Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Господин Казекаге(1), что всё это значит?
Мамин голос отскакивает от стен и рассыпается колючими осколками в ужасно сухом воздухе. Она очень зла. Даже костяшки пальцев, что сжимают край стола, побелели… Будь это папа — стол бы уже с треском сломался. Но папы рядом нет. И даже говорить о нём при чужих теперь нельзя. Ведь папа — нукенин(2)… И так решили Главные в этой деревне. Он объявлен предателем. Хоть это и неправда. Его подставили. Об этом говорили все в нашем клане. Вот только защищать папу никто не стал… Он ушёл. Сам. Молча, чтобы никому не навредить. Папа всегда лучше сделает что-то молча, чем будет много и красиво говорить.
Очень сильно хочется потереть глаза, чтобы не расплакаться. Но нельзя. Я — Химе(3) клана Хоширо. Химе не плачут. Ну разве что когда никто не видит. Так учила меня бабушка Химеко. А она настоящая Химе! Вот и я не заплачу. Мне уже девять. Я слишком взрослая для таких детских выходок. Тем более что Эти люди только этого и ждут.
— Аой-сан, я был и так слишком мягок, пойдя на сделку с вами.
Казекаге смотрит на нас обеих, словно мы предметы мебели… В его голосе явное раздражение. Похоже, что право на собственное мнение нам здесь давать не собираются. Сунагакуре — скверное всё-таки место, прав был Кио.
— Вам ведь известно, что произошло недавно?
Глава деревни Скрытого Песка переводит взгляд в сторону окна. Да как же не знать. Все шиноби были поставлены на уши происшествием в деревне! Ведь неделю назад из-под контроля в очередной раз вырвался сам Шукаку… Ужасный однохвостый(4). Ну и натворил он бед. Я сама видела разрушенные дома, когда мы вчера утром прибыли сюда.
— Почему моя дочь? — мамины костяшки пальцев побелели сильнее, а голос прозвучал глухо, будто чужой.
— Клан Хоширо славится своими техниками барьеров, к тому же она правнучка таких мастеров, как Эбидзо-сан и Чиё-сан, — острый взгляд Казекаге останавливается на мне. — И она одного возраста с Гаарой, но о способной маленькой принцессе Хоширо я достаточно наслышан. Совместно с Чиё-сан мы сможем обучить её техникам контроля однохвостого. Это очень ответственная и важная миссия.
— Как красиво вы избавляетесь ото всех, кто вам мешает.
Бледное мамино лицо искажает кривая усмешка… какой обычно усмехался папа. Её пальцы разжимаются, и она гордо выпрямляется, остро глядя в глаза четвёртому главе Сунагакуре. Мама хоть и не Химе, но тоже умеет «держать лицо». Даже когда очень плохо. Я чувствую это по дрожи её пальцев, что обнимают меня, и в её тихом шёпоте.
— Аме, не верь никому, кроме своего клана. Ты справишься, я верю в тебя. Запомни, монстр — это ярлык, который может превратить любого в настоящего зверя…
Её пальцы соскальзывают с моих плеч, и она молча уходит, оставив меня наедине с мрачным Казекаге. И без того сухой воздух теперь совсем обжигает горло. Дышать уже достаточно трудно, но атмосферу ещё больше накаляет сидящий за заваленным документами столом угрюмый мужчина. Кажется, именно он усмирил Шукаку. Значит, достаточно силён и свой пост занимает не зря.
— С этого момента ты будешь сопровождать моего сына Гаару, — сухо сообщает он, поднимаясь со своего места. — Гаара — джинчуурики(5) однохвостого. Поэтому ты будешь докладывать мне лично о каждом его шаге. Тебе ведь известно, кто такие джинчуурики?
В горле ужасная сушь, и потому я только киваю в ответ. Прабабушка Чиё вчера долго и нудно распространялась на эту тему, обучая ставить сдерживающие печати и выясняя, какие барьеры я умею создавать. Вот и Казекаге туда же. Подойдя ко мне вплотную, он внимательно смотрит мне в глаза. Папа тоже часто так делал, если считал, что я где-то нашкодничала. Поэтому глаза я по привычке не отвожу, хоть и очень хочется. Отвести взгляд — это признать свою слабость и вину. А ничего такого перед этим человеком у меня нет.
Бабуля Химеко часто говорила, что «люди у власти» постоянно заставляют чувствовать себя виноватым и слабым, а потом пользуются этим. Это ловушка, которую Химе должны видеть и избегать. Вот и сейчас я не буду делать всё так, как хочет Этот человек. Не верить никому, кроме своего клана?.. Да, мама права. За этой уверенной миной нет ничего, кроме лжи и безразличия. У Казекаге взгляд человека, что запросто толкнёт меня в яму голодному тигру на съедение. А потом скажет, что я оступилась и упала туда сама… Верить ему? Ни-за-что. «Притворись, что поверила и послушно исполняешь приказ, но делай всё тихо и по-своему», — наставляла бабушка перед отъездом. Впрочем, про тигра и яму недалеко ушло от того, что меня ждёт в действительности…
— Можешь называть меня Раса-сенсей, — удовлетворённо кивает он. — Идём, я проведу тебя на твоё первое задание.
