Пух жёлтых канареек (гет)

Пух жёлтых канареек всё ещё, плавно кружа, опускался на каменный пол замка. Рыжей макушки Рональда давно и след простыл. Гарри буравил бессмысленным взглядом каменную стену, неловко поглаживая прильнувшую к плечу и всё ещё вздрагивающую от тихих слёз Гермиону. Им одинаково не повезло…

Гарри размышлял о том, почему всё сложилось именно так. Ведь не было в его друге, Роне, ничего особенного и выдающегося, кроме, пожалуй, умения играть в шахматы. Даже верность, и та, не была достоинством младшего сына семейства Уизли. И всё-таки именно он серьёзно нравился Гермионе, их общей подруге, и именно он стал лучшим другом самого Гарри Поттера. Да, Рон нравился Гермионе. Но тот привык видеть в ней лишь зубрилку, которая всегда даст списать, с которой приятно влезть в очередную авантюру и иногда позволять ей становиться голосом совести. Рон видел в Грейнджер лишь хорошую подругу, но не девушку. Быть может поэтому, и ещё из-за природной легкомысленности, Рональда, никогда не задумывавшегося об отношениях с девушкой, увлекла первая девчонка, которая обратила на него внимание, и была столь же легкомысленна, чтобы разбрасываться чувствами. Явную симпатию лучшей подруги он так и не заметил.

И что они оба нашли в Роне, что до сих пор с ним дружили?

Конечно, просто и Гарри, и Гермиона были достаточно замкнуты и скромны для того, чтобы легко говорить о чувствах и проявлять их. И ещё они, никогда не имевшие друзей до Хогвартса, были до безумия верны первой дружбе, опасаясь разрушить её. Рон не очень-то их дружбу ценил, ведь в окружении братьев и сестры никогда не чувствовал одиночества. А ещё Рон подкупал своим простодушием. И, быть может, Гарри и Гермионе этого не хватало в своих жизнях. Быть может, они мечтали быть такими же… обычными, вот и цеплялись за простоватого друга, к которому привыкли.

Гарри наблюдал за последним пером жёлтой канарейки, которое вот-вот должно было опуститься на каменный пол Хогвартса, школы чародейства и волшебства, и размышлял.

Не было ничего особенного и в Джинни. Она была милой, уютной, домашней, но взрослея в компании братьев, могла и бой дать достойный. Внешностью особо похвастаться она не могла, разве что рыжими волосами. В остальном — обычная, как ни крути. И всё же из всех красавиц Хогвартса именно она запала в душу Мальчику-Который-Выжил. Да, она была домашней. И это было как раз то, чего не хватало Гарри, когда он возвращался с очередных приключений, а если точнее опасностей. Он смотрел на Джиневру и думал, как здорово было бы, если бы его всегда дома ждала такая девушка как она. Иногда он смотрел на младшую Уизли, и думал, что его отец, проказник-Джеймс, думал также, когда смотрел в школе на прилежную, ответственную и обязательную Лили. Правда прилежной и ответственной Джинни уж точно не была. Отчего же она ему нравилась? Ответа он не знал.

— Идиоты эти Уизли, — шмыгнула носом Гермиона, отвлекая Гарри от мыслей. Кажется, она наконец-то успокоилась. — Они могли бы заполучить самого Мальчика-Который-Выжил, и самую умную ученицу Хогвартса за последние десять лет, но они нос воротят, — заметила девушка совсем невесело. — Гарри, почему мне кажется, что мы достойны большего, чем те, кто нас совсем не ценит?

— За тобой сам Виктор Крам ухаживал, — пожал плечами Поттер в ответ, упуская хвалебные оды в честь действительно отличного ловца, которые так любил издавать их рыжий друг. Он как бы выразил своё отношение, что Рон, по сравнению с Виктором, никто для всех, кроме них двоих и семьи. А Крам — знаменитость не меньшая, чем он сам. И из всех симпатичных девушек Хогвартса, гостей из Шармбатона и толпы фанаток Крам заметил лишь одну Гермиону. Значит, она стоила больше, чем все перечисленные.

— А на тебя самые красивые девушки Хогвартса заглядываются, — снова шмыгнула носом Гермиона, и как-то особенно жалобно, всё ещё обнимая друга, спросила: — Неужели Лаванда интереснее меня?

— Брось, Герм, ты же знаешь, что Рон увлечён ею, потому что ему такое внимание к себе в новизну. От тебя он ничего, кроме критики не ждёт. А Браун…

— Ты не ответил, — из-под бровей глянула девушка на друга. Ей отчего-то в тот момент было особенно важно знать, что Рон заблуждается, а она сама лучше вечной сплетницы Лаванды. Гарри вздохнул: он часто задумывался об этом, но признаться вслух в том, что на самом деле видел в подруге, оказалось нелегко. Он бы что-нибудь придумал, но почему-то казалось важным не солгать.

