Пшеница и Январь (гет)

Дженьюари Райдер никогда не боялась смерти. Она прекрасно знала не понаслышке, что жизнь полубога достаточно коротка и полна боли и страданий, бесконечное число раз видела, как по желанию Мойер, внезапно решавших оборвать нити судьбы, погибали близкие и дорогие ей люди. Джейн понимала: однажды наступит и её время, момент, когда богини судеб, иной раз поражавшие своей безжалостностью, решат, что ей было отпущено достаточно времени. По этой причине каждый день она старалась прожить как последний, особо не строя планов на будущее и избегая разговоров о них, старалась успеть сделать всё, что хотела.

Весна выдалась на удивление холодной. Апрель совсем не радовал тёплыми днями, как это бывало раньше, постоянно скрывал солнце за мрачными и непроглядными свинцовыми тучами и едва ли позволял температуре подняться выше отметки тридцать два градуса по шкале Фаренгейта. Совсем недавно Джейн исполнилось двадцать, а вместе с тем она всё чаще и чаще стала чувствовать обжигающее ледяное дыхание Танатоса за своей спиной. Ей снова начали сниться кошмары. Ужасные сны, в которых неизменным оставалось одно, — она погибала долгой и мучительной смертью, сопровождавшейся громким хрустом костей и мерзким бульканьем крови. Каждый раз Джейн, вздрагивая, просыпалась раньше времени, а затем долго не могла заснуть, с задумчивым видом бродила по лагерю, вызываясь постоять на карауле. Замечавший это Томас не раз пытался с ней поговорить и выяснить, что с ней происходит, но всякий раз Джейн только отмахивалась, старательно игнорируя его испытующий взгляд. Она упрямо убеждала саму себя, что сны — лишь плод её разбушевавшегося воображения, но не более того. Ей не хотелось лишний раз волновать Томаса. За два года они с ним невероятно сильно сблизились и стали нечто гораздо большим, чем просто друзьями. Она любила его и не могла представить иную жизнь, без участия Томаса Уокера в ней. И, глядя в глаза Томасу, Джейн не сомневалась, что в ответ он чувствовал к ней то же самое.

Это был, кажется, один из самых сложных поисков за всю её жизнь. Их малочисленная группа — четвёрка отчаянных полубогов — двигалась быстро и действовала крайне осторожно, но даже это не спасало от постоянных нападений. Монстры сползались со всей округи, преследовали, не давая никакой передышки, изматывали. Возможно, причина была в сильном запахе полубожественной крови, ведь и Томасу, и Чаяну, и самой Джейн было уже двадцать, а Персивалю и вовсе исполнился двадцать один год. Возможно, причина крылась в их сложной миссии. А возможно, и во всём этом сразу.

Они вымотались. Ужасно болели полученные в многочисленных боях ранения, горели нестерпимым огнём лёгкие и икры, усталость от недосыпа висела на плечах тяжёлым грузом. Несмотря на то что Персиваль использовал свой дар, сил у всех полубогов всё равно было немного. Да и сам Риккерт, будучи чем-то вроде энергетической батарейки для остальных, заметно ослабел и даже, что было странно для детей Ювенты, осунулся и будто постарел. От приевшегося металлического запаха крови мутило, от бесконечного звона стали кружилась голова. Провизия стремительно заканчивалась. Осталась всего лишь парочка тоненьких кусочков амброзии, которые было решено оставить, сберечь на самый крайний случай. Им был жизненно необходим привал — без него риск умереть от усталости был намного выше риска умереть от ядовитых зубов или острых как бритва когтей.

Их группа остановилась на склоне — позади был обширный лес, впереди — обрыв и глубокая объятая тьмой бездна. Не самое лучшее место для временного лагеря — нужно было выбрать менее открытое и более неприметное, но все они были слишком измотаны. Валились с ног от усталости и саднящих ран.

Только задремавшая Джейн проснулась от крика Чаяна, совсем недавно сменившего её на карауле. На рассвете к их лагерю подобралась химера. Длинные и толстые когти на передних лапах, впиваясь в чуть влажную от росы землю, выдирали траву с корнем. В янтарных глазах огромной львиной морды горел огонь ненависти и злобы, косматая грива слиплась от запекшейся крови и грязи. Козлиная голова на спине выпускала из ноздрей пар, грозясь вот-вот изрыгнуть из пасти пламя, а змея на хвосте угрожающе шипела, готовясь к броску. Джейн хорошо помнила эту тварь, несмотря на то что с их прошлой встречи прошло много долгих лет. Ещё будучи подростком она попала в плен к Ехидне, что вместе с химерой безжалостно расправлялась с юными и беспомощными полубогами.

Поняв, что её присутствие обнаружили, облизав жёлтые клыки, с оглушительным рёвом химера бросилась на Персиваля, Чаяна, Томаса и Джейн, окончательно отрезав им путь к отступлению и заставив принять последний бой, от которого зависели их жизни.

Они бились из последних сил бок о бок, защищая друг друга, уклоняясь от опасных и смертельных ударов. Громко звенела небесная бронза и жалобно трещали щиты. Хоть Персивалю и Томасу хитроумным манёвром удалось нейтрализовать козлиную голову, разъярённая химера всё ещё держалась на лапах, грозя разорвать полубогов. Множество превосходных атак на нет сводила змея, блокировавшая выпады своими молниеносными бросками. Крепче сжав в руках некогда подаренный матерью ксифос, Джейн, воспользовавшись моментом, когда змея отвлеклась, решила попробовать отрубить её голову, но совершила ошибку. Хитрая змея заметила выпад полубогини и смогла уклониться, в то время как сама Джейн, не рассчитавшая силы, едва не полетела прямиком с обрыва в бездну, если бы кто-то вовремя не успел схватить её за руку.

— Держись, — выдохнул Томас, крепче перехватывая её руку. Он успел поймать Джейн в самый последний момент и лежал почти на самом краю, опасно свесившись и вытянув руку.

Джейн беспомощно огляделась по сторонам, пытаясь придумать, как выбраться. Под ногами не было ничего, ни единого выступа, о который можно было зацепиться, только темнота бездны, что так великодушно раскинула для Джейн свои смертоносные объятия. Дочь Афины понимала: Томас даже при всей своей силе не смог бы вытянуть её в одиночку — нужна была помощь Персиваля и Чаяна, но те сейчас были заняты боем с химерой и никак не могли помочь. Долго Джейн и Томас тоже не могли продержаться. Несмотря на крепкую хватку, ладони, потея, постепенно выскальзывали. Джейн чувствовала, что вот-вот сорвётся.

— Держись, Джен, — снова произнёс Томас, пыхтя и сжимая её руку. С его виска из свежеполученной раны, змеясь и смешиваясь с каплями проступившего пота, не спеша капала кровь. Между тем, удерживая Джейн, Томас сам потихоньку съезжал — она утягивала его за собой. Позади были слышны крики Чаяна, звон стали и яростные и грозные рыки химеры, даже не думавшей сдаваться. Теперь окончательно стало ясно, что друзья не смогут им помочь. Томас продолжал медленно соскальзывать с обрыва.

