Сдохни, Джон! (джен)

— Доктор Грейнджер, вас вызывают в восьмую палату, — в проеме приоткрытой двери показалось личико девушки в обрамлении белокурых кудряшек и тут же исчезло.

Гермиона устало прижала ладонь ко лбу, затуманенным взглядом уставившись туда, где минуту назад мелькнула позвавшая её интерн. Восьмая палата. Уже третий раз за это утро. Чувствуя дикую усталость, доктор взяла привычный чемоданчик с зельями и направилась из ординаторской в восточное крыло лечебницы. Тут все осталось по-прежнему, как и десять лет назад, когда они с Гарри и Роном, будучи ещё детьми, впервые побывали в этих стенах. Ещё тогда, в юности, она почувствовала невероятную силу, которой был пропитан каждый кирпичик этого здания. Хотя, пожалуй, в то время она и не подозревала, что вернётся сюда в качестве доктора.

Ещё не дойдя до места назначения, она услышала грохот. У входа в палату толпились интерны. Они с интересом заглядывали внутрь, но не решались войти. В этот самый момент из открытой двери вылетела больничная «утка» и с невероятной точностью приземлилась на голову одного из студентов. Малец-первокурсник покачнулся, но устоял на ногах и, брезгливо сняв «чепчик», другой рукой зажал лоб, где уже начинала сочиться кровь.

— Мистер Абрамс, скажите спасибо, что судно пустое. В противном случае ваш конфуз приобрёл бы куда большие масштабы, — покачала головой подошедшая Гермиона, — идите, обработайте рану.

Практиканты, взяв под руки пострадавшего товарища, поспешили на пост за заживляющей мазью. Грейнджер улыбнулась им вслед, подождав, пока они скроются за поворотом, — для первых дней интернатуры это не самый подходящий случай. А то, чего доброго, пропадёт охота учиться.

Вздрогнув от очередного стука, Гермиона вошла в палату. К этому пациенту она уже привыкла. Однако каждая его выходка была похлеще предыдущей, что удивляло даже её, опытного колдомедика.

— Опять Джон расшалился? — беззаботно спросила она старшую медсестру, которая все это время, до прихода Гермионы, пыталась своими силами успокоить больного. Но та ответить не успела, лишь сокрушенно покачала головой. Вместо неё ответил сам пациент.

— Простите, доктор! — со слезами на глазах взмолился мужчина, одновременно пытаясь ухватить за волосы пышнотелую медсестру. В этом он преуспел — взявшись всей пятерней за выбеленные локоны женщины и прижав её в двусмысленной позе, продолжил причитать: — Вам очень больно?

Та верещала и извивалась, пытаясь разжать вцепившиеся в нее руки мужчины, но попытка не увенчалась успехом. Это было пугающе дико. Ричард Говард — так звали странного пациента, находился в лечебнице уже около трех лет. Диагноз ему так и не сумели поставить, поскольку случай был уникальным и, возможно, единственным, а подобная симптоматика не встречалась ни в одном из медицинских пособий. Несмотря на то, что он лежал в отделении для людей с психическими расстройствами, как таковым «психом» он не являлся. Это был молодой человек тридцати четырёх лет, весьма умный и рассудительный. Было лишь одно «но». В его распоряжении были лишь разум и речь. Все остальное, в том числе и возможность движения, принадлежало некому Джону — тот был чем-то вроде альтер-эго Ричарда.

— Джон, отпусти миссис Бейкер. Ей больно, — сурово произнесла Грейнджер.

— Он вас не послушает, — рыдал Ричард, начиная расстегивать ширинку.

— Тогда извини, — она постаралась придать своему голосу больше мягкости. И достав из кармана халата палочку, воспользовалась заклятием приклеивания, переместив мужчину на больничную койку.

Повернувшись спиной, она принялась выуживать из кожаного чемоданчика пузырьки с зельями.

— В этот раз давай попробуем добавить больше пролесника, — сказала Гермиона, продолжая манипуляции, — вот блин! Закончился! Мисс Бейкер, сходите, пожалуйста, на склад.

Медсестра кивнула и гневно посмотрела на молодого мужчину. Едва за ней захлопнулась дверь, доктор продолжила работу над зельем, ведя непринуждённую беседу с пациентом:

— Вам удобно?

