Убийцы королей (гет)

Третьим по важности человеком в Мотидзуки была Номура Кейко. В свои семнадцать лет она уже успела сняться в трёх клипах, записать шесть альбомов со своей айдол-группой и стать лицом бренда одежды. Она была привлекательна и талантлива — этих качеств у неё не отнять, она прекрасно училась в Мотидзуки и проявляла себя в боях настолько хорошо, что ещё на первом году обучения стала вторым тузом. В её ошейник был вставлен золотистый гелиодор — драгоценный камень, но сверкал он в лучах солнца так ярко, что казался обыкновенной, помпезной стекляшкой.

После падения дирижабля спокойная жизнь необычной школы утратила своё равновесие. Графа секретности перешла в стадию частичной секретности, силовые структуры требовали от школы отчётов, журналисты не давали прохода Кейко. Но, что больше всего раздражало Кейко — объяснений требовал золотой король.

— Матсумото-сама, — сидя на заднем сидении автомобиля директора, Кейко всю дорогу недовольно трясла ногой. — Почему я обязана быть на этой встрече? Разве вы не можете поговорить с золотым королём и сказать этому идиоту, что я убью его одной пощёчиной?

— Не знаю, раздражает меня твоя самоуверенность или я восхищаюсь ей, — равнодушно ответил Они. — А, знаю. Раздражает. Ты можешь оказаться сильнее Сайти или сильнее других убийц королей, но до уровня Кокуджоджи Дайкаку тебе далеко. Ты не сконцентрирована на силе, твоё внимание рассеяно, ты зацикливаешься на популярности…

— Имею я право на личную жизнь? — перебила она. — Между прочим, благодаря мне ваша школа стала так известна. Каково было осознать, Матсумото-сама, что под крышей вашей школы учится знаменитость? Ещё и туз.

— Мне всё равно. Если бы ты не стала убийцей королей, твоё место заняла бы другая.

— Но на нём уже я, — возмущалась Кейко. — Давайте поспорим, Матсумото-сама? Я одолею золотого короля, и вы дарите мне личную маникюрщицу.

— Что такое маникюр? — Они склонил голову набок. — Впрочем, неинтересно. И спорить я с тобой не стану. Я видел твои показатели. Ты в пролёте.

— Гр-р-р.

Они заехали на подземную парковку башни Михашира и одновременно вышли из автомобиля. У широких дверей лифта их ждали люди в грубой чёрной форме и золотых масках кроликов.

— О, — тихо произнесла Кейко, выглядывая из-под капюшона своего длинного плаща. — Не знала, что он фетишист.

— Кто преподаёт тебе этикет, Номура? Впрочем, не важно. Он уволен.

Закатив глаза, Кейко пошла следом за Они, изо всех сил желая пнуть его под зад, чтобы двигался быстрее. Но, глубже вздохнув, она сдержалась. Да и странно бы это выглядело. Директор очень высок, а Кейко среди своего класса была самого маленького роста. Впрочем, она не комплексовала из-за этого: фанаты обожают миниатюрных миленьких девочек. Кейко скосила взгляд в сторону. Ей страшно хотелось плюнуть на пол после воспоминаний об отвратительных, исходящих слюной фанатах, чтобы хоть на секунду избавиться от привкуса отвращения на кончике языка.

Золотой король ждал их в кабинете, сидя за столом. Войдя к нему, Они зажмурился и потёр переносицу, на секунду схватившись за маленькое плечо Кейко, чтобы не упасть.

— Матсумото-сама? — шепнула Кейко.

— Всегда ненавидел это место, — спокойно, даже громко ответил он. — Добрый день, Кокуджоджи-сан.

— Сядьте, — коротко ответил золотой король.

Перед его столом стояли три мягких кресла и, пройдя вперёд, Кейко уселась первой. Они спокойно плюхнулся в кресло рядом с ней. Кейко обратила внимание на то, как сильно его трясёт, заметила, что не его бледном лбу проступил пот. Нервничает? Они Матсумото нервничает? От этого зрелища Кейко хотелось расхохотаться.

— Я получил данные из Мотидзуки, — начал Дайкаку. Его голос звучал грубо и властно, как у закалённого в боях военного. У него загорелая кожа, торчащие в стороны чёрные волосы собраны в низкий хвост. Он смотрел на Кейко неотрывно, и взгляд его был жёстким, не выражающим каких-либо эмоций. — Кто это, Матсумото?

— Ваша убийца.

— Что?!

