Ведьма (гет)

Говорят, когда-то на этом месте был процветающий город, с красотой которого не могло сравниться ни одно поселение Иллюзиона. Он был не просто красив, он был прекрасен! Ходили легенды о том, что сам Основатель построил его для своих творений, а после уже и люди научились строить дома, поселения...

Время шло, шли кровопролитные войны, уничтожающие всё на своём пути. Так был уничтожен и этот огромный город...

Через несколько лет это место постепенно вновь заселили люди, построив небольшую деревню. В этой деревушке, в одном из домов, что находились на самой окраине, жила одинокая дева. Это была молодая, красивая и добродушная девушка, но многие жители деревни ей не доверяли. Бывало, в полночь видели, как, взяв свой тёмный плащ, она уходила в лес и бродила там всю ночь, напевая песни и собирая травы под свой чарующий голос. Когда она проходила мимо собак в городе, те, будто обезумевшие, кидались на неё с лаем, срываясь на хрип. А дева невозмутимо смотрела в их сторону, и все псы немедля замолкали, лишь виновато поскуливая. Зато кошки очень любили её.

Несмотря на то, что на лице её всегда была добродушная улыбка, жители города, в особенности дети, не решались заговорить и даже близко к деве подойти!

Всё это оставляло неприятный осадок на душе, и каждый раз, возвращаясь домой, Гвендолин садилась у окна и смотрела на небо, спрашивая у него про свою судьбу. И в один замечательный весенний день судьба сама встретила её.

Юноша тот ни разу не позволил себе оскорбить Гвен. Часто они виделись в таверне, гуляли в поле, любуясь травами и ночным небом, и дева всегда находила в его действиях, улыбке и взглядах отголоски нежных чувств, которые вскоре и за собой замечать стала. При виде Кая ей казалось, что сердце готово было вырваться из груди, заставляя девушку волноваться и отводить взгляд голубых глаз в сторону или под ноги. Иногда они беседовали, рассказывая друг другу о своей жизни. И после этого Гвендолин ночами не могла заснуть, занятая мыслями о любви.

Как раз в одну из таких ночей, гуляя по лесу в преддверии грозы, она заметила своего возлюбленного. Смирив волнение и быстрое биение сердца, подошла к Каю и, смело глядя в глаза, взяла за руку. Возможно, это был самый смелый поступок в её жизни. Раскаты весеннего грома всё сказали за деву, и тогда, улыбнувшись, юноша последовал за Гвен. Дождь почти настиг их у самого порога дома.

Закрыв дверь, Гвендолин тут же, без слов, направилась в небольшую кухню, где приготовила травяной чай и куда пригласила Кая, уже знающего о причудах той, которую любит, однако не знающего о причинах этих странностей. Когда влюблённые опустились за стол, за окном зашумел дождь, засверкала молния и загрохотал гром. Юноша внимательно смотрел на молчаливую собеседницу, зная, что сейчас она собирается с мыслями и обязательно что-нибудь скажет.

— Кай, мы с тобой уже долгое время вместе… Ты знаешь о моих чувствах к тебе, и я знаю, что они взаимны…— всё это время Гвендолин смотрела в чашку, но сейчас подняла взгляд на него.— Есть один секрет, который ты обязан знать. Причиной моего одиночества является сила, благодаря которой я зовусь ведьмой…

Ещё пару мгновений Гвен наблюдала за спокойным выражением лица юноши, ожидая бурной реакции, криков, угроз, но всего этого не было. Он просто спокойно смотрел на неё, попивая чай.

— Значит, поэтому тебя все сторонятся?

Она кивнула, пряча лицо. На глаза девы навернулись слёзы, подтверждающие, что судьба подарила ей настоящую любовь. Кай, поднявшись из-за стола да подойдя к любимой, обнял её и провёл рукой по каштановым отливающим рыжим оттенком волосам, шепча на ухо:

— Кем бы ты ни была, чтобы с тобой не случилось, я всегда буду любить и оберегать тебя.

Когда Гвендолин, с любовью глядя на милого, улыбнулась, он коснулся её губ своими. И всю эту ночь провели они, нежась в объятьях друг друга…

* * *

Семь лет жили Кай и Гведнолин в здравии и счастье. Какова была их радость, когда в семье появилась маленькая Мэриам! Кай очень любил свою жену и дочку, но в душе Гвендолин поселилась тревога. Всё чаще и чаще она смотрела на девочку с грустной улыбкой, чувствуя сердцем скорую беду.

