Ублюдки (джен)

Гэвин работает в участке так долго, что знает старую фамилию Тины и Хэнка, не скатившегося в привычное дерьмовое состояние. С другой стороны, эти двое помнят его ублюдком столько, сколько здесь он работает. Впрочем, остальные тоже помнят. А ещё они держат в головах дату рождения Рида. Гэвин бы задумался, зачем отделу такая ненужная информация, но Гэвину откровенно плевать.

На что не плевать, так это на стандартный ворох открыток — откуда они появляются, если нормально общается он лишь с Тиной, Рид не разбирается. Возможно, предполагает он, отправляя нераспечатанные открытки год за годом в нижний ящик, Джеффри где-то держит целую коробку безликих открыток — на случай, если кому-то вдруг исполнится тридцать семь, и это будет его юбилейный год работы в похожей дыре.

Гэвин раскрывает открытку от Тины — Тина всегда пишет ему что-то хорошее, и Риду год за годом становится стыдно перед ней за своё ублюдское поведение — и от Хэнка, потому что открытка в два раза толще, чем должна была. Гэвин ощупывает картон, и нехорошее предчувствие — издержки работы в полиции — скребётся внутри. На прошлый День Рождения Хэнк подарил ему бутылку с виски. Бахнул около терминала и с мрачной, но довольной рожей ушёл. Рид распечатал бутылку в первый же вечер, ожидая подвоха, и нюхал алкоголь, прежде чем выпить.

Подвох был в том, что он впервые в жизни проспал работу, а потом мучился головной болью день, не способный не то, что работать — произносить нормально слова. Хэнк, скотина, наблюдал за его мучениями с поистине дьявольским взглядом. Гэвин держался за лоб и материл его про себя с тихим шипением. Лучше бы слабительного подсунул. А сейчас Гэвин достаёт из конверта подарочный сертификат на занятия по лепке. По лепке, повторяет про себя Рид и цыкает громко и недовольно. Ему не пять и не десять, ему тридцать семь.

— Процесс изготовления чего-то своими руками успокаивает, детектив Рид, — говорит за его спиной Коннор — и Гэвин, конечно же, догадывается, с кем посоветовался Хэнк. С кем же, кроме своего искусственного сыночка, он мог советоваться. — Так вы сможете побороть свой гнев и повысить работоспособность.

Гэвин оборачивается и видит святое лицо андроида и поднятые уголки губ. Если бы Гэвин не знал, как терпеть его не может Хэнк — поверил бы в заботу. А так в цветастом сертификате он распознаёт исключительно изощрённую насмешку. И поворачивается к столу Хэнка, чтобы через всю огромную комнату послать его нахуй вместе с пластиковой девиантнутой банкой Коннором, но Хэнка не оказывается на месте, и Рид чувствует себя обманутым.

— Лейтенант Андерсон взял выходной, — услужливо подсказывает ему Коннор. Со стороны они, наверное, смотрятся так, будто тварь неблагодарная тут только Гэвин, но Рид уже привык, что на Коннора многие надышаться не могут, а на него глядят как на дерьмо. Впрочем, Гэвин не остаётся в долгу. В их отделе это считается крепкими рабочими отношениями.

— А ты что не обхаживаешь своего папочку? — спрашивает Гэвин ради вопроса. Полгода назад Коннор бы завис или не обратил внимания, но он слишком быстро учится — благо, есть у кого научиться быть мудаком и понимать мерзкие намёки. Благодарить за подарок Гэвин не собирается, вот ещё.