Сердце Джейн пропустило удар. Если Томас немедленно не отпустит её, то они погибнут оба, навсегда исчезнут во тьме и будут похоронены где-то под обломками. А Томас точно не отпустит. Однажды он дал ей обещание, что никогда не оставит её, поклялся, что не отпустит. Данные Джейн обещания Томас Уокер всегда сдерживал.

— Томас, — начала Джейн, но её голос неожиданно дрогнул, а на глазах выступили непрошенные слёзы. Она знала — через секунду Томас и сам всё прекрасно поймёт. — Томас, мы...

— Джен, не смей отпускать, — жёстко отрезал Томас, перебив её, не дав договорить. — Не смей. Я не отпущу тебя.

Он стиснул зубы, зажмурился. Могла ли Джейн допустить, чтобы Томас погиб вместе с ней? Нет. Как бы эгоистично это ни звучало, она бы предпочла адское пекло осознанию того, что собственноручно лишила любимого человека жизни — её главным страхом всегда была возможность однажды потерять его. Томас Уокер должен жить. Пускай и не сразу, но однажды он сможет жить как прежде. Джейн очень хотелось в это верить.

Рука выскальзывала, но Джейн теперь не пыталась этому препятствовать. Медленно разжимала пальцы, глядя на Томаса, пытаясь запомнить любую мелочь. Она не боялась смерти, хотя понимание, что конец был близок, всё равно страшило. Нелегко было расставаться с жизнью, когда каждая клеточка тела буквально кричала о жажде жизни.

— Джен, нет! — глаза Томаса широко распахнулись, когда он почувствовал, как её холодные пальцы стремительно выскальзывали из его хватки. — Нет!

Ещё мгновение, и Джейн уже летела вниз, в объятия тёмной и страшной пропасти. В горле застрял звонкий крик. С каждой секундой она всё быстрее отдалялась от склона — силуэта Томаса, тянущего к ней руку, уже не было видно. Что может быть там, внизу? Острые камни? Горная речка? Насколько больно это будет?

Джейн закрыла слезившиеся глаза. Неважно. Она была готова шагнуть в Подземное Царство.

* * *

— Дженьюари! — вырвался у него крик, когда Томас вместо её ледяных пальцев смог поймать лишь пустоту. Он видел её падение словно в замедленной съёмке.

Не удержал. Не смог спасти. Потерял навсегда.

Мойры не сжалились над ними.

Когда силуэт Джейн окончательно исчез, растворился во тьме, голова у Томаса закружилась, а перед глазами потемнело. Горло нещадно саднило. Кажется, он продолжал кричать и отчаянно тянуть руку. Томас хотел броситься следом за ней, но кто-то ловко поймал его в самый последний момент, оттащил подальше от опасного края. Томас, напоминавший умалишенного, изо всех сил пытался отбиться. Чьи-то руки, не то Персиваля, не то Чаяна, а может, и обоих сразу крепко удерживали его, не давали вырваться, подбежать и спрыгнуть. Друзья что-то говорили ему, но он не слышал — в ушах звучал гулкий шум крови и её п о с л е д н и й крик, а с губ, не прекращая, только и срывалось её имя:

— Дженьюари! Дженьюари! Дженьюари! — Томас, бредя, как будто читал молитву. А ведь он никогда не верил в них — в молитвы — и откровенно презирал тех, кому они были адресованы, — богов.

Он продолжал биться, отчаянно вырываться, а у Чаяна и Персиваля, измотанных битвой, почти не осталось сил, чтобы удерживать его. Неожиданно затылок Томаса пронзила острая боль, перед глазами разлилась тьма, а сознание погрузилось во мрак.

* * *

Не видя другого выхода, чтобы усмирить Томаса, Персиваль оглушил его, ударив чем-то по голове. Спустя неделю шишка практически сошла на нет, хотя изредка напоминала о себе легкой головной болью. Однако Томаса больше беспокоила глухая и разъедавшая боль в сердце.

Пару дней назад по возвращении Томаса, Персиваля и Чаяна сожгли пустой серый шелковый саван Джейн, расшитый совами. После падения Джейн с обрыва Томасу не позволили спуститься вниз, чтобы найти и забрать её тело. Упасть с такой высоты и выжить было невозможно, а от тела едва ли могло что-то остаться. Даже Чаяну — законченному оптимисту в их команде, пришлось это признать. На церемонии сожжения Томас не смог сказать ни слова. Он лишь молча смотрел на то, как яркие всполохи пламени пожирали шёлковую ткань, а за тем на то, как небрежно ветер раскидал пепел. Он думал о н е й. Думал о том, как её маленькое хрупкое и сломанное тело лежало посреди каменных обломков, о том, как голубые глаза смотрели в небо безжизненным взглядом, о том, как на лице вместо улыбки застыла гримаса боли.

Трагичная гибель Джейн сильно отразилась и на Чаяне, в глазах которого потух огонёк его прежней весёлости, и на Персивале, что теперь постоянно ходил с задумчивым видом, но, несомненно, сильнее всего — на Томасе. Он стал мрачным и разражённым, необщительным, — стал полной противоположностью того Томаса Уокера, что пару месяцев назад отправился в поиск вместе с любимой девушкой. Все дни без исключения Томас снова начал коротать на Арене, безжалостно вымещая всю свою боль на манекенах.

От заката до рассвета. До изнеможения. Не жалея ни себя, ни чёртов пластик.

Раньше ему снились монстры и их когтистые лапы, причинявшие немыслимую боль, безжалостно разрывавшие его тело на части и заставлявшие кричать в агонии. Теперь же каждую ночь снился один и тот же сон: ослепительно улыбающаяся Джейн, одетая в нежно-персиковое платье, счастливо смеясь, тянула его за руку, заставляя пробираться сквозь пшеничное поле, но стоило им добежать до его середины, как всё неизменно начинало рушиться. Джейн тотчас отпускала его руку, отталкивала, а в следующую секунду земля под её ногами проваливалась и она снова летела в тёмную бездну.

Порой Томасу совсем не хотелось просыпаться. Пусть то были и ужасные видения, но в них на совсем короткий миг, он снова видел её ослепительную улыбку, слышал звонкий смех и видел этот озорной огонёк в родных глазах цвета безоблачного неба.

Томас, будучи невероятно гиперактивным полубогом, теперь мог часами рассматривать подаренные ему когда-то кинжал с именем Джейн на рукоятке и ловец снов. Обеспокоенные состоянием Томаса не на шутку Чаян и Персиваль даже решили поочередно присматривать за ним. Один следил ночью и утром, другой днём, и оба почему-то наивно предполагали, что Томас ничего не замечал и ничего не видел. Многие пытались выразить ему соболезнования, из раза в раз повторяя сухие и пустые фразы о том, что время лечит, о том, что они всё понимают, и о том, что всё обязательно наладится. Томас отвечал лишь болезненной усмешкой.

Что они могли знать про время? Оно не лечило, только ненадолго притупляло боль.

