Проклятые дети - работа над ошибками. Часть I - Открытия (джен)

Примечание: название главы взято из песни, которую по ходу повествования вспоминает Скорпиус — The Beatles «I’m looking through you».

https://www.youtube.com/watch?v=-Qg5lGNchYM

__________

Скорпиус Малфой растянулся на траве у озера и уставился в безоблачное голубое небо. Это был первый выходной осеннего семестра — с начала пятого курса прошла всего неделя, но Скорпиусу уже казалось, что он проучился как минимум месяц, столько занятий и заданий на них свалилось. А Альбус ещё и нарвался на отработку у новой преподавательницы зелий, балбес. Неужели он действительно в неё втрескался, бедняга? Впрочем, Скорпиус понимал, что на его месте жалеть стоит в первую очередь себя, а не Поттера — скорее уж студент-пятикурсник, взрывающий котлы, добьётся взаимности от желчной зельеварши, чем он — от Роуз Грейнджер-Уизли. Упрямая девчонка по-прежнему воротила от него нос. Даже после того, как выяснилось, что он никакой не наследник Вольдеморта. Даже после их с Альбусом адского прошлогоднего приключения, когда его находчивость и храбрость в итоге оценила сама госпожа министр, мать Роуз. Даже после того, как их семьи стали нормально общаться, и он провёл половину рождественских каникул у Альбуса, а Альбус часть летних у него. А ведь он и Роуз приглашал, заранее содрогаясь при мысли, что она может выкинуть в поместье дедушки Люциуса. Но даже перспектива порыться в знаменитой библиотеке Малфой-мэнор не прельстила эту всезнайку. Впрочем, действительно — как это могло её заинтересовать, если не принесло бы ни очков, ни популярности. Скорпиус любил знания ради знаний, и потому восхищался Роуз, но Роуз любила Успех. И Успех отвечал ей взаимностью. А ему, похоже, этого зверя не приручить никогда, хоть десять наследников Вольдеморта одолей…

От печальных размышлений его отвлекли странные звуки — не то скулёж, не то писк. Скорпиус поднялся и осмотрелся — звуки доносились из-за колючих кустов выше по склону, куда ни один нормальный человек не полез бы — исцарапаешься или в воду бултыхнёшься. Может, какое животное застряло? Скорпиус любил животных, и даже собирался взять уход за магическими существами на Ж.А.Б.А. (не в последнюю очередь потому, что Хагрид был одним из немногих, кто относился к ним с Альбусом нормально с самого их появления в школе). Он стал взбираться по склону, прикидывая, сможет ли послать Хагриду говорящего патронуса. Кроме полученного в результате скитаний во времени урока Гермионы Грейнджер, Скорпиусу посчастливилось поучиться этому у самого Гарри Поттера, как раз во время рождественских каникул в доме друга — он смог вызвать волне телесного пса, похожего на серебристого Грима.

Подойдя ближе к кустам, он увидел что-то рыжее, просвечивающее сквозь ветки — белка? Лиса? Нет, определённо что-то покрупнее. Наконец, обойдя кусты с другой стороны, он понял, что между колючими ветками имеется довольно большой просвет, в котором, скрючившись, сидит…

— Могу я поинтересоваться, — вежливо начал Скорпиус, — почему сестра моего лучшего друга плачет в колючих зарослях в этот прекрасный погожий денёк?

— Не твоё дело, — буркнула Лили Поттер и попыталась отвернуться. И её волосы запутались в ветках, а по носу проехался длинный шип. Он вскрикнула.

— Успокойся, пожалуйста, — вздохнул Скорпиус, опустился на колени и принялся выпутывать длинные рыжие пряди из шипастой сети ветвей. «Ещё бы в Дьявольские Силки залезла, — ворчал он». Лили всё ещё хлюпала носом, но больше не дёргалась и позволила освободить себя из плена.

— Ну, вот и всё, — наконец сказал Скорпиус и подал ей руку, — поднимайся.

Она посмотрела на него недоверчиво, но помощь приняла, оперлась на его руку и выбралась из-под кустов. Скорпиус взмахнул палочкой, и порез на носу Лили затянулся, словно его и не было.

— Спасибо, — смущённо сказала она, ощупывая лицо. Отголоски недавних слёз ещё слышались в её голосе.

— На здоровье, — усмехнулся Скорпиус. — А теперь всё-таки расскажи, что произошло.

Она снова одарила его недоверчивым взглядом и поджала губы.

— Ну, слушай, — протянул Скорпиус, — что я тебе лично такого сделал, что ты мне не доверяешь? Мы с твоим братом друзья, я был у вас на каникулах, даже Джеймс больше не воротит от меня нос. Я понимаю, вы с Роуз…

Он не успел договорить, потому, что Лили перебила его, взвизгнув и яростно сверкнув взглядом:

— Мы не с Роуз! Она сама по себе, я — сама по себе!

— Эй-эй, спокойно! — взмахнул руками Скорпиус, догадавшийся, что нащупал почву, на которой выросла неизвестная ему пока проблема младшей Поттер. — Не с Роуз так не с Роуз, я не настаиваю! Но что-то же привело тебя под эти кусты? Не поделишься? Может, я могу тебе помочь? Или знаю кого-то, кто сможет?

— Ничего ты не знаешь, Скорпиус Малфой, — фыркнула Лили, но получилось скорее грустно, чем высокомерно.

— Твой брат зовёт меня убер-гиком, так что не стоит меня недооценивать — кое-что знаю. Я, между прочим, решил головоломку министра магии в прошлом году, не забыла?

— Как бы я забыла, если ты хвастаешься этим перед Роуз при всякой возможности, и даже без повода? — зло огрызнулась Лили. — Не стану я тебе ничего рассказывать, ты всё ей передашь. Как будто кто-то не знает, что ты втрескался в Роуз, и готов ради неё на что угодно.

— Не на что угодно, — терпеливо возразил Скорпиус. — Я не стану выдавать чужие секреты, если это не жизненно важно. Обещаю. И, между прочим, Альбус это очень хорошо знает, поэтому доверяет мне. Я бы предложил тебе пойти к нему, но у него сегодня отработка чуть ли не на полдня. Так что считай меня его заместителем и верным секретарём, идёт?

Лили слабо улыбнулась и кивнула.

— Да, в общем-то, это ерунда, наверное. Просто… — она помедлила, а затем затараторила так, что стало очевидно — ей очень хотелось хоть с кем-то поделиться своими переживаниями. — Я так хотела в команду по квиддичу! Я с первого дня в школе об этом мечтала! Но в прошлом году места в команде не было, а в этом году освободилось место ловца, и сегодня были назначены испытания — до сих пор, наверное, идут, и я… Роуз — она же у нас капитан — отговаривала меня, говорила, что я слишком маленькая, ну мелкая в смысле.

— Что за глупости! — скривился Скорпиус впервые в жизни подумав, что Роуз может быть не так умна, как кажется. — Ловец и должен быть маленьким и юрким. Твой отец играл с первого курса, мой — со второго, а ты уже на третьем, конечно, ты должна попробовать!

— Я тоже так думала! — воскликнула Лили, и из её глаз снова полились слёзы. — И попробовала уже… — она всхлипнула и опустила голову.

— Кто-то оказался лучше тебя? — мягко спросил Скорпиус, жалея, что недостаточно хорошо знаком с сестрой Альбуса, чтоб иметь право погладить её по голове. — Так бывает, в этом же нет ничего страшного.

— Я не знаю! — Лили яростно топнула ногой и подняла на него мокрое от слёз лицо. — Я не знаю, был ли кто-то лучше, я была первой! И я… Со мной раньше никогда такого не было, понимаешь, никогда! Я как видела мячик, ну, который она пускала вместо снитча, знала, что нужно кинуться за ним влево, а летела вправо! И так несколько раз! Это было абсолютно жалкое зрелище! Надо мной все смеялись! И я… Я не понимаю, почему так?! Вчера, когда я вышла полетать перед отбором, всё было нормально! И это не проблемы с метлой, это я сама так…

— ЭЙ! — теперь уже повысил голос Скорпиус. — То, что ты описываешь — это же Конфундус в чистом виде! Тебя просто заколдовали, тебе следовало сказать об этом Роуз, и…

Лили разрыдалась так, что Скорпиус не смог продолжить. Всё её маленькое хрупкое тельце тряслось от рыданий, и он, наплевав на правила приличия, просто прижал её к себе и стал осторожно гладить по спине — так делала его мама, пока была рядом, когда он прибегал к ней со своими слезами и обидами. Лили пыталась что-то сказать, но из-за плача не могла выговорить ни слова.

— Это она, — наконец разобрал он между всхлипами. — Я думаю, это она сама…

До него дошло не сразу. Вернее, он сразу понял, о ком она говорит, но несколько мучительно долгих секунд не мог в это поверить.

— Но… Почему? — наконец выдавил он. — Зачем Роуз делать с тобой такое? Вы же сёстры, вы…

— Больше-то некому было! Она не хотела, чтобы я попала в команду, — выдавив из себя самое страшное признание, Лили обрела способность говорить более внятно, — а сегодня, на испытаниях, я вызвалась первой, народу почти не было, да и сидели они далеко, видели только, как я бестолково мечусь и хохотали. А на площадке были Роуз и я, и я чувствовала, что со мной что-то не так!

— То есть, ты обвиняешь её только потому, что у неё была возможность? — строго спросил Скорпиус немного, отстранившись и вглядываясь в лицо Лили. — Как насчёт мотива?

— В том-то и дело, — всхлипнула она в ответ. — Мотив тоже был. Я… Понимаешь, я очень хорошо разбираюсь в трансфинурации — даже когда палочки ещё не было, я таскала старые учебники Джеймса и читала их, а на каникулах практиковалась, если кто-то из них — Джей или Ал — давал мне палочку. Ну, или у родителей брала иногда. Папа считает, это в дедушку — он смог уже на четвёртом курсе стать анимагом, а это не каждому взрослому волшебнику под силу. И когда я поступила, Роуз… Сначала она просто просила ей помочь, потом уговаривала сделать за неё домашнее задание — поначалу мне было весело, и я соглашалась, но потом… Понимаешь, у меня были свои дела, и я стала отказываться. Но она очень отстала из-за того, что я делала работы за неё, она сильная волшебница, когда доходит до заклинаний, но в теории разбирается плохо. И она… Ну, то есть, я не всё за неё делала — до неё дошло, что если сама теорию не разбираешь, то и на практических занятиях ничего не получится, но самые сложные вещи всё равно заставляла делать меня. У неё всегда находится зацепка — она всегда знает что-то такое про тебя, что ты никому не хотел бы рассказать. А в этом году… У вас же С.О.В., Роуз из-за них очень переживает. Она хочет бросить трансфиурацию после пятого курса, но хочет получить высшие баллы за все экзамены, превзойти свою мать…

— Превзойти родителей — это у вашей семьи прямо пунктик, я смотрю, — покачал головой Скорпиус.

— А у тебя бы его не было, если бы твоими родителями были победители Вольдеморта? — вздохнула Лили.

— Ага. Вот тут-то и понимаешь, что отец-бывший-Пожиратель-смерти не так уж плох, — поддразнил её Скорпиус. Лили слабо улыбнулась, но тут же помрачнела.

— В общем, — продолжила она рассказывать, — Роуз сказала, что в этом году слишком много заданий, и я должна буду делать за неё всю домашнюю по трансфигурации и ещё объяснять так, чтобы она поняла, а если я откажусь — пожалею об этом. Стану ещё большим изгоем, чем вы с Альбусом — она же у нас самая популярная в школе, она решает, с кем дружат лучшие, кого они игнорируют, над кем смеются… Но я сказала, что если я пройду в команду, если буду объективно лучше других кандидатов, в её интересах будет, чтобы я тренировалась и была в хорошей форме, а не корпела над её заданиями. Она смеялась, уверяла, что у меня всё равно ничего не выйдет, что я слишком мелкая, что меня могут сбить с метлы, что я недостаточно быстро летаю, чтобы поймать снитч. И сегодня… Сейчас, когда ты сам сказал про Конфундус, я почти уверена, что это сделала она! — в голосе Лили снова послышались плаксивые нотки. — И теперь я даже не могу никак доказать это! Она лучшая студентка, если скажу — мне никто не поверит! Решат, что я завидую! — она снова разрыдалась.

— А ну-ка, пошли, — твёрдо сказал Скорпиус, схватив Лили за локоть, и потащил её вниз по склону по направлению к стадиону, над которым всё ещё летали участники отборочных состязаний. — То, что ты рассказываешь — это как раз жизненно важная ситуация. Конфундус против человека на метле!

— Подожди! — Лили пыталась упираться, но Скорпиус, шедший вперёд с непроницаемым лицом, был непреклонен. — Что ты собираешься делать?

— Я тебе верю, — на ходу бросил Малфой, в его голосе слышались металлические нотки. — Я тебе верю, и то, что случилось — это преступление. И это можно и нужно доказать!

— Скорпиус! — Лили остановилась как вкопанная и не позволяла больше сдвинуть себя с места. — Не надо! Она превратит наши жизни в ад!

— Это вряд ли, — возразил Скорпиус, — Я был в аду — в мире, где победил Вольдеморт, и до этого Роуз Уизли явно далеко. Я смогу защитить тебя сейчас, а потом мы тебя прикроем вместе с твоими братьями. Можешь стоять тут, если хочешь, но я не позволю ей этого — я не позволю ей делать такие вещи безнаказанно.

Он резко развернулся и быстро зашагал к квиддичной площадке. Лили несколько секунд стояла, не в силах пошевелиться, затем с криками «Скорпиус, не надо! Малфой, не делай этого!» побежала за ним.

Роуз была на площадке уже не одна — её окружали восхищённые поклонники и подружки. Скорпиусу это напомнило редкие рассказы мамы, о том, каким был в школе его отец, и почему она не общалась с ним тогда. А ещё это напоминало ему того Скорпиуса, каким он стал в мире победившего Вольдеморта. Он смотрел на Роуз и, словно, видел её впервые. Вспомнилась маггловская песня маминой любимой группы — «Я смотрю сквозь тебя». Именно так, думал он: «Я смотрю сквозь тебя — куда ты исчезла? Я думал, что знаю тебя, но что я знал? Ты не выглядишь иначе, но ты изменилась, я смотрю сквозь тебя — и не вижу прежней». Чёткий ритм песни и жёсткие гитарные проигрыши отдавались, казалось, во всём его существе, когда он взмахнул палочкой и выпустил невербальный Экспеллиармус. Палочка Роуз резко взмыла в воздух, и он поймал её одним ловким движением.

— МАЛФОЙ! — заорала Роуз. — Ты спятил?! Что ты вытворяешь! Ты ответишь за это, чёртов выродок!

— Какие сильные выражения, — холодно усмехнулся Скорпиус, на его губах играла жестокая усмешка.

— Скорпиус! Не нужно, пожалуйста! — запыхавшаяся Лили вбежала на площадку и остановилась отдышаться. При виде кузины лицо Роуз потемнело, она сощурилась и зло процедила сквозь зубы:

— Что ты ему про меня наплела, глупое создание?! Каких небылиц нарассказывала?!

— А откуда ты знаешь, Уизли, — всё так же спокойно и насмешливо поинтересовался Скорпиус, — что я здесь из-за того, что она именно нарассказывала и именно про тебя? Мы могли поспорить, она могла случайно услышать о моих коварных планах и попытаться остановить, но… Твой гнев выдал тебя с головой, ты в курсе?

— Малфой! — крикнула одна из подружек Роуз, да и остальные члены свиты — по-другому Скорпиус теперь не мог их назвать — вышли из оцепенения и наставили на него свои палочки. — Верни Роуз палочку, иначе…

— Нет, — резко прервал её Скорпиус. — Мы идём с этой палочкой к директору. Немедленно. Если хотите — можете идти с нами. Чем больше народу это увидит, тем лучше, согласна, Уизли?

Роуз плотно сжала челюсти, её глаза сузились ещё больше.

— Что ж, Малфой, к директору — значит к директору. Посмотрим ещё, кого из нас она станет слушать!

— Мы с тобой, — один из гриффиндорцев встал перед Роуз, загородив её собой. — Ты не останешься с этим слизеринцем одна, без палочки.

— Я не возражаю, — пожал плечами Скорпиус.

— Нет! — рявкнула Роуз, а затем добавила уже более спокойным, но всё ещё начальственным тоном. — Пусть никто не идёт за нами. Я разберусь сама, мне бояться нечего! — на последних словах она бросила едва заметный взгляд в сторону, но тут же взяла себя в руки и посмотрела на Скорпиуса прямо, полными ненависти глазами.

— Вот и отлично, — улыбнулся Скорпиус, — тогда пошли.

Он спрятал палочку Роуз в рукав и решительно зашагал прочь. Роуз догнала его и не менее решительным шагом пошла рядом. Лили плелась сзади.

— ОГО! — донёсся до них радостный крик, когда они подходили к замку. — Что я вижу? Вы двое наконец-то… — Альбус осёкся, подбежав ближе к другу и кузине и увидев выражения их лиц. — Что случилось? — спросил он, совсем другим тоном.

— Спроси своего ненаглядного Скорпиуса! — выплюнула с ненавистью Роуз. — Расскажешь своему другу, как отобрал у меня палочку?

— Скорпиус?

— Идём с нами, Альбус, — спокойно ответил Скорпиус, не сбавляя шага. — Просто пойдём с нами, и всё узнаешь. И если увидишь своего брата, позови его.

Альбус кивнул. Джеймса они встретили в коридоре второго этажа, и тот, заинтригованный их странной компанией и выражениями их лиц, согласился прогуляться до Макгонагалл.

В молчании, таком напряжённом, что оно было почти физически ощутимо, как зависшее между ними жаркое колючее облако, они дошли до горгульи, скрывавшей кабинет директора.

— Альбус, ты же знаешь пароль? — спросил Скорпиус, поворачиваясь к другу, на мантии которого с этого года красовался значок старосты.

— «Фера Верто», — откликнулся Альбус, и горгулья отпрыгнула в сторону.

— Прошу, — Скорпиус сделал издевательский поклон, пропуская Роуз вперёд. Она побледнела, сжала кулаки и решительно шагнула на движущуюся лестницу. — Пойдём, — тихо сказал Скорпиус и осторожно тронул Лили за плечо, — не бойся, она тебе больше ничего не сделает. Всё будет в порядке.

Лили кивнула и тоже шагнула на лестницу, Скорпиус встал сразу за ней, на одну ступеньку с Альбусом. Тот посмотрел на друга круглыми глазами.

— С каких пор вы с Лили такие друзья? — прошептал он другу на ухо.

— С сегодняшнего утра, — одними губами выговорил Скорпиус.

Роуз достигла верха лестницы, тронула дверной молоток, и, не дожидаясь ответа на стук, распахнула дверь.

— Директор Макгонагалл, это возмутительно! — немедленно затараторила она, молнией влетев в кабинет. — Скорпиус Малфой ворвался на нашу тренировку и отобрал мою палочку, я требую…

Она продолжала говорить, но Скорпиус не слушал её. Он, молча, подошёл к столу оторопевшей Макгонагалл и положил на него палочку, а затем посмотрел директрисе прямо в глаза спокойно и уверенно.

— Я прошу вас, директор, — сказал он тихо, но внятно, — проверить эту палочку с помощью Приори Инкантатем — хотя бы последние десять-пятнадцать заклинаний.

Роуз резко замолчала, словно кто-то наложил на неё Силенцио.

Макгонагалл, не говоря ни слова, взяла палочку и принялась экзаменовать её. Вылетело два очищающих заклинания — покрытие на поле перестилали, и там было довольно грязно — и Конфундус.

— Да, — сказал Скорпиус. — Именно это я и хотел вам показать. А теперь, госпожа директор, скажите, можно ли определить, что на человека недавно наложили заклятие Конфундус? Не по внешним признакам, а с помощью диагностических чар?

— Разумеется, мистер Малфой, — ровным тоном ответила Макгонагалл, но взгляд её беспокойно перемещался с одного лица на другое. — Вы считаете, что вас могли околдовать?

— Не меня, — покачал головой Скорпиус. — Мисс Поттер.

Он сделал шаг назад и легко подтолкнул Лили, от смущения уставившуюся в пол, к столу директрисы. Глаза Макгонагалл расширились от удивления, но говорить она продолжала всё тем же ровным тоном:

— Я не знакома с этими чарами сама, но сейчас позову мадам Помфри.

Она подошла к камину, связалась с Больничным крылом, и через несколько минут мадам Помфри уже колдовала над Лили, опутывая её сетью диагностических чар.

— Конфундус, несомненно! — вынесла она вердикт. — Очень сильный и совсем недавний. Я считаю, мне следует немедленно забрать мисс Поттер в Больничное крыло.

— Как вы себя чувствуете, мисс Поттер? — спросила Макгонагалл.

— Спасибо, профессор, я в порядке, — тихо ответила Лили.

— Хорошо, Поппи, я думаю, в таком случае отправлять мисс Поттер к вам не имеет смысла. Если можно, теперь оставьте нас ненадолго, я хочу поговорить с этими молодыми людьми.

Мадам Помфри неодобрительно покачала головой, но всё же ушла.

— Я слушаю вас очень внимательно, господа, — Макгонагалл обвела своих студентов строгим взглядом.

— Расскажи ей, Лили, — Скорпиус говорил мягко, но настойчиво. — Расскажи, как рассказывала мне — с самого начала. Всё. Такие вещи… Это ведь могло не только тебя касаться, но и других.

Лили вздрогнула, кивнула и, не глядя на Роуз, очень тихо начала говорить. Пока она рассказывала, Роуз то бледнела, то заливалась краской, её кулаки и челюсти были плотно сжаты. Она смотрела на Скорпиуса и кузенов с откровенной ненавистью. Когда Лили закончила, Роуз выпалила:

— Это всё ложь! Она просто не может смириться с тем, что недостаточно хороша для команды! А Малфой бесится, что я не хочу с ним встречаться, вот и выдумал эту историю! Наверняка сам украл у меня палочку, сам наложил этот Конфундус, чтобы подставить меня!

— Роуз, — прошептал потрясённый Альбус, — Роуз, послушай себя, что ты говоришь?

