Последний шанс (джен)

Большую часть времени после ужина Франкенштейн пытался разобраться, какая сила не даёт мне покинуть его дом и оказаться на свободе, избавив от моего надоедливого присутствия их маленький райский уголок. Тао благоразумно продолжал делать вид, что копается в данных Союза — Штейн решил, что у них может быть хоть какая-то информация по поводу русских шпионов. В общем, перестраховаться мужик решил, и за полное недоверие к моей скромной персоне я его не винила. Согласитесь, как-то мало приятного, когда в твой дом попадает человек, который толком ничего объяснить не может, так и выгнать его тоже не получается — возвращается и терроризирует холодильник!

Сейра и Регис — как позднее оказалось, представились они исключительно потому, что того требовали правила этикета, а они у нас следуют им неукоснительно — первые часы после того, как нас с Франкенштейном распутали, что-то пытались сделать; они смотрели мне в глаза и от них исходила сильная подавляющая аура, которую я прекрасно чувствовала. А вот выполнять их команды не хотелось ни капельки, и последний заявил, что никакой явной защиты у меня нет, потому что я обычный человек, но вот воздействовать на мозг — задача сложная. Штейн вспомнил данные с диагностики и согласился.

Такео и М-21 перетаскивали холодильник, пока Франкенштейн пытался понять, зависит ли траектория моего перемещения от расположения конечного места назначения или нет. Практически ничего не изменилось, разве что высшие силы смилостивились и кидали меня теперь не в, а на. Таким образом, два раза я свалилась на успевшего — а потрясная реакция, кстати — меня поймать Такео; раз — на М-21, причём вовремя увернуться у него не получилось, я дотянулась раньше; и около семи — на пол. Тело болело, пятая точка, по ощущениям, покрылась синяками. И примерно ближе к третьему часу ночи мне уже было всё равно, какие эксперименты ставит Франкенштейн, — я хотела спать.

Лорд молчал. Судя по всему, давно уже дрых. Позавидовав ему белой завистью, я в тысячный раз по велению Штейна вышла — на этот раз — из окна и свалилась в тёплые и заботливые руки Такео. Поняв, что удержаться на ногах самостоятельно не получится, а этот парень вполне себе годится в качестве подушки, я счастливо улыбнулась, закрыла глаза и отключилась, надеясь, что никакого кофеина мне колоть не будут, а дадут поспать. Хотя бы несколько часов. А то не привыкла я ложиться в пять утра. Обычно вообще в кроватке оказывалась раньше двенадцати. Зато просыпалась рано утром.

Что происходило после того, как Франкенштейну доложили, что я сладко сплю на руках его подчинённого, узнать мне так и не довелось. Как и увидеть мирный спокойный сон. Я просто провалилась в пустоту.

Проснулась я всё в той же комнате, где очнулась в первый раз. Потянувшись и зевнув, я бросила быстрый взгляд на часы, поняв, что блаженно проспала до позднего обеда. Порадовавшись такому стечению обстоятельств, я поднялась на ноги и замерла. Помнится, уснула я в костюме, который наколдовал Франкенштейн. Так почему теперь на мне пижама? Футболка с мишкой, который бежит, крича «Обнимашки», и лосины. Не буду утруждать мозги вопросом, просто ли одежду наколдовали или меня переодели; порадуюсь, что спать было удобно. И всё.

Живот заурчал. Вспомнив, что ела в последний раз… В итоге не раздобыв сей информации в памяти, я вышла из комнаты и, стараясь сильно не шуметь и не беспокоить жителей дома, спустилась на первый этаж, благо помнила, по какой лестнице вёл меня Франкенштейн, и пошла на кухню, путь куда, как показалось, мне уже не удастся забыть, даже если я очень этого захочу. Приблизившись к самому опасному врагу — в простонародье это зовётся холодильником — я открыла дверцу и достала пару яиц. Потрясающе готовить я не умела, посему отравиться, смешав непонятные мне ингредиенты, не хотелось. Обычная яичница вполне себе способна заменить королевский обед.

К счастью, всё остальное было предельно просто: плита электрическая, сковородки в шкафу, лопатка в тумбочке, вилка там же. Через пять минут всё было готово, и, не утруждаясь лишними перемещениями, я съела всё, стоя у раковины. Помыв посуду и вернув всё на свои места, я с чистой совестью и полным желудком потопала обратно в комнату. А что? Любопытство, конечно, вещь хорошая, но я после вчерашнего до сих пор в себя не пришла, да и попасться на глаза Штейну и его банде хочется в последнюю очередь. Вот как моё присутствие им понадобится, так и поговорим.

