Hear No Evil / Не слышу зла (джен)

Думай, как человек дела, действуй, как человек мысли.

Анри Луи Бергсон.

— Странно, да?

Озон наполнял воздух, делая его почти осязаемым, и ощущался на губах легким привкусом свежести. Сэм, свесив голову и задевая волосами могильную плиту, скептично наблюдал за братом. Очередная молния осветила Дина, который прижимался спиной к внушительному надгробию и был наполовину скрыт его постаментом. Сильные мозолистые руки Дина скользнули по стволу разряженного дробовика, переламывая его. Ослепленный внезапной вспышкой яркого света, Дин прищурился и прикусил губу.

— А поподробнее? — отозвался Сэм.

Дин быстрым движением зарядил очередной патрон и оглянулся на брата.

— Молния, а грома нет.

— Так это ж нечисть вообще-то, Дин.

Сэм проверил обойму. Пусто. Он сунул бесполезное оружие в карман куртки, дернув плечами, чтобы оно провалилось глубже, и крепко сжал лук в левой руке.

— Что ты хочешь этим сказать?

Он видел, как Дин махнул рукой, не обращая внимания на насмешку брата. Ночь темным одеялом лежала над маленьким кладбищем, осыпая рваными потоками лунного света землю, покрытую сухими листьями, когда вдруг облака заполонили небесную ширь. Сэм мгновенно почувствовал себя лилипутом. Глубокий вой духа, раздавшийся с другой стороны кладбища, заставил Сэма ощутить себя гигантом. Могильная плита, за которой он сидел, явно была недостаточным укрытием.

— Это демон шторма, старик, — продолжил Сэм, подтягивая длинные ноги, тяжелые ботинки цепляли и тянули за собой пучки травы. — Молния — как его... его Импала.

Дин взглянул на Сэма, игриво приподнимая бровь. Дин щурился, лицо его бледнело в свете молний, но губы растягивались в улыбке.

— Тогда, думаю, будем стрелять по шинам, — он почти что хихикнул.

Сэм длинными пальцами провел по земле в поисках стрел. Против монстра им нужны были стрелы. Стрелы, которые пару мгновений назад были у него, прямо перед тем, как дух холодным завывающим воздухом куда-то отбросил Дина. Стрелы были рядом, когда Сэм перекатился за надгробие в попытке спрятаться и лихорадочно высматривал во тьме очертания брата. Стрелы были рядом, пока не ударила молния и ослепила его ярким белым светом, отдаваясь резкой болью в затылке и заставляя укрыться. Его пальцы касались сосновой хвои, перебирали листья и тонкие ветки.

Никаких стрел.

— Вот дерьмо! — Сэм вытянул шею, чтобы выглянуть за плиту. Молния сверкнула всего в пяти футах, отчего он вскрикнул и бессознательно свернулся, чтобы защитить себя.

— Не высовывай свою чертову голову, Сэмми! — сквозь какофонию внезапного ветра прорычал Дин.

Сэм на мгновение взглянул на темную фигуру, зависшую над выжженной землей, только что опаленной молнией.

— Я потерял стрелы! — крикнул Сэм Дину в надежде, что тот не думает сейчас о своих обидах и помнит, что против сербского духа им нужны стрелы в крови.

— Знаю! — крикнул в ответ Дин. — Я нашел их!

— Какого хрена ты мне не сказал? — Сэм обернулся на фигуру, толкающую их ветром и мощью.

— Только увидел!

Дин высунул руку из-за спасительного памятника незнакомцу и выстрелил последними зарядами соли в черное облако с очертаниями человека. Одновременно с криком порывы ветра прекратились, и братья остались будто в пустоте, шумным дыханием нарушая неверную тишину. Сэм убрал челку с глаз и внимательно наблюдал, как Дин прикрыл рот тыльной стороной ладони в попытках выровнять дыхание.

— Еще чуть-чуть, — прошептал Дин во внезапной ночной тишине.

Сэм кивнул, хотя и знал, что Дин не смотрит на него. Больше не на него. Они наблюдали за небом, за тем, как земные тени подобно затмению медленно пожирают серебристый свет полной луны.

Сумерки быстро расползлись вокруг, и со скрипучим протяжным стоном перед Сэмом начала проявляться звероподобная тень.

Он услышал сухое дыхание.

— Сэм, сюда, — приказ Дина подействовал так, будто он рукой дотянулся до Сэма и подтянул его к себе.

Сэм схватил лук и подполз к Дину по грязной земле, не отводя взгляда от впечатляющей фигуры монстра.

— Дай мне лук.

— Я ближе, — возразил Сэм. — Дай стрелы.

— Сэм! Дай. Мне. Лук!

— Дин! Хватит... — спор прервал внезапный порыв зловонного воздуха.

Сэм оглянулся на брата, только щетина и плотно сжатые губы темнели на бледном лице в странном мерцающем синем свете. Заметив что-то у ног Сэма, Дин в ужасе широко распахнул глаза. Внутри все сжалось от необъяснимого страха. Сэм проследил взгляд Дина.

Земля шевелилась, расползаясь в стороны.

— Твою мать! — выдохнул Сэм. — Что за...

Невиданное зрелище вселяло ужас. Сэм почувствовал, как Дин вцепился в его рукав. А когда брат резко разогнулся в прыжке, Сэма накрыло отчаянием.

— Забирайся! — скомандовал Дин с широкого основания памятника, подтягивая Сэма с такой легкостью, будто тот ничего не весил. Сэм стряхнул с себя ступор ужаса и, мимолетом проведя пальцами по выгравированным буквам, сложенным в имя «Мартин Виктор», быстро вскарабкался на постамент вслед за братом. Таким образом, они оба оказались в нескольких десятках сантиметров над содрогающейся землей.

— Какого дьявола?! — Сэм схватился за выступ, который одновременно разделял и защищал их с Дином, и смотрел на то, как внизу оживает мертвая земля. — Они не поднимают зомби!

— Это не они, — ответил Дин, одной рукой хлопая по карманам, а другой — держась за узкий выступ памятника. — Он поднимает корни и тому подобное. Смотри!

Сэм взглянул в темноту и убедился: демон бури, используя власть над рождением и уничтожением земной жизни, высвобождал корневую систему деревьев по всему кладбищу, вытаскивал гробы из грязи в ночной воздух. Сэм поперхнулся, когда гробы раскрылись, вываливая содержимое на землю.

Когда мы жгли кости, это не было так ужасно...

— Где, черт возьми, моя зажигалка?! — воскликнул Дин.

Сэм не мог отвести взгляда от земли, извергающей мертвое по указанию тени.

— В заднем левом кармане, — отозвался он.

— Твою ж мать, — выдохнул Дин. — Откуда ты...

— Ты всегда кладешь ее туда, — ответил Сэм, глядя на почти идеально сохранившееся лицо девочки-подростка.

— Ха! Ладно, это будет интересно, — прокомментировал Дин голосом, приглушенным от сжатой в зубах стрелы, и достал зажигалку.

— Мы могли бы... спуститься, — с опаской предложил Сэм, посматривая на Дина. Земля, благодаря демону, полная разлагающихся тел — последнее место, где он хотел побывать.

— И оказаться погребенными заживо в открывшейся могиле? Нет уж, спасибо, — Дин поджег кончик стрелы, которую все еще держал в зубах.

Дождь без долгих вступлений и лишней жалости хлынул удушающей стеной. Огонек на конце стрелы потух, а волосы Сэма мгновенно облепили лицо. Сквозь такой поток воды было сложно даже моргнуть.

Демон дышал дождем.

Водяные потоки кровожадно струились по земле вокруг едва ли спасительного островка, ослепляли Сэма и скрывали Дина из вида. Сэм знал, что брат все еще держится с другой стороны памятника только потому, что чувствовал грудью его пальцы, которыми он цеплялся за выступ.

Мокрый камень выскальзывал из рук, и Сэм обхватил плиту ногой, прижав к ней ногу Дина. Сэм заметил, как Дин зашевелился, обретя большую устойчивость. Удерживаясь коленями за памятник, Дин стал поджигать другую стрелу. Он немного наклонился, чтобы защитить появившееся пламя.

— Лук! — крикнул Дин, разрезая пальцами завесу дождя в попытке дотянуться до Сэма.

Сэм без возражений протянул лук, зная, что пламя должно сжечь кровь до того, как острие пронзит облако монстра. Корни деревьев прорывались сквозь грязную землю. Дух взвыл в пьянящем ожидании.

У них не было времени на шутки и прочую ерунду: Сэм чувствовал, как от напряжения трясется нога Дина.

— Стреляй! — крикнул Сэм сквозь завесу дождя. Он едва мог разглядеть лицо брата, накрывшего собой оружие. — Стреляй, Дин!

Дин не ответил, и Сэм опять почувствовал, как вздрагивают его мышцы. Левой рукой Сэм ухватился за памятник, а правую вытянул вперед, чтобы взяться за край мокрой рубашки Дина и помочь ему. Сквозь влажный воздух доносился запах горящей крови на металлическом окончании стрелы.

— Стреляй в этого сукина сына! — задыхаясь от попавшей в рот воды, снова выкрикнул Сэм.

Дин выпрямился, расправил плечи, смаргивая с глаз дождь и плотно сжимая челюсти. Одну руку он вытянул вперед, другую отвел назад. Сэм задержал взгляд на пальцах брата, который крепко и ровно держал шероховатую стрелу.

— Давай, давай, давай... — повторял Сэм.

— Давай, давай, давай... — эхом отзывался Дин, натягивая тетиву.

С диким криком, сотрясающим воздух, как ударная волна, дождь прекратился. Стрела погрузилась глубоко в сердце монстра, и в ту же секунду мир содрогнулся, корни деревьев вернулись под землю, а луна освободилась от скрывших ее темных облаков. Братья медленно спустились с памятника.

Мгновение они сидели в тишине. Поток воды утихал, капли дождя сползали по их телам, падая и разбиваясь о землю рядом с ногами. Братья смотрели в пустоту, где только что висел в воздухе сербский демон бури.

— Вот о чем я говорю! — Дин ударил мокрым кулаком в лужу мутной дождевой воды и издал радостный вопль. -Свяжешься с быком — получишь рогами, детка!

Сэм отбросил со лба мокрые волосы, с довольной усмешкой посматривая на брата.

— Закончил?

— Чувак, мы только что прикончили древнего демона бури, — Дин сморгнул воду с ресниц. Лунный свет озарял его глаза и отражался от воды, извилистыми дорожками стекающей по лицу. — Неплохо было бы отпраздновать это.

— Ура! — выкрикнул Сэм.

— Ты безнадежен, Сэмми, — Дин тряхнул головой, и капли воды, слетев с кончиков его коротких волос, брызнули в глаза Сэму. Уперевшись руками в топкую землю, он неуклюже поднялся на ноги и протянул руку брату.

— Ты в порядке? — спросил Сэм, цепляясь за грязную руку брата.

— Подари мне новый тренажер для бедер, если когда-то придется вытворять подобное, — Дин нахмурился, поглаживая ноги сквозь намокшие джинсы.

— Новый? — спросил Сэм, подбирая брошенный лук и стрелы. Дин ухмыльнулся.

— Это не только для упражнений, Сэмми.

— Жалею, что спросил.

Дин похромал вперед, по пути подхватив свой дробовик, оставленный у могильной плиты Молли Фитцпатрик.

— Спасибо, Молли.

— Что будем делать с... — Сэм обвел взглядом темное грязное кладбище с могилами, зияющими в земле как раны, и разбросанными вокруг телами.

Усмехнувшись, Дин потряс головой, чтобы вытряхнуть воду из ушей.

— Ничего.

— Ничего?

Дин поднял бровь.

— Ты хочешь перезахоронить их всех?

— Эээ... Нет, точно, нет, — согласился Сэм. — Но, Дин...

— Мы уходим, Сэм. Как и всегда, — Дин раздраженно дернул левым плечом и двинулся вперед. — Кто-нибудь спишет это на странный шторм или ливневый поток. Или прилив. Что-нибудь.

— Прилив? — Сэм поспешил за Дином, чья насквозь промокшая светлая фланелевая рубашка еле виднелась впереди. — Чувак, мы где-то... за сотню миль от побережья.

— Значит, — Дин обернулся. — Никаких приливов?

— Никаких приливов.

— Тогда придумают что-нибудь, — Дин выдохнул, когда увидел Импалу, спрятанную среди деревьев подальше от демона и любопытных глаз. — Как и всегда.

Они скинули с багажника маскирующие ветки, после чего Дин, открыв крышку, бросил дробовик и лук рядом с двумя зелеными дорожными сумками.

— Эй, я никогда не спрашивал, — начал Сэм, осторожно выкладывая пистолет из кармана куртки. — Где, черт возьми, ты откопал кровь дракона в Делавере?

По тихому смешку Дина Сэм понял куда больше, чем по потоку слов, которым брат обычно прикрывает эмоции. Медленно высвобождаясь из мокрой рубашки, Дин скользнул взглядом в сторону Сэма:

— А кто сказал, что она была драконья?

Сэм замолчал, пока пытался выжать куртку, пристально глядя на брата сквозь сосульки мокрых волос, которые висели перед его глазами будто расшитые стеклярусом занавески.

— Я думал, в дневнике отца написано, что...

— ...что врагом этого духа — Ала — был дракон, да, — кивнул Дин. — Но отец брал не его кровь.

Сэм оперся ногой о бампер Импалы, как и брат, развязывающий мокрые разбухшие шнурки.

— Отец убил Ала?

— Чувак, — Дин покачал головой. — Со своей учебой ты многое пропустил.

— Подожди... Хочешь сказать, это случилось, когда мы были детьми? — спросил Сэм, выжимая носки и насуплено глядя на свои длинные, бледные в лунном свете ступни. Он не выносил вида своих голых ног и обычно был обут, но садиться в Импалу вымазанным в грязи и мокрым до нитки было плохой идеей. Он знал это и без Дина.

Сэм в ожидании ответа отвлекся от одежды и смотрел, как брат потер голову, а лицо его исказилось от боли. Дин взял футболку за края, стянул ее через голову и сжал в руках.

Сэм поморщился от вида ссадин и синяков вдоль всего левого бока Дина.

— Помнишь тот плавучий дом в Южной Каролине, где мы остановились ненадолго? — начал Дин, когда встряхнул майку и повесил на поднятую крышку багажника. Расстегивая кнопку на джинсах, он покосился на Сэма.

Сэм отлепил мокрую рубашку от тела, чувствуя, как весь покрывается гусиной кожей под прохладным ночным воздухом, и следом за Дином выжал дождевую воду из своей нехитрой одежды.

— Да, — Сэм кивнул, влажные завитки волос прилипли к щеке. Он в нетерпении откинул их в сторону и стряхнул воду с влажных джинсов. — Я помню, как злился, потому что это была настоящая свалка, провонявшая дохлой рыбой.

— Ну, — Дин с хрустом в запястьях, выжал мокрые боксеры, скрутив их жгутом, вода пробежала по его босым грязным ногам. — Это потому что мы там обосновались, тупица. До нас там долго никто не жил.

Сэм с безразличным взглядом потряс головой. Он потянулся к сумке, схватил сухие джинсы и натянул их на голое тело. Все равно скоро где-нибудь остановятся.

— Да, звучит почти правдоподобно, — пробормотал он.

Дин, слегка подпрыгнув, натянул сухие джинсы на бедра, вытащил серую майку из сумки и надел через голову. — Так хочешь ты услышать или нет?

— Прости, — Сэм, сдаваясь, поднял руки. — Продолжай.

Он надел мягкий черный свитер с капюшоном и пошевелил плечами, расправляя, сухой хлопок приятно коснулся продрогшее спины. Усевшись на открытый багажник, чтобы вытереть ноги и надеть чистые носки и кроссовки, Сэм наблюдал за Дином, который осторожно трогал ушиб на боку — подобно пианисту перебирал пальцами по голой грудной клетке.

— Тебе сколько было? Десять-одиннадцать, наверное? — сказал Дин, сел рядом с братом и сунул руки в рукава рубашки, очевидно, решив, что с поврежденным боком жить можно. — Как обычно, он не говорил нам, почему мы там...

Южная Каролина, 1994

Я медленно шлифую лезвие ножа о точильный камень, как показывал отец, даже не осознавая, что учит меня чему-то. Союз движения и звука завораживает. Я погружаюсь в него, останавливаю внимание на изгибе пальцев, равномерном позвякивании металла о шероховатый серый камень, мягком шуршании воздуха сквозь тонкие волоски на моей руке.

Нечасто мне перепадают такие минуты покоя, и я растворяюсь в них, зная, что в любое мгновение...

— Дин! Где он, черт побери?

— Говорил тебе. На работе.

— Это не работа, если за нее не платят.

— Героям плевать на деньги.

— Да, но моему желудку нет.

Я поднимаю голову и встречаюсь с угрюмым взглядом его карих глаз. Он опирается подбородком на сложенные ладони и с заметным недовольством поджимает губы. Волосы достают до кончиков ресниц — пора бы подстричь. Но Сэмми не просто высокий и пухлый ребенок. Его шевелюра - протест, который точно закончится еще не скоро.

— Хочешь есть?

— А как ты думаешь, — ворчит он.

— Здесь вниз по улице есть Long John Silvers, — предлагаю я, по большей части пытаясь узнать, что он скажет. Он не переставал жаловаться на плавучий дом с самого прибытия.

— Тьфу! Ни за что, чувак. Никакой рыбы.

— Прекрасно, — вздыхаю я, неохотно убирая оружие в ножны.

Я встаю, чтобы пойти в сторону чего-то похожего на ветхую кухню, как вдруг дом сотрясает волна, с громким завыванием ветра бьет его о причал и бросает меня на Сэма.

— Какого х…

— Мальчики! — крик папы пугающий и приветственный одновременно. Я чувствую волну облегчения и силы, которая наполняет меня всякий раз, когда слышу голос отца.

— Папа!

— Выйдите отсюда! Живее!

Я спотыкаюсь, когда плавучий дом качается еще раз, бессознательно машу руками в поиске равновесия и, чувствуя, как Сэм вцепился в мою руку, крепко сжимаю маленькие пальцы.

— Дин, что происходит?

Ураган, думаю я. Надеюсь.

— СЭМ! ДИН! СЕЙЧАС ЖЕ!

Я не заметил, как сгустилась тьма — знак скорого шторма. Я не заметил, как разбушевался ветер. Я не заметил, как разошелся свирепый дождь. Но сейчас все это со злым упорством раскачивает хрупкий плавучий дом, посреди которого едва держится на ногах мой брат.

- Давай, Сэмми! — кричу я сквозь грозу, бьющую по барабанным перепонкам подобно Ангусу Янгу[1].

Я чуть не выворачиваю руку, когда сам хватаю его за запястье и притягиваю ближе. Он еще не слишком высок и умещается у меня под рукой, и прижимает голову к моей груди, пока мы пробираемся к двери на голос отца.

Я поворачиваю ручку, слабо давлю на дверь, и дыхание перехватывает, когда ветер выхватывает ее из руки, и, чудом не огрев отца, она улетает в иссиня-черное небо. Дождь врывается в проем, обливает нас холодной водой, и мы тут же мокнем насквозь. Я цепляюсь за косяк и расставляю ноги шире, пытаясь сохранить равновесие.

— Выводи брата на улицу, и садитесь в машину, — приказывает мне отец. В его темных глазах читается какая-то удивительная уверенность, несмотря на взвинченное состояние. Глядя на его порванную одежду, кровь на руках и задрипанный лук со стрелой, я все понимаю. В этот миг я осознаю, что это не ураган.

— Папа...

— Не спорь со мной, Дин!

— Дин, что происходит? — спрашивает меня Сэм. Всегда меня. Смотрит на меня. Мокрые волосы прилипли ко лбу, лицо бледное, глаза большие и испуганные.

— Мы убираемся отсюда к чертям, вот что происходит, — говорю я, отцепляя его сжатые кулаки от своей рубашки, и подталкиваю его вперед.

В промежуток воды между домом и причалом. В пустое место между островками безопасности.

Я оцепенело смотрю, как бурлящая вода смыкается над головой Сэма. Плавучий дом качается ещё раз, причал трещит под его напором. Меня бросает на деревянные перекладины, жёсткое приземление на задницу вышибает воздух из лёгких.

— Где Сэм?! — кричит мне отец, его взгляд мечется между неясной человекоподобной фигуры, стоящей на воде, и мной.

Я пристально гляжу в темную воду и силюсь вдохнуть, но воздух словно превратился в лезвия, которые режут рот, впиваются в горло, рвут легкие на клочки.

— ДИН!

Почти без усилия папа хватает мою мокрую рубашку и на ноги.

— Где брат?

— Он у-упал, — запинаюсь я. Страх, от которого дрожат губы, превращает сердце в глыбу льда. — Я найду, — обещаю я. — Я найду его.

Отец отпускает меня и поворачивается к морю. И к... существу. Я карабкаюсь на край причала — прочь от плавучего дома, который раскачивался на штормовых волнах. Последний раз взглянув на отца, я ныряю в беспокойную воду. Перед глазами стоит образ отца, склоненного над горящей стрелой.

Я выныриваю в неистовом водовороте и зову брата. Волны накрывают с головой, вода забирается в нос, плещет в глаза, заливает уши. Наконец я слышу его голос, тихое эхо крика, рвущегося изнутри. Сэм под причалом, цепляется за опорную балку, подняв голову к доскам, и сквозь слезы кричит мое имя.

— Я здесь, — выдыхаю я, когда подплываю к нему. — Я здесь, Сэмми.

— Надо выбираться, Дин, надо выбираться.

— Мы выбрались, — успокаиваю я, одной рукой обнимаю его талию, другой — хватаю опору, чтобы нас не унесло волнами. — Мы выбрались.

— Из в-воды, — стучит зубами Сэм. — Выбраться из воды.

— Подожди, Сэм, — говорю я, прижимая его сильнее. Маленькое тело Сэма бьет дрожь, потому что я тот идиот, который сбросил его в воду. — Мы дождемся папу.

Стуча зубами, Сэм дергано кивает и обеими руками и ногами хватается за меня, а я держусь за причал. Я чувствую, как ноги медленно наливаются свинцом, промерзают до самых костей. Чувствую, как пальцы превращаются в хрупкие сосульки. Чувствую, как дрожит брат.

Я слышу странный горловой крик, проклятия отца, завывание ветра, но сейчас мне важен только один звук — тихий шепот Сэма: "Мы дождемся папу, мы дождемся папу, мы дождемся..."

Резкая тишина не на шутку пугает меня. Я хочу позвать отца, в поиске уверенности, но жду. Я жду его.

— Дин!

— Мы здесь! — кричу я, онемевшие руки слабеют от облегчения, когда сверху с причала слышится грохот тяжелых ботинок отца. Я слышу его рваное дыхание, когда он ложится на доски у края, чтобы достать Сэма, и тянет его наверх, от меня.

В моих руках теперь странная пустота, и я понимаю, что сдаюсь, не в силах держаться за причал — больше незачем. Я чувствую, как вода ползет вверх по шее, окружает подбородок, заливает уши, а потом как сквозь сон слышу голос отца в голове.

— Молодец, Дин.

Его руки хватают меня и поднимают в воздух, усаживают на причал, гладят, возвращая жизнь в мое переохлажденное тело.

— Вы все сделали правильно, вы все сделали правильно, — говорит папа.

— Мы ж-ждали тебя, — дрожит Сэм.

— Ты все сделал правильно, — отец обнимает меня, прижимая носом к плечу. Его голос унимает страх, с которым его сердце бьется сквозь ребра о мою щеку. Он стискивает нас крепче, и спиной я чувствую Сэма.

— Вы правильно поступили.

— Так это был Ала? — спросил Сэм, опираясь бедром о задние фары Импалы, как только затих голос Дина.

Дин сидел, опустив взгляд, будто защищал Сэма от волны воспоминаний, и изучал свои руки, мягко водя большим пальцем по мозолистой ладони, по коже под серебряным кольцом. Он много раз прищемлял в этом месте руку, когда только начал носить его.

— Да, — кивнул он. — Узнал потом, когда мы уезжали.

Сэм пробежал пальцами по верхней губе.

— Я не помню бурю.

Дин кивнул.

— Ты был... немного не в себе от пережитого.

Дин поднял взгляд на Сэма, на твердую линию его подбородка, вспоминая более юное лицо, более круглые глаза.

Сэм оттолкнулся от машины, окинул взглядом кладбище с грудой разбросанных тел.

— Было что-то похожее?

Дин кивнул, посмотрев в том же направлении.

— Да. Внезапно и безумно.

— А он... эээ... ну, знаешь, рассказывал тебе об этом? — Сэм оглянулся на Дина, не смотря в глаза.

Дин догадался, что Сэм хотел знать другое, не то, что спросил. Он доверял тебе, открывался тебе, пускал тебя в... то, чем никогда не делился со мной? У Сэма были свои приемы сказать, что он хочет узнать все, что можно, о тайне, которой был их отец, но боялся услышать ответы.

Дин мотнул головой, мягко поглаживая кожу на подбородке тыльной стороной пальцев.

— Я нашел стрелы, когда мы забирали вещи из плавучего дома. На них была засохшая кровь. Я просто... ждал.

Он оттолкнулся от багажника и, захлопнув крышку, твердой походкой двинулся к водительской двери. Ему было холодно и все тело болело, но они были вместе. Успешная охота.

— Пару ночей спустя я увидел, как он что-то писал в дневник. И я рассмеялся, заметив слово "дракон".

Сэм коротким рывком открыл пассажирскую дверь.

— Ты рассмеялся?

Дин с громким выдохом плюхнулся на место водителя.

— Ну, да. Чувак, драконы? Насколько я знаю, это персонажи диснеевских мультфильмов и детских книжек.

Сэм усмехнулся.

— Ну так отец тебе объяснил?

Дин провел языком по нижней губе и кивнул, в ушах стояло воспоминание о низком голосе отца, будто чьи-то пальцы перебирают струны бас-гитары.

— Сынок, в нашем мире есть существа, которых мы, наверное, никогда не увидим, но это не значит, что их нет. Помни это, если остальное забудешь. Мы должны быть готовы даже к тому, чего еще не видели.

— Застукав меня за подсматриванием, он решил, что я должен знать, почему мы там были, и рассказал об Ала, — Дин толкнул ключ в замок зажигания, выждал мгновение перед тем, как завести двигатель. — Он сказал, что эволюция идет в нашу пользу.

Дин повернул ключ, и салон машины наполнился звуками песни Crazy Circles от Bad Company.

— Чего? — Сэм повернулся на пассажирском сидении, вытягивая длинные ноги под бардачок, и обхватил колени тонкими пальцами. Дин прочитал эту позу как расслабленную по личному справочнику «Все о Сэме».

Дин включил передачу и оглядел Сэма.

— Комодо, Сэм. Комодский дракон.

— Комодо? Ты издеваешься?

— Неа. Пробрался в зоопарк, получил что нужно.

— Скажи, что ты не вламывался в зоопарк ради этой охоты, — проворчал Сэм.

— Ты думаешь, что я...? — Дин нарочно не ответил прямо встревоженному брату. Он выжал сцепление, и уши заполнил визг, заглушил раскаты Сэмова смеха.

— Сукин сын, — прорычал Дин, выруливая машину из-под крова деревьев. — Богом клянусь, Сэм, если ты не только с шинами повозился...

— Сколько я тебе должен повторять, что это был не я? — Сэм покачал головой, опустил окно и облокотился о дверь.

— Ну да, ну да, — прорычал Дин. — Трикстер. Хитрый сукин сын... Мало было отправить нас на охоту за дикими гусями, запустить меня в стулья и спустить шины. Скотине пришлось покопаться и с ремнем охлаждения.

— Может, он просто сломан, — ворчал Сэм.

Дин окинул его яростным взглядом, вырулив на пустую дорогу.

— Ничего не сломано. Я сам ее чинил.

— Вещам свойственно ломаться, Дин, — фыркнул Сэм и подставил лицо ночному воздуху.

— Не тем, которые ремонтирую я, — ответил Дин. В попытке заглушить визг съехавшего ремня охлаждения, он выкрутил звук радио на полную громкость.

Бархатный голос Пола Роджерса утверждал, жизнь как карусель... стремишься в небеса, а тебя уносит в ад. Для целого мира живешь как король, но ты всего лишь марионетка на порванной нитке.

Дин, сжимая пальцы на руле, впитывал в себя ритмичный звук басов и покачивался в такт барабанам. Ласковый ночной ветер из открытого пассажирского окна дразнил щеку. Взгляд цеплялся за пунктир желтых линий на дороге, ведущей в ночь и в никуда.

— Есть идеи, куда мы едем? — Сэм силился перекричать музыку.

Дин позволил себе грустно улыбнуться, заметив, что Сэм не жалуется на децибелы звука, просто позволил Дину выплеснуть раздражение от проблемы с Импалой.

— Нет.

— Не думаешь, что нам надо определиться?

— Зачем?

— Потому что... — Сэм замолчал в попытке сформировать слово, причину, объяснение, почему у них должен быть план.

Дин ждал.

— Потому что... эээ... Ты же хочешь починить ремень, так? — плечи Сэма заметно расслабились.

— Я просто остановлюсь в следующем городе, — Дин пожал плечами.

— А.

Когда по радио заговорил диджей, Дин наклонился и достал коробку с коллекцией кассет, которую медленно обновлял после аварии. Сжав руль одной рукой, он метал взгляд между темной дорогой и нацарапанными названиями на спинках кассет.

— Дин...

Дин водил пальцами по пластику, больше ощущая, чем слыша, как стучат друг о друга кассеты, пока пытался найти то, что уведет его внимание от окружающего, от воспоминаний. Подняв взгляд, он увидел, как капот Импалы поглощает желтые полоски разметки одну за другой.

— Дин.

— Все нормально.

— Да что ж такое-то! Дай мне, — Сэм потянулся за коробкой кассет.