Я опять же молча киваю и следую за своим новым «наставником». Душные светлые коридоры главного здания сменяются полутёмными узкими коридорами подземелья, которое скорее напоминает тюрьму. Одна радость — здесь не так удушливо жарко. По пути Раса-сенсей тихо сообщает мне, что недавнее бедствие вызвано попыткой убрать проблемного джинчуурики. Так это что же? Сами запихнули, а потом всю вину ещё свалили?.. Я молча сжимаю челюсти. Я достаточно узнала вчера от прабабушки Чиё. И про Каруру-сан, жену Казекаге, и про печать… И сейчас мне очень хочется высказать этому взрослому человеку очень многое. Но бабушка всегда говорила, что Химе должна молча слушать и открывать рот лишь тогда, когда этого требует ситуация. Сейчас не время и не тот случай. Молчи, Аме. Молчи!
Лекция о моих обязанностях по контролю и стукачеству заканчивается, когда мы останавливаемся у одной из каменных дверей. Ну вот и вполне себе «яма с тигром»… Казекаге отдаёт охранникам жестом приказ, и дверь со скрежетом открывается. Охрана делает шаг в сторону, а Раса-сенсей — ко мне. Лёгкий толчок в спину, заставляющий войти в темноту. Я так и думала. Шуршащий шаг «наставника» назад. Намёк на то, что я остаюсь тут, чересчур ясен. И дверь опять закрывается. Теперь уже с той — другой стороны. Гадкое место всё-таки Сунагакуре…
Всё тело обдаёт удушающая злая аура. Пожалуй, она даже может потягаться с папиной. Немного не по себе, но я вроде как привычная… И всё-таки не выдерживаю и передёргиваю плечами, прежде чем вспомнить о манерах и поклониться в темноту, тихо представляясь и ожидая хоть какой-то реакции:
— Хоширо Аме.
— Страшно, да? — скрипит откуда-то слева мальчишеский голос вместо приветствия.
— Нет, просто не очень приятная у вас аура, Гаара-сан, — как можно вежливей замечаю я.
Мы ведь одного возраста, да?.. Но голос у него порядком измученный и пустой. Впрочем, если вспомнить всё, что мне тут рассказывали — удивляться нечему. К горлу подкатывает комок от одного воспоминания об этих взрослых выходках. А ведь так могло быть с любым, кого они подсчитали бы «пригодным»… И от этого становится дурно и ломит виски. К тому же в камере до жути темно — совершенно ничего не видно. Кажется, в паре шагов сзади должна быть стена. Надо хоть её нащупать и опереться спиной, а то слишком нехорошее ощущение от всего этого.
— Ты пахнешь не так, как все… — в бесцветном голосе моего «товарища по несчастью» проскакивают странные нотки.
— Сегодня мой второй день в Сунагакуре, — честно признаюсь я. — Мой клан защищает побережье страны Ветра, я привыкла жить у воды.
Хотя кто кому товарищ — вопрос слишком сложный. Пока что чувство, словно я — рыбка, выловленная из воды и брошенная перед мордой посаженного на цепь тигра. Вот и мои слова проваливаются в темноту. В застоявшемся воздухе повисает вязкая тишина. Такое чувство, что меня вовсе не слушали. Остаётся только ощущение бурлящей острой и колючей энергии, заполняющей комнату и словно не находящей из неё выхода. Вот сейчас я чётко чувствую, что в жуткой ауре… хотя вернее будет сказать остаточной чакре(6)?.. сына Казекаге есть нечто первобытное и бешеное. Это не просто жажда крови… Её я успела прочувствовать и изучить вдоль и поперёк. Это — ярость и… ненависть… ко всему живому…
— Значит, Ты теперь вместо… Яшамару… — голос Гаары-сана подрагивает, похоже, что он всё-таки не слышал меня.
И впрямь, как рыбка, что шлёпает губами, да не слышно… Яшамару?.. Кажется, это тот, кто до меня пару лет назад составлял компанию джинчуурики… Слово-то какое мерзкое. А ещё Яшамару-сан — и тот, кому было поручено убрать «проблемного» носителя однохвостого. К горлу опять подкатывает тошнотворный комок. Гадко-то как… Родной отец приказывает тебя убить тому человеку, которому ты веришь… Передёргиваю плечами. А ведь и не первый уже раз. И это после того как сам же запихнул внутрь такую жуть… Невольно опять всматриваюсь в темноту, пытаясь понять окружающую меня злую кипящую энергию.