— Вот поэтому я и хотел, чтобы ты пошёл с нами, — процедил Скорпиус сквозь зубы. — И Джеймс тоже.

— Я не вру! — Лили перестала смущаться — несправедливое обвинение вызвало у неё ярость. — Я не вру, директор, правда! То эссе, которые вы задавали им на этой неделе — про исключения из закона Гэмпа об основных трансфигурациях — я привела там сравнение с маггловским законом Ломоносова-Лавуазье! И доклад в прошлом году про различия между трансфигурацией беспозвоночных и позвоночных в предметы мебели — его тоже писала я, попросите Роуз пересказать смысл, она ничего не вспомнит!

— Ты просто нашла их у меня и прочитала! — зло крикнула Роуз. — А теперь выпендриваешься названиями, но сама не знаешь, о чём говоришь!

— Я могу доказать! — Лили тоже кричала в ответ. — Я могу повторить то, что там написано, потому, что понимаю это, а ты нет! Ты вообще только и знаешь, что помыкать нами! Ты — бессердечная эгоистка! Сколько раз я тебя просила снова дружить с Альбусом, чтобы остальные перестали над ним издеваться — тебя же все обожают! Одно слово, Роуз, одно только слово — и от него бы отстали, а ты вместо этого сама над ним смеялась, и мне советовала с ним не общаться! А теперь стоишь тут и врёшь людям в глаза!

— Довольно, — строго сказала Макгонагалл. Повисла тишина. — Я так понимаю, что установление правды в данном случае настолько затруднительно, что без Веритасерума становится просто невозможным.

— Я готова, директор! — с вызовом глядя на Роуз, заявила Лили. — А ты, кузина?

Роуз бросила на директора панический взгляд, ещё раз с ненавистью посмотрела на кузенов, яростно взвизгнула и быстро выбежала из кабинета.

— Насколько я помню, — через несколько секунд тишины глухо заметил Джеймс, — применять Веритасерум для опроса студентов незаконно.

— Разумеется, — подтвердила Макгонагалл. — Но кто вам сказал, что я собиралась его применять? Я просто отметила, что без него будет сложно разобраться. Мисс Уизли сама подтвердила обвинения в свой адрес побегом.

— Вы исправите это? — спросил Скорпиус, обеспокоенно глядя на Лили.

— Разумеется, мистер Малфой, — кивнула Макгонагалл. — Будет расследование. Скорее всего, будет назначен новый капитан команды и новые испытания. А теперь, я думаю, мисс Поттер следует отдохнуть, у неё был нелёгкий день.

— Я отведу её в башню, — отозвался Джеймс и обнял сестру за плечи. — Пойдём, малыш, сыграем партию в шахматы.

Лили обняла Джеймса за талию — он был очень высоким, и позволила ему увести себя за дверь.

— Директор, — нерешительно начал Скорпиус, остановившись на полпути к выходу.

— Что-то ещё, мистер Малфой? — нахмурилась Макгонагалл.

— Роуз… Она ведь больше не сможет ей ничего сделать, Лили?

— Мистер Малфой, я понимаю, вы разочарованы в мисс Уизли, не меньше, чем все мы, я полагаю, но всё же не забывайте — Лили её кузина. Это обычная семейная ссора, и она быстро пройдёт.

— Год назад моя кузина пытала меня Круциатусом на квиддичной площадке, — вздохнул Скорпиус. — А до этого её мамаша отправила своего кузена в Арку Смерти.

— Мистер Малфой, но это нельзя сравнивать! — возмутилась Макгонагалл. — Лили и Роуз росли вместе! Они были друзьями с детства…

— Мы с ней тоже были друзьями, — хмыкнул Альбус. — До того, как она решила, что я недостаточно хорош, чтобы быть другом великолепной и успешной Роуз Грейнджер-Уизли.

— В любом случае, — твёрдо сказала Макгонагалл, — палочка мисс Уизли по-прежнему у меня, так что, думаю, вы можете не беспокоиться. Сегодня я пошлю сову её родителям, и, думаю, завтра они будут у меня. Мы во всём разберёмся, вам больше нет нужды об этом беспокоиться.

— Хорошо, — кивнул Скорпиус и, наконец, вышел из кабинета вместе с Альбусом.

Лили и Джеймс ждали их у горгульи.

— Я не могла уйти, не сказав тебе спасибо, — улыбнулась Лили Скорпиусу. — Если бы не ты, я бы, наверное, так и продолжала молчать.

— Ты молодец, что всё рассказала, — улыбнулся в ответ Скорпиус. — Такое нельзя носить в себе. Отдохни как следует. А завтра, если можно, я хотел бы услышать эту историю про сравнение исключений из закона Гэмпа с маггловским законом… Как его там? Без всякой корысти! Своё эссе я уже сдал, теперь мне просто любопытно.

Щёки Лили порозовели от смущения.

— Закон сохранения массы Ломоносова-Лавуазье. Мне дедушка Артур давал одну старинную маггловскую книгу… — пробормотала она. — Я расскажу.

— А хотите, я завтра устрою урок полётов, только для нас, четверых? — предложил Джеймс. — Я знаю, Альбус, ты от мётел не в восторге, но будет весело, я обещаю. Я имею в виду, не так, как у меня обычно «весело», а по-нормальному весело. Честно.

Альбус рассмеялся:

— Так и быть, сделаем вид, что я в это верю! Но, если ты выкинешь какую-нибудь дурацкую шутку, Джеймс Поттер…

— То я отдам тебе свою коллекцию вкладышей от шоколадных лягушек! Лили, ты свидетель — никаких дурацких шуток! — пообещал Джеймс. — Завтра в полдень на площадке, там в это время не будет ничьей тренировки, я знаю расписание.

— Договорились, — кивнул Альбус.

После этого Джеймс с Лили пошли направо по коридору, а Альбус со Скорпиусом — налево. Дойдя до конца коридора, Скорпиус обернулся и увидел, что Лили тоже обернулась ему вслед. Они снова улыбнулись друг другу, перед тем, как поворачивать к лестницам.

* * *

Некоторое время Альбус со Скорпиусом шли молча. Затем, когда они стояли на менявшей направление лестнице, Скорпиус глубоко вздохнул и по-кошачьи потянулся.

— Знаешь, я чувствую себя таким свободным, — довольно сказал он.

— С чего это? — не понял Альбус.

— Роуз, — пояснил Скорпиус. — Я ведь и правда все эти годы был без ума от неё — прекрасная, недоступная, своенравная… Такой, знаешь, приз, который не возьмёшь без препятствий. А сегодня я впервые посмотрел на неё по-настоящему. На то, как она относится к людям. Лили ведь права, и я сам мог бы это заметить, если бы не был так увлечён погоней за недостижимым — Роуз всегда имела возможность прекратить травлю хотя бы в отношении тебя, если бы захотела. Ей достаточно было просто начать поддерживать с тобой дружеские отношения — ты же видишь, она лидер для остальных, и никто не стал бы тебя дразнить. Но она только фыркала и смотрела на тебя свысока: «Да-да, это наш позор семьи, ничего не поделаешь, не то, что я — вот я достойна своих родителей!» — что-то в таком роде сквозило в её поведении с самого начала. Просто я не хотел этого замечать.

— Любовь ослепила? — поддразнил его Альбус, не зная, как отвечать на откровенные признания друга. Лестница остановилась, и они продолжили путь. Скорпиус беззаботно скакал через ступеньку.

— Да я вот теперь думаю — была ли это любовь? Я имею в виду, тогда в поезде, когда она не захотела с нами остаться… Мне казалось, что, если я завоюю её доверие, то и доверие всего остального мира придёт вместе с этим, понимаешь? И чем больше она воротила от меня нос, тем сильнее мне хотелось доказать, что она неправа. Но это было глупо — для неё всегда дело было не в том, какой я человек, а в том, что про меня говорят. И она всех так судит: для неё разговоры о человеке важнее его поступков — это и в отношении тебя было. А такое «доверие» и «уважение», которое со слухами пришло, со слухами и уйдёт, недорогого стоит, согласись?

— Да, — вздохнул Альбус. — Пожалуй, ты прав.

— Вот! — торжествующе провозгласил Скорпиус. — А теперь я наконец-то почувствовал, что мне наплевать на мнение Роуз Уизли обо мне, и вместе с этим мне стало наплевать на мнение всех… Ну, всех, кто меня не знает так, как ты, например. И, честно, словно камень с души упал — таким лёгким сейчас чувствую, как будто вот-вот без метлы взлечу!

— Не надо! — предостерегающе и возмущённо воскликнул Альбус, вспомнив о Дельфи.

— Извини, — помрачнел Скорпиус.

— Да ладно, — вздохнул Альбус. — Не обращай внимания… На самом деле, я просто тебе завидую. Хотел бы я тоже избавиться от этого… чувства.

— До сих пор? — изумился Скорпиус.

Альбус кивнул, болезненно поморщившись:

— Она ещё и снится мне теперь в таких снах, знаешь…

— Хреново, — согласился Скорпиус.

— Считается, время лечит, — медленно проговорил Альбус, а потом яростно прошипел: — Только всё это фигня! Год уже прошёл! А я всё ещё… Я чувствую себя каким-то предателем.

— Предателем? — не понял Скорпиус. — И кого же ты предаёшь?

— Не знаю, — пожал плечами Альбус. — Нас, наверное. Наш мир — она же хотела его уничтожить.

— Альбус, — Скорпиус остановился, взял друга за плечи и развернул на себя. — Тот факт, что ты до сих пор… испытываешь к ней тёплые чувства, вовсе не говорит, что ты готов ей помогать уничтожить наш мир. Ты просто влюбился в злодейку — бывает! Это не делает тебя самого плохим человеком до тех пор, пока ты не начал действовать по её указке. И ты не можешь это исправить — любовь не такое чувство, с которым можно что-то поделать, верно?

Альбус неопределённо покачал головой, не зная, согласиться или возразить.

— Я, — наконец сказал он, — я не могу забыть, ради чего она всё это затеяла. Не ради власти над миром, понимаешь? Не ради того, чтобы стать правой рукой Вольдеморта, как она говорила. Она хотела увидеть отца — помнишь, как она кричала в той церкви? Она хотела, чтобы отец её признал. И меня пугает, что я понимаю её. Где-то в глубине души я понимаю её. И, если бы меня вырастили тёмные волшебники, относившиеся ко мне как к обузе, я не знаю, был бы я лучше? Не захотел бы я так же — любой ценой! — добиться победы единственного человека, которому будет до меня дело? Понимаешь, что происходит — я пытаюсь её оправдывать. Это ужасно! Она ведь почти убийца!

— Не говори глупостей, Крейга она всё-таки не убила, оглушила только.

— Но ведь хотела!

— Если бы хотела, то и убила бы — ты же знаешь, как работают непростительные: нужно по-настоящему хотеть, чтобы они сработали. А если не хочешь — фигня выходит, эффект половинчатый. Может, там, где она росла, эти непростительные летали на завтрак, обед и ужин?

— Вот, — грустно улыбнулся Альбус, — теперь ты тоже оправдываешь её ради меня.

— Просто я не хочу, чтобы ты страдал, — серьёзно ответил Скорпиус. — Любовь — самая естественная вещь на свете. Ты не можешь это остановить, ты не можешь себя переубедить, и ты не должен чувствовать себя виноватым из-за этого. Моя мать любила моего отца даже в том ужасном мире, где он был верным сторонником Вольдеморта. С этим ничего нельзя сделать, просто перестань угрызаться и позволь себе чувствовать, что чувствуешь. А потом попроси отца отвести тебя к ней в Азкабан. Может быть, личная встреча тебя сразу отрезвит.

— Скорпиус, — серьёзно сказал Альбус. — Я знаю, мы не обнимаемся, но, — он обхватил друга за плечи и прижал к себе. — Спасибо!

— Пожалуйста! — рассмеялся тот. — И пожалуйста, давай прекратим это, пока какой-нибудь болтливый портрет не разнёс по замку слух о наших «особых отношениях». Я планирую пригласить на следующую вылазку в Хогсмид одну юную особу по фамилии Поттер, и это не ты!

— Ты хочешь назначить свидание Лили? — изумился Альбус.

— Не-ет, — Скорпиус сделал большие глаза, — Джеймсу! — Альбус расхохотался, Скорпиус продолжил. — Конечно, Лили. У тебя, как выясняется, очень милая сестра.

— Ну, это пока она летучемышиный сглаз не применит, — скептически отозвался Альбус. — Ты не представляешь, какая это гадость!

— Представляю, — усмехнулся Скорпиус. — Отец рассказывал, как твоя мать его этим угостила.

— О, да, — поморщился Альбус, — эти уж их воспоминания о золотых школьных деньках!

— Слууушай! — протянул Скорпиус. — Помнишь, я хотел тебе ещё в поезде кое-что рассказать, но нас Крейг прервал со своими расспросами — что это с ним было? И всю неделю не было возможности, кто-то всегда рядом крутится…

— Ну?

— В день перед отъездом к нам заходил профессор Лонгботтом — они с отцом что-то обсуждали на тему Хогвартса, папа теперь входит в совет попечителей. Так вот, они как-то засиделись и напились, и тоже стали вспоминать «золотые школьные деньки» — это было что-то!

— Ну! Профессор Лонгботтом? Он же такой тихий и скромный…

— И возглавлял сопротивление в Хогвартсе вместе с твоей мамой.

— Да, но…

— А мой отец по идее должен был их ловить. Только он уже к тому времени не горел желанием служить Вольдеморту. И вот вчера он рассказывал профессору Лонгботтому, на какие хитрости шёл, чтобы не замечать его подрывной деятельности, а профессор Лонгботтом ему — что они делали с Кэрроу из того, что не получило большой огласки, и как же они оба ржали!

— Подробности! — потребовал Альбус.

— Давай только найдём место поукромнее — там есть несколько не очень приличных моментов, не думаю, что профессор Лонгботтом обрадуется, если узнает, что я о них знаю.

Альбус кивнул:

— Пошли. Я тут недавно один интересный коридор нашёл…

На следующее утро Скорпиус проснулся в отличном настроении. Джеймс Поттер, конечно, тот ещё задавака, но игрок толковый, и получить от него пару уроков квиддича — отличная перспектива, особенно учитывая, что новый набор в слизеринскую команду будет на следующих выходных, и Скорпиус определённо собирался принять в нём участие. Да и увидеть Лили ему хотелось — рядом с ней было светло, легко и радостно. Совсем не так, как рядом с Роуз — словно стоишь навытяжку перед экзаменатором. Ему нравилось вспоминать, каким он был вчера с Лили — почти таким же решительным и смелым, как в том головоломном приключении с маховиками времени. Скорпиус сел на кровати, отдёрнул полог, потянулся к солнцу, тонкие лучи которого пробивались из-под самого потолка, заклинанием открыл полог кровати Альбуса — тот спал на животе, приоткрыв рот и страстно обнимая подушку.

— Подъём! — Скорпиус запустил в лицо друга поток прохладного воздуха из палочки. Альбус поморщился.

— В будние бы дни так вставал, — пробурчал он. — Как на зелья с утра пораньше, так тебя не добудишься, а как выходной — пожалуйста, подскочил ни свет, ни заря.

— Уже одиннадцать! — назидательно проговорил Скорпиус. — Мы с твоим братом встречаемся на квиддичном поле через час, и я предпочёл бы прийти туда умывшимся и сытым.

— Опять эти дурацкие полёты, — ворчал Альбус, недовольно протирая глаза.

— Уверен, — радостно отозвался Скорпиус, вставая и потягиваясь. — На этот раз тебе понравится.

— Иногда твой оптимизм ужасно бесит, ты в курсе? — вздохнул Альбус и нехотя выполз из-под одеяла.

* * *

Джеймс задерживался. Альбус уже было решил, что старший брат позабыл о своём обещании — в самом деле, это всего лишь неудачник Альбус со своим странным другом, зачем о них помнить? Но тут Джеймс появился — он практически бежал к полю, и лицо его отражало крайнюю степень тревоги.

— Что-то с Лили? — сразу догадался Скорпиус.

Джеймс закивал, переводя дух, и ответил:

— Не могу вытащить её из комнаты. Отказывается выходить из спальни. Её соседки по комнате все ушли на завтрак ещё раньше, да и не различаю я их особенно, этих девчонок с младших курсов. А Лили не выходит. И заходить в девчоночьи спальни парням — никак. Просил своих однокурсниц сходить, проверить, как она там, но она просто не открывает, и всё! Кажется, придётся звать Макгонагалл — профессор Лонгботтом на выходных всегда уходит к себе домой, но я пароль к директору не запомнил, а наши старосты куда-то разбежались.

— Это долго, — нахмурился Скорпиус. — К тому же Макгонагалл может не быть на рабочем месте — выходной всё-таки, я только потом сообразил, как нам вчера повезло.

— И что ты предлагаешь? — насмешливо спросил Джеймс, не ожидая, очевидно, ничего толкового.

— Мы же собирались полетать? — напомнил Скорпиус. — Вот и полетаем, — он помахал перед носом Джеймса древком своей метлы.

— А котелок у тебя варит, — с уважением отозвался тот. — Но пока будем летать рядом с башней, кто-то из преподавателей может заметить, а возле стен замка летать нельзя, уж не знаю почему.

— Потому, что в тысяча шестьсот пятидесятом году Гилберт Горбинс по прозвищу Гнусный заколдовал стены башни Рейвенкло так, что они стали прозрачными, — автоматически ответил Скорпиус. — Потом их месяц не могли привести в порядок, пришлось гриффиндорцам делить с Рейвенкло спальни. Именно после этого в магических науках случился прорыв в области всего взрывающегося — зелий, чар, порошков… Ребята друг друга вдохновляли.

— Очень занимательно, — Джеймс всем своим видом давал понять, что сейчас не время для лекций.

— Опять меня занесло, да? — Скорпиус покосился на Альбуса, тот выразительно кивнул. — В общем, я к тому, что да — вот так открыто рядом с башней взлетать нежелательно. Если только твоя метла случайно к замку подлетает — тогда не накажут… Но отсюда лететь далеко, нас увидят.

— Мы не полетим отсюда, — сказал Альбус, всё это время о чём-то размышлявший. — Мы вылетим из окна гриффиндорской гостиной и сразу к окну Лили — это будет быстро.

— Да? — Джеймс с преувеличенным удивлением поднял брови. — И как, интересно знать, вы туда попадёте?

— Под твоей мантией, конечно, — спокойно ответил Альбус.

— Вот ещё, — фыркнул Джеймс. — Если уж на то пошло, я могу сам слетать.

— Ага, и один, без страховки открыть окно, — язвительно поддакнул Альбус, — если вдруг окажется, что нужно срочно проникнуть внутрь. Мы же не знаем, что там случилось.

— Да, а кузина Роуз с утра была подозрительно довольная, — Джеймс снова нахмурился. — Ладно, идёмте. Попробую провести вас в гостиную, но придётся бросить там бомбу-вонючку, чтобы никто не заметил, как мы превращаем подоконник во взлётно-посадочную полосу.

Операция удалась на удивление легко — Альбус и Скорпиус подождали под мантией-невидимкой, пока гриффиндорцы сбегут из собственной гостиной, и юркнули в проход за гобеленом с Полной Дамой, который открыл для них Джеймс с респираторной маской на лице. Им он сразу вручил по такой же маске.

— Что-то эти бомбы стали у дяди Рона совсем ядрёные, — кашляя, пожаловался он.

* * *

Вскрывать окно не пришлось, Альбус обошёлся хитростью — кричал Лили, что вот-вот свалится с метлы:

— Сестрёнка, пожалей! Я сейчас полечу вниз, и я намного крупнее снитча! Эти двое меня точно не поймают!

Видимо, обращение «сестрёнка», которое из уст Альбуса можно было услышать нечасто, сработало. Лили открыла окно и тут же отбежала вглубь комнаты. Альбус влетел первым, за ним Джеймс, Скорпиус огляделся по сторонам, убедился, что их никто не видит, и последовал за остальными. Пока он закрывал окно, Джеймс и Альбус пытались убедить Лили поговорить с ними, но она только прятала лицо в руках и плакала.

— Эй, так не пойдёт, — решительно сказал Скорпиус, подходя к ней. — Хватит рыдать, а то превратишься в Миртл. И я не позову тебя в Хогсмид, как собирался.

— Ты и так меня не позовёшь, — всхлипнула Лили.

— Спасибо, что решила за меня, но вообще-то позову. Точнее, только что позвал, но могу повторить, если это прозвучало слишком туманно: в Хогсмид со мной пойдёшь? Все радости жизни к твоим услугам — тараканьи усы, толчея у прилавков, сливочное… пиво, — договорил Скорпиус медленно, поскольку в этот момент Лили наконец-то отняла ладони от лица и подняла на него голову. На лбу и на щеках у неё красовались яркие прыщи, складывавшиеся в надпись «Ябеда».

— Ну, — Скорпиус постарался говорить прежним весёлым тоном, пытаясь не выдать своего ужаса. — Оригинально! Не вижу, причин не приглашать тебя в Хогсмид из-за этой ерунды. Соглашайся, а то мне придётся позвать Полли Чапман, а она — жуткая уродина!

Полли Чапман была первой красавицей школы, и Лили невольно улыбнулась.

— Это… Это точно сделала Роуз? — выдавил из себя потрясённый Джеймс.

— А кто ещё? — Скорпиус больше не был спокойным — он был до крайности возмущён. — Вы что «Историю Армии Дамблдора» не читали? Именно этим заклятием ваша тётушка зачаровала пергамент А.Д., и когда одна из девушек выдала их Амбридж…

— Она так и не смогла избавиться от этих прыщей, — вздохнула Лили. — Роуз меня уже «порадовала». Оказывается, это какое-то фирменное заклинание Гермионы, только она и может его снять.

— Значит, всё в порядке! — обрадовался Скорпиус. — Родители Роуз ведь должны сегодня быть в школе — их ещё вчера Макгонагалл вызвала.