Кейко передёрнуло от этого сильного голоса. Она подскочила и испуганно замахала руками.

— Подождите-подождите! Д… директор преувеличивает, — она нервно хихикнула и сняла с головы капюшон. — Я Номура Кейко. Меня вы можете знать, а можете и не знать, но я надеюсь, мы подружимся!

Взгляд Дайкаку не выражал никаких эмоций, когда он смотрел на неё. Кейко, не будучи скромницей, всегда считала себя на голову выше других девушек. У неё длинные золотистые волосы, большие и невинные глаза медового цвета, аккуратный нос, нежные розовые губы. Её внешность можно было без преувеличения назвать ангельской, что резко контрастировало с внутренним миром Кейко. До обретения сил Кейко могла и поцарапать соперниц, и подраться с ними, и шантажировать их ради собственной карьеры, после получения сил ей стало куда проще расправляться с конкурентами. Ломать кости, калечить, уродовать было так просто! Просто непростительно просто!

Кейко улыбнулась золотому королю своей самой милой улыбкой.

— Певичка? — Дайкаку бросил на стол документы. — Раковая опухоль в теле общества.

Колени Кейко подкосились, она бессильно упала в кресло. Они впервые за всю свою жизнь засмеялся.

— Как грубо, — надулась Кейко, а после заставила себя покраснеть. — А я думала, такой большой и сильный мужчина защищает таких слабых девушек, как я.

Он нахмурился. По яркому румянцу, проступившему на его щеках, Кейко поняла, что её чарам всё-таки удалось его пронять.

— Матсумото, — кашлянув в кулак, Дайкаку взял себя в руки. — Судя по моим сведениям, ты создал фальшивый Сланец. Как это понимать?

— Взял и создал. Это оказалось просто.

Дайкаку ударил кулаком по столу с таким грохотом, что тишина, образовавшаяся после него, показалась Кейко оглушительной. Сжав подол плаща на коленях, она испуганно смотрела на золотого короля. В этот момент она уже была готова поверить, что этот человек может оказаться сильнее её. Готова была поверить, но не поверила.

— Матсумото, ты понимаешь, что творишь?

— Вполне.

— Только один Сланец имеет право на существование. Только девять королей должны жить, и восемь из них должны выводить меня своими глупостями. Ни больше, ни меньше, Матсумото.

— А это и не короли, — Они закатил глаза, потирая виски. — Если вы собрались быть занудой и рассуждать о значении слов.

— Не короли, — Дайкаку глубоко вздохнул, пытаясь унять кипевший в нём гнев. — Как же тогда некороль смог сбить дирижабль? Ни одна деталь в нём не подлежит восстановлению, выворочено всё — от внешнего корпуса до топливного бака.

— Сайти всегда была слишком старательной ученицей.

Кейко стало не по себе от одного взгляда золотого короля на директора. Простые и непринуждённые ответы могли вывести из себя кого угодно, в особенности такого вспыльчивого человека. Что будет, если он призовёт Дамоклов Меч? Кейко бы хотела на это взглянуть.

— М… Матсумото-сама хочет сказать, — она осторожно вмешалась в разговор, — что туз способен на подобные разрушения. Но в школе нашу деятельность держат под контролем. Мы не можем разрушать что-либо по собственной воле.

Дайкаку смерил её долгим взглядом, раздражённо постукивая пальцами по столу. Принимает решение, решила Кейко, видя сосредоточенное выражение его лица и злой, настороженный взгляд.

— К тому же, — продолжила она, — над территорией Мотидзуки запрещены полёты, на этот счёт даже подготовлен законопроект. Так что Сайти-сан поступила, пускай и неделикатно, но в рамках закона.

— Я слышал, — грубо ответил Дайкаку. — Мне плевать на дирижабль и причуды идиота, живущего на нём. Я вызвал Матсумото для того, чтобы получить сведения о фальшивом Сланце. Кто ты такая — я без понятия, и знать не желаю.

Кейко нахмурилась, глядя на него. Её было нетрудно вывести из себя, довести до бешенства и заставить проявить свою истинную натуру, и сейчас был как раз подобный случай. Если бы её сердце было цветущим деревом, то после вспышки гнева его ствол, листья и корни превратились бы в угли, которые с лёгкостью бы унесло ветром. Кейко впилась ногтями в колени, веля себе сдерживаться, мысленно обещая отомстить этому человеку за его грубость и даже обещая влюбить его в себя, а после медленно и бесчеловечно терзать своими силами до самой смерти.