— Главное, чтобы Джону было неудобно, — отозвался Ричард, — сил больше на него нет...

Гермиона добавила в ступку сиреневый цветок. Растолочь его было делом нетрудным, если бы не отвратительная вонь, исходившая от него.

— Потерпите немного, недолго осталось вам терпеть, — оптимистично заявила Грейнджер.

— Прозвучало как-то... Зловеще, — нашёл в себе силы улыбнуться тот, — каюк мне, да?

— Да что же вы о плохом сразу? — всплеснула руками Гермиона, чуть не рассыпав полученный порошок, — чтобы вы знали, у меня для вас хорошие новости.

— Серьезно? — Ричард попытался привстать, но, не сумев, лишь выпучил глаза в ожидании.

— Пришла бумага из Министерства, — кивнула Гермиона, — мы отправляли заявку в Комитет по Экспериментальным Чарам. К сожалению, на рассмотрение у них уходит очень много времени... Но вот дошла до нас очередь.

— И? — он отчего-то сморщился, и Гермиона успела это заметить:

— Что с вами?

— Колено чешется, терпеть уже невмоготу, — пробурчал Ричард.

Гермиона неуверенно оглянулась, словно ожидая помощи от кого-то. Медсестра еще не пришла. И единственным помощником для бедняги была она. Или же...

— Давайте так, — не спеша заговорила Грейнджер, — я сниму сдерживающие вас чары, и вы попробуете... Сам. Забудьте о Джоне. В конце концов — это ваше тело.

— Хорошо, — Ричард напрягся, словно собрался играть на опережение с невидимым соперником.

Подняв волшебную палочку, Гермиона начертила ею в воздухе волнообразную линию и в упор уставилась на Ричарда. Тот, словно не доверяя самому себе, потянулся к колену. Прошло несколько секунд, и Гермиона едва успела обрадоваться удачному ходу эксперимента, как вдруг его движения вновь стали неконтролируемыми. Тело выгнулось, словно сквозь него пропустили мощный разряд тока. Испугавшись за физическое — на сей раз — здоровье пациента, мисс Грейнджер поспешила на помощь. Но этого времени хватило Джону приложить Ричарда о стоявшую подле кровати тумбочку.

— Как вы?! — спросила Гермиона, лишь только мужчина затих, вновь связанный по рукам и ногам. — Сейчас обработаем ушиб.

— Спасибо, доктор, — Ричард тяжело дышал, а на лбу его выступил пот, — все не так уж и плохо... Во всяком случае, колено уже не чешется.

— Так вы сумели? — восхищенно воскликнула Грейнджер, обмакнув пинцет с ватным тампоном в заживляющую мазь. — Пусть и недолго, но вы управляли собой?

— М-м-м... — его лицо скривила болезненная гримаса, пока Гермиона покрывала липкой субстанцией огромный синяк, — нет, мисс Грейнджер. Простите... Хотел бы вас порадовать, но не могу — я собственным пальцем пошевелить был не в состоянии.

— Но как же... Ваше колено, — удивленно вскинула брови та.

Мистер Говард вымученно улыбнулся, хотя в глазах его заплясали чертята.

— Так пока Джон мое тело избивал, одной рукой и почесался. Видать, мой дискомфорт и ему неудобства причиняет.

Гермиона задумалась. Ранее подобный вопрос не приходил ей в голову. Насколько сильна связь Ричарда с его альтер-эго? И в чем, собственно, она проявляется? Поразмыслить над этим она не успела, так как услышала, как скрипнула за спиной дверь — это вернулась медсестра с недостающим ингредиентом.

— Мерлин всемогущий! — она окинула взглядом пациента и устроенный в палате кавардак. Нетрудно было догадаться о виновнике созданного беспорядка. Поставив склянку с сушеными цветками пролесника на стол, она принялась собирать с пола личные вещи больного, не прекращая причитать на ходу:

— Доктор Грейнджер, ну сколько можно-то? Опять вы за свои эксперименты принялись? Неужто непонятно вам — блаженный он! Блаженный и есть! Или забыли, чем прошлые ваши попытки закончились?

