Не забыть (джен)

Молодой мужчина, недовольно скривившись, оглядел скромную, по его меркам, обстановку поместья. После шика столицы этот загородный домик казался приехавшему в такую даль самураю собачьей конурой, где никак не мог обитать член столь уважаемой семьи, к которой он сам имел честь принадлежать. Необходимый минимум вещей, совершено не удовлетворяющий понятий о комфорте, заставил его на мгновение усомниться в том, что именно здесь всё это время жила его покойная сестра.

Закончив беглую инспекцию, самурай перевёл надменный взгляд на приплясывающего рядом управляющего.

— Это всё? — спросил он у худощавого старичка, который смотрел на него, как на сошедшее с небес божество.

— Так точно, мой господин, — усердно кланяясь, залепетал слуга. — Всё до ниточки. Ежели пожелаете, то в любой момент всё будет упаковано и отправлено…

— Не нужно, — перебил его самурай. — Можете сжечь всё это или раздать прислуге. Отец не желает, чтобы ему хоть что-то напоминало об этой неблагодарной.

— Как прикажете, господин, — снова принялся кланяться управляющий, с трудом скрывая радость при воспоминании о многочисленных коробах с шелками и драгоценностями.

Сочтя свой долг перед покойной исполненным и не желая больше находиться в столь убогом месте, молодой господин ещё раз окинул быстрым взглядом пожитки сосланной родственницы и уже было сделал шаг в сторону ворот, где ждали слуги, как вдруг старик окликнул его:

— Постойте, господин, а что вы прикажете делать с этим?

Удивившись брезгливости, с которой было произнесено последнее слово, самурай обернулся. Проследив за указывающим в сторону сада пальцем управляющего, он не сразу смог распознать в свернувшемся под деревом комочке живое существо.

— Я думал, плод позора моей сестры умер от той же болезни, — скривившись, с явным неудовольствием пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Да что вы, — тут же встрял управляющий, будучи уверенным, что разговаривают именно с ним. — На нём, как на собаке… Ничего не берёт!..

Проигнорировав сказанное, молодой самурай продолжал рассматривать забившегося в угол белокурого мальчишку, который одним своим появлением на свет сломал жизнь его горячо любимой сестрёнке.

«Упрямая девица! — думал он. — Если бы ты ещё тогда согласилась избавиться от этого выродка, то не попала бы в столь плачевную ситуацию. Жила бы до сих пор в столице, нашла бы себе мужа и родила ему целую кучу НОРМАЛЬНЫХ детей, но вместо этого предпочла семье собакоухого уродца, которого и человеком-то язык не поворачивается назвать!»

Эмоции захлестнули молодого человека. Стиснув зубы, он твёрдым шагом направился в сад, намереваясь раз и на всегда покончить со всей этой историей.

— Что ж, — пробормотал он, хватаясь за меч. — Как ни крути, а дело это всё же семейное.

Услышав звук обнажающегося клинка, маленькие белые треугольнички на макушке у убитого горем малыша дрогнули. Мальчик вскинул голову и, не мигая, уставился на приближающегося к нему человека, который уже заносил оружие, собираясь прикончить его на месте.

Взгляды карих и золотистых глаз встретились, и у ещё минуту назад уверенного в своей правоте самурая дрогнула рука. Он почти физически почувствовал, как тоненькие пальцы покойной сестры сжали его сердце, не позволяя шевельнуться.

Застыв на месте, молодой господин всё никак не мог решиться нанести удар. Он всматривался в мордашку нежеланного племянника, пытаясь заставить ненависть в сердце, победить то чувство, которое всё громче говорило: «Это ведь ребёнок Изаёй». К тому же, несмотря на то, что полукровка прекрасно осознавал свою участь, он, не проронив ни слезинки, продолжал с вызовом смотреть прямо в глаза своему палачу, чем невольно вызывал уважение.

В конце концов, проиграв эту молчаливую битву, самурай опустил меч.

— Уходи, — произнёс он, возвращая клинок в ножны. — Больше это не твой дом!.. В память о покойной сестре, я не отберу её дар — живи, но отныне ты не имеешь никакого отношения к нашей семье!

С этими словами молодой господин развернулся и, не обращая внимания на причитания управляющего, быстрым шагом направился к воротам, чувствуя, как спину раскалённым железом жжёт пристальный взгляд не по-детски серьёзных глаз.

Путешествовать становилось всё сложнее. Минувшие годы юности унесли с собой не только смоляные локоны, но и былую проворность и силу. Непослушные пальцы уже давно не сжимали рукояти меча — отныне для главы клана письменные принадлежности стали не менее смертоносным оружием, нежели острый клинок, коими он вершил судьбы своих вассалов.

Он всегда старался блюсти честь своего рода, не позволяя другим даже мысленно преступить правила, завещанные досточтимыми предками, поэтому в ответ на просьбу рассудить щекотливую ситуацию, что грозила позором возглавляемому им клану, несмотря на свой преклонный возраст, пожелал лично разобраться в этом деле.

Однако глава клана слишком поздно понял, что, отправляясь в столь неблизкий путь, слишком уж переоценил свои силы. Тряска, которую ещё пару десятков лет назад он бы даже не заметил, теперь причиняла старческому телу едва терпимые муки. К тому же возница, словно издеваясь, всё сильнее подгонял лошадей, чем заставлял старика ещё ощутимей чувствовать каждую кочку.