— Как бы не так! — Лили всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. — После того, как заколдовала меня, Роуз сказала, что её родители ответили Макгонагалл — они не смогут приехать раньше вторника, у Гермионы какие-то срочные дела в Министерстве, а Рон без неё не хочет ничего решать. Её родители, кажется, не поверили, что это серьёзно — Гермиона прислала Роуз сову, что она ничего не поняла из письма директора, но, как только у неё появится время, она во всём разберётся, и если — если! — Роуз действительно провинилась, она не будет её выгораживать, но если её оговорили, то они её поддержат и бла-бла-бла в таком духе. Как будто кто-то из них мог хоть раз что-то запретить Роуз или наказать её! И она выпросила у Макгонагалл палочку — вроде как, домашние задания делать. Говорит, её в любом случае теперь накажут, так пусть хотя бы весь Хогвартс видит, что бывает с теми, кто встаёт на пути у Роуз Грейнджер-Уизли. Сказала, что мне всё равно придётся выйти рано или поздно за едой, и все будут на меня пялиться, потому, что я гнусная предательница, и заслужила такое отношение.

— Еду, если понадобится, мы будем носить тебе с кухни! — твёрдо заявил Джеймс. — Но сидеть здесь и прятаться — это не дело. Кстати, ты сейчас голодная?

Лили кивнула. Скорпиус полез в карман и достал пакетик с желатиновыми червячками:

— Извини, всё, что есть.

Лили улыбнулась:

— Спасибо, — она разорвала пакетик, насыпала себе полную ладонь червячков и разом отправила их в рот.

— Мы не будем ждать до вторника, — твёрдо сказал Альбус. — Нужно найти Роуз и заставить её снять это заклятие.

— Она сказала, что сама не знает, как это делается, — возразила Лили. — Но, даже если знает — всё равно не сделает, только что-нибудь хуже придумает.

— Мы не будем просить Роуз, — сощурился Скорпиус. — Мы доберёмся до госпожи министра и заставим её отвечать за свои поступки — она ведь научила Роуз этому заклинанию.

— И как мы до неё доберёмся? — скептически поинтересовался Джеймс.

— Ты нас аппарируешь по очереди — сдал ведь уже тест, — ответил Скорпиус.

— Может, лучше через камин Макгонагалл, — предложил Альбус, — думаю, она нам разрешит. А от аппарации бывает расщеп!

— А если Макгонагалл нет на месте? А если она скажет — нет? — затараторил Скорпиус. — Вспомни, она вчера мне обещала, что с Лили ничего не случится, и нам не о чем беспокоиться — и что вышло? Ты не заметил, что наши проблемы они не считают важными? Они думают — если Вольдеморта убивать не надо, так всё остальное — мелкие затруднения!

— Верно подмечено, — грустно согласился Джеймс, и Альбус впервые подумал, что брату роль сына знаменитого Гарри Поттера тоже, вероятно, даётся нелегко.

— Давайте так, — предложил Альбус, — перед тем, как нарушить школьные правила, убедимся, что иначе нельзя.

— Идёт, — кивнул Джеймс.

— Ладно, — скрепя сердце, согласился Скорпиус.

— Но я, — замялась Лили, — я не хочу, чтоб меня видели… такой.

— А мантия-невидимка на что? — напомнил Джеймс. — Прячьтесь под ней втроём, и давайте выбираться, пока народ в гостиную снова не набился — когда я переступлю порог, лестница превратится в скат, постарайтесь не слишком врезаться в меня внизу. Но и далеко не отходите — если в гостиной кто-то есть, и перед ними появится знаменитая парочка слизеринцев, все будут знать, кто их привёл.

К счастью, гостиная Гриффиндора по-прежнему была пуста (и наполнена густой удушливой вонью), так что появление и уход троих Поттеров с Малфоем остались никем не замеченными. Зато у кабинета Макгонагалл удача их покинула: горгулья отказалась их впустить, сказав, что директора нет, и когда будет — неизвестно.

— План «Б», — проворчал Альбус. — Пошли за картой, я её с собой не таскаю.

— Какой ещё картой? — сощурился Джеймс. — Отец отдал тебе Карту Мародёров? Я столько раз пробовал её стащить!

— Он решил, что раз уж мантия у тебя, у меня тоже должно быть что-то полезное, — хмыкнул Альбус.

— А зачем нам сейчас карта? — спросила из-под мантии Лили. — Думаешь, Макгонагалл где-то в замке?

— Нет, но думаю, что за границу зоны аппарации нас так запросто через главные ворота никто не выпустит, — пояснил Альбус.

— Быстрее, — поторопил его Скорпиус, — нам ещё тайные выходы искать и искать. И вернуться в замок надо до того, как наше отсутствие заметят!

— Тебе не кажется, что если уж наше присутствие в своём доме заметит сама министр… — начал Джеймс, но Скорпиус лишь отмахнулся:

— Она научила дочь этому заклинанию, она заварила эту кашу. Будет только справедливо, если мы дадим ей возможность всё исправить как можно скорее. Вряд ли она сдаст нас Макгонагалл.

— Да, насчёт тайных ходов… — вмешался Альбус. — Не знаю, что это такое, но в последнее время на карте рядом со статуей дяди Фреда появляются какие-то линии, и тут же исчезают. Словно, тайный проход сам не решил — есть он, или нет.

— Тогда давайте сначала осмотрим статую! — предложила Лили. До неё куда ближе, чем до ваших подземелий.

— Хорошо, — согласился Альбус, — идём.

Они почти бегом направились к ближайшей лестнице.

— Так мы откроем новый тайный проход? — оживился Джеймс, потирая ладони. — Ну, хоть не зря провёл семь лет в школе — после этого можно и выпускаться со спокойной душой!

— Мама сказала бы, что тебе нужно разобраться со своими приоритетами, — хихикнула Лили из-под мантии. — Нет бы, как дядя Чарли — открыть новый способ использования крови дракона.

— По-моему, тайный проход в Хогвартсе — это круче, чем очередной способ использования крови дракона, — осторожно заметил Скорпиус. — И студентам польза, и животным никакого вреда.

— Вот, сестрёнка, слушай своего поклонника, он — умный парень, дело говорит! — Джеймс на ходу с силой потрепал Скорпиуса по плечу, от чего тот чуть не полетел кувырком по лестнице, по которой они как раз поднимались.

— Интересно, почему, когда я говорил, что он умный парень, меня никто не слушал? — проворчал Альбус, прыгая через ступеньку.

— А ты не говорил, что он ещё и бунтарь, — стал оправдываться Джеймс, — да и выглядели вы двое как пара маленьких зануд, не способных ни одно школьное правило нарушить — ничего интересного!

— Мы такими и были! То есть не парой зануд, а парой нормальных студентов! И не вижу в этом ничего плохого! — рассердился Альбус.

— Ага, — язвительно поддакнул Скорпиус, — были, пока кое-кто не полез в окно поезда с криком: «Вперёд, Скорпиус! Нам нужно спрыгнуть с виадука!».

— Так это всё-таки была инициатива моего братца? — удивился Джеймс.

— И всегда этот удивлённый тон, — проворчал Альбус.

— Успокойтесь, — прервала их Лили. — Мы почти пришли.

Они свернули в нужный коридор, в середине которого (на месте его гибели) стояла статуя Фреда Уизли.

* * *

— Так, — Скорпиус внимательно вглядывался в статую молодого волшебника с беспечной улыбкой на лице и вытянутой перед собой палочкой. — С чего начинаем?

— Предлагаю простучать стены в поисках пустот! — отозвался Джеймс.

— Ты волшебник или кто? — вздохнул Альбус и попробовал применить заклятие обнаружения тайных пространств. — Ничего не получается, Скорпиус, попробуй ты?

Скорпиус не успел попробовать, поскольку вмешалась Лили.

— Ну и семейка у меня, — прозвучало из пустоты. — Неужели не ясно, что нужно делать?

В воздухе почувствовалось колыхание, и пространство перед статуей громко сообщило:

— Я торжественно клянусь, что замышляю шалость.

Статуя ожила: приложила палочку к губам — тише! — подмигнула, и сделала шаг в сторону. В нише за статуей открылся проход.

— Но без карты мы не знаем, куда он ведёт, — осторожно заметил Альбус.

— Дедушка с друзьями тоже не знали, куда ведут ходы, когда составляли карту! — Джеймс рвался вперёд. — Это их не остановило, так? Идём!

Альбус покачал головой, а Скорпиус на ухо ему заметил:

— Вот именно так ты и выглядел тогда в купе, начинаю, наконец-то верить, что вы родные братья.

Альбус посмотрел на друга скептически, но сделал шаг к проходу.

— Лили, будь любезна, сними мантию, — обернулся он к сестре. — Если случится что-то непредвиденное, я предпочитаю, чтобы мы могли друг друга разглядеть.

Послышался грустный вздох, появилось часть лица Лили и её ухо.

— Давайте уже, — поторапливал их Джеймс.

— Мне кажется, — с подозрением в голосе спросила Лили, протягивая ему мантию, — или ты уже забыл, что мы идём туда ради меня, а не ради очередного приключения на твою многострадальную задницу, братец?

— Одно другому не мешает! — Джеймс подмигнул сестре, отчего стал на секунду ужасно похож на статую своего дядюшки, засветил палочку и шагнул в коридор. И взвыл, чуть не полетев вниз с огромной высоты — оказалось, сразу за порогом начинаются ступеньки крутой и длинной лестницы.

* * *

Они шли вниз довольно долго, лестница состояла из маршей по девяносто девять ступенек — Скорпиус на всякий случай считал. Тьма была такая, что даже свет четырёх палочек с трудом её рассеивал. Было холодно, лёгкие летние мантии не грели совершенно. Временами налетали порывы сильного ветра, и с каждым разом в этих порывах всё отчётливее слышалось какое-то мерзкое хихиканье. Наконец, Лили не выдержала:

— Дядя Фред! Если это ты делаешь, прекрати немедленно! Страшно!

— Маленькая Поттер испугалась? — протянул знакомый высокий голос. — Малышка Поттер готова описаться от страха?

— Пивз! — закричал Джеймс. — Перестань сейчас же! Что за безобразие?

— Бе-зо-бра-азие? — расхохотался Пивз. — Это ты, Джеймс, король всех школьных смутьянов, мне будешь говорить про безобразие? А кто это сейчас идёт по тайному проходу за пределы замка и тащит за собой кучку несовершеннолетних студентов? Ай-ай-ай! Как нехорошо нарушать правила! Да ещё и староста с вами! Бедненький Альбус, сэр Сквиб, только-только ему дали значок, чтобы он не расстраивался от своей безнадёжности, как он решил его профукать, нарушая правила вместе со своим чокнутым братцем! Какой молодец, может, тебя теперь ещё и из школы исключат? Вместе с дружком-сыночком Вольдеморта!

— Пивз, у тебя устаревшие сведения, — спокойно отреагировал Скорпиус, — я уже год как совершенно официально освобождён от должности наследника Вольдеморта.

— Хочешь пообщаться с настоящей наследницей, — вмешалась Лили, — отправляйся в Азкабан, думаю, вы с ней поладите!

— О-о-о! Малютка Поттер заступается за Принца Тьмы Малфоя? Как мило, как трогательно! — закудахтал Пивз, стал видимым, спикировал вниз, пролетев в сантиметрах над головой Лили, снова поднялся под потолок и уже оттуда заорал: — ОГО! Поттер, ну и видок! Жаль, здесь нет Миртл, вот она бы порадовалась — ты теперь такая уродина, что рядом с тобой даже это глупое привидение будет красавицей! — он опять мерзко захихикал, кувыркаясь в воздухе.

— А ты, я смотрю, тонкий ценитель прекрасного, — парировал Скорпиус. — Где так научился разбираться в предмете — уж не глядя ли на свою лиловую рожу в зеркале? Вот где мерило истинной красоты!

Лили издала небольшой нервный смешок и встала поближе к Скорпиусу.

— В самом деле, Пивз! — крикнула она. — Не хочешь себе такие прыщики? Для твоей рожи они вполне сойдут за украшение — хуже-то точно не будет!

Братья и Скорпиус поддержали её реплику весёлым смехом.

— Ой-ой-ой! Расхрабрились! — издевательски пропел Пивз. — С боггартом меня спутали? Не исчезну я от вашего веселья, не надейтесь! А кто это тебя так разукрасил, Поттер?

— Не твоё дело! — зло рявкнула Лили. Она не испытывала к Роуз добрых чувств, но и зла ей не желала.

— А ведь ходила уже по школе одна такая… — задумчиво пробормотал Пивз.

— Да что мы вообще с ним разговариваем! — возмутился Джеймс и сделал шаг вперёд — на него тут же посыпался град мелких флоббер-червей, которых в карманах Пивза, похоже было бессчётное множество. Джеймс скомандовал:

— Бежим! — и первым рванулся вниз по очередному лестничному маршу. Остальные последовали за ним, прикрывая головы рукавами мантий.

— Ходила-бродила, бродила-ходила! — не унимался Пивз. — Уродина Эджком вот как её звали! Уродина Эджком, подлиза Амбридж! А заколдовала её заучка Грейнджер! Заучка-зубрилка, как и её дочка! — добравшись в своих рассуждениях до Роуз, Пивз остановился в воздухе и перестал кидаться флоббер-червями. Четверо друзей решили не ждать окончания его дедукции и рванули вперёд со всех сил, но из глубины коридора услышали:

— Зубрилка Роуз Уизли заколдовала маленькую кузиночку! Зубрилка Роуз Уизли — злая карга! Надо чтобы весь замок знал об этом!

Лили остановилась:

— Нет! Нельзя этого допустить!

— Роуз же сама хотела, чтобы тебя все увидели, — не понял сестру Джеймс. — Разве не справедливо будет, если об этом все узнают? Тебя с прыщами они не увидят, но хотя бы будут в курсе, чего она на самом деле стоит, наша благовоспитанная кузина.

— Она пожалеет, Джеймс, — с горечью возразила Лили. — Она пожалеет, о том, что со мной сделала, я уверена! Ох, не нужно было нам никуда уходить, надо было дождаться Макгонагалл, тогда никто бы не узнал…

— Это я тебя вытащил, извини, — тихо проговорил Скорпиус.

— Я сама хотела побыстрей от них избавиться, ещё и расплакалась как полная дура, — покачала головой Лили. — Ты не виноват.

— Ты хочешь вернуться? — осторожно спросил Альбус.

Лили задумалась:

— Сейчас? Когда Пивз летает по всей школе и орёт, какая я уродка? Его же теперь не остановить, верно?

Остальные закивали.

— Тогда вперёд, пока не остановили нас! — решительно заявил Джеймс.

И они пошли дальше, но теперь в их молчании уже не было того радостного предвкушения приключения, с которым они зашли в этот тайный ход.

* * *

Ступеньки, наконец, кончились. Друзья шли по широкому, и, в отличие от лестниц, тёплому коридору довольно долго, прежде чем перед ними появилась ещё одна небольшая (всего с девятью ступеньками) лестница, упиравшаяся в потолок, на котором светились контуры крышки люка. Джеймс накинул на голову мантию-невидимку и аккуратно приподнял люк.

— Ого! Это подвал, и судя по надписям на ящиках, мы в «Зонко», практически, в семейном бизнесе.

Он полностью открыл люк, снял мантию, чтобы не зацепиться ей, когда будет вылезать, и жестом позвал остальных следовать за ним.

— А знаете что, — задумчиво сказал он, когда брат, сестра и Малфой присоединились к нему наверху, — от аппарации действительно бывает расщеп, но в этом магазине точно есть комнаты с камином. Я совершеннолетний, да ещё и на последнем курсе, если я скажу управляющему, что хочу повидать дядюшку, думаю, он ничего дурного не заподозрит и поможет мне отправиться к Рону домой — мы ведь часто к ним через камин ходим, не потеряемся. Прячьтесь под мантией и идите следом, мне кажется, должно получиться.

— Мне нравится этот план, — сразу согласился Скорпиус — он уже жалел, что предложил Джеймсу их аппарировать, и боялся, как бы кому-нибудь не пришлось ответить за это расщепом.

— Ну вот, — огорчился Альбус, — а я только нацелился узнать, что такое аппарация, а то всё мётлы, камины, порталы…

— Я тебя потом отдельно аппарирую, — пообещал Джеймс. — Когда со всем разберёмся — удовольствие ниже среднего, но если хочешь… В конце концов, должен же я компенсировать несостоявшийся урок полётов.

Альбус улыбнулся и кивнул. Он никогда прежде не думал, что у них с братом есть хоть что-то общее, но забота о сестре сблизила их быстрее, чем любые игры или «семейные мероприятия», которые пытались устраивать родители, и теперь он был не прочь поучиться у Джеймса.

— Прячьтесь, — повторил Джеймс и протянул мантию Альбусу, который тут же накинул её на себя, сестру и друга.

Они шли очень тихо, но предосторожности оказались лишними — в коридоре, куда они попали из подвала, не было ни души, как и в задней комнате магазина. Они беспрепятственно добрались до камина, предусмотрительный Скорпиус запечатал дверь простейшим заклинанием, Джеймс развёл огонь и набрал в ладонь летучего пороха.

— Маяк «Пешка», — твёрдо произнёс он и исчез в вихре зелёного пламени.

— Маяк? — переспросил Скорпиус.

— Ах, да, забыл предупредить, — усмехнулся Альбус, — Рон с Гермионой живут в маяке. Он даже работает, и Рон числится его смотрителем. Правда по-настоящему там всё регулируется магией, но главное — светит, когда нужно, и магглы ничего подозрительного не замечают. Ладно, я пошёл, затем Лили, ты замыкаешь, Скорпиус.

— Э-э-м… — неуверенно сказал Скорпиус.

— Ты что это, — прищурилась Лили, заметив, какое у него выражение лица, — боишься путешествовать каминной сетью один?

Скорпиус нервно кивнул.

— Залез однажды, когда был совсем маленьким — хотел увидеть Нарциссу, в смысле, бабушку, неважно. В общем, в пятилетнем возрасте я оказался в «Кабаньей голове», среди тамошней публики, и они на свой манер пытались меня развлечь, пока бармен не пришёл. Короче, такими воспоминаниями только боггартов вызывать.

— И что было потом? — заинтригованно спросила Лили. Альбус хотел напомнить, что у них мало времени, однако прикусил язык — Скорпиус даже ему не рассказывал этой истории, не хотелось его сбивать.

— В итоге бармен всё же сунулся к очагу посмотреть — что это за суета возле камина. Поворчал на меня — мол, маловат я для его заведения, да и козы к вечеру молока не дают, но потом расспросил, кто я и откуда, и отвёл к дедушке Люциусу в поместье. Бабушка сразу кинулась меня обнимать, а дедушка с этим барменом стояли друг напротив друга с такими лицами… Не опишу даже! А потом дедушка, похоже, сделал над собой усилие — никогда раньше не видел, чтобы он так поступал — и слегка поклонился, сказал: «Благодарю, мистер Дамблдор», а тот ответил: «Не надо мне тут церемонии разводить, Малфой. Не для тебя старался, для мальчишки — умный парень растёт». Повернулся и ушёл. То есть, познакомиться с Аберфортом Дамблдором — это, вроде, круто, «вау!», но всё равно, меня при мысли о путешествии через камин в дрожь бросает.

— Ничего себе история! — восхитилась Лили. — Вернёмся в Хогвартс — расскажешь подробнее ещё раз! Мне интересно, чем тебя могли развлекать в «Кабаньей голове». Но прямо сейчас — пошли.

Она крепко взяла его за руку и потянула к очагу. Скорпиус оглянулся на Альбуса, тот показал ему большой палец. Скорпиус вздохнул и позволил Лили утянуть себя в зелёный огонь.

— Вы чего так долго? — возмутился Джеймс, когда они появились. — И где Альбус?

— Вот он я, — отозвался Альбус, толкнув Скорпиуса в спину, — освободи проход, дружище.

Скорпиус перестал отряхивать мантию — он сосредоточился на ней, чтобы переждать головокружение — сделал шаг в сторону и, наконец, осмотрелся по сторонам.

Они оказались в круглой комнате, стены которой состояли, казалось, из одних окон — широких и высоких. Обстановка была очень простой: светло-голубые шторы, пол, покрытый полированным светлым деревом, перед камином — большой диван под пушистым белым пледом и пара светлых кресел, столик из того же дерева, что и пол, и бесчисленные книги в нишах под подоконниками.

— Это гостиная или библиотека? — спросил Скорпиус.

— Гостиная, конечно, — усмехнулся Альбус, — библиотека ниже, и там можно заблудиться. Книги, которые здесь — это «для лёгкого чтения».

— Здесь здорово, — восхищённо заметил Скорпиус.

— Роуз не нравится, — вспомнил Джеймс. — Она говорила, здесь всё слишком просто, никакой таинственности.

— У нас в подземельях очень таинственно, однако, там ей не нравилось тоже, — вздохнул Скорпиус.

— Кто тебе сказал, что не нравилось? — удивилась Лили. — Да она меня не раз с собой туда таскала, пока я была на первом курсе, а она — на третьем, говорила, надо исследовать местность. Было, в общем-то, весело, если б она не строила из себя командиршу.

Сверху донёсся шум, и Скорпиус только теперь заметил витую лестницу в дальней части комнаты.

— Да ничего там нет, мы сегодня никого не ждём! — донёсся до них раздражённый голос Рона. — Честное слово, Гермиона! Я начинаю подозревать, что ты ищешь предлог, чтобы улизнуть из постели!

На лестнице показались босые ступни Рона, затем его ноги, а затем Альбус, Джеймс и Скорпиус дружно выставили перед глазами Лили ладони.

— Эй! — воскликнула Лили.

— Чёрт! — нижняя половина Рона взмыла обратно вверх и пропала из виду. — Прости, дорогая, ты была права! Там действительно кто-то есть!

— Дядя Рон, это мы! — пробасил во всю глотку Джеймс.

— Джеймс? — переспросил голос Рона сверху.

— Да, и ещё я, Альбус!

— И я, Лили!

— И я, мистер Уизли, Скорпиус Малфой.

— Ты уж определись, — Рон снова показался на лестнице — на этот раз в джинсах и футболке, но всё ещё босиком, — ты Скорпиус Малфой, или мистер Уизли? — он старался казаться весёлым, но в глазах его была тревога.

— Я Скорпиус Малфой, мистер Уизли, совершенно точно, — заверил его Скорпиус.

— Такая формулировка не упрощает дела… — усмехнулся Рон, и тут его взгляд упал на Лили. — Салазарово дерьмо! ГЕРМИОНА!

