Крылатая смерть (джен)

Чем-то он напоминал Сене Хубара. Не внешностью, понятно. Шаман хелема не только выглядел моложе. Он, прежде всего, оставался грязным дикарем, разве что поумнее соплеменников — ишь, принцип работы зажигалки освоил! Тогда как в облике хозяина таинственного Замка-Над-Миром ощущалась аккуратность, цивилизованность, даже некоторая аристократичность. Как, впрочем, и подобает хозяину замка. Да и изъяснялся встреченный Сене старик не в пример Хубару с его примитивной первобытной речью. Грамотно, почти по-современному. Приветствует, вот; прощения просит из вежливости, знает такие слова как «микробы» и «токсины».

Но было кое-что общее у этих двух пожилых людей — несмотря на контраст между сглаженной жизненным опытом варварской неотесанностью одного и легкой интеллигентной старомодностью второго. А именно, манера держаться. Не просто идти, а шествовать важно в спокойствии чинном, когда не чувствуешь ни малейшего повода для суеты и спешки. И смотреть на окружающих, хоть немного, но свысока. В лучшем случае снисходительно.

Еще хозяин Бовенгронда походил на волшебника, как их принято изображать в фильмах вроде «Властелина колец» и «Гарри Поттера». Благородная седина, спокойная невозмутимость, мудрый взгляд. Да и в мантии своей этот старик смотрелся бы вполне гармонично за кафедрой какого-нибудь Хогвартса. Усиливал это впечатление бледно-голубой светящийся шар, паривший рядом с хозяином вопреки закону всемирного тяготения, и в свет превращавший отнюдь не электричество. Да и сама обстановка. Какой-то замок…

Впрочем, если именно этот старик насылал туман, открывавший проходы между мирами и эпохами, то и Гэндальфу, и Дамблдору оставалось разве что нервно курить в сторонке, завидуя такому могуществу. Это ж власть не просто над природным явлением, а над целыми мирами, которые этому старику под силу сближать, чтобы обитатель одного мира мог без проблем перескочить на другой.

Следом Сене подумалось, что и имидж хозяина Замка-Над-Миром, и сама обстановка этого Бовенгронда… да что там — и даже человеческий облик этого хозяина могли оказаться просто иллюзией. Ну, чтобы не шокировать или не слишком шокировать гостя поневоле. Этакий реверанс в сторону Сени и его родного мира.

А попади сюда, скажем, Каланг или Макун — перед ними предстанет какая-нибудь Пещера-Над-Миром. С хозяином, похожим на того же Хубара.

Тогда как на самом деле… неужели?..

— Ой, нет! — несколько смущенно молвил, махнув рукой, старик в ответ на невысказанное Сенино предположение.

Невысказанное — но, должно быть, читавшееся на его лице.

— Конечно же, нет, молодой человек. Начнем с того, что я отнюдь не всеблаг, — продолжал хозяин Бовенгронда, — и, главное: я смертен, хоть и живу очень долго… по вашим меркам. Такими же смертными, осмелюсь предположить, были и те, кто создал это место. По крайней мере, данное предположение позволяет объяснить, куда истинные хозяева Замка-Над-Миром подевались.

Что до меня, то я… что-то вроде здешнего вахтера или ночного сторожа. При условии, что ночь… смена моя еще долго не закончится. Или, если угодно, смотритель. Как в парке аттракционов, закрытом на зиму. Или на маяке.

— Смотритель? — переспросил Сеня, пробуя слово на вкус.

— Как-то так, — старик кивнул и улыбнулся, — можете, кстати, именно так ко мне и обращаться. Смотритель… почему нет?

Миновав темный зал с колоннами, бывший, по всей видимости, чем-то вроде холла, Сеня и Смотритель попали в просторную комнату. Здесь, в отличие от предыдущего помещения, имелись окна — целых три отверстия в форме арки. Просто отверстия, без рам, стекол или ставен. Но лично Сене, едва он переступил порог комнаты и глянул в сторону этих окон, более всего захотелось закрыть их ставнями. Да поплотнее.

Свет за окнами ежесекундно нарастал до тех пор, пока дневное светило не заглядывало через них в комнату, буквально заливая ее своими лучами. До того ярко, что ладонь сама тянулась к глазам. Длилось это пару мгновений, после чего солнце скрывалось из поля зрения, свет слабел, сменяясь сумерками… затем полумраком, и, наконец, полноценной ночной темнотой. Можно было даже звезды различить на том кусочке неба, что было видно из окон. Только следовало ловить момент, потому что очень скоро звезды меркли, небо начинало бледнеть и светлеть.

