Кардинал и лепестки розы (гет)

Асканио Сфорца ворочается во сне. Он спит на широкой двухспальной кровати в своих личных покоях. Бордовый полог из дорогого бархата мерно качается — в комнате открыто окно, из которого веет свежим ветерком. В этот вечер у Асканио было много дел, и он ужасно устал. Ему снится беспокойный сон.

Вот он стоит в своем кардинальском одеянии, вокруг него — кольцо деревьев. И лепестки, бледно-розовые, сыпятся вокруг. Кольцо деревьев сжимается, и их кроны приближаются к кардиналу Сфорца. Лепестки летят, окружая Асканио теплой волной. Он касается рукой небольшого лепестка и изучает его форму. Пахнет розой.

Розовая вода струится около ног Асканио. Розовая вода бежит ручейком и пахнет лучшими благовониями. Кажется, она со временем сгущается, становясь похожей на розовую патоку. И лепестки летят в Асканио, в его руки, в лицо, и падают к ногам. Лепестков розы так много, что у Асканио перехватывает дух.

И вот он видит ее.

Юная светловолосая девушка, в розовом платье и с крестом на шее. Ее изящные руки затянуты в рукава с многочисленными декоративными разрезами. Платье по моде его эпохи, эпохи, в которую Асканио живет. Вьющиеся волосы девушки все затенены розовыми лепестками. Асканио узнает ее.

Это Лукреция Борджиа. Она часто мелькает в его снах.

Лукреция тянет руки к кардиналу Сфорца, и бедный Асканио повторяет ее движение. Миг — и Лукреция уже подходит к нему, подлетает на крыльях бледно-розовых лепестков и касается рукой его большого золотого с рубинами кардинальского креста. Лукреция словно изучает каждую черточку креста. Проводит изящными тонкими пальчиками по его щеке, изучая очертания его лица. Асканио вздыхает и прикрывает глаза.

Лукреция смеется и убегает. Асканио бросается за ней. Круг деревьев разомкнулся. Сутана мешает бежать, волочась между тысяч, мириадов розовых лепестков. Лукреция бежит, и ее светлые длинные волосы развеваются за спиной. Вот Асканио ловит Лукрецию за руку и притягивает к себе. Она тут же исчезает, растворившись бледной розоватой дымкой из его рук. Асканио вздыхает — он опять потерял ее след.

Лукреция появляется рядом с ним и берет своей теплой ручкой его за руку. Асканио сжимает своими руками ладонь Лукреции и прижимает девушку к себе. Лукреция снова смеется и взмывает ввысь, окруженная бледно-розовыми лепестками...

Асканио просыпается, тяжело дыша. Сны о Лукреции Борджиа мучают его не первый раз. Хоть их нельзя назвать кошмарами, но и приятными тоже не назовешь.

Поговорить с живой Лукрецией? Спросить, почему она снится ему? Глупо. Асканио знает: Лукреция не поймет его. Ведь как можно обвинять человека в собственных фантазиях? Вот и Асканио теряется в догадках.

* * *

Он смотрит на часы: четыре утра. Асканио подходит к стальной лохани и ополаскивает лицо, проходясь мокрыми руками и по волосам. Ему тридцать семь лет, его только что назначили вице-канцлером, и на него свалилась непосильная ноша работы.

Асканио вспоминает запах розы из своего сна и морщится: наяву запах совсем другой. Какой-то смешанный запах: фиалки и каких-то северных душистых трав. Но особенно явственно слышится фиалка. Откуда она в его кабинете?

Асканио вспоминает: он сам заказал фиалковый ладан, и сам же поджигал его в кадиле. Кадило стоит на небольшом ясеневом столе, и сиреневый дым струится из него. Асканио оглядывает свои покои. По углам стоят столики, на которых — то недописанные письма, то недочитанные книги, то трактат по теологии, который Асканио тоже еще не закончил.

В убранстве комнаты чувствуется одновременно тяга к роскоши и аскетизм. Кровать Асканио мягкая и приятная, одеяло теплое, бархатный полог тоже добавляет шика, но спать ему совершенно не хочется. Асканио облачается в свое кардинальское одеяние и отправляется на ночную прогулку — точнее, уже утреннюю.

Еще не рассвело. Улицы Рима пустынны, и никого нет. Лукреция, скорее всего, мирно спит у себя на вилле.