— Я сказал, все нормально! — взревел Дин и направил машину немного вправо. Колеса снова пересекли желтые линии, увели в безопасность. — Просто нужно что-то другое, чтобы...

— Дин.

— Что? — проворчал Дин, раздраженный тем, что Сэм читал его как открытую книгу, обладал даром видеть сквозь его маску и отлично слышал скрытые эмоции в голосе.

— Что еще случилось?

Дин выпрямился и взял руль обеими руками, а Сэм прошерстил скудную коллекцию кассет.

— Ты о чем? — Дин, стараясь удержать голос твердым, сжал челюсти.

— Что-нибудь случилось тогда — после того, как папа покончил с духом?

— Нет, — слишком поспешно ответил Дин. Внутри у него все похолодело, когда Сэм резко повернулся на его ответ.

— Расскажи мне.

— Включи уже что-нибудь, Сэм.

— Расскажи мне.

Сэм откинулся назад, позволив рекламе по радио наполнить воздух, ее звуки подобно острым льдинам впились в шею Дина. Сэм сложил руки на груди и прислонился к двери, сверля Дина упрямым взглядом, будто показывал: я могу ждать всю ночь.

— Сэм...

— Дин.

— Черт возьми, просто включи музыку!

— Что тогда случилось?

— Ты сам там был.

— Мне было десять.

— Не моя вина, что ты все забыл.

— Нет, твоя.

Сэм бросил ему эти слова, и они эхом отразились во внезапной недолгой тишине, между рекламой и разрезавшей тяжелое безмолвие Please от Staind.

— Что? — Дин коротко посмотрел на него, затем вернулся к дороге. Требовательный взгляд Сэмовых карих глаз в свечении огней приборной панели заставил сердце Дина сжаться, оставил на краю перед пропастью страха. — О чем ты говоришь?

— Я не помню, потому что ты заставил меня поверить, что меня это все не коснулось.

— Я защищал тебя, Сэм.

— Я знаю, — Сэм отвернулся от Дина, голос немного смягчился, когда Аарон Льюис просил: скажи мне, пожалуйста, кем, черт возьми, ты хочешь, чтобы я был? Было ли что-то, чего я не мог понять? Никогда не знал, что это будет так похоже на политику.

— Это не важно, Сэм, — Дин вспомнил дрожащего брата, страх в его огромных глазах, замешательство на лице отца, и продолжил более ровным тоном. — Это было давно.

— Этого хватило, чтобы ты стал весь... как на иголках.

— Я не как на иголках.

— Ага, ну конечно.

— С чего ты взял, что я нервничаю?

— Может, с того, что я не слышу собственный голос из-за этой чертовой музыки? — прокричал Сэм, выключая радио. — Господи, Дин.

Дин сжал зубы и поморщился, когда тишину заполнил визг ремня охлаждения. Он вздохнул, зная, что не сможет долго терпеть этот звук.

— Какой здесь ближайший город?

— Я что, по-твоему, похож на гугл карты? — огрызнулся Сэм. Дин поднял бровь, глядя в сторону.

— Ты похож на того, кто сейчас пойдет пешком, вот на кого.

— Прекрасно, — фыркнул Сэм, но все же открыл бардачок, чтобы достать мятую карту.

Дин включил верхний свет, посматривая то на Сэма, то на дорогу.

— Похоже, что ближайшее место — это... Линч Хайтс. Примерно через 10 миль, — Сэм длинным пальцем проследил зеленую линию на карте. — Выглядит достаточно большим, чтобы там была автомастерская или что-то вроде того.

— Хорошо, — Дин кивнул и выключил свет.

Он подавил дрожь в перетруженных мышцах. Они были в пути с того дня, как подвезли Бобби после разборок с Трикстером. Спали в машине, умывались во время остановок, ели в забегаловках на заправках. Дорога стала их домом и работала щитом, что сдерживал их от слишком громких перебранок.

Может, Трикстер и нагнетал раздражение, но не создавал его из воздуха. Не нужно все время следить за братом, чтобы узнать, что в тебе он ненавидит больше всего. Дин услышал тяжелый вздох Сэма, который сложил карту. Он почувствовал усталость, что исходила от брата, текла по салону Импалы и просачивалась внутрь него, смешивалась с выбравшейся на поверхность болью.

Они не смогут продолжать так вечно.

— Если хочешь, выбери музыку.

Сэм, захлопывающий крышку бардачка, бросил на него удивленный взгляд.

— С тобой все нормально?

— Конечно, а что?

— Куда делось "Водитель выбирает музыку, пассажир помалкивает в тряпочку"?

Губы Дина растянулись в искренней улыбке.

— Значит, ты что-то запоминаешь.

— Когда это важно, — кивнул Сэм. — Запоминаю, когда это важно.

Всегда важно, шепнул внутренний голос Дина, когда Сэм потянулся включить радио. Он жестко поерзал на сидении, затекшие от неподвижности мышцы натянулись, ушибы тут же дали о себе знать — подгоняя темно-фиолетовую кровь к тонкому щиту кожи, наполнили тело неприятными ощущениями, — он еще не называл это болью — на которые решительно не собирался обращать внимания.

Вкрадчивая сексуальная мелодия Overfloater от Soundgarden отвлекала от тишины, когда Дин поглядывал на обочину в поиске въезда в Линч Хайтс. Сэм, отвернувшись от брата, барабанил пальцами по ноге, выражение его глаз трудно было разобрать в неясной ночной темноте. Дин выпрямился, облокотился о спинку сидения, и воспоминания накрыли его с головой.

Южная Каролина, 1994

— Тише, Сэмми, — выдыхаю я дрожащим шепотом. — Эй, все хорошо.

— Надо выбираться, Дин, надо выбираться.

Его руки такие тонкие. Кажется, будто мои ладони уменьшили их в ту минуту, когда я схватил его и повел обратно в комнату. Я оглядываюсь через плечо, и страх комом стоит в горле, когда я вижу, что отец стоит в дверях соседней комнаты и в замешательстве смотрит на нас. Беззвучно работающий телевизор оставляет блики в его глазах.

— Ну же, Сэм, — подбадриваю я, притягиваю его к себе так, что он спотыкается о мои ноги и жмется ко мне. Я закрываю дверь и, все еще обнимая его одной рукой, вставляю цепь обратно в желобок. — Пойдем в кровать.

— Надо выбираться, Дин...

Его трясет, невидящие глаза широко открыты. Я знаю, что он все еще спит, но его взгляд такой осмысленный, что я невольно сомневаюсь.

— Сэм?

— Не дождемся папу... надо выбираться.

— Мы выбрались, Сэмми, — уверяю его я. — Все хорошо, папа нас вытащил.

Сэм смотрит не на меня, а куда-то сквозь. Я разворачиваю его, веду к дальней от входа кровати. К моей кровати. Мы негласно условились, что он спит ближе к ванной, потому что встает раньше. Но теперь нет. В эту секунду я решаю, что независимо от того, как стоит мебель в комнате, я буду спать между ним и всем, что поджидает нас снаружи.

— Все хорошо? — спрашивает он, мутный взгляд блуждает по комнате и понемногу проясняется.

— Все хорошо, — повторяю я, укладываю его обратно на подушку, помогаю устроиться на боку и накрываю одеялом, подтыкая края. — Спи.

Он послушно закрывает глаза, а я тихо стою рядом, смотрю на него и жду.

— Что это было? — в голосе отца сквозит легкое обвинение. Я слышу не любопытство. Я слышу "как ты позволил ему выйти наружу?". Слышу "я доверил его тебе, Дин".

— Ничего, — говорю я. — Он просто ходил во сне. Все нормально.

— Да?

Я поворачиваюсь к отцу. Наши взгляды пересекаются, и я вижу, как уходит недоумение из его глаз, он принимает решение. Решение насчет меня. Мне четырнадцать, и я больше не ребенок.

— Все хорошо, папа, — повторяю я. Он смотрит мне в глаза еще пару мгновений, а затем, медленно моргнув, поворачивается к двери и идет на свою кровать.

Воздух становится слишком тяжелым, и я задерживаю дыхание. Сэм всегда был моим. Моей работой. На которую я теперь смотрю по-другому. Я чувствую, как ответственность наступает на пятки обязательствам. Я чувствую, как любовь сливается с долгом. Я чувствую, как ускользает мое будущее и на его место плавно ложится другое.

Я кручу шеей, чтобы сбросить нахлынувшее вдруг напряжение, и понимаю: теперь это постоянная, неотделимая часть того, кто я есть. Я медленно ложусь на другую кровать и, повернувшись набок, заворачиваюсь в одеяло.

Подушка пахнет Сэмом.

— Сюда! — вскликнул Сэм, заставляя Дина вынырнуть из воспоминаний. — Линч Хайтс.

— Что такое... Слотер Бич[2]? — Дин съехал с пустого шоссе, не удивленный отсутствием машин на дороге. Они были ровно в середине ничего, уезжали из ниоткуда и направлялись в никуда. На перекрестке "мы тут были" и "мы это сделали".

Сэм пожал плечами, втянул нижнюю губу.

— Не знаю, — он покосился на Дина. — Звучит как подходящее для нас место, а?

— Чувак, оно просто тоска какая-то, — Дин почувствовал, как рот неосознанно растягиваются в улыбке. Он поморщился, когда Импала взвыла, набирая скорость на зеленый свет при въезде в город. — Черт, ненавижу этот звук.

— Завтра мы найдем магазин запчастей.

Дин кивнул.

— Сегодня я первый в душ, — сказал он.

— Эй! Ты в прошлый раз был первым, — возмутился Сэм.

— Надо быть шустрее, Сэмми, — Дин ухмыльнулся и свернул на стоянку первого попавшегося мотеля. Вывеска "Свободные места" мигала желтым неоновым светом, а рядом висело изображение рыбака, который был закутан в дождевик и боролся с волнами в попытке достичь маяка. Лампочка маяка резала глаза ядовито-синим цветом. — Зарегистрируй нас.

— Какую возьмем кредитку? — спросил Сэм.

— Эээ... — Дин пошарил в заднем кармане и нахмурился, ничего не найдя. Тогда он подхватил кожаную куртку с заднего сиденья и вытащил из внутреннего кармана серую карту "Виза". — Что насчет Йена Уильямса?

Сэм выхватил кредитку из пальцев Дина.

— Как там кредит Йена?

— Пока хорошо, — ухмыльнулся Дин, подняв брови. Увидь маску, а не боль. Увидь, что я показываю, а не то, что я чувствую.

Сэм локтем толкнул дверь, его тихий смешок заглушился знакомым скрипом. Дин потер шею, провел по ссадинам, которые будто никогда не заживали. Он смотрел на уходящего Сэма, на то, как передние фары Импалы подсвечивают его ноги, как бликуют на костяшках пальцев.

Ты должен пообещать мне…

Дин тряхнул головой, непрошеное эхо пьяной просьбы Сэма сочилось сквозь трещины его стен.

Обещай мне...

Дин прикрыл веки, сжимая пальцами переносицу, и втянул в легкие воздух, в попытке прогнать воспоминания, засевшие в голове подобно мантре. Чтобы успокоить отчаявшегося Сэма, Дин оказался в силах только дать обещание убить его — исполнить приказ Джона, отданный перед самым уходом.

Брат смотрел на него такими же огромными глазами, тем же невидящим взглядом. Тянулся к нему той же неуклюжей хваткой, дрожал от того же страха: что не будет способен выбраться. Уйти. Освободиться. От опасности. Он своей судьбы. От зла.

Дин вздрогнул, когда стук пальцев по стеклу ворвался в его мрачные мысли.

— Взял нам последний двухместный, — сказал Сэм сквозь закрытую дверь.

Дин сунул ключи в карман, вытащил нож из ножен под сиденьем, вышел из Импалы и, разорвав тишину оглушительным хлопком водительской двери, направился к багажнику.

— Оружие? — Сэм поднял крышку багажника и подвинул лук со стрелами, чтобы взять свою сумку.

— Не, — Дин покачал головой. — У нас есть все, что нужно.

Сэм дернул подбородком в легком кивке, дождался, пока Дин взял свою сумку, и закрыл багажник. Развернувшись как по команде, они зашагали в номер.

— Тебе бы лучше не потратить всю горячую воду, — проворчал Сэм, когда сквозь темноту комнаты неосознанно пошел к дальней от двери кровати.

Дин наблюдал за ним, скрывая понимающую улыбку за напускным возмущением.

* * *

Кофе был просто отравой.

Он понимал кофеманию брата, но даже под дулом пистолета не признался бы в собственной. Раз уж Дину так нравится подтрунивать над ним за привычку пить полу-декаф или декафинированную мокку с капелькой лимонного сока, он не будет расстраивать брата и говорить, что его вполне устраивает и обычный кофе со сливками и сахаром.

Сэм провел пальцами по неровному краю местной газеты. Он кутался в однообразный гул голосов в кофейне, как в теплое одеяло, удобное покрывало знакомых незнакомцев. Если негде жить — значит, везде можно побыть как дома. Он еще не встречал маленького города, в котором не было бы местной кофейни. Он еще не видел местную кофейню без оживленных разговоров и вздохов, а так же без сплетен на потрепанной газетной бумаге, и беспокойных бариста в ожидании одиннадцати часов — конца утренней суматохи.

Слушая утренний шум Линч Хайтс, Сэм просматривал газету, он знал, что нужно искать, и глазами как поисковиком компьютера искал нужные слова. Необъяснимое, закрытая комната, орудие преступления не найдено, странные шумы... подобное говорило о чем-то стоящем внимания.

Им нужно было что-то стоящее внимания. Дух бури оказался просто счастливой случайностью. Шансом. Одним из миллиона. Они даже не собирались останавливаться в Делавэре. Но это помогло им справиться с болью о "только это и заставляет меня просыпаться каждое утро" и пройти сквозь смешную глупость со "слишком хорош для этого мира" в настоящее, где они снова бок о бок боролись со злом. Снова охотились на нечисть. Снова спасали людей.

— Что-нибудь еще?

Сэм поднял удивленный взгляд, когда громкий звук восточного акцента резанул по ушам.

— Простите, что?

— Ты откуда, сладкий? — перед ним выставив бедро стояла женщина средних лет, в правой руке с золотым кольцом она держала стеклянный графин. Поджав бледные губы, она внимательно изучала Сэма.

— Из... Техаса, — протянул Сэм. Чтобы придумать более убедительную историю, ему нужна была еще одна доза напитка в ее руках.

— Конечно, вижу, что не из ближних краев, — кивнула она. — Кофе?

— Да, пожалуйста. Спасибо, мэм, — Сэм отплатил ей улыбкой, зная, что ямочки на его щеках сорвут ее тормоза.

— Да не мэмкай мне тут. Ты проездом?

Сэм сглотнул, вдруг почувствовав, как не хватает мягкого очарования и томного взгляда Дина.

— Путешествую, — ответил он. — С братом.

— Твой брат такой же красавец, как ты? — спросила она с хитрой улыбкой. Сэм удивленно моргнул.

— Эээ...

— Забудь, сладкий, — она похлопала его по руке. — Читай газету. Никто тебя не потревожит.

С этим загадочным заверением она развернулась и ушла обратно к барной стойке и беспокойной очереди. Только тогда Сэм понял, что их разговор наблюдало с десяток любопытных глаз. Сглотнув, он убедил всех отвернуться своей неискренней улыбкой и снова принялся за чтение.

Дин, поскорее бы тебе разобраться с этим ремнем охлаждения, или...

Его внутренняя тирада грубо прервалась, как только взгляд выхватил первые попавшиеся слова. Слова, которые могли бы стать новой целью. Слова, которые наполняли смыслом их жизнь.

* * *

Боже, он обожал музыку.

Он любил ритм, удары по барабанам, танец ловких пальцев по натянутым струнам, освобождение эмоций... Гребаные эмоции, впрыснутые в слова, которые отдельно от мелодии были бы пусты. Дин прижал огромные наушники плотнее к голове и погрузился в мелодию, позволил звуку течь сквозь него, вспенивать кровь, заставлять биться сердце.

Закрыв глаза, Дин покачивался с пяток на пальцы и обратно, полностью погруженный в музыку. Потерянный во времени, в котором еще не был даже идеей в планах родителей. Потерянный в том времени, когда его мать была невинной, а отец служил в армии. Потерянный в том времени, когда реальность, скрытая в темных уголках мира, была всего лишь бредом сумасшедшего или вселенной вымышленных книг.

Дин стоял в конце небольшого музыкального магазина, стены которого были заставлены компакт-дисками, полы заставлены деревянными ящиками с альбомами, а потолок завешан концертными плакатами. Дин тихо мычал себе под нос мелодию, не боясь, если вдруг кто-то смотрит на него и все слышит. В это мгновение для него существовал только он сам и магия Пэйджа и Планта и песни Achilles Last Stand.

"Попрощаться с теми, кто думает, что знает все обо всем. Под улицами, шипящими в пару, живет в своем логове дьявол..."

Он почувствовал чье-то присутствие за пару секунд до того, как на плечо тяжело опустилась ладонь. Дин еле удержался от вскрика и шараханья в сторону. Каждый мускул напрягся в теле, отзываясь головокружительной дрожью, когда Дин сдернул с себя наушники и рывком повернулся назад.

— Господи Иисусе!

— Ты так оглохнешь! — воскликнул Сэм.

— Чувак! — Дин прижал руку к груди, быстро приходя в себя. — Не подкрадывайся ко мне так.

— Я везде тебя искал, — проворчал Сэм.

— Ну, расслабься! Ты меня нашел.

— Слушающим какую-то ерунду в мелком музыкальном магазинчике, — Сэм указал рукой в пустое пространство между ними.

— Это Ахиллес!

— Да плевать, хоть Моцарт, — Сэм прищурился. — Это чертовски громко! Слышно с самого входа, Дин.

— Ты превращаешься в старушку, Сэмми, — Дин окинул Сэма недоумевающим взглядом и водрузил было наушники обратно на голову.

— Эй, подожди, — Сэм положил руку на его запястье. — Ты нашел магазин запчастей?

Дин кивнул.

— Они открываются только в полдень, — он еще раз попробовал надеть наушники.

— Стой, — сказал Сэм, перехватывая их.

— Что? — нетерпеливо проворчал Дин. — Zeppelin только что выпустили антологию, Сэм.

Сэм наклонил голову, устремил пустой взгляд куда-то вперед.

— Zeppelin? Как та группа, что играла во времена, когда Господь-бог был человеком?

— Антология, Сэм, — медленно повторил Дин, уверенный, что вот теперь Сэм точно поймет всю важность такого выдающегося события.

— Кажется, я нашел нам дело, — Сэм выхватил у Дина из рук наушники и впихнул газету.

Дин печально проследил за его движениями, когда Babe I'm Gonna Leave You тихим сексуальным эхом танцевала в воздухе. Он вздохнул, глядя, как Сэм вешал наушники на крючок, затем опустил взгляд в газету.

— Ассоциация учителей и родителей подтвердила повышение цен на завтраки, — Дин поднял бровь. — Вот ублюдки. Ты прав, Сэм. Неси святую воду.

Сэм закатил глаза — Дин счел бы жест забавным, если бы не видел его бесчисленное количество раз на дню — и перевернул газету.

— Вот здесь, — сказал он, ткнув в маленькую статью указательным пальцем.

— Местный житель видит призраков, — прочитал Дин. Он сдвинул брови и медленно поднял взгляд, чтобы увидеть совершенно серьезного Сэма. — Ты издеваешься, да?

— Прочитай статью, Дин, — Сэм, поморщившись, отступил в сторону, когда другой покупатель прошел мимо коллекции дисков классического рока.

Вздохнув, Дин просмотрел статью, он быстро шевелил губами, будто впитывая в себя информацию.

— Так... он думает, его преследует жена, а?

— Да, и рассказал копам, — Сэм расстроено покачал головой.

— Вот не свезло старику.

— Ага, — Сэм положил руки на бедра. — Они не потрудились даже обозвать его ненормальным.

— Думаешь, этого хватает, чтобы нам стоило проверять? — Дин, не поднимая головы, оторвал взгляд от газеты — посмотреть, как изменится лицо Сэма. Тот невидящим взглядом скользил по подставкам с дисками, погруженный в мысли, которые легко улавливал проницательным взглядом Дин. Он слышал тихое эхо невнятного признания Сэма, сказанного, когда вокруг было слишком много смертей, а внутри — слишком много алкоголя.

Чем больше людей я спасу, чем сильнее изменюсь... изменю свою судьбу.

— Да, наверное, — Сэм повел плечом и напустил на себя чересчур беспечный вид, что Дину захотелось отступить на шаг.

Я так хотел поверить, что... Это так трудно... делать то, что мы делаем... в одиночестве, понимаешь? В мире так много зла, Дин, мне кажется, я в нем утону. И когда я размышляю о своей судьбе, когда думаю, чем все может закончиться...

Дин кивнул, прогоняя из мыслей надломленный голос брата, и мягко постучал по его груди тыльной стороной ладони.

— Хорошо, юный исследователь, давай... делай свое дело, выясни, где живет этот... эээ... Джордж Купер.

Сэм наклонил голову и растянул губы в показном неудовольствии.

— А ты что будешь делать?

Дин потянулся за наушниками и почувствовал, как в уголках глаз собираются морщинки.

— Послушаю Levee, потом найду ремень охлаждения для своей крошки.

Сэм подавил смешок.

— Ты такой придурок.

Дин водрузил наушники на голову, нажимая стрелочку CD-плеера, пока низкая мелодия When The Levee Breaks не заменила собой шипение. Взглянув на Сэма, он поднял брови и безмолвно спросил: "Ты все еще здесь?" Сэм закатил глаза, махнув рукой, возвращая Дину: "Ты невыносим".

Он развернулся и поплелся из музыкального магазина. Дин увидел, как Сэм остановился, будто бы желая оглянуться и что-то сказать, но вместо этого толкнул дверь и отправился к месту, где они оставили Импалу. Глянув на газету, все еще сжатую в руке, Дин перечитал статью.

Внезапно после 40 лет брака умерла жена... слышит "их песню" по ночам... двери кабинета открыты, хотя он их закрывал... свет горит, но он его выключал...

Статья с сарказмом говорила о Джордже Купере, описывала его жалобы ничем иным, как бредом одинокого вдовца. Дин прищурился, читая последний абзац.

Подопечную Купера, слепую девушку лет двадцати пяти, никто не видел. Соседи уверяют, что девушка затворница и крайне редко кому-либо удается увидеть ее на улице. Она, вероятно, переехала жить к Куперу в прошлом году, когда ее родители погибли в том же несчастном случае, в котором она ослепла.

С льющимся в голове Zeppelin, Дин оглянулся на дверь. Фигура Сэма все еще стояла перед его глазами.

* * *

Южная Каролина, 1994

— Ты же только вернулся, — громким шепотом возмущаюсь я. Сэм спит, положив голову на мои колени, а черная Импала отца мчится по темной дороге в неизвестность. — Ты опять оставишь нас?

— Я кое-что нашел, Дин, — объясняет мне отец, на мгновение мы встречаемся взглядами в зеркале заднего вида. — Ты знаешь, мне нужно выследить его.

Я облизываю губы, зная, что отец будет ворчать, но не могу придумать ничего лучшего, пока на мне лежит Сэм.

— Отвези нас к пастору Джиму, папа.

Он с удивлением смотрит на меня в зеркало.

— Что?

— Не оставляй нас в мотеле. Отвези к пастору Джиму.

— Помню, ты говорил, что ненавидишь там бывать, — отец приподнимает бровь, и я слышу в его голосе насмешку. Это вызывает во мне неясные эмоции, которые я считаю гневом.

— Ну да.

— Тогда почему ты туда хочешь?

— Это нужно Сэму, — отвечаю я прямо.

Я вижу, как напряглись его плечи. Мне хочется сказать еще что-нибудь, хочется открыть ему, что Сэм не спал целую ночь после демонской бури. Я хочу напомнить, что теперь мне пришлось спать у двери. Я хочу сказать, что мне тоже было страшно. Что тоже было холодно.

— Ладно, — отвечает он, рассеивая мой гнев простым согласием.

— Ладно?

Отец кивает, встречаясь с моим взглядом в зеркале.

— Ладно, — спокойно повторяет он.

Я чувствую, как расслабляюсь на мягкой коже заднего сиденья, позволяю единственному настоящему дому, который знаю, нести меня сквозь тьму. Отец включает радио, и тихий ритм Zeppelin наполняет салон приятным теплом.

— Всегда считал эту песню сексуальной, — тихо говорит он.

— Папа, — упрямлюсь я, глядя в ночь сквозь боковое окно.

— Поцеловал свою первую девчонку под Kashmir, — признается он, словно забавляясь моим высказанным неудовольствием.

Мне хочется сказать, что я тоже, но сижу молча. Папа должен знать, что я умею стрелять из любого оружия, которое он мне дает, разбирать и чистить. Ему нужно знать, что я могу проверить баланс ножей. Ему нужно знать, что я могу несколько дней подряд заботиться о Сэме и о себе, когда он уезжает. Ему нужно знать, что я тоже могу спрятаться от властей.

Но ему не нужно знать, что Келли была блондинкой из пятого класса с застенчивыми голубыми глазами. Ему не нужно знать, что из окна учительской играл Kashmir, когда мы выскользнули на улицу, чтобы попробовать пиво, которое она стащила из маминого холодильника, и закончили тем, что пробовали мягкие губы друг друга. Ему не нужно знать, что она плакала, когда я уехал через две недели. Ему не нужно знать, что мне хотелось.

— Он перерастет это, Дин, — вдруг говорит отец, вытягивая меня из воспоминаний о поцелуе.

— А?

— Эти хождения во сне, — продолжает он, потирая затылок жестом, на подражании которому я ловлю себя. — Он перерастет это.

— Я знаю, — говорю я, не веря ему. Мне все равно, перерастет он это или нет.

Сэм был и остается моим. И пока это важно для меня, пока я рядом, ничего плохого с ним не случится.

* * *

На ее бэйджике было написано Сэйди.

Ее ненакрашенные ресницы, угольной дымкой обрамлявшие темно-шоколадные глаза, были низко опущены в чуть заспанном взгляде, который застал его врасплох. Когда серебряные кольца на ее правой руке отразили свет полуденного солнца, Дин позволил себе поглотить взглядом то, как джинсы обтягивали изгибы ее тела, как открывала дразнящую ложбинку расстегнутая верхняя пуговица белой рубашки. Между грудями были три веснушки, собранные будто в стрелочку. Острием вниз.

— С вас пятнадцать сорок семь, — в ее речи прорезался восточный акцент, а губы изогнулись стрелой купидона, когда она поймала его задержавшийся взгляд.

— Точно, — Дин вытащил из кармана двадцатку, грязную от пота соперника по покеру, положил на прилавок и придерживал пальцем край, пока девушка не забрала купюру.

— Вам нужно что-нибудь еще, мальчики? — Сэйди протянула ему сдачу, указывая подбородком на Сэма, который ждал у Импалы и говорил по телефону. — Ну, вы же... вместе, так? — в ее голосе улавливались неуверенность и интерес.

— Да, — ухмыльнулся Дин. — Он мой брат.

— Ой! — в глазах Сэйди мелькнули искорки, озарились мягким розовым румянцем щеки, уголок губ призывно дернулся вверх. — Ну, тогда...

— Дин, — представился он, приподнял подбородок и чуть прищурился, пока она рассматривала его.

— Дин, — рассмеялась она. — Я Сэйди.

— Я знаю, — он ответил на призывную улыбку, повернулся на пятках и отправился к выходу.

Услышав, как открылась дверь магазина, Сэм поднял голову и тут же жестом руки остановил неминуемые расспросы Дина.

Кто звонит? — нахмурился Дин, и Сэм одними губами прошептал: «Бобби».

Дин кивнул и, подхватив розовое магазинное полотенце с заднего сиденья, подошел к капоту и понял, что забыл ремень охлаждения на прилавке у Сэйди.

— Дин!

Внимание привлек ее веселый звонкий голос. Боковым зрением Дин поймал раздраженный взгляд Сэма, но сделал вид, что не заметил.

— Ты забыл, — сказала Сэйди, и с теплой улыбкой протянула ремень.

— Забыл, — Дин намеренно растянул слово, медленно забирая ремень. Он позволил себе дотронуться до пальцев девушки, почувствовал мягкую кожу, точно зная, что это легкое прикосновение вышибло весь воздух из ее легких, хотя она и попыталась это скрыть.

— Вы, ребята, путешествуете? — спросила Сэйди, коротко глянула на его губы и вернулась к глазам.

Дин повел плечом, оглянувшись на брата, когда тот закончил разговор и закрыл телефон.

— Вообще, мы думали остановиться в городе и навестить старого друга.

— А? — Сэйди глянула на Сэма, убрала с лица темные волосы, задержав на них руку. — Кого?

Дин вложил всю свою выразительность в столь важный вопрос, хорошо зная, что в таких маленьких городах девушка за прилавком единственного на ближайшие 50 миль автомагазина знает о каждом более чем достаточно.

— Джорджа Купера, — сказал он. — Ты его знаешь?

— Вы друзья Джорджа? — спросила она с удивлением. — Ой, я так сожалею.

— Сожалеешь? — заговорил Сэм, становясь рядом с Дином.

— Ну, я не об этом, — отпустив пряди, Сэйди взмахнула руками, а потом убрала попавшие в рот ниточки волос, ветром брошенные на лицо. — Я сожалею о Камилле. Если вы знали Джорджа, то и Камиллу тоже, она... парни, она была такой славной женщиной.

Дин и Сэм как по команде опустили взгляд и грустно кивнули.

— Досадно, что так произошло, — тихо сказал Дин.

— Да, точно. Конечно, она была в возрасте и все такое, но, — Сэйди поджала губы, — она не жаловалась на здоровье.

Сэм переступил с ноги на ногу. Дин задумчиво облизнулся.