— Но… — она натянуто улыбнулась. — Вы же уже сказали, что я певичка. Значит, всё-таки знаете.

На секунду она возликовала, увидев его смущение.

— Это туз, — со вздохом ответил Они, — или убийца королей. Создана по личному заказу императора, премьер-министра и силовых структур. Контролируется при помощи ошейника, строгих учителей и денег. К туалету приучена…

— Матсумото-сама! — возмутилась Кейко, решив обернуть ситуацию в свою пользу. — Я понимаю, что мне идут кошачьи ушки, но не сравнивайте меня с кошкой. Мне… так неловко было говорить на сцене «ня».

Она вновь заставила себя покраснеть, внимательно наблюдая за реакцией Дайкаку. Уловка подействовала. Он покраснел сильнее прежнего, сглотнул и поправил сдавливавший горло галстук.

— К тому же, никакая я не убийца. Я не хочу вредить Кокуджоджи-сану, Кокуджоджи-сан мне очень нравится!

Кейко чувствовала, как яд мрачного торжества разливается по сердцу. Ей нравилось притворяться дурочкой. Нравилось, потому что ни один мужчина не мог ей отказать в помощи, и, ослеплённый милым личиком и блестящими глазками, становился послушным рабом Кейко. Есть такая вещь, которая называется либидо, и Кейко, испытывая к ней жгучее отвращение, мастерски с ней обращалась.

— Матсумото, — уже спокойнее начал Дайкаку. — Ладно. Хорошо. Я выясню детали твоего эксперимента, хочешь ты этого или нет. Но. Настоящий Сланец больше не излучает энергии. Новые стрейн появляются, короли остаются при власти, но люди в Михашире, по факту, охраняют пустой и бесполезный булыжник. Это связано с твоим экспериментом?

— Нет, — он отвёл взгляд в сторону, потирая висок пальцами. — Мой Сланец энергетически независим от вашего. А теперь мы можем идти? У Номуры много домашней работы.

— Матсумото-сама, вы слишком много думаете о работе, а разговариваете слишком мало, — вздохнув, Кейко достала из кармана плаща пластиковую визитку со своим мобильным номером, именем, фамилией, фотографией и автографом. — Вот, Кокуджоджи-сан, — она смущённо хихикнула. — Позвоните мне, если потребуется больше сведений об эксперименте. Или… ну… больше сведений обо мне.

Не дождавшись ответа, она оставила визитку на его столе и убежала следом за директором за дверь. И лишь на секунду перед тем как дверь закрылась, взгляд Кейко потерял и блеск, и живость, и сияние лицемерного счастья. Остались лишь пустота, тьма и гнев, способный уничтожить всё на своём пути и забрать достаточно человеческих жизней, чтобы утолить бесконечную жажду Кейко.

* * *

В Мотидзуки объёма домашней работы было вдвое больше, чем в обычных школах. Здесь девушки изучали два иностранных языка, косвенно затрагивали дисциплины, которые изучают в университете и обязаны были каждую неделю учить стихи, писать короткие литературные работы на свободную тему и вести дневники наблюдений за собственными силами. Нуллы от последнего были освобождены. Так же каждые три месяца они проходили специальные медицинские обследования, каждый месяц спускались в лабораторию Матсумото Они к фальшивому Сланцу, а так же с недавних пор ходили на лекции Адольфа Вайсманна и слушали его байки о годах войны в Германии.

Придя в свою комнату в общежитии после занятий, Нахоко сняла туфли на невысоком каблуке и переобулась в мягкие тапочки. После занятий её, как обычно, встретил робот-уборщик, на котором как-то раз Сахи нарисовала Себастьяна Михаэлиса.

Он прожужжал мимо неё в свою маленькую комнатку-чулан.

— И я рада тебя видеть, мой и демон, и пылесос.

Пройдя в комнату, она перевела взгляд на лежащий на кровати мобильник. И, вспомнив о своей затее, почувствовала укол волнения в сердце. Она ответила согласием обоим. Теперь с ней вот уже две недели заигрывали два взрослых мужчины, которые ещё с прошлого вечера настаивали на встрече. Единственная встреча, что их ждёт в ближайшее время — это встреча с докторами для снятия бинтов, да и Нахоко не позволят в ближайшее время покинуть территорию школы.

