Вижу сердцем, чувствую душой (гет)

В маленькой комнатке общежития, за старым, местами обшарпанным деревянным столом, сидел молодой мужчина. Перед ним лежал кусочек пергамента, а на подоконнике уже ждала сова. Рука мужчины дрожала, отчего почерк был рваным. Он выводил пером простую фразу: «Мама, со мной все хорошо. Приехать не могу, много работы».

Это снова была ложь. В любую минуту Джордж Уизли мог трансгрессировать в Нору, но не делал этого. Свое ничтожное существование он полностью погрузил в пучину боли от потери Фреда. Ему казалось, что семья смирилась. Что они все отпустили его брата, словно забыли о нем. Как они могли? Почему для них не померк свет так, как для него? Почему война забрала с собой половину его души? Его лучшую половину — Фреда. А кто он теперь без него? Джордж не знал. Он погряз в одиночестве. Казалось, постарел. А ведь ему было всего лишь двадцать четыре года. Бледное лицо и темные волосы сделали Джорджа совершенно неузнаваемым. В этом мужчине никто бы не разглядел некогда рыжего хулигана. Но больше всего изменились его глаза. Взгляд стал потухшим. Огонек, излучающий радость, погас.

Каждый день он думал над способом ухода из жизни. Он приходил на могилу к брату и говорил, что скоро они будут вместе. Джордж искренне считал, что если он в очередной раз не спустится к завтраку и Рон решит отнести чай к нему в комнату, то, обнаружив его тело, даже не расстроится. Что семья вздохнет с облегчением и будет жить своей жизнью, а он навсегда соединится с братом. Но потом ему приснился Фред. Конечно, он снился ему каждую ночь. Но этот сон был особенным. Первый раз за полгода Фред заговорил. И он просил. Нет, он умолял Джорджа жить. А еще Фред сказал ждать. Смириться с его смертью и ждать тот день, когда он сможет вернуться в этот мир.

Джордж послушал брата. Он не стал обрывать свое жалкое существование. Но больше не мог выносить стен своей комнаты, как и не мог найти в себе силы вернуться в магазин. И тогда он сбежал. Сделать документы не составило труда. Джордж решил стать магглом. На оставшиеся сбережения он купил комнатку в небольшом общежитии и устроился в местное почтовое отделение разносчиком писем и газет. Он создал себе крошечный мир, в котором спрятался, как в коконе, от всего, что происходило снаружи, и больше всего боялся, что кто-то из прошлой жизни найдет его и разрушит это укрытие. Лишь чувство стыда и вины перед матерью выплескивалось редкими сухими строками.

Каждый вечер Джордж продолжал проведывать могилу брата. Рассказывал, как прошел день, и неустанно спрашивал, долго ли осталось ждать. Но Фред стал редко приходить к нему во сне и всегда молчал. Джордж сидел около памятника до глубокой ночи, а потом шел туда, куда звала душа. И этому зову он не мог сопротивляться. Его вновь и вновь окутывали темнота и звуки тихой мелодии.

* * *

Весь день для Гермионы пролетел как в тумане. Несколько раз звонила Вирджиния, но Гермиона уже и не помнила, о чем они говорили. Все её мысли были заняты таинственным ночным собеседником. Она с нетерпением ждала ночи. Попросит ли он её уйти? Или вновь предложит помолчать? Почему он сказал, что её жизнь погрузилась во тьму?

Гермиона была не согласна со словами незнакомца. У нее была нормальная жизнь: любящие родители, лучшая подруга, обычная человеческая работа. Обычная… Человеческая… Кому она врала? Мужчина был прав. Гермиона сама загнала себя во тьму. Теперь она видела, что все её друзья нашли в себе силы пережить последствия войны. Никто не поступил, как она. Все приняли горькую действительность и вместе начали строить все сначала. Грейнджер решила, что прятаться в своем внутреннем мире больше нет смысла. Как она могла так долго отрицать действительность?

