Мило (джен)

Он кончиками пальцев оттягивал влажные от натекшей крови штаны, представляя пропитавшееся белье и ноги в потеках, проседал на водной поверхности, припав на колено. Кто-то пытался поднять его под локоть: белая форма. Медик.

— Не меня, не меня, — отмахнулся, слабо закашляв и смаргивая туман. — Сначала учеников. Глубокий порез у одного, шоковое состояние у другого. Увести. Не нужно им на это смотреть.

Он не был уверен, что его послушались, так как проседал в воду все глубже.

— Разрежьте ремни, нужно растащить броню, — дубленая кожа скрипела под сталью.

Обмякнув на чужих руках, Шизума позволял себя раздевать и смотрел, как вода под ним красится в красный.

Кагура.

— Большая кровопотеря. Обезболивающее...

Кажется, он видел. Нехорошо.

* * *

— Простите за опоздание, — на него все обернулись. Шизума встал в дверях, потер влажный лоб.

— Хошигаки-сан! Как ваше самочувствие?

— Похвастаться нечем, но мне бы хотелось поприсутствовать на заседании, — учительская — все та же тесная коробка со столом из темного дерева по середине. Скучная. Он не хотел приходить, но, пожалуй, был должен. — Спасибо, что не предупредили.

— Мы посчитали, что будет разумным дать вам как следует отдохнуть после операции, в конце концов вам наложили больше шестидесяти швов.

Шизума неглубоко вздохнул — давящая повязка на весь торс не позволяла — и, сутуло сведя плечи, прошел в кабинет:

— На небольшое обсуждение у меня хватит сил, учитывая, что последние недели я только и делал, что отдыхал, — со скрежетом выдвинув стул на железных ножках, он медленно сел, убрал волосы за спину. Все продолжали смотреть — да знал он, что плохо выглядит, знал. — Что на повестке?

— К рассмотрению внесен вопрос об исключении Кагуры Каратачи из академии.

Шизума отбросил ощущение, что все здесь уже все решили. На него перестали обращать внимание.

— Это был несчастный случай, не слишком ли радикальная мера?

Педсовет. Присутствовали не все, как он отметил, говорило еще меньше. Видимо вызвали только тех, чьи уроки посещал Кагура. Где он сам был, интересно...

— Нельзя оставлять то, что случилось, без внимания. Кагура Каратачи и раньше попадался на участии в инцидентах подобного рода.

Было дело. Шизума искал, к чьим словам прицепиться, чтобы влезть в разговор. Обычная практика. Скучно.

— Да-да.

— Наказание все же должно быть. Может, не такое жесткое, как было предложено, все же... он был зачислен по официальному разрешению Лорда Шестого.

О, вот и повод.

— Пусть хоть кто-нибудь мне объяснит, за что вы хотите его наказать, — Шизума сощурился, пересаживаясь в пол-оборота к завучу по учебно-воспитательной работе и закладывая ногу на ногу.

— Хошигаки-сан!

— А вы правы, — одна из экзаменаторов. — Мы несправедливы к мальчику. Лично я считаю, что наказать нужно вас. За потрясающую беспечность.

Шизума развел руками.

— Ну извините, что я закрыл его удар не всем телом, и у нас двое раненных вместо двух трупов.

— Хамство какое!

Вечер переставал быть томным.

— Перестаньте. Хошигаки-сан, ваше мнение, как пострадавшей стороны.

— Это пустяки, — поморщившись от боли, Шизума откинулся на спинку стула. — Как инструктор и действующий проктор на экзаменах, я выступаю категорически против исключения. Более того, я даже готов взять всю ответственность на себя. Как верно заметили ранее, я был не готов, но более это не повторится.

— Вопрос к инструктору, — обезличенно. Он любил, когда его звали по имени. — Могло ли иметь место быть какое-то... отклонение? Как он ведет себя на тренировках?

Неужели разумное предположение. К сожалению, мимо.

— Нет, он вменяем. Ведет себя... чаще всего он подавлен или выглядит так, — он надеялся, что это звучало не слишком обеспокоенно. — Тише воды, как говорится.

— Горячка? — уже ближе.

Шизума прикрыл веки, перебирая подушечками пальцев острый край у стола, словно лезвие.

— Само себе оружие не имеет смысла, оно... пустое. Но в руках мечника оно становится продолжением его чувств. Когда он ударил меня, я все понял.

— Давайте обойдемся без лишней поэтики.

Они ничего не понимают. Он переменил позу, чуть не зашипев от ощущения натянувшихся ниток под перевязью.

— Это не поэтика. Это реальность, — Шизума чуть дрогнувшей рукой стер каплю пота с виска, — и я считаю, что ограждать учеников от этой реальности нельзя. Они должны знать, что так бывает. Что иногда человек теряет себя в бою. Что это не отклонение и может произойти с любым.

— Разумно ли это — подвергать учеников подобной опасности? А если кого-то убьют?

Посмеяться над этим пределом тупости позже, — подумал он, всхлипывая сквозь зубы и едва сдерживаясь.

— Хочу заметить, что они ходят в академию как раз для того, чтобы их не убили. Вы вообще понимаете, что им после выпуска на миссии ходить придется, более того, самим убивать?

В груди распирало все так, что казалось, швы разойдутся.