— Просто сердечный приступ кажется таким... неожиданным, — вздыхая, дополнила Сэйди.

— Да, — хором ответили братья, узнав все, что им было нужно.

— В конечном счете, он не один, — заключил Дин, чувствуя, как Сэм пошевелился рядом — явно уловил смысл сказанного. Дин мог бы гордиться тем, что может не глядя читать движения брата.

Сэйди помрачнела и скривилась так, будто съела лимон.

— Ты про Рен?

Сэм кивнул.

— Она, должно быть, хоть какое-то утешение.

Сэйди отвела взгляд в сторону, недовольно сжала зубы, словно выбирала более мягкие слова, чтобы поделиться плохими новостями.

— Да, наверное, другое теплое тело под боком — хоть что-то.

— Она тебе не нравится? — прервал Дин.

Сэйди пожала плечами и посмотрела на Дина. Её лицо было равнодушным, но в глазах читалась осторожность.

— Ничего не имею против. Я, правда, не слишком хорошо ее знаю.

Сэм кивнул. Дин уловил, как Сэйди нервно переступает с пятки на носок. Ему хотелось знать, что же она скрывает.

— Ну, не буду вас задерживать, — наконец сказала она. — Пойду за прилавок, иначе Хэнк надерет мне зад.

— Не допущу, чтобы это случилось, — усмехнулся Дин, посмотрев на ее ноги, и вновь поднял взгляд.

— Ммм, — Сэйди наклонила голову. — Если вы еще будете здесь, я работаю в вечернюю смену в Джудо. В основном это байкерский бар, но достаточно неплохой. Есть музыкальный аппарат. Бильярдный стол...

— Похоже, мое местечко, — усмехнулся Дин, и опустил подбородок, по-прежнему глядя на Сэйди.

— Ну, хорошо, — улыбнулась она. — Увидимся, Дин.

— Жди, — ответил Дин, когда она развернулась и побежала к магазину, ритмично покачивая бедрами.

Дин наблюдал за ней до тех пор, пока она не скрылась из виду.

— Отлично.

— Серьезно? — Сэм оттолкнулся от машины.

— Что? — невинно спросил Дин и, подняв капот Импалы, повесил полотенце на решетку радиатора.

— Думаешь, там тебе могут дать какую-то наводку или типа того? — Сэм встал рядом и разглядывал двигатель, пока Дин вынимал испорченный ремень.

— Эй, — Дин протянул брату обрывок, затем вытер сальные руки о джинсы. — Должны мы или нет узнать побольше об этом твоем деле?

— Моем? — Сэм взял у Дина ремень и прислонился ногами к радиаторной решетке. — Я думал, у нас семейное дело.

Дин вытащил новый из картонной упаковки и начал просовывать его на место.

— Так и есть, — проворчал он, зарывшись головой в капот и чувствуя запах масла, жара и силы. — Но это нашел ты.

Сэм отвернулся, его ответ заглушил скрежет металла.

— Что?

— Ничего, — с насупленным видом он оглянулся на Дина.

Дин вылез из-под крышки капота. Одной проблемой меньше. Он быстро, не задумываясь, глянул на пальцы Сэма, и, полный решимости разобраться с другой проблемой, захлопнул капот.

— Ты будешь брюзжать или делом заниматься? — спросил он, вытирая руки о полотенце.

Сэм нахмурил брови.

— Чего?

— Ты разговариваешь в стиле "Я буду спорить с тобой обо всем подряд", — Дин с деланной беспечностью пожал плечами, он готов был вытащить из Сэма это недовольство — заполнить хоть чем-то пустоту между ними. — Просто хотел знать, что ты выберешь, и все.

— Да что с тобой такое? — Сэм сделал кислое лицо и скривил губы.

— Ничего, — Дин откинул голову, спокойный взгляд на лишенном эмоций лице ничем не выдавал внутренний пыл.

— Ты ведешь себя так, будто Трикстер до сих пор... где-то рядом, — Сэм подбоченился, сверля брата карими глазами.

Дин сделал вдох. Потом еще один. Сэм был прав. Он все еще искал для них причину вести себя иначе. Причину ударить Сэма. Он не хотел нуждаться в такой внутренней связи с младшим братом. Он хотел видеть, где заканчивается Сэм и начинается он сам.

Но не мог.

Их жизни сплелись в одно целое, от которого он теперь зависел. И мысль, что, возможно, отец прав — Сэму предначертано судьбой превратиться в то, что Дину придется убить, причиняла ему будто телесную боль. Не было Дина без Сэма, и осознание этого просто выводило его из себя.

— Чего хотел Бобби? — Дин сменил тему.

— Нас проверял.

— Проверял? — Дин почувствовал, как немного расслабился.

— Да. Хотел... эээ... — Сэм пожал плечами и примирительно посмотрел на брата. — Убедиться, что мы не поубивали друг друга.

Дин с грустью улыбнулся. Пока они росли, Бобби был одним из немногих взрослых, временами возникавших в их жизни. Просто один из друзей Джона, просто имя, упоминаемое мимоходом. Пока обстоятельства не приводили их к нему на порог. Он становился Дядей Бобби для Сэма и Этим Гребаным Сингером для Джона. Он становился защитником, исследователем, охотником и другом.

И Дин любил старика только за то, что тот отвечал на чертов телефон. Дин вздохнул.

— Готов выяснить что-нибудь по твоему… этому делу?

Мгновение Сэм смотрел на него, оценивая, взвешивая, мысли роились в его голове и оставляли в глазах вопросы. Дин наблюдал за происходящим, ожидая, какой обрушится на него.

— С чего начнем? — спросил Сэм, сжимая руки в кулаки, затем расслабляя их в попытке успокоиться.

Дин знал, что за этим последует легкая тряска пальцами, потом быстрый подскок на пятках. Привычки брата были так же хорошо известны ему, как собственные. На них он рассчитывал, на них мог положиться. Они были тем, что он знал.

Даже повзрослевший, Сэм оставался его, и Дин гордился этим.

— Будешь Малдером или Скалли? — поинтересовался он, нацепив непринужденную солнечную улыбку. Маска на месте.

— У меня есть выбор? — спросил Сэм, возвращая улыбку.

* * *

— Прекрати дергать.

— Слишком туго.

— Угомонись, я сейчас все сделаю.

— Я и сам могу!

— Тогда заканчивай ныть и давай сам!

Когда они встретились глазами в зеркале над широким комодом, Дин едва заметно улыбнулся. Сэм стоял за спиной чуть левее и ловко поправлял свой галстук, для обычного мира он выглядел как адвокат, которым хотел быть. Зачесанные назад волосы придавали ему шикарный серьезный вид, подчёркнутый напористым взглядом и сжатыми жесткой линией губами.

Дин еще раз потянул за слишком туго завязанный на шее черный шелковистый материал. Под тяжестью пиджака на плечах он обливался потом, почти по-армейски короткие волосы торчали в разные стороны от сушки полотенцем. Дин втянул воздух через нос и выдохнул через сжатые губы, окончательно решив расслабить узел, и отрегулировал галстук так, чтобы он аккуратно прилегал к застегнутому белому воротнику.

Он напомнил себе, что отлично справлялся и через силу. Он напомнил себе, что ложь — это часть их работы. Он напомнил себе, что жизнь — игра, и единственное, что в ней было настоящего, стояло позади него со скучающим видом.

Отвернувшись от зеркала, Дин схватил свой сорок пятый и заправил его за пояс. Потом взял с комода поддельные удостоверения — прикрытие было придумано еще по дороге в мотель переодеваться. Сэм поймал тонкую черную корочку, брошенную Дином и сунул в нагрудный карман.

Дин открыл свою, взглянул на имя внутри. Последний раз они использовали эти имена, когда одурачили Рональда Резника, чтобы тот рассказал им о своем "Мэндроиде". Бедняга Рон. Сейчас дело должно пойти лучше, чем в прошлый раз с погибшим сторонником и агентом на хвосте. Вздохнув, Дин сунул удостоверение в нагрудный карман, зная, что откроет это фальшивое имя одновременно с братом.

В довершение образа Сэм надел пальто. Другое, меньшего размера, он протянул Дину, терпеливо дождался, когда тот натянет его на плечи. Короткое мгновение они смотрели друг на друга, на самом краю чаши их терпения поджидали натянутость и осуждение, которые старались уловить подходящее время, чтобы встрять между братьями.

Опустив руки по бокам, Дин покрутил шеей и потряс пальцами.

— Отсюда 106 миль до Чикаго. У нас полный бак бензина, полпачки сигарет, сейчас темно и мы в солнечных очках.

Он изогнул губы в лучшем стиле Дэна Эйкройда. Сэм облизнулся, игриво приподнял бровь.

— Красавец.

Повернувшись к входной двери, Дин усмехнулся и выставил вперед подбородок.

— Говорил же, что выгляжу в этом, как один из "Братьев Блюз", — добродушно проворчал Дин. Сэм закрыл дверь и положил ключ в карман.

— Чувак, никто не купится на паранормального агента ФБР, если мы явимся в засаленных джинсах и фланелевых рубашках.

Дин оглянулся на него поверх машины.

— Я просто говорю, что… — он открыл водительскую дверь и прежде, чем сесть, произнес: — …если полностью разденешься, будешь выглядеть лучше.

Сэм, не веря своим ушам, поднял бровь.

— Ты просто ничего не хочешь делать.

Дин сел, захлопывая дверь, и вставил ключ в замок зажигания.

— А что если все это сумасшествие — просто сумасшествие, Сэм?

— Дин, он перечислил все характерные черты присутствия призраков.

Заведя машину, Дин поморщился от дикого ора радио, когда салон наполнили раскаты Paint It Black от The Rolling Stones.

— Может, знает их из "Охотников за привидениями", — Дин убавил звук и устроил локоть на спинке сиденья, выезжая со стоянки.

— Если ты так упираешься, — Сэм повернулся к нему, — то почему едешь поговорить с ним?

Дин опять повернулся вперед, скользнув взглядом по упрямому лицу брата.

Потому что ты в это веришь, Сэм.

— Я не упираюсь, — он выжал сцепление в пол и вывел машину на дорогу. — Просто думаю, нам нужно быть осторожными, и все. А не только... верить.

В повисшей между ними тишине сетовал Мик Джаггер. Быть может, потом я исчезну, и поэтому не столкнусь с правдой. Не так-то просто признать, что твой мир черного цвета...

— Ну... Думаю, сейчас это делает тебя рыжей бабой, — медленно проговорил Сэм, смягчив улыбкой свое замечание.

Дин издал удивленный смешок, слегка сжав пальцы на руле.

— Ладно, что у тебя есть на Джорджа Купера? — он оттаял, пока они ехали к жилищу Купера в Слотер Бич. — Что ты выяснил?

— Немногим больше, чем мы узнали из статьи и от твоей подружки Сэйди, — Сэм потянулся к бардачку и вынул какие-то исписанные листочки, сложенные туда до их возвращения в мотель. — Камилла Купер умерла от сердечного приступа на церковном пикнике около шести недель назад. Джордж вызвал полицию на ее призрак пару недель спустя.

— И что он от них ожидал?

Сэм пожал плечами.

— Многим кажется, что полиции положено разбираться во всем.

Дин вздохнул и покачал головой.

— Что насчет этой... слепой девчонки?

— Рен Деметер, ее родители погибли в результате того же странного несчастного случая, который оставил ее с истерической слепотой.

Дин удивленно хмыкнул.

— Так... она что... все глаза проревела?

— Нет, — Сэм покачал головой и глянул в окно. — Поверни здесь. Истерическая слепота — это состояние, при котором зрение теряется от нервного срыва или психической травмы, но безо всякого повреждения глаз.

— Так она на самом деле может видеть?

— Да, — кивнул Сэм. — Но не хочет.

— Что случилось с ее родителями?

— Не удалось это выяснить, — Сэм сложил листы и сунул обратно в бардачок. — Но Джордж и Камилла взяли девочку к себе, и ей не пришлось искать убежище или вроде того. Полагаю, что у нее нет других родственников.

— Хм... — Дин задумчиво пожевал нижнюю губу. — Звучит слишком...

— Чисто.

— Да.

— Об этом я тоже думал.

— Может, Камилла преследует не Джорджа, а кого-то еще?

— Ну, из всего, что я узнал, — поверни здесь направо — Джордж и Камилла были прекрасной парой, — Сэм с волнением откинул волосы назад, когда в поле зрения появился дом. — Любящие, преданные, без скелетов в шкафу, никаких секретов.

— У каждого есть секреты, Сэм, — проворчал Дин. Он вспоминал слезы в глазах Джона, когда тот наклонился ближе, чтобы прошептать свой последний приказ на ухо Дину, вспоминал ледяной страх, что сковал его сердце и вырвался наружу, когда он передал эти слова брату. Он повернул Импалу на обочину на противоположной от дома стороне. — Хорошо, ну так что... Ты готов?

— Ответь мне на один вопрос, — сказал Сэм, хватая Дина за рукав, чтобы удержать на месте. — Если прошлая охота не подвернулась бы так вовремя... ты бы взялся за нее?

Дин нахмурился и с осторожностью покосился на Сэма.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, этот монстр... Ала... Мы вроде как набросились на него. Ты все еще хочешь... завязать?

Дин вздохнул, глядя через лобовое стекло на темнеющее небо. Приближался вечер, заросли деревьев пропускали тусклый серый свет, скрывая ветвями машину, и придавали дому загадочный вид.

— Нет, Сэм, — наконец ответил он. — Я не хочу завязывать. Это все, что я умею. Просто... хочу, чтобы ты был... — он серьезно посмотрел на брата. — В безопасности. Я... Я просто устал от судьбы, и демонов, и всего этого дерьма. Я просто хочу посолить и сжечь и... уехать в чертов закат.

— Ты думаешь, я этого не хочу?

— Я не знаю, чего ты хочешь, — тихим ровным голосом ответил Дин. — Мне кажется, ты сам не знаешь, чего хочешь.

Сэм втянул губы. В эту секунду за все прошедшее после Коннектикута время больше всего было похоже, что он вот-вот заплачет.

— Так что же мы будем делать? — спросил Сэм тоном пятилетнего ребенка, полного надежды и доверия и одновременно испуганного.

— Мы поднимаем задницы, идем в дом и выясняем, почему мертвая жена какого-то старика будит его по ночам, — Дин позволил своим губам растянуться в неуверенной улыбке, выждал мгновение перед тем, как она достигла глаз. — Мы делаем свое дело. Как и всегда.

Сэм кивнул.

— Верь мне, Сэм, — Дин сжал плечо брата. — Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Да, знаю, — сказал Сэм, открывая дверь. — Я знаю.

* * *

Дом был белым. По большей части. На широкой парадной веранде Сэм увидел длинные полосы ободранной краски. Ветер лениво покачивал доски, ржавые цепи тихо поскрипывали в унисон китайским колокольчикам.

Сэм удивленно присвистнул одновременно с братом, когда они медленно взобрались по четырем обветшалым ступенькам, ведущим прямо к скрытой сеткой двери. Десятки колокольчиков свисали с потолка веранды, на каждом висели маленькие резные птички и выстукивали мелодию из деревянных колокольчиков. Все они — те, что были с широко распростертыми крыльями или с открытым в крике клювом, — кружили в безумном танце и стучали о полые трубки, которые отзывались навязчивой музыкой.

— Эй, Сэм, — тихо позвал Дин, отвлекая Сэма от созерцания потолка.

— Что?

— Эта мелодия... кажется тебе знакомой?

— Н... — Сэм прервал свое возражение, прислушался к звуку ветра, поддразнивающего деревянные колокольчики. — Да... да, вроде бы.

— Как в каком-то из тех черно-белых фильмов.

— О войне, — кивнул Сэм. — Да.

— Странно, — Дин пожал плечами и постучал по деревянной перекладине дверной сетки.

Их встретила тишина, Сэм, нахмурившись, подошел к краю веранды и посмотрел на стоящий поодаль гараж.

— Машины нет, — сообщил он.

— Ха, — подойдя к другому краю, Дин заглянул за угол дома и вернулся к Сэму. — Только садовый шланг.

— Хочешь плюнуть и уйти?

Дин поднял бровь.

— Почему я должен этого хотеть? — он достал отмычку из кармана пальто.

Сэм стоял позади брата, придерживая дверную сетку, пока Дин сидел у замка и время от времени оглядывался через плечо: даже единственный свидетель мог им доставить море проблем. Раньше было проще. До Хендриксена. До отца. Просто... раньше. То, что Сэм ненавидел больше всего в жизни — одиночество, обособленность — было единственным, что их защищало.

Теперь о них знали. И поэтому им следовало быть осторожнее, чтобы избежать новых проблем. Тех, с которыми Сэм не был готов мириться. Тех, которые Сэму хотелось бы поскорее забыть.

— Поторопись, старик, — прошипел Сэм.

Щелкнул замок, и Дин сердито оглянулся на Сэма. Прикрытые звоном колокольчиков за спиной, они ступили в темноту дома и вытащили оружие.

— Джордж? — позвал Дин, глядя по сторонам, затем махнул Сэму на открытую дверь, которая, скорее всего, вела в гостиную. — Джордж Купер? ФБР. Мы здесь, чтобы… эээ... помочь.

Дину ответила тишина. Сэм отступил от брата, изредка поглядывая в его сторону, и двинулся через комнату, в которую вряд ли часто заходили. Он заметил слой пыли на поверхности столов и паутину, соединившую фотографии. Пол казался слишком хрупким для его тяжелых ботинок и скрипел вслед за его шагами.

— Сэм.

Голос Дина был полон тревоги. Сэм оставил поиски и, повернувшись на пятках, пошел туда, где последний раз видел брата.

— Что?

— Я нашел Джорджа, — Дин был дальше по коридору, его согнутая спина и подошвы ботинок виднелись в дверном проеме. Сэм бросился вперед, едва успев притормозить перед братом, склоненным над лежащим ничком седоволосым мужчиной. — Он дышит. Похоже, кто-то хорошенько приложил его.

Комната выглядела так, будто по ней прошелся ураган. По всему полу валялись деревянные щепки и битое стекло. В дверных наличниках Сэм увидел несколько воткнувшихся маленьких разделочных ножей. Разорванные книги, сброшенные с полок, пестрили открытыми страницами. И сразу же, как только Сэм наклонился помочь Дину с Джорджем, он уловил запах.

Газ.

— Дин.

— Просто помоги мне поднять его...

— Дин, нужно уходить отсюда. Сейчас же.

— Что... — Дин метнул сердитый взгляд через плечо и тут же увидел лицо Сэма. В нем угадывались понимание и страх одновременно. — Вот черт.

Дин спешно перевернул Джорджа. Старик застонал, кровь из раны на лбу заполнила морщины, которые на его лице оставило время. Сэм аккуратно переступил через распростертого на полу Джорджа и помог Дину усадить его.

— Чт... — проворчал Джордж.

— Мы выведем вас отсюда, — объяснил Дин.

— Рен... — Джордж моргнул, слабо приподняв голову. — Найдите... Дин посмотрел на Сэма поверх опущенной головы Джорджа.

— Девушка должна быть еще где-то здесь. Выведи его.

— Дин! — воскликнул Сэм, но слова потерялись в пустоте: брат встал и побежал дальше по коридору, оставив Сэма с вялым, ничего перед собой не видящим вдовцом. — Пойдемте, Джордж, — прохрипел Сэм, пытаясь поднять старика на ноги. — Надо убираться отсюда.

Дождаться... дождаться Дина... кричало Сэму сердце, когда тело сковала тяжесть Джорджа. Сэм перекинул руку мужчины через плечо и повел из разгромленной комнаты. Они вышли в коридор, и Сэм бросил случайный взгляд налево в надежде увидеть Дина.

— Рен... — простонал Джордж.

— Дин найдет ее, — уверил Сэм раненого мужчину. — Пошли...

Он наполовину тащил, наполовину нес Джорджа через прохладный коридор. Добравшись до конца, прямо перед тем как открыть дверь, Сэм увидел цифровой настенный термостат, явно не вписывающийся в интерьер векового дома.

Он поймал взглядом значение температуры в тот миг, когда прибор включился. Семьдесят одна. Он автоматически посмотрел на датчик. Он был настроен на 72[3].

Вот дерьмо...

— Дин!

Сэм знал, что в ту же секунду, когда цифра достигнет верхней границы, весь дом заполнится газом, как бомба, и заберет все и всех на пути на очень жаркую прогулку. Джордж обвис в его руках. Сэм метнул еще один взгляд через плечо. Паника сковала льдом все внутри, сердце забилось в ловушке ребер. Ноги стали ватными, когда он остановился в дверях между спасением и тем, кто его всегда спасал.

— ДИН!

Ничего не услышав в ответ, Сэм чуть было не оставил Джорджа, чтобы броситься обратно.

— Сукин сын! — проворчал он сквозь сжатые зубы, когда вбитое в голову стремление защищать пострадавших потащило наружу вместе с ношей. Китайские колокольчики дразнили едва узнаваемой мелодией, пока Сэм ковылял по ступенькам. Он поспешил к краю двора и небрежно опустил мужчину на спину.

— Оставайтесь здесь.

— Кто... кто вы такие? — Джордж оглядел его.

Сэм не стал терять время на объяснения. Он быстро развернулся и помчался обратно к дому.

В воздухе прогремел взрыв, обдал Сэма жаром, сбил с ног и бросил спиной на землю недалеко от Джорджа.

Сэм поднял веки и невидящим взглядом окинул вечернее небо. Неясная боль отвлекла его от серебряного оскала луны. Глаза слезились, легкие молили о кислороде. Он попытался втянуть воздух, но грудную клетку будто сжало в тисках. Сэм почувствовал, как кто-то трясет его за руку.

Глоток воздуха, который наконец попал в легкие, был полон золы и пыли. Сэм осторожно перевернулся на бок, отчаянно пытаясь дышать, когда по спине неуклюже похлопали рукой.

-...черт возьми, произошло, малыш?

— Что?

— Ты в порядке?

Сэм увидел перед собой покрасневшие голубые глаза, свет пожара отбрасывал причудливые тени на лицо их обладателя.

— Что? — спросил Сэм еще раз.

— Мой дом только что взорвался, — ошеломленно произнес Джордж, он все так же сидел на корточках, держа руку на спине Сэма. — О боже, Рен...

— Дин, — выдохнул Сэм, опираясь на колени. Земля уплыла из-под ног, кровь застучала в ушах. Он неловко качнулся.

— Полегче, сынок, — Джордж сильнее надавил рукой на Сэма. — Не надо так резко.

— Отцепись от меня к чертям, — голос Сэма походил на скрежет металла. От гнева и страха он выглядел старше, становился тем, кто повидал больше, чем рассказывает вслух. — Там мой брат.

Скинув с себя мешавшее пальто, Сэм встал на ноги, едва удерживая равновесие. Путаясь в ногах, он поплелся к разрушенному дому. Взрыв погасил большую часть огня, оставил только дымящиеся развалины с искрами пламени, усыпавшими фундамент. Входная дверь исчезла, гостиная превратилась в кучу деревянных балок и сломанной мебели.

Задняя часть дома казалась относительно незатронутой, в обрамлении оранжевого света потухающего пламени Сэм видел интерьер второго этажа.

— ДИН!

До слуха доносились лишь стоны дерева и треск огня. Сэм ввалился в сюрреалистический пейзаж из осколков и дыма, упавших обломков и рваной бумаги.

Нет... нет-нет-нет-нет... Сэма пошатывало. Не вот так... только не так... ты должен присматривать за мной... ты должен остаться...

— ДИИИН! Ответь мне!

Сэм кашлянул, бросился через сломанный стол, обрывая остатки обоев со стен. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста...

— Дин! Давай, старик... ответь мне!

Сэм снова закашлялся, споткнулся и в попытке равновесие, схватился за дверной проем. Занозы впились глубоко в ладонь. Укол боли, мгновенный и жесткий, вызвал кислый привкус во рту. С резким вскриком он упал на колени и, схватив поврежденную правую руку левой, зашипел от боли. Глаза защипало, и он почувствовал, как слезы скатились с кончиков ресниц.

В тот же мгновение он увидел отблеск серебра. Серебряного кольца в тусклом свете огня. Серебряного кольца на правой руке его брата. Руке, безвольно повисшей на деревянной балке.

Руке Дина.

— О боже...

Сэм устремился вперед, не отрывая взгляда от руки брата.

— Я здесь... Я здесь, Дин. Я вытащу тебя. Ты просто подожди, ладно? Дождись меня.

Дрожащими руками Сэм начал откапывать Дина. Ноги совсем обессилели, и держался он только за счет силы воли. Живот скручивался узлом, сердце бешено колотилось, а легкие отказывались работать. Он задыхался, тело двигалось на автопилоте, а разум вопил в панике; кровь громко стучала в ушах.

Страх давил сильнее, чем в минуту, когда он наблюдал, как врачи реанимировали брата. Сильнее, чем в ту секунду, когда он увидел распростертого на полу отца.

— Я здесь, Дин, — выдохнул он, сил на слова ушло не меньше, чем на то, чтобы поднять очередную доску. Вскоре он увидел Дина полностью: тот лежал лицом вниз, пальто обмоталось вокруг тела; одну руку он подобрал под себя, а вторую — будто вытянул в попытке схватиться за что-то при падении.

— Черт-черт-черт, — выдыхал Сэм, не слыша собственного голоса, не понимая даже, что что-то говорит. Задержав дыхание, он протянул дрожащую руку к шее Дина. От облегчения закружилась голова, когда он почувствовал уверенный пульс брата.

— Ладно, ладно, я смогу, — говорил он сам себе. — Я смогу.

Потемневшая от жара потолочная балка лежала поперек Дина, одним концом опираясь о кресло из гостиной, благодаря которому чудом не раздавила его. Сэм закусил губу и с утробным рыком оттолкнул балку. Брат был освобожден.

Сделав глубокий вдох, Сэм обошел обломки и опустился на колени рядом с Дином. Здравомыслие подсказывало не двигать его, а нужда в брате отправила логику на все четыре стороны, и Сэм потряс его за плечо. Осторожно, задерживая дыхание глубоко в легких, Сэм перевернул Дина, укладывая обмякшее тело на своих руках.

Из уголка рта Дина, носа, глубоких порезов на лбу и на щеке текла кровь. Сэм чувствовал ее, пропитавшую волосы слева, она темнела на шее, по которой свободно текла из ушей.

— О Господи... — прошептал Сэм, ослабив хватку на неподвижном теле брата, и осторожно большим пальцем вытер кровь около ушей. — О боже, Дин.

— Малыш?

Сэм со всхлипом поднял взгляд, почувствовал соленый привкус слез на краях губ. Джордж стоял на остатках веранды, а рядом была красивая молодая девушка.

— Я позвонил от соседей. Скорая уже едет, — Джордж прижал девушку сильнее. Она подняла пустой взгляд васильковых глаз, и Сэм замер. — Я нашел Рен, — спокойно продолжил Джордж.

Девчонка должна быть еще где-то здесь... Сэм сделал рваный вдох, глядя на фарфоровое лицо, на глаза, невинно глядящие в его сторону. Темные волосы подобно крыльям обрамляли ее лицо, небольшой рот был приоткрыт словно в панике. Он вернулся туда за тобой, хотел сказать Сэм. Но все, что он мог — это только смотреть на нее.

Отведя взгляд от Рен, Сэм вернулся к покрытому кровью лицу Дина и вытер его веки дрожащей набитой занозами рукой. Он закончил тем, что просто смешивал их кровь, размазывал липкую жидкость по щеке Дина, окрашивая ею волосы неровными движениями в попытке успокоиться.

— Он... — Джордж подошел ближе, и в тот же миг вой сирен скорой помощи разорвал ночную тишину.

— Он жив, — сказал Сэм тихим запинающимся голосом. — Он жив.

Жди меня, Дин...

Сэм чувствовал, как все вокруг поплыло. Он почувствовал мелкие брызги от пожарного шланга, долетающие до него на ветру. Он почувствовал, как руки медиков пытаются забрать у него брата. Он почувствовал, как поднимают безвольное тело Дина. Он почувствовал, как приближается тьма, как выжимает воздух из его легких во тьму ночи.

Он чувствовал пустоту, одиночество, будто тихо ускользал в забвение, обвиснув в руках незнакомца, когда у него забрали брата.

Жди меня...

Потерянные иллюзии делают более мудрым, чем найденная истина.

Людвиг Бёрне.

* * *

Не было ни огня, ни жара, ни боли. Ничего.

Он решил, что что-то ударило его, толкнуло вперёд, отнесло воздухом так сильно, что глаза вывалились из глазниц, а уши сползли с головы.

Он был уверен, что медным привкусом во рту была кровь. Но воздух вокруг казался свежим, чистым.

Он чувствовал его дуновение, путающееся в грубой щетине на подбородке. Чувствовал, как оно ласкало его губы и жгло широко распахнутые глаза. Листья вокруг ещё только начинали опадать с деревьев, окрашенных в осенние оттенки красного и золотого. Во рту ощущался солодовый вкус любимого пива. Опустив взгляд, он обнаружил, что опирается на старые жерди хлипкой изгороди, и коричневую бутылку, сжатую в потной ладони.

Он знал это место. Он помнил это мгновение.

Пара минут между празднованием выживания после истощившего их демонического вируса и признанием, которое разрушило его жизнь. Признанием, выплывшим в мгновение слабости так ярко, что после выдоха он все ещё ощущал пустоту в груди. Все ещё чувствовал странную смесь освобождения и загнанности, как только слова "устал от этой работы" попали в сети памяти его брата.

Сэм, старик, пожалуйста. Эй, пожалуйста. Только дай мне немного времени. Дай мне время подумать, ладно? Прошу тебя. Пожалуйста, пожалуйста...

Он помнил, как произносил это, помнил, как вздрогнул Сэм, как посмотрел на него с отблеском страха, задержавшегося в уголках глаз. Дин отодвинулся от изгороди и повернулся вправо, зная, что Сэм будет стоять именно там.

