Живое сердце (джен)

Пинцет с зажатой между браншами маленькой шестеренкой медленно приблизился к лежавшему на столе странному устройству, похожему на человеческое сердце. Человек, склонившийся над столом, затаил дыхание и немного ослабил давление пальцев на рычаги пинцета. Шестеренка соскользнула с браншей и упала точно на шпенек.

— Кажется, все, — выдохнул Уильям, положил пинцет в ящик с инструментами и достал оттуда отвертку. Накрыл давно заготовленной крышкой устройство и тщательно закрутил все болты на корпусе, тем самым сделав его полностью герметичным.

— Теперь посмотрим, получилось ли, — в его голосе звучала усталость. Он уже сбился со счета, сколько раз пытался запустить свое творение.

Тут же, на столе, лежали шланги, которые вели к небольшой емкости с какой-то темно-багровой жидкостью внутри. Уильям подсоединил их к своему устройству и нажал на рычаг ножного насоса. Паровой машине он больше не доверял. Автоматика автоматикой, но второго взрыва его лаборатория не переживет.

Жидкость медленно потекла по шлангу и начала заполнять устройство. Внутри оно состояло из четырех равных по размеру секций, разделенных между собой тонкими стенками из нержавеющей стали. В каждой секции была установлена лопасть, герметично перекрывающая три из четырех больших клапанов, установленных в стенках секции. Жидкость, попадая в секцию, давила на лопасть, заставляя ее крутиться, клапаны поочередно открывались под давлением жидкости, и та попадала в следующую секцию. Вдобавок в стенках каждой секции были установлены маленькие клапаны, ведущие к тонким шлангам, что доставляли жидкость обратно в емкость.

Но основной деталью была шестеренка, что Уильям установил последней. Именно благодаря ей устройство должно было работать и без ножного насоса. Но пока, хоть она уже была установлена, Уильям не рискнул запустить основной механизм. В прошлый раз, когда он все-таки решился это сделать, произошел взрыв. И устройство пришлось собирать заново. Конечно, он потом понял, что причина была в том, что он не остановил паровую машину, прежде чем включить основной механизм. Но этого не должно было повториться. Уильям не мог допустить еще одной ошибки. Не из-за того, что за его работой следили сами Близнецы-Императоры, а из-за того, что он уже устал ошибаться и чувствовать себя бездарностью.

Уильям перестал качать жидкость ножным насосом и еще пару минут с легкой улыбкой на губах наблюдал, как остатки жидкости стекают в емкость. У него получилось.

Механическое сердце.

Вот что за устройство лежало на его столе. Оно позволило бы людям жить практически вечно. Он изобрел бессмертие. Оставалось проверить его уже полностью...

Уильям отвернулся от стола и быстрым шагом пересек лабораторию. У двери он обернулся, бросил взгляд на свое изобретение и, вздохнув, вышел.

Человек, ожидавший его в гостиной, поднялся из кресла, едва только звуки шагов Уильяма разорвали тишину, сгустившуюся за время его отсутствия.

— Удачно, мастер Гарвей?

— Требуется последнее испытание, — уклончиво ответил Уильям, с превеликим трудом склоняя голову. Поклон человеку, что сейчас стоял перед ним, бесспорно считался знамением смерти. Ведь ему кланялись только преступники, которых воля Близнецов-Императоров приговаривала к казни.

Палач. Когда посланец Близнецов-Императоров переступил порог дома Уильяма, тот был безмерно удивлен такому выбору. Но вынужден был подчиниться, увидев в руках палача письмо, скрепленное обеими печатями Близнецов-Императоров. И узнал он своего гостя только тогда, когда тот заговорил.

Мастер Грин был известной личностью, несмотря даже на свою профессию. Он приходился Близнецам-Императорам старшим сводным братом. Многие опасались, что после смерти отца он узурпирует трон, но мастер Грин еще при жизни своего отца неожиданно для всех стал Черным. А после — палачом, начав с обычного городского и дослужившись до императорского. Он никак не объяснил своего выбора ни отцу, ни братьям, но стал настоящим мастером своего дела. Большинство его даже не боялось, несмотря на то, что число убитых им давно исчислялось тысячами, а уважало.

Уильям не относился к числу тех, кто был преисполнен уважения к мастеру Грину, но он также не боялся его. Скорее — просто терпел. Потому что каждый должен заниматься своим делом и выполнять работу если не хорошо, то превосходно. Мастер Грин это умел. Потому Уильям позволял ему находиться в своем доме. Несомненно, избавиться от него он не мог, так как мастера Грина послали сюда его младшие братья — Близнецы-Императоры. Но не будь даже на это их воли, он все равно позволил бы Роберту Грину остаться.

Грин обладал уникальным даром, который Уильям прежде всего ценил в людях — ненавязчивостью. Он мог сидеть в тишине бесконечно долго, ни словом, ни жестом не пытаясь отвлечь Уильяма от его занятия. В один из вечеров мастер Грин даже признался Уильяму, что очень рад этой миссии, ибо устал отмывать свое зеленое одеяние от крови.

Как это ни странно, Уильяма совершенно не заботило то, что согласно письму в случае успеха изобретения ему будет пожалован титул Императорского Великого Механика вместе с огромной денежной суммой. Его больше интересовала сама задача, и он даже не поинтересовался у Грина о том, откуда Близнецам-Императорам известно об его опытах, чем безмерно удивил.

— Я хочу взглянуть на это, — произнес после долгого молчания мастер Грин.

— Я не сомневался в этом. Пройдемте, — кивнул ему Уильям и, повернувшись спиной к Грину, чего бы ни один человек, его знающий, все же не сделал бы никогда в жизни, направился к двери в лабораторию.

Войдя туда, Уильям дал мастеру Грину некоторое время на осмотр устройства, прежде чем сам начал давать объяснения:

— Работа довольно топорная, я немного торопился. Лопасть в третьей секции слегка вихляет, я недостаточно над ней поработал, но все же…

— Превосходно, мастер Гарвей. Но мне это неинтересно. Если вы полагаете, что последнее испытание пройдет более чем успешно, дело за малым… И все же позвольте вопрос?

— Конечно.

— Та маленькая шестеренка в центре вашего устройства... Надо полагать, это какая-то хитрость?

— Нет. Не хитрость, а лишь вынужденная мера. Вы знаете, что такое сердце в самом простом смысле?

— Кусок мяса? — усмехнулся Роберт.

— Отчасти — да. Но меня интересует механика. Для меня сердце — мощный насос, который работает благодаря току крови, который сам и создает.

— Дайте догадаюсь. То, что скрывается за этой шестеренкой, позволяет вашему устройству использовать ток крови так же, как это делает настоящее сердце?

— Мастер Грин, позвольте теперь спросить мне? Почему вы стали не механиком, но палачом?

— Не думаю, что мне так уж интересно отвечать на этот вопрос.

— Честно признаться, я и не ждал ответа. Позвольте, я продолжу объяснения…

— Не нужно. В отличие от моих братьев, я все-таки обладаю умом и могу понять даже то, что вы еще не успели объяснить. Как я понимаю, завод устройства может быть вечным… Воистину, вы или безумец, или гений. Только, прошу, не утверждайте, что это одно и то же. Меня это может оскорбить. Главное, что я хочу сейчас понять…

— Старение тела, несмотря на механическое сердце, — неизбежно. Другие органы, увы, мне пока неподвластно заменить.

— Хорошо, тогда перейдем к вопросу последнего испытания. Надо полагать, вам потребуется для этого подопытный?

— Да, лучше всего мальчик.

— Мне нравится с вами работать, мастер Гарвей. Когда мы начнем?

— А разве?..

— Я не настолько идиот, мастер Гарвей. Подопытный уже ожидает нас на кухне. Простите, но я приказал кухарке от вашего имени накормить его.

— Пойдемте, взглянем.

Уильям вместе с Робертом Грином прошли на кухню, где сам Уильям появлялся редко, предпочитая, чтобы кухарка приносила ему еду в лабораторию или же в гостиную, если у него бывали гости.

Подопытный, мальчишка лет двенадцати, сидел за столом и ел кашу, которую кухарка Гарвея не успевала ему подкладывать, так быстро пустела тарелка.

Едва завидев Гарвея в сопровождении с Грином, мальчик поднялся из-за стола, что сразу же понравилось Уильяму.

— Здравствуй, — обратился он к мальчику. — Как тебя зовут?

— Эл… Элиc, мастер.