Сеня так и застыл на пороге, шокированный этим фантасмагорическим зрелищем.

А вот для Смотрителя оно, не иначе, успело превратиться в рутину. Как ни в чем не бывало, он сделал шаг в направлении одного из окон. А затем, остановился, будто спохватившись, и обернулся к своему гостю, не торопившемуся следовать его примеру.

— Подойдите сюда, не бойтесь, — проговорил Смотритель, — можете мне поверить, ничего страшного здесь не происходит… за окнами — в том числе. Ничего страшного… и даже ничего… по большому счету, неестественного или из ряда вон выходящего. Все сугубо в рамках законов природы.

«Ну-ну», — подумал Сеня, поочередно вспоминая то туман, то белое помещение для дезинфекции, казавшееся бесконечным как вселенная, то летающий светящийся шар.

Но примеру Смотрителя все же последовал.

Оба подошли к одному из окон, и старик облокотился на подоконник. Сеня же едва выглянул наружу… и еле удержался, чтобы не отпрянуть. Пришлось устыдить себя мысленно — что он, в сам-то деле, как девчонка, крысу увидевшая, или мокрая курица! Злых духов, прикормленных главарем аванонга, не испугался, безобразных монстров Масдулаги не испугался. А на банальное, в общем-то, явление смотреть, видите ли, не может.

Хотя… зависит от того, под каким углом разглядывать эту банальность. И откуда.

Под окном примерно на десяток метров вниз уходила стена Бовенгронда — из серого щербатого камня. А ниже… оправдывая свое название, Замок-Над-Миром просто парил в воздухе! Да на немалой высоте еще. Белые крапинки облаков и серые пятна туч маячили далеко внизу. Еще ниже проплывали темные очертания островов и материков на синем фоне океанских вод. Но не они более всего привлекли Сенино внимание. А удивительное, по-своему красивое, хоть и впрямь не отличающееся необычностью действо. Действо, способное вызвать у какого-нибудь астронома, например, приступ прямо-таки детского восторга.

Странная гонка происходила на поверхности мира, над которым проплывал Бовенгронд. Темнота стремительно и неуклонно отступала перед полосой света, открывавшей взорам Сени и Смотрителя все новые уголки мира. Острова; море, похожее на огромное зеркало, горные хребты. Точно какой-нибудь коммивояжер демонстрировал потенциальному покупателю свои товары — один за другим.

Но приходил черед — и уже свет пятился, отступая перед наползающей темнотой.

Несколько минут Сеня и Смотритель просто стояли у окна, любуясь нескончаемой игрой в догонялки, что вели между собой день и ночь.

— И, конечно же, я не всемогущ, — затем взял слово старик, предлагая вновь вернуться к прерванному разговору, — во-первых, это следует из самого факта моей смертности… печального факта, согласен. Ну а, во-вторых, будь я и вправду всемогущ — думаю, справился бы сам. А не скучал бы тут в ожидании.

— Туман, — проговорил Сеня, тоже отвлекаясь от окна, — туман, перенесший меня сперва… к дикарям хелема, а потом и сюда. Это вы его вызвали?

— Скорее, системы и устройства, составляющие это место… если можно так выразиться, — было ему ответом, — некоторые из них до сих пор работают. Хотя чего уж там — некоторые. Многие. Но сработали они в данном случае… да. По моей указке.

— Вы здесь один? — затем спросил Сеня, и Смотритель усмехнулся.

— Тревожитесь о том, как живется одинокому старику в этой летающей каменной глыбе? — проговорил он в ответ с заметной иронией в голове, — я угадал? Именно так вы представляете себе ситуацию?

Сеня смущенно кивнул, а Смотритель продолжил:

— Так вот. К чести создателей Замка-Над-Миром, строить в их времена умели. И не только строить, я скажу. Обустраивать быт тоже. Сам Бовенгронд… его системы жизнеобеспечения не дают мне ни помереть от голоду, ни запаршиветь, точно нищий бродяга, ни отдать концы от какой-нибудь болезни. Ни, наконец, превратиться в дряхлую развалину под грузом прожитых лет. И я скажу даже больше, возможности Замка рассчитаны не на одного человека. Далеко не на одного. Целая толпа может здесь поселиться, не зная нужды. Так что единственный недостаток моего положения — скука. И общаться на целые столетия бывает не с кем, и покинуть эти стены я не могу.

