История одного изгнания или О вреде громовещателей (джен)

На собрание по случаю изгнания собралась вся община. Пришла даже ветхая Дилли, которую почтительно привели внуки и тут же поспешили оставить в теплом уголочке, чтобы бабулечка могла продолжить дремать. Глава общины, коренастый и угрюмый Вулко, озвучил главную повестку дня.

— Вчера господин Министр Магии мистер Корнелиус Фадж сэр получил громовещатель. Громовещатель относится к запрещенным для получения господином Министром Магии мистером Корнелиусом Фаджем сэром письмам. Что особенно ужасно, громовещатель был получен публично, в присутствии многих других важных господ.

Вулко поскреб лоб, склонился к длинному листу пергамента, на котором уродливыми и неровными символами были внесены несколько десятков имен, и, сощурившись, начал бубнить себе под нос:

— Госпожа глава Отдела магического правопорядка мисс Амелия Боунс мадам, господин глава Отдела магических происшествий и катастроф…

Община слушала своего главу крайне невнимательно: разбившись на кучки по интересам и обсуждая более животрепещущие вопросы, вроде кроя последних наволочек или качества последней партии Чистомета. И хотя эльфы из уважения держали левое ухо высоко поднятым, но в целом интимному диалогу Вулко с пергаментом никто не мешал. Глава героически преодолел весь перечень (кажется, сократив несколько волшебников, порывавшихся отменить многовековое эльфийское рабство, но его вопиющего неуважения никто не заметил) и внимательно осмотрел собрание.

— Итак, главный вопрос — кто дежурил по письмам господина Министра Магии мистера Корнелиуса Фаджа сэра?

Все эльфы подскочили как один и начали громко лопотать о своих великих подвигах на ниве дежурства по письмам. Даже ветхая Дилли подскочила, пробормотала что-то сквозь сон и, все также, не просыпаясь, присела обратно. Вулко помрачнел еще больше.

— Кто дежурил по письмам господина Министра Магии мистера Корнелиуса Фаджа сэра вчера? — попытал он удачу еще раз.

Эльфы начали подпрыгивать, в нетерпении донести до главы свой непосильный вклад во вчерашней работе с письмами.

— Кто пустил громовещатель в здание? — уже совсем обреченно произнес Вулко.

Все члены общины начали недоуменно помахивать ушами и чесать в затылках, оглядываясь по сторонам в поисках того, кто делал эту необычную работу. В наполненной невнятным бормотанием атмосфере громом прозвучал вопрос:

— А что такое громовещатель?

Все взгляды устремились на тощего эльфенка с огромными глазами в обрамлении длинных светлых ресниц. Вулко облегченно выдохнул, но тут же напустил на себя суровый вид.

— Так вот ты каков, Отступник Бупу! Знай же, о нерадивейший из эльфов, что громовещатель — это страшное и опасное письмо, от которого у господинов сэров очень портится настроение, аппетит и здоровье. Письмо это пишется на красной бумаге. Но иногда злые и нехорошие враги господинов сэров прячут громовещатель в обычное письмо, и только по огромной и зловещей красной печати можно понять, что это громовещатель.

Испуганные эльфы поджали уши и затряслись в негодовании и печали по самому факту существования в мире громовещателей и огромных зловещих красных печатей. Бупу испуганно взирал на Главу и мелко кивал в такт словам.

— За твое пренебрежение Трудом, за твое нерадение о господинах сэрах и госпожах мадамах община наказывает тебя, Отступник Бупу. Отныне тебе нет места среди общины. Община больше не помнит твоего имени, община не имеет с тобой кровных уз. Община не даст тебе Труда, не позовет на помощь господинам сэрам и госпожам мадамам. Община изгоняет тебя. Покинь нас, Отступник, или мы выгоним тебя силой.

— Покинь, — хором закричала вся община.

Бупу тоже начал кричать «Покинь», но под суровыми взглядами осекся. Сильно дрожа и потерянно озираясь, он вышел из-под главной тепловой трубы, где проходило собрание, и посмотрел по сторонам. У лестницы стоял господин сэр в яркой красной мантии. Эльфенок робко подошел к нему.

— Господин сэр, — робко и очень тихо спросил он, — скажите, у вас есть лишний Труд?

— Не подаю, — грубо ответил тот, поморщившись.