— А, да, — вздохнула Лили. — Я уж и забыла, как я выгляжу, и зачем мы здесь.

Гермиона аппарировала в гостиную. Скорпиус не мог не отметить, что видеть госпожу министра такой растрёпанной и в домашней мантии в цветочек было крайне непривычно.

— Рон?! Почему ты кричал? Что случилось? Почему вы не в школе? — она в замешательстве переводила взгляд с Рона на племянников.

— А вот поэтому, тётя Гермиона, — сердито отозвался Джеймс и подтолкнул Лили по направлению к тётушке.

— Мерлиновы подштанники… — выдохнула Гермиона.

— Догадываетесь, чья работа? — тихо поинтересовался Скорпиус.

Гермиона молча кивнула, медленно оседая на диван.

— Переместимся в кухню, или принести чай сюда? — деловито спросил Рон.

— В кухню, если можно! — оживилась Лили. — Я пропустила и завтрак, и обед, и жутко голодная!

— Мы — только обед, — поддержал её Джеймс. — Но мы тоже голодные. Очень.

— Тогда за мной, — скомандовал Рон.

Они поднялись по витой лестнице и оказались на небольшой прямоугольной площадке, где было две двери и лифт.

— Лифт! — тихо простонал Скорпиус. — Слава Мерлину!

— Что, тебя тоже доконали эти ступени? — усмехнулся Джеймс.

— Какие ступени? — поинтересовался Рон.

— Я догоню вас, — прервала их Гермиона, приоткрыв дверь на площадке, — только переоденусь во что-нибудь более подходящее.

— О, да, — проворчал Рон, глядя вслед жене, — это же катастрофа, если кто-то увидит самого министра в обычной человеческой одежде… Так что за ступеньки вас доконали, молодые люди?

— Представляешь, — лицо Джеймса сияло энтузиазмом, — мы нашли новый тайный проход в Хогвартсе! Только… Слушай, не выдавай нас, а? И так все проходы позакрывали…

Рон напустил на себя грозный вид, но не выдержал и рассмеялся:

— Ладно, подумаю. В конце концов, Хогвартс без тайных проходов — не Хогвартс!

Он жестом позвал их зайти в лифт, и, пока они поднимались, Джеймс рассказывал:

— Он начинается за статуей дяди Фреда: нужно сказать «Я торжественно клянусь, что замышляю шалость», а выходит в подвал твоего «Зонко»! И там такие длиннющие лестницы…

— По девяносто девять ступенек в пролёте, — уточнил Скорпиус.

Рон присвистнул.

— И ещё, там летает Пивз, ну, во всяком случае, летал, пока мы шли.

— Да, у Пивза с Фредом и Джорджем всегда были особенно доверительные отношения, — вздохнул Рон, — неудивительно, что он обретается в этом коридоре.

— Дядя Рон, — подала голос Лили, и тон её был виноватым, — из-за того, что Пивз меня заметил, произошло кое-что… Нехорошее. Для Роуз. Он тоже быстро догадался, что это она сделала, и, кажется, полетел рассказывать это всей школе.

— Роуз… — помрачнел Рон. — Если не возражаете, поговорим об этом, когда придёт Гермиона. Я не уверен, что всё правильно понимаю, и… Мне очень жаль, Лили, что с тобой так получилось.

Лифт с лязганьем остановился, и они вышли в кухню. Как и гостиная, она занимала весь этаж, здесь было очень светло, в центре стоял большой круглый стол всё того же светлого дерева, что и полы в доме, только окон было меньше, и на стенах висело множество шкафчиков. В раковине зачарованные губки мыли посуду.

— А с тайным коридором мы поступим так, — заговорил Рон, явно меняя тему, — я никому не скажу, если вы не скажете, как выбрались — не знаю, как вы будете выкручиваться, но это ваши проблемы — тренируйте изобретательность. Но, во-первых, нужно будет защитить товары в подвале от воровства, во-вторых, сделать какой-нибудь набор юного путешественника, в качестве приза тому, кто сумел отыскать проход и забрался так далеко. Нужно подумать, что туда включить… И, в-третьих, нужно повесить в конце коридора двойное записывающее зеркало, как видеокамеру в маггловском магазине — пусть транслирует, что происходит в проходе, в кабинет управляющего и хранит изображения. Думаю, этого будет достаточно, чтобы предупредить неприятности и сохранить тайный проход тайным. Налетайте, — он водрузил в центр стола большую миску с салатом, левитировал к каждому по тарелке с вилкой, и принялся рыться в холодильнике, бормоча что-то про пиццу.

Внезапно раздался хлопок, и в комнате возникли Гарри и Джинни Поттер. От неожиданности Рон выпустил из рук пакет с намертво замороженной брюссельской капустой, тот разорвался от удара, капуста разлетелась по полу, и один из кочанчиков попал под ногу Гарри, который уже ринулся к своим детям. Гарри не устоял и начал валиться на пол, как раз в тот момент, когда рядом с ним аппарировал Драко Малфой — на россыпи брюссельской капусты они повалились уже вдвоём (Джинни успела отскочить — сказывались годы квиддичных тренировок). Воздух огласился отборной руганью, Джеймс попытался зажать Лили уши и перевернул тарелку с салатом на Альбуса, тот подскочил и случайно двинул локтем в лицо Скорпиуса, который свалился со стула.

— Извини! Извини! — запричитал Альбус, поднимая друга.

Лили заливисто хохотала. Рон взирал на происходящее круглыми глазами.

— Так, — громко сказал он и сделал шаг к барахтавшимся на полу Гарри и Драко, дорожные мантии которых спутали им ноги. — Джинни рассказывала мне, что вы вдвоём уже разгромили её кухню — я не поверил! А теперь я понимаю, как это произошло! Прекратите немедленно! Оба! И язык придержите за зубами — вас дети слушают! — он решительно перекинул полотенце, которое держал в руках, через плечо, круто развернулся и хотел подойти к столу, но тут Гарри предпринял очередную попытку освободить ноги от края малфоевской мантии и лягнул лучшего друга по щиколотке. Рон взвыл и повалился назад. Прозвучала новая серия ругательств.

Гарри и Драко, облокотившись об пол и подпирая головы ладонями, дружно — с выражением мрачного торжества — посмотрели на лежащего между ними Рона.

— Ты говорил, Уизли? — с вежливой улыбкой начал Драко.

— Ни слова, — кисло ответил Рон.

Лили повизгивала от смеха, да и остальные откровенно веселились, глядя на разлёгшихся на полу волшебников.

— Что здесь происходит? — строго спросила Гермиона, выходя из лифта. — Это и есть твой способ бороться с многолетней рутиной брака, Рональд Уизли?

— НЕТ! — Рон подскочил так резко, что чуть не навернулся, как Гарри, на таящих капусточках, но на этот раз на ногах удержался.

Драко и Гарри снова переглянулись, Малфой перевернулся на спину, закрыл лицо руками, и затрясся от хохота. Гарри фыркнул и тоже расхохотался:

— Вот это был бы поворот, Малфой! — заметил он сквозь смех.

— О, да, — протянула Джинни, опасливо приближаясь к мужу между рассыпанными кочанчиками. — Скитер умерла бы от счастья, услышь она такое!

— Джинни, не дразни меня, — усмехнулся Драко, — слишком велик соблазн прикончить её, пусть и ценой своей репутации.

— Да хоть о помолвке объявляйте, только не на моей кухне! — сварливо вмешался Рон. — Какого чёрта вообще происходит? То есть, Гарри, дружище, я всегда рад тебя видеть…

— Тогда помоги мне встать! — прервал его Гарри. — Устроил тут полосу препятствий — Аврорат обзавидуется!

Рон протянул руку Гарри и помог ему принять вертикальное положение. Драко тем временем крутил перед глазами поднятый с пола шарик.

— Ты подниматься собираешься? — поинтересовался возвышающийся над ним Гарри.

— Брюссельская капуста! — наконец вынес вердикт осматриваемому продукту Драко. — Поттер, тебя чуть было не погубила брюссельская капуста! Вот старина Вольдеморт не догадался, что на тебя это так действует, а то раскидал бы перед финальной битвой... — он шутливо запустил кочанчиком в Гарри, тот автоматически поймал его не лету.

— Вольдеморт, осыпающий мой путь брюссельской капустой как детишки на свадьбах с розовыми лепестками? — усмехнулся он. — Малфой, тебе надо кино снимать, желательно комедии абсурда — озолотишься! — он запустил кочанчиком обратно в Драко, тот тоже поймал его на лету и сел.

— Приятно знать, что годы тренировок ловцом не пропали даром, — заметил он, подбрасывая в ладони таящий шарик. — Кто же знал, что весь этот богатый опыт пригодится, чтобы однажды отразить атаку великого Гарри Поттера брюссельской капустой!

— Ты первым начал, Малфой! — Гарри протянул ему руку.

— А я всегда первым начинаю, — ответил тот, опираясь на протянутую руку и вставая. — Так, а теперь надо разобраться, что эти паршивцы выкинули. Опять.

Они развернулись к столу.

— Утром я думала — это будет худший день в моей жизни, — радостно выдохнула Лили, — но, кажется, мне ещё никогда не было так весело!

— Рад, что мы вас развлекаем мисс, — недовольно сощурился Драко, но его прервал испуганный возглас Гарри:

— Лили! Что с твоим лицом?

— Вот, мистер Поттер, — неуверенно произнёс Скорпиус, — именно поэтому мы здесь.

— Я уже видел такое, — задумчиво произнёс Драко и повернулся к Гермионе.

— Да, Драко, ты прав, — вздохнула она. — Это оно, то самое заклятие, которым я зачаровала пергамент А.Д., и под которое попала Мариэтта Эджком.

— И кто сделал это с дочерью Поттера? — спросил Драко, с подозрением глядя на Гермиону.

— Правильно догадываешься, моя дочь, — виноватым голосом ответила она.

— Наша дочь, — поправил её Рон. — Я не снимаю с себя ответственности. И давайте все уже сядем за стол. Даже мне есть хочется, а эти дети жаловались, что они голодные.

— Мам, пап, а как вы тут оказались? — спросил Джеймс, когда Гарри и Джинни подошли к столу.

— Нам Гермиона прислала патронуса с сообщением: не волнуйтесь, дети у меня, — ответила Джинни. — Мы, вообще-то, и не волновались, думали, что вы в школе.

— Аналогично, — нахмурился Драко, пристально глядя на сына.

— Это я предложил сразу идти в дом министра, — сознался Скорпиус, глядя в пол.

— Ты-то тут при чём? — выдохнули удивлённо Драко и Рон.

— Я обещал ей, что с ней всё будет в порядке, если она меня послушается! — он поднял голову и упрямо посмотрел на отца. — Если бы я не начал разбираться в этой истории, Роуз бы её не прокляла!

— Ты всё сделал правильно! — вмешался Джеймс. — Это должны были бы сделать мы с Альбусом, а мы всё пропустили, и ты оказался единственным, кого волновали проблемы нашей сестры!

— Какая история, какие проблемы? — воскликнула Джинни. — Давайте-ка сядем и разберёмся, что именно произошло.

— Надо больше стульев, — пробормотал Рон себе под нос, но Скорпиус его услышал и ответил:

— Сейчас, — в комнате появилось три новых стула.

Рон посмотрел на него с уважением.

— Неплохой уровень чар для студента пятого курса, — заметил он. — На летних каникулах в магазине подработать не хочешь?

— Спасибо большое, Уизли, — раздражённо вмешался Драко, — но моя семья не нуждается в деньгах, и мой сын…

— Вообще-то, я был бы не против, — осторожно прервал отца Скорпиус, — я имею в виду, не обязательно за деньги, если тебе это не нравится, папа, просто для практики…

— Скорпиус Малфой, — скривился Драко, — чтобы я больше не слышал от тебя заявлений, вроде «не обязательно за деньги»! Дедушка Люциус упал бы в обморок, если бы это услышал. И ты, Уизли, не думай, что моему сыну можно не платить!

— Значит, я могу там поработать? — робко спросил Скорпиус.

— Посмотрим на результаты твоих С.О.В., — отчеканил Драко. — А теперь — к делу, — он взял один из наколдованных сыном стульев и решительно сел за стол.

Рон незаметно подмигнул Скорпиусу и тоже взял себе наколдованный им стул.

* * *

— Так, ещё раз, — нахмурился Драко, — Роуз Уизли, которой мой сын прожужжал мне все уши, шантажировала кузину, чтобы получить задания по трансфигурации, запустила в эту кузину Конфундусом, когда та была в воздухе, а потом прокляла её за то, что Скорпиус убедил Лили рассказать правду. Интересно, в кого у моего сына такие странные вкусы…

— Очевидно, в его мать, — ехидно ответил Рон, — выбрала же она тебя, Малфой.

Драко смерил его тяжёлым взглядом.

— Но… — Гермиона явно была в замешательстве. — Когда это началось? Вы ведь дружили! Вы же дружили с детства!

— Ох, Гермиона! — Альбус закатил глаза. — Извини, что говорю это, но Роуз никогда ни с кем не дружила по-настоящему. Ты бы слышала её, когда мы впервые сели в Хогвартс-Экспресс: «Ты — Поттер, я — Грейнджер-Уизли, кто угодно захочет дружить с нами! Главное — правильно выбрать друзей!». Ей всегда были нужны правильные друзья, подходящие…

— Кого-то мне это напоминает, — вздохнул Рон.

— Кого? — не поняла Гермиона.

— А, тебя же с нами не было тогда в купе, когда Малфой припёрся в своей идеальной новенькой мантии, с Крэббом и Гойлом под ручку, посмотрел на меня как на грязь под ногами и посоветовал Гарри дружить с теми, кто лучше — в смысле, кто богаче и чистокровнее.

— Я не горжусь этим, Уизли! — раздражённо бросил Драко.

— Я это к тому, — спокойно продолжил Рон, — что я не понимаю, как это у тебя получился такой милый и хороший мальчик, а у нас — юная шантажистка и пакостница. Если бы твой сын не был так похож на тебя, а Роуз — на нас, я бы предпочёл думать, что их подменили во младенчестве, как в романе сестёр Патил.

— РОН! — Гермиона стукнула кулаком по столу. — Ты же сам недавно говорил, что не снимаешь с себя ответственности за дочь! И не обязательно всем знать, что ты читаешь эти розовые сопли!

— Я шучу. Думаю, это было понятно для людей с чувством юмора, — огрызнулся Рон. — И извини, если я не беру «Трансфигурацию сегодня» для чтения перед сном!

— А что такого? — тихо удивился Скорпиус. — Мы с папой тоже читаем эти романы…

Повисла пауза.

— Я же говорю — милый хороший мальчик, — наконец нарушил тишину Рон. — И как только у тебя это получилось, Малфой? Поделись секретом.

— Как ты верно заметил, он больше пошёл в свою мать, — нехотя ответил Драко. — Его достоинства — её заслуга.

— Наверное, в этом всё дело, — медленно проговорила Гермиона, глядя перед собой невидящим взглядом. — Я её мать и я не была с ней рядом, когда была нужна. Я почему-то решила, что ей передался твой чудесный характер, Рон, а значит, мне останется только помогать ей со знаниями… Но и тут меня не было рядом! Она ведь говорила мне про проблемы с трансфигурацией, а я… Рон, — она посмотрела на мужа совершенно беспомощно, — Рон… Я просто дала ей книгу. Дала ей книгу — и всё! Какая я после этого мать?

— Ты хорошая мать, и прекрасная жена, Гермиона, — мягко ответил Рон, и добавил, с лёгкой усмешкой в глазах и в тоне: — Особенно, если повторишь ту часть, про мой чудесный характер, под запись.

— Все мы тут не чудо-родители, — вздохнула Джинни.

— Неправда мамочка, ты вполне чудесная, — возразил Джеймс, Альбус с Лили согласно закивали.

— Спасибо, — улыбнулась Джинни.

— Смотри-ка, Поттер, а за нас, похоже, некому заступиться, — протянул Драко.

— Пап, ну ты же всё знаешь, — Скорпиус укоризненно посмотрел на отца, — нормальный ты отец, меня, во всяком случае, устраиваешь.

— Вот спасибо на добром слове, — хмыкнул Драко, но взгляд его потеплел.

— Ты нас тоже устраиваешь, не волнуйся, — поспешил Альбус успокоить отца.

— Определённо лучше, чем Вольдеморт, — церемонно произнесла Лили с таким видом, словно выступала с трибуны какой-нибудь научной конференции.

— Комплимент столетия, Лили, — покачал головой Гарри, не зная, как к этому относиться.

— Это она так шутит, — пояснил Джеймс. — Конечно, ты намного лучше, чем Вольдеморт, ой, я имею в виду…

— Ты имеешь в виду, что не надо сравнивать отца с Вольдемортом, — с нажимом прервала его Джинни.

— Да, — облегчённо выдохнул Джеймс. — Именно.

— Спасибо, — кивнул Гарри, обращаясь больше к Джинни, чем к детям, но затем улыбнулся им.

— Самое важное — это что теперь делать с Лили? — вмешался Скорпиус. — Мы здесь для того, чтобы снять с неё заклятие. Я думал, это будет быстро.

Гермиона покачала головой, её брови были нахмурены, а в глазах читалось отчаяние.

— Его нельзя просто снять, это долгая процедура. Лили придётся пару дней полежать в Больничном крыле.

— Ого! — выдохнул Джеймс.

— До Хогсмида заживёт, — шепнул на ухо Лили Скорпиус. Она подарила ему слабую улыбку в ответ.

* * *

— Можете посидеть рядом с ней, молодые люди, — строго сказала мадам Помфри, приоткрыв дверь Больничного крыла — она только что закончила приводить Лили в порядок и выглянула наружу. — Но недолго, мисс Поттер ещё спит, операция была не из приятных.

Альбус, Джеймс и Скорпиус последовали за целительницей к кровати Лили. Оставив их у постели спящей пациентки, мадам Помфри пошла к камину — сообщить старшим Поттерам, которые остались в кабинете Макгонагалл вместе с четой Уизли, что процедуры успешно закончились. Братья Поттеры и Скорпиус понимали, что времени у них мало — Гарри и Джинни захотят остаться с дочерью, а больше трёх посетителей за раз мадам Помфри вряд ли согласиться вытерпеть в своих владениях.

Лицо Лили покрывал толстый слой тёмно-зелёной кашицы — восстанавливающая маска из листьев бадьяна. Как объясняла перед началом операции Гермиона, мадам Помфри должна была погрузить Лили в сон, снять несколько слоёв кожи со всего её лица, чтобы потом они наросли равномерно, затем применить заклинания и мази против прыщей (в воздухе всё ещё ощутимо пахло гноем бубонтюбера), и теперь Лили предстояло все ближайшие сутки отращивать новую кожу под регенерационными зельями. Джеймс и Альбус сели с двух сторон кровати и бережно взяли ладони сестры в свои. Скорпиус примостился рядом на табурете и принялся раскладывать на прикроватной тумбочке принесённые с собой сладости — всё, что он сумел в спешке прихватить за те несколько минут, что они с Альбусом провели в подземельях, куда спустились переодеться из мантий для полёта в обычную одежду.

— Не говорите ей потом, что я её такой видел, ладно? — попросил он. — Я боюсь, она расстроится. Конечно, какая разница, что у человека на лице намазано во время болезни, но девчонки почему-то из-за этого переживают.

Поттеры кивнули.

— Как думаешь, — спросил Альбус, не отрывая взгляда от Лили, — сильно нам достанется? Я имею в виду, это не первый наш побег из школы, и в прошлый раз нас грозились исключить…

— Да бросьте вы, — отмахнулся Джеймс, — я, конечно, не натворил ничего такого же фееричного, как вы с этими хроноворотами, но — если судить по совокупности заслуг — меня должны были исключить давно, Макгонагалл мне этим каждый год грозит, а я уже на седьмом курсе.

Альбус неуверенно улыбнулся Скорпиусу.

— Предлагаю положиться на мнение профессионала, — хмыкнул тот.

Они немного посидели в молчании, но вскоре послышался шум у дверей — это влетели Поттеры-старшие.

— Молодые люди, — обратилась к студентам мадам Помфри, — ваше время посещения закончено, пусть с девочкой останутся родители.

Альбус и Джеймс поднялись навстречу Гарри и Джинни и негромко обменялись с ними парой фраз, благодаря чему Скорпиус успел незаметно дотянуться до ладони Лили и сжать её на секунду, после чего быстро пошёл за другом и его братом к выходу.

У дверей их ждала Гермиона, выглядела она почти красной от смущения и очень подавленной.

— Директор хотела поговорить с вами троими, — тихо сказала она, — а потом, если можно, Альбус и Скорпиус, я хотела бы поговорить с вами двумя.

— Хорошо, — ответил Скорпиус, — где мы вас найдём?

— Я думаю… — она нахмурилась, соображая. — В кабинете Нев… профессора Лонгботтома. Я буду там.

Альбус кивнул, и они втроём зашагали к лестнице.

— Если будет совсем туго, валите всё на меня, — решительно сказал Джеймс.

— Это будет нечестно, — возразил Скорпиус. — Идея была моя.

— И что? — усмехнулся тот. — Моя единственна идея при виде Лили заключалась в том, чтобы надрать уши паршивке Роуз и силой заставить её исправить то, что она натворила.

— И всё же… — начал Скорпиус.

— И всё же, — не дал ему закончить Джеймс, — за мной числится много мелких проступков, но ни одного крупного — у вас двоих всё с точностью до наоборот, а ещё я старше, и, вроде как, должен нести за вас ответственность. Кроме того, у меня седьмой курс, вряд ли директор решит исключить меня перед самыми экзаменами, а даже если так — С.О.В. у меня уже есть, для многих и этого достаточно — папа с Роном прекрасно обошлись без седьмого курса.

— Тебе скажут «у нас были серьёзные причины, чтобы нарушать правила», — спародировал отца Альбус.

— Не напоминай, — простонал Джеймс, — сам знаешь, как часто я это слышу! Но, если уж на то пошло, в отличие от всех предыдущих случаев, в этот раз у нас действительно была серьёзная причина. Так что, повторяю, если будет горячо, валим всё на меня. Неужели я должен учить слизеринцев хитрить?