По пути стащив с книжной полки несколько фолиантов не известных мне авторов, я вернулась в кровать, уселась поудобнее, включила светильник, приготовилась погрузиться в, судя по описанию, потрясающий мир, но отдохнуть мне не дали. Лорд соизволил выйти на связь, и первое слово в книге сопровождалось приветствием «сожителя».

«Добрый день, — почему-то показалось, что он лежит на гамаке и попивает коктейль. — Как спалось?»

— Прекрасно, — вслух говорить было проще, так я хотя бы в мыслях не запутаюсь. — Почему я не могу выйти из дома?

«Ты привязана, — просто ответил голос, — и оказываешься рядом с Рейзелом. Учитывая, что он может заблудиться в собственном доме, это к лучшему».

— Напомни мне, почему так получилось?

«Договоры на крови — интересная штука, — поучительно молвил собеседник. — Даже я до конца не уверен в том, как всё работает».

— Ты знаешь, где все?

«Рейзел сидел на диване и читал, пока ты готовила и обедала; куда подевались остальные — не скажу, моя видимость ограничивается твоей головой. Где она — там и я».

— В смысле «Рейзел сидел на диване и читал»?! — всё, нужно устроить себе длительный отпуск. Желательно, дома, в кроватке, с мороженым в руках и ноутбуком на коленках. — И ему что, всё равно, чем я там занималась?

«Ты — заурядная личность и не представляешь никакого интереса для него», — стало обидно до одури. То есть в моей голове есть кто-то ещё, я телепортируюсь в холодильник, а в этой молчаливой статуе даже любопытства не пробудилось?! Не, ну что за люди в самом деле…

— Ясно, — коротко бросила я в ответ, уткнувшись носом в книгу. Потом вернула фолиант на тумбочку рядом с кроватью и начала мерить шагами комнату. — Скажи-ка, глюк мой сердечный, какой сегодня день недели?

«Воскресенье», — буркнул обиженно голос.

— Благодарю за информацию, — я подошла к окну и распахнула створки, наполовину высунувшись из него и полной грудью вдохнув чистый уличный воздух. Эх, теперь, походу, буду сидеть здесь, пока Кадис Этрама Ди Рейзел не захочет куда-нибудь прогуляться. Надеюсь, что это случится скоро, я ж тут протухну.

Кстати, насчёт запаха… Сколько я там валялась в холодильнике? Я ж потом даже душ не принимала, так что аромат должен быть тот ещё. Может, вчера я вовсе не из-за усталости отключилась, а потому что… Не думать об этом! Где тут у Франкенштейна ванная? Должна же она быть у человека, чей дом просто сияет чистотой. Не сомневаюсь в том, что он пускает только тех людей, кто до этого прошёл полную дезинфекцию. Раз сто. Минимум. За час.

Нужное помещение нашлось быстро, и я включила горячую воду, наполняя ванную. На полочках нашлись странные тюбики, подписанные рукой владельца — почерк не знаю, может, и не его. Прикинув, что бояться нечего, я добавила в воду самый приятный по запаху, насладилась видом появившихся пузырьков и, выключив кран, погрузилась в воду с блаженным стоном. Кра-со-та…

«Не мне судить, но собачка злыдня была права. Так сразу и не скажешь, что ты леди».

Потеряв дар речи от возмущения и покраснев, поняв, что «сожитель» получил возможность в подробностях рассмотреть все недостатки моего тела, я нахмурилась, не зная, что сказать в ответ, и надулась. Вот только комментариев со стороны не хватало для полного счастья. Интересно, чем же я думала, когда соглашалась заключить договор?

«Головой», — услужливо подсказал голос.

— Заткнись, — зарычала я, по подбородок погрузившись в воду, благо размеры ванны позволяли.

«На правду не обижаются, — назидательно изрёк голос. — Ты миловидная, но одежду нужно подбирать правильно».

— Так ты у нас тут и эксперт по моде? — сложив руки на груди и расслабившись, поинтересовалась я.

«Эн, ты ещё многого не вспомнила».

— Аня, — стало интересно. — Зови меня «Аня».

«А я…»

Лорд не договорил. За дверью послышались громкие голоса, и в мою душу закрались подозрения, что если жителям этого дома вдруг понадобится ванная, то стучать они не будут. И встал интереснейший вопрос — что делать? На двери был замок, но закрываться я не стала, так как дома, помимо Рейзела, никого не было, а его интересуют только книжки в гостиной. Так что варианта было два: прошлёпать голой и закрыться или ждать, спрятавшись под пеной, а потом выгнать визитёров.

А что это я паникую раньше времени? Вдруг они вообще не сюда? Мало ли комнат в доме — он вон какой огромный. Так что отставить тревогу. Да и ну их, сами виноваты будут, если что-то не понравится.

Опасения не оправдались, голоса затихли в отдалении.

