Ушедший (джен)

Ветер гнал тяжелые, низко висящие тучи на запад. Дождь хлестал ледяными струями со всех сторон. Казалось, сама природа оплакивала тех, кто отдал жизнь в страшной битве за Хогвартс. Битве за свободу.

Миссис Уизли смотрела на семейные часы, взглядом ища стрелку с именем Фреда, но не находила ее. Она просто исчезла, оставив после себя пустоту, напоминание о том, что в этом мире нет ничего вечного.

— Мама, у тебя все хорошо? — Джинни вошла на кухню, ее левая рука была перебинтована. Осколок камня разорвал ей руку от кисти до локтя, когда одна из стен школы рухнула. Пальцы пока плохо слушались, но колдомедики давали оптимистические прогнозы.

— Я не могу найти имени Фреда, видишь, все стрелки показывают, что мы дома, а его нет, — глухим голосом отозвалась миссис Уизли.

Джинни не нашла, что ответить. Мама выпила очень много успокоительных зелий, поэтому боль от потери ребенка притупилась, оставив после себя только неверие в происходящее.

— Фред ведь жив? ЖИВ? — Молли расплакалась, и Джинни, подойдя, обняла ее, хотя сама еле сдерживала рыдания.

— Да, мамочка, он жив — в наших сердцах, — шепотом сказала Джинни, непрошенные слезы покатилась по щекам, забирая с собой крохи боли и отчаяния.

* * *

Гарри стоял перед зеркалом, не видя отражения. Он вновь и вновь думал о самых трагичных минутах своей жизни. Он смог выстоять против злодея столетия, но какой ценой! Ценой жизни людей, которых любил и уважал, которым доверял. Они ушли в вечность, и увидеть их родные лица, не искаженные гримасами боли, он мог теперь только в краткие минуты спокойного сна, выдающиеся иногда между навязчивыми повторяющимися кошмарами.

Улыбчивая Тонкс в этих грезах рассказывала, как хорошо там, в другом мире, где изо дня в день переживаешь лучшие моменты, которые случались в жизни. Люпин. Смерть излечила его от яда оборотня, сняв тяжкий груз с усталых плеч. Теперь он был просто человеком, мужем, преподавателем в Хогвартсе… Сириус, любимый крестный. Смерть безжалостно забрала его у Гарри, так и не дав им стать семьей.

Родители, Дамблдор, Снейп — все они приходили во снах. Вновь и вновь говорили, что Гарри ни в чем не виноват, ведь война всегда несет с собой потери. Неизбежные потери во имя общего блага. А вот придет ли это благо?

— Гарри, пора выходить, — окликнула его Гермиона, заходя в комнату.

— Я не могу… Как я посмотрю им в глаза — мистеру и миссис Уизли, Джорджу, Джинни..? Ведь это из-за меня погиб Фред, — с болью ответил Гарри.

— Не говори так! Он умер, борясь за нашу свободу, — Гермиона подошла к Гарри. — Не надо себя винить, война не щадит никого. Она покалечила не одну жизнь, многие семьи сейчас оплакивают своих близких, но никто не обвиняет тебя.

— Если бы я сразу пошел к Волан-де-Морту, то многих смертей можно было избежать, — шепотом сказал Гарри.

— Скорее всего, мы бы сейчас тут не стояли, нас просто не было в живых. Ты сделал все от тебя зависящее. Мы выжили и должны жить дальше ради тех, кто погиб, — Гермиона обняла своего друга. — А теперь идем, мы будем сильными, мы справимся.

Последний раз бросив взгляд на свое отражение, Гарри наконец рассмотрел себя. Усталый и грустный вид, опущенные плечи, одежда черная — совсем как ночь или как печаль, буквально придавливавшая его к земле.

Гермиона. Друг с большой буквы, соратник. Она стояла рядом, и Гарри поймал в зеркале ее потускневший взгляд. Сегодня она тоже была в черном и со строгой прической. Отгремевшая война оставила на них обоих свой отпечаток, стерев улыбки и отобрав детство. Остались только вера и надежда в мир без войны.

Настал день похорон Фреда Уизли. Еще вчера улыбавшийся молодой человек, шумный, веселый, говоривший в унисон со своим братом-близнецом, сегодня лежал в гробу, оплакиваемый семьей и друзьями.

Людей на похороны пришло немного. Семья Уизли, Флер, Ли Джордан, министр Шеклболт, Гарри и Гермиона. Молли Уизли, обычно веселая и энергичная, стояла белая, как мел. Она молчала, не шевелилась, только руки предательски тряслись. Все слезы уже были выплаканы, а все слова сказаны. Для нее, наверное, этот удар оказался самым сокрушительным в череде обрушившихся на ее семью бед. Успокоительные зелья так и не смогли полностью унять боль, которую испытывала потерявшая ребенка мать. Мистер Уизли молча обнимал жену, глядя на гроб, в котором лежал его сын. Он никак не мог поверить, что его мальчик, один из братьев-проказников, мертв. Джинни топталась рядом с Роном, поодаль от родителей. У обоих на лицах застыло выражение неподдельной скорби.

— Сегодня мы собрались здесь, — начал Кингсли, — чтобы почтить память Фреда Уизли. Он был храбрым гриффиндорцем, хорошим другом, лучшим братом и веселым парнем. Но война забрала его у нас в самом расцвете сил. Он отдал жизнь за наше с вами будущее и ушел в другой мир, где нет предательства, лжи, пороков. Там царит добро, понимание, взаимовыручка. Он всегда будет в наших сердцах, в нашей памяти. Аминь.

— Аминь! — вторили министру голоса собравшихся на похоронах людей.

Кингсли взмахом волшебной палочки поднял гроб и начал опускать его в могилу.

Джорджу казалось, что это — чья-то дурная шутка или страшный сон. Вот сейчас он проснется, и все будет все по-старому: Фред на самом деле жив, они вместе ведут дела магазина, придумывая все новые замысловатые штуки «Умников Уизли», замышляют очередную каверзу над Роном или ухаживают за близняшками, которых встретили у себя в магазине. Но нет. Реальность жестока. Гроб опускался все глубже, и оставшемуся в живых близнецу хотелось прыгнуть туда, к брату. Со смертью Фреда умерла и часть Джорджа...