Даже остаточного следа хватает, чтобы понять всю её неудержимую мощь. Если сравнивать её с чем-то… То, наверное, она сравнима с океаном. Штормовым океаном. Когда высокие волны обрушивают на скалы всю тяжесть прибрежных вод, сдирая с них вековые деревья и отрывая громадные куски породы. Вот и Ичиби — тоже стихийное бедствие. Только вместо воды у него песок, напитанный чакрой. От одной мысли, что в ком-то может жить Такая Зверюга, сводит живот. Это ведь, наверное, больно… Носить в себе Такое. И если извлечь — умрёшь. И ради чего? Какой-то там силы? Меч становится оружием лишь в руках мастера! Почему за жажду силы взрослых должны расплачиваться мы — дети?.. Почему бы не решать такие проблемы самим, а не спихивать их на наши плечи? Потом попрекая тем, что что-то не получается. Кошмарная жестокость. Пожалуй, я бы тоже ненавидела всех, если бы Так сделали со мной…
— Теперь твоя очередь сторожить монстра, чтоб с цепи не сорвался… — нехорошо смеётся сын Казекаге.
Переполненная ненавистью энергия жадно окатывает меня, словно волна, пытаясь забрать у меня все силы. Сердце само собой замирает. В горле пересохло… Нестабильный джинчуурики. Кто бы сомневался… Ну и что на это ответить?.. Да и стоит ли сейчас что-то отвечать?.. Как-то, судя по голосу, ситуация советует промолчать. Гаара-сан очевидно опасен, словно загнанный в ловушку дикий зверь. Причём большой и очень сильный зверь… В таких ситуациях и маленькая зверушка способна откусить палец. А этот… Голову оторвёт и не заметит. Теперь понятно, почему так злилась мама. Это действительно очень и очень опасно. Надо внимательно следить за своими словами и действиями, чтобы не спровоцировать нападение…
Сын Казекаге… Да уж. И какой в общем-то Раса-сенсей ему отец после всего этого?.. В очередной раз ломит виски. Животные и те о детёнышах больше заботы проявляют… Ух! Как же всё сложно! Даже мысли путаются. Охо-хох, бабушка Химеко нашлась бы, что делать… Ну, а мне… Ещё очень не хватает «практики», как говаривал дедушка Изаму. Вот только поддержки ждать-то неоткуда. Я заперта здесь с Ним. Надо как-то выкручиваться самой. Соберись, Аме, ты ведь Хоширо! Пытаюсь дышать ровнее, как учила мама, чтобы успокоиться в сложных ситуациях. Вот! Зато теперь я понимаю самую главную вещь! Всё-таки мне очень повезло с мамой и с папой! Не то что некоторым…
Пока я обдумывала, как со всем этим быть и о чём вообще можно поговорить с моим «поднадзорным», как выразился Раса-сенсей, вновь повисла тягучая тишина. Стоять вот так в темноте уже довольно долгое время, оказывается, не слишком удобно, и я присаживаюсь на корточки, прислонившись спиной к стене… Сколько мне тут ещё находиться?.. Вот так?.. И… Какая же зловещая всё-таки аура. Хоть я и привычна к «злобным аурам», но пробирает до костей всё равно. Наверное, это и есть чакра Шукаку. Да и Казекаге говорил, что Ичиби периодически поглощает своего носителя… Жуткая и злая чакра. Очень. Не очень-то походит она на человеческую. Скорее… Чудовища. Ох, в очередной раз вспоминаю о папе. Не совсем к месту… Наверное потому, что всё то, что случилось недавно, накрыло нас как штормовая волна среди штиля. Папа… Он тоже испускал нечто похожее, когда рядом были враги… И был очень страшным… Совсем, как монстр. Но папа — не такой. Уж я-то знаю! Не всё, что кажется страшным, такое на самом деле. Папа всегда говорил так. А врать он не любит. И он всегда оказывался прав. Значит — надо сосредоточиться и попытаться найти что-то в Гааре-сане, за что можно «зацепиться» и как-то начать разговор… В конце концов, это не его решение. ЭТО с ним сделали те же люди, что отправили папу в изгнание.
Вот только… Энергия давит слишком сильно. «Тигр» загнан в угол. Он зол и, как и я, не может доверять никому. Вот только, у него есть сила, чтобы не думая сносить голову всем, кто хотя бы косо на него посмотрит. Так что дёргаться опасно. Для такой рыбки, как я, лучше притвориться дохлой и подождать, пока Он сам подойдёт. Правда, такое ожидание тоже… Выматывает. Душно. Сунагакуре вообще слишком похожа на раскалённую сковороду. А тут ещё и «тушишься в одной кастрюле» с нестабильным носителем хвостатого Зверя. До чего же хочется домой. Сколько я уже сижу вот так?.. Тишина становится совсем плотной, хоть ножом режь. А перед глазами начинают плавать разноцветные круги…
— А я не могу спать, — раздаётся совсем рядом, заставляя меня подорваться.