— Проклятье, я же просил привести мальчика, — пробормотал себе под нос Уильям. — Сколько тебе лет?

— Тринадцать, мастер.

— Странно, но ты не выглядишь на тринадцать… Вкусная каша?

— Да, очень. Спасибо, мастер.

— Благодари не меня, а мою кухарку, — усмехнулся Уильям. — Ты знаешь, зачем ты здесь?

— Не совсем, но я буду стараться, чтобы помочь вам.

— Вы не объяснили девочке? — повернулся Уильям к Роберту Грину.

— Зачем? — тот как раз принюхивался к каше и вынужден был с сожалением оторваться от этого занятия. — Это было бы глупо. И непродуктивно. А так у нас есть доброволец. И мне не пришлось тащить его сюда силой.

— Я знаю, что вы хотите меня усовершенствовать! — воскликнула Элис. — Я буду очень стараться…

— Твое старание мне без надобности. Твое дело — не умереть, — последнюю фразу Уильям произнес настолько тихо, что сам едва услышал ее. — Мастер Грин, — повернулся он к Роберту. — Думаю, вы желаете отобедать, прежде чем мы приступим к испытанию.

— Не откажусь, — усмехнулся Роберт.

После быстрого обеда, к которому Уильям едва притронулся, все время что-то бурча себе под нос, он вместе с Робертом Грином и Элис прошли в лабораторию.

Роберт Грин медленно шел по улице, совершенно не обращая внимания на прохожих, склонявших перед ним головы. То, что он сегодня увидел в лаборатории мастера Гарвея, настолько его поразило, что он просто не мог думать ни о чем другом. Даже несмотря на то, что несколько подобных опытов он уже наблюдал. Только вот последний завершился удачно.

Когда девочка открыла глаза… Роберт вздохнул и остановился. Ему никогда не были свойственны сантименты, но почему же его собственное сердце на мгновение замерло, а потом застучало как паровой молот именно тогда, когда маленькая Элис открыла глаза? Это было жутко и одновременно прекрасно. Раскрытая грудная клетка маленькой девочки, инструменты, залитые кровью, и механическое устройство, установленное туда, где прежде у нее было сердце…

Грин стал палачом не потому, что ему нравилось убивать. Он был бастардом. Да не простым, а императорских кровей. А таких, как он, старались не оставлять в живых еще до того, как они скажут первое слово. Но Роберту повезло. Император Николас побеспокоился о его жизни, отдав Роберта Черным.

Черные представляли собой клан безумцев, ищущих знания там, где нормальные люди видели только страх и мерзость. По крайней мере, так думал сам Роберт. Он так и не смог проникнуться учением Черных. Но не сбежал. Понимал, что едва он переступит порог крепости Дабх — твердыни Черных, — все вспомнят, что он бастард императорской крови. Хотя бы это Черные смогли ему объяснить.

Роберт покинул Черных только тогда, когда уже знал, что не представляет ни для кого не только угрозы, но и интереса. К тому времени будущие Близнецы-Императоры, истинные наследники императора Николаса, уже подросли, и все во дворе старались угодить именно им. А в умы наследников не закралось и мысли о том, что их сводный старший брат может когда-нибудь попытаться оспорить права на трон.

Роберт устроился на службу городским палачом. Несколько лет он ходил в подмастерьях у старика Альберта Вудза. Тот был мастером своего дела и одновременно добрейшим человеком. Прекрасно зная, кто такой Грин, Вудз не только не попытался как-то образумить молодого человека, пришедшего к нему за искусством убивать людей, но научил его делать это с таким изяществом, что большинство преступников, оказавшихся на плахе у Грина, начали благодарить его — дарующего легкую смерть.

Альберт Вудз был приговорен к смерти императором Николасом за совершенно не платоническую любовь к животным. И приговор в исполнение доверили привести не кому-нибудь, а Грину, которого Вудз к тому времени считал одним из лучших своих учеников. С чем Грин справился с блеском.

Роберт стал мастером Грином. Императорским палачом. Человеком, которого боялись уже не обычные преступники, а вельможи и даже члены императорской семьи. Но покушений на жизнь Грина не последовало, так как он во всеуслышание заверил как своего отца, так и сводных братьев в том, что не будет пытаться играть в политику.

Прошло несколько лет, и император Николас умер, а Близнецы-Императоры, согласно завещанию отца, разделили Великую Империю на две равные части. Многие были недовольны таким решением Императора, но Роберт отчасти понимал его. Ведь именно ему было доверенно записать последние слова Императора Николаса. Тогда они довольно долго говорили об этом, и Роберт сам подсказал Николасу такое решение. Быть может, это и могло бы привести к войне между Близнецами-Императорами, но Роберт, как и Николас, прекрасно знали, что те совершенно не представляли жизни друг без друга, и ничто, даже власть, не могло их заставить отречься от этого.

Роберт Грин остался императорским палачом, хотя многие все же предполагали, что он или отойдет от дел, или же попробует как-нибудь оспорить власть Близнецов-Императоров и Императорского Совета. Но он не сделал ни того, ни другого. Напротив, он всячески старался помочь укрепить власть своим братьям. Именно по его слову был созван Императорский совет, в который вошли не только знатные вельможи, но и представители других сословий. Также Роберт Грин узнал одним из первых об опытах Уильяма Гарвея и вместо того, чтобы самолично завладеть механическим сердцем, он рассказал об этом своим братьям. Именно так он оказался здесь, на улице Агры, неподалеку от лаборатории Гарвея, с четким пониманием того, что он не хочет продолжения опытов над Элис. А ей еще предстоял длинный путь...

— Мастер Грин, — позади раздался чей-то хрипловатый голос, и он мгновенно обернулся, выхватывая палаш из ножен.

Не так давно один из вельмож попытался сострить, что Грин наверняка вместо благородного меча носит с собой мясницкий топор, и Роберту ничего не оставалось сделать, кроме как продемонстрировать свои навыки дуэлянта. Хотя, скорее всего, это все же была казнь. Слишком уж быстро все произошло. Палаш был даром Черных. И Грин, хоть и довольно неплохо им владел, все же не любил его использовать по назначению. Он предпочитал давить своих соперников репутацией или в крайних случаях — гильотиной или виселицей.

Палаш, едва блеснув металлом лезвия, вновь оказался в ножнах, а Грин замер, склонив голову:

— Приветствую вас, мастер Виталли, — чем вызвал у магистра Черных легкую улыбку.

— Здравствуй, Роберт. Я рад видеть, что твоя реакция до сих пор превосходна. Но, надеюсь, ты все же не хотел украсить свой дом моей головой.

— Вряд ли бы мне это удалось, — усмехнулся Грин. — Но в наши времена не стоит забывать о безопасности.

— В любые времена о ней нужно помнить, мой дорогой Роберт. Я хотел поговорить с тобой…

— О чем же?

— До меня дошли слухи… И, судя по твоему задумчивому виду, работа Уильяма Гарвея увенчалась успехом.

— Не знаю, откуда у вас информация…

— Мастер Грин, не разочаровывай меня. Ты прекрасно осведомлен о том, что представляют из себя Черные. И я вынужден уверить, что опыты Гарвея нисколько не пугают нас. А наоборот, радуют.

— Почему-то мне плохо в это верится.

— Роберт, ты хорошо знаешь, как нам было сложно наладить общение с Механиками. Лишь немногие согласились работать с нами. Видимо, из-за того, насколько далеко мы продвинулись в науке изменения человеческого тела.

— Да просто то, что вы предлагали и предлагаете Механикам, настолько отвратительно, что их тошнит от одной только мысли сотрудничества с вами.

— Ты никогда не разделял наши взгляды. Поэтому мы не изменили тебя. Лишь твое почтение ко мне спасает тебя сейчас…

— Черные творят мерзкие вещи, но уважать вас я никогда не перестану. Именно вы смогли мне внушить мысль о том, что быть бастардом — не так уж и плохо. Если есть такие, как вы...

— Мой дорогой Роберт, я немного не понимаю твоей бравады. Мне не требуется информация о работе мастера Гарвея, мне нужна твоя помощь.

— Тогда что вам нужно? — спросил Грин.

— Всего лишь, чтобы работа Гарвея была завершена. Все равно рано или поздно ему придется обратиться к нам или же он рискует превратить своих заказчиков в обычные механизмы.

— То есть вы пытаетесь навязать сотрудничество?

— Нет. Я просто предупреждаю, что без нас Гарвею не удастся завершить свою работу полностью. А именно этого от него и ждут. Не только Близнецы-Императоры, но и мы. Пойми, Роберт, нам это интересно.