Но Асканио оказался неправ. У фонтана он заметил закутанную в теплый плащ фигуру. Асканио подошел к ней.

Фигура развернулась к нему, и Асканио Сфорца узнал Лукрецию Борджиа.

— Как, ты не спишь, Лукреция? — удивленно говорит он.

— Не сплю. Тайком выскользнула из дома, чтобы погулять, — таинственно отвечает Лукреция. — А вы что не спите, кардинал Сфорца?

— Не спится мне. Мучил надоедливый сон. Но это мелочи, — говорит кардинал Асканио.

Асканио вновь вспоминает приторный аромат розы. Хорошо, что от Лукреции пахнет, кажется, акацией. Цветки акации красивы и изящны. Лукреция в черном плаще поверх чудесного черно-серебряного платья. Разрезы на ее рукавах поражают великолепием.

— Кардинал Сфорца, давайте прогуляемся по ночным улицам вместе, — весело предлагает Лукреция.

— Хорошо, — разве может он отказать?

* * *

Они рука об руку отправились гулять по залитым мягким лунным светом улицам. Цветы благоухали, дул легонький ветерок, и в Риме было тихо и безлюдно. Только стража стояла неусыпно при каждых воротах. Развевались стяги, легко покачиваясь в почти безветренном пространстве. Рим искрился тихими огнями, которые виднелись в окнах или горели прямо на улице. Улицы освещались факелами, которые коптили, перебивая собою благоухание цветов. Лукреция и кардинал Сфорца сейчас шли по узкой улочке, и Борджиа с удивлением разглядывала строения, которые были нагромождены вокруг. Это были светлые дома с черепичными крышами. Из окон виднелись цветы, маленькие садики были огорожены зубчатой оградкой. Лукреция вытягивала шею, чтобы разглядеть все-все цветочки, которые только могла заметить. Тут были фиалки, левкои, бессмертники, розы и гвоздики. Лукреция диву давалась, какие прекрасные в Риме цветы.

Фонтан легонько бил, рассыпая бриллиантовые струйки во все стороны. Он был аккуратно огражден каменным кругом. Асканио почему-то вспомнил, как сужался круг деревьев из его сна, и поежился. Осмотрелся кругом, но никого не заметил. Они с Лукрецией присели на окружавшую фонтан скамейку.

— Кардинал Асканио, и все-таки Рим прекрасен ночью, не так ли? — вырвалось у Лукреции.

— О да, — ответил Асканио кратко. — Знаешь, а ты мне снилась.

— Действительно? — приподняла светлые брови Лукреция.

— Да. Там было много лепестков роз. И ты. Ты появилась, а потом исчезла. А еще убегала от меня. И тянула ко мне руки, — честно рассказал Асканио.

— Как интересно. А если я действительно протяну к вам руки? — предложила Лукреция — еле слышно, одними губами.

Асканио удивленно смотрит на нее.

— Еще не хватает лепестков роз, — говорит кардинал Сфорца.

— Я прихватила одну, — Лукреция вытаскивает из-за корсажа большую изящную розу, пожалуй, с сотней лепестков. И тут же начинает отрывать их, словно бы гадает.

Изящные лепестки — темно-розового цвета. Почти винного. Почти фиолетового. Лукреция шутливо осыпает Асканио лепестками розы. Асканио становится душно: все, как в его сне. Только Лукреция — реальная. Только она — здесь. Рядом с ним.

Лукреция протягивает тонкие руки к кардиналу. Не смея противиться мимолетному порыву, Асканио страстно сжимает их. И вмиг уже прижимает Лукрецию к себе, обнимая и трогательно гладя по волосам. Ее светлые волосы теплым медом струятся по ее плечам и покрывают его руки.

Лукреция прильнула к кардиналу, словно ища защиты. Своими огромными яркими глазами она смотрит прямо в его глаза. И Асканио устало опускает веки. Он провожает Лукрецию до дома и смотрит, как он изящно влезает в окно первого этажа. Лукреция машет ему из окна и, кажется, посылает воздушный поцелуй.

* * *

На следующий день Асканио снова пишет письма и работает над теологическим трактатом. Он — один из самых прославленных канонистов Ватикана, за что его ценит даже Его Святейшество. Кстати, Александр Шестой как раз вызывает Асканио к себе.