— А…

— Иди в Хогвартс. Тамошний директор совсем сбрендил и берет всех подряд: упиванцев, великанов, а теперь еще Оборотней и дементоров…

Совет был здрав, что-то такое про Хогвартс и его директора слышали все эльфы общины. Но Бупу никак не мог избавиться от ощущения, что красный цвет плох не только в письмах.

* * *

Господин директор школы чародейства и волшебства Хогвартс Верховный чародей Визенгамота председатель Международной Конфедерации Магов профессор Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сэр всецело соответствовал всему, что Бупу о нем знал. Очень важный маг с личным троном, роскошным кабинетом, уставленным непонятными артефактами и редкими дорогими книгами. А еще, похоже, и правда немного не в своем уме: и дело не в разноцветных мантиях и странных фразах, о которых тихо шушукались студенты. Нет, такой важный маг попросил называть его всего лишь «господином директором сэром». Правда, эльфенок не стал привередничать: в отличие от главы прежней общины он был неграмотным, поэтому наверняка мог напутать в таком длинном имени.

Господин директор сэр с пониманием отнесся к изгнанию из общины Министерства и предложил вступить в общину Хогвартса, а также был готов поделиться с юным отступником лишним Трудом. Правда ввиду возраста новичка, Труда этого было не слишком много, да и тот в основном касался уборки.

В общине Хогвартса отступника приняли хорошо. К удивлению Бупу, от Вулко пришло небольшое послание, в котором он всячески хвалил Бупу и даже назвал его наивной жертвой. Бупу честно предупредил, что на него громовещатель не кричал, так что жертвой он никак быть не может, но рекомендации бывшего главы это не умалило.

Наученный недавним весьма горьким опытом эльфенок сразу спросил, кто ловит громовещатели. К его огромному удивлению этот Труд был не распределен. Ловить громовещатели (да и вообще любые письма), отправляемые детям, было категорически запрещено. А что касается профессоров и прочих господ сэров и госпож мадам, то они сами справлялись с этой непростой задачей. В крайнем случае, спрашивали совета господина профессора Зельеварения декана Слизерина Северуса Снейпа сэра, ибо тот знал толк в громовещателях. Бупу не осмелился досаждать вопросами такому важному магу, взамен буквально измучив расспросами сородичей новой общины. В итоге, его научили, как ловить письма и прочую корреспонденцию, а также обезвреживать уже начавший кричать громовещатель.

Дело оказалось непростым: ловить письма для всех профессоров Бупу бы не смог при всем желании. К счастью, он подружился с парой милых эльфят, и они смогли поделить непростой Труд на троих. В итоге, благодаря такой гениальной идее, сразу обеспечившей Трудом столько домовиков, Бупу достались письма господина директора сэра, господина профессора Зельеварения сэра и госпожи профессора Трансфигурации мадам.

Больше всего писем приходило директору. И через одно они имели красную восковую печать. Бупу крепко-накрепко запомнил наставления старого Вулко, поэтому все письма с красной восковой печатью перехватывались им незамедлительно по доставлении в школу, на письма накладывался Стазис, после чего они переправлялись в специальную комнату, куда домовики складывали всю неактуальную корреспонденцию (например, письма, доставленные по ошибке, или те, адресат которых был написан неразборчиво). Обычно чисткой комнаты занимался сам глава общины (как самый грамотный), но в связи с Инспекцией, а также некоторыми загадочными прожектами господина директора сэра у главы не оставалось ни одной свободной минуты.

Вообще, отношения с красным цветом у Бупу не складывались. Больше всего неудобств ему доставляли два молодых говню… господина сэра, которые каждый день настойчиво просили его попробовать конфетку. Эффект от такой конфеты был всякий раз новый, но как правило весьма неприятный. Одно дело, когда ты наказываешь себя за понятную провинность. Другое, когда надо стирать постельное белье пятого курса, а у тебя из носа непрерывным потоком хлещет кровь, а два мага смотрят и обсуждают какие-то непонятные вещи вроде «надо было настаивать подольше», «может, змеесопа добавим?» Щелчки пальцев помогали крайне плохо. Приходилось сбегать, наказывать себя рвотным, от чего откладывать Труд, а потом, шатаясь от слабости, стирать.

Казалось бы причем тут красный цвет? Ну, во-первых, он был на галстуках молодых го… м-да. А еще именно в красную обертку оборачивали каждую новую конфету. Однажды Бупу спросил, что должно произойти после приема конфеты. Ему ответили, что у него должна пойти носом кровь, но не слишком много — чтобы освободили от уроков, но не заперли в Больничном крыле. Поскольку уроки были одним из видов Труда, Бупу их не понял.