— Может, ты просто попал не на тот факультет? — поддразнил его Скорпиус.

— Вот это было бы смешно, — заметил Альбус.

— Мне — нет, — скривился Джеймс, — знаешь, как мне обидно, что про меня шляпа вообще почти не думала — сразу Гриффиндор, и всё! Другие рассказывали, как им предлагали выбор, а у меня всё тупо и однозначно. Скучно.

— Так ты поэтому меня дразнил? — озарило Альбуса. — Завидовал?

— Типа того, — пожал плечами Джеймс. — Иногда надоедает это — дедушка, его друзья-мародёры, старший сын Гарри Поттера… Хочется просто побыть никем.

— Ты, вроде, не жаловался, — осторожно сказал Альбус, боясь обидеть брата, с которым впервые заговорил откровенно.

— Просто я сразу сдался, — признался Джеймс. — Понял, что мне этого не перешибить, и стал соответствовать образу. Это ты у нас бунтарь, а я скучный хранитель традиций. Кто ж виноват, что в нашей семье хранить традиции — значит бедокурить изо всех сил, а следовать правилам — это как раз против правил.

— Какой сложный семейный кодекс, — хмыкнул Скорпиус.

— Надо же, — удивился одновременно с ним Альбус, — я никогда об этом не думал, но ты прав: для Поттеров жить по правилам — это против правил! Интересно, с кого всё началось? Какой из наших предков установил эти правила?

— Да, сейчас бы нам пригодился ответ на этот вопрос, — вздохнул Джеймс, останавливаясь перед горгульей у директорского кабинета. — Свалить всё на далёкого предка и не мучиться объяснениями.

Разговор с Макгонагалл, вопреки их ожиданиям оказался очень простым и коротким.

— В прошлый раз после вашего побега, — сказала она, глядя на Альбуса и Скорпиуса, — я обещала вам, что ещё один подобный проступок — и вас исключат.

Друзья опасливо переглянулись.

— Это доказывает только одно, — продолжила Макгонагалл, — я тоже могу ошибаться, — они уставились на неё во все глаза. — Если кто-то и должен понести наказание за сегодняшнее происшествие, так это я. Вы спрашивали меня, мистер Малфой, будет ли с Лили всё порядке, и я заверила вас, что волноваться не о чем, что ситуация под моим контролем. Своим вопросом вы меня предупредили, но я не прислушалась — я была предвзята, я не хотела верить, что Роуз Грейнджер-Уизли окажется… Что она может делать такие отвратительные вещи. Поэтому ни один из вас не получит наказания за сегодняшний побег. Но мне хотелось бы, чтобы в следующий раз, если у вас возникнут серьёзные проблемы, вы всё же обратились бы ко мне, а не полагались на собственные силы. Я постараюсь больше не обманывать ваше доверие, и надеюсь, что вы его проявите. Мы договорились?

— Да, профессор, — отозвалось трио.

— Хорошо. Можете идти. Если завтра на перерыве вы захотите повидать мисс Уизли вместо прогулки, никто не будет возражать.

Они поблагодарили её, попрощались и вышли.

— Похоже, вы двое приносите удачу! — заключил Джеймс, когда они вышли в коридор. — Никогда ещё проделки не сходили мне с рук так легко. Теперь всегда буду вас с собой брать, если, например, соберусь взорвать туалет — дядя Джордж почему-то считает, что это будет хорошим финальным аккордом обучения.

— Да? — с сомнением проговорил Альбус. — А почему он не возложит эту почётную миссию на Фреда? Как он, кстати, ты видел его на этой неделе?

Джеймс отрицательно покачал головой.

— Не видел, да и когда бы? У меня ни одного занятия вблизи хаффлпафских подземелий. И, отвечая на твой первый вопрос, Фред выпустится только через семь лет, а дядюшке Джорджу хочется всё немедленно.

— Надо будет не забыть поговорить с ним на следующей неделе, — нахмурился Альбус. — С Фредом, я имею в виду. Если я что-то и понял за последние пару дней, так то, что семейные связи — это вовсе не так плохо, как мне раньше казалось.

— Тут я с тобой, пожалуй, соглашусь, — кивнул Джеймс. — Ну, что, снова направляемся в логово Гриффиндора, мои удачливые слизеринские друзья? Вас ещё мадам министр зачем-то на разговор ждёт у нашего декана.

— Точно, — протянул Альбус.

— Пошли, — обречённо вздохнул Скорпиус, почему-то не ожидая от этой беседы ничего хорошего.

В отличие от разговора с директором, разговор с Гермионой затянулся надолго. Она попросила Невилла оставить её наедине с Альбусом и Скорпиусом, предложила им сесть, сама же осталась стоять. Долго собиралась с мыслями, и, наконец, начала:

— Макгонагалл не отчитывала меня так с тех пор, как поверила, что я в одиночку пошла против горного тролля. Роуз отстранена от занятий на полгода, Рон уже забрал её домой. Она… наговорила нам ужасных вещей, не думала, что в её голове творится такое. Завтра я подам в отставку с поста министра…

— Что?! — изумился Альбус. — Но, Гермиона…

— Не нужно, Альбус, — прервала она его, выставив перед собой ладонь как защитный экран, и Альбус немедленно замолчал. Гермиона продолжала, нервно расхаживая по кабинету. — Это зашло слишком далеко. Я не хочу быть отличным министром и неудавшейся матерью. Не хочу, чтобы с моей семьёй случилось то, что случилось с Краучами, — Альбус нахмурился, но Скорпиус шепнул ему: «Я потом тебе расскажу». — То, что произошло с Роуз, во многом моя вина — меня не было рядом, когда я была ей нужна. И теперь я хочу, с вашей помощью, кое-что понять, — она остановилась посреди кабинета и внимательно уставилась на друзей: — Когда вы использовали маховики времени, — при этих её словах Скорпиус поёжился, но она не обратила на это внимания, — в одной из реальностей, как вы рассказывали, я была преподавателем Защиты от Тёмных Искусств.

— Да, и вела себя при этом так, словно хотела отобразить их все разом в своей персоне, — скривился Альбус. — Мне от тебя жутко доставалось.

— Вот об этом я и хотела поговорить! — закивала Гермиона. — Что со мной произошло? Ну, я понимаю, мы с Роном не были вместе по какой-то странной причине…

— Потому, что вы не пошли на бал с Виктором Крамом, — спокойно ответил Скорпиус, а Альбус отвёл глаза.

— Альбус, — прищурилась Гермиона. — Мне кажется, ты что-то недоговариваешь. Мы с Роном… У нас была долгая история до того, как мы начали встречаться, и Виктор Крам — не единственный, к кому он меня ревновал, да и до меня у Рона была подружка, которая держалась за него весьма цепко, так что я не понимаю, как…

— Ты побоялась, что это разрушит твою начинающуюся карьеру, — выпалил Альбус.

— В каком смысле? — не поняла Гермиона.

— Откуда ты знаешь? — заинтересовался Скорпиус, поскольку раньше об этом не слышал.

— Я подслушал один разговор, — признался Альбус. — Я хотел найти тебя, поговорить спокойно, объяснить всё про хроноворот, про наш мир. Стащил у Джеймса мантию-невидимку. Шёл за тобой, когда ты вышла из замка и направилась к Гремучей иве. Стояла там и курила, а я…

— Я делала что?

— Курила, да. Там ты постоянно это делала. Дальше рассказывать?

— Да, пожалуйста, — Гермиона, кажется, была поражена фактом своего курения гораздо больше, чем тем, что стала одним из самых злобных преподавателей за всю историю Хогвартса.

— А я, — продолжил Альбус, — стоял и набирался смелости с тобой заговорить. И тут появился Рон. Для моего выхода на авансцену это было явно неподходящее время, но я должен был разобраться, где и как всё испортилось, поэтому остался и подслушал. Вы говорили, много, сложно, то ругались, то соглашались друг с другом… Из всего сказанного, и из того, что я выяснил потом, задавая вопросы на основе того, что услышал, я понял, что трещина в ваших отношениях пошла оттого, что тебе в какой-то момент показалось — Рон будет тянуть тебя назад, не даст тебе добиться успеха, о котором ты всегда мечтала. Ты боялась превратиться в подобие бабушки Молли, говорила, что между тобой и Роном никогда не было ничего романтического — что вы как брат и сестра, что ради тебя он не смог бы сделать ничего значительного и сам бы ничего не добился в жизни, и тебе бы не дал.

Ты призналась, что это, скорее всего, было ошибкой — не зря судьба тебя так наказала, когда ты начала делать карьеру: в Департаменте по взаимодействию с волшебными существами тебе поручили связи с гоблинами — а они тебя на дух не переносили после ограбления Гринготтса. Издевались над тобой, подставляли тебя так, что, начальство было вечно недовольно. Из-за множества выговоров, тебя не повышали, не брали в другие отделы. Да ещё Люциус Малфой снова нашёл пути договариваться с Министерством, и для тебя там стало совсем невыносимо. Ты не знала, куда пойти, и тогда Макгонагалл предложила тебе должность в Хогвартсе. Правда, единственной свободной вакансией в тот момент была Защита, ты её не любила, но согласилась — из всех вариантов отступления этот был наименее позорным. Это всё было настолько личным, и так запутанно, что я не мог рассказывать при всех, и тебе, Скорпиус, не сказал. Поэтому, когда мы пытались во второй раз спасти Седрика, я придумал тот дурацкий фейерверк: «Рон любит Гермиону» — я подумал, что это будет и романтично, и безрассудно, и ты перестанешь думать, что Рон ни на что для тебя не способен.

— Готова спорить, это не сработало, — вздохнула Гермиона.

— Не сработало, — подтвердил Скорпиус. — В той, чёрной реальности, где победил Вольдеморт, вы с мистером Уизли провели больше двадцати лет вместе в сопротивлении, но были очень удивлены, когда я сказал, что в нашем мире вы женаты.

Гермиона печально улыбнулась:

— А мне-то всегда казалось, мы слишком предназначены друг для друга. Настолько, что это даже немного грустно.

— Гермиона, я не зря тебе это всё рассказал? — осторожно спросил Альбус, увидев, что она сильно расстроена.

— Не зря, конечно. Это неприятная сторона меня. Тёмная сторона. Мой мистер Хайд. Рон всегда помогал мне держать его под контролем, пусть даже за счёт того, что сам был готов порой творить невесть что по принципу «цель оправдывает средства». Я спорила с ним — так нельзя! — и вместе с этим спорила собой. Но, видимо, то, что я так подавляла в себе, каким-то образом передалось Роуз.

Я была поражена, когда она заявила нам сегодня, что не считает себя ни в чём виноватой, — Гермиона сжалась и обхватила плечи руками, — она, мол, действовала так, чтобы быть достойной меня, она дочь министра, дочь самой выдающейся ведьмы своего поколения! Она не может показывать, что у неё есть хоть какие-то слабости! И если для этого нужно, как она выразилась, «быть изобретательной» — так тому и быть. И — самое страшное — она сказала, что действовала так же, как я, и я даже не могла ей возразить. Я действительно однажды, чтобы помочь Рону выиграть вратарские отборочные, наслала Конфундус на человека, который в этот момент был высоко в воздухе, на метле. Я заколдовала пергамент с фамилиями членов А.Д. так, что любой, кто выдал бы нас, покрылся бы этими дурацкими прыщами…

И ведь самое паршивое — когда я заставила всех подписаться, я не предупредила о последствиях. На тот момент в нашем собрании не было ничего незаконного, и это казалось безопасным — мало ли, расписался в том, что хочешь участвовать в кружке по углубленному изучению предмета. Но потом — когда Амбридж запретила все общества, кроме лично ею одобренных, — я должна была спросить об этом снова, составить новый список. Одно дело — согласиться пойти на незапрещённый кружок, другое — идти против установленного, пусть и глупого закона. Я уверена, если бы я спросила Мариэтту ещё раз, после запрета Амбридж, она бы отказалась участвовать — она и в первый-то раз подписывать не хотела, её подружка убедила. Она никогда бы не узнала про наши собрания в Выручай-комнате, не выдала бы нас. Не ходила бы больше года с надписью «Ябеда» на лице. Тогда мне казалось — справедливое возмездие! Только сейчас понимаю, что моя семья была в безопасности, а мать Мариэтты зависела от Амбридж. Зато Роуз, похоже, прекрасно всё это понимает, только привыкла считать меня героиней, и думает, что это всё — правильно. Мне придётся приложить много усилий, чтобы показать ей, что успех, к которому она так стремилась, — вовсе не главное в жизни.

— Ты поэтому хочешь подать в отставку? — тихо спросил Альбус, ошарашенной её долгой, похоже, предназначавшейся больше себе, чем им, речью.

— Да, — согласилась Гермиона. — Я хочу, чтобы Роуз видела — она, её образование, её воспитание, для меня важнее любых постов, даже самых высоких.

Альбус кивнул, показывая, что он понимает её, и посмотрел на Скорпиуса. И испугался — его друг был бледен, его глаза странно мерцали, взгляд был обращён вглубь себя, он плотно сжал губы, и, казалось, дышал через раз.

— Скорпиус? — окликнул его Альбус. — Что с тобой?

Тот вздрогнул, напуганный тем, что его состояние было замечено, посмотрел на Альбуса, затем согнулся пополам и уронил голову на ладони. Альбус схватил его за плечо, Гермиона кинулась к ним и опустилась перед креслом Скорпиуса на колени. Они тормошили его, звали по имени, пытались заглянуть в глаза, и наконец он выпрямился — его лицо было мокрым от слёз, как плотину прорвало.

— Простите, — выдохнул он. — Я думал, я смогу держать это в тайне, но… У меня просто сил больше нет.

— Рассказывай, — коротко потребовала Гермиона.

— В этой истории с маховиками… В той реальности, где победил Вольдеморт… — он замолчал, не находя слов.

— В твоём рассказе об этом было что-то странное, — нахмурилась Гермиона, поднимаясь. — Я помню, меня поразило вот что: ты сказал, что всё пошло прахом из-за того, что Седрик убил Невилла, Невилл не убил змею, поэтому Гарри проиграл. Но тут концы с концами не сходятся.

Скорпиус закивал:

— Да, и это тоже, — и снова замолчал.

— Тебе будет легче говорить, если я буду задавать вопросы? — спросила Гермиона и наколдовала себе стул напротив Скорпиуса. Скорпиус кивнул ещё раз, и она продолжила: — Итак, ты представил дело таким образом, что до момента убийства Нагини всё совпадало с нашей реальностью, но в нашем мире Невилл убил змею уже после того, как Вольдеморт убил Снейпа. Как могло получиться, что в той реальности он жив? Значит, что-то пошло не так намного раньше?

— Да, — подтвердил Скорпиус. — Это имеет отношение к Дарам Смерти. Вы — другая вы — за это себя упрекали: когда на свадьбе Билла и Флёр вы встретили Виктора Крама, вам стало стыдно за свой давний отказ пойти с ним на бал — вы подозревали его, а из всех чемпионов настоящим злодеем в том мире оказался Седрик. Вам хотелось как-то извиниться перед Крамом, и вы почти весь вечер его слушали. А он рассказывал о Гриндельвальде, в том числе, о его символе, который носил в качестве украшения один из гостей, и Крам убедил вас, что этот символ — абсолютное зло, что глядя на него, нормальный человек, знакомый с историей, испытывает ужас.

Потом вы увидели этот символ в книге сказок Биддля, но к тому моменту у вас уже была биография Дамблдора, написанная Скитер, где говорилось о связи Дамблдора с Гриндельвальдом, и вы решили, что знак — это предостережение: ни в коем случае нельзя связываться с тем, о чём говорится в сказке. Вы говорили, после разговора с Виктором для вас этот треугольник был чем-то вроде маггловского знака… Радио… Радиоподвижный?

— Знак «радиоактивно», да, в чём-то похоже, продолжай.

— В общем, это настолько испугало вас, что вы даже не стали говорить об этом Гарри. Вы трое не ходили к Лавгудам, ничего не знали о Старшей палочке — эту часть истории вы мне сами рассказали.

А от Снейпа я узнал, что Седрик первым обратил особое внимание на то, как Вольдеморт одержим волшебными палочками, и очень хотел проявить себя. Он помнил, что палочку Крама изготовил некто Грегорович. Именно Седрик — ещё до того, как об этом подумал Вольдеморт, отправился на поиски Грегоровича. Он действовал хитрее, возможно потому, что на самом деле никогда никого не хотел убивать, скорее всего, наслал на Грегоровича Империус и узнал о судьбе Старшей палочки гораздо больше, чем Вольдеморт в нашем мире. Самое важное — Грегорович нарисовал ему эту палочку, и Седрик вспомнил, что видел её прежде — у Дамблдора. Когда Вольдеморт получил эти сведения, он лично допросил и Грегоровича, и Олливандера, и выяснил, что главное — это не убить предыдущего хозяина палочки, а отнять её в бою.

Он не хотел убивать Снейпа — сам Снейп говорил об этом так, — Скорпиус попытался изобразить типично снейповские интонации: — «Вольдеморт заставил Драко сражаться с ним, измотав его почти до смерти, затем, наконец, произнёс обезоруживающее заклинание, и Старшая палочка подчинилась ему. Потом он улыбнулся мне — заметь, этого зрелища уже достаточно, чтобы смерть виделась желанным исходом, и сказал: приятно, что не придётся убивать тебя, Северус, ты — лучший из моих инструментов, самый полезный. Признаться, я в тот момент был рад, что не стал объектом эксперимента, я привык быть исследователем, а не подопытной лягушкой, но, зная последствия — я предпочёл бы судьбу дохлой рогатой жабы в руках Лонгботтома, лишь бы наш лорд тогда ошибся».

В общем, — продолжил он уже своим обычным тоном, — именно поэтому, из-за того, что у Вольдеморта была Старшая палочка, он смог убить Гарри Поттера, преодолеть заклятие любви, которое оставила на нём мать. У них, в смысле, у вас в убежище ещё был портрет Дамблдора. Он-то и напомнил, что Вольдеморт использовал для возрождения кровь Гарри, связал его жизнь со своей, поэтому он не смог бы убить его ни одной палочкой, кроме Старшей. Вы, Гермиона, в том мире очень переживали из-за того, что не разгадали загадку Дамблдора вовремя и не предотвратили это.

— Так ты из-за этого так расстроился? — удивилась Гермиона. Скорпиус решительно покачал головой:

— Нет. На моей совести кое-что похуже. Собственно, поэтому я наскоро придумал историю с Невиллом и змеёй, чтобы вы не спрашивали меня о том разговоре с другой вами, Роном и Снейпом. В этом разговоре вы не только рассказали мне про Дары Смерти, вы отказались возвращать наш мир, если при этом умрёт Снейп. Конечно, вы с Роном дружили с Гарри, вы любили его, но для вас это были семь лет, которые давно остались в прошлом. А двадцать лет после этого вы оба скрывались и выживали во многом благодаря Снейпу. Вы все стали как одна команда, или даже больше — семья. Конечно, вы ворчали друг на друга, но это было не всерьёз, и вы… Вы сказали — я не могу спасать одного друга ценой жизни другого.

Снейп с Роном пытались убедить вас, говорили, что в том мире кроме Гарри выжили многие другие, но вы прижали меня расспросами и заставили озвучить полный список погибших в Битве за Хогвартс, а я вызубрил его ещё на первом курсе. И вы, прямо скажем, не пришли в восторг от услышанного. В их мире, например, Фред Уизли не погиб в Битве за Хогвартс, и, поскольку он чистокровный, его не тронули после поражения. Близнецы ещё долго сражались в гаснущем сопротивлении, у обоих были подружки и дети от них, которых они умудрились отправить в Новую Зеландию, до того, как погибли — оба, мгновенно. И не раз перед этим оба говорили вам по секрету, что больше всего каждый из них боится остаться в живых без второго. Другая вы были вовсе не уверены, что гибель Фреда до того, как он оставил потомство, — это действительно лучше, пусть Джордж и остался жив. К тому же, Фред успел спасти Колина Криви, и тот — опять же, скрываясь, прожил ещё несколько лет, довольно насыщенных. В общем, они, вы, не знаю, как сказать, долго спорили, и, наконец, вы, Гермиона, потребовали: "Если мы поможем тебе в нашем мире, то, когда всё встанет на места, ты, Малфой, снова используешь маховик и спасёшь Снейпа в Воющей хижине".

Вы объяснили, что мы с самого начала действовали неправильно, говорили: даже если спасти человека в прошлом, а с точки зрения истории, его там быть не должно, следует сделать историю максимально близкой к настоящей, а человека забрать с собой в будущее. Да, его возраст разом увеличится на то количество лет, которое он «перепрыгнет», это может свалить с ног, но в случае двадцати лет, в отличие от, например, трёхсот, это не смертельно. И лучше так, чем смерть. Лучше было бы, если бы Седрик бесследно пропал в лабиринте, чем умер или стал Пожирателем смерти. Но вы не просто заставили меня пообещать это, вы взяли с меня Нерушимый Обет.

— ЧТО?! — возмутилась Гермиона. — Да как я могла такое сделать?

— Очевидно, — усмехнулся Скорпиус, — фамилия Малфой была у вас сильно не в чести, даже при том, что я был на вашей стороне. Вы были гораздо жёстче там — вы многое пережили за эти двадцать лет, и ваши представления о том, что такое «хорошо» и «плохо» сильно изменились.

— Да, я, похоже, везде жёстче, чем здесь, — фыркнула Гермиона. — Знали бы это мои подчинённые… Впрочем, неважно. Как был сформулирован Обет? Что ты должен сделать, чтобы его выполнить?

— Снейп сказал, что ничего. Когда вас с Роном поцеловали дементоры, и Снейп вёл меня к озеру, он объяснил — если всё получится, и тот мир, который я знаю, восстановится, Обет отменится, с точки зрения истории его просто не будет, поэтому он не остановил вас, когда вы этого потребовали. И ещё он сказал: когда я верну наш мир, я не должен буду — ни при каких условиях! — пытаться снова изменить что-то в прошлом, ни для Седрика, ни для него, ни для кого-либо ещё… Я думал, мне будет проще выполнить его просьбу — я видел, как малейшие изменения в прошлом меняют будущее, и не хотел рисковать. Но на протяжении года я иногда вспоминаю об этом, и мне становится плохо оттого, что я нарушил данное другой вам обещание. Я не могу не признать, что в чём-то та, другая вы, были правы, так же, как не могу не думать, что — окажись на моём месте друзья того парня, сына Рона и Падмы, они перевернули бы мир, чтобы он существовал. И я не уверен, что то, что мы вернули всё на свои места — это правильно.