Бросив сумку на кресло у рабочего стола, она взяла мобильник и открыла сообщения. Больше сотни от Генджи и меньше десяти от Микото. Что ж, по крайней мере, понятно кто из них интроверт. Была ещё пара сообщений от Мачи о школьных новостях и о том, какие мероприятия проводятся для отличников Мотидзуки, в общей беседе класс переписывался по поводу домашки. Первыми Нахоко открыла сообщения от Генджи, прочла первые из них и, вспыхнув от стыда, тут же закрыла их. Впрочем, краткие сообщения от Микото были ничем не лучше — такого же эротического характера. Нахоко отвечала парням изредка, стараясь не проявлять особого интереса, да и боясь всерьёз увлечься двумя взрослыми мужчинами. Они нужны ей только для обретения сил. Она убьёт их, если потребуется, — таковы её обязанности. Без конца Нахоко напоминала себе, что не нужна ни одному королю, ни второму, и интересует их лишь одна ночь с ней. Однако, их настойчивость поражала её: Нахоко больше ни разу не посетила их в больнице, отвечала на сообщения прохладно, проявляла интерес лишь изредка, но это не убавило их энтузиазма.

— Сугавара, — послышался из-за двери знакомый голос соседки по комнате. — Эй, Сугавара, у тебя дневник тузни заполнен?

Нахоко открыла дверь, за которой стояла уставшая, с серыми мешками под глазами и растрёпанными чёрными волосами Сидзуку Сахи. Её форма была аккуратно выглажена, что совершенно не гармонировало с её убитым внешним видом. Близились контрольные, и Сахи, любившая пропускать занятия по причине вдохновения, не успевала по учёбе. Она хорошо училась, но если для Нахоко учёба была трудоёмким и длительным процессом, то для Сахи это — экстремальный вид спорта.

— Неа, — ответила Нахоко, потирая шею. — Думала завтра начать. Всё равно никаких изменений.

— А может, сразимся? — Сахи задумчиво потеребила сине-фиолетовый танзанит, сверкавший у неё на шее. — У тебя много домашки?

— Думаешь, это поможет? Мы ведь можем напридумывать всякого. Всё равно нет смысла вести дневник, пока не появится Дамоклов Меч.

— Есть или нет, а вести его надо и надо каждый раз указывать изменения, — Сахи тяжело вздохнула. — Лично я уже хочу застрелиться от всей этой учебки.

— А кто не хочет? — Нахоко вздохнула. — Ладно, пойдём. Я всё равно не в настроении для уроков.

— Мошенники! Мошенники! — раздалось из одной из соседних комнат.

— А что, так тоже можно было?! — из другой.

— Я с вами! — выбегая из комнаты, на ходу надевая обувь, воскликнула Минами Ай. — Можно? Мы же… все трое — первогодки.

Ай была из того типа девушек, которым отказать невозможно. У неё золотистые волосы, чистая бледная кожа, большие зелёные глаза и большие круглые очки, делающие её совершенно беззащитной. Ай носила на шее ярко-зелёный демантоид, и среди всех девушек, носивших этот камень, отличилась наибольшей предрасположенностью к силе.

— Ну… Минами-сан, — начала Нахоко. — Твоя сила не предназначена для сражений.

— Да и нам как-то не особо позориться хочется, — поддержала Сахи.

— Ну… я не буду воздействовать на вас по полной программе, — Ай подняла на них невинный взгляд. — К тому же я буду только обороняться и отражать атаки. От этого никто не пострадает, верно?

Отказать ей было и впрямь невозможно. Втроём девушки отправились в специальное помещение под зданием одного из учебных кампусов. Здесь было пусто и очень тихо из-за метровых стальных стен, сейчас сразу после занятий никто не приходил сюда тренироваться, обычно это место полно людей только после семи часов вечера.

— А в чём заключаются твои силы, Сидзуку-сан? — робко, даже как-то скромно спросила Ай. — Людей с танзанитом не так много, да и что-то никто из вас не буянил. Не то что все алмазники. Им палец в рот не клади…

— Сама не в курсе, — тяжело вздохнула Сахи. — Мне больше нравится рисовать, а не бычиться. Да и бесит меня из всей школы только Сугавара.

Пройдя чуть вперед, Нахоко закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и освобождая свои силы от оков собственного тела. Та тонкая грань, где кончалось тело Нахоко и начинался холодный воздух помещения, искажалась, стиралась, и в какой-то момент Нахоко почувствовала, что на молекулярном уровне связана и с этой комнатой, и с воздухом, и со школой, и со Сланцем глубоко под землёй.

— Увау! — воскликнула Ай, наблюдая за Нахоко. — Это же практически санктум! Сугавара-сан, а ты, оказывается, очень сильна!