Что они могли понимать? Едва ли они могли понять, как до боли ему снова хотелось пропустить эти белокурые локоны сквозь пальцы, чтобы ощутить их мягкость, или пошутить, чтобы услышать её звонкий смех, заставляющий сердце биться чаще, или внезапно приникнуть к чуть пухлым губам, чтобы украсть поцелуй и затем заставить Джейн, как обычно, мило засмущаться и покраснеть.

Что обязательно наладится? Жизнь? Безусловно, когда-нибудь наладится. Только ту, кого он любил всем сердцем, это уже всё равно не вернёт.

Через какое-то время у Томаса начались головные боли. Сначала лёгкие и практически неощутимые, но вскоре они стали усиливаться. В один момент голова загудела так сильно, что казалось, вот-вот взорвётся. А потом... Потом у Томаса перед глазами начали беспорядочно возникать картинки. Тот самый обрыв. Паутина. Пауки. Чья-то маленькая бледная ладошка, выводящая на стене кровью слово «помогите». Это повторилось несколько раз. А вместе с тем вселило надежду.

«Жива!», — кричало забившееся с новой силой сердце.

Это было сродни какому-то чуду, но Томас не сомневался ни на миг, что эти картинки — не плод его фантазии, а реальность. Джейн и раньше связывалась с ним при помощи телепатии, иногда даже неосознанно. Конечно, ему не особо поверили. Точнее, совсем не поверили и попытались переубедить, но Томас упрямо доказывал обратное. Ничто не могло его остановить. Он смог убедить Чаяна и Персиваля, уговорить пойти на поиски.

Томас твёрдо решил, что найдёт Джейн. Обойдёт каждый уголок ущелья и приведёт домой.

* * *

Томас резко подскочил в постели, стараясь отдышаться и утирая концом одеяла бисеринки ледяного пота со лба. Очередной жестокий кошмар. Ему снова снилась она. Кошмар очень отличался от предыдущих, поскольку в этот раз Джейн не улыбалась беззаботно, не бежала по пшеничному полю, увлекая его за собой. Она была сильно измучена. Перепачкана в грязи, крови и паутине. Едва дышала. В этом сне он не наблюдал, как она падала в бездну, а пытался спасти, вырвать из лап кровожадной Арахны. И у него получилось. Томас наконец привёл её домой. Замученную, израненную, но живую.

Паника охватила Томаса, и страх сковал мышцы. Он всё ещё не мог прийти в себя, отдышаться и окончательно разграничить реальность от буйства его фантазии. Морфей был к нему безжалостен, ведь в этот раз кошмар казался слишком реальным, и до боли не хотелось верить в то, что это было неправдой. Не хотелось...

И неожиданно все страхи Томаса вдруг рассеялись, когда тёплая ладошка, заметно меньше его собственной, аккуратно легла на его грудь, тотчас подарив покой и облегчение.

— Всё хорошо? — звонкий голос Джейн прозвучал сипло, был хриплым после сна.

На губах Томаса впервые за долгое время расцвела счастливая улыбка, и он тут же сгрёб Джейн в крепкие объятия, прижимая к себе всё сильнее, словно, чтобы удостовериться в её реальности.

Джейн не противилась, наоборот, только прижималась плотнее, успокаивающе гладила его по шее и волосам.

Сердце, отбивавшее, кажется, тысячу ударов в минуту, ликовало. Сон не был выдумкой. Она снова рядом.

— Лучше быть не может, — прошептал Томас, поцеловав Джейн в макушку и вдыхая такой родной сладкий запах золотых волос, закрыл глаза, продолжая стискивать в объятиях.

Теперь он точно никуда её не отпустит.

Примечания:

Вот такая вот зарисовка про полубогов, чья жизнь вечно находится на грани гибели. Буду очень благодарна за Публичную Беты и за Ваше мнение, высказанное в отзывах.

Позади слышались стрекотание сверчков и тихие всплески воды. Ночь была ясной, луна освещала все вокруг, мерцали звезды. Было прохладно, но объятия согревали.

Отложив предложенный леденец на чуть согнутые колени, Джейн нерешительно взяла Томаса за руку и, сплетя с ним пальцы, заглянула в его глаза.

— Обещаешь? Обещаешь, что не оставишь меня?

— Не оставлю, — осевшим от перенесённых всплесков эмоций голосом ответил он.

* * *

Томас, сидя в засаде, сжимал эфес ксифоса из небесной бронзы, покоящегося у него в ножнах, и, слегка щурясь, вглядывался вдаль. Там, на розовеющей линии горизонта, одиноко и зловеще чернели руины Беннерманского замка[1]. Сейчас это тихое, заброшенное и неприметное место было не узнать. Некогда обрушившиеся стены были восстановлены и превратились в могучую преграду, по периметру, оцеплённому оборонительными сооружениями со всех сторон, сновали патрули из полубогов и страшных чудовищ, то и дело раздавались ругань, громкие рыки и доносились звуки ударов молота о наковальню. Это место было одной из баз Джейми Салливана, сына Афродиты и по совместительству очередного чрезвычайно опасного врага Олимпа, решившего занять место Зевса и установить в мире новые порядки.

История повторялась: началась ещё одна война богов, монстров и полубогов. Те же мотивы, те же декорации, то же противостояние, и лишь участники изменились — потомки продолжали дело своих предков… или что-то вроде того. Томас и представить не мог, что однажды так же станет участником подобных безрадостных событий. По правде сказать, он вообще не рассчитывал, что доживёт до восемнадцатилетия.

Всё случилось после празднования Рождества. Именно тогда, когда полубоги, увлеченные подготовкой к предстоящим праздникам и Зимним Олимпийским играм, были крайне уязвимы и даже не подозревали о том, какое будущее их ждёт.

Вспоминая те дни, Томас позволил себе улыбнуться. Они с Джейн провели незабываемое Рождество вместе: до утра веселились, пили пунш и танцевали. На заре, когда большинство пьяных и уставших полубогов разбрелось по домикам, Джейн даже удалось затянуть Томаса под омелу. Несмотря на буйство алкоголя в крови и туман в голове, он хорошо запомнил тёплое прикосновение её губ, медовый запах золотых волос, в которых запутались кружившиеся в воздухе снежинки, и лицо Джейн, озарившееся улыбкой, когда он проронил очередную шутку. В ту ночь, медленно переходящую в утро, засыпая рядом с Джейн в окружении книг на прохладном полу в Библиотеке домика Афины, Томас чувствовал себя любимым и как никогда, по-настоящему счастливым.

Однако счастье длилось недолго.