— Ты замечательная, Герм, — немного смущённо почесал затылок национальный герой магической Британии. Подруга мгновенно воззрилась на него скептично, и говорить тут же стало легче: он-то знал, что не приукрашивал, а у Гермионы самооценка о себе всегда была занижена вечными насмешками над её любознательностью. — Ты — красивая, умная, ответственная, прилежная, понимающая, добрая, терпеливая, бесстрашная…

— Ты серьёзно? — изумилась подруга, как-то по-новому взглянув на Гарри. Тот почувствовал, как запылали у него щёки. Успокоиться ему помогла мысль, что даже на фоне такой девушки, ему нравилась другая…

— Вполне. Ты же не станешь спорить, что ты умная, ответственная и прилежная? — Гермиона покачала головой, легонько улыбнувшись, и быстро промокнув платком всё ещё влажные от слёз глаза. — Мы друзья уже шесть лет, и я видел тебя в разных ситуациях. И на уроках, и на переменах, и на балу, и стоящей бесстрашно напротив оборотня, и недалеко от тролля, и перед вредной журналисткой, и в бою с Пожирателями Смерти, и даже в дурацких магических играх. Я знаю о чём говорю, ничуть не преувеличивая твои положительные качества, — совсем раздухарился Гарри, сообразив, что его слова помогают Гермионе успокоиться. — И, честно говоря, сейчас задумавшись об этом, я не понимаю двух вещей: Почему Рон настолько глуп, что не заметил твои бесспорные достоинства? И как после шести лет дружбы с тобой мне могла понравиться Джиневра?

— Это мы с тобой глупые. Если подумать, то я тоже не понимаю, почему мне Рон понравился, а не ты, — фыркнула Грейнджер. Впрочем, девушка тут же нахмурилась, будто ей в голову закралась сомнительная мысль, которая казалась привлекательной. Она покусала губы, в сомнении, а потом осторожно обратилась к другу, видимо, что-то решив: — Гарри?

— Да?

— А может, мы попробуем встречаться? — смущённо предложила она.

— Чтобы позлить Уизли? Или чтобы обратить на себя внимание их? — скептично спросил Поттер. Он сомневался, что эта идея подруги может сработать в их ситуации. Хотя в какой-то момент он и сам думал об этом.

— Нет, — неожиданно горячо жёстко фыркнула Грейнджер. — Просто чтобы не чувствовать себя… униженными и несчастными. — Гарри задумался, глядя пристально в глаза подруги. Он не представлял себя гуляющим за ручку с Герми. Не представлял их вместе сидящими в кафе мадам Падифут. Не представлял себе их поцелуев. Не представлял ничего из того, что делали известные ему парочки, включая Рона и Лаванду. Почему-то ему казалось это странным и диким: он и Гермиона. Это же Грейнджер, его лучшая, да и вообще единственная подруга. Но с другой стороны, они так хорошо друг друга знали, что это возможно упростило бы новый уровень их отношений…

Когда они вошли в гостиную Гриффиндора, держась за руки, на них мало кто обратил внимания. Кто-то лишь хмыкнул, будто иного и не ожидал, кто-то поздравил, хлопая по плечу, и шепча что-то о том, что давно пора. Но и всё на этом кончилось. Разве что немного щекотали нервы чересчур внимательные взгляды Рона и Джинни…

Они долго приноравливались, узнавая друг друга с незнакомых, (до момента рокового решения), сторон. Так для Гарри стало открытием, какой на самом деле нежной и чуткой могла быть Гермиона, как хорошо могла чувствовать настроение. Она не лезла с вопросами или нравоучениями, когда у него было плохое настроение, просто стараясь быть рядом, за исключением моментов, когда ему хотелось одиночества. А сама Грейнджер внезапно ощутила, что в Гарри будто был крепкий стальной стержень, который и помогал ему переживать и справляться с любыми трудностями. Её удивило и его упрямство, и настойчивость, которые он стал то и дело проявлять, вовремя оттаскивая её от учебников и книг, чтобы она не забывала про еду и сон. Ей понадобилось время, чтобы перестать возмущаться, и принять его заботу о ней, уже не как о подруге, а как о своей девушке. А ещё в Гарри была харизма, которую она раньше не замечала…