— А? Ой… — от неожиданности я резко и неловко подскакиваю, врезаясь лбом во что-то непонятное. — Что?..
— Тебе что, совсем не страшно? — как-то странно отзывается из темноты Гаара-сан.
— Есть немного, — потирая ушибленный лоб, я пытаюсь усесться обратно, перебарывая неприличное желание пощупать то, во что я вписалась, и попутно не завалиться на того самого джинчуурики из-за головокружения. — Шукаку-сама сильно злится, судя по вашей чакре, — сесть мне с трудом удаётся, но голова от этого не проходит. — Это действительно несколько пугает… О-ох, я отключилась, что ли?.. — внезапно доходит до меня, как и то, что я дождалась…
— Шукаку?..
Рядом с моей шеей в стену упирается рука. Кипящий поток злобной энергии обдаёт с новой силой. Вот теперь становится по-настоящему страшно… Словно тигр, что прежде лежал в соседнем углу, теперь обнюхивает тебя, размышляя, откусить тебе голову или нет… Причём первое ему привычней… Да и дистанция. Так близко ко мне были только самые родные люди — мама, папа и бабуля Химеко, ну и Кио…
— Так ты боишься Шукаку, а не Меня? — моего лба касается чужой горячий лоб. — Разве это не Я чудовище? — нервно хмыкает Гаара-сан, начисто игнорируя мою попытку отстраниться.
— Эм… — не выдерживаю накрывшей меня штормовой волной ужасающей чакры и зажмуриваю глаза. Надо думать и отвечать, причём быстро! Ситуация, словно масло, раскалена до предела. Плесни воды и загорится. Думай, Аме! Думай! Ты ведь Химе. — Но… — тихо выдыхаю я, кое-как собравшись с мыслями, — раз ваши родители Люди, значит, Вы Тоже ЧЕЛОВЕК. Разве не так?..
Энергия становится совсем горячей и того гляди опалит мне кожу. Страх подступает к самому горлу, когда на него опускается горячая ладонь. Действительно чудовище. Чудо-вище… Монстр?.. Зажмуриваюсь ещё сильнее. И ещё раз вспоминаю рассказ Казекаге и мамины слова. Я туда же?.. Делаю глубокий вдох. Не надо всё сваливать в одну кучу, Аме. Страх — не лучший советчик. Думай головой! Хоть и получается скверно… Это ведь клокочет чакра Шукаку. Шукаку! Да и не так давно Гаару-сана пытались в очередной раз убить…
Так разве это чудовище?.. Нет. Он скорее дикий зверь, загнанный в угол и подначиваемый злобой Ичиби. Даже родной отец считает его монстром… Хотя сам же и сотворил с ним такое. Лишил всего. И бросил совсем одного в этой кошмарной энергии, что сжигает его с самого рождения… Это, наверное, больно… Очень. Чудовище?.. Так вот как это работает? День изо дня тебя все считают монстром, шарахаются и тыкают пальцем… Наверное, это так же, как было со мной вчера. Косые взгляды и перешёптывания: «Чужачка!» И так всё время?.. И никто не защитит?.. Ярлык под названием «Монстр»… Сунагакуре, как гнилая луковица. Снаружи плотная и хорошая. А начни чистить — одно гнильё под тонкой кожицей. А Он?.. Медленно с опаской открываю глаза и пытаюсь разглядеть того, чей лоб так нагло упирается в мой собственный. Но в этой темноте всё равно ничего не видно. Он такой же, как я, — его просто используют в своих играх взрослые. Разница лишь в том, что у Него — есть сила…
— Человек?.. — в голосе Гаары-сана явное удивление. — Это же Я разрушил Суну…
— А Раса-сенсей говорил, что Шукаку… — упрямо продолжаю гнуть свою линию, хотя голос предательски дрожит.
Нет, я не буду, как все остальные! Нет… Я не хочу быть такой же… Как эти мерзкие взрослые!.. Резко выдыхаю и пытаюсь в темноте поймать Его взгляд… Разрушил Суну?.. Разрушил… Суну… Прямо картинка перед глазами встаёт. Разрушил? Закусываю губу, чтоб не выдать фирменную папину ухмылку. Ха! Да я сама разнесла бы её, будь у меня Такая сила! Вот только… Негоже Химе такими словами разбрасываться… Главное оружие женщины — её язык. Так что слова подбирать надо тщательней. Тем более что окружающая меня энергия довольно быстро реагирует на мою вспышку злости. Нет-нет… Надо успокоиться и думать головой. Гаара-сан сейчас не в том состоянии, чтобы вести светские беседы, а значит, надо вспоминать, как маме удавалось «успокоить» папу, если он входил в «режим Монстра»… Эти ситуации очень напоминают то, что творится у меня сейчас…
— Раса-сенсей? Говорил, что это ШУКАКУ? — пальцы джинчуурики опасно сжимаются на моей шее.