— Мне нужно отдать документы капитану Фаулеру, — доброжелательно отвечает ему Коннор, и в этой доброжелательности Гэвин задницей чует пассивную агрессию и желание залить кипяток в его глотку. Но Коннор — у людей подобное называется «хорошо воспитан», — разумеется, так никогда не поступит, а Рид вовсе не стремится начинать драку первым. Такое было актуально тогда, когда Хэнк не вник в семейные отношения и не слишком-то любил Коннора. А сейчас стоит Гэвину тронуть Коннора, как он тут же получит тяжёлой рукой Хэнка и выговором Фаулера сверху — чтоб не затевал драки в полицейском участке. — Не забудьте посетить первое занятие. Оно начинается…

— Пошёл нахуй, — всё-таки не выдерживает Гэвин: нянек-андроидов он ненавидит больше, чем андроидов-полицейских. В отделе уже поговаривают о том, что к ним в участок зашлют парочку таких, как Коннор. Может, чуть поновее, но оно обязательно случится. Гэвин планирует попросить у Хэнка на тот случай его револьвер и застрелиться к чёрту: второго Коннора он не вынесет.

— …в шесть вечера сегодня, — заканчивает Коннор. — Всего доброго, детектив Рид, — и улыбается напоследок, пластиковый мудак. И где научился гадким маньяческим улыбкам, спрашивается. Гэвин дёргает плечами.

Он хочет прийти сегодня домой, купить бутылку пива и отпраздновать свой праздник вместе с Кларибеллой, кошкой, доставшейся от бывшей. Бывшая Гэвина Рида любила давать животным идиотские имена, и беспородную кошку, наглую и злющую, как сам Гэвин, обозвала благородным именем. У Рида Кларибелла охотно откликается на Пакость и подставляет живот. Гэвин чешет и знает, что они с Пакостью — родственные души, и никакие бывшие им не нужны.

Что тянет его после работы не домой, а в чёртов центр на занятия по лепке, Гэвин не понимает. Наверняка то же самое, что заставляет Гэвина каждый год вскрывать подарки Хэнка. Или пиво, которое купил по дороге, безразлично подмечает Рид, сжимая сертификат и демонстрируя его андроиду на входе. Андроид на входе мигает голубым-жёлтым-голубым, и Гэвин втайне очень надеется на подставной сертификат. Тогда можно будет с чистой совестью нагадить Хэнку — хотя Рид и так собирается это сделать.

— Подлинность подтверждена, — отзывается андроид мягко, — пожалуйста, проходите на третий этаж, в комнату двадцать четыре, — и все надежды Гэвина рушатся от наивных механических глаз андроидской дряни. Не девиант, и в нынешних реалиях встречать такое — поразительно.

Гэвин поднимается и разваливается на стуле в ожидании остальных участников. В углу комнаты занимается чем-то инструктор, приветствующая его взмахом руки. Рид будет выглядеть среди остальных участников как старпёр, заглянувший в детский лагерь, большие благодарности Хэнку и его банке с тириумом внутри. Рид без особого интереса рассматривает светлое помещение, обвешанную изделиями из глины.

— Всё сделали наши ученики, — лучась гордостью — и громко, — рассказывает инструктор, мисс Фрай — Гэвин читает её фамилию на бейджике. Мисс Фрай её фамилия подходит лучше всего: девушка мелкая и тщедушная, с огромными глазами навыкате. И как её ветром не снесло по дороге сюда. — Очень талантливые люди встречаются, — она повышает голос в конце фразы, сцепляет пальцы в замок и не смотрится на свои двадцать девять — или сколько ей там?

Комната постепенно заполняется людьми, и никаких детей здесь нет. Только взрослые уставшие мужчины и женщины, и Рид в компанию вписывается как идеальный кусочек пазла. Рядом с ним садятся две девушки с одинаково розовыми волосами — и лицами, и Гэвин с удивлением замечает, что они не андроиды, а просто близнецы: одна из девушек случайно режет палец, когда вертит в руках канцелярский нож, и из раны течёт настоящая красная кровь. В век андроидов встретить настоящих близнецов — большая редкость, и Гэвин готов даже послушать, о чём они там говорят, но мисс Фрай вскакивает со своего стула и открывает рот:

— А теперь давайте познакомимся, — и доброжелательностью от неё несёт сильнее, чем от Коннора, когда тот сталкивается с Ридом. — Я — Кора Фрай, а вы?

Все нестройно отвечают, словно на перекличке в школе, и Гэвин чуть не засыпает под перечисления. Возвращает его обратно одна из близняшек, трогая за плечо. У близняшки тёплые зелёные глаза и морщинки около них.