По этой причине эльфенок проникся трогательно нежным отношением к господину профессору Зельеварения сэру. И всего лишь за одну фразу — о том, что красный цвет здравомыслящий человек не оденет.

* * *

Больше всего Бупу полюбил прибираться в кабинете господина директора сэра. Во-первых, как ни странно, уборки там хватало, хотя этот Труд делило множество домовиков. Во-вторых, директор очень интересно трудился сам: он разговаривал. Как-то по-особому разговаривал, так внушительно, что Бупу пробирало от его голоса до печенок. А порой хотелось смеяться в голос или плакать. Чаще последнее — господин директор сэр был очень раздосадован невозможностью найти пропавшую троицу студентов. Разумеется, господа студенты были с красного факультета, только они могли так сильно опечалить уважаемого человека.

Чаще всего в поисках господину директору сэру помогал господин профессор Зельеварения сэр: они садились в кабинете, наливали по чашке крепкого черного чая и начинали обсуждать какие-то немыслимой сложности магические конструкции. Самым частым выражением, которое венчало все эти долгие разговоры, было «временной парадокс». Стоило кому-либо из них его произнести, как они оба мрачнели и синхронно делали по глотку из чашки.

В такие минуты Бупу прятался в самом дальнем углу и прибирался как можно тише, чтобы не вызвать лишнего недовольства.

А потом случился самый странный разговор, заставивший эльфенка предпринять решительные шаги.

Как раз в очередной мрачный раз было произнесено это страшное выражение «временной парадокс», как вдруг господин директор сэр сказал:

— Мне кажется, мир обезумел. А в другой момент понимаю, что безумен не мир, а я. Своим ограниченным слабым умом я пытаюсь охватить и понять его великое многообразие и чудесную красоту. Что это как не безумие?

— Это просто недостаток отдыха. Все мы весьма утомлены этой затянувшейся Инспекцией, — сухо ответил Снейп.

— А я ей даже рад, — признался Дамблдор и, видя ошарашенный взгляд обычно невозмутимого коллеги, продолжил, — нелепая цепь событий пробудила в людях все лучшее. Столько неравнодушных волшебников начало проверять положение дел после одного громкого письма, которое и письмом-то не было! Глядишь, такими темпами от школы они перейдут и к стране, а тогда никакие Томы к власти никогда не придут. Так что я повторюсь, я искренне рад этой инспекции.

Зельевар скептически покачал головой, а потом уточнил:

— Что значит, «и письмом-то не было»?

Директор мягко улыбнулся и принялся помешивать чай.

— Ты ведь помнишь боггарта, Северус? Того самого, который стал невольным свидетелем исчезновения неугомонной троицы? По странному стечению обстоятельств это тот самый боггарт с памятного урока Ремуса. И он же, вот уж воистину шутка судьбы, был тем самым «громовещателем», из-за которого возникла спонтанная идея приехать в Хогвартс с инспекцией. Я видел это в его сознании. Оно полагало это своим Бенефисом. И знаешь, я склонен с ним согласиться. Еще ни одно явление боггарта не меняло людей, столкнувшихся со своим страхом, так сильно.

Снейп нахмурился, пытаясь соотнести свое знание низшей нечисти с реальными инспекционными проблемами.

— Почему же вы не выдали его, директор?

— А зачем? Во-первых, мне бы никто не поверил. Я так долго выгляжу чудаком, что, кажется, сам начал верить в свое безумие. А во-вторых, произошедшее вспять это не повернет. Пусть равнодушие отступит хотя бы так.

— А мы потерпим? — едко уточнил слизеринец.

— Все пройдет, — отмахнулся его визави.

* * *

Бупу испарился из кабинета господина директора сэра весь в слезах. Подумать только, из-за нелепой шутки низшей нечисти его изгнали из общины. Теперь он знал правду, но кому от этого легче? Вот стал бы господин директор сэр озвучивать свое знание, если бы понимал, какое значение для Бупу оно имеет? Нет. Волшебникам нет дела до домовых эльфов. Бупу жил в разных общинах с разными традициями и обыкновениями, но волшебники были одинаковы, что в Министерстве, что в школе. И было бы настоящим безумием думать иначе.

— Я безумный домовик безумного господина директора сэра, — тихо прошептал Бупу.