— Я, конечно, могу поверить, что Гаара-сан однажды станет таким же сильным шиноби, как его отец или Третий Казекаге… — внутри всё обжигает от злости на Четвёртого. — Вы же из одного клана?.. Но вот у самого у вас сейчас ну никак не хватило бы сил так деревню порушить, — горький огонь лижет горло, напрашиваясь не очень подходящими в данной ситуации словами. — Ясно же, что всё это дело рук однохвостого! — с трудом выдыхаю я, стараясь стерпеть боль от впивающихся, хоть и не слишком сильно, в кожу пальцев. — Ну или… лап, — слова даются с трудом. Хочется кричать совершенно другое… Но нельзя. Внутри всё кипит не хуже, чем снаружи. Нет, Аме. Меч должен быть чистым, чтобы не затупиться. Как и разум. Дедушка Кацухиро часто повторял это всем. Глубоко вдохнуть, насколько получится, и медленно выдохнуть. — Да, джинчуурики могут управлять хвостатыми… Но что-то я сомневаюсь, что тут тот самый случай… — энергия окутывает с ног до головы, опаляя кожу. — Ведь я здесь именно потому, что у вас с этим пока проблемы… — выдохнув последнее слово, понимаю, что чакра Ичиби реагирует на мои истинные эмоции.
— В самом деле?.. — пальцы на моём горле разжимаются, а вот горячий лоб ещё плотнее прижимается к моему.
— Вы и Шукаку разве одно и то же?.. — делаю глубокий вдох и осторожно подношу руки к Его голове. Энергия вновь вскипает, и что-то начинает шуршать в темноте, совершенно сбивая с мыслей. — Если я правильно поняла рассказ Чиё-баасан, Вы всего лишь клетка для однохвостого. И виноваты лишь тем, что не смогли удержать его на поводке… — мои пальцы медленно опускаются на жёсткие от слоя песка волосы. — Да и тут… Взрослые сами виноваты… Таких зверюг доверять… детям…
— Детям, говоришь? — рык в самое лицо весьма впечатляет, особенно, когда пытаешься гладить тигра, который ещё решает откусить тебе голову или нет.
— Да, — хрипло выдыхаю я, огромным усилием перебарывая накативший ужас. — Разве вы не были ребёнком, когда в вас запечатали Его?.. — Мои пальцы дрожа зарываются в жёсткие волосы. — Но это должен быть выбор, — тяжёлая энергия хвостатого обжигает руки, медленно проникая под кожу. — Собственный. А не дурацкое чьё-то желание…
Безудержная злая энергия накрывает с головой, выбивая весь воздух из груди… И вдруг перестаёт «выкипать», словно под котелком резко притушили огонь… Горячий лоб плотнее прижимается к моему. Что это?.. «Зверь» решил мне всё же позволить прикоснуться к нему?.. Мои пальцы всё ещё дрожат, но всё равно осторожно ерошат жёсткие короткие волосы. Кажется, мама делала именно так… У неё получалось — получится и у меня. Надеюсь…
Словно кокон, меня всё ещё окутывает зловещая аура, но она уже не так пробирает до костей, как прежде. А мне на подол начинает что-то сыпаться… Кажется, песок. Ну да, что Третий, что Четвёртый Казекаге специалисты по песку. Да и сам Шукаку тоже — песчаный демон. И кстати, а ведь Гаара-сан считает себя виноватым! А значит, не такой уж он и плохой. «Плохишей совесть обычно не мучает», — прямо-таки стоит перед глазами говорящий это с жутко важным видом Кио. От этого образа становится теплее внутри. Гаара-сан… Всё-таки не монстр, а человек. Которому просто не хватает человеческого тепла. И это даёт возможность немного «выдохнуть». Крепче прижимаюсь к чужому лбу своим.
— Не Вы чудовище, чудовищем зовут того, кто запечатан у вас внутри.
— А?.. — горячие сухие пальцы касаются моих волос на затылке.
— Может, я чего-то не поняла, — пальцы вновь облизывает горячий поток, — но меня же приставили к вам, чтоб помочь научиться контролировать силу Ичиби?.. Разве нет?