Но беда, как известно, не приходит одна...

В деревне, постепенно всё больше и больше напоминавшей небольшой городок, с лёгкостью нашлось несколько друзей для Мэриам. Гвендолин часто отводила дочку к сверстникам, чтобы малышка могла общаться и играть с такими же детьми, как она. Но однажды, придя за дочкой, Гвен была поражена тем, что увидела: Мэриам стояла в стороне от друзей и закрывала личико руками, тихо всхлипывая, а остальные ребятишки с ужасом смотрели то на неё, то на лежащего на траве мальчика... Гвендолин бросилась к Мэриам, приобняла её, успокаивая, и вместе с дочкой подбежала к раненому. Внимательно осмотрев малыша, Ведьма достала из сумы небольшую склянку с раствором. Осторожно приподняв ребёнка и приоткрыв его рот, Гвен шёпотом попросила мальчика сделать несколько глотков.

Вдруг из домика выбежала женщина, резко оттолкнув Ведьму и прильнув к своему сыну.

— Что вы наделали!? — воскликнула она, прижимая мальчика к груди. Гвендолин подняла с земли склянку, взглянув на испаряющуюся жидкость.

— Я лишь хотела помочь... — тихо вымолвила Гвен и поднялась на ноги, прижимая к себе плачущую Мэримам.

Женщина, сидевшая рядом с ребёнком, злобно взглянула на Ведьму, а после резко подскочила и толкнула Гвендолин в грудь, тут же замахиваясь для пощечины. Красный след остался на щеке девы, а дети с криком стали разбегаться кто куда.

Мэриам вскрикнула, вставая между женщинами и раскидывая руки в стороны.

Обидчица сделала несколько шагов назад, позднее и вовсе вернувшись к сыну, уже приходящему в себя. Мальчик печально взглянул на Мэриам, будто желая попросить у неё прощения за что-то, но так и не смог ничего сказать...

Дома, перед сном, Мэриам рассказала, как она показывала друзьям маленький цветочек, на который кто-то из ребят случайно наступил. Используя скрытую в ней силу, девочка помогла цветку распуститься вновь. Многие удивились и даже обрадовались этому, но один мальчик стал кидать в Мэриам камни и обзываться. Тогда малышка не выдержала и расплакалась, а когда обидчик решил подойти ближе, неведомая сила оттолкнула его на землю. С этого момента все взглянули на девочку с ужасом.

Рассказав это маме с папой, Мэриам постепенно уснула у Гвендолин на коленях, и Ведьма переложила малышку в её кровать. Убедившись, что дочка крепко спит, дева устроилась поудобнее на коленях мужа и рассказала оставшуюся часть истории. Стоило последнему слову раствориться в воздухе, как раздался громкий стук в дверь. Гвен вздрогнула, а Кай, опустив жену в кресло, пошёл открывать незваным гостям.

— Ты живёшь с ведьмами, нашими злейшими врагами! Кай, мы просим тебя образумиться, оставить это отродье и вернуться в деревню, жить с нами! Если же ты откажешься, мы сожжём тебя вместе с ними! — молвила толпа с факелами, надеясь на благоразумность юноши. Но тот лишь покачал головой и, взглянув по очереди в глаза каждого, кто перед ним стоял, ответил:

— Вы не знаете их. Вы считаете ведьм злыми, опираясь лишь на опыт предков, но вы сами никогда не знали, каково с жить с ними бок о бок. Гвендолин и Мэриам — моя семья, и я поклялся их защищать. Поэтому, если хотите сжечь их, то придётся вам сжечь и меня.

Закрыв за собой дверь, Кай бросился к Гвендолин.

— Бери Мэриам, и уходите скорее как можно дальше отсюда!

Гвендолин, взглянув на Кая непонимающим взглядом, вдруг резко замотала головой, отказываясь оставлять любимого человека один на один с разъярённой толпой. Но тут послышался треск горящего дерева, и юноша наспех стал собирать жену, рыдающую и молящую мужа просто отдать её людям и самому бежать с Мэриам. Вручив спящую дочь Гвендолин, поцеловав обеих, Кай вышел из загоревшегося дома, готовый отвлечь людей на себя...