Сеня снова кивнул: понимаю, мол.

— Но… как понимаю, не мое одиночество интересует вас в первую очередь, — молвил затем Смотритель.

— Да, — его собеседник вздохнул, — то есть, нет… не одиночество. Скорее, причина. Почему я здесь? Зачем вам понадобился?

— Все просто, — старик добродушно улыбнулся, — как я уже говорил, мой главный бич — скука. А от скуки… точнее, борясь с нею, я начинаю занимать голову проблемами, не касающимися меня лично. Во всяком случае, непосредственно.

С этими словами он снова повернулся к панораме, открывавшейся из окна. Секунду спустя присоединился к Смотрителю и Сеня.

— Этому миру в некотором смысле повезло, — начал Смотритель, указывая рукой на проплывавшие внизу облака, моря и сушу, — он, мало того, что богат природными ресурсами — от минеральных до биологических. Вдобавок, разумная жизнь здесь зародилась в умеренном поясе, а не в тропиках. Ну, просто потому, что в тропических и субтропических широтах здесь нет крупных массивов суши. В противном случае теплый климат вкупе с изобилием пищи сильно бы притормозили развитие местного человечества. Чего развиваться-то — если и так живешь как на курорте. Или даже как в раю.

Вдобавок, этот мир избежал и серьезных природных катаклизмов… за последний миллион лет, по крайней мере. Никакие булыжники размером с гору сюда не падали, ледниковых периодов не случилось ни одного. Даже вулканическая активность была умеренной. Не сильно досаждала извержениями местным обитателям.

Словом, ничего не препятствует развитию цивилизации. На первый взгляд почти ничего. Развивайся — не хочу. Хоть до полетов к звездам дорастай. Ну или до строительства нового Бовенгронда.

— Но?.. — коротко спросил Сеня, уже понимая, что не все так гладко в проплывавшем под ними королевстве. Да и королевства-то, собственно, не было. Как и вообще почти ничего.

Сене не потребовалось много времени, чтобы обратить внимание на эту особенность: в тех уголках мира, где царила ночь, темнота была непроглядной, почти абсолютной. Ее нигде не нарушали скопления огней — непременные признаки крупных городов и высокоразвитого общества. Признаки, без которых невозможно было представить ночную панораму родного Сениного мира.

Хотя стоило ли ждать иного, если местное человечество пребывало в каменном веке.

— Но присутствует в этом мире фактор, — молвил Смотритель, — который сводит на нет все его преимущества. Своего рода противовесом благоприятному климату и богатству этого мира послужила… хм, разрушительная активность некой хтонической формы жизни. То есть, зародившейся не на поверхности, а под землей. И потому враждебной природе этого мира.

— Масдулаги, — произнес Сеня, вспомнив слова Хубара про открывшийся ход в подземный мир. И признавая про себя, что подземное происхождение этих монстров кое-что объясняет. Например, отсутствие у них глаз. Действительно, зачем нужны органы зрения, улавливающие световые волны, там, где этих волн нет?

— Да, — Смотритель кивнул, — насколько мне известно, именно так их называют аборигены. Но суть, как вы понимаете, вовсе не в названии.

— Один человек… шаман местного племени, говорил, что Масдулаги питаются человеческим страхом, — припомнил Сеня, — что страх их приманивает. Так понимаю, что у человека это чувство сильнее, чем у животных… ну, потому что он разумом обладает, а значит воображением. То есть способен заранее представлять, что его ждет… в том числе при встрече с огромным чудищем.

— Скажем так, — Смотритель вскинул руку с выставленным указательным пальцем, — вы, молодой человек, оказались, по крайней мере, ближе к истине, чем этот ваш шаман. Не сочтите за комплимент.

— А в чем — истина? — вопрошал Сеня, нахмурившись.

— Во-первых, в том, что питаться эмоциями никакая форма жизни не способна, — начал старик, — только чем-то вещественным, а конкретно — органикой, из которой всякая живая тварь и состоит. Ведь это в вашем мире есть пословица… как там: птица сказками не наестся?

— Соловья баснями не кормят, — с удовольствием поправил Сеня, хоть по мелочи ощутив свое превосходство над этим умничающим наследником древней, но некогда могущественной цивилизации. А по сути той же табличкой с посланием потомкам из приснопамятного сонета про Озимандию — только живой и говорящей.