По крайней мере, всё же говорит именно об этом? Руки обжигает с новой силой. Джинчуурики — оружие деревни. А мне поручено помочь ему стать этим оружием. Всего лишь оружием… Не мечом, что защитит клан по своему желанию, как это принято у нас. А вот такое созданное по чьей-то воле оружие… Два живых существа, загнанных в одну бутылку… Как же это по-взрослому глупо и жестоко. Руки немеют от пробивающейся сквозь кожу чужеродной энергии. Помочь стать оружием?.. Хорошо. Но только не ради таких, как эти мерзкие старики, что решают всё и за всех. Оружием надо становиться, чтобы защищать что-то важное! Свой дом, например, или семью!
Вот только почему-то в такой вот ситуации на ум приходит не слишком весёлая мысль о том, что сейчас я сама посажена в клетку под названием Суна. Без дома и почти без семьи. Разве что печатями не скована… как мама. Вот уж кто привязан ничуть не хуже того же… Шукаку. Всё тело от кончиков пальцев прошивает странное болезненное ощущение. Ичиби… Быть привязанным печатями, что… И не дёрнешься никуда. Без права на выбор. Вообще без каких-либо прав… Просто потому что кто-то так решил. Всё тело вновь прошивает горячей злобной энергией. Ох… Тогда выходит… Однохвостому явно не очень хорошо быть запечатанным. Они же когда-то свободно гуляли по миру… А тут — бац, и ты какое-то человеческое оружие и сидишь не пойми где и как…
— Хотя и ему сидеть на цепи тоже то ещё удовольствие… — со вздохом замечаю я, когда чужеродное «пламя» покидает мои пальцы. — Ой… я это вслух?.. — спохватываюсь я.
Слишком много лишнего я сказала, для Химе… Гаара-сан молчит и, похоже, разглядывает меня, попутно ощупывая шпильки в моём пучке. Запоздало понимаю, что меня могли принять за очередного подосланного убийцу… Да и в причёску у меня воткнуто несколько специфических шпилек, что запросто можно использовать в качестве сенбона(7), что чудом не отобрали при входе в резиденцию Казекаге. Лицо опаляет горячим дыханием, и я прямо кожей чувствую жуткую улыбку джинчуурики.
— Гаара-сан, вы ведь не думаете, что я с такими игрушками на вас напасть собиралась? — нервно икнув, осведомляюсь я. — Вас, насколько я знаю, никакое оружие не берёт. Так чем мне помогут эти… — долгий выдох с подбором подходящего в данной ситуации слова, — «зубочистки»?
Опять с головой накрывает выжигающей воздух энергией. Но пока я прокашливаюсь, слуха касается хриплый тихий смех. Да и бушевавшая прежде в комнате бешеная энергия медленно истончается и исчезает, оставляя внутри странное гадкое ощущение. Даже дышать, кажется, стало намного легче. И, кажется, волосы под моими пальцами становятся мягче, когда с них осыпается слой песка. Волосы?.. Пробую прядь пальцем. Действительно. Значит… Я всё-таки не отдёрнула руки?.. Кио точно бы сказал, что «экзамен сдан». И раз уж не убрала, надо хоть песок попытаться с них стряхнуть, только аккуратно… Вот так. У меня вроде получается не хуже, чем у мамы. Правда, разница в том, что папа и мама — пара всё-таки…
Вот-вот. Стоило напряжению немного отойти, как в голове защёлкало, как бабушкиным веером по столу, от того положения, в котором я сейчас нахожусь, и от того, что я делаю с практически незнакомым мне… мальчиком. О том, что мне подобает вести себя с «противоположным полом» совершенно по конкретному этикету, забывать не стоило. И от этого становится как-то ещё больше не по себе. Я же как-никак Химе! Мальчикам, даже моим двоюродным братьям, было не положено вот так тереться о меня… Мне же надо, как его… блюсти честь своего клана. Вот! Потому что мне, как Химе, надо быть хорошей невестой… а тут…
— Гаара-сан… — чуть тише добавляю я, ощущая, как лицо начинает гореть. — У нас не принято вот так близко… с мальчиками… даже из своего клана… — пытаюсь убрать руки, но их словно чем-то сковывает.
— Ты откуда… Такая странная?.. — растерянно раздаётся из темноты мне в лицо, но ни пальцы, ни лоб и не думают отодвигаться. — Ладно, сделаю вид, что поверил, — задумчиво протягивает мальчишеский голос, и пальцы с моих волос всё-таки перемещаются куда-то назад. Теперь Гаара-сан опирается руками о стену в аккурат возле моей шеи… — Говоришь ты интересные вещи и довольно складно. Даже достаточно смелая, — неприятный хмык, — для девчонки. Как там, говоришь, тебя зовут?