— Ну… — замялась Гермиона, затем решилась: — Чтоб вас двоих ещё и это не мучило, он существует. Панчжу. Результат короткой семейной размолвки, обильных возлияний Рона в компании любимых писательниц и романтического настроя Падмы — никогда так не делайте! Он живёт вместе с матерью и тётушкой в Индии.

— О, — сказал поражённый Альбус. — Ага.

— Роуз и Хьюго не знают, — продолжила Гермиона, — и я буду признательна, если они не узнают этого от вас — если кто и должен им сказать, то мы с Роном. Договорились?

Альбус и Скорпиус кивнули.

— А тайн-то становится всё больше, — вздохнул Альбус.

— Но я чертовски рад — просто для разнообразия — знать, что своими действиями я не вычеркнул человека из жизни, — облегчённо заметил Скорпиус. — Спасибо, что сказали, Гермиона, для меня это действительно было важно.

— Что касается истории с Обетом… Думаю, Снейп был прав. Мордред и Моргана, ненавижу это признавать, но Снейп опять оказался прав! Такое ощущение, что «Снейп всегда прав» можно выбить на гербе школы вместо девиза! — Гермиона с удовлетворением заметила, что её шутливое ворчание вызвало у Скорпиуса улыбку. — Ты не должен переживать из-за этого, Скорпиус. Снейп первый не хотел бы, чтобы его жизнь была куплена ценой того мира, который мы получили, а игры с прошлым не проходят бесследно, мы все, увы, это знаем.

Друзья кивнули. Скорпиус выглядел намного лучше — словно скинул тяжёлую ношу.

— Ладно, — усмехнулась Гермиона. — Мы, конечно, ужасно засиделись, и мне должно бы достаться от вашего декана, но — раз я сегодня последнюю ночь министр, злоупотреблю немного властью напоследок. Я хочу услышать, что на самом деле произошло в Годриковой лощине, потому что история о том, как вы заглядывали во двор дома, находящегося под заклятием Фиделиус… — теперь помрачнел Альбус.

— Гермиона, — серьёзно сказал он. — Я расскажу тебе, как было дело, но только при одном условии: ты никогда не задашь мне этот вопрос при папе. Если этот вопрос задаст кто-то другой — ты меня прикроешь, а лучше всего придумай какое-нибудь правдоподобное объяснение, как мы это сделали. Потому что мы этого не делали, конечно, но то, как мы узнали моих дедушку и бабушку — папе лучше не знать об этом.

— Я вся внимание, — ответила удивлённая Гермиона.

— Мы добрались до Годриковой лощины, — начал Альбус. — Отец возил нас туда с Джеймсом несколько раз, я помнил, где находится дом, но, разумеется, его там просто не было. Был дом Батильды Бэгшот, и сразу рядом с ним тот, что я привык считать соседним дому Поттеров. Только тогда мы вспомнили про Фиделиус. Разыскивать Питера Петтигрю, самого хренового Хранителя тайны в истории магии, сама понимаешь, у нас возможности не было. Мы остались неподалёку и стали ждать. Внезапно на дороге появилась пара — мы даже не заметили, откуда они взялись, но точно не аппарировали. Совсем незнакомые люди, но у них была коляска, и поэтому я обратил на них внимание. Мы пошли следом за ними, и поняли, что это и есть мои бабушка с дедушкой, вероятно, под Оборотным зельем.

— Как вы это поняли? — по бегающим глазам Альбуса Гермиона догадалась, что они подбираются к сути. Альбус посмотрел на неё, скривившись, словно от боли:

— Они ругались. Довольно тихо, но я всегда таскаю в карманах эти новые удлинители ушей, которые делает Рон — те, что просто надеваются на ухо, без всяких проводов, они маленькие, дешёвые, и я стараюсь, чтобы у меня всегда было их много — с моим «талантом» к учёбе это иногда бывает полезно.

— Ясно. Так о чём они спорили?

— Бабушка упрекала дедушку в том, что он стал невыносим, а он говорил, что ему невыносимо сидеть взаперти, и что ей не стоит вмешиваться со своими нотациями, если ему с друзьями захотелось вспомнить весёлые деньки. Тогда она рассердилась ещё больше, сказала: если бы она знала, что именно он понимает под весельем, и как страдал от их развлечений некий Сев — я не сразу сообразил, что это она про Снейпа — она бы гораздо больше поддерживала его, и, вероятно, не связалась бы с Джеймсом. Она фактически обвинила дедушку в том, что он толкнул Снейпа к тёмным искусствам как к способу защититься от их «шуток», и что это отвратительно. Понимаешь теперь, почему я не хочу, чтобы папа об этом узнал?

— Да. Не думаю, что Гарри стоит это слышать, — согласилась Гермиона.

— Больше всего, — горячо продолжил Альбус, — я боялся, что он захочет увидеть, как родители гуляют с ним — в смысле, если бы я просто сказал про прогулку, без подробностей. Боялся, что он попросит меня слить воспоминание в Омут Памяти. Поэтому я придумал историю с тем, как бабушка его кормила — у нас есть такая фотография, я думал, если представлю себе это как следует, смогу выдать за нужное воспоминание. Только потом сообразил про Фиделиус.

Мы следовали за ними до детской площадки, там они достали ребёнка из коляски, но, если бы я не знал, что это папа, я бы его ни за что не узнал. Он был в шапочке и в таких очках для детей, знаешь, на верёвочке, они чуть темнели на солнце. И, понятное дело, никакого шрама. Зато я узнал то злополучное одеяльце, из-за которого поругался с отцом. Мы его стащили, думали быстро всё провернуть в доме Батильды и успеть вернуть его до того, как они пойдут домой с площадки, но…

— Было ещё какое-то «но»?

— Ага, — вступил в разговор Скорпиус. — Батильда нас застукала. Думаете, почему она не запирала двери? Потому, что у неё там были хорошие следящие чары.

— И как вы выкручивались? — нахмурилась Гермиона.

— Благодаря тому, что Скорпиус у нас невыносимый гик, — ухмыльнулся Альбус. — Он её уболтал — сказал, что он поклонник её творчества, цитировал отрывки из её учебников наизусть и всё в таком духе. Она могла бы ни о чём не догадаться, но я не додумался куда-нибудь спрятать одеяло, перед тем, как лезть к ней. Она его узнала. Был очень неловкий момент: коварное похищение детских одеялец — преступление века! Но потом Скорпиус снова её уболтал, на этот раз рассказал правду — что мы из будущего, что мы своими руками его испортили и поставили под удар, и пытаемся вернуть поток истории в правильное русло. Вернуть поток истории в правильное русло — это её проняло!

— Правда, она потребовала от нас рассказать, как она умрёт, — с сомнением проговорил Скорпиус, подозревая, что Гермиона этого не одобрит.

— И вы рассказали? — ужаснулась Гермиона.

— Да, — признался Скорпиус. — Всё, что я помнил из учебника Новейшей истории. И это одна из самых странных вещей, которые произошли с нами — ей это понравилось.

Гермиона буквально вытаращилась на него.

— Да, — подтвердил Альбус. — Она была в восторге! Знаешь, почему? Потому что попала внутрь учебника, а не на его обложку! Она сказала, что всегда мечтала об этом. Короче, открытые двери и Гриндельвальд в племянниках — далеко не самые большие её странности.

— Значит, она помогла вам? — уточнила Гермиона, тихо радуясь, что, когда она отвечала на вопросы авторов учебника Новейшей истории, она не слишком подробно описывала, во что превратилась Батильда Бэгшот после своей смерти.

Друзья согласно кивнули.

— Дала нам палочки, — сообщил Альбус, — у неё были старые. Представляешь, мне подошла старая палочка Гриндельвальда! На наличие Непростительных мы её проверили довольно тщательно — их не было, не волнуйся, Батильда сказала, что племянник забросил эту палочку сразу, как приехал, купил ещё одну у Олливандера. И, знаешь, мне, конечно, купили новую палочку после всех этих приключений, но гриндельвальдова всё равно работает лучше, а я даже не знаю, что в ней.

Гермиона поёжилась и подумала, что неплохо бы узнать у Олливандера-младшего, можно ли определить, из чего сделана палочка, не повредив ей.

— А мне досталась первая палочка Батильды, — сообщил Скорпиус. — Батильда сказала, что после того, как она перешла от практической археологии к теоретическим работам, палочка перестала её устраивать. Не знал, что такое бывает, но палочка хорошая. Потом Батильда помогла нам с одеяльцем — дала настойку, чтобы написать призыв о помощи и отнесла одеяльце соседям — вроде, нашла на дороге. Она была единственной из деревни, кто мог приходить к ним даже под действием Фиделиуса. Она сказала, кстати, что они, вроде как помирились, во всяком случае, при ней вели себя как обычно — не ссорились, говорили друг с другом нежно.

— Но лично я этого не видел, поэтому и про ссору вам решил ничего не рассказывать, — резюмировал Альбус.

— Но, могу я узнать, почему вы не рассказали хотя бы про Батильду? — строго поинтересовалась Гермиона.

— Потому, — вздохнул Альбус, — что она не хотела, чтобы «русло истории потекло в неверном направлении», — последние слова он произнёс с пафосом. — Она научила нас, как стирать память, и сказала, что мы должны сделать это с ней. А это ведь не очень законно, верно? К тому же, мы и так наделали массу ошибок, и не хотели быть наказанными ещё и за то, что всё-таки выдали себя человеку из прошлого.

— О, да, как будто это был самый большой ваш проступок в том приключении! — покачала головой Гермиона.

— Нет, но единственный, который нам удалось скрыть, — улыбнулся Скорпиус. — На самом деле, когда Альбус принялся вдохновенно врать про то, как мы увидели Лили Поттер в саду её дома, я несколько обалдел, не знал, что можно говорить, чего нельзя.

— Я, в общем, тоже плохо соображал, — признался Альбус. — Решил, чем меньше информации выдам, тем лучше.

Гермиона внимательно посмотрела сначала на одного, потом на другого:

— И вы не скажете, кто из вас применил Чары Забвения?

Они переглянулись и указали друг на друга:

— Он! — и засмеялись синхронно.

— Честное слово, такое ощущение, что вы больше братья…

— Чем настоящие братья? — подсказал Скорпиус.

— И оба дети Вольдеморта, — радостно закончил Альбус.

— Вот этого, Альбус Северус Поттер, лучше никогда не говори при своём отце, — усмехнулась Гермиона. — И при матери тоже — не стоит.

— Слухи о моём безумии сильно преувеличены, — возмутился Альбус.

— Это ты так думаешь, — поддразнил его Скорпиус.

— Это только твоё мнение, — одновременно с ним сказала Гермиона, улыбаясь ласково, как опытный целитель отделения для буйнопомешанных.

— Чёрт, — сказал Альбус, переводя взгляд с тётушки на друга. — Их двое!

* * *

Попрощавшись с Гермионой, которая вручила им по записке с сообщением о том, что их задержала сама министр по важному государственному делу (на случай, если им встретятся в коридоре дежурные старосты или учителя), Альбус и Скорпиус медленно шли к своей гостиной.

— Я думал, прошлый год был безумным, — наконец озвучил их общие мысли Скорпиус, — но этот тоже начинается… странно.

— Хотя бы нас в этом никто не обвиняет, — ответил Альбус.

— Действительно, прогресс, — согласился Скорпиус. — А как ты думаешь, Гермиона… Что с ней? Она сегодня была немножко странной…

— Она сегодня была очень странной, поверь мне, — поправил его Альбус. — Но, я думаю, она опьянена собственным решением об отставке — это же страшно, отказаться от того, к чему шёл всю жизнь. Поэтому так разговорилась с нами.

— Но почему именно с нами? — удивлялся Скорпиус. — Не с Макгонагалл, не с профессором Лонгботтомом, не со своим мужем или твоим отцом, наконец?

— Макгонагалл её отчитала, как первокурсницу, если помнишь. А что касается остальных… Я думаю, мы — единственные, кто видел её тёмную сторону, по-настоящему тёмную — не в смысле всяких смертельных проклятий и чар, а в общем смысле, какой может быть и у магглов. В том смысле, в каком это применимо к Роуз, когда страшны уже не заклятия, а сам характер. Поэтому мы понимаем то, что другие не поняли бы, и она это почувствовала. Но я рад, что ты вместе с ней тоже разговорился.

— Пожалуй, — кивнул Скорпиус. — Наверное, мне следовало давно об этом рассказать, но мне было стыдно — и от того, что я нарушил обещание, и от того, что я втайне хочу его выполнить и понимаю, что этого делать нельзя ни в коем случае.

— Брось. Если кому и должно быть стыдно, так это мне — я всё это начал, — напомнил Альбус.

— Знаешь, я думаю, что мы оба должны, так это приложить все усилия к тому, чтобы не посыпать больше голову пеплом, — улыбнулся Скорпиус. — Есть в этой жизни вещи поинтереснее.

— Это какие, например? — подозрительно прищурился Альбус.

— Например, смешные истории из жизни твоей младшей сестры, — подмигнул Скорпиус. — Расскажи что-нибудь, пока красавица ещё спящая, и не может тебе этого запретить или наслать летучемышиный сглаз!

Альбус ухмыльнулся:

— О, историй про Лили я могу тебе рассказать много, чтобы ты сразу понял, что никакая она не Спящая Красавица, а вполне бодрое и активное чудовище. Но, — продолжил он назидательно, — подумай, сын мой, не слишком ли ты торопишься? Как твой лучший друг, я вынужден констатировать, что ты можешь здорово обжечься, а как её старший брат должен тебя предупредить, что я готов сражаться за честь своей сестры не на жизнь, а на смерть! — провозгласил он торжественно, а потом обычным своим тоном продолжил: — В плюй-камни, например. В крайнем случае, в шахматы, — и снова вернулся к торжественному тону проповедника: — Так что одумайся, пока не поздно! Покайся во грехах своих!

— Каких грехах?! — рассмеялся Скорпиус. — Для справки — я твою сестру пару раз обнял, больше ничего не было!

— Как её брат, я больше ничего и знать не хочу! Но уверен, ты грешен в своих тёмных мыслях, Скорпиус Малфой.

— О, да! Ты раскусил меня, патер-Поттер, я замыслил похитить твою сестру завтра же, и предаться с ней жестокому разврату!

— Разврат в стиле Скорпиуса Малфоя — это увести её в подвал «Сладкого королевства» и вдвоём сожрать все их запасы, я правильно понимаю?

— Всё-то ты про меня знаешь… Конечно, именно так я и представляю себе настоящий разврат. А потом мы пойдём в библиотеку, листать книги липкими от сахара и шоколада пальцами!

— Мистер Малфой, да вы просто дьявольски порочны! Какой изворотливый ум, воистину, Британия не знала преступного замысла равного этому — бедняга Гай Фокс бледнеет на твоём фоне.

Посмеиваясь, они дошли до входа в подземелья Слизерина, так никого и не встретив.

— А серьёзно, — тихо спросил Альбус, когда они уже лежали в своих постелях. — Ты не думаешь, что торопишься с Лили? Нет, я не хочу тебя упрекать или отговаривать, просто это всё очень неожиданно и чересчур быстро.

— Я знаю, — прошептал Скорпиус в ответ. — Просто я, наверное, за все эти годы попыток понравиться Роуз так привык прилагать максимум усилий для минимального результата, что сейчас, когда я по привычке, с разбега, предложил Лили свидание, а она сразу согласилась… Это примерно как много лет биться головой о стену, а потом наконец-то броситься на неё — а там платформа девять и три четверти. И вместо удара ты получаешь волшебство. Понимаешь?

— Может быть, — пробормотал Альбус сонно. — Ваши метафоры, мистер Малфой, слишком туманны, они нагоняют на меня… — он тихо захрапел.

— Тебе тоже спокойной ночи, Альбус, — улыбнулся Скорпиус.

Хэллоуин выпал в этом году на воскресенье, и праздничному ужину предшествовал поход в Хогсмид. Скорпиус ушёл на свидание с Лили, договорившись встретиться с Альбусом позже вечером. С одной стороны, Альбус был рад за сестру и друга, с другой — ему стало одиноко. На четвёртом курсе Хогсмид для них был закрыт, но на третьем они оба бывали там — Джинни, видимо, узнав от отца о выходке Альбуса с разрешением, прислала ему своё, и уж его он не посмел сжечь.

После того, как Скорпиус (несколько раз проверив, хорошо ли сидит на нём новая мантия) убежал за Лили, Альбус решил всё же прогуляться до Хогсмида, но идти туда одному, в то время как по дороге рядом шагали парочки и компании, было довольно печально. Представив, как жалко он, должно быть, выглядит со стороны, Альбус окончательно расстроился и замедлил шаг настолько, чтобы оказаться в самом хвосте толпы. И тут со спины на него кто-то налетел с такой силой, что почти сбил Альбуса с ног.

— Эй! — возмутился он, оборачиваясь. На уровне его плеча сияли огромные голубые — в отца — глазищи Хьюго.

— Альбус! — затараторил он. — Вот здорово, что ты здесь! Я думал, ты уйдёшь со своим другом, и мне придётся идти одному — Фреду-то ещё нельзя в Хогсмид! Я ещё ни разу там не был, в смысле, пока учился в школе — раньше меня папа брал иногда в наш магазин, но я плохо помню, и кроме магазина ничего не видел. Я же могу пойти с тобой? Покажешь мне, как там и что?

— А из твоих одноклассников, — осторожно спросил Альбус, — никто не идёт?

— Все идут, — пожал плечами Хьюго, — но они… После того, как мы с Джеймсом и Фредом взорвали туалет и потеряли по 50 баллов каждый…

О, да! Альбус вспомнил эту историю. После отъезда Роуз, Хьюго заметно изменился — стал свободнее и хулиганистее. Он учился на Рэйвенкло, но авторитет Роуз доставал его и там, а теперь, очевидно, он, наконец, расслабился. Альбус и Джеймс старались общаться с кузенами хотя бы раз в неделю на выходных — вытаскивали их на пикник у озера, выводили на квиддичную площадку (Альбус поддался на уговоры Джеймса и стал летать с ними; учитывая, что при этом братья Поттеры, как считалось, учили младших кузенов приёмам управления метлой, Альбус смог извлечь для себя несколько полезных уроков), а если погода была плохая, собирались в одном из пустых классов и играли в шахматы. Иногда к ним присоединялись Лили и Скорпиус, но когда эти двое оказывались рядом, они были потеряны для общества, закапываясь в очередную редкую книгу, которые по очереди брали в запретной секции — Лили просила разрешения у Невилла, а Скорпиус — у Хагрида. Подпись Хагрида всегда вызывала у мадам Пинс острый приступ подозрительности, но возразить она ничего не могла — подпись преподавателя есть подпись преподавателя.

Видимо, в одну из таких встреч Джеймс и подбил младших кузенов на «подвиг» втайне от Альбуса и Скорпиуса, вопреки предположению, что именно эти двое и должны принести ему удачу в его сомнительном предприятии. Как он объяснял им потом — вам всё равно нельзя было участвовать, взрыв в туалете вам вряд ли бы простили после истории с хроноворотами, и зачем тогда знать лишнее? Теперь, мол, ваша совесть чиста.

Альбус не мог согласиться с ним в полной мере: Хаффлпафф, Рэйвенкло и Гриффиндор лишись по пятьдесят баллов каждый за эту выходку, и Слизерин вышел в лидеры межфакультетского соревнования. То есть, можно было подумать, что они со Скорпиусом знали о готовящемся покушении на целостность облюбованных Миртл унитазов, и намеренно не сообщили об этом директору. Его бесило, что многие слизеринцы в это верили и — хуже всего — считали правильным. Так или иначе, теперь у Хьюго проблемы, а друзей на собственном факультете он, кажется, не завёл. Хотя, вспомнил Альбус, для рэйвенкловцев это не редкость — они либо были одиночками, либо дружили со студентами других факультетов. «Интересно, почему так?» — подумал он, но вслух спросил:

— Как дела у Фреда? Тоже пониженная популярность?

— Вот уж НЕТ! — Хьюго сделал большие глаза. — Хаффлпафф и так не был в лидерах, этот взрыв, скорее, уравнял шансы — в минус-то счёт не уходит, а год только начался. К тому же, он ещё мелкота — первый курс, а участвовал в этом вместе с нами. Я всего-то на третьем, но для них и это — старший, а Джеймс вообще семикурсник. Так что Фред теперь — герой класса, кажется, дядя Джордж очень им гордится. Когда нас всех вызвали к Макгонагалл, и там были папа, твой отец и Джордж, то нам от отцов досталось, а Джордж сказал: «Очень плохо, Фред» таким тоном, что мы поняли — он в восторге! Ещё и подмигнул нам. Правда, после этого директор выставила нас, и минут пять распекала его — мы под дверью подслушивали, но не думаю, что он испугался, потому что, когда мы вернулись, Джордж улыбался. А вот Джеймса лишили Хогсмида до конца года. Надо, наверное, им с Фредом что-нибудь принести из «Сладкого королевства»?

Альбусу эта мысль в голову не приходила. На Джеймса он всё ещё сердился, но, услышав в пересказе Хьюго речь собственного отца, адресованную брату на том памятном собрании у Макгонагалл, решил, что тот, пожалуй, достаточно наказан, и согласился внести свой вклад в покупку утешительных подарков для оставшихся в школе нарушителей.

Альбус никогда не был в восторге от походов в Хогсмид, но сейчас, когда фанаты отца к нему, наконец, привыкли настолько, что уже не обращали внимания, и одноклассники перестали дразнить при каждом удобном случае, он понял, что здесь может быть интересно. Благодаря тому, что с ним был Хьюго, он словно видел волшебную деревню глазами кузена, и его энтузиазм неофита передавался самому Альбусу. Ему было приятно, что он здесь уже всё знает, и каждый раз, как он показывал Хьюго очередное интересное место, он чувствовал себя дарителем — будто делился с кузеном частью волшебной деревни.

