Букет красных гвоздик (джен)

Мы стоим в пробке где-то в Химках. Перед нами стройными рядами вытянулась вереница чужих машин, и воздух постепенно захламляется выхлопными газами, серыми облаками поднимающимися ввысь. За окном лишь обыденные пейзажи окраин города, и в них нет абсолютно ничего интересного, но я все так же смотрю в окно, потому что смотреть больше не на что. Из динамиков льется какая-то музыка, и я даже иногда подпеваю знакомым песням, а за рулем сидит мама. Решение съездить к бабушке оказалось каким-то спонтанным, вот два дня назад я подошла к маме с этим вопросом, а сегодня, в субботу, мы уже сидим в машине и едем за город. Раньше не получилось: с понедельника по пятницу я пропадаю на работе до шести, а потом прихожу домой и сажусь делать то, что не успела доделать в офисе. В руках тлеет очередная сигарета, испуская точно такой же серый дым, как и машины.

В противовес окружающей серости, разговор с мамой идет абсолютно легко и непринужденно: мы тепло переговариваемся, делая большие паузы между репликами, и слова мягкой патокой растекаются по салону автомобиля. За сорок минут тело уже довольно сильно устает сидеть, из-за чего я с нетерпением жду, когда мы уже преодолеем последние километры, и я смогу вырваться на улицу, чтобы размять ноги.

Последние годы я редко навещала бабушку. Приезжая в Москву лишь на каникулы, я едва ли находила время выбраться на улицу, постоянно загруженная дедлайнами и учебой, а поездки к родственниками стали очень редкой роскошью, хотя я часто видела недовольство отца на эту тему. Он хотел, чтобы я ездила к ним чаще, а я боялась признаться, что мне просто страшно. Страшно, потому что я знала, что скорее всего на старости лет они просто меня не узнают. Каждый раз посещение родственников было сильнейшей психологической нагрузкой, которой мне и без того хватало, и я лишь сильнее зарывалась в учебу, чтобы найти оправдания и никуда не ехать. По-детски? Да, но ничего с собой поделать я не могла.

Припарковав машину, мы наконец выходим наружу. Первым делом, мы заходим в ларек, чтобы купить цветов. Сколько я себя помню, бабушка всегда любила гвоздики и на все праздники, когда еще могла самостоятельно ходить, покупала только их. Мы покупаем красные.

По дороге в мыслях начинают возникать моменты из детства. Что ни говори, а почти все свое детство я провела именно с бабушкой по маминой линии. Она всегда ездила со мной на дачу, или же меня оставляли ей на выходные, когда по субботам у меня начались занятия в музыкальной школе, а родители все еще не были уверены в том, что я могу самостоятельно прожить без них два дня. Да и, нужно отметить, музыкальная школа от бабушки находилась не в пример ближе — всего лишь обойти пруд, и она перед тобой.

А еще бабушка всегда рассказывала истории из нашего с сестрой детства. И пускай слышала я их сотни раз, мне даже нравилось их слушать. У нас была любимая история про то, как моя сестра, будучи еще совсем маленькой, притворилась спящей, а когда взрослые вышли, почистила два килограмма мандаринов, кидая шкурки за бортик кровати. Все два килограмма в нее не влезли, и не съеденную, но очищенную половину она засунула под подушку и простыню — на сохранение. По вечерам мы часто играли в карты, и я очень любила эти моменты, потому что кроме нее со мной играть никто не хотел. А днем бабушка играла в нарды с дедом. Или раскладывала пасьянсы на стареньком компьютере, который остался от нас с сестрой после переезда.

Подойдя к калитке, я улыбаюсь, сжимая в руках букет красных гвоздик.

— Привет, бабушка, давно не виделись, — говорю я, все так же улыбаясь, в упор смотря на имя, выгравированное на мраморном камне, а к глазам подступают слезы.

Я кладу восемь гвоздик на расчищенную надгробную плиту, чтобы несколько минут молча простоять рядом с мамой перед могилой.

Прости, что не приходила раньше. Надеюсь, ты рада меня видеть.