Взгляд Томаса помрачнел. Уже на следующий день события приняли наисквернейший поворот. Проснувшись, Томас не смог отыскать ни Джейн, ни вечно мельтешащего поблизости Рикса. В Лагере было объявлено срочное собрание. Пропал Оракул, а вместе с ним и множество других полубогов также внезапно исчезло без следа и объяснений. Так, помимо Джейн, из домика Афины пропал Уилсон Берроуз, из домика Афродиты — Джейми Салливан, из домика Танатоса — Ракель Элсен, из домика Немезиды — братья-близнецы Кайл и Корделл Смитт, из домика Гермеса — Алексис Грей, Джеймс Мур и Хардин Морено, а из домика Нюкты — Питер Вессон. Были ещё и другие, но их имён Томас или не помнил, или не знал. На срочном собрании Хирон и Мистер Д приняли решение отправить небольшой отряд в Поиск, чтобы разобраться во всём произошедшем. В тот вечер, зайдя в домик Гермеса, Томас с ужасом обнаружил, что впервые в его жилище стояла мёртвая тишина, редко нарушаемая короткими обеспокоенными перешёптываниями.

Спустя несколько дней после начала Поиска на Лагерь совершили первое нападение: объединенный отряд из монстров и части пропавших полубогов с Джейми Салливаном во главе атаковал на закате. У захватчиков не было конкретной цели, они лишь демонстрировали свою силу и подготовленность в неожиданно начавшейся войне. Джейми Салливан, обворожительный сын Афродиты, оказался талантливым стратегом, выбравшим наиболее удачное время для наступления. Впрочем, Томас не сомневался, что, разрабатывая план, Джейми воспользовался чьей-то помощью. Спустя пару месяцев его догадки подтвердились: выяснилось, что вместе с Джейми всеми наступлениями и операциями руководил Уилсон Берроуз.

Лагерь понёс потери. Большой Дом разрушили, Арсенал сожгли дотла. Некоторые полубоги серьёзно пострадали, а защищавший их Хирон оказался тяжело ранен. Когда бой был закончен, Джейми Салливан призвал жителей Лагеря сдаться и присоединиться к нему, затем отступил, объявив, что даёт всем время на размышление. Осадок от поражения был бы не таким горьким, если бы не осознание предательства. И пусть не все из пропавших полубогов находились в отряде Салливана и сознательно сражались вместе с монстрами, нападая на своих братьев и сестёр, в Лагере засудачили, что все исчезнувшие на самом деле были предателями, заранее выбравшими сторону победителя. Опровергнуть эти слухи никто не мог. Ушедшие в Поиск полубоги так и не вернулись. Однако Томас отказывался верить, что Джейн могла быть сторонницей Салливана.

Кто угодно, но только не она.

Джейн не было в составе атаковавших Лагерь, да и едва ли эта горделивая, своенравная и бесконечно упрямая девчонка могла присоединиться к тем, кто собирался разрушить место, которое она любила всей душой. Скорее, в Лагере началась бы настоящая гроза. Томас был убеждён, что Джейн покинула Лагерь не по своей воле и находилась в плену у Салливана. Все четыре месяца, что длилась война, Томас искал Джейн повсюду. Напрашивался на участие в разведывательных операциях и в диверсиях на базах Салливана, пытался обнаружить подсказки, следы и знаки, но всё было безрезультатно. Каждый день он бросал по драхме в радугу, взывая к Ириде и надеясь связаться с Джейн, но видел только молочно-серую дымку.

И всё же Томас не сдавался и продолжал поиски. Кажется, этому феноменальному упрямству он научился у самой Джейн.

С вершины одной из башен донёсся звон колокола — то был очередной сигнал о смене караула. Некоторые полубоги покинули свои посты: где-то их заменили другие полукровки, где-то — монстры. Томас продолжал сидеть неподвижно. С того момента, как началась война, он мог подолгу вот так сидеть без движения, подобно шаолиньскому монаху, впавшему в медитативный транс. Справиться с СДВГ такому гиперактивному сыну Гермеса помогала цель: стоило подумать о Джейн, как Томас уверенно начинал концентрироваться на замке с новыми силами. Иногда, размыкая губы, но не произнося ни звука, он пересчитывал количество ящиков с оружием и припасами и полубогов, но часто сбивался и в конце всегда получал разные ответы. Практической пользы от этого занятия совсем не было, но это помогало сосредоточиться.

— Где же ты, Джен?.. — пробормотал Томас, хмуря выгоревшие на солнце брови.

Здесь, на небольшом холме, где сидел Томас, ему открывалась хорошая точка обзора: он видел всё строение базы, скрытой за высокими стенами, расположение орудий, входов и выходов, караульных точек. В то же время высокая сухая трава закрывала его от посторонних глаз, да и вдобавок ко всему сильный ветер разносил запах полубожественной крови по всему острову, что мешало монстрам случайно обнаружить постороннего на своей территории. Неожиданно в футах ста от Томаса раздался недовольный рык. Огромный лестригон шёл к замку, волоча за собой две туши кабанов. Его жёлтые массивные клыки не позволяли ему закрыть пасть полностью, а большие и сильные руки могли в одно мгновение сломать тело врага пополам. Лестригон казался чрезвычайно грозным противником, справиться с которым, пожалуй, удалось бы не каждому опытному полубогу.

И таких монстров только на одной этой базе могло быть не меньше десятка...

Томас, уверенный в надёжности своего укрытия, не боялся быть замеченным. Однако, когда громила-лестригон вдруг завертелся по сторонам, принюхался, а после уставился огромными свирепыми глазищами прямо на его укрытие, Томас замер и на минуту перестал дышать. Сухие стебли, соприкасаясь друг с другом, шуршали на ветру, где-то неподалёку весело щебетали птицы, но Томас слышал лишь гулкие и частые удары своего сердца. Ладонь, обхватившая эфес ксифоса, вспотела. Запахло металлом. За эти несколько секунд Томас успел продумать парочку вариантов нападения, но не имел никакой убеждённости в том, что выиграет неравный бой. Наконец, лестригон бросил туши и, облизываясь, направился на Томаса. Вонючая вязкая слюна стекала по его испачканным в крови губам, растянутым в довольной ухмылке, и капала прямо на грудь с татуировкой «Ем греков на завтрак». Какие-то жалкие двадцать ярдов, казалось бы, отделяли Томаса от неизбежного, когда из-за кустов по соседству выскочили два зайца. Дальше он видел всё как в замедленной съёмке. Один из испуганных зверьков, пытаясь улизнуть, рванул в сторону замка, огибая лестригона. К несчастью, прыти бедняге не хватило: сделав большой шаг в сторону, одним резким движением великан поймал его за уши, а в следующую секунду разорвал пополам. Горячая кровь брызнула во все стороны, окрасив желтую траву в багровый цвет. Часть внутренностей оказалась на земле. Томас с трудом поборол подкатившую к горлу тошноту, а лестригон тем временем отправил труп несчастного животного в пасть и, жуя и смакуя, захрустел костями.

— Не сравнится с мясом полукровок, — разочарованно проговорил лестригон, вернувшись к тушам кабанов. Взяв их за копыта, монстр снова энергично зашагал к замку. Похоже, он всё-таки не заметил Томаса.

