Джейку так важно присутствие хотя бы одной из нас… — Алексия вдруг замолкает, словно пожалев о своем многословии; уголки ее губ опускаются — к ним приближается Амалия Фрост.

— Как поживает мистер Уиттон? Он не смог выбраться к нам? — У его жены нет для Алексии ничего, кроме светской вежливости.

Стоя рядом, две эти женщины представляют собой такой разительный контраст. Обольстительная Мэрилин ⁽¹⁾и сошедшая с книжных страниц Дагни Таггерт. ⁽²⁾Амалия сумела подружиться с Джейком, наверняка нашла бы общий язык со старшей Делейли, но только не с Алексией. Она так долго хотела обладать всем, что было у Алексии, а получила то, чего Делейли достичь не смогла.

— Мы с Эдвардом в разводе, — прохладно отвечает Алексия, давая понять, что не стоит задавать дальнейших вопросов.

С улыбкой завершив беседу, она спешит отойти к одной из своих подруг юности. Затерявшись среди гостей, Лекси позволяет себе обернуться — всего на мгновение, всего один раз — и отыскать глазами Ника. Он не замечает ее взгляда, окружённый приятелями и держащий за руку свою жену.

Время не проходит бесследно, оно всегда стремится оставить свои отметины и штрихи на всем, чего касается. Не стал исключением и Ник. О мальчишке теперь ничего не напоминает. Прическа, обманчиво простая, подчеркивающая его неизменный деловой стиль. Рубашка, костюм, которые ему так идут. Состоявшийся, уверенный в себе мужчина — успешный адвокат.

Ник отличался от своих сверстников. У него не было ничего общего с парнями из окружения Лекси — сыновьями богатых родителей, чье будущее было предрешено. Одни из них были бабниками, другие не видели ничего, кроме газет и книг, но все они жили легкой жизнью, в которой можно было купить что угодно — и кого угодно, только плати.

Ник родился и вырос в Финстоке — калифорнийском городке, известном тем, что там расположен самый большой комплекс лесопилок. И жизни жителей городка в той или иной степени касались этих лесопилок. Почти все местные работали там или на сопутствующих предприятиях.

Путь у ребят с улиц Финстока тоже был предрешен. Если повезет, закончить школу, а потом вкалывать на лесопилке. Конечно, находились те, кто стремился уехать из маленького городка, но удавалось не всем. Ник был одним из таких. Его не интересовали попойки и хулиганские выходки приятелей, и уж точно не производство леса. Ник собирался поступить в университет и стать врачом.

Недалеко от Финстока, на берегу озера Солтон-си, одного из самых больших в Штатах, в начале пятидесятых как грибы вырастали дома, построенные жителями города, — богатые дома для тугих кошельков бизнесменов из Кремниевой долины. Г⁽³⁾Глядя на эти дома издалека, Ник думал о том, что у него обязательно будет такой же. Нет, дело было не в богатстве и роскоши — для него эти дома символизировали другую жизнь. Жизнь, где не нужно тратить свое здоровье, сутками вкалывая на лесопилке. По пятницам — пьянка в баре, по воскресеньям — церковь. Жизнь, где дети почти не видят отца. Нику было тесно в Финстоке, он всегда хотел большего.

Ник то и дело обводит блуждающим взглядом толпу гостей, выискивая среди них знакомый силуэт. Даже не верится, что она вернулась в Калифорнию столько лет спустя… Фрост общается с гостями, обменивается теплыми взглядами с женой, но в голове у него только одна мысль.

— Как ты жила все эти годы, Лекс?

— Всякое бывало. — Она оборачивается, застигнутая врасплох, нервно постукивает мизинцем по ножке бокала. Прячет глаза, стараясь смотреть куда угодно, но только не на Ника.

Лекси изменилась. Нет, черты лица все те же, словно не тронутые временем, но в них больше нет той почти детской наивности, что всегда располагала к ней людей.

Алексия не сбегала на дискотеки в тайне от родителей, чтобы пофлиртовать с парнями. Не гналась за модой. В свое последнее школьное лето она устроилась волонтером в детскую больницу Финстока. Ни родители, ни друзья не понимали этого решения. Ник понимал. Она всегда хотела быть кем-то другим — большим, чем хорошенькая дочка миллионера Роберта Делейли.

— Почему ты развелась с Уиттоном? Сколько вы прожили, пять лет?

