Искажение (гет)

— Изъяли из хронологии, — уже в который раз повторяет она, разглядывая амулет в своих руках. — Изъяли из хронологии…

Звучит, словно она вещь, но ведь это не так. Амайя сама пришла, сама осталась, это было ее взвешенное, хоть и не совсем обдуманное решение. Тогда ей казалось это правильным. Справедливость должна была восторжествовать, убийцу Рекса нужно было наказать, она сделала свой выбор. Тогда Амайя была уверена, что справится, сейчас она не уверена абсолютно ни в чем.

— Изъяли из хронологии, — повторяет она как мантру, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, будто это может что-то изменить или исправить.

Она там, где должна быть, но в то же время совершенно в другом месте.

Едва ли не впервые в Амайе борются долг и сердце, а долг еще и ощутимо проигрывает. Она понимает, за что сражалась и чего хотела для Рекса, четко знает, что ощущала к нему, до сих пор видит пожар, сжигающий дотла ее деревню, но когда мысли доходят до Натаниэля, все смазывается, и она снова на перепутье. Амайя не в силах выбрать сторону, пусть и должна.

— Размышляешь, как поделикатнее сообщить команде о своем уходе?

Натаниэль будто чувствует, когда она думает о нем, и тут же появляется. В любом месте корабля, в любое время. Запутывает еще больше.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я вижу, как долг пожирает тебя изнутри, каждую секунду напоминая, что случится, если ты не вернешься в сороковые, — он тяжело вздыхает и прислоняется к дверному косяку, складывая руки на груди. — Понимаю, вот только вряд ли тебе удастся что-либо изменить. Я пытался, ты не позволила.

— Я не хочу… — она запинается, осознавая, насколько жалко и фальшиво звучит. Конечно, хочет, но не может. — Не буду менять, но моя дочь, внучка…

— Ты должна позаботиться о них, разумеется, — соглашается он, горько улыбаясь. — Как мой дед позаботился обо мне. Черт, — Натаниэль разворачивается и бьет кулаком в стену. — Я ведь тебя лет на сорок младше, а то и больше. На этом корабле реальность воспринимается иначе, но не перестает быть реальностью.

Амайя закусывает щеку, но и металлический привкус во рту не приводит в чувство. Кончики пальцев покалывает от необходимости дотронуться, успокоить, забрать хотя бы часть боли себе. Амайя не должна, но она так чувствует.

— Натаниэль, — его имя горит на языке. — Нэйт, — после паузы выдыхает она. Так лучше, но жжение не исчезает. Она готова повторять и повторять его, пока в состоянии говорить. Ей нужно его повторять, чтобы чувствовать его рядом, но нельзя. Хронология должна восстановиться, Амайя должна вернуться в сорок второй, ее потомки должны родиться…

Впервые она отчетливо понимает, почему не стоит знать, что ждет в собственном будущем. Она бы и не знала, если бы не Натаниэль. Пожалуй, какое-то время даже была бы счастлива в его объятиях. Если бы не копье судьбы, если бы не Генри, если бы не желание маленького мальчика иметь любящего отца…

Все ее принципы и мораль сейчас отдаются тупой болью в висках. Сколько бы возможностей она ни прокрутила в голове, уже ничего не изменится. Амайя знает будущее, ей решать, как поступить дальше.

— Ты уйдешь, знаю, — на грани слышимости шепчет Натаниэль. — А я даже не смогу сказать, что бросишь меня, потому что и узнать толком не успел. Так, как хотел бы.

— Врунишка, — она все же не сдерживается, стремительно подходит к нему, дергает за руку и разворачивает к себе. — Говорил, что в твое время отношения на расслабоне.

— Это было до того, как ты на моих глазах усмирила тиранозавра, — слабо усмехается он. — К тому же мы во временной зоне, будем считать, что устои моего общества сюда не дотягиваются.

— Если здесь нет будущего, не существует и прошлого… — она касается кончиками пальцев его губ и застывает, глядя в глаза.

— Только настоящее, — он перехватывает ее руку и целует ладонь. — Ты и я, а еще чертова толпа Легенд за спиной, но кого они волнуют.

Амайя хрипло смеется. Иногда правда звучит до безобразия нелепо, но не перестает быть правдой. Так просто отдаться его словам и забыться, так хотелось бы. Невозможно. Как бы ни старалась, Амайя не сможет не вспоминать о родной деревне, как не сможет забрать с собой Натаниэля. Это не его мир, не его война. Все-таки справедливости не существует, она ее выдумала и заставила себя поверить, потому что так было бы правильно. Амайя хмыкает. Это даже в детских сказках не работает.

— Мы оба знаем, что в течении времени могут быть отклонения — несущественные, но достаточные, чтобы не нарушить историю, но и быть вместе.

— Пока кто-то не решит, что мы временное искажение, — усмехается он уголком губ. — Куда больше для меня значит, что ты об этом думала, — Натаниэль ласково касается ее щеки, и она прикрывает глаза. — Как бы ты ни поступила, я в любом случае буду ждать. Историку не так просто сбежать с временного корабля, — коротко целует ее в губы, — зато буду знать, что происходит в твоей жизни.

Амайя резко выдыхает и подается к нему всем телом. Нет, она не уйдет. Не сейчас. Натаниэль нужен ей не меньше, чем она ему. Она не справится со страданиями всех этих людей в одиночку, не посмотрит на какого-то другого мужчину, будет не в силах защищать одних людей, думая абсолютно о других.

Кто знает, возможно, она должна была оказаться именно здесь, чтобы найти и понять свое предназначение. Возможно, она должна была служить вместе с Генри, чтобы познакомиться с Натаниэлем. Возможно, именно он должен показать ей то, на что она раньше не обращала внимания. Возможно, все это самообман, лишь бы оправдать собственную слабость. Сколько бы вероятностей она сейчас ни придумала, истина одна — она не готова уходить, неважно есть у нее задача или нет. По крайней мере, пока копье судьбы у Легиона смерти. Да, сначала нужно найти его, ведь иначе бессмысленно спасать кого бы то ни было. Амайя находит причину, которая позволяет остаться без угрызений совести, и облегченно выдыхает. Иногда и герои могут позволить себе побыть немного эгоистами, хоть она и не совсем герой.

— А я ведь так и не досмотрела «Волшебника Изумрудного города», помнишь?

Натаниэль отстраняется и долго вглядывается в ее глаза, ищет что-то в выражении лица, а потом просто крепко прижимает к себе. Без лишних слов и обещаний. Они находит самый главный ответ друг в друге, а что будет дальше… Путешествия во времени — слишком непредсказуемая работа, и чем чаще спасаешь историю, тем больше стараешься не строить планов. Слишком много желающих их изменить.

— Не могу обещать, что и в этот раз досмотришь, — шепчет он на ухо, прикусывая мочку ее уха. — Скорее всего, даже до середины не осилим.

— Я готова рискнуть, — она запускает пальцы в его волосы и тянется за поцелуем. — Остальной мир подождет до завтра.

«Или до послезавтра», — добавляет про себя, а потом связных мыслей не остается. Только эмоции и ощущения.