— Хорошо, мастер Виталли, я услышал вас. Теперь вы позволите мне продолжить путь? — Роберт немного посторонился, пропуская самодвижущуюся паровую машину, щетками чистящую и без этого сверкающую мостовую.

— Несомненно, — кивнул магистр Виталли. — Думаю, ты меня услышал, Роберт. Не пытайся нам помешать. Лучше помоги.

Еще раз склонив голову на прощание, Грин повернулся спиной к Виталли и быстро зашагал прочь. Больше всего на свете сейчас он мечтал оказаться как можно дальше от человека, с которым он только что вежливо раскланялся.

Черные почитали множество наук, чтобы добиться исполнения своей идеи — изменения человеческого тела. Больше всего они преуспели в алхимии. Люди предпочитали обходить стороной Черных, ведь большинство их опытов закончилось настолько ужасно, что им пришлось создать специальный лазарет в глубинах Дабха. Там содержались наиболее опасные творения рук Черных. Множество опытов Черные поставили на самих себе. Прадед императора Николаса запретил им похищать людей, а тем более ставить над ними опыты.

Магистр Виталли был человеком, что был не против вернуть старые времена. А также он искренне верил, что когда-нибудь опыты Черных, не важно, на ком поставленные, помогут всем. И его вера была настолько велика, но одновременно слепа, что Грин не сомневался в том, что Виталли уговорит Гарвея помочь ему в его работе.

Путь Роберта лежал к окраине Агры — месту, столь не похожему на центр города, что вряд ли бы кто поверил, побывав здесь, что он один из величайших и красивейших городов мира. Здесь не ходили по мостовым самоходные повозки, предназначение которых было или в перевозке пассажиров, или в чистке улиц. Здесь не было даже самих мостовых — все камни давным-давно были выбиты из дорог и утащены для каких-либо целей местными жителями. Это были трущобы. Мир, который Роберт знал с детства. Роберт дошел до небольшого незаметного дома, не отличимого от других, и, постучав в дверь, вошел внутрь.

Дверь за ним закрылась, а Роберт остановился в центре комнаты у стола.

— Здравствуйте, братья.

— Раздевайся, — приказал мастер Гарвей, едва они переступили порог лаборатории. Элис вздрогнула и, мгновенно забившись в угол, отчаянно замотала головой. Когда мастер Грин говорил о ее помощи, она не так все себе представляла.

— Глупая, — усмехнулся мастер Гарвей. — Мне нет дела до твоих прелестей… Если бы они даже были. Просто твоя одежда грязная. А у меня здесь все должно быть чисто.

— Я вам не верю, — произнесла Элис, оглянувшись по сторонам. Чистой эта лаборатория не была, наверное, никогда.

— Спорить мы можем до бесконечности, но я не собираюсь трогать тебя. Меня не интересуют маленькие девочки. Я ученый, а не больной извращенец. Забыла, для чего ты здесь?

— Помочь вам в опыте, — кивнула Элис. — Но мне никто не говорил, что мне придется раздеваться.

— Поверь, меня тоже не уведомили, что это будет капризная девчонка. Мастер Грин должен был привести мальчишку, но он привел тебя!

— А чем я хуже мальчишки? — воскликнула Элис.

— Хотя бы своими капризами. Будь на твоем месте обычный мальчишка, он вряд ли бы испугался моего приказа раздеваться.

— Нет! Он дал бы вам в нос!

— Не отрицаю, — усмехнулся мастер Гарвей. — Девочка, пойми, я могу долго распинаться перед тобой, пытаясь доказать, что у меня и в мыслях нет растлить тебя. Скажу по-простому. Если бы я хотел… Я сделал бы это еще на кухне, пока ты ела кашу. И никто в моем доме не смог бы мне помешать. Мастер Грин, возможно, даже присоединился бы. Я не умею хорошо говорить, мое дело — это механизмы. Но поверь мне, Элис. Да, то, что я хочу сотворить с твоим телом, — в какой-то мере насилие. Но совсем не то, о котором ты подумала. А теперь раздевайся и ложись на стол. Трусы можешь оставить.

— Нет!

— Скажи мне, зачем ты согласилась пойти с мастером Грином? Что он тебе предложил?

— Он сказал, что передаст мастеру Берри, что мой отец не виновен в краже повозки…

— Неожиданно. Я думал, он предложил тебе деньги. А он пошел по пути справедливого обмена. Что за повозку украл твой отец?

— Он ее не крал. Он ее починил!

— Твой отец — Механик? — удивленно спросил мастер Грин.

— Нет, совсем нет. Он работает…

— И все же он, по твоим словам, починил самоходную повозку, — перебил мастер Гарвей. — Хоть и не Механик. Это интересно. Как твое имя? Полное.

— Элис Марлетт.

— Понятно, — задумчиво произнес мастер Гарвей. — Не ожидал…

— Вы знаете моего отца?

— Не совсем так. Возможно, это и не он вовсе… Так ты будешь раздеваться?

— Хорошо, — почему-то только сейчас Элис поверила в то, что Гарвей не тронет ее.

— Раздевайся и ложись. Лежи тихо. Мне нужно будет сделать некоторые замеры.

— А что это замеры? Ой!

— Лежать тихо — это не значит, что ты должна молчать. Можешь задавать вопросы, просто постарайся не шевелиться, пока я не скажу. Замеры простые, но мне они нужны для работы. Если бы здесь была не ты, а мальчишка, было бы проще.

— А почему? — наконец скинув рубашку и штаны, спросила Элис, ложась на стол.

— Наконец-то ваше высочество соизволило раздеться! — засмеялся неожиданно Гарвей. — Я знал, что с тобой будет сложно с первой же секунды, как тебя увидел, но не предполагал, что так тяжело.

— Вы же сами сказали, что я могу задавать вопросы. Чем мальчик лучше меня?

— Многим. Хотя бы тем, что до тебя на этом столе лежало уже несколько мальчишек. Поэтому я имею представление о том, какой у мальчиков пульс и свертываемость крови. У девочек они отличаются. Не намного, но все же. Поэтому придется начать все заново. Еще мне нужно проверить твое дыхание и реакцию мышц.

— А почему у девочек они другие? Может быть, они одинаковы?

— Не думаю. Даже у мальчиков есть все-таки небольшие, но различия в этих параметрах. Если ты думаешь, что бегаешь и дерешься гораздо лучше, чем многие знакомые тебе мальчишки, то это мало что значит. По крайней мере, для меня. Мне нужны цифры. А теперь полежи спокойно. Дыши ровно. Не бойся, я не буду сладострастно лапать твою грудь. Там еще ее в помине нет.

Элис засмеялась было, но осеклась под строгим взглядом мастера Гарвея. Тот взял ее за руку, положив два пальца на запястье, и замер на несколько долгих минут, бесконечно всматриваясь в часы в другой руке и тихо бормоча что-то нечленораздельное. Элис, глядя на сосредоточенное лицо Гарвея, тоже затихла, словно поняла, что вопросы сейчас неуместны.

— Пульс — девяносто ударов в минуту, — наконец произнес мастер Гарвей, прервав молчание.

— Это много? — спросила Элис.

— Чуть-чуть больше, чем у мальчиков. Но нормально. Лишь слегка придется откалибровать устройство. Теперь сядь и дай мне свою руку.

— Вы и так ее держите, — пожала плечами Элис.

— Ах да. Извини, будет немного больно, — с этими словами мастер Гарвей потянулся за небольшим ножом, лежавшем на краю стола. Элис уже несколько раз смотрела на его лезвие, ловящее из окна солнечные зайчики, гадая, зачем здесь хирургические инструменты. Несколько лет назад ей резали загноившийся палец — отец самолично ходил к лекарю, что жил неподалеку от них и спивался от того, что у него не было работы. После того случая многие стали к нему обращаться вновь. Но Элис запомнила только блеск ножей, которые тот лекарь называл хирургическим инструментом. Увидеть такие же ножи у мастера Гарвея было страшно и любопытно. А еще Элис запомнила боль. Она не была сильной, ведь лекарь перед тем, как резать, дал ей специальную таблетку.

— Вы не дадите мне таблетку? — вспомнив это, спросила Элис.

— Обезболивающее? Нет, — ответил мастер Гарвей. — Больно будет совсем чуть-чуть.

— А почему?

— У меня нет простого обезболивающего. Те, что у меня есть, вызывают глубокий сон. Ты их примешь, но чуть позднее.