— Три. Мы слишком разные, и недостаточно любили друг друга. Эдвард — свой бизнес, я — мои книги. Нам не стоило жениться. — Лекси пьет шампанское маленькими глотками, только чтобы чем-то занять себя. Наконец, впервые встречается с ним взглядом. — Ненавидишь меня?

Вопрос застает врасплох. Он, наверное, должен был бы, будь все иначе. За те годы, что провел за решеткой. За поломанную мечту стать хирургом и клеймо в личном деле. Но ненависти нет. Он ведь сам все решил. И никогда не жалел об этом.

В ту ночь они с Лекси ехали к озеру — им нравилось купаться под дождем. Она вела новенький Камаро отца, взятый без спроса. Ей нравилось водить и нравилось, как крупные капли барабанили по стеклу. Какой-то человек выскочил на дорогу неожиданно — прямиком из леса. Лекси вскрикнула и втопила педаль тормоза в пол, но было поздно. Тело мелькнуло перед лобовым стеклом и со стуком ударилось о крышу.

Лекси пыталась объяснить, что за рулем была она, но Ник уже признал вину, и слова девчонки Делейли принимали за жалкую попытку отмазать приятеля. Никто ей не поверил. Ник не колебался в своем решении. Он знал: как только Лекси оказалась бы в полицейском участке в качестве обвиняемой, Делейли тут же отвернулся бы от дочери, вычеркнув ее из своего идеального клана. Он уже поступил так однажды — со старшей, Индией. А она всего-то забеременела от парня, которого Роберт Делейли ни за что бы не принял в семью. Ник не мог допустить такого для Лекси. Ее ждало блестящее будущее, и ради этого Фрост пожертвовал своим.

— Я никогда не ненавидел тебя. Никогда не жалел о своем поступке.

— Но почему тогда отказался от встреч? Я приходила к тебе каждый день, сбегала из дома… — Воспоминания о тех часах ожидания и надежды до сих пор причиняют боль. Лекси снова и снова приходила в участок, где Ника держали в ожидании суда, но каждый раз ей отвечали одно и то же: «Фрост не желает вас видеть».

Только в конце лета, за несколько дней до отъезда Делейли, вместо привычных слов ей вынесли записку: «Не хочу тебя видеть. Больше никогда не приходи».

В тот день приехал отец, чтобы увезти их с матерью и Джейком в Сан-Франциско. Лекси бросилась к нему, но Роберт Делейли, жесткий и деспотичный прагматик как в бизнесе, так и в семье, не собирался идти на поводу у глупых капризов своей малолетней дочери. Взглянув на нее с раздражением, он сказал строго: «Еще одно упоминание имени этого парня, и к его преступлениям прибавится еще парочка, да таких, что он не скоро выйдет из тюрьмы».

Точно так же глава семейства смотрел на свою старшую дочь, предрешив ее судьбу. Индия вызвала его праведный гнев, связавшись с охранником, да еще и забеременела, и собралась замуж. В ответ на свое признание она получила только короткое, но исчерпывающее «Вон!»

Услышав это, мать девочек, всегда холодная и сдержанная леди с безупречными манерами, бросилась в ноги своему мужу, умоляя его передумать. Но Роберт никогда не менял своих решений, а у Лидии не было права голоса, как и у ее детей.

Индия и Джек, ее жених, в выборе своего будущего места жительства руководствовались лишь одним желанием: уехать как можно дальше от Сан-Франциско.

Поздно ночью, собирая только вещи первой необходимости, Алексия думала о том же самом. Она прошла семь километров по плохо освещенной дороге с тяжелой сумкой наперевес, пока, наконец, не показалась машина, и молилась, чтобы ее не ограбили.

Все ее драгоценности мать хранила в сейфе, но у Алексии было немного дорогой бижутерии. Продав ее, она смогла добраться до ближайшего аэропорта и купить билет до Сиэтла. Там Индия уже ждала сестру.

— Я не хотел, чтобы твоя жизнь была связана с человеком, оказавшимся за решеткой. Не такого для тебя желал… А ты сбежала. Вместо того, чтобы получить все, ты сбежала.

— Ник. Ты был для меня всем. Как я могла наслаждаться жизнью, зная, что… — Алексия прерывает себя на полуслове. Эмоции в ее глазах меняются калейдоскопом: протест, сожаление, понимание… — Извини, мне нужно ехать, иначе я опоздаю на самолёт.

— Ты еще вернешься в Сан-Франциско?

— Нет. — Другого ответа он и не ожидал.