— Отправляйтесь в Мунго, если больны, и не смейте будить почтенных волшебников, — ворчливо отозвался один из портретов.

Эльфенок поднял голову и удивленно посмотрел на стену коридора, на которой висело вновь заснувшее изображение.

— А разве в Мунго лечат домовых эльфов?

— Там всех лечат, черт бы вас подрал. Пойдите вон или хотя бы замолчите! — грубо отозвался портрет и, отвернувшись, устроился поудобнее.

Бупу яростно кивнул и испарился со щелчком.

* * *

В больнице имени Мунго его встретили неприветливо. Дежурный колдомедик долго и безуспешно пытался добиться от Бупу, что у него болит. Наконец, махнул рукой и вызвал консилиум. Наверное, в другое время нелепого домовика бы проигнорировали, но на волне инспекционной проверки Хогвартса колдомедики тоже опасались чего-то похожего, так что весь персонал был возмутительно предупредителен и вежлив.

Разговор с маленьким пациентом доверили Гиппократу Сметвику — большому любителю нестандартных методов лечения.

— Итак, Бупу, что тебя беспокоит?

— Я безумный домовик безумного господина директора сэра, — повторил свой вердикт тот.

Колдомедик с сомнением посмотрел на него и уточнил:

— Что именно заставляет тебя думать, что ты безумен?

— Я верю, что волшебникам есть до меня дело, — ответил Бупу, его левое ухо уважительно поднялось повыше.

— Но нам и правда есть. Смотри, все мы собрались здесь, чтобы помочь тебе. Разве нет?

Эльфенок осмотрел серьезных врачей, окруживших Сметвика и пациента, и просиял:

— О, да! Тогда, может, вы заодно поможете господину директору сэру?

— А в чем ему нужно помочь?

— Понимаете, он обезумел. Нет, нет, он не верит, что волшебникам есть до него дело, тут другое. Все знают, что он безумен. Даже в Министерстве, я там раньше трудился. И он сам недавно признался во время чаепития, что обезумел. Мне кажется, — Бупу понизил голос, — он осознает это и не знает, как с этим быть.

Кодомедики начали с некоторым сомнением переговариваться.

— Да-да, он так и сказал, что репутация чудака мешает осознать его безумие. Но послушайте, он берет на работу в школу оборотней и дементоров. Нет, последнего я на работе не видел, но и Оборотня не застал, а о нем не судачит только ленивый. А еще говорит, что это боггарт заварил все эти проверки.

Консилиум разделился: часть колдомедиков начала неуверенно похихикивать, другая напротив — теснее сомкнула ряды и очень тихо зашепталась.

— Этого не достаточно. Все это укладывается в легкое чудачество, и не тянет на старческий маразм, — пояснил ему улыбающий Сметвик.

— Он рад Инспекции, — громко запищал Бупу, отчаявшись донести правду.

— Он что?

Колдомедики все как один перестали веселиться и обступили эльфенка.

— Да, он сам сказал, что он рад Инспеции. Мол, тогда книги не придут к власти.

— Так малыш, дуй обратно в школу, мы тут сами разберемся. Главное, веди себя, как ни в чем не бывало, чтобы директор ничего не заподозрил. Это очень важно для его здоровья. Понял меня?

Бупу решительно кивнул. Он уже почти исчез, когда услышал тихий диалог между двумя магами.

— Не слишком ли ты легковерен, Гиппи?

— Обрадовался Инспекции! Ты можешь себе представить душевно здорового человека, который бы такое сказал?

* * *

В кабинете директора Бупу застал совершенно разъяренную Министерскую инспекцию, количественный состав которой был весьма близок к недавней Великой инспекции, нашедшей Оборотня, поцелованную дементором магглокровку и еще уйму самых разных нарушений.

— Что значит: ничего не получали?! Вам ежедневно, ЕЖЕДНЕВНО, Дамблдор, мать вашу Кендру, приходило несколько писем за печатью Министерства! Нам приходят громовещатель за громовещателем, и в каждом, в каждом, Дамблдор, описываются ваши упущения. Мы просили, умоляли, требовали ваших пояснений и ответов, а вы позволяете себе заявить, что НЕДЕЛЮ вы просто не получали писем? Даже если, допустим, вы говорите правду, но неужели вам даже в голову не пришло, что это так странно для человека на вашем посту не получать официальной корреспонденции в течение целой недели?!