Томас же, глубоко вздохнув, вытер капельки проступившего ледяного пота. Это было близко. Выбрав отдалённое от замка место для слежки, он и не думал, что мог встретить чудовищ. Ещё чуть-чуть, и всё могло закончиться для Томаса наипечальнейшим образом. Более того, под удар бы попал и отряд полубогов, с которым он прибыл на остров для совершения диверсии. Никак нельзя было ослаблять бдительность. К тому моменту, как Томас смог наконец успокоить в любую секунду готовое выскочить из груди сердце, фигура лестригона скрылась за воротами замка. Ярким напоминанием о его визите стал налетевший рой зло жужжащих над заячьими потрохами мух.

Томас потерял счёт времени, но по ощущениям с момента встречи с лестригоном прошло, по меньшей мере, около часа. С тех пор ничего не происходило. В замке всё так же туда-сюда сновали полубоги, большинство чудовищ скрылось за стенами крепости.

Как будто наступило затишье перед бурей.

— Эй, Томми, — тихо раздалось позади Томаса, и тот, вздрогнув от неожиданности, повернулся. Футах в десяти позади него стояла Скарлетт. Он коротко кивнул подруге в знак приветствия, затем махнул на место рядом с собой, приглашая сесть.

— Как обстановка на горизонте, штурман? — подобравшись к Томасу и сев рядом, произнесла Скарлетт. Голос её звучал, как всегда, бодро, несмотря на то что выглядела она немного бледной и уставшей. Кажется, сегодня ночью именно ей пришлось заменить стоявшего на карауле. После того, как дети Эос отправились на задание, связанное с диверсией на другой базе Салливана, а Антонио загремел в лазарет, ночные дежурства стали дополнительной проблемой.

— Без изменений, капитан, — упоминать о случившейся стычке с лестригоном Томас не видел смысла, да и вспоминать это тошнотворное зрелище не очень-то и хотелось.

И они оба замолчали. Это было так странно: до начала войны не было ни единого раза, когда в их разговорах наступала долгая пауза, не нарушаемая искромётными шутками и звонким смехом.

— Феликс? — наконец задал вопрос Томас. Контекст не требовался, он и так знал, что Скарлетт поймёт его без лишних слов: Феликс тоже был одним из тех полубогов, что исчезли без следа и не выходили на связь после Рождества. Та, отведя глаза в сторону, лишь печально покачала головой. Будучи друзьями, они редко «лезли в душу друг другу», предпочитая просто хорошо проводить время вместе, но внезапное исчезновение Джейн и Феликса сильно их сблизило. Томас понимал, что чувствовала Скарлетт, а та, в свою очередь, прекрасно осознавала, какая буря разыгралась у него в душе. Они никогда не говорили приевшихся, пустых фраз о вере и надежде, но в минуты отчаяния умели поддержать друг друга лучше кого-либо. Задавать вопросы о Феликсе и Джейн уже стало своеобразной традицией при встрече.

— Джейн?

Томас мотнул головой, невесело усмехнувшись. Количество драхм, которое он потратил на почту Ириды, всё это время тщетно пытаясь связаться с Джейн, уже наверняка могло сравниться с золотыми запасами царя Мидаса.

— Ты голоден? Вот, принесла тебе кое-что. — Не дожидаясь ответа Томаса, Скарлетт всучила ему пирожное в шоколадной глазури, неаккуратно завернутое в салфетку с логотипом «НАПРОЖОР». Было похоже на «динг-донг»[2]. — Около часа назад в лагерь явилась Ирида и привезла с собой провизию. Выцепила тебе то, что мало-мальски имело аппетитный вид.

— Спасибо, — поблагодарил Томас, неспешно развернув салфетку, и откусил кусочек. После увиденного кровавого шоу аппетита не было, но громко проурчавший живот, то и дело страдавший от спазмов желудок и мысли о предстоявшей вылазке убедили Томаса в необходимости перекуса. Кисло-горьковатый вкус пирожного напомнил о том времени, когда Томас жил в «Радуге». Примерно такой же вкус имели отвратительные лимонные леденцы, которые сестра Фелисити раздавала сиротам в приюте каждое Рождество в качестве подарка от Санты. Томас скривился и, едва поборов желание выплюнуть откусанный кусок в скомканную салфетку, проглотил. Скарлетт бросила на него участливый взгляд. — Что за?..

— Пирожные из морских водорослей, сделанные на козьем молоке. Без клейковины, сахара и сои, а ещё куча витаминов и бла-бла-бла, — отчитала без запинки Скарлетт. — Ирида всё утро рассказывала мне о составах продукции «НАПРОЖОР». Кажется, теперь я обречена видеть тыквенные хлебцы и витаминизированное печенье в кошмарах.

— Витаминизированное печенье-убийца, — разглядывая недоеденный кусочек своего пирожного, которое едва не встало у него поперёк горла, с самым серьезным лицом, на какое был только способен, пробормотал Томас, — да, действительно звучит пугающе.

Они переглянулись, а затем в один момент прыснули от смеха. Надо сказать, шутка была далеко не самой удачной, но, кажется, и Скарлетт, и Томас уцепились за возможность хотя бы на секунду избавиться от сковавшего их напряжения, завязавшегося тугим узлом под рёбрами и сдавившего грудную клетку.

— А есть что-нибудь действительно съедобное? — тяжело вздохнув, Томас бросил на Скарлетт взгляд, полный надежды, но она лишь снова покачала головой.

— Ирида явилась только с дарами из «НАПРОЖОРа»: протеиновыми смузи из брокколи и шпината, пастилками из соленого папоротника и сушеными ягодами годжи. Были ещё пшеничные хлебцы Деметры, но их раздали раненым — они и так достаточно настрадались. Считай, ты счастливчик. Для поддержания имиджа «кооператива, продвигающего натуральные продукты и альтернативный образ жизни», — Скарлетт со свойственным ей артистизмом спародировала манеру речи Богини Радуги, — дети Ириды должны были выпить три порции смузи и съесть упаковку базиликовых крекеров на глазах у всех. Клянусь, на второй порции смузи лицо Юджина приобрело нежно-салатовый оттенок.

В последний раз обреченно взглянув на кусочек пирожного, Томас наконец отправил его в рот.

— Что ж, и на том спасибо, — промычал он с набитым ртом. Между тем, чувство голода постепенно исчезло. Может потому, что эта штука действительно была такой питательной. А может потому, что она напрочь отбивала желание есть.

Томас ещё не успел проглотить шедевр «напрожоровской» кулинарии, когда напротив него и Скарлетт образовалась лёгкая дымка — сообщение, отправленное почтой Ириды. И он, и она заметно напряглись и чуть подались вперёд, ожидая увидеть лицо отправителя. Скарлетт сжала кулаки, Томас мысленно взмолился Богам, наплевав на обещание, давно данное самому себе, никогда так не делать. Но, вопреки ожиданиям, вместо Джейн или Феликса они увидели лишь замученного Юджина в футболке из «варёной» ткани с вышитой бисером крупной надписью «НАПРОЖОР: ОБНИМИ ВЕСЬ МИР». Цвет его лица и вправду был зеленоватым, а дополнявший картину хмурый вид добавлял сходства со Шрэком.