— Вот именно. Я — доктор. Поэтому давайте диагнозы ставить буду я, а не вы, миссис Бейкер, — мигом ощетинилась Гермиона, — дайте почитать, в каком из научных трудов вам термин "блаженный" встретился?

Во взгляде толстушки читалась обида, однако она бесстрашно ответила начальнице:

— Может, в ваших книжках об этом и не пишут, но я скажу вам как человек, у которого опыта в колдомедицине в разы больше вашего. Рядовые случаи поддаются лечению в кратчайшие сроки — ведь у нас тут не маггловский госпиталь. А если больной, как этот, — она бесцеремонно ткнула пальцем в сторону мистера Говарда, — годами тут койку занимают, то это всё. Финиш. Вам напомнить, сколько имущества больницы пострадало, пока вы пытались из него человека сделать? Да что там — имущества! Людей! Кого он только не бил, драчун несносный. Профессору Спруфу бакенбарды выдрать пытался — и смог-таки! А вам самой, что, не доставалось? Когда вы для него зелье, вами же разработанное, месяц настаивали, не спали днями... А он вам его на голову вылил.

— Хватит! — терпение Гермионы уже успело дать существенную трещину. Ещё чуть-чуть, и она сама с превеликим удовольствием вылила бы что-нибудь на голову этой противной бабенке. — Немедленно покиньте палату, если не хотите потерять работу!

Хабалка, судя по приоткрытому рту, была не прочь продолжить спор. Но разумно оценив свое положение, поспешила покинуть разгневанную начальницу.

Гермиона молча сосчитала до десяти и повернулась к пациенту, который за все время их словесной перепалки не издал ни звука. Подвинув стул поближе к койке, доктор мельком взглянула на лежащего на ней мужчину. Он лежал, уставившись вверх — прямо на белоснежно выбеленный потолок, но было заметно, как подрагивают его крепко сжатые губы. То, что он не был властен над своим телом, всегда компенсировалось его неуемной тягой к общению. По правде сказать, собеседником он был отменным. До того, как заболеть странным недугом, мистер Говард преподавал в Аврорской академии и был всем знаком, как человек положительный. Будучи на дежурствах, доктор Грейнджер частенько наведывалась в его палату, не только как врач — справиться о состоянии. Она приносила свежие выпуски "Ежедневного пророка" и "Придиры", и всегда читала вслух, отчего Ричард чувствовал себя не так безнадежно. Ведь подлинные психи не интересуются новыми законопроектами Министерства и не смеются над статьями "Как сделать морщерогих кизляков помощниками по хозяйству" или же "Сахарная свекла в борьбе с мозгошмыгами. 10 действенных способов". Хотя завсегдатаи этого отделения могли смеяться над чем угодно... Но не мистер Говард, и Гермиона была в этом уверена.

Как бы там ни было, сейчас он молчал. И причина была очевидна. Ведь доктору, как никому другому было известно, что после каждой выходки Джона Ричарду всегда требовалась лошадиная доза успокоительных, без которых он попросту не мог уснуть. Насколько было велико его чувство стыда и раскаяния, было трудно представить — несмотря на неоднократные заверения Гермионы в том, что ему винить себя не в чем.

— Мистер Говард, — неуверенно обратилась она. Но он продолжал молчать. — Ричард...

То ли произнесенное имя дало отрезвляющий эффект, а может еще что, но взор его обратился к ней. Вдохновленная тем, что Ричард хоть как-то отреагировал, Грейнджер поспешно продолжила:

— Чего вы поникли? Будто не знаете, что человеческие качества мисс Бейкер оставляют желать лучшего. Не принимайте ее слова близко к сердцу. Тем более больше она к вам не сунется. Я закреплю за вашей палатой другую медсестру...

Ричард ничего не ответил, и Гермиона уж было решила, что диалог не состоится. Но он, видимо, обдумывал ответ, потому что минуту спустя начал говорить:

— Вы очень добры ко мне. От этого еще тяжелее, — его голос был настолько тих, что Гермиона практически читала сказанное по губам, — миссис Бейкер, женщина... малоприятная. Но в чем же она ошиблась?

— Да во всем! — горячо возразила Грейнджер, добавляя принесенный все той же медсестрой, пролесник.

