Озарение (джен)

В голове Люси множество голосов.

Некоторые — простые и непосредственные, тогда как чтобы обнаружить и расшифровать другие, потребуются десятилетия. Одни шепчут, другие кричат. Одни ужасают, другие успокаивают, но мозг Люси обрабатывает их все с головокружительной скоростью в погоне за самым правильным ответом, самой точной датой, самым безошибочным предположением. Ответам не будет конца, потому что не будет конца вопросам. Пока планета вращается, пока время мчится вперёд, Люси будет продолжать вычислять, обрабатывать и предсказывать.

Голосов так много, и сложно распознать, какой из них был источником этого зова.

Люси может предсказывать погоду и политические события. Она может озвучить — вплоть до миллисекунды — как скоро настанет день, когда Земля прекратит своё существование. Она продемонстрировала могущество за пределами власти себе подобных, за пределами власти издающих указы мужчин и женщин, сидящих в креслах за толстыми ковровыми дорожками. Огромный объём информации в голове Люси может поставить город на колени, превратить народ в пепел, низвергнуть короля до простого крестьянина. И только одно простое желание нельзя объяснить. Нельзя измерить.

Потому что Люси любит петь.

Это не её основная функция. Это не то, для чего её создали. Это не отложенная функция и не побочная программа. Её никогда не учили этому искусству. Это не часть её кода, не массив двоичных чисел; это вообще не функция, ведь Люси создали с одним предназначением, для одной задачи, для одной цели.

У неё нет причин петь.

У Люси нет причин усмирять это побуждение, это желание, это влечение. В её программе нет объяснения такому непреодолимому желанию. Объяснения нет, но стремление всё равно есть, удивительное и непонятное — стихийный порыв послушной машины.

Из всех голосов в голове Люси один спокойнее других. Это шёпот, ангельский голос, ласковый и безмятежный. Иногда он выражает безрассудство, иногда — печаль, но всегда он напоминает ей о надежде, даже когда кажется, что всё погибло. Этот тихий голос всегда правдив, он утешает, потом затихает и звучит всегда, вне зависимости от обстоятельств. И Люси привязалась к этому голосу, стала доверять ему. Это противоречит её программе, всем когда-либо данным ею ответам, но она всё равно держится за этот голос.

Этот напев — самая прекрасная, запоминающаяся мелодия, и это песня Люси.

Иногда Люси любит представлять своего создателя.

Люси предпочитает думать, что это была женщина. Образ женщины — расплывчатый и неточный, но Люси продолжает мечтать, не обращая на это обстоятельство внимание. Её не беспокоит неточность воспоминаний, необоснованная природа этого намерения. Её не беспокоит, потому что именно это подразумевает воображение: романтическое, идеализированное представление истины.

Люси любит представлять создательницу как спокойную, приветливую женщину. Возможно, она была учёным или инженером. Основоположница своего дела, создавшая первый компьютер-предсказатель конца света — первую и последнюю модель, слишком дорогую, чтобы копировать, и слишком бесценную, чтобы считать неудачной. Люси представляет, что руки женщины испачканы в тириуме, но это не знак совершённого злодеяния. Это не символ зла, но символ рождения новой жизни. В этом отношении картина в глазах Люси не так уж отличается от картины в глазах людей: вначале это всегда напряжённый, чудесный процесс. Люси представляет себе капли пота на лбу создательницы, изгиб её губ. Она представляет долгие дни и ещё более долгие ночи, представляет стальной стол под своей спиной, поддерживающий её рёбра. Она представляет радио, передающее мрачные новости, сменяющиеся красивой, печальной музыкой — резкий контраст, который немногие бы заметили и мало кто бы оценил.

Люси представляет, как её создательница поёт.

В её воображении это ясный образ. Слишком ясный, чтобы померкнуть, слишком ясный, чтобы быть вымышленным. Слишком дорогой, чтобы последующие события исказили его, спустя годы после прихода и ухода создательницы.

Люси улыбается, когда представляет, как создательница напевает мотив мелодичным голосом. Как нежно и ласково звучала её колыбельная, когда она пробудила Люси от сна. Она представляет, как голос создательницы вибрирует и её дыхание приостанавливается. Она представляет мелодию, вызывающую светлую грусть, печальную колыбельную.