Для начала они посидели в «Трёх мётлах», прихватив перед выходом сливочного пива для Джеймса, затем закупились в «Сладком королевстве», потом зашли в «Зонко» — продавец за прилавком был приятелем Рона и согласился оставить их покупки у себя, чтобы они не оттягивали им руки во время прогулки. Затем Хьюго убедил Альбуса сделать то, на что он так и не решился ни в один из своих прежних визитов сюда — зайти в Воющую хижину. После войны она стала мемориалом, здесь были Чары Сохранения, поэтому ничто не поменялось со дня гибели профессора Снейпа.

Они зашли в тёмное помещение со свисающими со стен тут и там обрывками обоев, всюду была паутина, кое-где сохранилась покосившаяся и обгрызенная мебель. На доске у входа была кратко пересказана история Римуса Люпина, его невольного покушения на Снейпа (без упоминания о том, кто это покушение организовал), и говорилось о том, что пережитый ужас подтолкнул Северуса Снейпа к изобретению улучшенного Ликантропного зелья, которым теперь пользуются все законопослушные оборотни Британии.

В комнате, где погиб профессор, также имелась памятная доска — над тем местом, где до сих пор на полу виднелось пятно крови:

«Здесь 1 мая 1998 года преступный тёмный маг Вольдеморт натравил свою ядовитую змею Нагини на директора Хогвартса, профессора Северуса Снейпа. Профессор Снейп погиб как герой, до последнего заботясь о том, чтобы ценные сведения, сыгравшие решающую роль в Победе в Великой Войне Волшебников, были переданы противникам Вольдеморта. На протяжении войны он не раз проявлял смелость и изобретательность, рискуя своей жизнью ради спасения других.

«Пусть же сама Смерть склонит здесь голову в знак уважения к необыкновенной храбрости Северуса Снейпа». — Г.Дж. Поттер».

Альбус дотронулся до выгравированных на табличке слов отца. Он чувствовал, что слёзы подкатывают к горлу, и еле сдерживался, чтобы не расплакаться перед Хьюго. Он вспоминал, что говорил ему Скорпиус о том, как в другом мире, где профессор, чьё имя он носил, снова пожертвовал собой, чтобы спасти магический мир, который умел ценить его только мёртвым. Вспоминал, как Снейп сказал о нём — я горд, что он носит моё имя. Альбус тоже гордился им теперь, и их общим факультетом, куда так боялся попасть когда-то…

Только на самом деле всего этого не было. Профессор Снейп никогда не узнал, что Гарри Поттер назвал сына в его честь, он умер здесь, на этом грязном полу, в этой затхлой дыре, которая словно ждала его с того самого дня, когда впервые чуть не стала его могилой, звала его остаться в ней навечно. И никаким хроноворотам этого не изменить.

— Знаешь, что удивляет меня больше всего в этой истории с первым покушением на Снейпа? — задумчиво сказал Хьюго.

Альбус глубоко вдохнул и повернулся к кузену спиной, делая вид, что разглядывает стену.

— Что? — постарался он сказать обычным тоном, не показывая своих чувств.

— То, как повёл себя Дамблдор, — ответил Хьюго, и это так заинтересовало Альбуса, что он повернулся к кузену лицом.

— А как он себя повёл? — нахмурился Альбус.

— Во-первых, крёстного Гарри, этого Сириуса, который всё это подстроил, считай, почти не наказали. На первой табличке нет его имени, но мы-то знаем, кто это был. Из того, что рассказывал твой отец, следует, что Сириуса Блэка даже от школы не отстранили, как, например, сейчас Роуз, а ведь это — если называть вещи своими именами — было покушение на убийство.

Альбус задумчиво кивнул. Он не любил, когда отец пускался в ностальгические воспоминания о деде и его друзьях, и теперь чувствовал, что упустил немало важной информации.

— Ты прав, — согласился он. — Это странно. Продолжай.

— Твой отец говорил, что Дамблдор хотел скрыть происшествие ради отца Тедди, Римуса Люпина. Возможно, поэтому серьёзного наказания не было — его пришлось бы всем объяснять, но тут возникает «во-вторых».

— «Во-вторых»?

— Я понимаю, что Дамблдор хотел защитить отца Тедди, но разве это было честно по отношению к Снейпу, убедить его молчать? Первое и главное в психологической реабилитации пострадавших — дать им возможность выговориться! Помнишь, в маггловских сериалах об этом часто говорят — ты же смотрел с нами «Восприятие», и «Менталиста», и мама тоже как-то говорила об этом, когда они с папой обсуждали, кто и как справлялся с последствиями войны. В общем, представь — он был чуть старше меня и чуть младше тебя, когда это случилось. Его едва не убили, причём намеренно, его спас человек, который его ненавидел, да и то, скорее всего лишь потому, что иначе под ударом оказался бы его друг-оборотень. Просто представь себе — пережить такой ужас, и хранить его в тайне, не иметь возможности выговориться. Знать, что твои несостоявшиеся убийцы всё ещё рядом и не наказаны должным образом.

Альбус вспомнил, как недавно сорвался Скорпиус, пытавшийся на протяжении года хранить пугавшую его тайну, и ужаснулся тому, о чём говорил Хьюго — он был прав, со Снейпом поступили чудовищно ещё тогда, и сделал это не кто-нибудь, а великий волшебник Альбус Дамблдор.

— Но и это ещё не всё, — продолжал Хьюго. — Я ведь почему этим заинтересовался, почему стал расспрашивать твоего отца про подробности именно этой истории — однажды услышал, как речь зашла о том, что в школе отец Скорпиуса называл мою маму грязнокровкой, и потом дядя Гарри рассказал про случай у озера.

Альбус кивнул — про трагический случай у озера, положивший конец отношениям Лили Эванс и Северуса Снейпа, в их семье знали. Отец нередко приводил его как пример того, что случайно вырвавшееся слово может обойтись очень дорого.

— В общем, как-то их разговор вышел на то, что даже тогда он не выдал Люпина, хотя уже точно знал правду, покушение было раньше. А ведь мог не Лили оскорбить, а крикнуть Люпину — «оборотень!», и всё, прощай Хогвартс. Так вот, что меня поражает — как Дамблдор это допустил? Сириус Блэк и Джеймс Поттер, судя по всему, издевались над Снейпом задолго до покушения — предположим, об этом директор мог не знать, в школе множество студентов, но уже после покушения-то он должен был сообразить, что к чему, и следить за ними особенно тщательно, разве нет?

— Ты прав, — согласился Альбус, поражённый тем, каким образом Хьюго расставил акценты в этой истории. — Макгонагалл извинилась перед нами за то, что не смогла защитить Лили от Роуз, но жизни Лили ничего не угрожало. А тут в школе происходит попытка убийства, директор обнаруживает чудовищный конфликт между учениками и… Просит жертву молчать? И на этом всё? Допустим, деда с Сириусом отлучили от Хогсмида, как нас в прошлом году, но… Как это вышло, что они по-прежнему могли нападать на него? Как это Дамблдор не сделал ничего, чтобы у них даже мысли не возникло приблизиться к Северусу Снейпу? Дамблдор был директором, он отвечал за них! Макгонагалл постоянно говорит, что на старостах лежит особая ответственность, но у директора-то эта ответственность гораздо выше. А он… просто пустил всё на самотёк, так выходит?

— Вот! Ты меня понимаешь! — горячо ответил Хьюго. — И это… Не то, чтобы не даёт мне покоя, но это настораживает меня. Дамблдор почитается чуть ли не святым, и уж точно — лучшим директором Хогвартса во все времена, но…

— Очень большое «но», Хьюго, я согласен. Как ты до всего этого додумался?

— Да знаешь, — на губах Хьюго появилась полуулыбка, — довольно забавный был повод. Роуз иногда говорила, что она знает зелья так хорошо, что если бы попала в прошлое, сам Северус Снейп высоко оценил бы её знания, даже если бы она по-прежнему училась на Гриффиндоре. А меня так достало её зазнайство, что я решил доказать — ничего бы у неё не вышло, если уж у мамы не получилось, никто бы не смог. Я стал читать про Снейпа, слушать, что о нём говорят, собирать информацию.

Потом так увлёкся, что забыл, с чего это начал, и до того, чтобы утереть нос Роуз, мне уже не было никакого дела. Просто по всему выходило, что с самого начала у Снейпа было не очень-то много возможностей оказаться на стороне Дамблдора. Да и сам Дамблдор в каком-то смысле дал ему понять, что связи важнее справедливости — наверняка Снейп считал, что директор благоволил мародёрам потому, что сам учился на Гриффиндоре. И когда школа не смогла его защитить от нападок гриффиндорцев, решил, что справедливости вообще не бывает. Я пришёл к выводу — удивительно не то, что он оказался на стороне Вольдеморта, а то, что он перешёл на другую сторону.

Альбус снова кивнул, на некоторое время воцарилось молчание.

— А я боялся, — наконец заговорил Альбус, — боялся узнавать о нём больше. Сначала потому, что Джеймс дразнил меня Слизерином, затем потому, что я действительно на него попал, и я боялся найти в себе какие-то черты… Что-то, что роднило бы меня со Снейпом-Пожирателем смерти. Наверное, поэтому я никогда прежде не приходил сюда. Хорошо, что ты меня привёл. И поделился своими мыслями.

— Да. Я всегда хотел здесь побывать и, не знаю, почтить его память, наверное.

Они снова замолчали. Тишину нарушил голос Лили:

— Я же говорила тебе — они здесь. Если Альбуса видели с Хьюго, значит, Хьюго приведёт его сюда.

Лили со Скорпиусом стояли в дверях. Лили улыбнулась кузену, но взгляд Скорпиуса был прикован к кровавому пятну, возле которого стоял Альбус. Скорпиус пересёк комнату и встал рядом с другом.

— Не знаю, что страшнее — дементоры, или это, — тихо сказал он. — Надеюсь… Надеюсь, он хотя бы не сильно мучился. Не долго.

— Он успел передать отцу воспоминания, — пожал плечами Альбус. — Не знаю, сколько времени на это ушло.

— Думаю, он был так сконцентрирован на происходящем, что мог не замечать боли, — заметил Скорпиус, вспоминая свой опыт общения с профессором.

— Хотя она, должно быть, была адская, — Хьюго подошёл к ним. — Когда змея покусала дедушку Артура, она не использовала яд, но он всё равно вспоминает об этом с ужасом. А в Снейпа эта тварь выпустила столько яда, что его лицо почернело к тому моменту, как папа с мамой пришли, чтобы забрать его тело в замок. Никто не заслуживает такой судьбы, но — из того, что я знаю о нём — он меньше всех. У него в жизни было так мало счастья, что это просто нечестно — умирать, почти не жив.

Они ещё немного помолчали. Порыв холодного ветра, влетевший, сквозь разбитое окно, заставил их поёжиться.

— Пойдём? — предложил Скорпиус.

— Подожди, — сказала Лили. Она достала палочку, наколдовала букет белых лилий, встала на колени и осторожно положила их поверх кровавого пятна. — Я знаю, что это вроде мемориала, и здесь ничего нельзя менять, но, думаю, нам можно.

— Нам нужно, — ответил Альбус.

На обратном пути они молчали до самого «Зонко», где Альбус и Хьюго оставили свои покупки.

— Как ты думаешь, можем мы вернуться в школу тайным ходом? — спросил Скорпиус Альбуса. — Что-то совсем нет настроения шататься в толпе.

— Это было бы очень круто! — оживился Хьюго. — В нашем магазине есть тайный ход, а я ещё там не был — по-моему, это неправильно.

— Школу запрещено покидать по тайным ходам, но про возвращение ничего не сказано, — заметил Альбус, и они — с разрешения продавца — спустились в подвал и пошли в Хогвартс по тёплому тоннелю, вместо того, чтобы трястись от налетевшего на деревню ледяного ветра. Правда, из-за бесконечных ступенек, они пожалели о своём решении, но, даже несмотря на долгие подъёмы, друзья оказались в школе намного быстрее, чем если бы шли по обычной дороге.

Пока Лили и Хьюго на ходу обменивались впечатлениями от первого самостоятельного — без родителей — посещения Хогсмида, Альбус тихо пересказал Скорпиусу, о чём они говорили с Хьюго в Воющей хижине, и под конец добавил:

— Мне тяжело носить его имя. Теперь, когда я думаю об этом — о всей этой несправедливости. И это плюс к тому, о чём я говорил тебе раньше — не понимаю, почему он предложил помощь твоему отцу только в самом конце, когда всё зашло слишком далеко, а не тогда, когда можно было предотвратить те покушения… Мало мне было проблем с фамилией, теперь ещё и имя не то, чтобы радует.

— Как насчёт того, чтобы просто считать это твоим именем, — предложил Скорпиус. — Безо всяких «в честь». Для меня ты всегда был просто Альбусом. Ты Альбус Поттер — мой лучший друг, а Дамблдор — он просто твой тёзка. Мало ли кого как зовут, некоторые вот с именем Том живут, и ничего!

Альбус благодарно рассмеялся.

* * *

До начала праздника оставалось ещё два часа, и они направились к гостиной Гриффиндора — передать гостинцы Джеймсу. Сперва, они хотели подождать, пока кто-нибудь будет заходить, но в замке было довольно безлюдно, и Скорпиус решился попробовать послать говорящего патронуса.

— Ничего себе! — выпалил Джеймс, выскакивая из-за гобелена, словно чёрт из табакерки. — Говорящего даже я пока не умею!

— Можешь начинать напиваться с горя, — Альбус протянул ему бутылочку сливочного пива. — Но лично я вообще никакого не умею — только серебристая дымка.

— Прости, брат, но, как по-твоему, с какой стороны наши предки были домовиками — с материнской или с отцовской? — прищурился Джеймс, забирая пиво. — Потому что опьянеть с этого может только эльф. Хотя за заботу спасибо, я ценю.

— Я ставлю на бабушку Молли, — хихикнула Лили. — Эта тяга к домашнему труду, несмотря на помощниц, которых ей нанимают мама и дяди, выглядит подозрительно!

— В таком случае, я тоже частично домовой эльф? — спросил у неё Скорпиус.

— А ты рвёшься перестирывать только что выстиранные простыни, потому, что тебе кажется — никто во всём мире, кроме тебя, не знает, как это делать правильно? — усмехнулась Лили. — Тогда поздравляю, ты в клубе.

— Я вообще не знаю, как их стирать, — признался Скорпиус. — Но Прюэтты и Малфои в родстве, так что, если рассуждать логически…

— О, — вмешался Хьюго, — перескажи это рассуждение своему дедушке и засними его реакцию на видео, потом покажи нашему дедушке Артуру — вот у него счастье будет! У них же какая-то древняя вражда, я не путаю?

— Не путаешь, — ответил Скорпиус. — И если я последую твоему совету, то меня выгонят из поместья, сотрут с фамильного древа и лишат наследства. Причём ещё до того, как я открою рот — ровно в тот момент, когда у меня в руках окажется маггловская камера.

— Можно установить скрытую, — со знанием дела заметил Хьюго.

— Да, это сильно поможет! — закатил глаза Скорпиус.

— Не волнуйся, если тебя лишат наследства, я тебя прокормлю, — поддразнила его Лили. — Я же богатая невеста.

— Ещё чего, — возмутился Джеймс, хлопнув Скорпиуса по плечу. — Он сам себе заработает! Такого вратаря любая команда с удовольствием возьмёт.

— Вообще-то у папы были на тебя какие-то грандиозные планы в магазине на лето, так что я бы не торопился на твоём месте в квиддич, — серьёзно заметил Хьюго таким тоном, будто Скорпиус уже взял перо, чтобы подписать спортивный контракт.

— Слушая вас, я начинаю верить в родство нашей семьи с домовыми эльфами, — вздохнул Альбус. — Одного взгляда на пиво хватило, чтобы начать нести пьяный бред!

— Кстати о семье, — оживился Хьюго. — Устроим семейные посиделки? Время ещё есть, а у меня тут сладости для Фреда.

— Предлагаю класс чар, — тут же согласился Джеймс, — Флитвик точно занят — украшает зал. Скорп, пошлёшь нашему Фредди патронуса? Пусть тоже порадуется. Только скажи, чтобы ждал один у входа в кухню, и что дело секретное, не хватало, чтобы за ним половина его класса увязалась, они же теперь за ним хвостом ходят — герой!

Альбус недовольно кашлянул, услышав это.

— Всё ещё дуешься, братишка? — усмехнулся Джеймс, пока Скорпиус выполнял его просьбу.

— Безусловно, — церемонно ответил Альбус. — Вам сошло с рук возмутительное безобразие, а я даже не знаю, как вам это удалось! Не безобразие, а незначительные последствия я имею в виду.

— Это всё Хьюго! — восторженно отозвался Джеймс. — Он был великолепен! Состряпал такую защитную речь, что у меня челюсть отвисла. Сказал, что этот взрыв был… Как это? А! Актом политического террора, направленного на борьбу за права угнетённых, а именно — Плаксы Миртл, туалет которой не ремонтируется десятилетиями. Признаться, когда я убалтывал Миртл помочь нам и говорил, что благодаря нашему грандиозному плану у неё наконец-то проведут ремонт, я не думал, что Хьюго сможет это так вывернуть! Просто хотел подкупить Миртл возможностью вдоволь пообщаться с рабочими — её эта перспектива очень привлекает!

— Эй, — возмутился Скорпиус, только сейчас отпустивший патронуса, — так нечестно! Я тоже хочу послушать. И советую тебе, Джеймс Поттер, научиться выговаривать моё имя целиком.

— Не огорчайся, — поддразнил брата Альбус. — Ты пропустил всего три буквы в его имени, Джей. Но надо навёрстывать — хорошо бы повторить весь алфавит, как-никак, Ж.А.Б.А. в этом году, кто знает, возможно, там тебе понадобятся и другие буквы!

— Не волнуйся, братишка, — в тон ему ответил Джеймс. — Понадобятся — придумаю новые! Я за мантией, потом за Фредом, чтобы за ним никто не увязался.

— Прихвати еды из кухни, — попросила Лили. — Я голодная. Мы съели столько сладостей, что я на обычную еду смотреть не могла, а теперь, боюсь, не дотерплю до ужина.

— И что сделаешь? — заинтересовался Джеймс. — Сожрёшь все наши сладости?

— Нет, — фыркнула Лили. — Сожру вас, и начну с тебя Джеймс Сириус Поттер!

Джеймс расхохотался и назвал Полной Даме пароль:

— «Джеймс Поттер — бабуин с палочкой». Чёрт, теперь даже мне самому от этого смешно, — прокомментировал он попытку декана Лонгботтома пристыдить неугомонного студента с помощью пароля. — Встретимся в классе чар!

* * *

Они устроились на подушках, которые хранились в этом классе для отработки манящих чар, разложили их кругом, в центр свалили гору сладостей и корзинку праздничной еды от домовых эльфов. Джеймс, Хьюго и Фред в красках описывали свои приключения со взрывающимися унитазами, Альбус хмурился и немножко ворчал, Лили возмущалась, что её не взяли в компанию: «Я тебе не какая-то неженка, Джеймс Поттер! И взрывающие заклятия у меня посильнее твоих будут! Да и мозгов побольше — посоветовались бы со мной, вовсе бы не попались!», Скорпиус молчал, счастливо улыбаясь. Он сидел за спиной у Лили, обнимая её за талию, фактически заменял ей спинку кресла. Её пышные рыжие волосы касались его носа, и он таял от исходившего от них цветочного аромата.

С Лили ему было действительно хорошо, так хорошо, как он думал, ему уже никогда не будет после смерти матери. Лили обожала получать новые знания не ради учёбы, а потому, что была по-настоящему любопытна, как и сам Скорпиус, обладала тем же талантом к язвительным шуточкам, что и Альбус, была не менее отчаянна и склонна к проделкам, чем Джеймс, и, несмотря на это, рядом с ней Скорпиусу было удивительно спокойно. Возможно, всё дело было в том, что Лили, в отличие от Роуз, да и от многих других своих ровесниц, не стремилась никого судить, выносить вердикты и клеить ярлыки. Она могла довольно жёстко пошутить, но, если видела, что человека это задевает, останавливалась и просила прощения. Прощать её было легче лёгкого — Лили обладала удивительной самоиронией, и больше всего колкостей от неё доставалось ей самой. Самым же важным для Скорпиуса было то, что он чувствовал на себе её мягкую защиту — совершенно незаметную, проявлявшуюся лишь в быстрых взглядах, лёгких прикосновениях ладони к запястью, ободряющих улыбках. Всё это вместе превращалось в сигнал — что бы ни случилось, я на твоей стороне. За прошедшие с начала года пару месяцев для Скорпиуса стало ясно: если уж ты попал в круг друзей Лили Поттер, она будет стоять за тебя горой, защищая от любых нападок, даже если потом поймает в коридоре и как следует отчитает. Скорпиусу было это близко. Такой была его мама. Таким хотел бы быть и он сам.

Уходя на свидание с Лили в Хогсмид, он чувствовал себя немного предателем — не хотел оставлять Альбуса одного, но тот убедил его, что всё в порядке. Сказал: «Не надейся, Скорпиус Малфой, дарить тебе страстные поцелуи я не собираюсь, даже несмотря на твою выпендрёжную новую мантию, так что, если хочешь от кого-нибудь их сегодня получить — бегом к даме сердца! И если это будет не моя сестра, которая, кажется, от тебя без ума, я устрою тебе кровавую вендетту, так и знай! Ну, рогатых жаб в кровать накидаю точно!». Они с Лили действительно очень приятно провели время, причём начали вовсе не с традиционного для таких встреч кафе мадам Паддифут, а под носом у Аберфорта Дамблдора.

После похода в «Сладкое королевство», где оба оставили внушительную часть отпущенных на семестр карманных денег, Лили твёрдо потащила его в «Кабанью голову», не дав времени на размышления. Сказала — надо бороться со страхами. Вихрем влетела в грязную забегаловку, уверенно уселась на стул у стойки и заказала два сливочных пива. Аберфорт хмыкнул, но заказ выполнил.

— А вы не узнаёте моего друга? — весело спросила она, кивнув на Скорпиуса, с подозрением осматривавшего засаленный стакан и размышляющего, прилично ли будет пить прямо из бутылки.