— Все-таки вы меня хотите, — с горечью усмехнулась Элис.

— Довольно необычный вывод. Девочка, еще раз повторяю: ты меня не прельщаешь. И закончим на этом. Глубокий сон будет нужен для основного испытания. Как и все эти замеры, — мастер Гарвей полоснул по руке Элис ножом, оставив маленькую аккуратную ранку. Элис вскрикнула от удивления и страха, но мастер Гарвей не обратил на это ни малейшего внимания, вновь пристально следя за стрелками часов. Только спустя пару минут, когда кровь из ранки на руке Элис перестала течь, он улыбнулся и произнес:

— Совсем неплохо. С этим точно можно работать.

— А вы сомневались? — немного уязвленно спросила Элис.

— Да. Представь себе. Слишком сложное я затеял. Я сомневался еще тогда, когда только начал собирать это устройство. Сейчас — еще больше.

— А что это за устройство?

— Пока не могу сказать, но если все получится, тебе оно несомненно поможет. Как и мне.

— Вы про мастера Грина?

— Нет. Как это ни странно, он ни тебе, ни мне совершенно не опасен. Да, это страшный человек, но одновременно и очень умный. Он не станет вредить. Потому что это лишь может помешать. Устройство поможет тебе, несмотря ни на что. Вот что ты должна знать. И устройство поможет мне. Только как — я пока сам не знаю. Потому и сомневаюсь.

Элис улыбнулась. Она никогда бы не подумала, что взрослый человек, кроме ее отца, будет с ней так доверительно разговаривать.

— Ладно, продолжим, — сказал мастер Гарвей. Он положил нож и часы на край стола и помог Элис сесть, как он сказал "правильно".

— Теперь вдохни. Глубоко-глубоко, насколько сможешь, — в руках у мастера Гарвея появился портняжный метр.

— Вы решили сшить мне новую рубашку? — засмеялась Элис, выдохнув разом весь воздух, что так усердно набирала мгновения назад.

— Помолчи. И сделай опять глубокий вдох, — когда Элис выполнила требование мастера Гарвея, тот обмерил ее грудь портняжным метром.

— Теперь выдохни, — операция повторилась. Мастер Гарвей улыбнулся и произнес: — Прости за эту наглость, но иного способа измерить объем твоего дыхания я не знаю.

— Мастер Гарвей, вы уже несколько минут, даже около получаса смотрите на меня голую. О какой наглости может идти речь?

— А ты права, — вновь улыбнулся Гарвей. — А теперь — кое-что более сложное. Скорость реакции и выносливость. С чего начнем?

— Наверное, со скорости реакции. Я не очень понимаю, как вам удастся это измерить.

— Поднимайся, — мастер Гарвей отвернулся от Элис и начал что-то искать на другом столе. Когда спустя пару секунд он повернулся обратно, что-то держа в руке, Элис уже слезла со стола и стояла навытяжку.

— Расслабься, — мастер Гарвей улыбнулся и продемонстрировал Элис небольшую иголку. — Вот чем мы проверим реакцию.

— Иголка? Я думала, мне придется уворачиваться от чего-нибудь…

— От чего? У меня есть арбалет, но вряд ли ты успеешь увернуться даже от одного болта. Так что это не обсуждается. Тем более что меня больше интересует скорость сокращения мышц.

— А как же реакция?

— А разве вздрагивание от укола иглой — это не реакция на раздражитель? Это не так болезненно, как арбалетный болт или удар кулаком. Есть и такой способ в моем арсенале. Но он нам тоже не подходит.

— Хорошо, — вздохнула Элис.

— Стой спокойно. Расслабься. Прошлый мальчик не прошел этого замера. Слишком низкий болевой порог. И он боялся щекотки. Начинал дергаться и смеяться, едва я к нему прикасался. Мне нужна нормальная реакция… — с этими словами он несколько раз быстро ткнул иглой Элис в разные места: в бедро, в сгиб локтя и под ключицу.

— А-а-ай, — вздрогнула Элис.

— Что же, реакция отменная. А судя по сложению тела, и здоровье у тебя хорошее. Перейдем к последнему испытанию, — произнес мастер Гарвей. — Хочу тебя поздравить, Элис Марлетт, из всех испытуемых ты единственная до него дошла.

— Спасибо. А почему другие не прошли?

— У одного был слишком учащенный пульс. Может быть, он боялся, я это допускаю, но бояться тут нечего. Второй завалил замер дыхания — он дышал так хрипло, что я заподозрил у него болезнь легких и выгнал. Третий, как ты уже слышала, боялся щекотки.

— Понятно, давайте продолжим, мастер Гарвей.

Проводив взглядом удаляющуюся фигуру Роберта Грина, Маркос Виталли, магистр Черных, усмехнулся и, повернувшись, медленно побрел в другую сторону. Он прекрасно знал, куда сейчас идет императорский палач, и ему не было нужды преследовать его. Этим займутся подмастерья. У него есть дела намного важнее. Тем более что он прекрасно знал — несмотря на все свои слова, мастер Грин в нужный момент будет на стороне Черных.

Клан Черных, как их называли в империях Близнецов-Императоров, появился еще в те времена, когда Великая Империя и не существовала вовсе. В одну Великую Империю земли Клайдхейма объединил прадед Императора Николаса. Он же штурмом взял Дабх — твердыню Ордена Аттаирх, как на самом деле назывался Клан Черных — и практически запретил их деятельность в землях Клайдхейма.

Часть Черных выжила при штурме Дабха: кто-то работал вне его, других пощадили, и деятельность Ордена продолжилась. Но уже в строгих рамках правил, оставленных им прадедом Императора Николаса. Лишь немногие, даже из членов Ордена, знали, что все осталось по-прежнему.

Все так же в специальных секретных лабораториях ставили опыты над людьми, похищенными из разных деревень и городов Клайдхейма. Все так же плоды неудачных экспериментов отправляли в казематы Дабха. Орден Аттаирх еще при основании поставил перед собой цель — изменение человеческого тела и его бессмертие, и ничто не могло остановить Черных в ее достижении.

Черные были знатоками многих наук, особенно они преуспели в алхимии. Множество ученых, даже не будучи Черными, работали на них. Только единственный клан — Механики — никогда не соглашался на такое. Механики пытались улучшить и облегчить человеческую жизнь путем создания паровых механических устройств. И многое им удавалось: самоходные повозки, чистящие улицы и перевозящие по этим улицам людей; механические стражи тюрем — неподкупные и бесстрастные — и множество других нужных в жизни механизмов. Только одного Механики избегали — попыток изменить человеческое тело. Поэтому опыты Уильяма Гарвея так были интересны и важны для Черных.

Маркос Виталли не зря был магистром Ордена Аттаирх. Он был умен, знал многие тайны Аттаирха и Дабха. Большая часть узников Дабха попала в эти казематы благодаря ему. Он занимал этот пост уже более ста лет, с тех времен, когда прежний магистр был казнен на виселице прадедом Императора Николаса. Путем алхимических экспериментов Виталли добился того, что его тело практически не старело. И секрет своих опытов старался держать в тайне даже от других магистров Ордена, которых все больше и больше интересовали различные способы соединения наук для достижения главной цели. Тем самым давая власть над ними Маркосу Виталли. Ведь сейчас он один мог наладить контакт с Механиком посредством своего бывшего ученика.

Если Роберту Грину и была назначена встреча в трущобах Агры, то Маркоса Виталли ждали там, где ни один шпион не смог бы даже предположить, что этот дом принадлежит Черным.

Дом, куда направлялся Маркос Виталли, стоял практически в центре города, неподалеку от особняка наместника Агры — славного герцога Айена Хэнга, знаменитого на весь Клайдхейм любовника и дуэлянта. Герцог редко бывал в своем городе, предпочитая колесить по Разделенной Империи в поисках приключений. Чаще него самого в Агре гуляли слухи о том, из чьего окна на этот раз он выпрыгнул нагишом.

Дойдя до этого дома, Виталли вежливо раскланялся со стражей и трижды ударил дверным молотком в дверь. Практически сразу она распахнулась, и на пороге появился поверенный Айена Хэнга — граф Соэлти. Именно ему принадлежал этот дом. Долгие пятнадцать лет он вслед за своим отцом предоставлял свой дом Черным в надежде, что когда они наконец закончат свои изыскания, то они поделятся с ним или его семьей. Без всякого сомнения это были лишь пустые надежды.