Не выдержав этого издевательства над своей персоной, глава клана высунулся в окно повозки, чтобы осадить зарвавшегося юнца, да так и обмер, увидев как к ним со всех сторон стремительно приближаются вооруженные до зубов бандиты.

Не нужно было обладать даром предвидения, чтобы понять, что из-за численного перевеса удача несомненно окажется на стороне разбойников. Поэтому уважаемому главе клана только и оставалось, что наблюдать за яростным сражением, молясь всем известным богам, чтобы его люди смогли выстоять в этом сражении и защитить его дражайшую персону.

Один из нападавших, здоровенный мужик с уродливым шрамом через всё лицо, снеся голову телохранителю, уже замахивался своей увесистой нагинатой, намереваясь одним махом прибить и хозяина дорогой повозки, как вдруг, даже не успев удивиться, резко впечатался в подставленный кем-то кулак. Рыкнув булькающее ругательство, бандит выплюнул половину своих зубов и озверело уставился на стоящего перед ним, словно выросшего из-под земли, мальчишку, которого в первое мгновение принял за старика из-за длинных белоснежных волос, обрамляющих худощавое лицо. Однако это впечатление быстро улетучилось, стоило более внимательно взглянуть на парнишку. Несомненно он был молод. Ровная смугловатая кожа не имела ни единой морщинки, а взгляд цвета янтаря глаз светился юношеским задором, взирая на растерянного разбойника с явной насмешкой.

— Чё зенки-то вылупил? — забавляясь произведённой его появлением оторопью, хмыкнул мальчишка, после чего, дёрнув пару раз украшающими белокурую макушку собачьими ушами, злорадно добавил: — Может, добавки захотелось? — и, не дав бандиту опомниться, резко рванул вперёд.

Изумлённый глава клана, чудом избежавший смерти, не веря своим глазам, наблюдал за тем, как непонятно откуда взявшийся пацан, особо не напрягаясь, мутузит здоровенных мужиков, с которыми не справилась даже его элитная охрана. Он с лёгкость уворачивался от любой атаки, чтобы потом, развернувшись, на полную катушку отыграться за каждую попытку достать себя. Не прошло и пяти минут, а из довольно многочисленной банды в сознании осталось всего пара бойцов, которые, растеряв весь свой боевой дух, спешили как можно скорей унести ноги, пока это ушастое чудовище не добралось и до них.

— Так-то! — тряхнул рукавами паренёк, глядя им в след. — А то позаливали тут всё кровищей — вздохнуть невозможно! — и словно не замечая, что рядом с ним ещё остались живые люди, зашагал в сторону леса, даже не взглянув на спасённую им важную персону.

— Постой! — вдруг окликнул его наконец пришедший в себя глава клана. — Ты спас мою жизнь — проси чего хочешь!

Оставшиеся в живых охранники недовольно переглянулись, им была до жути неприятна такая щедрость обычно скупого на благодарность хозяина, но возразить ему никто так и не решился.

— Чё? — скривился мальчишка, совершенно не оценив столь широкий жест. — Больно надо было тебя спасать! Кхе! Просто от запаха крови уже кишки наружу, только и всего.

— Тогда поступай ко мне на службу, — не унимался глава клана. — Будешь моим личным телохранителем. Пусть ты и полукровка, но зато целого войска стоишь, и если...

— Пошёл ты, знаешь куда, дядя! — обнажая клыки, зарычал в ответ полудемон, даже не дослушав. — Я твоей щедростью уже по горло сыт!.. Должок я тебе вернул, так что, будь добр, свали ко всем чертям!!!

Ошарашенный мужчина замер. В его памяти, словно извлечённый из самого дальнего ящика, возник тот же упрямый взгляд золотистых глаз, которым на него, всё с тем же укором, смотрел осиротевший малыш, когда он, будучи ещё молоды самураем, замахивался на него мечом.

— Так ты?.. — пролепетал глава клана, с трудом веря в реальность этой встречи. Слова комом застряли в горле, ведь он и представить себе не мог, что полукровка сможет выжить. Ещё тогда, вернувшись в столицу, он приложил множество усилий, чтобы поскорей забыть этот взгляд. Взгляд ребёнка, которого он бросил на произвол судьбы. Ребёнка, которого больше жизни любила Изаёй, его дорогая сестра.

Затянувшееся молчание, что повисло в воздухе, показалось спасённому своим так старательно забытым племянником мужчине вечностью. Он продолжал смотреть на парнишку, не зная как ему теперь поступить.

— Твой поступок достоин высшей награды, — наконец приняв, может, не самое правильное решение, произнёс глава клана. — И я...

— Кхе! — снова перебил его полукровка. — Да кому она нужна, твоя награда... Бывай, старпёр! Смотри, не развались! — и махнув рукой, сиганул на ближайшее дерево, оставив старика в растерянности наблюдать, за тем, как он, перепрыгивая с ветки на ветку, стремительно удаляется в лес.

Провожая взглядом беловолосого юношу, глава уважаемого клана чувствовал себя хуже некуда. Казалось, что брошенные в лицо резкие слова должны были вызвать в нём целую бурю эмоций, но вместо ожидаемых обиды и гнева он чувствовал лишь бездонную печаль, прекрасно понимая, что теперь с таким трудом забытые воспоминания не дадут ему покоя до конца его дней.