Сэм смотрел куда-то в сторону реки, прислонившись к ограждению, его челюсть подрагивала, пальцы были переплетены за головой. Дин знал, что он пытается понять услышанное, уложить в голове не только слова отца о том, что, возможно, его придётся убить, но и то, что брат — единственный, кто может это исполнить.

Он сглотнул, горькое послевкусие правды перебило привкус пива.

Сэм, послушай.

Дин нахмурился, когда брат не оглянулся. Он ощущал, как двигаются губы, язык касается задней кромки зубов; он знал, что что-то говорит, что зовёт Сэма.

Но ничего не слышал.

Эй, Сэм.

Тишина сжималась вокруг него, давила своей нереальностью. Он попытался шагнуть вперёд, дотянуться до Сэма, но небо вдруг стало слишком тяжёлым, а земля крепко вцепилась в его ботинки.

Сэм? Эй, старик, посмотри на меня, ладно? Я думаю... Сэм, что-то... что-то не так...

Влажная пивная бутылка выскользнула из замёрзших пальцев и ударилась о землю, выплёскивая из горлышка янтарную жидкость и забрызгивая низ джинсов. Он облизнул губы, ощущая языком мягкую кожу. Он ощутил, как сердце стучит все быстрее, отдаваясь где-то в основании горла, как перед глазами мелькают вспышки яркого света.

Сэм?

Медленно опустив руки, Сэм повернулся к Дину и глянул на него исподлобья. Дин почувствовал, как холодок прокатился по коже, когда их взгляды пересеклись. В глазах Сэма не было ни жизни, ни души. Они выглядели пустыми, полными того вакуума, что больно давил на уши.

— Что... — попытался сказать Дин, но давление вдруг стало стишком сильным, слишком резким даже для того, чтобы только начать мольбу о понимании. Он задыхался, втягивая воздух, в попытке облегчить давление в ушах.

Глаза Сэма пожелтели. И Дин перестал дышать.

Жёлтый цвет был тяжёлым, холодным и пугающе знакомым.

Скрыть всю противную боль... Скрыть правду...

Дин потряс головой в попытке прогнать из памяти голос отца, которым говорил демон. Все вокруг головокружительно завертелось, Дину захотелось отступить ещё на шаг. Оттолкнуть от себя Сэма. Но он не мог пошевелиться. Воздух сгустился сильнее, сдавил уши, голову так сильно, что Дин застонал от боли.

Сэм подошёл к нему, жёлтые глаза расширились, заняв почти половину лица. Дин открыл рот, чтобы ослабить все нарастающее давление на глаза.

— Какого черта? — злобно спросил он, слова сорвались с губ в звенящую тишину.

Сэм подступил ближе. Вместо обычно невинной улыбки он расплылся в безумной насмешке до ушей.

Я сплю... это сон... это нереально... Дин снова тряхнул головой.

Это было неправильно от начала до конца. Просто неправильно. Глаза Сэма ослепляли мерцанием, обжигая даже сквозь зрачки. Он попытался закричать, попытался уйти. Но в передышке было отказано.

Воздух загустел ещё больше.

Уберись от меня к чертям, просил он беззвучным, неслышным голосом. Просто... просто сгинь!

Пройдя оставшееся расстояние, Сэм встал прямо напротив Дина и ледяными руками обхватил его щеки. Жуткие жёлтые глаза разрастались до тех пор, пока не стали единственным, что видел перед собой Дин. Что-то менялось в холодном прикосновении Сэма, а потом Дин почувствовал, как когти впиваются в виски, как застилает глаза маслянистый перьевой покров.

Нет...

Дин пытался вырваться, хотел отстраниться от когтистых рук, хотел попросить брата вернуться. Но тишина оказалась слишком тяжёлой.

СЭМ!

* * *

У страха был вкус.

Он подобно дешёвому пиву остался в горле Сэма, покрыл язык и замедлил речь. Он сковал губы изнутри, и каждый раз при ответе на вопрос — да, здесь болит... нет, я не чувствую... я не знаю, когда последний раз делал прививку от столбняка... нет, у меня нет ни на что аллергии — Сэм ощущал липкий металлический привкус страха. Такой, будто лизал никелевую батарейку.

Приёмный покой переполняли звуки: писк приборов и голоса, которые отдавали приказы и инструкции, успокаивали, приободряли, ругались. С той минуты, когда Сэм открыл глаза, лёжа на носилках в машине скорой помощи, где на него заботливо смотрели незнакомцы, он слушал Дина. Искал его тайным чувством, которое неосознанно открылось в нем с незапамятных времён.

Он всё тянулся куда-то, в пустоту, которая должна была быть заполнена Дином, когда сел на кровати в приёмной перед раздвинутыми занавесками в бледную полоску, за которыми царил хаос отделения экстренной помощи, полный беспокойства, неопределённости и... страха.

Он закусил губы, вспоминая времена, когда был далеко от Дина. Времена, которые остались позади. Времена, когда он в знак протеста отдалился от семьи. Времена, когда они были порознь. Времена, когда уходил Дин.

Но сейчас Дин был рядом. Сэм только что видел профиль брата, когда, сидя на каталке, оглянулся через плечо. Он видел, как покоилась на груди рука с серебряным кольцом. Каталку с Дином провезли в отделение экстренной помощи, в ближайшую к двери нишу, к его носу и рту плотно прилегал кислородный мешок с ярко-голубой трубкой, который сильными руками сдавливала блондинка-медсестра.

— Это довольно глубокий порез, — прокомментировал медбрат, вытаскивая последний осколок из ладони Сэма. — Нужно зашить.

— Угу, — рассеянно ответил Сэм, скользя взглядом по дальнему концу отделения, высматривал малейшее движение за занавеской, где лежал Дин. Где-то слева заплакал ребенок, и женщина неразборчиво его успокаивала.

Каталку Сэма подняли высоко, и он едва доставал до пола. Он оперся ногой о покрытый линолеумом пол и, напрягая спину, вытянулся вперёд, когда повеяло запахом антисептика и стерильных упаковок.

— Знаете, вы спасли ему жизнь, — продолжил темнокожий мужчина, положив онемевшую руку Сэма на поддон, и начал готовить нить.

— А?

Сэм взглянул на мужчину и первый раз всмотрелся в черты лица. Он помнил, что кто-то называл имя старика, когда несколько человек в цветных одеждах проверяли давление, зрачки и температуру. Оно пролетело мимо ушей пустым звуком, в ту минуту все вокруг продолжало плыть, шум становился громче, мигал свет, а Сэм был в центре этой суматохи.

Один.

— Джорджу Куперу, — пояснил медбрат. — Дело могло кончиться гораздо хуже, если бы не вы двое. Мы все здесь любим Джорджа.

— А, да, — Сэм сглотнул, уловив движение на другом конце комнаты.

— Возможно, будет немного холодно, — предупредил мужчина, подняв прозрачную пластиковую бутылку с изогнутым распылителем на горлышке, выждал секунду, чтобы Сэм приготовился, затем брызнул физраствор прямо на открытую ладонь Сэма рядом с запястьем.

— Ах ты ж боже мой, — дёрнувшись, прошипел Сэм. Медбрат придерживал его руку, чтобы жидкость очистила рану от оставшихся заноз. Ледяная вода обжигала ладонь, пробирая до самых костей, болью ползла по руке к самому плечу.

— Простите, — с сожалением сказал мужчина. — Вы двое — герои, знаете?

Сэм стиснул зубы и с силой выдохнул через нос.

— Спасибо, — наконец сказал он, без лишних размышлений зная, что должен отказываться от любых благодарностей.

Дин отказался бы. Дин ушёл обратно, в тот дом, упрямо прорывался сквозь почти видимые облака газа, чтобы найти невинного человека. Не раздумывая и не колеблясь. Сэм мысленно проклинал его, хотел наорать за такую глупость, хорошенько встряхнуть его и потребовать не быть таким идиотом, хотел узнать, кем он себя возомнил, узнать, удосужился ли он вообще, мать его, подумать.

Хотел просто увидеть его, черт побери.

— Хотя готов поспорить, что вы привыкли к подобному на такой работе, — продолжил мужчина, очистив рану и начиная зашивать сморщившуюся кожу.

Эти слова удивили, отвлекли Сэма от голубоватых занавесок, за которым не было видно ничего, кроме ног суетящихся возле каталки.

— Что? — спросил он, сбитый с толку тем, как посторонний узнал о спасённых им жизнях.

Мужчина поднял взгляд.

— Ну, как агенты ФБР.

Сэм прикрыл глаза.

— Верно.

Прибывшие врачи скорой нашли их в крови и ссадинах среди обломков дома, и узнать их имена можно было только по удостоверениям агентов ФБР Бэкмена и Тернера.[4]

Минуты шли. Сэм чувствовал, как тело наливается усталостью. Потребность подумать о себе, защититься, спрятаться боролась в нем с необходимостью двигаться, желанием найти и увидеть Дина. Если бы ситуация была обратной, Дин заставил бы себя дойти до шторки, с кровоточащей рукой, сказав всем, что могут зашить его, ко всем чертям, после того как позаботятся о Сэме.

Так какого хрена расселся? Иди, черт возьми. Сделай что-нибудь. Иди!

— Готово, — объявил медбрат.

Сэм, не чувствуя швов, подпрыгнул от неожиданности. Он поднял тяжёлые веки и заметил, как мужчина отстранился и убрал защитную повязку с руки Сэма. Он осторожно наложил тонкий марлевый тампон на рану и закрепил её длинными полосками бинта.

— Может немного сочиться, это нормально. Но если увидите, что рана опухла или кровоточит ярко-красным, то...

— Я понял, — кивнул Сэм, прижимая руку к груди.

— Вам выпишут рецепт на обезболивающие, — медбрат начал собирать принадлежности для чистки ран.

— Спасибо, — кивнул Сэм, наблюдая за тем, как кто-то вышел из-за шторки, где лежал Дин. — Эй, могу ли я теперь увидеть своего бра... напарника?

Медбрат оглянулся на занавеску, к которой был прикован взгляд Сэма еще с той минуты, как его прикатили в неотложку, а Дин тихо и спокойно лежал позади него.

Сэм вздрогнул от воспоминаний шума и света фонарей, когда парамедики вытаскивали его из разбитой Импалы, когда он не мог ни увидеть, ни услышать, ни прикоснуться к брату и отцу.

— Я проверю.

Когда мужчина вышел за шторку, Сэм уже стоял на ногах, опираясь о стену здоровой рукой. Черного галстука на нем уже не было, белая рубашка оказалась выпущена из брюк и расстегнута до середины груди, открывая испачканную дымом футболку. Пальто он потерял у дома, а пиджак постигла та же участь, что и галстук.

Зная, что выглядит, как студент после вечеринки в честь посвящения, Сэм шагнул из ниши в шумную глубину неотложки. Он не обращал внимания на суету вокруг, думая только о том, где последний раз видел брата. Он был полон решимости найти его прежде, чем ноги перестанут держать, и он свалится.

Сэм остановился прямо перед шторкой, скрывающей брата, когда вышли две последние медсестры и задернули за собой голубую ткань. Он нырнул внутрь с другой стороны и задержал дыхание, когда впервые увидел Дина после того, как прижимал к себе его окровавленное безжизненное тело среди обломков дома.

— О, — выдохнул он, не в силах выдавить из себя большее. Он шагнул вперед, скользя взглядом по неподвижному телу Дина.

К указательному пальцу брата тянулся пульсоксиметр, к руке подсоединялась капельница с магнезией. Тонкие проводки, отходящие от электродов, крепились к его груди под больничной рубашкой, развязанной у плеча, обнажая ключицу и грудь.

Сэм подошел ближе, онемевшей рукой отодвинул простыни и положил ладонь на его предплечье. Лицо Дина сплошь покрывали опухшие ссадины и тонкие порезы. Кровь была стерта с кожи, но оставалась на волосах, густо окрашивая короткие русые пряди красно-коричневым.

— Дин, старик... — Сэм проглотил вставший в горле ком.

Досада, привычное раздражение, разочарование от однообразия их жизни исчезали, когда все внутри сжималось от вида ран его брата. Такого спокойного брата.

— Могу я чем-то помочь?

Вздрогнув, Сэм резко повернулся и вытянул руку в попытке удержать равновесие.

— Тише, — темноволосая женщина в голубом халате, тут же положила прохладную мягкую руку на его локоть. — Вы в порядке?

— Да, просто... — Сэм сглотнул и облизнул губы. Снова привкус страха. Вдруг захотелось выпить. Очень. — Ужасно видеть его таким.

Женщина поочередно посмотрела на обоих, и, взгляд её карих глаз смягчился.

— Он ваш... — она посмотрела на поднос у изножья кровати Дина. — Напарник?

Сэм опустил взгляд. Правда или прикрытие?

— Как Вас зовут? — спросила она мягким доброжелательным голосом, опустила голову, чтобы поймать его взгляд. Он увидел морщинки вокруг ее глаз, прорезавшие историю жизни на ухоженном лице.

— Сэм.

— Сэм, я доктор Уайлд. Я позабочусь о вашем...

— Брате, — прошептал Сэм. — Он мой брат.

Доктор Уайлд откинулась на пятки, скрестив перед собой руки.

— Я вижу.

Сэм сглотнул, почувствовав, как в горле усилился металлический привкус. Он прислонился бедром к кровати и, положив ладонь на руку Дина, ощутил его тепло и мягкие волоски.

— Вы на самом деле не из ФБР, так ведь? — спросила доктор Уайлд.

— Мы узнали о Джордже из газеты, — Сэм остановился так близко к правде, как только осмелился. — Приехали... — он пожал плечами, — проверить.

Она подняла бровь, кожа вокруг глаз натянулась от движения.

— И вы решили, что выдать себя за ФБР — хорошая идея, чтобы попасть в дом?

Сэм молча пожал плечами.

Доктор Уайлд вздохнула, еще раз взглянув на приборы у Дина.

— Мне неудобно это говорить, но вам не нужно было так стараться. Джордж всем рассказывает о Камилле, прости-господи.

Дин на кровати слегка пошевелился, чем немедленно привлек внимание Сэма. Губы Дина искривились в недовольстве, оно же залегло морщинками между бровями и смяло края пластырей-бабочек у глаз.

— Док, — позвал Сэм грубым от напряжения и беспокойства голосом. — Как мой брат?

Тяжелый вздох доктора Уайльд заставил Сэма почувствовать, как между плеч пробежал холодок и обосновался где-то в районе поясницы. Ему вдруг расхотелось ее слушать. Ему хотелось, чтобы ее следующие слова утонули в звуках отделения неотложной помощи. Он отказывался слышать "если", или "возможно", или "недолго"...

Возможности, что Дин не будет в порядке, просто не существовало.

— Ему удивительно повезло. Помимо ссадин и неглубоких рваных ран, у него серьезное сотрясение мозга, — начала врач. — Придется сделать компьютерную томографию, чтобы иметь полную картину, но сейчас я могу сказать, что, когда он очнется, его будет мучить довольно сильная головная боль.

Когда... она сказала когда... не если... когда...

Сэм кивнул, крепче сжимая пальцы вокруг руки Дина, чтобы удержаться на плаву и немного согреть свое продрогшее тело.

— У него могут быть незначительные осложнения — мы это узнаем, только когда он придет в себя.

— Какие... осложнения? — Сэм взглянул на нее. Она повела плечом.

— Краткосрочная потеря памяти, персеверации...

— Пер... что? — Сэм хмуро качнул головой, ничего не понимая.

— Он будет снова и снова повторять один и тот же вопрос, словно не слышал ответ.

Сэм кивнул.

— Он по-любому это сделает, — тихо произнес Сэм, его губы тронул призрак улыбки. Доктор Уайлд мягко улыбнулась.

— Загадочные существа — братья.

— У него раньше бывали сотрясения, — сказал Сэм, покрутив шеей. Ему хотелось сесть и закрыть глаза. — Мы знаем последствия.

— Честно говоря, меня больше беспокоит не сотрясение, — произнесла доктор Уайлд, Сэм мгновенно перевел на нее взгляд, свет в то же время будто мелькнул, а перед глазами все поплыло.

— Вы о чем?

— Из-за взрыва лопнули барабанные перепонки. Они в конечном итоге заживут сами собой, но некоторое время до этого может наблюдаться потеря слуха — от полной до совсем незначительной.

— Потеря… слуха? — повторил Сэм, тяжело опираясь о кровать, на которой лежал Дин. — Надолго?

Пожав плечами, доктор ответила:

— Это трудно сказать. Сейчас самое важное — не допустить попадание инфекции в уши, тогда у барабанных перепонок есть шанс зажить. Не беспокойтесь, пока слух не вернется.

— Слух может... — Сэм медленно моргнул, — не вернуться?

— Были несколько случаев, когда причина травмы, похожая на то, что пережил ваш брат, приводила к полной глухоте, — кивнула доктор Уайлд. — Но я бы не беспокоилась об этом раньше времени, Сэм.

Вы бы не беспокоились, подумал Сэм, глядя на покрытое синяками лицо Дина, потому что не знаете моего брата.

Охота была всей жизнью Дина. Она вела его сквозь тьму, поддерживала, придавала жизни смысл.

Я думаю, он хочет, чтобы мы продолжали его дело… спасали людей, истребляли нечисть.

Стремление к охоте переполняло голос Дина. Эта жизнь… эта жизнь — все, что есть у брата. И если она разрушилась… если ушла навсегда…

Я устал, Сэм… устал от этой работы… от этой жизни… этого груза на моих плечах, старик, я устал от этого.

Это признание до сих пор звучало в ушах. Сэм не мигая смотрел на закрытые глаза Дина, мышцы покалывало от воспоминаний тяжести брата в его руках. Он не обращал внимания на строгий взгляд доктора Уайлд, которая была готова в любой момент кинуться успокаивать Дина, если он проснется в мире тишины.

Из комнаты ожидания раздался крик, эхом прокатился по всему отделению. Человек в белом халате шагнул в широкие входные двери.

У Сэма свело внутренности. Это было горе, охваченное отрицанием и неверием. Как в ту секунду, когда он увидел отца, неподвижно лежащего на больничном полу. Когда он увидел Джессику на потолке в крови и огне. Когда тело Дина выгибалось под электродами, прижатыми к голой груди.

Он повернулся на дрожащих ногах и проводил взглядом доктора Уайлд, которая поспешила на звук.

— Тише, дорогая, — послышался хриплый мужской голос из коридора. Сэм отступил от кровати Дина, движимый любопытством. — Тише, я здесь.

— Джордж? — Рен, догадался Сэм. Рен кричала, оставшись одна в темноте, а вокруг не было ничего, что успокоило бы ее. Только шум неотложки.

— Да, милая, я здесь, — голос Джорджа был мягче шелка и лился подобно сиропу, бальзаму, успокаивающему напуганную девушку, и в то же время отталкивал Сэма в полную света нишу, которая прятала брата от суматохи.

Сэм прислонился головой к стене и на мгновение закрыл глаза — впитывал звуки вокруг, будто Рен в одиночестве и ожидании. Писк и свист азбукой Морзе раздавались от всевозможных приборов. Тихий шепот следовал за резкими криками боли. Ребенок опять плакал, осколки страха рвали сердце Сэма и сводили живот.

И вот, будто сквозь вату, Сэм услышал свое имя.

— Сэм?

Полный боли голос Дина.

— Сэм… что-то… что-то не так…

Сэм отошел от стены, сморгнул с усталых глаз влагу, что скопилась от духоты. Он посмотрел на Дина: зеленые глаза налились кровью, на лбу проступили складки — явный признак боли, губы были плотно сжаты, а подбородок едва заметно подергивался.

Тяжело сглотнув, Сэм шагнул ближе.

— Дин?

Сэм наблюдал, как нетвердой рукой Дин трет щетину на щеках, как прижимает ладонь к переносице.

— Дин? Эй...

— Господи Иисусе! — простонал Дин, прикрыв глаза. — Какого черта...

Сэм прислонился бедром к кровати.

— Дин, ты меня слышишь?

Дин не шелохнулся. Все еще прижимал руку ко лбу, словно без этой поддержки голова укатилась бы с плеч куда-нибудь в угол зала. Вздохнув, Сэм длинными пальцами осторожно потянулся к запястью Дина.

Тот дернулся, мгновенно открыл глаза и уставился на Сэма.

— Черт, чувак, я не...

...слышал тебя. Сэм видел, как складываются эти слова, как угасают в ушах Дина. Видел как смятение волной накрывает брата. Видел, как он пытался удержаться на этой волне.

* * *

Рисунок света за закрытыми глазами походил на полумесяц.

У него было одно лишь мгновение, чтобы узнать, что он видит перед собой. А потом боль уничтожила все вокруг, сдавила голову, выпотрошила череп, и Дин лежал смирно, пока не уверился в том, что его кожа достаточно прочна, чтобы содержимое осталось внутри.

— Сэм?

Он пытался рассуждать, пытался оставаться спокойным, пока не узнает, где брат, пока не поймет, в какую передрягу они попали. Но жар боли огненно-белой вспышкой пошатнул его настрой.

— Сэм... что-то... что-то не так...

Глубоко в горле чувствовалась желчь, доблестно отбиваемая железной волей и полным отвращением к уязвимости, которая появлялась с болью. Он моргнул, ничего не видя перед собой, яркий свет бил по глазам, вгоняя в голову шипы, вместе с остальной неразберихой, что обосновалась между ушами.

Придерживая голову рукой, Дин пытался утихомирить боль, втягивал воздух через нос и медленно выдыхал сквозь приоткрытые губы, чувствуя, как высыхает влага на мягкой коже.

Где Сэм, черт побери? Он видел Сэма. Точно видел. Стоял в шаге от... где это он? На кровати?

— Господи боже, — Дин со стоном закрыл глаза от света. — Какого черта...

Перебирая мутные вспышки воспоминаний, лезвием режущие глаза, Дин видел свои руки на руле Импалы... видел, как вытаскивает ключ... видел, как Сэм в черном костюме и пальто вопросительно смотрит с пассажирского сидения и...

Они попали в аварию?

Чьи-то пальцы обхватили его запястье, осторожно убрали руку от лица. От испуга сердце бешено подскочило к горлу.

Дин, вздрогнув, резко открыл глаза и увидел перед собой Сэма.

— Черт, чувак, я не...

...слышал тебя.

Сэм смотрел на него тяжелым от усталости взглядом, полным тревоги и непролитых слез. Дин моргнул, осторожно огляделся вокруг. Белые стены. Узкая кровать. Грубые простыни, пропахшие отбеливателем, едкий запах антисептика и спирта. Больница. Отделение неотложной помощи.

И вдруг он понял, что не слышал не только шаги Сэма. Он ничего не слышал.

Ни голосов, ни писка приборов, ни даже самого себя.

— Какого черта?..

Чтобы привлечь внимание, Сэм отвёл его руку от лица. Он что-то говорил, быстро шевеля губами, звук без сомнений вырывался наружу, мешался с шумом больницы, и Дин был более чем уверен, что должен слышать.

— Что? — беспомощно спросил он, не разобрав ни слова, паника переплелась с болью, когда он высвободил руку и тяжело оперся о жесткий матрас.

Сэм отступил на шаг, сжимая губы, здоровую руку запустил в волосы. Дин перевел взгляд на другую его ладонь и увидел толстую белую повязку. Недовольный потерей памяти, он нахмурил брови.

Когда Сэм повредил руку? Почему они в больнице? Где их одежда? Почему он ничего не слышит? И, ради Бога, скажите кто-нибудь, почему чертовски раскалывается голова.

Он поймал себя на том, что тянется подрагивающими пальцами к губам, и только тогда понял, что задал эти вопросы вслух. Голова кружилась от потрясения, боли и потерянности в мире тишины. Все вокруг неудержимо плыло, и Дин закрыл глаза в попытке отдышаться, остановить накрывающую панику, не слыша даже биения своего сердца.

Теплые пальцы Сэма легли на голое плечо Дина, и он открыл глаза. На коленях лежал маленький белый блокнот, исписанный небрежным почерком Сэма.

"Фальшивое ФБР. Призрак умершей жены. Взрыв дома. Сотрясение. Разрыв барабанных перепонок".

— Разрыв барабанных перепонок? — повторил Дин и дернулся назад, увидев, как Сэм вдруг шарахнулся от его голоса. Сглотнув, он попробовал говорить потише, боль в позвоночнике заставила его сгорбиться.

— Сэм?

Сэм сжал плечо Дина, шевеля губами какие-то слова, очевидно чтобы успокоить его.

Согнув ноги под простынью, Дин уперся локтем в колено и опять прижал руку к переносице. Боль, которую он пытался унять, медленно, но уверенно овладевала его телом, дали о себе знать ушибы и растянутые мышцы.

— Твою мать, — прорычал он. — Сэм, что случилось?

Сэм схватил блокнот, и Дину только оставалось ждать, когда под нос сунут новое сообщение.

— Так, ты сказал, что взорвался дом. Какой дом?

Он прижал другую руку к боку, и неглубоко дышал; ребра при каждом вдохе неприятно ныли.

— Призрак? — прочитал он.

Воспоминания о магазине с дисками, газете и серьезном взгляде Сэма вспыхивали перед глазами будто подсвеченные яркой лампой. Он сглотнул.

— Я не... черт, я ничего не слышу...

С минуту Сэм смотрел на Дина, потом написал что-то еще и снова протянул ему блокнот.

— Не навсегда? Откуда тебе знать, черт возьми?!

В это мгновение край ярко освещенной занавески приоткрылся, и в тихую нишу вошла стройная темноволосая женщина. Приподняв голову, Дин закусил щеку изнутри, подавляя внезапный стон от подкатившей к горлу боли. Женщина взглянула на Дина, губы ее приоткрылись, что Дин воспринял как приветствие. Заметив, что он просто смотрит на нее, крепко прижав пальцы ко лбу и виску, она повернулась к Сэму.

Не сводя с них беспомощного взгляда, Дин старался расслышать хоть что-то сквозь непрекращающееся шипение. Он вспомнил, что надо сделать вдох, лишь когда лёгкие начали гореть.

— Эй!

Сэм и женщина резко повернулись к нему.

— Лучше бы кто-то поговорил и со мной, черт побери, — с горящим взглядом потребовал Дин. На кровати сидеть было неудобно. Он подтянулся выше, свободная больничная рубашка сползла со второго плеча, обнажив грудь с прикрепленными электродами.

Дин уставился на лицо Сэма, и видя, как тот облизывает губы, понял, что сейчас ему откроют плохие новости.

— Моя машина цела? — спросил Дин, чувствуя, как похолодело в животе. — Сэм...

Сэм быстро и уверенно кивнул, подняв ладонь в попытке успокоить брата.

Порез на лбу дернуло резкой болью, и Дин прижал руку к брови.

— Последнее, что я помню... — начал Дин, и голова закружилась, когда он почувствовал, как губы формируют слова, как воздух движется по горлу и языку, но ничего не услышал. — ...мы были в номере... нет, нет, постой, мы были в Импале и...

Он пристально смотрел на Сэма.

— Ты не ранен?

Сэм мотнул головой, пряча перевязанную руку за спину. Он снова открыл первую страницу блокнота и дернув подбородком, ткнул пальцем в слова, взглядом прося Дина понять.

— Взрыв дома… — сказал Дин. — Там были… птицы?

Сэм отстранился, в недоумении свел брови. Дин прочитал ясное «нет» по Сэмовым губам. Потом тот снова что-то накарябал в блокноте.

— Китайские колокольчики? — прочитал Дин.

Сэм кивнул.

— А… — Дин уронил голову на подушку. — Могу поклясться, что видел… птиц.

Сэм похлопал его по голому плечу, и Дин опять открыл глаза. Указывая на темноволосую женщину, Сэм написал: Доктор Уайлд. Дин внимательно оглядел ее, не уверенный в том, насколько может доверять одному только своему взгляду.

Он столько всего различал в голосах людей. Улавливал спрятанный за словами смысл. Он понимал все, что ему хотели сказать, все, что он должен был услышать. Он узнавал страх, подозрение, доверие, нужду.

С тяжелым нездоровым чувством внутри он осознал, что не видит ничего подобного.

Доктор Уайлд мягко улыбнулась ему и протянула руку, продолжая что-то говорить, когда он твердой хваткой пожал тонкую мягкую ладонь. По очереди глядя на братьев, она объясняла что-то, и Дин так хотел понять ее, но не мог. Сэм ответил ей глубокомысленным кивком, он впитывал слова, не меняя позы — руки на бедрах, опущенный подбородок, понимающий взгляд.

Когда врач закончила монолог, она еще раз улыбнулась Дину, похлопала его по ноге и написала что-то на листе, который затем передала Сэму. Бросив последний, почти сочувственный взгляд на Сэма, она вышла за шторку, исчезнув из поля зрения. Дин нетерпеливо уставился на брата.

— Ну?

Сэм выглядел задумчивым.

— Выкладывай, Сэм.

Он что-то затараторил, спешно, тревожно.

— Чувак, стой! Просто… заткнись!

Давление в голове улетучилось на секунду, но Дина снова накрыл шок от полной тишины, когда он вновь остался один на один с братом. Дин ладонью прикрыл правый глаз, ища хоть какое-то утешение.

Он бросил Сэму блокнот.

— Скажи мне, что происходит, — приказал Дин, почти физически ощущая, как разочарование словами режет губы.

Спустя пару секунд Сэм бросил блокнот на колени Дину: «Хотят провести тесты. Остаться на ночь».

— Нам нужно уходить отсюда, — прошептал Дин. Или, по крайней мере, надеялся, что прошептал. Он выдохнул еще слабее: — Мы не можем остаться, Сэм...

Сидя с закрытыми глазами, он почувствовал, как рука брата приободряюще коснулась прохладной от пота кожи. Стремление скользнуть в забытье боролось с желанием действовать, и опять показалось, словно он тонет. На колени упал блокнот: «Импала осталась у Купера».