— Подожди, я разыщу Джейка, он отвезет тебя.

— Не стоит, это же его вечер.

— Я найду его, — настаивает Ник и идет прочь, провожаемый пристальным взглядом Амалии. Она всего на мгновение хмурит брови и поджимает губы, а потом отворачивается.

Жизнь выкинула странную штуку. Из всех детей Роберта Делейли та, что родилась вне брака, больше всего похожа на него. Отыскивая среди гостей Джейка, Ник быстро оборачивается — Алексия идет в холл. Плавная походка, прямая, как у балерины, осанка, подбородок гордо вздернут. Каково ей находиться здесь — в доме, где она родилась? Нику хочется вернуться назад, спросить ее, предложить проводить самому, чтобы увезти из этого дома и обо всем с ней поговорить. Восемнадцатилетний Ник Фрост так и сделал бы. Тридцатитрехлетний находит Джейка Делейли, а потом возвращается к своей жене.

— О чем вы говорили? — Амалия впивается в лицо мужа пытливым взором, стараясь разгадать, что он сейчас чувствует, что он испытывает, глядя на Алексию спустя столько лет.

У Амалии темно-серые глаза ее отца, высокие скулы и заостренный подбородок. Черты Роберта Делейли сложились в причудливую картину на ее лице. Его младшую дочь нельзя назвать красивой в прямом смысле этого слова — как Алексию — но, блеклые по отдельности, вместе штрихи Делейли придают Амалии особый шарм.

— Почти ни о чем. — Ник даже не лукавит. Слишком много лет разделяют его и Лекси. Их дороги давным-давно разошлись.

Амалия МакКери появилась в жизни Ника в тот день, когда он вышел из тюрьмы. Он помнил ее как нескладного подростка, дочку соседки, выросшую на его глазах. Юная девушка, худая и высокая, что ждала его, прислонившись к капоту старой машины, казалась хрупкой и уязвимой. Только потом Ник узнал, сколько в ней силы, — иногда казалось, что хватит на них двоих.

Выйдя на свободу, Фрост оказался на распутье. О медицинском факультете и карьере врача он давно забыл, а других желаний не было. Он никогда не задумывался, что будет делать, вернувшись домой. Жизненный план, который когда-то был так важен, теперь ничего не значил. Тогда Амалия вцепилась в него мертвой хваткой. Именно она уговорила Ника не идти работать на лесопилку к отцу и брату, вместо этого устроиться помощником владельца книжного — денег эта работа приносила меньше, но свободного времени было больше. Сперва начинать все с нуля было страшно — как делать первые шаги, но с каждым разом шаги эти становились все увереннее и увереннее. Рассказывая однажды Мэл историю своего соседа по камере — осужденного за преступление, которого не совершал, — Ник внезапно понял, что нашел то самое, необходимое. С тех пор среди его учебников стали преобладать книги по юриспруденции.

Амалия стала самым незаменимым человеком в жизни Фроста, его опорой, его половиной, и ему сложно представить себе день, когда ее не будет рядом.

Свой секрет Амалия открыла ему спустя несколько лет. Они закончили учебу и переехали в Сан-Франциско. Амалия работала в банке, Ник проходил стажировку в адвокатской конторе. Уже был назначен день свадьбы. Тогда Амалия и рассказала Нику, что она — четвёртый ребенок Роберта Делейли, результат его недолгой связи с простой швеей из Финстока.

К тому моменту король разорился, вытесненный с рынка «Эппл» и «Майкрософт»⁽⁴⁾, набиравшими обороты. Прогресс шел вперед семимильными шагами, и Делейли за ним не успевал.

— Ты любишь ее? — Амалия занимает руки бокалом, пытаясь скрыть нервозность. От Ника не укрывается страх, затаившийся в серых глазах. Чего Мэл боится? Что он забудет все, увидев Алексию? Встреча действительно всколыхнула забытые эмоции, но разве это что-то значит?..

— Она — мое прошлое, Мэл. Прошлое, оставшееся далеко позади.

Узнай Амалия правду про его судимость, возненавидела бы Алексию еще больше, но именно по этой причине Ник ничего ей не рассказал. Отравляющего чувства в ее сердце уже и так было достаточно. Сейчас, когда рядом с ним жена, Алексия кажется фантомом, наваждением. Уже давно нет ничего важнее Мэл и их дочери — его семьи, самой большой ценности в его жизни.