— Вы так думаете? — хмурясь, уточнил он. — Так значит, это не я напал на того пожилого профессора? Или не я, раздевшись догола, бегал за медсестрами по всей больнице? А уж тот инцидент с вами и зельем... Вспоминать стыдно. Так в чем же она ошиблась?

— Истории правдивы, да. Но это сделал Джон, разве не так? — взболтав полученное лекарство, Гермиона перелила его в мензурку. — Или я не права? Откройте рот.

Ричард покорно разжал зубы и позволил ей влить несколько миллилитров зелья. Поморщившись, он прокашлялся и спросил, видимо, желая закрыть неприятную тему:

— Вы что-то хотели рассказать о результатах проведенной экспертизы. Что сказали в Комитете?

Доктор Грейнджер неуверенно замялась. Когда он пребывал в благоприятном настроении, эту новость можно было подать, как утешительную. Но сейчас...

Мистер Говард не торопил ее, покорно ожидая вердикта. Можно было бы сослаться на неотложные дела, но тогда он точно заподозрит неладное. Главное, придать голосу побольше жизнерадостности, тогда у нее будут хоть какие-то шансы. Возможно.

— Специалисты из Комитета ознакомились с вашим случаем. И пришли к выводу, что это не связано ни с каким из возможных проклятий или наложенных чар. То есть ваша болезнь носит сугубо физиологический характер, — и наскоро заключила, пока тот не успел домыслить сам, — а это моя сфера, как доктора. И я найду способ излечить вас, чего бы мне это не стоило.

Ричард глубоко вздохнул. Глядя на него, можно было предположить, что ответ ему не понравился. Что уж говорить, у самой Гермионы были возложены большие надежды на эту экспертизу — и вот. Найти контрзаклятие было бы гораздо проще, нежели неизвестное лекарство от неизвестной болезни...

— Вам пора, доктор Грейнджер. Ваша смена заканчивается, — сглотнув комок в горле, сипло проговорил больной.

— Но я...

— Я хочу спать.

Оставлять его в таком состоянии Гермиона не хотела, но выбора не было. Коря про себя противную медсестру на все лады, она поднялась со стула и поправила Ричарду сбившееся в ногах одеяло. Кивнув в знак благодарности, он демонстративно (как ей показалось), закрыл глаза.

Черт бы её побрал, эту миссис Бейкер! Не хватало, чтобы у пациента в анамнезе ещё и депрессия значилась. Лечить человека, когда он сам за жизнь цепляется — одно дело. Но в таком состоянии, в котором сейчас пребывал мистер Говард, шансы, и без того невысокие, резко скатывались к нулю.

Выйдя в больничный коридор, Гермиона посмотрела на часы. Было уже половина восьмого, и ей еще предстоял поход с Роном и Гарри в их излюбленный паб, в который идти совсем не хотелось. Это уже стало пятничной традицией, пренебречь которой было чревато для жизни. И если Гарри смог бы принять её нежелание окунуться в ночную жизнь, то Рон — никогда.

С видом мученика, словно ей предстояло не увеселительное времяпрепровождение, а диспут с Лавгудами о морщерогих кизляках (что может быть хуже!), Гермиона понуро поплелась в ординаторскую. Там уже никого не было — заступившие на вторую смену доктора уже приступили к обходу пациентов. Стянув халат, Грейнджер аккуратно повесила его на крючок у двери. Внезапно комната озарилась зелёным цветом, и Гермиона, молниеносно выхватив палочку, успела поставить щит.

— Эй, эй! Это всего лишь я, — из камина вышел Рон, растерянно глядя на подругу. Оказывается, свечение исходило от Летучего пороха, но стоящая к камину спиной Грейнджер этого сразу не поняла, предположив худшее — пережиток военного прошлого. Хотя простое "Протего" все равно от Авады не спасёт...

— Я ждал тебя дома, — пояснил Уизли, наградив свою девушку невинным поцелуем в щёчку, — оттуда мы должны были сразу рвануть в паб. Или это я опять что-то перепутал?

— Нет, Рональд. Всё верно, — она устало улыбнулась, — просто задержалась на работе.

Рон радостно улыбнулся в ответ и подал руку, позволив Гермионе в неё вцепиться для совместной трансгрессии:

— Тогда вперёд?