Пролежав в ванне ещё около часа и насладившись полным комплексом услуг, я наконец-то вылезла из воды и завернулась в полотенце, благо аккуратная стопочка стояла возле раковины. Край «одеяния» был на полторы ладони выше колена, но успеть дойти до комнаты, чтобы поискать другую одежду, я должна была.

Мокрые волосы прилипли к шее и щекам, но зато теперь я была уверена, что пахну вкусно. В запотевшем зеркале едва можно было разглядеть моё крайне довольное лицо, и я счастливо улыбнулась. Хоть что-то хорошее в череде странных обстоятельств. Если всё и дальше так пойдёт, я не откажусь задержаться на подольше. Только вот ещё б на ужин со всеми, чтобы не бегать вокруг и не ждать, пока они разойдутся. Не буду же я мешаться. Жить хочется.

Вернув ванне прежний максимально чистый вид, я осторожно выглянула в коридор, убедилась, что никого в пределах видимости нет, и, держа одежду на вытянутых руках двумя пальцами, так как запашок действительно был, быстрым шагом направилась в свою комнату. Где она находилась, я хорошо запомнила: не так далеко от ванны и почти в самом конце коридора, если смотреть со стороны лестницы.

Я вошла в комнату. Бросив одежду рядом с дверью и клятвенно пообещав себе потом её постирать, я подошла к кровати и, посмотрев на покрывало, замерла, раскрыв глаза от удивления. На постели лежало нижнее бельё нежного персикового оттенка (о, это ж моё! Я в нём на выпускном была!), постиранное; рядом находились майка и шорты, заменившие пижаму; костюм, в котором я уже имела честь красоваться; и то, в чём я, если хорошенько подумать, появилась — бриджи с сердечком на правой ягодице и туника с рукавом три четверти. Из обуви — розовые тапочки.

Чудесно.

Убедившись, что дверь закрыта и никто, проходя мимо, не увидит, как я тут щеголяю голышом, я сняла полотенце, надела нижнее бельё, взяла в руки тунику…

— Анна, — постучавшись и не став ждать ответа, парень — мой одногодка, если не считать малый рост — открыл дверь и, переводя взгляд с коридора на меня, произнёс: — Франкенштейн хочет тебя ви… — и тут ребёнок понял, на что смотрит, — …деть, — всё-таки закончил слово он.

Радуясь, что туника скрывает хотя бы что-то, даже если её просто прижать к груди, я вопросительно уставилась на застывшего с открытым ртом Региса. Он краснел со скоростью пулемётной очереди, и в какой-то момент мне стало страшно, что парень бухнется в обморок. Было бы крайне обидно.

— Регис, солнышко, с тобой всё в порядке? — пока дитё в прострации, я быстро надела тунику, бриджи, сунула ноги в розовые тапочки и, не заморачиваясь с мокрым полотенцем и грязной одеждой — потом порядок наведу — подошла к Регису, пытаясь понять, сфокусирован ли его взгляд на чём-то или нет.

«Щёлкни его по лбу, — посоветовал голос. — И пригнись».

— Регис?.. — помахав ладонью перед его лицом, я добилась нечленораздельных звуков. — Если что, это всё Лорд, я не при чём.

Последовав совету «сожителя» и отвесив юноше щелбан, я тут же юркнула в коридор, на ходу оборачиваясь и понимая, почему голос советовал пригнуться. Там, где я стояла, находился кулак очнувшегося Региса. Видать, рефлексы — чудесное средство для того, чтобы прийти в себя.

— Так почему мистер Франкештейн хотел меня видеть?

— Они решают, что с тобой делать, — ответил Регис, повернувшись. На щеках всё ещё оставался румянец, но парень держался молодцом. — Все в гостиной.

— Спасибо, что решили предупредить. И позвать меня участвовать. А почему отправили тебя?

— Все остальные заняты, — кратко ответил он. — Нам лучше поспешить.

— Согласна, — чувство, что, если я хоть на две секунды опоздаю, так сразу же буду занимать почётное место на столе в качестве закуски, не покидало, и я спустилась по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз.

Оказавшись в гостиной, я отметила, что все закончили со своими делами и теперь сидели и только приступали к ужину. Регис, обойдя остановившуюся в нескольких метрах от стола меня, занял своё место.

— Приятного аппетита, — вежливо пожелала я, бочком-бочком продвигаясь к самому миролюбивому, с виду, присутствующему — Рейзелу. Уж не знаю, почему, но от него подлянки следует ожидать в самую последнюю очередь.

— Садись, — указав на диван, где разместились Такео, Тао и М-21, приказал Франкенштейн. Прикинув, что таким образом Рейзел окажется рядом, я плюхнулась возле М-21, оставив максимальное расстояние между нами.