Поначалу отношения клеиться не хотели. Они всё ещё вспоминали своих Уизли, отношения с которыми становились с каждым днём всё напряжённее. Рон, наконец-то, понял, что Гермиона ему нравится гораздо больше Лаванды. С ней он порвал отношения, но…. Зависть, то и дело просыпавшаяся в нём по отношению к Мальчику-Который-Выжил и раньше, теперь вообще завладела им. Сначала он ещё общался с Гарри, но дружба остыла. Оба понимали, что на этот раз навсегда. Но Рон хоть молчал…. Джинни была не такой. Они как раз поругались с Дином, который был её последним парнем. И, пребывая в не лучшем настроении, она срывалась на Гермионе, публично обвиняя её в предательстве. Тут-то и выяснилось, что встречалась Джинни с парнями, только чтобы не страдать из-за Поттера. Она была в него влюблена заочно, ещё до знакомства, а познакомившись, только утвердилась в чувствах. Но Гарри не замечал её, и тогда Грейнджер, зная о чувствах сестры друга, посоветовала ей встречаться с другими…

Однажды это вылилось в грандиозный скандал на всю школу, в эпицентре которого был Гарри. Он хорошо помнил виноватые и пристыженные глаза Гермионы, и её тихий шёпот о том, что когда она давала совет Джинни, ещё не знала о его чувствах к младшей Уизли. Поттер хорошо помнил на лице Джинни мольбу простить её, и требование «здесь и сейчас», при свидетелях, выбрать между ней и Гермионой. Гарри помнил тишину толпы, ожидающей его решения, и собственные мысли. И казалось в тот миг, что ему предложили решить судьбу целого мира. Задача чудилась неразрешимой, но… мысль за мыслью просачивались в его разум, и всё решали:

Любила ли Джинни его, просто Гарри Поттера, или же надежду света, национального героя Мальчика-Который-Выжил? Имела ли Гермиона на него виды и всё подстроила, или же он на самом деле так хорошо скрывал свой интерес к сестре их общего друга? Разве не будет предательством, если он бросит Гермиону по первому зову Джинни или же тогда у подруги появится шанс завоевать Рона?

Гарри помнил, что пауза затягивалась. Помнил, как переводил взгляд с одной девушки, на другую и не мог поверить, что это он, Гарри-Из-Чулана-под-лестницей попал в такую ситуацию. А ещё он помнил требование в глазах Джинни, и понимание и смирение в глазах Гермионы: девушка понимала, какое решение он примет, и готова была простить его за это.

Её взгляд всё и решил. Подруга Поттера желала ему лишь счастья, и действительно не так давно поняла его чувства к Джинни. И он не мог отвернуться от неё сейчас, просто не мог. Только не от неё, не от той, что поддерживала его и была ему самым верным другом вот уже почти шесть лет. А Джинни… найдёт себе кого-нибудь стоящего, и постепенно забудет о своей влюблённости к герою, который сам себя таковым не считал.

Гарри проявил тогда решимость, и без смущения, на глазах у всех, обнял Джинни. На ушко он ей и выдохнул, что не нужно было им двоим быть такими застенчивыми, и скрывать свои чувства друг к другу, и тогда всё не сложилось бы так, как сложилось. Он искренне назвал её сестрой, пообещал, что будет считать её сестрой, даже если она его возненавидит. Пообещал, что будет готов помочь в любом деле, когда бы она к нему не обратилась. А потом он, не замечая слёз девушки, выпустил её из объятий, чтобы подойти к ошеломлённой Гермионе, увести её за собой, и скрыть от толпы в неиспользуемом классе. Чтобы, уже оставшись наедине со своей девушкой, прошептать, немного виновато:

— Я свой выбор сделал.

В тот день она впервые поцеловала его по-настоящему, и мир для них двоих исчез.

Отношения стали склеиваться, а старые влюблённости истаивать. И не только у них: Постепенно и Рон, и Джинни смирились, и наладили с бывшими друзьями приятельские отношения. Причём сами. И все, даже слизеринцы соглашались, что парочка из Грейнджер и Поттера получилась очень органичная. Выходцы с зелёного факультета смеялись, конечно, про очкарика и зубрилку, но не шибко охотно или всего лишь из зависти. Учителя не могли нарадоваться тому, как положительно Гермиона влияла на Поттера, ведь тот всего за несколько месяцев стал одним из лучших студентов курса по успеваемости, не забывая при этом о квидиче и жизни. И никому было невдомёк, что он увлёкся книгами только, чтобы проводить больше времени со своей девушкой, которая отдавала пергаментам большую часть своей жизни. Зато Грейнджер стала ярой болельщицей квидича, и не пропускала не то, чтобы ни единой игры, а даже ни единой тренировки капитана сборной Гриффиндора этого года, своего парня. Она и награждала его объятиями и поцелуем за любую, даже самую грязную игру…

И даже предстоящая война больше не казалась такой страшной и безнадёжной, когда они просыпались вместе в общей гостиной Гриффиндора, заснув за чтением очередной книги.