Смотрителя, впрочем, его маленькая оплошность не смутила.

— Во-вторых, — продолжал он, — да, страх эти так называемые Масдулаги чувствуют. Реагируют на него… как и прочие хищники. Но привлекает их не столько страх, сколько мозговая активность. Масдулаги способны улавливать генерируемое при этом невидимое излучение. Своего рода компенсация за отсутствие зрения. Ну а у кого из живых существ мозговая активность наиболее сильная… наиболее заметная, говорить, думаю, излишне.

— А то, — изрек Сеня мрачно.

— В общем, обстоятельства сложились так, что Масдулаги и люди этого мира образовали почти идеальную пару звеньев пищевой цепочки «хищник-жертва». А чем больше людей собирается в одном месте, тем сильнее излучение, и тем легче Масдулаги его заметить. Заметить потенциальную добычу.

— То есть племя более уязвимо, чем одиночки, — осторожно высказал Сеня напрашивающийся вывод.

Смотритель покачал головой.

— Не все так просто, — были его слова, а голос звучал строго, — одиночка уязвим тоже. Одиночка скорее станет добычей хищника… любого, не только Масдулаги. Если одиночка заболеет, будет слаб, он может банально умереть с голоду. Ибо некому для него поохотиться, рыбу половить, пособирать ягоды. К тому же один человек просто не может уметь всего, что необходимо для полноценной жизни. Скажем, хороший охотник не сумеет построить себе жилище, а удачливый рыболов не факт, что может сшить себе одежду. Наконец, одиночка обречен по чисто биологическим причинам. Ибо умирает, не оставив потомства. Не с кем. Так что наиболее эффективной формой существования человека является все-таки сообщество. Чем многочисленней — тем лучше.

— Если б не было Масдулаги, — добавил Сеня, напоминая об этом немаловажном обстоятельстве.

— Вот мы и подошли к сути проблемы, — сказал Смотритель, — с одной стороны человечество дееспособно только в многочисленных группах. С другой — излучение от этих групп сильнее и заметнее для Масдулаги. Что в практическом смысле означает следующее. Стоит где-то сложиться более-менее успешному человеческому сообществу, не знающему недостатка в ресурсах и потому уверенно размножающемуся, становясь многочисленней, как к месту обитания этого сообщества словно мотыльки к источнику света устремляются наши хтонические хищники. Причем шансы скорее стать объектом охоты Масдулаги выше у сообществ, где наиболее высока концентрация умных людей. То есть людей с повышенной мозговой активностью.

— А защититься от нападения этих тварей…

— …возможности нет, обрести же такую возможность человеки разумные в этом мире не успевают. Только какое-то племя встает на ноги, как являются Масдулаги и уничтожают всех, кто не успел спрятаться или удрать. Причем даже выжившим становится несладко. Племя распадается на мелкие группки или вообще на множество одиночек со всеми вытекающими. О чем я уже говорил.

— Сизифов труд, — такая ассоциация возникла у Сени в ответ на рассказ Смотрителя.

— А что! Неплохую метафору придумала… хм, мифология вашего мира, — проговорил тот, одобрительно улыбнувшись, а от Сени не укрылось, как Смотритель и в этот раз задумался на мгновение, будто сверялся с невидимой шпаргалкой, — сизифов труд бесконечен и не дает результатов. Так же бесконечно может продолжаться и существование человечества этого мира в каменном веке. И такими же безрезультатными — попытки сдвинуться с мертвой точки. От барахтанья в трясине варварства перейти к развитию.

Помолчав несколько мгновений — точно давая собеседнику переварить свою сентенцию, проникнуться ею — Смотритель Бовенгронда добавил с легкой хитрой усмешкой:

— Но это — при сохранении естественных условий. Без вмешательства извне. И без привлечения… сторонних ресурсов. Из более развитых миров.

— Интересненькое дело! — воскликнул Сеня, — я ресурс, значит?

— Без обид, — молвил старик, — до обид ли, когда речь идет о судьбе целого мира. Замысел мой заключался в том, чтобы его жители получили нужные знания от пришельцев из развитых миров, не тратя времени на их самостоятельный поиск. И тем самым продвинулись бы в развитии, сэкономив время… да мозговое излучение то злополучное заодно. Так, чтобы к моменту, когда очередное племя заметят Масдулаги, этому племени было бы, чем защититься.

— Халява, — Сеня хмыкнул, выражая свое отношение к плану Смотрителя.