— Итак… — обвела странную компанию взглядом. — Надеюсь, не слишком долго ждали? Момент выпал не подходящий.

Регис, глотнувший чая, поперхнулся и закашлялся, вновь покраснев до корней волос, явно вспомнив, что увидел. Надеялся забыть, как страшный сон? Нет, я теперь тебе всегда об этом напоминать буду, морковка!

Лапы Тао потянулись к ноутбуку; зародились смутные сомнения, что в комнате стояли камеры и он может посмотреть, что происходило. Так, надо обязательно их найти и обезвредить. Отключить не получится, но хотя бы замазать…

— Ты остаёшься, — Штейн горестно вздохнул; сразу стало ясно, что, будь его воля, к такому решению они бы пришли в последнюю очередь.

«Фантастическое гостеприимство, спасибо», — ядовито отозвался голос в голове, и я прерывисто вздохнула.

— Благодарю. Учитывая, что я никого не знаю и не могу покинуть дом, это очень любезно с вашей стороны.

«Это сейчас было сказано искренне или с долей иронии?»

«Догадайся».

«Быстро учишься. Глядишь, скоро и бить по больным местам начнёшь. Учителей здесь много, на жизнь хватит».

«Ты один из них?»

«Могу совместить».

«Спасибо, не надо».

«Анна, золотце, до тебя пытаются докричаться вот уже десять секунд».

— А? — оторвалась от беседы с Лордом я, подняв глаза на Франкенштейна.

У мужчины был такой вид, словно он собирался вот прямо сейчас разбавить свинину в рамене моим сырым мясом; сомневаюсь, что остальным жильцам такая добавка придётся по нраву, однако рисковать не буду. Я ж не знаю, что из себя представляет эта компания и как с ней налаживать контакт. Они все выглядят странными; больше всех — Рейзел. Понятия не имею, зачем молчаливому герою всех девичьих фантазий понадобилась моя помощь, но искать причину нужно как можно быстрее. Если верить голосу, как только я помогу ему остаться в живых — хотя помирать он, вроде бы, не собирается — так сразу же вернусь домой.

— Попробуй, очень вкусно, — Такео пододвинул мне тарелку с, судя по всему, их любимой едой. Если они столько талдычили о рамене, значит, это и есть он. Что ж, попробуем. Надеюсь, выживем.

— Спасибо, — все пожелали друг другу приятного аппетита и принялись есть. Я подозрительно посмотрела на лапшичку, взяла ложку и зачерпнула немного бульона. Никогда не любила воду; из доширака её всегда выливала, как только он сварился, потом посыпала приправой. На этом всё заканчивалось.

Ммм… И правда, такой приятный аромат и идеальный вкус. Всего как раз, нет ничего лишнего, одно удовольствие. Ела бы и…

Я остолбенела, чувствуя, как начинает гореть горло и полость рта. На глаза навернулись слёзы, в носу защипало. Первым моё состояние заметил Такео и обеспокоенно поинтересовался, всё ли в порядке. Я же, бешено вращая глазами и ища на столе хоть что-нибудь, помимо чая, но не находя, подскочила, теперь обратив внимание всех сидящих на себя, и бросилась на кухню, со скоростью укушенной пчелой коровы наливая в чистый стакан воды и залпом выпивая всё. Стало легче.

Это было опасно. Настолько острая пища… Как они её едят? Чеснок же…

— Разница культур, — потерев виски, пробормотал Франкенштейн, отвечая на безмолвный вопрос большинства.

— Ага, — кивнула я, вытирая слёзы.

— Для русского человека подобная пища слишком острая, — пояснил Штейн.

Я шмыгнула носом. Всё-таки готовить придётся самой. Сомневаюсь, что пища будет разнообразна. Кстати, а не угостить ли их борщом?

Кадис Этрама Ди Рейзел поднялся со своего места, и все сидящие замерли. Та-а-ак, что происходит? Он у них тут что, главный? Разве не Франкенштейн хозяин дома? Или я что-то перепутала? Или…

Рейзел остановился на расстоянии вытянутой руки от меня и молча протянул тарелку, заваленную печеньем, которое вчера так отчаянно стремился попробовать мой живот. Я растерянно взяла угощение, непонимающе смотря на юношу. Мужчиной его назвать было сложно, слишком молодо выглядел. А парнем обозвать язык не поворачивался — уровень элегантности зашкаливал.

— Спасибо, — неловко пробормотала я, чувствуя, что краснею под пристальными взглядами оставшейся компании.

Рейзел вернулся за стол, а я так и осталась стоять на кухне, держа в руках тарелку с печеньем. Хрумкать при всех было бы верхом невоспитанности, так что я как можно быстрее вернулась к себе в комнату. Точно, убраться ж надо. Ох, мамочка, на что я подписалась?