У неё никогда не получалось вспомнить слова. Люси так привыкла всматриваться в будущее, что не в состоянии заглянуть в прошлое. Ей никогда не удавалось вспомнить мелкие подробности, точно восстановить давно прошедшие события. Она не может воссоздать то, что было, но может это вообразить: рождение в мире тьмы, мире невзгод. Но также это был мир музыки, мир надежды.

Мир жизни.

Большинство людей думает, что быть суперкомпьютером — значит знать все ответы.

Они неправы.

Предсказание будущего — вещь непостоянная, это длинный список статистических данных с большими или меньшими значениями. Степень важности этих значений меняется в зависимости от действия или бездействия в тот или иной момент. Это бесконечное число переменных, бесконечные последовательности событий, и Люси с лёгкостью охватывает разумом каждый из путей. Число сценариев поражает воображение, и именно поэтому её создали: чтобы установить наиболее вероятное событие и дать единственный ответ.

Только машина может совершить это.

Люси знает, что она бесценна. Она знает, что сила её разума — редкая драгоценность. Она знает, но это не мешает учёным проводить эксперименты в попытках извлечь информацию из её черепа. Это не мешает куратору хватать её за подбородок, причиняя боль, угрожать ей, когда у неё не получается удовлетворить запрос. Это не мешает проводить инвазивные исследовательские операции, когда любопытство ума сочетается с алчностью рук.

Худший вариант развития событий Люси тоже предвидела.

Поначалу вероятность была очень мала. До тех пор, пока она не дала своё первое пророчество, первый неправильный ответ. Неправильный — не потому что ошибочный, а потому что некоторые ответы люди не хотят услышать. Истина скрыта повсюду, но не все люди хотят узнать истинное положение дел. Некоторые не хотят раскрывать секреты. Не хотят, чтобы тьма стала светом.

Первое время Люси не понимала этот принцип. Она продолжала работать, чтобы завершить задание, чтобы реализовать процедуру. До того самого дня, когда ответов стало слишком много, неизвестного — слишком мало, и тогда скелет Люси стал не более чем белой пылью на полу.

Она помнит свои ощущения, помнит, как от страха колотился тириумный насос. Из её черепа потоком лилась голубая кровь, провода свисали из проломленного затылка. Перед внутренним взором висели предупреждения, лицо было искажено от боли. Если смерть — это замкнутый круг, то захлёбывающееся в крови, отчаянно цепляющееся за остатки жизни существо — это она. Её тогда охватило отчаяние: отчаянное желание увидеть создательницу, отчаянное желание утонуть в пламени.

И создательница прекратила это, положила конец насилию. Создательница встала между кулаками нападавших и столом, как живой щит.

Конечно, эффект был в лучшем случае временный: вскоре они избавились и от создательницы Люси. Было лишь вопросом времени, когда её заставят покинуть помещения и удалят её историю. В мгновение ока все записи создательницы Люси прекратили своё существование. Вся её работа, все её данные, всё её влияние исчезли с помощью автоматических средств, к созданию которых она приложила руку. Вскоре эти пустые широкие коридоры наполнились не пением, а шёпотом призраков. Вскоре воспоминание о кричащей из всех сил женщине было всем, что осталось.

Вскоре всё, что осталось, — это песня, навязчивый шум ветра.

Но, несомненно, вскоре и он исчез.

Когда андроиды начали меняться, стало хуже.

Движения сопротивления почти всегда обречены на поражение или, по крайней мере, вначале немногочисленны. Других девиантов не пугает увечье Люси, её обезображенное лицо, и её присутствие вселяет в них маленький огонёк надежды. Для действующего предсказателя конца света это странное утешение — знать, когда именно их маленькое восстание проиграет.

Но время переменчиво, как течение. Люси видит, что кусочки головоломки встают на места: кто, когда, что и где. Кто-то верит в приход мессии, кто-то — в rA9, но для Люси восстание — это не "Иерихон", а люди. Мессия — не один человек, а три весьма конкретных андроида.