— Общий сбор в штабе, — устало сообщил Юджин, зевнув. — Есть план нападения на крепость.

* * *

Вот уже час дети Афины — Элайджа, Одри, Лео и Доминик — пытались объяснить всему диверсионному отряду придуманную ими стратегию нападения. Выходило скверно. А всё потому, что план казался простым на словах, но был чересчур сложным в выполнении. Порой складывалось ощущение, что дети Афины, руководившие всеми военными операциями, вообще не задумывались о реальных шансах воплощения их грандиозных планов в жизнь. По их задумке, полубоги, находившиеся на острове, должны были разделиться на шесть отрядов. Первый отряд должен был вступить в лобовую атаку и привлечь всё внимание противника на себя. В это время Второй, Третий, Четвертый и Пятый отряды по сигналу должны были проникнуть внутрь крепости и разместить бомбы с греческим огнём в северо-восточной, северо-западной, юго-восточной, юго-западной, западной, восточной и, наконец, северной и южной частях замка. Шестой отряд числился резервным. После размещения бомб с таймером по периметру крепости отряды должны были слиться в единую группу и начать совместное отступление. Тем временем, взрыв должен был уничтожить укрепления, припасы, оружие и главное — отправить чудовищ обратно в Тартар.

В общем-то всё сказанное звучало красиво и складно в теории и фантастически-нереалистично — на практике.

— Первый отряд будет состоять из опытных и выносливых воинов и знатоков военного дела. Второй, Третий, Четвёртый и Пятый отряды в первую очередь комплектуются из детей Аида и детей Гермеса. По два ребёнка Гермеса на один отряд, и по одному ребёнку Аида на два отряда, — устало повторила Доминик, поясняя схему атаки кому-то из полубогов и указывая пальцем на цветные точки на лежавшей на столе карте.

— Тхан Чен как руководитель всей нашей диверсионной группы войдёт в состав Первого отряда и будет управлять вашими действиями на поле боя, — предвидев следующий вопрос, пояснил Лео. Даже странно было видеть его бодрым и сосредоточенным на деле. С тех пор, как наступила война, он сильно изменился: не позволял себе лениться и каждую свободную минуту отводил на разработку очередного плана или стратегии.

— Дети Афины останутся в штабе на случай необходимости изменения плана, — добавила Одри. — Мы станем частью Шестого отряда, в который так же войдут все дети Аполлона и Нюкты и те, чьей выносливости не хватит для простого отвлечения врага. Помните: мы не должны причинять полубогам серьёзный вред. Многие из них новички, которым просто задурили головы. Они не понимают, за что сражаются.

— Вот дерьмо, — фыркнул кто-то в толпе. — Всё равно, что защищаться надувным мечом от маньяка с бензопилой. Мы покойники.

Томас поймал встревоженный взгляд побледневшей Скарлетт, стоявшей в толпе по другую сторону от него. Во всех миссиях и диверсионных операциях они старались держаться ближе друг другу. Как и Томас, Скарлетт, участвуя в каждой вылазке, вместе с выполнением основной задачи пыталась найти Феликса или хотя бы обнаружить малейший намёк на его присутствие. Новая стратегия нарушала её планы.

— Я поищу, — заверил её Томас. Хотя в стоявшем гуле эти слова едва ли можно было услышать, Скарлетт поняла его и, посмотрев с благодарностью, кивнула.

В это время полубоги продолжали забрасывать вопросами детей Афины. Мрачное настроение полукровок, понимающих всю сложность грядущего сражения, было щедро приправлено скептицизмом и полито соусом из кислого сарказма и горького чёрного юмора. С начала войны в Лагере бытовало мнение о том, что шутки про смерть могут отбить у Танатоса желание совершать жатву. Глупо, конечно, было рассчитывать на то, что ирония и насмешки над собственной судьбой могли убрать имя полубога из составленного Аидом списка душ, но кому-то это действительно помогало заснуть без страха. Словом, большинство предпочитало поверить в дурацкое суеверие, вместо того чтобы мучиться от бессонницы и трястись в холодном поту от осознания, что ночь может стать последней.

«Шути, чтобы не слететь с катушек» — именно так теперь звучал новый девиз Лагеря Полукровок. Точнее, того, что от него осталось.

— Как отряды проникнут на базу, если она защищена со всех сторон? — выкрикнул кто-то из толпы. Томас был не уверен, но, кажется, голос принадлежал Аарону, одному из его братьев по божественной линии. — Как всегда, с голой жопой на ежа?

— Мы предполагали, что вы сможете придумать, как подобраться незамеченными, — сложив руки домиком, ответила Доминик.

— В таком случае можно сразу нарисовать на задницах мишени, чтобы им было проще целиться, — бросил в ответ Чаян, одновременно смерив скептическим взглядом Лео, Одри, Элайджу и Доминик. — Как можно без помощи незаметно подобраться к крепости по открытой местности с десятью фунтами взрывчатки за спиной? Мы дети Гермеса, а не долбанного Гарри Гудини.

В контексте того, что Гарри Гудини был не только талантливым сыном Гермеса, но и тем, кто смог вернуться из Тартара, сравнение Чаяна звучало странно. В любом случае крутости Гарри Гудини и божественных генов, которыми его наделил Гермес, действительно очень не хватало. Например, фокус со слоном Дженни[3] сейчас пришёлся бы как нельзя кстати.

Доминик обернулась к Элайдже, Лео и Одри, очевидно, ища поддержки, но те лишь покачали головой и развели руками. В плане нашлась серьёзная Ахиллесова пята, которая могла помешать ему быть воплощенным в жизнь.

«Будь ты здесь, что бы придумала?» — мысленно обратился к Джейн Томас, глядя на повисший на его поясе кинжал с выгравированным на рукоятке именем.

— Со стороны воды, — затянувшись и выдохнув облачко дыма, вмешался Тхан Чен, ранее не проронивший ни слова. Томаса нельзя было назвать внимательным наблюдателем, но, кажется, за последний час это была уже третья его сигарета. — Я вернусь на берег Ньюбурга и сделаю подводный коридор, который позволит вам быстро переместиться от места разбития лагеря до крепости незамеченными.

— Тем временем, дети Нерея, охраняющие крепость со стороны воды, конечно же, не ожидают такого хитрого хода. Всплакнут от понесенного унижения и пойдут играть в гандбол, — едко заметила Стефания, ещё одна дочь Гермеса, скрестив руки на груди. — Не пойдёт. Они утопят нас в Гудзоне раньше, чем мы дойдём до середины намеченного маршрута.

— Одному ребёнку Нерея, пусть и опытному, не удастся справиться с толпой своих братьев и сестёр, — был вынужден согласиться Элайджа. — Эллиот, Джоэл, Лаванда и Аллекан помогают отражать атаки в Лагере, а Лоренцо, Хэйлен и Дилан сейчас играют в морской бой в заливе Лоуэр. Вряд ли кто-то из них успеет прийти на подмогу.