— Мы должны удостовериться, что Сфорца подходит для нашей дочери, — говорит Родриго Борджиа.

Асканио кивает.

— Стало быть, мне ехать в Пезаро? — поднимает бровь он.

— Нет, ждите, когда приедет Джованни Сфорца, вице-канцлер. А пока напишите все необходимые письма. Вы должны первым перехватить вашего кузена и поговорить с ним. Например, он обязан обращаться с нашей дочерью как с наивысшей драгоценностью, — отвечает Папа.

— Все понятно, Ваше Святейшество. Я все сделаю, — говорит Асканио, кланяется и складывает руки на груди.

И уходит в свои покои, где снова работает над трактатом. Канонист из него отличный, но и у Асканио бывают ошибки. В абзаце, где он ссылается на Ансельма Кентерберийского, много ошибок. Асканио своим быстрым почерком, напоминающим готический шрифт, пишет верный вариант. Теперь Ансельм не будет переворачиваться в могиле, надеется Асканио. Он закрывает глаза и почему-то видит снова свой сон, как наяву.

Вот летят бледно-розовые лепестки, но тут они темнеют, стремительно превращаясь в темно-розовые, бордовые, красные, кровавые и даже черные. Асканио открывает глаза — все, как всегда. Его покои. Только Лукреции нет рядом.

Асканио отправляется на поиски Лукреции. Он находит ее на вилле Борджиа сидящей прямо на лужайке. Лукреция выглядит вполне выспавшейся — видно, что она просто юная девушка, которой хватает и трех часов сна. Или она спала всего два? Но лицо ее свежо и бело. Лукреция радуется, что Асканио пришел.

— Давайте прогуляемся, — предлагает Асканио и подает Лукреции руку, помогая ей встать с травы.

Асканио и Лукреция снова идут по улицам Рима. Но потом они сворачивают в Папский дворец и, не сговариваясь, идут в личные покои кардинала Сфорца.

В личных покоях Асканио пахнет фиалковым ладаном, все спокойно и аскетично. Лукреция присаживается на мягкое кресло. Асканио становится рядом с ней. В камине потрескивают дрова, хотя еще только поздняя осень. Лукреция в оливково-зеленом платье, рукава ее украшены разрезами. Сквозь них виднеется бледно-оливковая нижняя рубашка.

У Асканио нижняя рубашка — белая, и она немного выбивается из-под рукавов его кардинальского облачения. Лукреция сидит и смотрит на Асканио.

Внезапно он берет ее за руку, поднимает и прижимает к себе. Лукреция легонько выдыхает и незримо улыбается. Асканио целует Лукрецию в слегка приоткрытые губы, ощущая запах розы. Потому что в его снах все было так.

И теперь он сможет поймать Лукрецию, и она от него не уйдет.

— Кардинал, это запретная любовь, — сказала ему Лукреция, когда они снова проводили досуг в поцелуях.

— Конечно, запретная. Ты выйдешь замуж уже завтра. А я не смею стеснять твою свободу, — развел руками Асканио.

— Ах, Асканио... Почему я не могу просто любить вас, просто принадлежать вам? — горько произнесла Лукреция.

— Мы не будем вместе всегда, однако я не смогу тебя забыть. Ты — моя страсть, мой грех, моя слабость, — кардинал Сфорца сжал ее ручку в своей руке.

Лукреция смотрит на вздувшиеся вены на руке кардинала. Она водит пальчиком по ним, словно изучая реки на карте мира.

— Такие вены, — говорит Лукреция тихо. — Вы много работаете, видно.

— Да, много, — отвечает Асканио и прижимает девушку к себе.

Она кладет ему голову на плечо и они сидят, спокойно и умиротворенно.

* * *

Когда Лукреция вышла замуж, Асканио ездил к ней гораздо чаще, чем то позволяли приличия. Он ведь любил ее, а она — его. И так продолжалось столько, сколько потребовалось им, дабы понять лучше чувства друг друга. И при первом муже, и при втором, да и третьем, Асканио и Лукреция все так же тайно встречались. Взаимная склонность их все только подогревалась тем, что сия страсть — запретна.

Но запретный плод сладок, и поэтому-то они и разделяли его.

Кардинал Асканио часто думал о лепестках роз, которые покрывали его Лукрецию в очередном сне. В новых снах он был с ней счастлив, она рожала от него детей, и так же было и наяву.