События закручивались всё в более тугую пружину, чтобы выстрелить. Занятия с Дамблдором имели свои плоды, и нежелание Слизнорта раскрывать свою тайну, и козни Малфоя-младшего с Пожирателями Смерти…

Пружина выстрелила неожиданно, хоть и распрямлялась потом долго: сначала скончался Арагог, и Поттер исполнил задание Дамблдора, с помощью зелья Жидкой Удачи, узнав правду, скрытую Слизнортом. Потом они с Дамблдором обсуждали крестражи. А вскоре случилась драка Гарри с Малфоем, в которой последний чуть не погиб. Поход в пещеру. Неизвестное пыточное зелье и мольбы Дамблдора. Армия Инферналов и Адское Пламя. Прорыв пожирателей и смерть Дамблдора от руки Снейпа. И скорбь, и страх, поселившиеся в сердцах на похоронах великого волшебника.

Но Гарри и Гермиона крепко держались друг за друга, чтобы всё пережить. Их сердца были полны решимости сражаться, и сражаться вместе. И половины лета им хватило на то, чтобы решить для себя всё окончательно…

Когда Гарри исполнилось семнадцать, и его спасли из дома Дурслей, ценой жизней Букли и Аластора Грюма, и уха Джорджа, они обратились к Ремусу Люпину со странной и опасной просьбой. Он долго думал, но всё же её исполнил, сопроводив их. Старые магловские документы и немного магии, для ускорения процесса и избегания проволочек с возрастом, и они расписались, вступив в брак. Не было ни торжества, ни красивых нарядов, ни подарков, ни поздравлений, ни гостей, исключая Люпина, единственного свидетеля. Были только спешно купленные в ближайшем ювелирном обручальные кольца, непреложный обет молчания от Люпина и одна бутылка шампанского, распитая на троих.

Возможно, в тот момент они боялись не успеть…

Кольца они скрыли магией, как и новую фамилию Гермионы в магловских документах девушки, чтобы вернуться в мир, находящийся в состоянии войны.

Миновала испорченная свадьба Билла Уизли и Флёр Делакур, побег, стычка в кафе, возвращение на Гриммо 12, признание Кричера, и безумная ходка в Министерство Магии в поисках одного из крестражей. Пролетели месяцы, проведённые наедине, только друг с другом, в магической палатке. Незабываемые месяцы, мало похожие на медовый, но всё же таковые. Миновали скитания в безлюдных местах Англии. Кончились однажды и бесплодные до поры до времени попытки разгадать подсказки из завещания Дамблдора. Ушёл в историю прошлого поход в Годрикову Лощину, и нападение Нагайны. И случайное нападение охотников, и пленение у Малфоев, и спасение, и смерть Добби. Ограбление Гринготса, с помощью гоблина и Рона, (жившего с молодожёнами Уизли, потому что его разыскивали Пожиратели, как друга Гарри Поттера). Потом друзья и битва за Хогвартс, и… воспоминания умирающего Снейпа. Всё пронеслось мимо, как в калейдоскопе.

Гарри уходил на смерть, не прощаясь с Гермионой. Ни к чему были прощания, ведь они давным-давно, кажется ещё в прошлой жизни, решили жить одним единственным днём, и ни о чём не жалеть, даже оказавшись на смертном одре. А дней, разделённых на двоих, у них было достаточно…

Гермиона, увидев тело супруга на руках у Хагрида, не дрогнула. Ни слезинки не скатилось по её бледным, испачканным пылью и кровью щекам. Она только шагнула назад, скрываясь в толпе друзей, и поддерживая пока плоский живот, готовая аппарировать как можно дальше в первый же удобный момент, а потом бежать в Австралию. Как и решили, она ни о чём не жалела, только хотела сохранить те крохи счастья, (воспоминания о недолгой совместной жизни с Гарри), до конца своих дней, и вырастить его ребёнка, достойным своего отца, любой ценой. Они были готовы к этому.

Но когда оказалось, что Гарри жив, слёз сдержать у неё не вышло. И не было более сладкого мига для неё, чем его победа…

А много лет спустя, подрастающим сыну и усыновлённому Тедди Люпину они расскажут, что всё началось с разговора и пуха жёлтых канареек…

Примечание к части

Я ещё никогда не писала более сопливых работ... Даже и не знаю, что теперь о себе думать.

И вообще, это моя третья работа по фандому, и теперь мне кажется, что я сошла с ума, потому что пишу по ГП.