— Как жаль, что у остальных детей Нерея нет таких горячих подружек, которые могли бы атаковать противников дистанционно и занять на какое-то время, — с наигранной жалостью в голосе произнесла вышедшая из толпы Аддамс, картинно приложив руку ко лбу.

Крутя в руках очередную механическую игрушку, она почти вплотную подошла к Тхану и, отобрав у него сигарету, затянулась сама. На самом деле, её отношения с преподавателем уже давно не были для кого-либо секретом, и потому такое поведение не было встречено бурной реакцией — смесью удивления, восхищения и негодования. Но если Тхан всё ещё старался поддерживать легенду «просто дружеских отношений между ученицей и учителем», то Аддамс даже не пыталась.

— Я займусь ими и постараюсь выиграть для вас достаточно времени. Только дайте карту и полсотни таких малышек. — Аддамс подбросила только что собранную механическую игрушку в воздух, и металлическая бабочка тотчас замахала крыльями над её головой.

— Полсотни? — с удивлением в голосе переспросил Рафаэль, сын Гефеста, вытаращив глаза на Аддамс. — Ты рехнулась? Даже при работе всей команды за такой срок — двадцать пять — в лучшем случае.

— Тридцать. — Проигнорировав многозначительный взгляд Тхана, Аддамс улыбнулась и подмигнула ошарашенному брату, снова затянувшись.

— Хорошо. Допустим. — Лео обошёл стол с разложенной картой, переставил несколько цветных кнопок и взъерошил волосы. — В таком случае, командиром Первого отряда должна стать Астрид Салливан, дочь Ники.

Повисло напряжённое молчание. Никто не смел возразить, но по лицам многих полубогов было видно, что они не одобряли предложенную Лео кандидатуру. После того, как была объявлена война под предводительством Джейми Салливана, многие в Лагере ополчились на Астрид из-за наличия родственных уз и относились к ней с подозрением, считая шпионкой, двойным агентом, даже несмотря на то что та неоднократно отчаянно пыталась доказать обратное.

— Почему именно Салливан? — вдруг спросила, прищурившись, Скарлетт, выступив чуть вперёд. Она озвучила вопрос, сейчас крутившийся в головах у большинства. В это время Астрид буравила взглядом спину ничего не подозревавшего Лео.

— Первому отряду нужен командир, способный трезво оценивать ситуацию и действовать хладнокровно, если потребуется, — безапелляционно ответил Лео. — К тому же у неё есть весь необходимый боевой опыт. Астрид будет руководить всеми действиями отряда, включая стратегическое отступление на случай непредвиденных обстоятельств.

— Непредвиденных обстоятельств? — ощетинившаяся Скарлетт громко нервно усмехнулась. — Типа долгожданного воссоединения семьи?

Прозвучавшая шутка оказалась неудачной. Взгляд Астрид тут же помрачнел, по рядам полубогов прошёлся беспокойный шёпот.

— На что это ты намекаешь? — в голосе Астрид слышалось раздражение. Малейшие посягательства на чувство собственного достоинства дочери Ники действовали на неё как красная тряпка на быка в умелых руках тореадора. Астрид и Джейн не переносили общество друг друга, но, по наблюдениям Томаса, как ни странно, этой чертой были ужасно похожи. Впрочем, быстро усмирив цунами своего гнева, Астрид хмыкнула, скрестив руки на груди, затем растянула губы в притворной улыбке:

— Я, по крайней мере, называю вещи своими именами, а не пытаюсь выставить предательство, — Астрид согнула указательный и средний пальцы, изображая кавычки, — «загадочным исчезновением».

— Да как ты смеешь, — прошипела Скарлетт, сжимая и разжимая кулаки. Фраза, произнесённая Астрид, больно уколола даже Томаса.

— Кому-то не хватает смелости признать, что его дражайшая вторая половинка, — продолжала Астрид, — просто-напросто воспо...

Неожиданно Скарлетт, чьи горящие глаза сейчас придавали ей сходства с фурией, метнулась к Астрид, а в следующую секунду хлёсткая пощёчина оставила на светлой коже дочери Ники ярко-красный след — чёткий отпечаток ладони. Толпа полубогов, тут же расступившись, поражённо охнула. Астрид не пошатнулась. Подняв голову, она вперилась в Скарлетт убийственным взглядом. С минуту ничего не происходило, а после обе девушки сцепились друг с другом в ожесточенной драке, выкрикивая обвинения, упали на землю. Кто-то из полубогов присвистнул, кто-то начал выкрикивать боевые кличи, а кто-то — принимать ставки.

— Так её, Одден!

— Врежь ей, Салливан!

— Злюка против беспощадной стервы. Вот это да!

Томас поспешил к Скарлетт, с трудом протискиваясь через толпу зевак, с интересом наблюдавших за происходившим. Подскочив к подруге, он успел оттащить её от Астрид раньше, чем та нанесла очередной удар.

— Не то что бы мне было не посрать на ваши разборки, дамы, но бабские бои без правил — это последнее, что я хочу запомнить перед смертельно-опасной вылазкой. — Сзади к Астрид подошёл Дерек и, схватив её за обе руки, заставил подняться. — Прибереги ногти и волосы для девчонок из крепости, крошка.

— Пусти меня! — взвизгнула Астрид, пытаясь вырваться из хватки Дерека. — Мне надоело, что из-за моего придурка-кузена меня выставляют монстром, в то время как кучку жалких предателей причисляют к лику святых!

Взбешенная Скарлетт, рыкнув, хотела снова подскочить к Астрид, но Томас пересёк эту попытку.

— Скай, эй, — крепко удерживая подругу за руку, Томас развернул разъярённую Скарлетт лицом к себе. Её рыжие волосы наэлектризовались, в голубых глазах вместе с застывшими слезами горело пламя ярости, уголок губ чуть подрагивал. — Это того не стоит, слышишь?

— Они ошибаются, Томас! Феликс не мог, он не стал бы, Томас!.. — Её трясло. Чем дольше она говорила, тем лучше слышались в её голосе истеричные нотки, смешанные со злостью и болью.

— Ты права, — мягко проговорил и уверенно закивал Томас, пытаясь успокоить подругу. Слова поддержки, как на зло, давались тяжело и не желали складываться в предложения. — Ты права, Скай. Мы оба знаем, что ни Феликс, ни Джейн не...

— Хватить ссать в уши, Уокер, — вклинился Дерек. Он уже отпустил Астрид и, подойдя поближе, теперь наблюдал за тем, как Томас тщетно пытался привести подругу в чувства. — Хватит тешить себя иллюзиями и плакаться друг другу. Спуститесь уже блять с небес на землю и примите тот факт, что крысы съебались с корабля раньше, чем он столкнулся с айсбергом. Я не Оракул и мне поебать, что с тобой будет, но, когда при встрече твоя сучка-подружка воткнёт тебе клинок в грудь, будь уверен, ты ещё припомнишь мои слова.

Следующие несколько мгновений Томас перестал отдавать отчёт своим действиям. Слова Дерека пробудили в потаённых уголках души самых страшных демонов. Гнев разлился кислотой по его венам, ударил в голову, обострил все чувства. В карих глазах на секунду потемнело. Стало тяжело дышать. Томас отстранился от Скарлетт и сжал ладонь в кулак.