* * *

Каждый раз, когда эти воспоминания окутывали женщину, она не могла сдерживать слёз. С тех пор её красота постепенно иссякла: лицо и руки покрылись морщинками, волосы выцвели, глаза помутнели и взгляд периодически поблескивал безумием. В последнее время она всё чаще и чаще погружалась в думы о смерти; всё чаще и чаще в ней просыпалось желание убить собственную дочь. И нередко эта мысль становилась настолько навязчивой, что Гвендолин просто не могла удержать яростного порыва...

Несмотря на это, дочка уже не боялась матери, а только улыбалась слабо после каждого раза, когда такое происходило, поглаживая маму по спине и успокаивая её. Сила маленькой ведьмочки медленно нарастала, чаще стали происходить выплески энергии, хоть Мэриам было всего лишь семь лет.

В последний раз, когда Гвендолин вновь посетила эта мысль, она чуть не задушила малышку, пока укладывала её спать, а после этой попытки Гвен долго рыдала, лёжа на кровати с привыкшей к подобному Мэриам. Когда всё это только началось, девочке было страшно: она часто кричала и плакала, но когда такие порывы стали нередко повторяться, страх стал отходить на второй план, а малышка смирилась со своей судьбой.

— Всё хорошо, мамочка, — тихо приговаривала она, поглаживая старую ведьму по спутанным волосам.— Я тебя очень люблю...

И так было постоянно, после каждого припадка. Если бы хоть раз Гвендолин решилась закончить то, что пыталась начать, никто бы не смог помочь девочке. А ведь однажды так и случилось...

Холодной осенней ночью, сидя на краю обрыва, Гвендолин смотрела в небо. Долгое время она вспоминала свою прошлую жизнь, любимого человека и ночи под яркими звёздами в поле. Каждый туманный вечер Ведьма приходила сюда, открывая душу лишь небу. Она тихо шептала слова проклятий, которые с таким наслаждением обрушивала на людей, живших в деревне далеко отсюда. И каждый раз тишина отвечала ей таким же зловещим шёпотом, сводящим с ума.

В одну из таких ночей разум Ведьмы не выдержал. Вернувшись домой, Гвендолин разбудила маленькую дочку и повела её вместе с собой к обрыву. Мэриам шла рядом с мамой и тихо напевала колыбельную, которую когда-то пел ей Кай. Девочка не казалась уставшей и удручённой, она наоборот становилась всё более и более весёлой по мере отдаления от дома. Всё это невероятно раздражало и злило ведьму: эта песня, которую раньше она так же пела вместе с мужем, эта открытость дочери и даже та самая самоотверженная любовь, которую девочка часто проявляла к старой ведьме. Всё это выводило Гвендолин, и от этого хотелось ещё больше рвать и метать, заливаться слезами и кричать, что есть мочи, только бы всё это закончилось.

Вскоре впереди показался обрыв и тёмно-синее небо. Мэриам сразу подбежала к краю и остановилась, восхищённым взглядом обводя вид, что перед ней открылся. Гвендолин медленно подошла следом и устремила свой взор куда-то вдаль. Так обе ведьмы стояли, и каждая думала о чём-то своём.

За долгое время, которое прошло с момента смерти любимого, Гвендолин почувствовала умиротворение и, наконец, собралась с силами. По её лицу снова побежали горячие ручейки слёз. Ведьма поняла, почему так стремилась убить собственное дитя. Не только потому, что ненависть к дочери уже давно затмила её разум, но и по той причине, что Гвен не хотела, чтобы Мэриам испытала всю ту боль, которую причиняют жестокие люди.

Именно по этой причине женщина стремилась к смерти.

Когда Мэриам заметила, что мама снова плачет, она подошла и обняла её, прижимаясь и утыкаясь носом в живот. Старая ведьма, приобняв дочь одной рукой, почувствовала, как девочка тихо всхлипнула, но отступать уже было некуда. Достав из небольших ножен кинжал, Гвендолин вонзила его в сердце дочери, закрыв глаза, чтобы не видеть слёз малышки. Она мягко коснулась губами лба девочки, шагнула в пропасть и крепче прижала к себе умирающую Мэриам, скрываясь во мгле...

Примечание к части

Иллюзион — мир, придуманный автором, а Основатель — местное божество