За чертой (джен)

Джозеф никогда не верил в Рай или Ад. Он просто старался не думать об этом, потому что смерть, хоть и всегда преследовавшая его, проходила мимо. Даже когда она наступала ему на пятки и дышала в основании шеи, Джозеф был уверен, что ничего не произойдет.

Но однажды...

Это случилось.

Смерть поцеловала его, забирая душу в неизвестное место. И ей было наплевать, что у него могли быть дела, что его где-то ждали и нуждались в помощи. Она была немилосердна к нему, потому что он слишком долго над ней насмехался.

 — Не теряй терпения, Джотаро…

Это единственное, что он успел сказать своему внуку. Единственное, что он посчитал исключительно важным во всей той каше мыслей, что вертелись в голове. Поэтому его душа была не спокойна. Но кого это волновало.

Джозеф никогда не думал о смерти и том, что его будет ждать за чертой. Он падал в неизвестность, снедая себя мыслями о том, что не сказал, не сделал, о людях, которых оставил совсем одних.

Джозеф никогда не думал, что за чертой его встретит Цезарь.

Все такой же сильный, светлый и, если только на первый взгляд, высокомерный. С этой дурацкой повязкой, которую он оставил как напоминание, с этими его… невозможно голубыми глазами, в которых можно было утонуть.

Старый добрый Цезарь усмехнулся заразительно, прищуривая глаза, а потом раскинул руки в стороны, приглашая в объятие.

Если бы Джозеф знал, что он будет ждать его все это время, навряд ли дожил бы до своих лет.

— ДжоДжо, — сказал Цезарь, обнимая его за плечи, — ты пришел, старый пердун!

— Кто-то из нас должен был постареть, — ответил он, смеясь, — небось всех небесных цыпочек закадрил!

Он обнял его что есть сил, притискивая к себе словно любимую игрушку. Находясь рядом, ощущая Цезаря рядом с собой, прямо как в былые времена, Джозеф ловил себя на мысли, что все, что было до этого момента, не важно. Все его горести и печали, радости и потери остались там, где-то далеко-далеко. Стали ненужными отголосками угаснувшей жизни и… наверное, так было правильно.

То, что мучило его на земле, там и осталось, ложась грузом ответственности на плечи Джотаро. Он же, освободившись, мог посвятить себя тому, что так давно любил. Тому, кого не забывал ни на минуту.

— Джозеф, — позвал его Цезарь, чуть отстраняясь.

— Что такое? — Он улыбался, смотря на блондинистые волосы, которые все так же блестели и переливались, будто таили в себе частички солнца.

— Тебе еще рано, — серьезно сказал Цезарь, цепко смотря в чуть выцветшие от возраста глаза напротив.

— Что значит «рано»? — взъелся Джозеф. — Я никуда не уйду!

— Что значит «не уйду»?! А ну катись отсюда, тебя внизу заждались! — Цезарь треснул ему по лбу, отталкивая от себя. — Я ждал пятьдесят лет, подожду еще.

— Эй, Цезарь, погоди!..

* * *

— Получилось… — Джотаро тяжело вздохнул, закрывая глаза козырьком кепки.

При всем том представлении, что он устроил, при всей браваде, червячок сомнения все-таки копошился внутри, когда он предлагал завести давно мертвое сердце и перелить кровь, которую хранило тело Дио. То, что творилось за время их приключений, было чудом, а это — самое главное из чудес.

— Джо-та-ро… — зловеще протянул Джозеф, приподнимаясь с кушетки.

Взглянув на внука, все слова разом застряли в глотке.

Ну что он мог сказать?

Вот что?

Смотря в обеспокоенные глаза напротив, вспоминая всех тех, кто ушел и кто остался, он не мог жаловаться. То, что он сейчас был здесь, было показателем привязанности и упрямства Джотаро, который не хотел мириться со смертью своего шебутного старика.

Его не за что было винить.

* * *

Покончив с Дио раз и навсегда, Джозеф застыл, смотря на теряющие свой блеск звезды, которые таяли в лучах восходящего солнца. Блеснувшая где-то далеко-далеко звезда заставила его окончательно успокоиться.

Его ждут.

И чтобы не случилось, обязательно дождутся.