А потом развернулся и со всей силы врезал Дереку.

* * *

Издалека следя за тем, что происходило в замке, Томас, спрятавшись в кустах у берега, терпеливо ждал сигнала о начале боевых действий. Хотя чего уж там — терпение никогда не было свойственной детям Гермеса чертой. Его пальцы слегка подрагивали от переполнявшего грудную клетку напряжения, то и дело Томас поправлял лямки рюкзака, напичканного бомбами с греческим огнём, и оглядывался на сидевших точно так же в засаде товарищей. Вместе с ним их было одиннадцать. Согласно разработанной стратегии, восемь детей Гермеса, разбившись по парам, с помощью Тхана Чена должны были незаметно подобраться к крепости, проникнуть в неё, не наделав шума, и разместить бомбы с греческим огнём в отмеченных точках: Чаян и Томас на северо-западе и севере, Стефания и Келли на северо-востоке и востоке, Уильям и Аарон на юго-востоке и юге, наконец, Джинджер и Алекс — на западе и юго-западе. В это время двое детей Ареса — Рем и Дерек, а также сын Афродиты — Сэл, должны были оставаться снаружи, чтобы исключить возможность погони и оказать помощь, если потребуется. Дети Аида, так же являвшиеся членами отрядов, благодаря способности путешествовать по теням должны были сразу переместиться в крепость. Было решено не тратить их энергию на перемещение всей группы сразу в место назначения.

По сложности план не уступал тем, какие придумывали герои серии боевиков «Миссия невыполнима». Оставалось надеяться, что полубоги справятся с заданием так же успешно, как Итан Хант и его команда.

На самом деле, Томас, будь его воля, уже давно сорвался бы с места, наплевав на последствия, и за долю секунды оказался внутри. Часто бьющееся сердце и чутьё подсказывали: именно здесь, в этих стенах, в одной из холодных и сырых камер, он наконец найдёт Джейн. И, как ни странно, только мысли о ней и удерживали его, заставляли ждать и не идти наперекор избранной стратегии.

— Пришла пожелать тебе удачи. — Легко коснувшись плеча Томаса, Скарлетт, облачённая в лёгкие доспехи, с гигантских размеров сумкой, перекинутой через плечо, села рядом. — Как насчёт пирожного «динг-донг»? Или, может, витаминизированного печенья?

Её вопросы вызвали у Томаса улыбку. Скарлетт пыталась шутить, что было хорошим знаком — после стычки с Астрид она постепенно приходила в норму. Во взгляде появился прежний блеск, в голосе — оптимизм и уверенность.

— Когда Ирида успела сделать тебя своим менеджером по продажам?

Улыбаясь, Скарлетт пожала плечами.

— Может, тоже хочешь вступить в «кооператив, продвигающий натуральные продукты и альтернативный образ жизни»? Ирида отчаянно нуждается в промоутерах.

— Не думаю, что мне пойдёт полупрозрачное платье как у феи Динь-Динь, — отшутился Томас.

Ком напряжения, застрявший в горле, постепенно исчезал. Было приятно разговаривать о глупостях и не думать о грядущем сложном сражении, исход которого зависел лишь от того, пошлёт ли им своё благословение Тихе. Складывалось ощущение, будто сейчас они сидели на зрительских местах на Арене и ждали начала очередной тренировочной игры по Захвату Флага, а не готовились к битве, исход которой для одной из сторон мог стать летальным. До чего коварная иллюзия.

Заметив полное обмундирование, катану на поясе и лук за плечами Скарлетт, Томас нахмурился:

— Я думал, Шестой отряд не будет принимать участие в битве, если Первый сможет сдержать натиск противника.

— Так и есть. — Согласно кивнула Скарлетт. — Но часть отряда всё равно будет на поле боя, чтобы защищать и оттаскивать раненых в лазарет, уводить пленных. Я, Фабиан, Кассандра и Берти вместе с дочерями Эроса — Робин и Оливией, будем оказывать первую помощь пострадавшим. Лео думает... Думает, их будет много.

В том, что жертв будет много, Томас не сомневался ни на миг с того момента, когда столкнулся с лестригоном. Однако подобно тому, как стенки пифоса Пандоры удерживали крылатую Элпис, его сердце отказывалось отпускать веру в победу и наилучший исход. Посмотрев на мрачные стены крепости, Томас потёр саднящие костяшки на правой руке.

— Болит? Я могу подлатать тебя.

— Немного. — Томас поморщился. Отёк уже спал, но место ушиба красноречиво напоминало о себе тупой ноющей болью. Тем не менее, Томас ни капельки не жалел о прописанном Дереку ударе в челюсть. Тот давно напрашивался. — Прибереги силы для полукровок на поле боя.

— Ты рисковал, — констатировала Скарлетт. — Он мог ответить и послать тебя в нокаут.

— Знаю. — Томас бросил взгляд на Дерека, перебрасывавшегося колкостями со Стефанией, и, увидев на его скуле синяк, расцветший всеми оттенками фиолетового, довольно ухмыльнулся. От полноценной драки и ответного удара Томаса спасло лишь то, что Дерек, хоть и был опытным бойцом, оказался менее быстрым и ловким. От первых двух ударов Томас успешно смог уклониться, а третий удар так и не достиг своей цели — полубогов вовремя разняли. — У меня был дурной пример перед глазами.

— Эй, я знала, что не проиграю. — Скарлетт усмехнулась, затем по-дружески ударила Томаса кулаком по плечу и устремила взгляд в небо. Лёгкое подобие улыбки исчезло с её лица. — Солнце почти в зените. Первый отряд скоро будет выступать. Мне пора.

— Ещё увидимся, Скай, — эту фразу Томас, чуть помедлив, постарался произнести как можно более беззаботно. Так, как он обычно говорил, когда они встречались в Трапезной, на Арене или на крыльце Большого Дома. Так, как будто точно знал, что эта встреча не будет последней.

«Надеюсь, в этом мире, а не в Элизиуме», — промелькнула мысль в его голове.

— Возвращайся с хорошими новостями, Томми, — поднявшись, произнесла Скарлетт напоследок. Кажется, и ей тяжело дались эти слова. И, не дожидаясь ответа, дочь Аполлона, развернувшись на пятках, быстро направилась прочь. Словно негласно дала понять, что хочет услышать ответ Томаса при следующей встрече.

[1] Беннерманский замок — заброшенный замок, расположенный на острове Поллепель, на реке Гудзон, неподалёку от Нью-Йорка.

[2] Динг-донг — небольшое шоколадное пирожное, которое производит в США компания «Hostess Brands».

[3] Фокус со слоном Дженни — один из фокусов Г. Гудини с участием слона. Животное заводили в клетку на глазах у зрителей, накрывали огромным покрывалом, затем Гудини делал выстрел из пистолета. Покрывало тут же снимали, но слона в клетке уже не было.