Птичка в золотой клетке (джен)

В замке чужом, в Королевской Гавани

Птица певчая живет.

Поймана львом, сердце клетки каменной,

Песни дивные поет...

— О чем сейчас думает наш дорогой мистер Дамблдор? — спрашивает Гриндевальд, едва ли Куинни заходит в его апартаменты.

— Он думает о Нагайне, господин.

Куинни нет смысла лгать; к тому же, заподозри он ее во лжи, и ее жизнь оборвется в один момент.

— А еще о чем?

— О своем брате, Альбусе Дамблдоре, которого ни разу доселе не видел; о том, каков он.

— А о нашей миссии? — Гриндевальд требователен и неумолим.

— Он пока не уверен окончательно в том, что может вам доверять, господин. Его терзают сомнения...

Гриндевальд переводит свой устрашающий взгляд на нее:

— А ты, Куинни? Ты тоже сомневаешься?

— Нет, господин. Ради того будущего, которое вы построите, я готова пойти на что угодно.

Он смотрит в упор. Куинни чувствует смятение под его взглядом. Она не может прочесть его — доселе еще ни разу ее врожденный дар ей не отказывал. Куинни страшно — сколь чудовищной силой обладает этот маг, раз способен перекрыть ее легилиментную способность?

Он улыбается, но его улыбка похожа на оскал.

— Ты можешь идти, Куинни.

Птичка, птичка в золотой клетке,

Что же ты ждешь — венец или нож?

Лети, птичка, с ветки на ветку,

Жаль, что ты мне уже никогда не споешь...

— Если бы я только могла обернуть время вспять! — сокрушается Куинни. — Если бы только не пошла за ним, если бы осталась с Тиной, Ньютом, с Якобом...

Сейчас она сама не понимает, как могла принять сладкую ложь за истину? Как поверила, что в мире, построенном Гриндевальдом, они с Якобом будут вместе? Гриндевальд — фанатик, помешанный на идее превосходства магической крови над немагической; в его мире половина не-магов будет полностью истреблена, а существование тех, что останутся, будет хуже, чем у многих зверей.

Куинни хочется уйти, но назад дороги нет — единожды вставшие на сторону Гриндевальда покидают его, лишь умирая. Тем, кто поддерживает его, он обещает любые блага и почести в своем новом мире; тех, кто предает, ожидает лишь Авада и безымянная могила. Теперь она его пленница — пленница по собственной глупости...

Куинни не хочет умирать — она еще слишком молода, она не успела, как желала, выйти замуж и родить детей. Но ее настоящая жизнь настолько далека от мечты, насколько и сама Куинни сейчас от тех, кого она любит.

Она надеется, что ее ищут, что Ньют, Тина и Якоб не оставят своих попыток вернуть ее! Куинни часто вслушивается в пустоту, силясь уловить их мысли неподалеку, всматривается в мельчайшие объекты, надеясь увидеть притаившуюся лечурку или другого зверька, которого Ньют может послать на разведку. Но ничего не видит и не слышит...

Трудно порой со слезами справиться,

Но ты можешь, ты должна!

Пой, птичка, пой, чтобы льву понравиться,

Чтобы отплатить сполна...

Порой Куинни хочется плакать, но она понимает, что это бессмысленно: слезы не помогут ей, наоборот, лишь выдадут истинные чувства. Пока что Гриндевальд верит ей (надолго ли?), следовательно, она должна попытаться сохранить его доверие и ждать. Чего именно? Его ошибки. Или же дня, когда Дамблдор — Альбус или Аурелиус — прикончит его, положа конец его злодеяниям.

Куинни идет к Криденсу, чтобы снова читать его мысли, и молит Мерлина, чтобы ей не пришлось впоследствии скрывать от Гриндевальда слишком многое — такое, что при малейшей ошибке ее уничтожит. Криденс сомневается в верности выбранного пути, но однажды, Куинни уверена, он сделает свой выбор.

«Не ведись на его сказки, мальчик», — думает Куинни, хоть и понимает, что тот не услышит ее мыслей. Или же... услышит? В глубине души она надеется на это; на то, что не изученный доныне обскур дарует своему хозяину такие способности.

Она снова вернется к Гриндевальду, чтобы доложить все, что сумела прочесть. Он ценит ее способности легилимента, и этот факт, возможно, сохранил ей жизнь до сих пор. Куинни действует аккуратно, стараясь не вызвать подозрения; а в минуты отчаяния она думает о Якобе, о друзьях и о том дне, когда снова станет свободна.