Раскланявшись с Виталли, граф Соэлти пригласил его на второй этаж, в неприметную комнату подле библиотеки. Там его ждали другие магистры.

— Итак, что дал вам разговор с Грином? — без всякого приветствия вопросил магистр Гобхэр, едва дверь в комнату открылась и ее порог переступил Виталли.

— Многое, магистр, — ответил спокойным тоном Виталли. — Но быть может, мы поговорим о делах после того, как любезный граф нас покинет?

— Граф, оставьте нас, — приказал дальше всех стоявший от двери магистр Фада. По едва заметным складкам черного плаща можно было понять, что Фада — женщина. И именно она имела влияние на графа Соэлти — больше всех, находящихся в комнате. Виталли не сомневался, что скорее для своих нужд, чем Ордена, Фада побывала в штанах всех в этой комнате, а также многих отсутствующих здесь личностей, в том числе не исключая и Императора Николаса, его сыновей и небезызвестного герцога Изтока — Реймонда Крога.

Дождавшись, когда Соэлти закроет за собой дверь, Маркос обратился к магистрам:

— Итак, я полагаю, что вы прекрасно осведомлены о том, что один Механик пошел путем Рика Марлетта и создал некое устройство. Этот Механик — Уильям Гарвей. Молодой, очень интересный человек. К сожалению, мне пока с ним не довелось увидеться. Но повезло Роберту Грину, моему ученику.

— Бывшему, — заметила Лина Фада.

— Надеюсь, вы помните, дорогая Лина, что у меня не бывает бывших учеников.

Около сорока лет назад Фада появилась в Ордене Аттаирх только благодаря Виталли. Ему сильно понравилась проститутка из одного трактира в Азалине, что не только качественно обслужила его, но после обокрала и смогла скрываться от Виталли больше года, прежде чем встретиться с ним в том же трактире.

— Вы хотите сказать, магистр Виталли, что Грин целиком и полностью принадлежит Ордену? — спросил Гобхэр.

— Нет, Грин сам по себе. Даже его помощь братьям не более чем обет, данный его умирающему отцу. Но все же он поможет нам.

— Вы хотите сказать, что он поможет именно вам, не так ли? — усмехнулся Гобхэр.

— Возможно, и так, — кивнул Виталли. — Не буду отрицать, что мои планы на Грина довольно обширны. Но меня сейчас волнует Гарвей. Он не должен сойти со своего пути…

— Маркос, насколько я понимаю, Гарвей не собирается этого делать. То, что он создал, уже говорит само за себя, — произнес до этого молчавший магистр Винекс, самый старший после Виталли магистр Ордена Аттаирх. Его мнение среди магистров котировалась так же высоко, как и Виталли, и он единственный имел право обращаться к Виталли по имени. Просто потому, что Виталли так хотелось. Винекс был полезен Виталли. Он всегда мог остудить горячие умы и дозволить Виталли вести Орден тем путем, который тот для него выбирал.

— Да, вы правы, магистр Винекс, — ответил Виталли. — Но все же нам следует до конца проследить за этим молодым человеком. Вы помните, что стала с Марлеттом…

— Рик Марлетт сам выбрал свою судьбу. Как и его дочь. Вы знаете, что Грин привел именно ее для Изменения, затеянного Гарвеем?

— Нет, — покачал головой Виталли. — Очень интересно… Ведь именно Рик Марлет первым начал эксперименты с механическими протезами. А теперь его ученик ставит опыты над его дочкой. Очень интересно. Нет, магистры, мы не вправе останавливать Гарвея. Мы должны помочь ему.

— И как вы это видите? — усмехнулся Гобхэр. В отличие от Винекса, Гобхэр был самым юным магистром и не всегда считал мнение Виталли истиной в последней инстанции. Часто пикировки с ним приводили Виталли к тем ответам, о которых он и не догадывался. Возможно, поэтому он ценил магистра Гобхэра и еще не препарировал его.

— Ни один Механик никогда не станет работать с Орденом. Если Гарвей узнает, что за Грином стоят не только Близнецы-Императоры, но и мы... Я даже не знаю, что тогда произойдет! — продолжил говорить Гобхэр.

— А он и не узнает. Некому будет сказать ему об этом. Грин отказался помочь нам. Но мой дорогой Роберт все же нам поможет.

— Грин не дурак, — покачала головой магистр Фада. — И Близнецы-Императоры тоже не идиоты. Если мы начнем вмешиваться в их дела…

— Лина, дорогуша, а кто тебе сказал, что мы будем вмешиваться в их дела? Пусть все идет своим чередом.

— То есть вы не собираетесь склонять Гарвея на нашу сторону? Или собираетесь?

— Зачем? Он и так на нашей стороне! Он ищет путь к бессмертию! А механическое сердце не сможет его обеспечить. Когда он это поймет, у него не будет другого пути… Нам остается только ждать.

— Изящный план! — засмеялся Гобхэр. — Просто сидеть и ждать. А если этот Гарвей сможет изобрести что-то такое, что наши труды и помощь ему будут совершенно не нужны? Вы это обдумали, магистр Виталли?

— Несомненно, магистр Горбхэр, — кивнул Маркос. — Уильям Гарвей — гений, это точно, но слишком узкой специализации. Только сочетание нескольких наук сможет даровать человеку бессмертие.

— И оттого вы делаете инъекции своего эликсира, — сварливым тоном произнес Гобхэр. — И все-таки, почему бы нам не ускорить процесс? Захватим этого Гарвея в плен, и пусть творит?

— Как показала практика, гении в неволе не размножаются, — ответила ему магистр Фада. — Магистр Виталли, прошу прощения, но все-таки почему в нашем Ордене нет ни одного Механика? Неужели ни один не соблазнился нашей великой целью?

— Ты знаешь ответ, Лина. Такие были. Но ни один не успел довести свою работу до конца. Даже Марлетт. Здесь вопрос не денег или веры в цель. Здесь идеология. Механики возвели механизм до уровня бога, не понимая, что богами должны являться люди…

— Думаю, я слышал достаточно, — тихо произнес граф Соэлти и, выключив подслушивающее устройство, вышел из потайной комнаты.

Загремела решетка. Человек в грязной длинной рубахе, сидевший в углу камеры, медленно поднял голову. Открывший камеру палач усмехнулся, скрестил руки на груди и произнес:

— Сегодня твой день, Марлетт! Выходи!

— Я бы и рад, мастер Берри, — вздохнул Рик Марлетт, — но мне сегодня совсем не хочется на плаху.

— Плаха по тебе не плачет, — засмеялся мастер Берри.

— Неужто виселица? — удивился Рик. — Польщен, весьма польщен. Но нет, даже такое заманчивое свидание я пропущу.

— Хватит! Марлетт, я сказал — выходи! Ты свободен!

Рик медленно поднялся на ноги и тихо переспросил:

— Свободен? Ты не шутишь, Ланс?

— Нет, — покачал головой Ланс Берри. Некогда, еще в детстве, они с Риком Марлеттом росли на одной улице и были дружны. Но хоть после Выбора их пути и разошлись: Берри стал палачом, а Марлетт — Механиком, позднее Изгоем, они все равно остались друзьями. Об этом знали в Гильдии Палачей, но закрывали глаза. Палачи были тоже людьми. Мастеру Берри не было нужды обманывать Марлетта, он и сам был рад отпустить его, а не отрубить голову.

— Спасибо, — подал руку Рик Лансу, но тот вновь покачал головой:

— Не меня благодари, а своего ученика…

— Гарвей? Он внес за меня залог?

— Нет. Насколько я знаю, он просто оказал услугу бастарду Грину.

Марлетт потянулся, оглядел свою камеру, словно прощаясь с этим негостеприимным домом, и прошел за решетку. Дождавшись, когда Берри захлопнет ее за ним, оставив камеру пустой, он произнес:

— Что ж, веди меня, мастер Берри, на свободу!

Спустя несколько часов Рик Марлетт наконец смог покинуть тюремные казематы и наконец вздохнуть свободно полной грудью. Он огляделся по сторонам и пошел по улице. Улица эта была ничем не примечательна. Мало кто из горожан вообще знал, что где-то здесь находится тюрьма. Обычно тех, кто выходил из нее, выпускали совершенно иным путем. Мешок на голову, несколько кругов по коридору — и выбрасывали через черный вход. Выпуская Рика Марлетта, Ланс Берри нарушил процедуру. Но никто ему не сделал замечания. Указать на халатность начальнику тюрьмы — в палачи дураков не брали.