Аберфорт прищурился и внимательно посмотрел на Скорпиуса.

— Малец Малфоев, — наконец вынес он вердикт. — И что это вас сюда принесло? В прошлый раз тебе, вроде как, у меня не слишком понравилось, а?

— Он плохо помнит, — вмешалась Лили, избавляя Скорпиуса от необходимости пускаться в путанные и жутковатые воспоминания. — Поэтому мы к вам и пришли — чтобы вы нам рассказали, что тогда случилось. Потому что обрывки страшных детских воспоминаний — не самый приятный багаж, мы надеялись, я надеялась, что вы поможете моему другу от них избавиться.

Скорпиус нерешительно посмотрел на Аберфорта — идея Лили была для него сюрпризом, и он не представлял, как отреагирует суровый трактирщик на такую просьбу, станет ли тратить время. Аберфорт покачал головой и неожиданно сочувственно улыбнулся.

— Гляди-ка не неё: от горшка два вершка, вчера под стол пешком ходила, первый раз в Хогсмид выпустили, а она сразу командовать! Прюэттова порода — Молли такая же: «Мне плевать, Аберфорт, что у тебя весь подвал козьим сыром забит, ты сядешь за этот стол и съешь нормальный ужин сейчас же!», — передразнил он соратницу по Ордену Феникса. — Ох, берегись, парень, если женщины из этого семейства возьмут тебя в оборот — не выберешься!

Лили и Скорпиус смутились оба, и Лили, судя по выражению её лица, подумала о том, что прийти именно сюда на первое свидание было не лучшей идеей, но Абрефорт отложил грязное полотенце, которым протирал грязный же стакан, и ответил на её вопрос, обращаясь к Скорпиусу.

— Твоё появление я, уж извини, пропустил, — начал он. — Занят был: очередная годовщина победы, толпа клиентов, дел невпроворот. Но потом услышал, как этот пройдоха, Наземникус Флетчер, во всю глотку выкрикивает заклинания для роста бороды. Да только он к тому времени был настолько пьян, что вместо бороды усилил себе растительность в другом месте, — Аберфорт хохотнул. — Сперва понять не мог — чегой-то чары не срабатывают, дошло только тогда, когда у него, придурка, космы из штанов на ботинки полезли. Тут вся эта компания, которая вместе с ним у камина отиралась, так загоготала, что ты, видать, испугался и заревел во всю глотку. Я прикрикнул на них, чтоб заткнулись, тут-то они мне тебя и показали. Я подхожу, спрашиваю, что это у вас происходит, кто пацана в такое неподходящее время в мой трактир притащил? А эти дурни, оказывается, так напились к тому моменту, как ты из камина вывалился, что перепутали праздник — решили, что Рождество и что ты полез в очаг за подарками. Наземникус хотел, видишь ли, изобразить Санта-Клауса, а Уилли Уиддершинс увеличил свой вонючий носок раз в десять — неудивительно, что ты, парень, не пришёл от этого в восторг. В общем, я вытащил тебя из их толпы, усадил на эту стойку, ты углядел меню, тут же прекратил реветь и принялся читать — стрекотал, что мои зачарованные ножницы для стрижки коз, и так всё без запинки оттарабанил — все рты пораскрывали. Ну, тут я и сообразил: раз читать умеешь, наверняка и имя своё назвать сможешь. Ты на меня так гордо посмотрел и заявил: Скорпиус Гиперион Малфой, будто Её Величество собственной персоной к нам пожаловала. Где твои родители жили, я не знал, а вот у твоего деда, будь он… В общем, доводилось мне там бывать. Туда тебя и отвёл. Конец истории.

— Значит, это был носок, — медленно протянул Скорпиус. — Вот, что не давало мне покоя все эти годы! Мне тогда показалось, что меня хотят упрятать в гигантский тёмный вонючий мешок, даже снилось это иногда в кошмарах, а это был всего лишь носок.

— Вот видишь, — радостно улыбнулась Лили. — Теперь, если он тебе снова приснится, ты вспомнишь этот разговор и больше не испугаешься. Не сомневайся. Я знаю разные техники управления снами, и тебя научу. Спасибо, мистер Дамблдор, что рассказали.

— Да, спасибо, сэр, — поддержал её Скорпиус. — Гораздо проще бороться со страхом, когда знаешь, с чем имеешь дело.

— Аберфорт, — твёрдо сказал трактирщик. — Зовите меня Аберфортом. А кто это теперь учит со снами управляться? Уж не старая ли мошенница Трелони?

— Это не в Хогвартсе, — покачала головой Лили. — Это вообще маггловские техники работы с подсознанием — всякие маячки, напоминания, дыхание — у дедушки Артура полно книжек на эту тему, а ещё я смотрела всякие образовательные передачи по телевизору, и один очень сложный фильм*.

(*Лили имеет в виду «Начало/Inception» Кристофера Нолана).

— Надо же, — хмыкнул Аберфорт. — Чего только эти магглы не придумают. О, Рубеус! — он приветственно махнул в сторону входа, и через секунду к ним присоединился Хагрид.

— Аберфорт, — кивнул он трактирщику, — мне как обычно. — И только после этого заметил Лили и Скорпиуса.

— Привет! — улыбка Лили стала ещё шире.

— Добрый день, — пролепетал Скорпиус, неуверенный, что это подходящее место, чтобы встретиться с любимым преподавателем.

— И что это вы здесь забыли? — проворчал недовольный Хагрид, отодвигая подальше от них налитый для него Аберфортом стакан, очевидно, пытаясь (впрочем, безуспешно), скрыть жуткий аромат пойла. — Не самое подходящее место для школьников. Я надеюсь, ничего крепче сливочного пива ты им не наливаешь?

— Рубеус, сколько лет ты меня знаешь? — укоризненно проворчал Аберфорт. — Как будто они первые школьники, кто сюда забрёл.

— Разумеется, не первые, — возмутилась Лили. — Папа с мамой были здесь, когда замышляли А.Д., так что вполне нормальное место. В «Трёх мётлах» сейчас толчея, а к мадам Паддифут я не пойду, даже если мне за это приплатят, я была там с мамой однажды, после того, как мы заходили к Рону в «Зонко», и меня чуть не стошнило от всех этих сердечек и кружавчиков.

— Эт верно, — согласился Хагрид. — Мне это место даже снаружи ту министерскую жабу напоминает, как её?

— Амбридж, — подсказал Скорпиус, вспомнив, во что она превратила директорский кабинет в жуткой альтернативной реальности.

— Точно! Она, — вздохнул Хагрид и всё-таки решился пригубить свой подозрительно воняющий спиртом напиток.

— Но, если говорить о том, как твой папаша додумался собрать здесь свою банду, — вмешался Аберфорт, обращаясь к Лили, — то ему стоило рассказать тебе, что тут же их и подслушали. Всё тот же Уилли Уиддершинс, будь он неладен. Сидел тут весь в бинтах после того, как взрывал маггловские унитазы — его на этом поймали и выпустили, чтоб следил для Министерства. Я за ним приглядывал по просьбе своего пронырливого братца, но кто ж знал, что Поттер додумается притащить свою тайную организацию прямо Уиддершинсу под нос…

— Кажется, это была идея министра, — задумчиво проговорил Скорпиус.

— Фаджа? — изумился Хагрид.

— Да нет, Гермионы, — поспешно пояснил Скорпиус.

— А, — ухмыльнулся Хагрид, — вот ты про кого. Да уж… Не успел привыкнуть, что наша Гермиона министром заделалась, как она уже в отставку подала. Жаль…

— Ну, её срок в любом случае закончился бы в этом году, — пожал плечами Аберфорт. — Теперь, наверное, твоего отца выдвинут, а? — он подмигнул Лили.

— Надеюсь, что нет! — ужаснулась та. — Только министром ему стать не хватало! А нам детьми министра, для полного счастья… Спасибо, не надо!

— Дедушка пытался убедить отца выставить свою кандидатуру, — заметил Скорпиус. — Но тот отказался наотрез. Сказал, что если дед будет настаивать, он заберёт меня и сбежит в Америку.

— Эй! — возмутилась Лили, сжимая ладонь Скорпиуса.

— Ишь, чего удумал, — проворчал Хагрид и постучал кулаком по стойке. — Я своего лучшего ученика пижонам из Ильвермони не уступлю, так и передай своему папаше!

Скорпиус смущённо улыбнулся:

— Да он бы так не сделал, только припугнул дедушку. Я и сам не согласился бы. У них не проходят в школе гиппогрифов.

— Наш человек! — Хагрид отсалютовал собеседникам стаканом и допил его содержимое, поморщившись.

— И кстати, об Уилли Уиддершинсе и его взрывающихся унитазах, — вернулся к прежней теме Аберфорт, — я слышал, кое-кому из вашей семейки удалось провернуть похожий трюк? — он снова подмигнул Лили.

— Меня с ними не было, — вздохнула Лили. — Так что подробностей сама не знаю.

— И радуйся, — заметил Скорпиус, — а то не было бы тебе никакого Хогсмида как минимум на год!

— Уж не знаю, что там они наплели директору, твои братишки, — хмыкнул Хагрид, — только Хьюго Уизли шёл сюда вместе с Альбусом — минут пятнадцать назад их видел. А ведь он тоже, если не ошибаюсь, приложил к этому руку, Хьюго-то.

— Да, его Джеймс позвал, в отличие от меня, — надулась Лили.

— Может, прогуляемся, поищем их? — предложил Скорпиус. На самом деле он хотел увести Лили в такое место, где было бы поменьше старых знакомых, а желательно — вовсе никого.

— Ну, давай попробуем, — ухмыльнулась Лили, явно разгадав его манёвр. — Ещё раз спасибо за беседу, Аберфорт! — она спрыгнула со стула прежде, чем Скорпиус успел подставить ей руку, чтобы помочь.

— Спасибо, — коротко поблагодарил трактирщика Скорпиус.

— Да ладно, — отмахнулся Аберфорт. — Заглядывайте иногда.

— Но ничего крепче сливочного пива! — нахмурился Хагрид.

Лили закатила глаза, но Скорпиус вежливо кивнул, попрощался с Аберфортом и Хагридом и вывел подружку за двери.

— Не сердишься на меня? На то, что я затеяла этот разговор, — спросила она, ёжась на холодном ветру, когда они оказались на крыльце вдвоём — на улице было пусто, непогода заставляла всех отсиживаться в тепле.

— Нет, — улыбнулся Скорпиус. Вид нахохлившейся, как воробушек, Лили вызывал у него настолько тёплые и нежные чувства, что он не смог бы сердиться на неё, даже если бы разговор ему не понравился. — На самом деле я рад был наконец-то выяснить, что тогда произошло. Не знаю, поможет ли мне это справиться со страхом перед каминной сетью, но…

— Поможет, — прервала его Лили решительно. — Говорю же, я знаю много разных психологических техник, я тебе помогу преодолеть этот страх, — она натянула шарф на нос, и сочетание её воинственной уверенности со внешней уязвимостью вызвали у Скорпиуса такое умиление, что он почувствовал, как его лицо приобретает абсолютно идиотическое выражение. Он постарался быстро отвернуться, делая вид, что разглядывает дорогу.

— Ты действительно собираешься их искать? — немного обиженно поинтересовалась Лили.

— Нет! — поспешно ответил Скорпиус. — То есть, может быть, потом, попозже… — он замялся, не зная, как себя вести и что следует теперь делать — стоять на пронизывающем ветру не хотелось, но и сидеть в каком-нибудь кафе на виду у других студентов, а возможно и преподавателей, тоже.

— На самом деле я догадываюсь, куда они пошли, — усмехнулась Лили. — В Воющую хижину. Мы тоже можем пойти туда. Длинным путём. Через рощицу — там ветер не такой сильный. Мне про эту дорогу Джеймс ещё года три назад рассказывал.

Скорпиус согласно кивнул, и Лили решительно зашагала в одном ей известном направлении.

Быстрый шаг помог им согреться, а в рощице толстые стволы деревьев хорошо защищали от ветра. Лили остановилась, решив перемотать спадающий с носа шарф. Она пыталась расстегнуть верх куртки замёрзшими пальцами в толстых перчатках, но у неё плохо получалось. Скорпиус снял свои перчатки, легко расстегнул заклёпки на её вороте, вытащил на поверхность длинный шарф и бережно обмотал его вокруг шеи Лили. Перед тем, как сделать последний виток, который должен был закрыть ей пол-лица, Скорпиус склонил голову и нерешительно посмотрел Лили в глаза. На её рыжих ресницах таяли снежинки, она хитро улыбалась, очевидно, читая его мысли и гадая — решится он, или нет? Увидев его глаза на одном уровне со своими, она сделала едва уловимое движение бровями: «Ну?», и Скорпиус — словно опять прыгнул с крыши поезда под виадук — наклонился ещё ближе и легко и быстро поцеловал её в губы. Её лицо залилось краской — сразу всё, от подбородка до линии волос, улыбка перестала быть хитрой и превратилась в счастливую, глаза сияли. Она схватилась за ворот его тёплой мантии, притянула к себе и поцеловала его сама — медленнее и сильнее.

— Ты… Ты простудишься, — проворчал Скорпиус через некоторое время, прервав поцелуй и заматывая шарф Лили до конца, впрочем, выглядел при этом совершенно довольным.

— Скорпиус Малфой, — назидательно ответила она, вытягивая шею вверх, чтобы шерсть шарфа не заглушала её слов, пока Скорпиус застёгивал её высокий ворот. — У меня к тебе только один вопрос: ты волшебник, или кто?

Скорпиус смущённо улыбнулся, оглянулся по сторонам — на дороге по-прежнему никого не было, наколдовал небольшую скамейку и пустил из палочки поток тёплого воздуха. Лили легко толкнула его, заставив сесть первым, забралась к нему на колени, обняла, потёрлась холодным носом о его нос и снова поцеловала… Скорпиус не знал, сколько времени они провели на этой скамейке, обнявшись — то целовались, то уничтожали недавно купленные сладости — но когда почувствовали себя замёрзшими, и решили продолжить путь, уже смеркалось.

Посещение Воющей хижины ненадолго выбило его из колеи, но затем два часа, проведённые в компании любимой девушки, лучшего друга и их безумной семейки, вернули Скорпиусу состояние блаженного счастья.

Спускаться вниз на праздник вместе со всеми не хотелось, причём не только ему — за ужином им предстояло разойтись по факультетам, и было видно, что эта перспектива не радует никого из их тёплой компании.

— Глупо, правда? — заметил Альбус, когда они сидели за столом Слизерина в Большом Зале. — Считается, что мы должны объединяться, поддерживать дружбу между факультетами, но правда в том, что никому, похоже, это не нужно. Кроме нас.

— Северусу Снейпу было нужно когда-то. Когда он учился с твоей бабушкой, — заметил Скорпиус, вспоминая, что его девушку назвали как раз в честь той самой бабушки — ему вовсе не хотелось повторить печальную судьбу слизеринца, влюблённого в гриффиндорку по имени Лили.

— Да, — согласился Альбус. — Я думаю, многим было нужно, пока они учились, просто потом они об этом забыли. И ещё я думаю, мы должны это изменить.

Скорпиус замер, не донеся вилку с куском тушёной тыквы до рта.

— Какие правила мы на этот раз нарушим? — обречённо спросил он.

— Никаких, расслабься, — усмехнулся Альбус. — Мы не нарушим старые правила. Мы установим новые.

Скорпиус посмотрел на друга очень подозрительно.

— Альбус, ты знаешь, что можешь всегда и во всём на меня рассчитывать, но — просто чтобы я мог морально подготовиться — Что. Ты. Задумал. М?

— Увидишь, — коварно ухмыльнулся Альбус, но тут же рассмеялся. — Скорпиус, не смотри на меня так! Я просто собираюсь поговорить с директором! Как староста — проявить инициативу. Никаких тайн, никаких побегов, всё до безобразия законопослушно. И в то же время — если получится — это изменит Хогвартс навсегда. Но мне нужна будет твоя помощь: сбор сведений и всякие исторические справки. Я же могу на тебя рассчитывать?

«Всегда» — подумал Скорпиус, но вслух ничего не сказал, лишь коротко кивнул в ответ.

* * *

Неделю спустя на стол директору Макгонагалл легла объёмная папка с докладом Скорпиуса Малфоя, содержащим примеры губительного влияния межфакультетского соревнования на отношения между волшебниками, начиная со ссоры лучших друзей — Годрика Гриффиндора и Салазара Слизерина.

— Что вы хотите этим сказать, мистер Поттер? — поинтересовалась директриса, одарив Альбуса строгим взглядом, говорившим, что она не позволит тратить своё драгоценное время на всякие глупости.

— Нам нужна Общая Гостиная, — твёрдо ответил Альбус, не смутившийся, вопреки обыкновению, под требовательным взглядом Макгонагалл. — Межфакультетская. Не холодные классы, не скамейки во дворе и коридорах, не какие-то тайные уголки и чуланы, а нормальное пространство, где студенты разных факультетов могут проводить время вместе не за учёбой, а за общими развлечениями. Пора заканчивать эти глупые межфакультетские стычки. И было бы здорово, если бы очкам придавалось чуть меньше значения. В конце концов, мы учимся в первую очередь для того, чтобы узнать что-то, что нам — нам самим! — пригодится в жизни, а не для того, чтобы кубок школы стоял в кабинете у одного из деканов. Пора бы всем об этом вспомнить. В том числе преподавателям.

Брови Макгонагалл взлетели вверх — кажется, ни Альбус, ни Скорпиус ещё ни разу не видели её такой удивлённой. Не рассерженной, не суровой, а просто удивлённой до крайности. Неизвестно, однако, закончилось бы их выступление удачей, если бы двух наглых слизеринских студентов не поддержал один рассудительный, но не чуждый бунтарского духа гриффиндорец, волею случая оказавшийся вместе с ними в директорском кабинете.

— А это отличная мысль! — воскликнул профессор Лонгботтом, чем поверг Минерву Макгонагалл в ещё больший шок. — Послушайте, я смог близко сойтись с Ханной только потому, что мы вместе были у Гарри в А.Д., а потом в Сопротивлении. Но, если бы не это, не уверен, что решился бы с ней когда-нибудь заговорить — совместные занятия по гербологии над кучами драконьего навоза как-то к романтическим разговорам не располагали. Сейчас у нас, я смею надеяться, нет необходимости в тайных школьных организациях, но это вовсе не значит, что студентам разных факультетов не нужна возможность общаться друг с другом в неформальной обстановке.

— Но… — наконец решилась заговорить Макгонагалл, — Невилл, где мы возьмём такое большое помещение? Конечно, есть чары расширения пространства, но если все студенты разом захотят…

— Не думаю, что так уж все разом, — увлечённый идеей, профессор Лонгботтом даже не заметил, что невежливо перебил директрису, и горячо заговорил: — Для начала хватит обычного класса, просто более уютного… Как насчёт одиннадцатого кабинета? Он так и стоит нетронутым после того, как Фиренце вернулся к своему стаду. Мы можем чуть увеличить поляну, добавить туда небольшие костры… — его лицо лучилось энтузиазмом.

— Я должна об этом подумать! — решительно заявила Макгонагалл, прервав бурный поток его фантазий. — Спасибо, что поделились этой идеей со мной, молодые люди, я сообщу вам о своём решении.

— Она согласится, — пообещал друзьям профессор Лонгботтом, пока вместе с Альбусом и Скорпиусом спускался по винтовой лестнице из кабинета директора. — Если не согласится быстро, я всё равно уговорю — это же прекрасная мысль, удивительно, что раньше никто до этого не додумался!

— Может, они и додумывались, сэр, только ни у кого не хватило наглости и хитрости попытаться перестроить школу под себя, прикрываясь всеобщим благом, — хмыкнул Скорпиус. — Только наш Альбус Северус Поттер на такое способен!

— Ну, должен же я как-то вписать своё имя в историю, — пожал плечами Альбус. — И с моими анти-способностями к магии, это явно должно быть немагическое деяние.

— Я, между прочим, первые пять лет учёбы в Хогвартсе считал себя почти сквибом, — заметил Невилл. Они вышли в коридор, но друзья застыли на месте рядом с горгульей, сражённые этим заявлением преподавателя. — Да-да, и по поводу моих анти-способностей к магии только ленивый не прохаживался. Друзья, конечно, не дразнили, но я-то думал, что знаю себе цену — неумелый, неуклюжий, вечное пугало. Не верите мне, спроси у своего отца, Скорпиус, на что я был похож — Драко не Гарри, и мне льстить не станет. Ох, и доставалось же мне от него…

Он вздохнул и поёжился, прежде, чем продолжить:

— Но в какой-то момент — в битве в Министерстве магии на пятом курсе — оказалось, что «глупое махание палочкой» — это не так важно, готовность не подвести друзей и прийти на помощь в решающую минуту гораздо важнее, — он сказал это горячо, но тут же, с усмешкой, снижая пафос, добавил: — Конечно, покупка собственной палочки, вместо палочки отца тоже помогла — не скрою, но ощущение, что я на многое способен и без магии, было гораздо важнее.

И ты прав, Альбус — если твоя идея приживётся, а я уверен, что она приживётся, твоё имя войдёт в историю Хогвартса, — он подмигнул друзьям, эффектно развернулся и пошёл в сторону башни Гриффиндора.

— Он? — спросил изумлённый Скорпиус. — Неуклюжий? Да по нему же до сих пор девчонки сохнут от первого до седьмого курсов!

— Да уж. Пример, вселяющий надежду на светлое будущее, — кивнул Альбус. — А то у меня пока только поющая фиалка от тётушки Флёр на подоконнике высохла. И не думаю, что от большой любви ко мне.

Два дня спустя Невилл Лонгботтом подтвердил свою репутацию несокрушимого упрямца, добившись от Минервы Макгонагалл согласия на идею Альбуса и Скорпиуса. И это на самом деле медленно, но навсегда изменило Хогвартс: крепнущие межфакультетские связи превращали студентов в одну большую семью, похожую на ту, с которой это поветрие началось — семью Поттер-Уизли с Малфоем, уверенным, что однажды станет её частью.

Всё было хорошо. Целых два учебных года. Почти хорошо.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