Ветер перемен (гет)

— Странно... Никогда бы не подумала, что есть кафешки без зелёного чая.

Ирбис искоса смотрит парню в лицо, а тот не обращает внимания, уставившись в свой телефон. Она и не вспомнит, сколько они уже сидят за столом, но с курток на вешалке ещё стекает вода, хоть и большая тарелка для пиццы уже пуста. Ночной дождь не ослабевает, посетителей не прибавляется, и работники кафе отдыхают, ведя у касс неторопливый разговор. А девчонка скучает, никак не может найти, чем скрасить молчание: смартфон разбился при броске клатча, и всё, что у неё осталось — тёплый бумажный стакан кофе в крепко сжатой ладони. Отставив его, ирбис прижимается спиной к холодному окну, стягивает кроссовок и, взобравшись на диван, массирует вновь занывшую ступню.

— От чего она умерла? Передозировка?

— Нет, — девчонка поворачивается, встречается с его задумчивым взглядом. — Она не была под кайфом. Просто уснула и уже не проснулась — сердце остановилось.

— Давно?

— Месяц...

— Ясно.

Ирбис наблюдает, как он устало протирает глаза, как снова отворачивается и всматривается в маленький экран в руках, словно и не хочет замечать её. Да и она уже устала что-то хотеть и решила, что это было ошибкой. Самое время расстаться, только дождаться окончания дождя...

— Мне начинает казаться, что ты всё подстроила.

— Ты о чём?

— Обо всём, — парень отвлекается от телефона. — Сначала привлекла внимание, затем заманила к стойке, а после как бы сбежала, чтобы ждать на остановке… Не слишком ли много совпадений, не говоря уже о других? — он и сам слышит, что начинает слишком сильно напирать, но ничего не может поделать, пока девчонка продолжает молчать. — Кстати, кто же тебе там про меня напомнил?

— Мне не нравится твой тон.

— А я просто хочу узнать…

— Какие-то близняшки, — ирбис хмурится, отворачивается к окну. — Они подловили меня в туалете и рассказали много чего неприятного о тебе.

— Вот же лисицы, — одним вопросом становится меньше, парень откидывается на спинку сиденья. — Ладно, допустим, что наша встреча, как и всё остальное — случайность. Хоть я и не верю, что ты подвернула ногу…

— Тогда мог бы не тащить на спине.

— Т-с-с, — он примирительно шипит, девчонка слегка успокаивается, но не скрывает рассерженного взгляда. — Может уже расскажешь, чего ты от меня хочешь?

— Мне казалось, что ты можешь мне помочь.

— Я? С чем?

— Это не так просто объяснить… — становится совсем неуютно: ирбис поёживается, скрещивает на груди руки. — Да и рассказать…

Сомнения вдруг возникают стеной и не позволяют ей признаться ни себе, ни ему. Да и кому? Незнакомцу, которого она никогда и не знала. Чем же парень напротив лучше всех остальных, кому она не доверила правды? Правды? Может, лишь навязчивой мысли… Как же понять…

— Ну, раз так трудно, можешь и не объяснять. Мне разве что интересно, а помогать — точно не для меня, — он нетерпеливо ерошит причёску, странно ухмыляется, пока девчонка всё больше замыкается. — Справляйся сама. Да и нашла, у кого просить… Друзей, что ли, нет?

— Да не в этом дело!

— Тогда в чём?

А она и не знает. Именно этот вопрос, сколько бы раз он не звучал в голове, не находит ответа. Она же уже смирилась, так почему всё так же страдает?!

— Хорошо, — она решается. — Только… Скажи, я сильно похожа на неё?

— На Серас? — девчонка встревоженно кивает, он медлит с ответом. — Наверное. Я сначала и подумал, что ты — это она. Да и так… — голос внезапно мрачнеет, — слишком похожи.

— Так все говорили... Знаешь, мы ведь всю школу были вместе — подруги. Бывало, одевались одинаково и даже раз сцепились из-за одного парня. Но я всегда чувствовала, что что-то не так. Не знаю, замечала ли она, а может, и сама внушала мне, что она главнее, взрослее… — судорожный вдох, кривая ухмылка на дрогнувших губах. — Знаю, мерзко, но я завидовала, даже ненавидела её за то, что её слово всегда было последним. А меня и не существовало, была только Серас, которой я ни в чём не могла возразить, за которой вечно следовала и которой хотела быть, а теперь… её нет. И меня нет. Я ведь даже не могу понять — кто теперь настоящая я, а кто она? Какие чувства мои? Я и пошла на танцы за ней, она их любила. А люблю ли их я? Или я просто и тут её скопировала… — она замечает, как слёзы постепенно застилают глаза: на душе становится куда тяжелее. И то что тот, кто должен услышать — вновь утыкается в телефон, окончательно сбивает её с мысли. — Понимаешь?

— И что я должен понять? Что у тебя переходный возраст?

— Не знаю, — вопрос вдруг кажется смешным, и ирбис смеётся, быстро протирает от слёз глаза. — Поэтому ты мне и нужен.