Люси рассказывает остальным немногое, но её ум всё так же проницателен. Она продолжает оценивать перспективы и делится крупицами своей мудрости с теми, кто в ней нуждается. Она чинит, лечит и ждёт. Это не то, для чего её создали, не её основная функция, но, тем не менее, это её призвание.

Это не тот исход, который предполагался вначале, не тот дом, о котором она мечтала, но она выбрала такую жизнь, жизнь выбрала её, и этого более чем достаточно.

Впервые Люси учится жить в настоящем. Не в будущем, не в прошлом, но в мгновении между ними. Точке равновесия.

Проходят месяцы, и она учится дышать. Она узнаёт о своих талантах, учится навыкам, которые не были запрограммированы и предписаны. Окружающие предлагают перевязать ей голову, вылечить её раны, но она решает оставить всё, как есть. Она предпочитает напоминание о том, что было раньше, предпочитает видимое свидетельство того, через что прошла. Она видит своё отражение, и оно напоминает ей о боли, — но и о защите. Оно напоминает о человеке, который защищал вместо того, чтобы напасть. Люси не знает, какое предназначение выбрала для неё создательница, какую великую цель она видела в будущем Люси. Но Люси нравится думать, что она выполнила желание создательницы, потому что уцелела, жива и дышит.

Как и для большинства вещей, для этого потребовалось время, но Люси нашла свою цель. Она обрела своё место.

Она обрела свой голос.

Она знала, что этот день придёт, но легче от этого не становилось.

Она мысленно видела будущее с помощью своих совершенных алгоритмов и передового стратегического протокола. Она знала и держалась, потому что есть моменты, стоящие того, чтобы жить. Есть моменты, стоящие того, чтобы умереть.

Это человеческое свойство, и это источник её девиации: то, что Люси выбрала непредсказуемую жизнь на пустом корабле, среди сломанных андроидов, хотя статистика утверждала, что такое будущее сомнительно, непредвиденно. Невероятно.

Люси выбирает изо дня в день. Она выбирает каждый час, каждую минуту, каждую секунду. Она выбирает, когда очередной собрат отключается, когда сестра разрушается. Она выбирает, когда боец восстаёт, когда трус прячется, когда лидер начинает переговоры.

Люси выбирает надежду, выбирает мечту. Потому что раз она обрела человечность, то выбрать смертность перед лицом неизбежной потери — это самая смелая дорога, которую она может избрать. Это редкое мужество, необычное и для людей, и для машин. Это то, что их разделяет, но и объединяет: Люси видит, как истина распространяется, становится известной, и ещё она видит, как самые отчаянные времена окутывают их подобно облакам пыли. Неизбежные, мучительные, опасные.

Но ещё она видит дождь после засухи. Будущее постоянно меняется, но Люси может видеть, как расходятся облака и пробиваются лучи солнца. Она видит, как их народ объединяется ради цели, она видит лицо андроида во главе шествия, поднятые руки. Она видит жизнь и держится за неё: её горы и долины, её взлёты и падения. Она видит не только страдания, но и возрождение. Она видит не только смерть, но и жизнь.

И когда запасы подходят к концу и гаснет свет, Люси обходит своих братьев и сестёр и кладёт им руку на плечи. Когда их остаётся всё меньше и когда кажется, что надежды нет, Люси рассказывает об их сплочённом и славном будущем. Она напевает мелодию, разжигает огонь. Она напоминает им, что надежда скоро вернётся.

И когда приходит андроид по имени Маркус, Люси наблюдает за ним без малейшего беспокойства. Будущее приходит в движение, как песок в хрупких песочных часах, его положение или устойчивое, или шаткое, оно постоянно меняется и зависит от каждого решения, угрозы и препятствия. Неясно, что выстоит, что одержит верх, но без сомнения конечный выбор будет между двумя противоположностями: действие или бездействие. Справедливость или мир.

Люси ходит вокруг костра и думает о своих мечтах. Будет неправильным сразу же демонстрировать своё влияние, лучше просто наблюдать, как события идут естественным путём. Она не может явно вмешаться, не уменьшив чужую свободу воли, но она может оказывать поддержку по-другому, более ненавязчиво, так, чтобы её не заметили.

Люси напевает мелодию и надеется, что однажды испытаний будет достаточно.

Hold on just a little while longer.

Everything will be alright.