Рик шел быстрым шагом по улицам, изредка пропуская редких прохожих и раскланиваясь с ними. Он торопился домой. Там его ждала дочь. Для которой наверняка будет неожиданностью то, что ее отца все-таки не казнили. Конечно, Рик сомневался в том, что его все-таки казнят, но помня о том, что за дело взялись Механики, сюрприз дочери был сегодня обеспечен.

Когда-то давно Рик сам был Механиком. В тринадцать лет он сделал Выбор в пользу этого клана. Долгие девять лет он работал под началом Артура Бесса, сына основателя Клана Механиков Антуана Бесса, но потом…

Однажды к нему в мастерскую зашел калека — он потерял руку на последней войне с Севером. Так он рассказал Рику. Хотя Марлетт прекрасно знал, что войны с Севером давно уже не было. Но просьба калеки его заинтересовала. Не каждый раз тебя просят сделать руку. Механическую, но все же руку.

Механики никогда не работали над такими задачами. Они делали паровые мельницы, самодвижущиеся повозки, летательные аппараты, механических воинов и многое другое. Но никогда не пытались работать с человеческой природой, попытаться улучшить ее. Отчасти это было связано с Орденом Аттаирх и их тягой изменить человека. Механики прекрасно знали, что Императорская Семья не жалует Орден Аттаирх как раз из-за их опытов над людьми. И поэтому сами остерегались делать что-либо подобное.

Но Рик был юн и потому безрассуден. Особенно, когда стоявшая перед ним задача была для него интересна. Ему стоило тогда огромных трудов не подать виду, что просьба калеки его заинтриговала. Но он слишком дорожил своим местом. Потому условился встретиться с калекой позже, у себя дома.

Тот день, вплоть до вечера, прошел для Марлетта как в тумане. Он думал только об одном. О механической руке для калеки. В целом, это была простая задачка. Рик уже много раз до этого ремонтировал и собирал механических воинов, составляющих основу армии Клайдхейма. Поэтому собрать механическую руку было для него плевым делом.

Не озаботился Рик только одним. Когда он вечером пришел домой и встретился с тем калекой, он и не подозревал, что за ним уже пристально следят.

В Клане Механиков всегда была нездоровая конкуренция. Что-то новое вызывало долгие пересуды, и зачастую мастера крали друг у друга идеи. Вместе с Марлеттом в тот день в мастерской работал молодой подмастерье — Жан Вилье. Он слышал разговор Марлетта с калекой и видел, каким задумчивым стал мастер после этого разговора. Не укрылось от глаз подмастерья и то, что мастер Марлетт вечером, перед уходом, взял с собой некоторые детали от механического воина, присланного в мастерскую на ремонт. Вилье не стал задавать вопросов Марлетту, но рассказал об увиденном и услышанном Артуру Бессу, Грандмастеру Механиков.

Едва Бесс прослышал о произошедшем, как отправил своих соглядатаев к дому Марлетта. А сам пошел за палачом...

Рик трудился всю ночь, но едва он приладил механическую руку калеке, как раздался стук в дверь. Еще не открыв, Марлетт знал, кто ждет его за дверью…

Эта история закончилась изгнанием Марлетта из клана Механиков. Но Марлетт не сдался. Он продолжил собирать механические руки и ноги, которые окрестил "стимпротезами". А вскоре нашел себе и ученика — Уильма Гарвея — мальчика, который не смог стать Механиком.

Спустя восемь лет о Марлетте вновь вспомнили. Он починил самодвижущуюся повозку и за это был отправлен в тюрьму. Долгие годы Механики смотрели на его работу сквозь пальцы, ожидая, когда смогут отыграться. И этот час настал. Без суда Марлетт был отправлен в тюрьму.

Ему вновь повезло. Палачом городской тюрьмы был Ланс Берри, его старинный друг. Он позаботился о Марлетте, насколько мог.

Спустя десять лет тюремного заключения Рик Марлетт вновь шагал по улицам родного города. Он спешил домой. Где все эти годы ждала его дочь.

Зная о том, что дома у Марлетта осталась малолетняя дочь, Клан Механиков, посадивший его в тюрьму, не ударил пальца о палец. Все это время о малышке Элис заботился только Ланс Берри, который стал для дочери Рика Марлетта едва ли не отцом. Сам Ланс, чтобы ни у кого не возникало вопросов, называл Элис племянницей.

Элис выросла сорванцом, большинство мальчишек за пояс могла заткнуть. И ей вот-вот должно было исполниться тринадцать.

Перед девочками Выбора не было. Мальчики могли стать воинами, Механиками, Черными или кем-нибудь еще, но они должны были сами выбирать свой путь. Девочкам было проще и сложнее одновременно. Кем они могли стать? Женами или служанками. Все. Но Элис хотела для себя другой судьбы. Она мечтала стать воином. А ее отец и дядюшка постоянно обдумывали, как ей помочь в исполнении этой мечты.

Марлетты жили не на самой бедной улице Агры. Когда Клан Механиков изгнал Рика из своих рядов, они не смогли отобрать у него его дом. Обычно Механики получали дом в дар от Клана. Но в случае с Марлеттом все было немного по-другому. Дом принадлежал ему. Лишь поэтому его не конфисковали вместе со всеми инструментами и свободой Рика.

От тюрьмы до дома Марлеттов было всего несколько кварталов. И Рик надеялся, что он пройдет их довольно быстро — так ему не терпелось обнять свою дочь. Но этому желанию, увы, не суждено было сбыться.

Едва показался дом, как Рика кто-то остановил. Он вздрогнул, когда чья-то рука аккуратно, но сильно легла ему на плечо.

— Доброго утра, мастер Марлетт, — поприветствовал его неизвестный.

— Я уже давно не мастер, — повернулся к остановившему его Рик.

Серый плащ, серая потрепанная шляпа; узкое лицо с тонким носом. Даже проведя десять лет в тюрьме, Рик выглядел намного больше и сильнее своего неожиданного собеседника. Но все же Рик испугался.

Перед ним стоял служитель Трех. И отчасти такие люди, как он, были намного опаснее, чем Черные, Механики или палачи. Хотя страха они никакого и не внушали. Что не делало их менее страшней, чем они были на самом деле.

Служители Трех — этой странной новой веры, что пришла в Клайдхейм откуда-то с юга, с земель за пустыней Хакар, — внушали страх своей неистовой верой. Обычные с виду люди, лишь с безжизненными пустыми взглядами и исхудавшими телами из-за долгих постов, могли уничтожить человека всего одним словом.

Но не менее удивительным и пугающим для Рика Марлетта было то, что перед ним стоял не просто служитель Трех, а хорошо ему знакомый калека, из-за которого некогда Марлетт лишился места в Клане Механиков.

— Нам нужно поговорить, — произнес служитель, покачав головой. Только сейчас Марлетт понял, что рука, которую служитель положил ему на плечо, была механической.

— О чем же? — спросил Рик.

— О многом, — уклончиво ответил служитель.

— Может быть, вы для начала представитесь?

— Мое имя… Зови меня Третьим.

— Это имя твоего бога, а не твое, — усмехнулся Марлетт.

— А кто тебе сказал, мастер Марлетт, что боги — не люди?

— Думаю, нам лучше будет, если мы пройдем в дом.

— Нет. Ты сам все скоро поймешь. И захочешь встречи со мной. А пока иди домой. Один. Но после… Да, мы поговорим.

— Ты говоришь загадками…

— Для кого-то это загадки, лишь для некоторых — просто слова. Главное, как их слышишь ты.

— Ладно, — скривился Рик. Обойдя служителя, он направился к своему дому.

Аейн Хэнг — герцог, наместник Агры. Известен своими любовными похождениями.

Альберт Вудз — городской палач, учитель этому искусству Роберта Грина. Был казнен за любовь к животным собственным учеником.

Антуан Бесс — изобретатель парового двигателя, самоходной повозки и механических воинов. Основатель Клана Механиков.

Артур Бесс — сын Антуана Бесса, Грандмастер Клана Механиков.

Вивьен Шейгг — принцесса Агры, королева Шелтера и Агры, жена Йохана Шейгга.

Гобхэр — магистр Ордена Аттаирх. Находится в конфронтации с Виталли, постоянно оспаривает его идеи, чем и ценен для Виталли.

Грета Ласгейр — дочь Реймонда. Без вести пропала в путешествии на Крайний Север Клайдхейма. Многие уверены, что новый император, о котором возвещали северные шаманы — ее потомок.