— Не нужен, — парень откладывает телефон. И за последующим его взглядом девчонка понимает, что он слушал. — Иди к психологу или к психиатру — кто там надуманные проблемы решает?

— Прекрати, — надежда воспылает. — Просто помоги мне разобраться: ты знал Серас…

— А причём тут она, если дело в тебе?

— Да потому что я хочу понять — как я отличаюсь?

— Ты жива — чем не отличие?

— Но это не то!

— А это только твоя проблема. Не поможешь себе — не поможет никто, ведь всё у тебя в голове. Сама же себя и накручиваешь.

Она и не поняла сразу, насколько же опустошённой почувствовала себя. Всякий свет угасает, надежда исчезает, и звук дождя уступает разочарованию, с каким девчонка произнесла:

— Всё, что ты смог сказать? Отмахнулся дежурной фразой и… всё?

— А что ты хотела услышать? Или, может, думала, что я пожалею? Хм, было бы за что…

— Я надеялась хоть на что-то, но ты же не сделал ничего! Повторил заезженную чушь и думаешь — это может помочь?

— Не врубаюсь о чём ты, но раз она так «заезжена», может, я попал в точку?

Девчонка не находит слов: внутри уже ничто не сопротивляется, чувства смешиваются в неразличимую массу, донося до неё мысль, что нет причин оставаться.

— И куда ты? — парень с опаской наблюдает, как ирбис обувается, подбирает со столешницы клатч…

— Да пошёл ты, — она надевает ветровку и уходит, оставляя на чаевые пару купюр.

Парень и не оборачивается, чтобы убедиться — вышла ли из кафе девчонка: предупреждения персонала, звука открытия и закрытия входной двери вполне достаточно. И то щемящее чувство, что возникает следом, больше не находит оправдания — его вина. А ведь не такой концовки он ждал, не затем мирился с её надоедливой компанией, чтобы лишний раз потревожить истрёпанную совесть. Он смотрит на оставленные купюры, поворачивается к мраку за окном, где не может разглядеть ничего, кроме стекающих по отражению капель, и решается только на одно — сказать:

— Пошло оно всё.

Ничего и не изменится. Одной истерикой больше, одной меньше — кризис пройдёт или войдёт в норму, в любом случае всё разрешится. Так что пора умыть руки, забыть и расслабиться…

— Здесь нельзя курить.

Парень только и успевает прикусить сигарету, а довольно крупный официант уже настойчиво подходит и становится рядом.

— Почему?

— У нас правила, — он тут же уверенно добавляет. — Запах дыма мешает другим посетителям.

Парень не совсем понимает, где здесь шутка. Привстаёт, чтобы убедиться, что никого из посетителей кроме него в кафе нет и ловит осуждающие взгляды кассирш, садится обратно с подозрением спрашивая:

— Каким?

— Здесь нельзя курить.

— Слушай, — он кивает в сторону оставленных ирбис купюр, — бери, я ещё добавлю, и, может, тогда вы позволите своему единственному клиенту насладиться одной сигаретой?

— Нет, — официант даже не раздумывает. — Если так хочется, можете покурить на улице.

— Ничего, что там дождь?

— И что? Это же не помешало вам выпроводить подругу?

— Охренеть. Где ж ты был раньше сердобольный, а? Ну ладно, — парень, едва сдерживается, чтобы не начать драку, быстро собирает вещи и огибает отступившего официанта, но, едва открыв дверь наружу, ощущает силу дождя и оборачивается к кассе. — Зонтик одолжите?

Жуткое чувство — идти в кромешной темноте. Фонари стоят не так часто, как хотелось бы, а освещённые участки тротуара ярко блестят от влаги, создавая впечатление, будто в разделяющей их мгле ничего и нет. Но стоит сделать шаг, и нащупаешь землю, осмелеешь и пойдёшь быстрее, хоть и будешь с нетерпением ждать встречу с очередным источником света. А если не встретишь? Чувство тревоги возрастает — ирбис оглядывается, чтобы убедиться, что не сбилась с пути, но не может понять, узнаёт ли дорогу, которую видела из окна электробуса. Девчонка сомневается, куда свернуть на очередной развилке: на ближайшем здании табличка с незнакомой улицей, спросить не у кого, да и карту на разбитом телефоне не открыть — остаётся лишь гадать и медленно идти вперёд, искать хоть что-то знакомое среди теней сжимая руки с клатчем на груди и дрожа под мокрой одеждой.

Пока в один миг дождь не прекращается. Нет, он ещё льётся вокруг и девчонка слышит его шум, но почему-то больше не чувствует падающих капель, поднимает голову, замечает зонтик и оборачивается к прохожему укрывшему её.

— С чего вдруг?

— Нам ещё по пути. Да и там персонал какой-то неприветливый, так что решил проводить.

Она узнает силуэт, черты лица в свете сигареты и холодно всматривается ему в глаза.

— Откуда зонтик?

— Купил. Ещё вопросы или, может, уже пойдём?