Нахоко опустила взгляд. Сила окутала её прозрачным куполом, покрывая пол под её ногами тонким рубиновым стеклом. Действительно, практически санктум туза. Санктум Мачи покрывал всю территорию в пределах видимости.

— Да я ничего толком и не могу, — смущённо проговорила девушка. — Приступим? Хочу побыстрее с этим закончить.

Сахи закрыла глаза, и её тело объяла сине-фиолетовая аура. Стоило Сахи сделать шаг, как воздух от каждого её движения содрогался едва видимыми волнами. Нахоко улыбнулась, глядя на неё.

— Поскорее разочаруй меня, Сидзуку, пока я не начала видеть в тебе серьёзного противника.

Сахи хмыкнула и, глубоко вздохнув, хлопнула в ладоши, направив в Нахоко искривившую пространство ударную волну. Ай закричала, прикрываясь руками и защищаясь изо всех сил. Нахоко не почувствовала ничего. Её слабый санктум рассеял силы Сахи, словно дуновение ветра.

— Ты уже начала?

— Ты стебёшься или правда не почувствовала ничего? — Сахи потёрла руки. — Это моя самая сильная атака. Не всякая нулла способна её обнулить.

— Ничего, — Нахоко перевела взгляд на свои руки. — Не знаю, что происходит.

— М-м-м, — вмешалась в разговор Ай. — Возможно, это половое созревание?

— КАК ТЕБЕ ТАКОЕ В ГОЛОВУ ПРИШЛО?! — не сдержалась Сахи. — ЧТО У ТЕБЯ ПО БИОЛОГИИ?!

— Вообще-то, я в десятке лучших по стране сдала по ней тесты, — добродушно улыбнулась Ай. — И, кстати, наша сила зависит от наших чувств. Я это давно поняла, сравнив свои показатели до встречи с Хисуи-куном и после неё.

Ай покраснела до корней волос только упомянув фамилию этого человека. Нахоко и Сахи близко не общались с Ай, но они были наслышаны о слегка странном поведении этой девушки. О том, что она может часами преследовать своего Хисуи-куна, о том, что она часто делает его фотографии, о том, что она хочет поскорее грохнуть зелёного короля, чтобы быть счастливой со своим Хисуи-куном. Это и сделало робкую и тихую Ай безоговорочным лидером среди девушек, носящих демантоид в ошейнике. К её несчастью личность зелёного короля остаётся неизвестна даже для директора.

— Эй, Сугавара, твои силы как-то связаны с тем, что ты встречаешься с двумя взрослыми мужиками? — равнодушно и спокойно спросила Сахи.

— О-ля-ля!

— Н-не встречаюсь я с ними! — защищалась Нахоко. — Это всё… ради сил. И вообще, атакуйте уже. Нам ещё дневники заполнять.

Они сражались долго, на ходу выдумывая, что запишут в дневник и в какую дату. Ай оборонялась, блокируя атаки Нахоко и Сахи тонкими щитами из изумрудного стекла, появляющихся в воздухе. Этот бой не имел ничего общего с тем, что видела Нахоко, впервые столкнувшись с двумя красными королями. Здесь всё было несерьёзно и без риска для жизни, там — тоже несерьёзно, и с риском оказаться совсем голой при трёх взрослых мужчинах.

Они прервались, когда часы на правой руке Нахоко издали пронзительный писк. Так приходили сообщения от директора: ученица могла забыть мобильник, но в часах она обязана была даже спать. Нахоко нажала на кнопку, и в пространстве над её рукой появилось текстовое сообщение.

— Что там? — лениво произнесла Сахи. — Опять нуллы со своими предупреждениями? Как же задолбали…

— Это… — Нахоко раскрыла глаза. — От директора. Генджи пришёл в школу и настаивает на встрече, иначе он придёт в мою комнату и…

Она не стала читать дальше и выключила окно над часами. Угроза подействовала, Нахоко мгновенно выбежала из подвального помещения и на одном дыхании добежала до своей комнаты в общежитии. Дверь была открыта.

— Г… Генджи-кун, — тяжело дыша, произнесла Нахоко, войдя в комнату. — Вы в курсе, что это уже статья?

Она огляделась и никого не нашла ни в комнате, ни на кухне. За её спиной входная дверь с тихим щелчком закрылась, заставив Нахоко вздрогнуть. Генджи, выйдя из чуланчика с роботом-уборщиком, отрезал девушке путь к отступлению.

