Путеводная нить (джен)

Я видела, как умирает и зарождается дождь. Как водная взвесь, истратив себя, светлеет, уступая место чистому небу. Как еще немного висит в воздухе, постепенно опускаясь на гладь воды. Как из соседней тучи к воде начинают стремится темные дождевые потоки. Стройные, витые, они похожи на потоки воздуха. Они то редеют, то вновь набирают обороты, обретая силы и доставая своими каплями до трамвайчика. Хотя мы далеко, но, кажется, близко, стоит лишь руку протянуть.

Как они исчезают, так и не разразившись снова ливнем. Чайки мечутся над трамвайчиком, и вода опять матовая, страшная. А небо там, где вот только что сверкнула молния, на удивление светлое с розоватым оттенком, словно и не было яркой вспышки.

И чайки совсем близко. Я смогла разглядеть крылья. Они темнеют к концам, становясь угольно-черными, а в середине белые-белые, словно прозрачные, и через них просвечивает небо.

Я не могу оторвать взгляд от воды. Укачивает от этого, но все равно не могу. Она завораживает, да так, что я боюсь телефон выронить, пока печатаю. В груди замирает, когда я вновь вглядываюсь в переливы волн. И страшно, и чудесно. Я могу так вечно стоять. Сходить бы так с тобой. Ты ведь любишь воду. Правда, тут ветер, но я в ветровке. И тебе бы дала куртку. Опять я говорю с тобой. Даже в заметках.

А еще тут чайки догонялки устроили. Им народ хлеб кидает. Одна поймала, а он тяжелый, ее перетягивает. Они ее догоняют целой стаей.

Я тоже за хлебом пошла.

Ты представляешь, они на лету ловят! Нам, правда, быстро запретили, но я успела.

И опять дождь стеной. И ощущение, что мы от него бежим. Он прямо за нами: темная, серая, сплошная стена. А впереди светлее, не особо, но хоть есть разница. Где-то есть кусочки голубого неба. А еще посреди темных туч небольшой луч солнца. Как столб. Его ярко-ярко видно, он прорезает темноту, немного расцвечивая воду вокруг. Жаль, что ненадолго.

Ветер в лицо, волосы тоже, и я не удивлюсь, если меня продует. Я замерзла, но, благо, тут папа меня перепугал (ну, что они с братом так тихо ходят!), а он пока теплый. Я в ветровке!

И молнии. Две, ветвистые, с размаху в воду. Братик шумит, что они рыбу убьют. И что-то я зависла. И рыба тут мертвая проплыла… Не знаю я, в общем, что должно быть, объясните мне кто-нибудь.

Еще минут пять — и отогреваться. Если опять не залипну.

А тут радуга. На разделе между темными свинцовыми дождевыми тучами и светлым, почти белым кусочком неба с облаками. Кусочек радуги, кусочек счастья.

Косогор. Ровный, красивый. Наверху слой травы, а дальше начинается светлый березовый лес. А потом, косогор ближе к воде обрывается так, словно ножом срезали. Ровно, точно. Виден каждый слой. Темный — почвы, из которой пробивается трава, совсем тоненький издалека, что удивляешься, откуда у растений силы расти из него. Затем красный — его много, и только кое-где он чередуется с белым. Разрезанный острым лезвием холм, дрогнувший под чьей-то крепкой рукой и обнаживший самую свою сердцевину.

Он исчезает за поворотом реки, и темные воды вновь приковывают мой взгляд.