Тотчас забеспокоившись, Дин взглянул на Сэма.

— Она цела?

Сэм закатил глаза, будто беспокоиться не о чем, но сделать вдох Дин сумел только после его кивка.

Обведя помещение взглядом, Сэм что-то быстро проговорил. Дин сжал зубы. От боли становилось только досаднее, и он стряхнул с плеча руку брата. Натянув сползшие края больничной рубашки на плечи, Дин скинул покрывало и спустил ногу с кровати.

Сэм тут же очутился перед ним, сжал плечи. Дин чувствовал голос Сэма, угадывал слова, хотя единственным звуком в ушах оставался белый шум, будто из молчащего динамика.

— Уберись к чертям с дороги, — прорычал Дин, слабо отталкивая руку Сэма. Силы вытекали из него, будто кто-то проделал в нем дыру. — Я здесь не останусь.

Он встал на трясущихся ногах, электроды потянули кожу на груди, мешая идти. Но длины трубки от капельницы хватило, чтобы еще раз толкнуть Сэма, отчего он все же отступил на шаг.

Началась немая борьба. Сэм с болью и яростью сжал пальцы на пижаме Дина, спустил ее с плеча. Дин видел, как брат что-то говорит, и задыхался в давящем вакууме, отчаяние накрывало его вместе с болью. Спину ломило, ноги болели, голова... Боже, его голова была в двух секундах от того, чтобы разлететься на щепки и разлить все его секреты.

— Уберись от меня, Сэм, — даже не слыша себя, он знал, что голос его дрожит. Он чувствовал, как подрагивает во рту.

Сэм вцепился в него сильнее и легонько потряс. Переплетя свои руки с братовыми, Дин поднял взгляд и с удивлением заметил, как на кончиках ресниц Сэма блестят слезы, как оставляют влажные дорожки на его щеках. Внутри поселилось чувство вины. Медленно вдыхая через нос в попытке удержать равновесие, Дин увидел, как растягивались губы Сэма, выплевывая слова потоком боли.

...думал, что ты делаешь...

Дин моргнул. Сэм снова потряс его, но Дин удерживал взгляд на его губах. Сквозь тишину до Дина начал доходить смысл. Если бы он только мог разобрать... Дин сжал пальцами предплечья Сэма.

...обо мне...

— Сэм, я...

Мир вокруг него посерел.

Воспоминания запестрили перед глазами словно обрывки фотографий, размытые и быстрые, тихие и головокружительные. Вот он идет к дому, достает оружие, видит мужчину, лежащего лицом вниз на полу... желтые глаза... засаленные крылья... отец... огонь... Сэм... огонь...

Неосознанно выставив руки вперед, Дин почувствовал, как кричит, как что есть силы пытается удержаться. Ноги стали ватными и больше не держали его. Вокруг обвились чьи-то руки. Запах больницы исчез и тут же сменился пеплом погасшего огня и мускусным запахом пота.

Лицо уперлось во что-то крепкое и мягкое. Запах брата будто отправил его на несколько лет назад.

Серое сменилось черным.

* * *

Миннесота, 1994

В тот причудливый утренний час, когда мир будто задерживает дыхание, и солнце появляется из-за края земли, мы сворачиваем на покрытую гравием дорогу к пастору Джиму. Я слышу, как камешки отлетают из-под тяжелых колес черной Импалы отца. Пару миль назад он неосознанно убавил музыку, а Zeppelin сменились на Stones.

Тяжелая голова Сэма лежит на моей ноге. Он крепко спит впервые за последние недели, спокойный ход машины убаюкивает его, как ничто другое, а перепробовал я уже очень многое. Я слышу тягостный вздох отца и жду. Я знаю его. Я знаю, он хочет что-то сказать мне, приказать, проинструктировать... успокоить единственным известным ему способом.

Джим Мерфи появляется в дверях дома, и я вижу, как застывают плечи отца, сидящего передо мной. Я не знаю, что произошло между этими двумя. В конце концов, он мастер портить отношения с друзьями. Мне кажется, единственное, что спасает его — он выбирает хороших людей. Они не отпустят его.

Открыв дверную сетку, пастор Джим выходит на цементированную площадку, утренний бриз перебирает его отросшие седеющие волосы. Я молчаливо наблюдаю и жду. На Джиме поношенные рваные джинсы, расстегнутая красно-черная фланелевая рубашка поверх белой футболки, рабочие ботинки со стальным носком, но все же он по-прежнему выглядит проповедником.

От него исходит что-то божественное, я вижу это. И отвожу взгляд.

— Разбуди его, — приказывает отец.

— Он еще не выспался, — возмущаюсь я. Так хочется, чтобы Сэм поспал еще. Хочется немного тишины. Мне хочется еще немного побыть самим собой. Просто Дином Винчестером, который путешествует на машине и слушает музыку.

Не защитником, не старшим братом, ответственным за все.

— Дин, — настаивает отец.

С расстроенным вздохом я кладу руку на плечо Сэма и осторожно трясу. Он что-то бессвязно ворчит и сильнее утыкается лицом в мою ногу. Я морщу нос будто бы в слабом раздражении и тормошу сильнее. Отец глушит машину и выходит на серый утренний свет. Знакомый скрип двери окончательно будит Сэма.

Он переворачивается, с мутным взглядом и большими от паутины сна зрачками. Я выжидающе смотрю на него. Время от времени я наблюдаю за ним. Так, что он даже не знает об этом. Я видел, как он учится, тренируется, говорит с незнакомцами в школе. Видел, как он спорит с отцом. Видел, как он спит.

Отчасти мне не хочется ни на минуту упускать его из виду, а с другой стороны так и тянет никогда его больше не видеть. Потому что чем больше я вижу Сэма... тем меньше вижу себя.

— Что случилось? — бормочет он, потирая сонные глаза грязной рукой.

Мы уже так давно не принимали нормальный душ, и потный запах наших тел резко отличается от утренней свежести, льющейся в открытую дверь.

— Мы у Джима, — объясняю я.

— У пастора? — зевает Сэм, явно не желая подниматься с моей удобной ноги.

— А ты знаешь другого Джима? — я аккуратно трясу его за плечи, достаточно сильно, чтобы заставить его, черт возьми, встать.

— О боже, ну ты и зануда, — говорит он, поднимаясь и облокачиваясь на спинку сиденья. — Кто сегодня утром отобрал твой завтрак чемпиона?

В ответ на это в животе урчит, и я вдруг вспоминаю, что один только Сэм ел и спал за последние двенадцать часов.

— Заткнись и пойдем доставать наши вещи из багажника.

— Эй, не указывай мне, что делать.

— Уже указал, — огрызаюсь я, толкаю дверь и выхожу на улицу.

Джим и отец все еще говорят о чем-то, кружа в словесной схватке как два альфа-волка. Отец упирает руки в боки и опускает подбородок с таким взглядом, будто готовится налететь на Джима и отметелить его, не колеблясь. Джим стоит, сцепив руки за спиной и широко расставив ноги. У него, в отличие от отца, выправка не исчезла.

Но даже в такой мирной позе Джим пышет гневом: он заметен в морщинах вокруг глаз, в напряженных губах, в его запахе. Джим слишком спокоен. Он всегда наблюдает. Он замечает слишком многое.

— Дин, — зовет отец, и я шагаю вперед в ожидании приказа. — Вы с Сэмом на время останетесь здесь.

— Да, сэр, — отвечаю я, будто бы не сам предложил такую идею.

— Присматривай за братом, — говорит он, наконец повернувшись ко мне. Я киваю.

— Папа? — Сэм кажется совсем ребенком, когда просит объяснения и поддержки одним этим словом.

— Мне нужно уехать, Сэмми, — заботливо объясняет отец. Я слышу притворную улыбку в его голосе и оглядываюсь на Джима. Он наблюдает за мной.

— Надолго?

— Пока не знаю.

Я все еще смотрю на Джима, глотая воздух.

— Хочу поехать с тобой, — заявляет Сэм.

— Не сейчас, малыш.

— Почему?

Отец вздыхает, и я чувствую, как мне печет глаза.

— Слушайся брата, хорошо?

— Но, пап…

— Сэм, мне нужно ехать.

— Папа!

Дверь захлопывается, и рычание мотора Шеви заполняет собой жемчужное утро. Я оглядываюсь на звук и сквозь лобовое стекло встречаю взгляд отца. Он кивает мне, и я вижу, как уголки его губ приподнимаются в редкой искренней улыбке. В ответ на прощание машу рукой. Он отворачивается назад, и машина медленно выезжает на дорогу, покрытую гравием.

Знаю, он потом все увидит. Стрелу. Доказательство реальности нашей жизни. Я оставил ее на сиденье. Словно в напоминание: я видел больше, чем ему кажется. Я видел то существо под водой. Я знаю, что видит в кошмарах Сэм.

— Дин? — голос Джима так отличается от папиного. Спокойный, твердый, но полный осуждения.

— Дай мне минуту, — отвечаю я, шагнув к брату.

— Пошел он к черту, — ворчит Сэм, когда я кладу руку на его плечо.

— Что?

— Он просто бросает нас, когда захочет. Вот и пусть катится к черту, — повторяет Сэм, и я вижу, как дрожат его губы. Это ужасно — заснуть в безопасности и едва пробудившись, потерять равновесие.

— Сэмми, — мягко зову я, и удивляюсь, когда он поворачивается ко мне и зарывается лицом в мою грудь. Он пока еще мал и может спрятаться за меня. Он пока еще мал, и я могу встать между ним и чем бы там ни было.

— Ненавижу его, — шепчет Сэм сквозь горячие слезы.

— Неправда, — говорю я, обнимая одной рукой его плечи, а другой показываю Джиму, чтобы подождал немного.

— Ненавижу, — повторяет Сэм. — Я всех ненавижу.

Я поднимаю бровь, пока он не видит мое изумление.

— Даже меня?

Сэм фыркает и отстраняется.

— Ну… тебя, наверное, нет.

Я смотрю в его глаза. Внутри маленького мальчика скрывается взрослый человек. Он вытирает лицо тыльной стороной ладони, уставившись на меня. Ожидая чего-то.

— Я знаю, Сэм, — шепчу я.

— А?

— Я знаю.

Сэм задерживает на мне взгляд, в котором скользит понимание, отражаясь светом нового дня.

— Ты видел его?

Я киваю.

— Почему ничего не сказал?

— Сейчас говорю.

— Папе!

— Ему не нужно об этом знать, — только этим я и оправдываю наш с Сэмом секрет.

Сэм был моим. А я — единственным, кто видел истинную форму монстра под водой. Это я удержал брата от пернатых когтей. Это я ждал, когда отец убьет монстра и вытащит нас оттуда.

— Ему не нужно было знать, Сэм.

Тот всхлипывает еще раз, заискивающе глядя на меня.

— Да, ладно. Хорошо, Дин.

— Мальчики, хотите есть? — спокойно спрашивает Джим сзади нас. Желудок в ответ громко урчит.

— Пойдемте в дом, — зовет Джим, и я слышу, как за ним захлопывается дверная сетка.

Я беру свою сумку и поворачиваюсь, зная, что Сэм пойдет следом. Шагнуть в дом пастора Джима равносильно прыжку в воду. Мне хочется задержать дыхание, но я должен спокойно выдохнуть. Я знаю, это подходящее место. В доме Джима Сэм может побороть свои кошмары.

Потому что здесь же начинаются мои.

Комнаты ожидания — самые одинокие места на земле.

Сэму было все равно, сколько народу находилось с ним в одном помещении. Он сидел здесь только из-за одного человека.

Ты хоть соображал, что за хрень вытворяешь? Собственные слова звучали насмешкой. То есть, черт, Дин, ты хотя бы обо мне подумал? Ты убежал обратно в дом... Ты хотел умереть? Так, что ли?

Сэм сгорбился на рыже-коричневом стуле родом откуда-то из семидесятых в попытке усесться поудобнее. В конце концов, он притянул к себе раненую ладонь и уставился в телевизор, висевший на стене в углу. Там показывали ночной выпуск местных новостей. Не замечая шума и суеты, Сэм все еще вспоминал, как брат вдруг навалился на него всем телом, как ослаб в его руках, как ресницы отбросили тень на щеки, когда тот сдался забытью.

Прикрыв глаза, Сэм жаждал того же, но тревога и адреналин заставляли сердце биться в бешеном ритме, и спокойно ждать он не мог. Доктор Уайлд сказала, что тесты займут совсем немного времени, и волноваться не о чем, но Сэм не привык сидеть в одиночестве, ничего не делая. И Дин был прав. Они не могли оставаться здесь — не важно, из-за чего.

— Сынок?

Низкий голос заставил Сэма вздрогнуть. Он быстро поднял голову, смаргивая прозрачную пелену.

Перед ним стоял мужчина, похожий на как Берта Ланкастера в старости, на переносице виднелась сажа, на лбу — марлевый тампон, а больничные штаны скрывала растянутая толстовка.

— Да? — ответил Сэм. Память восполняла пробелы в его сознании, разрывая остатки сна.

Джордж... Джордж Купер.

— Извини за беспокойство, — начал Джордж. — Я только… Я хотел сказать спасибо вам с напарником.

Сэм выпрямился на стуле и посмотрел на хрупкую девушку позади старика, глядевшую в одну точку чуть выше его головы. Голубые глаза на спокойном фарфоровом лице казались ясными. Тонкими пальцами она держалась за край свитера Джорджа, словно опасаясь, что он отойдет слишком далеко.

— Он мой брат, — сказал Сэм, прочистив горло.

Джордж кивнул и, указав на соседний стул, спросил:

— Не возражаешь?

Сэм покачал головой, не отрывая взгляда от Рен, когда та, плавно двигаясь позади Джорджа, присела рядом.

— Отлично, — Джордж со вздохом опустился на жесткий стул. — Если бы не вы с братом, Рен и я уже беседовали бы с Камиллой. Хоть я по ней и скучаю, не думаю, что готов с ней встретиться.

Сэм посмотрел на Джорджа и поерзал на месте.

— Джордж... что... ммм... вы помните, что случилось?

Потирая тронутыми возрастом пальцами спрятанную под усами верхнюю губу, Джордж медленно покачал головой.

— Черт знает что... Она никогда не разводила бардак.

Сэм сдвинул брови.

— Эээ… кто?

— Ками, — ответил Джордж, неосознанно кивая по старой привычке. — Всегда держала дом в чистоте, для нее это было очень важно.

Сэм со вздохом потер ноющий лоб.

— Наверное, лучше начать сначала.

Сложив руки на коленях, Джордж снова кивнул.

— Она умерла в воскресенье. Никто такого не ожидал. Тем утром она сказала, нам нужно поговорить после церковного пикника, но…

— Это было около… шести недель назад, так? — уточнил Сэм, подавляя зевок. Это была его работа. То, ради чего они оказались здесь. То, ради чего Дина увезли вниз по коридору на томографию. Это было их дело.

— Верно, — Джордж взял хрупкую ладонь Рен и ободряюще сжал ее. — Рен к тому времени уже примерно месяц жила с нами.

Сэм устремил взгляд на тихую девушку, вспоминая ее страшный визг. Звук, что ударил в уши несколько минут назад, совсем не подходил к ее спокойному лицу.

— Вы звонили в полицию через пару недель после того, как Камилла… — Сэм позволил Джорджу продолжить.

— Я все время слышал нашу песню, думал, кто-то решил жестоко подшутить, — Джордж взглянул на него. — В наши дни никому нельзя доверять. Одни растрезвонят всем подряд, другие вынудят бежать без оглядки.

Рен едва слышно всхлипнула, и старик крепче сжал ее руку.

— Что-то… похожее случилось с твоими… с ее родителями? — Сэм перевел взгляд с Рен на Джорджа, не уверенный, кто ответит ему.

— Я была на заднем сидении, — лишенный паники, ее голос оказался ниже, чем думал Сэм. — В нас врезался грузовик, и они… было так много крови и…

— Тише, милая, — проворковал Джордж. — Он все понимает.

Джордж твердо посмотрел на Сэма, не желая, чтобы тот мучил девушку вопросами. Сэм вздохнул и опустил взгляд.

— Джордж, расскажите мне о Камилле.

— Ками была счастлива. Мы были счастливы. У нас никогда не было детей, но мы были друг у друга, — Джордж мягко улыбнулся, в карих глазах мелькнула задумчивость. — Мы купили этот дом, починили его. Знаете, он был частью подпольной железной дороги[5].

Сэм покачал головой.

— Да, — кивнул Джордж. — Там потайная дверь с лестницей в подвал и все такое. Мы починили комнату за комнатой. Начали со спальни Рен, когда она переехала к нам. Отремонтировали кухню, поставили отопление и кондиционер. Камилла любила этот дом.

— Почему вы думаете, что она преследует вас?

Джордж нахмурился и опустил взгляд на маленькую девичью ладонь, сжатую в своей руке.

— Я же говорил, что слышал нашу песню. Слышал, как Ками поет «Лунную серенаду». Слышал ее во сне, по телефону, на кухне, в кабинете…

— Вы уверены, что это Камилла?

— Это ее голос. Я бы никогда не позвонил в полицию, но… Они ведь должны помогать, так?

Сэм молча опустил взгляд.

— Потом стали двигаться предметы вокруг. Китайские колокольчики Рен со сломанными птицами валялись по всей веранде. Книги исчезали с полок и лежали открытыми на столе или кровати...

Сэм заметил, как залегла складка меж бровей Рен. Она поджала губы и сжимала их все сильнее с каждым словом Джорджа. Казалось, ее спокойная красота разлилась по залу, смягчила свет, приглушила голоса. Сэму стало уютнее и спокойнее. Обычное наблюдение за тем, как она реагирует на историю Джорджа, почему-то напоминало ему о том, как он обнимал Джессику, как смеялся с братом, как чувствовал на себе прикосновения отца. Это напоминало обо всем хорошем, что было в его жизни, и наполняло сердце защищенностью.

— …вошел и увидел, что ее кабинет превратился в руины. Я даже не почувствовал запах.

Сэм удивленно моргнул, поняв, что все это время Джордж что-то рассказывал. Он оторвал взгляд от Рен и переключил внимание на старика.

— Я что-то услышал позади, но вдруг стало так больно, что я даже не мог оглянуться, — Джордж замолчал, потирая лоб. — Следующее, что я помню, это вы с братом. И мой дом… Дом Камиллы взлетел на воздух.

— Думаю, это была утечка газа, — предположил Сэм.

— Полиция сказала то же самое, — кивнул Джордж. Сэм похолодел.

— Полиция?

— Они здесь. Само собой, им придется провести расследование. Они хотят задать вам с братом пару вопросов.

Сэм провел рукой по лицу, на верхней губе вдруг выступил пот.

— Джордж, что вы рассказали им о нас?

Старик посмотрел на него, от недоумения морщины у его глаз углубились.

— Только то, что вы спасли нас.

— Вы сказали им наши имена?

Джордж улыбнулся.

— Сынок… Я не знаю, как вас зовут.

Сэм прикрыл глаза.

— Точно.

— Тебе хочется что-то рассказать?

— Сэм?

От голоса доктора Уайлд Сэм открыл глаза и вскочил на ноги. Она улыбнулась ему.

— Вы выглядите уставшим, — мягко сказала она.

— Как Дин?

— Такой упрямец.

— Он в сознании?

Доктор Уайльд кивнула.

— Ему очень больно, но отказывается от внутривенных обезболивающих.

— А что со слухом?

Джордж встал рядом с Сэмом, притягивая к себе Рен.

— Что случилось с его слухом?

Доктор Уайлд сосредоточилась на Сэме.

— У него повреждены барабанные перепонки и внутреннее ухо. Причин для полной потери слуха нет, но на восстановление уйдет время, и, думаю, стоит предупредить вас, что этот процесс может оказаться болезненным.

Она нахмурила лицо, морщины стали заметнее, и Сэм шагнул вперед.

— Что вы имеете в виду?

Она вздохнула.

— Только то, что ваш брат будет очень упрям, и сложно предугадать, как он себя поведет, когда перепонки восстановятся. Головные боли могут быть очень сильными…

Сэм провел рукой по лицу.

— Но ему станет лучше?

— Со временем, — кивнула она. — И терпением.

Неожиданный звук рации заставил Сэма резко обернуться. С другого конца коридора к ним приближались двое полицейских в форме. Казалось, они не спешили, и Сэм предположил, что фамилию «Винчестер» или еще не знают, или пока не связали со случаем в банке в Милуоки.

— Док, мы с ним можем уйти?

Доктор Уайлд сдвинула брови.

— Он довольно серьезно пострадал, — возразила она. — Я бы оставила его на обследование.

— Да, но, — настаивал Сэм, еще раз посмотрев в сторону полицейских, — я могу позаботиться о нем — мне уже приходилось.

Темные глаза доктора Уайлд сверлили его лицо, выуживая правду из-под усталости, которую он даже не пытался скрыть.

— Я выпишу вам рецепт на обезболивающие и антибиотики. Проследите, чтобы он их принимал.

— Конечно.

— Я серьезно, — подчеркнула она. — Боль от сотрясения может оказаться гораздо сильнее, чем можно себе представить.

— Я знаю, — кивнул Сэм и оглянулся на Джорджа. — Мне нужно увидеть брата прямо сейчас.

— Мы подождем тебя, — уверил Джордж.

— Вам не обязательно…

— Мы подождем, — настоял Джордж и, обняв Рен за талию, повел ее обратно к стулу.

Сглотнув, Сэм обошел доктора Уайлд и скрылся за дверьми отделения до того, как полицейские оказались в зале. Войдя в шумное помещение, он тут же услышал голос Дина.

— Послушай, Дензел, я не слышу тебя, но чертовски уверен, что ты меня слышишь. Мне нужен мой брат и моя одежда. В таком порядке.

Чернокожий медбрат, который зашивал рану на руке Сэма, стоял у края кровати и с суровым лицом удерживал Дина за плечи. Сэм оглядел бледное осунувшееся лицо брата, отметил, как дрожат его пальцы, даже при том, что он сжимает кулаки на халате медбрата.

—Дин, — бездумно позвал Сэм. По голосу Дина было ясно, что он на взводе и выплескивает весь яд на первого попавшегося.

Медбрат поднял глаза, и Дин оглянулся вслед за ним. Сэм увидел волну облегчения на лице брата, такую сильную, что она будто лезвием вонзилась в сердце.

— Где тебя черти носят? — спросил Дин, но боль обрезала конец предложения и потушила огонь его слов.

— Все хорошо, — Сэм кивнул медбрату.

— Скажи ему, что меня зовут Майк, — ответил тот. — А не Дензел.

Сэм пожал плечами.

— А мне нравится Дензел.

Майк бросил взгляд на Сэма, и, к его облегчению, слегка улыбнулся.

— Ну да... а кому не нравится.

На этих словах он свернул трубку капельницы, вынутой из руки Дина, и повесил на полку над кроватью.

— Я принесу его вещи, — сказал Майк Сэму и сердито оглянулся на Дина, который с раздражением смотрел на него.

Сэм улыбнулся в знак благодарности и, едва Майк покинул нишу, подошел к брату, подняв подбородок в немом вопросе. Дин на мгновение прикрыл глаза, вздохнул и качнул головой. Сэм понимающе кивнул, тайно радуясь этому бессловесному языку, который они придумали, сами того не замечая. За месяцы, проведенные в дороге, они отточили навыки общения, заложенные в них отцом с самого детства: умение чувствовать друг друга, не видя, видеть друг друга, не слыша, слышать друг друга, не чувствуя.

Старые привычки, из-за которых всего пару дней назад Сэму хотелось закрыть Дина в шкафу и выбросить ключ, теперь спасали их.

Дин откинулся обратно на кровать, и Сэм заметил, что больничная рубашка спущена на плече, с груди убрали электроды. Его лицо было бледным, ресницы отбрасывали длинные тени на фиолетовые полумесяцы под глазами. Будто бы почувствовав на себе взгляд, Дин поднял бровь и открыл один глаз.

— Что?

Сэм издал смешок и взял блокнот, который они использовали для общения.

Ты выглядишь как Тайлер Дерден после четвертого раунда.

Дин усмехнулся.

— Черт, Сэмми, — сказал он таким голосом, будто камень проглотил. — Ты знаешь, что я красивее, чем Брэд Питт.

Майк вернулся с пропахшими дымом вещами.

— Джордж хотел, чтобы я предложил вас подвезти.

Сэм нахмурился.

— Он за рулем?

Майк покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Я подвезу его до гостиницы.

Сэм перевел взгляд на Дина, заметив, что он поочередно смотрит на них, пытаясь вникнуть в разговор.

— Подвезете нас к дому Джорджа? Заберем свою машину оттуда.

Майк пожал плечами.

— Конечно. Останетесь пока в городе?

Сэм прикусил нижнюю губу. Дину стоило отдохнуть. И выздороветь. Они и прежде восстанавливали силы в дороге, но это был другой случай. Дину нужно было время. И… у них появилась работа. Джорджа все еще донимал призрак. Сэм посмотрел Дину в глаза. Сможет ли Дин охотиться в таком состоянии?

— О чем бы ты там ни думал, — тихо сказал Дин, — включи в свой список прикончить этого ублюдка.

Сэм скривил губы в подобии улыбки и снова посмотрел на Майка.

— Да, мы побудем здесь.

— Тогда поезжайте за мной к гостинице, — он взглянул на рецепты, сжатые в руке Сэма. — Я принесу вам все необходимое.

Сэм кивнул и закрыл шторку за Майком. Он наблюдал, как Дин роется в пакете с одеждой, сморщив от запаха нос. Пока Дин одевался, Сэм написал в блокноте предложение Майка. Натягивая черные брюки, Дин взглянул на сообщение.

— Что с моей машиной?

Сэм постучал пальцем по блокноту, где было написано «заберем Импалу».

— А, хорошо, — Дин вдруг замер, стоя в одних только брюках и белой футболке. Он прислонился к кровати и, запрокинув голову, прикрыл глаза.

В немом вопросе Сэм коснулся его руки.

— Дай мне минуту, — прошептал Дин. — Голова зверски болит.

— Да уж, представляю, — ответил Сэм. — Повезло, что у тебя такой крепкий череп.

Дин посмотрел на брата и слабо улыбнулся.

— Наверное, здорово, что у меня такой крепкий череп, а?

С легкой улыбкой Сэм кивнул и протянул ему обувь. Дин опустился на кровать, принимая от брата поношенные ботинки, и устало поник, глядя на свои ноги. Разочарование давило на плечи, будто тяжелое одеяло.

Сэм присел перед Дином и заглянул в его покрасневшие глаза. Смущенно посмотрев на брата, Дин вернул ему ботинки, позволил помочь. Сэм чувствовал себя не в своей тарелке, заботясь о Дине таким образом.

Дин никогда не отступает, подумал Сэм. Это одновременно разочаровывало и успокаивало его. Дин никогда не сдавался.

Одевшись, Дин встал на дрожащих ногах, сунул руки в карманы и сдвинул плечи, словно защищаясь и вместе с тем обороняясь. Братья обменялись взглядами и, покинув отделение неотложной помощи, встретились с Джорджем, Рен и Майком, и вышли на яркий полуденный свет.

* * *

«Дензел» водил Форд F-150.

Темно-синий с серебристой отделкой. Дин провел пальцами по краю кузова грузовика, чтобы удержаться на ногах и в то же время показать восхищение ухоженностью машины. Широкая кабина ничуть не убавляла крепости и функциональности кузова — в этом в первую очередь Дин и видел весь смысл пикапа.

Когда Джордж открыл переднюю пассажирскую дверь, солнечные блики на мгновение обожгли глаза. От боли Дин задержал дыхание и прикрыл веки. С помощью старика девушка забралась внутрь. Дин догадался, это, наверное, Рен. Та, из-за которой у него болело там, где это было невозможно. Та, из-за которой в голове пульсировало, как в мультфильме, когда кому-то перепало наковальней.

Та, из-за которой он не слышал, как брат зовет его по имени.

Горький привкус ярости скрыл всякое милосердие к этой девушке. Он заставил себя сглотнуть и, рывком открыв заднюю пассажирскую дверь, осторожно сел внутрь.

Когда Дензел — Майк, напомнил он самому себе, — завел грузовик, Дин заметил, что все о чем-то разговаривают. Он видел, как Сэм отвечает, кивает, как Джордж оборачивается через плечо, как смеется Майк. Единственной, кто так же хранил молчание, будто тишина — часть ее самой, была Рен. К своему удивлению, он чувствовал, что она слушает. Казалось, она притягивает к себе звуки и погружается в них.

Он покачал головой, отбрасывая эту идею, и прижался чувствительным лбом к прохладному окну. Майк выехал на дорогу, и двигатель ответил рычанием. Ногами Дин чувствовал, как жужжание прокатывается по его икрам, трясет бедра. Он чувствовал, как вибрирует стекло у его лица. Закрыв глаза, он медленно положил руки на сидение, чтобы насладиться ощущением машины, пьяно трясущейся по выбоинам на грубом асфальте.

Когда ты не знаешь, в какую сторону идти, исключи одно из чувств. Используй другие. Отец говорил о зрении. Он говорил, глаза могут обмануть. Не все ты видишь так, как оно есть на самом деле, а кроме этого, ты не можешь увидеть всего.

Ты никогда не рассказывал, каково это — не слышать опасности, папа.

У него была одна работа, одно предназначение: присматривать за Сэмми. Этот приказ вместе с пониманием, что, возможно, ему придется выбирать между спасением Сэма от мира и спасением мира от Сэма, управлял им, заставлял чувствовать себя старше.

И что мне теперь делать…

Странный шум сбил ритм его сердца, и Дин открыл глаза. Он чувствовал, что Сэм наблюдает, и сжал губы, утвердительно кивнув. Шум повторился еще раз, и он непонимающе сдвинул брови, а подняв взгляд, увидел, как Майк ритмично крутит головой. Сэм коснулся пальцами руки Дина, и взглядом указал направление.