— Почему? Закон не запрещал парню приходить в гости к своей девушке.

Нахоко вздрогнула сильнее, стоило ему сжать её плечи сильными руками, коснуться жаркими губами шеи, зарыться носом в волосы.

— Ты так напряжена, — он улыбнулся. — Видишь ли, я знал, что ты откажешь мне и в этой встрече, и в следующей, и даже спустя год знакомства. Ты такая робкая… я решил это исправить.

— В… вломившись в мой дом? — Нахоко дрожала всем телом. — И ещё сообщив директору. Боже, меня точно выпрут из школы…

— Ха? Ты переживаешь из-за такой ерунды? — он выпустил её из объятий.

— Это не ерунда! Попасть сюда практически невозможно!

— И все пташки слетаются в это гнездо, — он хмыкнул. — А мне казалось, вы здесь мучаетесь.

Нахоко обернулась, удивлённо взглянув на него.

— Что? Думала, я такой же тупой, как Суо? — он провёл пальцем по её подбородку, скользнул по шее к ошейнику, ногтем постучал по красно-розовому турмалину. — Нервно-паралитический яд, военная обязанность и мысли о том, что придётся кого-то убить. Не так ты представляла себе счастливую юность, верно? О… ещё и похотливый взрослый мужик вламывается в дом и крадёт у тебя трусики.

— ЧТО?!

— Что? — он улыбнулся. — Это мой трофей. Не так часто меня пускают в женское общежитие. Если хочешь, я могу отдать тебе свои.

— НЕ НАДО!

Громко захохотав и сделав шаг назад, он расслабленно упал на кровать Нахоко, застеленную мягким пледом. На белых обоях плыли голографические нежно-розовые облака.

— А у тебя здесь уютно, — задумчиво проговорил он. — Да и места много. В моей квартире холодильник рядом с кроватью…

— Не самый удачный дизайн.

— Я к тому, что ещё две недели назад я был холостяком, — он приподнялся. — Теперь же я не знаю, как сдержаться, чтобы не наброситься на свою девушку…

— М… мне же всего шестнадцать, — она вздохнула. — Вас это не смущает?

— Сядь.

Тяжело вздохнув, Нахоко послушно села рядом, от напряжения вцепившись в подол юбки. Генджи прижал её к себе, одной рукой обхватив за талию. Его тело было жилистым и мускулистым, и он сидел так близко, что Нахоко чувствовала, как он дышит.

— Меня смущает только одно. Эти губы всё ещё не мои, — прошептал он, глядя ей в глаза. — И это выводит из себя.

И он поцеловал её. Осторожно, мягко, охватив губами её нижнюю губу, потом верхнюю, а потом крепко прижавшись к Нахоко, сжав её маленькое тело сильными руками, языком скользнул между губ. Нахоко задрожала. У неё перехватило дыхание, когда их языки соприкоснулись, голова закружилась от поцелуя Генджи, и чувство стыда, сдавившее жаром низ живота, сковало её, лишило способности двигаться.

— Ты мне нравишься, малыш, — прервав поцелуй, он повалил Нахоко на кровать, придавил своим телом, коснулся губами шеи. — Из всех, кто покушался на мою жизнь, ты оказалась самой сексуальной.

— П… рекратите.

— Ну-ну, — он улыбнулся, сжав её руки, когда она попыталась его оттолкнуть, и прижал их к кровати. — Я не насильник. Хотя сейчас еле сдерживаюсь.

Нахоко сжала губы в линию и зажмурилась, сгорая от стыда. Генджи, улыбаясь, целовал её сомкнутые веки, её щёки, губы. Он был близко, вес его тела прижимал Нахоко к кровати, и в какой-то момент она ощутила, как ей в бедро упирается что-то твёрдое.

— Открой глаза, — мягко, ласково произнёс он, глядя ей в лицо. — Посмотри на меня.

Нахоко послушалась. Лицо Генджи было так близко к её лицу, его щёки окрасил яркий румянец, а в глазах был странный, незнакомый ей блеск. Нахоко тяжело выдохнула, вновь попытавшись выбраться, и ощутила, как его сильные руки сильнее придавливают её к кровати.

— Ты моя, — с улыбкой прошептал он. — Запомнила? И если надумаешь уйти от меня или вызовешь мою ревность, я убью обоих. Сожгу тебя. И только потом задумаюсь о том, что сделал.

Он склонился и вновь поцеловал Нахоко гораздо сильнее, крепче и требовательнее, чем в прошлый раз.