— Увы, — парировал тот невозмутимо, — лично я другого выхода не вижу. А вы? Так понимаю, вопрос риторический. И кстати: если вас это утешит, вы были не единственным. И не первым.

— Еще вожак аванонга, — вспомнил Сеня.

— Не только, — отвечал Смотритель, — просто он преуспел больше других. Особенно тех других, которые… хм. Одни пытались обработку металла здесь наладить, энергию пара в помощь себе привлечь, порох опять же. И либо на недостаток сырья наталкивались, на отсутствие подходящих инструментов. Либо, увы и ах, на прорехи в собственных знаниях да на кривизну рук.

Другие принимались агитировать, кто за более прогрессивную форму правления, кто за равноправие женщин или против поклонения духам. Большинство таких амбициозных, но недалеких пришельцев продержались несколько дней. А потом кого-то гнали из подопечных племен взашей, кого-то насаживали на копья. Был еще забавный случай… в некотором смысле: один приверженец вегетарианства попал в племя, не гнушающееся каннибализма и с удовольствием поедающее плененных чужаков. Так после речей этого чужака того даже съесть побрезговали. Закопали поглубже. От греха подальше.

Что до предводителя аванонга, то он поступил умнее. Брался только за то, в чем разбирался более-менее уверенно. А главное, взаимопонимание со своими подопечными в первую очередь наладил. Не с прожектами к ним пришел — с предложением…

— …от которого невозможно отказаться, — снова припомнил Сеня излюбленное выражение дона Корлеоне.

— По крайней мере, трудно, — его собеседник кивнул и продолжил, — хотите, мол, жить лучше — я расскажу вам, как. Хотите, чтобы о вас перестали вытирать ноги — нужно стать сильнее. То есть более сплоченными, дисциплинированными, лучше обращаться с оружием, поддерживать физическую форму. Хотите сделаться более мобильными… а значит, больше приспособленными к неспокойному миру? Надо не по пещерам отсиживаться, а самим строить жилища. И я… главарь то есть, знаю, как это делать. И охотно вас научу. Как-то так.

— Но аванонга не стали бороться с Масдулаги, — напомнил Сеня, а Смотритель махнул рукой: помню, мол.

— Даже не подумали, — проговорил он с досадой в голосе, — вместо этого предпочли заключить с ними что-то вроде союза… или симбиоза. Или не с Масдулаги, а с какой-то другой хтонической сущностью, благодаря чему Масдулаги воспринимали аванонга почти как своих — и не трогали. Оригинальный ход, согласитесь.

— Как шляпу на ногу надевать, — неуклюже сострил Сеня, вспомнив схватку с главарем аванонга и последствия, к коим привела его гибель.

— Правда, применительно к данному случаю шляпа оказалась удобнее любой обуви, — сказал Смотритель, — но это не единственный неприятный сюрприз, который преподнесли мне аванонга и их предводитель. Став так или иначе неприкосновенными для Масдулаги, эта банда… собственно, и стала обычной бандой, тем и ограничившись. Создавать полноценное общество, плодить и выращивать новое поколение, овладевать ремеслами и двигаться дальше по пути развития — ничего этого не было у аванонга даже в планах.

— Оно и понятно, — изрек Сеня, — чего еще ждать от урки в роли лидера и отбросов общества в качестве его соратников. Сами подумайте: зачем им руки напрягать и головы? Зачем трудиться… ремеслами, хе-хе, овладевать, если можно все, что требуется для жизни, отобрать силой? И с созданием общества… ячеек общества тоже заморачиваться ни к чему. Ведь половой инстинкт можно удовлетворить и насилуя чужих женщин. А детишки для лихих людей вообще-то обуза.

— Увы, — развел руками Смотритель, — множество обстоятельств и подводных камней, которые я не учел. Но хуже всего, что, встав на путь разбоя, аванонга даже усугубили тот отрицательный эффект, который оказывали на развитие здешнего человечества Масдулаги. По большому счету аванонга занимались тем же самым, что и хтонические твари. Только что летать не умели. Посему… я вынужден был признать эксперимент неудачным. И обратить внимание на вас, молодой человек.

— Весьма польщен, — ответил на это Сеня тоном, не выражавшим, впрочем, ни тени энтузиазма.

Смотритель, однако, иронии не уловил или не понял.

— Подождите благодарить, — молвил он, — я еще не сделал для вас всего… что мог бы.