— Гэвин Рид, — хмуро представляется Рид, не особо вникая, зачем оно надо. Как в клуб анонимных — нихрена не анонимных — алкоголиков пришёл. Впрочем, здесь, по заверениям Коннора, его избавят от ублюдства.

— Сандра, — следом представляется близняшка, и Гэвин отмечает себе: следует запомнить. Имя её сестры он пропускает.

Мисс Фрай хлопает в ладоши и объясняет им, как нужно работать с глиной и что они могут делать. Гэвин крутит в руках идиотский трафарет. Близняшки рядом с ним занимаются большой тарелкой на стену, осторожно выкладывая листочки из глины на плоскую поверхность, а Гэвин, обстоятельно поразмыслив, лепит себе несуразную и большую чашку с надписью «Хуй» на весь бок. От агрессии глина не спасает: Гэвина по-прежнему раздражают люди вокруг, и вон ту женщину с короткой причёской, постоянно стучащую пальцами по глине, Рид бы оскорбил.

Но мисс Фрай не терпит в своей маленькой среде оскорблений и зла, и именно поэтому — а не потому, что мисс Фрай считает их дебилами, не способными справиться с легчайшим заданием — она перемещается от одного конца стола к другому, не затыкаясь. Надпись «Хуй» на кружке ему выводит вторая близняшка — Барбара — каллиграфическим подчерком. Гэвин подозревал бы в ней андроида, но Барбара рисует огромный член около последней буквы. Гэвин в полной мере ощутил бы себя дебилом, но они втроём смеются над тупым дизайнерским решением Рида, и мисс Фрай к ним не подходит: видимо, они падают в её глазах на самое дно.

Во время второго посещения Гэвин, проклиная весь свет, пытается покрыть чашку глазурью так, чтобы она не была чем-то, слепленным пятилеткой. Барбара и Сандра охотно ему помогают, и благодаря их стараниям кружка оказывается приличной. Мисс Фрай обещает потом выдать всем готовые изделия, а Сандра и Барбара жмут ему руки. Рид прикидывает, какой шанс того, что они не откажут ему в парочке свиданий, и на работу с утра идёт в приподнятом настроении.

Настроение падает, когда выясняется, что из ящиков Гэвина кто-то вытащил все чашки. В количестве трёх штук. Гэвин действительно готов разбить Коннору — а кому бы ещё это понадобилось — или его папаше нос, но Коннор на претензии всего лишь наклоняет вбок голову и отвечает:

— Вы делаете успехи на занятиях, — с такой интонацией, будто бы не сомневался, что Гэвин Рид пойдёт туда. И базу данных взломал — иначе откуда сведения? — Вам стоит использовать собственноручно созданные предметы в быту.

— Коннор прав, — хмыкает слева старый мудак Хэнк, и Гэвин снова шлёт их ко всем херам. И покупает себе чашку прямо в магазине напротив. Чашки ему не очень-то и нужны: всё равно Рид пьёт больше из картонных стаканчиков, но сам факт контроля его бесит.

Кружка пропадает вскоре после того, как Гэвин приносит домой свою первую посуду. Рид считает, сколько у него останется денег до зарплаты, если он опять купит чашку — или набор, — и плюёт на всё. Кружка с надписью воцаряется на его столе как протест всему миру и поганой семейке в частности. Коннор, скорее всего, не ожидал подобного — а может, и ожидал, кто его разберёт. Эта эксцентричность не удивляет даже Фаулера, поборника правил. Но Фаулер в последнюю неделю вообще кажется тем, на кого в один миг упал весь Детройт, и Рид, отхлёбывая из кружки, ощущает похожее: Фаулер раз за разом останавливает взгляд на нём.

Но все проблемы перечёркиваются близняшками и занятиями по лепке. У Гэвина появляются тарелки и целый набор чашек разной степени неприличности, и вторую чашку с росписью Сандры он вновь притаскивает на работу. Отдел — изредка — хватает на несмешные каламбуры и подтрунивания, а Рид тем временем бьётся над одним делом. И бьётся над ним до тех пор, пока Фаулер скорбно не объявляет ему о напарнике для него, Гэвина. Рид ставит кружку прямиком на стол Джеффри — последнее время он с ней не расстаётся.