* * *

— Красивый дом, не правда ли? — Амалия застает ее врасплох. Лекси оборачивается, отняв пальцы от пуговиц пальто. — Уходить в самый разгар событий — это не слишком вежливо.

Лекси слишком хорошо знает, что скрывается за холодной сдержанностью Амалии. Ее взгляд так хорошо знаком…

Алексия сразу все поняла, когда увидела ее впервые. Столкнулась на улице с девочкой лет четырнадцати, увидела ее глаза и узнала. Та же форма, тот же цвет, тот же самый прищур. Как будто сам Роберт Делейли смотрел на нее глазами своей внебрачной дочери.

Алексия пыталась подружиться с ней, узнать получше, навещала, приносила подарки, но сталкивалась лишь с ненавистью. В конце концов оставила ее в покое.

Даже странно, что Амалия подружилась с Джейком, но он всегда походил на Делейли меньше всего. Говорил, что думал, поступал, как хотел, не оглядывался ни на кого. Его совсем не интересовали компьютеры, куда больше — фотография. Сын, такой долгожданный, должен был стать наследником, преемником, а стал самой паршивой овцой в стае.

— Я пришла ради Джейка, а теперь мне нужно уезжать. Ты здесь счастлива? — Когда-то Лидия Делейли была хозяйкой красивого особняка, а теперь все здесь подвластно Амалии Фрост.

— Да, Алексия. — Миссис Фрост горделиво вскидывает подбородок, словно показывая: теперь Ник мой, теперь твой дом принадлежит мне. Лекси ее жест совсем не трогает — она уже давно перестала жалеть о том, что потеряла.

— Ты единственная Делейли, которая смогла найти свое счастье здесь… — В глазах Лекси столько затаенной печали, а в голосе — искренности, что хватает и на ее собеседницу.

— Я так завидовала вам. У вас были красивые вещи, игрушки, одежда… А главное, у вас был отец. Индия была чем-то далеким, лишь именем, которое я слышала пару раз. Джейк — с ним я сблизилась спустя годы, а ты… У тебя был отец, и был Ник. Я ведь любила его, сколько себя помню. Ты пыталась подружиться со мной, но за это я лишь еще больше ненавидела тебя. Ник купил ваш дом скрепя сердце, и я все переделала здесь, чтобы не оставалось ни одного штриха. Но это не помогало. А потом родилась наша дочь, и я поняла, что прошлое действительно позади.

— Мне пора ехать. Попрощайся с Джейком за меня. Не стоит ему уходить от гостей — это его день.

* * *

Пятнадцать лет назад Алексия Делейли ехала в аэропорт в душном автобусе, с тяжелой сумкой руках, с разбитым сердцем и тяжелым грузом на душе — ответственностью за две искалеченные души: прерванную жизнь незнакомца на ночной дороге и разделённую тюремной решеткой на «до» и «после» судьбу Ника Фроста.

Лекси жила вместе с Индией, ее мужем и их маленькой дочкой. Днем работала, ночью училась — больше не было ковровой дорожки в безоблачное будущее, всего нужно было добиваться самой, но об этом Алексия никогда не жалела. Только лишь о причинах своего бегства в Сиэтл.

Теперь у нее позади короткий брак и громкий развод. Успешная карьера, две написанные книги о чужой судьбе. И никакого понимания, как быть со своей…

Сегодня вместо автобуса — комфортное такси, вместо сумки с вещами — тяжелый клатч; ее вещи остались в квартире Джейка, но Лекси плевать, ей хочется только поскорее оказаться в самолете. Вокруг другие машины, новые дома, незнакомые вывески и витрины. Неизменным осталось только одно. Чувство вины за две изуродованные жизни все также раздирает изнутри. Некоторые раны, кажется, не заживут и спустя вечность.

1) отсылка к образу Мэрилин Монро.

Вернуться к тексту

2) отсылка к героини романа Айн Ренд "Атлант расправил плечи".

Вернуться к тексту

3) Кремниевая долина — юго-западная часть Сан-Франциско в штате Калифорния (США), отличающаяся большим количеством высокотехнологичных компаний, связанных с разработкой и производством компьютеров и их составляющих, а также программного обеспечения, устройств мобильной связи, биотехнологии и т.п.

Вернуться к тексту

4) две корпорации, которые занимаются производством компьютеров, программного обеспечения и т.п. Упоминание этих компаний так же является отсылкой к периоду жизни главных героев. Их юность пришлась на годы становления и развития компьютерной индустрии — 70-80-е годы 20 века.

Вернуться к тексту