— Каратачи Кагура... — подал голос директор. Шизума сжал губы. — Потомок четвертого Мизукаге. Все понимали, что его появление в академии не пройдет бесследно. Хошигаки-сан?

— Да? — спокойный голос, спокойный.

— В связи с ранением, вы должно быть захотите вернуться в госпиталь еще на какое-то время?

— Нет, в этом нет необходимости, — Кагура. Он хотел его увидеть. — Мне больно, но не настолько, так что я предпочел бы вернуться к работе. Погоняю их по теории.

Он сказал это, не слишком задумываясь, но, поразмыслив, решил так и сделать. Цыкнул: ранение здорово ограничило его двигательные возможности неизвестно на сколько. Не суть, это не скажется на качестве обучения. Кагура-Кагура... — думал он, качаясь на стуле и неосознанно наматывая на палец со стриженным ногтем кончик выбившегося из-за спины темного локона. Он хотел его видеть.

— Что ж, как вернетесь, проведите с учениками воспитательную беседу, — реальность, в которой ему надо быть.

— Есть, — Шизума отпустил лишние мысли и волосы.

Директор сложил руки в замок, смотря на всех из-под набрякших век. Старик, но лучше он, чем все эти имбецилы. Шизума почувствовал, как уголок его рта презрительно поднимается при мыслях об этом. Другие преподаватели на него не смотрели. Они никогда не принимали его всерьез. Когда тебе пятнадцать, тебя никто не принимает всерьез. Реалии нового мира.

— Итак, мое решение, — он поднял глаза, — Каратачи Кагура не будет исключен или отстранен. Меры дисциплинарного взыскания пусть принимает его инструктор и непосредственный участник инцидента, я считаю, что это будет справедливо. Как верно здесь заметили, все это — часть жизни шиноби. Нельзя делать вид, что ее нет. На этом заседание окончено.

Шизума громко отодвинулся от стола.

* * *

Скука. Нет ничего хуже.

— Шизума-сан.

Он оглянулся через плечо, не убирая руки с рычага. Вода уползала в открытый шлюз, оголяя бетонное дно тренировочного бассейна. Обычная процедура: слить воду, затереть все, убрать мусор, наполнить заново. После учебного дня в воде пот, слюна, кровь — все как он любит.

Оглянувшись еще раз, он понял, что Кагура не двинулся с места. Так и стоял, как побитый, заломив руки и не поднимая глаза.

— Простите, я пропустил ваш урок, — тихо проговорил он, сгибаясь под непосильной тяжестью на плечах.

Шизума зажал уши, жмурясь от звука захлопнувшегося шлюза.

— Я уже отметил прогул, — бросил он, опустив руки и думая про цветущую, тухлую воду. Забавная аллегория на общее положение дел. Мило.

Кагура. Может его и правда побили? На лице синяков не было, но Шизума был уверен, что задрав светло-синий ватник, увидит, как минимум, парочку сиренево-желтых отметин. На ребрах, на животе, скажем.

— Простите, — кажется, он был готов ждать прощения вечность. Неважно, за что. — Я думал, вы все еще в госпитале.

Шизума начинал чувствовать дискомфорт: он ведь его не ругал, не винил ни в чем. Но вот прогул отработать заставит.

— Отполируешь все мечи в оружейной и разложишь по местам.

Кагура послушно кивнул.

— Есть.

Шизума проследил за ним краем глаза и мыслями вернулся к бассейну. Нужно было как-то спуститься.

Кагура. Сгорбленная спина, светлый, аккуратный затылок. При тонких руках развитые, крепкие кисти, — у него был очень хороший хват. Шизума припал на дверной косяк оружейной и скрестил на груди влажные руки.

Запах, — он нахмурился. Не издавая ни звука, Кагура втирал в лезвие красное.

— Сядь прямо и не обхватывай кромку ладонью или пальцами, — Кагура вздрогнул всем телом, когда он подошел, и поднял голову. Шизума присел рядом, забирая меч из его рук. — Возьми пластырь в столе, а то, наверное, уже все оружие мне здесь кровью попоил.

— Я, я просто, — Кагура сложил руки на коленках, отчетливо сжимая одну сильнее. Все же, есть у него следы побоев или нет?.. Интересно. Светлые ресницы подрагивали.

— На педсовете обсуждался вопрос о твоем исключении из академии. За произошедшее, — Шизума чуть смягчил тон, придвигаясь ближе и осторожно кладя ладонь Кагуре между лопаток.

Он почувствовал, как под рукой все мышцы невротично затягиваются в корсет; Кагура поджал нижнюю губу и застыл, глядя перед собой.

Шизума продолжил, говоря тише:

— Тебя не исключат. Я убедил их. Все хорошо.

— Шизума-сан, — изломленные брови дрогнули, Кагура посмотрел ему в лицо.

Не в силах вынести этот затравленный взгляд, Шизума протянул руку и погладил его по щеке.

«Успокойся». Тот немножко ожил, начал чаще моргать.

— Я же сказал, что буду тебя защищать.

Кагура, казалось, чуть льнул к его ладони. Мило. Шизума осторожно тронул красноватую отметину на его щеке большим пальцем.

— Вы, ваша рана, — сбивчиво говорил он, — мне так, мне...

— Ну-ну, — он убрал руку, отметив, как Кагура отреагировал на это. — Успокойся...

Тот уткнулся в свои колени, пряча лицо и обнимая себя руками.

— Спасибо...