Джон Акуто — старший Страж города Фесмонт. Был дружен с отцом Никко.

Жан Вилье — подмастерье, донесший на Рика Марлетта. В дальнейшем он не стал мастером Механиков, но стал главой соглядатаев клана.

Император Брайан — сын Императора Николаса, брат-близнец Клода и младший сводный брат Роберта Грина. Владыка Варгена — одной из двух частей Разделенной Империи. Как и его брат Клод именуется Близнецом-Императором

Император Клод — сын Императора Николаса, брат-близнец Брайана и младший сводный брат Роберта Грина. Владыка Бруса — одной из двух частей Разделенной. Как и его брат Брайан, именуется Близнецом-Императором

Император Николас — император Клайдхейма, отец Близнецов-Императоров и Роберта Грина. Закончил начатую его прадедом войну, полностью объединив все земли Клайдхейма под своей властью. Согласно его завещанию империя Клайдхейм стала Разделенной Империей под управлением Близнецов-Императоров.

Йолес Шейгг — регент, после король Шелтера, брат Свена I Шейгга и дядя Свена II.

Йохан Шейгг — принц, после король Шелтера и Агры, сын Йолеса. Убил своего отца и был убит Реймондом Ласгейром

Лина Фада — магистр Ордена Аттаирх. В прошлом — профессиональная проститутка.

Уильям Гарвей — изобретатель механического сердца, основатель Ордена Биомехаников. Его последний опыт привел к уничтожению города Агры и появлению Пустошей и Диких Камней.

Маркос Виталли — магистр ордена Аттаирх, фактически его глава. Путем алхимических опытов над собой прожил больше двухсот лет. Учитель Роберта Грина, когда тот был подмастерьем Черных.

Никко — главный герой. Хотел стать Механиком, но ему пришлось стать Стражем Фесмонта. Именно ему предназначено разгадать тайну Пустошей и Диких камней.

Реймонд Крог — герцог Изтока, после оглашения завещания Императора Николаса отказался следовать его воле и признать власть Близнецов-Императоров над Разделенной Империей.

Реймонд Ласгейр — король Шелтера и Агры, император Бруса и император Клайдхейма.

Рик Марлетт — отец Элис Марлетт, в прошлом Механик. Был выгнан из Механиков за опыты, которые в дальнейшем послужили отправной точкой для создания механического сердца Уильямом Гарвеем.

Роберт Грин — бастард и поверенный Императора Николаса, старший сводный брат Близнецов-Императоров. Императорский палач, ученик Альберта Вудза. Некогда был подмастерьем Ордена Аттаирх.

Роберт Ласгейр — сын Реймонда, принц, впоследствии император Клайдхейма. Отец Николаса.

Свен I Шейгг - король Шелтера, отец Свена II и брат Йолеса.

Свен II Шейгг — принц, после король Шелтера, сын Свена I Шейгга и племянник Йолеса Шейгга.

Свен III Шейгг — принц Шелтера.

Соэлти — граф, поверенный герцога Айна Хэнга. Работает на Черных, предоставляя ресурсы и свой дом для собраний Ордена.

Томас Хартфул — сверстник Никко. Благодаря помощи отца занял место Никко среди Механиков, хотя Никко прошел испытание лучше, чем он.

Элис Марлетт — первая Измененная Уильямом Гарвеем. Первый Страж Внутреннего Круга Отчуждения и глава Ордена Стражей.

Ланс Берри — городской палач, начальник городской тюрьмы, друг Рик Марлетта, «дядюшка» Элис.

Клайдхейм — континент и одноименная империя, в которой происходят события данной истории.

Разделенная Империя — часто употребляемое название Клайдхейма после Завещания Императора Николаса.

Империя Варген — часть Разделенной Империи, управляемая Императором Брайаном, сыном Императора Николаса

Империя Бруса — часть Разделенной Империи, управляемая Императором Клодом, сыном Императора Николаса

Агра — город и одноименная провинция в центральной части Клайдхейма. После Инцидента Гарвея на месте города появились Дикие Камни, а область вокруг них стала называться Пустошами.

Дикие Камни — Агра после Инцидента Гарвея.

Дабх — город-крепость, твердыня Ордена Аттаирх, была взята штурмом прадедом Императора Николаса, но после некоторых договоренностей продолжила существовать в том же качестве.

Фесмонт — один из тринадцати городов Внешнего Круга Отчуждения вокруг Пустошей и Диких Камней. Из этого города родом Никко. Город принадлежит империи Варген.

Изток — один из тринадцати городов Внешнего Круга Отчуждения вокруг Пустошей и Диких Камней. Правитель города, герцог Реймонд Крога не признал Завещания Императора Николаса и объявил город не принадлежащим Разделенной Империи.

Азалин — один из тринадцати городов Внешнего Круга Отчуждения вокруг Пустошей и Диких Камней. Принадлежит Империи Бруса

Аттарк — город в западном Клайдхейме и ранее одноименное королевство. Был разрушен в 406 году по летоисчислению Шелтера императором Реймондом и восстановлен его сыном Робертом в 18 год империи Клайдхейм.

Вигг — город в Западном Клайдхейме и некогда одноименное королевство, а теперь провинция Разделенной империи.

Моргол — крепость Ордена Аттаирх в королевстве Шелтер. Была уничтожена в ходе восстания Реймонда Ласгейра.

Шелтер — королевство в центральном Клайдхейме. Родина Первого императора Клайдхейма Реймонда Ласгейра.

Хакар — пустыня на юге Клайдхейма. Считалась незаселенной, но в 29 год империи Клайдхейм там обосновались последователи веры в Трех.

В империи Клайдхейм не существует общей религии, но есть несколько основных культов. На Севере верят в Медведя, Ворона и Мать. Пустыня Хакар — обиталище почитателей Трех, веры, что постепенно захватывает Клайдхейм. На большей части Клайдхейма все же продолжают верить и поклоняться множеству Кумнахам.

Культ Медведя, Ворона и Матери

В Медведя и Ворона на Севере верят уже давно, с незапамятных времен. Именно они хранили всегда Север от чужих. Медведь — хозяин войны, силы и очага. Ворон — мудрость предков, любовь к небу и земле. Два главных клана северных жителей считают Медведя и Ворона своими прародителями.

Мать на Севере появилась недавно. Некоторые мыслители связывают появление культа Матери на Севере с путешествием туда Греты Ласгейр, так и не вернувшейся в Клайдхейм из этого похода. С появление Матери Медведь уступил ей очаг. Матери на Севере поклоняется только небольшой клан Пакки.

Трое

В 29 году империи Клайдхейм из пустыни Хакар, что считалась до этого непроходимой и незаселенной, в Азалин прибыли несколько путников. Они рассказали о Трех. По их рассказам, это были боги, которые пришли править Клайдхеймом. Культ Трех был объявлен вне закона империи. Но последователей этого культа становилось все больше. Так что вскоре некоторые города стали принимать веру Трех и тогда было объявлено, что империя разрешает эту веру. Некоторые люди считали, что культ Трех — дело рук ордена Аттаирх, но тому не нашлось подтверждений. Что представляет из себя этот культ, знают только посвященные. Чтобы стать посвященным, нужно пройти испытание — отправиться в Хакар и найти там Трех.

Кумнахи

В Кумнахов в империи Клайдхейм верили издревле. Кумнахи представляют из себя силы природы и стихии. Для каждого Кумнаха существует определенный ритуал. Некоторые семьи считают своими предками Кумнахов.

Хронология Клайдхейма делится на несколько периодов. До создания Империи Клайдхейм императором Реймондом (прадед Императора Николаса) на территории Клайдхейма было с десяток королевств, каждое из которых имело свое летоисчисление. Именно Император Реймонд ввел единый для всего Клайдхейма календарь. До момента его восхождения на престол хронология ведется по календарю Шелтера — родного королевства Реймонда

371 год — рождение Реймонда, будущего императора Клайдхейма. Свен I из рода Шейггов, король Шелтера умирает в возрасте 52 лет. Король Свен II восходит на престол Шелтера.

374 год — королевство Шелтер объявляет войну королевству Агра.

375 год — Король Свен II погибает в битве под Изтоком. Войска Шелтера разбиты. Так как Свен III слишком юн, регенство принимает дядя Свена II — Йолес. Подписан мирный договор между Шелтером и Агрой.

380 год — принц Свен трагически погибает на охоте. Король-регент Йолес принимает престол.

382 год — Йолес захватывает Изток.