— Музыка кантри, — медленно и четко проговорил Сэм. Дин поморщился, и он кивнул. Снова закрыв глаза, Дин слабо улыбнулся.

Он чувствовал музыку.

* * *

Миннесота, 1994

Он борется с воздухом, бьет кого-то, кого видит только он. Спустя секунду я полностью просыпаюсь. В доме Джима темно, шум дороги остался где-то вдалеке. Мне казалось, я никогда не засну в такой тишине, но когда слышу крик Сэма, понимаю: я сплю уже так долго, что ночь опять поглотила солнечный свет.

Мои ноги путаются в простынях. У Джима только фланелевые покрывала, одеял нет. И никогда не было. Я мерзну по ночам, когда мы остаемся здесь зимой. Мы уже слишком большие, чтобы спать в одной кровати, поэтому я никак не могу согреться.

— Надо выбираться, надо выбираться, надо выбираться, — бормочет Сэм, ворочаясь в темноте.

— Держись, Сэмми, — я пытаюсь стянуть с себя простыни, но он скатывается с кровати в попытке убежать от видения, которое схватило его во сне. — Я иду.

— Не могу, Дин, мы не можем ждать папу, мы должны выбраться…

Я слезаю с кровати, падая на одно колено, когда спотыкаюсь о дорожную сумку, и бегу как спринтер, чтобы пересечь комнату и поймать его. Но он вырывается. Он бьет меня кулаками в грудь, попадает в солнечное сплетение, долбит по подбородку. Прикусив язык, я толкаю его сильнее, чем хотел.

— Прекрати! — приказываю я.

Он замирает, услышав мой голос. Из-за капель пота от ночного кошмара длинные каштановые волосы на лбу слиплись. Глаза его все еще закрыты.

— Дин?

— Я тут.

— Он был здесь, — шепчет он.

— Тебе приснилось.

— Нет… нет, Дин, он был здесь.

— Здесь только мы, приятель.

— Я видел его, — говорит Сэм, страх сковывает голос, а его слезы ножами вонзаются в мое сердце.

— Сэмми, приятель, все хорошо. Я знаю, кого ты видел, но его здесь нет. Я с тобой.

— Он мог схватить тебя.

—Нет, — ухмыляюсь я, опираюсь бедром о кровать и подталкиваю его за плечо. — Я здесь.

— Дин, не дай ему забрать тебя, — наконец он открывает глаза, и мне почти хочется, чтобы он закрыл их снова.

— Папа убил его, — напоминаю я. — Его больше нет, Сэмми. Я знаю, это было… оно было ужасно под водой. Но ты держался, и папа вытащил нас, верно? Он вытащил нас.

— Ты держался.

— Не спорю.

— Ты держал меня, — говорит он еле слышно.

— Ну, — я пожимаю плечами, чтобы не показать, какой тяжестью легли его слова на сердце. — Ты мой брат. А у меня есть выбор, что делать, когда какой-то птичий монстр… демон… существо… утащит тебя под воду?

Сэм вздрагивает и подтягивает колени, вжимаясь в подушку. Скользнув на другую сторону его кровати, я ложусь у стены, вытягиваю ноги.

— Дин?

— А?

— А что, если папы не будет рядом в следующий раз?

Я сглатываю. Сэм говорит об одном моем страхе: о том случае, когда дело будет за мной. О том случае, когда я в самом деле встану между Сэмом и настоящей тьмой. О том случае, когда отца не окажется рядом.

— Тогда мы справимся сами, — отвечаю я, не глядя на него. — Я не позволю ничему случиться с тобой, Сэмми.

Я тянусь к нему, как в те времена, когда мы были детьми, и беру его за руку. Его ладонь я прижимаю к своей груди. Мое сердце бьется о его пальцы.

— Чувствуешь?

Сэм кивает.

— Я никуда не уйду.

Он глубже зарывается в постель.

— Не могу уснуть, — зевает он.

Когда Сэм был меньше, отец пел ему. В основном, когда Сэм болел, но это всегда срабатывало. Я кусаю губы и потираю шею. Он все еще прижимает руку к моей груди, и я поворачиваюсь набок.

«Замерзая в укрытии, я не боюсь раскрасить свое небо с теми, кто говорит, что я сошел с ума. Брат, пытайся и надейся найти. Ты всегда был так далеко, я знаю эту боль, поэтому не убегай, как раньше…»

— Я чувствую, как ты поешь, — говорит Сэм.

Я перекатываюсь на спину и смотрю в потолок. Краем глаза я вижу тень пастора Джима, отходящего от приоткрытой двери.

* * *

Сэм отвел взгляд от обгорелого дома Куперов, когда они оказались на месте. Образ огненного шара, удар горячего воздуха, холодный страх, змеей сжимавший сердце — память об этом была слишком яркой.

Те же острые уколы боли в груди он чувствовал, вспоминая Джессику на потолке или отца на больничном полу, и ледяной ужас сковывал тело. Его трясло от одной только мысли, что он может потерять Дина.

Майк остановил грузовик.

— Это ваша машина? — он кивнул на Импалу.

— Да, она, — Сэм повернулся к сгорбившемуся у окна Дину. Он уснул почти сразу же после отъезда, и Сэму не хотелось будить его.

— Хороша, — прокомментировал Майк.

— Спасибо, — ответил Сэм. — Дин. Эй, Дин, — привычка сначала позвать брата по имени никуда не исчезла за несколько часов. Он сжал плечо Дина.

Сэм этого и ожидал, но все же был потрясен. Отдернувшись, Дин схватил запястье брата, прижался спиной к двери и резко выставил вперед вторую руку. Сэм поймал ее, чтобы не получить по голове.

А потом Дин открыл глаза.

— Сэм?

Сэм слабо улыбнулся, и когда Дин расслабился, отпустил его руку. Дин потер разбитое лицо.

— Господи, старик, почему ты не позвал… — Дин остановился на середине предложения, резко опустил руку на сиденье и глянул на Сэма. Краска схлынула с его лица, когда воспоминания начали возвращаться. Он потер шею. — Мы на месте?

Сэм кивнул. Дин посмотрел в окно на то, что осталось от дома, и Сэм распознал тот же ужас в его глазах.

— Ну, тогда пойдем, — выдохнул Дин, кивнув Майку. — Спасибо, Дензел, — он открыл дверь и медленно встал на землю.

Сэм коснулся плеча Джорджа.

— Послушайте, — начал он. — Это… существо, связанное с вашей женой… Это вроде как то, чем занимаемся мы с братом.

Джордж смотрел, как Дин едва плелся к Импале.

— Сынок, ему больно.

— Да, знаю.

— Вы и так получили сполна и без…

— На самом деле, — прервал Сэм, — мы оба не любим тратить время на передышку. Будем на связи.

— Мы найдем вас, — Джордж оглянулся на Сэма. — Останемся в той же гостинице.

— Да, точно, — кивнул Сэм Майку. — Мы можем ехать за вами?

Майк кивнул.

— Доверьтесь Дензелу, — ответил он и закатил глаза.

С легкой усмешкой Сэм вышел из пикапа. Из радио доносился Крис Ледукс, когда он подошел к брату, стоящему у машины. Дин ждал у водительской двери и бездумно смотрел внутрь. Видимо, по привычке.

— Ты не поведешь, — сказал Сэм. Дин даже не дрогнул.

Сэм коснулся его плеча, и тот поднял взгляд.

— Нет, — коротко сказал Сэм.

Дин обиженно надул губы и поплелся к пассажирской стороне Импалы, как ребенок, которому приказали идти в свою комнату.

Сев внутрь, оба вздохнули от облегчения.

— Хорошо быть дома, — прошептал Дин, проведя рукой по приборной панели. Вдруг его накрыло волной боли, и он поморщился, с легким стоном прижал ко лбу руку.

Сэм выжидающе наблюдал. Спустя мгновение Дин выпрямился.

— Твою мать, — прошептал Дин. — Это отстойнейшая головная боль в мире.

Сэм сочувственно нахмурился и похлопал брата по плечу.

— Знаешь, что странно? — сказал Дин, снова потирая кожу под ушами. — Когда… в такие минуты… я могу… я будто слышу… шипение или типа того…

— А сейчас ты меня слышишь? — пошутил Сэм, зная, что Дин прочтет по губам.

— Очень, блядь, смешно, — проворчал Дин и отвел взгляд.

— Подожди, — Сэм непонимающе сдвинул брови. — Дин, ты… слышишь, что я говорю?

— Заведи ее, Сэм, — попросил Дин, не услышав последний вопрос Сэма. Он смотрел куда-то за окно, оббитые пальцы так сильно сжимали темную панель, что их кончики побелели.

Сэм вставил ключ и завел двигатель. Краем глаза он заметил, как Дин на пару секунд опустил веки, и все его тело заметно расслабилось. Сэм усмехнулся.

— Боже, я скучал по ней, — Дин со вздохом откинулся назад и положил руки на сиденье, когда Сэм выехал вслед за Майком.

Сэм покачал головой.

— Едва пара дней прошла.

— А?

— Ничего, — Сэм потянулся к радио и прибавил громкость. Едва салон наполнился барабанным ритмом, на покрытом синяками лице Дина появилась улыбка.

Дин выставил руку в окно, одну ногу отвел к двери, другую закинул на приборную панель. Сэм почти видел, как волны музыки вливаются в кровь брата.

Дин снова закрыл глаза и выжидающе отклонил голову назад.

По радио заговорил ди-джей, объявил что-то новое от Staind, обещая, что слушателям понравится. Сэм свернул на другую дорогу, следуя за Майком так близко, что мог прочитать делаверский номерной знак пикапа.

«Все твои фальшивые улыбки и та чушь, которой ты верила — это привело нас к началу пути. Я никогда не говорил тех слов, что просто заставят все это уйти, заставят все это исчезнуть. Поверь в меня, я знаю, как долго ты ждала. Поверь в меня, иногда слабый становится сильным. Поверь в меня, жизнь не всегда то, чем кажется».

Музыка заполнила машину, текст увел Сэма от настоящего. От неестественной тишины с соседнего сиденья. От понимания — он сидит за рулем только потому, что Дин не может быть на его месте.

Взгляд выцепил гостиничную вывеску еще издалека. Гостиница оказалась приличнее, чем их обычные пристанища. Он не знал, как они такое…

— Вот, — вдруг сказал Дин, ткнув в него краем кредитки. — Возьми эту.

Сэм свернул на стоянку, остановил Импалу и опустил взгляд. Элрой МакГиллакуди. Он посмотрел на Дина.

Его брат глядел в окно, коленом захлопывая бардачок, из которого вытащил карту.

— Оставил на всякий случай, — просто сказал он.

Сэм втянул губы и кивнул. Оставив Дина в машине, он вышел снять номер на одном этаже с Джорджем и Рен. К его возвращению Дин стоял у бампера автомобиля и ждал, пока Сэм откроет багажник.

— Дин, приятель, дерьмово выглядишь, — пробормотал он, подойдя к измученному брату. Дин даже не поднял на него взгляд. Сэм аккуратно подтолкнул его в сторону, чтобы открыть багажник, и вытащил дорожные сумки. Едва ремни впились в свежие швы на ладони, он поморщился.

— Дай мне одну, — устало предложил Дин.

— Все нормально, — ответил Сэм.

— Перестань быть таким упрямым ослом, — проворчал Дин. — Я знаю, у тебя болит рука.

Он взял одну сумку и развернулся к входу в гостиницу.

— Это ты упрямый осел, — прошипел Сэм, взяв сумку с оружием, захлопнул крышку багажника и обогнал брата, чтобы показать путь к их номеру.

Они вошли и осмотрелись. Новая мебель, новый ковер, новый кондиционер. Полный набор.

— И тратят же деньги на всякую бредятину, — пробормотал Дин, бросил сумку у изножья ближайшей кровати и упал поперек матраса.

Мгновение Сэм наблюдал за ним, потом поставил пол свою ношу. Он выудил лекарства, назначенные Майком и, сложив их на кровать, потряс брата за плечо.

— Эй.

Дин слабо отодвинулся.

— Дин.

— Спать хочу.

— Я знаю, старик, но нужно выпить кое-что.

Дин не пошевелился. С усталым вздохом Сэм опять начал трясти брата, дожидаясь, когда тот перевернется в надежде уйти от прикосновения.

— Господи Боже! Ты как долбаный гигантский… комар, — прорычал Дин и схватился за голову. — Черт тебя дери, Сэмми.

— Больно, да? — сочувственно спросил Сэм.

— Чертовски больно, — сказал Дин будто ему в ответ. — Серьезно, это полный отстой. Скажи, у нас ведь есть что-то на этого призрака, чувак?

Сэм снова вздохнул. Он осторожно отвел руку брата лица и протянул обезболивающие.

— Нет, — Дин с мутным взглядом покачал головой. Сэм твердо посмотрел на него.

— Тебе же больно, Дин.

— Я не буду пить какую-то ерунду, пока мы не узнаем, что происходит, — Дин отпихнул руку Сэма, неуклюже подвинулся к краю кровати, подальше от брата.

— Черт возьми, ты бываешь таким придурком, Дин! — Сэм цокнул языком и обошел кровать с другой стороны. — Ты выпьешь эти таблетки.

Дин даже не поднял головы, и без этого знал, что сделает брат. Когда Сэм подошел ближе, он встал, вяло оттолкнул его от себя.

— Дин…

— Сэм, хватит, просто отстань, — Дин положил руки ему на грудь и судорожно сглотнул. — Что-то было в том доме… что-то ударило старика и хотело добраться до девчонки… я… я видел кое-что.

— Ты что-то видел? — от волнения Сэм забыл, что Дин не слышит его.

— Это как… вспоминать сон, — тихо продолжил Дин. Взгляд его метался по комнате, пока он пытался сложить воедино обрывки воспоминаний. — Думаю, я нашел кое-что, а потом оно… ускользнуло, — он посмотрел на Сэма. — Но оно было там. Это все, что я знаю.

Сэм кивнул.

— Ладно, мы поищем, — ответил он. Дин прищурился в попытке прочитать слова. Сэм замедлил речь, повторил отчетливее. — Мы выясним это. Но только если ты немного отдохнешь.

— Нет! — Дин толкнул Сэма, и тот покачнулся. — Нет, Сэм, так не пойдет. Не списывай меня со счетов. Я в деле, черт возьми! Из-за этих таблеток все будет как… в тумане, я не смогу думать. Мне нужно там быть, Сэм. Мне нужно быть в деле. Это все, что я… А-а-а!

В этот момент его прожгло острой болью, он согнулся пополам, прижал к вискам ладони.

— Дин?

— Твою ма-а-а… — выдохнул Дин. — Не говори ничего… тссс… не… не говори.

— Ты… — Сэм чуть не прикусил себе язык, чтобы удержаться от разговоров, Дин упал на колени, его лицо исказилось от боли, на лбу выступили бисеринки пота.

Опасаясь, что брату станет хуже даже от шагов по ковру, Сэм ждал на месте. Так хотелось подойти к Дину, окружить заботой, поддержкой. Но он не двигался. Он стоял и смотрел, как волны боли сотрясают брата, как его мышцы поигрывают под футболкой. Вскоре Дин немного расслабился, сел на полу и глубоко задышал, потирая бледные губы.

— Чтоб тебя, — тихо сказал Дин. — Наверное, мне больше нравится вообще не слышать, чем… все сразу.

Сэм подошел ближе, помог ему сесть, а затем подняться на кровать. Дин уперся локтями в колени и опустил голову на переплетенные пальцы. Присев на корточки перед братом, Сэм поймал его взгляд и медленно, четко произнес:

— Если я пообещаю поискать этого призрака, ты выпьешь эти таблетки? Пожалуйста.

На мгновение Дин посмотрел на него, и Сэм задержал дыхание. По щеке Дина текла капелька пота, оставляя за собой дорожку на грубой щетине.

— Да, ладно, — наконец вздохнул Дин.

Сэм поднялся, взял таблетки и стакан. Когда он вернулся с водой, Дин все так же сидел на кровати.

— Капли, — сказал Сэм с флакончиком в руке. — В уши.

— Прекрасно, — ответил Дин и с тихим стоном опустился на покрывало. Он подставил Сэму сначала одно ухо, потом другое.

Руки Сэма задрожали, когда он увидел на мочках засохшую кровь.

— Странное чувство, чувак, — промямлил Дин.

— Не спорю, — тихо ответил Сэм и протянул Дину обезболивающее и воду.

Через пару минут Дин устроился поудобнее, а еще через пять таблетки подействовали. Сэм сидел на стуле в другом конце комнаты и смотрел на засыпающего брата. Постепенно усталость покинула Сэма, и когда дыхание Дина выровнялось, он встал, стянул с его ног ботинки и накрыл его покрывалом.

Пока Дин спал, Сэм углубился в поиски. Информации на неприметных сайтах, взломанных за считанные минуты, он добыл более чем достаточно. Он нашел текст звонков Джорджа по 911, отчет коронера о смерти Камиллы. Нигде не было результатов вскрытия, но Сэм предположил, что его никто не делал — участковый врач просто отметил сердечный приступ. Сэм нашел запись о том, что Камилла и Джордж приняли к себе Рен, но никаких новых сведений о ее родителях там не было.

Он узнал, на каком кладбище похоронили Камиллу. Он взглянул на брата.

... там что-то было. Это все, что я знаю...

Джордж был уверен, его преследует жена, а Дин чувствовал — там что-то произошло. Сэм знал один верный способ избавиться от призрака. Он помедлил, взвешивая решение.

Вытащив нож из сумки с оружием, он сунул его под подушку Дина. Уверенный, что брат теперь в относительной безопасности, Сэм облегченно вздохнул. Он оставил записку на подушке Дина и пошел к Импале.

Найти кладбище не составило труда. Найти могилу было еще проще. Тренируя выдержку, он дождался ночной тишины. Швы на руке разошлись от быстрых движений, черенок лопаты окрасился кровью.

Дин бы убил его за то, что ушел один, но вернуться с раненой рукой казалось сейчас смягчающим обстоятельством.

Но еще больше его необдуманный побег оправдывало то, что он обнаружил в гробу. Камилла Купер умерла полтора месяца назад. Сэм понимал, солить и сжигать придется не кости. Он был готов вконец измотать себя, чтобы выкопать труп. Он готовился к запаху разложения и гнили, который врезался бы в него будто скрип старых ржавых петель. Он готовился увидеть, как почти целое лицо сгорает под очищающим соленым огнем.

Но он не был готов увидеть тело Камиллы Купер, перевернутое в гробу.

Только частица меня в тебе позволяет слышать то, что я говорю.

Баба Рам Дасс

На мгновение он почти забыл.

Когда он проснулся в первый раз, ему хотелось уплыть на спокойных волнах шёпота, вернуться от боли в темноту, которая убаюкала его невидимыми руками. Там он чувствовал себя в безопасности.

Но во второй раз мир тьмы ускользнул от него. Синяки и ссадины на спине, ногах, плечах и шее дали о себе знать.

Ну вот.

Он не успел подавить стон, и опять осознал, что живёт в мире тишины.

Приоткрыв глаза, Дин заметил — Сэм выключил все лампы, кроме маленького ночника в самом дальнем конце комнаты. Из-за тяжёлых штор на окне Дин не представлял, который час и сколько он проспал.

— Сэм? — позвал он, мягкую кожу во рту пронзило резью. Так хотелось пить.

Он поморгал, чтобы перед глазами перестало расплываться, и провёл рукой по лицу в попытке стереть с паутину сна, прогнать медленно уходящую лекарственную дрёму.

Ненавижу эти таблетки, безмолвно простонал Дин. Как похмелье без веселухи...

— Сэм!

Потный, измазанный сажей и пахнущий дымом, Дин осторожно перевернулся на спину и скинул покрывало. Должно быть, Сэм накрыл, когда он уснул.

Вот так вырубиться — это…

— Где, черт побери… Сэм!

Приподнявшись на локтях, он обвёл взглядом комнату, чувствуя, как в ушах перекатывается жидкость. Он неприязненно поморщился и вытер влагу, потёкшую из левого уха, а потом посмотрел вниз на подушку. На ней виднелись мокрые пятна.

— Зашибись.

Смахнув рукой остатки капель, он заметил, как чувствительна на ощупь шея под мочками ушей.

Дин неловко сел на краю кровати. Мышцы во всем теле болели, и он решил, что первым делом, как только сможет встать, примет горячий душ. Но пол лениво покачивался, дорога перед глазами вела то в одну сторону, то в другую. Прикрыв глаза, Дин глубоко вдохнул. Нужно было поймать равновесие, унять дрожь, которая поднималась откуда-то с живота, трясла грудную клетку, подёргивала руки. Он опустил голову, провёл пальцами по коротким волосам, чтобы унять нарастающее давление. Рваные брюки завернулись вокруг ног, белая застёгнутая рубашка вылезла из брюк и задралась на животе.

В нос ударил знакомый запах охлаждённого воздуха, похожий на озон, внутри всё свело, и он не услышал такой знакомый щелчок кондиционера, когда в номере стало душно.

Что-то среднее между рычанием и стоном вырвалось из груди. Нужно было поймать равновесие. Свернувшись почти клубком, он заметил, как покачивается от биения сердца, и начал дышать в такт.

Больница… пикап Майка… Импала… музыка… номер в гостинице… птицы…

Дин замер. Птицы?

В гостиничном номере не было… птиц.

Он потёр веки, чувствуя резь в глазах. Он видел птиц. Одну птицу. Большую, чёрную, с жёлтыми глазами и когтями, готовыми разорвать его в клочья. Крылья… крылья широко раскрывались за спиной существа. Вдруг показалось, он знает, кто это…

— Сэм! — позвал он ещё раз, не понимая, почему брат молчит. Дин выпрямил спину и осмотрелся вокруг, за пустой кроватью Сэма увидел ванную. В зеркале отражалась открытая дверь, внутри было темно.

Нахмурив брови, Дин начал было подниматься с кровати, рука зацепила что-то, не похожее на хлопковое покрывало. Он опустил взгляд и обнаружил клочок бумаги, исписанный знакомым почерком брата.

— Что за черт…

Из-за тусклого света сложно было читать, и Дин прищурился, поднёс листок ближе к глазам, пытаясь разобрать слова.

Дин,

Не хотел тебя будить. Нашёл могилу Камиллы. Я сделаю все сам, а ты пока лечись.

Не беспокойся, я скоро вернусь.

— Твою мать! — Дин смял листок и бросил через всю комнату, плечи дёрнуло резкой болью. — Да ты издеваешься!

Он встал на нетвёрдых ногах и поплёлся к занавешенному окну. Свет от полумесяца озарял почти пустую стоянку внизу. Импалы нигде не было видно. Слова Сэма в записке оказались правдой.

Крепко сжав в кулаках шторы, Дин прислонился лбом к прохладному стеклу. Он опустил взгляд: по всей длине подоконника лежала полоска соли. Не нужно было и оглядываться: он знал, ещё одна такая же есть у порога, хоть дверь открывается внутрь. Сэм хорошо обучен.

Черт тебя побери, Сэм, я должен быть в деле.

До этого Сэм оставлял его дважды. Один раз по своему желанию. Но тогда не оставил записки — лишь опустошение, выбивающее из лёгких воздух. Так же, как и сейчас. Сэм ушёл, бросил в ту минуту, когда Дин не мог остановить его.

Но на этот раз Дина окружала тишина.

С низким рыком он отступил назад, дёрнул тяжёлые тёмные шторы. Они оторвались от металлической гардины, своим весом повалили его на пол. Лунный свет окружил Дина, мягко озарил его лицо, ослепил привыкшие к темноте глаза.

Прижав ладонь к голове, Дин выругался. Он не слышал своего голоса, но чувствовал, как слова подрагивают в груди, как выскальзывают из горла. Он повторил ругательство, выдохнув воздух сильнее, быстрее, злее.

— ЧЕЕЕЕЕЕЕЕРТ!

Точки белого света и тёмные расплывчатые пятна мелькали перед глазами, пульс в висках стучал с бешеной силой. Минутная радость от пробуждения сменилась резким привкусом желчи во рту. На коленях Дин дополз в ванную, открыл крышку унитаза, схватился за холодный фарфор. Его вырвало. С пустотой внутри, кислым привкусом во рту и пересохшим горлом Дин безвольно упал спиной к шкафчику под раковиной и прижал ладони к маленьким плиткам на полу, впиваясь пальцами в зацементированные края.

Сделаю все сам... твою мать, Сэм...

Дин понимал, что его тошнит из-за сотрясения, но хотелось винить Сэма. За боль, за слабость, за все дурацкие причины, почему он вообще оказался в таком состоянии.

Соберись, Винчестер.

Дрожащей рукой он взялся за край раковины, медленно подтянулся на ноги и открыл кран. Беззвучно полилась вода. Он смотрел на неё в тусклом свете, проникающем в уголок ванной из раскрытого окна.

Вода блестела. Склонив голову набок, Дин расфокусированным взглядом наблюдал, как струя разлетается на отдельные капли. Подсвеченные луной, они медленно падали и закручивались у слива, стремительно скатывались вниз по трубе в новую ёмкость, которая поймает их и удержит, не даст вернуться назад.

Дин осторожно поднял голову, опасаясь быстрых движений, скользнул взглядом по заспанному отражению в зеркале и посмотрел на душ. Закрыв кран у раковины, он на секунду прислонился к плиточной стене, поймал равновесие, а потом нетвёрдо шагнул к шторке. Он знал, как лязгнул метал о металл, когда отодвинул её, но ничего не услышал. Он открыл большой кран и взял душ.

Скрытая в тени, полилась вода. Он помнил, каким должен быть звук. Помнил, как водопадом должен бежать поток воды, помнил, с каким шлепком должна падать каждая капля, отдаваясь эхом в пластиковой пещере душевой.

Звуки внешнего мира были отключены.

Цепляясь взглядом за почти невидимую воду, Дин чувствовал, что дышит все чаще и чаще. Паника взяла над ним верх. Он начал задыхаться, в отчаянии хватаясь рукой за стену. Взгляд помутился, в горле запершило до хрипоты.

Когда ты не знаешь, куда идти, отключи одно из чувств. Используй остальные.

— О черт, папа... — вслух выдохнул Дин и закрыл глаза, вспоминая голос отца. — Черт-черт-черт.

От беспокойства свежие капельки пота покатились по шее, выступили над верхней губой. Тишина была такой громкой, словно давила со всех сторон, воздух прижимал его к полу. Упав на колени, Дин обхватил руками голову и прижал подбородок к груди.

Твёрдая плитка ударила по свежим ушибам на ногах, прохлада от гостиничного кондиционера забралась под мокрую от пота одежду, но Дин не шевелился. Он сжался так сильно, насколько позволяло его побитое тело, пытался овладеть собой, унять тишину... отсутствие голоса Сэма.

Заставляя себя вдыхать носом и выдыхать ртом, Дин сосредоточился на одном воспоминании — голосе брата. Он всегда узнавал Сэма. Узнавал в темноте, потому что слышал его. Слышал, как он думает. Знал, как он дышит, улавливал беспокойство в тоне, которым он называл его имя.

Дин медленно развернулся, вдыхая влажный от пара воздух, крепко зажмурил глаза и начал вспоминать, как выглядит Сэм, когда зовёт его по имени. Как растягиваются его губы, когда он в панике зовёт Дина, на том, как он немного опускает подбородок, если злится, как подрагивает нижняя губа, когда он о чем-то просит.

Дин многое знал наощупь: оружие, снаряжение, Импалу, женщин. Но брат всегда был для него звуком. Криком от кошмара, взрывом смеха, недовольным хмыканьем. Ударом хлопающей двери, шёпотом обещания, прощения.

Звуком, взывающим к действию.

— Соберись, — сказал себе Дин, только чтобы почувствовать движение губ, почувствовать воздух на липком языке.

Он сел спиной к душевой кабине и потёр глаза, рисуя в воображении картину брата.

Руки Сэма лежат на клавиатуре, пальцы порхают по кнопкам, взгляд, устремлён на экран или напечатанный лист бумаги. Раздражённо изгибаются губы. Рука поднимается для удара, глаза расширяются от удивления, что с ним говорил ангел.

— Хорошо... Ладно... — Дин слабо кивнул, сильнее углубился в воспоминания. Бежевая куртка, джинсовая рубашка, джинсы без дырок, шнурки, слишком длинные волосы.

Ни колец, ни амулетов, ничего такого, что делало бы его Сэмом, только... только такие глаза, эти чёртовы рысьи глаза, сквозь которые видно так много и в то же время так мало. Эти глаза, от которых у Дина, как бы он ни злился, теплеет внутри. Эти глаза делают Сэма особенным.

Когда чья-то прохладная ладонь легла на его шею, сердце выпрыгнуло из груди и ударило куда-то в самую макушку. Он резко дёрнулся назад, ушёл от неожиданного прикосновения, ударился о край душевой кабины и сполз на уже мокрую плитку ванной.

— Господи-Боже!

Перед ним сидела бледная девушка с короткими темными волосами, собранными в хвосты. Стараясь выровнять дыхание, Дин поднял руку, предостерегая.

— Что за…

Когда она опять приблизилась, несмотря на предупреждающе выставленную руку Дина, он рассмотрел её глаза. Большие, ясные, василькового цвета и абсолютно пустые. Взгляд девушки устремлялся куда-то за его плечо.

— Рен?

Она остановилась и замерла.

— Как… что ты… Сэм с тобой?

Дин встал и попятился назад, пока не упёрся в угол между раковиной и душем. Рен покачала головой, между её темными бровями залегла складка. Она что-то сказала: губы зашевелились, сменилось выражение лица. Рен сделала ещё один шаг.

Безмолвный поток слов — объяснение, предупреждение, такое важное для него — стал последней каплей.

Дин вышел из себя.

Резким рывком он поймал девушку за руки и потащил к открытой двери, которая под их мощным весом хлопнула о стену.

— Как, черт возьми, ты сюда попала? Где Сэм?