— RK-900, — добавляет Фаулер, как будто это исправит ситуацию, а сам косится глазами на рисунок.

— Я терпеть не могу пластиковых уродов, — в сотый повторяет Гэвин, и они с Фаулером орут друг на друга до тех пор, пока Джеффри не стучит ладонью по столешнице и не рявкает, что RK-900 — теперь проблема исключительно Рида, и пусть он только попробует не согласиться.

Гэвин со злостью думает, что револьвер попросить так и не успел — да и вообще ничего не успел. Вечером он пропускает занятие и гладит Пакость за ухом, жалуясь ей на жизнь. Наевшаяся до отвала Пакость мурчит и почти не слушает жалобы Рида.

RK-900 оказывается в их участке прямо на следующий день. Перед этим Гэвин выпивает три кружки кофе и не стремится стирать подтёки с наружной стороны чашки. RK-900 возникает перед ним как из преисподней, и лицо у андроидского ублюдка ровно такое же, как у Коннора. Рид ожидает, что RK-900 — Ричард — сейчас заговорит голосом Коннора и вежливо-вежливо поздоровается — и у Гэвина заходят желваки. Однако Ричард лишь застывает у рабочего места Рида, и его безэмоциональная речь звучит резко:

— Убийство на Линвуд-стрит, детектив Рид. Вы едете?

Никаких «доброе утро» и «хотите ли вы со мной работать, детектив Рид?». На последнее бы Гэвин ответил нецензурно и крайне агрессивно. Рида, кажется, не исправит ничего. Психолог — в том числе. Гэвин кивает — едет, куда он денется — и хватает куртку вместе с кобурой под холодными глазами Ричарда. Они явно не сработаются, и Гэвин бесится всё время, пока они с Ричардом мотаются от одной точке к другой, возвращаясь в участок уже под вечер. Половина отдела пустует: все разбежались домой, как тараканы, и Рид валится на собственное кресло, запрокидывая ноги.

Ричард наблюдает за ним с профессиональным презрением. Рид прикидывает, какова вероятность послать андроида за кофе, и вероятность уходит в минус при взгляде на рожу Ричарда. В большой минус. Но Рид всё-таки командует:

— Принеси мне кофе, — и подтягивает к себе чашку.

— В мои функции не входит приготовление вашего кофе. — Был бы Ричард человеком, Гэвин бы заметил: у него заканчивается терпение с каждым словом. У Гэвина терпение закончилось ещё утром. Возможно, Рид такое существо, что доведёт даже андроида. Недевиантнутого. Гэвин поднимается с кресла — заготовив пару язвительных фраз напоследок, — но не говорит их: Ричард опережает его. — В вашем возрасте нужно ограничить употребление кофеина.

Рид смотрит на Ричарда, и ему интересно, когда RK-900 успел подхватить всякой дряни от Коннора. Гэвин — не Хэнк, пусть они и оба мудаки.

— Вы и без того выглядите намного старше, — добавляет Ричард.

В любой другой ситуации Гэвин просто бы ударил Ричарда: и недевиантнутые андроиды стараются его оскорбить, но драка грозит пятым выговором от Фаулера и понижением зарплаты, и поэтому Рид со всего размаху опускает драгоценную кружку на голову Ричарда. Кружка ожидаемо разбивается, и осколки нарисованного члена оседают в идеально прилизанных волосах Ричарда, а кусочки надписи падают на колени. И весь его лоск, всё пластиковое совершенство теряется в идиотской ситуации. И Гэвина душит смех.

В этот момент он готов сказать тем двоим ублюдкам, что отправили его на занятия, спасибо. Вслух и на весь отдел. Ричард моргает медленно и зло.

И Гэвину даже не жалко чашку и свои усилия.

Потому что Рид безудержно и безостановочно ржёт.