383 год — войска Йолеса разбиты под Изтоком. Он отступает, возвращая город Агре.

385 год — сын Йолеса, Йохан убивает отца и становится королем Шелтера.

387 год — Реймонд поступает на службу к Йохану.

389 год — Йохан женится на принцессе Агры Вивьен, их королевства объединяются. Столица Шелтера переносится в Изток.

391 год — Реймонд возвращается в отпуск домой, в родную деревню, где узнает, что его родных схватил Орден Аттаирх. Реймонд обращается к Йохану за помощью, но тот отвечает ему отказом. Реймонд поднимает восстание и штурмом берет Моргол — крепость Ордена Аттаирх в Шелтере.

392 год — Реймонд во главе крестьянского войска осаждает Изток.

393 год — Реймонд штурмом берет Изток и убивает короля Йохана. Его жена и дети изгнаны из королевства.

394 год — вдова Йохана Вивьен просит помощи у своего отца, герцога Агры. Тот выступает вместе с войском к Изтоку.

395 год — герцог Агры разбит под Изтоком. Войска Реймонда осадили Агру. В тот же год Агра была взята штурмом.

396 год — Реймонд провозглашает себя королем Шелтера и Агры.

398 год — Реймонд начинает войну с соседним королевством Вигг.

399 год — столица Вигг взята штурмом. Реймонд провозглашает себя императором Новой Империи Бруса.

400 год — часть королевств признает власть Реймонда над собой, а часть объединяется в союз для протиборства ему. Союз этот назван Варген.

402 год — Реймонд захватывает Фесмонт.

403 год — у Реймонда рождается сын — Роберт.

404 год — Реймонд берет штурмом Дабх — последнюю крепость Ордена Аттаирх.

406 год — начинается осада Аттарка. В тот же год Реймонд взял его штурмом и фактически до основания разрушил город. Союз Варген перестает существовать, он признает власть Реймонда над собой.

407 год — Реймонд провозглашает себя императором Клайдхейма.

1 год империи Клайдхейм — Реймонд принимает новый календарь.

2 год империи Клайдхейм — у Реймонда рождается дочь — Грета.

6 год империи Клайдхейм — герцог Азалина поднимает восстание.

8 год империи Клайдхейм — восстание Азалина подавлено. Герцог казнен императором Реймондом собственноручно.

11 год империи Клайдхейм — Император Реймонд убит заговорщиками во главе с Вивьен, вдовой Йохана. Сама Вивьен схвачена и казнена.

12 год империи Клайдхейм — Роберт, сын Реймонда, провозглашен императором Клайдхейма.

15 год империи Клайдхейм — восстание в Фесмонте. Восстание подавлено, предводитель отправлен в Изток, где казнен по приказу Императора Роберта.

17 год империи Клайдхейм — Император Роберт женится на Кэтрин Соэлти.

18 год империи Клайдхейм — восстановлен город Аттарк.

20 год империи Клайдхейм — у Роберта родился сын Николас.

24 год империи Клайдхейм — бунт крестьян из-за падежа скота.

25 год империи Клайдхейм — Скотский бунт набирает обороты. Крестьяне разбивают авангард войска Императора Роберта под Азалином, но рассеваются, едва встретились с основным. Захвачен Азалин и Аттарк.

26 год империи Клайдхейм — Изток осажден Скотским бунтом. Роберт разбивает крестьянское войско на пятый день осады в ночной вылазке. Бунт прекращен, предводители казнены.

28 год империи Клайдхейм — Роберт переносит столицу империи в Агру.

29 год империи Клайдхейм — Антуан Бесс изобретает паровой двигатель. Первое упоминание о Трех — новых Богах, что пришли с юга Клайдхейма.

30 год империи Клайдхейм — Бесс создает самоходную повозку на основе своего двигателя.

31 год империи Клайдхейм — Основание Клана Механиков согласно указу императора Роберта.

34 год империи Клайдхейм — попытка заговора с участием детей Вивьен и Йохана Шейггов, Йорика и Свена. Заговор раскрыт, Йорик и Свен казнены, семья Шейггов полностью уничтожена.

37 год империи Клайдхейм — Антуан Бесс создает механических стражей. Азалин принимает веру Трех.

41 год империи Клайдхейм — Роберт умирает. Николас становится императором Клайдхейма. В тот же год умер Антуан Бесс и родился Рик Марлетт.

45 год империи Клайдхейм — Николас берет в себе жены Аннет.

47 год империи Клайдхейм — у Николаса рождается его старший сын — бастард Роберт Грин.

49 год империи Клайдхейм — у Николаса рождаются близнецы.

51 год империи Клайдхейм — родился Уильям Гарвей.

54 год империи Клайдхейм — Рик Марлетт вступает в Клан Механиков.

56 год империи Клайдхейм — заговор против Николаса с участием Ордена Аттаирх. Крепость Дабх была взята штурмом.

57 год империи Клайдхейм — восстание Азалина в связи с плохим урожаем. Подавлено спустя несколько дней с помощью неожиданного решения Николаса — пустить в ход не обычную армию, а механических воинов Бесса.

60 год империи Клайдхейм — Роберт Грин передан на обучение в Орден Аттаирх.

63 год империи Клайдхейм — Рик Марлетт изобретает механические протезы. Его изгоняют из Клана Механиков.

64 год империи Клайдхейм — Уильям Гарвей не может вступить в Клан Механиков в качестве ученика, но его находит Рик Марлетт и делает своим учеником.

66 год империи Клайдхейм — Роберт Грин уходит из Ордена Аттаирх и становится учеником городского палача Агры Венза.

69 год империи Клайдхейма — у Рик Марлетта рождается дочь — Элис. Роберт Грин становится императорским палачом. С Дальнего Севера Клайдхейма в Агру приходит шаман с вестью о рождении нового хозяина Клайдхейма. Император Николас выступает в поход.

71 год империи Клайдхейм — Война за Север. Шаманы во главе объединенного войска северных народов выступают навстречу Николасу и в нескольких ожесточенных сражениях практически уничтожены. Николас обкладывает их тяжелой данью и возвращается в Агру.

72 год империи Клайдхейм — Рик Марлетт за свои опыты посажен в тюрьму, Уильям Гарвей продолжает его дело. Фесмонт неожиданно осаждают фанатики Трех, но горожане не спешат отрекаться от своих богов. Осада длится три дня, пока к городу не подступают императорские войска.

74 год империи Клайдхейм — смерть императора Николаса. Оглашено его завещание, в котором империя Клацдхейм делится на две части между его сыновьями — Клодом и Брайаном.

1 год Разделенной империи — Близнецы-Императоры учреждают Великий Императорский Совет, в который входят представители всех сословий, кроме Ордена Аттаирх. Герцог Изтока Реймонд Крога не признает Завещания Николаса и отказывается признать свой город часть Разделенной Империи. Близнецы-Императоры устанавливают вокруг города торговую блокаду.

2 год Разделенной Империи — герцоги Фесмонта и Азалина отказываются принять власть Близнецов-Императоров. После недолгой осады оба города сдаются.

3 год Разделенной Империи — Фесмонт принимает веру Трех.

6 год Разделенной Империи — шаманы Севера вновь поднимают бунт. Близнецы-Императоры отправляют на Север механизированный корпус.

8 год Разделенной империи — Уильям Гарвей изобретает механическое сердце. Изменение Элис Марлетт.

9 год Разделенной империи — Изменение Гарвеем Близнецов-Императоров. Уильям использует в этом Изменении механические сердца нового образца — с технологиями Ордена Аттаирх.

10 год Разделенной Империи — основание Ордена Биомехаников.

12 год Разделенной Империи — неудачный опыт Уильяма Гарвея приводит к взрыву в его лаборатории. Агра уничтожена. Единственная выжившая, Элис Марлетт, добирается до Фесмонта и требует от герцога Фесмонта поднять войска. Герцог не слушает совета Марлетт и город подвергается атаке тварей из уничтоженной Агры.

13 год Разделенной Империи — начинается строительство Стены вокруг Пустошей и Диких Камней, как теперь называют Агру.

15 год Разделенной Империи — строительство Стены завершено. За время строительства отбито восемнадцать атак из Диких Камней. Элис Марлетт создает Корпус Стражей и становится Первым Стражем Стены.

311 год Разделенной Империи — Никко Марлетт (Грин) вступает в Корпус Стражей и становится Стражем Фесмонта.

312 год Разделенной Империи — Первый Поход Никко за Стену.