Рен вздрогнула от громкого голоса и отвернулась, забилась в его руках в надежде вырваться. Она быстро шевелила губами, отчего он только больше злился, ничего не понимая. Он потряс её.

— Где Сэм?

С удивительной силой выдернув руку из крепкой хватки, Рен указала в сторону комнаты. Дин перевёл взгляд с её побледневшего лица на спальню — тускло освещённую и по-прежнему пустую. Входная дверь была открыта. Соляная дорожка, должно быть, разъехалась широкой дугой у порога.

Дин посмотрел на Рен.

— Как ты зашла? Я думал, ты слепая.

Рен так и смотрела в одну точку. Она упиралась взглядом в пуговицу рубашки прямо под шеей и нервно теребила его рукава, пока он стальной хваткой сжимал её руки. Пока он пытался хоть как-то овладеть собой, крепко сжатые челюсти начали болеть.

Он ещё раз встряхнул девушку, но не так сильно.

— Так ты слепая или нет?

Она вздрогнула от звука и снова указала в сторону двери. В его груди вскипал жгучий гнев. Чувствуя напряжение, Дин крепче сжал руки Рен.

— Надеюсь, ты не начнёшь рассказывать, что дверь была открыта, потому что я знаю, что это не так.

Рен подняла голову, не глядя в его глаза, поток лунного света отбрасывал причудливые, похожие на крылья, тени от волос на её лицо. Она было спокойна, удивительно спокойна.

Дин нахмурился, отступил и усилием воли медленно выпустил её руки. Закрой он глаза на секунду — он даже не сказал бы, ушла ли она или все ещё здесь. Что за черт?

— Я… не могу даже… почуять тебя… — прошептал он, понимая, что его собственный запах — золы, огня, пота, кожи — наполнил воздух во всей ванной.

Дин смотрел, как лунный свет танцует на Рен, и сказал, больше самому себе:

— Что ты здесь делаешь?

Он замер. Вдруг Рен подалась к нему, встала так близко, что её ледяное спокойствие остудило горячий пар. Тонкими пальцами она коснулась ворота его рубашки, поднялась по шее к подбородку.

Дин задержал дыхание. Когда она дотронулась до его кожи, он слышал ветер. Слышал, как он шумит в ушах, как затишье перед бурей, как прохлада в летний день.

Рен, немного поколебавшись, провела рукой по грубой щетине, мягко коснулась его губ, потом вытянула вторую руку и положила обе ладони на его щеки, большими пальцами почти поглаживая нос от кончика по всей длине.

Он опустил веки, когда она коснулась ресниц, погладила морщинки в уголках его глаз. Найдя его виски и немного надавив на них, что облегчило непрерывную боль, она закончила изучать его лицо.

Дин открыл рот, желая спросить ее, какого черта она творила, когда вдруг услышал шёпот будто в своей голове.

— Мы духи, скрытые завесой.

Он открыл глаза и его накрыло звуками. Все вокруг поразило его слух: его сердце и дыхание, судорожный глоток Рен, несмелые шаги, когда она отпрянула от него, вода, бьющая о плитку в ванной, даже соль, которая летела по ветерку от кондиционера в открытую дверь.

— Сукин сын, — выдохнул Дин, когда боль взяла над ним верх, заставила закрыть руками уши и снова упасть на плиточный пол. — О, черт...

Это было слишком.

Нигде не скрыться, никак не уйти от звуков. Только сплошной шум вокруг. Голова раскалывалась от боли. Вскрикнув ещё раз, он свернулся, прижался лбом к сырому полу, наплевав на убегающую Рен и на то, как она бесцеремонно вломилась в их номер.

Потерянный среди шума, он кричал в попытке освободиться от единственного, что пугало его больше всего: тишины.

* * *

Миннесота, 1994

Я смотрю на спящего Сэма.

Слушаю, как считает секунды круглый будильник пастора Джима, пока брат спит. У него был ещё один кошмар. Мне пришлось собрать все усилия, чтобы не позвать пастора Джима на помощь.

Но я сумел успокоить брата, и теперь гляжу на него, мирно сопящего. Я ловлю себя на мысли, что всю жизнь буду наблюдать за Сэмом. Буду убивать время за чтением и одним глазом смотреть, как он спит — спокойно или в сетях кошмаров — когда нам будет за двадцать. И за тридцать. Даже когда совсем состаримся.

Я не могу представить себе, что будет по-другому. А как иначе, зная то, что мы знаем? Такой и останется моя жизнь. И Сэмова. У меня всегда будет брат.

Ненавижу об этом думать, но даже не понимаю, почему.

— Дин.

Я вздрагиваю от тихого голоса и сую руку под подушку, только спустя секунду осознавая, что пришёл пастор Джим.

— Иди сюда, — зовёт он, и я слышу скрытую ласку в его словах. Бывало, он называл меня «сынок», когда я был маленьким, но я запретил. Я не его сын. Только отец может называть меня так. Только отец.

— Что? — напряжённо шепчу я в ответ.

— Просто подойди.

— Сэм спит, — оправдываюсь я.

— Пусть спит.

Мгновение я смотрю в его глаза, а он — в мои. Я ничего не могу прочесть в его взгляде, и эта особенность пастора Джима нервирует меня. У него темно-карие глаза, как у отца, но взгляд открытый, без самозащиты. Я не вижу в них ни осуждения, ни гордости, ни ожидания. Только спокойствие.

Я не знаю, что делать.

Со вздохом я поднимаюсь с постели, откидываю фланелевую простынь и тихими шагами отхожу от кровати Сэма. Он слегка посапывает, густые волосы липнут ко лбу потными нитями.

— Мы будем рядом, — обещает Джим. — Ты услышишь, если понадобишься ему.

Кивнув, я следую за ним по короткому тёмному коридору к передней двери. Дверная сетка открыта, и крыльцо выглядит почти белым в свете полной луны. Джим выходит наружу, опускается на пол, свесив ноги. Рядом стоит какой-то ящик.

— Садись, — говорит он.

Я смотрю на него, не двигаясь с места. Сейчас чуть за полночь, и воздух остывает. От луны достаточно света, и я могу разглядеть все пространство вокруг дома Джима. Я немного поёживаюсь от ночного ветра, колышущего верхушки деревьев. На мне старые спортивные штаны отца, обрезанные чуть ниже моих колен, с тугими завязками и чёрная футболка AC/DC с пистолетами. Я стою босиком на холодном грубом цементе и переминаюсь с ноги на ногу.

— Садись, Дин.

Я подхожу к краю, ставлю коробку между нами и сажусь на крыльцо. В отличие от Джима, я не достаю ногами до земли. В четырнадцать тело вдруг стало подводить меня, и я не знаю, что с этим делать. Больше всего меня добивает неуклюжесть. Руки и ноги кажутся слишком длинными, а мышцы, над которыми отец заставляет нас с Сэмом работать каждый день, натянуты вокруг костей и защищены только кожей и больше ничем.

Я тощий и неуклюжий и скрываю это как могу.

— Помнишь, когда ты приехал сюда в первый раз? — спрашивает Джим.

Я отвожу взгляд от своих костлявых коленок и некрасивых ног.

— Мне было пять.

— Я не спрашивал, сколько тебе было, — говорит Джим, поднимая голову, будто просит терпения у кого-то. Я чувствую себя немного виноватым, зная, что своим ответом оттолкнул его.

— Да, я помню.

Мы уехали к родственникам мамы ненадолго после пожара, но там что-то произошло. Знаю, тогда отец уже начал искать убийцу. Взрослые постоянно ругались, их слова доносились в комнату, а я сидел в кроватке Сэма и прижимал его к себе.

Я слышал слова в духе «заберём их у тебя» и «никогда больше их не увидишь».

А потом отец в первый раз забрал нас в свой пикап, уместил Сэма в детское кресло посередине, и мы поехали сквозь ночную тьму. Было страшно. Мне хотелось в свою кровать, в свою комнату, к маме. Но вместо этого я оказался у пастора Джима. Мы пробыли там совсем недолго, но тогда, как и сейчас, отца не было рядом.

И от этого мне одиноко.

— У тебя тоже были кошмары, — продолжает Джим.

— Ну и что?

— Тебе так и снятся плохие сны, Дин?

Я молчу.

— Помнишь, что я дал тебе?

— Да.

— Он все ещё у тебя?

— Он в Импале, — отвечаю я.

Все в этой машине. Все, что важно для нас.

— Я хочу, чтобы ты сделал такой для Сэма.

— А? — я с удивлением смотрю на него и не понимаю, к чему он клонит.

Кончиком грубого пальца Джим касается золотистого египетского амулета, который Сэм подарил мне на Рождество несколько лет назад. Брат хотел тогда передать его отцу, но опять разочаровался в нем, обманулся в ожиданиях и отдал его мне.

С тех пор я даже не задумывался, что у меня не должно было быть амулета. Я никогда не снимаю его.

— Это символ защиты, — сообщает Джим как ни в чем не бывало.

— Да, и что?

— Значит, тебе его подарил брат, правильно?

— Да, — я неосознанно отстраняюсь.

— Он хотел, чтобы ты был в безопасности, даже если сам не понимал, что делал. Он искал способ показать тебе, как ты важен в его жизни. Как нужен ему. Он хотел знать, что, несмотря ни на любые трудности, ты всегда вернёшься к нему.

Я нервно киваю, не уверенный, через что придётся пройти, если слишком быстро соглашусь, поэтому просто смотрю на Джима. На его повседневную одежду и причёску. Может, он и одевается как охотник, но любой незнакомец увидит, что это не основное его занятие. Есть что-то особенное в его... дыхании. В движении рук. Такое, будто он знает какую-то тайну.

Джим замечает это и начинает разговор.

— Послушай, Дин, — его голос похож на отцовский. Низкий и грубоватый, но в то же время почему-то мягкий. Успокаивает и холодит одновременно. — Ты просто его брат.

Я вскидываю голову.

— Знаю.

— Ты для него не отец, не защитник.

Я хмурю брови. Однажды он уже говорил мне подобное. Когда мы приехали сюда после штриги. Сэма тогда чуть не убили, но Джим пытался убедить меня, что в этом не было моей вины. Я и тогда ему не поверил.

— Что ты имеешь в виду? — огрызаюсь я.

— Однажды Сэм будет в силах сам позаботиться о себе.

Я пожимаю плечами.

— Ладно…

— Тебе придётся отпустить его, как только это случится. Тебе придётся… не пойти вслед за ним.

— Он же ещё ребёнок, — я качаю головой, быстрым взмахом руки отвергая понятие «не быть рядом с Сэмом».

Иногда взрослые так драматизируют. «Однажды» и «сейчас» — отдельные друг от друга миры. А значит, «однажды Сэмми сможет сам позаботиться о себе» — это не «сейчас». Почему я «сейчас» должен думать о том, чтобы отпустить его, когда он все ещё нуждается во мне?

— Я только хочу, чтобы ты понимал: это нормально.

— Что нормально?

— Отпустить его.

Я вздыхаю.

— Слушай, — я никогда не зову его пастором Джимом в лицо. Для меня он не пастор в первую очередь. Я просто хочу быть уверен: он знает, что я обращаюсь к нему. — Знаю, ты заботишься о нас, так? Я действительно благодарен за это. Я знал, что Сэму нужно побыть именно здесь после того, как мы увидели... ну, после. Я только... Не говори мне такое, ладно? Сэм мой. У нас все хорошо.

Пастор Джим в недоумении смотрит на меня. Я сжимаю губы тонкой линией, скрывая, как поражён тому, что удивил его. Просто мне кажется, что он... знает всё.

— Это ты захотел сюда приехать? — спрашивает он. Я киваю.

— Что вы видели, Дин?

Я отвожу взгляд. Перед глазами всплывает образ этого… монстра… который тянулся к Сэму, который отступил, только когда отец выстрелил в него стрелой с окровавленным наконечником… Я сглатываю.

— Неважно, — отвечаю я.

— Может, и важно, — настаивает Джим.

— Нет, — настаиваю я. — Просто я знал, что, если папа собирался… опять оставить нас, — внезапно я осознаю, что во рту почему-то пересохло, — Сэму нужно быть там, где… ну, преодолеть эти кошмары. Как мне в тот раз.

— У тебя получилось?

— Да, — быстро отвечаю я. — Все нормально.

— Это нормально — иногда нуждаться в ком-нибудь, Дин.

— Боже, — ворчу я и закатываю глаза. — Почему ты всегда разрешаешь мне быть слабым?

Джим снова недоуменно смотрит на меня. Я успеваю сдержать улыбку. Вот уже дважды за один разговор я удивил его. Новый рекорд для меня.

— Слабым?

— Когда ты говоришь, что в чем-то нет моей вины, или что это нормально — в ком-то нуждаться… ты напоминаешь мне… Оби-Вана, в то время как папа Дарт Вейдер.

Джим хмурится.

— Забудь. Ты, наверное, ни разу не смотрел «Звёздные войны».

— Вообще-то, видел несколько раз, — теперь он заставляет меня удивиться. — Просто интересно, почему ты сравниваешь отца с Дартом Вейдером.

Я тут же захлопываю рот. Я вовсе не это имел в виду, но после его слов понимаю, что отчасти считаю это правдой. Несколько секунд мы сидим в тишине, Джим не обсуждает мой случайный промах, а я не оправдываюсь.

Я чувствую, как Джим позволяет мне впитать сказанные им слова, но отталкиваю их. Я знаю свою работу. Знаю ещё с шести лет. Присматривать за Сэмми. Отец борется с монстрами. Мы боремся с монстрами. Я присматриваю за Сэмми. Я просто мечтаю...

— О чем ты мечтаешь, Дин? — тихо спрашивает Джим. Я слегка вздрагиваю, не сразу поняв, что сказал это вслух.

— Ни о чем.

— Нет, все нормально, — подбадривает Джим. — Ты можешь сказать мне.

— Я хочу… — шепчу я, потому что боюсь сказать слишком громко из-за последствий. — Я хочу, чтобы отец видел меня, когда смотрит на меня.

Джим поднимает руку, будто желая ко мне прикоснуться, но передумывает. Мне становится легче — сейчас не хочется его утешения.

— Он видит тебя, Дин.

— Да, конечно. Само собой.

— Твой отец любит тебя больше, чем ты можешь себе представить, — мягко говорит Джим. — Больше всего.

Я киваю, пытаюсь сглотнуть, и вдруг понимаю, что в горле стоит ком. Мне хочется поговорить о чем-нибудь другом. Хочется открыть эту коробку с инструментом. Хочется пойти спать. Хочется...

— Хочешь чуть-чуть поработать над снами Сэма?

Я с интересом киваю. Как помочь брату уснуть? Что мы можем сотворить в лунном свете полуночи? Ритуал? Заклинание?

Джим открывает коробку и вытаскивает оттуда тонкую зеленую палку, еще влажную от чистки, полоски из кожи, леску и три маленьких зеленых шарика.

Я поднимаю бровь.

— Чувак… урок труда в начальной школе?

Джим слегка посмеивается.

— Защита. Ты сказал, что помнишь свой ловец снов — тот, который в Импале.

— Да...

— Я сделал его для тебя.

Ха...

Он сделал для меня ловец снов в попытке избавить меня от кошмаров. Оглядываясь назад, теперь я вспоминаю, что только в Импале мне не снятся плохие сны.

— Да, хорошо, — я быстро киваю и хочу уже чем-нибудь себя занять, тем, что не мучило бы так, не занимало бы все мысли. — Давай начнем.

Джим осторожно направляет мои руки, и я сгибаю кругом зеленый прут, медленно завязываю петлю мягким кожаным ремешком. За этой работой я думаю о брате. Об отце. Заставляю себя не вспоминать, как не хватает рядом мамы. Наша семья такая, как есть. И пока мы вместе, кошмары нам не страшны.

Накручивая леску причудливой сетью, которая поймает все плохие сны Сэма, я вдруг понимаю, что шепчу это обещание вслух.

* * *

Первую секунду он не представлял, что делать дальше.

С удивлением глядя на спину Камиллы Купер, на ее темно-синее похоронное платье с длинным разрезом на спине, на скрещенные ноги, на руки, неловко подвернутые под тело, он ощутил, как пошатнулся мир вокруг.

— Это ненормально, — пробормотал он вслух самому себе, только чтобы немного успокоиться и понять, что это не сон. Конечно, это ненормально, идиот, упрекнул он сам себя.

Она была жива, когда ее похоронили? Пыталась выбраться или сдалась, едва перевернувшись?

— Какого черта... — он нерешительно потряс головой, но собрался и перевернул Камиллу набок, на шелковый край гроба. От увиденного он перестал дышать.

Глаза Камиллы были открыты.

— Господи! — выдохнул Сэм и, словно обжегся, отдернул руку. Тело Камиллы с глухим стуком упало обратно в пустоту гроба.

— Какого черта? — Сэм нервно вытер ладонь о джинсы, кровь размазалась по налипшему слою грязи. Он с отвращением захлопнул крышку гроба, выбрался из грязной ямы и отскочил подальше от края.

Ледяной ужас пробрал его до самых костей.

Ее глаза были открыты... Сэм потряс головой, бессознательно ища глазами брата. Отчаянно хотелось услышать Диново: "Да ты шутишь", чтобы немного развеять напряжение. Но единственным звуком был тихий шепот ночи.

Что могло заставить ее открыть глаза и перевернуться... после того, как ее похоронили?

Острый укол боли в ладони привлек внимание, и Сэм опустил взгляд. Рана открылась, кровь свободно заполняла складки и линии на ладони, текла между пальцами, капала на землю. Сэм сжал кулак, чувствуя теплые капли на коже.

Он не собирался оставлять все как есть. Но и сжечь ее не мог. Намокший черенок лопаты скользил в руках, когда Сэм начал забрасывать яму землей, шипя от боли сквозь сжатые зубы.

— Не хотел будить тебя... ты останешься здесь, пока я раскопаю могилу... сам... — шумно дыша, ворчал он себе под нос. — Будь ты проклят вместе со своим упрямством... идиот... с комплексом... героя... Это ты во всем виноват.

Он знал, Дин и едва в сознании скорее поехал бы на кладбище, чем позволил Сэму идти одному. Но в эту секунду Сэму казалось правильным обвинить брата в собственном истощении, боли и рваной одежде.

Едва в сознании...

Образ Дина, обессиленного, в крови, среди остова горящего дома пронзил его будто ножом в живот. Что делать, если к Дину так и не вернется слух? Ему нужен был брат, нужен целым, настоящим, надоедливым, как и всегда. Нужен прикрывающим спину. Нужен рядом, в борьбе со странными снами и видениями. Нужен, чтобы возвращаться в настоящий мир, где у этих фантазий нет смысла.

Дыша со свистом, Сэм оперся на лопату.

— С Дином все будет хорошо, — прошептал он самому себе и вытер пот над верхней губой. Грязь размазалась по лицу. — С ним все будет хорошо.

— Сэм?

Он резко повернулся и едва не упал в полуразрытую могилу. В глаза светил фонарик, пришлось сощуриться. Сэм поднял руку, чтобы загородить яркое сияние.

— Майк?

— Какого черта ты здесь делаешь? — с ходу начал тот.

Поймав равновесие, Сэм прошипел:

— У меня… тот же вопрос.

Майк остановился в паре шагов от Сэма, все еще светя ему в лицо.

— Я здесь с Джорджем, приятель, — возмущенно ответил Майк. — Приехали на могилу его жены.

— Джордж здесь? — удивленно проговорил Сэм. — Сейчас?

— Он у машины, — Майк коротко оглянулся в сторону дороги. — Я сказал ему подождать минутку… просто подумал… чувак, что ты… ты раскопал могилу Камиллы?

Майк подошел ближе, и Сэм заметил, как широко раскрыты его глаза, а губы недоверчиво сжаты в тонкую линию. В руке его угадывался темный силуэт фонарика, теперь уже направленного на могилу.

— Я объясню, — начал Сэм, с опозданием пряча за спину лопату. Майк снова посветил ему в лицо.

— Да ладно?

— Ну, хорошо, может, и не могу, но клянусь, это не то, что ты думаешь.

— Надейся на это, черт тебя побери, потому что иначе я вызываю полицию.

Сэм втянул губы и почувствовал соленый привкус пота.

— Послушай, — Сэм примирительно вытянул руку. С пальцев закапала кровь, но он не обратил внимания, лишь слегка подпрыгнул, когда Майк схватил его запястье чуть выше раны.

— Что за хрень ты с собой сделал?!

Сэм опустил взгляд на свою ладонь.

— Ээ… Я… сорвал швы.

— Хочешь сказать, влезть в эту могилу было так дьявольски важно, что ты сделал это с раненой рукой?

Сэм сглотнул.

— Ну да.

Майк отпустил Сэма, шагнул назад и осветил землю.

— Говори.

— Вы мне не поверите.

Майк скрестил руки, и свет от фонаря померк, спрятался во тьму, из которой возник.

— А ты попробуй.

Сэм перемялся с ноги на ногу. Он почти слышал, как в голове тикают секунды. Время без брата. Если Дин проснется слишком рано, задолго до прихода Сэма…

— Ну, помнишь, я говорил Джорджу… эээ… то, чем стала его жена — это и есть наша с братом работа?

— Повтори? — Майк, снова скрытый тьмой ночи, слегка повернул сторону.

— Да, хрен поймешь. Ладно, — Сэм воткнул лопату в землю. — Джорджа преследует его жена. А лучший способ избавиться от призрака — это посолить и сжечь кости.

Майк молчал. Тишину наполняли лишь звуки ночи. Сэм ждал, мокрая от пота рубашка прилипала к спине.

— Значит… ты это говоришь… не только из-за Джорджа, — глубокий голос Майка нарушил безмолвие. — И решил помочь… сжигая тело его жены?

— Ну, — Сэм беспомощно пожал плечами. — Я хотел, но… кое-что было не так.

— В каком смысле не так?

— Камилла на животе и с открытыми глазами.

— Что?

— Да, я так же подумал, — кивнул Сэм, когда Майк, по-видимому, начал понимать. — Слушай, я думаю, здесь нечто большее, чем простой призрак… Что-то или кто-то пытался убить Джорджа, Рен и…

— Полегче, ковбой, — Майк взмахнул фонариком в воздухе. — Простой призрак?

Сэм вздохнул. Казалось, боль в руке постепенно охватила все его тело.

— Может, все-таки закончим разговор чуть позже? Я оставил Дина в мотеле, и когда он поймет, что меня нет...

— По крайней мере, у одного из вас есть рассудок.

— …рядом с ним, он разозлится так, что будет плеваться ядом и надерет мне зад. В таком порядке.

— Ладно, хрен с вами.

— Серьезно, приятель, у меня все болит, а рука вообще убивает, — простонал Сэм. — Просто дай мне закопать могилу и обещаю, я все объясню.

Мгновение Майк оставался на месте, затем наконец со вздохом мотнул головой.

— Должно быть, я выжил из ума, — проворчал он. — Дай мне лопату.

Сэм с облегчением протянул орудие Майку в обмен на фонарик и просто стоял у края, пока тот помогал ему закончить начатое.

— Странно, что Джордж и Рен все еще ждут тебя, — прокомментировал Сэм, когда Майк разравнивал небольшой земляной холм.

— Рен здесь нет. Только Джордж. Он хороший старик. Доверяет мне.

— Рен не здесь? — Сэм забрал лопату, перекинул ее через плечо как винтовку и обхватил рукоять раненой ладонью. — Он оставил ее одну?

Майк кивнул.

— Поэтому он здесь так поздно. Сказал, хотел дождаться, пока она уснет, чтобы… — он бросил взгляд через плечо, и они посмотрели в сторону грузовика, — поговорить с Камиллой наедине.

— А…

Майк посмотрел на Сэма.

— Что?

— Просто удивлен, что он оставил ее одну, вот и все. После того, как страшно ей было в больнице.

Майк пожал плечами.

— Это их дело, не мое.

— Ты везде его возишь?

— Нет, — Майк покачал головой. — У него есть своя тачка. Он просто немного не в себе… Я хотел, ну, знаешь, приглядеть за ним.

— Мило с твоей стороны, — прокомментировал Сэм.

— Ну да, очень. И я все еще должен вызвать копов по твой зад.

— Но не вызовешь? — спросил Сэм, прижимая окровавленную руку к испачканной землей рубашке. Рана ныла все сильнее, он чувствовал, как боль пробирается в самые кости, поднимается по плечу и сводит зубы.

Майк вздохнул.

— Не вызову. Если ты объяснишь Джорджу, почему он не сможет пойти поговорить с Камиллой прямо сейчас, — продолжал он по пути к грузовику.

Сэм натянуто улыбнулся.

— Зашибись.

— Майк? — из темноты их встретил неуверенный голос Джорджа. Сэм увидел Форд Майка, припаркованный под уличным фонарем.

В желтом треугольнике света кружились мотыльки и пылинки, а синий пикап казался бирюзовым. Сэм насторожился, когда дверь автомобиля открылась и на подножку вышел Джордж.

— Этот Сэм с тобой?

— Привет, Джордж, — устало сказал Сэм.

— Что ты здесь делаешь? — Джордж спустился и поспешил к ним. Ссадины на его лице в ночном свете казались почти черными. — И что за хрень такая с твоей рукой?

Сэм облизнул пересохшие губы.

— Долгая история.

— Идите сюда, — приказал Майк, встав у кузова автомобиля. — Оба.

Сэм вздохнул и опустил плечи, о предстоящем разговоре совсем не хотелось думать. В их жизни было столько ненормального, что, казалось, совсем непросто объяснить кому-то правду. Подходя к уже открытой задней двери, Сэм размышлял, как на его месте поступил бы Дин.

Вдруг он понял, что Джордж с ужасом рассматривает его лопату, покрытую кровью и грязью. Майк запрыгнул в кузов и подвинул к краю какую-то коробку.

— Садись, — сказал он Сэму и кивком указал на заднюю дверь.

— Что ты задумал? — недоверчиво спросил Сэм.

Майк поднял бровь, и Сэм увидел, как его полные губы тронула короткая улыбка.

— Это не то, что ты думаешь, — поддразнил он.

— Боже, что…

— Что ты делал с этой лопатой, сынок? — прервал Джордж.

— Дай ему минутку, Джордж, — сказал Майк, еще раз указав на дверь. — Он все объяснит. Я только взгляну на рану, пока не стало хуже.

Здоровой рукой Сэм взялся за край двери, отчего машина немного качнулась под его весом. Он сел и свесил ноги, уперевшись носками грязных ботинок в землю.

— У тебя тут аптечка?

— Ага, — Майк открыл коробку.

Заглянув внутрь, Сэм ошеломленно раскрыл глаза. Это была не просто аптечка. Целый запас из больницы, со шприцами и пузырьками лекарств с непроизносимыми названиями.

— Ни хрена себе…

Они бы душу отдали, только бы подобное лежало на заднем сиденьи Импалы. Спешные побеги из больниц, зашивание ран в ванной, мольбы о том, чтобы внутри осталось больше крови, чем снаружи. Половины набора Майка хватит на несколько месяцев в дороге.

— Я подрабатываю в «Целителе Джастине», — Майк вытащил мягкие повязки и антисептик и натянул перчатки.

— Чего? — Сэм сдвинул брови.

— Майк был наездником на родео, — похвастал Джордж. — Катался без седла. Был лучшим в штате. Даже выходил в финал.

Майк фыркнул.

— С финала только два пути, — проворчал он, осторожно очищая от грязи и крови порванную кожу Сэма.

Когда на рану полилась жидкость, Сэм зашипел в попытке сдержать боль, а рот наполнился влагой.

— В-выбыл из… игры, да? — проговорил Сэм сквозь стиснутые зубы.

— Сломал ногу в четырех местах, — ответил Майк, доставая иглу и прозрачный пузырек с лекарством. — Восемь месяцев провел в гипсе и целый год заново вспоминал, как ходить.

— Ай! — вскрикнул Сэм. — Что это?

— Лидокаин, — сказал Майк. — Будет непросто это зашить.

— Зашить? — Сэм поморщился, когда Майк вонзил тонкую иглу в его кожу и ввел обезболивающее.

— Хочешь дырку в руке?

— Не особенно, — проворчал Сэм.

Он бросил взгляд на Джорджа, который стоял, сунув руки в задние карманы, и посматривал то на Майка, то в сторону кладбища. Сэм открыл было рот — уверить Джорджа, что со всем разберется, когда почувствовал, как кожи коснулся холодный тампон. У него была пара секунд, чтобы заметить вторую иглу до того, как Майк воткнул ее в руку.

— Ааа! Эй, что за черт, старик?

— Антибиотик, — Майк отсоединил иглу от шприца и бросил в небольшой контейнер. — Обычно он дается через капельницу, но, к сожалению, всего с собой носить невозможно.

— Что за джастинцелительством ты занимаешься? — Сэм крепко сжал руку, чтобы не дергаться, и наслаждался теплым онемением, медленно ползущим по ноющим пальцам.

— Я штопал раненых наездников, — сказал Майк, готовя нитку. — Они срывались с быков, а я собирал их по кусочкам.

— Ха. А у нас мог бы быть... Винчестер-целитель, — коротко хохотнув, пробормотал Сэм.

Майк повел бровью, после чего занялся рукой Сэма.

— Начинай, Винчестер.

Сэм пожевал нижнюю губу и посмотрел на Джорджа. Это будет непросто.

— Джордж, мой брат и я… у нас необычная работа.

Джордж нахмурил редкие седые брови, не отводя взгляда от Сэма. Доверчивость в глазах старика болью отзывалась в сердце.

— Мы имеем дело со злом, в которое не верят другие.

— Со злом?

— Призраки. Демоны. Оборотни, вампиры…

Джордж посмотрел на Майка, спокойно орудующего иглой, затем обратно на Сэма.

— Ты серьезно?

— Чертовски хотел бы ответить, что нет, но... да. Мы росли, занимаясь этим. Отец научил нас.