— Возможно, я и правда несколько упустил этот факт, — покладисто отозвался директор. — Простите старика, я немного увлекся.

— Чем?! Чем таким вы занимались? Что вы делали всю неделю?!

— Я искал Гарри и его друзей.

— Что?!

— У нас пропали три студента, одним из которых является небезызвестный вам Гарри Поттер.

— Это ни в какие кольца не лезет, Дамблдор, — закричал Глава Аврората Руфус Скримджер. — Что значит пропали? Вы их пробовали искать?

— Увы, безрезультатно, — развел руками директор.

— Подавали заявление в Аврорат? Варили зелье поиска? Просили родственников провести ритуал поиска родной крови?

— Я боюсь, эти меры не могли возыметь успеха, — пожал плечами архимаг.

— Надо не бояться, а делать. Да домовой эльф лучше бы справился с вашими обязанностями, чем вы! Эй, ты, как тебя зовут? — повелительно крикнул Скримджер.

— Бупу, господин глава…

— Короче! Ты можешь доставить сюда Гарри Поттера и его друзей? Как их там? — нетерпеливо уточнил он у директора.

— Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли, — ответил Дамблдор, несколько удивленно рассматривая эльфенка, словно только сейчас заметил его присутствие.

— Нет, господин, Бупу не может. Он не видел этих волшебников и не Трудился на них. Но если попросить домовика, который трудился на них и чувствует их, он сможет.

— Как зовут такого домовика? — требовательно спросил аврор.

— Я думаю, Добби сможет, сэр, — уши у Бупу тряслись от переживаний, но он ответил четко и ясно.

Явившийся на вызов Добби охотно вызвался доставить Великого Гарри Поттера сэра и его друзей, что и проделал в течение одной минуты. На лице у Дамблдора было написано такое удивление, что представители инспекции с некоторым сомнением начали на него коситься. И именно в этот момент камин ярко запылал зеленым, и из него вышла делегация из Мунго. Пока первые из колдомедиков обменивались приветствиями с хозяином кабинета и членами инспекции, один из них, незамеченным подошел к директору сзади и профессиональным движением мгновенно усыпил его. После чего невозмутимо отобрал палочку и передал коллеге, а сам начал накладывать каскад диагностических заклинаний.

— Что? — Скримджер, надо отдать должное его профессионализму, тут же принял боевую стойку.

— Поступили сведения, пока подтвержденные лишь косвенно, что рассудок директора Дамблдора утратил свою ясность. Опасаясь, что по своей воле он не отправится на лечение, мы вынуждены воспользоваться правом Статута о колдомедиках на безотлагательную госпитализацию с целью точного установления диагноза, — мягким успокаивающим голосом ответил Сметвик.

— Ах, вот оно что. А я-то думаю, что с директором не так: на письма не отвечает уже неделю. Вообще на все. Говорит, что Гарри Поттер пропал. Мистер Поттер, где вы были эту неделю?

— В школе, — удивленно ответил подросток.

— Что и требовалось доказать, — печально закивал Сметвик. — Я забираю?

— Забирайте, ради Мерлина. Только держите меня в курсе, у нас тут проверка, сами понимаете…

В этот момент в окно влетела сова и бросила на стол огромный конверт с красной восковой печатью. Скримджер взял письмо, помахал перед носом мирно спящего директора и проворчал:

— Не получал он.

* * *

Бупу чувствовал себя на редкость неловко. Судя по поведению огромного количества важных сэров (и он даже пробовать не стал бы всех упоминать, неграмотному это просто невозможно!), его диагноз был верен. Осознание того, что такой великий человек, такой важный господин, с таким длинным титулом, оказался сумасшедшим, ввергало Бупу в печаль. Эльфенку казалось, что он заболел: он не мог даже думать о Труде, его мысли были поглощены исключительно фигурой директора. Бупу переместился в Больничное крыло в надежде, что его, если не вылечат, так хотя бы успокоят. Что госпожа медиковедьма миссис Помфри мадам объяснит ему, как можно быть таким великим, и настолько странным.

Медиковедьмы на месте не оказалось. Бупу сел на пустую и чистую кровать и грустно посмотрел на свои руки. Под шкафчиком что-то зашуршало и наружу вылезло странное существо с множеством лапок и несколькими непарными усами. Оно уставилось на Бупу, Бупу в свою очередь уставился на него в ответ.

— Громовещатель? — тихо спросил эльфенок.

Оно потерло лапки об усы и облизнулось.