Остатки давящей злой ауры медленно рассыпаются, словно купол из песка. Вот только смущение и осознание, что нарушила одну из самых главных заповедей приличной Химе, жжёт всё сильнее, едва не заставляя задыхаться. А вот Гаару-сана это всё явно забавляет, и он не особо торопится отодвигаться от меня или тем более отпускать. Видимо, всё же я много чего не знаю о здешних порядках. Да и они уже мне не нравятся. Что-то подсказывает, что я только что влипла дальше некуда. Дико хочется домой… Вот уж не думала, что так скоро пойму, что всё-таки клан Хоширо — лучший. Трусливо бежать и отступать… У нас не принято. И раз уж я его Химе — то буду до конца самой настоящей Хоширо! Набираю побольше воздуха и на выдохе выдаю всё, что оказывается на языке:
— Я — Аме из клана Хоширо, живущих в мире и гармонии с океаном. Я не знаю, что тут у вас принято, но быть, как все, ради не пойми чего не собираюсь! Ой…
Вроде храбрилась… И перехрабрилась. Чувствую, как начинают гореть ещё и уши. Даже самой стыдно стало за такие напыщенные и бессмысленные речи, что впору только Кио толкать. Наверное, это у нас семейное. «Дурость Хошигаки», как поговаривает бабуля Химеко. Вот только деда Изаму и папа такой ерундой не страдают. Да и про «Хошигаки» тоже, верно, заикаться ни разу не стоит. Что-то сомневаюсь я, что за связь с кланом из Кровавого Тумана меня по головке погладят… Ох. Вот тоже ж Химе вроде, а рот вовремя не закрыла. Щёки полыхают уж совсем нестерпимо. Стыдно-то как… Бабуля бы точно пропесочила за такое. Ляп на ляпе. Даже плакать хочется…
— Гаара Песчаный, — раздаётся у меня перед носом, и я прямо-таки чувствую, что на меня откровенно глазеют.
— Гаара-сан, а может, света хоть немного? — вздыхаю я, пытаясь отодвинуться и не разреветься от собственной беспомощности, но дальше только стена. — Раздражает немного…
— Эти стены блокируют чакру почти полностью, — как-то нехорошо усмехается Гаара-сан. — Иначе бы от тебя уже и мокрого места не осталось.
— Манеры у вас ужасные, — тихо выдыхаю я, чувствуя, как рука возле моего уха сжалась в кулак и внушительно впечаталась в стену. — Работать есть над чем…
— Аме(8), значит, — как-то странно протягивает Он, наконец-то отстраняясь. — Ни разу не видел его… Дождь. У тебя странный запах…
— Это океан. Наверное, — с облегчением выдыхаю я, когда моей кожи уже ничего не касается. — Пожалуйста, Гаара-сан, больше так не делайте… — не могу удержаться и прижимаю ладони к горящим щекам.
— Ничего не обещаю, — нехорошо смеётся он в ответ, ловя мою руку и помогая встать. — Похоже, меня даже выпустят, если я буду паинькой и не трону тебя. Иначе зачем ещё Он стал бы мне закидывать такие «подарки»?
Ага, нестабильный джинчуурики тоже, оказывается, далеко не дурак. И всё же ото всех недавних событий ноги словно не мои и стоять немного тяжеловато. Да и как-то не очень внушает доверия тот факт, что носитель однохвостого, позволяющий себе такие вот речи, держит меня за локоть. Но в наступившей тишине и впрямь слышно, как скрежещет, открываясь, каменная дверь. В глаза бьёт свет факелов. Но стоящие в проходе фигуры как-то не торопятся хоть что-то сказать или выпустить кого-либо наружу.
— Как видишь, отец, я готов к «сотрудничеству», — рука Гаары-сана нагло притягивает меня за плечо, прижимая к его боку.
— Вижу, Гаара, — мрачно отзывается Казекаге, позволяя нам обоим выйти. — Тренировки начнутся с завтрашнего дня, — сухо замечает он, пока мы идём по тёмным коридорам.
А я всё ещё не решаюсь повернуть голову и посмотреть — кто же меня так упрямо тянет за локоть. Могу только сказать, что этот наглый мальчишка такого же роста, как и я. Мою руку выпускают, только когда в лицо бьёт горячий и сухой ветер, а глаза слепит от яркого и жгучего солнца. Крыша одного из зданий. Однообразных зданий странной… Как его там… Архитектуры, вот! Из песчаника. Вроде так этот материал называется. И кругом песок, пыль и почти нет растений… Сунагакуре…
— Смешно, Дождь среди пустыни, — хмыкает Гаара-сан мне в ухо, пока я разглядываю унылый пейзаж.
— Не смешно, — мрачно отзываюсь я, наконец поворачивая в его сторону голову. — Моя стихия — вода.