Гермиона чувствовала, как в душе стали разрушаться возведенные ею стены. Но еще острее она чувствовала желание помочь незнакомцу. Они должны вывести друг друга к свету. Должны попросить у близких прощение за свои ошибки. И она не вернется в Австралию, пока не поможет этому человеку, или она не Гермиона Грейнджер.

Как и прошлой ночью, не успела стрелка часов приблизиться к двум, Гермиона уже сидела за столиком кафе.

— Вы снова здесь, мисс? — проговорил уже знакомый голос, и Гермиона невольно улыбнулась.

— Доброй ночи, сэр. Могу ли я сегодня составить вам компанию? — внезапный прилив хорошего настроения отпечатался в её голосе. Темнота кафе уже не казалась гнетущей, а с души словно свалился тяжелый камень.

— Теперь это и ваш столик, мисс, — позитивное настроение девушки мешало думать, и он хотел её попросить уйти, но решил, что не имеет на это права.

— Почему вы приходите сюда каждую ночь? — Гермионе хотелось разговорить незнакомца. Она чувствовала, что как-то связана с ним. Будто кожей считывала его энергетику, переполненную болью.

— Давайте лучше помолчим, мисс, — шепотом попросил мужчина. Странное желание взять собеседницу за руку не давало сосредоточиться на своих привычных переживаниях. Он словно стал чувствовать свою боль не внутри себя, а как будто со стороны, и это новое ощущение не было приятным. Его сознание куда-то несло, а темнота стала давяще-звенящей и больше не приносила былого удовлетворения. Сделав глубокий вдох, будто цепляясь за воздух, он схватил девушку за руку.

Гермиона вздрогнула от неожиданности, и мужчина, будто опомнившись, отпустил её, прошептав слова извинения. Запястье словно опалило его прикосновением, и, поддавшись неведомому порыву, Гермиона встала из-за стола и сделала несколько неуверенных шагов к мужчине. Он никак не отреагировал на её приближение. Осторожно она положила руку ему на плечо. Внутри все трепетало. Гермиона никак не могла понять, почему совершенно не может сопротивляться притяжению этого человека. Почему от прикосновений к нему все тело покрывалось мурашками. Медленно, кончиками пальцев, она прикоснулась к его шее, а затем провела по влажной щеке и губам.

Джордж не ожидал, что девушка подойдет к нему. Боль от одиночества обжигала глаза и скатывалась предательскими слезами. Много лет он не позволял им появиться, сдерживая в себе все эмоции. Он запер их на тысячу замков, и сейчас, от нежного прикосновения незнакомки, в груди произошел разрушительный обвал. Отчаянный стон вырвался наружу, а под кожу заполз непрошеный холод. Его охватила мелкая дрожь, которую никак не получалось унять. Осколки искалеченной души, когда-то разлетевшиеся по всему телу и причиняющие невыносимые страдания, будто стали собираться как пазл. Они словно магниты притягивались друг к другу, вновь причиняя почти физическую боль. Джордж закрыл глаза и, ведомый желанием согреться и хоть на мгновение перестать чувствовать душевные метаморфозы, одним движением притянул девушку к себе. Гермиона не смогла удержаться на ногах и оказалась на коленях незнакомца, а его руки уже требовательно блуждали по её спине. Ему было так холодно, что он сильнее прижал к себе незнакомку, лишь бы похитить частичку её тепла. Она ощущала его дрожь, его сердцебиение. Темнота окутала их и затянула в свой глубокий омут. Они все так же ничего не знали друг о друге, но, благодаря неведомой магии, соединились более тонкими телами. Переплелись кривыми потоками энергий. Из глаз Гермионы струились жгучие слезы, словно она переняла его боль, а в следующую минуту, поддавшись порыву, она прильнула к его губам…

В дверь кабинки постучала официантка… Время вышло…