Джордж обернулся на могилу Камиллы.

— Какое отношение это имеет ко мне?

Сэм вздохнул.

— Вы сказали, вас преследует жена.

— Да, но, — на лице Джорджа углубились морщины, — призрак Камиллы не злой. Она… она моя жена.

Сэм кивнул.

— Я знаю, Джордж, но неупокоенный дух есть неупокоенный дух, и…

— Она пыталась сказать мне что-то, и все. Только я еще не выяснил, что именно. Поэтому и хотел поговорить сегодня с ней.

— Я бы не делал этого, Джордж, — сказал Сэм.

— Почему? — резко спросил Джордж. Сэм слегка вздрогнул, понимая, что прикоснулся к незажившей ране.

— Лучший способ… эээ… — попытался объяснить Сэм, — упокоить дух — это… посолить и сжечь кости.

— Повтори? — Джордж наклонил голову и прислонил руку к уху.

— Соль очищает дух, а огонь освобождает от такого… существования.

— Хочешь сказать, что ты сжег мою Камиллу? — Джордж шагнул вперед, и Сэм подобрался, готовый встретить нападение. Взгляд старика вызывал невольную дрожь.

Ладно, Дин, я жалею, что не взял тебя.

— Нет! Нет, Джордж, я не делал этого. Клянусь! — Сэм изо всех сил держался, чтобы не сбежать без оглядки от рассерженного старика. — Но… Выкопал ее. Я… Я хотел вам помочь.

— Нужно было сперва поговорить со мной! — вспылил Джордж и сжал кулаки. Сэм услышал, как хрустнули пальцы старика. — Мне все равно, сколько ты занимаешься этой... этой своей работой, ты всегда имеешь дело с людьми, сынок, и людям не все равно. Мне не плевать на Камиллу.

Сэм сглотнул, в горле вдруг пересохло.

— Я знаю, — хрипло ответил он. — И мне очень жаль.

Глаза Джорджа вспыхнули злыми непролитыми слезами, и, с минуту посверлив Сэма взглядом, он развернулся к нему спиной, потирая рот.

— Что же мне тогда делать? — тихо и беспомощно спросил он.

Сэм вздохнул.

— Мне нужно к брату. Здесь… что-то не так, и я… он нужен мне.

— Он разбирается в этом лучше, чем ты? — спросил Джордж, оглянувшись на Сэма.

Сэм коротко хохотнул.

— Смотря у кого из нас спрашивать, — пробормотал он. — Но могу вам сказать, Дин чертовски хорош во всем, что делает.

— Ты расскажешь ему остальное? — тихо спросил Майк, когда закончил перевязывать Сэмову ладонь.

Сэм опустил взгляд, сгибая онемевшие пальцы. Рука была в бинтах от кончиков пальцев до запястья, как у боксера, готового надеть перчатки.

— Джордж, — Сэм все еще разглядывал руку. — Вы знаете кого-нибудь, кто мог пожелать… эээ… причинить боль вам или, возможно, Рен?

В глазах Джорджа читалось неприкрытое удивление.

— Причинить нам боль?

— Тело Камиллы… ну, я не хочу вас пугать, но… оно лежало… не так, как должно.

Джордж облизнул губы. Сэму отчаянно хотелось, чтобы рядом был брат — он будто слышал его голос в своей голове. Джордж, не хочу этого говорить, приятель, но ваша жена перевернута в гробу, и мы понятия не имеем, почему… но я обещаю, мы с этим разберемся. Сэм всегда восхищался твердостью в глазах брата, когда тот говорил: «Обещаю». Кому бы он ни давал обещаний, люди верили в его искренность.

— В каком смысле не так?

— Она лежала на животе, и, эээ... ее глаза были открыты, — Сэм поджал пересохшие губы.

Мгновенно побледнев, Джордж отшатнулся назад. Майк тут же спрыгнул с грузовика и встал рядом с другом, придерживая под локоть.

— Она была… жива? — потрясенно прохрипел Джордж.

Сэму отчаянно хотелось покачать головой, облегчить груз на сердце старика. Но он ни в чем не мог быть уверен… пока что.

— Это я и собираюсь выяснить, Джордж. Мы во всем разберемся.

— Ты… ты думаешь, что кто-то… мог причинить ей вред? И теперь хочет забрать Рен?

— Или тебя, — вставил Майк.

— Но мы… никогда никому не желали зла!

— Мы во всем разберемся, — Сэм соскользнул с грузовика. — Нам нужно вернуться в гостиницу. К Дину.

— Ты не поведешь с такой ладонью, — в желтом свете уличного фонаря хмурый Майк выглядел угрожающе. По спине Сэма пробежал холодок: он вдруг вспомнил рычание Гордона Уокера, державшего его окровавленную руку над клыками Леноры.

— Я поведу, — ответил Сэм, поднимая лопату.

— Забирайся в грузовик, — настаивал Майк. — Мы заберем вашу машину завтра.

— Я не оставлю здесь Динову детку, — Сэм покачал головой. — Он убьет меня.

— Кого не оставишь?

— Нашу машину, — пояснил Сэм. — Встретимся у гостиницы.

Он пошел к припаркованной на другом конце стоянки Импале.

— Сэм! — окликнул его Майк.

— Увидимся там, — ответил он, не оборачиваясь.

Сэм все еще слышал их голоса, но не мог разобрать ни слова. Он уловил низкий рык дизельного двигателя только когда дошел до Импалы, скрытой в ночи. Бросив лопату в багажник, Сэм открыл водительскую дверь и с облегчением скользнул за руль.

Машина пахла братом. Кожей, потом, и легким едва уловимым запахом ОлдСпайса. Дин был весь в отца — перенял его стиль еще до старшей школы. И несколько раз надевал на уроки отцовскую куртку. Но только когда хотел оставить воспоминания о себе.

Сэм повернул ключ, и вместе с шумом мотора заиграло радио. Раздраженный рекламой и громкими голосами диджеев, он убавил звук. Сейчас ему хотелось побыть в тишине. Он чувствовал себя уставшим. От переездов, борьбы, драк. От ожидания, что превратится в монстра. От попыток вести богом проклятую честную битву.

Что хорошего в борьбе, если мы раз за разом проигрываем? Если добрякам приходится больно?

Пение Дэйва Грола наполнило воздух вокруг, и Сэм сильнее вцепился в руль, ведя одной рукой.

«Я голос в твоей голове, который ты не желаешь слушать. Я отражение в твоих глазах, на которое тебе приходится смотреть. Я все, что слева, я все, что справа. Я враг. Я рука, что повергнет тебя, поставит на колени...»

Глаза Дина, большие и испуганные, полные накатывающей приливом боли, возникли в памяти наравне с потрясением и ужасом на лице Джорджа при мысли о том, что его жене пришлось страдать. Сэм сжал зубы.

Ему хотелось куда-нибудь убежать, просто исчезнуть. Ему хотелось победить всех монстров. А еще лучше — найти способ все преодолеть и спрятаться навсегда. Сердце больно билось в груди, пока он пытался овладеть собой прежде, чем отчаяние одержит верх и выльется горячими постыдными слезами по измазанному грязью лицу.

Впереди показалась гостиница, и Сэм влетел на стоянку. Необъяснимый страх от стольких минут без Дина, все крепче сжимал горло. Он повернул вслед за пикапом Майка, припарковался перед входом, так, чтобы из окна их комнаты было видно машину.

На автопилоте Сэм подхватил с заднего сиденья сумку с оружием и закрыл двери. Он увидел, как Майк с Джорджем заходят в лифт, но, не сказав ни слова, толкнул дверь на лестницу и побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Мысли случали в голове непрерывными молоточками.

Отец умер из-за меня... чем ты сможешь это исправить?

Второй этаж... сердце бешено колотилось. Сколько его не было в номере?

Когда ты ловил этого демона, ты не... то есть, это была уловка, верно? Ты ведь не собирался заключать сделку, да?

…сказал, чтобы я заботился о тебе... присматривал за тобой... сказал, что, возможно, мне придется тебя убить, Сэмми...

Четвертый этаж... Силы покидали тело Сэма.

Чем больше людей я спасу, тем сильнее изменю свою судьбу.

Это так дьявольски сложно... то, что мы делаем... в одиночку, знаешь? В мире так много зла, Дин, и мне кажется, я в нем утону. И когда я думаю о своей судьбе, о том, чем все может закончиться для меня...

Почти на месте. Что если к Дину никогда не вернется слух? Как им продолжать борьбу? Как им победить в ней? Как ему выжить без брата, всегда прикрывающего спину?

Сэм, отец сказал, что, возможно, мне придется тебя убить. Но только если я не смогу тебя спасти. И я спасу тебя, даже если это будет последним, что я сделаю...

Он достиг их этажа в ту секунду, когда Джордж поворачивал ключ. Майк стоял позади него и удивленно оглянулся, когда в коридор влетел Сэм — весь в поту и с покрасневшим лицом. Едва посмотрев в их сторону, Сэм пробежал мимо. Волосы на затылке встали дыбом, когда он понял, что дверь в их номер открыта.

— Что за черт...

Сэм полез было в сумку за пистолетом, как в его руках вдруг оказалась перепуганная Рен, которая почему-то отчаянно желала поскорее выбежать из комнаты. Сэм мгновенно сжал руки вокруг нее, чтоб они оба не повалились на пол.

Дверь была распахнута настежь, соль рассыпана у порога, шторы лежали на полу. В комнате никого не оказалось.

— Где Дин? — Сэм крепко сжал ее за руку и повернул к себе. Невидящие глаза Рен наполнились слезами страха.

— Он в ванной, — всхлипнула она. — Мне ж-жаль… Я слышала, как он кричал, и п-пыталась помочь!

— Рен? — слева от Сэма послышался беспокойный голос Джорджа. — Что ты… Как ты тут…

— Держите ее, — приказал Сэм. — И оставайтесь здесь, — он резко оглянулся, указывая пальцем на Джорджа. — Никуда не уходите.

Джордж обнял Рен, испуганно кивая. Сэм развернулся к открытой двери, переступил через защитную полоску соли и бросил сумку с оружием на кровать брата.

— Дин!

— Я с тобой, старик, — тихо произнес позади него Майк. Сэм кивнул, не оборачиваясь.

— ДИН!

Ему и в голову не пришло, что брат не услышит, не крикнет в ответ. Сэм должен был что-то делать. Он подошел к двери ванной и сердце остановилось при виде Дина. Тот лежал на полу, цепляясь руками за волосы и прижимался лицом к прохладной плитке, мокрая одежда прилипла к телу и обтянула напряженную спину.

Присев рядом с братом, Сэм осторожно положил руку на его плечо.

— Дин? — тихо позвал он. — Чувак, что с тобой?

Он почувствовал, как Дин слабо дернулся в попытке уйти от прикосновения, так, будто у него попросту больше не осталось сил.

Майк подошел к душевой, закрыл воду и включил кондиционер, чтобы разогнать пар.

— Скажи мне, что это ты, Сэм, — голос Дина был не громче шепота.

— Я здесь, — другой рукой он сжал руку брата и осторожно приподнял его. — Тише, тише, вот так, не торопись.

По красному лицу Дина, по ссадинам катились капельки пота, сползали по щекам сквозь щетину. Он смотрел на Сэма из-под склеенных кончиков ресниц и казался таким юным, несмотря на полный боли взгляд. Зеленой радужки почти не было видно из-за огромных зрачков.

— Я здесь, Дин, — успокаивал Сэм.

— О чем ты, черт возьми, думал? — огрызнулся тот, закрыл глаза и тяжело сглотнул. — Бросил меня вот так.

Сэм задумчиво вздохнул. Майк, выйдя из маленькой ванной, остановился подождать в дверях. Открыв глаза, Дин вгляделся в губы брата.

— Прости, чувак, я…

— Даже не начинай, Сэм, — его голос будто был сорван криком. — И не думай, к чертям собачьим, говорить, что защищал меня.

Сэм закрыл рот.

— Помоги мне встать.

— Дин… — тот замотал головой, но решительный взгляд брата остановил любые отговорки. Глаза Дина становились ясными, боль уходила, сужались зрачки.

— Отлично.

Сэм осторожно подхватил брата раненой рукой и медленно поднял его на ноги. Дин покачнулся вперед, ткнулся плечом ему в грудь, отдышаться и поймать равновесие.

— Где она? — спросил Дин.

Сэм недоуменно наклонил голову и посмотрел на брата.

— Ты про Рен?

Дина повело в сторону, и Майк тут же придержал его. Дин перевел взгляд на темную руку на своем рукаве, потом на обеспокоенное лицо медбрата.

— Дензел? Ты-то какого черта здесь делаешь?

Майк посмотрел на Сэма, но тот лишь осторожно встряхнул Дина — привлечь внимание. Медленно и отчетливо двигая губами, Сэм спросил:

— Рен сидела с тобой?

Дин нахмурил брови. Заметно было, как он восполняет пробелы того, что не понял по губам.

— Она как-то пробралась внутрь, встала передо мной и принялась лапать за лицо, а потом... — Дин пожал плечами. — Зашел ты.

— Ладно, пошли, — Сэм потянул брата в спальню. Дин побрел за ним, тело казалось тяжелым и непослушным.

— Джордж? — позвал Сэм. — Входите с Рен. И закройте дверь.

Дин сел на кровать и, облокотившись на сумку, потер блестящие от пота волосы. Сэм заметил, как он рассматривает людей в комнате, и пусть глаза брата скрывала тень, все его тело выдавало беспокойство. Глянув на часы, Сэм вздохнул. Было уже за полночь.

Он повернулся к Дину спиной и посмотрел на Рен.

— Рен, — она вздрогнула от неожиданности. Джордж притянул ее к себе. — Мне нужно знать, как ты оказалась в этой комнате.

— У нее есть ключ, — ответил старик.

— Что? — возмущение Сэма было очевидным.

— Когда мы заселились, я подумал, хорошо бы иметь доступ друг к другу, — пояснил Джордж. — Поэтому мы взяли дополнительные ключи. У меня и для вас есть от нашего номера.

— Почему вы не сказали раньше? — спросил Сэм. Джордж невинно пожал плечами.

— Вылетело из головы.

— Отдайте ключ, Джордж, — Сэм протянул руку. — Простите, но... мы не можем позволить вам заходить... знаете, чего бы вам ни было нужно.

Рен достала ключ, и Сэм забрал его.

— А соль зачем? — спросил Майк.

— Защита, — ответил Сэм, садясь на край второй кровати. От Дина исходило напряжение, которое уже охватило и его. Брат пытался понять, о чем речь и будто смотрел видео с выключенным звуком. — Против демонов и… прочего.

— Демонов? — пискнула Рен.

— Объясню позже, милая, — успокоил ее Джордж.

— Запасной ключ ничего не объясняет, — сказал Дин, немного громче, чем нужно. Сэм оглянулся, удивленный, что брат уловил суть разговора. — Как она узнала, где мы?

— Дин прав, — Сэм снова перевел взгляд на Джорджа.

— Джордж сказал, что вы в семьсот тридцать третьем номере, — всхлипывая, ответила Рен. Высыхающие слезы на густых ресницах будто подсвечивали ее слепые глаза. — Я знала, что мы в семьсот двадцать девятом, и просто… трогала цифры руками, пока не нашла ваш.

— Но зачем? — настаивал Сэм. Он чувствовал, как успокаивается от ее речи. В больнице ее голос казался бальзамом на душу, кроме тех секунд страшного крика. Тело его расслабилось, напряжение отступило. Майк прислонился к стене рядом с ванной, Джордж опустился на стул.

Рен все стояла и смотрела поверх головы Сэма.

— Я услышала его, — тихо проговорила она. — Он звал тебя, он казался таким… потерянным. Я знала, что Джордж ушел, и, если Дин так кричал, значит, должно быть, тебя тоже нет. Ну, я просто подумала… Не хотела, чтобы он был один. Сама не люблю сидеть в одиночестве, — она обхватила себя руками, и по спине Сэма пробежал холодок. — Я хотела… помочь ему. Я не собиралась его пугать.

— Сэм? — позвал Дин.

Сэм смотрел на Рен с необъяснимым желанием вытереть сухие дорожки от слез на ее фарфоровой коже, сжать в объятиях, как Джордж, и защищать.

— Сэм! — Дин хлопнул его по ноге. Сэм моргнул и перевел взгляд. — Что она говорит?

Сэм моргнул еще раз, чувствуя себя так, будто только проснулся.

— Все хорошо, Дин, — пробормотал он.

— Что? — сдвинув брови, вскрикнул Дин. — Смотри на меня. Сэм! Смотри на меня!

Сэм подчинился, повернулся лицом к брату.

— Что за ерунда здесь происходит, старик? Это… — Дин обвел взглядом троих гостей посреди их номера. — Все это полный трындец, Сэм.

Сэм покачал головой: и не поспоришь. На мгновение он оглянулся на Рен и Джорджа.

— Ты прав, — вздохнул он.

— Сэм! — брат несильно хлопнул его по ноге. — Не отворачивайся.

Он посмотрел Дину прямо в глаза.

— Ты прав, Дин.

— Само собой, прав, — пробормотал он.

Сэм жестом попросил брата подождать, и тот кивнул после недолгого колебания.

— Джордж, вы с Рен возвращайтесь к себе, поспите. Встретимся утром и во всем разберемся, ладно?

Джордж кивнул, встал со стула и приобнял Рен.

— Мне правда жаль, Сэм, — тихо сказала она. — Я больше не стану так пугать его.

— Все хорошо, — его голос смягчился. Кончиками пальцев Сэм погладил ее руку. — Спасибо, что проверила его.

— Он хотел спасти меня, — сказала Рен. — И… вы, ребята, помогли Джорджу. Я бы не хотела еще кого-то потерять.

Сэм сжал в кулак раненую руку, и ее словно кольнуло иголочками. Онемение проходило.

— Понимаю.

— А мне что делать? — Майк отошел от стены.

— Иди домой, — сказал Сэм.

— Я от вас все равно не отстану, — объявил Майк.

— Ну да, я так и понял, — вздохнул Сэм, — Но сегодня ты ничего уже не сделаешь. Иди домой. Мы позвоним завтра.

— Не позвоните, — Майк выставил палец на Сэма. — Я к вам приду.

Сэм кивнул. Майк посмотрел на Дина.

— Будь умницей, упрямый сукин сын, — сказал он, будто довольный, что Дин не слышит его.

— Увидимся, Дензел, — ответил Дин, с легкой ухмылкой выгнув бровь. Будто все же понял слова.

Сэм закрыл за гостями дверь, на этот раз на цепочку, ботинком подправил соляную дорожку.

— Что у тебя с рукой? — спросил Дин.

Сэм прислонился лбом к двери. Так хотелось опуститься на пол, свернуться клубком и остаться там на всю оставшуюся ночь.

— Я сорвал швы, когда один раскапывал могилу, потому что тебе плохо. Я хотел защитить тебя, как ты всегда меня защищаешь. Но я не в себе, потому что Камилла была перевернута и с открытыми глазами… И… не знаю, почему, и не хочу говорить, но мне до смерти страшно, что из-за меня тебе станет еще хуже, и я не смогу помочь тебе как ты мне, — Сэм выпалил эти слова быстрой тихой скороговоркой, стоя с закрытыми глазами спиной к брату.

— Сэм? — упрямо повторил Дин, когда Сэм не двинулся с места. Наконец тот повернулся к Дину и медленно произнес:

— Я повредил ее, когда откапывал могилу.

Прищурив глаза, Дин вгляделся в его губы. От такого пристального внимания обоим становилось неловко. Дин поднялся на ноги и тяжело поплелся к брату такой походкой, будто ему лет девяносто, а не двадцать восемь. Он был слишком измотан и чувствовал себя старым.

— И…? — спросил Дин.

— Майк заштопал.

Дин кивнул — он жаждал информации, хоть какого-то контроля, способа остаться в игре.

— Готов поспорить, на кладбище все пошло вверх дном?

— Это даже хуже, чем полный трындец, — вздохнул Сэм, прислонясь головой к двери. Он покрутил шеей, нашел взглядом свою сумку с одеждой и ноутбук. — Поищу кое-что по Куперам. Выясню, кто мог…

— Эй! — огрызнулся Дин и схватил край рубашки Сэма. — Не отворачивайся.

— Господи, Дин! — Сэм отодвинул от себя руки брата. Терпение было совсем на исходе. — Хватит дергать меня!

— Смотри на меня, — прорычал Дин.

— Я забыл, ясно? — крикнул Сэм в ответ и подался вперед. — Я к чертям забываю, что ты не…

Он замолчал. Ему хотелось оттолкнуть Дина. Хотелось, чтобы брат не нуждался в нем так сильно. Хотелось вывалить Дину все гребаные сведения об этой охоте, и чтобы он ответил «мы во всем разберемся». Хотелось быть просто младшим братом.

— Это… это сложно, Дин.

— Ты думаешь, мне легко, чувак? — крикнул Дин, и Сэм понял, что слишком рвется закончить охоту, а не просто забыл о глухоте. На шее Дина вздувались вены, он сжимал и разжимал кулаки. Казалось, он сейчас встанет и уйдет, но выглядел слишком измотанным.

— Нет, — Сэм помотал головой. — Я знаю, нелегко.

— Я… — Дин сглотнул и на мгновение отвел взгляд. От потерянности в глазах брата сердце Сэма болезненно сжалось под ребрами. — Я едва держусь, чувак. Все… слишком тихо, — он провел рукой по лицу.

Сэм сочувственно кивнул.

— А когда нет, — продолжил Дин ломающимся голосом, — я слышу… черт, я слышу все, и я не могу… не могу это вынести.

— Тебе будет лучше, — прошептал Сэм. — Тебе должно стать лучше.

— Я знаю, врач сказала, это временно, — продолжил Дин, глядя на Сэма, — но мы оба знаем, что... что нашей жизни суждено быть полной лажей.

Сэм кивнул, удерживая слезы, готовые вот-вот пролиться. Это просто несправедливо.

— Поэтому… ты мне нужен, Сэмми, — признал Дин, и по телу пробежала дрожь. — Мне нужно, чтобы ты… не бросал меня.

Сэм опустил подбородок.

— Боже, Дин, — прошептал он, закрыв лицо руками, но тут же вспомнил и поднял голову. Брат с тревогой смотрел на него. — Что если… что если следующая твоя рана будет слишком серьезной?

Дин пожал плечами.

— Нас всегда могут ранить.

— Что если… — Сэм облизнул губы. — Если ты не сможешь…

— Спасти тебя? — прошептал Дин. — Этого ты и боишься, так? Что я в таком состоянии не спасу тебя?

Сэм кивнул и стиснул зубы. Он не даст слезам победить.

— О черт, Сэм, — качая головой, Дин вцепился в рубашку брата и сжал кулаки на грязных складках. — Думаешь, я об этом не думаю? Каждый гребаный день. Каждый день после...

Дин опустил глаза. Сэму была хорошо видна засохшая кровь на ушах брата, на влажных слипшихся от пота волосах. Они оба выглядели потрепанными.

— Пока я рядом, ничего плохого с тобой не случится, — Дин смотрел в пол, все еще сжимая кулаки на рубашке Сэма. — Но хотя бы дай мне шанс спасти тебя.

Пытаясь поймать взгляд брата, Сэм сжал его плечо. Когда Дин наконец посмотрел на него, он очень отчетливо произнес:

— Дин… от тебя несет.

Тот замер на мгновение, а потом, к облегчению Сэма, издал короткий смешок.

— Хочешь первым в душ?

— Не, времени дофига, — вздохнул Сэм, радуясь, что смех брата ослабил напряжение в комнате.

Он отпустил Дина и взял со стола пузырек с таблетками. Дин покачал головой при виде протянутых лекарств.

— Давай же, Дин.

— Нет, Сэм.

По тону Дина было ясно, что возражения бессмысленны, а Сэм слишком вымотался, чтобы хоть попытаться убедить его. Он бросил брату пузырек с ушными каплями, разделся до трусов, стянул простыни и плюхнулся на кровать лицом вниз.

Он слышал, как падает на пол одежда Дина, как он выключает свет в углу комнаты, как шипит и ругается из-за капель в ушах. А потом уловил звук, который точно убаюкает его.

Дин дышал тяжело, но ровно.

Миннесота, 1994

— Он теперь не вернется.

— Он всегда возвращается, Сэм.

— Две недели прошло. Он, наверное, умер.

— Он жив.

— Ты не знаешь.

— Нет, знаю.

— Что вы с Джимом делаете каждую ночь?

— Тебя не касается.

— Я тоже хочу что-нибудь делать.

— Сделай так, чтобы запястье держалось ровно.

— Ненавижу метать ножи.

— Врешь.

— Откуда ты знаешь, что я люблю, а что нет?

— У тебя слишком хорошо получается.

— Ты... ты думаешь, у меня получается?

— Черт, да, Сэм, а зачем, по-твоему, я все время заставляю тебя?

— Я думал, потому что... папа тебя попросил.

— Думаешь, я делаю все, что он говорит?

— Ну... да.

— Вот, Сэм. Попробуй этот.

— Это твой нож, Дин.

— Я знаю, черт возьми, что это. Я дал его тебе, разве нет?

— Ладно, ладно. Но если я потеряю его...

— Не потеряешь.

— О, чувак! Боже мой! Дин, ты это видел? Я попал в самую середину!

— Говорил же.

— Да! Спасибо, Дин.

— Продолжай в том же духе, Сэмми. Ты будешь лучше, чем я и папа.

— Я не буду лучше, чем ты.

— Да? Откуда ты знаешь?

— Потому что ты лучший, Дин.

* * *

Во снах он слышал голоса. Обрывки разговоров, пение отца. Второе ему нравилось больше всего. У Джона был замечательный глубокий голос. Он попадал в ноты и вытягивал эмоциональность каждого пропетого слова. Это был один из тех нечастых моментов, когда, взрослея, Дин видел отца проявляющим какие-то чувства.

Он слышал Сэма. Он скучал по его голосу и позволил сну овладеть им еще ненадолго — послушать чуть больше. В его речи Дин улавливал мысли, о которых брат никогда не рассказывал.

Свет утреннего солнца лился в комнату сквозь незанавешенное окно, обжигая закрытые глаза. Проснувшись, Дин первым делом почувствовал жуткий запах — от своего тела. Во рту все казалось липким, будто в клею. Он разжал зубы, чувствуя, как язык прилепился к нёбу.

Дин перевернулся со спины на бок, и жидкость опять заплескалась в ушах. Он спустил ногу с кровати — поймать равновесие — открыл глаза и увидел спящего Сэма: тот растянулся на соседней кровати, покрывало и простыня обмотались вокруг талии, одна нога торчала наружу, а рот был приоткрыт.

Дин растянул губы в легкой улыбке. Даже спящим Сэм выглядел дылдой. Боясь разбудить брата, Дин подавил стон, подхватил сумку, поплелся в ванную и тихо прикрыл за собой дверь. Свет лампы вспыхнул ярким светом, заставив прищуриться.

Он глянул в зеркало и издал недовольный рык. Весь лоб был в синяках, кожа под глазом вздулась. Неглубокие порезы на щеке стягивали пластыри-бабочки, а щетина, медленно вырастающая в полноценную бороду, прибавляла ему лет десять.

— Красавец, — саркастично проворчал он в поисках бритвы.

Знакомые действия, казалось, возвращали его к привычной жизни.

Он намазал щеки и отбросил мысли, только смотрел, как поблескивает серебристая бритва, соскребая растительность с его лица. Каждое скольжение оставляло чистую полосу, каждая чистая полоса чувствовалась очередной перекладиной в сломанном мосту между тем, где он был и где должен быть.

Он почувствовал слабый гул в груди — намек на звук поднялся по горлу и соскользнул с губ. Все было не так уж здорово, но пока его устраивало.

"Сначала это как шепот, а потом будто в гром взрывается внутри..."

Охота. Поездка к дому. Неудобный костюм. Готовность раскрыть фальшивое удостоверение и наплести про ФБР. А что потом?

"Держи все в себе, жди, пока не будешь готов, теперь ценна каждая секунда..."

Лицо стало гладким, теперь даже сошло бы за человеческое. Обычные синяки. Коротко улыбнуться и ничего не выдать. Приготовиться к тому, что поток воды собьет, смоет боль, воспоминания, которые даже не отсюда.

"Распахни дверь, не говори ни слова. Все, что ты хочешь сделать..."

Дин наклонился вперед, одной рукой держась за стену, и опустил голову, когда сюрреалистическое ощущение беззвучного дождя заскользило по нему тонкими ручейками. Он открыл глаза и сжал пальцы на ногах.

Когти...

Дин сморгнул воспоминание. Помотав головой, он подставил лицо под воду, провел рукой по покрытым кровью волосам, смывая алый цвет. Он осторожно потер мочки, смывая кровь, стараясь, чтобы вода не залила слишком чувствительные уши.

Расправленные крылья...

— Вот дерьмо, — прошептал он и повернулся спиной к воде, позволяя ей литься на шею. Он потянулся, покрутил головой, разминая ноющие мышцы. Вода билась о поясницу, прогоняла напряжение, уносила боль.

Надо уходить, вытаскивать Сэма, мы в беде, мы…

— О Боже... — выдохнул Дин и оперся о стену, чтобы удержать равновесие. Понимание зарядом тока пробежало по коже.

Дин закрыл кран и вышел из душа. От прохладного воздуха по обнаженному телу поползли мурашки. В последнее мгновение обернув полотенце вокруг себя, он открыл дверь ванной, наполненной паром. Солнечный свет искрился на каплях, покрывающих грудь и плечи. Он сморгнул воду с ресниц и посмотрел на кровать брата.

Увидев, что она пуста, он перевел взгляд на стол. По-прежнему одетый в одни боксеры, Сэм с открытым ртом таращился в монитор. Спустя всего мгновение он поднял глаза, в точности отражающие изумление Дина.

— Чувак, нам нужно поговорить, — сказали Винчестеры в один голос.