— То-то ты такая вся… голубая, — блёклые бирюзовые глаза с чёрными кругами, как от годового недосыпа, нагло разглядывают меня. — Что волосы, что глаза.
— И в чём проблема? — мрачно осведомляюсь я, растеряв все крупицы напускного терпения и в ответ разглядывая его ярко-красные волосы и безбровое хмурое лицо с алеющим на лбу шрамом в виде иероглифа «любовь».
Но Гаара-сан только невнятно качает головой и, словно так и надо, удаляется в непонятном мне направлении, маяча на горизонте своей сделанной из песка здоровенной бутылью-тыквой. В очередной раз выдыхаю. И это мама говорила, что тут «нормальные» люди?.. Да в каком месте-то? Папа с его острыми зубами куда милее выглядит, чем Казекаге и его сын! Прикрываю глаза рукой. Чувствую, чем больше я буду узнавать о Сунагакуре, тем больше буду в ней разочаровываться…
— Аме-кун, — мрачно напоминает о своём присутствии Раса-сенсей. — Для тебя ещё есть задание у Чиё-баасан, а завтра утром я жду тебя. Теперь ты постоянно должна сопровождать Гаару в течении дня. В особенности, когда идут его тренировки.
— Хорошо, — склоняюсь я в поклоне, понимая, что всё совсем не хорошо, а отвратительно, я сказала бы.
Наставник жестом показывает, что я могу идти, что я и делаю с превеликим удовольствием. Этот человек подписал приказ об объявлении папы нукенином. А меня отправил к своему подопытному сыну, что мог мне шею свернуть при первом же знакомстве… Мама ничего толком не говорит, но я же вижу, что она тоже сама не своя. И что за сделка, которую упоминал утром Казекаге?.. Хотя тоже всё это выглядит подозрительным. Путь до дома прабабушки Чиё пролетает незаметно в мрачных размышлениях. И Лишь около двери я понимаю, что сейчас меня ждёт долгий и нудный процесс заучивания различных техник и приёмов. Вот уж честно — не знаю, что лучше: общество нестабильного джинчуурики, ох и мерзкое слово, или лекции бабули… С тяжёлым сердцем стучу в дверь и, дождавшись ответа, попадаю в руки сварливой прабабушки по маминой линии…
1) Казекаге («Тень ветра») — военный и политический лидер Деревни Скрытого Песка (Сунагакуре). Казекаге является одним из пяти великих Каге, которые правят пятью великими деревнями шиноби.
Шиноби, иначе — ниндзя, — основное направление и основная военная сила мира «Наруто». Большинство шиноби живут в Скрытых Селениях, и некоторые из них являются членами специализированных кланов, которые выполняют миссии за определённую плату.
2) Нукенин («Беглый ниндзя») — термин, обозначающий предателей родных Скрытых деревень, покинувших их без санкций руководства и оттого разыскиваемых карательными органами для наказания.
3) Химе — «принцесса» или «женщина высокого происхождения».
4) Однохвостый (яп. 一 Ичиби) по имени Шукаку — один из хвостатых зверей (биджу), представляющих собой живую форму чакры, и поэтому иногда их называют «Монстры из чакры». По своей силе эти демоны превосходят самых сильных шиноби. Однако ввиду своей звериной натуры они недостаточно умны, чтобы наиболее эффективно использовать свои способности. Из-за своей мощи хвостатые рассматриваются большинством шиноби только в качестве оружия, и потому звери недолюбливают или вовсе ненавидят людей.
5) Джинчуурики (Буквально: Сила Человеческого Жертвоприношения) — это люди, в которых запечатаны хвостатые звери. Они обладают неординарной силой и в некоторых случаях даже сильнее, чем их демон сам по себе, так как обладают навыками, чтобы эффективно использовать его силу.
6) Чакра — компонент, имеющий важное значение для выполнения большинства базовых техник шиноби. С помощью различных методов, наиболее распространёнными из которых являются ручные печати, чакру можно контролировать и управлять ею с целью создания некоторого сверхчеловеческого эффекта, достижение которого без этих методов, в противном случае, было бы невозможно.
7) Сенбон — металлическая игла с остриями на обоих концах. Сенбоны часто используются в медицине для прокалывания акупунктурных точек. Они обладают небольшой убойной силой, но могут быть брошены с большой точностью. Пользователь с надлежащими медицинскими знаниями может эффективно использовать сенбон в бою, чтобы вывести из строя или даже убить свою цель, если он пытается попасть в жизненно важные точки. Чтобы эти иглы действовали более эффективно, пользователь также может отравить кончики сенбона ядовитыми веществами. Дополнительное преимущество сенбона состоит в том, что он меньшего размера, чем кунай или сюрикены, и при метании его в противника, сенбоны труднее увидеть и увернуться.
8) Аме — буквально: дождь.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу