И вновь взойдет твоя луна (гет)

Я не люблю общество людей. Наверное, это странно — столько веков прожить в одном из самых оживленных мест — школе Хогвартс — и до сих пор умудряться ни с кем толком не разговаривать. Мне просто этого не хочется.

Я осталась призраком. Призраком башни Когтевран. До сих пор не понимаю почему. Моя душа не нашла успокоения в посмертии и вернулась в то место, что являлось ее темницей многие годы. Хоть я и любила школу, в последние дни моей жизни она душила меня. А мама в должности директора ещё больше.

В этот день ко мне должна прийти Луна. Единственное существо за множество столетий, что вызвало во мне искреннюю симпатию. Она странная... Но такая искренняя и добрая. В тот момент, когда она пришла, я сразу почувствовала неладное.

— Луна, дитя, ты какая-то грустная сегодня. Что с тобой? Тебя снова кто-то обидел?

Хоть она никогда не рассказывала мне про своих обидчиков, я знала, что их немало. Даже успела увидеть, как некоторые жестоко поступали с ней. Бедная девочка. Но она никогда не жаловалась, словно происходившие с ней вещи не имели никакого значения.

— Я не грустная, Елена. Просто сегодня мне приснилась мама. Моя мама. Она сказала, что скоро мы встретимся.

— Но ведь... Твоя матушка давно умерла...

— Да, верно. Умерла.

Она задумчиво уставилась на кромку серого неба за окном.

— Знаете, я нашла ее.

— Что нашла? — не поняла я.

Луна засунула руку в свою сумку и вытащила...

— Диадему, о который вы мне рассказывали. Увидела ее в мыслях одного из учеников. Правда, он не понял, что это была она. А я сразу поняла.

— Убери ее, дитя. Она осквернена очень плохим человеком.

— Да, вы говорили. Но не сказали, кем. Но это неважно, — она провела рукой по ободку украшения. — От нее веет чем-то очень темным. Я это ясно чувствую.

— Что ты собираешься с ней делать?

Она улыбнулась, глядя мне в глаза.

— Я бы хотела пригласить вас сегодня на прогулку вечером. Пожалуйста.

— Дитя мое... Конечно, но... Ты пугаешь меня.

— Не бойтесь. Просто доверьтесь мне. Я хочу помочь.

Вечером она отвела меня к озеру. Любимое мое место при жизни, она это точно знала. Мы остановились у старого дуба с толстым потрескавшимся стволом. Она нырнула в свою сумку, доставая оттуда какую-то потрепанную тетрадь.

— Сегодня полнолуние, — она достала украшение моей матери, положив его на неровную поверхность камня рядом с собой. — Пожалуйста, когда я попрошу, возьмитесь за диадему.

— Луна, объясни мне, что ты задумала? Мне это все очень не нравится.

— Вы говорили, что у вас в этой жизни есть невыполненное дело. Я подумала, быть может оно связано с источником вашей печали — диадемой вашей мамы. Поэтому мы здесь сейчас.

Я не поняла, как последнее было связано со всеми вышесказанным словами, но промолчала. Ведь давно почувствовала, что этой девочке можно доверять. Но даже мне сейчас — привидению возрастом не в одну сотню лет — было страшно. За себя. За эту необычную девочку.

— Пора, — сказала она, когда луна проложила серебристую дорожку по глади озера. — Коснитесь ее.

Я послушалась. Она открыла тетрадь, взяв ее в правую руку, левой же держась за диадему.

— Не отпускайте до самого конца. Хорошо, Елена?

— Хорошо, дитя.

Луна глубоко вздохнула. Я отметила, как красиво лунный свет серебрил ее волосы, очерчивая тонкий профиль хрупкого тела. Тем временем она начала читать:

Под светом полной матушки луны,

Под знаменем души, на все согласной,

Пускаю адовое пламя, чтоб огни

Сожгли все то, что для людей опасно.

Сожжется тьма проклятья, лунный свет

Потушит тут же адовое пламя.

Моей души весна придет в ответ

И улетит под смерти знамя.

Последние слова она произнесла по памяти, наводя волшебную палочку на диадему. В тот же миг все вокруг нас вспыхнуло. Я видела, как пламя пожирало диадему, но совершенно не касалось рук Луны. Ее тело вместе со мной оторвалось от земли. Только спустя несколько мгновений я увидела жемчужно-лунный свет, что окружал нас могучей стеной. Пламя начинало гаснуть, а лунный свет, казалось, заливался в мои глаза и уши. Я слепла и кричала. Последнее, что смогла увидеть перед тем, как исчезнуть навсегда — это печальная улыбка Луны, прошептавшей: "Прощайте, Елена".

Я проснулась от того, что кто-то упорно теребил мое плечо. Теребил. Плечо. У меня?

Ощущение было столь непривычно, что я не сразу осознала, что оно относится ко мне. У меня ведь нет тела! Я же просто дух, воздух. Это что-то вроде фантомных болей?

Я резко открыла глаза, что далось достаточно тяжело. В них будто налили расплавленный металл, что сейчас мешал сделать движение. За все десять веков такого не чувствовала.

Постаралась принять вертикальное положение. Привычная лёгкость куда-то исчезла. Что со мной? Вообще, я думала, что наконец-то получила покой... Когда закрывала глаза. Ведь привидения не спят. Ушла в посмертие к своей матери... Но нет! Я ещё здесь. Но если я здесь, почему так тяжело встать?

Я почувствовала, как меня хватают за локти и поднимают.

— Что с тобой случилось? Почему ты была здесь? — слышу чей-то голос, что упорно пытается вывести из состояния транса. До сих пор не понимала, почему не могу просто взлететь, как это делала обычно. А этот голос... Говорил явно парень.

Наконец, глаза послушались меня, дав возможность посмотреть на незнакомца. Высокий и стройный, со скульптурными скулами на бледном лице, живыми карими глазами и бронзово-коричневыми волосами. Во времена моей молодости он бы мог мне понравиться.

Убедившись, что надёжно стою на ногах, он отпустил мои локти. Я сделала несколько шагов в сторону озера, чтобы прийти в себя. Холодный ветер обдавал виски и уши. Ноги передвигались непривычно тяжело. В принципе, было удивительно, что я что-то чувствовала. Это было так... по-человечески.

Гладь озера слегка дергалась от осеннего ветра. Я взглянула на свое отражение, ожидая увидеть привычную серую тень в виде Елены из прошлого. Оглянулась вокруг, не понимая, почему не вижу ее. Ужасный крик огласил округу.

— Что ты наделала, девочка! Что ты наделала?! — горло резануло от резкого судорожного крика. Связки сжались от поступившего холодного воздуха.

В озере на меня с ужасом, судорожно прижав руки к серебристой голове, смотрела Луна. Глаза навыкате стали ещё больше и шире. Она стояла так, замерев с потрясенным взглядом, в течение нескольких минут. Я дернула одной рукой, Луна в отражении сделала точно так же. Мое несчастное дитя...

— Что такое? Почему ты кричишь? — я и не заметила, как он подошёл, с тревогой заглядывая мне в глаза.

С тем же выражением ужаса на лице Луны я повернулась к нему.

— Я... Она... Какая же я дура, — слезы, теплые, впервые за столько веков, проложили дорожки по моим щекам.

Он смотрел на меня в полном недоумении.

— Почему ты плачешь?

Я отрицательно качнула головой. Тебе лучше не знать, мальчик. Можешь думать, что я поссорилась с подругой, получила двойку или же страдаю от банальной осенней хандры, мне все равно.

— Ты же Луна, да? Луна Лавгуд?

Кивнула. На вид он явно был старше, чем Луна. Откуда же он мог знать ее имя?

— Мы же соседи, — сказал он, заметив мое непонимающе выражение. — Виделись пару раз в волшебной деревушке. Ты не помнишь? Наши отцы даже выпивали пару раз.

Нет. Не помню. Потому что я не Луна и не могла этого знать.

Слезы вновь предательски потекли по щекам. Так. Нужно взять себя в руки!

И отвернулась от него, вытирая рукавом лицо.

— А ты будешь?

— Седрик. Седрик Диггори.

Я смогла только кивнуть ему в ответ. Уходи, пожалуйста, оставь меня одну. Уходи...

— Послушай... Эм... — неуверенно начал он. Черт, парень. Ну услышь же, уходи ради святого Мерлина! — Это лежало рядом с тобой, — он протянул мне что-то. Я мельком взглянула на его руку. Проклятье. Чёртова диадема!

Выхватив ее из его рук, я замахнулась из-за всех сил, чувствуя непривычное напряжение мышц плеча, чтобы навсегда избавить мир от этой вещи.

Но рука остановилась так же резко, как и замахнулась.

— Что... Что ты делаешь?

Мои руки резко прижали к бёдрам. Острый угол украшения больно впился в мякоть ладони. Ощущения были настолько острыми и настолько... непривычными... Я... все чувствую. Я... человек. Елена Когтевран теперь не призрак Башни Когтевран. Не Серая вечно грустная дама из прошлого. Елена стала Луной. Десятивековой призрак вновь обрел тело и стал человеком.

Неужели это мое прощение? Неужели свыше смиловались надо мной? Или же это такой вид наказания? И как принять тот факт, что Луна ушла из-за меня? Эта маленькая девочка, светлый лучик, что осветил мой темный мир и подарил шанс на жизнь. Я никогда не смогу себе этого простить...

— Послушай, — его голос клещами вытаскивал меня из печальных мыслей. — Ты очень странно себя ведёшь. Ты можешь успокоится и объяснить мне, что происходит? — Седрик решился напомнить о своем присутствии. Ведь все это время я как завороженная смотрела на диадему в своей руке, совершенно не обращая на него внимания.

— Отпусти меня, пожалуйста. Мне немного... Неудобно, — сказала, когда боль в руке стала невыносимой.

— Ты... точно в порядке? — его голос прозвучал нерешительно.

— Парень, просто отпусти мои руки. Эта штука слишком острая.

Он отстранился, и зубчики диадемы наконец перестали впиваться в руку. Мне очень сильно хотелось избавиться от нее. Поэтому я вновь повернулась к озеру, желая запустить диадему куда подальше. И вновь меня остановили.

— Послушай! — терпение медленно покидало меня. — Оставь мои руки в покое!

— Это диадема очень похожа на одну давно утерянную вещь, что принадлежит Хогвартсу. Ты не можешь её просто так выбросить.

— Эта диадема моей... — я вовремя спохватилась, заметив его изумление, и закусила губу.

— Что?

— Ничего. Тогда просто... Просто забери ее... Пожалуйста, — я протянула руку с украшением к нему, лишь бы не видеть перед глазами вечное доказательство своей глупости и упрямства. Когда я стащила ее у матери, просто хотела доказать, что тоже на что-то способна. Или же обратить на себя внимание. Получилось. Но результаты меня совсем не радовали.

Он не сразу среагировал на мои слова, так что я просто выкинула тиару ему под ноги. Сама же развернулась в противоположную от озера сторону, чтобы найти дорогу к замку. Взгляд зацепился за толстый старый дуб и камень рядом с ним. Тетрадь...

Я дернулась к дубу, ощущая, как холодный воздух обжег лёгкие. Остановилась только, когда тетрадь Луны оказалась в моих руках. Может хоть там можно будет найти ответы на множество колючих вопросов.

Мои глаза тщательно разглядывали кожаную обложку, когда плечо вновь почувствовало чужое тепло. Раздражение медленно заполняло нутро. Что за навязчивость? Его вообще хоть немного учили каким-то манерам? В мое время мужчины были поскромнее...

— Я провожу тебя в Больничное крыло. А потом ты объяснишь, почему рано утром лежала здесь без сознания.

— Послушай, мальчик, — резко развернулась я, чуть не уткнувшись лицом ему в грудь. — Спасибо за заботу, но дальше я справлюсь сама!

От глаз не укрылось, как усмешка растянула его бледно-розовые губы. Да, наверное, это прозвучало очень глупо. С моей стороны он действительно был не больше чем мальчик, ведь моя — это не одна сотня лет. Но он видел перед собой младшекурсницу, которая почему-то вздумала им командовать. Да, выглядело это по меньшей мере забавно.

Я раздражённо развернулась, уткнувшись обратно в тетрадь Луны. Пролистала несколько страниц, исписанных рунами. Зашифрован. Значит, Луна хорошо разбиралась в рунах. Я в свое время тоже была в них неплоха. А какие мы рисовали рунические карты, придумывая свои собственные обозначения! В мой век для волшебников были открыты все просторы для творчества, ведь столько всего было не изведано и не познано.

Неожиданно тетрадь была нагло вырвана из моих рук.

— Что ты...

— Верну, только когда дойдем до Больничного крыла, и ты сможешь ответить на мои вопросы.

Я уже приготовилась атаковать его, как взгляд зацепился за кое-что, чего ранее не заметила. Только сейчас я различила некоторую особенность на мантии Седрика. Значок старосты. Наверное, поэтому он был таким приставучим. И вряд ли отстанет, ведь в его обязанности входит контроль за безопасностью и дисциплиной учеников.

Глубоко вздохнула.

— Хорошо, ладно. Так и быть. Веди.

Он торжественно усмехнулся и пропустил меня вперёд на тропинку. В полном молчании мы дошли до Больничного крыла, где мадам Помфри тщательно осмотрела мое... Точнее, тело Луны. Пока не получалось принять тот факт, что у меня, Серой дамы, снова есть тело.

— Физических повреждений я не нашла, но она явно испытывает шок. Сейчас дам укрепляющего, восстанавливающего и усыпляющего зелья, чтобы девочка смогла поспать, — объясняла мадам Помфри Седрику.

— Хорошо, я могу зайти чуть позже? Мне нужно выяснить, что с ней произошло.

— Да, конечно, мистер Диггори. Ну только ближе к концу дня. Сейчас ее слова вряд ли помогут вам разъяснить ситуацию.

— Я уже это понял, — усмехнулся он. — Спасибо, мадам Помфри.

Он в последний раз взглянул в мою сторону, и спустя несколько минут я услышала, как эхо его шагов затихло в глубине просторного холла.

— Выпейте это, мисс Лавгуд. Вам нужно отдохнуть.

Нужно. Я выпила все до последней капли и упала на мягкую белую подушку. Веки залились свинцом, унося меня прочь из этого места.

Я проснулась ближе к полудню. Присела на кровати, чувствуя, как с меня мягко спадает приятная дремота. Осмотрелась вокруг. Белые пустые постели, тумбочки на изогнутых ножках, запахи лекарственных трав и зелий. На тумбочке возле моей кровати стояли пустые округлые пузырьки от лекарств, стакан воды. А где... Тетрадь где?

Он не оставил ее. Эта мысль обожгла раздражением все тело. Забрал с собой. Проклятый мальчишка! Мне сейчас очень нужны эти записи! Я хочу знать, что за ритуал провела Луна и что она сделала с диадемой! Кстати, последняя сейчас тоже должна была быть у него.

Я судорожно сжала кулаки, ощущая, как гнев наполнял все мое существо. Когда этого не требуется, некоторые люди проявляют слишком много ненужной заботы. Лучше бы помогали тем, кто действительно в этом нуждается! Я в этот список не входила.

Я откинулась на мягкие подушки, устремляя взгляд в высокий белокаменный потолок. Так. Спокойно, Елена. Ты слишком неуравновешенна в последнее время. Слишком. Где твоя хвалебная способность держать свои эмоции в руках? Вот так. Спокойно, девочка. Давай подумаем.

Луна дождалась полнолуния для проведения ритуала. И не зря. Лунный свет известен своей мощной магической силой, ведь большинство сложных ритуалов рекомендуется проводить как минимум на растущую луну, иначе об их эффективности не может идти и речи. Она нашла диадему. Тот мальчишка, что выцепил по моей глупости сведения о том, что диадема была спрятана в Албании, поступил очень глупо, перепрятав ее в школе. Я уже молчала о том, что он сделал с ней. Такой негативной энергии я давно не чувствовала, хотя коснулась ее, ещё будучи привидением. А Луна... Эта девочка была способна чувствовать гораздо больше меня, гораздо больше всех людей, вместе взятых.

Я помнила первую нашу встречу. Тогда она пришла в одно из любимых моих мест для уединения — восточную башню, откуда открывался прекрасный вид на озеро. Услышав в тот день посторонние шаги, я уже по привычке спряталась за неровным выступом стены, покрытой плетением многочисленных паутин и толстым налетом пыли. На каменную площадку ступила девочка. Невысокого роста, с длинными шелковисто-белыми прядями, слегка вьющимися на концах. Всегда мечтала о таких при жизни, ведь мои волосы от природы всегда были прямыми.

Девочка не спеша уселась на низкую скамейку, откинув тяжёлую серебристую шевелюру за спину. Расстегнула замок нелепой пёстрой сумки и достала из нее какую-то нитку с нанизанными на нее кругляшками чего-то... Тогда я не поняла, что это были обычные бутылочные пробки. И только когда она начала нанизывать их на нитку, я заметила кое-что важное. По бледному лицу девочки стекала кровь.

Казалось, этот факт ее нисколько не смущал. Она так судорожно скрепляла несчастные пробки, что будто бы не замечала, как струйки красной жидкости стекают вниз, пачкая ее рубашку. Мне было жалко видеть это.

— Хватит, я прошу вас, перестаньте! — резко выкрикнула она, доделав украшение. Я невольно оглянулась. Не обнаружив никого, вновь взглянула на девочку. Ее взгляд был направлен куда-то в пустоту. Но могу сказать точно, что он был сфокусирован на чем-то. Что же она там увидела?

Пока я размышляла над этой странностью, девочка выхватила волшебную палочку, произнеся пару заклинаний, и надела необычное украшение на тонкую бледную шею.

— Вытри кровь, дитя. И перестань тут шуметь, — наконец не выдержала я и вышла из своего укрытия.

Девочка посмотрела в сторону источника звука. Неожиданно ее лицо расслабилось, и она виновато улыбнулась.

— Здравствуйте. И... Извините. Вы же... Елена, да?

— Да, — не знаю, стоило ли радоваться тому, что она меня узнала. — А ты кто будешь?

— Луна Лавгуд. Но можно просто — Луна.

— Приятно познакомиться, Луна. Будь так добра, приведи свое лицо в порядок. Мне не доставляет удовольствие вид крови...

Она тут же спохватилась, очищая кожу под носом, подбородок и ткань своей рубашки с помощью палочки.

Я молча наблюдала за ее действиями.

— Скажи мне, на кого ты так кричала? Я, хоть и привидение, но никого здесь, кроме тебя, не увидела.

— А, — Луна рассеяно махнула рукой в сторону. — Нарглы. Не знаю, в чем причина, но сегодня они не дают мне покоя. Поэтому давление слегка поднялось... — добавила она, словно извиняясь.

Мне захотелось рассмеяться. Чудная какая-то девчонка. Нарглы...

Луна тем временем встала со своего места и неспешно подошла к потускневшему от налета времени окну.

Я подумала, вот он — идеальный момент, чтобы исчезнуть. Но почему-то не сделала этого... Луна же продолжала с интересом наблюдать за происходящим там — внизу.

— Это место чем-то напоминает мне наше озеро у дома, — задумчиво протянула она.

— Я тоже люблю это озеро, — слова сорвались с губ неожиданно.

— Скажите, Елена, а почему вы так редко показываетесь на людях?

Я усмехнулась.

— Все просто, дитя. Я их не люблю.

Она медленно провела пальцем по стеклу, отчего на нем остался длинный неровный след.

— А я люблю, — задумчиво отозвалась она, убирая прядь волос за ухо. Я заметила на нем серёжку в виде редиски. Или это... Это и была редиска! — Только вот... Мне кажется, люди не очень любят меня.

Не знаю почему, но я коротко рассмеялась, глядя на ее необычные украшения и задумчивый взгляд.

— Вы смеетесь, — сказала она с улыбкой. — Я рада, что смогла увидеть, как вы улыбаетесь. Все, кто видел вас, говорят, что вы очень печальны.

Я подлетела к окну, остановившись рядом с ней.

— Я не всегда была такой, девочка.

Луна хлопнула длинными ресницами. Мы молча понаблюдали за происходящим внизу. Пара девочек прогуливались вдоль озера с букетом осенних цветов.

— Как жаль, что скоро все цветы на улице завянут.

Да. Жаль. Но это жизнь, девочка.

— Когда я училась здесь, мы использовали специальные чары против увядания. Тем более, ты всегда можешь сходить в теплицы.

— Да, могу. Но на улице все будет выглядеть более грустно без цветов. Я просто люблю прогуливаться в этом месте.

Я тоже. Когда была жива. И даже сейчас. Незаметно для себя я начала рассказывать ей, как любила это озеро при жизни. Какие цветы собирала возле него, делая венки. Как иногда помогала украшать клумбы. Луна внимательно слушала. Удивительно, но ей действительно было интересно то, что я рассказывала.

Этой девочке хотелось открыться. Люди обычно желали узнать от меня о моей матери, ее жизни, моем веке, нарядах, диадеме. Бесконечная череда одинаковых попыток завести разговор, что ужасно раздражали и не сильно менялись на протяжении веков. Даже если и были люди, которые вызывали во мне хоть каплю уважения, я боялась привязываться. Ведь они умрут рано или поздно, а я... Останусь привидением.

От Луны же веяло незнакомым мне теплом, искренностью. Я знала, что она никому не расскажет о нашей встрече. Да и, думалось мне, ей некому было рассказывать.

Незаметно для нас обеих мы начали общаться. Она часто приходила в мои любимые места. Делала там уроки и свои чудные украшения, никогда не навязываясь на разговоры. Просто молча занималась своими делами. Иногда рассказывала об учебе и учениках, по моей же просьбе. Было интересно послушать ее необычные и порой забавные наблюдения... И я привыкла слушать ее рассказы, наблюдать загадочную улыбку, что порой, словно лучик, освещало лицо Луны, верить ей. Иногда исподтишка наблюдала за тем, как проходит ее учебный день. И видела все. Как ее обижали, избегали и подстраивали пакости, но сама она никогда об этом не рассказывала.

Девочка моя! Но зачем же ты так со мной поступила? А я? Ведь тоже хороша! Слепо поверила этому ребенку, что обещал помощь и защиту. Просто... Даже привидениям иногда хочется почувствовать человеческого тепла, прикоснуться с помощью этого к жизни. Чувствовать поддержку и защиту. Но проблема в том, что ее саму требовалось защитить!

Неожиданно что-то неприятно пощекотало сознание. Навязчиво, словно лапки насекомого прошлись по коже. Необходимо было достать это нечто на поверхность. Что бы это ни было.

Я закрыла глаза, выравнивая дыхание и погружаясь вглубь себя. При жизни я часто использовала эту технику концентрации, чтобы оттачивать искусство невербальных заклинаний. В мое время маги с таким умением пользовались уважением, а учитывая способности моей матери, приходилось много работать, чтобы хоть немного не отставать от нее.

Глубокий вдох. Медленный-медленный выдох. Я ощущаю мягкость белоснежной кровати, теплоту одеяла, что укрывала ноги. Я ощущаю свое тело. Как странно... Так, Елена. Успокойся.

Ныряю глубоко-глубоко под воду. Ныряю и плыву в толще океана, что является моим нынешним сознанием. Медленно достигаю дна. Слышу, как что-то пищит где-то вдали. Плыву. Плыву быстрее, желая уцепиться за некую ниточку, что смогла уловить.

Тяну сильнее, продолжая плыть. Откройся мне. Вдох. Откройся! Звук становится громче, ниточка утолщается. Я вижу дверь. Подплываю и резким движением открываю ее. Неожиданно страшный шум оглушает меня, заполняя все сознание невероятной болью.

К шуму примешивается ещё какой-то звук. Очень острый и неприятный. Меня резко выдергивает из-под воды, и я чувствую, как к губам что-то подносят, заставляя выпить. Глаза непроизвольно открываются.

— Пейте! Прошу вас, мисс Лавгуд, выпейте! Полегчает. Вот так, — мадам Помфри облегчённо вздохнула. — Вот так, моя хорошая, — она мягко поглаживала мою спину.

Я сделала последний глоток, ощущая, как боль начинает медленно отступать.

— Что случилось?

Мадам Помфри отставила крупный флакон в сторону, внимательно всматриваясь в мое лицо.

— Я услышала, как вы кричите. Словно увидели что-то ужасно страшное.

Напряжённо кивнула.

— Я оставлю здесь пару успокаивающих зелий и зелье для сна без сновидений.

— Спасибо, мадам Помфри.

Я легла, и та заботливо подоткнула одеяло под мое тело. Так делала мама, когда я была совсем маленькая. Пока папа был жив... Папа. Я помню, что у Луны остался отец. Боюсь, мадам Помфри обязана будет сообщить ему о состоянии его дочери, а этого совсем не нужно. Не сейчас, пока сама ещё не разобралась в своем состоянии и не придумала, как жить дальше.

— Простите, мадам Помфри, можно вас?

— Да, что такое, мисс Лавгуд? Что-то болит?

— Нет-нет. Просто хочу попросить вас не сообщать ничего моему отцу. Я напишу ему сама. Пожалуйста, — я тяжело вздохнула, глядя ей в глаза, — позвольте мне самой.

Мадам Помфри недовольно нахмурилась.

— Пожалуйста, — я сделала жалостливую мордочку для большей убедительности.

— Хорошо, мисс Лавгуд. Но только если ваше состоянии не ухудшится, иначе я не буду иметь права держать вашего отца в неведении.

— Благодарю вас.

Мадам Помфри разгладила складки одеяла на моем теле и удалилась, оставляя после себя лёгкий запах лекарственных трав. Эта женщина была одной из тех, кто пользовался моим уважением, пока я была Серой Дамой. Уже сколько лет она отдала этой школе, оставаясь при этом доброй, заботливой целительницей. Редкий альтруизм. Хоть и неразумный.

Утро встретило яркими солнечными лучиками. Они неприятно щекотали веки, заставляя открыть глаза. Я присела на кровати. Схватила стакан воды и залпом выпила. В животе заурчало. Что это? Неужели... Я ощущала голод? Я звонко рассмеялась от этой мысли. Десять веков ни голод, ни холод — ничего мне не было страшно. Приехали. Стоило, наверное, спуститься в Большой зал, заодно осмотрюсь и выясню, с кем мне придется учиться. Ведь Луна должна учиться. А лишние подозрения сейчас ни к чему.

Я отставила стакан обратно на тумбочку. Что-то прокатилось на ней и с глухим звуком упало на пол. Я встала и осмотрелась. Тонкий кусок дерева лежал у моих ног. Палочка Луны. Отныне моя палочка.

Она легко и приятно легла в ладонь, словно радуясь, что оказалась в руках своей хозяйки. Я взмахнула ей, проверяя реакцию. Стакан тут же наполнился водой. Отлично, палочка слушается. И способности к невербальной магии остались при мне, а этот факт не мог не радовать, учитывая, что не колдовала уже столько лет.

— Мисс Лавгуд, куда это вы собрались? — раздался голос мадам Помфри, вышедшей из-за белой ширмы.

— На завтрак. Я проголодалась.

— Я распоряжусь, чтобы вам накрыли здесь.

— Не стоит, мадам Помфри. Мне уже лучше, и я хочу прогуляться.

— Но...

— Обещаю, что сразу же после завтрака вернусь, — остановила я ее.

— Хорошо. Жду вас не позже, чем через час.

Я уже развернулась, чтобы выйти, когда она продолжила:

— Мистер Диггори заходил вчера, когда вы уже спали. Он до сих пор хочет задать вам несколько вопросов.

Тяжелый вздох. Настойчивый мальчик. Не зря стал старостой. Честно выполняет свои обязанности.

— А больше он ничего не передавал? Может, какие-то вещи?

Мадам Помфри мотнула головой.

— Но сказал, что зайдет ещё раз сегодня.

Что ж, подождем.

В Большом зале пока было немного народу. Видимо, слишком рано. Я села за стол факультета Когтевран. Да, давно же я не сидела здесь! А вкус еды и ее запах! Положила себе немного овсяной каши в тарелку. Слегка усмехнулась. Столько веков прошло, а привычка, навязанная матерью с детства, осталась со мной.

— О, Луна Полоумна вернулась! Что, пряталась от нарглов в своей берлоге?

Как же глупо это прозвучало. Я лишь посмотрела в сторону говорившего. Передо мной стоял, мерзко ухмыляясь, мальчик с кудрявой черной шевелюрой и слегка курносым носом.

— Ты с факультета Когтевран? — спросила я холодно.

— А как же? Уже и память отбило, а, Полоумна?

Понятно. Значит, однокурсник, выглядит одногодкой Луны. Я не стала тратить силы на то, чтобы отвечать ему. Мне уже давно не тринадцать лет, хоть, как я понимала, совсем скоро придется дать отпор.

Я закончила с кашей и встала из-за стола. В Большом зале все прибавлялось людей, лениво занимавших скамейки за длинными столами.

Я уже продвигалась ближе к выходу, когда на меня сходу налетела какая-то девочка. Огненно-рыжие волосы тут же бросились в глаза. Она оглянулась, высматривая человека, ставшего препятствием, отчего выражение карих глаз с беспокойного сменилось на слегка насмешливое.

— Смотри, куда идёшь, дорогуша, — сказала я, отстраняясь от девочки, чтобы та не оттоптала мне ноги, и, прежде чем пойти дальше, заметила, как удивлённо вытянулось ее лицо.

Ученики все прибывали, заполняя далеко не узкий проход. Черт. Пришлось отойти в сторону, чтобы первая волна проснувшихся разбрелась по своим местам. Когда же образовалась небольшая щелка среди проходивших людей, шмыгнула как можно быстрее, чтобы, наконец, выбраться отсюда. Никогда не любила большие скопления. Они заставляли меня нервничать.

От спешки не заметила, как врезалась в пару учеников, отчего меня достаточно грубо оттолкнули. Но я настойчиво шла дальше. Вновь толчок, и вновь врезалась.

— Прошу прощения, — я подняла голову, чтобы наметить дальнейший путь, и увидела знакомый значок старосты. А потом и удивленный взгляд его обладателя.

— Луна? Ты уже встала?

Святой Мерлин, опять ты!

— Когда ты вернёшь мне мои вещи? — голос прозвучал грубее, чем того хотелось.

Он усмехнулся.

— Смотря, что ты считаешь своим. Не волнуйся, сегодня вечером ты мне все расскажешь и получишь назад тетрадь.

— А диадема?

— Я отдал ее декану вашего факультета, и он подтвердил, что это та самая диадема. Откуда она у тебя?

Количество учеников в проходе в какой-то миг заметно уменьшилось, так что мы говорили уже практически наедине, стоя в проходе Большого зала.

— Ты не думаешь, что задаешь слишком много вопросов?

Расскажу я ему. Я сама не знаю, как ее раздобыла Луна. А ведь интересно...

— Не думаю. О том, что нашел тебя ранним утром без сознания на берегу озера, я тоже сообщил твоему декану.

— Зачем? — воскликнула я слишком громко, так что пара голов развернулась в нашу сторону.

Вот же дятел! И зачем? Я, может, просто прогуляться вышла и заснула на свежем воздухе! Теперь точно доложат отцу. И что мне говорить тогда? Как оправдаться? Так. Спокойно, Елена. Придумаем.

— Я гуляла вечером, запнулась и упала, ударившись головой. Поэтому потеряла сознание, — выпалила я, посылая ему холодно-гневный взгляд. — А теперь, будь так любезен, отдай тетрадь.

Карие глаза недоверчиво посмотрели в мои.

— Зачем ты пошла туда вечером? Ты в курсе, что в определенные часы запрещено находится вне комнат факультета?

— Какой же ты зануда, парень! Я вышла раньше комендантского часа. Кто же знал, что я такая неуклюжая? Извини, уроки прорицания не мой конек.

Бедный мальчик явно не ожидал такой реакции. Да, сегодня Луна Лавгуд вела себя слишком агрессивно, учитывая, что от настоящей Луны я ни разу не слышала ни одного грубого слова. Умница, Елена. В первый же день себя выдала.

Отойдя от минутного недоумения, он все же полез в свою сумку. Только сейчас я краем глаза заметила, что на нас смотрят. Подозрительный шепоток мурашками прошёлся по спине. Замечательно. Ещё и внимание привлекла.

— Зачем красавчик Седрик говорит с этой полоумной? — донеслось с ближайшего края одного из столов. — Да, на меня он не посмотрел ни разу, хотя мы на одном факультете учимся, а с этой стоит на проходе...

— Дамы, — обратилась я к не слишком тактичным девицам. — Раз я случайно оказалась свидетелем вашей беседы, красавчик Седрик тоже вполне мог вас услышать.

Девочки замолчали, насупленно закусив губы. По виду похожи на ровесниц Луны, и судя по столу, где они сидели, с факультета Пуффендуй. Значит, мальчик-староста тоже оттуда. Понятно, откуда такая прямота и желание узнать правду.

— Забирай, — Седрик наконец перестал копошиться в сумке и протянул мне заветную рукопись.

— Благодарю, красавчик Седрик, — передразнила я тон девочек, что, уверена, продолжали наблюдать за нами. — Надеюсь, больше не буду иметь удовольствие лицезреть ваше прекрасное лицо.

Я не стала смотреть на то, как он отреагирует. Заветные записи были у меня в руках, поэтому я тут же направилась обратно в Больничное крыло. Нужно бы раздобыть бумаги для письма, пока отца не вогнали в панику, ведь, судя по рассказам Луны, он очень любил свою дочь. И особенно дорожил ей после ухода жены.

Так странно. Мы с Луной чем-то были похожи. Но по большей части отличались друг от друга. Мой отец ушел из жизни, когда мне было девять, но мама вместо того, чтобы ещё больше сблизиться с дочерью, как это сделал Ксенофилиус, наоборот начала отдаляться. Ушла в работу, общественную деятельность. Она ведь и вправду была очень умной и талантливой женщиной. И я всегда восхищалась и восхищаюсь ей. Только вот общались мы с ней только о моих оценках и будущих перспективах. Сухие наставления, упрёки в случае неудач — самое большее, что я могла получить от великой Кандиды. Порой казалось, что ее ученики получали больше заботы и тепла, чем ее родная дочь, поэтому Ксенофилиус вызывал во мне невольное уважение. Ведь он не закрылся в своем горе, а сосредоточился на воспитании дочери и выпуске своего собственного журнала, каким бы чудным он ни был.

Поэтому на полпути я свернула в другую сторону — в сторону башни Когтевран. Добраться до нее и разгадать загадку при входе не составило много труда, единственное, что меня беспокоило — местонахождение комнаты Луны. Но ноги сами повели в нужную сторону. Тело помнило, или же та часть сознания, до которой я так и не смогла добраться вчера, подсказывала правильный путь. Я поднялась по ступенькам и открыла деревянную дверь.

Комната была рассчитана на четырех человек. Кровать Луны я распознала сразу по пестроте красок и наличию гирлянд из бутылочных пробок. Узнала и кровати соседок, про которые она мне рассказывала. Та, что справа от окна, с волшебным ночником на тумбочке поблизости — видимо, кровать Мэдис. За ней должна быть кровать ее подруги — Лизи, которая, по доброте душевной, часто ломала ночник Мэдис, чтобы та просыпала уроки, особенно в дни важных контрольных. Но виноватой всегда становилась Луна. Ничего, с этими девочками я побеседую позже.

Отыскав сумку со всеми необходимыми принадлежностями, я скорым шагом направилась к мадам Помфри. Не стоило опаздывать к этой прелестной женщине. Ведь потом совсем не выпустит.

После осмотра мадам велела мне соблюдать постельный режим и особо не напрягаться. При хорошем раскладе завтра я могла снова пойти на уроки.

Я открыла сумку и вытащила пару пушистых перьев, баночку чернил и бумагу. Слегла задумалась, покусывая острый кончик, как начать письмо.

"Достопочтенный отец".

Так, стоп. Сейчас не принято так обращаться. Средневековье давно закончилось, Елена.

"Дорогой любимый папочка".

Слишком слащаво, даже для Луны.

"Здравствуй, папа!

Со мной все хорошо, поэтому, пожалуйста, не волнуйся! Просто я недавно неудачно подскользнулась, когда прогуливалась вдоль озера. Мадам Помфри быстро починила меня, поэтому сейчас все в порядке, завтра уже вернусь на уроки.

Как у тебя дела? Над какими статьями в журнале сейчас работаешь?

Скучаю по тебе,

Твоя Луна."

Последние слова дались особенно тяжело. Ведь я уже не была его Луной. Я вообще больше не Луна.

Теперь нужно было отправить письмо. Но куда? Адрес-адрес. Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться — может быть, сознание и в этот раз даст подсказку? Я подождала минуту, другую — ничего. Тяжело вздохнув, отложила пергамент. Так и быть. Подумаю об этом позже. А пока стоило приступить к расшифровке тетради.

Дрожащими пальцами я прикоснулась к обложке заветной рукописи. Но, к моему великому разочарованию, страницы оказались пустыми. Что за черт? Чары невидимости? 

В мое время волшебники, кто как мог, старались кодировать свои записи. Сначала это были чары невидимости, но впоследствии, когда уже каждый ребенок знал наизусть контрзаклинание для проявления, колдуны и ведьмы начали придумывать свои собственные методы защиты. Те же самые чары невидимости, но более усовершенствованные. Чтобы смочь их применить, необходимо было знать определенный код, который ты держал в сознании, когда применяешь заклинание. Код мог быть чем угодно, но руны всегда оставались самым надёжным способом.

Попытка не пытка, я применила стандартные чары. Плотная, пожелтевшая от времени бумага так и осталась пустой. Значит, стоило найти ключ. Только вот как? Снова нырять в свое сознание я пока боялась, но отчётливо чувствовала, что за той дверью было скрыто что-то важное.

Успокаивала себя тем, что спустя какое-то время смогу найти ответы на все вопросы. Кстати, а может... Я взмахнула палочкой и невербально сделала небольшой надрез на пальце. Капелька крови упала на корешок тетради. Еле подавила возглас, когда увидела, как проявляются буквы на обложке:

"Любимой доченьке, Луне.

Пользуйся этой тетрадью с умом. Как и тем, что тебе досталось от меня".

И это все? Я разочарованно рассмотрела тетрадь со всех сторон. Ничего больше. Лишь три строчки.

Так, хорошо. Почерк, судя по наклону и красивой изящной изогнутости, явно был женский. То есть мама Луны позаботилась об этой тетради заранее. То есть, теоретически, она могла знать, что скоро покинет ее. Интересно.

Я тяжело вздохнула, убирая рукопись в сумку. Хорошо, Елена. Следует позаботиться о насущном. Нужно было узнать расписание уроков и вообще предметы, которые изучала Луна, поэтому, покопавшись в сумке, я вытащила какой-то дневник. Судя по ровной гладкой обложке, он был совсем новый. Открыла его, почувствовав запах свежей бумаги. Точно новый.

На первой странице было выведено ровными буквами:

"Мое расписание"

Далее следовал список:

Трансфигурация

Зельеварение

Чары в пн и чт

Защита от темных искусств

Полеты на метлах

Магловедение во вт

Уход за магическими существами

Травология

Нумерология в ср

Древние руны

История магии в пт

Очень интересно. В свое время я изучала большую часть из этих предметов в школе. Надо было отдать должное моей матери и Пенелопе Пуффендуй, ведь после того, как они вместе с другими двумя джентльменами основали Хогвартс, то открыли свободный доступ для обучения девочек. Ведь раньше все ограничивалось тем, что давали детям их родители. А далеко не все родители считали, что молодых особ нужно обучать чему-то большему, чем бытовым чарам.

Такие предметы, как зелья, трансфигурация, чары, магия защиты, руны — мы изучали совместно с джентльменами. Потом же для юных леди существовали уроки по домоводству, где нас обучали бытовым чарам, чарам рукоделия, музыкальным искусствам и этикету.

Полеты на метлах практиковались только мальчиками, также они дополнительно изучали основы магической дуэли и фехтования. В десятом веке каждый уважающий себя волшебник должен был хорошо владеть как палочкой, так и шпагой.

Чуть позже добавились такие предметы, как нумерология, волшебство алхимии и философия волшебства. Не знаю почему, но таких предметов в списке не значилось.

Порывшись в сумке, я обнаружила несколько учебников: Зельеварение, Чары и Трансфигурация. Если о последних двух переживать особо не приходилось, то в зельеварении мне предстояло изучить много нового, так как в мое время упор больше делался на приготовления зелий из трав. В двадцатом веке, ввиду большей доступности ингредиентов и множества открытий, была изобретена куча новых, неизвестных мне зелий. Что ж, теперь я знала, чем сегодня займусь.

В трансфигурации и чарах я всегда была сильна. Приходилось очень много тренироваться, чтобы получить тогда наивысшие оценки. Я не желала выслушивать суровые упрёки матери, не желала, чтобы Елену Когтевран считали лишь бледной тенью великой Кандиды. Поэтому училась очень усердно. И хоть мои оценки были высокими, для некоторых вещей простого усердия не всегда доставало. Нужен был определенный талант, как, например, в зельях, каким я не обладала. Но тем не менее делала все, что могла.

Луна оставила мне небольшие пометки о том, на каких темах она остановилась, прежде чем... Очень предусмотрительно с ее стороны. Но такая забота наталкивала на мысль, что она обо всем знала заранее. Откуда тринадцатилетняя девочка могла это знать? Откуда?

Что же ты за загадка такая, Луна Лавгуд, что десять веков моего существования оказались ничем перед тобой?

Полдня я провела, читая весьма толстый учебник по зельям. Потрёпанные уголки книги, запах хрустящих страниц отдавался лёгким приятным чувством в груди. Когда-то я очень любила читать. Картинки с разными видами котлов, плошек, палочек для помешивания вперемешку с острыми буквами текста мелькали на страницах. Столько новых неизвестных ингредиентов и способов их применений было описано в этом веке! Просто глаза разбегались. К обеду голова была настолько забита новыми формулами и способами, что я устало закрыла книгу и откинулась на подушки.

Обед мадам Помфри организовала прямо в палате, поставив серебряный поднос с блюдами на тумбочку. Глубокая тарелка супа, источавшего теплый приятный аромат, и бокал тыквенного сока ещё сильнее обострили аппетит. Теплая жидкость приятно согрела желудок. Закончив с едой, я вновь выпила пару зелий, отдавших неприятной горечью на языке, и легла спать. После столь тяжело давшегося договора о том, что мадам выпишет меня вечером, чтобы я сегодня же смогла вернуться в комнату, необходимо было восстановить силы. Какой же она могла быть непреклонной в вопросах здоровья своих подопечных! Но я тоже могла быть упряма.

Поэтому вечером, получив ещё несколько пузырьков с зельям и пообещав зайти завтра, вернулась в башню. Зачарованно поднялась по лестнице, ощущая, как эхо моих шагов разносилось под каменным потолком. Мэдис и Лизи уже были в комнате, но на мое возвращение не обратили абсолютно никакого внимания. Другая девочка, имени которой я пока не знала, уже посапывала на своей кровати.

Что ж, это только к лучшему. Завтра пятница, предметы не самые сложные, но привычка готовиться ко всему заранее осталась со мной ещё с тех времен. Вообще удивительно, что все мои привычки сохранились спустя столько лет, а в человеческом теле они, такое ощущение, только усилились.

Собрав сумку, заполнившуюся необходимыми учебниками, тетрадями и заточенными с помощью специальных заклинаний перьями, я принялась приводить в порядок кровать. Сняла все гирлянды с бутылочными пробками, вычистила обширное пространство под кроватью, пару раз чихнув от поднявшейся пыли и выбросив огромный запас редисок, сломавшихся перьев и бутылочных осколков. Мое копошение не было не замечено соседками. Но, слава Мерлину, они решили это не комментировать.

Пестрые лилово-сине-фиолетовые простыни были трансфигурированы во что-то более классическое, спокойного кремово-лилового оттенка. Да и над цветом сумки пришлось поработать, меня всегда раздражали нелепые цветастые вещи. Закончив приготовления, я, довольно посмотрев на сделанную работу, наконец, сходила в ванную, выпила свои зелья и отдалась в руки сна.

Проснулась рано, пока соседки ещё спали. Потянулась на кровати, ощущая, как приятно отозвалось мое тело. Мое тело... Мне кажется, я ещё долго не смогу к этому привыкнуть. В гардеробе Луны было обнаружено простое коричневое платье, которое я решила немного видоизменить. Пара заклинаний с курса средневековой трансфигурации с дополнительными чарами фиксации, и бесформенная коричневая материя превратилась в приталенное, со свободными рукавами платье приятного кремового оттенка, доходившее своей длиной до колен. Длинные шелковистые волосы я заплела в косу, отпустив спереди несколько вьющихся серебристых прядей.

"Да ты красавица, Луна! Почему ты это скрывала?" — вопрос сам собой возник в голове, когда я осматривала свое отражение в большом зеркале. Улыбнувшись ему, накинула мантию и покинула комнату, следуя на завтрак. Хотелось побыстрее закончить с ним, чтобы осталось время найти дорогу в класс. Я ещё не знала, насколько в этот раз мне поможет мое сознание, поэтому стоило, наверное, примкнуть к своим однокурсникам, чтобы не опоздать на занятие.

Сегодня Джонатан Рэдби, нагрубивший вчера, снова отпустил пару нелепых шуток. Но от глаз не укрылось, как он удивлённо, словно не веря, осмотрел меня с ног до головы. Этого ещё не хватало! Меня не волновали проблемы этого мальчика, видимо, перешедшего под власть гормонов подросткового периода. Я это пережила уже много веков назад.

Судя по оживлённым звукам, доносившимся со всех сторон, сегодня было как-то оживленнее, чем вчера. Я не могла не заметить какое-то мельтешение среди рядов учеников. Все что-то возбуждённо обсуждали.

— Ты представляешь! — прислушалась я к разговору соседок, сидевших напротив. — Сегодня они прибудут! Я слышала, что в Дурмстранге обучаются настоящие красавчики!

— Ещё бы, Мили, они же проходят военную подготовку!

Дурмстранг. Очень интересно.

— Ещё пока неизвестно, каким образом они прибудут в Хогвартс? — спросила Мили, приложившись губами к серебристому бокалу с гранатовым соком.

— Нет, — вздохнула ее соседка. — Это так любопытно! — глаза девочки возбуждённо загорелись в радостном предвкушении.

Интересно, с какой стати Дурмстранг приедет в Хогвартс? Они всегда были известны своей закрытостью и не слишком сильным желанием поддерживать общение с другими школами.

— А кто ещё прибудет? — решила я подать голос, чтобы развеять свои сомнения. Девочки повернулись в мою сторону, внимательно осматривая ту, кто посмел вмешаться в их разговор. Их лица при виде меня тут же приняли презрительно-насмешливое выражение.

— Я задала вопрос, дорогуши. Воспитанные леди обычно отвечают на поставленные вопросы.

— Что это с этой полоумной? — шепнула одна девочка другой — той, что была Мили.

— А тебе-то какое дело? И вообще, чем ты слушала директора, Лавгуд? — наконец подала голос она. — В начале года объявляли о том, что на территории школы пройдет Турнир Трёх Волшебников....

Ах, Турнир. Сэр Николас, кажется, что-то говорил об этом...

— А недавно стала известна дата приезда учеников двух других школ. Но я не удивлена, что ты все прошлепала.

Как же я сама не догадалась! Других причин для учеников Болгарии быть и не могло, чтобы покинуть территорию школы, защитой которой они так гордились.

— Благодарю, — сказала я, не обращая внимание на ее последнюю фразу. Отложила приборы, закончив завтрак, и встала из-за стола. — Ах да, — слегка улыбнулась. — Не советую вам больше называть меня как-то иначе, кроме моего имени.

Девочки насмешливо переглянулись.

— Или что, полоумная? — усмехнулась соседка Мили.

Я слегка изогнула бровь. Что ж, воспитанные леди отвечают на поставленные вопросы. Минутное сосредоточение на объекте, быстро произнесённое в мыслях заклинание, и сок подружки Мили пролился ей на мантию. Она взвизгнула, судорожно доставая палочку. От ярости ее руки так тряслись, что палочка отказывалась подчиняться. Я тяжело вздохнула и невербально произнесла отчищающее заклинание.

— Ещё один раз назовёте меня не по имени, красавицы, и я уже не буду столь терпеливой.

Лица девочек вытянулись от удивления. Ещё бы. Луна обычно пропускала все оскорбления и обиды мимо ушей, поэтому всегда оставалась крайней. В мое время все было гораздо жёстче. Если ты сразу не мог постоять за себя, показывая мягкий характер, то до конца оставался всеобщим шутом. Жёсткая школа жизни — это жизнь среди подростков, и в этом веке ситуация не сильно изменилась. Если ты отличался от толпы и не мог за себя постоять, то становился объектом насмешек, отличие лишь в том, что сейчас усилились меры наказания за проступки, да и виды издевательств стали более толерантными, если можно было так сказать. Но я в любом случае не собиралась с этим мириться. За Луну мне было обидно ещё тогда, когда я была привидением. Сколько раз доводилось наблюдать за тем, как над ней издевались со стороны! Столько говорила ей, что не стоит все время терпеть, хотя бы иногда полезно дать отпор.

— Я не могу на них обижаться, Елена, — мягко отвечала она. — Я просто понимаю причины их злости.

На этом наш разговор обычно заканчивался. Пока однажды...

— Оу, — услышала чей-то возглас возле правого уха. — Лавгуд сегодня вспомнила, что она девчонка.

Я взглянула на говорившего. Невысокий мальчик с невыразительными чертами лица и колючими глазками. Зелёный галстук на мясистой шее. Слизерин? Очень интересно. Я не стала отвечать ему, проходя дальше. Распыляться на всех сегодня не хотелось, скоро все и так заметят, что Луна Лавгуд — уже не девочка для битья. Я понимала, что веду себя совершенно иначе, вызывая лишние подозрения, но как-никак, мне сейчас физически было тринадцать лет. А это гормоны, перестройка и формирование характера — пусть все спишут на это. По крайней мере, очень на это надеялась, ибо я не Луна, которая всех любила и прощала. Я — Елена, которая любила Луну и хотела постоять за нее хотя бы сейчас. В знак малейшей благодарности за все, что она сделала для меня.

— Эй! Я с тобой говорю, Лавгуд! — не отставал мальчишка.

— А я с тобой нет, — бросила я, двигаясь к выходу.

— Да как ты смеешь! — сзади послышался какой-то шум.

— Осторожно! — впереди зала, выхватив палочку, закричала рыжеволосая девочка. Кажется, это она вчера в меня врезалась. Мальчик сзади в ужасе закричал.

Я обернулась. Он судорожно тер свой правый глаз, с которого только что слетела... Это что, летучая мышь? Ничего себе. Летуче-мышиный сглаз! Такому в школе обычно не учат.

— Ай-ай, — сказала моя защитница, качая головой. — Нехорошо, Крини, нападать со спины. Это так... по-слизерински.

Ученики в зале, кажется, слегка замерли.

— Да уж, Уизли, вмешиваться куда не просят — это очень по-грифиндорски, — ответил ей в тон, кажется, дружок мальчика, сейчас поддерживавший того под руку.

Я подошла к девочке.

— Как тебя зовут?

— Ты что, Лавгуд? — ее глаза в удивлении расширились. — Мы с тобой на одном курсе, между прочим, учимся, — насупилась она. — Джинни. Джинни Уизли.

— Луна Лавгуд, — протянула ей руку. — Спасибо, Джинни.

Она пару минут удивлённо зависла, не понимая, чего от нее ждут, пока я не схватила ее ладонь и вложила в свою, слегка пожав.

Не знаю, почему она захотела заступиться за меня? Стоило один раз назвать ее дорогушей, и такие перемены!

— Я просто не люблю, когда нападают со спины, Лавгуд. И Крини мне не нравится. Ничего личного, — ответила она на последнюю фразу, которую я, по всей видимости, произнесла вслух.

— Слушай, Джинни. Раз ты такой доблестный рыцарь, не подскажешь, как дойти до класса по рунам?

Она снова удивлённо воззрилась на меня.

— Лавгуд, что с тобой творится в последние дни?

— Так ты знаешь?

— Ну вообще-то, Когтевран занимается совместно с Гриффиндорром по пятницам.

— Замечательно, — кивнула я, — значит, ты сможешь отвести меня.

— Ты за это заплатишь, Уизли! — бросил Джинни мой обидчик, который, пока мы так мило беседовали, в сопровождении своих товарищей проковылял к выходу из зала.

— Жду не дождусь, Крини.

Я заинтересованно взглянула на эту рыжую красавицу. В ее глазах, провожавших слизеринца, плясали озорные огоньки. Занятная девочка. Всё-таки она неплохая, хоть и с червоточиной. Думаю, что мы поладим. Ну, хоть одна связь налажена.

— Я подожду тебя снаружи.

Джинни кивнула, замешкавшись на секунду. Она, кажется, что-то хотела сказать, но я не дала ей такой возможности и вышла из зала в просторный холл. Ноги сами понесли к широкому окну, за которым ветер раскачивал ветви деревьев, разбрасывая пожелтевшие листья. Осень.

Луна рассказывала, как в детстве они с папой собирали букеты из листьев, украшая ими их дом. Ее папа любил также сидеть с ней у окна во время дождя и разговаривать обо всем, о чем вздумается, за чашкой горячего имбирного чая. В такие моменты я даже немного завидовала этой девочке. Так хотелось оказаться на ее месте... Хлопнула себя ладонью по лбу. Вот и оказалась.

Но тут меня словно молнией ударило. Папа... Письмо. И я до сих пор не знала адреса. Залезла в сумку, доставая оттуда дневник. Если Луна позаботилась о том, чтобы я знала ее расписание, может, и адрес написала?

Я оказалась права. На следующей странице неровными строчками был выведен адрес, но проблема в том, что толком разобрать его так и не получилось. То ли рука у Луны дрогнула в спешке, то ли она пролила что-то, буквы слегка расплылись, отчего я не могла быть точно уверена в том, что они означали. Час от часу не легче.

Ладно, попытка не пытка. Отправлю на тот адрес, который смогла расшифровать. Если не тот, буду думать, как поступить.

— Луна, — позвал кто-то. Я подняла глаза. Высокая красивая девочка с прямыми волосами шоколадного цвета и тёплыми медово-миндалевидными глазами внимательно смотрела на меня. — Как ты? Поправилась?

— Я... Да.

— Я Дана, твоя староста, если ты не забыла.

Староста. Все ясно.

— Ты пришла, чтобы озвучить мне наказание? — не стала я медлить. Лучше сразу узнать, что меня ожидает, чтобы подумать, как действовать дальше.

— Наказание? Нет, что ты, — мягко улыбнулась она. — Просто хотела узнать о твоём самочувствии и способности посещать уроки. Вижу, все в порядке?

— Да. Спасибо, Дана.

— Хорошо. Если что, обращайся, — она кивнула и направилась в зал.

— Подожди, — не поняла я. — А разве ты не хотела сказать мне, что со мной хочет поговорить... Декан, например?

— Декан все узнает от меня. Или есть что-то ещё, что ты хотела бы сказать? — насторожилась Дана.

— Нет, — судорожно мотнула головой. — Просто Седрик...

— Седрик рассказал мне, что случилось. Все в порядке, Луна. Просто больше не гуляй по вечерам одна.

Она вновь улыбнулась и, когда я улыбнулась ей в ответ, ушла в сторону входа в зал. Но разве Седрик не рассказал ничего о диадеме, о моем странном поведении? Он же говорил... Вот ведь...

— Луна, ты идёшь? — голос Джинни вырвал из размышлений.

Задумчиво кивнув, я двинулась за ней.

— Слушай, Джинни. А кто ещё сегодня должен прибыть?

— О, ты разве не знаешь? — я отрицательно качнула головой. — Шармбатон и Дурмстранг. Они привезут своих кандидатов для отбора на Турнир Трёх Волшебников, — сообщила Джинни, поднимаясь по каменным ступеням. — Мои братья до сих пор думают, что смогут преодолеть запрет о возрасте и стать чемпионами, — она хихикнула.

— Запрет о возрасте?

— Луна! — Джинни осуждающе посмотрела на меня. — Ну где же ты была все это время? Ещё с первого дня об этом говорят. До Турнира допускаются только ученики семнадцати лет и старше. Но в чем-то я согласна с Фредом и Джорджем, ведь им будет семнадцать в этом учебном году только весной.

Я понимающе кивнула, так как была свидетелем ни одного такого Турнира, будучи и живой Еленой, и Серой Дамой. Но раньше не было ограничений по возрасту. Свои имена кидали все, кто хотел побороться за победу на Турнире. Ещё бы, ведь для тех, кто сумел выбраться живым после всех испытаний, открывались все двери в волшебном мире. Все вмиг забывали о происхождении волшебника и принимали его, как своего человека. В Средневековье такое счастье давалось далеко не каждому, учитывая, что и в двадцатом веке, как ни странно, некоторые уделяли происхождению слишком много внимания.

— Ну вот мы и пришли, — Джинни открыла дверь класса и пропустила меня вперёд. Мы прошли ближе к середине, усаживаясь за скамейки длинных парт, где я заняла место неподалеку от рыжей гриффиндорки. От глаз не укрылось, как она на миг удивлённо посмотрела на мои телодвижения, но ничего не сказала.

— Слушай, Кортни, — обратилась она к девочке, сидящей впереди. — Можешь сказать, что у тебя получилось в переводе третьего абзаца...

Я заглянула в учебник. Об уроках что-то не подумала. Стоило, наверное, узнать у своих однокурсниц, но настроения разговаривать с ними вчера особо не было. А в дневнике Луны не догадалась перелистнуть дальше на несколько страниц, если она сама позаботилась об этом. Ладно. Разберусь.

В первые свои столетия в облике привидения я занималась тем, что расшифровывала все рунические таблички и надписи, что находила в школе. Летала по замку, обыскивая все углы, где могли быть шифровки. Иногда это помогало преподавателям вовремя предотвратить беду, ведь некоторые рунические круги могли быть очень опасны. Когда же все, что было найдено в замке, было расшифровано, бросила это занятие.

Решив освежить старые знания, я взглянула на текст. Достаточно простой, никаких хитросплетений, самые простые знаки. Ах да, это же только начало обучения.

— Восход солнца у магов Древнего Китая считался священным. Его животворной магией они были способны исцелять и, по легендам, воскресать умерших не позднее пяти часов от смерти", — прочитала я, вглядываясь в рукопись.

Джинни несколько раз удивлённо хлопнула глазами, отвлекаясь от соседки спереди. Затем же, не теряя ни минуты, записала все, что я продиктовала.

— Ух ты, спасибо, Лавгуд. Знала бы я раньше, мы бы всегда сидели вместе на рунах.

Я рассмеялась.

— Ты сейчас намекаешь на то, что хочешь нагло меня использовать?

Она усмехнулась.

— Но почему же нагло. Услуга за услугу.

— По рукам.

На истории магии мы тоже сидели вместе. Этот предмет преподавало привидение, старый знакомый профессор Бинс, который своими нравоучениями успел наскучить ещё в прошлые десятилетия. Но к счастью, ему особо не было дела до того, чем заняты ученики на уроке, поэтому мы просто играли в зачарованные крестики-нолики.

После уроков мы отправились в Большой зал. На обеде все были ещё более возбуждены, чем на завтраке. Стало известно примерное время прибытия гостей — за полчаса до ужина. Атмосфера среди учеников была радостно-напряженная. Некоторые девочки уже строили планы по завоеванию сердец суровых дурмстрангцев, мальчики же обсуждали слухи о красоте и утонченности девушек из Шармбатона. Да, в мое время наиболее воспитанными считались леди, оканчивавшие именно Шармбатон. Но странно, что все опускали тот факт, что там обучались еще и мальчики.

Нас собрали массивной кучей, когда у абсолютно всех учеников закончились уроки. Все ждали прибытия гостей с таким трепетом, будто от этого зависела их жизнь. Будучи привидением, мне не раз приходилось наблюдать эти Турниры. Раз в пять лет выбиралась школа — или место, которое укажет школа — и претенденты. Но в восемнадцатом веке, когда на одном из испытаний увечья получили не только участники, но и судьи, деятельность Турнира приостановилась. Но сейчас же, видимо, решили возобновить традицию.

Шармбатонцы прибыли в огромной круглой карете, переливавшейся многочисленными украшениями в виде атласных лент и драгоценных камней. Несмотря на древность, она до сих пор выглядела очень изящно. Гигантские белоснежные кони топотом огромных копыт подняли немало пыли, заставив тех, кто стоял поближе, пару раз чихнуть. Шармбатон не изменял своим традициям. Единственное, что меня удивило — это директриса-великанша, уверенно ступившая подошвами огромных туфель на холодную землю. Франция всегда считалась страной революций, и волшебников, по-видимому, это тоже не могло не коснуться.

Чтобы в мое время директором назначили не кого-то иного, кроме как выдающегося волшебника с общественным признанием, какими-либо открытиями в волшебной науке — такой мысли нельзя было даже допустить. Сейчас же все поменялось. И Олимпия Максим гордо возглавляла отряд шармбатонских студентов.

Если насчёт способа прибытия Шармбатона я ещё могла строить догадки, ибо эта их карета с аристократическими породами лошадей, золотыми лестницами и дорогими украшениями в свое время была известна на всю магическую Европу, то прибытия студентов из Дурмстранга ожидала с таким же, как и у остальных, любопытством. И это оказался... корабль. Грозный, величественный, с широкими парусами, он гордо возвысился над поверхностью озера. Но директор у них не понравился. Какой-то темный и мутный. Н-да...

Закончив приветствие гостей, мы проводили их внутрь замка, где шармбатонцы заняли стол нашего факультета. Не знаю почему, но большая часть прибывших учеников составляли девочки, хотя пару-тройку молодых людей я успела заприметить. Даже смогла перекинуться парой фраз с несколькими девочками. Я уважала эту школу за сохранение традиций, но в то же время за то, что они не боялись нововведений. Магическая Франция в этом всегда опережала магическую Англию. Получался интересный симбиоз старого и нового, но при этом они каким-то образом умудрялись сохранять гармонию, о чем я не преминула упомянуть, вызвав довольные улыбки студенток. Они мне, честно говоря, понравились. Если не выказывать им свое недовольство и презрение, они отвечали вежливостью и доброжелательностью. В отличие от дурмстрангцев, которые всегда меня отталкивали своей суровостью. В этот век они, конечно, вели себя вполне достойно, но в прошлом мне приходилось наблюдать их высокомерное отношение к ученикам остальных школ. Конечно, обучение у них гораздо более жесткое, касательно как физической подготовки, так и применения темной магии. С такими господами лучше не ссориться. Но у меня в принципе не было желания с ними общаться.

Когда все достаточно насытились ужином и блюда опустели, директор привстал, призывая учеников и гостей к тишине. Кубок традиционно вытащили из красивого ларца и поместили на постамент. Профессор Дамблдор объяснил всем принцип его работы, который не менялся на протяжении веков. На самом деле — очень опасная вещь. Решив бросить туда бумажку со своим именем, в прошлом ты рисковал подписать себе смертный приговор.

Выдержав торжественную часть и распрощавшись с шармбатонскими гостями, мы отправились в башню Когтевран. Удивительно, что мои соседки ещё не устроили разбирательств, видимо, ночник Мэдис работал пока исправно. Думается мне, до первой контрольной. Кстати, насчёт контрольных. Стоило, наконец, узнать о домашних заданиях. Только вот к кому мне стоило обратиться?

Я зашла в комнату, осматриваясь. Девочки уже были здесь. Лина, моя соседка сверху, имя которой узнала совсем недавно, видимо, была в ванной. К Лизи никакого желания обращаться не было. А Мэдис... Вроде бы она отличница на нашем курсе. Может, стоило задать вопросы ей?

— Мэдис, — обратилась я к соседке. Та оторвалась от книги, что увлеченно читала, и удивлённо уставилась на меня.

— Чего тебе, Лавгуд?

— Могу я переписать у тебя задания на следующую неделю?

Серо-голубые глаза девочки расширились ещё больше. А она была симпатичной. Темные волосы, спускаясь вьющимися прядями спереди, были заплетены в тугую косу сзади. Длинные темные ресницы задумчиво похлопывали по щекам.

— Ты посмотри на нее, Мэди! После всего, что она тебе сделала, ещё смеет что-то просить, — подала голос Лизи, насмешливо рассматривая меня. А эта девочка была полной противоположностью Мэдис по внешности. С пшеничными до плеч кудряшками, веснушками вокруг слегка курносого носика и пухлыми губками.

— Что же я, позволь поинтересоваться, сделала?

— Она ещё спрашивает! Тебя не настораживает тот факт, что ночник Мэди вновь перестал работать, когда ты вернулась?

— Я проспала сегодняшний урок по рунам, — расстроенно дополнила Мэдис, понурив плечи.

— Мне очень жаль, дорогая Мэдис, но ты не пропустила ничего важного. Если хочешь, могу дать тебе свои записи.

— Ничего ей от тебя не надо! — бросила Лизи, с глухим звуком спрыгивая с кровати и становясь рядом со своей подругой.

— Послушай, красавица, — перевела я холодный взгляд на Лизи. — Если ты завидуешь подружке, просто попроси помощи, а не ломай ее вещи, сваливая всю вину на меня.

Лицо девочки вытянулось от удивления, отчего карие веснушки стали видны более отчетливо. Затем же краска гнева спрятала их, заливая ее щеки.

— Мэдис, ты только посмотри на нее! Она ещё и меня обвиняет! — от возмущения Лизи громко топнула ногой.

Я бросила взгляд на несчастный ночник. Гладкая поверхность абажура на округлой подставке, никаких видимых поломок. Могу поспорить, простой Репаро тут не сработает. Он снимал физические поломки, а также повреждения от некоторых заклинаний. Значит, либо это действие глушителей, что вряд ли возможно, ибо достать их не так-то просто и нужны определенные виды, либо же... Руны.

Ну откуда у девочки в тринадцать лет такие познания? Хотя, возможно... Существовали простейшие руны, требовавшие только прикосновения палочки-активатора и непосредственную близость к объекту воздействия. Тогда все было достаточно просто. Следовало просто найти руну и прикоснуться к ней палочкой, первой активировавшей ее.

Я подошла к тумбочке. Не касаясь руками, осмотрела ее. Гладкая поверхность из красного дерева не вызвала подозрений. Прошлась взглядом по резной деревянной ножке кровати.

— Что ты...

Добралась до верхнего яруса. Откинула розовую подушку Лизи с кружевными краями. Вот она. Простейшая руна, неловко вырезанная на спинке. Судя по толщине буквы, обыкновенным ножом.

— Кто тебе разрешил трогать мои вещи! — Лизи приблизилась, яростно хватая подушку, желая вернуть ее на место.

— Лизи, дорогая. Может, объяснишь, откуда это на твоей постели? — я ткнула на деревянную раму кровати.

— Ты в своем уме, полоумная?

— Я-то в своем уме. Но вот насчёт тебя очень сомневаюсь.

— Лизи, о чем она говорит? — тихо подала голос Мэдис.

— Все просто, дорогая Мэдис. Твоя подружка решила пройти программу по рунам в ускоренном темпе.

Вернулась к своей постели, доставая из сумки учебник по рунам. Заглянула в содержание, пролистала до середины массивную книгу.

— Вот, — я ткнула на главу "Руны-активаторы, глушители, блокираторы". — Надо сказать, что она делает успехи. Как давно твой ночник перестал работать?

— Он не перестал. Просто периодически ломается. Ещё с прошлого года, хоть я его и поменяла. Из-за тебя, — неуверенно ответила Мэдис.

Покачала головой.

— Ты же умная девочка, Мэдис. Зачем мне это? Но я подскажу тебе, как починить твой ночник.

Обе девочки гневно сверкнули глазами.

— Лизи, будь так добра, коснись своей палочкой вот этого места, — я, вновь убрав подушку, ткнула на руну.

— Лизи, — тихо сказала Мэдис. — Коснись, пожалуйста.

— Но, Мэди, — лицо Лизи побелело, она в волнении откинула пшеничные кудряшки за спину. — Ты что, веришь этой полоумной?

Мэдис не ответила. Просто молча встала и взяла палочку подруги, что лежала на ее тумбочке. Дотронулась до руны. Ночник медленно замерцал и загорелся. Ресницы Мэдис заколыхались, словно ветви на осеннем ветру. Палочка с глухим стуком выпала из рук.

— Мэди! Мэди, я...

Дверь ванной открылась, выпуская Лину. Мэдис тут же дернулась и забежала внутрь.

— Что тут происходит?

— Лина, может, ты сможешь мне помочь...

Слава Мерлину, Лина, высокая, стройная, с рыже-каштановыми волнистыми волосами девочка, спокойно дала мне все свои записи. Она вообще вполне мирная оказалась, просто Луна с ней особо не общалась.

На следующий день с самого утра все были заняты наблюдением за кандидатами, бросившими имя в Кубок. После завтрака заглянула к мадам Помфри. Получив ещё пару флакончиков зелий и несколько наставлений, вернулась в комнату, твердо решив вновь попробовать пробиться к своему сознанию. Точнее, к сознанию Луны, а для этого нужны былы полная концентрация и тишина. Лизи, к моему счастью, больше ни слова мне не сказала после вчерашнего. С Мэдис они, по всей видимости, тоже не разговаривали.

Я задернула полог и глубоко вздохнула. Вновь океан. Вдох. Медленный выдох. Я плыву на звук. Тянусь за едва заметной ниточкой. Тянусь. Плыву. Вдох, выдох. Плыву. Плыву... Вот она. Дверь.

В этот раз нужно осторожно потянуть, не резко. Нельзя повторить прошлой ошибки. Код от рукописи. Мне нужен код от рукописи.

Вдох, выдох. Осторожно тяну за нить. Дверь слегка приоткрывается, выпуская щёлочку света. Почему это так тяжело? Мне не хватает сил. Тяну сильнее. Сильнее. Опять шум. Почему так громко? Громко....

— Луна, Луна! Очнись же, что с тобой! — я почувствовала, как меня настойчиво теребили за плечи. Открыла глаза. Лина, отдернув плотный полог и слегка наклонившись, обеспокоенно смотрела на меня.

— Там, на тумбочке... Флакон.

Лина кивнула, протягивая содержимое пузырька к моим губам.

— Что случилось? Почему ты так кричала?

Мотнула головой.

— Ты давно вернулась?

— Вообще-то, зашла сумку положить после обеда да забрать пальто. Хочу прогуляться, — Лина отставила флакон в сторону. — Может, хочешь пойти со мной?

Я задумалась. Сейчас я точно не способна была на какую-либо умственную работу. Идея проветриться была заманчивой, хотелось развеять это тягостное ощущение внутри.

— Я с удовольствием. Спасибо, Лина.

— Да не за что. Жду тебя внизу.

Мы прогуливались почти до самого ужина. Бросали камни в озеро, стараясь, чтобы они сделали как можно больше кругов по поверхности. Лина рассказала мне про ту часть Англии, откуда была родом. Ее мама была маглой, а отец — волшебником, поэтому жили они в магловском районе, но периодически выезжали в домик к родителям ее папы, тоже волшебникам. Так что опыт у Лины был вполне разнообразный, что делало ее рассказ ещё интереснее.

— Ой, Луна, скоро же ужин! А там отбор чемпионов! Пойдем скорее, — Лина, спохватившись, потянула меня обратно на узкую тропинку в замок. Да, надо признать, без обеда и после продолжительной прогулки на свежем осеннем воздухе аппетит разыгрался не на шутку.

И пока еда не достигла желудка, меня мало интересовало происходившее вокруг. Но пришел час, когда тарелки опустели. Все замерли, когда директор, вылавливая бумажки из синих язычком пламени, начал называть имена чемпионов.

Ох, что там было, когда назвали имя этого пуффендуйца — Седрика! У меня чуть уши не заложило от такого шума. Благо Шармбатон так не визжал, напротив, большая часть девиц так расстроилась, что начала плакать. Подумаешь, нашли повод! Я бы на их месте только радовалась. Ничего, увидят первые испытания и успокоятся.

— Гарри Поттер! — произнес директор, и зал затих. Затих так, будто бы мы все собрались на чьих-то похоронах, ожидая, когда внесут гроб с покойником. Гарри Поттер. Я посмотрела туда, куда было обращено все многообразие глаз в зале. Насколько мне известно, этот мальчик был знаменит. Да, ведь после него ушел в небытие тот, кто... Тот, кто очернил диадему моей матери! Но Поттеру ещё не было семнадцати, так? И судя по его ошарашенному виду, он сам не понимал, что происходит.

После всего этого копошения с чемпионами, сопровождавшегося многочисленными домыслами и догадками насчёт отбора Поттера, мы наконец вернулись в башню. Разбирая свою сумку, я вспомнила, что до сих пор не отправила письмо папе. Ох, Елена!

Схватив письмо, дернулась в сторону совятни. Необходимо было успеть все сделать до начала комендантского часа. Из-за всей этой неразберихи с чемпионами мы все очень задержались. Но насчёт адреса отправки я до сих пор сомневалась.

Была не была. Выбрала одну из школьных сов, спавших на жердочках. С сомнением вывела адрес на конверте перед тем, как уменьшить пергамент.

— Луна? — я вздрогнула от неожиданности. — Ты тоже здесь? — окликнул меня знакомый голос.

Я обернулась.

— Седрик?

Он улыбнулся, привязывая письмо к лапке школьной совы.

Повисла неловкая пауза.

— Поздравляю. Ты же теперь чемпион.

— Да, спасибо.

Он закончил с лентой на лапке птицы и подошёл к окну, чтобы отпустить ее.

"Мы же соседи. Наши отцы даже иногда выпивали..." — припомнила я его слова.

— Слушай, ты ведь говорил, что мы соседи? — спросила как бы невзначай, поглаживая перья на спине выбранной совы.

— Да, — он улыбнулся, — говорил. Так и есть.

— А мой дом следующий после твоего?

— Да, — он удивлённо посмотрел на меня. — Луна, к чему ты ведёшь?

— Будь так добр, напомни мне номер и... улицу, — я понимала, как нелепо это прозвучало, и уже прокляла себя за то, что решила спросить. Но отступать было поздно.

Седрик с минуту недоверчиво смотрел на меня, словно подозревая в шутке. Заметив серьезное выражение, откинул голову в ответ на мой пристальный взгляд и весело рассмеялся.

Я прокляла себя ещё раз, быстро вывела палочкой тот адрес, который смогла расшифровать и уже хотела уменьшить письмо для отправки, не желая мучить животное.

— Ты ошиблась с написанием в конце, — Седрик перестал смеяться и подошёл, глядя с высоты своего роста на мой пергамент. — Вот, — он взмахнул палочкой, исправив адрес. Прости, что посмеялся над тобой. Просто у тебя было такое выражение... Можешь отправлять.

— Спасибо, — сказала я сухо, уменьшив письмо, и отпустила сову в темноту ночи. Затем обернулась, чтобы пойти к выходу, но заметила, что он стоит и по-прежнему продолжает наблюдать за мной.

— Ты ещё здесь?

— А ты имеешь что-то против?

Усмехнулась уголками губ.

— Ты такая странная в последнее время...

— Как и всегда, разве нет?

— Нет, — он опёрся о косяк стены, склонив голову набок и изучающе глядя на меня. — Я хочу спросить тебя кое о чем.

Эти слова заставили отчаянно застонать.

— Я же уже все тебе рассказала!

Вот ведь, свалился на мою голову, чтоб тебя!

— Нет, не все, Луна. Ты не рассказала, откуда у тебя диадема.

— А тебе это зачем?

— Я должен знать, что сказать, когда верну ее в реестр артефактов школы. Ты же понимаешь, что это очень важная часть истории.

Вот же зануда! Но... В чем-то он был прав, ведь это для меня диадема — вечное напоминание об ошибках прошлого. Для остальных же это действительно давно утерянный, важный артефакт. Только вот помочь я здесь ничем не смогу.

— Ты же сказал, что отдал ее моему декану? И про меня ему все рассказал?

— Солгал.

— Зачем?

— Хотел услышать правду от тебя.

— Я рассказала все, что вспомнила.

По его глазам было заметно, что он не поверил. И у него были все для этого основания. Угораздило же меня в то утро попасться и встретиться именно с ним! Мальчик явно был неглупый. Хорошо анализировал и делал правильные выводы. Да к тому же староста с повышенным чувством ответственности!

— Мне нужно возвращаться в башню. Скоро комендантский час.

— Он уже начался.

— Что? — я ошарашено выдохнула. — И ты молчал?

Злость начала медленно подниматься к горлу. Он что, специально это сделал? А я-то дура, о чем думала? Знала же, что времени осталось мало!

Дернулась, надеясь успеть добежать до башни обходными путями, пока только начался патруль. Может, пронесёт.

— Луна, — он остановил меня, хватая рукой за предплечье. — Прости, я не хотел тебя разозлить.

Я глубоко вздохнула. Он был слишком высоким, поэтому пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Я правда ничего не помню. Я упала и очнулась, когда ты меня разбудил. Диадема лежала рядом, и нашел ее, прошу заметить, ты. А сейчас позволь, я вернусь в комнату.

Он с минуту внимательно смотрел мне в глаза, словно проверяя. Не заметив ничего подозрительного, медленно кивнул.

— Я провожу тебя.

— Ох, посмотрите на него, какой благородный рыцарь! — возмущение получилось слишком громким, что вызвало недоуменный взгляд Седрика. Но ведь если он пойдет за мной, то продолжит задавать вопросы. А мне это сейчас ни к чему.

— Луна, я просто проведу тебя по обходным путям.

— Не стоит, я вполне дойду сама.

Я знала этот замок как свои пять пальцев. Все обходные пути, ложные портьеры, скрытые башни и портреты-переходы.

— Тебя поймают.

— Не поймают.

— Не забывай, что я тоже староста.

— И что же ты сделаешь?

— Ничего, если ты позволишь довести тебя.

Раздражает! Можно было убежать, но, правда, не думаю, что будущий чемпион не сможет догнать тринадцатилетнюю девочку.

— Хорошо, но при одном условии.

— Каком же?

— Ты не будешь больше спрашивать меня... Об этом.

— По рукам.

Удивлённо сморгнула. Так быстро согласился?

Он усмехнулся, направившись к выходу. Мне ничего не оставалось, как пойти следом. Хорошо, допустим, он чувствовал себя виноватым за то, что задержал меня, поэтому не хочет, чтобы по его вине меня поймали и наказали.

Выходит, Седрик Диггори действительно не такой уж и плохой парень. Но стоит держаться от него подальше, чтобы не спрашивал лишнего. Так и сделаю.

— Если что-то вспомнишь, расскажи мне. А пока диадема побудет у меня, — сказал на прощание, когда мы дошли до входа в башню.

Даже если вспомню, тебе лучше не знать, мальчик. Лучше не знать.

Воскресенье выдалось насыщенным. Пришлось подготовить уроки по всем предметам, где-то обращаясь за помощью к Лине, с которой мы вместе засели в библиотеку. Там же, спустя какое-то время, к нам присоединилась и сидевшая неподалеку Мэдис.

— Прости меня, Луна, — сказала она, опустив взгляд серо-голубых глаз на книгу. Затем же ее длинные ресницы встрепенулись, и она заглянула прямо мне в глаза. — Я не должна была обвинять тебя вот так. Это и вправду было глупо.

— Прощаю, — мой голос прозвучал одобряющие, и она улыбнулась.

— Вы с Лизи так и не разговариваете? — поинтересовалась Лина, пока Мэдис переносила свои книги поближе к нам.

Та мотнула головой.

— Я пока не могу с ней говорить. Но я знаю, что спрошу у нее хотя бы причину. Мы ведь... Я думала, что... мы действительно подруги.

Начались обычные учебные дни, затянутые тускло-молочной дымкой осеннего неба. С трансфигурацией и чарами у меня все было хорошо. Хотя, признаюсь, пришлось потратить какое-то время, чтобы вернуть привычную координацию движений кисти и палочки. В свое время движения необходимых заклинаний я оттачивала до посинения, а с моими новыми руками необходимо было возобновить то, чего так долго пришлось добиваться в прошлом. Иногда на помощь приходили невербальные заклинания, ведь в этом случае был задействован по большей части ум, а не тело.

На зельях пришлось попотеть, чтобы не оплошать. Глаза разбегались от новых видов ножей, приборов и способов измельчения ими множества ингредиентов. Некоторые названия я вообще слышала впервые. Отрицать не приходилось, зелья — активно продвигающаяся область волшебного мира. Поэтому периодически меня так и подмывало засыпать профессора Снейпа кучей вопросов. Ведь действительно было интересно и хотелось понять, в чем смысл, например, того, что травы мы нарезаем тонким металлическим ножом, а корни — толстым с деревянной ручкой? Но, судя по его грозному виду, преподаватель зелий не особо любил, когда кто-то не мог элементарно, как он сказал в начале урока, выполнить "простые действия из учебника". Наблюдая за тем, как он проходился по классу, подмечая, судя по сосредоточенному выражению лица, любую неточность в работе, я невольно вспомнила своего преподавателя по боевой магии — профессора Динса.

Холодный и немногословный, он был специалистом высочайшего класса, грозой средневековых рыцарей. Многие школьные привидения учтиво сторонились, когда слышали его тяжелую поступь, даже Пивз после некоторых обстоятельств старался обходить его стороной. Но обучение у него было... Своеобразное. Чем-то похожее на то, как некоторые родители учат своих детей плавать, просто кидая их в воду. Выберешься ты или нет, зависит от твоей воли к жизни. Жёстко. Но эффективно.

Я уважала профессора за то, что он не выделял отдельно мальчиков и девочек, заставляя нас драться на дуэлях на равных. Конечно, у мальчиков было больше умений из-за дополнительных уроков, но мы им не сильно уступали.

Заплакать на занятии профессора Динса было смерти подобно, ведь слезы его только распаляли. Он нападал на свою жертву, заставляя выжимать из себя все, что можно, и далеко не все выдерживали. Некоторые особо чувствительные юные леди даже покинули школу после таких вот уроков. Но надо отдать Динсу должное, именно после его занятий я смогла так долго давать отпор барону, что преследовал меня в течение года, а ведь тот был очень сильным магом.

"Вам, юные леди, следует стараться ещё больше, чем молодым людям. Вы можете обижаться на меня сколько угодно, но правда жизни такова, что в нашем мире вам грозит куда больше бед, а умений, в силу воспитания, вы имеете гораздо меньше. Но вы должны уметь дать достойный отпор", — как же он оказался прав, говоря нам эти слова, ведь прочувствовать все, о чем он говорил, мне пришлось на своей собственной шкуре.

Не знаю, таков ли был подход профессора Снейпа к занятию, ведь он не произнес в течение него ни слова. Лишь иногда презрительно ухмылялся, глядя на наши сосредоточенные лица. Одна девочка всё-таки осмелилась спросить его о причине изменения цвета зелья, на что получила лишь насмешливый взгляд и пожелание читать внимательнее справочник. После этого язык так и чесался спросить: "А вы тогда здесь на что?" Но задавать этот вопрос профессору Снейпу, от одного взгляда которого шарахалась половина группы, я, конечно, не стала.

Зелья зельями, там я смогла хоть что-то сделать, применяя все свои навыки и ту информацию, что уже успела прочитать в учебнике. Но самым большим страхом оказался урок полетов на метлах. В мое время девочек в школе не учили летать, поэтому я не могла сделать таких уже давно освоенных третьекурсникам действий, как банальный полет по прямой линии, а также достаточно несложные, на первый взгляд, воздушные петли около препятствий.

Пыталась успокаивать себя тем, что я десять веков прожила в качестве привидения и привыкла летать. Даже попыталась вызвать у себя желание вновь ощутить ту лёгкость и воздушность полета и передвижений, что имела ещё в начале этого года. На какие-то минуты помогло, пока я не отдалилась от земли выше, чем на три метра. Неизвестный до этого инстинкт самосохранения так атаковал сознание, что я чуть не свалилась с метлы.

Благо с остальными предметами все оказалось проще. Руны и нумерология были одними из моих любимых областей. Касательно травологии... Когда я затеяла свой побег от матери в самостоятельную жизнь, прошерстила не одну книгу по волшебной ботанике, ведь понимала, что одинокой девушке очень легко потерять дорогу и заблудиться. Или же могла возникнуть необходимость скрываться от плохих людей, а лучший способ это сделать — спрятаться в глухой деревне или в лесу. Поэтому я долгое время изучала волшебные свойства различных растений, стараясь научиться отличать их. Сколько же я тогда узнала интересных заклинаний и проклятий, вроде бы простых по назначению, но по избавлению от их последствий — очень мудреных! Не думала, что они смогут оказаться мне настолько полезны. Даже в этой жизни.

Я все ещё не оставляла попыток пробиться к сознанию Луны. Но пока ничего не получалось, и все заканчивалось тем, что мои крики либо пугали соседок, что оказывались поблизости, либо я просто теряла сознание. Такой расклад вещей совсем не радовал, поэтому было решено подойти к вопросу с другой стороны и почитать современную литературу о ментальной магии. Эту сторону я изучала, в основном, с практической точки зрения и то с целью улучшения концентрации. Сейчас же меня интересовало другое... Люди с даром прорицания, ментальные замки, закладки — такое многообразие! И такое же количество книг!

Лучшее время, в которое можно было спокойно почитать в уединении — это обеденный перерыв. Мало кто жертвовал этим своим правом в угоду знаниям. А читать я любила в тишине.

И вот, в один день, пролистнув очередной внушительный фолиант с довольно занимательными картинками видений магов Древней Индии, я закрыла книгу и решила перейти к другому стеллажу. Отложив прочитанное, сгребла груду книг в обе руки и направилась в нужную часть библиотеки.

Волшебная зоология, травология, зелья... История, руны, менталистика. Вот оно. Я приблизилась к пустым ячейкам, чтобы расставить книги по местам.

— Гарри, тебе необходимо сосредоточиться, иначе ничего не выйдет! — раздался приглушенный голос за одной из полок. Он явно принадлежал девушке.

— Гермиона, я пытаюсь! — ответил ей более низкий, принадлежавший уже парню.

— Ты слишком часто отвлекаешься, Гарри...

— Интересно, почему?

Я услышала раздраженный вздох.

— Гарри, я все понимаю, — я начала раскладывать книги, прислушиваясь. — Я понимаю, что ты не хотел всего этого. И не знаю, кто желает тебе зла. Я читала про этот Турнир. Он был основан около семисот лет назад, и многое смельчаки погибали на испытаниях...

— Спасибо, Гермиона. Ты меня успокоила, — перебил ее Гарри.

Я усмехнулась, пододвигаясь ближе к ним, чтобы лучше слышать.

— Я не об этом. Мне кажется, Грюм был прав, говоря о том, что кто-то желает тебе смерти.

Смерти? Кто-то желает смерти Гарри Поттеру? Что ж, если подумать, это неудивительно. В мое время красивым талантливым девушкам часто подливали какую-то гадость, чтобы подпортить их вид. Различные зелья туманных глаз, затемненного сознания, дурманящие травы — что только не придумывали, а ведь это было только женское соперничество. Мужчины отыгрывались на дуэлях и проклятьях. Но, думается мне, в случае Гарри дело не просто в банальной зависти. Хотя кто его знает. Он ведь с детства был знаменит.

— До сих пор не понимаю, как они смогли одурачить Кубок — ведь это такой древний артефакт, — голос Гермионы прозвучал задумчиво. — Маг, что сделал это, должен обладать очень сильной волей и магической мощью.

— Не так уж это и сложно было провернуть, — слова сами вырвались, опередив сигналы мозга. А так как последняя книга лежала ближе к краю стеллажа, за которым они сидели, две пары удивлённых глаз одновременно уставились на меня.

Молодец, Елена. Ты когда-нибудь научишься, наконец, не привлекать лишнего внимания? Вот что сейчас им говорить? Так. Успокоилась. Думай, девочка.

— Прошу прощения, я случайно подслушала ваш разговор. Я уже ухожу, — решила я поступить самым банальным образом и быстренько уйти в тень.

— Эм, Луна? — послышался голос Гермионы. Она приподняла голову от книги, которую до этого рассматривала, тряхнув густой шевелюрой каштановых волос. — Ты же Луна Лавгуд, да? Джинни рассказывала мне, как на тебя напал тот слизеринец.

— Оу, — мои губы растянулись в улыбке. — Ещё, я думаю, она рассказала тебе, как доблестно защитила мою честь. Хорошая девочка.

Гарри прыснул и усмехнулся, откинувшись на спинку скамейки.

— Слушай, а что ты имела в виду под "легко провернуть"?

— Ах это, — мысленно ударила я себя рукой по лбу. — Не берите в голову.

— Ну все же, Луна? — не отставала она. — Я Гермиона, кстати. Гермиона Грейнджер.

— Приятно познакомиться, Гермиона Грейнджер, — я улыбнулась. Поймав на себе ее пристальный взгляд, поняла, что простыми отмазками не отделаюсь. Чувствовалось, что эта девочка так просто не отстанет, поэтому я тяжело вздохнула, набирая в грудь воздух.

— Слушайте, этот Кубок — действительно очень древняя вещь. Но изначально заточен он был не только на три школы.

— То есть? — не понял Гарри.

— Ну, так и есть. Ты сказала, Гермиона, что Турнир был основан семьсот лет назад. На самом деле все началось гораздо раньше. И школ-участниц было больше.

— Да? — Гермиона заинтересованно подалась вперёд. — И какие же ещё участвовали школы? Я думала, что Хогвартс, Дурмстранг и Шармбатон — основные, которые могли бы быть, исключая волшебные гильдии и мелкие ремесленные учреждения.

— Гермиона, милая моя, — я задвинула рукой корешок неровно стоявшей книги, когда взглянула в ее глаза, отметив их приятный тепло-карий оттенок. — Ты же не думаешь, что весь магический мир сосредоточен только в Европе?

— Конечно, нет, — нахмурилась она. — Я знаю, что также существуют магические школы в Америке и России.

В мое время, конечно, были другие названия тех мест, о которых мы говорили. Но привидения тоже имели слух и зрение, поэтому частично я могла представить, о каких частях света она говорит. Да и возможности волшебников касательно географии всегда были шире, чем у маглов, поэтому о том, что земля круглая, волшебники смогли догадаться гораздо раньше обычных людей.

— И не только там, — кивнула я. — Инь-ша-янь — школа древних магов Азии, находится в Китае. Для волшебников Индийского океана была основана школа Амританда. За тем, что сейчас называется Россией — тоже стоит своя магическая школа — Рассвита. Ну и, как ты сказала, Америка...

— Школа Голдлайн, — дополнила Гермиона и восторженно посмотрела на меня. — Луна, откуда ты все это знаешь? Я раньше не слышала ни про китайскую, ни про индийскую школы!

— Потому что они достаточно далеки от нас и имеют свои методы обучения волшебству. Именно поэтому и случился конфликт между школами-участницами первых Турниров. Голдлайн была основана позже всех. Поэтому изначально школ-участниц было не три, а шесть. Первыми свой протест выразили китайцы, не согласные с гуманностью некоторых испытаний. Ведь хотя бы в одном им нужно было убить какое-нибудь волшебное существо и, как правило, очень редкое и опасное.

— Надеюсь, сейчас такого не будет, — пробормотал Гарри, судорожно сжав кулаки.

— К протесту присоединились и те, кто возглавлял Амританду. В итоге, когда правила отказались менять, они перестали участвовать в Турнире.

— Ты хочешь сказать, что Кубок был заточен на выбор шести претендентов?

— Да, ты правильно поняла ход моих мыслей, — улыбнулась я Гермионе.

— Выходит, не так-то сложно было заставить кубок поверить в то, что существует участник из другой школы, — продолжила мою мысль она, задумчиво накручивая непослушный локон на указательный палец.

— Именно это и сказал Грюм, — добавил Гарри.

Гермиона закусила губу, когда ее глаза задумчиво прошлись по мне.

— Луна, а откуда ты все это знаешь? В истории Хогвартса пишут только о трёх школах.

— История Хогвартса, как правило, опускает некоторые детали, которые не сыграли должной роли, — пальцы прошлись по нескольким книгам на полке. Я эту историю видела с самого начала, но уже тогда маги-историки любили все приукрашивать и перекраивать на нужный им лад. Зачем людям знать, что великие Основатели не согласились отказаться от жестоких испытаний по убийству животных и людей? Правильно, незачем. И эти факты незаметным образом опускались во множестве исторических работ.

— В библиотеке я такого не встречала, — продолжала настаивать Гермиона.

— Моя мама, — пришлось выкручиваться, — увлекалась историей. У нас было несколько рунических рукописей. Советую тебе попробовать поискать подобные. В рунах порой больше правды, чем в современных книгах.

Гермиона задумчиво кивнула.

— Спасибо тебе, Луна. Джинни говорила мне, что ты неплохо разбираешься в рунах, но я, честно говоря, не поверила... — последние слова заставили ее тут же спохватиться и закусить губу.

Гарри прыснул, глядя на порозовевшие щеки подруги, уголки моих губ дрогнули в улыбке. Вот она — гриффиндорская прямолинейность в деле.

— Была рада помочь, — я уже собралась уходить, когда вспомнила: — И да, Гарри. Чтобы убрать ненужные мысли, попробуй попрактиковать упражнение из этой книги на странице четыре, — взяла с полки книгу, что недавно читала, и открыла нужную страницу с практикой, которую использовала сама, когда изучала невербальную магию. — Оно несложное и поможет лучше концентрироваться.

Гарри внимательно прочитал нужный абзац.

— Не думаю, что это мне поможет, — вздохнул он.

— А ты попробуй, от тебя не убудет, — не знаю зачем, настояла я. Просто почему-то действительно хотелось помочь ему. Мне приходилось видеть значки, которые выказывали поддержку Седрику и травили Гарри. Но он же не виноват, я была уверена.

Время близилось к концу обеда, поэтому настал подходящий момент начать собираться на следующие уроки.

— Луна, подожди! Какой у тебя сейчас урок?

— Нумерология.

— О, а у нас астрономия. Это по пути, пойдем вместе! — Гермиона тепло улыбнулась.

Я оценила этот жест дружелюбия. Или же благодарности. Все равно, было приятно. Гермиона мне понравилась. Очень умная и наблюдательная девочка. Она, как и Мэдис на курсе Луны, была отличницей на своем, только вот об усердии Мэдис не гуляло столько шуток, сколько я слышала в сторону Гермионы.

Гарри же всю дорогу больше молчал. Я могла понять. Когда в твоей жизни все переворачивается с ног на голову, не особо хочется с кем-то общаться, тем более близился первый этап Турнира. Любопытно, что они придумали сделать в этом веке.

С того нашего разговора я периодически видела эту парочку в библиотеке. Гермиона опекала Гарри, как могла, что заставило невольно восхититься такой самоотверженности. И как она все успевала? Она ведь и училась лучше всех, и ему помогала.

Такие размышления посетили меня перед уроком по чарам, сдвоенным с Пуффендуем.

— Эй, народ, все сюда! — послышался чей-то громкий голос в коридоре, пока мы шли по направлению к классу.

— Ханна, в чем дело? — окликнула кричавшую одна из пуффендуек, что была с моего курса.

Ханна гордо улыбнулась, высоко задрав голову со светло-русыми волосами, забранными в высокий хвост на макушке.

- Значки, более модифицированная версия, — она с гордостью протянула вперёд высокую жестяную банку. Пуффендуйцы оживились и разом роем пчёлок налетели посмотреть новинку. Даже когтевранцы поплелись следом.

— Ну давай, Аббот! И мне, и мне значок, пожалуйста! — слышались возгласы со всех сторон.

Я видела эти значки, где слова поддержки Седрика сменялись оскорблениями в сторону Гарри. Гному ясно, что все считали его обманщиком, но все же эта травля...

Я подошла к коробке и взяла один, чтобы посмотреть, что они придумали на этот раз.

Седрик Диггори — наша звезда.

Ему победить не составит труда!

Гласил первый лозунг. Что ж, очень мило. Но, зная секрет первого значка, я подождала, какая надпись последует дальше.

Гарри Поттер — обманщик подлый,

Сдохнет слизнем под землёй холодной.

Значок со звонким стуком выпал из рук, отскочив, словно мячик от каменного пола. В это время пуффендуйцы оживлённо нацепляли их на свои мантии.

— Вам не кажется, что это перебор? — обратилась я к девочке, державшей банку.

— Не кажется, — она усмехнулась, протягивая значки всем желающим. — Поттер — обманщик. Нашему факультету впервые за столько лет выпала такая честь! И то он влез! — она раздражённо топнула ногой. — Привык быть в центре внимания, вот и бесится! Шрама ему мало оказалось!

— Ханна, дорогая, — я опешила от такой претензии. — Ты не подумала случайно, что цена этого шрама — смерть его родителей?

В коридоре на какой-то миг повисла тишина. Ханна перестала улыбаться, злобно сверкнув на меня глазами.

— Не нужно давить на жалость, Лавгуд.

— Я не давлю на жалость. И то, что произошло на отборе, не значит, что можно желать человеку смерти. И с чего вы вообще взяли, что это сделал он? Думаете, так легко обмануть директора школы?

— А кто, если не он? — крикнула рыжеволосая пуффендуйка рядом с Ханной. — Это же его имя выпало из Кубка! Он просто использовал свою славу и попросил помощи! Кто же сможет отказать великому Гарри Поттеру?

— Именно! — торжественно улыбнулась Ханна. — Разбирайте-разбирайте ребята! Поддержим Седрика!

Тяжёлый вздох, что пришлось осуществить, чтобы подавить волну ярости и возмущения внутри.

— Мне стыдно за вас. Это же насколько нужно быть глупыми, чтобы говорить такую чепуху? Да ещё и написать такую мерзость!

Я развернулась, не в силах унять раздражение. Конечно, пуффендуйцев можно понять — на протяжении веков им не часто удавалось блистать среди других факультетов. Но говорить такое про Гарри... Мерзко.

— Лавгуд, ты бы лучше отца своего постыдилась, — бросила мне вслед Ханна. Я остановилась. — Сначала почитай, что он пишет в своем никчемном журнале, прежде чем называть что-то чепухой!

Слова резанули, словно нож о железо. Это уже было слишком. Мои кулаки сжались от напряжения. Она могла ещё оскорбить меня. Но отца — не позволю.

— А ты, видимо, его поклонница, раз знаешь, о чем он пишет? — спросила я, медленно развернувшись к ней лицом.

— Ребята, эта полоумная и не отрицает! — весело рассмеялась Ханна. Несколько пуффендуйцев поддержали ее, остальные же настороженно наблюдали за нашей стычкой. Я видела, как Лина с Мэдис бросили на меня обеспокоенные взгляды. — Да, Лавгуд, по сравнению с писаниной твоего отца наши значки — просто произведение...

Последние слова она не договорила. Потому что мое невербально пущенное заклинание тут же вступило в силу. Ещё бы, сколько раз я тренировала его в прошлой жизни.

Ханна испуганно хлопнула широко раскрытыми глазами, не в силах произнести ни слова.

— Ханна, Ханна! Что с тобой? — воскликнула рыжая девочка, обеспокоенно теребя ее за рукав мантии.

Та в ответ покачала головой и показала пальцем на меня.

— Что ты с ней сделала? — набросилась рыжая пуффендуйка. — Заклятие немоты?

Я подняла руки вверх, демонстрируя отсутствие в них волшебной палочки.

Звон колокола оповестил всех о начале урока.

— Пойдем, Ханна. Я отведу тебя к мадам Помфри! — лепетала ее подружка, когда мы направлялась в класс.

Простым зельем тут не отделаешься, поэтому в следующий раз она будет думать, прежде чем говорить такое и оскорблять отца Луны. Теперь и моего отца. Не позволю.

Совсем недавно я получила от него ответ на свое письмо. Судя по написанному, никто ничего ему не сообщил о произошедшем со мной.

Отец оповестил, что работает над исследованием поведения нарглов в агрессивной среде. Рассказал о погоде дома, написал, что очень скучает, и пожелал скорейшего выздоровления. При этом с письмом прислал в придачу пакет флаконов с зельями, любимые сладости Луны и пилотный номер следующего выпуска журнала. Казалось бы, такие простые вещи, но за столько лет я впервые ощутила это теплое чувство, приятно щекотавшее в груди — чувство, что ты любимый ребенок. И это было... чудесно...

На уроке воцарилась достаточно напряжённая обстановка. Но мне было все равно, ведь это был последний урок на сегодняшний день.

Лина никак не прокомментировала мои действия, хотя я видела, что она очень хотела что-то сказать. Что ж, если созреет, всегда готова ее выслушать.

Оставшиеся до ужина часы я решила провести, погружаясь в свое сознание. Сейчас делала это гораздо аккуратнее, выполняя специальные дыхательные техники. Мой старый способ помогал быстро войти в состояние глубокой концентрации, но пришлось осознать, что в моем случае нужно было как раз-таки погружаться медленно, осторожно подбираясь к нужной двери. Только тогда через несколько дней можно будет надеяться на первые проблески. Терпение, Елена.

— Луна? Ты спишь? — послышался голос Лины за закрытым пологом моей кровати. Я попросила ее разбудить меня, в случае чего, перед ужином.

— Уже пора?

— Ага.

Я медленно закончила практику и выбралась из своего укрытия.

— Слушай, Луна, — подала голос моя соседка, пока мы шагали по дороге в Большой зал. — А что ты сделала с Аббот?

— Я разве что-то сделала? — я постаралась, чтобы голос прозвучал удивлённо.

— Брось, Луна, — Лина внимательно заглянула мне в глаза. — Я видела, как ты на нее посмотрела перед тем, как... Нет, я не осуждаю, просто. Как ты это сделала?

Наблюдательная девочка. Я остановилась, ответив на ее полный любопытства взгляд улыбкой.

— Невербально.

Она удивлённо моргнула.

— Понятно.

Мы дошли до нашего стола, заняв места рядом с Мэдис. Лизи в последнее время редко появлялась перед глазами. Из комнаты она уходила раньше всех, приходила позднее. Лина вроде говорила что-то о том, что та хочет переехать.

Поужинали за разговорами об уроках и стремительно приближающемся Турнире. Когда покончила со своей порцией пудинга, а Лина с Мэдис перестали спорить о том, что лучше — школьная форма Шармбатона или Хогвартса, мы решили вернуться в комнату.

— Луна, — Мэдис остановила меня на полпути к выходу. — Что-то не так.

Я обернулась в ту сторону, куда она смотрела. Нет. Только не он! Я ведь так успешно избегала его последние недели!

— Луна, — Седрик приблизился слишком быстро. — Тебя срочно вызывают в Больничное крыло. Скажи, что ты сделала с Ханной?

Его шоколадно-карие глаза метали молнии, сурово просверливая мои.

— А в чем меня, собственно, обвиняют?

— Пойдем со мной, и все узнаешь. Но сразу говорю, лучше сознайся во всем сразу.

— Я никуда не пойду.

— Пойдешь. Тебя там ждут. Меня, как старосту Ханны, послали проводить тебя к ней. Хочешь ты этого или нет, — он строго посмотрел на меня. — Так ты идёшь?

Я отрицательно покачала головой. Меньше всего сейчас хотелось видеть лицо этой пуффендуйки и разговаривать с ним.

Седрик тяжело вздохнул и покачал головой.

— Ты не оставляешь мне выбора, Луна.

Он жёстко схватил мою руку и с силой потянул в сторону выхода. Удивлённо охнув, я неловко засеменила следом.

— Отпусти, я могу идти сама.

Он ослабил хватку.

Хорошо, я пойду. Но вы не на ту напали. Не зря в прошлой жизни я столько времени убила на изучение волшебной ботаники. Ох, не зря.

Мы в молчании дошли до Больничного крыла. Все это время он не отпускал мое предплечье, мягко, но настойчиво заставляя следовать за ним. Видимо, боялся, что попробую сбежать. Наивный мальчик. Если бы я хотела, уже бы сделала это. Но отступить значило бы то, что струсила. А я не струсила и, более того, совсем не чувствовала, что сделала что-то неправильно.

На входе в белоснежный холл Седрик наконец отпустил мою руку. Выражение его лица было таким хмурым и настороженным, что чувство вины незаметно подкрались к горлу, и захотелось извиниться. Что за глупости, Елена! Он тут вообще не при чем!

Только когда мы зашли за ширму, где лежала Ханна, в сознание прокралась мысль, насколько сильно я влипла. Вокруг кровати пуффендуйки собрались мадам Помфри в неизменном медицинском колпаке, профессор Стебль со своим причудливым головным убором на непослушной копне коротких колос. Профессор Флитвик, не изменявший привычному стилю одежды в виде классического костюма, и Снейп в длинной, словно летучая мышь, черной мантии. А он-то тут при чем? Профессор Стебль окинула меня строгим взглядом, профессор Флитвик стоял, сложив маленькие ручки на груди, а профессор Снейп... Мне показалось, или он посмотрел с лёгкой долей любопытства? Правда, когда он встретился своими проницательными черными глазками с моими, тут же нацепил привычное выражение презрения.

— Мисс Лавгуд, — тонким голоском обратился ко мне мой декан. — Вы не хотите нам объяснить, что произошло между вами и мисс Аббот?

— А мисс Аббот сама не смогла вам объяснить?

Ханна, услышав эти слова, судорожно вздохнула, гневно фыркнув в мою сторону.

— Это не смешно, мисс Лавгуд, — голос профессора Стебль прозвучал крайне недовольно. — Мисс Аббот утверждает, что вы напали на нее. Что вы можете на это ответить?

Взгляд зацепился за исписанные листки пергамента на тумбочке неподалеку от Ханны. Как много она смогла им рассказать таким способом?

— Я не знаю, что вам сообщила мисс Аббот, но вы можете опросить тех, кто был сегодня рядом с нами. Уверена, все они подтвердят, что я не поднимала против нее палочки.

Ханна задумчиво нахмурилась. В этом ключе они не могли ни в чем меня обвинить. Профессор Стебль настороженно задумалась, отчего морщинка прорезалась на ее смугловатом носу.

Я перевела взгляд с нее на профессора Флитвика, стоявшего примерно с тем же выражением лица, а затем и на профессора Снейпа. Тот лишь слегка усмехнулся уголками губ, и мне совсем не понравилась эта усмешка. Тем более от него.

— Очень умно было с вашей стороны использовать беспалочковую магию, мисс Лавгуд, — тихим проникновенным голосом начал он. — Причем это не банальное Силенцио, иначе зелье Болтливости и его модификации уже бы избавили мисс Аббот от последствий заклинания Немоты.

— Может быть, на ней другое заклятие? — спросила его профессор Стебль.

— Диагностические чары ничего другого не показали, — вмешалась мадам Помфри. — А они редко ошибаются. Возможно, мы имеем дело с какой-то сложной модификацией заклинания.

Все взгляды, словно хорошо заточенные шпаги, скрестились на моем лице.

— Так как давно вы практикуете невербальную магию? — профессор Снейп проговорил каждое слово так, что мороз прошелся по коже.

Я как могла, пыталась скрыть удивление, что уже готово было отразиться в глазах и выдать меня с потрохами. А чего ты хотела, Елена? Любой дурак бы догадался, а профессор Снейп был далеко не дурак. Его явно забавляло происходящее, ведь ухмылка тонких бледных губ становилась все шире.

— Может быть, сыворотка правды развяжет вам язык? — стеклянный флакончик с прозрачной жидкостью блеснул в его руке.

Воздух с трудом протолкнулся в лёгкие. Это было уже слишком! Я не думала, что обычная стычка зайдет так далеко. Сыворотка могла заставить меня рассказать слишком много, я не умела ей сопротивляться. Следуя зову инстинкта самосохранения, я обернулась в поисках путей бегства. Сзади все ещё стоял Седрик, в глазах которого отразилось удивление в ответ на мои телодвижения. Черт бы его побрал!

— С вашей стороны самым лучшим выходом было бы признаться во всем, мисс Лавгуд.

Я тяжело вздохнула.

— Мисс Аббот будет молчать в лучшем случае ещё дня два.

Ханна судорожно сжала белые простыни.

— Что вы применили, мисс Лавгуд? — спросила мадам Помфри.

— Луна, пожалуйста, — попросил Седрик. — Ханна не заслужила этого.

Недобрая усмешка прорезалась в уголках губ, когда я резко обернулась к нему.

— Ах, не заслужила, значит?

Слегка вытянула руку и невербально призвала значок, уверенная, что где-то в мантии или сумке Аббот хоть один да остался. Повезло. Маленький кругляшок с шумом вонзился мне в руку.

— Погляди, — я сунула его Седрику.

Он внимательно осмотрел значок. Спустя несколько секунд увидела, как изменилось выражение его лица, когда он прочитал вторую надпись. Гневный взгляд колышком вонзился в Ханну.

— Это что такое? Я, кажется, просил вас всех не трогать эти значки!

Глаза Ханны забегали по его лицу, она раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но была больше похожа на рыбу, выброшенную на сушу.

Поэтому спустя минуту, осознав это, она в отчаянии опустила руки, жалобно глядя на Седрика.

— Мисс Лавгуд, мы все ещё ждем, — профессор Снейп погладил блока флакона.

Раздражённо вздохнула.

— Заклятие кленового листа. Я применила его.

В холле повисла тишина.

— Что вы сказали? — изумилась профессор Стебль. — Откуда вы знаете о таком?

— В чем дело, Помора?

— Если я не ошибаюсь, это очень редкая магия. Я бы даже сказала, древняя. Такими заклинаниями активно пользовались несколько веков назад, в особенности, лесные ведьмы, — нотки удивления так и проскальзывали в ее голосе.

— И что же это означает? Как мне вылечить девочку? — встревожилась мадам Помфри.

— Какой именно клён вы использовали в формуле, мисс Лавгуд? — начал догадываться о чем-то профессор Снейп.

— Тот, который в Англии не распространен, будьте уверены.

— Я не понимаю вас, коллеги, — подал голос профессор Флитвик. — А вас, юная леди, — строго обратился ко мне, — ждёт серьезное наказание за ваши проделки.

Ханна что-то написала на листке и показала его профессору Стебль.

— Мисс Лавгуд, мисс Аббот имеет право знать, в чем дело.

Что ж, пусть знает, за что получила, если ещё не догадалась.

— За то, что ты оскорбила Гарри и моего отца, дорогая Ханна, — начала я, поймав встревоженное выражение ее глаз, — ты будешь молчать ещё минимум два дня, пока не будет готово зелье. Ведь его невозможно приготовить без одного важного компонента — листа клёна остролистного.

— Откуда вы узнали о таком виде магии?

— Мы с моей мамой увлекались необычными заклинаниями.

Я действительно ими увлекалась. Прежде, чем бежать в леса, изучила быструю трансфигурацию растений, их целительные и магические свойства, и заклятие кленового листа, помимо прочих подобных более простых и более сложных, привлекло меня своим разнообразием применения. Ты просто используешь формулу, которую можешь менять в зависимости от заклинания, действия которого хочешь добиться. В данном случае это было заклинание Немоты. Контрзаклятием будет являться зелье, приготовленное из компонента растения, чью формулу я использовала. Но далеко не все магические формулы растений так мобильны, как у клёна. Роза, например, подходит только для заклинаний, связанных со зрением.

— Такая тяга к знаниям, конечно, похвальна, но не во вред другим ученикам, — строго заметила профессор Стебль, с трудом скрывая некоторую толику восхищения. Ещё бы, я столько времени потратила, чтобы вызубрить формулу и научиться применять ее невербально! — Лист клёна я достану. Профессор Снейп, я могу на вас рассчитывать? Стандартное зелье Болтливости, только с некоторой модификацией.

— Можете не волноваться, Помона.

— Мисс Лавгуд, я буду вынужден написать вашему отцу, — оповестил меня профессор Флитвик.

Все внутри сжалось в комок при этих словах.

— Пожалуйста, не надо говорить ему. Мы же уже все решили, так?

Если он узнает, что его милая добрая Луна стала так себя вести, он может заподозрить что-то, если уже не заподозрил. Тем более, мама Луны была явно непростой ведьмой. Ох нет, Елена. Только не это!

— Я прошу вас, не нужно писать ему! Он будет только волноваться лишний раз!

Профессор Флитвик одарил меня крайне недовольным взглядом.

— Я выполню любое наказание! Пожалуйста, профессор, я не хочу его тревожить!

— Нужно было думать раньше, мисс Лавгуд.

Я сморгнула. Выпрямилась, сложив руки на груди, и усмехнулась.

— Вы хотите сказать, думать, прежде чем заступаться за моего папу? Думать, прежде чем заступаться за невинных людей? Нет уж, мисс Аббот тоже нужно было думать, она не менее виновна, чем я. И знаете... — я перевела дыхание, на миг задумавшись. — Да, лучше напишите папе. Он все равно узнает рано или поздно....

Я не договорила. Он узнает рано или поздно, что я — ненастоящая Луна. Что его любимая дочь добровольно покинула этот мир, оставив мне свое тело. Как он сможет принять это? Ведь он так сильно ее любит!

Ноги сами понесли к выходу, чтобы не пришлось разрыдаться на глазах у всех этих людей. Слезы уже подступали к глазам, я бежала к выходу. Прости меня, Луна, прости, дитя! Я стараюсь, как могу, но не справляюсь....

— Луна, постой! — мое плечо дёрнули, не давая возможности двинуться.

— Седрик, прошу, отпусти! — голос был полон мольбы. Не хотелось плакать. Не при нем.

Его руки развернули меня к нему лицом. Шоколадно-карие глаза посмотрели встревоженно.

— Луна, прости, что обвинял тебя, мне нужно было сначала разобраться во всем, — сказал он, слегка нагнувшись, чтобы хоть немного оказаться со мной на одном уровне. Обе руки мягко легли на плечи, не давая возможности уйти. Я почувствовала, как от него повеяло приятным сладковато-кофейным запахом с примесью корицы. — Но ты тоже неправа.

— Я права! Я права в том, что защищаю себя! Ты не заметил, что я никогда не нападаю первая? — эмоции раскаленным железом жгли внутренности. — Если меня не трогают, я тоже не трону! И вообще, — судорожно вытерла норовившие выскочить из глаз слезы. — Почему люди такие злые? Они жестоки настолько, что могут заставить человека пожелать уйти из жизни своими мерзкими словами! Самого лучшего в мире человека, который, возможно, любил их больше всех остальных!

Слезы, подлые предатели, уже прокладывали влажные дорожки на моих щеках.

— Отпусти, дай мне уйти! — крикнула я, пытаясь высвободиться. Я смотрела в его глаза сквозь туманную пелену. Хотелось кричать в голос от такой несправедливости бытия. Ох, Елена, я думала, что ты давно уже смирилась. Почему же тогда ты сейчас рыдаешь, как маленькая девочка?  Слезы не выход, ты ведь поняла это уже давно. Но может потому что... Это маленькая девочка все эти годы жила в тебе, не в силах показать себя?

— Луна, пожалуйста, — Седрик, явно шокированный обрушившимся на него словесным потоком, приподнялся и придвинул меня к себе. — Не плачь. Я поговорю с профессором Флитвиком, чтобы он не сообщал твоему отцу. Если это так важно для тебя.

Я прерывисто вздохнула, пытаясь прервать рыдания и кивнула.

— Важно. Спасибо.

Вытерла увлажнившиеся щеки. Он вытащил из кармана мантии носовой платок, протягивая мне хлопковую материю. Такой поистине галантный жест заставил улыбнуться. Из какого века был этот мальчик?

— А о ком ты говорила? Кто хочет умереть из-за травли?

Ох, Елена! Кажется, ты совсем разучилась контролировать свои эмоции, ведь в очередной раз наговорила лишнего!

— У меня была одна подруга, — шмыгнула носом, — которая не выдержала и покинула меня...

На этих словах, проклиная себя, я заплакала ещё сильнее. Я очень скучала по Луне, по ее теплой улыбке, которую, как ни старалась, не могла повторить в зеркале, ведь в этом выражение было ее причудливое очарование. Я все ещё помнила свет голубых глаз, что лучисто светились, когда она рассказывала мне о чем-то.

— Мне очень жаль, Луна.

Искреннее сочувствие лучиками прорезалось в его глазах. Спасибо, что хоть не жалость. Иначе мои нервы не выдержали бы, толкая наслать и на него что-нибудь из своих любимых заклятий.

— Спасибо ещё раз, что поговоришь с профессором. Но ты не обязан этого делать.

Он тепло улыбнулся.

— Мне совсем не трудно, Луна. Тем более, в этой ситуации вы обе неправы. И наказание должны получить одинаковое.

— С радостью, — мои губы изогнулись в недоброй усмешке. — С радостью исполню все, что прикажете, только если рядом не будет этой девицы! — я ткнула пальцем в сторону Больничного крыла. А теперь прошу меня просить.

Жестом руки сделала вид, что отсалютовала ему невидимой шляпой, и пошла прочь. Голова начала болеть от многочисленных переживаний и мыслей. Очень хотелось уединится и войти в медитацию, ведь некоторые сильные переживания способствовали успеху в практиках, открывая порой нужные каналы сознания. Я была готова воспользоваться этим шансом.

— Луна, — окликнул Седрик, когда я уже отошла на несколько метров вперёд. Я обернулась. — Перестань, пожалуйста, злиться на всех и влипать в неприятности. Хорошо?

Улыбнулась, ничего не ответив. Было бы хорошо, милый Седрик, но невозможно. Хотя может, мой кленовый лист заткнет на какое-то время обидчиков Луны. В случае, если они сами этого не сделают.

Вернувшись к себе, я, коротко ответив на вопросы девочек и пообещав рассказать обо всем завтра, забралась на кровать, задернув полог. Вдохнула поглубже, погружаясь в медитацию. Из-за пережитых эмоций буквально чувствовала тряску изнутри. Словно рябь на поверхности озера от сильных порывов осеннего ветра. Плыла по поверхности, очень медленно погружаясь в глубину. Вновь ниточка. Она сама тянет меня к двери. Лёгкий щелчок.

Я вижу, как маленькая девочка с длинной белокурой косой протаптывает себе путь в цветочных босоножках. Рядом с ней, держа малышку за руку, следует высокая стройная женщина с темно-русым оттенком длинных струящихся волос.

— Мамочка, а куда мы идём? — ее голос эхом отдался в пространстве.

— В лес, Луна, — мягко ответила женщина, улыбнувшись.

— А где папочка? Почему он не пошел с нами?

— Папа очень хотел, но вынужден был отлучиться по работе. Ты же знаешь, что он занимается серьезными исследованиями магических существ.

— Знаю, — кивнула девочка. — Давай отправим ему птичку.

Женщина кивнула и достала волшебную палочку, присев рядом с девочкой. Затем она вложила древко в маленькую ладошку, взяв ее в свою.

— Давай, Луна, как я тебя учила.

— Солнце — светлая зарница явит мне из света птицу, — две руки с палочкой очертили руну в воздухе. Послышался лёгкий хлопок, золотые нити собирались в кучу, приобретая нужную форму. Маленькая солнечная птичка взмахнула крыльями.

— Передай папочке, что мы его любим, — сказала ей маленькая Луна.

— И пусть возвращается поскорей, иначе не успеет попробовать свой любимый пирог из лесных ягод, — добавила женщина. Волшебная палочка легонько стукнула по голове птицы, Луна посыпала ее каким-то порошком из маленького мешочка, что достала из кармана платьица. Та встрепенулась, отряхнувшись, и упорхнула в далёкое ясное небо, покрытое пушистыми облачками.

— Ну вот и все. А теперь пойдем, я покажу тебе, какие травы нужно собрать, чтобы приготовить весеннее зелье. Оно тебе пригодится для некоторых простых ритуалов...

Их мелодичные голоса затихали по мере того, как они уходили все дальше и дальше от меня, в самую глубину леса.

Я проснулась рано утром. Совсем не заметила, как, погрузившись в медитацию, заснула прямо в мантии.

Отодвинула полог. Светильник Мэдис уже начал менять свой цвет, совсем скоро он ее разбудит. Забавно, конечно, но ее реально мог разбудить только он. Или же совсем мощный грохот, который вряд ли оценят наши соседи и старосты.

Я умылась холодной водой для большей бодрости, переделала свой вчерашний наряд в виде трансфигурированной клетчатой юбки и белой блузки в шоколадного цвета платье с короткими рукавами. Я всегда любила платья, всё-таки Средневековье наложило свой отпечаток на такой стиль одежды. Но, признаю, брюки и шорты были очень даже удобны, и периодически можно было носить и их.

Сегодня предстояло увидеться с Джинни. Мы иногда делали вместе уроки, я помогала ей разобраться в рунах, разбирая отдельные моменты. Она же в свою очередь вызвалась учить меня полетам на метлах, но, хоть я и была ей очень признательна, пока побаивалась вновь пробовать летать.

Не прошло и полдня, когда количество косых взглядов в мою сторону стало слишком очевидным.

— Ты случаем не знаешь, в чем дело? — спросила я Джинни, когда мы шли на обед после второго урока.

— Ты шутишь, Луна? — Джинни весело усмехнулась. — Весть о том, как ты заступилась за Гарри, уже облетела всю школу. Все гадают, что же ты такого сделала, что Аббот до сих пор не может заговорить. Не поделишься знаниями?

— Я расскажу тебе, но не сейчас, хорошо?

— Ловлю на слове, Лавгуд.

Все было ясно. Если позавтракать ещё удалось в спокойной обстановке, то за обедом вопросов было не избежать.

— У меня что-то пропал аппетит, Джинни, — я кисло улыбнулась ей. — Иди без меня, ладно?

Она удивлённо посмотрела на меня.

— И куда ты?

— В библиотеку, хочу выяснить кое-что.

Я смогла добраться до первых воспоминаний в сознании Луны. По-видимому, там она была со своей мамой. Та явно обучала ее чему-то, и золотая птица — это не та простая магия, которой обычно обучают детей в семьях волшебников. Непростое и красивое колдовство. Мне стало очень любопытно почитать о таком. А какой красивой женщиной была ее мама! Как она нежно говорила с Луной, как изящно двигалась! Одним словом, эта женщина вызывала восхищение. И эта очаровательная улыбка, по-видимому, досталась девочке от матери.

С такими мыслями я дошагала до нужных мне стеллажей. Но не успела дойти до первых полок, как заметила знакомую гриву из каштановых кудряшек, мелькнувшую среди столбиков книг.

— Гарри, простыми заклинаниями драконов не возьмёшь. Слишком толстая шкура. Под лапы лучше не попадаться, когти способны рассечь кожу человека до кости.

— На первом испытании будут драконы?

Гермиона оторвалась от книги, испуганно посмотрев на меня.

— Да, Луна, — она облегчённо выдохнула. — Только не говори, пожалуйста, никому, что мы знаем об этом.

— Конечно, я — могила.

Драконы. Всё-таки в двадцатом веке тоже не отказались от испытаний с опасными магическими существами. Понятно, почему школы Востока до сих пор не принимают участие, больше чем уверена, что они вели переговоры. Всё-таки Турнир — один из способов налаживания международных связей. Для этого он и был отчасти придуман.

Я присела рядом с Гарри, заглядывая в его книгу. Красочная картинка дракона, извергавшего пламя, вызвала волну мурашек по телу. Неужто ему предстоит столкнуться с этим?

— Луна, я, точнее, мы с Гарри хотели поблагодарить тебя, — оторвала меня от размышлений Гермиона. — В общем, спасибо, что заступилась за Гарри вчера.

Гарри кивнул, улыбнувшись мне.

— Действительно, спасибо. Спасибо, что веришь мне.

— Да по твоей кислой мине в день отбора все сразу было понятно! И вообще, не берите в голову, — махнула я рукой. — Я могу понять пуффендуйцев, они все хотят ощутить вкус славы и гордости за члена своего факультета. Но их способы выражения поддержки мне противны.

— Мне тоже, — согласилась Гермиона. — Я видела эти значки, это просто ужасно! Ещё хуже тех, что всучивал нам Малфой!

Гарри фыркнул, захлопывая книгу.

— Седрик не одобряет этого, — не знаю зачем, сказала я это, глядя ему в глаза. — Слышала, как он велел Ханне перестать распространять их.

— Я знаю, что он тут не при чем, — он разлохматил волосы на макушке. — Да и вообще, мне сейчас уже, честно говоря, плевать. Лишь бы остаться живым после первого этапа.

И то верно. Жаль, я не могла ничем помочь, ведь магическая зоология — не моя сильная сторона, особенно, такие опасные виды, как драконы. Могла лишь посоветовать пару эффективных мазей на основе трав от сильных ожогов, но на этом вся помощь заканчивалась. А жаль, ведь поиски необходимой информации в библиотеке Гарри с Гермионой ничего, по-видимому, не дали. Время испытания неумолимо приближалось, отчего я искренне посочувствовала всем чемпионам. Ведь это уже не шутки.

В день первого испытания нам сократили уроки. У нас осталось немного времени, чтобы передохнуть, переодеться и собраться на трибунах, приготовившись наблюдать за столь масштабным событием.

— Гарри очень волнуется. На Флер вообще лица нет, — сообщила Джинни, пока мы, столкнувшись в коридоре, вместе шли на обед.

— Виктор Крам ходил сегодня утром мрачнее тучи, — добавила Мэдис. — Даже его поклонницы отступили, увидев, как он на них посмотрел.

— Это и неудивительн...

— А-а-а!!! — визги сзади неприятно ударили в уши, заставляя обернуться.

— Цветное шоу!!! — чей-то голос эхом раздался под потолком. Чей-то очень знакомый голос...

Взглянула на визжавших, чтобы посмотреть, что случилось. Волосы и мантии нескольких девочек промокли до нитки, окрасившись в самые разные цвета.

— Пивз!!! — взвизгнула Мэдис. — Бежим, он сейчас и в нас кинет!

— Он как всегда вовремя! — воскликнула Джинни и ринулась вперед.

Пивз летал и веселился, кидаясь водяными шариками с цветной жидкостью. Забавная соломенная шляпа с какими-то бубенчиками по краям виднелась на его голове. Странно, раньше такой у него не видела.

Ох, и попортил же он мне жизнь в свое время! До сих пор помню, как он порой преследовал меня, подкарауливая после уроков в коридорах, напевая сочиненную им песенку:

Елена — в море пена,

Елена словно тень.

Не ровня ты, Елена

Для матушки своей!

Мне всегда было так обидно это слышать! Лучше бы кидался в меня чем-нибудь, как он это делал с остальными или пугал, подкарауливая в коридорах. Но этот полтергейст знал, как ударить побольнее. Он знал, кто я и кто была моя мать. Когда же появилась здесь уже будучи привидением, его восторг изливался фонтаном в каменных стенах замка. Летал за мной повсюду, сочинял новые песенки, ещё обиднее прежних.

Я знала, что он боялся Кровавого барона. Но к нему не пошла бы, даже если бы случился конец света, уже наступивший для меня, когда этот несчастный вонзил кинжал в мою грудь. Не хватало ещё просить защиты у своего убийцы, от одного вида которого мне хотелось стереть себе память! В первые годы, только заслышав звон призрачных цепей, я тут же уносилась прочь. Да и последние не были исключением. Он пытался просить прощения, искал со мной встречи, чувствуя вину за содеянное. Я как могла избегала его. Сэр Николас всегда выручал, сообщая, в какие части замка барон мог направиться, иногда отвлекал его, если мы ненароком оказывались рядом. Я всегда была и буду ему очень признательна. И как бы желание избавиться от издевок Пивза ни было сильно, а возможности привидений колдовать — минимальны, я нашла выход. Профессор Динс.

В один день моей прошлой жизни профессор не на шутку разозлился. Мы никогда не видели его в таком мрачном настроении. Это было в первые его годы в должности преподавателя. С самого утра профессор ходил чернее тучи. Потом только узнали, что его сын тогда серьезно пострадал на одной дуэли и чуть не погиб.

Пивз же тогда был в особенно хорошем расположении духа, по крайней мере, шумел он больше прежнего и бросался тем, что попадалось под руку. Возможно, так на него повлияла гроза, что с утра гремела мощными раскатами, ослепляя яркими вспышками. И вот, после очередного раската один стул полетел в профессора, коснувшись его плеча. Выражение ярости на его лице я никогда не забуду.

Мы были в Большом зале на обеде. Профессор, отпихнув несчастный стул, с треском рассыпавшийся о каменный пол, выхватил свою палочку, подошёл к приоткрытой створке окна, выставляя на секунду и возвращая ее обратно. Помню, как мы изумились, когда на конце увидели... Молнии. Профессор Динс запустил ими в Пивза.

Не знаю почему, но тот не смог отогнать их от себя, не сумел убежать, пройдя сквозь стены. Его всего трясло от напряжения, что бушевало внутри призрачного тела, а глаза готовы были выкатиться из орбит. После этого случая он боялся даже тени профессора. Тогда одного его имени было достаточно, чтобы усмирить буйного полтергейста.

Профессор Динс впоследствии поделился с нами заклинанием, которое могло вызвать те самые молнии, но проблема была в том, что оно, как и все те вещи, которые он преподавал нам, было весьма непростым и требовало тренировки. Самый простой способ — это, конечно, дать палочке возможность зарядиться грозовым воздухом, тогда все было просто. Но вот без грозы приходилось попотеть, чтобы суметь вызвать настоящие молнии.

И вот однажды, когда Пивз преследовал меня, когда я уже была привидением, обзывая мрачной нюней Еленой, решила припомнить ему урок мистера Динса.

— Ты привидение, Елена — в море пена! Ты ничего не сможешь мне сделать! — он весело рассмеялся, сложив руки на пузе.

— Своими руками — нет, ты прав. Но палочками студентов, которым я открою секрет заклинания молний — очень даже.

— Ты, — его глаза испуганно завертелись. — Не сделаешь, не сделаешь!!!

— Ещё как сделаю, если не перестанешь приставать ко мне!

— Пивз уже уходит! Мисс Елене не следует так поступать с Пивзом!

Он стремительно отлетел назад, проходя сквозь стены Башни. С тех пор я очень редко видела этого неугомонного призрака, благоразумно избегавшего наших встреч. Но если он сейчас попадет в меня хоть одной своей бомбой, я ему устрою! Все его оскорбления, песенки, обзывательства за годы моего обучения и пребывания в этой школе в качестве привидения тут же всплыли в памяти. Я мечтала отомстить ему все те годы, что не могла колдовать, и теперь уже своими руками пущу молнии в эту дурью башку!

— Стойте! — крикнула я девочкам, бежавшим по обе стороны от меня. Несколько бомбочек с глухим звуком плюхнулось неподалеку, окрашивая яркими цветами стены. — Остановитесь, говорю!

Мэдис неуверенно притормозила. Джинни и Лина удивлённо обернулись.

— Если сейчас он попадет хоть в одну из нас, то сильно пожалеет! — моя рука вытащила палочку.

— Цветное шоу!!! Хахахаха! — Пивз заметил нас, приближаясь. — Какая чудная мишень, — он уже занёс руку с бомбочкой над головой, когда наши взгляды встретились. Что-то мелькнуло в призрачных глазах, он посмотрел так, будто узнал старую добрую знакомую. Бомбочка полетела и плюхнулась прямо позади нас.

— Проклятый призрак! — послышалось ворчание мальчиков впереди.

Пивз рассмеялся, пролетая мимо. По пути он ещё раз взглянул на меня и улыбнулся, отсалютовав шляпой. Улыбнулся мне? Пивз?

— Что это было, Луна? Почему он не тронул нас? — не поняла Джинни. Все трое в удивлении уставились на меня.

— Я понятия не имею, правда...

Мы смотрели друг на друга в непонимании происходящего. Вдруг что-то неприятно защекотало внутри, точно так же, как это было в первый день моего пребывания в теле Луны. Я чувствовала, что должна откликнуться на зов своего сознания.

— Идите без меня, увидимся на поле! — крикнула я девочкам, переходя на бег.

— Луна, куда ты...

Но я уже не слышала. Нужно было найти укромное местечко и погрузиться в медитацию.

За последние дни успехов в практике особо не было. Иногда не хватало времени из-за уроков, плюс пришлось отбывать наказание по вечерам, отмывая классы, за свою выходку с Ханной. Но я ни о чем не жалела. После этого случая не было ещё ни одного оскорбления в мою сторону. Рэдби, Крини лишь настороженно щурились, не предпринимая никаких действий. Те, кто называл меня полоумной, начали просто обращаться по фамилии, что уже было хорошо.

Восточная башня до сих пор оставалась одним из любимых уголков в замке. Некоторое время пришлось не ходить туда, ведь именно в этом месте мы познакомились с Луной. Но чтобы пробиться к ее сознанию, думаю, не было места лучше.

Я пробежала по ступенькам, переводя дыхание. Сняла мантию, трансфигурировав ее в теплый плед, всё-таки перспектива сидеть на холодном полу не слишком привлекала.

Поэтому после того, как устроилась поудобнее, сложив руки на коленях, сделала глубокий вдох и начала погружение. В этот раз невидимая нить потянула меня сама в нужную сторону. Оставалось лишь плыть, держась за нее. И вот я увидела...

Луна шла по заполненному учениками коридору со своей нелепой пёстрой сумкой. Учитывая, что она появилась у нее только в этом году, память, по всей видимости, подбросила мне событие с начала третьего курса.

— Из-за грозы урок полетов отменяется, — сказала одна девочка, что шла впереди, той, что шагала рядом с ней.

— Ну и хорошо, не придется переодеваться в форму, — вторая девочка довольно кивнула. Судя по галстуку, слизеринка.

Неожиданно они почему-то немного замедлили шаг и прислушались. Какое-то странное завывание раздалось где-то наверху.

— Что это за звук? — девочки осмотрелась по сторонам.

Из глубины коридора послышался странный вой. За окном раздался грохот, и вой стал громче, неприятным звоном оседая в ушах.

— А-а-а, — у потолка показался источник шума. Пивз, не глядя по сторонам, с глазами, полными страха, летел по коридору, бросая все, что попадалось на пути. Вещи падали и разбивались с глухим грохотом, но этот звук не перекрывал ворчания природы за окном.

— Хватит!!! — Пивз запустил канделябром в окно. — Хва-а-атит! — сжав руками уши, он стремительно улетел, исчезая в каменной стене.

Картинка подернулась рябью, сменившись.

Луна вновь шла по коридору, напевая какую-то песенку себе под нос. Серебристые шелковые кудри ее волос весело прыгали по ткани мантии. Судя по причёске и одежде, воспоминание относилось уже к другому дню, ведь в первом ее волосы были собраны в хвост, а под мантией виднелись просторные штаны вместо юбки.

За окном вновь раздался грохот. Луна вздрогнула и обернулась.

— Гроза, — протянула она, подходя ближе к окну. Несколько секунд она просто завороженно наблюдала за ярким капризом природы. Затем залезла в сумку, доставая оттуда что-то. — Так гремит, что уши закладывает, — сказала самой себе и надела... Соломенную шляпу с бубенчиками...

Она пару минут полюбовалась на молнии, яркими полосками блиставшие у опушки Запретного леса. Улыбнулась и пошла дальше, поворачивая за угол коридора.

Я шла за ней по пятам. Мы поднялись по ступенькам, прошли ещё коридор. Тут Луна замедлила шаг и остановилась. Ее взгляд опустился на одну из портьер. Она подошла к ней и прислушалась. Я последовала ее примеру. Какой-то странный стук доносился из-за плотной ткани. Луна осторожно приоткрыла ее.

— Мистер Пивз? — ее мягкий голос заставил полтергейста встрепенуться, перестав на мгновение стучать тонкой деревяшкой по стене, похожей на обломок ножки стула.

— Уходи, девчонка! — он запустил в нее жестяной банкой, что валялась рядом, но промахнулся. Та со звоном отскочила от стены, прыгнув на холодный пол.

— Мистер Пивз, в прошлый раз я увидела, как вы испугались грома и улетели в стену. Вы боитесь грозы?

Пивз застучал ещё громче.

— Пивз ничего не боится! — крикнул он. — Пивз смелый! Все боятся Пивза!!!

Луна ласково улыбнулась.

— Никто и не спорит. Все чего-то боятся. Сэр Николас сказал мне, что вы прячетесь здесь во время грозы.

— Я не прячусь! Просто не люблю гром и... Молнии... — его глаза испуганно забегали, и он возобновил стук, словно хотел пробить несчастной деревяшкой стену.

Луна подошла ближе, снимая с себя шляпу. Бубенчики всколыхнулись, звонко зазвенев.

— Возьмите это, — она протянула руку. — Она большая и способна заглушить звуки грома. А эти бубенчики защитят глаза от ярких молний.

Пивз резко остановился, осматривая протянутую ему вещь. Затем так же резко вытянул руку и схватил ее, напяливая на голову.

— Действительно, — он прислушался, — все тихо. — Тихо!!! — он покрутился вокруг себя. — Ха-ха-ха-ха-ха! Пивз уходит!!! — полтергейст с шумом и каким-то диким смехом пролетел мимо Луны, исчезая в глубине коридора.

Картинка сменилась в очередной раз. Луна шла в Большой зал, поодаль от остальных учеников.

— Ой, шнурок развязался! — она посмотрела на свой ботинок, остановившись посреди коридора. Отошла к стене, присев на корточки, приводя в порядок обувь. Затем привстала, но не успела сделать и шага, как запнулась. Сзади послышался чей-то смех. Луна не обратила внимания и пошла дальше, но снова запнулась и больно упала, растянувшись пластом на полу.

— Смотри, куда идёшь, полоумная!!! — нескольких мальчишек весело гоготали, глядя на Луну. Один из них держал палочку. Вот мерзавцы...

Луна, ничего не ответив, встала, отряхнулась, оправила мантию. Потерла ушибленный локоть. Но при попытке сделать шаг вынуждена была опереться на стену, чтобы не упасть.

— Луна Полоумна! Ахаха... Ай-ай-ай!

Я увидела, как мальчик схватился за голову. Послышались крики остальных его друзей, что стояли поблизости. Подняла голову. Пивз, весело ухмыляясь, сыпал золу над их макушками и кидался маленькими тыквами, припасенными на выступе стены.

— Бегите-бегите от Пивза! Ха-ха-ха!!!

Мальчики, потирая готовы, ринулись вперёд. Пивз весело захлопал в ладоши. Покидав еще пару тыкв, дёрнул бубенчики на шляпе, что подарила ему Луна. Те весело зазвенели, отчего полтергейст удовлетворённо рассмеялся. Затем, заметив девочку, до сих пор опиравшуюся на стену, подлетел ближе.

— Мисс Златовласка подарила хорошую вещь, — доверчиво проговорил он ей на ухо. — Теперь Пивзу ничего не страшно!!! Даже гроза!

— Я очень рада за вас, мистер Пивз.

Полтергейст в ответ весело подмигнул ей, точно так же отсалютовав шляпой, как мне сегодня, и полетел, посыпая коридор остатками золы.

Я почувствовала, как меня вытягивает на поверхность. Попыталась схватится за нить, чтобы пойти дальше. Нет, только не сейчас! Я хочу увидеть больше!

Меня буквально вытолкнуло на поверхность. Открыла глаза, глубоко вздохнув. Все двоилось, голова гудела, отдаваясь звоном в ушах. Потянулась к сумке, чтобы вытащить зелье, которое прислал отец и выпила все до последней капли, медленно приходя в себя. Посмотрела на часы. Первый тур уже начался! Сколько же я здесь просидела?

Я вскочила, возвращая своей мантии первоначальный облик. Спустя пятнадцать минут добралась до трибун.

— Вот это да! Вы видели такое, мистер Крам? — чей-то голос отдавался эхом по всему полю, пока я пробиралась на боковой ряд. Взглянула на происходящее внизу. С шумом втянула холодный осенний воздух в лёгкие.

Огромный дракон, извивая шею, словно змея, пытался поймать что-то... Или кого-то? Я не смогла уловить, сколько бы не напрягала зрение. На какой-то момент взгляд огромных круглых глаз чудовища замер, и я смогла увидеть его. Гарри был верхом на метле! Он вновь дернулся, мелькая то тут, то там. Зрители только и успевали, что вертеть головами, пытаясь отследить его маневры. Затем, улучив момент, когда дракон отвлекся в другую сторону, посылая туда порцию огня, Гарри подлетел вниз и выхватил... Что это? Похоже на яйцо... Огромное. И, кажется, золотое...

Трибуны взорвались криками. Мои уши от такого шума на какое-то время отказались воспринимать что-либо. Судя по восторженным воплям, Гарри справился. То есть это яйцо и было целью задания? А остальные уже выступили?

Гарри исчез из поля зрения.

— Итак, все наши участники успешно справились с испытанием, а теперь судьи огласят оценки...

Молодец, Елена. Все пропустила! Но честно, причина, по которой я не смогла посмотреть столь интересное зрелище, была для меня важнее всего прочего. Воспоминания Луны — дороже гоблинского золота.

Луна помогла Пивзу. Я прекрасно знала, почему тот до дрожи боялся грозы. Он и до этого был особенно буйный именно во время непогоды. Но только сейчас осознала, что это не от хорошего настроения. А профессор Динс только добавил масла в огонь и не на шутку напугал его. Луна же отдала полтергейсту шляпу, что заглушала шум раскатов грома, и, как я поняла, после этого Пивз даже заступился за нее. Ведь те мальчишки — это явно они не давали девочке прохода, а Пивз...Он что, остановил их? Не думала, что он вообще умеет выражать благодарность. К нему подобраться было невозможно, как бы ни пытались наши преподаватели, лишь страх помогал хоть немного держать его в узде. А Луна... Луна первая не пыталась запугать, а дала ему возможность защититься от этого самого страха....

— Луна, где ты была? — Лина догнала меня уже по дороге в замок. — Только не говори мне, что все пропустила!

— Не все. Расскажешь, что было до выступления Гарри?

— Ну как же ты так! — покачала головой моя соседка. — Гарри, конечно, молодец, но и остальные хорошо справились. Как ты могла все пропустить!

Она коротко поведала мне о том, как с заданием справились другие чемпионы. Должна признать, они все большие молодцы, хотя и пострадали. Не знаю, чтобы сделала, оказавшись на их месте.

Следующий день обещал быть простым ввиду несложных уроков. После занятий я сделала задание по чарам и трансфигурации. Нашла в библиотеке Гермиону и выяснила у нее критерии оценки профессора Снейпа, который задал нам написать огромное эссе.

— Передавай Гарри мои поздравления, Гермиона, — сказала я, переписав у нее список необходимых для выполнения пунктов. — Он большой молодец. А откуда у него взялась метла на арене?

— Манящие чары, — ее губы растянулись в улыбке. — Мы очень долго тренировались перед Турниром. И у Гарри все получилось!

Ну что за девочка! Она его ещё и чарам обучила! Что бы он делал без такой подруги?

— Гермиона, ты просто чудесная, — я взяла ее за руку, отчего та удивлённо посмотрела на меня. — Я бы рада была иметь такую подругу. Не знаю, где был сейчас Гарри, если бы не ты.

— Ну что ты, Луна, — та смутилась, отчего ее щеки мило порозовели. — Я ведь только подсказывала, в каком направлении двигаться. Остальное он сделал сам. Ну и тебе спасибо за то, что поддерживала и защищала его, — она накрыла мою ладонь своей и улыбнулась. — Я очень рада, что мы с тобой познакомились.

— Взаимно, но только теперь я от такой умницы и красавицы не отстану! — пообещала я.

Гермиона весело рассмеялась, отчего сидевший неподалеку юноша с густыми темными бровями и суровым тяжёлым взглядом с любопытством посмотрел на нас. Я уже и до этого его здесь замечала. Чемпион Дурмстранга, Виктор Крам, кажется. Очень любознательный и, судя по взглядам девочек вокруг него, не менее знаменитый. Но это уже без меня. Общаться с ним у меня не было никакого желания.

Эссе писала до самого вечера. Вот ведь, профессор Снейп знает, как попортить будни студентов! Ну ничего. Несмотря на сложность, хоть что-то новое я узнала и даже что-то запомнила. Теперь осталось главное — пробраться к воспоминаниям, поэтому запаслась зельями и после ужина направилась в сторону Восточной башни.

— Ох уж этот несчастный Барон, все ищет ее! — услышала знакомый голос, когда зашла за один из поворотов.

Сэр Николас, мой добрый старый рыцарь, разговаривал с одним из портретов.

— Что с ним на этот раз, Ники? — спросила его седовласая ведьма в шелковом платье.

— Да все то же, Вилла. Ищет ее. Только вот странно, — он задумчиво почесал пальцами на затылке. — Я ее тоже давно уже не видел. Осмотрел все ее любимые места, нигде!

— Куда же она могла деться?

— Не знаю. Барон места себе не находит. Раньше хоть наблюдал за ней издалека, а сейчас даже этого не может, — сэр Николас тяжело вздохнул. — Сегодня я видел, как он направлялся в Восточную башню. Раньше нашу Елену можно было часто видеть в окнах именно этой башни. Вот он и наблюдал тихонько с улицы.

Что??? Он пошел туда? Этот мерзкий человек? Он ещё и наблюдал за мной??? Ох, сэр Николас, почему же вы мне ничего не сказали?

Я резко развернулась. Ещё не хватало с ним встретиться! Конечно, в теле Луны он меня не узнает, но от одного его вида меня выворачивало наизнанку. В груди при мысли о нем неприятно закололо.

Я спустилась как можно дальше от башни. В этой части замка, ближе к кухне, должны находиться старые заброшенные классы. В одном из таких, покрытых приличным слоем пыли, я и остановилась. Слегка освежила воздух чарами, чтобы не закашляться во время медитации, вытащила заранее заготовленные зелья из сумки. Все. Можно начинать.

Не знаю почему, но в этот раз множество мыслей не давало мне погрузиться поглубже в воду. Воспоминания о Турнире, Пивзе, Кровавом Бароне — ураган этих мыслей уносил меня прочь от заветной двери. Елена, успокойся! Сейчас важны воспоминания Луны, а не твои! Но сколько бы я ни пыталась, что-то мешало проникнуть в нужные слои. В итоге сумела остановиться на том, что ещё раз просмотрела то, что уже видела. Зелёная опушка леса, усыпанная цветными головками цветов, где Луна гуляла с мамой, заворожила меня своей красотой. В первый раз я и не заметила, как там было красиво. Даже ощутила приятный цветочно-травяной запах и лёгкий шелест ветра в волосах. Не удивительно, что Луна так любила свой дом, ведь здесь действительно хотелось остаться.

Я и не заметила, как ненадолго заснула, прислонившись спиной к холодной стене. Зелья на этот раз не пригодились. И несмотря на то, что ничего нового сегодня не открылось, все же впечатление от практики было очень приятным. Даже захотелось самой побывать в том месте. Я непременно должна это сделать.

Собрав вещи в сумку, вышла из класса. В лёгком мечтательном настроении шла по направлению к башне Когтевран. Время было уже позднее, поэтому разумно было срезать несколько коридоров, чтобы сократить путь. В сознании приятной музыкой звучали голоса Луны и ее мамы.

Лязгающий звук заставил вздрогнуть и остановиться. Я зажгла свет и огляделась по сторонам. Звук повторился ещё раз.

— Где же ты, моя душа? — завывание мужского голоса отдалось эхом в длинном коридоре. — Где же ты, моя пташка?

Вновь лязганье. Этот голос! Цепи... Нет, только не он! Увидела, как Кровавый Барон вылетел из-за поворота, приближаясь в мою сторону. Быстро потушила палочку и тут же побежала прочь.

— О, Елена! Где же ты? Где ты? Отзовись, о прекрасная моя!!!

Мне стало так страшно, что сердце едва не вылетело из груди. Все чувства, что испытывала к нему — ненависть, боль, презрение, гнев и страх — сейчас обострились в миллионы раз.

— Где же ты?

Я закричала, ускоряясь. Бежала так, будто от этого зависела моя жизнь. Он все ещё стоял перед моими глазами, с яростно трясущимися губами занося нож, вонзая его прямо в мою грудь. До сих пор помню, какой болью отдавался во всем теле последний судорожный вздох в моей жизни.

Ноги бежали, отстукивая по полу, а звуки металлического лязгания все не утихали. Слезы от отчаяния и страха хлынули по щекам. Быть может, моему перепуганному сознанию все это только казалось, казалось и то, что он все ещё идёт за мной. Но от этого легче не становилось.

Моя голова неожиданно ударилась обо что-то твердое и теплое и отскочила, словно мячик, в сторону.

— Луна? — Седрик, осветив палочкой мое лицо, удивлённо посмотрел на меня. — Что ты здесь делаешь?

— Помоги, — прохрипела, с силой проталкивая воздух после стремительного бега... — Пожалуйста, помоги!

Седрик Диггори

Я любил вечерний Хогвартс. В обязанности старосты входил обход коридоров после комендантского часа, чтобы проверить, не забыл ли какой-нибудь студент вернуться в комнату. Это делалось в целях безопасности, ведь ночью в замке гораздо легче заблудиться, нарваться на места со странным магическим фоном, оступиться и, наконец, покалечить себя. Особенно это касалось начальных курсов.

Перед выходом я обычно накидывал более теплую мантию, зажигал палочку и шел в темноту. Самое лучшее время, чтобы остаться одному и немного подумать. Подумать о Турнире, учебе, родителях, своих планах и мечтах. Просто собраться с мыслями, которые ураганом проносились в голове, оставляя после себя настоящий хаос.

Тишина прекрасна. Особенно ночью. Несмотря на то, что я очень ценил своих друзей и всех, кто поддерживал меня перед первым этапом, иногда просто необходимо было побыть в ней. Ощутить ее вкус и умиротворение. Поэтому тот факт, что я был старостой, очень выручал.

Я шел по каменному полу, ощущая, как эхо моих шагов гулким звуком отдавалось в массивных стенах. Просторные коридоры, тяжёлые портьеры, спящие портреты. Ощущение, будто попал в Средневековье. Особенно оно усиливалось, когда попадались старые рыцарские доспехи. Седая древность.

Я прошел мимо поворота на кухню, попутно освещая палочкой все углы. Забавно, но мне казалось, на своем посту я мог перечислить чуть ли не все потаённые места для влюбленных парочек. Обычно вечером попадались именно такие студенты. Бывало даже, я давал им немного времени на уединение, а потом уже ловил, когда заканчивал обход. Если, конечно, они к тому времени ещё не расходились.

Вновь портреты, коридоры, ступеньки лестниц. Сэр Николас, поклонившийся в мою сторону. Я уже собирался развернуться и пойти обратно, заканчивая обход. Но что-то заставило остановиться, насторожив слух. Какой-то шорох, превращающийся в более отчётливый шум. Что это? Мне показалось, или кто-то крикнул? Я посветил по направлению к источнику звука.

На меня определенно кто-то бежал. Очень быстро и стремительно. Ещё один крик пронзил воздух и отдался звонким эхом от каменных стен. Мои глаза сощурились, пытаясь сфокусироваться. Свет палочки облаком объял маленькую тонкую фигурку. Светлые волосы, летящие в разные стороны. Стук маленьких каблуков по каменным плитам. Луна... Она бежала, не разбирая дороги, постоянно оглядываясь себе за спину. Я не успел отойти в сторону, всматриваясь в ее силуэт. Поэтому, не заметив препятствие в виде меня, она с силой врезалась прямо мне в грудь.

— Луна? — я направил свет палочки на ее лицо. Круглые, расширившиеся в немом ужасе глаза с испугом посмотрели на меня. Волосы непослушными локонами были разбросаны на плечах. Слезы уже проложили дорожки на побелевших щеках. — Что ты здесь делаешь?

— Помоги, — едва выговорила она, с хрипом проталкивая воздух. — Пожалуйста, помоги!

Святой Мерлин, что же с ней случилось? Она вдруг напряглась, словно что-то услышав, и со страхом обернулась. Опять вскрикнула, в ужасе забегая за мою спину. Честно, при виде ее такой — напуганной, словно маленькая девочка, испугавшаяся грозы, которая сейчас пряталась за моей спиной — мне на какой-то миг захотелось рассмеяться. Я направил свет палочки в глубину коридора — туда, где она что-то увидела секунду назад. Пусто. Чего же она так испугалась?

— Луна... — развернулся я, когда она судорожно вцепилась в полы моей мантии. — Скажи мне, от кого ты бежишь?

Она в страхе посмотрела на меня. Затем снова заглянула в коридор. Не увидев там никого, судорожно вздохнула. Прикусила дрожащими зубами губу, видимо, стараясь сдержать волнение.

— Там никого нет, — уверил ее. — Я проверил. Не хочешь рассказать, в чем дело?

Она мотнула головой. Пальцы, сжимавшие теплую ткань моей мантии, потрясывало то ли от волнения, то ли от холода. Что-то сжалось внутри при одном взгляде на ее смертельно напуганное лицо. Это было так на нее непохоже... Я снял мантию, накидывая темную ткань на ее дрожащие плечи.

— Пойдем, — произнес тихо, чтобы не отпугнуть, — я отведу тебя в теплое место. По вечерам в коридорах замка довольно холодно.

Она, словно не слыша, лишь кивнула в ответ. Я протянул ей руку. Мне казалось, что в таком состоянии ей будет трудно идти самой. Она немного помедлила. Не удивлюсь, если сейчас откажется идти со мной, как это всегда происходило. Но вдруг она вздрогнула, словно опять что-то услышав, и резко схватилась за мою ладонь. С такой силой, словно утопающий за спасительный плот. Ни одного слова против, так быстро согласилась... Это было... Так странно...

Я привык, что с ней вечно приходилось бороться: что тогда — у озера, что после инцидента с Ханной. Да вообще при каждой нашей встрече. Каждый раз, когда ее взгляд попадал на меня, в нем отражалось что-то непонятное и непривычное для той Луны, которую я помнил. А я ведь знал ее ещё с детства, пока была жива миссис Лавгуд. Луна запомнилась как очень добрый и спокойный ребенок. Она обычно мало говорила, загадочно улыбалась, вечно пребывая в своих мечтах.

Помню, как однажды наши отцы хорошенько выпили, собравшись вместе перед Рождеством. После столь душевного, как они говорили, вечера мистера Лавгуда мой отец буквально нес на себе до его дома, мне же было поручено довести Луну. Ее маленькая ладошка тогда точно так же, как и сейчас, лежала в моей, пока мы шагали по заснеженной улице.

— Ты не замёрзла, Луна? — спросил я тогда, ощущая, как холодные пальчики обжигали мою ладонь.

Она помотала головой.

— Мне совсем не холодно, — мягко, по-детски мило улыбнулась она. — По сравнению с некоторыми людьми мне сейчас очень даже тепло...

О каких людях она говорила, так и осталось загадкой. Просто довел ее тогда до дома, отдавая в руки миссис Лавгуд.

Мы зашли за поворот. Спустились по ступенькам, пройдя по ещё одному коридору. Свет задрожал на каменных плитах стены, и я нашел нужный натюрморт. Пощекотал грушу. Та привычно засмеялась, и на стене появилась ручка. Открыл дверь, пропуская Луну вперёд.

— Где это мы?

— На кухне.

Стоило только ступить на порог, как нас тут же окружила маленькая толпа.

— Чего желает мистер Седрик Диггори? — пискнули разом эльфы. Я был частым их гостем.

— Пожалуйста, заварите нам чай, — нагнулся я поближе к одному из них, — для мисс капните немного успокаивающего зелья, — шепнул на ухо эльфу. Тот улыбнулся и радостно кивнул.

— Сейчас все будет готово! А юная мисс и юный мистер пока могут присесть вот здесь! — эльфы поднесли два стула к круглому столику у стены, усаживая нас с Луной.

Пока они начали приготовления, я вновь посмотрел на нее. Маленькие бледные руки сжались в кулаки. Веки скрыли выражение ее глаз, дрожащие ресницы слегка касались щек, пока она пыталась успокоить дыхание.

— Луна.

Она медленно подняла голову, посмотрев на меня. Часть растрепавшихся прядей упало на бледную щеку.

— Я должен знать, что с тобой случилось. И почему ты была не в башне после комендантского часа.

Кажется, она не сразу поняла, о чем идёт речь. Когда же в голубых глазах мелькнула догадка, уголки ее губ дрогнули в слабой усмешке.

— Пожалуйста, Луна, — слегка нагнулся к ней. — Расскажи мне, что с тобой случилось. От кого ты убегала?

Костяшки пальцев тут же побелели от того, как напряженно она сжала руки.

Я принял поднос с чаем. Аккуратно поставил маленький фарфоровый чайник с кружками на стол, протянув одну Луне. Та неуверенно разжала кулаки и взяла ее в обе ладони.

— Выпей, поможет согреться.

Она вдохнула теплый аромат. Медленно кивнула и послушно сделала один глоток. Закрыла глаза и тяжело вздохнула.

— Я не думала, что он бывает в этой части замка, — произнесла очень тихо, словно самой себе.

Я насторожился.

— Кто?

— Кровавый Барон.

Непонимающе моргнул. Стоп, кто? Она о привидении гостиной Слизерина сейчас говорит?

— Ты испугалась привидения?

Она не ответила, сделав ещё два судорожных глотка.

— Луна, он же просто призрак. Он ничего не может тебе сделать.

Кружка с шумом опустилась на поверхность стола.

— Все, что мог, он уже сделал... — тихо сказала она.

Я в непонимании уставился на ее лицо, стараясь разгадать смысл сказанного. Она вмиг помрачнела, ссутулив плечи. Что он мог ей сделать? Это же не Пивз, который способен принимать материальную форму. Не понимаю. Помолчал, давая ей немного времени, чтобы допить чай. Зелье скоро должно было подействовать.

Эльфы натаскали печенья, булочек и конфет на столик, за который нас усадили. Она даже не взглянула в сторону лакомств. Только отпивала понемногу и внимательно наблюдала за тем, как расходятся круги на поверхности теплого напитка.

— Не хочешь рассказать мне об этом?

Она тревожно мотнула головой.

— Тебе придется рассказать, Луна, — не хотел отступать я. — Я должен знать, почему ты нарушила правила.

Стул слегка скрипнул, когда Луна резко выпрямилась. Вот она, знакомая усмешка. И цепкий взгляд голубых глаз, что она тут же острым колышком бросила в меня.

— Какой же ты зануда, Седрик Диггори! — протянула устало.

Усмехнулся, подмечая, как она начала раздражённо помешивать ложкой, стуча о бока кружки. Кажется, это я уже слышал. Но лучше пусть насмехается и злится, чем молчит, погружаясь в неизвестные мне думы.

— Почему ты боишься его?

Ложка остановилась.

— Я не боюсь.

— Нет, боишься. Иначе бы не разбудила своим криком все портреты на этом этаже.

Ее рука раздражённо отбросила прибор. Она откинула назад волосы и резко посмотрела на меня.

— Иногда мне кажется, что ты чрезмерно любопытен!

— Иногда мне кажется, что ты что-то скрываешь, — парировал я в ответ на ее реплику. — И с каждой нашей встречей это ощущение усиливается.

Тяжёлый вздох. Она кинула оценивающий взгляд, словно изучая. Уловила что-то в выражение моего лица. Видимо, заметив, что не отступлю, решила наконец заговорить.

— Он очень плохой человек. Был когда-то... — я молчал, ожидая, когда она продолжит. — Он убил невинного. Просто так... Просто потому что... Она не смогла ответить ему взаимностью, — ее голос дрогнул, взгляд голубых глаз вопросительно встретился с моим, — но это же не повод убивать, правда?

О чем это она? Я судорожно начал припоминать историю всех привидений Хогвартса.

— Этот невинный... Точнее, невинная — эта знаменитая дочь Кандиды Когтевран?

Вопрос в глазах уступил место... горечи? Луна едва заметно напряглась и странно усмехнулась.

— Раз она так знаменита, почему же не назовешь ее по имени? У знаменитой, — она очень ярко выделила это слово, — дочери великой миссис Когтевран тоже было имя.

— Елена...

Я заметил, как она вздрогнула и с шумом втянула воздух в лёгкие. Слегка подалась вперёд, словно пыталась уловить что-то невидимое в прозвучавшем имени.

— Я знаю, что он убил ее. Есть легенда...

— Это не легенда.

— Хорошо, не легенда. Но скажи мне, Луна, при чем тут ты?

Она задумалась и отвела взгляд, будто спрашивая себя о том же.

— Я очень хорошо знакома с ней, — наконец, произнесла она.

Странно. Но все же непонятно, в чем была причина ее страха.

— Я слышал, она никого к себе не подпускает.

— Это правда, — кивнула. — Точнее, было так, пока она не встретила Луну... Точнее... Меня встретила...

На миг ее лицо озарилось, пока разум ушел в неизвестные мне мысли. Она загадочно улыбнулась, но не прошло и секунды, как улыбка погасла, отразившись грустью в серо-голубых глазах. Что так терзало эту девочку? Ей было всего тринадцать лет, но стоило только посмотреть в эти глаза и казалось, будто она прожила уже не одно десятилетие. Так странно.

— И Елена рассказала тебе о Бароне? — продолжил я расспросы, не давая ей возможности снова уйти глубоко в себя.

— Да. Он очень жестокий, ужасный человек! Он долго преследовал ее, говорил, что любит. Но разве, — она вновь вопросительно посмотрела на меня, — но разве, если любишь, способен убить? Что это за любовь такая, когда ты готов вонзить кинжал за отказ отвечать твоим чувствам?

Последние слова она чуть ли не выкрикнула.

— Все в замке знают, как он сожалеет о том, что сделал. И эти цепи — он их носит в знак раскаяния, ведь так?

Усмешка на этот раз очень некрасиво исказила ее губы, словно неумелый мастер прошёлся по изящной скульптуре тупым резцом. Очень холодно и жёстко, мне даже показалось, будто что-то треснуло в уголках ее рта.

— Кому нужно его раскаяние? — выплюнула она. — О чем он думал, когда преследовал ее, силой заставлял выйти замуж? Когда он посадил ее... Ее на ту метлу... — закусила губу, задумавшись на миг о чем-то. — На ту метлу... Может, поэтому я так боюсь летать? — пробормотала скорее себе, чем мне.

— Ты боишься летать?

Она мотнула головой, словно не услышав.

— Он посадил ее на метлу и привез в свой замок. Дал на раздумье один день, а когда она в очередной раз отказала, замахнулся и... И, — ее глаза наполнились слезами, но тут же приняли жесткое выражение. — Он заслужил то, что навечно застрял здесь в обличье призрака. Заслужил! Пусть до конца времён носит эти цепи! — голос эхом зазвенел в стенах кухни. — Это не любовь! Если бы он любил ее, то не заставил бы застрять здесь таким же жалким привидением!

— Луна, успокойся....

— Как он мог? Скажи мне, мальчик, — тон ее голоса стал тише. — Скажи, как и за что? За то, что не любила? А разве можно заставить любить?

Я не знал, что ей сказать на такое. Честно, это было неожиданно. Луна вечно ставила меня в тупик своими репликами и вопросами. А сейчас смотрела молча, в ожидании моего ответа.

— Нельзя, — ответил я задумчиво. — Конечно, нет. Но Луна, он же преследовал ее по поручению самой Кандиды. Она заболела и хотела видеть дочь...

— Но он даже этого не смог для нее сделать. Ненавижу!!! — при этих словах Луна резко выскочила из-за стола, словно захотела убежать.

Я вскочил следом и поймал ее почти у выхода.

— Луна, постой, — и положил руки на тонкие плечи, чтобы остановить. — Туда сейчас нельзя, тебя поймают и накажут.

— Мне все равно, отпусти.

Слезы подступали к ее глазам. Было видно, как она борется с ними, с трудом пытаясь сдержаться. Святой Мерлин, как она выросла! Будто не тринадцатилетний подросток стоял передо мной, а настоящая взрослая девушка. Но куда же делась та маленькая мечтательная Луна, улыбавшаяся всем прохожим? Мне казалось, она навсегда сумеет сохранить долю этой мечтательности, даже когда вырастет. Но что же случилось? Откуда такие резкие изменения?

— Тебя так тронула история этого привидения?

Она быстро вытерла глаза, кажется, злясь на саму себя.

— Тронула, — всхлипнула. — Я будто бы сама пережила все то, что пережила она. Знаешь, Елена не всегда была такой...

— Какой?

— Печальной и... нелюдимой. У нее были свои планы на жизнь. Свои ошибки. Но то, что ее так грубо лишили выбора и возможности все исправить... Черт, — она уже не смогла сдерживать слезы. — Мне жаль ее. И я ненавижу себя за это! Потому что жалости заслуживают только самые упавшие в этой жизни люди! И я уже ничего не смогу с этим сделать! Ничего!

Она судорожно всхлипнула, не в силах сдерживать рыдания. Слезы оседали каплями на моей мантии и ее рубашке. Сейчас в своей беззащитности она больше напоминала мне ту маленькую девочку. Только вот я ни разу не видел, чтобы маленькая Луна плакала. Никогда. Даже на похоронах миссис Лавгуд.

Подошёл ближе. Ее отчаяние, казалось, передавалось и мне. Мне тут же захотелось заглушить его, растворить, чтобы навсегда перестать чувствовать. Чтобы навсегда заставить ее перестать чувствовать это. Я будто наблюдал, как она стоит перед пропастью, делая последний решающий шаг.

Не в силах смотреть на это, невольно притянул ее к себе, обнимая. Тонкие плечи судорожно затряслись в моих руках. Пару минут мы просто стояли в тишине, прерываемой лишь ее судорожными всхлипами и вздохами.

— Тише-тише, Луна. Елене ты уже ничем не сможешь помочь, но твоя жизнь продолжается. И ты должна радоваться этой возможности.

Она затихла. Мое дыхание колыхнуло несколько прядок шелковистых светлых волос на ее затылке.

— Ты прав, — сказала она, высвобождаясь. — Я должна. Ради нее. И... ради себя тоже...

— Вот и правильно, — я отпустил ее плечи. Взглянул на часы, желая узнать, как много времени прошло с момента окончания моего дежурства. — Сейчас нет смысла выходить, дождемся утра. Могу трансфигурировать для тебя кровать.

— Спасибо. Но я не хочу спать.

Я подошёл к столу, наливая в ее кружку остатки чая из маленького фарфорового чайника.

— Выпей. Станет легче.

Она мотнула головой.

— Не станет. Но спасибо.

Она подошла к своему стулу и легко трансфигурировала его в кресло. Без палочки. Я, как мог, постарался скрыть свое удивление. Беспалочковая магия считалась одной из самых сложных для освоения. Да ещё и трансфигурация! Что же ты за загадка такая, Луна Лавгуд?

Она все же приняла из моих рук кружку. Подошла к креслу, усаживаясь. Отпила пару глотков. Задумалась о чем-то. Неожиданно улыбнулась.

Я, последовав ее примеру, трансфигурировал кресло для себя.

— Скажи мне, Седрик, а ты всегда был такой?

— Какой? — не понял я.

— Ну, — она на миг задумалась. — Ответственный хороший пай-мальчик.

Пай-мальчик... Я весело усмехнулся в ответ на ее вопрос.

— Я просто выполняю свои обязанности старосты.

— Да? А я не думала, что в обязанности старосты входит нянчиться с такими студентами, как я. Зачем тебе это?

Действительно, зачем? Зачем я сижу сейчас здесь, вместо того, чтобы снять штрафные баллы с ее факультета, проводить в башню и назначить наказание?

Возможно, мне не давало покоя ее странное поведение. С того самого утра, когда нашел ее, лежащую без сознания, на берегу озера. Мне тогда сказали передать срочное поручение для Хагрида. Но до его хижины я так и не дошел.

А Луна... Уже тогда чувствовалось что-то необычное в ее действиях и словах. Она огрызалась в ответ на мои вопросы, обрывала все попытки помочь ей. Пришлось пойти на хитрость, чтобы довести ее до мадам Помфри. Святой Мерлин, сейчас мне казалось, что победить дракона было гораздо легче, чем понять, что творилось у нее в голове!

— Седрик, — она окликнула меня. — Ты не ответишь на мой вопрос?

Я улыбнулся.

— Ты же на мои не отвечаешь.

Она вздохнула, откинувшись на спинку кресла.

— Твоя правда.

— Можем это исправить.

— Прости, но я сейчас не в состоянии, — судя по глазам, она говорила искренне. — Я пытаюсь вспомнить, но не получается. Это... Непросто.

— Я тебя и не тороплю.

Я поймал на себе ее изучающий взгляд. Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, словно соревнуясь, кто отступит первым. Затем она кивнула и слабо улыбнулась.

— Спасибо тебе, Седрик. Иногда мне кажется, что не такой уж ты и зануда. Но только иногда.

Я не смог сдержать смех.

— А ты, если не рычишь и улыбаешься, кажешься мне той прежней милой Луной.

Она задумалась, кажется, решая про себя что-то.

— А какой была прежняя Луна?

— Ты и этого не помнишь?

Интересно... Тогда отчасти было понятно, почему она так странно себя вела. Хоть и не до конца. Потеря памяти не могла заставить ее тут же овладеть новыми видами магии. Или у Луны Лавгуд давно имелся талант, о происхождении которого я и не догадывался?

— Не совсем, — она улыбнулась. — Как давно мы знакомы?

— Достаточно давно.

Странно, что ты и этого не помнишь, Луна. Но порой у меня возникало ясное ощущение, что совсем тебя не знаю. Мы, конечно, не общались в школьные годы. И девочка, что сидела сейчас передо мной, совсем другая, неизвестная мне Луна Лавгуд. Что ж, эту загадку мне ещё предстоит разгадать. Интересно, что будет сложнее — узнать секрет золотого яйца или же выведать тайны, что хранила это белокурая когтевранка?

Я оглянул ее слегка поникший профиль. Она перевела взгляд в пол, слегка покачивая ногами, вновь задумавшись о чем-то. О чем же она все время так напряженно думала? Слишком много вопросов крутилось в моей голове, а ответов — катастрофически мало. Ну ничего. Придет время, и обязательно обо всем узнаю. Только бы она смогла вспомнить.

Я рассказал ей, как познакомились наши семьи. Как наши матери любили брать нас на прогулку по лесу, пока отцы обсуждали матчи по квидичу. В какой-то миг на ее лице появилась слабая понимающая улыбка. Да, я сам порой очень скучал по дому.

Она спрашивала меня о родных местах, моих родителях. О том, какими помню её маму и папу в молодости. Я видел, как озарилось ее лицо, когда рассказывал ей о них.

Спустя какое-то время ее глаза начали устало закрываться. Тело расслабилось, и она согнулась калачиком, подкладывая руки под голову вместо подушки. Правильно, пусть отдохнет.

Не верилось, что ее так сильно тронула история этого древнего привидения. Почему Серая дама, известная своим пренебрежением ко всем живым, открылась ей? И я никак не мог отделаться от ощущения, что все, что она рассказала мне сегодня, будто бы произошло с ней самой. Но это же невозможно!

Я подошёл к креслу и поправил мантию, полностью накрыв ей ее тело. Она слегка поерзала, укутываясь в плотную ткань.

Вопросы, миллион вопросов к этой девочке не давали мне покоя. Я обязательно спрошу её обо всем когда-нибудь. А пока спи, Луна Лавгуд. Скоро настанет новый день, а сегодняшнее пусть останется для тебя просто страшным сном. Если это возможно.

Запах лесных трав приятно оседал на опушке леса. Лёгкий ветерок теребил длинные шелковистые локоны высокой девушки. Она уходила все дальше. Звуки ее приятного нежного голоса, звонкого щебетания птиц постепенно затихали. Какой-то странный неприятный шум пришел на смену мирному дыханию природы.

Я открыла глаза. Тело затекло от не самой удобной позы, отдаваясь ноющей болью в шее. Оглянулась. В ноздри ударило множество запахов. Кухня... Воспоминания вчерашнего неприятно закололи в сознании.

— Ты проснулась? — услышала голос Седрика неподалеку. Медленно поднялась, разминая шею и спину.

Он спокойно сидел за столиком, закинув ногу на ногу. Вчерашнее голубое кресло было трансфигурировано обратно в деревянный стул. Я потянулась и глубоко вздохнула. Аромат кофе и корицы защекотал в носу

— Юная мисс что-нибудь желает? — услужливо пискнул один из эльфов. Остальная их часть уже суетилась на кухне, накрывая большие столы различными кушаньями к завтраку. Я мотнула головой, поблагодарив его. Есть совсем не хотелось. Взглянула на место своего ночлега и вернула мягкому кремовому креслу его изначальный вид.

— Где ты этому научилась? — его вопрос заставил вздрогнуть. Я обернулась. — Чему?

Седрик отставил кружку и кивнул на стул.

— Беспалочковой магии.

Черт! Не знаю, почему, но мои прошлые привычки в теле Луны, кажется, только усилились. Я много времени и сил потратила в прошлой жизни, чтобы быть способной колдовать и без палочки. Это стоило мне немало потраченных нервов, но, должна признаться, без профессора Динса у меня бы ещё долго ничего не вышло.

Однажды он увидел, как я тужилась в пустом классе в попытках приманить предметы без палочки. Помню, как тогда вздрогнула от звука его голоса.

— Мисс Когтевран, над чем это вы так усердно трудитесь? — спросил он с едва заметной усмешкой.

— Я, — щеки залились краской от неловкости ситуации. Подозреваю, что я и так была красная, как помидор, когда из-за всех сил пыталась выдавить из себя заклинание. Он изогнул бровь. — Я хочу научиться беспалочковой магии...

Профессор недоверчиво покосился на меня.

— Не рано ли вы берётесь за такой сложный раздел магии?

Я мотнула головой.

— Я хочу доказать себе и... ей, — сказала совсем тихо. — Доказать, что я смогу!

Профессор Динс несколько минут смотрел молча, задумавшись.

— Что ж, — кивнул он. — Я дам вам задание, которые вы должны будете выполнять в течение следующих двух недель. Если справитесь, получите несколько книг из моей личной библиотеки для обучения.

Мои глаза радостно загорелись.

— Но если я увижу, что вы были недостаточно усердны, Елена, — он строго посмотрел на меня с высоты своего роста, — можете забыть об этом разговоре. Все ясно?

В течение следующих двух недель я практиковала первые в своей жизни дыхательные упражнения. Профессор Динс сказал, что при должном усердии у меня должно было получиться осуществить невербально, пока ещё при помощи палочки, простейшее заклинание. И я старалась, как могла, поэтому спустя назначенный срок, сумев-таки выполнить задание, получила несколько его книг для изучения.

Техники, что он дал мне, шли родом из Индии. В мое время невербальная магия считалась высшим пилотажем, ведь методика ее применения была весьма неизученной и сложной. Профессор же раскопал такие методы, о которых в то время в Европе было мало известно. И надо признать, следуя его указаниям, я сумела обучиться в разы быстрее, хоть и не без трудностей. Помню, как он пенял мне за недостаточное усердие и хвалил за первые успехи. Когда же я обучилась, была так рада и настолько привыкла к беспалочковой магии, что делала некоторые вещи, совсем не задумываясь. Тогда мама в первый раз по-настоящему меня похвалила. Я до сих пор помню её довольный, сияющий гордостью взгляд...

— Мама тренировала меня с детства, — соврала я, выплывая из своих воспоминаний, стараясь, чтобы голос не вызвал подозрений. — Потом я начала тренироваться сама.

В глазах Седрика отразилось недоверие. На его месте такое признание тоже вызвало бы у меня подозрения. Откуда у девочки в тринадцать лет могут быть такие умения? Да ещё и со смешением нескольких разделов магии... Луна ведь раньше не отличалась особыми талантами? Елена, черт бы тебя побрал!

— Почему ты не веришь? — я постаралась, чтобы голос прозвучал обиженно. — Великая Кандида показывала весьма нетипичные способности в возрасте примерно десяти лет, — не знаю, почему я вспомнила этот пример. Закусила губу. Да уж, дошла до того, что сравнила себя со своей мамой! Но сейчас у нас с ней хоть немного больше общего, чем раньше, ведь в тринадцать лет моя мама прекрасно осваивала трансфигурацию и чары, значительно опережая своих сверстников.

— Хорошо-хорошо, Луна, — рассмеялся он. — Просто это очень... Необычно. Ты явно опережаешь программу.

— Есть немного, — слегка улыбнулась я.

— Скоро все проснутся. Пойдем, я отведу тебя в башню, — он отставил кружку с кофе и встал из-за стола. Поблагодарил эльфов за заботу, пожав одному из них маленькую ручку. Те только довольно пискнули в ответ и пригласили нас приходить ещё.

Двери кухни закрылись, выпуская нас в холод коридоров. Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Я видела, как он напряжённо думает о чем-то, отчего кожа на острых скулах натянулась ещё сильнее. Воспоминания вчерашнего разговора начали догонять мое сознание. Ужасный страх, что пробирал до костей, его недоумение, кухня, чай, объятия...

При последнем воспоминании я невольно вздрогнула. Мне так не хотелось, чтобы он видел меня такой — слабой, заплаканной. Я не та дама, которой нужен благородный рыцарь, что будет хранить в хрустальном сосуде ее слезы. Совсем нет. Но в тот момент, как он схватил мои плечи, обжигая их своим теплом, когда развернул и прижал к себе... Тогда я почувствовала, как меня со всех сторон обдало незнакомым теплом. Ноздри защекотал сладковатый запах с лёгкой кислинкой и примесью кофе с корицей. Седрик обнял меня, и в этом объятии чувствовалось все его тепло и поддержка. Не знаю почему, ведь он был совершенно чужим мне человеком... Я его совсем, можно сказать, не знала. А ещё он дико раздражал меня своим обостренным чувством ответственности и недюжинным любопытством.

Придя в себя, я слегка оттолкнула его, стараясь высвободиться из этих объятий. Что-то странное разливалось тёплыми волнами в груди, и мне это совсем не нравилось. Но, как бы я не хотела себе в этом признаваться, на какой-то миг мне стало легче...

— Мы пришли, — голос Седрика прервал мои мысли. Я подняла голову и посмотрела в его шоколадно-карие глаза.

— Спасибо.

Направилась к статуе, уже готовой озвучить мне загадку.

— Луна.

Обернулась.

— Пожалуйста, не гуляй так поздно по коридорам, — он улыбнулся. — Иначе в следующий раз лишишь свой факультет большого количества очков.

Мои губы изогнулись в усмешке. Опять он за свое! Мерлин, этот человек неисправим.

— Это угроза? — спросила, сложив руки на груди.

— Не смотри на меня так, — рассмеялся он. — Это просьба, Луна. Но я не шучу.

— Я вас поняла, — наигранно поклонилась я, сделав реверанс, отчего его брови невольно поползли вверх. Не смотря больше на него, двинулась к статуе.

Бесшумно поднялась в комнату. Соседки ещё спали, что вызвало невольный вздох облегчения. Рассказывать историю ночных похождений желания не было. И сил тоже. Я посмотрела за окно. Черный покров неба уже начал выцветать серыми красками. Оглянула комнату беглым взглядом. Светильник Мэдис уже начал менять свой цвет. Нужно было сбегать в ванную и переодеться.

Взглянув в свое отражение в зеркале, я начала приводить в порядок волосы. Спустя несколько минут одна вещь показалась мне странно непривычной. Изо рта вырвалось ругательство. Мантия! Я забыла отдать ему мантию! Черт! Но почему он сам мне не напомнил? Хорошо, Елена. Чего ты так волнуешься? Сейчас это не главное. Я сняла теплую ткань, сохранившую на себе его приятный, какой-то домашний запах. Отложила в сторону.

— Где ты была вчера вечером? — спросила Лина, когда я вышла из ванной.

— Зачиталась в библиотеке, — махнула рукой в ее сторону. — Когда вернулась, вы уже спали.

— Странно... — она зевнула, спускаясь с кровати. Благо проснулась Мэдис, и Лина отвлеклась, расспрашивая ту о грядущем задании Снейпа. В плане уроков день обещал быть насыщенным.

И не зря. После занятий голова гудела так, что хотелось перестать что-либо чувствовать. Самостоятельная работа по трансфигурации, эссе о возможности применения нескольких видов чар одновременно,  способность приготовить зелье, если под рукой нет нужного ингредиента, а ты даже не знаешь, какого... Да уж, бедные дети! Ещё меня очень раздражал тот факт, что Седрика невозможно было поймать одного. Его мантия в уменьшенном виде все так же лежала в моей сумке, а этот пай-мальчик красавчик Седрик вечно ходил в сопровождении свиты друзей и поклонниц. Вот ведь! Поэтому, злая и уставшая, чтобы хоть немного освежить голову, я решила забыть на какой-то момент обо всем и прогуляться вдоль озера. Всё-таки оно до сих пор оставалось моим любимым местом на территории Хогвартса. Да и Луне оно нравилось...

Одевшись потеплее, я спустилась по ветхим ступеням навстречу холодному воздуху. Прошла к тому месту, где Луна провела тот злополучный обряд. При одном только воспоминании по телу пробежались мурашки. Интересно, что она сделала с диадемой? Я чувствовала, какая темная энергия исходила от нее в тот день, но утром — ничего... Совсем... Хотя откуда мне знать, ведь диадема была у Седрика! И пока не вспомню и не расскажу ему, то не смогу получить ее обратно...

Я несколько раз глубоко вздохнула. А на том месте ничего толком не изменилось. Все тот же старый дуб с потрескавшиеся стволом, тяжёлый серый камень. Развернулась, не желая больше вспоминать то утро, когда впервые проснулась в ее теле. Медленно подошла к кромке озера. Песок и камни похрустывали под ногами, покрытые тонким слоем льда.

— Здравствуй, Луна, — поприветствовала я свое отражение. Луна посмотрела на меня очень печальным, грустным взглядом. Я уже видела такой, когда она слушала мои рассказы о детстве. Помню, как боялась, что эта девочка начнет жалеть меня. Но только взглянув в эти голубые омуты, поняла: она мне искренне сочувствует и хорошо понимает мои мысли. Эту черта мне очень полюбилась в ней. И наши разговоры с ней — тоже. Луна стала мне подругой и дочерью одновременно, ведь я впервые начала так сильно переживать за кого-то. Забавно, но у привидений, видимо, тоже есть предчувствия. Потому что в начале этого года я очень боялась потерять ее.

— Я так скучаю по тебе, дитя, — присела, касаясь рукой холодной воды. — Так скучаю... Скажи мне, зачем ты оставила меня? А, Луна? — на лице Луны застыло вопросительное выражение. — Не хочешь отвечать?

Я встала и подняла с берега пару камней. Прицелилась и постаралась запустить их параллельно воде. Пару шажков по поверхности, и они затонули в глубине озера. Сколько бы я не пыталась, больше трёх касаний о воду у меня не получалось.

— Ну и черт с вами! — я раздражённо бросила оставшиеся булыжники в воду. Руки замёрзли, отчего в голову пришла разумная мысль вернуться в замок. Тем более скоро должен быть ужин.

— Юная леди делает неправильно, — чей-то голос заставил вздрогнуть. Я развернулась в сторону говорившего. Высокий, с прямыми темными волосами парень, весело усмехаясь, смотрел на меня.

— Прошу прощения?

Он подмигнул и резво схватил пару камней. Замахнулся и отправил один в долгий полет. Я рассчитала не меньше пяти касаний, что расползлись большими кругами по воде.

— Ого, — сказала случайно.

— Это не сложно, — улыбнулся он. — Просто нужно замахнуться вот так, — продемонстрировал движение кистью, — и готово! — второй камень изящно полетел в воду.

Я повторила его движения. Первый камень также сделал только три круга. Второй раз получилось сделать четыре. На седьмую попытку вышло около шести.

— Так-то лучше, — похвалил он. — А с кем это вы здесь разговаривали?

Я моргнула несколько раз в непонимании. Он что — следил за мной?

— Меня зовут Петр. Петр Поляков, а вас?

— Луна. Луна Лавгуд.

— Очень приятно, Луна, — он протянул свою ладонь с длинными пальцами, которую я слегка пожала в ответ. — Ну, так вы расскажете, с кем имели удовольствие общаться?

Я раздражённо вздохнула. Ещё один шибко любопытный. Что ж им всем на месте не сидится?

— Спасибо, Петр, за ваши уроки мастерства, — кивнула на озеро. — Но мне уже пора идти, — продолжать в таком духе разговор мне совсем не хотелось. Тем более, я не очень жаловала учеников Дурмстранга. Мне вполне хватало общения с Шармбатоном. А там хватало прекрасных юных леди и джентльменов.

— Ну и мне тоже! — не отставал он. — Скоро будет ужин, — он посмотрел в сторону замка. — А я обожаю английскую кухню!

— Очень рада за вас, — холодно отрезала я, разворачиваясь. Постаралась ускорить шаг в надежде, что он вежливо отстанет. Но Полякову с его длинными ногами даже не нужно было стараться, чтобы идти со мной наравне. Черт с ним!

Он пытался что-то говорить. Пару раз я поддержала разговор об английских привычках, любимых напитках и погоде, когда он решил сравнить их с болгарскими. В остальном же, когда он пытался говорить о квиддиче, предстоящем бале и прочей ерунде, либо молчала, либо отвечала очень мало. Благо по дороге нам встретилась знакомая мне группа учеников из Шармбатона.

— Добрый вечер, Луна, — мальчик по имени Луи с длинными черными ресницами и темными кудряшками улыбнулся мне. Мы с ним часто виделись на завтраках и иногда очень мило беседовали о французских и английских пейзажах. Касательно Англии, многое мне приходилось наблюдать ещё в более-менее первозданном виде. Часть сведений почерпнула из воспоминаний Луны о природе ее дома, так что вполне могла поддержать весьма содержательный разговор. Луи же поведал мне немало интересного о природе Франции, о прелести ее окраин и маленьких деревушек.

Несколько девочек тоже приветственно улыбнулись мне. Жанет, Анна и Лесли. С ними мы пару раз обсуждали особенности обустройства их замка и Хогвартса. Было очень интересно узнать, в чем же отличия наших школ, ведь я никогда не имела возможности побывать в Шармбатоне.

Моя мама как-то ездила туда вместе с другими директорами. Когда я спросила ее о замке Шармбатон, она описала его как слишком вычурный, на ее вкус, хрустальный дворец. "Огромное количество витиеватых колонн, позолоченных статуй и фонтанов", — вот ее слова. Не знаю почему, но мне нравилась идея того, что школа представляла из себя музей искусств. Ты словно погружаешься в чудесную атмосферу науки и творчества, забывая о тревогах внешнего мира. А касательно того, какие бывают музеи, мне все уши прожужжали господа с портретов, имевшие к этим местам прямой доступ. И хотя я любила Хогвартс всем сердцем, иногда он мне казался слишком мрачным и непознанным, словно имел свою собственную душу.

С такими мыслями мне удалось незаметно отойти от своего спутника и приблизиться к шармбатонцам. Французские друзья были совсем не против моей компании. Поляков наконец прекратил свои попытки и догнал своих приятелей из Дурмстранга, что ничуть не расстроило.

После ужина, вдоволь наговорившись с Луи и девочками, я в сотый раз за этот день чертыхнулась, не сумев застать Седрика одного. Его мантия, казалось, прожигала дыру в моей сумке. Не получилось отдать ее и на следующий день, и в начале следующей недели. Я нервничала, посылая в его спину раздраженные взгляды. А тут ещё и другие ошеломительные новости — Святочный бал и экзамен по полету на метлах. Последний взволновал меня больше всего.

Как-то раз Джинни на выходных предложила мне полетать. Я часто помогала ей с домашней работой по рунам и нумерологии, поэтому она решила в благодарность помочь мне с овладением навыка владения метлой. Но, как я ни пыталась заставить себя полететь, стоило ногам оторваться от земли, как сознание накрывала паника. Тут же вспоминался жуткий голос Барона, его слова и угрозы. Теперь-то была понятна причина такой тревоги. Но это совсем не помогало ее преодолеть, поэтому после десятой попытки, когда я, пролетев с криком пять метров, со слезами отбросила от себя метлу, Джинни сдалась.

— Луна, у тебя явно с этим проблемы. Ты прямо как Гермиона, — она улыбнулась. — Та до чёртиков боится летать. Но за то, что она обгоняет всех на остальных предметах, мадам Трюк закрывает глаза на ее жалкие попытки, — Джинни весело рассмеялась.

— Могу ее понять, — мои губы слабо изогнулись в подобии улыбки. И это было правдой.

Но, если Гермиона с первого курса радовала преподавателей своими успехами, то Луна начала отличаться хорошими оценками только в последние месяцы. Поэтому необходимо было придумать, как отделаться от этого несчастного занятия.

Дни шли, холодный ноябрь сменился снежным декабрем. Последний официально можно было назвать месяцем великих волнений. Он еще только наступил, а в замке все дрожало от какого-то радостного предчувствия. Девушки ждали приглашений от парней, некоторые особо смелые вызывались сделать это сами. Я бывала на балах в свое время, ведь как дочь великой Кандиды меня никогда не оставляли без внимания. Большой зал в такие дни сиял такой роскошью, что от количества причудливых свечей и хрустальных украшений рябило в глазах. Но только вот... Звали ли меня потому, что я была Еленой, или же моя мать перетягивала на себя большую часть преимуществ? Это осталось неизвестным. И от таких мыслей порой становилось очень грустно. Но грустить я не имела права. Поэтому с головой окуналась в учебу и медитацию, прокладывая дорожку к воспоминаниям Луны. Продолжала периодически заходить к мадам Помфри за новой порцией зелий, рассказывая ей о потере памяти и головных болях. Добрая женщина понятливо кивала на мои слова, иногда осматривала и щедро всовывала нужные флаконы.

Однажды, в один такой заход, мне в голову пришла гениальная мысль. Подол платья мадам Помфри был замечен за белоснежной ширмой, когда звук моих шагов отразился эхом в Больничном крыле. Та, как всегда, суетилась, таская из стороны в сторону флаконы и бутылочки с зельями.

— Мисс Лавгуд? — она остановилась, увидев меня. — Вы за новой порцией зелий?

— Да, мадам Помфри. Ещё я хотела поговорить с вами кое о чем.

— Что-то болит? — она встревожилась. Какой-то шорох послышался за ширмой.

— Нет, точнее, не совсем, — глубокий вдох. — Я бы хотела, чтобы вы позволили мне не принимать участия в уроке полетов... На метлах. Не знаю почему, но каждый раз, когда сажусь на метлу, все тело начинает трясти.

— Многие студенты жалуются на страх высоты, мисс Лавгуд.

— Я понимаю. Но у меня ощущение, что это как-то связано с потерей памяти. Возможно, я неудачно упала в тот день, когда пришла к вам и... Этот страх на подсознании не даёт мне спокойно летать, — попыталась я соврать как можно правдоподобнее.

Мадам Помфри нахмурилась, задумавшись.

— Давно вас это тревожит?

— С самого первого урока полетов после... Того случая. И всякий раз, когда я пытаюсь пробиться к своему сознанию, это заканчивается страшной болью...

За ширмой вновь послышалось какое-то шевеление. Мадам Помфри махнула в ту сторону рукой, словно останавливая кого-то. Кого?

— Хорошо, мисс Лавгуд. Посмотрим на ваше состояние. Я поговорю с мадам Трюк, чтобы она не нагружала вас какое-то время. Да сидите же смирно, мистер Диггори!

Я едва сдержалась, чтобы не издать отчаянный стон. Ну почему снова он? Хотя с другой стороны... Он единственный знал, что со мной произошло, и мог понять, в чем дело. И мне бы не хотелось, чтобы весть о моем якобы падении распространилась по всей школе, а Седрик, судя по всему, хорошо умел держать язык за зубами.

— А я говорила вам не прекращать лечение раньше времени. Огонь дракона — это вам не шутки, — мадам Помфри покачала головой. — Нужно время, чтобы ожоги зажили, — она зашла за ширму. Послышалось какое-то копошение. — Жду вас послезавтра, мистер Диггори. И я буду очень недовольна, если вы не придете.

— Я понял, мадам Помфри, — Седрик вышел из-за белоснежной перегородки. Его глаза встретились с моими. — До свидания.

Я, недолго думая, схватила свои флакончики и понеслась ему вдогонку. Всё-таки пока он, наконец, один, я могу вернуть ему эту дурацкую мантию! К моему удивлению, он и не спешил уходить.

— Седрик, — одна рука залезла в сумку, доставая теплую ткань, — забери ее, пожалуйста. Я уже устала таскать ее с собой.

Увеличила мантию и протянула ему.

— Спасибо, — он улыбнулся. — Луна, ты правда боишься летать?

Я тяжело вздохнула.

— Правда. Но я не очень хочу говорить об этом.

Седрик понимающе кивнул.

— Твои ожоги, — почему-то захотелось спросить его. — Это после первого этапа, да?

— Да. Я отвлек дракона, но не успел уйти в безопасное место, когда он меня заметил.

— Понятно...

Мы вышли из Больничного крыла. Как и обычно, молча шли по холодным коридорам. Субботний день, большая часть учеников либо отдыхала в гостиных, либо прогуливалась на воздухе. Я бы тоже не отказалась пройтись, надеясь только на то, чтобы не встретиться вновь с Поляковым, который появлялся каждый раз, стоило выйти к озеру. Конечно, он был весёлым и весьма симпатичным парнем, но мне ведь не по-настоящему тринадцать лет, чтобы вестись на такое! Мальчики вообще последнее, что меня сейчас волновало. Кажется, пока не верну себе все воспоминания Луны, ничего другого не сможет по-настоящему взволновать душу.

— О чем ты опять так сосредоточенно думаешь? — Седрик остановится, притормаживая и меня.

Я рассеяно заглянула ему в глаза.

— Ни о чем особенном, не бери в голову.

Он покачал головой.

— Луна, ты стала слишком серьезной. Расслабься хоть на минутку, хорошо?

Не знаю почему, но внутри меня все сжалось при этих словах. Как это сделать? И имею ли я на это право?Глубоко вздохнула, успокаиваясь. Все хорошо, Елена. Вот найдем ключ к воспоминаниям, и станет немного легче.

— Как ты это делаешь? — вопрос непроизвольно сорвался с губ.

— Делаю что?

— Живёшь с таким неугасающим чувством оптимизма! Такой добрый, благородный мальчик, что иногда становится тошно!

— Почему тебя так раздражает это? — искренне удивился он. — Что плохого в том, что я хорошо отношусь к людям?

Действительно, почему? Почему, Елена, тебя это так бесит?

— Не знаю... — сказала, откидывая непослушный серебристый локон со лба. — Возможно, потому, что...

Седрик вопросительно смотрел на меня, ожидая ответа.

— Почему, Луна? Скажи мне.

Я мотнула головой, пытаясь собраться с мыслями. Махнула рукой и двинулась вперёд. Нет, не правда. Все не так...

— Луна, — он остановил меня, дёргая за предплечье. — Что ты как маленькая в самом деле! — развернул перед собой, заглядывая в глаза. — Не обманывай хотя бы себя.

Внутри опять все задрожало. Да что такое! Елена, успокойся! Давай, девочка, голову выше!

— Скажи, почему? Почему тебя это злит?

— Злит что? — увильнула от ответа, отводя взгляд.

Он отпустил мои плечи и покачал головой.

— Ты можешь не говорить мне, если хочешь. Но выясни для себя, в чем причина, ладно? Увидимся, — он ласково улыбнулся и, махнув рукой на прощание, развернулся, чтобы уйти.

Я пару минут стояла в замешательстве. Вот так просто отстал? Что это с ним?

— Увидимся, — прошептала ему вслед...

Остальное время я благоразумно решила провести на воздухе у озера. Чтобы не оставаться наедине с собой, прихватила с собой Лину. Мне просто необходимо было отвлечься. Мы прошлись вдоль берега к Запретному лесу, насобирали шишек и еловых веточек, чтобы украсить комнату. Как-никак, скоро Рождество.

— Тебя уже кто-нибудь пригласил? — спросила Лина, когда мы развешивали импровизированные гирлянды на сине-фиолетовые шторы.

— Ты о чем? — шишка ловко слевитировала на гардину под прицелом моей палочки. — А, — я хлопнула себя по лбу. — Бал...

— Да, Луна, — она сложила руки на груди. — Ну так что?

Я покачала головой. Даже как-то и не думала об этом.

— А тебя?

Она улыбнулась, отчего в глазах отразились веселые искорки.

— Да. Терри Бут с четвертого курса.

Я отвлеклась от шишек, что продолжала сосредоточенно левитировать на шторы комнаты.

— Очень рада за тебя, — улыбнулась, подойдя к ней, и слегка сжала ее руку. Это было правдой. Лина была очень хорошей, доброй и умной девушкой, к тому же высокой и весьма симпатичной. Совсем неудивительно, что ее захотели позвать на бал.

— Спасибо, Луна.

— А что насчёт Мэдис?

Лина пожала плечами.

— Пока не знаю.

В Большом зале тоже появились милые рождественские украшения. Маленькие ёлочки с разноцветными огоньками стояли у каждого окна, украшенного игольчатыми снежинками и цветными гирляндами в виде заледеневших звёзд. Пахло мандаринами, глинтвейном и шоколадным пудингом. Просто чудесно...

— Лина, можем сделать такие же на наши окна, — кивнула я, указывая ей в сторону огромных стекол.

— Можно, — согласилась она. — А еще можно добавить парочку рисунков в виде оленей и бубенчиков...

— Ага, думаю, будет красиво. Но днях можем попробовать, ещё бы раздобыть...

— Луна, — окликнул меня мужской голос. Я как раз заканчивала с жарким, потянувшись за тыквенным соком. Подняла взгляд. — Да, Луи?

— Ты собираешься домой на каникулы?

Его вопрос заставил задуматься. Конечно, мне очень хотелось посмотреть на дом Луны, на природу ее любимой деревушки, познакомиться с папой. Мы с ним периодически обменивались письмами, он присылал мне сладости, одежду, которую просила, книги... Мне очень нравилось читать его журналы, которые оказались не совсем уж и чудными, за исключением некоторых статей. И так хотелось пообщаться с ним вживую... Но я до чёртиков боялась проколоться. А его реакция, когда он обо все узнает... Нет, я не должна, нет...

— Луна? — Мэдис слегка толкнула меня. — Ты сейчас сломаешь эту вилку.

Я бросила взгляд на свою руку. Вилка в ней слегка наклонилась, нагревшись от напряжения. Да уж, иногда магия срабатывает и на очень сильные эмоции.

— Прости, Луи. Я ещё не решила. Тем более нужно спросить у отца, какие у него планы на Рождество.

Луи кивнул, загадочно улыбнувшись.

— А у тебя ещё нет партнёра на бал?

Я едва не поперхнулась. Мэдис рядом весело захихикала.

— Н-нет, а что?

Он улыбнулся ещё шире. Нет, Луи, неужели....

— Тогда предлагаю себя в качестве кандидата.

Несколько минут в непонимании смотрела на него. Меня сейчас пригласили на бал? Луи? Высокий, красивый, с приятной улыбкой парень, у него не должно было быть проблем со спутницами. Да что уж говорить, девушки из Хогвартса томно вздыхали всякий раз, как он проходил мимо.

— Что скажешь?

— Разве ты не хочешь пригласить кого-нибудь из ваших? У вас же столько красивых дам!

Луи рассмеялся. Несколько шармбатонских девушек тоже улыбнулись. А я искренне не понимала, что сейчас происходило.

— Наших дам разобрали господа из Дурмстранга и Хогвартса. К тому же, — он пристально посмотрел на меня. — Я бы в любом случае хотел пойти с тобой.

Лина больно наступила мне на ногу, отчего я недовольно шикнула на нее.

— Х-хорошо...

Девочки рассмеялись. Луи довольно кивнул, привстав. Взял мою руку и слегка коснулся губами. Затем спокойно сел и вернулся к ужину. Вот это самоуверенность! Да уж, Елена. Сейчас ты уже точно не дочь Кандиды. Тогда почему?

Слегка отойдя от шока, я поняла, что крупно вляпалась. Ведь теперь встал вопрос о платье. Девочки мне все уши прожужжали, кто какой хочет фасон, где лучше покупать туфли и косметические зелья. Мэдис, кстати, тоже пригласили. Парень-когтевранец с пятого курса. Они с Линой таскали меня по магазинам Хогсмида, мы вместе смотрели журналы и каталоги. В этом веке такой большой выбор различных нарядов! Голова шла кругом от всей этой суеты. Поэтому медитация, времени на которую уходило все меньше, помогала только

лишь отдохнуть от шума и собраться с мыслями. Речи же о новых воспоминаниях даже не шло, что немало меня расстраивало.

Папе я отправила письмо, уведомляя, что на Рождество останусь в Хогвартсе, так как иду на бал. Он, хоть и расстроился, что не увидит дочь, достойно принял мой выбор, пообещав достать необходимых зелий для волос и кожи. Просто чудо, а не родитель.

В последнее время меня немного настораживало поведение Лизи. До этого она просто не разговаривала с нами, часто пропадая где-то в другом месте. Но в последнее время ходила как в воду опущенная. Мэдис пыталась говорить с ней, выяснить хотя бы причину. Ведь она очень любила и ценила ее как подругу. Добрая милая Мэдис. Но Лизи молчала.

Как-то раз я застала ее в библиотеке. Она в тот момент с горящими глазами распаковывала письмо. Но то, как потух ее взгляд после прочтения... Сказать по правде, мне даже стало ее жалко.

Учеба шла, проводились зачёты, контрольные, усиливались волнения перед праздниками и балом... Я вертелась, как белка в колесе. В какой-то момент мне так надоел этот бешеный темп, бесконечные разговоры и жужжание девочек, что было принято решение целенаправленно выделить время на погружение в сознание. Чем больше дел выполнялось, тем сильнее росло чувство вины перед Луной, ведь я волновалась о таких пустячных проблемах вместо того, чтобы пытаться узнать ее тайны! Удивительно, как же быстро я привыкла к обличью человека! А ведь к тому, что стала привидением, пришлось привыкать не один век.

Я долго думала, куда мне пойти, чтобы вновь не столкнуться с Бароном. Сэр Николас сказал, что тот, не отыскав нигде мой призрак, вернулся в подземелья. Там ему и место. Поразмыслив, решила дойти до Восточной башни. Может, знакомое место лучше повлияет на сознание Луны. Забралась по ступенькам, расчистила себе место. Давно же я не была здесь. Подготовила флакончики с зельями и начала погружение.

Вновь вода, нить, дверь. Но в этот раз чувство, словно что-то щекочет меня, усилилось в несколько раз. Я чувствовала, что ещё чуть-чуть, и новые воспоминания откроются мне. Поэтому плыла дальше и дальше к заветной двери. Запах трав начал приятно наполнять сознание. Лаванда, ромашка, пустырник... В какой-то момент наступила тишина. Странное спокойствие и умиротворение наполнило все мое существо...

— Кто это здесь? — чей-то голос раздался снаружи. Яркий свет ударил по глазам.

— Лавгуд? Что она здесь делает?

— Она спит, буди ее.

Пришлось резко разлепить веки. За окном небо уже оделось в черный плащ с золотыми искорками звёзд.

— Ты почему не в комнате, Лавгуд? — спросила меня девушка с темными волосами. — Куда смотрит Дана?

Высокая, с сильными плечами. Судя по галстуку, Гриффиндор.

— Вставай, соня, — насмешливо проговорил ее напарник — долговязый парень со слегка курносым носом и темно-русыми волосами. — Пойдем, отведем тебя к твоим старостам.

Я, едва понимая, что происходит, вскочила и быстро собрала свои вещи в сумку. Сонно поплелась за двумя старостами, с трудом подавляя зевки.

Мы спустились с башни.

— Не очень удачное место для ночлега, не думаешь? — обратилась ко мне девушка.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

Уголки ее губ изогнулись в усмешке.

— После того, что случилось с Аббот, многие узнали, как тебя зовут.

— Но за то, что заступилась за Поттера, очки не снимем. Но это в последний раз, — подхватил парень.

Дальше мы шли молча. Пропустили несколько поворотов. Выслушали ворчание нескольких портретов, недовольных светом, исходившим из палочек.

— Луна?

— О, привет, Седрик, — улыбнулась ему девушка.

— Привет. Куда вы ее ведёте?

— К Дане, — ответил парень. Ты уже закончил обход?

Седрик кивнул.

— Вот, возвращался. На моём посту никого.

— А на нашем, как видишь, — девушка кивнула в мою сторону.

— Давайте, я доведу ее. Мне как раз в ту сторону.

— Ну если только в ту сторону, — с сомнением проговорила гриффиндорка.

— Хорошо. Тогда разбирайся со всем сам! До скорого, — кивнул ему парень.

Парочка гриффиндорцев, помахав нам на прощание, удалилась. Седрик развернулся ко мне, окидывая укоризненным взглядом.

— Луна, я же просил тебя.

— Я сама не заметила, как заснула, — широко зевнув, ответила я. — Но ты же, как благородный рыцарь, проводишь меня?

Седрик усмехнулся.

— А ты по-прежнему на меня за это злишься?

— Это ниже моего достоинства, — поддела с нотками сарказма в голосе.

— Действительно. Пройдёмте, юная леди. Я провожу вас.

Мы прошли вперёд. Он не заговаривал со мной. Какое-то время я тоже молчала, разглядывая стены. Дошли до башни, сопровождаемые глухим эхом собственных шагов.

— Пока, Луна. Надеюсь, мне больше не придется провожать тебя так поздно. Пожалуйста.

Он посмотрел на меня почти умоляюще. Как всегда улыбнулся на прощание.

— Если бы поймал я, то снял бы очки. А в следующий раз вообще пожалуюсь на тебя Дане, — он игриво цокнул, погрозив пальцем, и пошел в глубину коридоров. Без тени злости и строгости, отчего мне стало даже стыдно за все те слова и крики, которыми я бросалась в него.

— Седрик, постой!

Он развернулся, в глазах отразилось удивление. Я подошла ближе.

— Я думала о том, о чем ты спросил меня... Тогда.

Слегка помедлила, собираясь с мыслями.

— И, — тихо сказал он. — Ты нашла ответ?

— Мне кажется, что... Мне кажется, что я... — слова путались на языке. — Я не... Не должна, я... Ай, ладно, забудь!

— Луна, — он схватил меня за руку, останавливая попытку ринуться к статуе. — Не убегай от ответа, раз уж начала. Продолжай.

Я вздохнула. Елена, ты же не трусиха!

— Мне кажется, я не заслуживаю такого хорошего отношения! — выпалила на одном дыхании.

Он несколько секунд внимательно смотрел мне в глаза, словно осознавая сказанное. Затем откинул голову и весело рассмеялся.

Я в непонимании уставилась на него. Что смешного?

— Можно потише, мы же спим! — недовольно проворчал один из портретов.

— Извините, — Седрик притих. — Луна, ну почему ты так думаешь?

— Как это почему? Тебя не напрягает, что я порой глотку тебе готова перегрызть?

— Правда?

— Седрик!

— Хорошо-хорошо, — он выставил ладони вперёд в защитном жесте. — Меня это только забавляет, Луна. А тебе следует иногда относиться ко всему чуть проще.

Я рассмеялась. Проще? Да, в моей ситуации только это и поможет, иначе можно сойти с ума. Если я уже не сошла.

— Перестань быть таким добрым по отношению ко мне, прошу, — в голос невольно проскользнули жалобные нотки. — Из-за этого я чувствую себя виноватой.

— Но ты не должна, Луна. Почему ты считаешь, что не заслуживаешь хорошего отношения? — я пожала плечами. — Ты добрый, способный к сочувствию человек, который готов заступиться за своих друзей и родных, разве это плохо?

Застыла на месте. Его слова ошеломили мой ещё сонный мозг.

— Ты... Ты правда так считаешь? — я недоверчиво посмотрела на него, пытаясь распознать, говорит ли он правду или лишь пытается успокоить.

— Я видел это собственными глазами. Поэтому перестань себя гнобить, Луна Лавгуд. Хорошо?

Слова застыли в горле, пока мозг все ещё пытался осознать сказанное.

— Хорошо? — он подошёл ближе, слегка нагнувшись, чтобы оказаться со мной на одном уровне, и проник ласковым взглядом прямо в мои глаза. Сладкий запах кофе, лимона и корицы ударил в ноздри.

— Хорошо.

— Ну вот и славно. А теперь тебе пора. И мне тоже.

Он вновь мягко улыбнулся напоследок и развернулся, чтобы уйти.

— Седрик!

Я обежала его. Слегка замешкалась, а затем, не давая себе времени передумать, просунула руки под его плечи и обняла, ощущая тепло его тела.

— Спасибо.

Спустя секунду он обнял меня в ответ, слегка погладив по спине кончиками пальцев.

— Не за что, — тихо прошептал в макушку.

И в этот момент что-то щелкнуло внутри, отчего стало так тепло и хорошо... Словно все заботы разом растворились, растаяли множеством снежинок, коснувшись тепла человеческого тела. Наверное, я ошиблась. Всё-таки хороший ты мальчик, Седрик Диггори.

— Зря ты отшил ту пуффендуйку, Гарри! Глядишь, так и не с кем будет идти на бал!

— А ты сам-то пригласил кого-нибудь?

— Куда мне... Если уж ты, будучи чемпионом, ещё без пары, то я уж и подавно, — рыжеволосый парень, что шел рядом с Гарри, тяжело вздохнул. Рон, кажется. Я случайно услышала их разговор по дороге в Большой зал. — Интересно, Гермиона ещё долго будет дуться? Призналась бы сразу, да и дело с концом! Чего она выделывается?

— Не знаю, Рон. Быть может, она и не врала нам.

— Да куда ей! Гарри, ты сам подумай, она все свое время проводит либо с нами, либо в библиотеке. Я думал, ей совсем нет дело до этого бала!

Гарри пожал плечами. Их парочка вошла в Большой зал и направилась к гриффиндорскому столу. Судя по всему, и Гермиону не оставили без внимания — ее кто-то пригласил. И я не видела в этом ничего удивительного. Так странно, что этот парень не мог допустить мысли, что эта милая девочка могла кому-то понравиться. Умная, заметная, да и, признаться, совсем не дурна собой.

Их волнение было мне понятно, ведь время шло очень быстро. Бал приближался стремительно, и голова шла кругом от бесконечного шума, волнений и разговоров. Поэтому, чтобы хоть немного побыть в тишине, я снова начала частенько пропадать в библиотеке. Ведь это было, кажется, единственное место, где разговоры о приглашениях, платьях, певцах, что будут выступать на балу, и всей прочей ерунде утихали, давая возможность отдохнуть. Да и народу ближе к Рождеству там появлялось все меньше.

Я зашла в просторный холл и задумалась. Большую часть книг по сновидениям была мной просмотрена. Часть сведений из них повторялись, поэтому я не видела смысла копать дальше. Прошлась вдоль многочисленных полок. Трансфигурация, чары — эти предметы нравились мне и не вызывали особых проблем. Зелья интересовали только с точки зрения ингредиентов. Мне было интересно, насколько мои познания в Травологии применимы для этого предмета. К слову, профессор Стебль не оставила без внимания тот инцидент с Ханной. Точнее, заклинание, что я применила. На уроках часто спрашивала меня, довольно кивая на правильные ответы. В Средневековье, когда я осознала, что буду вынуждена после школы рассчитывать только на себя, и встал вопрос о выживании, у меня не было выбора. Курса с четвертого я уже понимала, что не смогу пойти по пути, который мама видела для меня. Спорить с ней было бесполезно. Поэтому усердно учила то, что могло пригодиться в длительном путешествии. Различные чары, защитная магия, магия, что будет полезна по дороге в лесу. Да и, признаться, начав изучать растения, я открыла для себя удивительный, порой неоцененный другими волшебниками мир возможностей. То же заклинание кленового листа надолго оттолкнуло моих школьных задир ещё в те годы.

Достаточно необычно проходил урок защиты от темных искусств. Профессор Грюм, хоть и был чудаковат, своими методами обучения был близок к стилю профессора Динса. На какой-то миг мне даже показалось, что я вновь в Средневековье. Он старался дать самые необходимые вещи, сразу переходя к практике. И забавно было вновь наблюдать, в каком шоке выходили некоторые студенты после первого урока у Грюма, ведь именно с такими лицами я и мои однокурсники уходили с первого урока профессора Динса. Ещё бы, он с самого начала выстроил нас в две шеренги — он начал вести уроки со второго курса — и велел сначала обезоружить противника. Затем же те, кто сумели остаться с палочкой, встали в одну колонну, без палочки — в другую.

— Сейчас я продемонстрирую вам один из видов атакующего заклинания, а затем щит против него. Показываю один раз, смотреть внимательно. Те, кто успешно справился с первым заданием, будут атаковать. Кто не справился, ставить щит.

Я пыталась атаковать из-за всех сил. Но это было всего лишь начало второго курса, никто из нас толком не смог наколдовать хоть что-то отдаленно похожее. Тогда профессор встал напротив каждого из нас, требуя колдовать щит. Это заклинание было проще, но его сложнее было удержать. Помню, как все мы выходили с синяками и ушибами после такого урока. Одна девочка к концу сумела удержать щит дольше остальных, и профессор велел ей атаковать его. Но, несмотря на боль, многим понравился такой подход. Ведь на первом курсе мы не отрывали голов от сухих строчек учебника, редко переходя к практике. На втором же ощутили ее сполна, ведь каждое заклинание отрабатывали друг на друге.

В двадцатом веке изобрели немало новых способов атаки, и я не хотела ими пренебрегать. Учиться сложным видам нападения и защиты привыкла ещё в своей первой жизни, за что вновь спасибо моему профессору боевой магии. Я неожиданно остановилась, задумавшись. Забавно, а я, оказывается, была счастлива в мои школьные времена! Если не считать наших разговоров и споров с мамой, в Хогвартсе я чувствовала себя дома. И сейчас это чувство тёплыми волнами разливалось в сознании. Ах, Луна... Дитя, ты столько сделала для меня! Но только чем я это заслужила? Я даже воспоминаний твоих открыть не могу...

Я прошла несколько стеллажей, не замечая даже названий книг. Резкий толчок заставил вынырнуть из своих мыслей. Рядом кто-то ойкнул.

— Ах Луна, прости, пожалуйста! Я тебя не заметила! — Гермиона, выглянув из-за стопки книг, что несла в руках, виновато улыбнулась.

— Да ничего, это мне надо было смотреть по сторонам, — отмахнулась я, не желая заставлять ее чувствовать вину за такие пустяки. — Привет, кстати.

— Привет...

— Давай я тебе помогу, — подошла к ней, забирая книги с верхушки.

— Да что ты, не стоит, Луна! Я справлюсь.

— Брось, Гермиона. Мне несложно.

Мы принялись расставлять книги по местам. Боже, эта девочка стольким интересуется! Чем-то она напомнила мне мои юные годы, правда, признаться, я не в состоянии была поглощать такой огромный объем информации за один заход.

— Ты правда все это прочитала? — спросила я удивлённо.

— Ну, не все... — Гермиона поставила последнюю книгу и развернулась ко мне лицом. — Просто нужно было повторить то, что забыла. Поэтому некоторые книги просто пролистала.

Я кивнула, задумчиво осматривая полки. Откинулась спиной на стеллаж, сложив руки на груди.

— Скажи, а как дела у Гарри? Он смог решить загадку?

— Нет, — Гермиона недовольно нахмурилась, тряхнув головой. Каштановые кудряшки мягко подпрыгнули на ее плечах. — Я говорю ему, но он считает, что ещё достаточно времени...

Да уж... Интересно, а Седрик разгадал загадку? Он ведь усердно учится, да ещё и староста... Когда ему все это успеть? Так, минутку, Елена... А тебе какое дело до этого?

— Луна, ты о чем так задумалась? — Гермиона мягко улыбнулась и приблизилась ко мне.

— Да так, — я махнула рукой. — Представляешь, меня тут угораздило быть приглашенной на бал! — решила сменить тему, чтобы избавиться от смятения, внезапно возникшего в мыслях.

— Да? — глаза Гермионы радостно загорелись. — Меня тоже...

Мои глаза встретились с ее, когда довольная улыбка растянула мои губы. Гермиона слегка смутилась, покраснев.

— Гермиона, это же замечательно! Ты этого заслуживаешь... А кто твой кавалер?

— Луна, не обижайся, но... Я не могу пока сказать.

— Секрет?

— Скорее, сюрприз.

— Без проблем, — кивнула. — Дело твое. Я люблю сюрпризы.

Мы помолчали несколько минут.

— Луна, скажи... А откуда ты узнала о том заклинании?

— Каком?

— Ну том, — Гермиона нахмурилась. — Том, что ты запустила в Ханну.

— А-а-а, — я понимающе кивнула. — Это всего лишь травология.

— Да? Я почему-то не нашла ничего подобного в библиотеке.

Ее слова заставили задуматься. В мое время большая часть литературы, что сейчас считалась запрещённой для большинства курсов, была в открытом доступе. Или же...

— Возможно, стоит поискать в книгах по смежным наукам? Это скорее нумерология, смешанная с магической ботаникой. Такие книги ты не смотрела?

— Интересно, — Гермиона задумалась, с любопытством оглядывая стеллажи. — Я посмотрю. Спасибо, Луна!

— Да не за что. Слушай, Гермиона, а зачем тебе искать? Я могу сама тебе обо всем рассказать.

— Да не стоит, Луна. Я найду.

— А я думаю, что стоит. Я изучала эти заклинания дома. Расскажу вкратце, а потом уже ты сама поищешь, что посчитаешь нужным. Идёт?

— Ну-у, — Гермиона задумчиво откинулась на полку. — Я была бы рада. Когда у тебя будет время?

— Можно пройтись сегодня после уроков. Сможешь?

Она что-то мысленно просчитала в голове.

— Смогу. Тогда буду ждать тебя у выхода.

— Хорошо. Увидимся.

Я была рада погулять с этой милой девочкой. С Гермионой я периодически виделась в библиотеке, и в Большом зале. В такие моменты мы лишь перекидывались парой фраз, потом же спешили по своим делам. В библиотеку обе приходили с целью поучиться и хоть немного побыть в тишине. В Большом же зале сидели за разными столами. Она часто бывала в обществе с Гарри и Роном, иногда я видела ее с Джинни. Было немного грустно, что мы так мало успевали общаться, ведь Гермиона нравилась мне. Умная и очень добрая девочка. Возможно, она была несносна на уроках, судя по тому, что было понятно из разговоров ее однокурсников, этого я не могла знать. Но общаться с ней было довольно интересно и приятно.

С такими мыслями я спускалась после уроков по каменным ступенькам по направлению к выходу. Теплое пальто и шарф, в которые успела переодеться в комнате, должны были защитить мое тело от холодного ветра.

— Ты порой слишком сильно увлекаешься ходом самой игры вместо того, чтобы ловить снитч, — чей-то весёлый голос отвлек меня от мыслей, заставляя поднять глаза. Высокая стройная брюнетка с азиатской внешностью спускалась по соседей лестнице, опираясь рукой о перила. Жгучие темные глаза, прямые длинные черные волосы, озорная улыбка... Она была весьма красива. Кажется, я видела ее в башне Когтевран. Она так весело смеялась, смотря на высокого парня, что спускался, повернувшись лицом к ней. Я присмотрелась. До боли знакомый профиль, слегка растрёпанные бронзовые волосы...

— Седрик, ты же сейчас упадешь! — смеялась девушка.

— Не упаду, мисс Чанг, можете не беспокоится! — после этих слов его нога пропустила ступеньку, отчего Седрик потерял равновесие и действительно едва не упал.

— Дурак, — пробормотала я.

Седрик тем временем восстановил равновесие, поддерживаемый брюнеткой.

— Спасибо, Чжоу, — он растянулся в обаятельной улыбке. Та ответила тем же, оголяя ряд белоснежных зубов. Что-то неприятно кольнуло в груди при виде этой улыбки. Я резко отвернулась, не совсем понимая, в чем причина таких ощущений. Мне не нравилось, что они ведут себя как дети. Не нравилось то, что так громко смеются и мешают думать! Не нравилось... Ничего мне не нравилось...

Я ускорила шаги, буквально побежала в сторону выхода. Гермиона уже была там, одетая в коричневое длинное пальто и закутанная в шарф с расцветкой Гриффиндора.

— О, Луна, привет ещё раз. Куда ты так бежишь?

— Я, — пришлось притормозить, чтобы восстановить дыхание. — Боялась, что заставила тебя долго ждать.

— Ох, Луна, — Гермиона покачала головой. — Не стоило волноваться, я только пришла. Пойдем?

— Пойдем.

Мы вышли на холодный воздух. Осторожно, придерживая друг друга, прошлись по заледеневшей дорожке. По пути я начала рассказывать Гермионе основные принципы работы заклинания. Она задавала вопросы о том, как лучше использовать формулы и какие растения взять для начала. Мы перешли в обсуждение травологии, растений, что было наиболее интересны в теплицах Хогвартса. Незаметно начали обсуждение рунистики, точнее, того, как рунами можно было укреплять, усиливать или же уменьшать мощь некоторых заклинаний.

— Это очень интересно, Луна, — Гермиона восторженно покачала головой.

— Я могу попросить отца прислать пару книг, если хочешь.

Это можно было устроить. Авторов я помнила, возможно, папа смог бы их найти и достать.

— О, Луна, было бы здорово! Но я сначала поищу в нашей библиотеке. Сомневаюсь, что в Хогвартсе не найдется подходящей литературы.

Мы замолчали, переводя дух и переваривая всю ту информацию, которой только что поделились друг с другом. Пока разговаривали, успели несколько раз обойти теплицы и спуститься к озеру.

— Луна, честно, я не думала, что ты настолько увлекаешься учебой. Джинни говорила, что ты помогаешь ей с некоторыми уроками. Это так странно, ведь раньше...

Она закусила губу, вызвав у меня невольную усмешку.

— Я и раньше много чем увлекалась. Просто сейчас начали появляться первые результаты.

— Да? — Гермиона задумалась. — Просто ты вела себя несколько...

— Странно?

— Было такое. Что вдруг послужило причиной таких резких перемен?

Я напряглась. Наблюдательная девочка. Это могло быть опасно.

— Скорее, я была слишком наивной и доверчивой, Гермиона. Потом поняла, что это вызывает слишком много проблем.

Она внимательно всмотрелась в мое лицо, словно проверяя. Я спокойно выдержала ее взгляд.

— Думаю, это правильно, Луна. И я рада, что тебя больше не дразнят полоумной.

— Я тоже.

Мы дошли до камней возле дуба. Гермиона применила согревающие чары и предложила мне присесть. Я взглянула на часы. Полтора часа полетело незаметно. Скоро нужно было идти на ужин.

— Скажи, — решила я воспользоваться моментом, — а каково это — дружить с двумя парнями?

— Ах, Луна, — Гермиона рассмеялась. — Могу сказать одно: скучно не бывает.

— Они не достают тебя?

— Нет-нет, что ты! Да, порой они ведут себя как дети. Но с ними я всегда чувствую себя под защитой, — она тепло улыбнулась.

— А от кого они защищают тебя, Гермиона? — мысль о том, что это милое создание кто-то обижает и задирает, как это было с Луной, покоробила меня.

— Да в принципе, я способна сама за себя постоять. А плохие люди есть везде. Ты знаешь, на факультете Слизерин меня не особо жалуют из-за того, что я родилась в семье не-волшебников.

Ее слова заставили глубоко вздохнуть. Святые небеса, ничего не меняется!

— Тогда все ясно. Они дураки, тебе не стоит обращать внимание, милая...

— Я знаю, не волнуйся, Луна, — она накрыла мою руку своей, — все в порядке.

Прелестное создание. Я рада, что у нее есть друзья, которые могут постоять за нее. В отличие от той же Луны, у которой был лишь ни на что не способный десятивековой призрак.

— Добрый вечер, — низкий мужской голос отвлек нас. Густые брови, нос с горбинкой и суровый взгляд, что резко смягчился, когда он посмотрел на Гермиону.

— Добрый вечер, — вежливо ответила она, слегка смутившись. Странно...

Парень слегка улыбнулся и, решив, видимо, не мешать нам, последовал дальше. Поодаль от него я увидела вереницу дурмстрангцев, что направлялись к замку.

Куча мужских лиц в форме и теплых мантиях. Одно из них странно замелькало, показавшись знакомым. При виде темных волос и не менее темных глаз незнакомого мне парня что-то болезненно отдалось в груди. Почему-то вспомнилось выражение лица Джонотана Рэдби, что когда-то задирал  Луну и пытался цапаться со мной. У него были такие же прямые волосы...

— Вы знаете, аура некоторых людей очень красива, — в голове неожиданно всплыли давно забытые, казалось бы, слова, что мне говорила Луна. Мы были в Восточной башне, когда она завела этот разговор.

— Хочешь сказать, что видишь ее?

Я помню, как она тогда мечтательно отвела взгляд туманно-голубых глаз в сторону решетчатого окна башни. Стекла его уже давно потускнели от времени, так что издалека ничего нельзя было разглядеть. Ее глаза смотрели куда-то сквозь пространство, сосредоточившись на непонятном мне объекте. Она словно пыталась прочитать вывеску, находящуюся так далеко, что приходилось напрягать зрение, чтобы что-то разглядеть.

— Нарглы показывают мне ее.

Я рассмеялась, отчего перезвон моего голоса отдался эхом в каменных стенах.

— Эта прибаутка про нарглов стара как мир, девочка. В мое время находились шарлатаны, которым наивные людишки весьма доверяли. Те же, наслышавшись городских сплетен, сообщали им великие истины, естественно, за хорошую плату. Истины, которые открывали им те самые нарглы.

Луна заинтересовано сосредоточилась на моем лице.

— Они не открывают никаких истин. Просто иногда зачем-то показывают мне, о чем думают другие люди. Это началось ещё до школы. И когда я вижу то, о чем они порой думают, мне становится стыдно за свои обиды.

Я не понимала тогда, о чем она говорит. Да и сейчас не особо понимаю... Но помню, что в тот момент подумала — эта девочка определенно вызывает во мне интерес.

— Например? Как ты можешь доказать свои слова?

Луна улыбнулась, бледная пухло-розовая губа слегка приподнялась,открывая не слишком ровный ряд зубов цвета слоновой кости. Несмотря на свое несовершенство, эта особенность делала ее улыбку какой-то загадочной и даже... очаровательной.

— У нас на курсе есть мальчик — Джонатан Рэдби. Он часто смеялся над моими сережками. В какие-то дни это проявлялось чаще, в какие-то реже, будто бы обострения болезни. Вы же знаете, больным людям бывает трудно сдержать раздражение, когда их что-то беспокоит. В один из таких дней, когда он больно дёрнул за одну редиску на моем ухе, отчего крепление царапнуло мочку, один наргл отцепился от него и пришел ко мне...

— И что же дальше? Он шепнул тебе на ушко великую тайну? — мне было сложно скрыть нотки сарказма, что острыми колышками изменяли тембр голоса.

— Нет. Я увидела в голове картинку, как маленький мальчик получает подзатыльник от высокого мужчины. Он смотрит на девочку, стоявшую неподалеку, и чувствует ужасную обиду и злость.

— Твоя младшая сестра сообщила мне, что ты трогал мамины картины. Зачем ты это сделал? — сказала Луна низким голосом. — Этот вопрос ему задал высокий мужчина. Видимо, его папа.

— Я не трогал! Точнее... Я хотел их починить после того, как она их испортила! — ответил ему мальчик.

— Джон, я устал от твоего вранья. Почему ты просто не можешь попросить прощения?

— А почему ты все время веришь тому, что она говорит? Разве я не твой сын? Почему ты не веришь мне?

Следующая картинка показала, как тот же мужчина катал на руках ту самую девочку Лин на глазах у Джона. В другой же тот получил письмо:

"Не теряй нас, мы поедем в Шотландию. Мама Лин очень хочет проведать своих родителей. Мне жаль, что мы не можем взять тебя с собой, сынок. Ведь уедем туда раньше, чем начнутся твои Рождественские каникулы. Бабушка и тетя позаботятся о тебе во время праздников, будем скучать."

Мальчик яростно скомкал то самое письмо, датируемое днём ранее.

— И что же ты поняла? — спросила я Луну после недолгого молчания. Она так умело преподнесла их разговор, меняя интонации голоса, что заставило невольно восхититься.

— Что он злится не на меня, а на свою младшую сестру. Мне стало стыдно обижаться.

Я тяжело вздохнула.

— Дитя мое, что бы там ни было у этого мальчика в мыслях, он не может так просто обижать тебя.

— В том-то и дело. Все непросто.

Мои взгляд вновь вернулся к этой странной девочке с сережками-редисками и ожерельем из бутылочных пробок. Внешность порой настолько обманчива.

— Как часто нарглы показывают тебе это?

Девочка откинулась на холодный камень, отчего ее шелковистые светлые волосы растеклись по неровной поверхности стены.

— В последнее время все чаще. Мою соседку — Лизи — я перестала на нее злиться. Она часто обвиняла меня в том, что я ломаю светильник ее подруги. Из-за этого та просыпала и опаздывала на занятия. Я знала, что Лизи собственноручно накладывала руны на тумбочку Мэдис, чтобы светильник переставал работать.

— И ты молчала?

Луна кивнула.

— Нарглы показали мне ее маму. Очень красивую, статную колдунью... Лизи очень любит ее. Но мама замечает дочь только тогда, когда та показывает ей свои достижения.

— Но при чем же тут Мэдис?

— Мэдис... Мэдис не повезло оказаться той, с кем Лизи часто сравнивает ее мама. Ведь Мэдис — очень умная и одаренная. А Лизи страшно завидует ее успехам.

— И поэтому та ломает ее светильник, обвиняя в этом тебя?

Луна кивнула.

— Да. Светильник, видимо, помогает Мэдис проснуться, она очень крепко спит. Я пыталась будить ее, ничего не выходило. В итоге, после его поломки она часто пропускала некоторые уроки...

— Луна, Луна! — кто-то яростно теребил мое плечо. — Что с тобой? Ты в порядке?

Я подняла туманный расфокусированный взгляд. Увидела обеспокоенное лицо Гермионы, что теребила мои плечи.

— Все в порядке, не волнуйся, Гермиона, — сказала я, с трудом выдавливая из себя слова. Гермиона посмотрела недоверчиво.

— Луна, объясни мне, что произошло? Ты сидела рядом со мной, потом к нам подошёл Виктор...

— Виктор?

— Виктор Крам, он поздоровался, — неловко отмахнулась она. — И вдруг я вижу, как ты резко замираешь. И, словно статуя, совершенно не реагируешь на мои слова. Что это было?

— Я не знаю, Гермиона, — я действительно не знала, как могла объяснить ей это. Воспоминания, мои воспоминания, настигли так внезапно... Я ведь успела забыть об этом нашем разговоре. Откинула его в дальний уголок мозга, занятая лишь воспоминаниями Луны.

— Давай я провожу тебя в Больничное крыло?

— Все в порядке, не стоит, — качнула головой.

— Но Луна!

— Гермиона, милая, я обязательно схожу к мадам Помфри, — мои губы растянулись в ласковой улыбке. — А теперь пойдем лучше на ужин, я страшно проголодалась!

— Ну-у, — она вновь окинула меня подозрительным взглядом. — Ладно, пойдем. Пообещай мне, что сходишь, Луна.

— Обещаю.

Мы поднялись по замёрзшим тропинкам обратно в замок. Дошли до входа в Большой зал. Гермиона, прежде чем отойти к своему столу, ещё раз убедительно попросила меня сходить к мадам Помфри. Уверив ее, что так и поступлю, я, обняв ее на прощание, прошла к своему столу. На душе было тепло и приятно после прогулки с этой девочкой.

Проснувшиеся воспоминания не давали покоя весь вечер. За ужином я наблюдала за Лизи. Она смеялась, разговаривала с одной из наших однокурсниц и поедала пудинг. Вроде как всё было в порядке.

Елена, кого ты обманываешь? Вспомни себя в ее годы! Как ты так же делала вид, что все хорошо, пока вновь не поссоришься с матерью! Самое странное, Луна знала обо всем. И даже о рунах знала. То есть, она, как и я, неплохо в них разбиралась, но она не сдала Лизи. Молчала и терпела обвинения в свою сторону. Мне не дано понять ее...

Лизи поймала мой взгляд. Трудно было не заметить недоумение, отразившееся на ее лице перед тем, как она отвела глаза.

— Луна, все в порядке? Почему ты весь вечер смотришь на нее? — спросила Мэдис, что сидела сбоку от меня.

— Да просто кое-что стало интересно. Ты не говорила с ней?

Мэдис мотнула головой.

— Она не хочет разговаривать. Тем более у нее, кажется, все в порядке.

— Дорогая, это ты не должна хотеть с ней разговаривать после всего, — ее наивность порой вызывала раздражение.

— Я уже простила ее, Луна. Ты тоже прости.

Я усмехнулась. Моя Луна давно бы уже все простила. Я и не верю, что она вообще злилась на нее. А я? Способна ли я простить эту несчастную девочку?

До бала оставались считанные дни. Мы с девочками прошли приличное количество отделов в магазинах Хогсмида. Мой выбор остановился на облегающем кремовом платье с юбкой до колен и короткими рукавами, струившимися на плечах. Единственное, что меня смущало — это многочисленные рюши на верхней части наряда, но эту проблему удалось решить за один вечер. С помощью парочки заклинаний ненужные украшения были обрезаны, а остатки трансфигурированы в красивую ажурную сетку.

Мэдис подобрала платье сине-голубого оттенка, с просторными рукавами до локтей и пышной юбкой, что хорошо сочеталось с цветом ее глаз. Лина долго выбирала между более спокойным, зелёного цвета, и ярким, красно-бархатным. Ей прекрасно шли оба варианта. Один хорошо гармонировал с рыжим оттенком волос, подчёркивая изумрудный оттенок ее глаз. Второй, броский, превращал ее в настоящую красавицу, заставляя волосы отливать медно-рыжим цветом. В итоге, повертевшись у зеркала не менее часа, она остановила свой выбор на последнем.

Мы совместно закупились косметическими зельями, выбрали туфли, долго спорили о том, кому какая подойдёт прическа и какими заклинаниями лучше уложить волосы. Просто с ума сойти можно...

В день бала воздух был настолько пропитан волнением, радостью и весёлым ожиданием, что мне казалось, я не дышу, а плыву где-то на глубине озера. Голова шла кругом от бесконечных разговоров и визгов.

— Интересно, с кем пойдут чемпионы? — вопрос девочки-когтевранки, что завтракала напротив меня, вызвал любопытство.

— Я знаю, что Седрик Диггори пригласил девочку с нашего факультета.

— Да? — оживилась ее соседка. — Кого же?

— А ты не догадываешься? С кем его чаще всего видели в последнее время?

— Да ну...

— Да-да. С Чжоу Чанг!

— Счастливица...

Я фыркнула. Тоже мне, счастливица. Да, она хорошо будет смотреться с Седриком, они оба весьма красивы. Ну неужто это такой повод для гордости!

Я отодвинула тарелку с кашей. Есть резко расхотелось. Да и на бал идти — тоже. Что с тобой, Елена? Какая-то ты эмоциональная в последнее время.

Я пообщала себе, что возобновлю практику медитаций после бала. Ибо, как ни пыталась медитировать и погружаться в сознание Луны, что-то всегда отвлекало. После того, как я неожиданно заснула в Восточной башне, больше не решалась выходить из комнаты по вечерам. Да и не хотелось вновь попасть в неловкое положение перед Седриком, ведь всякий раз именно он был свидетелем всех моих неловких положений! Поэтому я, если получалось, пыталась медитировать за пологом своей кровати. Удавалось это редко, так как мои соседки были очень общительны в последнее время.

За три часа до бала Лина и Мэдис, поймав меня на выходе из Большого зала — мы только что пообедали — потянули в нашу комнату. Там мы начали сборы. После ванной, тщательно высушив волосы, начали колдовать над причёсками. Протирали кожу зельями свежести, блеска, ароматическими зельями. Лизи заходила пару раз, забирая свои вещи. Видимо, она тоже шла на бал, только вот сборы осуществляла в другом месте. Мы были совсем не против такого положения вещей.

За полчаса до начала, облачившись в свои наряды, помогали друг другу с застёжками, фиксировали витиеватые прически заклинаниями, надевали туфли.

— Ну наконец-то! — довольно воскликнула Лина, когда мы втроём смотрелись в наше зеркало. Лина зацепила несколько прядей волос на затылке с помощью красивой изумрудной заколки, позволяя остальной части стекать локонами до плеч. Мэдис мы помогали заплести часть ее длинных густых волос в французские косы на верхней части, сцепив их едва заметной заколкой. Остальная же шевелюра стекала красивым шлейфом, занимая половину ее спины. Со мной девочки поступили так же, сцепив несколько прядей на голове и позволив длинным локонам струиться позади. Должна признать, вышло просто замечательно!

Мы спустились вниз, поддерживая друг друга под руки и весело смеясь при каждом неудобном выступе ступенек.

— Дамы, я вас убью, если упадем, — весело сказала Лина. — Слишком много сил и времени было потрачено!

— Согласна! — в тон ей ответила Мэдис.

Наши кавалеры, находившиеся в разных частях просторного холла, уже ждали нас.

— Вы просто очаровательны, мисс Лавгуд, — Луи, облаченный в черный костюм, белую рубашку с круглыми, отливавшими золотым блеском пуговицами и запонками, протянул свою руку.

— Благодарю, — я приняла его локоть. — Ты сегодня тоже неотразим.

— Только сегодня? — задорно улыбнулся он.

— Насчёт остальных дней следует подумать. Но сегодня ты слишком завысил планку.

Он рассмеялся и повел меня внутрь. Где-то неподалеку шли Лина и Мэдис со своими кавалерами. Мы договорились хотя бы в начале держаться неподалеку.

Двери Большого зала торжественно отворились, впуская чемпионов. Красавица Флер Делакур в блестящем струящемся по точной фигурке платье шла под руку с высоким парнем с нашего факультета. Кажется, он играл в нашей команде по квиддичу, судя по шепотку моих однокурсников. Чжоу Чанг, в длинном облегающем красном наряде, что прекрасно шел ей, подчёркивая красивые азиатские черты, с распущенным шелком черных волос, шла под руку с Седриком. Я быстро, не давая себе время на раздумья, перевела взгляд на следующую пару и чуть не потеряла равновесие. Гермиона...

Пушистые кудряшки были стянуты в красивый пучок на затылке, голубое по фигуре платье, изящные каблуки — красавица. Я с удовольствием наблюдала за тем, как у большей части наблюдавших дружно отвисла челюсть. А ее кавалер... Виктор Крам! Дурочка, могла бы догадаться! Он же тогда так смотрел на нее... А сейчас просто светился, словно выбрал лучшую из лучших партнёрш. Я едва отвела от них взгляд, замечая Гарри, что вел под руку девочку индийской внешности в ярком розовом платье. Какие же они все были красивые, яркие! Да, Чжоу сейчас мало уступала по привлекательности Флер. Хотя ту никто не смог бы затмить, слишком красива. Такая красота, словно блестящая яркая звезда на верхушке ёлки. На нее в первую очередь бросаешь взгляд, уже потом переходя на остальные игрушки.

Чемпионы начали первый танец. Мы, дружно похлопав и понаблюдав несколько минут, присоединились к ним. Луи галантно взял меня за одну руку, положив другую на талию. И мы ушли в ритм танца. Давно я уже не танцевала... Не считая тех пару раз, что мы с девочками пробовали в комнате, проверяя свои навыки.

Множество цветов, юбок, фраков закрутилось по зале. Различные ароматы — сладких, горьких, сладко-кислых, свежих духов — ударяли мне в ноздри. Луи вел прекрасно. В Шармбатоне их всех обучали искусству танца и этикету. Это всегда считалось отличительной чертой французской школы. Медленные танцы плавно сменялись быстрыми.

— Луи, мне нужен перерыв, — почувствовав, как загудели ноги, взмолилась я спустя какое-то время.

Мы отошли из центра зала.

— Я схожу за напитками, — кивнул мне Луи и удалился.

Я тем временем окинула взглядом танцующих. Гермиона весело смеялась, танцуя рядом с Крамом. Лина и Мэдис вообще, кажется, не чувствовали усталости. Заклинания фиксации пока работали отлично, их прически все так же выглядели безупречно. Вот Джинни, схватив за руку Невилла, отвела того в сторону столов с закусками. Чжоу Чанг крутилась рядом с Седриком...

— Мадам, — Луи протянул мне бокал. Я, схватив его слишком резко, выпила все до остатка.

— Кажется, кого-то сильно замучила жажда, — рассмеявшись, прокомментировал Луи. — Ну что, пойдем ещё потанцуем?

— Прости, Луи, — переступила с ноги на ногу. — Я не буду против, если ты потанцуешь и с другими дамами. Мне бы хотелось присесть.

— Ты уверена? — он недоверчиво посмотрел на меня с высоты своего роста.

— Уверена. Ты иди. Я, может, присоединюсь к тебе позже.

— Буду ждать, миледи, — он поцеловал мою руку и, весело подмигнув, отошёл в глубину зала.

Наложив на небольшую тарелочку пару тарталеток и пирожных, я двинулась к столам. Большая часть людей ещё танцевала, но постепенно стулья начинали заполняться уставшими танцорами. Я прошла к свободным столикам.

Перед глазами мелькнул яркий силуэт. Девушка в розовом платье вскочила и упорхнула, как пташка, в глубину зала. Кажется, это была партнёрша Гарри. А вот и он — сидит за одним из столов.

— Паршиво, — протянул Рон, сидевший спиной ко мне, когда я подошла ближе. — Гарри, эти балы такие скучные!

— Согласен, — Гарри лениво запустил в рот тарталетку.

— Скучаете? — Гарри и Рон повернулись в мою сторону.

— Ага, — отмахнулся Рон.

— Я присяду?

— Конечно, — Гарри указал рукой на пустой стул рядом.

Моя тарелка опустилась на белоснежную скатерть. Осторожно расправив юбку, я присела на свободное место.

— Луна, а почему ты не танцуешь? — вдруг спросил Гарри, лениво осматривая танцующие пары.

— Да, кстати, — вступил Рон. — Я думал, все девчонки любят танцевать. Наши партнёрши вон тут же убежали.

Я повернулась, рассматривая его. Нахмуренные рыжие брови образовали складочку на носу. Он сидел, смотря куда-то вглубь зала, подперев щеку рукой.

— Я просто устала. А вы чего тут грустите?

— Да не грустим мы! — бросил Рон.

— Тоже устали. Да и не особо любим это дело, — улыбнулся мне Гарри. Рядом послышался звонкий смех. Гарри резко напрягся, изменившись в лице. Я посмотрела на источник его неловкости. Чжоу, весело смеясь, тянула Седрика в сторону от танцующих.

— Луна, что это с тобой? — голос Гарри отвлек от сладкой парочки.

— А? — усилием воли я заставила себя не смотреть в их сторону. — Со мной все в порядке, а что?

— Не знаю, — он заерзал на стуле, меняя положение. — Ты помрачнела. Прямо как Рон.

Я вновь взглянула на его рыжего друга. Тот откровенно пялился на... Подождите, они же вроде друзья? Но тогда как объяснить взгляд, который он бросал в сторону Гермионы? Он точно смотрел на нее... Святой Мерлин, неужели?

— А ты чего так напрягся, когда азиатская красотка прошла рядом? — вопрос заставил Гарри нахмуриться.

— Я... Я не напрягся. Просто... нога затекла.

— Понятно.

Я встала, решив сходить за напитками. Взяла по две порции на всех троих. Удивительно, но весь наш столик сейчас был не в самом приподнятом настроении.

— Спасибо, Луна, — мальчики залпом осушили свои бокалы. Мне очень хотелось последовать их примеру. Но когда первый глоток коснулся горла, резко отставила бокал. Казалось, пьянящая жидкость буквально прожгла внутренности. Я резко закашлялась. Множество цветов, запахов, мерцание бесконечного количества свеч, музыка... В голове все смешалось. Стало душно.

— Что это с тобой? Куда ты? — спросил Гарри, когда я встала из-за стола.

— Душно здесь, хочу пройтись.

Желание пробраться к выходу из зала оказалось трудновыполнимым. Но мне просто необходимо было выйти отсюда! Пару раз я чуть не столкнулась со слишком активными парочками танцоров, которые так и норовили отодвинуть меня в сторону.

— Луна, ты уже уходишь? — спросил Луи, поймав меня за локоть.

— Хочу пройтись, слишком душно...

— А как же танцы? Ты обещала мне потанцевать...

— Прости, Луи, я не очень хорошо себя чувствую...

С трудом освободившись от шармбатонца, я буквально добежала до крючков с мантиями. Приманила свою, накинув на плечи. Вышла из зала. Буквально помчалась по каменным плитам, проклиная атласную юбку платья, что путалась под ногами. Что-то невидимой ниточкой тянуло меня вниз, к озеру. В сознании знакомо защекотало. Стук каблуков вторил стуку моего сердца.

— Луна, куда ты? — кажется, это была Лина. Или Мэдис... Неважно. Мне нужна Луна. Ее воспоминания звали меня.

Я бежала вниз. Бежала так, будто от этого зависела моя жизнь. Что-то тянуло мое тело к озеру. Зимний холод обжигал щеки. Я сбежала по покрытым снегом тропинкам. Гравий недовольно захрустел под поверхностью туфель. Потрескавшийся дуб в белой шубе. Камень. Руки быстро расправили складки мантии. Применив согревающие чары, я уселась на гладкую поверхность. Что-то щекотало сознание с такой силой, что уже невозможно было терпеть. Закрыла глаза.

В этот раз меня буквально забросило в морские глубины. Сильнейшее течение снесло в неизвестную сторону. Дверь. В этот раз она с лёгкостью поддалась мне. Яркий свет, словно солнце в жаркий день, нещадно обожгло глаза. И я увидела ее...

— Луна, моя маленькая девочка! Иди сюда, солнышко! — знакомый голос молодой женщины с длинными вьющимися локонами окликнул маленькую девочку, по виду лет пяти, что стояла в противоположном углу комнаты. Сзади нее я рассмотрела большое бархатное кресло цвета золотой охры, маленький круглый столик на витиеватой ножке с чайным сервизом стоял у окна. С другой стороны возвышался камин с неровными песочными плитами. Женщина присела на корточки, отчего подол ее лёгкого кремового платья мягко касался деревянного пола, с улыбкой наблюдая за дочерью.

— Мамочка, я больше не хочу. У меня не получается, — малышка слегка нахмурилась. — У меня не выходит также красиво, как у тебя.

— Детка, у тебя обязательно получится, — в комнату вошёл высокий мужчина с ясными серо-голубыми глазами и серебристыми волосами до плеч. Он мягко улыбнулся девушке. Та радостно подмигнула в ответ.

— Папочка, ты уже вернулся? — глаза малышки радостно заблестели. Она побежала к мужчине, протянув маленькие ручки в кружевных рукавах.

— Иди сюда, маленькая, — девочка с радостным визгом оторвалась от пола, удобно уместившись на руках у папы.

— Филлиус, расскажи-ка ей, с какого раза у тебя получилось твое первое заклинание, — мама Луны приподнялась с пола, подходя к мужу и дочери.

— О, — он задумался, кажется, что-то подсчитывая в уме. — Раза с десятого, думаю...

— Ты врешь, папочка! — не согласилась Луна, рассерженно покачав головой. — Я же вижу, что врешь...

— Конечно, папа врёт, доченька. Но с двадцатого раза у него точно все получилось, да, милый? — мама Луны бросила на мужа весёлый взгляд, смешинками переливавшийся в глубине бирюзовых глаз. — Давай-ка вместе попробуем, а, Луна? — она вытащила палочку, протягивая ее малышке. — Возьмемся все вместе, а ты произнесешь заклинание?

— Давай, милая, — папа Луны взял маленькую ручку в свою ладонь. Пандора положила свою тонкую, с длинными пальцами, поверх его.

— Солнце — светлая зарница явит мне из света птицу, — палочка при поддержки трёх рук очертила в воздухе руну.

На миг повисла тишина. Все трое, кажется, слегка напряглись, всматриваясь в пространство перед собой. Спустя секунду послышался хлопок.

— Лови ниточку, дочка! — палочка двинулась и схватила ниточку, толкая ее вперёд. Затем ещё одну и еще. Они закрутились в стремительном водовороте в золотой клубок, а затем... Явили на свет уже знакомую мне птичку.

— Ну вот видишь! — женщина поцеловала бледную маленькую щёчку.

— Теперь можно отправить весточку нашему соседу, — довольно произнес Ксенофилиус.

— Опять за свое! Скоро, я чувствую, миссис Диггори придет мне жаловаться на вас! — мама Луны игриво хлопнула мужа по плечу.

— Мы только лишь играем, милая! Выпивали лишь пару раз, я клянусь тебе! — рассмеялся тот.

— Папочка, а можно с тобой? — оживилась Луна. — Что сказать птичке?

Он задумался, удобнее перехватывая ее на руках.

— Скажи, что твой папа требует реванша за свою поверженную ладью.

Пандора, недовольно покачав головой, сунула руку в карман, доставая хлопковый мешочек, и осыпала птичку каким-то порошком. Та оживилась и затрепетала золотыми крылышками. Луна сообщила ей послание. Вместе с папой вновь взмахнула палочкой. Птичка чирикнула и улетела в открытое окошко.

Пространство вокруг меня подернулось рябью.

— Мамочка, а что мы будем делать на этот раз? — Луна, повзрослевшая на пару лет, шла рядом с миссис Лавгуд.

— Я покажу тебе, какие травы можно использовать для ритуалов в июле и августе. Запомни, доченька, иногда легче приготовить настойку из определенного растения, используя одно заклинание, чем искать сложное зелье, которое используют в определенном случае. В зависимости от времени года можно найти способы помочь себе или другому человеку, используя знания о травах. Некоторые настойки можно сохранить с помощью Стазиса на долгое время, но не все. Лаванда, например, не терпит долгого хранения.

— А что будет, если я использую их в другой месяц года?

— Они подействуют, но в большем количестве. С помощью некоторых рун можно сохранить эффект, но если ты даёшь его в свой месяц, достаточно несколько капель для воздействия.

Зелёная трава мягко шуршала под их ногами. Пандора собирала головки и лепестки растений, раскладывая их по пузырькам и флакончикам. Луна наблюдала за ее действиями, внимательно слушая пояснения. Некоторая информация показалась мне знакомой. Я читала об определенных свойствах растений в свое время. Но что-то показалось мне совсем новым и неизвестным. Мама Луны, казалось, была ходячим справочником по магическому применению цветов и трав.

— Зелье из подорожника и тысячелистника поможет после некоторых сновидений... — она остановилась, оборачиваясь к девочке. — Ты ведь видела сегодня одно?

Луна кивнула.

— Видела. Но это просто сон. Это неправда! Ведь так, мамочка?

Пандора промолчала, протянув ей корзинку.

— Мама?

— Ты видела там меня?

Луна кивнула. Лёгкий ветерок подхватил шелковистые кудри ее волос.

— Ты видела, как я умру, доченька?

— Мама, это просто сон! Почему ты спрашиваешь? — слёзки бусинками потекли по бледным щекам Луны. Круглые глаза расширились, вопросительно и умоляюще глядя на маму.

— Милая, некоторые сны, особенно у меня с тобой — служат предупреждением. Или же предсказанием.

— Нет!

— Луна, мы сегодня приготовим настойку из этих трав, — она указала рукой, облаченной в струящийся кружевной рукав, на корзинку. — Потом ты расскажешь мне, что приснится тебе этой ночью, хорошо?

Луна кивнула, отвернувшись.

Потоки воздуха ударили в мои глаза и уши, заставляя зажмуриться.

— А теперь выпьем за наше всеобщее здоровье! — высокий мужчина с длинными серыми прядями за спиной поднял бокал. — Пандора, твои золотые руки не раз выручали нашу семью. А последняя настойка просто прекрасно справляется с похмельем....

— Аммос, дорогой, тебе скоро уже ни одна настойка не поможет, — укоризненно покачала головой женщина с бронзовыми волосами, сидящая по правую руку от мужчины.

— Адель, прошу тебя, не порть нам праздник, — ласково пожурил женщину тот.

— Не переживай, дорогая соседка, если что, я доставлю твоего муженька в целости и сохранности. Всё-таки живём близко, — отец Луны весело подмигнул товарищу, чокаясь с ним бокалами.

Вся компания собралась, судя по интерьеру, в доме Лавгудов. Круглый стол был накрыт кружевной скатертью и многочисленными тарелками с ароматными блюдами. На стенах были развешаны еловые венки и гирлянды, переливавшиеся праздничными огоньками. Пандора накладывала гостям еду в тарелки, разливала напитки. Луна бегала рядом, помогая матери.

— Дора, дорогая, присядь, — Ксенофилиус поймал ее руку, поцеловав тонкое запястье. — Луна, тебя тоже касается, детка.

— Хорошо, папочка.

Луна обошла стол, забираясь с ногами на махровый охристый диванчик. Рядом с ней сидел.... Седрик. Ещё совсем мальчик, без таких четко выраженных скул, но даже сейчас он уже привлекал внимание. Луна что-то шепнула тому на ухо, и Седрик привстал, доставая что-то со стола и протягивая ей лакомство.

— Ну что ж, в этом тесном семейном кругу я очень рад поздравить всех присутствующих с Рождеством! — торжественно произнес, судя по всему, отец Седрика.

— Полностью поддерживаю! Выпьем же за нашу дружбу! — поддержал его мистер Лавгуд, и все сидящие за столом дружно подняли чашки и бокалы. Седрик помог Луне дотянуться своей кружкой до центра стола, чтобы соприкоснуться с бокалами взрослых.

Она счастливо улыбалась, глядя на улыбки присутствующих. Такая радостная обстановка, кажется, опьяняла ее, заставляя удовлетворённо улыбаться, периодически закрытая глаза от наслаждения.

Картинка сменилась. Сильный ветер вновь ударил мне в лицо, захватывая в объятие своих потоков.

— Пандора, что могло случится? Все ведь было хорошо? — лицо папы Луны было искажено болью. Он стоял у изголовья резной деревянной кровати, где, укрытая белоснежным одеялом, лежала его жена. Мама Луны, смертельно бледная, ласково улыбнулась.

— Филиус, дорогой, позови сюда Луну. Мне очень нужно поговорить с ней.

— Дора, я же просил тебя! Я просил тебя не экспериментировать с этими обрядами! Почему, скажи, почему ты такая упрямая? — он перешёл на отчаянный крик. — Как нам с Луной жить без тебя?

— Я всегда буду с вами рядом, любимый. Пожалуйста, не злись и не обижайся на меня, — она слегка приподнялась на локтях. — И позови, пожалуйста, Луну.

Ксенофилиус смотрел на нее секунду, затем, словно сдавшись, кивнул и вышел из комнаты. Спустя несколько минут за дверью послышались шаги.

— Мама? — Луна, ставшая выше на несколько сантиметров, вошла в комнату.

— Доченька, — глаза Пандоры засияли. — Подойди, милая.

Луна прошла внутрь комнаты и присела сбоку кровати.

— Тот сон... Это оказалось правдой, да? Ты знала, что после этого ритуала ты уйдешь?

— Знала, малышка. Не злись на меня, — она взяла Луну за руку. — На твоём столике лежит тетрадь. Шифр ты знаешь. Там я написала все, что тебе необходимо знать и книги, что помогут тебе в нашем деле.

Луна молча кивнула, опустив взгляд голубых глаз на деревянный пол. Затем резко развернулась.

— Мама, а если не смогу, как ты? Если у меня не получится?

Пандора ласково улыбнулась. Ее улыбка, несмотря на болезненность, освещала пространство комнаты, словно солнце в дождливый день.

— Ты все сможешь, дорогая. Всегда прислушивайся к своим внутренним ощущениям, доверяй им. В тебе течет кровь великих лесных ведьм, милая. А это накладывает некоторые обязательства.

— А если я не хочу? Мама, почему наша кровь не может помочь тебе? Почему я не могу....

— Доченька, ты ещё слишком маленькая. Да и мы не способны противостоять тому, чему суждено случиться.

Луна недовольно нахмурилась, шмыгнув носом. Я почувствовала боль, что сжигала ее в этот момент. Словно стрелы, пронзавшие сердце, и осознание, что ты не будешь в состоянии их вытащить.

— Мама, ты же не оставишь нас? — голубые глаза смотрели умоляюще. — Ты ещё так молода, не уходи! — Луна судорожно сжала бледные ладони. Несколько соленых капелек упало на белую простынь.

— Дорогая, я буду с вами рядом. Иногда мы будем видеться, я обещаю тебе. Когда тебе будет трудно, ты всегда можешь обратиться ко мне, я услышу.

— Обещаешь?

— Обещаю, милая.

Луна вздохнула, передернув плечами.

— Скажи, мама, а если бы мы не провели тот ритуал, папа бы не вернулся?

— Скорее нет, чем да, родная.

— Но это ведь несправедливо!

Пандора улыбнулась.

— Поверь, ради любимых людей границы справедливости стираются.

Картинка сменилась. Луна стояла на зелёном лугу, одетая в чёрное платье и закутанная в такого же цвета платок. Рядом возвышалась фигура ее папы. Лицо Ксенофилиуса было опущено, он слабо кивал на слова сочувствия немногих людей, что пришли на похороны.

— Ксенофилиус, — знакомый мужчина похлопал папу Луны по плечу.

— Спасибо, Амос, — тихо прошептал он. — Спасибо, что пришел.

— Мистер Лавгуд, — парень с бронзовыми волосами и страшно знакомыми чертами лица пожал ему руку. Седрик...

Мистер Лавгуд лишь слабо кивнул ему, после чего Седрик направился к Луне.

— Луна, — он присел на корточки, заглядывая ей в лицо. — Как ты?

Взгляд голубых глаз, что посмотрел на него, поразил меня до глубины души. Она не плакала. Совсем. Просто будто окунулась в омут печали, заполнившись ей изнутри.

— Она пообещала, что будет рядом, — лишь произнесла она.

— Конечно, будет, — Седрик ласково улыбнулся. Мягко взял ее за плечи. — Но ты нужна здесь, Луна. Ты слышишь?

Она лишь молча кивнула. В мрачной тишине мы наблюдали за тем, как деревянный гроб, украшенный цветами, погружали под землю.

Лёгкий ветерок колебал головки цветов, листья и ветки деревьев. Он мягко коснулся моего лица. Резко мощный поток отбросил в сторону.

Луна сидела за столом в своем доме. Я узнала ту самую тетрадь, что была раскрыта перед ней, рядышком лежал листок, где девочка вычерчивала руны. Затем, видимо, закончив, она схватила листок и тетрадь и спустилась вниз.

— Папа, выпей это, — она открыла шкафчик, доставая оттуда флакончик с розоватой жидкостью.

— Что? — мистер Лавгуд затуманенным взором посмотрел на дочь. — А, да, сейчас...

Он послушно выпил содержимое флакона. Луна взмахнула палочкой, что-то шепча про себя и коснулась его головы.

— Ну как? — спросила она. — Тебе лучше?

Ксенофилиус слабо кивнул.

— Лучше, дочка. Не волнуйся.

Луна прищурилась. Я проследила за направлением ее взгляда. Казалось, она всматривались в пустоту. Ну вот воздух завибрировал, и я увидела странное существо. Словно веточка, одетая цветами, а сзади этой веточки вибрировали, переливаясь на свету, белоснежные крылышки.

— Папа, ты опять пытался увидеть их?

Мистер Лавгуд приподнялся на локтях, опираясь на стол.

— Ты же видишь их, Луна?

— Вижу. Мама приходила ко мне во сне и говорила, что однажды я их увижу. Она сказала, что они будут подсказывать мне.

— Что подсказывать?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Но сейчас они подсказывают мне, что ты очень устал.

— Я пытался изучить их. Некоторые зелья Доры помогают на время их увидеть. Они сами летят ко мне при каждом случае.

— Потому что ты очень хороший человек, папочка, — Луна подошла к нему и обняла за шею. — К плохим людям они и на метр не приблизятся, поэтому я не советую тебе покупать цветочный мед у мистера Бруса. Они не любят его.

— Да? То-то я думаю, что у меня после него несварение желудка...

Они весело рассмеялись. Я увидела, как белоснежные крылышки заискрились, весело летая вокруг отца и дочери. Маленькая кухонька словно заполнилась светом и теплом двух любящих друг друга людей.

Меня снова перенесло в другое воспоминание. Хогвартс... Однажды я уже была здесь вместе с Луной.

Мы шли в огромнейшей толпе множества других детей, одетых в черные мантии. Двери Большого зала торжественно отворились, и толпа юных волшебников змейкой поползла внутрь. Малыши, среди которых шли мы с Луной, завороженно разглядывали окружавшее их пространство.

— Как же здорово! — девочка поблизости от Луны восторженно ткнула ее в бок. — Ты когда-нибудь видела что-то подобное.

— Видела, — честно призналась Луна, без удивления рассматривая зал. — За день до прибытия сюда. Только вот... свечей на потолке не было.

Девочка одарила ее удивлённым взглядом. Луна же продолжала сосредоточенно осматриваться. Я проследила за направлением ее взгляда, стараясь настроиться. И тут заметила их. Множество цветочных веточек с белоснежными крылышками летали вокруг маленьких голов детей, кажется, только усиливая их радостное настроение. Один из них приблизился к Луне, кажется что-то нашептывая ей на ухо. Я подошла поближе и тоже нагнулась, коснувшись ее плеча.

Перед глазами появилась картинка, где несколько девочек весело обсуждали что-то. Они так искренне радовались, заражая своим смехом нескольких мальчиков, что стояли позади. Не знаю как, но я, кажется, чувствовала, что от них исходило приятное тепло. Возникло ощущение, что этим детишкам можно довериться.

Луна кивнула, и наргл отлетел в сторону, переливаясь крылышками, словно начищенный на свету хрусталь. Полезла в сумку, доставая оттуда склянку с розоватым зельем, что разом осушила. Следующий наргл подлетел к ее голове, трепеща цветочным тельцем. Перед глазами появилась картинка мальчика, которого задирали несколько других ребят. В отличие от прошлых, от них исходили такие сильные волны неприязни и страха, что становилось дурно. Луна кивнула, высматривая кого-то в толпе.

— Сделай так, чтобы они толкнули его ближе к правой части зала. Пусть приблизится к той компании. Попроси остальных помочь. Черные нарглы нам здесь не нужны, — отдала она команду необычному существу. То запищало в знак согласия и отлетело в сторону.

— С кем это ты разговариваешь? — поинтересовалась девочка, что до этого делилась с Луной своими впечатлениями.

— С нарглами.

— С нарглами? Кто это такие? — девочка улыбнулась в замешательстве.

— Существа, которые способны показывать ауру, а иногда и мысли других людей, — спокойно ответила Луна. Змейка из первокурсников выстроилась в линию, ожидая свою очередь на стул со Шляпой.

— Понятно, — девочка кивнула и встала в колонну за ней.

Так мы стояли не менее получаса. Все это время нарглы подлетали к Луне, показывая ей будущих одноклассников. Когда очередь дошла до нее, голова изрядно кружилась от такого обилия информации.

Но не подавая виду, она уверенно поднялась по ступенькам, усаживаясь на стул.

— Та-а-ак, кто это тут у нас, — хриплым голосом протянула Шляпа. — Хм, очень интересно... Столько таланта и никаких амбиций. Крайняя самоотверженность и высокое чувство долга... Очень интересно. Что ж, — шляпа на миг затихла. — Когтевран!

Орлиный стол взорвался аплодисментами. Луна сошла со стула, спускаясь вниз.

Картинка подернудось рябью, словно круги на речной глади, когда кидаешь в нее камешек.

Луна шла по коридору, снова разговаривая со своими маленькими друзьями.

— Нет! — вскрикнула резко, чем вызвала несколько удивлённых взглядов в свою сторону. — Не надо мне все время это показывать! — топнула возмущённо. Затем нырнула в сумку, доставая флакон с зельем и осушила его.

Нарглы продолжали кружить вокруг Луны, видимые, судя по недоуменным взглядом окружающих, только одной ей.

Меня вновь подхватило сильными потоками и перенесло в следующее воспоминание.

— Лети к Кэти, — шепнула себе под нос Луна. — Один черный наргл с утра не даёт ей покоя, мучая головной болью. Жалко смотреть, как она мучается, — наргл с белыми крылышками встрепенулся и отлетел в сторону девочки, устало лежавшей на столе одной из парт. Спустя минуту я заметила, как та вздрогнула, поднимаясь. Ощупала голову, словно удивляясь чему-то.

Картинка вновь сменилась.

— Эта девчонка очень странная. Вечно разговаривает с кем-то, хотя по факту никого рядом нет, — несколько девочек, сидевших неподалеку от Луны, подозрительно косились в ее сторону. И было из-за чего. Она сидела за столом, настороженно прислушиваясь и словно спрашивая что-то.

— Эй, Лавгуд! С кем это ты все время так увлеченно беседуешь? Восполняешь недостаток реальных друзей выдуманными?

— С нарглами, — спокойно ответила Луна. Голубые глаза блеснули, встретившись взглядом с задавшей вопрос девочкой.

— С кем-кем, прости? — девочки весело рассмеялись. — Лавгуд, совсем уже того, а?

— Это ведь ты пролила сок на платье Элизы, чтобы она не заняла место на первой парте?

— Я... Что? — задохнулась девочка. Ее щеки так порозовели, что в правдивости слов не приходилось сомневаться. — Девочки, она все лжет! Да и вообще... Я бы никогда не поступила так с Элизой!

— Да? — Луна пожала плечами. — Тогда почему сегодня утром подменила один из свитков ее домашней работы?

Когтевранка вся сжалась, ощетинившись.

— Не слушайте эту ненормальную, — бросила она раздраженно. — Пойдёмте, девочки, иначе опоздаем на урок.

Однокурсницы Луны, бросая на нее удивлённые взгляды, удалились вслед за своей подругой. Видимо, местная заводила.

В течение дня мы с Луной наблюдали за тем, как та разносила про нее сплетни. На нее и так косились из-за странного поведения. И все больше косых взглядов, словно острые камни, летели в ее сторону. Но она молчала.

— Лавгуд, ты у нас, оказывается, местный шут! — знакомый голос, что окликнул девочку за ужином, заставил меня насторожиться. Рэдби.... Луна не обратила внимание.

— Эй, я с тобой говорю! Кого ты там видишь — нарглов? И вокруг меня небось летают? — издевательски рассмеялся мальчик.

— Летают, — спокойно ответила Луна. — Но ты им не особо интересен.

— Да? Как же это прискорбно, — состроил гримасу Рэдби. — А теперь? — чайная ложка ударила ее по лбу. Она потерла место ушиба, но ничего не ответила.

— То-то же. Будешь знать, как говорить всякую чепуху, полоумная Лавгуд!!!

Сильные потоки ветра ударили в меня, выбивая воздух из лёгких. Какое-то время сильный ураган мотал тело, не отпуская.

— Папа, все хорошо, не волнуйся. Пойдем лучше за стол.

— Пойдем, дочка.

Ксенофилиус отодвинул стул для Луны и, обойдя тот же стол на той же кухне, сел напротив дочери.

— Как твои исследования? Что нового открыл?

Он улыбнулся, принимая блюдо из рук дочери.

— Чешуя громамонтов способна быстрее исцелять магические ожоги, чем чешуя драконов. Думаю, это будет сенсация.

— Как и все, о чем ты докладываешь в гильдию, папа. Только вот почему они не говорят о том, кто им сообщает новые сведения?

— Они говорят, дочка, — он отпил розовую жидкость из бокала. — Правда, не в слишком широких кругах, — потёр морщинистый лоб. — Но за мной оставляют право публиковать все, что найдено, в моем журнале.

— Конечно, папа, ты имеешь на это полное право.

Молчание паутинкой повисло в воздухе, прерываемое лишь скрежетом вилок о цветные тарелки.

— Они все также мучают тебя?

Голубые глаза смотрели встревоженно.

— Нет, папочка, не волнуйся. Твой совет насчёт бутылочных пробок и редиса помогает остановить их.

— Я рад, дочка. Ещё одного твоего истощения я не вынесу. Пожалуйста, будь осторожна.

Истощение? О чем он говорит?

— Я осторожна, папа. Все было не настолько серьезно.

— Луна, — он бросил строгий взгляд в сторону дочери. — Когда тебе сообщают о том, что твоя дочь внезапно слегла с сильным магическим истощением под конец первого, — он поднял указательный палец, — первого курса — это не шутки! Я знаю, кем была твоя мама, и знаю, на что способна ты. Я не вынесу ещё одной потери...

— Папочка, пожалуйста, — Луна вскочила, обегая стол и обнимая отца за плечи. — Я пью зелья. Ношу ожерелья. Я стараюсь, папочка. К тому же... К тому же тогда я увидела маму. Впервые за все это время.

— Маму? — он встрепенулся. — Что она сказала тебе?

— Она сказала, — Луна присела на корточки, заглядывая ему в глаза. — Чтобы я попросила тебя не переутруждаться на работе. Пить зелья, которые велела мне готовить для тебя. Она сказала, что все видит и знает, когда ты отлыниваешь.

— Дора правда так сказала? Неужели...

— Да, папочка, она до сих пор с нами. С тобой. Она тоже отругала меня за неосторожность, а потом я очнулась.

— Ты лежала месяц без сознания, милая.

— Знаю, папа. Больше такого не повториться.

— Хорошо, — Ксенофилиус обнял ее за плечи. — Я верю тебе.

Его слова, отдавшиеся эхом, постепенно затихали. Кухня, стол — все исчезало, сменяясь... И вот мы снова были в Хогвартсе.

Луна, теперь уже более привычная для меня по своему внешнему виду, с ожерельем из бутылочных пробок и серёжками-редисками, поднималась по ступенькам.

— Гляди, полоумная, — один из мальчиков с зелёным галстуком сильно дёрнул её за ожерелье. Белая нить дернулась, разрываясь, отчего охристые кругляшки весело запрыгали по ступенькам. И тут же на нее обрушился поток нарглов, трепыхавших от нетерпения белыми крылышками. Я буквально почувствовала, насколько тяжелее ей стало передвигаться, превозмогая этот поток.

— Спокойнее, пожалуйста, — напряглась Луна.

Дождавшись, когда гоготавшие слизеринцы наконец уйдут, Луна развернулась. Взмахнула рукой, приманивая рассыпавшиеся вещи. Без палочки! Но когда она научилась? Ведь она сейчас на втором только курсе должна быть!

Дождавшись, когда все притянутое уместится в сумку, она продолжила подниматься. Мы прошли несколько коридоров и пролетов ступеней. Вновь поднялись. Я начала узнавать эту дорогу...

Луна поднялась по ветхим ступенькам Восточной башни. Все это время нарглы кружили вокруг нее, не давая спокойно вдохнуть.

Отмахиваясь, она присела на скамейку и раскрыла сумку. Достала нитку и начала чинить свое ожерелье.

— Хватит, я прошу вас, перестаньте! — резко выкрикнула она, доделывая украшение. Я чувствовала, как сильно закружилась ее голова. Луна выхватила волшебную палочку, произнеся пару заклинаний, и вернула ожерелье на тонкую бледную шею.

— Вытри кровь, дитя. И перестань тут шуметь, -  знакомый до боли голос отдался призрачным эхом в стенах башни.

Я посмотрела в сторону источника звука, чтобы увидеть... Себя. Мерцающее серое тело в длинном средневековом платье. Темные всегда прямые волосы, доставшиеся мне матери, гордо вздёрнутый подбородок и глаза, что смотрели настолько пронзительно и отдавали неприятным высокомерием. Боже, как же я напоминала себе Кандиду в этот момент! Ну здравствуй, Серая Дама. Вот мы и встретились вновь.

Лицо Луны расслабилось, и она виновато улыбнулась. Я чувствовала то, что чувствовала она. Вина за то, что помешала кому-то, неприятными иголками колола ее сознание.

— Здравствуйте. И... Извините. Вы же... Елена, да?

— Да. А ты кто будешь? — святой Мерлин, почему мой голос отдает таким холодом?

— Луна Лавгуд. Можно просто — Луна.

— Приятно познакомиться, Луна. Будь так добра, приведи свое лицо в порядок. Мне не доставляет удовольствие вид крови...

Она тут же спохватилась, очищая кожу под носом, подбородок и ткань своей рубашки.

Я молча наблюдала за ее действиями, всеми фибрами души ощущая презрение к самой себе. Бесчувственное привидение!

— Скажи мне, на кого ты так кричала? Я, хоть и привидение, но никого здесь, кроме тебя, не увидела.

— А, — Луна рассеяно махнула рукой в сторону. — Нарглы. Не знаю, в чем причина, но сегодня они не дают мне покоя. Поэтому давление слегка поднялось... — добавила она, словно извиняясь.

Мое призрачное лицо выразило усмешку.

Луна тем временем встала со своего места и отошла к потускневшему от налета времени окну.

Я видела, как мой призрак мечется в желании уйти, но в то же время остаться.

— Это место чем-то напоминает мне наше озеро у дома.

Серая Дама насторожилась.

— Я тоже люблю это озеро, — ответила она, кажется, сама удивившись этому.

— Скажите, Елена, а почему вы так редко показываетесь на людях?

Я помню, что ответила тогда ей.

— Все просто, дитя. Я их не люблю, — сказала одновременно со своим привидением.

Она задумчиво провела пальцем по стеклу, отчего на нем остался неровный след.

— А я люблю, — задумчиво отозвалась она, убирая прядь волос за ухо. Моя бледная копия присмотрелась, замечая ее серёжку. Насмешливо скривилась, отчего мне захотелось запустить в нее чем-нибудь. — Только вот... Мне кажется, люди не очень любят меня.

Ох, ну перестань так ухмыляться, Елена!

— Вы смеетесь, — сказала она с улыбкой. — Я рада, что смогла увидеть, как вы улыбаетесь. Все, кто видел вас, говорят, что вы очень печальны.

Я почувствовала сочувствие, сквозившее из души этой девочки. Вся та боль, головокружение — все ушло, когда она улыбалась моему привидению, искренне радуясь моей призрачной улыбке. Святой Мерлин, что ты за человек такой, дитя?

— Я не всегда была такой, девочка.

Я понимала, почему заговорила тогда с ней. Почему начала рассказывать о своем детстве. Эта искренность, что излучали ее глаза... Уже тогда я чувствовала ее, прямо как сейчас...

Картинка сменилась.

— Папочка, мистер Диггори зовёт тебя на чай, — Луна протянула папе записку. — Пожалуйста, сходи к нему. Ты слишком много работаешь в последнее время, — ее тревога за отца передалась и мне.

— Хорошо, дочка.

Послышался стук в дверь. Ксенофилиус взмахнул рукой, открывая.

— Здравствуйте, мистер Лавгуд, — гость, пройдя в гостиную, снял капюшон.

— Здравствуй-здравствуй, Седрик. Я уже получил весточку.

— Да, папа очень вас ждёт. И ещё, — он поставил на стол корзинку. — Мама просила передать в благодарность за зелья, что готовит Луна, — его взгляд коснулся ее лица. — Спасибо тебе большое.

Та настороженно присмотрелась, заставляя меня сделать то же. Белые нарглы вокруг Седрика, кажется, усиленно боролись с черными. Луна кивнула, принимая подарок.

— Седрик, прошу, выпей это, — она подошла к полке и протянула ему флакончик. — Прямо сейчас.

— Но... — он замешкался.

— Медовая настойка, что ты выпил вчера, была не первой свежести. Выпей для профилактики, — она улыбнулась, заметив его удивленный взгляд.

— Все-то ты знаешь, — он усмехнулся и выпил зелье, протянутое ему. Луна шепнула что-то нарглам, никогда не оставлявшим ее. Те полетели вслед уходящему Седрику.

Странно. Что это сейчас было?

Меня перебросило вновь. Боль со страшной силой пронзила легкие. Что это такое?

— Ты вечно ломаешь его! Зачем ты это делаешь? — кричала Мэдис.

— Полоумная Лавгуд, полоумная Лавгуд! — гоготали мальчишки с зелёными галстуками.

— Зачем ты поступаешь так с Мэдис? Что она сделала тебе? — ухмыльнулась Лизи, притворно успокаивая Мэдис.

— Я не хочу быть таким, как ты, отец! — кричал неизвестный мне мальчик высокому мужчине. Его отчаяние замораживало внутренности.

— Полоумная Лавгуд, полоумная Лавгуд....

— Мама, я стараюсь изо всех сил, как ты не понимаешь! — кричала что есть сил Лизи.

— Да? Почему же тогда результаты Мэдис всегда выше твоих? — недовольно скривилась высокая красивая женщина.

— Оставьте меня! Хватит! — Луна кричала, отгоняя нарглов.

— Меня никто не любит. Не любит... — угрюмая девочка смотрела на себя в зеркало. — Я так устала...

— Почему она замечает только этого ублюдка? — незнакомый парень грустно провожал взглядом белокурую девушку.

— Хватит!!!

— Я не могу, не получается! — книга врезалась в дверь, пока девочка с каштановыми кудряшками утирала слезы.

— Я не выйду замуж за него, мне плевать на наш статус! Оставьте меня! — девушка с черными локонами устало упала на диван неизвестной мне комнаты.

— Мне страшно, я не могу больше заниматься этим, — шептал мальчик, провожая взглядом взрослого мужчину.

Отчаяние, боль, страх — все смешалось в едином котле. Жидкость кипела в нем, пока кто-то невидимый подбрасывал дрова в невидимый огонь. Голова кружилась от бесконечного потока чьих-то мыслей и переживаний.

— Хва-а-атит!!!

Меня перебросило.

Луна стояла на вершине Астрономической башни. Боль разрывала каждую клеточку ее тела, отражаясь печалью в голубых глазах. Она смотрела на окрестности. Ни одной слезинки, одно лишь смирение. Мне захотелось кричать. Но Луна не проронила ни звука.

— Как ты это делаешь, дитя? — спросила я, не ожидая услышать ответ. Она, кажется, обернулась в мою сторону.

— Они не виноваты... — уронила она в пустоту.

Я не успела понять, кому она ответила. Ее тонкий силуэт медленно уходил в темноту.

— Мама, вокруг него стало подозрительно много черных нарглов. С чем это может быть связано?

— Как давно ты заметила это? — тонкий голос Пандоры заставил вздрогнуть.

— Ещё летом, когда мы изредка пересекались, начала замечать. И с каждым разом их становилось все больше. Но мне пока удавалось перебить их белыми.

Мама Луны задумчиво кивнула.

— Мам, а я уйду так же рано, как и ты?

Вопрос паутинкой повис в воздухе.

— Почему ты спрашиваешь, милая?

Луна тяжело вздохнула. Вокруг было так темно, что становилось страшно. Где же мы находились?

— Мне кажется, я не справляюсь. Как ты выдерживала это каждый день?

— Ты привыкнешь, солнышко. К тому же, хочешь ты того или нет, ты все равно помогаешь людям.

— Я увидела вещь, о которой мне рассказывала Елена, в мыслях Седрика. Он касался ее, мама. И теперь я не могу перебить черных нарглов вокруг него, никакие ритуалы не помогают!

— Черная магия?

— Скорее всего. И я боюсь, что это очень плохо кончится. Сначала думала, что их так много, потому что у Седрика очень положительная аура. Белые нарглы всегда его любили. Но сейчас... Можно ли что-то сделать?

Пандора молчала.

— Мама! Я не хочу, чтобы он погиб из-за этого! Он так молод и сделает ещё столько хорошего, если будет жить! Мы должны его спасти, мама!

— Ты же знаешь, милая, что если дело в предназначении, мы не в силах ему помочь.

— Если бы это было предназначение, то вряд ли бы я могла влиять на его фон раньше. Ты же сама говорила, что никакие ритуалы не способны отвратить неизбежное. Но тем не менее, с папой все сработало.

— У твоего папы есть незаконченные дела, дорогая. И тем более, у спасения тоже есть цена.

— Твоя жизнь...

Пандора покачала головой.

— Моя земная жизнь должна была в любом случае закончится в тот год. Просто я извлекла из этого максимальную пользу, обезопасив тебя и твоего папу.

— То есть... Папа бы не умер?

— Скажем так, я видела вокруг него то же, что видишь сейчас ты вокруг Седрика.

— То есть, Седрик, возможно, тоже будет жить?

— Все может быть.

Луна кивнула, задумавшись.

— Скажи, мама, а в чем предназначение души, оставшейся привидением?

— Сложно сказать, милая. Иногда душу наказывают таким образом за темные дела. Некоторые души имеют настолько сильную энергию, что способны сопротивляться смерти даже после потери физической оболочки. Причин может быть много.

На миг туман заполнил пустоту. Я увидела, как Луна выпила зелье и легла в кровать. Нас снова перенесло в темный вакуум.

— Ты окончательно все решила?

— Да. Этот ритуал был написан твоей рукой, мама. Не пытайся создавать иллюзию выбора. К тому же я чувствую, что это будет правильно. Ты всегда учила прислушиваться к внутренним ощущениям.

— Да, милая. Но ты должна понимать, на что идёшь.

— Я понимаю, мама. С помощью этого ритуала можно... — какой-то шум не дал услышать последних слов. Можно что?

— Но ты умрёшь, милая.

— И встречусь с тобой...

Глаза открылись слишком стремительно. Я плакала так сильно, что слезы полностью затуманивали зрение. Святой Мерлин, Луна, я ещё смела жаловаться тебе на свою жизнь! А ты? Ты всегда молча слушала, сочувствовала мне! Какая же ты тварь, Елена Когтевран! Всегда думала только о себе! Ты недостойна....

— Луна-а-а! — крикнула я что есть мочи. — Дитя мое, моя девочка-а-а!

Крик откликнулся чёрствым эхом в округе. Я не знала, куда деть себя, куда деть эти руки и ноги. Тело отказывалось слушаться, хотя хотелось бежать что есть мочи, бежать, чтобы не чувствовать этой тоски и упасть одновременно.

— Луна! — слезы ручьями скатывались мне на шею, промокая ткань мантии и платья. — Почему ты ничего мне не рассказала! Почему, сокровище? Ты могла мне сказать! Ты могла сказать мне!

Я оторвалась от холодной поверхности камня и побежала к озеру. Косметика и прическа давно перестали быть главным украшением, не выдержав сильных порывов ветра и моих отчаянных рыданий.

Отражение заплаканной Луны с растекшейся помадой и тушью совсем не порадовало. Я привыкла видеть, как она улыбается этой своей нелепой, но страшно милой улыбкой. Привыкла, как ее глаза задумчиво всматриваются в мои, призрачные, словно пытаясь проникнуть в самую мою суть, привыкла видеть ее бледные тонкие руки, что не рвут на себе волосы от отчаяния. Она всегда была так спокойна и миролюбива!

— Луна? — знакомый голос отвлек меня от созерцания любимой мне девочки в водной глади. — Что с тобой? Почему так кричишь?

— Петр, — мой голос прозвучал словно издалека. Он приблизился, слегка пошатываясь. От меня не укрылось, как он спрятал одну руку себе за спину, словно скрывая что-то. Слегка затуманенные глаза Петра смотрели недоуменно.

— Что с тобой? — он наклонился ко мне, обдавая запахом... Алкоголя?

В голове что-то вмиг щелкнуло.

— Дай мне ее!

— Что, прости? — он совершенно не понял моей команды, что заставило кровь ещё сильнее закипеть в жилах.

— Дай... Бутылку, что прячешь за спиной!

— Что? Луна, детка, ты уверена? Это далеко от вкуса тыквенного сока, что ты попиваешь за ужином.

— Я знаю, каков на вкус алкоголь, поверь мне, мальчик, — я раздражённо закатила глаза. Взмахнула рукой, привлекая бутылку. Он слегка охнул, когда та приземлилась, удобно умещаясь круглыми боками в моих руках. Первый глоток нещадно обжёг разорванное криками горло.

— Луна, я...

— Помолчи...

Второй, третий, четвертый. Господи, ну давай, действуй! Пожалуйста! Я выпила ещё не меньше десяти глотков, чувствуя, как сладковато-горькая жидкость заполняет внутренности. Ну же... Хоть на какое-то мгновение заглуши агонию, что рвет внутренности раскаленным железом! Так больно мне ещё никогда не было, даже когда Барон вонзал свой кинжал в грудь, лишая жизни... Боже, кто бы мог подумать, что душевные муки могут быть настолько сильнее физических? Какая же я дура!

— Какая же ты дура, Елена! — крикнула вдаль Запретного леса. Язык начал заплетаться в словах, отчего даже стало смешно.

— Думаю, тебе хватит, — Петр настойчиво отобрал бутылку. Слегка откинул голову и допил содержимое в сопровождении моего разочарованного взгляда.

— У тебя есть ещё?

— Что? Ты в своем уме, девочка? — он развязно улыбнулся. — Хотя для тебя могу постараться достать.

— Постарайся! — пальцы с силой вцепились в рукава его теплой мантии. — Мне очень нужно, — слова комочком перекатывались на языке.

— А что я получу взамен, красавица? — он нагнулся совсем близко к моему лицу, обдавая горячим дыханием кожу. Несмотря на пьяное помутнение, я различила что-то совсем нехорошее в его взгляде. Что-то подобное я видела в глазах барона в ту злополучную ночь... Поэтому в ту же секунду потянулась за палочкой.

— Если ты сейчас же не отодвинешься, будет больно, — предупредила, с силой втыкаясь древком в ямку на его шее.

— Ты не смеешь угрожать мне, детка, — самоуверенно усмехнулся ученик Дурмстранга. — Будь паинькой, и я выполню любое твое желание.

Палочка завибрировала, заставив его вскрикнуть и отпрыгнуть от меня, хватаясь за больное место.

— Сумасшедшая дура!

Я развернулась, чувствуя, что не в силах сейчас противостоять ему. Боевую магию ещё никто не отменял, а дурмстрангцы ей владели в совершенстве. Удивительно, что инстинкт самосохранения не подвёл меня даже в таком состоянии. Мне было плевать на себя, но на Луну... Я не могла позволить покалечить ее тело...

Ноги сами ускорились, заплетаясь о поверхность гравия на берегу. Я слышала, что он преследует меня. Голова закружилась, давая знать о том, что чёртово вино наконец подействовало. Пару раз я кинула в него заклятие подножки, чтобы хоть немного сбить с дороги, но чертов Поляков не отставал. Спустя несколько минут он настиг меня, больно хватая за волосы и оттаскивая назад.

— Вот ведь прыткая, тварь! — выплюнул мне в лицо.

— Пусти!

Невербальное жалящее заклятие заставило его отдернуть руку. Преимущество в несколько секунд дало возможность вывернуться и вновь наставить на него палочку.

— Все-все! Сдаюсь! — он поднял руки.

Я недоверчиво осмотрела его с ног до головы. Голова слегка качнулась от выпитого, но адреналин в крови не давал расслабиться.

— Где твоя палочка?

— Забыл на корабле, когда брал бутылку. Поэтому можешь опустить свою, ты победила.

Пару минут мы сверлили друг друга напряжёнными взглядами.

— Только двинься в мою сторону, и я клянусь, ты пожалеешь.

— Верю. Прошу прощения, мадам, — притворно поклонился Петр, расслабляясь. — А ты здорово защищаешься.

— Пришлось научиться, чтобы давать отпор таким негодяем, как ты! — фыркнула я, опуская палочку.

Ветер с силой ударил нам в лицо, обжигая щеки и шею, заставив невольно поежиться.

— Все вы такие — сначала предлагаете, а не получив согласие, применяете насилие.

— Луна, — Петр покачал головой. — В знак примирения давай достану ещё вина, а? Ты же хотела.

Мои глаза посмотрели недоверчиво. Петр тем временем зашёл за кусты, выуживая оттуда очередную бутылку. Откупорив и отпив пару глотков, он протянул ее мне.

— Давай, согреешься.

Ещё несколько глотков обожгло мое горло, отчего по телу стало разливаться приятное тепло. Как же хорошо...

— Почему... — слова давались все с большим трудом. — Почему ты не на балу?

— Наскучило, — Поляков припал к бутылке. — К тому же моя дама горела страстным желанием потанцевать со всеми пригласившими партнёрами, а таких оказалось много. Поэтому я не стал мешать ей. А ты?

— Я... — чувство страшной тоски вновь лавиной накрыло сознание, отдаваясь ноющей режущей болью в груди. — Мне тоже наскучило, — бутылка резко перешла ко мне. С каждым глотком сознание словно уплывало вдаль озера на носу корабля, что неясными очертаниями возвышался вдали.

— Да ладно тебе, — его руки приобняли мои плечи. — Ладно-ладно, — взвыл он после новой порции жалящего. — Прыткая же ты! Давай, выкладывай, кто разбил тебе сердце?

— Никто, — ответила я грубо.

— Да ладно, Луна! Все вы, девчонки, любите поплакать о безответной любви. Ну и кто он?

— Дурак, — фыркнула я. Можно подумать, на свете горевать можно было только из-за мужчин! Нет уж, увольте. Образ улыбающейся Чжоу с Седриком неожиданно прокрался в мысли. Елена, твою ж, о чем ты только думаешь? Луна... Она ведь ушла... Навсегда... — Мне пора, — еле выговорила я, пытаясь остановить очередной поток слез и встать с камня, на который мы уселись. Мерлин милосердный, кто привесил гири к моим ногам? Я чувствовала себя куколкой на веревках в руках неумелого кукловода. Меня тянуло обратно в замок, в тепло. Хотелось упасть в кровать и забыться долгим сном. Слишком много событий на сегодня.

Я не помню, как дошла обратно. Поляков вроде каждый раз ловил меня за руку, предотвращая неловкие падения, хотя сам еле держался на ногах. К черту его!

Яркий свет больно ударил в глаза, на какой-то миг отрезвляя. Но лишь на миг. Мне хотелось и плакать, и смеяться. Танцевать, словно в теле засел какой-то бес, и в то же лежать на холодной земле, остужая внутреннее пламя.

 

Седрик Диггори

Не знаю, почему все так много значения придают этому балу? Есть столько интересных вещей, но всех словно замкнуло на этом событии. Словно после объявления новости о бале жизнь многих разделилась на до и после. Какая глупость... Девчонки буквально с ума все посходили... Несколько моих подруг места себе не находили, ожидая, когда их пригласят.

Я уже давно решил, с кем пойду. Нам сообщили, что в обязанности чемпионов входило открытие бала. Эта мысль немного встревожила, но не более того... Конечно, было волнительно подойти к ней. С Чжоу мы познакомились на одном из матчей по квиддичу. Разговорились после довольно напряжённой игры о том, какая тактика лучше помогает удержать счёт в случае, если ловцы долго не могут поймать снитч. Помню, как она красиво улыбалась, весело заглядывая мне в глаза. Забавно шутила.

С тех пор мы начали иногда видеться, один раз даже сходили в кафе в Хогсмиде. Мне нравилось слушать ее размышления, у нас было много тем для разговоров. Поэтому, когда я подошел, чтобы пригласить ее, надеялся на положительный ответ. Помню, как уголки губ Чжоу так и норовили расползтись в улыбке, пока она старалась держать лицо. Но все же она согласилась.

Случись такое месяц или два назад, я бы испытывал больше счастья, ведь Чжоу была достаточно популярной девушкой. Да и сказать по правде, она мне вроде как нравилась. А сейчас... Я рад, но... Кажется, что все как-то не по-настоящему.

Как-то раз я позвал Чжоу прогуляться после уроков. В редкий день выдалась свободная минутка, которой получилось воспользоваться. Мы как всегда много смеялись и шутили. Я смотрел на нее, пока мы спускались по ступенькам.

— Седрик, ты же сейчас упадешь! — смеялась Чжоу, смотря за мою спину.

— Не упаду, мисс Чанг, можете не беспокоится! — как назло моя нога зацепилась за ступеньку или же пропустила выступ, отчего пришлось срочно возвращать равновесие. Вот же ж черт!

— Дурак, — услышал чей-то голос. Странно знакомый голос...

Смех красивой когтевранки звенел так звонко, отчего я подумал, что мне только показалось услышанное. Ноги прочно встали на ступеньки, шаркнув ботинками. Звук чьих-то стремительных шагов привлек внимание. Я повернул голову и увидел, как Луна стремительно сбегала вниз. Бледное личико недовольно хмурилось. Что это с ней опять?

— Пойдем? — голос Чжоу заставил обернуться.

— Да, пойдем, — улыбнулся, протягивая ей руку, и мы сошли по лестнице. Недовольное лицо Луны все никак не выходило из головы, как я ни пытался вернуться вниманием в разговор со своей будущей партнёршей. Что это со мной?

Стараясь отвлечься от этих мыслей, я проводил Чжоу до башни Когтевран и решил подумать над загадкой второго тура. Профессор Грюм недавно навёл меня на интересную мысль. Кажется, он намекнул, что яйцо может дать ответ, если поместить его в другую среду. Воздух сразу отпадает, земля — тоже сомнительно, а вот вода... Стоит, наверное, наведаться в ванную старост.

Каково было мое удивление, когда это сработало! Да, конечно, пришлось поломать голову не меньше часа, чтобы расшифровать загадку. Святой Мерлин, неужели все так просто? Но радость продлилась недолго, уступив место... Чувству вины, что колючим ёжиком прокатывалась внутри. Стоило дать знать Поттеру, ведь мне самому дали подсказку. Что ж, решено. При удобном случае сообщу ему, а дальше пусть решает сам, как поступить.

Время бежало, относя своим течением далеко вперёд. Так быстро, что я не успевал толком оглянуться назад и подумать. Учеба, обязанности старосты, прогулки с Чжоу — все это полностью поглотило мои мысли. И вот день Святочного бала настал.

Облачившись в классический черный фрак с белой рубашкой и начищенными до блеска туфлями, я отправился навстречу своей партнерше. Она выглядела... Потрясающе. Длинное красное платье идеально сидело на фигуре и прекрасно контрастировало с темным шелком ее волос.

— Миледи, вы просто неотразимы, — улыбнулся, когда подавал ей руку. Чжоу слегка смутилась.

— Вы тоже ничего, — улыбнулась она, открывая ровный ряд белоснежных зубов.

Мы вошли в зал, ловя любопытные и восхищённые взгляды. Открыли бал совместного с другими чемпионами и их партнёрами. Затем много танцевали, почти не чувствуя усталости. С ней было так весело и легко... До тех пор, пока я не заметил ее.

Луна была одета в гораздо более скромный наряд, нежели Чжоу. Спокойный кремовый цвет, закрытые кружевом плечи, но это смотрелось так естественно. Ее длинные вьющиеся волосы были красиво уложены, добираясь длиной до конца спины.

— Седрик, ты устал? — Чжоу заметила, как я стал более рассеян в танце. Остановилась, переводя дыхание, и потянула меня к столам.

Луна сидела за одним из них, вместе с Поттером и ещё одним рыжим парнем. Где ее партнер? Почему она не танцует? Стоп... Почему меня так волнует это?

Я знал ее с детства. Луна всегда была очень спокойным и умным для своих лет ребенком. Никогда не капризничала, а после смерти миссис Лавгуд всячески старалась поддерживать своего отца. Я знал об этом из рассказов мамы, что иногда навещала Лавгудов, сам же достаточно редко виделся с ними.

Возможно, перемены, что творились с этой девочкой в этом году, заставили меня начать волноваться. Ведь раньше она не давала никаких поводов, но в этом году... Скрытная, злая и несчастная... Как я ни пытался достучаться до нее, все время упирался в стену. Только лишь мне казалось, что пошла трещина, как она вытаскивала свои иголки. И кололась очень больно.

Выпив пару бокалов и перекусив, мы вновь пошли танцевать. Энергии моей партнерши можно позавидовать! Не зря же она играла в квиддич! У Чжоу была прекрасная особенность — она была способна развеселить и отвлечь меня от тяжёлых мыслей. Я же тоже старался всячески поддержать ее весёлый настрой.

Мы ещё несколько раз отходили передохнуть к столам, пару раз потанцевали с другими партнёрами. От глаз не укрылось то, что Луны после этого нигде не было видно. Ни в отсеке с едой, ни на танцевальной площадке. Парень, которого я видел рядом с ней ещё пока мы танцевали в начале бала, вовсю отплясывал с другими девушками. Но куда же пропала эта девчонка? Надеюсь, хоть сегодня вечер закончится без происшествий.

Время близилось к полуночи. Большая часть учеников либо хлопала игравшей весь вечер музыкальной группе, требуя исполнить что-нибудь на бис, кто-то устало попивал напитки за столами, кто-то же начал потихоньку расходиться. Нашлись и те, кто начал возмущался тем, что все закончилось слишком быстро.

— Чжоу, пойдем, я провожу тебя, — я протянул руку когтевранке, что отдыхала за одним из столов.

— Буду очень тебе благодарна, — устало улыбнулась она.

Я помог ей накинуть на плечи теплую мантию, и мы отправились в сторону лестниц. Кажется, все закончилось благополучно.

— Мне было очень весело, спасибо, Седрик, — ее голос прозвучал искренне.

— Мне тоже, Чжоу, тебе спасибо, — губы растянулись в улыбке.

— Иди к черту, мальчик! Я хоть и пьяна, но еще не потеряла мозги! — знакомый голос звоном осел в ушах, заставляя насторожиться.

— Седрик? Что такое? — Чжоу тоже услышала ее возглас, но, кажется, не придала этому значения.

— Чжоу, подожди меня у лестницы, я сейчас! — не знаю почему, но ноги стремительно дернулись в направлении ее голоса. — Луна! — я видел, когда она оперлась спиной о стену, закрыв глаза. Рядом стоял высокий парень, что пытался удержать ее за руки.

— Сед... рик. Не кричи, голова от тебя кругом...

— Что с ней? — обратился к, судя по мантии, ученику Дурмстранга, с силой дёрнув того за руку. Его пьяный взгляд начал дико раздражать нервы. Что он делал рядом с ней?

— Успокойся, парень, мы всего лишь немного выпили.

— Немного? — мой голос отдался громким эхом в каменных стенах. — Это ты называешь немного? Да она еле стоит!

— Не ори на меня. Она сама отобрала бутылку. Скажи спасибо ещё, что довел ее до замка.

Бутылку? Луна? Она совсем из ума выжила? Да ещё и с этим....

— Спасибо, дальше я сам, - я отстранил парня, забирая у него Луну. — Луна, ты меня слышишь?

Она нахмурилась, кажется, заставляя себя открыть глаза.

— Красавчик Седрик собственной персоной? Какая честь, — усмехнулась, пытаясь пошевелиться. Я раздражённо вздохнул. Даже в таком состоянии не изменяет себе.

— Седрик, что здесь происходит? — донесся до меня голос Чжоу, незаметно оказавшейся рядом.

— Чжоу, прости, но думаю, на сегодня мы с тобой попрощаемся. Я отведу ее в Больничное крыло.

— Но Седрик! — ее голос прозвучал возмущённо.

— Чжоу, пожалуйста. Мы знакомы с детства, я не могу ее так оставить.

Она недовольно скривилась. Было видно, что она хотела сказать ещё что-то.

— Хорошо, — лишь недовольно кивнула. Затем, не попрощавшись, быстро развернулась и засеменила в сторону лестниц. Надо будет объясниться с ней позже. Но сейчас меня волновало совсем другое.

— Луна? Ты можешь идти?

— Ко... Конечно, могу, — она неловко оттолкнулась, пытаясь сделать шаг. Ее тело опасно пошатнулось в ответ на эту попытку.

— Все понятно.

Я подхватил ее, не давая упасть на холодный пол.

— Что ты...

— Ох, молчите, мисс Лавгуд! Пока ты не выпьешь зелье, я вообще не желаю с тобой говорить! — и удобнее перехватил ее, с трудом сдерживая раздражение.

— Ну и славно, — она доверчиво прижалась к моей груди, обхватив шею своими тонкими маленькими руками. Этот невольный жест заставил вздрогнуть. Мои глаза коснулись ее лица, полного умиротворения. Как же редко я наблюдал это выражение в наши немногие встречи! И тем подозрительнее оно выглядело сейчас.

— Не знаю, чего ты улыбаешься, ведь вынуждена будешь объясниться... — сказал, чтобы не дать ей окончательно заснуть.

Луна что-то невнятно промурлыкала в ответ. Запах лаванды и сладких леденцов забился в ноздри, вызывая невольную улыбку. В молчании я донес ее до Больничного крыла.

— Мистер Диггори? — донеслось откуда-то издалека. — Что случилось с мисс Лавгуд?

— Мадам Помфри, вы не могли бы дать ей отрезвляющего зелья? Иначе к утру страшно представить, что будет...

— Ваше счастье, что я заготовила их перед балом, — проворчала она недовольно. — Так и знала, что пригодится. Чувствую, завтра вообще будет ажиотаж.

Мадам Помфри отошла за необходимым затем. Я подошёл к одной из кроватей, куда аккуратно опустил Луну. Ее губы расплылась в довольной улыбке, потом она развернулась на бок, сворачиваясь калачиком, похожая в этот момент на маленького котенка.

— Я бы не советовал тебе расслабляться. Если заснешь, утром встать не сможешь от страшного похмелья, — предупредил я, чтобы Луна окончательно не отдалась в руки Морфея. Если заснет сейчас, разбудить уже будет невозможно.

Усмешка лениво коснулась уголков ее губ.

— А может, я и не хочу завтра вставать? Имеется такой вариант? — ее голос прозвучал хрипло, заставив насторожиться. Что за мрачные мысли?

— Ты встанешь, Луна. Прямо сейчас.

— Держите, мистер Диггори. Сами справитесь, или мне помочь? — колдоведьма подошла к кровати, протягивая мне флакончик с зеленовато-синей жидкостью.

— Спасибо большое, мадам Помфри. Думаю, мне это по силам.

— Хорошо. Если что, я буду неподалеку. Да, кстати, — она вытащила из-под кровати небольшой металлический тазик. — Таз на случай, если организм отторгнет лекарство. Случаи редкие, но все может быть.

— Спасибо, — я дождался, пока она удалилась, и наложил заглушающее заклинание. Открыл флакон и повернулся к Луне. Ее палочка, покинув полы мантии, вывалилась на белоснежное одеяло. — Луна. Выпей, пожалуйста, это зелье.

— Потом, Седрик, — застонала она, отворачиваясь ещё сильнее, чем вызвала невольную улыбку. Нет, милая, нужно было думать раньше, прежде чем пить с незнакомым парнем.

— Нет, — голос прозвучал жестко. Одной рукой подхватил ее под спину, заставляя приподняться. — Ты выпьешь его сейчас, — поднес флакончик к бледным губам. Луна недовольно скривилась, но послушно открыла рот, позволяя влить туда зелье.

Ее тело слегка затряслось от кашля.

— Посиди так, чтобы зелье быстрее подействовало, — я слегка похлопал ее по спине. Затем, воспользовавшись моментом, прихватил ее палочку, уже по опыту зная, что от этой девочки можно ожидать чего угодно.

— Неужели нельзя лечь спать? Оно ведь в любом случае подействует, разве не так?

— Нельзя, милая моя, — злость, что накапливалась во мне в последние минуты, начала прорываться наружу. — Я говорил тебе, что придется объясниться.

— Что это с тобой? — она удивлённо раскрыла глаза и посмотрела на меня. — И с чего это я должна тебе отчитываться?

Мерлин, в таком положении она ещё возмущается?

— Это с тобой что такое, Луна? Ты ведь всегда была благоразумна, что с тобой творится в этом году? — этот вопрос уже на протяжении нескольких месяцев не давал покоя.

— Не кричи на меня! — она попыталась двинуться.

— Почему ты так напилась? Да ещё и с каким-то неизвестным парнем? Ты понимаешь, чем это могло закончиться?

— А тебе какое дело до этого? — она бросила на меня недовольный взгляд. — Я вполне в состоянии постоять за себя и не желаю выслушивать нотации!

Мы со злостью посмотрели друг на друга. На миг повисла тишина, мы оба переводили дух после криков, но никто не желал отступать в этой схватке.

— Не так быстро, мисс Лавгуд, — пальцы уцепились за ее локоть, когда упрямая девчонка попыталась сбежать.

— Отпусти сейчас же! — ее взгляд сосредоточился на несколько секунд на моей руке, отчего по пальцам прошлось лёгкое покалывание.

— Вновь пытаешься колдовать без палочки? — усмехнулся я, замечая ее растерянное выражение. — Вынужден тебя огорчить, зелье от похмелья на какое-то время несколько приглушает магический фон.

Ее глаза забегали в тревоге по сторонам.

— Это ищешь? — взмахнул свободной рукой, которой держал ее палочку. Сделав резкий выпад, она попыталась вернуть себе оружие, но я среагировал быстрее, подняв руку и не давая ей такой возможности.

— Давай просто спокойно поговорим, Луна, хорошо? Твоя палочка у меня, невербально ты вряд ли сможешь что-то применить в ближайший час. А если попытаешься сбежать, то получишь палочку в лучшем случае от своего отца.

— Ты, — ее горло перехватил возмущенный вздох. — Так низко — угрожать этим!

— А по-другому с тобой не получается, — устало вздохнул я, подталкивая ее обратно к кровати. — Сядь, пожалуйста.

Луна упрямо качнула головой.

— Я предпочитаю стоять.

Упрямая девчонка! Ее нежелание говорить со мной, эта закрытость и безмолвный отказ просто принять помощь вводили в ступор, вызывая раздражение. Я с большей, чем хотел, силой подтолкнул ее к кровати и потянул за локоть, заставляя присесть. Затем взмахом палочки привлек ближайший стул и сел прямо напротив.

— А теперь рассказывай, что случилось.

— Я имею право хранить молчание, — отрезала она, отворачивая голову.

— В этой ситуации у тебя никаких прав не осталось! — голос незаметно для меня начал переходить на рык.

— Ты переходишь границы, мальчик!

Она снова назвала меня так. Каждый раз, когда это обращение с характерной интонацией срывалось с ее губ, я действительно будто становился младше на пару лет.

— Луна, я старше тебя. Мы с детства росли бок о бок, часто сидели за одним столом, ты не помнишь?

В ее глазах отразилось что-то, чего я не смог разобрать.

— Теперь помню, — прошептала тихо.

Что она сказала? Я насторожился, прислушиваясь.

— Что значит теперь? К тебе вернулась память? — ее слова заставили встрепенуться. — Но это же в корне меняет дело!

— Я не говорила, что воспоминания вернулись, — ее лицо скривилось в попытке соврать. Потом выражение голубых глаз резко переменилось, наполнившись грустью и... Тоской. Она застыла взглядом на одной точке. Затем нагнулась, зарываясь пальцами в шелковистые волосы.

— Луна? Что такое? Тебе снова плохо?

Она мотнула головой. Легла на кровать, отворачиваясь в противоположную от меня сторону.

— Луна...

— Оставь меня! Неужели непонятно, мне не нужна твоя помощь! Если считаешь себя обязанным Луне в виду вашего детского знакомства, забудь! Я снимаю с тебя эту обязанность, что ты сам навязал себе из-за своей страшной занудности! — слова горьким ядом выливались наружу.

Звук шагов отдался эхом в холле, пока я подходил, усаживаясь с краю кровати.

— Уходи, Седрик! Я прошу тебя!

— Почему ты плачешь? Что такого страшного ты вспомнила?

— Ты не слышишь меня? — ее голос сорвался на крик.

— Луна, пожалуйста...

— Черт бы тебя побрал, Седрик! — ее тело затряслось в судорожных рыданиях. Пару минут она лежала так, позволяя слезам стекать на одеяло и подушку. Затем резко вскочила и дернулась к выходу.

— Куда ты собралась? — Мерлин, как я рад был, что играю в квиддич, ведь среагировал быстро, перехватив ее руку.

— Пусти! — Луна всеми силами начала вырываться, больно толкаясь и тыкая меня в грудь. — Пусти, твою ж мать! Пусти, ну ради всего святого! — завизжала она, с силой отпираясь.

Я резко развернул ее к себе. Луна сопротивлялась, билась кулаками в грудь, но выдержка не подвела. Я молча наблюдал за тем, как она в отчаянии ударяла все сильнее. Слезы прокладывали дорожки на бледных щеках, затуманивая ее взор. Устав от бесконечных ударов, я перехватил ее руки и с силой сжал в своих ладонях. Луна попыталась применить запретный прием и с силой замахнулась ногой. Я отклонился от удара, резко разворачивая ее спиной к себе, что позволило блокировать пинки. С силой, все ещё удерживая тонкие руки, прижал к своей груди, полностью лишая движения. Мерлин, с драконом справиться было легче! Тяжёлое дыхание пошевелило белокурые пряди над ее ухом. Пару минут мы стояли так, не двигаясь.

— Успокоилась?

Она упрямо мотнула головой.

— Тогда ещё постоим.

— Пусти. Пожалуйста, -  ее голос прозвучал так жалко, заставляя сердце невольно сжаться.

— Твоего пожалуйста мне теперь недостаточно. Дай слово, что успокоишься, и мы поговорим.

— Я успокоилась. Но говорить мы не будем.

Я тяжело выдохнул в ее макушку.

— У тебя нет других вариантов.

— Ты не сможешь держать меня так вечно, мальчик.

— Твоя правда. Тогда я лучше позову мадам Помфри и профессора Флитвика, — мне было противно говорить это, но другого выхода из ситуации в голову не приходило.

— Дятел!

— Ты не оставляешь мне выбора, Луна! Я не узнаю тебя!

Она на миг притихла, словно задумавшись.

— Хорошо, твоя взяла, -  заерзала, пытаясь освободиться от тисков моих рук. — Обещаю, мы поговорим. Только давай не сегодня?

— Луна...

— Пожалуйста, Седрик! Я так устала...

Я разжал ее руки, отпуская. Луна отшатнулась, встряхивая запястья.

— Почему мадам Помфри до сих пор не вышла на наши крики? — спросила она, сложив руки на груди. — После такого шума она бы уже давно прибежала.

— Я наложил заглушающее. На всякий случай.

Она тяжело кивнула, внимательно рассматривая каменную кладку пола. Опять задумалась о чем-то. Спустя несколько минут, словно приняв какое-то решение, развернулась, направляясь к выходу. Я настороженно наблюдал за ее действиями. Луна сделала шаг, опасно пошатнувшись. Я незаметно приблизился. Ещё один шаг. Ее тело начало наклоняться в сторону.

— Луна!!! — голос звоном отдался в огромном холле. Руки вовремя подхватили ее тело, что едва не упало с глухим грохотом на холодный пол. — Мадам Помфри!!! Мадам Помфри! — я чертыхнулся, вспомнив о заклинании. Схватил палочку, снимая невидимый щит. — Мадам Помфри!

— Что? Что случилось? — та выбежала на крик.

— Она упала в обморок. Пожалуйста, посмотрите, что с ней? — ответил с тревогой.

— Положите ее сюда, я осмотрю, — колдоведьма взмахнула палочкой, что-то проверяя. Цветные лучи рассыпались водопадом, окутывая тело белокурой когтевранки. Спустя пару минут мадам Помфри недовольно покачала головой.

— Сильное эмоциональное переутомление, — и перевела настороженный взгляд в мою сторону. — Вы уже приводили мисс Лавгуд в похожем состоянии несколько месяцев ранее.

Я насторожился, задумчиво кивнув головой.

— Сейчас пускай спит. Ее мозг сам принял решение дать телу отдых, отключив на время сознание. Завтра дам ей ещё зелий, — она тяжело вздохнула. — На этот раз мне придется сообщить мистеру Лавгуду о состоянии девочки, это повторяется уже не в первый раз.

Ее слова заставили нахмуриться. Луна будет недовольна. Но ее отец имеет право знать, что творится с его дочерью.

— Спасибо, мадам Помфри.

— Да не за что, мистер Диггори. Вы ведь тоже устали, идите к себе и поспите.

— Хорошо. Пожалуйста, дайте мне пару минут.

Мадам Помфри ласково улыбнулась.

— Вы так о ней тревожитесь...

— Мы просто с детства знакомы, привыкли выручать друг друга, — быстро ответил я, замечая, как подозрительно сузились ее глаза.

— Такая дружба многого стоит. Спокойной ночи, мистер Диггори, — она взмахнула рукой, призывая одеяло и укрывая им Луну. Затем подошла, заботливо подтолкнув под нее теплую материю и ласково провела ладонью по бледной щеке. — Что-то тревожит ее в этом году. Бедная девочка, завтра я ей займусь.

— Спокойной ночи, мадам.

Я дождался, пока она вновь удалится. Часы показали час ночи. Лицо Луны наконец приобрело спокойное выражение. Я подошёл ближе и отвёл пару прядок, что упали на бледный лоб. Что так тревожило ее? Чувствовалось, что эта маленькая девочка что-то отчаянно скрывает, и это что-то сильно тяготит ее мысли. Я осторожно присел с краю, взяв ее руку в свою ладонь. Мне правда хотелось помочь ей. С того самого момента, как стал свидетелем истерики в ту ночь.

Помню, как нашел ее, лежавшую без сознания, на берегу озера. Впервые я услышал, как Луна способна грубить и огрызаться. Такая реакция вызвала удивление, ведь раньше такого за ней не наблюдалось. Она все время бросала на меня раздраженные взгляды, кричала, требуя оставить ее в покое. Старалась быть сильной, скрывая боль, что притаилась в голубых глазах. И каждый раз при встрече мне хотелось понять причину, почему милая маленькая Луна, чьи глаза всегда лучились такой добротой и заботой, вдруг резко стала такой. Ведь даже смерть любимой мамы в столь раннем возрасте не обозлила ее, не заставила злиться на несправедливость жизни. Что же такого могло случиться и вызвать эти перемены?

Тяжёлый вздох прервал мои размышления. Луна слегка нахмурилась, ее губы задрожали в непонятном мне волнении.

— Тш-ш, Луна, все хорошо, — сказал я тихо, чтобы стереть это выражение с ее бледного личика. Пальцы прошлись по тыльной стороне ее ладони. Я осторожно приподнял ее руку, пряча ту в тепло одеяла. Такая маленькая и беззащитная. Я склонился ближе, улавливая ее сладковатый запах. Бледно-розовые губы изредка подрагивали, и мне вдруг захотелось успокоить их, прикоснувшись... Резкий щелчок в голове заставил встряхнуть головой. Стоп, Седрик! О чем ты сейчас подумал?

Я резко вскочил с ее кровати. Мерлин, что это со мной? Эта же Луна, милая маленькая девочка, к которой я всегда относился не больше, чем к младшей сестре... Да уж, мне действительно пора идти спать. А то от усталости невесть какие мысли закрадываются в голову!

Я быстрыми шагами вышел из Больничного крыла. Завтра нужно поговорить с Поттером о загадке, объясниться с Чжоу. Я попытался представить ее яркий образ в красном облегающем платье, вспомнить звонкий смех. Да, именно эта девушка привлекала меня, именно с ней я гулял по вечерам и весело танцевал на балу. Но почему ее белоснежная улыбка меркла, как только я вспоминал о белокурой когтевранке в нежном кремовом платье, что спала сейчас в пустоте Больничного крыла? Это ведь просто волнение, не больше. Да, я просто волнуюсь за нее. Мы знаем друг друга с детства, поэтому совершенно логично, что мне небезразлична ее судьба. Ведь Луна столько раз сама выручала нашу семью.

Думаю, стоит дать ей возможность передохнуть и собраться с мыслями. Да и самому подумать, что к чему. Да, так и сделаю.

Солнце. Белые мягкие подушки, одеяла на множестве одинаковых кроватей. Запах снадобий и трав. Я снова оказалась здесь. Снова проснулась на одной из больничных кроватей после того, как побывала на том месте у озера. И снова он привел меня сюда...

Я изо всех сил зажмурила глаза, до боли сдавливая веки. Бал, Луи, танцы, напитки... Гарри и Рон, угрюмо сидевшие за одним из столиков в красиво украшенной части Большого зала. Седрик, что так мило улыбался Чжоу... Воспоминания....

Кулаки непроизвольно сжались, зубы с громким звуком клацнули друг о друга. Больно. Очень больно. Вчера на какой-то миг мне удалось уйти от этого, забыться, но этот момент словно стёрся из памяти и был похож на подводное приключение. Все звуки слышались неясно, я что-то говорила, куда-то бежала... Помню, как Поляков протянул мне вторую бутылку, а потом... Что было потом? Мы долго шли до замка, словно пытались тащить на себе огромную карету Шармбатона. А потом... Я жалобно застонала, прижимая к груди широкую подушку. Лучше бы я ничего не помнила!

— Мисс Лавгуд, что такое? Где болит? — видимо, возглас прозвучал слишком громко в тишине Больничного крыла. Мадам Помфри приблизилась со скоростью вихря.

Я мотнула головой, судорожно сжав губы.

— Мисс Лавгуд, — мадам Помфри устало вздохнула. — Сожалею, но вынуждена поставить в известность о вашем состоянии мистера Лавгуда. С вами что-то происходит в этом году, и мне это очень сильно не нравится.

Я с большей силой замотала головой, будто это способно было что-то изменить. Он узнает... Он скоро все узнает...

— Он ваш отец и имеет право знать о вашем состоянии. Возможно, именно он сможет помочь вам, — колдоведьма присела на край кровати, вызвав недовольный скрип нескольких пружин. — Потому что, мисс Лавгуд, Луна, — она взяла мою руку и сжала в своих шероховатых ладонях. — Я вижу, вас что-то сильно тревожит, — ее взгляд, полный сочувствия, искренней тревоги и участия, встретился с моим. — Так сильно, что сказывается на ментальном и энергетическом состоянии. Вы ничего не хотите мне рассказать?

Голова, кажется, моталась уже самопроизвольно, словно китайский болванчик, бесконечно подталкиваемый чьими-то пальцами.

— Я не могу все время давать вам успокоительные зелья, это кратковременный эффект...

— Я знаю, мадам, — голос показался чужим, так хрипло он прозвучал, неприятно раздражая гордо. — Дайте мне время, и все нормализуется.

— Мисс Лавгуд, вы все время жаловались мне на боли, а вчера и вовсе потеряли сознание! Я могла бы списать это на действие алкоголя, чего, естественно, совсем не приветствую, — она сделала глубокий вдох, — но только если бы до этого собственноручно не отдала в руки мистера Диггори флакон с отрезвляющим зельем.

Она замолчала, выжидающе глядя на меня.

Давай, Елена! Скажи же, ответь ей что-нибудь! Соберись и возьми себя в руки!

— Я вчера очень устала, пока танцевала, — ноги, прятавшиеся под одеялом, словно в ответ на это отозвались ноющей болью в пятках. — Потом слишком много выпила, а потом...

— Что? Что потом, милая?

— Потом мы с Седриком слегка... — постаралась подобрать наиболее подходящие слова. — Слегка повздорили, возможно, я просто слишком близко восприняла все к сердцу.

Мадам с минуту не отрывала своих глаз от моих, словно отслеживая реакцию. Затем, тяжело вздохнув, покачала головой.

— Он привел вас сюда, чтобы избавить от последствий вашего опрометчивого поступка...

— Я знаю, мадам Помфри, и премного ему благодарна, — голос непроизвольно прозвучал жёстче, чем того бы хотелось. Мне просто хотелось лечь и заснуть. Рука сама потянулась к тумбочке, где стояло несколько флакончиков. Колдоведьма недовольно проследила за тем, как зеленая жидкость коснулась моего языка, заливаясь в горло. Тело тут же начало расслабляться.

— Долго так продолжаться не может, — сказала она, когда моя голова легла на подушку. И все тут же погрузилось в приятную обволакивающую тьму.

— Она ничего не рассказывала? В чем причина потери памяти?

— Молчит, говорит лишь, что попытки вернуть воспоминания заканчивались болями в голове.

— Но в учебе мисс Лавгуд совсем не отстает, даже наоборот, — я узнала тоненький голос профессора Флитвика.

— Память человека — вещь непростая. Иногда мозг стирает часть воспоминаний, чтобы защититься, — ответила ему мадам Помфри.

— Письмо мистеру Лавгуду было отправлено. Решать, конечно ему, но если все настолько серьезно, возможно, стоит пригласить специалистов из Мунго? Как долго это уже длится?

— С октября, Филиус. Я думала, девочка просто сильно ударилась головой, но это должно было пройти спустя какое-то время. А ей, кажется, только хуже.

— Будем ждать ответа от мистера Лавгуда.

— Будем ждать, — мой декан тяжело вздохнул. — До скорого, Помона.

— До скорого, профессор Флитвик.

Я дождалась, когда звуки его шагов стихнут вдали просторного холла. Дождалась, когда колдоведьма удалится к себе, а звук цоканья небольших каблучков смолкнет, оставляя меня в полной тишине. Так, Елена. Ситуация критическая. Тебя уже считают сумасшедшей! Если ты сейчас же не успокоишься, продолжая жалеть себя, то станет только хуже!

Луна зачем-то провела тот ритуал, правда, в ее воспоминании я так и не услышала причину. Но она есть, это точно. Она говорила что-то о Седрике, обо мне... Говорила с мамой, что давно покинула ее, но всегда обещала быть рядом. И в этом случае это оказались далеко не пустые слова утешения, Пандора действительно присутствовала в жизни Луны и ее папы. Но почему же она, ее мама, не отговорила свою дочь от такого поступка? Неужели существовала столь веская причина для того ритуала, чтобы Луна поплатилась за это жизнью?

На следующее утро я встала, собирая вещи. Платье, мантия и туфли лежали рядом с кроватью на стуле, снятые, по-видимому, с помощью палочки. Вместо них на моем теле висела больничная пижама.

— Уже уходите, мисс Лавгуд? — колдоведьма имела потрясающе чуткий слух.

— Мне уже гораздо лучше, мадам Помфри, спасибо, — я накинула мантию на плечи.

— Я так не думаю, — ее взгляд строго устремился к моему лицу. — Поэтому, пожалуйста, вернитесь в постель.

— Мадам Помфри, я не могу лежать тут вечно, — вздохнула я, чтобы сказать уже заготовленную речь. — В моем состоянии нет ничего необычного: до бала сильно вымоталась сборами и подготовкой, потом танцы, алкоголь, которого явно было слишком много... Потом ещё ссора с Седриком... Это все просто усталость, — я подошла к ней ближе, доверчиво заглядывая в глаза. — Сейчас мне правда лучше. Я поспала, отдохнула и полна сил и не хочу больше лежать без дела. Когда занимаюсь чем-то, отвлекаюсь от всего, что когда-либо тревожило, поэтому, пожалуйста, прошу вас, мадам Пофмри, позвольте мне вернуться в комнату.

По ее лицу пробежало несколько эмоций. Тревога, неуверенность, понимание и... Недоверие?

— К вам заходили ваши друзья, — сказала она после нескольких минут молчания. — Я не пускала, хотела дать вам отдохнуть. Мисс Лавгуд, пока я отпущу вас. Но со дня на день придет ответ от вашего отца, и он уже волен решать, что нам делать с вами дальше.

Кулаки сжались, но я не выдала ни одной эмоции.

— Хорошо. Я могу идти?

— Идите. И да, Луна, с зельями лучше не перебарщивать, — добавила она, когда я переступала порог холла.

В комнату вернулась, ожидая худшего. И не зря. Лина с Мэдис устроили настоящий допрос с пристрастием, стараясь узнать все детали.

— Почему ты ушла? — с порога спросила Мэдис.

— Как ты попала в Больничное крыло? — одновременно с ней поинтересовалась Лина. Лизи, на удивление, находилась в комнате, но девочек это обстоятельство, кажется, ничуть не волновало.

— Луна, ну же, рассказывай! Мадам Помфри не пустила нас к тебе, сказала, чтобы не мешали отдыхать. Что с тобой случилось?

— Девочки, пожалуйста, — я устало отвела несколько прядей от лба.

Они выжидающе прожигали меня взглядом.

— Хорошо, — наши взгляды встретились. — Я напилась в тот вечер. Потом кто-то помог добраться до мадам Помфри, так как сама я была уже не в состоянии.

— Ну даёшь, — Лина многозначительно переглянулась с Мэдис.

— А в чем была причина? Почему вдруг ты решила так напиться? — Мэдис присела рядом, забравшись с ногами на мою кровать.

— Не знаю, девочки. Просто захотелось испытать новых ощущений.

— И как? Понравилось?

Я мотнула головой.

— Повторять не советую. Поверьте опытной женщине.

Девочки весело рассмеялись. Даже уголки губ Лизи дрогнули в подобии улыбки.

— А кто помог тебе дойти?

— Не помню... — голос едва не дрогнул. — Все, как в тумане.

Они ещё несколько минут допытывались до меня по поводу того, кто бы мог сопроводить пьяную девушку до мадам Помфри, спросили о Луи, о том, как мы с ним провели время на балу. Рассказывали о своих кавалерах и их умениях танцевать. Лину уже успели позвать на свидание в Хогсмид, Мэдис смущённо отводила глаза при любых вопросах, касавшихся ее партнёра. Затем мы перешли к подаркам, что заготовили друг другу на Рождество. Девочки сообщили, что не открывали подарков, ждали моего возвращения. Такое неожиданное известие теплом отдалось в сердце, ведь в прошлой жизни у меня не было таких подруг. Точнее, кажется, была одна, но я совсем ее не помню... С Линой и Мэдис изначально я рассчитывала поддерживать чисто приятельские отношения, но сейчас чувствовала, что это перерастало в нечто большее. Непривычное, но страшно приятное и теплое, обволакивающее душу солнечными лучиками. Мы распаковывали цветные обертки, с горящими глазами рассматривая содержимое. Я была рада, что они отвлеклись от темы моего исчезновения с бала. Но с другой стороны, была благодарна, что девочки своими беззаботным разговорами, искренней радостью и шутками отвлекали от множества неприятных мыслей.

Следующую неделю изо всех сил старалась занимать себя всем, чем могла. Делала вид, что все, как прежде, за исключением того, что перестала ходить к мадам Помфри за зельями. Нужно было убедить их, что со мной все в порядке, что мне не требуется помощь колдомедиков из Мунго. Ведь в этой ситуации они были бессильны.

Мы много гуляли по окрестностям Хогвартса, ходили в Хогсмид, попивая сливочное пиво и прогуливаясь по местным магазинам. Пару раз я встречала Джинни, виделась с Гермионой в библиотеке, где мы иногда совместно занимались домашним заданием. Днём мне действительно становилось чуточку легче. Но стоило вернуться в комнату после ужина... К вечеру страх о том, как отреагирует отец Луны на полученное письмо, замораживал внутренности. Мысли о причинах ее ухода не давали заснуть. Сначала я думала, что девочка ушла от отчаяния. Устала жить, видя сокрытые страдания окружающих. Возможно, так оно и было, но мне не верилось, что Луна поступила бы так опрометчиво. Она ведь всегда была так спокойна, терпелива... Смерть родной мамы не сломила ее, насмешки и издевательства подростков не озлобили ее сердца. Тот обряд... Для чего она провела его? Почему Пандора не остановила? И неужели нарглы — это действительно существующие магические существа, а не выдумка шарлатанов, желающих лёгкой наживы? Мерлин, сколько вопросов!

Ближе к утру мой мозг настолько уставал от раздумий, что добровольно отключался на несколько часов, давая хоть какую-то передышку. И день начинался по новой.

Две недели пролетели в прогулках, уроках и полубессонных ночах. Удивительно, но профессор Флитвик ни разу не вызвал меня в свой кабинет, мадам Помфри не требовала срочно явиться в Больничное крыло. Папа не получил письмо? Нет, такого быть не могло. Или же он... Он уже догадался, что что-то произошло? Тогда почему ничего не написал? Не явился в Хогвартс, чтобы видеть дочь? Как это странно...

Ещё более странно было то, что Седрик не приставал, как обычно, с расспросами. Пару раз я замечала, как он гулял с Чжоу. При виде их счастливых улыбок настроение камнем падало куда-то в глубину озера. Он будто совсем забыл о том, что произошло и жил как ни в чем не бывало. Весело смеялся за завтраком, так же беззаботно прогуливался по замку в сопровождении своих друзей. С одной стороны, я была рада этому, но с другой... Странное чувство иголочками прокатывалось внутри, оставляя ощущение какой-то опустошенности.

— Луна, ты какая-то грустная в последнее время... — заметила как-то Гермиона, пока мы в очередной раз занимались в библиотеке, устроившись за одним из длинных столов.

— Да? — только сейчас я заметила, как зубы несколько минут покусывали кончик пера, пока я рассматривала туманное небо за окном.

Гермиона кивнула.

— Тебя будто что-то тревожит. Все в порядке?

Как всегда, наблюдательна.

— Да нет. Просто иногда становится тоскливо, — мозг перебирал варианты наиболее достоверной причины. — Скучаю по дому.

— Понимаю, — она сочувственно улыбнулась. — Я тоже скучаю по родителям. Ведь увижусь с ними только через несколько месяцев.

Мы замолчали. Гермиона ткнула кончик пера в чернильницу, дописывая острым почерком последние строчки эссе, занявшего у нее длиннейшей свиток. Уголки губ дрогнули в улыбке при виде такого усердия.

— Как дела у Гарри? Продвинулся в решении загадки?

— Говорит, что да, — Гермиона свернула свиток, откладывая его в сторону. — Но мне кажется, он врет, чтобы не расстраивать, — она недовольно покачала головой.

И правильно делает. Такое сокровище нельзя расстраивать, в этом я была с ним солидарна. Но в то же время было немного тревожно — время шло быстро, скоро новое испытание, и кто знает, что они придумали на этот раз. Тут даже предугадать было сложно, ведь в истории Турнира каких только не было заданий. Интересно, а как дела у остальных чемпионов? У Седрика? Решил ли он загадку? Судя по тому, как весело он проводил время, вполне возможно...

Каникулы летели, словно сани по подмерзшей дорожке. К медитации я так и не вернулась. Пока что. Успокаивало совесть то, что воспоминания Луны с того вечера, кажется, начали произвольно всплывать на поверхность. Я теперь в точности знала, как выглядит ее комната, кухня в их миленьком домике, находившегося совсем недалеко от озера. Несколько раз видела во сне, как Пандора обучала ещё совсем маленькую Луну магии. Она с детства учила ее проводить различные обряды, варить зелья и заготавливать настойки, колдовать как с палочкой, так и без нее. Стало понятно, почему способности к невербальной магии в ее теле так быстро откликнулись на зов уже моего сознания.

С каким-то потаенным страхом гипнотизировала взглядом ящик, где была спрятана тетрадь. Елена, какая же ты трусиха! Но мне было страшно прикоснуться к ней. В подсознании ощущалось, что шифр — уже не проблема к тому, чтобы узнать тайну этой рукописи. Ведь рано или поздно он также всплывёт в памяти, я это чувствовала. И как бы, с одной стороны, ни хотелось узнать суть того ритуала,  постыдный страх мучил и сковывал внутренности. Я боялась, что станет больнее, боялась, что не смогу простить ни себе, ни ей... Ах, Луна, дитя, прости... Но мне нужно время.

— Луна, — Мэдис толкнула руку, отвлекая от мыслей, пока мы не спеша поедали сырный суп на обеде. — Почему он так смотрит на тебя?

Голова непроизвольно повернулась в сторону, куда кивала соседка. Взгляд буквально на секунду сцепился с его взглядом, после чего Седрик быстро отвёл его, сосредотачиваясь на бокале с соком.

— Он несколько минут смотрел, — Мэдис кинула подозрительный взгляд. — Что он хотел?

— Ты меня спрашиваешь? — ложка выскользнула из рук, расплескивая суп вокруг тарелки.

— Уже не в первый раз замечаю, — продолжила она, кивая в сторону пуффендуйского стола. — Никаких предположений?

— Мэдис, дорогая, — я потянулась за салфеткой. — Я не имею ни малейшего понятия.

По ее серо-голубым глазам проскользнуло недоверие.

— Как дела с Дэвисом? — решила я закинуть камешек и в ее огород, чтобы отвлечь от разговорах о пуффендуйце.

Она слегка смутилась, прикрыв веки длинными ресницами.

— Все... В порядке. В выходные пригласил в кафе, — ложка в ее руке быстро заерзала по дну чашки с чаем, вызывая улыбку. Такая она становится милая и скромная, когда речь заходит о ее кавалере!

— Чудно.

— Потом расскажешь, — вставила Лина, отражая мою улыбку.

Каникулы подходили к концу, дни учебы приближались стремительно. Седрик за все это время не обмолвился со мной ни словом. Я была готова поверить в то, что он обо всем забыл, если бы не наблюдение Мэдис. Почему он смотрел на меня? Разве ему было дело? Не хватало своих забот? Январь подходил к концу, до второго испытания можно уже начинать отсчитывать дни. Тогда в чем же дело?

Эти мысли в совокупности с размышлениями о воспоминаниях Луны выматывали сознание.

— Сегодня полнолуние, — заметила Лина, задергивая тяжёлые, украшенные шишками, шторы. Она делала это всякий раз, как мы ложились спать.

— Говорят, лунный свет положительно влияет на кожу, — заметила Лизи, разворачиваясь на своей кровати в нашу сторону. В комнате повисла тишина.

— Тогда можем оставить шторы незадернутыми, — спустя пару минут подала голос Лина.

— Думаю, это хорошая идея. Как думаешь, Луна? — губы Мэдис дрогнули.

Мои глаза встретились взглядом с каре-зелеными глазами Лизи. Она смотрела, словно выжидая, но в то же время... Извиняясь?

Я знала причину ее поступков. Луна знала и простила ее ещё тогда. А ее мать... Она так напоминала мне мою родную маму — безупречную, идеальную, наверняка, очень умную, но столь строгую и требовательную...

— Думаю, немного освежить цвет лица перед учебой будет не лишним, — ответила я, сглатывая.

Лизи кивнула и, пожелав всем спокойной ночи, быстро отвернулась. Но я успела заметить, как уголки ее губ растянулись в благодарной улыбке.

На удивление, в эту ночь я заснула быстро. Стоило только задернуть полог и откинуться на мягкие подушки, закрывая глаза, как сознание ушло в приятную тьму. Не знаю, сколько прошло часов до того, как яркий свет неприятно забился в веки. Глаза непроизвольно открылись, рука отодвинула полог. Лунный свет проложил яркую дорожку на полу комнаты, доходя тонкой полоской до двери. Я встала, натягивая на тело теплый халат. Девочки мирно спали.

Не знаю почему, но в комнате резко стало душно. Рука потянулась к палочке, другая притянула мантию. Мне захотелось пройтись. Поэтому, прокравшись на цыпочках к двери, покинула комнату, направляясь к выходу из башни. Все потайные ходы замка за десять веков крепко закрепились в памяти, так что проблем быть не должно. Меня буквально тянуло невидимой нитью в Восточную башню. По опыту я знала, что такие зовы сознания игнорировать было невозможно, поэтому послушно шагала в сторону нашего с Луной любимого уголка замка. Поднялась по ступенькам, ощущая прохладу ночного Хогвартса. Вот она — знакомая скамейка, старое тусклое окно, куда заглядывала полная луна. Ее свет ослеплял, не давая возможности разглядеть то, что творилось за оконным стеклом.

Ноги в тапочках ступили на холодный пол, я уселась на старой скамейке. Помню, как Луна сидела здесь, а я наблюдала за ней из-за вон того выступа стены. Забавно.

— Я тоже это помню, — чей-то голос заставил вскрикнуть и подскочить от неожиданности. Сердце забилось как сумасшедшее, рука выхватила палочку, судорожно сдавливая древко. Я осмотрелась. Лунный свет перестал так резко забиваться в глаза. От окна отделилось что-то светлое... — Здравствуйте, Елена...

Голос.... Это же... Это же ее голос! Голос Луны! Светлое нечто начало обретать очертания. Светлые длинные волосы, свисавшие локонами до поясницы, голубые глаза чуть навыкате, длинное белое платье, охватывавшее тонкую фигурку до щиколоток.

— Луна? — голос громким эхом разлетелся в стенах башни. — Это правда ты, дитя?

Она кивнула, приближаясь.

— Что ты здесь делаешь? Как ты смогла? Ты стала привидением? Что случилось? — вопросы один за другим вылетали с губ, прерывая дыхание.

Она улыбнулась. Улыбнулась так, как и всегда — растянув губы, слегка прищурив глаза, этой своей нелепой, но очаровательной улыбкой. Как же я скучала по ней!

— Я пришла к вам, Елена.

Ее слова заставили смолкнуть.

— Как?

— Это не важно, — Луна присела на скамейку. — Мне нужно кое-что сказать вам, тебе, — ее руки легли поверх моих, судорожно сжимавших палочку. Мягко потянули сесть рядом.

— О чем, дитя?

Луна вздохнула, мягко улыбнувшись. Как всегда доверчиво заглянула в мои глаза.

— Я вижу все. Все твои страдания. Ты напрасно мучаешься чувством вины и жалости. Жалости ко мне и к себе. Прошу тебя, перестань это делать, ты напрасно тратишь силы.

— Но Луна, как я могу перестать, ведь ты ушла, ты умерла....

Она покачала головой.

— Я не умерла, милая Елена. Ни телом, ни душой. Просто переместилась в другое место, поручив заботу о моей физической оболочке тебе.

— Но... Зачем? Почему я? — эти вопросы не давали мне покоя с самого начала. С того самого дня, как проснулась в ее теле на берегу озера.

— Ты знаешь про ритуал?

Я кивнула.

— Но я не знаю его сути. В твоих воспоминаниях не было сказано об этом.

— Правильно, — Луна обернулась к окну, присматриваясь. — Просто ещё слишком рано.

— Но почему? Что за загадки, дитя? — от ее слов мне становилось не по себе.

— Не злись, Елена, пожалуйста, — она улыбнулась, словно извиняясь. — Просто сейчас так будет лучше. И я очень хочу, чтобы ты перестала мучить себя. То, что произошло — это был мой выбор.

— Но ведь ты даже не спросила, хотела ли я этого! Луна, ты ведь все решила сама!

Она снова улыбнулась.

— Это правда. Не спросила, — и встала со скамейки, подходя к окну. — Но я видела это в твоих глазах. Видела жажду жить, обиду за свое существование, за несправедливость жизни, — мне было неприятно это признавать, но Луна как всегда попадала в самую суть. — Плюс мне был знак.

— Какой знак? — я быстрым шагом приблизилась к ней.

— Знак, что твое время пришло. Десять веков — немалый срок, но такова, видимо, была цена за возможность прожить жизнь по-новой.

Слова застряли в горле.

— Но как же... Как же твоя жизнь, дитя? Ты думаешь, я смогу жить счастливо, зная, что отняла эту возможность у тебя?

— Елена, — Луна покачала головой. — Пойми, это был мое решение, ты ни в чем не виновата. Мое предназначение. Тем более, кто сказал, что у меня не будет такой возможности?

— Ты хочешь сказать, что ещё вернёшься? Но как?

Луна перевела взгляд с окрестностей за окном на мое, точнее свое когда-то лицо.

— Ты все узнаешь чуть позже. Но только в том случае, если переступишь через чувство вины и жалость к себе, ведь иначе, все было зря, Елена. Перестань выжигать себя изнутри этими чувствами, это лишнее.

— Я не могу, дитя.

— Можешь. Великая Елена Когтевран смогла противостоять самой смерти, оставшись жить здесь, хоть и в качестве привидения. Неужели она не справится с этим?

Я молчала, не в силах вздохнуть поглубже.

Луна молча наблюдала за мной. Затем засунула руку в длинный белый рукав, вытаскивая что-то оттуда... Букет маленьких белых цветов явился взору. Ландыши...

— Моя мама просила передать вам, — она коснулась правой рукой моего лица, другой вставляя несколько цветочков в пряди серебристых волос.

— И что же это значит? Я знаю только, что ландыш — ядовитый цветок.

— Да, — она кивнула. — Но в то же время его дарят человеку, которого считают надёжным и верным, его цветки символизируют возвращение счастья. Тебе решать, использовать ли его лепестки в качестве яда или же возможности.

Удивление заполнило внутренности, отображаясь в глазах. Яд или возможность жить счастливо?

— А как же мистер Лавгуд? Вы ведь оставили его...

— Мы с мамой были у него. Он, конечно, сначала разозлился, но мама смогла успокоить его.

Не знаю, каким образом они смогли убедить несчастного, потерявшего жену и дочь. Я бы не смогла простить такое.

— Смогла бы, Елена. Ты не настолько плоха, как думаешь.

Тяжёлый вздох с трудом протолкнулся в лёгкие.

— Я люблю тебя, дитя. И очень сильно скучаю.

Луна мягко притянула меня к себе, заключая в объятиях.

— Я рядом с вами, Елена. Всегда.

Глаза открылись. Взгляд уткнулся куда-то вверх, пока я пыталась сфокусировать зрение. Полог, лиловое теплое одеяло, мягкие подушки под головой. Я снова в своей кровати? А когда успела вернуться? Или же... Сон. Это был сон. Я резко присела, вытирая рукой лоб. Отодвинула полог, наколдовывая воду в пустом стакане, стоявшем на тумбочке. Живительная влага освежила пересохшее горло, взгляд коснулся гладкой деревянной поверхности, куда ещё падал лунный свет. Дыхание перехватило, когда в его отблесках я различила несколько маленьких цветочков. Ландыши на тонких стебельках лежали на моей тумбочке. Не знаю, был ли это сон, но Луна определенно побывала здесь сегодня.

Я отставила стакан, помещая туда несколько цветочков. Нежных, с маленькими головками, красивых, но страшно ядовитых, стоит пустить их внутрь. Яд или возможность... Не думаю, что имею выбор, ведь совесть уже все решила. Мне осталось лишь принять это.

Учебные дни пошли своим чередом, вовлекая в круговорот забот и домашних заданий. После той ночи тяжёлый камень на душе словно рухнул, но множество вопросов все равно продолжали мучить мозг, судорожно искавший ответы. В один из свободных вечеров, закончив с уроками, я решила сходить к озеру.

Тяжеловесный камень все так же неизменно лежал возле толстого потрескавшегося дуба, одевшегося в белую шубу. Побледневший гравий хрустел под ногами.

— Я не с пустыми руками, — рука погладила шероховатую холодную поверхность. — Я принесла ответный подарок, — залезла в сумку, где было припасено несколько веток омелы, сорванных с одного из проемов замка. Достав их, аккуратно разложила цветы в корнях дуба. — Ее ягоды горькие на вкус, но сам цветок дарят в знак искренней привязанности, он означает преодоление трудностей, а у друидов вообще считается священным. И так как съесть ягоды ты все равно не сможешь, дитя, — я присела на камень, прислоняясь спиной к твердой коре дуба, — то поймёшь значение.

Холодный ветер подхватил, запутываясь, волосы, обжег щеки. Я молча наблюдала за качанием веток елей на краю Запретного леса. Озеро забилось волнами о каменистый берег.

— Сколько времени уже прошло с того дня, Луна. Ты сказала мне перестать жалеть себя. Ты права, я не имею на это право. Но все же почему ты не хочешь сказать мне причину твоего ухода? Может, тогда я смогла бы принять это, а, Луна? Зачем нужен был тот обряд, почему в твоих руках была эта проклятая диадема? — вокруг было все так же пусто. — Ты выбрала меня, десятивековое привидение Елену, получив какой-то знак. Что за знак? Кто-то там смиловался над жалким призраком? Но это же смешно, Луна!

Я осмотрелась вокруг, словно, в ожидании чего-то. Смешно... Это все похоже на сон. Длинный, страшный... Может быть, когда-нибудь я так же проснусь в своей кровати в далёком родном Средневековье. Папа ласково поцелует меня и погладит по голове, отодвигая стул, и мы все вместе позавтракаем в нашем доме. Все будет так, словно он не умирал, мама не становилась одной из директоров Хогвартса, а я не погибала от рук Барона, позорно сбежав от родной матери с ее диадемой. Все будет так, что Елена просто вырастет, выйдет замуж, родит детей и никогда не встретит Луну... Но... Будет ли эта Елена счастлива? Никакого Хогвартса, никаких увлечений, лишь быт и дети...

— Как ты сказала? Это было твое предназначение, да, Луна? Значит, у меня тоже должно быть предназначение? Ведь у каждого человека оно есть. Значит, застряв здесь привидением, я его не выполнила? Случилась какая-то ошибка, сбой? Скажи мне, дитя! Скажи, что Елена — не жалкое существо, которые ты просто пожалела, скажи, что...

— Елена? — низкий голос явился раскатом, заставляя испуганно вскочить и судорожно осмотреться. Седрик вышел с другой стороны толстого дуба, пронзая меня страшным подозрительным взглядом. Сердце судорожно забилось, камнем падая куда-то вниз.

— Кто ты такая? — он наступал, как тигр перед нападением. — И что ты сделала с Луной?

Я сцепилась с места, как лань, почувствовавшая опасность. Не успела пробежать и метра, как он остановил, больно схватив за руку.

— Кто ты? — резко дёрнул в свою сторону, пронзая чернотой расширившихся зрачков.

— Луна. Что за вопрос? — я попыталась освободить руку.

— Я все слышал. Так что лучше тебе ответить правду, — он сжал пальцы сильнее.

— Я не знаю, что ты слышал. Сейчас же отпусти меня! Прошу по-хорошему.

Седрик не сдвинулся. Паника охватила всю мою сущность, выбивая воздух из легких. Спокойно, Елена. Судорожный вздох, мои ресницы затрепетали, глаза в тревоге закрылись. Думай. Сейчас главное — высвободиться. Мысленное сосредоточение на объекте, и он вскрикнул, отдергивая руку. На этот раз ничего не блокировало беспалочковую магию. Пока он тряс рукой, пытаясь избавится от боли жалящего заклинания, мои ноги дернулись к замку. Я бежала изо всех сил, словно речь шла о спасении жизни.

Не знаю почему, но лучшим решением в этот момент я посчитала спрятаться, будучи у всех на виду. Большая часть учеников уже стекалась в Большой зал в желании наполнить желудки за ужином. Надежда, что он не станет устраивать разборки при таком множестве людей, взяла вверх, и я вбежала внутрь, высматривая девочек.

— Что это с тобой, Луна? Ты вся красная... — Лина подвинулась, уступая мне место.

— Да так. Боялась опоздать на ужин...

— Мы уже думали, что ты не приедешь, — заметила Мэдис, протягивая мне бокал с соком. Я с благодарность приняла его, осушив залпом. Аппетита при виде прекрасных кушаний и обилия вкусных запахов так и не появилось. Рука потянулась за кувшином с водой. Поковыряв вилкой в тарелке с салатом, на вкус казавшимся страшно горьким, я дождалась, когда девочки закончат с ужином. Наконец мы все втроём вышли из-за стола, направившись к выходу. Мэдис с Линой весело обсуждали что-то, часть учеников еще заканчивала с ужином, отдыхая после трудного дня.

— Луна, — Мэдис резко схватила меня за руку.

— Что... — спросила я, пока буквально носом не столкнулась с ним.

— Нам надо поговорить, — не сказал, а буквально прорычал он.

— Что-то не так? — Лина кинула встревоженный взгляд.

— Пойдем, девочки, ничего серьезного, — я уже хотела обойти столбом застывшего Седрика, но резкий рывок откинул назад.

— Луна... — взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Седрик, нам не о чем с тобой разговаривать.

— Можно пройти? Чего встали на дороге? — несколько недовольных учеников уставились на нас. Седрик не шелохнулся, взглядом приказывая мне не сдвигаться с места.

— Луна, что происходит? — Лина подошла ближе, подозрительно взирая на него.

— Мне это тоже интересно, Лина. Я была бы рада, если бы мистер Диггори соизволил опустить мою руку.

— Я все расскажу мистеру Лавгуду. Готов даже предоставить воспоминания для достоверности.

Глаза расширились, стоило лишь слуху воспринять смысл его слов.

— Ты не посмеешь....

— Ещё как посмею. Не хочешь говорить со мной, будешь иметь дело с ним. Хотя я бы в любом случае сообщил ему, — костяшки его пальцев побелели от напряжения.

— Девочки, не ждите меня, — я не могла не заметить, как несколько любопытных учеников с интересом поглядывали в нашу сторону.

— Ты уверена, Луна?

— Да, идите. Пожалуйста, — свободной рукой слегка подтолкнула Лину.

— Мы будем неподалеку, — девочки, не отрывая от нас пристального взгляда, отошли на несколько шагов вперёд.

Я слегка приподнялась на цыпочках, чтобы оказаться ближе к его уху.

— Ты можешь рассказать ему все, что посчитаешь нужным, — сказала едва слышно. — Но вынуждена тебя огорчить, он уже и так все знает.

Его тело замерло, все мускулы напряглись, превращаясь в камень.

— Ты лжешь, — так же прошептал он мне на ухо.

— Не лгу, — мои глаза встретились с его, настолько темными, что показалось, ещё немного, и я утону в этой черноте.

— Этого не может быть, — пальцы, сжимавшие мой локоть, начали расслабляться. Страшная тревога начала заполнять внутренности. Прошла секунда, и жесткое решительное выражение его глаз резко сменилось. Непонимание, боль, неверие, разочарование сменяли друг друга в страшном водовороте. Он смотрел с такой мукой, с такой потерянностью, отчего сердце судорожно сжалось в груди. Мне тут же захотелось обнять его, сказать, что все это неправда или же... Рассказать обо всем и попросить прощения.

— Седрик, — голос прозвучал умоляюще. Он тряхнул головой, отшатываясь. Мои руки потянулись к нему, но он резко развернулся и пошел прочь.

— Седрик! — дернулась следом. Ближе к выходу догнала его, сумев дотронуться до плеча, но он резко сбросил руку. Ноги, кажется, приросли к полу, пока глаза наблюдали за тем, как он скрывается за поворотом.

— Луна? — Мэдис подошла и осторожно дернула меня за рукав мантии.

— Пойдем, — Лина слегка приобняла за плечи. Только сейчас я заметила, что все головы были направлены в мою сторону, множество взглядов смотрели с любопытством. К черту всех! Один лишь вопрос мучил сознание, не давая покоя сердцу. Почему он так посмотрел?

 

Седрик Диггори

Я дал Поттеру подсказку. Он был далеко не дурак, надеюсь, сумеет догадаться. На следующий день после бала, помня о вчерашних приключениях, решил проведать Луну. Ранним утром в коридорах было пустынно, все ещё спали, отходя от вчерашнего веселья. Едва переступив порог просторного холла, почувствовал, как в нос ударило травяными запахами. Множество белоснежных пустых кроватей, одинокий стул с кремовым платьем на спинке возле той, куда вчера я положил ее. Мадам Помфри появилась спустя минуту. Верно истолковав мой взгляд, попросила не тревожить Луну и дать ей возможность отдохнуть.

— С ней все в порядке? — ее внезапный обморок запечатлелся в памяти, заставив не на шутку поволноваться.

— Трудно сказать, — мадам Помфри собрала пустые флакончики с тумбочки возле стула. — Она в этом месяце сильно злоупотребляет с успокоительными зельями, и мне это совершенно не нравится.

Спустя день Луна появилась в Большом зале, позволив вздохнуть с облегчением. Большая часть каникул была посвящена прогулкам с друзьями, я все так же исправно исполнял обязанности старосты, несколько раз гулял с Чжоу. Будучи в обществе других людей, было легче убедить себя, что все было, как прежде,  Луна уже в порядке, и мне больше не о чем беспокоиться. Но стоило ей оказаться в поле моего зрения, как взгляд то и дело притягивался к белокурой голове когтевранки. Куча вопросов, что мучили мозг с того злополучного утра на озере, вихрем вклинивались в мысли.

Сказать по правде, для обычного тринадцатилетнего подростка напиться — это не такое уж удивительное событие, я попробовал вкус спиртного ещё раньше, перепутав однажды свой бокал с бокалом отца. Когда мне было четырнадцать, кто-то из наших сумел протащить алкоголь, чтобы отпраздновать победу в матче по квиддичу. Мы с друзьями так сильно напились, устроив балаган в гостиной, и потом едва доползли до кроватей, благо, профессор Стебль не проверяла нас в тот вечер. Но Луна... Это мог быть кто угодно, но не она! В ее глазах в тот день было что-то странное... После того, как отрезвляющее зелье выветрило остатки алкоголя из ее тела, мне удалось заметить кое-что... Боль. Сильная, невыносимая, смешанная со страшным отчаянием. Она пила не от любопытства и желания доказать, что уже взрослая. Это было сильное желание убежать, скрыться от своих эмоций. Но что же стало их причиной? Что такого случилось? В очередной раз что-то случилось...

— Седрик, ты совсем меня не слушаешь! — недовольный голос Чжоу вырвал из размышлений. Мы шли, протаптывая дорожку по скрипучему снегу, в очередной раз выбравшись погулять по одной из узких улочек Хогсмида.

— Я... Да, прости, Чжоу, — неловко улыбнулся я, пряча замёрзшие руки в карманы.

— Что с тобой в последнее время? После бала ходишь сам не свой, — взгляд черных глаз недовольно прошёлся по моему лицу. — О чем ты все время думаешь?

Действительно, о чем? Стоило потерять контроль лишь на секунду, как мысли уплывали, полностью захватывая внимание.

— Скоро второе испытание, немного волнуюсь, — я сделал слабую попытку убедить в этом скорее себя, чем ее.

— Да? — недоверчивая улыбка растянула тонкие губы. — Ты ведь говорил, что уже разобрался с загадкой яйца. О чем ещё волноваться, Седрик, до испытания ещё больше месяца!

Мы дошли до конца улицы, уткнувшись в один из тупиков.

— Может, зайдём в кафе? — предложил я, припоминая ближайшие к этому месту кофейни. Чжоу покачала головой, вызвав удивление, ведь раньше она никогда не отказывалась от возможности посидеть в тепле за чашкой кофе или стаканом сливочного пива. — Тогда куда ты хочешь пойти?

— Седрик, мне плевать, куда идти. Можем хоть сто раз пройти туда и обратно по этой улице! Ты просто уходишь от темы! — она недовольно нахмурилась. Поймав мой недоуменный взгляд, резко развернулась, ускоряя шаг.

— Чжоу, — я постарался собраться с мыслями. — Постой, Чжоу, — я коснулся плеча ее, останавливая. Она наконец притормозила. Брови сошлись на переносице, прорезая складочку на лбу, она напряжённо размышляла о чем-то.

— Скажи, что так тревожит тебя? — подала она голос. — Ты ведь можешь поделится со мной, мы бы могли обсудить это.

Я молчал, пытаясь собрать мысли в кучу, но так и не нашелся, что сказать ей.

— Все понятно. Не утруждайся, — в ее голосе прозвучали обиженные нотки.

— Чжоу, пожалуйста, — я встретился взглядом с ее глазами. — Я просто задумался, ты напрасно волнуешься.

— О чем, Седрик? — она сложила руки на груди. — Или вернее сказать... О ком?

— Что? — ее слова покоробили. — О чем ты?

Чжоу тяжело вздохнула, отворачиваясь.

— Лавгуд. Ты о ней все время думаешь?

Что-то щелкнуло в мозгу при этих словах. Ноги отяжелели и, казалось, приросли к снежной поверхности.

— С чего ты взяла? — спросил хриплым голосом.

— Я видела, как ты смотрел на нее. Тогда... В день бала, когда бросился провожать до Больничного крыла. Седрик, если тебе со мной неинтересно, просто скажи. Зачем обманывать меня и себя? — она замолчала, наблюдая за моей реакцией. — Мы с тобой в который раз пытаемся провести время вместе, но тебя будто нет, — рука с тонкими длинными пальцами резко дернулась, откидывая ровные черные пряди от лица.

— Мы с ней соседи, знаем друг друга с детства, поэтому это было естественно, что я начал волноваться...

— Да? Ты на всех соседей смотришь так, как на нее? За всеми следишь во время обеда?

— Я ни за кем не слежу...

— Брось, — Чжоу махнула рукой. — Я замечала несколько раз, как ты смотрел в ее сторону. Думала, показалось, но... — она тряхнула головой, смолкая. — Думаю, надо перестать обманывать друг друга.

Она остановилась, развернувшись ко мне. Черные глаза посмотрели изучающе, на какой-то миг даже показалось, что в них промелькнула надежда. Но это чувство быстро погасло, сменяясь грустью. Чжоу покачала головой.

— Мне пора, — бросила, резко ускоряя шаг.

— Я провожу тебя! Подожди, Чжоу! — я кинулся вдогонку.

— Не в этот раз, Седрик! Я прошу тебя, оставь меня одну, — ее слова, сказанные дрожащим голосом, заставили остановится. Глаза проследили, как тонкий силуэт стремительно исчез за поворотом.

Я медленно двинулся по тропинке в сторону знакомой кофейни. Хотелось выпить чего-нибудь теплого и бодрящего, чтобы привести в порядок мысли. Это было странно, но никого опустошения, горечи и грусти после ее ухода... Лишь чувство вины за то, что расстроил девушку, неприятно грызло внутренности. Но в остальном — тишина. Я ведь думал, она мне нравится. И это действительно было так, но почему тогда я ни капли не расстроен сейчас? И даже, стыдно признаться, лёгкое чувство облегчения преследовало меня всю обратную дорогу.

Каникулы пронеслись незаметно. Учебные дни начали затягивать в повседневную рутину, отчего многим ученикам становилось грустно. Рождество и бал — главные события этого года для многих — отошли в прошлое, теперь все ждали второго этапа Турнира. В один из особо напряжённых дней, чтобы хоть как-то отвлечься, мы с друзьями решили полетать немного над стадионом, выпросив разрешение у мадам Трюк.

— Роджер, ты идёшь? — мой друг — загонщик нашей команды — помотал головой.

— Почему? Я думал, ты будешь первым в списке желающих.

— Мой младший брат сломал на каникулах мой "Нимбус". "Нимбус", Седрик! — его кулаки сжались от злости. Я похлопал ладонью по его плечу.

— Сочувствую тебе, дружище. Не переживай так сильно, будет повод скопить на "Молнию", а? — на лице Роджера появилась кислая ухмылка. — Пойдем, у мадам Трюк наверняка найдется что-нибудь.

Мы долго искали преподавателя, чтобы получить ключ от чулана. Ещё какое-то время потратили, чтобы достать более-менее приличную метлу. Наконец, выбрав подходящую по размеру, с наиболее длинными изогнутыми прутьями, отправились в сторону выхода.

— Хах, смотри, Сед, — Роджер ткнул меня в бок, указывая рукой на что-то. — Уголок с омелами. Мы как-то целовались тут с Амандой.

Я взглянул в сторону нужного коридора. Все проемы в нем действительно были украшены веточками с маленькими белыми капельками. Волшебный огонь множества маленьких свечек подсвечивал арки, создавая поистине романтичную и волшебную атмосферу. Несколько парочек проходили мимо и, пользуясь случаем, сливались в поцелуе. Больше всего я любил рождественскую пору за то, что школа превращалась в сказочный красивый замок, сохранявшийся таковым до конца зимы. До наступления весны ощущение праздника при виде множества ёлочек, звёзд, имбирных пряников и шишек на стенах замка не покидало умы учеников. Забавно, но мы с Чжоу никогда не были здесь, и мне почему-то было трудно представить, как мы целуемся под одной из арок. Да и ни к чему больше.

— Ну что, идём? — Роджер похлопал меня по плечу.

— Идём, — я уже собирался пойти следом, как неожиданно заметил что-то, взглядом зацепившись за знакомый силуэт. В одном из проемов, приподнявшись на цыпочках, стояла Луна, протягивая руку к веткам омелы. Что... Что она здесь делает? Я пронаблюдал за тем, как она, откинув длинные вьющиеся локоны за спину, отломила несколько веточек и, довольно улыбнувшись, сложила их в сумку.

— Седрик, ну где ты там? — голос друга отвлек от наблюдений. Я вспомнил нашу главную цель на этот вечер. Да, мы хотели полетать. Полетать над стадионом, наслаждаясь знакомыми ощущениями, когда порывы ветра бьют в лицо и чувство свободы охватывает тело, стоит только подняться высоко-высоко над землёй.

Это было действительно прекрасно. За несколько месяцев без тренировок по квиддичу и самих матчей мы очень соскучились по полетам. Облетели стадион, навернули несколько кругов вокруг замка, стараясь при этом брать выше и не попадаться на глаза преподавателям. Час пролетел незаметно. Как ни печально, нужно было возвращаться. Я летел к стадиону, постепенно снижаясь и убавляя скорость. В это время мало кто гулял по окрестностям, с началом учебы количество наслаждавшихся прогулками на свежем воздухе заметно убавилось. Поэтому одинокая фигурка в светом голубом пальто и шарфе расцветок Когтеврана тут же привлекла внимание. Луна шла в сторону озера. Я притормозил, наблюдая, как она спустилась по ступенькам и направилась к старому дубу. Место, где я нашел ее в то утро... Что она там забыла? В такое время, совершенно одна...

Повернув метлу, направился за ней, стараясь оставаться незаметным. Очень аккуратно, прикладывая усилие, чтобы не произнести ни звука, ни шороха, опустился на землю. Могучий потрескавшиеся ствол дуба надёжно спрятал меня от ее глаз.

— Я не с пустыми руками, — тихий голос раздался с другой стороны старого дерева. — Я принесла ответный подарок, - лёгкий шорох. — Ее ягоды горькие на вкус, но сам цветок дарят в знак искренней привязанности, он означает преодоление трудностей, а у друидов вообще считается священным. И так как съесть ягоды ты все равно не сможешь, дитя, — из-за ствола было видно, как ее ноги вытянулись на холодном камне, — то поймёшь значение.

Холодный ветер подхватил ее волосы, настолько длинные, что стоит протянуть руку, то можно было бы коснуться и поймать их. Она замолчала, словно в ожидании чего-то, и эта тишина странно давила на сознание.

— Сколько времени уже прошло с того дня, Луна? Ты сказала мне перестать жалеть себя. Ты права, я не имею на это право. Но все же почему ты не хочешь сказать мне причину твоего ухода? — я замер. О чем она говорит? Почему обращается к себе во втором лице? — Может тогда я смогла бы принять это, а, Луна? Зачем нужен был тот обряд, почему в твоих руках была эта проклятая диадема? — все тело напряглось, я весь обратился в слух. — Ты выбрала меня, десятивековое привидение Елену, получив какой-то знак. Что за знак? Кто-то там смиловался над жалким призраком? Но это же смешно, Луна!

Все внутри застыло, пока мозг переваривал сказанное. Обряд? Привидение? Диадема... Может, мне послышалось? Или Луна сходит с ума и несёт всякую чушь...

— Как ты сказала? Это было твое предназначение, да, Луна? Значит, у меня тоже должно быть предназначение. Ведь у каждого человека оно есть. Значит, застряв здесь привидением, я его не выполнила? Случилась какая-то ошибка, сбой? Скажи мне, дитя! Скажи, что Елена — не жалкое существо, которые ты просто пожалела, скажи, что...

— Елена? — собственный голос прозвучал незнакомо. Этого не может быть! Луна просто бредит, видимо, ещё не оправилась... В голове резко всплыло воспоминание. Вечер дежурства, Луна, испуганная, дрожавшая всем телом, с дорожками слез на глазах. Она сказала, что бежала от Кровавого Барона. Рассказала историю про Елену... Не может быть...

— Кто ты такая? — я наступал на нее, такую же испуганную, полную ужаса и страха, как в тот злополучный вечер. Наступал и совсем не верил в то, что происходит. — И что ты сделала с Луной?

Луна секунду наблюдала за моими движениями. Если то, что она сейчас сказала, правда, то девочка, стоявшая передо мной, уже давно перестала являться Луной. Эта мысль ужасала до глубины души.

Она попыталась сбежать, но я оказался быстрее. Одним рывком догнал и схватил ее за руку.

— Кто ты? — резко дёрнул в свою сторону, заглядывая в перепуганные глаза.

— Луна. Что за вопрос? — голос дрогнул, когда она попыталась высвободиться.

— Я все слышал. Так что лучше тебе ответить правду, — пальцы судорожно сжались на ее локте, вызывая гримасу боли на бледном лице. — Скажи, что это неправда! Скажи, что это просто шутка, Луна!

— Я не знаю, что ты слышал. Сейчас же отпусти меня! Прошу по-хорошему.

Я не сдвинулся, наблюдая за ее слабыми попытками высвободиться. Тут она, кажется, успокоилась и тяжело вздохнула, закрыв глаза. Жгучая боль прошлась по коже, заставляя тут же одернуть руку. Никогда нельзя недооценивать противника, дурак, как же я забыл! Кожа покрылась волдырями, как от ожога. Когда я поднял голову, она уже бежала возле теплиц в сторону замка. Чертыхнувшись, подошёл к озеру, позволяя холодной воде успокоить кожу.

Она сказала, что Луна провела какой-то обряд. Спрашивала, зачем та так поступила, что уже было странно... Сказала, что та выбрала ее — десятивековое привидение... Бред какой-то! Чушь! Такого не может быть, ведь Луне всего лишь тринадцать! Может, она сошла с ума? Может, у нее начались галлюцинации, ведь мадам Помфри жаловалась, что Луна в последний месяц сильно перебирала с зельями...

Злость от непонимания ситуации свинцом разлилась внутри. Рука ударила по водной поверхности, ноги понесли меня к дубу. Глаза пробежались судорожным взглядом по огромному камню. Рядом я заметил, как в толстых, покрытых инеем корнях лежали веточки. Те самые, с белыми маленькими цветочками-капельками, которые она сорвала сегодня. Как она сказала? Знак искренней привязанности? Преодоление трудностей? 

Я схватил метлу, направляясь к замку. Быстрым шагом дошел до гостиной Пуффендуя и поднялся в комнату. Отставив свой "Нимбус", кинул на кровать мантию и перчатки и отправился в Большой зал. Я знал, что она могла и не появиться там, испугавшись встречи. С другой стороны, может, рассчитывает, что я не стану устраивать разборки при всех? Если так, то она сильно ошибается. Я должен узнать правду, иначе сойду с ума от всего этого...

Я зашёл, когда ужин уже начал подходить к концу. Большая часть учеников лениво стекалась к выходу, в том числе, и Луна в сопровождении своих подружек. Одна из них при виде меня резко схватила ту за руку. Ноги зашагали ещё быстрее в их сторону.

— Что... — она явно хотела что-то спросить, но вместо этого резко столкнулась со мной.

— Нам надо поговорить.

— Что-то не так? — девушка по правую сторону от нее кинула встревоженный взгляд на меня.

— Пойдем, девочки, ничего серьезного, — она попыталась уйти, но моя рука пресекла эту попытку, сжавшись на ее локте.

— Луна... — голос был похож на рык.

— Седрик, нам не о чем с тобой разговаривать.

— Можно пройти? Чего встали на дороге? — несколько недовольных учеников уставились на нас. Я не сдвинулся с места, взглядом приказывая ей сделать то же самое.

— Луна, что происходит?

— Мне это тоже интересно, Лина. Я была бы рада, если бы мистер Диггори соизволил отпустить мою руку.

— Я все расскажу мистеру Лавгуду. Готов даже предоставить воспоминания для достоверности.

Я правда готов был это сделать, ведь она либо сошла с ума, либо... Глаза Луны расширились от ужаса.

— Ты не посмеешь....

— Ещё как посмею. Не хочешь говорить со мной, будешь иметь дело с ним. Хотя я бы в любом случае сообщил ему, — что я и сделаю. Только позже. Сначала, пусть она объяснится.

— Девочки, не ждите меня, — наконец, сдалась она.

— Ты уверена, Луна?

— Да, идите. Пожалуйста, — и свободной рукой слегка подтолкнула подругу.

— Мы будем неподалеку, — девочки, не отрывая от нас пристального взгляда, отошли на несколько шагов вперёд.

Она слегка приподнялась на цыпочках, чтобы оказаться ближе к моему уху.

— Ты можешь рассказать ему все, что посчитаешь нужным, — сказала едва слышно. — Но вынуждена тебя огорчить, он уже и так все знает.

Что? Этого не может быть... Как такое возможно?

— Ты лжешь, — так же прошептал я ей на ухо.

— Не лгу, — она прямо посмотрела мне в глаза.

— Этого не может быть, — я совершенно запутался.

Луна, милая маленькая девочка, любимая дочь... Да, она стала такой колючей, холодной и отчаянной в этом году, нарываясь на неприятности в попытках заступиться за друзей. Постоянно огрызалась на мои предложения помочь ей. Но в то же время была такая чуткая, вечно задумчивая и ранимая... Я думал, что она просто выросла. Хоть и резко, но начала меняться... И не могу не признать, некоторыми ее переменами я восхищался. Казалось, эта девочка наконец спустилась с небес на землю. Ее вечное стремление решать самой все проблемы, быть сильной и независимой от чьей-либо помощи, но в то же время... Она вечно страдала из-за чего-то, редко улыбалась, будучи наедине с самой собой, но при всех противоречиях совершенно не была похожа на сумасшедшую. И теперь выясняется, что она — совсем не та, за кого себя выдает? Так кто же тогда она? И почему мистер Лавгуд это допустил, ведь он души не чаял в дочери?

— Седрик, — ее голос заставил вынырнуть из водоворота мыслей. Я тряхнул головой, не желая верить в то, что она только что сказала. Резко развернулся и пошел прочь.

— Седрик! — она побежала следом, хватаясь за плечо, но я резко сбросил ее руку. Быстрым шагом вышел из зала, направляясь в свою комнату. На душе стало так паршиво, словно ее разорвали на множество маленьких кусочков и сложили безвольной кучей, не потрудившись собрать заново. Противоречивые чувства кошками скребли внутренности. Мне нужно было собраться и подумать.

Ванная старост — одно из тех классных преимуществ, ради которого, собственно, и можно было становится старостой. Дождавшись, когда вода заполнится до краев, залез в пенную жидкость.

Так, а теперь по порядку. Девочка, которую все считают Луной Лавгуд, может не быть ею в реальности. Тогда первый вопрос — кто она? Елена, она упоминала это имя. Кто такая Елена? Я порылся в памяти, перебирая воспоминания. Кровавый Барон, ее рассказ о том, как тот убил Елену... Когтевран? Что? То есть есть вероятность, что в теле Луны сейчас она?

Я прикрыл глаза, не веря в то, что сейчас предположил. Привидения Хогвартса никогда не волновали меня, а ведь у каждого наверняка была своя история. Хорошо, первое, что я сделаю, узнаю об этом. Чисто для справки.

Но если эта сумбурная невероятная теория не верна, на что я очень сильно надеялся, то другой вариант... Она просто начала сходить с ума. В то утро Луна говорила, что упала, ударившись головой. Потеряла память и начала вести себя очень странно. Плюс мадам Помфри жаловалась, что девочка принимает слишком много успокоительного зелья. Ее задумчивость можно было объяснить тем, что она пыталась вспомнить забытое. Странные рассказы о привидениях — возможно, это побочный эффект зелий? Тогда совершенно неудивительно, что мистер Лавгуд обо всем знает. Возможно, ему сообщили о состоянии дочери, и он, чтобы не пугать ее, думает, как помочь. Надо будет узнать у мадам Помфри, что бывает, если переборщить с лекарствами, которые пила Луна...

Такая теория была вполне логична и объяснима, позволяя облегчённо вздохнуть и расслабиться. Но не прошло и десяти минут, как черви сомнений начали поедать мозг. Ведь она вела себя как совершенно нормальный человек. Даже более того. Это раньше Луну называли Полоумной, сейчас же я такого практически не слышал. У нее появились подруги. А внезапно открывшиеся способности к невербальной магии? Это ведь нельзя списать на зелья. Ее страх и эмоции, когда она в ту ночь увидела Барона, были искренними. Даже если это была галлюцинация, она рассказывала историю Елены так, будто сама пережила все это...

Черт! Несколько брызг отлетело на каменные плиты, когда рука с силой ударила по водной поверхности. Тогда что же это? Так, спокойно. Не стоит делать поспешных выводов, злость здесь — не помощник. Я прочитаю историю местных привидений, наведу справки у мадам Помфри. В крайнем случае, напишу письмо мистеру Лавгуду. А потом уже буду думать, как быть дальше.

— Побочные эффекты? — мадам Помфри призывала флакончики из кладовки, расставляя их по порядку в одном из шкафчиков. — От успокоительного зелья могут быть только два побочных эффекта: сонливость и вялость. Из всех лекарств это — самое безобидное, поэтому его и пьют при каждом удобном случае.

— Вы уверены, мадам Помфри? А скажем, может случится так, что при передозировке начинаются галлюцинации, человек начинает верить в то, чего на самом деле не было?

— Откуда такой интерес, мистер Диггори? — она остановилась, бросая на меня подозрительный взгляд.

— Чисто научный интерес, — я постарался, чтобы голос прозвучал как можно увереннее.

— От успокоительного зелья — нет. Известны самые крайние случаи, когда человек от переизбытка просто засыпал на несколько дней или впадал в апатию. Описанные вами эффекты возможны от обильного потребления таких зелий, как Амортенция, различных эликсиров, неправильно приготовленного зелья удачи... Но все они сложны в приготовлении, требуют особых ингредиентов, поэтому и имеют такие побочные эффекты.

— Я понял, спасибо, мадам Помфри.

— Всегда пожалуйста, мистер Диггори.

Так, вероятность побочных эффектов отпадала. Разве что... Она сама ничего не пила дополнительно, в чем я сильно сомневался. Описанные мадам Помфри зелья действительно сложны в приготовлении и требуют немало составляющих. Тогда откуда могли взяться галлюцинации? От удара головой? Возможно, но тогда бы мадам Помфри уже давно забила тревогу, ведь Луна частенько заходила к женщине. А колдомедик она отличный.

В библиотеке я нашел несколько книг по истории Хогвартса. Биография Елена Когтевран, в отличие от биографии ее матери, была описана достаточно скудно. Дочь великой волшебницы, отработала несколько лет в школе, а затем сбежала, украв диадему Кандиды. Такой поступок стал сильным ударом для ее матери, но в конце своей жизни она попросила Барона отыскать и привести обратно дочь.

Про последнего информации имелось ещё меньше. Известно только его имя — Барон Тонитруа, достаточно богатый землевладелец, когда-то сватавшийся к Елене. По-видимому, та ему отказала. Причем дважды, ведь найдя беглянку, он, не вытерпев отказа выполнить его просьбу вернуться, в порыве гнева заколол несчастную. Затем же, опомнившись, наложил на себя руки. Вот и все, что удалось найти.

В голове опять воцарился хаос. Луна не сумасшедшая, по крайней мере, веских оснований считать так у меня не было. История про привидений тоже многого не дала. Оставалось последнее — написать ее отцу и узнать все от самого близкого ей человека. Только вот каким образом описать ему ситуацию?

Дни сменяли друг друга. Учеба съедала большую часть времени, обязанности старосты тоже немало помогали отвлечься. Февраль вступил в права, покрывая морозным узором окна. Мысли о втором испытании все чаще начали занимать мозг. Но каким-то образом я все же успевал думать о ней. Думал, когда видел тонкий силуэт с белоснежной шевелюрой в Большом зале и коридорах замка. Когда шел по темным коридорам холодными вечерами. Я уже давно договорился со своей напарницей, что вполне способен справиться с вечерним патрулем сам, без ее помощи. Та не стала отказываться от возможности остаться в теплой гостиной. Луна же, казалось, всячески избегала меня. Иногда мне удавалось поймать ее встревоженный взгляд, случайно столкнувшись в коридоре. Пару раз показалось, что она хочет что-то сказать мне, но она лишь ускоряла шаг, походя мимо.

В один из ночных обходов, слишком увлекшись своими мыслями, я очнулся лишь, когда дошел до одной из старых пестрых портьер, висевших в последнем коридоре, что я всегда проверял при патруле. Такое отключение от реальности случалось не часто и было совсем непривычно, поэтому я захотел сделать дополнительный круг, чтобы успокоить тут же проснувшуюся совесть. Завернувшись посильнее в теплую мантию, поднялся по ступенькам в одну из галерей с портретами, недовольно ворчавшими, когда на них попадал свет.

— Сомнений больше нет, она исчезла, — чей-то голос отдался эхом.

— Этого не может быть, Ники! Но вынуждена признать, никто из господ, сидящих на местных портретах, не видел ее вот уже несколько месяцев. Ни один рыцарь или дама, могу поклясться фамильным перстнем!

— О том и толкую, Вилла, — я, стараясь не шуметь, подошёл немного ближе. Свет обхватил призрачную фигуру Почти-Безголового Ника, который разговаривал с одним из портретов.

— Сэр Николас? — привидение обернулось.

— Добрый вечер, сэр Диггори! — он слегка поклонился. — Все бдите, вылавливая нерадивых учеников?

Я коротко кивнул.

— Прошу прощения, что невольно подслушал ваш разговор... Но кто пропал?

— А, — сэр Николас печально покачал головой. — Привидение башни Когтевран, сынок. Сначала я думал, что она, как обычно, прячется. Она ведь не очень любит находится в обществе, все одна. Да и на вечеринки наши не ходит, сколько раз приглашал... Но раньше мы с ней хоть изредка перебрасывались парой фраз, а сейчас... Пропала без следа, голубка...

— Вы сейчас о Серой Даме говорите? Елене Когтевран? — все внутри меня напряглось, сжимаясь в тугой комок.

— О ней самой, — кивнула седая дама с портрета. — Нигде нет. Из замка она улететь не могла, ведь была привязана к этому месту, а здесь от нее уже давно ни слуху ни духу.

— Другие господа-привидения тоже не видели ее, я спрашивал, — вставил Почти-Безголовый Ник.

Я отшатнулся. Развернулся, почти бегом возвращаясь обратно. Елена пропала? Неужели... Нет, не может быть! Я до последнего не верил!

В темноте своей комнаты взмахнул палочкой, притягивая сумку. В гостиной наколдовал огонь, отдавшийся треском на дровах в камине. Баночка с чернилами с глухим звуком стукнулась о поверхность стола, я с трудом отыскал в сумке заточенное перо. Присев поближе к источнику света, принялся писать.

Здравствуйте, мистер Лавгуд!

Знаю, для вас, наверное, неожиданность получить это письмо. Я сам не до конца уверен в том, что пишу эти строки, но все же... Дело касается Луны.

Недавно я случайно стал свидетелем некоторых ее слов, которые ввели меня в настоящее замешательство. Честно признаться, сначала я подумал, что Луна просто сошла с ума. Она говорила с самой собой про некий обряд, при этом спрашивала себя же, почему выбрала для него привидение — некую Елену. Знаю, это все звучит очень странно, но все же... Известно ли вам что-нибудь об этом? Ведь когда я попытался выпытать у нее правду, угрожая, что напишу вам, она уверила, что вы уже обо всем знаете.

Как такое вообще возможно? Как вы могли допустить такое, ведь если все эти слова — не бред сумасшедшей, то в тело вашей дочери действительно вселилось привидение! Мистер Лавгуд, молю вас, скажите, что это все неправда! Простите за такую наглость, но все это не даёт мне покоя вот уже несколько недель!

С нетерпением жду вашего ответа,

Седрик Диггори.

Наутро, перечитав написанное, я ужаснулся. Вечером это обращение казалось наиболее разумным решением, сейчас же сомнения смутной тенью закрадывались в душу. Стоило ли отправлять ему такое? Я решил, что если и сделаю это, то только после испытания. Ведь до него осталось всего два дня, так быстро пролетело время...

В день второго этапа я проснулся слишком рано, едва солнце начало появляться на горизонте. Волнение сжимало внутренности в тугие жгуты, я вновь почувствовал дрожь, пробегавшую по телу, словно мне снова предстояло встретится с драконом.

Мы стояли на берегу озера, глядя в его холодные воды, отражавшие туманную серость февральского неба. Больше месяца назад, как только я осознал, что буду находится час под водой — ещё тогда, когда разгадал загадку, паника охватила всю мою сущность. Благо отец пришел мне на помощь, подсказав, в каком направлении искать. Заклинание головного пузыря. Его я и собирался применить.

Шум болельщиков оглушал уши, до испытания оставались считанные минуты. Поттер прибежал последним. Я уже думал, что тот не сумел справиться с загадкой и пошел на попятную, но, слава Мерлину, он пришел. Свисток, и мы прыгнули в ледяную воду. Движение палочкой, нужная руна и ощущение, будто голову погрузили в какой-то гель. Я плыл, не зная, в каком направлении двигаться. Пару раз наткнулся на гриндилоу, тут же накинувшихся на шею, с трудом сумев отделаться от этих неприятных созданий. Казалось, прошла вечность, пока, петляя по подводному царству, я наконец не приплыл куда-то. Скопление русалок и тритонов придало уверенности, руки начали грести в нужном направлении.

Каково было мое удивление, когда там обнаружился Поттер. Он с тревогой в глазах указывал рукой куда-то. Повернув голову, я обнаружил замершую Чжоу и ещё троих застывших учеников. Не теряя времени, я схватил ее, гребя одной рукой к поверхности. Странно, почему Поттер до сих пор был там? Он первый нашел их и мог бы уже всплыть со своим пленником, одержав победу.

Плыть, поддерживая одной рукой девушку, было нелегко, но близость победы придавала сил. Вода становилась все светлее, и вот мы всплыли, глотая ртом воздух. Шум трибун оглушил. Нас с Чжоу вытащили из воды и закатали в кучу полотенец, поздравляя и пожимая руки. Мадам Помфри тут же влила несколько флакончиков зелий, согревших онемевшие конечности.

Теперь стало понятно, что значили слова песни:

Ищи и знай, что мы сумели то забрать,

О чем ты будешь очень сильно горевать.

— Спасибо, Седрик, — поблагодарила меня Чжоу, сияя счастливой улыбкой.

— Да не за что, — улыбнулся я ей в ответ и, чувствуя странную неловкость, отвернулся, рассматривая людей, галдящих на трибунах.

— Седрик, я... — она пыталась ещё что-то сказать, но звук ее голоса затерялся среди шума.

На одном из передних рядов весело кричали когтевранцы, подзывая к себе Чжоу. Я заметил несколько знакомых лиц, а затем и... Луну. Она не кричала от радости, не подзывала Чанг, чтобы узнать о подводном приключении, но улыбалась, глядя в мою сторону. Я вспомнил про письмо, что хотел отправить. Поймав мой сосредоточенный взгляд, радостный огонь в ее глаз тут же погас, уступая место тревоге.

Флер появилась на берегу раньше остальных: она не справилась с испытанием, не сумев отбиться от гриндилоу. Виктор пришел вторым под радостный гул дурмстрангцев. Время испытания давно подошло к концу, но Гарри все не появлялся.

— Да где же он? — Гермиона Грейнджер, которую не так давно вытащил из воды Крам, встревоженно всматривалась в воды озера.

— Может, что-то случилось? — ее голос заставил обернуться. Луна подошла к Гермионе, с той же тревогой в глазах высматривая Гарри. Она волновалась за него?

Я проследил за тем, как она, заметив Виктора, что подошёл к Гермионе, отошла от них и спустилась с платформы к берегу. Там, опустившись на корточки, коснулась ладонью водной поверхности.

— Холодная, — сказала она самой себе, пока я спускался следом.

— Очень, — воспоминания о недавнем погружении в озеро прошлись мурашками по позвоночнику. Луна вздрогнула, привстав.

— Я написал письмо твоему отцу, — сказал я, встретившись с ней взглядом.

— Уже отправил? — голубые глаза смотрели взволнованно, но непривычно мягко, без какой-либо враждебности, что ввело в лёгкое недоумение.

— Собирался после второго этапа.

— Понятно, — она кивнула, отвернувшись. Белые тонкие пальцы зачерпнули горсть камешков с берега.

— Я ещё не до конца уверен в том, что собираюсь сделать, — я проследил за тем, как один из камней, пролетев несколько метров, плюхнулся в воду.

— Почему? — следующий камень отправился следом, утонув гораздо быстрее.

Я подошёл ближе, забирая один гладкий камешек из ее маленькой ладошки.

— Потому, что хотел бы услышать твои объяснения, — и замахнулся, отправляя его в долгий полет.

Луна молчала, наблюдая за тем, как круги расходятся по поверхности озера, кажется, о чем-то напряжено размышляя.

— Это был не мой выбор, — сказала так тихо, что я едва услышал. — Она решила все сама.

— Кто?

— Луна, — она резко развернулась. — Пришла, попросила прийти на то место, — рука взметнулись в сторону дуба, — и сделала это. А утром ты нашел меня.

Я молчал, пытаясь осознать сказанное и не находя, что ответить.

— Я знаю, ты не веришь мне, — она подошла ближе. — Даже если бы у меня когда-нибудь в мыслях было такое, ты не можешь не понимать, насколько малы магические возможности привидений, — я задумался, согласившись с разумностью такого утверждения. — Но я бы никогда... Я ведь правда... — в голубых глазах отразились боль, которую она, тряхнув головой, тут же попыталась скрыть. — Я правда любила ее. И до сих пор не могу до конца понять, зачем она это сделала...

Тишина, повисшая в этот миг между нами, странно давила на сознание, казалось, будто кто-то вдавливает меня в песчано-каменистый гравий. Взгляд, которым она пронзила меня, был полон искренности. Она смотрела прямо, непривычно открытая и, кажется, готовая услышать любые слова, что готовы были слететь с моих губ.

— Я хотел бы верить тебе, правда, — тяжело вздохнул я. — Но это сложно. Очень сложно.

Внезапный шум заполнил ушные раковины. Мы одновременно обернулись в сторону озера. Гарри, придерживая своего друга и ещё какую-то девочку, плыл к берегу. Слава Мерлину!

— Наконец-то, — подтвердила мои мысли Луна.

Гарри и его спутников вытащили на берег и, похлопывая по плечам, обмотали множеством полотенец. Флер сорвалась с места, бросившись к девочке.

— Итак, судьи готовы объявить оценки! — спустя какое-то время объявил мистер Бэгмен. Я двинулся в направлении платформы, чтобы присоединится к остальным чемпионам.

— Седрик, — холодные пальцы обожгли кожу предплечья. В голубых глазах читалась решимость. — Приходи сегодня в девять в Восточную башню, — Луна сглотнула, кажется, эти слова дались ей с немалым трудом.

— Я приду, — ответил я, ступая на деревянные ступеньки. Обязательно.

Я стояла у окна, ожидая его прихода. С тех пор, как он услышал мой монолог, прошло чуть больше месяца. За все это время до сегодняшнего утра он ни разу не заговорил со мной, даже, казалось, не смотрел в мою сторону. В единственные разы, когда мы сталкивались, его глаза выражали холодную отчужденность, отчего, как бы мне не хотелось это признавать, становилось тошно.

Странно, раньше я бы только порадовалась такому исходу: ни приставаний, ни допросов, ни предложений помочь — это все так бесило меня в первые месяцы нашего знакомства. Я кричала на него, обзывала занудой и... Что только я ни говорила. Сейчас же такое поведение, выражавшее безразличие и какое-то презрение, неприятным чувством отзывалось в груди, а ощущение потерянности и грусти возникало каждый раз, когда я видела его лицо. Я не знала, какие мысли посещали его голову, но, пытаясь представить себя на его месте, понимала, что ничего хорошего после услышанного подумать нельзя. И это было справедливо. Но от такой справедливости становилось страшно горько.

Внизу послышался шорох, отчего сердце застучало в разы быстрее. Противоречивые чувства переполняли сущность. С одной стороны, я негласно пообещала себе унести свою тайну в могилу, конечно, не до конца веря в такую возможность. С другой, иногда так хотелось поделиться с кем-то своей тайной, чтобы перестать носить ее груз в одиночку! От последнего желания становилось тошно, после всего я не имела права жалеть себя! Поэтому каждый раз одергивала себя и старалась жить дальше, используя этот шанс, потихоньку открывая новые воспоминания Луны. Она сказала, что у того обряда был смысл, значение которого, вероятнее всего, станет известно мне позже. Возможно, от меня потребуется в будущем сделать что-то, и я была готова к этому. Ради нее я была готова сделать что угодно. Только проблема была в том, что ещё один человек теперь знал о ее поступке. И мне очень хотелось, чтобы этот человек не считал меня чудовищем, каким порой сама кажусь себе.

Я увидела, как он ступил на порог и теперь молча наблюдал за мной.

— Ты пришел, — сказала я тихо.

— Да, — короткое слово растворилось в темноте башни. — Я готов тебя выслушать. Давно, — добавил он спустя какое-то время.

Я развернулась, зажигая палочкой заготовленные свечи.

— Слушать не придется, — его брови удивлённо поползли вверх. Заготовленным лезвием проколола безымянный палец, по капле наполняя вычерченные на каменных плитах руны.

— Луна, что ты задумала? — судя по недоуменному выражению его глаз, мои действия шокировали.

— У меня нет под руками омута памяти. С помощью этого рунического круга я могу сама показать тебе все, что посчитаю нужным.

— Каким образом?

— Сейчас покажу, — я присела на сложенную на полу мантию, призывая его сделать то же самое — напротив меня. — Чтобы все сработало, необходимо две капли твоей крови. Сюда и сюда, — ткнула рукой на ближайшие к нему руны.

Лезвие полоснуло по его пальцу, после чего руны окрасились в багровый цвет. Это было необходимо, чтобы между нашими сознаниями образовался туннель, по которому будут передаваться нужные картинки. Древнее заклинание на грани темной магии, но в мое время ещё не существовало так популярных в двадцатом веке омутов памяти, а большая часть заклинаний не считалась запретными.

— А теперь протяни руки, — он бросил недоуменный взгляд на мое лицо, но выполнил просьбу. Прикосновение его ладоней обжигало не хуже огня. — Эт фатери, — последняя часть заклинания слетела с губ. Огонь свечей стал ярче, руны на миг зажглись и тут же погасли. Глаза закрылись, и мы погрузились в полную темноту.

* * *

Седрик Диггори

Ее манипуляции и то, с каким уверенным видом она проделывало все это, обескураживали. Кровь... Такие заклинания считались темными и вряд ли были доступны для тринадцатилетних школьников. Но она, судя по всему, уже далеко не безобидный подросток.

— А теперь протяни руки, — ее голос прозвучал как-то отрешённо. Несмотря на удивление, мои ладони доверчиво потянулись к ее совсем маленьким ладошкам. Отблески свечей отражались в сосредоточенных голубых глазах, пока бледно-розовые губы шептали заклинание. В какой-то миг ее веки закрылись. Почувствовав тепло в ладонях и странную щекотку где-то в глубине сознания, я последовал ее примеру.

Мы опустились в какой-то туннель. Перед глазами замелькали какие-то тени, растворившиеся в неизвестном источнике света. Впереди послышался быстрый топот. Я присмотрелся. Маленькая девочка с длинными шоколадными волосами, в розовом пышном платьице, бежала впереди.

— Елена, птичка моя, ты уже встала? — раздался низкий мужской голос.

— Да, папочка. Ты хорошо спал? — перед глазами возникла просторная комната. Тяжёлые бордовые шторы на огромных окнах, откуда открывался вид на зелёный яблоневый сад. Круглый длинный стол из красного дерева прямо по центру, над которым висела хрустальная люстра с витиеватыми канделябрами для свечей. Слева находился большой камин, сложенный из побеленных кирпичей и украшенный разного размера статуэтками. Справа стояло несколько шкафов со стеклянными дверцами, где, судя по всему, находилась целая коллекция фарфоровых чашек, разукрашенных блюд и стеклянных фигурок.

— Хорошо, дочка. Давай я тебе помогу, — статный мужчина высокого роста подошёл к столу, отодвигая стул с высокой спинкой. Пышными седые брови и борода, длинный крупный нос с горбинкой и достаточно крупное телосложение — весь его вид можно было бы назвать грозным, если бы не взгляд, которым он окидывал девочку. Та, в свою очередь, ловко забралась на стул, подвигая к себе тарелку.

— А где мама?

— Сейчас подойдёт, милая. Ей сегодня с утра нездоровится.

— Кому тут нездоровится, Геральд? — звучный женский голос послышался на пороге. Его обладательница, одетая в длинное пышное платье с множеством оборок, зашла следом. — Я ещё всех вас переживу.

— Никто и не сомневается, милая, — мужчина поцеловал молодую женщину в щеку.

Я присмотрелся. Гораздо темнее, чем и у девочки, волосы цвета вороного крыла, завитые в витиеватую прическу, длинные ресницы и припухлые губы над острым подбородком. Она была достаточно высокого роста, двигалась плавно, с прямой, словно кол, осанкой. Присев за отодвинутый мужем стул, она, грациозно отогнув рукава, взялась за приборы.

— К чему такая официальность, дорогая? — мужчина уселся на свое место прямо напротив женщины.

— Ко мне сегодня должны прийти. Это касается Елены. Кстати, — она бросила взгляд на девочку, с нетерпением ожидавшую, когда подошедшие эльфы положат порцию каши в ее тарелку. — Как твои успехи в музыке, дорогая? Слышала, ты вчера рано закончила.

— Хорошо, мамочка. Учитель сказал, что, если приложить ещё чуть больше усердия, я уже смогу играть целые сонаты.

— Ну, так приложи, — женщина кивнула, принимая чашку с чаем. — И не чуть-чуть, а как следует, — кинула строгий взгляд на дочь. Та слегка стушевалась, покосившись куда-то в угол стола.

— Канди, она ещё совсем ребенок, ты слишком строга. Не каждый может похвастаться тем, что способен так играть в возрасте пяти лет. Да и тем более она будет волшебницей, зачем ей эти клавиши?

Чашка со стуком опустилась на стол.

— Во-первых, Геральд, сейчас каждая уважающая себя леди, будь то волшебница или магла, должна иметь представление о музыке. Это элементарные правила приличия. А во-вторых, — она сделала пару глотков, — я что-то не заметила, чтобы наша дочь проявляла хоть какие-то признаки магии.

Маленькая Елена отложила чайную ложку в сторону, отодвинув тарелку.

— Канди! — мужчина покачал головой. — Ей всего лишь пять лет, имей терпение!

— С терпением, Ральди, у меня нет никаких проблем. Мои первые магические выбросы случились в три года, а ей уже скоро шесть.

— А мои проявили себя только в семь. Родители уже думали, что я уродился сквибом, но в один прекрасный день вся накопившаяся в моем теле магия излилась наружу таким выбросом, что отбросила все сомнения. И, зная меня сейчас, разве ты сможешь назвать меня неспособным волшебником?

Женщина улыбнулась, покачав головой.

— Конечно же нет, дорогой. Но лишний раз провериться не помешает, — и промокнула губы салфеткой.

— О чем это ты? — седые брови мужчины приподнялись, приминая складки на крупном лбу.

— Как я уже говорила, к нам сегодня придёт посетитель. Очень хороший колдомедик из Парижа, мне рекомендовали.

— Ох, Канди, неугомонная ты женщина! Елена, детка, — он обратил внимание на дочь, молчаливо слушавшую их все это время, — кушай, не слушай свою маму. Ты преподаешь в школе, — он вновь обратился к женщине, - ведёшь переговоры и все равно все не можешь успокоиться.

— Не понимаю твоего возмущения, Ральди.

— Папочка, я наелась, пойду в сад, — Елена, сняв с колен салфетку, соскользнула со своего места, подбежав к мужчине. Тот ласково поцеловал ее в макушку.

— Через пятнадцать минут жду тебя в малой гостиной, юная леди. И не вздумай убегать, — кинула ей вслед мать.

— Можете идти, — приказал глава семейства слугам и, когда те удалились, закрыв широкие двери, продолжил: — Милая, я всегда поддерживал твои амбиции. Ты очень умная, упорная женщина, твои ученики любят тебя. Но не дави на нашу девочку. Ее способности проявятся со дня на день, я в этом уверен. А даже если нет, то разве от этого она перестанет быть нашей девочкой?

— Я и слышать не хочу про такое, Геральд! Конечно, она всегда будет нашей дочерью, а также волшебницей. Именно поэтому я и хочу проконсультироваться с опытным человеком. Я просто хочу знать, как помочь ей.

— Она вполне справится сама, дорогая, — в его голосе прозвучали настойчивые нотки.

— Да? — темная тонкая бровь изогнулась на бледном лице. — А не ты ли говорил, что ей всего лишь пять?

— Говорил. Поэтому прошу тебя, не лезь, — голос мужчины прозвучал жёстче. — По твоему настоянию она и так целыми днями только и делает, что занимается. Музыка, танцы, даже начала изучать руны. И признай, у нее уже есть подвижки. Хоть и небольшие, но есть.

— Пей свой чай, Ральди, остынет, — спокойно сказала женщина, в свою очередь приподнимая кружку. Мужчина покачал головой, все же отпивая из крупной чашки. Они помолчали пару минут, словно взяв паузу. — Уверена, она будет мне благодарна в будущем, — женщина, закончив с завтраком, отставила приборы и поднялась из-за стола, строго смотря на мужа. — И я буду делать все, что посчитаю нужным, Ральди, — она одернула складки платья и подошла к окну, открывая створку. — Елена! Я жду тебя через пять минут на месте! — створка закрылась, и женщина, упрямо сжав губы, покинула комнату.

— Ох Канди... — покачал головой мужчина.

Все вокруг потемнело, мы вновь оказались в туннеле. Я не видел ее, но ясно чувствовал чье-то присутствие рядом. Словно невидимая нить, она вела меня вперёд.

— Очень хорошо, Елена, — голос матери прозвучал искренне. Она стояла возле окна, открывающего вид на далёкие холмы, утыканные множеством кустов и раскидистых деревьев. Казалось, дом окружали сплошные леса, так много зеленой растительности открывалось взору.

— Ты правда так думаешь? — я узнал голос девочки, выскочившей сейчас из-за неизвестного мне музыкального инструмента, чем-то напоминавшего фортепиано.

— Я когда-нибудь говорила тебе неправду? — миссис Когтевран обернулась, довольно улыбаясь. От избытка эмоций маленькая Елена подскочила, хлопнув в ладоши, и обняла женщину за талию.

— Ну-ну, будет, — та, коротко погладив дочь по голове, отстранила ее от себя.

— До чего ты довела ребенка, Канди, что от одной твоей похвалы она радуется так, будто бы стала фрейлиной королевы, — подал голос ее муж, все это время сидевший в широком мягком кресле в другом конце комнаты.

— Папочка, тебе понравилось? — девочка подбежала к нему, опускаясь на колени возле подлокотника.

— Понравилось. Ты умница, доченька, — он ласково потрепал ее за подбородок.

— Доктор оказался прав, Ральди. Магический выброс произошел примерно в то время, что он и предполагал.

— Поэтому ты так щедра на похвалы сегодня? — его губы растянулись в насмешливой улыбке. — Елена, сокровище, можешь не сдерживать магию и крушить все вокруг. Смотри, какой счастливой это делает твою маму.

— Геральд! — Кандида покачала головой, но спустя секунду улыбнулась, подходя к креслу.

— Это произошло бы и без помощи доктора, ты не можешь этого не понимать, дорогая. В тот день этому шарлатану просто повезло уловить уже достаточно сильный магический фон нашей девочки, а остальное ты бы смогла предположить и сама.

— Ты же знаешь, милый, я просто очень сильно переживаю за нее, — женщина присела рядом с дочерью, ласково погладив ту по голове.

— Иногда слишком сильно, — мужчина приложился губами к ее руке.

Густой туман заполнил комнату, оставляя после себя лишь тьму.

— Папа? А ты возьмёшь меня хоть когда-нибудь с собой? — Елена под руку с отцом прогуливалась по яблоневому саду, вид на который открывался из столовой.

— Возьму, доченька. Потерпи немного, у нас там сейчас очень непростая работа. Там может быть опасно, — мужчина подошёл к одному из раскидистых деревьев и сорвал с отяжелевшей под тяжестью плодов ветки два яблока.

— Ты всегда так говоришь! — девочка недовольно притопнула ногой в бежевой туфельке. — Мама не хочет вести меня в школу, так как говорит, что в одиннадцать я и так все увижу. Ты тоже не берешь меня. Мне уже надоело все время быть дома, папа!

— Елена, дочка, — он ласково погладил девочку по голове, — я обязательно свожу тебя в свою лабораторию. Просто немного подожди, — и протянул ей крупные яблоко.

— Обещаешь? — она с надеждой заглянула в голубые глаза отца.

— Обещаю, — он ласково приобнял девочку, поцеловав в макушку.

Какое-то время они шли молча, лишь вгрызаясь в сочную мякоть яблок. Тропинка закончилась у небольшого павильона, где, поднявшись по немногочисленным ступенькам, отец и дочь уселись на лавку.

— Видишь эти знаки на каждой из колонн? — мужчина очертил невидимый круг в пространстве.

— Вижу.

— Знаешь, что они значат?

Девочка привстала, приглядываясь.

— Защитные руны. Вместе они должны давать какую-то комбинацию.

— Верно, — довольная улыбка растянула мужские губы.

— Только я не знаю, какую, папочка.

— Это ничего страшного, ещё узнаешь. Конкретно эти руны в комбинации образуют купол, сквозь который отсюда не проходит ни один звук.

— Это значит... — девочка задумалась, приложив пальчик к подбородку. — Что мы можем говорить здесь и нас никто не услышит там, — указала рукой в сторону сада.

— Именно. Это место хранит множество чужих секретов, — он заговорщически подмигнул.

Елена улыбнулась, задумавшись. Отвернула голову в сад, наблюдая за тем, как несколько птичек летало вокруг одной из веток.

— Мама говорит, что у меня слабые способности к рунистике и следует больше стараться, — произнесла печально.

Папа Елены, все это время наблюдавший за дочерью, покачал головой.

— У твоей мамы слишком завышенная планка, — улыбка сменилась усмешкой. — Она сравнивает тебя с собой, ведь у самой различные способности стали открываться слишком рано для обычного ребенка.

— Ну это значит, что я не переняла ее талантов, — Елена тяжело вздохнула, вернувшись на скамейку.

— Елена, малышка моя, — большая ладонь с массивными пальцами накрыла ее маленькую ладошку. — Я пока не могу знать, какие таланты откроются в тебе и когда это случится. Но ты должна знать, — он поймал ее настороженный взгляд своим, теплым, наполненным невероятной нежностью и любовью. — Ты — абсолютно нормальный ребенок и развиваешься по-своему. Твоей маме трудно понять это, потому что у нее все было совсем по-другому, совсем не как у других людей. И ей трудно признать, что у собственного ребенка все может идти иначе, своим путем. Но это совершенно не значит, что с тобой что-то не так, милая.

— Ты правда так думаешь, папочка? — она вопросительно посмотрела на отца. Бледные щёчки слегка порозовели от дуновений ветра, проникавшего в павильон и щекотавшего ее волосы. — Я ведь правда не глупая? — спросила совершенно искренне, с тревогой ожидая ответа.

— Конечно, не глупая, Елена. Что это за вопрос такой? — он ласково улыбнулся, приобняв ее за плечи и притягивая к себе. — Ты очень любознательная и способная девочка, я уже вижу твои первые успехи во всем, чем ты занимаешься. Твоя мама тоже это видит, поверь мне. Просто боится лишний раз похвалить, чтобы ты не расслабилась.

— Но ты ведь не боишься, — ее голова доверчиво прижалась к его груди.

— Не боюсь.

— Почему тогда она боится? Она не доверяет мне?

— Она не доверяет скорее себе, дорогая.

— Почему?

— Великая загадка моей жены, почему, — Когтевран задумчиво посмотрел вдаль сада. — Твоя мама всегда хочет быть идеальной, и это ее Ахиллесова пята. Ведь человек тем и прекрасен, что не может быть полностью совершенным, запомни это, милая. И не обижайся в следующий раз на маму, она ведь тоже очень любит тебя.

— И я ее люблю, — кивнула девочка. — И тебя, папочка. Очень-очень сильно люблю! — в порыве чувств она поцеловала его в щеку, отчего губы мужчины растянулись в довольной улыбке.

— Пойдем, родная. Сегодня твоя мама обещала отлучиться из школы, чтобы поужинать с нами, — он встал, протягивая ей руку. Елена, радостно хлопнув в ладоши, протянула свою ладошку, и они покинули павильон, удаляясь все дальше и дальше от моего взгляда.

Картинка сменилась. Мы снова очутились внутри дома. Небольшая комната с несколькими креслами и круглым столиком. Пара шкафов по углам одной из стен с книгами и статуэтками. Между ними висели огромные часы, пару широких картин с морскими пейзажами, два небольших окна сбоку были занавешены тепло-зелеными портьерами. В противоположном конце комнаты был разбит уголок с цветами и небольшим декоративным фонтанчиком. Вода к нему, я подозревал, поступала с помощью магии.

— Как это случилось? Людвиг, скажи мне, как? — миссис Когтевран в лимонном лёгком платье, кажется, с трудом опиралась на спинку одного из кресел. Пухлые губы дрожали, она кричала на высокого худосочного мужчину с гривой каштановых кудрявых волос, что стоял на пороге комнаты.

— Мы не рассчитали силу удара. Геральд подошёл слишком близко, магический выброс отбросил его назад...

— Как вы могли такое допустить? Он вам что, рядовой волшебник? Почему он вообще полез туда сам, Людвиг? — в ее голосе яркими аккордами прозвучали истерические нотки. — Геральд мой, Ральди! Как же так!!!

— Он хотел помочь людям, Кандида. Пламенное зелье могло бы очень помочь в борьбе с драконами, которых научились приручать гоблины...

— Мне плевать! Мне плевать на людей и гоблинов, если его не будет рядом!

— Мамочка! — Елена, повзрослевшая на несколько лет, со слезами на глазах кинулась к матери, придерживая трясущиеся в рыданиях плечи.  — Мамочка, пожалуйста, мама!

— Елена, доченька! Ральди... — Кандида судорожно всхлипнула. — Где сейчас его тело, Людвиг? — нашла она в себе силы поднять глаза на незнакомца.

— Прости, Кандида, мы искали, но... Огонь поглотил все, даже останков не сохранилось...

— Мама! — девочка подхватила мать, опасно покачнувшуюся и едва удержавшуюся на ногах, и подвела к креслу.

— Я очень сочувствую вам, миссис Когтевран, — мужчина прошел внутрь, протягивая ей стакан воды. — Открытия и изобретения Геральда Когтеврана сохранятся на века, как и светлая память о нем...

— Ральди!!! — отчаянный вопль убитой горем женщины отдался далёким эхом.

Комната вновь заполнилась туманом. На этот раз мы оказались в просторной галерее с белыми стенами, покрытыми мелкой лепниной под высоким потолком. Каменные гладкие плиты с крупным цветочным узором покрывали пол, изогнутые канделябры для свечей, что освещали в темное время картины и портреты в медового цвета рамах.

— Мама, ты хотела меня видеть? — Елена в лёгком белом платье с цветочным узором, вышитом золотыми нитками, подошла к одному из портретов.

— Да. Хотела, — карие, затуманенные тоской глаза женщины, казалось, застыли, прикованные взглядом к картине. Я присмотрелся. Из золотой рамы, сложив руки на подлокотнике широкого мягкого кресла и скрестив ноги, на нас смотрел мистер Когтевран. В голубых глазах сохранилось прежнее выражение спокойствия, уверенности и силы, а также лёгкая, едва заметная незнакомым с ним людям насмешливость. Казалось, ещё чуть-чуть, и его губы, окруженные седой бородой, растянутся в улыбке.

— Почему папа не двигается?

— Время ещё не пришло, вот и не двигается, — холодно отозвалась женщина.

— А долго ещё ждать? Я так скучаю по нему... — девочка провела пальцами по изгибам рамы.

— Тебе бы не пришлось ждать, дорогая, если бы твой папа не полез тогда в пекло, — со злостью в голосе проговорила ее мать. — Но что поделать, я ведь знала, за кого выхожу замуж! Он и в молодости был таким — всегда везде лез, куда не попросят, даже не задумываясь. Но в этот раз... — она тяжело вздохнула, сдерживаясь, — в этот раз мог хотя бы подумать о нас... Обо мне...

— Мамочка, он ведь не специально. Пожалуйста, не злись на папу, — сквозь слезы пролепетала девочка.

— Я имею полное право злиться! Его поступок безотвественнен! — ее голос звоном разнесся в широком коридоре. — И не вздумай больше плакать, Елена! Ты уже взрослая и должна быть сильной. Поэтому не вздумай! — миссис Когтевран, казалось, сама едва сдерживалась от рыданий.

— Прости, мамочка. Прости, — Елена быстро вытерла рукавом щеки и глаза.

— Поэтому, — строгим голосом продолжила женщина, — мы с тобой переезжаем. Этот дом хранит слишком много воспоминаний...

— Куда?

— В Хогвартс. Твой возраст скоро подойдёт. Прикажи домовикам собирать вещи, послезавтра мы уезжаем, — слова женщины пронеслись эхом.

"Ну вот мы и снова дома". — голос Луны призрачным эхом отдался в голове, когда невидимый вихрь уносил нас куда-то вдаль. Перед глазами действительно предстали знакомые каменные стены с факелами.

— Твои умственные способности оставляют желать лучшего, но я не могу отдать свое дитя на какой-либо другой факультет. Ты будешь под моим личным присмотром. Занимайся усердно, Елена, и постарайся не разочаровать меня, — миссис Когтевран, одетая в строгое серое платье, сидела за небольшим столиком, попивая чай из фарфоровой кружки.

— Я буду стараться, мамочка, — кивнула Елена, сидевшая напротив матери.

— И да, — кружка стукнула о фарфоровую тарелку, опустившись на стол. — Вне стен этой комнаты называй меня профессор Когтевран. Не хочу, чтобы тебя выделяли только как мою дочь. Понятно? — карие глаза посмотрели строго.

— Понятно, — ответила девочка грустным голосом.

Мы оказались в Большом зале. Елена шла впереди, с любопытством рассматривая огромное помещение. Высокий потолок, отражавший черноту ночного неба, сиял россыпью звёзд, некоторые из которых складывались в созвездия. На стенах вместо привычных факелов висело множество изящных канделябров со свечами, каждый стол был украшен высокими тонкими вазами с цветами. Место для преподавателей также возвышалось над остальными и выделялось тем, что вместо флагов над ним висело знамя с гербом Хогвартса. Они-то и привлекло больше всего мое внимание... Основатели.

Салазара Слизерина я узнал по серебряному браслету в виде змеи, обвивавшему тонкое запястье. Темные пряди волос ниспадали до плеч, черные глаза смотрели в самую душу, он словно коршун наблюдал за всем вокруг. Все черты его лица были острыми — острые скулы, подбородок, длинный тонкий нос — словно клинки, готовые в любую минуту порезать врага. Изумрудно-черная дорогая мантия, серебряные пуговицы, переливавшиеся в свете множества свечей — все выдавало в нем человека знатного и богатого. Годрик Гриффиндор, что восседал рядом, разительно отличался от своего соседа. Роскошная шевелюра светло-рыжих волос, уверенный и в то же время насмешливый взгляд зелёных глаз, сильные плечи и крепкое телосложение — все выдавало в нем человека сильного и уверенного. Следующей шла основательница моего факультета — великая Пенелопа Пуффендуй. Полная рыжеволосая женщина с мягкими чертами лица и очень добрым, теплым взглядом. Она наблюдала за учениками, что весело проводили время за ужином, ее добрые голубые глаза при этом лучились какой-то материнской заботой и любовью. Вот к ней наклонилась уже знакомая мне миссис Когтевран. Тонкая, изящная, с черными, словно вороново крыло, косами. Карие умные глаза выражали полное равнодушие, пока она не начинала говорить с кем-то. Тогда они загорались каким-то жгучим пламенем, пронзая собеседника. Я заметил странное сходство между Салазаром и Кандидой, Годриком и Пенелопой. Салазар взирал на всех, как охотник на добычу. Кандида смотрела взглядом львицы, уверенной в себе, но готовой броситься на врага в случае опасности. Годрик излучал полную уверенность и бесстрашие, Пенелопа же смотрела так, как мать на смотрит на своих детенышей — беззлобно и ласково.

Пока я с восторгом наблюдал за великими господами, Елена двинулась в сторону стола с сине-фиолетовыми флагами.

— У вас здесь свободно? — спросила какую-то рыжеволосую девочку. Когда та качнула головой, немного подвинувшись, чтобы освободить место, девочка присела. — Я — Елена, а вы?

— Линди, — коротко ответила когтевранка. — Линди Сонель.

— Елена Когтевран, будем знакомы, — она протянула ей руку. Линди бросила недоверчивый взгляд, оглядывая Елену с ног до головы. Затем, словно опомнившись, неловко пожала ее руку. Несколько учеников, что находились поблизости, начали перешептываться, с интересом наблюдая за девочкой.

Елена ужинала молча, иногда что-то спрашивала у своей новой знакомой, зацепившись взглядом за какую-нибудь интересную деталь зала.

— Мисс Когтевран? — кто-то окликнул ее, когда Елена, закончив с едой, выходила из-за стола. — Я Мелори Пруэтт, будем знакомы, — девочка в школьной мантии, надетой поверх длинного шелкового платья, с длинными темными прядями, собранными в сложную прическу, протянула руку, на нескольких пальцах которой блеснули дорогими камнями кольца.

Елена протянула свою, дружелюбно улыбнувшись.

— Это Энди, — Мелори кивнула головой в сторону когтевранки с русыми кудряшками, пухлыми щёчками с веснушками и пухлыми губками, — Энди Роули.

— Рада знакомству, — ответила Елена. — А это Линди, — в свою очередь представила она девочку. Мелори, недовольно сощурив носик, лишь кивнула в ответ. Энди же оказалась более радушной и сжала руку, неуверенно протянутую мисс Сонель. Сейчас, когда последняя стояла рядом с Мелори, я заметил кое-что. Несмотря на то, что мантии у девочек были одинаковы, крой платья Мелори, ее украшения, переливавшиеся при свете свечей, манера держаться и высокомерный взгляд выдавали в ней аристократку. Линди, словно птенчик, брошенный матерью, стушевалась под ее взглядом. Сквозь рукава мантии я заметил грубую ткань простого платья, стоптанные башмачки, никаких украшений. Рыжие волосы были собраны в обычную косу, без дорогих заколок, какие я заметил в прическе Энди. Какой это был век? Насколько я узнал из книг, Елена жила примерно в девятом-десятом веке, то есть — Средневековье...

— Я не видела вас на церемонии открытия, дорогая Элен, вы же позволите мне так вас называть? — Мелори бросила кроткий взгляд из-под темных ресниц на Елену. — И ваша достопочтенная матушка присоединилась ко всем нам позже. Мне уже приходилось беседовать с ней перед поступлением в школу, и она любезно признала меня достойной учиться на Когтевране, — довольная улыбка растянула тонкие губы.

— Да, очень приятная и умная женщина, — кивнула головой Энди, пока все трое шли по направлению к выходу. Линди, ловко отодвинутая Мелори в сторону, лишь семенила сзади. Голос старост отвлек девочек от разговора, и пока они шли до гостиной Когтевран, лишь тратили силы на осмотр коридоров, портьер и портретов, прерывавшийся восхищенными возгласами.

— Ну что ж, — подала голос мисс Пруэтт, когда девочки наконец оказались в гостиной. — Полагаю, теперь мы станем хорошими друзьями, — она кинула пронзительно-доверчивый взгляд на Елену.

— Это было бы замечательно, — глаза Елены задумчиво застыли на лестнице, ведущей в комнаты.

— Было бы здорово оказаться в одной комнате, — поймала ее взгляд Мелори. — Но если нет, мы всегда можем собираться в гостиной или заходить в гости.

— Было бы здорово... — словно эхо, отозвалась Елена.

Нас вновь унесло куда-то.

— Элен, дорогая, — мисс Пруэтт в черной мантии поверх пышного розового платья с длинными рукавами и оборками, тронула за плечо Елену. — Пойдёмте, мы с Энди уже заждались.

— Да, сейчас, — та засуетилась, и, приподнимая юбку платья, вылезла из-за скамейки.

— Чем займёмся сегодня? Завтра суббота, от уроков мы свободны, можем поиграть в шахматы или плюй-камни? — предложила русоволосая когтевранка.

— Да, можем, — робко улыбнулась Елена.

— А вообще, девочки... — протянула Мелори сладким голосом, — мы уже с вами несколько месяцев дружим. Почти с самого начала года,  — улыбнулась, обнажая ровный ряд белых зубов. — Предлагаю по этому поводу устроить небольшой праздник. Что думаете?

— Я только за, — улыбнулась пухлыми губками Энди.

— А ты, Элен? Что думаешь? — спросила, смотря с высоты своего роста, Мелори. Взгляд темно-зеленых глаз, иногда прятавшийся под россыпью длинных темных ресниц, смотрел уверено. Казалось, все ее существо было пропитано неким достоинством и благородием, присущим настоящим аристократам, так гордо и нарочито вежливо она держалась.

— Я только за, девочки. Только стоит спросить у мамы...

— Миссис Когтевран тоже может прийти, — тут же перебила ее девочка.

— Да, мы можем позвать и наших родителей и устроить настоящее веселье! — хлопнула в ладоши Энди.

— Вы... Серьезно хотите их всех пригласить? — в глазах Елены отразилось лёгкое недоумение. — Я думала, мы соберёмся втроём и просто весело поговорим за чашкой чая, — она перевела взгляд с одной когтевранки на другую.

— Конечно-конечно, это всегда можно устроить, — кивнула головой благородная леди. — Но знаешь, Элен, очень нехорошо с твоей стороны вот так прятать от нас твою маму. Всё-таки мы уже почти полгода как дружим.

— Я такого же мнения, что и Мелори, — поддакнула Энди.

Елена несколько минут молчала, размышляя.

— Я спрошу у мамы. Но вы же не рассроитесь, если вдруг она не сможет? Она очень занятая женщина.

— Ох, конечно же, нет! — громко возразила Мелори. — Но ты постарайся узнать, когда она сможет. Тогда мы уже и назначим дату, — улыбнулась, пропуская вперёд несколько учеников, чтобы не толпиться на лестнице, ведущий на этаж башни Когтевран.

Картинка сменилась.

— Ну что? Ты поговорила? — Энди догнала Елену, пока та шла по одному из коридоров замка.

— Спросила, — Елена печально покачала головой. — Она не сможет. Все время занята, сказала, что ей некогда веселиться.

— Ах, ну как же так! Я ведь уже пообещала папе, что познакомлю его с великим профессором Когтевран!

— Прости, Энди...

— Ты уверена, что она никак не сможет? Даже на каникулах? Мелори говорила мне, что ее родители согласились сделать прием в их поместье.

— В поместье? Ну это же уже настоящий званый ужин получается! — Елена остановилась в удивлении, отчего несколько слишком расторопных учеников чуть не врезались ей в спину.

— Ну да, — кивнула, тряхнув кудряшками, когтевранка. — А что ты думала, твоя мама — очень уважаемая леди, правила приличия требуют...

— Энди, ну ведь речь шла о том, чтобы мы просто собрались втроём, только мы, разве нет? — ее глаза вопросительно посмотрели на подругу.

— Да, конечно, Елена. Так и задумывалось, — Энди несколько раз кивнула головой.

Картинка сменилась, перемещая нас в один из классов.

— Для приготовления этого зелья необходимо прежде всего тщательно отобрать ингредиенты, — высокая старушка с пучком седых волос на голове, одетая в строгое чёрное платье, внимательно осмотрела класс. Ее глаза слегка прищурились, обнаруживая множество маленьких морщин, ставших после этого ещё более заметными на иссохшем лице. — Многие растения можно отличить по характерному запаху. Некоторые же по особенностям цветков. Но помните, что если вы перепутаете, то зелье получится совсем с другими свойствами. Если вообще получится, — она взмахнула рукой, отчего дверки нескольких кладовок приоткрылись. — Итак, здесь есть все необходимое. Количество ингредиентов написано на доске. Кто первый справится, будет свободен от домашнего задания. За работу!

Ученики засуетились, подходя к шкафчикам.

— Ай! — громкий вопль вкупе с каким-то звоном привлек внимание. Все ученики дружно развернулись. Мелори, гневно сощурив глаза, внимательно осматривала подол своего платья. Один из котлов, упавших, судя по всему с деревянного стола, откатился в сторону.

— Прости, пожалуйста, я сейчас подниму, — засуетилась белокурая девочка, лица которой я не смог разглядеть.

— Смотри, куда идешь, дура! Он мне чуть ногу не отдавил!

— Меня толкнули, Мелори, это вышло случайно, — девочка подняла посуду, вернув ее на место.

— А мне плевать! Тебе повезло, что я не пострадала, иначе...

— Прекратить разговоры! Фортис, Пруэтт, а ну живо за дело!

Мелори закусила губу, гневно глядя на девочку. Та, в свою очередь, прошла мимо нее, направляясь в сторону шкафов.

— Мелори, зачем ты так, она же не специально, — шепнула подруге Елена, когда та присоединилась к ней, набирая нужных трав.

— Элен, дорогая, у меня нет сейчас настроения обсуждать это. А эта девка пусть в следующий раз смотрит, в кого бросаться котлами!

Елена хотела возразить что-то, но строгий взгляд учителя, недовольно покосившегося в их сторону, заставил девочек смолкнуть.

Тяжёлый вихрь ударил мне в лицо, перемещая в другое воспоминание.

— Елена, в море пена! — знакомый голос отдался звоном в ушах. Мы оказались в одном из коридоров Хогвартса.

— Отстань, Пивз! — Елена что есть сил мчалась впереди. Черная мантия, словно плащ, развевалась за ее спиной.

— Сто-ой! — кричал кто-то над нами. Я поднял голову. Под высоким потолком, громко хохоча, летал... Пивз! Глазам не верю! Он замахнулся, прицелившись, и запустил чем-то в Елену, едва не угодив ей прямо в голову.

— Проклятый призрак! Чтоб тебя! — Елена на бегу судорожно искала палочку в полах мантии. — Я тебе.... А! — что-то резко дёрнуло ее в сторону. Я подошёл ближе к одной из портьер, за которой только что исчезла девочка.

— Тш-ш-ш, — зашипел кто-то в темноте узкого проема, приложив палец ко рту. Там было так темно, что я никак не смог разглядеть лицо незнакомки.

— Кто ты? — отойдя от испуга, подала голос Елена.

— Мирабель, — шепнула незнакомка, — я учусь на Пуффендуе.

— Елена, — она протянула ей руку. — Спасибо.

Та сжала ее в своей ладони.

— Да не за что, — в темноте я едва различил, как она улыбнулась. — Сейчас он пролетит мимо, и мы выйдем с другой стороны. А там уже до Большого зала рукой подать.

— Да? Здорово, — шепнула юная мисс Когтевран, прислушиваясь. — Послушай, а ты... — она присмотрелась. — Случайно не ты уронила тот котел...

— Да, — девочка кивнула. — Это был мой котел.

— Послушай, — Елена неловко улыбнулась. — Ты прости Мелори, она просто погорячилась и сболтнула лишнего...

— А, — махнула рукой пуффендуйка. — Это обычное дело. Она аристократка, — сказала равнодушно, — и относится ко мне не лучше, чем к грязи под ногтями.

— Ты ошибаешься! — Елена замотала головой. — Она просто вспыльчива и сильно испугалась тогда... — она на миг задумалась о чем-то, словно припоминая. — Ты же знаешь, что в этой школе мы все равны.

Мирабель качнула головой.

— По правилам да, равны. Но в реальности... — она тяжело вздохнула. — Все так же. Слишком сложно забыть о своем положении, лишь поменяв на время место, где ты живёшь.

— Но... — в глазах мисс Когтевран отразилась растерянность. — Я никогда даже не думала об этом.

Кажется, Мирабель вновь улыбнулась.

— Значит, твои родители не внушали тебе с пеленок, что ты выше многих других людей по происхождению?

— Ну, — Елена задумалась. — Папа никогда не говорил об этом. А мама... Она редко бывала дома, а когда мы собирались вместе, обсуждали лишь мои успехи в обучении.

— Я ещё найду тебя, Елена — в море пена! От Пивза не укроешься!!! Ха-ха-ха-ха!!! — Пивз со свистом пролетел мимо. Девочки, замерли, прислушиваясь.

— Пойдем, — Мирабель двинулась вперед.

— Пойдем, — Елена засеменила следом.

Они ушли вдаль узкого коридора, растворяясь за поворотом. Все исчезло.

Мы очутились в Большом зале, где, как и всегда, множество учеников проводило время, наполняя вкусной едой желудки. Взгляд зацепился за знакомую мне девочку. Елена, только что закончившая с ужином, направлялась куда-то. Я проследил, как она прошла к столу факультета Пуффендуй, судя по висевшим над ним флагам. Коснулась плеча одной из учениц.

— Ты скоро? — спросила она, когда девочка обернулась. Странно, но здесь, при свете многочисленных свечей, я не смог разглядеть ее лица. Казалось, кто-то применил заклинание туманности, но действовало оно только по отношению к этой девочке. Ведь всех остальных я прекрасно видел.

— Я уже закончила. Пойдем, — пуффендуйка покинула скамейку, присоединяясь к Елене.

— У меня есть кое-что. Смогла стащить у мамы, пока та отвлеклась, она все равно не пользуется...

— Да? — заинтересовано спросила незнакомка. — И что же это?

— Увидишь. Только... Ай! — Елена отшатнулась, потирая рукой ушибленный лоб.

— Смотри, куда идёшь, Когтевран! — низкий голос принадлежал высокому мальчику с сине-фиолетовой нашивкой, выдававшей в нем ученика Когтеврана.

— Она-то как раз смотрела, это вы неслись за письмом-летучкой и не заметили нас! — вступилась за подругу девочка.

— Что здесь происходит? — Энди и Мелори быстро оказались рядом. — Почему ты так кричишь, братец? — обратилась первая к мальчику.

— Да так, учил кое-кого манерам, сестра. Ты бы поговорила со своей подругой, с кем стоит водиться, а с кем нет.

— Это не тебе решать, — холодным голосом отчеканила Елена.

— Дорогие мои, давайте не будем ссориться. Предлагаю в знак примирения собраться сегодня в гостиной. Ты, Элен, в последнее время, кажется, забыла о нас, — Мелори покачала головой.

— Да, хорошо, — рассеянно ответила Елена, будто не особо интересуясь сказанным. — А сейчас, прошу простить меня, но мне нужно идти. Мира, пойдем, — взяв пуффендуйку за руку, Елена скорым шагом двинулась к выходу, совершенно не замечая, каким взглядом проводила ее мисс Пруэтт.

Картинка сменилась.

Елена входила в башню Когтевран, осматриваясь. Ее глаза искали кого-то, перепрыгивая с одного ученика на другого. В одном конце комнаты скопилась небольшая группка, наблюдавшая, как двое мальчиков играли в волшебные шахматы. Неподалеку несколько когтевранцев училось, уткнувшись в книги, усердно скрипя перьями по пергаменту, устроившись за большим столом. Кто-то грелся у камина, кто-то читал или болтал, сидя на маленьких мягких креслах. Взгляд девочки зацепился за знакомый силуэт. Энди, держа в руках книгу, спустилась с лестницы и шмыгнула куда-то. Небольшой уголок комнаты был огорожен тяжёлой шторой, скрывая что-то от чужих глаз. Таких уголков для уединения я заметил несколько в просторной гостиной.

Елена двинулась вслед за Энди. Слегка ускорила шаг, услышав знакомые голоса.

— Да где же она пропадает? — недовольный голос Мелори заставил остановиться. Рука, протянувшаяся к шторе, замерла в воздухе.

— Не знаю, наверное, ходит где-то с той простолюдинкой, — ответила ей Энди.

— Нет, я совершенно не понимаю! Мы столько времени потратили, чтобы завязать с ней дружбу, а она, плюнув на это, бросает нас ради этой... Как ее там зовут...

— Фортис, — послышался низкий голос.

— Да, она, — фыркнула мисс Пруэтт. — Ты не поверишь, Дерек, мы ведь простили Елене, что она даже не смогла пригласить миссис Когтевран на прием! Все уже было почти готово, скажи, Энди?

— Ага. Она сказала, что ее мать слишком занята.

— Ну может это и вправду так, вы не думали? — вступился Дерек.

Кто-то фыркнул.

— Знаешь, если бы эта женщина захотела, то нашла бы время. Тем более, когда ее приглашают такие знатные семьи, как наши...

— Ох, Лори, — послышался стук чашки о столик, — ее таких знатных семей столько приглашает, наши — не исключение, — заметил Роули.

— Поэтому мы и попросили Елену позвать ее. Уж ради дочери думали, что та согласится.

— Умно, — согласился когтервранец. — Но, видимо, Елена оказалась не столь убедительна....

— Да она вообще какая-то... — Мелори сделала паузу, словно задумавшись. — Странная. Будто не из нашего круга. Не носи она такую фамилию, я бы и не подумала даже. Да, неглупа, в учебе преуспевает, но манеры... И круг общения, который она выбирает... Словом, дикарка какая-то, а не аристократка.

— Что ж вы тогда общаетесь с этой дикаркой? — Елена резко раздвинула шторы.

— Элен, дорогая... — Мелори, явно застигнутая врасплох, обернулась.

— Мелори, я все слышала. Не трать напрасно силы, дорогая, — последнее слово было произнесено с большей силой. — Я не заставляла вас общаться со мной, — она перевела взгляд с одной девочки на другую, испуганно замершую с чашкой в руке. Голубые глаза Дерека же наоборот, смотрели с любопытством. — И сейчас не заставляю. Приятного чаепития, — она развернулась, быстрым шагом двигаясь к лестницам.

— Элен! Постой...

— Оставь ее, Лори, — притормозил ее мальчик. — Мисс Когтевран у нас гордая.

Картинка сменилась, перемещая нас в один из классов. От глаз не укрылось, что все парты и скамейки были сдвинуты к стенам, освобождая пространство помещения.

— Показываю один раз, смотреть внимательно, — строгий чеканный голос принадлежал высокому статному мужчине. Резкие черты лица вкупе с жёстким выражением производили впечатление. И, судя по всему, не на меня одного. Все ученики стояли, не шелохнувшись, в две линии, внимательно слушая преподавателя.

— Энгоргио! — маленькая подушка увеличилась в размерах раза в четыре. — Редуцио!

Все взгляды, как по команде, были прикованы в одну сторону.

— Прежде чем мы снова приступим к заклятиям прямого нападения, с которых начинали второй год вашего обучения в этой школе, я хочу, чтобы вы были способны реагировать и в нестандартных ситуациях. Тем более, если вдруг вас настигнет великан, коих сейчас в местных лесах развелось слишком много, вы можете с помощью заклинания увеличения обезвредить его собственной же дубинкой. Но в этом случае действовать нужно быстро. Все понятно?

Все дружно кивнули.

— Итак, кто попробует первым? — он оглядел ряды испытующим взглядом.

— Можно? — Елена, выросшая на несколько сантиметров, робко протянула руку.

— Пожалуйста, мисс Когтевран, — он указал рукой на свое место. — Сосредоточьтесь на объекте. Чем больше сосредоточитесь, тем сильнее сможете увеличить предмет. Действуйте.

Елена помедлила, сосредотачиваясь.

— Ну же, мисс Когтевран! Мамочки здесь нет, не бойся! — несколько смешков послышалось сбоку. Судя по голосу, говорила девочка.

Елена недовольно покосилась на говорившую. Русые косы, курносый нос и губы, изогнутые в усмешке.

— Помолчи, Энди, — прошипела она.

— Или что? Побежишь жаловаться мамочке?

— Я никогда...

— Прекратить разговоры! — все разом вздрогнули. — Мисс Когтевран, либо вы пробуете, либо уступаете место. Ну же!

Елена на секунду прикрыла глаза, ее плечи напряглись. Когда же веки девочки открылись вновь, глаза метали молнии.

— Энгоргио! — крикнула она, запуская луч в подушку, словно это был ее самый злейший враг. Та затряслась и резко увеличилась в размерах, став совсем немного меньше, чем до этого подушка профессора.

— Похвально, мисс Когтевран. Но на поле боя у вас не будет столько времени на сосредоточение, помните это. Следующий!

Елена кивнула и отошла в сторону, уступая место.

— Итак, — звучным голосом произнес профессор, когда все ученики опробовали новое заклинание. — Задание на дом — тренироваться! Как и всегда, в следующий раз будем использовать комбинацию из этого заклинания и парочки новых. Все ясно?

— Да, профессор Динс!

На секунду стало темно. Свет брызнул в глаза, освещая уже знакомую обстановку. Кабинет мамы Елены.

— Что ты себе позволяешь? — лицо миссис Когтевран было искажено от гнева. — Устроить драку при всех, в Большом зале! Ты в своем уме, Елена?

— Они первые начали! Первые! — кричала девочка.

— А ты и не обращай внимание на всяких глупцов! Какой позор! — женщина приложила руку ко лбу, покачав головой. — Скажи же мне, в чем была причина такого поведения?

— Они сказали, — кулаки Елены сжались, — и постоянно говорят, что преподаватели, ставя мне высокие баллы, лишь хотят подлизаться к тебе! Но это ведь неправда!

— Хм, — губы Кандиды изогнулись в усмешке. — А ты не давай им повода так думать! Докажи, что достойна этих самых оценок!

Взгляд, который Елена кинула на женщину, был похож на то, как смотрят на своих обидчиков загнанные собаки. Но миссис Когтевран, казалось, это ничуть не смутило.

— Елена, дочка, — она подошла и слегка похлопала ее по плечам. — В следующий раз пройди мимо с гордо поднятой головой. Не давай им понять, что эти слова задевают тебя. Я предупреждала, что будет непросто, а то, что ты дочь одного из Основателей, требует определенной ответственности.

— Но я не хочу этой ответственности! Почему я не могу просто учиться, как и все! — она недовольно топнула ногой. — Это несправедливо....

— Хватит ныть! — строго прикрикнула женщина. — Не вздумай, Елена. Несправедливо? Ты не знаешь, из каких краев прибыли некоторые наши ученики, в каких условиях они жили! Радуйся, что не познала таких бед и горестей, как и они! Подумаешь, кто-то что-то сказал? У тебя что, кто-то умер от этого?..

Она затихла, осознав сказанное. В смятении прикусила губу. К счастью, Елена не смотрела на нее, уткнувшись взглядом в пол.

— Я знаю про то, из каких краев некоторые мои сокурсники. Но, сказать по правде, с ними мне общаться гораздо приятнее, чем с так называемыми благовоспитанными выходцами знатных семей! Ведь они лишь хотят использовать мою дружбу, чтобы стать ближе к тебе!

— Это и неудивительно, — миссис Когтевран лёгкой походкой прошла к своему столу, усаживаясь на стул с высокой спинкой. — Я знала, что такое может случится, но, как видишь, не даю им такой возможности. В этой школе все ученики равны в глазах преподавателей. Тебе не стоит переживать об этом.

— А что их ждёт после школы? Всех этих детей ремесленников и крестьян?

— Если будут хорошо учиться, смогут устроиться. В этом и задача Хогвартса — дать всем людям с магическими способностями шанс устроиться в жизни. Поэтому тебе следует учиться ещё усерднее, Елена. Твоя фамилия накладывает свои обязательства.

— Я не хочу этих обязательств...

Женщина нетерпеливо хлопнула рукой по столу, пронзая дочь строгим взглядом.

— Иди в свою комнату и подумай о своем поведении! О наказании тебе сообщит староста. И прошу тебя, Елена, больше не разочаровывай меня!

Голос женщины рассеялся эхом, уходя в темноту. Мы вновь переместились.

— Знаешь, наша Основательница — очень добрая женщина. Ты можешь прийти к ней в любое время дня и ночи, и она всегда выслушает тебя. Миссис Пуффендуй всегда говорит нам заходить на чай, но из вежливости многие просто стесняются злоупотреблять ее гостеприимством. Но не я, — Елена улыбнулась при этих словах. — Куда там дочери ремесленника до манер, мы люди простые...

— Перестань все время сравнивать себя с ними, Мира. Заметь, у меня был выбор, с кем дружить, и я выбрала и всегда буду выбирать таких хороших людей, как ты.

— Спасибо, Елена. У тебя доброе сердце, — Мира взяла руку подруги в свою. — Ну вот, — остановилась, — вот мы и пришли.

Мирабель постучалась в дверь.

— Заходите, — послышался женский голос из-за двери. Девочки вошли внутрь. Комнаты была просторной и уютной. Шторы открывали широкие окна, диванчик и несколько кресел стояли у камина возле круглого столика. Шкафчики с книгами в другой стороне комнаты и несколько стульев возле большого стола, картины с пейзажами. Пледы, сложенные стопкой на одном из кресел, небольшой рабочий столик возле окна. Вся обстановка была какой-то домашней, теплой. Если место обитания миссис Когтевран действительно напоминало рабочий кабинет, то у мисс Пуффендуй это скорее была гостиная, куда мог прийти каждый, рассчитывающий хорошо провести время.

— Добрый день, Мирабель. Давно ты не заходила, — радушный голос встретил девочек на пороге. Мисс Пуффендуй в простом платье сидела за столом у окна, скрепя пером по пергаменту.

— Проходите, не стойте, девочки. Мисс Фортис, наливайте пока чай, вы знаете, где все найти. Я сейчас освобожусь и присоединюсь к вам.

Мирабель кивнула и подошла к шкафу неподалеку от камина, доставая оттуда чашки, чайник и заварку. Наполнив чайник водой, подвесила его над огнем.

— Ну, рассказывайте, как учеба, — когда напиток был готов, женщина присела на одно из кресел.

— Да все так же, мисс Пуффендуй, — ответила Мирабель.

— Ну а у тебя, дорогая? Ты же...

— Елена. Елена Когтевран.

— Ах, Елена. Я Пенелопа, будем знакомы, — она протянула ей свою ладонь. Елена недоверчиво посмотрела на женщину, но вежливо пожала ее руку в ответ.

— Я знаю о твоих успехах, Елена. Ты очень стараешься. Мирабель все нахваливала тебя, ты знаешь? — женщина тепло улыбнулась. — Но только не забывай, что нельзя все время только учиться. Ваше время молодое, нужно все успеть. Ты успеваешь отдыхать?

— Иногда... Особенно в дни, когда мама уезжает куда-то из школы.

— Понимаю, — женщина кивнула. — Ну что же вы сидите? Давайте, пейте чай, пока горячий, — все трое взяли в руки кружки, отпивая немного горячей жидкости.

— Мисс Пуффендуй, давно хотела спросить вас...

— Да? — голубые глаза женщины посмотрели на девочку.

— Почему из Основателей уроки ведут только миссис Когтевран и вы?

— А, — женщина улыбнулась. — Хороший вопрос, Мирабель. Понимаешь, Годрик и Салазар занимаются обширной деятельностью и вне Хогвартса. Когда у них хватает времени, они дают уроки всем ученикам школы. По крайней мере, в начале так и было. А так успевают только вести свои факультеты. Но поверьте мне, девочки, они очень многое делают для Хогвартса.

— А что вы можете сказать о деятельности миссис Когтевран? — подала голос Елена.

— Миссис Когтевран? — Пенелопа понятливо кивнула. — Кандида всегда была очень строга и требовательна ко всему, к любой мелочи. Но как преподаватель и директор — она просто превосходна. Редко найдешь человека, который так хорошо справляется со своей работой.

Елена задумчиво покачала головой, отпивая из чашки.

— Скажите, мисс Пуффендуй, мне просто немного не верится... — она замялась, не решаясь продолжить.

— Спрашивай, милая, — заметила ее смятение мисс Пуффендуй. — Здесь мы с вами не учитель и ученицы. Здесь мы добрые друзья, и вы можете не стесняться задавать вопросы.

Мирабель сжала руку Елены, подбадривая.

— Неужели каждый ученик с вашего факультета может вот так просто прийти к вам и поболтать? — наконец спросила та.

— Конечно, — губы Пенелопы растянулись в теплой улыбке. — Просто многие мои подопечные боятся показаться слишком наглыми, воспользовавшись моим предложением, но я никогда никого не гоню. Ведь прекрасно понимаю, что вам здесь иногда страшно и одиноко без родителей, вдали от дома.

— Но миссис Когтевран... — Елена неуверенно замолчала. Затем встретилась глазами с добрыми, полными понимания глазами. — Понимаете, она всегда работает. Мы с ней никогда не сидим вот так за чашкой чая, просто болтая ни о чем... А ведь она ещё и моя мама, не просто директор.

— Она у тебя человек дела и работы, Елена. Пойми и не сердись на маму. Тем более, она, скорее всего, опасается, что таким образом будет давать тебе больше привилегий, нежели остальным. Ей, я думаю, тоже нелегко.

— Забавно, — протянула Мирабель. — Мой папа чем-то похож на миссис Когтевран, Елена. Он все время в работе, редко когда уделяет мне свободную минутку. Ну, надо признать, его изделия очень известны и ценятся многими аристократами.

— Да, мне приходилось видеть работы мистера Фортиса, — согласилась женщина. — Действительно, очень тонко, неопытным глазом и не отличить от руки гоблина. Ну а вы, девочки, ещё не думали, чем будете заниматься после школы?

— Я, наверное, буду помогать папе, — подала голос Мира. — Он всегда жаловался, что слаб в приготовлении зелий, поэтому приходится заказывать у знакомых. Хочу варить зелья для него.

— Похвально, Мирабель. В травологии ты преуспеваешь, но в зельеварении нужно больше стараться.

— Знаю, — кивнула та. — Елена часто выручает меня.

— Неудивительно, — мисс Пуффендуй отставила чашку на край столика. — Ну а вы, Елена, не думали ещё о будущем?

— О будущем? — Елена застыла, задумавшись. — Мама говорила мне, что, если мои оценки не снизятся, я, возможно, смогу преподавать... — замолчала.

— Ну а вы сами, милая? Вы сами чего хотите?

— Я... Честно говоря, не знаю, мисс.

— Задумайтесь, пока у вас есть время, милая. Подумайте, что будет интересно вам лично, — Пенелопа перевела взгляд с одной девочки на другую. — Кто-то мечтает выйти замуж и иметь семью. Я когда-то тоже хотела этого, но потом... Пришла Кандида, и я загорелась идеей обучения деток-волшебников. И поверьте, дорогие мои, я ни разу не пожалела.

— Здорово, — враз протянули девочки.

Мисс Пуффендуй засмеялась.

— Поэтому я и твержу всем вам — подумайте, чего именно хочется вам. Будьте честны перед собой. Другим соврать легко, но себе — сердце не обманешь.

Они говорили так до самого вечера, увлеченно слушали друг друга, пока часы не пробили девять. Я восхищался мудростью этой женщины. С виду совсем молодая, красивая, но невероятно добрая, она словно видела души девочек, сидевших перед ней, насквозь.

— Заходите, дорогие. Всегда буду рада выпить с вами чаю, — сказала она, когда девочки покидали комнату.

— Спасибо вам, мисс Пуффендуй. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи...

Девочки исчезли, растворяясь.

— Мисс Когтевран! Мисс Когтевран! — низкий голос окликнул Елену, которая шла куда-то по широкому коридору. Она ускорила шаг. — Да стой же ты! — высокий парень с темно-русыми волосами и голубыми глазами, лицо которого показалось мне знакомым, схватил ее за локоть.

— Чего тебе, Роули? Я спешу, — Елена с силой постаралась вырваться. Я присмотрелся. Она заметно повзрослела, выросла. Детская округлость стала покидать бледное личико, фигура начала округляться, превращая маленькую девочку в красивую молодую девушку. Длинные темные волосы ниспадали локонами до плеч, лишь слегка собранные на затылке. Судя по всему, она не была любителем сложных причёсок. Возмущенные карие глаза, длинные ресницы, что недовольно хлопали по бледным щекам — она действительно была красива...

— Остановись на минутку, — Дерек отпустил ее локоть. — Послушай, я хотел спросить тебя... — он неловко переступил с ноги на ногу. — Тебя уже кто-нибудь пригласил на бал?

Елена фыркнула.

— Даже если нет, я все равно не пойду с тобой.

— Да брось, Елена, — он покачал головой, опираясь на косяк стены. — Три года уже прошло с того дня, а ты все никак не можешь перестать дуться! Не думаешь, что это по-детски? — сложил руки на груди, испытующе глядя на нее.

— О чем это ты? — спросила, слегка задумавшись. — А-а... Слишком много чести, Роули.

— Ну так тогда почему ты отказываешь? Заметь, я осмелился пригласить тебя даже после двух отказов! Смирился с тем, что на втором году ты пошла с сыном ремесленника, как его там звали? А, не важно, — махнул рукой. — На третьем ты выбрала этого простолюдина с Пуффендуя... Что за страсть к людям с низов, а? Дружба с Фортис на тебя так влияет?

— Дерек, ты напрасно теряешь время. Не нужно звать меня только потому, что я ее дочь. Вон сколько знатных девушек готовы пойти с тобой, а мне, прости, пора идти, — она развернулась.

— Знаешь, ты сильно ошибаешься, думая, что я так просто отступлю, — он вновь с силой схватил ее за локоть. — И ты пойдешь со мной, ведь речь уже идёт не о твоей гордости, а о моей чести.

— Да ну? Чем же я задела твою честь, а? Отпусти! — девочка дернулась.

— Не будь наивной, Елена. Вся школа уже знает, что ты предпочла мне каких-то простаков. Думаешь, весело сносить насмешки?

— Ты сам виноват, Роули. Я не заставляла тебя звать меня и рассказывать всей школе, что дала тебе согласие. Ты сам все это сделал. Сам! — она, наконец, сумела освободиться, воспользовавшись его замешательством, и чуть ли не бегом понеслась прочь.

— Пожалеешь, мисс Когтевран, пожалеешь... — кинул он ей вслед.

Мы вновь переместились. По каменным стенам, столу с ровными стопками книг и бумаг, чернилами с наточенными перьями неподалеку, сложенными по размеру от большего к меньшему, по кремовому ковру и шторам я узнал кабинет миссис Когтевран.

— Где ты была прошлой ночью? — строгий голос послышался из-за спинки кресла, стоявшего перед камином.

— Что за вопрос, мама, я была в своей спальне...

— Не лги мне, — Кандида резко поднялась. Строгое дорогое синее платье прекрасно шло женщине, выгодно подчёркивая фигуру. Ее длинные густые волосы были красиво собраны в две косы на затылке. — Вас с Мирабель видели, когда вы украдкой, словно воры, возвращались на рассвете.

— И ты поверила? — Елена усмехнулась уголками губ.

— Не дерзи мне, Елена. Мне ужасно не нравится твое поведение в последнее время!

— И что на этот раз, мама? Мои оценки почти всегда выше ожидаемого, то, что не получается с первого раза я, под твоим чутким, — она выделила это слово, — надзором тут же исправляю, чтобы тебе не было стыдно за меня перед учителями, дальними родственниками и... Перед кем там ещё тебе может быть стыдно?

— О твоих оценках мы ещё поговорим, дорогая. Там есть что обсудить, поверь мне, — не обращая внимания на последнюю колкость, возразила та.

— Говори сразу, что не так? — глаза Елены яростно блеснули.

— Не кричи на мать! Куда ты ходила с этой девчонкой? Где вы пропадали всю ночь? — миссис Когтевран начала переходить на крик.

— Я уже говорила тебе...

— Елена!

— Мама!

Воздух, казалось, зазвенел от их громкого крика. Мать и дочь прожигали друг друга тяжёлыми взглядами, переводя дыхание после криков. Наконец миссис Когтевран устало опустилась на кресло.

— Хорошо, на этот раз я тебе поверю. Но в следующий раз, мисс Когтевран, пощады не будет.

Все на миг исчезло. Мы оказались в заброшенном пустом классе. В передней части его Елена, сидя на корточках, гипнотизировала взглядом несколько подушек, грудой лежавших недалеко от нее.

— Мисс Когтевран, над чем это вы так усердно трудитесь? — жёсткий мужской голос раздался позади Елены. Мужчина, которого я уже видел в одном из воспоминаний, с лёгкой усмешкой зашёл в класс.

— Я, — щеки Елены порозовели. — Я просто... — она сглотнула. — Я хочу научиться беспалочковой магии!

Профессор недоверчиво изогнул бровь.

— Не рано ли вы берётесь за такой сложный раздел магии?

Она тряхнула головой.

— Я хочу доказать себе и... ей, — сказала совсем тихо, — доказать, что я смогу!

Мужчина несколько минут смотрел молча, задумавшись.

— Что ж, — кивнул он. — Я дам вам задание, которые вы должны будете выполнять в течение следующих двух недель. Если справитесь, получите несколько книг из моей личной библиотеки для обучения.

Елена радостно улыбнулась.

— Но если я увижу, что вы были недостаточно усердны, Елена, — он кинул на нее строгий взгляд. — Можете забыть об этом разговоре. Все ясно?

На миг все потемнело. Я открыл глаза, когда мы оказались в каком-то классе.

Елена, сосредоточившись на книге, заставила ту взмыть в воздух и приземлиться в ее руки.

— Похвально, мисс Когтевран, — мужчина довольно кивнул головой. — Очень хорошо.

Елена смущённо улыбнулась.

— Вы правда так считаете, профессор?

— Я говорю о том, что вижу. Вы знаете, что у меня не водится привычки врать своим ученикам.

— Профессор Динс, я всюду вас ищу, — послышался знакомый голос у входа в класс. Миссис Когтевран вошла, стуча каблуками по каменному полу. Ее взгляд, словно огонь, перекинулся с мужчины на дочь, удивлённо останавливаясь на последней.

— Мисс Когтевран, что вы здесь делаете? — спросила строго.

— Мисс Когтевран демонстрировала мне свои успехи. Полюбуйтесь, — он кивнул Елене, призывая ту повторить сделанное раннее. Та испуганно качнула головой, словно отказываясь. Затем же, поймав недоуменный взгляд матери, с силой кивнула. Закрыла глаза, сосредотачиваясь. Книга слегка дернулась, но осталась на прежнем месте.

— Ну же, мисс Когтерван, вспомните, что и кому вы хотели доказать, — заметив напряжение девочки, подбодрил ее профессор. Та ещё раз кивнула, глубоко вздохнув. Книга затряслась и взлетела, едва не ударив ее по голове. Елена ловко поймала ее, отложив в сторону. Следующая прилетела точно в руки, затем Елена отлевитировала ее обратно на стол.

— Достаточно, — голос миссис Когтевран послышался спустя несколько минут. Она обошла несколько парт, приближаясь к дочери.

— Грегори, это ваша заслуга? — недоверчиво посмотрела она на мужчину. Тот покачал головой.

— Это заслуга вашей дочери, Кандида. Она усердно тренировалась в течение двух месяцев и, я полагаю, не собирается останавливаться на достигнутом.

— Не собираюсь, — подтвердила девочка.

Женщина посмотрела на дочь.

— Умница, дочка. Я горжусь тобой, — сказала она тихо, но твердо. В глазах Елены отразилось удивление. Искренне, недоверчивое, но в то же время... Такое счастливое.

— Что вы сказали, профессор? — переспросила, едва переводя дыхание.

— Вы слышали, мисс Когтевран. А сейчас оставьте нас, мне необходимо обсудить кое-что с профессором Динсом, — обернулась к мужчине. Тот кивнул ей, и Елена направилась к выходу.

— Профессор Динс, — сказала она, замерев у двери. — Спасибо, — улыбнулась учителю и вышла из класса.

Сильный влажный ветер унес нас куда-то. Я открыл глаза. Берег озера под серым небом, кромка Запретного леса с колючими елями сбоку.

— Это было впервые, Мира, первый раз после того, как я поступила в школу! — голос Елены, укутанной в теплый шарф и нечто похожее на пальто из плотной ткани, переливался восторженными нотками. Она шла под руку с ещё одной девочкой вдоль берега.

— Я очень рада за тебя, милая, — удивительно, но ее лицо вновь было покрыто каким-то туманом. Никак не удавалось разглядеть его черты, лишь светлые локоны виднелись за тайной завесой. — Я же говорила, что твоя мама просто волнуется за тебя. Она желает тебе лучшего.

— Я думаю, она больше заботится о своей репутации, Мирабель, — Елена перевела взгляд с нее на озеро. — Как там твой отец? Все так же мастерит?

— Ага, все так же, — та кивнула головой. — Он уже год, как работает над заказом твоей матери. Знаешь, с ним гораздо приятнее иметь дело, будучи далеко от дома. Он писал, что она частенько появлялась у нас, чтобы обсудить все детали. Правда, что это будет такое, не признается. Ты ведь расскажешь мне, когда твоя мама получит эту вещь?

— О, Мирабель, конечно! Если мама позволит, мы вместе посмотрим на это тайное нечто, — она улыбнулась, приобнимая подругу.

— Спасибо, милая, — та нежно обняла ее в ответ. Они дошли до больших камней ближе к краю леса, усаживаясь на неровную поверхность. Так и сидели, улыбаясь и наблюдая за тем, как солнце все ниже опускается над кромкой озера.

"Удивительно, что это всплыло только сейчас", — голос Луны пронесся в сознании. Я хотел уточнить, что она имела в виду, но мы уже переместились в следующее воспоминание.

— О Мерлин, как же там было весело! Гораздо лучше наших чопорных рождественских балов! — Елена, придерживая под руку кого-то, весело рассмеялась.

— Ахах, ещё бы, Елена. На наших балах так не потанцуешь, рискуешь нарваться на гнев наших аристократов, — девочки рассмеялись ещё звонче.

— Ох, Мира, как же жаль, что ярмарка уезжает завтра! Ещё не скоро сможем так повеселиться, — вздохнула Елена.

— Не переживай, Елена. Если приедешь ко мне летом, будем танцевать хоть каждый день! — весело пообещала Мира. Они подошли к замку.

— Так, тихо, сейчас нужно будет пройти через другой вход, в прошлый раз нас кто-то заметил.

— Хорошо.

Девочки пробрались внутрь, пробираясь сквозь какие-то узкие коридоры и пыльные портьеры.

— Ладно, здесь мы разойдемся, — на одном из поворотов шепнула Елена. — Увидимся за обедом.

— Увидимся, — подруги обнялись и, попрощавшись, разошлись в разные стороны.

Елена добралась до башни. Зашла тихо, словно мышка, в гостиную.

— Кто тут у нас вернулся? — чей-то голос заставил вздрогнуть. — И где это пропадала наша гордая мисс?

— Роули, — Елена недовольно фыркнула. — Тебя это никак не касается, отойди с дороги.

— Зато меня касается, — голос миссис Когтевран, буквально пропитанный холодом и злобой, заставил Елену пораженно застыть.

— Я предупреждал тебя, Елена, — самодовольно улыбнулся Дерек, отходя в сторону.

— Спасибо, мистер Роули, — миссис Когтевран перевела взгляд с него на дочь. — Ты. Идёшь. Со мной, — отчеканила она каждое слово.

Они шли в полном, страшно давящем на сознание молчании до ее кабинета.

— Заходи, — открыв дверь, Когтевран подтолкнула туда дочь. — Ты опять бегала туда? И ещё хватило наглости соврать мне тогда! — воскликнула, проходя в комнату.

Елена молчала.

— С кем ты туда ходила? Отвечай!

— Одна...

— Не лги, Елена! Кто научил тебя лгать матери? Твой отец... Если бы он был здесь, что бы он сказал, а?

— Если бы папа был здесь, — ее голос прозвучал тихо. — Он бы понял, почему я это сделала.

— Что? — Когтевран чуть не захлебнулась от гнева. — Что ты сказала, непослушная девчонка? — и подошла, схватив дочь за ворот мантии.

Елена молчала, лишь гневно глядя в глаза матери.

— Мне рассказали о твоей подруге, — сказала та шепотом. — Мирабель Фортис. Дочь ремесленника, очень прославленного, надо сказать. Но, видимо, из-за тяжёлой работы воспитанием его дочери никто не занимался.

— Что ты имеешь в виду?

— Она дурно влияет на тебя. Ее оценки невысоки, шанс продвинуться куда-то после школы невелик.

— Какое это имеет отношение ко мне?

Губы матери дрогнули в усмешке.

— Думаю, будет лучше, если девочка вернётся домой и будет обучаться ремеслу своей семьи.

— Мама!!!

— Ты сама виновата, дочка. Я лишь забочусь о твоём благополучии.

— Мама, нам осталось учиться чуть больше года! Не делай то, о чем пожалеешь! — в глазах Елены была мольба.

— Ха! — Кандида самодовольно усмехнулась. — Дорогая, я когда-нибудь жалела о чем-то? Все свои решения я принимаю в здравом уме!

— Даже если так, знай, что если сделаешь это, я тоже уйду! — ее слова заставили миссис Когтевран едва заметно напрячься.

— И куда же, позволь спросить? Куда ты пойдешь, милочка?

— Я пойду с Мирабель! — крикнула Елена. — Каково тебе будет, если дочь великой миссис Когтевран променяет твою школу на ремесло, а? И вообще, что это ты делаешь там весь год, а, мама?

— Откуда ты... — глаза миссис Когтевран забегали в растерянности. — Она сказала тебе?

— О чем ты? — Елена насторожилась, внимательно наблюдая за матерью.

— Что она рассказала тебе? — вновь задала вопрос та.

— Только то, что ты заказала у мистера Фортиса какую-то вещь. Но мы не знаем, какую...

— Ах, это. Хорошо, — Кандида словно пришла в себя, опомнившись. — Эта девочка сегодня же покинет школу. А ты, — строго посмотрела на дочь, — ты никуда не выйдешь из замка без моего разрешения!

— И что же ты сделаешь? Запрешь меня, а?

— Нет, дорогая. Думаю, мистер Роули не откажет мне в помощи.

— Мама, как ты можешь!

— Несси! — в комнате послышался хлопок, и перед миссис Когтевран возник маленький домашний эльф. — Пожалуйста, доставь мисс Когтевран  в гостиную Когтевран. И позови сюда мистера Роули.

— Несси слушается, — пискнул эльф.

— Погоди, Несси, — Елена отдернула руку. — Минутку, прошу тебя. Мама, — обратилась к Кандиде.

— Я позову тебя, Несси, — когда эльф исчез, та перевела взгляд на дочь.

— Мира — единственный близкий мне здесь человек. Я никому не могу довериться, кроме нее.

— Что ты говоришь такое? У тебя, в отличие от других учеников, мать рядом, под боком!

— Мать? — уголки губ Елены дрогнули. — Ты хоть сама веришь, в то, что ты моя мать? Да моим однокурсникам ты даёшь больше, чем родной дочери, мама! Ты дышать мне не даёшь! Стоит мне сделать малейшую ошибку, зовёшь к себе и отчитываешь! — Елена перешла на крик. — Ты хоть знаешь, что на меня все смотрят только как на твою тень, мама? Ты все время говоришь мне об ответственности, которую накладывает фамилия Когтевран. А ты не забыла, чья это фамилия? — она вопросительно взглянула в глаза матери. — Так я напомню, миссис Когтевран! Эту фамилию дал нам великий человек — Геральд Когтевран! Мой любимый, лучший в мире папочка, имени которого ты даже не смеешь произносить! — ее грудь вздымалась от тяжёлого дыхания. — Вот кто любил меня! По-настоящему, ничего не требуя! Он всегда принимал меня как Елену, как его милую маленькую девочку, а не как твою дочь!!! Ты же каждый раз своими словами сжигала все мосты между нами! Да лучше бы я была дочерью простого ремесленника, чем твоей! Как бы проще было, а, мама? Никакого позора или страха, ты сама лишь ответственна за честь нашей... — звонкий хлопок пронзил комнату. Елена схватилась за щеку, бросив взгляд загнанного зайца на разъяренную мать. — Так значит, да, миссис Когтевран? Интересно, что бы сказал папа, когда увидел, как ты бьешь его дочь?

— Ты, — Кандида побледнела, — Несси! Уведи ее!

Послышался хлопок, эльф, поклонившись своей госпоже, подошёл к Елене.

— Позвольте, мисс...

— Я дойду сама!

— Проследи, — лишь кинула миссис Когтевран, когда Елена, громко хлопнув дверью, покинула комнату.

— Ненавижу, — прохрипела та, перехватывая рукой горло. — Ненавижу вас, миссис Когтевран, — слезы проложили дорожки на ее щеках. Чьи-то шаги послышались впереди. Елена, едва опомнившись, забежала в заброшенный класс.

— Мисс, старшая госпожа велела...

— Несси, оставь меня! Или хотя бы подожди за дверью, — бросила Елена, падая лицом на пыльную парту.

— Слушаюсь, мисс, — пискнул эльф, исчезая.

Она плакала. Плакала навзрыд, разрывая горло. Я подошёл к парте, где она сидела. Наблюдая за страданиями этой девочки, всей душой желал помочь, хоть как-то облегчить ее страдания, но понимал, что был не в силах что-либо сделать.

— Она не понимает меня, не понимает, — Елена подняла голову, и ее рассредоточенный взгляд попал на мое лицо. Я уже видел эти глаза когда-то. Такие же грустные, наполненные невыносимой тоской и страхом. В тот самый вечер, когда Луна напилась после бала и едва передвигала ногами. Она смотрела так же.

— Мирабель! — крикнула спустя какое-то время девушка. — Я должна... — она дернулась, выбегая из класса. — Мира... Я должна...

— Мисс Елена!!! — в ужасе пискнул эльф, когда та, опасно покачнувшись, рухнула на холодный пол.

Нас вновь унесло в пустоту.

— Миссис Когтевран? Вы звали меня? — Елена зашла внутрь комнаты, притворяя за собой дверь.

— Звала, — миссис Когтевран сидела за столом, чиркая острым концом пера по пергаменту. — Мистер Роули недавно сообщил мне, что ты часто пропадаешь в комнате профессора Пуффендуй. Не хочешь объясниться?

— Ваш пёс опять донес на меня. Но скажу по правде, я и раньше это делала.

— Не смей дерзить мне! — в глазах Кандиды заплясали яростные огоньки. — И как давно? — она перестала писать, складывая домиком руки. — И почему я узнаю об этом только сейчас?

Елена прошла внутрь комнаты, усаживаясь в кресло перед камином.

— Курса с третьего, миссис Когтевран. Если бы вы интересовались чем-то, кроме оценок в моей жизни, то давно бы узнали об этом.

Взгляды встретились, скрестившись, словно острые клинки.

— С третьего? И что же, позволь спросить, ты там делаешь?

— Вы не поверите, мадам, — Елена перевела взгляд на огонь, трещавший среди деревянных поленьев. — Разговариваю.

Кандида застыла, пронзительным взглядом осматривая дочь.

— Такое недопустимо между учеником и директором. Я поговорю с Пенелопой...

— Ах, не трогайте эту прекрасную женщину! — Елена устало вздохнула, рассеянно осматривая комнату и ни на чём толком не сосредотачиваясь. — Она все эти годы была мне как мать... — она закусила губу, смолкнув. — Это все, что вы хотели спросить?

— Больше не ходи туда. Подумать только! — воскликнула Кандида. — Словно к лучшей подруге! Я думала, все директора понимают, что следует сохранять дистанцию. Не в моих правилах вмешиваться в дела внутри факультета, но здесь речь идёт о моей ученице...

— Не вмешиваетесь? Именно поэтому была отчислена ученица с Пуффендуя? Ох, не нужно обманываться, миссис Когтевран!

— Ты все не можешь забыть эту девчонку, Елена, — миссис Когтевран покачала головой. — Поэтому перестала называть меня матерью, а, дочка?

— Вы уже давно перестали быть мне матерью, мадам. Ещё раз повторюсь, не стоит обманываться. А мисс Пуффендуй — очень хорошая и добрая женщина, вам не стоит ругаться с ней. И я не удивлена, что Мирабель была именно с ее факультета, добрее человека не найти...

— Ты перестанешь ходить туда, Елена! — глаза миссис Когтевран метали молнии. — Если я ещё раз узнаю об этом, буду вынуждена принимать меры! — она хлопнула ладонью по столу.

Елена изогнула тонкую бровь.

— И какие на этот раз, позвольте узнать?

— Ох, не сомневайся, я найду способ! А теперь иди к себе, у меня ещё куча дел.

Картинка сменилась.

— Ещё раз я узнаю, что ты следил за мной, и...

— Ну и что же ты сделаешь, а? — Дерек Роули, сложив руки на груди, откинулся на холодную стену. — Пока ты здесь, ты ничего не сможешь сделать, признай, дорогая.

— Я тебе не дорогая! Ты забыл, что было с Энди, а? Думаешь, не найду способа расправиться с тобой?

— Энди? Ах, твое знаменитое заклятие кленового листа! Ну, дорогая, теперь мы знаем, как излечиться. Конечно, пришлось изрядно помучить тебя, прежде чем ты призналась. Слушай, чем миссис Когтевран пригрозила тебе тогда, а?

— Замолчи, Роули! — зашипела Елена. — Я давно уже не боюсь ее, — она яростно сжала кулаки.

— Да? — он усмехнулся. — Поэтому до сих пор пляшешь под ее дудку?

— Кто бы говорил, — Елена фыркнула. — Ты сейчас не лучше, чем шавка на ее поводке, — с отвращением взглянув на Дерека, она двинулась прочь.

— Знаешь, в чем разница между нами, — его пальцы с силой сжались на локте Елены, когда он наклонился к ее уху. — Я делаю это по собственному желанию, ты же прогибаешься под давлением собственной матери.

— Пусти!

Он разжал пальцы, отпуская ее руку.

— У нас с миссис Когтевран общие цели.

— И какие же? — Елена со злобным любопытством посмотрела на него.

— Я женюсь на тебе после школы.

Елена усмехнулась.

— А ты не хотел бы сначала спросить моего согласия, а?

— Зачем? — он изогнул бровь. — Я спрошу его у твоей достопочтенной матушки. Елена, признай, ты уже давно ничего не решаешь сама.

Она сморгнула. Затем закрыла глаза и сосредоточилась. Мне было знакомо это выражение. Крик Дерека, отдернувшего руку, подтвердил мои предположения. Невербальное жалящее...

— Ещё раз притронется ко мне, и пощады не жди, Роули, — ее голос был пропитан жгучей ненавистью. — И да, вы оба сильно заблуждаетесь насчёт меня. Клянусь тебе, я найду способ вырваться.

Все растворилось в пространстве, сменяясь. Мы очутились в богато украшенном Большом зале, от яркого света многочисленных свечей и ярких украшений зарябило в глазах.

— Наконец ты дала согласие, упрямица, — Роули, одетый в кружевную рубаху и штаны из дорогой ткани, взял под руку Елену. Я посмотрел на нее. Вытянувшаяся стройная фигура, обычно скрытая под мантией, округлилась в нужных местах. Все такие же длинные волосы, слегка собранные на затылке. Изысканное чёрное платье из шелка, что струилось по ее телу, красивые жемчужные серьги и колье, невысокие туфли. Все это очень шло девушке, но взгляд ее был пустым и равнодушным.

— Если бы профессор Когтевран не поставила меня перед фактом, заставляя идти на этот бал, когда все остальные кавалеры уже были заняты, я бы не за что не пошла с тобой, Роули.

— Зря ты так, красавица. Помнишь, что было, когда ты обидела меня в прошлый раз? — он улыбнулся, поймав ее ненавистный взгляд. — Может, все же и выйти за меня заставит, а?

— Мечтай.

Она станцевала с ним первый танец, практически не глядя на него. Затем, не сказав ни слова, отошла в другую сторону зала.

— Что, Когтевран, скучаешь? — Мелори, шедшая под руку со своим кавалером, ехидно улыбнулась. — После того, как по твоей милости ушла Мирабель, никто и приблизиться к тебе не хочет.

— Оно и к лучшему. Такие, как ты, мне в друзьях не нужны, — не одарив ее взглядом, Елена равнодушно отвернулась, взяв в руки напиток.

— Елена! — миссис Когтевран, ласково улыбаясь, подозвала ее к себе. Рядом с ней, потягивая вино, стоял высокий плотный мужчина. Елена несколько раз тяжело вздохнула, нехотя двигаясь к матери.

— Чего вы хотели, миссис Когтевран? — спросила она равнодушно.

— Елена, дочка, зачем же так официально, — миссис Когтевран растянулась в улыбке. — Это барон Тонитруа, он давно горит желанием познакомиться с тобой.

— Мисс Когтевран, — мужчина с темными глазами, массивным носом и мясистым подбородком примкнул губами к руке Елены. — Как увидел вас на трибунах Турнира, умолял вашу матушку познакомить со столь прекрасной юной леди.

— Я рада, что ваше желание исполнилось, — ответила та холодным голосом. — Я могу идти? — обратилась к матери.

— Елена, — миссис Когтевран бросила на нее недовольный взгляд. — Прошу нас простить, барон, мы на минутку, — она схватила дочь за локоть, отводя в сторону. — Прошу, хоть здесь перестань показывать свой несносный характер!

— Я не хотела приходить, это вы меня заставили. Могу уйти и перестать вас позорить.

— Прекрати! — гневно шикнула Кандида. — Ты уже взрослая, пора присмотреть себе жениха. Мистер Роули недавно сватался...

— Нет, — отрезала. — Он будет вечно плясать под вашу дудку, мне такой муж не нужен.

— Он слишком юн, но достаточно умен, подумай. Я пока что не тороплю тебя с выбором. Но если же нет, присмотрись хорошенько к сегодняшним гостям. Радуйся, не каждой девушке выпадает такая возможность выбора...

— Что ж тогда они ко мне сватаются, пусть сразу женятся на вас...

— Прекрати, противная девчонка! — приглушённым голосом воскликнула Кандида. — Сейчас же перестань упрямиться и улыбайся. Улыбайся, я сказала! Ох, наказание на мою голову! — она покачала головой. — Сейчас же иди и поговори с бароном. Ну же! — она толкнула дочь в спину.

Елена подошла к мужчине, нехотя принимая у того бокал с напитком.

— Прекрасный вечер, не так ли? — он решил разрушить неловкое молчание.

— Не думаю, — сказала равнодушно. — В первые годы обучения здесь они были лучше.

Барон улыбнулся.

— В ваши годы ещё рано скорбеть о прошлом.

— А в ваши в самый раз, хотите сказать? — насмешливо посмотрела на него. Барон, растерявшись, неловко сглотнул.

— Я... Я не так уж сильно старше вас, Елена.

— Да? — она изогнула тонкую бровь. — Тогда, если не секрет, сколько вам лет?

— Всего лишь сорок пять. Для волшебников это разве разница — тридцать лет?

Елена усмехнулась.

— Мой отец был старше матери на двадцать.

— Ну вот видите, возраст — не главное...

— Но он был лучшим мужчиной на свете, — Елена, словно не слыша, продолжила задумчиво. — Таких нет больше.

— Такая любовь к родителям похвальна, — голос мужчины прозвучал растерянно.

Она замолчала, наблюдая за происходящим.

— Знаете, Елена, вы очень красивы. Словно роза зимой...

— Зимой? — она усмехнулась. — Вы ничего не путаете, господин Тонитруа?

— Нет, юная госпожа. Красивы, как роза, но остры и холодны от снега, что падает и падает на вас. Глядишь, так и завянете, если не найдете место под солнцем.

— Интересное у вас сравнение. Во-первых, розы зимой на улице не растут. Во-вторых, у меня уже есть место под солнцем. Только без солнца, — она допила вино, отдавая ему бокал. — Мое солнце давно ушло в закат, барон Тонитруа. И вам не в силах вернуть его, не тратьте силы.

Она отошла, направляясь к выходу.

— Елена, куда ты? — миссис Когтевран схватила ее за плечо.

— Вы хотели, чтобы я пришла на бал — я это сделала. Хотели, чтобы была с кавалером — согласилась на верного вам пса Роули. Хотели, чтобы поговорила с тем человеком — сделала. А теперь, ради святого Мерлина, оставьте меня, миссис Когтевран, у меня есть дела, — с этими словами она сбросила руку матери и направилась к выходу.

— Несносная! — бросили ей вслед.

Нас вновь унесло в пустоту.

Библиотека. Елена сидела, обложившись книгами, за одним из столов. Я подошёл ближе, рассматривая названия. Магическая ботаника, необычное применение травологии в трансфигурации, магия леса и многое-многое другое.

Громкий хлопок заставил ее вздрогнуть.

— Мисс Елена, старшая госпожа ждёт вас в ее кабинете, — пропищал эльф тонким голоском.

— Передай старшей госпоже, что я занята, — холодно ответила она, не отрываясь от записей.

— Но мисс, она сказала, что это очень важно. Велела передать, что речь пойдет о вашем будущем.

Елена тяжело вздохнула, потерев глаза.

— Я сейчас буду, можешь идти, Несси.

Она сложила книги по местам и покинула библиотеку. Дойдя до кабинета, постучала.

— Войдите, — послышался голос из-за двери.

— Миссис Когтевран, вы хотели меня видеть? — холодно спросила Елена, проходя внутрь.

— Хотела, — Кандида настороженно оглядела дочь. — Давно ты не заходила ко мне. Ты сильно похудела, дочь моя...

— Я уже давно не ваша дочь. О чем вы хотели поговорить?

Впервые за все это время я увидел растерянность в глазах этой леди.

— Елена... — Кандида тяжело вздохнула, но взяла себя в руки. — Ты делаешь успехи в учебе. Даю тебе выбор: после окончания школы можешь попробовать себя в преподавании, как я тебе предлагала ранее, или же...

— Или же что?

— Один очень уважаемый и знатный человек сватался к тебе. Барон Тонитруа. Я знакомила тебя с ним на балу, помнишь?

— Тот старый заносчивый джентльмен? — Елена презрительно фыркнула. — Нет уж, спасибо.

— Зря ты так реагируешь. Возраст далеко не главное. Твой отец тоже был гораздо старше меня, но, тем не менее, мы очень любили друг друга.

Взгляд Елены, которым она окинула мать, не предвещал ничего хорошего.

— Не смейте сравнивать моего отца, — сказала грозным шепотом, — герцога Геральда Когтеврана, кавалера ордена Мерлина, умнейшего человека и лучшего в мире родителя, с этим человеком. Я слышала, что барон — сильный боевой маг, не более того. Он груб и неотесан. И я лучше всю жизнь проживу одна, чем с таким человеком.

Миссис Когтевран молчала, ее лицо напряглось, словно скульптура, где умелый мастер смог запечатлеть суровое, но в то же время грустное выражение.

— Его портрет заговорил, дочка. Хочешь, я свожу тебя к нему?

— Папа? — глаза Елены впервые за все это время загорелись.

— Да, — кивнула Кандида.

— Я пойду к нему.

— Доступ к поместью возможен только с моего согласия. Пока тебе не исполнится семнадцать, ты не сможешь попасть туда.

Губы Елены изогнулись в жёсткой усмешке.

— Чего вы хотите? В очередной раз сделка? Ах, нет, минуточку, раньше вы дальше не заботились об условиях, не давали выбор, а просто ставили меня перед фактом. А теперь смиловались и решили дать выбор?

— Елена, послушай! — строго воскликнула ее мать. — Смотри на вещи трезво! Роули сватался к тебе, ты отказала! Розье, Нотт — тоже! Я была согласна с твоим выбором, потому что эти юнцы, хоть и из уважаемых семей, ещё слишком молоды и непонятно, чего ожидать от них. Я думала, ты ищешь себе надёжного человека, и барон как никто другой подходит на эту роль! Подумай, девочка моя, неужели ты не хочешь семью, деток? Выйди замуж, а потом делай, что хочешь, как это делала я, твой отец...

— Перестаньте все время сравнивать меня с собой, миссис Когтевран! Примите уже к сведению, что я — не вы! Я — дочь Геральда Когтевран, и как и он, больше не буду идти у вас на поводу! Он многое прощал вам, но никогда не позволял собой манипулировать. И он бы не одобрил ни одного вашего псевдоверного решения!

— Елена, дочка...

— Я закончу Хогвартс. Побуду здесь столько, сколько захочу. Но не выйду за него.

Она вышла, хлопнув дверью, оставляя растерянную мать позади.

Картинка сменилась.

Темнота. Практически ничего не видно. Елена шла по коридору, освещая путь с помощью палочки. Какой-то шорох заставил ее вздрогнуть, замерев. Не увидев ничего подозрительно, она двинулась дальше. Остановилась лишь у двери, прислушиваясь.

— То есть, — мужской голос послышался по ту сторону комнаты. — Тот год для тебя ничего не значит? Целый год, Кандида, мы провели вместе. Я сделал ее для тебя, но после того дня... После того дня ты больше не объявлялась...

— Я все сказала тебе тогда, Эдвин. Мы не можем...

— Почему? Потому, что я простой ремесленник? Но не ты ли воспевала равенство, а, Канди? А в итоге что? Ты отчислила мою дочь!

— Эдви, на то были причины, поверь...

— Ты не изменишь своего решения? — голос мужчины был пропитан горечью.

— Нет.

— Значит, я не ошибся. Прощайте, миссис Когтевран, — Елена отпрянула, забежав за ближайший косяк стены. Дверь открылась, и при свете комнаты показался силуэт высокого светловолосого мужчины. Греческий профиль, голубые глаза, стройная фигура — он был красив. И не сказать, что у такого под боком была уже взрослая дочь.

— Ты ещё пожалеешь, Канди, — бросил он напоследок и ушел прочь.

— Она ведь не должна была сегодня быть в школе, — шепнула Елена самой себе. Дверь вновь открылась.

— Эдвин, ты забыл! — крикнула Кандида, быстрым шагом передвигаясь по коридору. Когда та скрылась за поворотом, Елена шмыгнула в комнату.

— Акцио диадема, — произнесла она, протягивая руку. Ничего не произошло. — Черт, она под защитой, — прошептала, осматриваясь. — Где эта женщина может хранить самые дорогие ей вещи? Обычно они бывают на самых видных местах... — Елена подняла голову, осматривая картины. Взгляд опустился ниже — на полку с многочисленными статуэтками. — Вот она! — воскликнула восторженно, заметив украшение на крупной статуэтке ангела. — Странно... Папа подарил ей этого ангела, я помню, — Елена подошла к полке, пододвигая стул. — Так и не подумаешь, что она отдельно от этой скульптуры, — серебряный ободок диадемы, сделанный в виде крыльев, был украшен мелкой россыпью драгоценных камней, в центре украшения сиял чернотой круглый драгоценный камень с тремя жемчужинами по бокам, на самой вершине была изображена голова орла, тоже переливавшаяся мелкими камешками на шее величественной птицы. Елена зачарованно протянула руку, пытаясь достать до красивой вещи. — Ещё немного, — подбадривала она саму себя. Шорох за дверью заставил ее судорожно замереть. Чьи-то шаги слышались все отчётливее. Елена в панике спрыгнула со стула, возвращая тот на исходное место, затем забежала за плотную штору, устраиваясь у окна. Дверь открылась, впуская миссис Когтевран.

— Святой Мерлин, не день, а сплошное наказание! — воскликнула та, подходя к столу. Елена слегка выглянула из-за своего укрытия, наблюдая за ней. Миссис Когтевран тем временем строгим испытующим взглядом оглядела комнату, словно проверяя. Убедившись, что все было на своих местах, она уже развернулась, чтобы отойти от стола. — Минутку, — зацепилась взглядом за спинку стула, сдвинутую чуть левее от центра стола. — Так-то лучше, — сказала, вернув тот на место. Елена закатила глаза. — А это ещё что такое? — уткнулась взглядом в статую ангела. Елена затаила дыхание. — Странно, кажется, камень стал темнее, — сказала, когда поправляла диадему на голове ангела. Затем, снова проверив, все ли на месте, довольно кивнула и двинулась в сторону своей спальни.

Подождав несколько минут, Елена вышла из своего укрытия.

— Оглохни, — произнесла, направив палочку на дверь соседней комнаты. Затем вновь поднялась на стул, цепляя палочкой диадему.  — Наконец-то спустилась, возвращая стул на место, затем двинулась к выходу. Взгляд карих глаз зацепился за зеркало у дальней стены. Слегка замешкавшись, Елена надела диадему на голову и осмотрела себя в отражении. Украшение сверкнуло черным камнем, отчего Елена зажмурилась, слегка вскрикнув. — Что это было? — спросила у своего отражения. На нее слегка испуганным взглядом смотрела юная бледная девушка с шоколадными локонами. Диадема красиво смотрелась на ее голове, придавая всему образу девушки, одетой в, казалось бы, простое чёрное платье, поистине королевский вид.

— Неудивительно, миссис Когтевран, что он целый год работал над этой вещью, — протянула Елена, присматриваясь. — Но о чем только вы говорили здесь? Странно... — она задумалась. — А впрочем... Неважно, — она обернулась в сторону спальни, в которой сейчас находилась миссис Когтевран. — Теперь ты узнаешь, матушка, каково это — когда у тебя отбирают то, что ты так любишь. Ты почувствуешь это сполна! Прощайте, миссис Когтевран, — она сняла диадему, спрятав в сумку и, сняв чары, вышла из комнаты.

Картинка сменилась. Мы оказались перед светлыми полукруглыми воротами в виде больших крыльев.

Елена, взволнованно вздохнув, подошла ближе.

— Три месяца назад мне исполнилось семнадцать, — она прикрыла глаза, — я имею все права войти сюда.

Она проколола палец небольшим ножом, прикладывая его к замку. Ворота слегка завибрировали, впитывая кровь хозяйки, затем со скрежетом отворились.

— Дома, — Елена прошла внутрь, восторженно вдыхая ночной воздух.

Мы прошли внутрь сквозь гостиную, столовую, несколько коридоров. Наконец, вышли куда-то. Я узнал ту самую галерею. Грудь Елены часто вздымалась от волнения, она шла все быстрее. Затем же резко замедлилась, словно присматриваясь.

— Папа? — спросила тихо. — Папа, ты здесь?

— Елена? — мужской голос прозвучал недоверчиво. — Птичка моя, ты пришла ко мне?

— Папа! Папочка мой! — она подбежала. — Я так скучала по тебе, ты бы знал! Так скучала!

— Ох, милая, я тоже. С тех пор, как очнулся здесь, все ждал тебя и Канди. Она приходила сюда однажды...

— Что она сказала? — ее голос дрожал от волнения.

— Обещала привести тебя, если ты согласишься с ее условиями. Какими, уточнять не стала.

— Она хотела выдать меня замуж, отец, — Елена горько усмехнулась. — Но я сказала, что лучшего мужчины, чем ты, больше не будет.

— Ох, милая, — по голосу отца стало понятно, что он тронут. — Я бы так хотел обнять тебя, детка. Ты так выросла, — он оглядел ее с ног до головы. — Так похорошела, моя пташка.

— Я очень скучаю по тебе, папочка. Ты не представляешь, как сильно! В последние годы меня вообще не покидает ощущение, что ты единственный, кто действительно любил меня, — она замолчала. — Хотя... Был ещё один человек, которому я доверяла.

— Почему же был? Кто это?

— Мирабель Фортис. Дочь ремесленника, что сделал для нее это, — Елена залезла в сумку и достала оттуда диадему.

— Ох, как интересно, — мужчина с любопытством присмотрелся. — Ох, Канди. Ай да моя красавица!

В глазах Елены отразилось удивление.

— В молодости мы вместе придумали эскиз этой вещи, — заметив ее недоуменное выражение, пояснил отец. — Видимо, она решила воплотить его столько лет спустя.

— Он висел на статуе ангела, что ты когда-то подарил ей...

Геральд замер.

— Я тронут, — его голос прозвучал искренне. — А что случилось с этой девушкой, дочка?

— Ах, — Елена махнула рукой. — Эта женщина выгнала ее из школы, — сказала злобно.

— Что? Не может быть. Она не могла...

— Ещё как могла, папа. Мы с ней сбежали на танцы, она поймала меня и выгнала Мирабель из школы! Просто так вышвырнула человека на улицу! — Елена тяжело вздохнула. — Такова твоя жена, отец. С тех пор я презираю ее.

— Елена, так нельзя. Как-никак, она твоя мать, — мужчина покачал головой. — Да, Кандида погорячилась, она всегда была непростого нрава.

— Папа, речь идёт о жизни другого человека!

— Я не говорю, что она была права. Я согласен, дочка, что она поступила неправильно. Но, пожалуйста, не повторяй ее ошибок, не позволяй гневу управлять разумом, малышка.

— Когда ты был с нами, то мог контролировать ее дикие выпады. Сейчас же никто не в силах остановить эту женщину.

— Маму, Елена, маму!

— Ты не переубедишь меня, отец! Ты не представляешь, сколько зла она причинила мне за все эти годы! Сколько я страдала из-за ее жажды идеальности и страха за свою репутацию! — Елена тяжело вздохнула, переводя дух. — Но теперь... Теперь она ощутит сполна то, что ощущала я все эти годы. Боль, страх, ненависть и разочарование...

— Елена, дитя мое, что ты задумала? — он встревоженно вгляделся в дочь.

— Я отправлюсь в Албанию. Хочу найти Мирабель. Она рассказывала мне про свои края, — на миг ее лицо приобрело мечтательное выражение. — Поэтому я найду ее и попрошу прощения за все.

— А Кандида знает об этом?

Елена торжественно усмехнулась.

— Нет. Конечно, нет, — она злорадно рассмеялась. — Она узнает в скором времени, что ее драгоценная диадема пропала. На меня ей уже давно глубоко плевать, отец, — пальцы Елены коснулись витиеватой рамы портрета. — Но то, что именно я украла ее у нее из-под носа — вот что главное. Я отдам ее Мирабель, только бы найти ее...

— Ты так привязана к этой девочке?

— Она была вторым чудесным человеком в моей жизни после тебя, папочка, — карие глаза посмотрели с грустью. — Твоя дочь стала воровкой из-за твоей жены! И ты единственный, перед кем мне сейчас стыдно, папа. Потому что ты не воспитывал меня такой. Прости...

— Елена, — мистер Когтевран печально вздохнул, но голубые глаза светились нежностью, когда он вновь посмотрел на дочь. — Я люблю тебя, девочка моя. Твоя мама... У нее сложный характер, но уверен, она ни раз раскаивалась за свои поступки. У этой женщины доброе сердце, просто она не любит показывать свою слабость...

— Но ведь я — самый родной ей человек, папочка! Если не передо мной, то перед кем ей быть слабой? Это же с ума сойти можно!

Геральд тяжело вздохнул.

— Вот она и сошла, — посмотрел печально. — Вы обе неправы, девочки мои. Мне очень жаль, что я был уже не в состоянии помешать вам. Но помни, Елена, — он приблизился, насколько это было возможно на портрете, — я всегда буду любить вас. Несмотря ни на что.

— И я тебя, папочка, — слезы потекли по щекам Елены. — Я всегда буду любить тебя.

Все заполнилось белым туманом.

— Я не буду показывать тебе, как скиталась по лесу, там нет ничего интересного, - пронесся в сознании голос Луны.

— Ты нашла Мирабель? — спросил ее я, пока была возможность.

— Нет... Точнее... Я не помню...

Мы очутились на опушке леса. Вокруг стояла непроглядная тьма, ни облачка на черном небе, лишь разного цвета лучи, что летали из одной стороны в другую, освещали небольшое пространство.

— Лучше сдайся, красавица! — прогремел низкий мужской голос. — Ты уже показала мне, на что способна! Целый год дурачила великого барона Тонитруа! — он отбил одно из заклинаний, выпущенных палочкой Елены. — Сейчас ты слаба, и я даю тебе возможность закончить эту битву миром!

— Только через мой труп! — крикнула Елена, запуская в него ещё несколько лучей. Наконец одно из заклинаний угодило в цель, и барон, застыв с недоуменным выражением на грузном лице, мощной грудой рухнул на траву. — Есть! — воскликнула Елена и рванула прочь. Она бежала по лесу, еле передвигая ноги. Испачканная, с ветками и листьями в волосах и одежде, заметно исхудавшая и явно истощенная. Казалось, ещё чуть-чуть, и она сама упадет без сил.

"Нет", — пронеслось в голове, когда мои худшие опасения сбылись.

Картинка сменилась. Ветер с силой ударил мне в лицо. Знакомое ощущение, словно я вновь сел на метлу... Я осмотрелся. Ни почвы под ногами, лишь дымка облаков впереди. Мы действительно летели. Сбоку от нас я увидел барона верхом на метле, а рядом... Елена открыла глаза.

— Где я? Что происходит? — воскликнула она, едва переводя дух.

— Мы летим обратно, красавица, — мужской голос прогудел над ее ухом. — Ох, и заставила ты меня побегать!

— Сейчас же спусти меня на землю! — яростно закричала Елена.

— Успокойся, пташка. Ты сейчас ничего не сможешь сделать, сиди смирно! — он пригнулся, ускоряясь.

"Елена!" — невольно вскрикнул я, наблюдая за тем, как он уносил ее все дальше.

Мы оказались в каком-то замке. Темные маленькие окна, каменные стены, факелы в грубой чугунной оправе. Мне не нравилось это место.

— Я пообещал твоей матушке вернуть ее дочь обратно. Она в последнее время очень слаба и буквально умоляла меня... — барон прошел внутрь какой-то комнаты. Дорогие, кофейного цвета шторы, никак не сочетавшиеся по цвету с кроватью, над которой возвышался лимонно-желтый балдахин, большая хрустальная люстра, казавшаяся совершенно лишней в этой комнате, картина с изображением какой-то дамы с пустым безжизненным взглядом, небольшие окна и столик у дальней стены. — Также она уже давно выказала мне свое расположение и ясно дала понять, что очень бы хотела, чтобы я женился на тебе.

— Меня не интересуют желания этой женщины, — сказала Елена, отошедшая как можно дальше от него.

— Твоя матушка очень больна, Елена. Ни сегодня-завтра она отойдет в мир иной. И ты останешься совершенно одна, без опеки и заботы.

Елена фыркнула.

— Я привыкла. И буду очень признательна, если вы выпустите меня отсюда.

Барон цокнул, покачав головой.

— Не торопись, птичка. Я дам тебе день, чтобы подумать. Но предупреждаю, — он поднял мясистый указательный палец, — из этого замка ты выйдешь только моей женой.

С этими словами он покинул комнату. Снаружи послышался какой-то звук. Ключ несколько раз повернулся в замке.

— Ненавижу, — крикнула Елена, падая в отчаянии на пол.

Картинка сменилась. Елена стояла у двери комнаты, прислушиваясь к звукам снаружи.

— Несси! — позвала она тихо. Спустя минуту раздался хлопок.

— Мисс Елена? — глаза эльфа расширились, словно в неверии. Он подбежал к ней, обнимая ее колени. — Несси так скучал, мисс!

— Я... — Елена в удивлении посмотрела на него. — Я правда тронута, Несси, — погладила его по голове. А сейчас... Ты можешь вытащить меня отсюда?

— Миссис Когтевран приказала мне не помогать вам, мисс, — печально пискнул эльф.

— Даже если мне грозит смерть? Послушай, Несси, я должна выбраться отсюда, иначе, — чьи-то шаги послышались за дверью. — Быстрее, перенеси меня... Куда же... — она на миг задумалась. — В Запретный лес, давай!

Несси кивнул, обвив маленькими пальчиками ее ладонь. Я схватился за эльфа, и нас всех унесло прочь.

— Спасибо, милый, — поблагодарила малыша Елена, когда мы ступили на мягкую влажную траву Запретного леса. — Иди домой, я тебя позову, если что. И не наказывай себя, это приказ!

Несси кивнул, исчезая. Елена осмотрелась.

— Как же темно, — протянула, пробираясь сквозь колючие кусты. — Он сказал, что она больна... Может, мне стоит... — остановилась, задумавшись. — Надо бы выйти к замку, — с этими словами она продолжила путь, освещая путь палочкой.

— Попалась! — кто-то схватил ее за руку. Свет палочки выхватил перекошенное яростью лицо. — Что, птичка, думала, что я настолько глуп, а? Думала, что неотесанный барон не предвидит твоего нового побега?

— Как вы нашли меня? — Елена попыталась вырвать руку.

— Как? А вон, смотри какой жучок, — он вытащил из рукава серебряное украшение. — Перед тем, как ты очнулась, я нацепил тебе такой же, он и показал, куда ты исчезла.

— Отпустите! Я сама смогу дойти до замка, ваша помощь больше не нужна!

Барон дёрнул ее ближе к себе.

— Ха! — в его глазах плясали недобрые огоньки. — Ты забыла, что я сказал тебе перед уходом? Ты покинешь мой замок только в качестве моей жены!

— Этого никогда не случится!

— Почему? Почему, Елена? — яростно воскликнул барон. — Я ведь полюбил тебя! Сносил все твои высокомерные взгляды и насмешки! Найди мне ещё хоть одного человека, который бы так унижался перед женщиной!

— Я вас об этом не просила, пустите руку!

— Мы возвращаемся, милая. После того, как поженимся, отведу тебя хоть на край света!

Елена закрыла глаза. Барон яростно вскрикнул, отдергивая руку. Елена же бросилась вперёд, но запуталась в кустах, и он быстро настиг ее.

— Я никогда не выйду за тебя! Никогда!

— Ах так? Если не достанешься мне, то никому не достанешься, — его глаза горели такой яростью, что казалось, могли извергать пламя. В порыве гнева он выхватил кинжал, замахнувшись.

"Нет!!!" — судорожный крик вырвался из моего горла.

Острое лезвие с глухим стуком пронзило плоть, кровь брызнула на руки барона. Глаза Елены в ужасе расширились, хриплое дыхание едва прорезало лёгкие.

— Папа.... — прохрипела, когда потяжелевшие веки закрылись, туша последние огоньки в карих глазах девушки.

"Елена!!! — отчаяние заполнило мою сущность. Я с ужасом наблюдал за тем, как несчастная девушка, безжизненно повисшая на руках своего убийцы, исчезала в пространстве, распадаясь на множество мельчайших кусочков. — Ох, Елена..."

Я открыла глаза, когда уже начало светать. Несмотря на то, что показала далеко не все воспоминания, времени ушло немало. Он увидел самую яркую часть детства и школьных лет Елены. Увидел ее побег. Затем я показала ему часть воспоминаний из жизни Серой Дамы. То, как меня мучил Пивз и как удалось отделаться от назойливого полтергейста. То, как избегала барона, будучи заточенной с ним в этом замке. Как познакомилась с Луной, наши беседы и тот обряд... Я показала ему все потаённые уголки души Елены Когтевран, лишь опустив самые незначительные детали, рутинные, похожие друг на друга дни. Теперь он видел все... Не сказать, что меня окутало сожаление, совсем нет. После стольких дней сомнений и переживаний сейчас мне наконец стало легко. Словно невидимые цепи, тянувшие вниз, отпустили тело и душу. Но в то же время... Страх неизвестности заполнил сущность. Как он отреагирует на то, что увидел сегодня? Что теперь будет думать обо мне?

Я перевела взгляд на Седрика, что все это время сидел напротив. Напряженные плечи, руки с длинными пальцами, что сейчас крепко сжимали мои. Его густые брови сдвинулись к переносице, образуя складочку на коже, челюсти сжались, делая линию скул ещё острее. Я осторожно высвободила свои ладони, мягко опуская его руки. Указательным пальцем провела по морщинке, желая избавить его лицо от этой неприятности. Веки Седрика дрогнули, как только пальцы коснулись кожи носа. Темные ресницы затрепетали, открывая затуманенные карие глаза, что посмотрели рассеянно.

Я отдернула руку, внимательно всматриваясь в его лицо. Мягкий свет из окна, проложивший пыльную дорожку вдоль ближайшей стены, заставил его глаза сощуриться, однако спустя несколько секунд их выражение переменилось. С рассеянного оно стало... Напряжённым, задумчивым.

— Седрик... — с неуверенностью в голосе позвала его, когда тот, оттолкнувшись ладонями от холодного пола, поднялся на ноги. С минуту он смотрел на меня, кажется, пытаясь что-то сказать. Брови в напряжении вновь сошлись на переносице, все его лицо выражало какое-то смятение, но он не выдал ни звука. Лишь быстрым движением схватил мантию, отряхивая ту от пыли, заставляя пылинки закружиться в стремительном водовороте перед моими глазами. Поднял сумку и, не взглянув больше на меня, быстро покинул башню.

Он ушел, не сказав ни слова. Ушел, оставив меня одну... О чем он подумал? Как теперь поступит? И как... Будет относиться ко мне? Эти вопросы пчелками зудели в голове, пока мои руки судорожно собирали свечи и уничтожали все следы ритуала. С пятнами крови, очертивших контуры выведенных ножиком рун, пришлось повозиться подольше, что на какое-то время избавило от нежелательных мыслей. На все это действо ушло не менее получаса, и вскоре пол вернулся к первозданному виду.

Шагая по дороге в башню, я думала о том, что показала ему этой ночью. Забавно, но некоторые воспоминания сама увидела будто впервые. Любимый папа, чья добрая улыбка из-под седой бороды способна была согреть в трудную минуту, наши с ним прогулки и разговоры, Мирабель... Я совсем не помнила её, хотя само это имя, его мелодичное звучание отзывалось странной теплотой внутри. Мама... Злость на нее в те времена была настолько сильна, что, казалось, раскаляла до белого каления нервы, вытягивала их, словно струну, готовую в любой момент лопнуть. В какой-то момент я даже возненавидела ее. Она сожгла все мосты между нами, каждый раз зажигая все новые пожары, не давая даже возможности потушить старые, тем самым подтолкнув к опрометчивому решению бежать. Куда угодно, лишь бы подальше от нее и ее диких неимоверных амбиций. И как только папа справлялся с этим? Два года скитаний по чужим домам и лесам Албании, бесконечные попытки разузнать место проживания мастера Фортиса. И вот, когда что-то начало проясняться, барон, словно гроза среди ясного неба, настиг меня. Откуда он узнал, где искать? Возможно, миссис Когтевран, чьи умственные способности всегда поражали окружающих, догадалась, куда могла сбежать ее дочь. Или же... Она вновь наведывалась в наш дом и говорила с папой? Приходила навестить его и узнала о моих планах? Если ответы на эти вопросы были более-менее очевидны, то другой факт вызывал сомнения. Не только ум выделял миссис Когтевран, ее красота и здоровье тоже всегда были объектами зависти. И вниманием мужчин она никогда не была обделена, будучи весьма привлекательной женщиной. Гордая, умная, сильная... Поэтому тот факт, что спустя короткое время после моего ухода она заболела, немало удивлял. Помню, будучи привидением, я не раз думала об этом, перебирая в голове кучу вариантов возможных объяснений. Она ведь даже утрату горячо любимого мужа выдержала стойко, а тут — какой-то побег... Быть может, это была приманка, чтобы вернуть меня? Но миссис Когтевран была слишком гордой, чтобы показывать свою слабость, тем более таким способом. Да и история вряд ли соврет — она умерла вскоре после моей смерти, так и не простившись. Я не знаю, что она хотела сказать своей дочери, ведь была так зла на нее! Но в ту ночь, когда оказалась в Запретном лесу, какое-то странное предчувствие заставило встревожиться, отдавшись неприятным ощущением в груди. Мне хотелось попасть в замок. Хотелось проведать ее, но...

Я спустилась по одной из многочисленных лестниц, накидывая мантию на плечи. Выходной день, все, должно быть, отсыпались в своих постелях. Со стен слышался храп и сопение многочисленных господ, изображённых на портретах. Часы, мирно тикая, показали четыре. Мои соседки тоже ещё спали.

Тихонько пробралась в башню, поднявшись в комнату. Переодевшись в мягкую пижаму с изображением пушистых зайцев и кроликов, что подарила мне Лина ещё на Рождество, залезла в кровать. Стоило голове коснуться мягкой подушки, я нырнула под теплое одеяло, и сознание тут же начало погружаться в приятную тьму, освобождая от множества мучивших, словно назойливые комары в летнюю пору, вопросов.

Проснулась, услышав звонкий звук голосов снаружи. Лина и Мэдис, судя по всему, уже встали и сейчас что-то оживлённо обсуждали. Пересиливая слабость в мышцах после сна, я отодвинула полог, выползая с постели.

— Кто это у нас проснулся? — сладким голосом, заметив мои телодвижения, пропела Лина. — Ну ты и соня, Луна Лавгуд, — покачала головой. — Не от того ли это, что изволила вернуться сегодня лишь под утро?

— О чем ты, — я зевнула, закутываясь в теплый халат, мягкая ткань которого приятно прилегала к телу.

— Да брось, Луна. Мы с Мэдис до двух ночи играли в карты, тебя все не было. Может, признаешься?

— А сегодня ты спала так долго, что пропустила завтрак, — добавила, хлопнув длинными ресницами, Мэдис.

— Правда? — глаза метнулись к часам на руке. Час дня. Ничего себе поспала...

— Я... — в голове как назло стало пусто, я не знала, что сказать в свою защиту. — Была у мадам Помфри...

— Врешь, — меня тут же осадили. Девочки лукаво улыбнулись.

Я настороженно перевела взгляд с одной когтевранки на другую.

— Чего это вы так улыбаетесь? — подошла ближе, всматриваясь в их лица. — Ну же, выкладывайте! — по-видимому, мой тон и серьезное выражение лица заставило их весело рассмеяться.

— Мы видели тебя вчера рядом с Седриком, — успокоившись, подала голос Мэдис.

— Да, о чем это вы так мило беседовали там — на берегу? — добавила, переглянувшись с ней, Лина.

На берегу? Да, мы говорили с ним там. Я ведь отошла тогда, чтобы побыть в одиночестве от всего происходящего, а потом он вдруг оказался рядом. Все мое тело напряглось при этом воспоминании. Вот же черт...

— А ты что думала, никто не заметит, как вы вдвоем отошли вдруг ото всех? Подружки Чжоу все уши прожужжали, перемывая вам косточки.

Я закатила глаза. Неужели всех их волновало в тот момент только это?

— А что в этом такого? Мы просто волновались за Гарри и обсуждали, когда он вернётся.

— И это все? — радостное выражение на лице Мэдис вмиг скисло, лопнуло, словно цветной мыльный пузырь, коснувшийся иголки.

— Все, — соврала я, старясь, чтобы голос, слегка осипший после ночной вылазки, не дрогнул. — А где Лизи? — спросила, стараясь перевести тему, когда заметила пустующую кровать, на которую облокотилась, сложив руки на груди, Лина.

— Ушла куда-то. Мы у нее не спрашивали, — махнула рукой та.

Мои глаза прошлись по заправленной голубыми простынями постели. По многочисленным книгами, ровным рядом сложенным на полке. Ее вновь не было в комнате. После того вечера, когда Лизи решилась заговорить с нами, сделав первый шаг навстречу, нельзя было сказать, что мы тут же стали лучшими друзьями. Да, желали иногда спокойной ночи друг другу, она стала гораздо больше времени проводить в комнате. Иногда даже спрашивала нас о чем-то, но, в основном, большую часть времени молчала, что-то читая, или же спускалась в гостиную. Тем не менее, обстановка в нашей спальне стала гораздо менее напряжённой, чему больше всего радовалась Мэдис. Кажется, милая девочка не оставляла надежду наладить общение с подругой.

На обеде все обсуждали события вчерашнего испытания. Несколько девочек, собравшись кучкой, что-то щебетали, поглядывая на стол Слизерина, где обедал Виктор Крам. Не меньше внимания привлекал сегодня и друг Гарри — Рон Уизли, вокруг которого собрались, внимательно слушая, его однокурсники. Рон буквально светился от счастья, когда, активно жестикулируя, увлеченно о чем-то рассказывал.

— Привет, красавица, — я коснулась рукой плеча Гермионы, ещё издалека заметив пышную каштановую гриву. Та слегка вздрогнула, обернувшись.

— О, Луна, — ее губы растянулись в теплой улыбке. — Привет.

— Как ты? Отошла от вчерашнего?

— Я-то отошла, — Гермиона покачала головой. — Но кое-кто... — закатив глаза, она кивнула в сторону Рона. Я рассмеялась.

— Ох, дорогая, у мальчика наконец появилась возможность погреться в лучах славы, не порти ему удовольствие, — сказала я, насмешливо улыбнувшись, отчего Гермиона весело прыснула. Такой жест привлек внимание Гарри, сидевшего неподалеку, отчего он удивлённо посмотрел на девочку.

— О, Луна, это ты...

— Привет, Гарри, — я улыбнулась. — Поздравляю, ты здорово справился вчера.

— Спасибо...

— Луна, ну где ты там? Решила устроить голодовку? — с нетерпением в голосе позвала Лина, уже подошедшая к столу Когтеврана.

— Иду-иду, — ответила я девочкам. — Гермиона, ты пойдешь сегодня в библиотеку?

— Да, как раз после обеда собиралась.

— Значит, увидимся, — она согласно кивнула, и я двинулась к своему столу.

Горячий суп, источавший приятный аромат сыра и зелени, напомнил о том, как прекрасна бывает еда, особенно, когда ты голоден. Ведь со вчерашнего ужина во рту не было ни кусочка. В какой-то момент, потянувшись за соком, я заметила, как Мэдис, странно улыбаясь, толкала локтем Лину.

— Что с вами? — спросила, заметив их перешептывания. Лина, сидевшая напротив меня, пригнулась, чтобы оказаться ближе к моему уху.

— Сейчас очень осторожно развернись назад, — я удивлённо хлопнула глазами, посмотрев на нее недоверчиво, но послушалась. Все тело обожгло, когда я резко обернулась обратно к девочкам.

— Он снова смотрит на тебя, Луна, — весело хихикнула Мэдис. — Скажи, что происходит между вами?

— Ничего, — резко потеряв аппетит, отодвинула тарелку с недоеденным блюдом.

Воспоминание о его странном поведении утром неприятно кольнуло сознание. Его отчужденный, но в то же время задумчивый взгляд... Зачем он смотрел сейчас так? Почему ушел, ничего не сказав? И стоит ли мне самой пытаться заговорить с ним? Хотя с другой стороны, чего ещё я могла ожидать после всего, что он узнал? Может, стоит дать ему немного времени... Все эти вопросы, мучившие сознание ещё по дороге из восточной башни, вновь всплыли в голове, неприятно кусая сознание.

— Я буду в библиотеке, — перекинув ноги через скамейку, я быстро вышла из-за стола, уносясь прочь из Большого зала.

Строчки плыли перед глазами, не давая возможности сконцентрироваться на несколько раз безуспешно перечитанном абзаце. Я даже не помнила толком, что за книгу взяла в руки.

— Решила углубиться в Зельеварение? — голос Гермионы послышался за спиной. Я взглянула на обложку книги. Действительно... И зачем вообще ее взяла? С громким звуком захлопнула талмуд. — Луна, с тобой все хорошо? — она, опустив на стол толстенные книги, присела рядом.

— Да, все в порядке, — глаза пробежались по внушительной стопке литературы. Рукой дотянулась до ближайшего талмуда, что взяла Гермиона. — У меня складывается впечатление, что Руны — твой любимый предмет.

— Ага, — она открыла книгу, пролистывая страницы. Затем, вспомнив о чем-то, полезла в сумку.

Взгляд зацепился за название случайно открытой главы. "Рунические закономерности, шифры и методы расшифровки". Шифр... Он ведь так и не всплыл до сих пор в памяти, да и, признаться, я не особо пыталась найти его. Со всеми волнениями прошедших дней из головы совсем вылетело... Ох, Елена! Ты, кажется, забыла, чем обязана этой девочке?

— Луна? Что с тобой? — голос Гермионы вырвал из размышлений.

— Я... Ничего. Ты прости, Гермиона, я кое-что забыла в башне, — рассеянно улыбнувшись ей, я убрала на место так и не тронутый толком учебник и скорым шагом двинулась к выходу.

Дорога до башни не заняла много времени, хотя в какой-то момент показалось, что она стала длиннее раза в три обычного. Оказавшись в комнате, я открыла ящик, где лежали успевшая запылиться рукопись Луны и ее дневник с пометками. Закинув первую вместе с теплой мантией в сумку, направилась в сторону выхода. Необходимо было возобновить, наконец, свою практику медитации.

Дойдя до нужного места, привычным образом начала подготавливать место, применяя очищающие и согревающие чары. Жаль, успокаивающего зелья для подстраховки у меня теперь не имелось, ведь идти и просить его у мадам Помфри стало рискованно. Добрая женщина опять может начать задавать неудобные вопросы, намекая на ненормальность моего состояния.

Какой-то звук коснулся слуха, заставив замереть и настороженно прислушаться. Чей-то глухой всхлип раздался откуда-то сбоку. Разве в этом холодном, оплетенном паутиной месте кто-то бывает вообще? Я развернулась, оглядываясь.

У дальнего угла, прижавшись лицом к стене, сидела одна из моих соседок. Русые кудряшки, разбросанные по спине и щекам, закрывали ее лицо, подпрыгивая на судорожно трясущихся плечах. Возле ног девочки валялся скомканный клочок пергамента.

— Лизи? — осторожно позвала я, отчего та тут же замерла. Оторвавшись от стены, резко подняла голову.

— Лавгуд? Что ты здесь делаешь? — спросила она, быстрым движением утирая слезы.

— То же самое могу спросить у тебя, — я откинулась спиной на неровный холодный камень. — Что случилось?

— Ничего, — она приподнялась, быстрым движением отряхивая мантию, затем стремительным шагом направилась к выходу. Такое поведение напомнило мне утреннее происшествие, отчего внутренности неприятно кольнуло.

— Лизи, — я едва успела схватить ее за руку, останавливая почти у выхода из башни. — Это из-за письма? — кивнула головой на клочок на полу.

— Что? — она посмотрела рассеянно. — Нет, ерунда, — при этих словах все же вернулась к тому месту, подбирая и силой сжимая в руке несчастный пергамент. Недолго думая, сунула его в карман мантии. В голове всплыло воспоминание, где Лизи, сидя за столом в библиотеке, однажды читала одно письмо, содержание которого, судя по грустному выражению глаз, ей было явно не в радость. Благодаря Луне, мне даже была известна причина...

— Лизи, — я посмотрела в ее опухшие заплаканные глаза. — Это из-за твоей мамы, ведь так?

— Что? — она обернулась, удивлённо пробежавшись взглядом по моему лицу. — Откуда ты знаешь?

Я тяжело вздохнула, всматриваясь в туманную дымку за окном, еле видную из-за толстого слоя пыли на стекле. Помню, как Луна смотрела в него в первую нашу встречу. Как она часто стирала эту пыль в последующие, чтобы иметь возможность получше разглядеть красивые пейзажи.

— Знаю. И гораздо больше, чем ты думаешь.

Лизи застыла, пытаясь, судя по недоверчивому выражению ее глаз, осознать, была ли я сейчас серьезна с ней.

— Странная ты все-таки, Лавгуд.

— Не более, чем ты, Элизабет. Но позволь дать тебе совет, — я заметила любопытство, промелькнувшее в ее взгляде. — Чтобы там не происходило, не позволяй своей матери отобрать у тебя подруг. Ты ведь из-за нее ломала ночник Мэдис?

Губы Лизи сжались, когда она отвела взгляд.

— Знаешь, в отличие от меня она уже давно простила тебя. И это мне, признаться честно, было непонятно до недавнего времени.

— И что же изменилось? — сложив руки на груди, с интересом спросила Лизи.

Я пожала плечами.

— Долгое время я злилась на тебя из-за Лу... — кашлянула. — Из-за того, что ты скидывала всю вину на меня. Неприятно, согласись, — плечи Лизи слегка дернулись, но она продолжала с вниманием слушать. — Но могу понять, на полоумную Лавгуд, которую все сторонятся из-за ее причуд, легко перевести стрелки. Да и поверить легко.

Лизи промолчала.

— На полоумную, да, — сказала тихо. — Но в этом году... — она неуверенно посмотрела мне в глаза. — В этом году ты изменилась. Стала...

— Защищать себя?

— Увереннее и... Да... Ты стала жёстче и, честно говоря, мне порой трудно поверить в то, что ты — это ты.

Я усмехнулась уголками губ. Забавно, мы общались с ней меньше всего за все это время, но даже Лизи не смогла не заметить...

— Откуда ты знаешь, — она вздохнула, поднимая глаза. — О маме...

На миг я задумалась. Интересно, а удалось бы мне угадать причину состояния этой девочки, если бы не видения Луны? Стала бы я вообще пытаться понять ее или бы просто посчитала лгуньей, нагадившей лучшей подруге да ещё и скинувшей всю вину на невинную? Определенного ответа на этот вопрос не было. Елена Когтевран из Средневековья вряд ли бы стала разбираться, будучи погруженная в свои заботы и проблемы. Да и моих псевдодрузей удалось раскусить только благодаря счастливой случайности. Конечно, мне ещё очень повезло тогда обрести Мирабель.

Лизи кашлянула, ненавязчиво напоминая о своем присутствии.

— Я, как и ты, немного наблюдательна, — не став больше медлить, ответила я. — Увидела, как ты читаешь ее письма и всякий раз расстраиваешься. Только и всего.

Она пару секунд внимательно рассматривала меня, словно убеждаясь. Затем достала из кармана скомканное письмо и прошла к боковой стене, присаживаясь на скамейку. Я молча следила за ее действиями.

— Я завидовала ей. До сих пор завидую... — подала голос Лизи, разглаживая руками пергамент.

— Ты о Мэдис?

Она кивнула.

— Мы дружили с самого первого курса. Везде всегда были вместе, пока... — ее ладонь с большей, чем требовалось, силой прошлась по изгибам бумаги.

— Твоя мама не прознала о ее успехах в учебе? — озвучила я свою догадку.

— Да, мама все время интересовалась моей учебой, спрашивала про друзей. Я всегда ей все рассказывала. Она часто интересовалась и делами Мэди, ее оценками, — Лизи, заламывая в волнении руки, начала складывать письмо пополам. — Мэди всегда была лучше в учебе, хоть я, как могла, старалась не отставать от нее.

— И мама все время сравнивала тебя с ней, требуя быть лучше?

Глаза Лизи сверкнули в полумраке башни.

— И откуда ты все знаешь, — ее губы растянулись в грустной улыбке. Вздохнув, она продолжила:

— В какой-то момент мне стало так обидно... Так обидно, что я все время хуже, чем Мэдис, и мама все время недовольна. По сравнению с большинством других учеников мои оценки выше, но лучшей ученицей всегда оставалась и остаётся она.

Я понимающе кивнула. Такая поистине детская, но горькая обида! И, как бы ни хотелось этого признавать, такая знакомая мне... Моя мать вела себя так же. Ее дочь должна была быть лучшей, ведь иначе это опозорило бы великую фамилию Когтевран. И как в итоге закончила свою жизнь дочь великой Кандиды? Эта мысль вызвала усмешку.

— Почему ты улыбаешься? — ее голос с нотками обиды вырвал из неприятных размышлений.

— Прости, Лизи. Просто мне знакома твоя ситуация. Не спрашивай, каким образом, — прервала я уже готовый сорваться с ее губ вопрос. — Но скажу одно: я не буду советовать тебе понять ее, принять и так далее... Так как сама не понимаю, каким образом это можно сделать... Но послушай, Элизабет, — я прямо посмотрела на нее, продолжавшую мучить в руках потрёпанный листок. — Пока ты не станешь совершеннолетней, будешь вынуждена идти на поводу. Да, ты можешь противиться, спорить, ругаться — но, поверь мне, сделаешь только хуже.

— И что же тогда мне делать? — спросила с горечью в голосе Лизи.

— Ничего. Слушай ее, учись, но всегда имей свой взгляд на вещи. Когда ты вырастешь и станешь независимой, сможешь уже сама решать, как поступить. И, несмотря ни на что, постарайся простить ее, как никак, она твоя мама. Ведь иногда бывает слишком поздно.

Пальцы Лизи замерли, она явно о чем-то задумалась. Оторвала взгляд от пергамента и, склонив голову, посмотрела на меня.

— И откуда столько житейской мудрости, Лавгуд? — отбросив несколько кудряшек с щеки, она усмехнулась уголками губ. — Столько времени молчала, а потом выдаешь такое, — ее слова вызвали ответную улыбку. Лизи замолчала, откинувшись спиной на холодную стену. Резко перестала улыбаться, вмиг снова став серьезной. Карие глаза устремились на окно. — Скажи, откуда...

— Откуда я знаю? — я помедлила, задумавшись. — Скажем так, у одного близкого мне человека была похожая ситуация. Она выросла с такой матерью, выполняя ее прихоти и потом так сильно злилась, что, в итоге даже не смогла с ней попрощаться перед смертью. Не хотелось бы, чтобы у тебя все закончилось так же грустно.

— Не хотелось бы, — словно эхо, отозвалась Лизи.

Больше она ничего не спрашивала, уходя куда-то в свои мысли. Лучики света мягко падали на ее округлые щеки, усыпанные точками веснушек, мягкие изгибы подбородка. Эмоции сменялись в карих глазах, застывших взглядом в одной точке. Я взглянула на часы, в темноте башни пытаясь рассмотреть стрелки.

— Скоро ужин. Ты идёшь?

Лизи отвернулась от окна, вновь комкая тщательно сложенный пергамент.

— Погоди-ка, — я отобрала несчастное письмо из ее рук. — Смотри, покажу фокус, — Лизи взглянула с удивлением. Палочкой я сотворила огонь, позволяя пламени поглотить изжеванную бумагу.

В глазах Лизи отразились танцующие огоньки.

— Спасибо, — прошептала, наблюдая за тем, как источник ее грусти осыпается пеплом на холодные плиты.

На ужин мы пришли вместе. Я не стала отмалчиваться и сама начала говорить о чем-то, чтобы отвлечь девочку от грустных мыслей. Лизи, как ни странно, оказалась весьма остра на язык, но показалась мне приятным собеседником. Пару раз, пока мы шли в Большой зал, она пошутила, вызвав у меня искреннюю улыбку. А порой и не менее искренний смех.

— Поосторожней, птички, — сказала она, когда мимо прошли слишком увлечённые разговором слизеринки, задев ее плечом. — Хотя, по виду порой не скажешь, — она проводила их взглядом. — Чирикают, как птички, но кусаются, — она цокнула, покачав головой, — как настоящие змеи.

Я прыснула.

— У тебя был такой опыт?

— Как-то раз, — кивнула головой Лизи. — Не сошлись с одной змейкой, когда нас поставили в пару у одного котла. Мы обе были слишком настойчивы, начали спорить, и в итоге только обожгли друг другу руки, пролив зелье.

— А с представителями Гриффиндора тебе как?

— По-разному, — ее глаза прошлись по флагам над столом гриффиндорцев. — Знаешь, они чем-то похожи: Гриффиндор и Слизерин. Что бы кто ни говорил, но у тех, и тех амбиции выше гор, и если ты становишься на их пути, они могут быть безжалостными. Поэтому я с ними стараюсь не ссориться, слишком большие потери, — улыбнулась она, покачав головой.

Я с интересом взглянула на свою собеседницу. Не по годам умная и в чем-то даже жёсткая, она чем-то напомнила мне меня в эти годы. По-видимому, высокая требовательность матери к ее успехам подталкивала много времени проводить за книгами. А возможно, она от природы такая наблюдательная, кто знает...

— Интересное наблюдение, Элизабет. Знаешь, мне уже кажется, я немало потеряла за столько месяцев нашего молчания.

— Никогда не думала, что скажу такое, но это взаимно, Лавгуд.

Мы дошли до стола нашего факультета, где, обнаружив соседок по комнате, присели неподалеку. Заметив, как Лизи помедлила в начале, словно не решаясь, я указала ей на свободное место рядом с нами.

— Мэдис, — обратилась к соседке, что все это время, удивлённо хлопая ресницами, смотрела на нас. — Лизи хочет тебе кое-что сказать.

Голубые глаза Мэдис взметнулись к Лизи, неуверенно стоявшей рядом со мной.

— Прости, Мэди, — сказала она тихо. — Я давно хотела попросить прощения, просто...

— А я давно уже простила, — тепло улыбнулась, перебив ее, та.

— Присаживайся, — подала голос Лина, наполняя бокал Лизи тыквенным соком.

— Ты наконец расскажешь мне, в чем там было дело? — подала голос Мэдис, когда мы начали ужинать.

Взгляд Лизи метнулся ко мне, будто в поисках поддержки. Так дети смотрят на своих родителей перед важным для них событием, словно опасаясь чего-то. Поэтому такое проявление доверия с ее стороны немало удивило.

— Помни, что я говорила тебе про друзей, — сказала, стараясь скрыть свое удивление, чтобы не смутить ее.

Лизи кивнула и, схватив бокал, отпила немного сока.

— Ну вы даёте, — прокомментировала ситуацию Лина. — Луна, ты решила стать дипломатом?

— Ага, практикуюсь, — кивнула я с улыбкой, дотягиваясь рукой до блюда с вишнёвым пирогом.

— Луна, он опять, — тихо шепнула Мэдис, глядя куда-то мне за спину. Лизи тоже обернулась в направлении ее взгляда. Седрик Диггори в этот момент с интересом смотрел на меня и Лизи. Он должен был знать ее по моим воспоминаниям, но только вот чем было вызвано такое любопытство?

— Он очень добрый, — вдруг подала голос Лизи. — Как-то раз я заблудилась вечером, а он патрулировал коридоры. Когда столкнулся со мной, помог найти дорогу и даже не стал снимать очки за то, что я была не в комнате, — протянула она задумчиво.

— Да? — удивлённо спросила Мэдис. — Как это мило с его стороны...

— Добрый, да слишком любопытный, — я недовольно фыркнула, разламывая несчастный пирог на маленькие кусочки.

Впервые за все это время мы добрались до нашей комнаты вместе. Лизи в этот вечер долго разговаривала с Мэдис. Мы с Линой, чтобы не мешать им, спустились вниз и провели какое-то время в гостиной, занимаясь каждая своим делом.

— Ну что, дружба, мир, жвачка? — весёлым голосом спросила моя соседка, когда мы, закончив с делами, вернулись в комнату.

Лизи и Мэдис, что сидели, забравшись с ногами на кровать последней и увлеченно рассматривая какой-то альбом, подняли головы.

— Думаю, да, — тихо сказала Лизи.

— Определенно, — улыбнулась, светясь от радости, Мэдис.

Дни шли стремительно. Ещё не скоро я смогла приступить к дыхательной практике, все время отвлекаясь на учебу, прогулки с Гермионой и Джинни, с которыми не желала прерывать общение, а также с девочками. Порой мы все вместе сидели в библиотеке, работая в тишине, а иногда помогая друг другу, если возникали трудности. Лизи и Мэдис вновь стали практически неразлучны, всюду ходили вместе, вместе делали уроки, весело смеялись.

— Мы с Тамарой ходим парой, — шутила в их сторону Лина.

Про нас они тоже не забывали, поэтому иногда мы вчетвером выбирались в Хогсмид. Это было... Так странно для меня. Первый мой опыт с друзьями в прошлом закончился плачевно, но тогда были совсем другие обстоятельства. Те люди дружили со мной, желая быть ближе к моей матери, сейчас же дружить с Луной Лавгуд не представляло никакой выгоды, за мной не было никаких связей и громких фамилий. Боюсь представить, что бы было, если бы не дружба с Мирабель. Возможно, если бы не она и ее искренняя забота, я бы сильно разочаровалась в людях ещё на первых курсах учебы в Хогвартсе. Но Мира вернула мне веру в хорошее, совсем как... Луна.

В который раз чувство благодарности тёплыми волнами разлилось по всему телу. Эта девочка показала мне, что порой скрывалось за грубостью и надменностью ее обидчиков. Лизи, изначально казавшаяся мне противной эгоистичной девчонкой, оказалась очень чуткой и доброй, просто немного грубоватой в силу некоторых трудностей, да даже та же Ханна Аббот. Как бы я ни злилась на нее за те значки, она ведь просто пыталась помочь Седрику и отстоять честь своего факультета, который с давних времён не пользовался большой популярностью. Хотя это тоже казалось странным, ведь, помня, какой невероятно доброй и замечательной женщиной была их Основательница, я не могла понять этого отношения. Возможно, представители других факультетов считали честность и доброту за проявление слабости... Кто их разберёт. Забавно, что эти мысли пришли лишь сейчас. Лишь после того, как показала ему свое прошлое, сама взглянув на него со стороны. Уже глазами Луны, а не обиженной на весь мир Елены...

Две недели прошло с тех пор, как это случилось. По поведению Седрика казалось, будто бы ничего не произошло. Он не подходил, не задавал вопросов, вообще ничего не пытался сделать. Я ждала хотя бы чего-нибудь, периодически замечая его силуэт в библиотеке и коридорах замка. Радовало только, что он перестал одаривать меня грозными недоверчивыми взглядами, которые отзывались странной болью после того случая у дуба... Единственное, что он делал, то периодически смотрел в мою сторону во время трапез в Большом зале, о чем не уставала сообщать Мэдис, правда, самой мне редко когда удавалась поймать его за этим занятием.

Тем не менее, даже такие проявления возбудили интерес в близких мне когтевранках. Девочки начали всерьез посматривать в его сторону. Спрашивали, что нас связывало, не сталкивались ли мы с ним в школе. Я, как могла, отмалчивалась и привирала. Как бы близки на данный момент мы ни были с ними, единственным, кто знал всю правду, оставался лишь он один. И его молчание после всего не слабо угнетало.

Я старалась отвлекаться, как могла. С девочками это было сделать проще, да и учеба помогала. Пару раз вновь выбиралась к озеру, чтобы подышать холодным воздухом и прогуляться в тишине. Правда, кого я обманывала, побыть в тишине там удавалось совсем недолго, благо Поляков при встрече ограничивался лишь только приветствиями, не докучая никакими расспросами, за что я была ему очень благодарна. Куда больше удивило, когда одним вечером, уже собираясь уходить с озера в замок, я столкнулась с Луи. Мне уже приходилось как-то говорить с ним после бала. Чувство вины за то, что оставила своего кавалера посреди праздника, подтолкнуло попросить прощения за то, что ушла тогда так рано.

— Я не злюсь, Луна. Не волнуйся об этом, — лишь добродушно улыбнулся шармбатонец, позволив вздохнуть с облегчением. Мы так же, как и до бала, продолжили общаться. Иногда заговаривали за завтраком или обедом, весело шутили. Он успел даже близко познакомиться с моими девочками, которым по душе приходились его шутки.

— Знаешь, а он ведь очень даже ничего, — в очередной раз задумалась Мэдис, провожая француза внимательным взглядом.

— Предвосхищая ваши вопросы — нет, между нами ничего нет и быть не может. Тем более, он гораздо старше...

А точнее я гораздо-гораздо старше. Их постоянные намеки и вопросы начали напрягать меня. Да, я понимала, что всем им всего по двенадцать-тринадцать лет, мальчики уже начали вызывать интерес и даже проявлять к ним внимание. Но что до меня — вряд ли я вообще смогу с кем-либо встречаться, быть чьей-то девушкой, возлюбленной... Ведь, как мне было известно, романтические отношения предполагали очень тесное общение, что в моем случае было крайне опасно. Всю жизнь скрывать, прятаться от любимого человека, бояться, что однажды он узнает и не поймет... Нет, это слишком тяжело и неизвестно, чем может закончиться. Ведь единственным человеком, кто теперь знал обо всем, был Седрик. И даже он, несмотря на всю свою доброту и терпимость, не смог принять...

— Ну да, конечно, — Лина скептически покачала головой. — Именно поэтому он так мило предложил тебе помочь донести сумку вчерашним вечером.

— Он лишь проявил вежливость. Я слишком много книг взяла из библиотеки, сумка была очень тяжёлой...

— А он так вовремя оказался рядом, — лукаво улыбнулась, откинув за спину толстые косы, Мэдис.

Я вздохнула, подавляя раздражение.

— Он шел на ужин, девочки. А я поздно закончила с делами, и если бы вы не ускакали так рано, могли бы и сами помочь мне донести. Там материала для всех хватит. Поэтому давайте не будем выдумывать.

Одна мысль закралась невольно в голову. Ведь в тот вечер, когда я шла, едва удерживая сумку, вновь увидела его. Седрик тоже заметил, что от тяжести я едва не валюсь с ног. Он вроде даже дернулся, чтобы подойти, или мне только так показалось... А потом Луи, которого я до этого не заметила, приподнял мою ношу и предложил помощь...

— Его твой возраст, кажется, не смущает, — не сдавалась Мэдис, чью умную головку очень волновал вопрос моих взаимоотношений с представителями противоположного пола.

— А меня волнует, милая Мэдис. Не все так просто.

Не просто... В какой-то момент, в очередной раз размышляя обо всем, мне стало страшно. Разговоры девочек, их беззаботные планы на будущее заставили невольно задуматься о своем. Что ждало меня впереди? Как вообще я буду жить, кем буду... Обычно такие вопросы даже не приходили в голову, ведь все мысли были заняты тайнами Луны. Я до сих пор считала, что не вправе была думать о чем-либо другом, пока не разгадаю ее замыслов, но в последнее время избегать таких мыслей стало все сложнее. Страх ледяными лапами закрался в душу. Не страх того, что Седрик расскажет кому-то, нет. Сомневаюсь, что кто-то вообще поверит в такое, да и смысл? Я боялась, что он отдалится от меня после всего. Ведь фактически, я — бывшее привидение, неприкаянная душа, занявшая чужое тело. Проживающая теперь чужую жизнь, носящая чужое имя. Чувство вины перед Луной и перед ним все больше грызло внутренности. Я так надеялась, что когда расскажу все кому-нибудь, хоть немного станет легче. Что, наконец, буду не одинока в том, о чем знаю. Но легче не становилось. И теперь уже, всякий раз сталкиваясь с ним коридорах, я сама спешила уйти прочь, чтобы не позволить себе даже думать об этом.

— Луна, ты какая-то грустная в последнее время, — подметила как-то за завтраком Лина. — Все хорошо?

— Просто устала, — я пальцами потерла виски. — Слишком много стали задавать.

— Это точно, — вмешалась, подперев рукой подбородок, Лизи. — Уже третью ночь буду сидеть с эссе и нумерологическими картами, — она устало зевнула.

— Странно, что так, ведь до экзаменов ещё столько времени, — задумчиво протянула Мэдис.

Я была рада, что они не стали продолжать расспросы, ведь так не хотелось больше врать и обманывать. А после того разговора о Луи вообще перестали докучать мне намеками, хотя иногда загадочно переглядывались между собой, стоило тому оказаться рядом. Лина и Мэдис продолжали общаться со своими кавалерами, иногда даже ходили с ними на свидания. Оставалось только удивляться, как при всем этом они успевали хорошо учиться. В этом плане нам с Лизи лишь оставалось строить догадки, ведь у нее, насколько я знала, никого ещё не было.

Какой-то шум резко отвлек, привлекая внимание. Все глаза однокурсников, до этого спокойно заканчивавших с завтраком, вмиг устремились в противоположную часть зала.

— Опять змейки со львами сцепились, — прокомментировала происходящее Лизи.

— Это что, Грейнджер там? — Мэдис слегка вытянулась, чтобы получше разглядеть происходящую стычку.

— Ага, и Уизли, кажется, — кивнула ее подруга. — Опять что-то не поделили.

— Ладно, девочки, — махнула рукой Лина. — Пойдемте на урок, мне ещё нужно кое-что спросить у профессора Флитвика.

Тяжело вздохнув, мы без особого энтузиазма поплелись на занятия.

— Девочки, ну где же вы там! — поторапливала нас Лина, которая ушла на несколько шагов вперёд. — Скоро уже... Ай!

— Прошу прощения, мадам, — послышался низкий мужской голос. Петр Поляков возвышался над не самой низкой среди нас Линой, растянув губы в дружелюбной улыбке. — О, мисс Лавгуд, давно не виделись, — сказал он, заметив, как я приблизилась.

— Ага, — я лишь коротко кивнула, проходя мимо Петра, при виде которого в голове возникали не самые приятные воспоминания.

— Ты его знаешь? — удивлённо спросила Мэдис, когда мы почти дошли до класса.

— Лучше бы не знала, — бросила я, быстрым шагов проходя вперед, чтобы занять место.

Уроки в этот день длились слишком долго. На зельеварении профессор Снейп, явно вставший сегодня не с той ноги, просто зверствовал. Он дал задание приготовить за короткое время два сложных зелья, а тем, кто не успел справится, задал огромное эссе на дом. В итоге все, понурив головы, вышли, обременённые немалым домашним заданием. Даже Мэдис, которой не хватило совсем немного времени, чтобы закончить второе зелье, не смогла избежать этой участи.

— Не день, а сущий ад! — жаловалась по дороге в Большой зал Лина.

— Согласна. И так обидно! Мне оставалось лишь две капли волчьих ягод добавить, но, как назло, я нигде не смогла их найти! — с обидой в голосе сказала Лизи.

— Мне кажется, он специально их спрятал, — предположила Мэдис. — И охота ему потом сидеть с нашими эссе, — она расстроенно покачала головой.

— Ладно, девочки, — попыталась успокоить всех я. — До четверга время есть. Сходим в библиотеку и все напишем.

— Да, чем раньше, тем лучше, — кивнула она.

После уроков, помня о задании, мы немного передохнули в комнате и принялись за работу. Однако сделать успели немного, лишь нашли нужную литературу и главы, которые можно было использовать при выполнении задания профессора Снейпа, благо профессор Флитвик был более милостив и задал лишь повторить пройденный материал. Поэтому, уставшие, мы все вместе поплелись на ужин, рассчитывая после отдохнуть в гостиной.

На следующий день, успешно отзанимавшись на Защите от темных искусств, я решила вновь пройтись, пока остальные мои однокурсники отправились наворачивать круги на метлах вокруг поля. Такое время представляло прекрасную возможность побыть наедине со своими мыслями, что, несмотря на то, что в последние дни я старательно избегала, порой было просто необходимо. Благо мадам Помфри, к которой заходила сейчас крайне редко, не стала говорить мадам Трюк об "улучшении" моего состояния. Не знаю, что там ответил им мистер Лавгуд, возможно, с его подачи меня и оставили в покое, чему я была несказанно благодарна. Отцу же я продолжала периодически писать, так же кратко рассказывая о своих делах и спрашивая о том, как проходят его. Мы старательно делали вид, что ничего не произошло, но меня не могло не радовать то, что в его письмах не было и намека на какую-либо ненависть в мою сторону. Даже наоборот... Иногда казалось, что он даже пытается незаметно поддержать меня, присылая некоторые приятные посылки и книги, что немало удивляло. Не знаю, что такого сказала ему миссис Лавгуд... Или же у Лавгудов поразительная способность прощать и быть терпимыми ко всему и ко всем, была в крови... Да уж, из всего произошедшего со мной в жизни такое явление удивляло больше всего.

— Я так и знал, что найду тебя здесь, — послышался за спиной мужской голос. — Твои очаровательные подруги сдали тебя с потрохами, — Луи приблизился, усаживаясь рядом со мной на холодный камень.

— Почему ты не на занятиях? — спросила, недовольная тем, что мое одиночество так скоро прервали.

— У нас сегодня была контрольная по Магической Алхимии. Те, кто справился раньше, могли быть свободны, — пожал он плечами.

— Магическая Алхимия? Забавно, у нас такого нет в программе.

— А что вы изучаете? — поинтересовался он, плотнее закутываясь в плащ.

— Ну... Трансфигурация, Зелья, Чары, Руны, Нумерология, — вздохнула я, переводя дыхание, — Защита от темных искусств, Травология. И ещё по мелочи: История магии, Магловедение, Полеты на метлах...

— Забавно. У нас, по сути, все то же. Ещё этикет, где мы учимся казаться сильно воспитанными господами, — при этих словах мои губы дрогнули в улыбке. — Магловедение... Интересно, думаю, у нас все включено в Магическую историю.

— А помимо Алхимии что ещё изучаете такого, чего нет у нас?

— Алхимию мы изучаем как особый раздел чар. В Шармбатоне вообще им уделяется отдельное внимание, и этот предмет подразделяется на несколько других дисциплин.

— Например?

— Например, помимо той же Магическая Алхимии, превращение камней и металлов, чары иллюзии.

— Как интересно, — его слова заставили даже немного приподняться. — Я думаю, в Хогвартсе больше внимания уделяют Трансфигурации и Рунам. Ну ещё Зельеварение — достаточно сильный предмет.

— Оно и неудивительно. У каждой школы — свои особенности, — кивнул, улыбнувшись, Луи.

Я промолчала, мысленно соглашаясь с его словами.

— Мне тоже нравится это место, — прервав молчание, протянул Луи. — Не Франция, конечно, но тоже очень красиво.

— Оно помогает привести в порядок мысли, — сказала, задумчиво наблюдая за тем, как ветер теребит паруса корабля Дурмстранга.

— А у такой умной девушки они разве в беспорядке? — с весёлыми нотками в голосе поинтересовался Луи. Я невольно перевела взгляд, всматриваясь в его лицо.

— Что бы кто ни говорил, но мысли — не то, что может быть в порядке. Да, иногда мы можем разложить их по шатким полочкам, которым сами же придумываем название. Доставать некоторые, словно любимые книги, или же прятать в далёкие уголки, если они нам неприятны. Но стоит чему-то или кому-то прийти в наше так тщательно обустроенное укрытие, как все в один миг может разрушиться.

— И ты вынужден вновь раскладывать все по полочкам, чтобы восстановить порядок, — понимающе кивнул он.

— Да, — кивнула я, вновь возвращаясь к наблюдению за озером. — Только если тебе повезло сохранить свои полочки.

— А быть может, к лучшему, если ты можешь построить все заново? — сказал он, спустя минуту молчания. — Создать абсолютно новые, уже свои, а не привитые кем-то, наименования и поставить туда что-то новое. Ты не думала об этом?

— А куда, по-твоему, деть старое?

— Выбросить. Зачем этот ненужный хлам, — беззаботно улыбнулся он.

— Как же у тебя все просто...

— Я не вижу смысла усложнять.

Как бы я хотела так же...

Громкий звон колокола раздался в округе, оповещая об окончании занятия. Большая часть учеников пойдет сейчас в Большой зал на обеденный перерыв. Я встала, чтобы догнать своих девочек хотя бы у входа в замок. На тропинках уже начали появляться старшекурсники, выходившие из теплиц профессора Стебль. Луи вызвался проводить меня.

— Забавно, — сказал он, прерывая молчание, когда мы, поднявшись по ступенькам, проходили вдоль теплиц.

— Что именно?

Луи растянулся в какой-то подозрительно странной улыбке, переводя на меня задумчивый взгляд.

— Ты мне напоминаешь сразу несколько людей: красивая, словно наша вейла Флер, веселая в кругу своих подруг, словно моя младшая сестричка, но при этом умная и иногда можешь сказать такое, что я бы и не подумал никогда, что тебе всего лишь тринадцать.

— За вейлу спасибо, конечно, — промолвила я, обескураженная его словами. — Но...

— Знаешь, ты меня этим и привлекла, — продолжил, перебив меня, Луи, — снаружи — маленькая хрупкая девочка, а внутри — умная сильная девушка. Я с самого начала нашего общения это заметил. И твердо решил, что обязательно приглашу тебя на бал.

— Луи, к чему ты это говоришь сейчас? — спросила я, чувствуя сильную неловкость.

— Просто так. Просто потому, что ты мне нравишься, Луна. И я бы очень хотел узнать тебя поближе.

Неужели Мэдис на этот раз оказалась права? Мерлин, мне только этого не хватало...

— Луи, прости... Мне казалось, у тебя хватает кандидаток, которых можно было бы узнать поближе. И тогда на балу ты ни на минуту не оставался один...

— Да, не буду отрицать, — улыбнулся он белоснежной улыбкой. — Но с ними скучно.

— А со мной — весело, хочешь сказать? Прости, Луи, мне нужно идти к девочкам... — я неловко споткнулась, едва удержав равновесие.

— Осторожнее, — проворчал один из старшекурсников, на которого я чуть не налетела. Осмотревшись, заметила красные галстуки гриффиндорцев и жёлтые — пуффендуйцев. Судя по всему, у них сейчас было сдвоенное занятие по Травологии. Значит, возможно, и Седрик был где-то здесь, а эта мысль совсем не радовала.

— Эй, полегче, — послышался сбоку голос Луи, когда один из учеников прошел мимо, неудачно коснувшись того плечом.

— Увидимся, — бросила я ему, стремительно уносясь вперёд.

Следующие дни с Луи я старалась не заговаривать. Его признание было словно гром среди ясного неба, и, признаться, к такому я была совсем не готова. Как всегда наблюдательная Мэдис заметила эту перемену, даже пыталась спрашивать, но я упорно отмалчивалась, сама не зная, как теперь действовать.

— Ну и партизанка же ты, мисс Лавгуд, — пошутила как-то Лина, когда я в очередной раз перевела тему.

— Теперь я знаю, кому можно доверить свои секреты, — улыбнувшись мне, вставила Лизи.

— Эй, это сейчас был камешек в мой огород? — Мэдис так насупилась, что, не выдержав, мы все дружно рассмеялись. Благо в плане уроков день прошел быстро, и мы даже не заметили, как наступил вечер. Ещё немного позанимавшись в гостиной, отправились на ужин. Однако события на этот день ещё не закончились.

— Можем зайти в один магазинчик в Хогсмиде, там пришла новая коллекция самопишущих перьев, — поделилась Мэдис по дороге в Большой Зал.

— Да? Я давно хотела такое. Правда, некоторые пишут с ошибками, и все равно приходится перепроверять, — подала голос Лизи.

— Ну, это либо перья дефектные, либо срок годности вышел, — прокомментировала Лина, пропуская нас вперёд на входе.

— Как интересно...

— Грейнджер, скажи на милость, чем ты так опечалила Крама? Не смогла от теории перейти к практике? — растянутый, словно резина, издевательский голос одного из слизеринцев не дал закончить, отвлекая внимание на левую часть зала.

— Это Малфой, — проследила взглядом в том же направлении Лина. — Пойдемте, они вечно грызутся.

Девочки, не став задерживаться, лишь согласно кивнули и двинулись в сторону своих однокурсников, уже начавших трапезу.

— Его со вчерашнего дня не видно, постыдилась бы... Бедный, и как только он вытерпел столько времени! — тонкие губы белобрысого мальчика растянулись в издевательской ухмылке.

— Заткнись, Малфой! — гаркнул Рон, чьи щеки залились краской от ярости, скрывая многочисленные веснушки. Руки его сжались в кулаки, готовые в любой момент вмазать в лицо слизеринца.

— Рон, не надо! — уговаривала Гермиона, с силой дёргая его за рукав мантии.

— Луна, — послышался голос позади меня. — Добрый вечер.

— Добрый вечер, Петр, — я посмотрела на подошедшего рядом дурмстрангца. — Слушай, а ты случайно не знаешь, что с Крамом? Почему он вчера не появился?

— Виктор? — удивлённо переспросил он. — На одной из тренировок в него неудачно попало заклятие. Не смотри так, у нас это обычное дело, — улыбнулся он. — Он скоро восстановится.

— Хорошо, спасибо, — кивнула я, отходя от него.

— Где Гарри? — спросила я у Джинни, подойдя совсем близко к гриффиндорскому столу.

— Не знаю... Его, кажется, сильно задержали после уроков. Скоро будет, — сказала та, не отрывая встревоженного взгляда карих глаз от Гермионы с Роном.

— Ему ты тоже говорила "Не на-а-адо!", грязнокровка? — ядовито пропел Малфой.

— Да ты... Ты, — щеки Гермионы порозовели от гнева. — Как ты смеешь, мерзкий хорек! — выкрикнула она, но тут же, опомнившись, вновь повисла на локте у Рона.

— Малфой, а ты в курсе, что раньше за такие высказывания могли отчислить из школы? — подойдя ближе, протянула я в той же, что и слизеринец, издевательской манере. Его надменное выражение так сильно напомнило мне лицо Дерека Роули, долгие годы не дававшего мне прохода, что взбесило ещё больше. Если он подобен этому выходцу из аристократической семьи, ничего хорошего ожидать не следовало. Краем глаза заметила, как взгляды всех, кто был рядом, скрестились на нашей компании.

— Кто это тут вякает? Неужто полоумная Лавгуд? — пропищала черноволосая девочка, сидевшая за спиной у Малфоя.

— Меня уже давно никто так не называет,  дорогая. Тебе напомнить почему? — сощурившись, презрительно посмотрела я на слизеринку. Глаза той недовольно сузились, пухлые губы поджались, но больше она ничего не сказала.

— Луна, пожалуйста, не обращай на них внимания! — быстро зашептала на ухо Гермиона.

— А где, Поттер, Грейнджер? — не успокаивался Малфой. — Что ж он не защищает свою грязнокровную подружку?

— Заткнись! — вновь вступился Рон, выхватывая палочку.

Судя по огонькам, плясавшим в серых глазах слизеринца, его такая реакция только забавляла.

— Луна, что ты делаешь? — заметив мой сосредоточенный взгляд, встревоженно спросила Гермиона. — Прошу, не надо! — догадавшись, взмолилась она. — У тебя будут неприятности!

Но я не слушала. Кровь стыла в жилах, когда я слышала поток ругательств, что, как яд, сочились изо рта этого аристократического выродка. В этом веке совсем не следили за дисциплиной? Даже в мое время ученики были более осторожны в высказываниях в стенах школы, а за такие слова реально могли отчислить, при случае. Каждый год на торжественной речи открытия нам напоминали, что, попадая в Хогвартс, мы должны позабыть про социальный статус и происхождение, все ученики равны перед друг другом и преподавателями, а кто вдруг забудет об этом, понесет соответствующее наказание. Форменные мантии были обязательны, для детей из бедных семей их шили за счёт средств школы, которые добывали в школьный фонд Основатели. А господин Слизерин, которого не всегда устраивал такой расклад вещей, вскоре сам покинул школу.

— Драко, что происходит? — встревоженно спросил один из его дружков, заметив неладное. Невербальное брошенное Силенцио прекратило поток ругательств, из-за чего мальчик начал подходить на рыбу, лишь беззвучно открывающую и закрывающую рот. По залу прошёлся возбуждённый шепоток. Да, о том, что Ханна после моего воздействия вынуждена была молчать на протяжении нескольких дней, тут ещё не забыли.

— Ха! Выкуси, Малфой! — засмеялся Рон, наблюдая за недоуменным выражением на лице того.

Сосредоточение на объекте, палочка, что была спрятана в рукаве, быланезаметно направлена на белобрысого слизеринца.

— Кто это сделал? — зло спросил он, не без моей помощи вновь получив возможность говорить. Черноволосая слизеринка, дёрнув того за рукав, кивнула головой в мою сторону.

— Ты? — он выхватил палочку, направляя ее мне в лицо. — Это была ты, полоумная?

— Ещё раз назовешь меня так, — сказала я тихо, доставая из рукава свою. — Или обзовешь ее, — кивнула головой в сторону Гермионы, — и даже не узнаешь, от какого заклинания пострадаешь. А, поверь мне, мальчик, знаю я их немало.

— Ой, боюсь-боюсь! — он усмехнулся. — Видали, эта дура смеет мне угрожать! — тучные слизеринцы по обе стороны от него дружно загоготали.

Я начала мысленно перебирать в голове варианты модификаций различных заклинаний. Роза, ландыш, белладонна... Формула последнего растения была удобна для различных мелких проклятий.

— Луна! — вскрикнула Гермиона, когда Малфой замахнулся. По старой привычке, привитой ещё профессором Динсом, я невербально отразила заклинание с помощью щитовых чар. Остановив свой выбор на модификации веселящих чар в формуле белладонны, замахнулась. Злость на наглость слизеринца и обида за Гермиону только подстегивали сделать все максимально точно и быстро. Если все получится, в ближайшие дни этому мальчику придется ой как несладко.

— Что здесь происходит? — словно из-под воды послышался до боли знакомый голос где-то сбоку.

Сосредоточение на объекте, магическая формула нужного цветка, заклинание.

— Что ты делаешь? — кто-то резко перехватил руку, помешав мне мысленно закончить начатое. Невербальное жалящее, отчего тот резко отнял сжавшиеся на предплечье пальцы. Вновь сосредоточение, формула... — Луна, остановись! Вновь неприятностей захотелось? — он опять схватил за руку, заставляя резко обернуться. Мои глаза встретились со строгим, непривычно жестким взглядом его, уже столь знакомых карих глаз. Седрик возвышался надо мной, крепко сжимая руку.

— Отпусти, я ещё не закончила, — прошептала я грозно, пытаясь высвободиться. Но тот и не думал ослабить хватку, сжав ещё крепче предплечье.

— Седрик, я не хочу делать тебе больно...

— Ты и не сделаешь, — с нотками полной уверенности в голосе сообщил он.

В моих глазах отразилось удивление. Что? Тебе ли не знать моих приемов, мальчик?

— На твоём месте, парень, я бы не рисковал, — весело усмехнувшись, подал голос Поляков. — Эта дамочка сильно кусается.

— Уже сделала, если не забыл. Могу повторить, если что-то непонятно, — сказала я с невольно проскользнувшей злостью в голосе.

— Нет, — ответил он с холодным спокойствием. — Пойдем, отойдем и спокойно поговорим...

— Я никуда с тобой не пойду! — я вновь безуспешно дернула руку. — Пусти, Седрик, больше предупреждать не буду!

Мои слова, словно мячик, отлетели в сторону, ведь тот так и не сдвинулся с места. Глубоко вздохнув, я закрыла глаза.

— Не делай этого, Елена... — сказал он едва слышно, заставив все тело замереть. Я открыла глаза.

Почему... Почему его голос прозвучал так? Сначала непривычно жёстко, а сейчас словно... Умоляюще? Да и весь его вид говорил о какой-то усталости. Пока мы не разговаривали, у меня не было возможности рассмотреть его так близко. Бронзовые волосы, обычно всегда хорошо уложенные, были растрепаны, острые, но непривычно бледные скулы, карие глаза, отражавшие глубокую задумчивость.

Только сейчас заметила возбуждённый шепоток, словно шелест листьев на осеннем ветру, пробегавший вокруг. Кто-то тыкал пальцем в нашу сторону, даже Малфой опустил палочку, с интересом наблюдая за нашими действиями.

— Пошли, — резко выхватив палочку и не отпуская руки, он потянул меня в сторону.

— Что? — ноги заплетались, когда я вынужденно засеменила следом. — Что ты делаешь?

— Не даю тебе возможности совершить очередную ошибку, — он легонько дернул, заставляя выйти за пределы Большого зала.

Всю дорогу я не прекращала попыток вернуть себе свободу, но семнадцатилетний парень был сильнее и гораздо быстрее тринадцатилетней девочки. В итоге мне пришлось сдаться, послушно следуя туда, куда он упорно вел меня.

— И что это такое было? — воскликнула я, когда он, отойдя на приличное расстояние, наконец, остановился. — Я тебя спрашиваю!

— Елена, успокойся...

— Меня зовут Луна! Не вздумай называть меня иначе, особенно при других! — мои кулаки судорожно сжались от закипавшей внутри злости. Он что, вновь решил поиграть в благородного рыцаря? Столько дней молчал, а сейчас вдруг "оберегает от ошибки"? Спасибо, обойдусь!

— Я понимаю, ты злишься, — спокойным тоном начал он, как это делал всегда, когда я огрызалась в его сторону. Словно родитель с непослушным капризным ребенком, требующим выполнить его прихоть, что взбесило ещё больше.

— Отдай мне мою палочку! — рукой я потянулась до древка, зажатого в правой ладони Седрика.

— Луна, позволь мне договорить, — он поднял руку вверх, лишая в силу своего роста возможности дотянуться. — Я давно хотел поговорить с тобой...

— И решил сделать это сейчас? Позорно выставив меня из Большого зала? О, как благородно с твоей стороны! — я сама не понимала, почему так сильно начала злиться. Сохраняя последние крохи самообладания, сжала зубы, чтобы не начать вновь кричать на него.

— Луна...

— Седрик, не утруждайся. Я все понимаю. Ты не должен был нести этот груз, поэтому просто забудь обо всем, что было! Давай сделаем вид, что мы, как и прежде, просто добрые соседи Луна Лавгуд и Седрик Диггори...

— Ты прекрасно знаешь, что это не так! Не веди себя, как ребенок, Елена!

— Я сказала не называть меня этим именем! — зашипела я, одаривая его грозным взглядом. — Ребенок? Разве сбежать, не сказав ни слова, а потом делать вид, что ничего не случилось, не по-детски?

Он ничего не ответил, при этом продолжая смотреть на меня этим выводящим из себя пронзительным взглядом.

— Это обидело тебя? — спросил он, продолжая наблюдать за мной.

— Какие обиды, Седрик? Слишком много чести! — злобно фыркнула я. — Если ты не забыл, то я уже давно не тринадцатилетний подросток, чтобы обижаться! А теперь верни мою палочку! — я вновь попыталась дёрнуть его за руку, чтобы подобраться к ней. — Ну и черт с тобой! — выплюнула я, оставив жалкие попытки. Меня настолько злила вся эта ситуация, что, не в силах больше совладать с собой, развернулась и быстрым шагом двинулась в сторону, лишь бы оказаться подальше от него.

— Луна, постой!

— К черту все, к черту! — я шла все быстрее, стараясь как можно дальше уйти прочь. Нехорошее предчувствие мурашками прошлось по каждому позвонку, когда я поднималась по лестницам, бежала по коридорам. Раздражение подталкивало не останавливаться, подогревая кровь в жилах и раскаляя нервы. Спиной почувствовала, как он идёт за мной, но не пытается догнать, остановить. К черту! И все равно, что когда он назвал меня родным именем, в душе почему-то на какой-то миг стало теплее... Все равно, что все его прикосновения обжигали не хуже жалящего заклинания, плевать, что он наконец заговорил со мной! И моя палочка, мое оружие — плевать, что она теперь тоже осталась у него! Ступеньки, ступеньки...  Когда их стало так много? Я осмотрелась. Да и людей здесь подозрительно мало... Эта мысль заставила резко притормозить.

— Ты зашла на восьмой этаж, — спокойный голос Седрика отдался лёгким эхом в каменных стенах. Восьмой этаж... Кажется, у меня появилась идея. Ускорив шаг, я пошла в сторону нужной стены. Три раза прошлась туда-сюда, даже особо не задумываясь о месте. Оно само пришло в голову, стоило лишь вспомнить о чудесной возможности оказаться где угодно с помощью чудо-комнаты. Вот она, заветная дверь, возникшая спустя несколько секунд в каменной стене. Стремительно дёрнув ручку, я вошла внутрь.

Седрик Диггори

Она сопротивлялась моим попыткам помочь совсем так же, как в первую встречу. Огрызалась, бросала уничтожающие взгляды, отчего скрыть улыбку становилось все сложнее. Теперь я понимал, что эти странные перемены в Луне, которые столь удивляли меня в начале — лишь отличительные черты Елены. Именно она все время обескураживала своими необычными поступками и словами. Колючая, сильная снаружи, но столь чуткая, когда речь заходила о ком-то, дорогом ее сердцу. Она бежала от меня, поднимаясь все выше и выше по каменным ступенькам. Сначала я предполагал, что она отправится в родную башню, но ее тонкие ноги в бежевых туфлях бежали все дальше.

Забавно, что теперь она уходила от меня. Помню, как в первые недели после той ночи ловил на себе ее вопросительные взгляды, пару раз она даже пыталась заговорить, столкнувшись в коридоре. Признаться, мне тоже очень хотелось поговорить, вот только... Я не знал, что сказать ей. Пока что не знал. Елена показала мне ритуал, который провела Луна. Диадема... Ощущение чего-то темного, когда Серая Дама коснулась этого древнего украшения, передалось тогда и мне. Здесь было явно что-то нечисто. Что за магия способна вселить душу привидения в тело человека? Обязательно ли для этого должен был быть задействован артефакт? И что за задание должна будет выполнить мисс Когтевран, когда сможет переступить через свое чувство вины? Столько вопросов и так мало ответов. И это если не брать в расчет то, что довелось пережить этой девушке ещё при жизни...

Теперь она злилась. Злилась на то, что я бросил ее, оставив одну в холодной башне после всего. И имела на это полное право. Я не хотел оставлять ее в то утро. Хотел привести мысли в порядок, подумать.

Неделя ушла на поиски информации в библиотеке. Я перебирал всю доступную литературу по ритуалам и обрядам, искал информацию о свойствах диадемы Кандиды Когтевран. Конечно, в голову закрадывались подозрения, что по первому пункту что-либо возможно было найти лишь в Запретной секции. Как будущему выпускнику и чемпиону Турнира, мне не составило труда достать разрешение, но на это тоже ушло время. Все то время, что избегал ее, я думал обо всем...

Теплый летний ветер ударил в лицо, шевеля многочисленные листья на высоких яблонях. Она хотела убежать, спрятаться от меня, когда стремительно влетала в дверь Выручай-комнаты. Правда, не учла, что я успел оказаться рядом и заметить, какое именно место она загадала. Дверь исчезла и появилась снова, стоило лишь представить сад поместья Когтевран.

Осторожно отпустив ручку, я ступил на мягкую траву, шелестевшую под ногами. Лучи солнца очертили тонкий силуэт Елены, она стояла, в удовольствии раскрыв руки, полной грудью вдыхая свежий воздух.

— Сад поместья Когтевран? Интересный выбор, — сказал я совсем тихо, чтобы не спугнуть ее.

— Как ты успел войти? — спросила она с такой досадой и разочарованием в голосе, чем вызвала невольную улыбку.

— Я увидел это место, когда ты забежала внутрь. Поэтому не составило большого труда угадать, куда ты спряталась.

Елена лишь тяжело вздохнула, ничего не ответив. Стараясь не обращать на меня внимание, двинулась куда-то вглубь просторного сада.

В день, когда она открылась мне, я пристально наблюдал за ней. Луна, вернее, Елена — мне почему-то хотелось называть ее именно этим именем — кажется, успешно делала вид, что ничего не произошло. Она вошла тогда в зал во время завтрака вместе с какой-то девочкой с ее курса.

Мне вспомнилось ее лицо по одному из воспоминаний Елены. Кажется, эта девочка обижала Луну ещё при жизни, но та, в силу своих необычных способностей, видела больше остальных и не держала на нее зла. Не помню толком, что Луна сказала тогда Елене в оправдание своей обидчицы, кажется, про какие-то проблемы с родителями.

Сейчас же они шли, увлеченно что-то обсуждая, словно давние подруги. Вместе дошли до стола, где, после небольшой заминки со стороны русоволосой когтевранки, уселись рядом друг с другом. В какой-то момент, слишком увлеченный наблюдениями, не заметил, как Елена обернулась, встретившись со мной недоверчивым взглядом. Стоило этому произойти, как выражение голубых глаз сменилось, и она резко отвернулась. А затем и вовсе, словно получив сильный удар током, вылетела из-за стола, со скоростью ветра исчезая из Большого зала.

Такая реакция со стороны Елены была объяснима. Помню, как она преодолевала себя, стоя на берегу озера, когда звала меня прийти в Восточную башню. Пришлось даже ухитриться и взять патруль этой части замка на себя в тот вечер. Как открылась мне, показывая все самые сокровенные воспоминания... В момент, когда покинул ее, почувствовал себя вором, укравшим самую сокровенную и дорогую вещь. В ее глазах, смотревших на меня в то холодное утро, светилась такая надежда и в то же время тревога, и я не хотел обманывать ее доверие... Просто собирался поговорить с ней позже, когда сам смогу хоть немного разобраться во всем.

Елена шла вперед, чуть ли не переходя на бег, лишь бы оказаться подальше от меня. Сохраняя небольшую дистанцию, я продолжал идти следом, рассматривая окружающую обстановку. Красивые виды открывались взору, где-то далеко виднелся лес с колючими пиками елей и сосен. Иногда попадались небольшие клумбы с цветами, несколько протоптанных тропинок, некоторые из которых прятались в тени раскидистых яблонь, уводя в разные части сада. Наливные яблоки, что еле удерживались на ветках, с глухим звуком падали в траву. И тут я заметил его. Белоснежный павильон с высокими колоннами, где когда-то маленькая Елена разговаривала со своим отцом. Неудивительно, что ее выбор пал именно на это место.

Она лёгким шагом взобралась по каменным ступенькам, присаживаясь в точности на ту же скамейку, что и в воспоминании. Заходя следом, я осмотрелся. Прошел вглубь павильона, вставая так, чтобы оказаться напротив нее. Глаза Елены были устремлены куда-то вдаль, проследив за направлением ее взгляда, обнаружил, как по другую сторону, совсем неподалеку, был разбит небольшой прудик, обложенный крупными камнями.

— Ты скучаешь по нему? — голос отдался лёгким эхом в полукруглом потолке.

— О чем ты? — она даже не посмотрела в мою сторону.

— По твоему отцу. Я заметил по твоему взгляду.

Ее губы изогнулись в уже знакомой усмешке.

— Давно вы стали столь наблюдательны, мистер Диггори?

— Я знаю, почему ты злишься, — я пропустил едкость мимо ушей. — И знаю, что не должен был оставлять тебя так тогда...

— Но ты оставил, Седрик, — ее глаза буквально впились взглядом в мои. — Не утруждайся, — сказала она спустя несколько секунд, — я понимаю, что не имею права ничего с тебя требовать. Просто прошу — давай обо всем забудем и будем вести себя как прежде.

— А как было прежде, Елена?

Ее глаза прищурились.

— Не называй...

— Почему ты так стыдишься своего имени? — перебил я, наблюдая за тем, как выражение ярости на ее лице сменяется на... Растерянность?

— Потому что, — начала она тихо, — я уже давно не та Елена Когтевран. Сначала Серая Дама, потом вот... Луна, — голубые глаза задумчиво опустились на маленькие ладони. — Дочь великой Кандиды Когтевран умерла от удара ножа в ту злополучную ночь, ещё десять веков назад, — ее голос дрогнул.

— Это неправда, — я оттолкнулся от холодной поверхности колонны. — Человек умирает, когда исчезают чувства, память о нем. Ты же все это сохранила... Я не смогу тебе сейчас ответить на вопрос о том, почему некоторые остаются здесь в качестве привидений, — ее взволнованный взгляд устремился ко мне. — Но суть в том, что ты осталась, Елена. Твои чувства, эмоции, воспоминания. Все то, что делает человека живым, ты умудрилась сохранить даже спустя десять столетий.

Она молчала, застыв взглядом в одной точке, кажется, переваривая услышанное.

— И ты правда не считаешь меня чудовищем? — с тревогой в голосе спросила она спустя минуту.

— Нет. Признаюсь, мне всякое приходило в голову после того, как подслушал тебя... Там, у дуба. Я долго отказывался верить, думал, что ты просто сошла с ума, хотел даже написать мистеру Лавгуду... Но нет, я не считаю тебя чудовищем. И никогда не считал.

— Тогда почему ты так долго молчал? — в глазах Елены отразилась вся боль и обида.

Я смотрел в голубые омуты, сам задавая себе тот же вопрос. Спустя неделю поисков в библиотеке, где удалось найти хоть немного информации касательно ритуалов, я хотел подойти и поговорить с ней. Быть может, у Елены были какие-то мысли по поводу диадемы, ведь насчёт нее узнать удалось не так уж много. Древний артефакт, серебряная оправа — гоблинской работы, но сам вид украшения, отделка камнями принадлежала руке известного в Средневековье мастера Фортиса. Отца той таинственной Мирабель...

Помню, как сильно уставший шел тогда на ужин и увидел ее. Елена шла, едва удерживая толстую сумку на хрупком плече. Казалось, ещё чуть-чуть, и массивная ноша перевесит, заставляя ее упасть. Эта мысль подтолкнула меня в ее сторону, это был как нельзя лучший повод начать разговор. Вот только я не успел. Высокий парень в форменной мантии Шармбатона, с темной кудрявой шевелюрой опередил, забирая сумку у Елены. Кажется, он был ее кавалером на балу...

Это стало неожиданностью как для меня, так и для неё. Что-то острое и в то же время жгучее кольнуло изнутри, когда видел, как она, сменив смятение на улыбку, шла, указывая ему путь, в сторону лестниц. Странное раздражение на всю ситуацию разливалось лавой по жилам, я шел в зал, позабыв толком, о чем хотел поговорить с ней. С того дня все искал подходящего случая выловить ее одну, но она все время была либо с подругами, либо весело шутила с тем шармбатонцем, отчего все желание говорить испарялось само собой.

Быть может, ей этого и не нужно вовсе? Она начала избегать меня, каждый раз отводила взгляд, стоило только столкнуться в коридоре. Я был бы рад оставить ее в покое, дать возможность спокойно жить после всего, только вот... Это было невозможно. Зная характер Елены, она не успокоится, пока не узнает все то, что задумала Луна. Будет искать, не жалея себя, хоть внешне будет казаться, что все в порядке. Помню, какой потерянной она была в первые месяцы после того, как я нашел ее тогда, у озера. Хоть мы и не общались, невозможно было не заметить разительных перемен в поступках мисс Лавгуд, тем более, что я знал ее ещё совсем маленькой девочкой. И, как бы меня ни раздражали ее попытки делать вид, что ничего не произошло, не хотелось оставлять ее одну разбираться со всем этим. Теперь мне и самому хотелось разобраться, в чем дело, узнать, что задумала Луна и почему вовлекла в это Елену. Поэтому поиски информации продолжались.

В один из дней, выходя из теплиц со сдвоенного с Гриффиндором занятия по Травологии, я решил вместо обеда вновь наведаться в библиотеку. Помню, как рассматривал диадему, ещё когда отобрал ее у Елены в тот злополучный день. Потом еще долго изучал ее, когда оставался один в комнате. Крупный драгоценный камень, встроенный в тело отделанного серебром орла, отливал насыщенным синим оттенком, в каком бы положении диадема не оказалась. Но в одном из последних воспоминаний из жизни Елены он был ярко-черным. В книгах ничего не удалось найти по поводу способности камня менять цвет, да и, кажется, миссис Когтевран тоже удивилась тогда такой перемене...

— За вейлу спасибо, конечно, — знакомый голос послышался недалеко от теплицы, что я только что покинул. — Но...

— Знаешь, ты меня этим и привлекла, — перебил мужской, с характерным французским акцентом, — снаружи — маленькая хрупкая девочка, а внутри — умная сильная девушка. Я с самого начала нашего общения это заметил. И твердо решил, что обязательно приглашу тебя на бал.

Я осторожно прошел в сторону тропинки, где, старясь не сталкиваться с другими учениками, шли Елена и шармбатонец.

— Луи, к чему ты говоришь это сейчас? — в ее обычно уверенном холодном голосе послышались удивлённые, растерянные нотки.

— Просто так. Просто потому, что ты мне нравишься, Луна. И я бы очень хотел узнать тебя поближе.

— Луи, прости... Мне казалось, у тебя хватает кандидаток, которых можно было бы узнать поближе. И тогда на балу ты ни на минуту не оставался один...

— Да, не буду отрицать, — самодовольство, прозвучавшее в голосе парня, не слабо раздражало. — Но с ними скучно.

Елена, кажется, ответила что-то, но я уже не слушал. Ускорив шаг, обогнал эту парочку, не особо стараясь обойти шармбатонца. Хотелось втоптать его в землю за такие слова. Неужели он считает, что такое признание должно польстить девушке? Тем более, такой умной...

— Эй, полегче, — послышался голос француза, когда, проходя мимо, я с силой задел его плечо.

Не знаю, почему я так разозлился. Но, заметив в следующие дни, как Елена обходит шармбатонца стороной, невольно выдохнул с облегчением, правда, подобным образом она поступала и по отношению ко мне, что совсем не радовало...

— Седрик? Ты здесь вообще? — ее голос вытянул из воспоминаний, заставляя вернуться обратно в белоснежный павильон. Я и не заметил, как задумался.

— Прости... Так о чем ты спросила? — я рассеянно перевел взгляд с одной из массивных колонн на ее лицо. Губы Елены изогнулись в ухмылке, взгляд кольнул, словно острие ножа. Только не это.

— Уже неважно.

Елена встала, направляясь к выходу. Не знаю, что она там себе надумала, но нельзя было позволить ей уйти вот так.

— Отпусти! — она нетерпеливо дернулась, когда мои пальцы сжались на локте девушки.

— Нам надо поговорить.

— Все, что ты хотел сказать, я уже увидела. А теперь пусти!

— И что, позволь спросить, ты увидела? — голос прозвучал раздражённо. Эта игра в кошки-мышки начала изрядно надоедать. Она развернулась, посмотрев колючим ёжиком мне в глаза.

— Я не должна была взваливать на тебя свои проблемы, Седрик. И не хочу, чтобы из-за этой ситуации тебя волновало все это... Я сама все решу. Ты чемпион, отличник, староста — своих забот хватает. Я просто не хотела, чтобы ты считал меня монстром, убийцей... — длинные ресницы затрепетали. — И очень рада, что это не так. А теперь прости, мне надо идти...

— Присядь, пожалуйста, — она упрямо тряхнула головой. — Елена, пожалуйста, — сказал я с нажимом, подводя ее к скамейке. — Во-первых, перестань делать поспешные выводы, решая все за других, — начал я, присев рядом. — Если бы ты не начала избегать меня, уже давно бы узнала кое-что...

— Ты первый начал...

— Елена! — вот же упрямая! — Позволь договорить, прошу, — ее губы сжались в тонкую полоску, но она промолчала. — Я заметил кое-что странное касательно диадемы. Ты можешь вспомнить, когда впервые увидела ее?

В ее глазах отразилось удивление, сменившееся задумчивостью.

— В том воспоминании, что показала тебе. Эта диадема изготавливалась очень долго, ходили слухи, что она якобы будет наделять своего владельца недюжинным умом... — она усмехнулась. — Но кажется, это все неправда.

— Хочешь сказать, она появилась в Хогвартсе незадолго до твоего побега?

— Да, кажется. Хотя... — прикусила губу. — Может быть, и раньше, я не помню. А почему ты спрашиваешь?

— Заметил одну странность, — я рукой полез в сумку, доставая оттуда древнее украшение.

— Ты всегда носишь ее с собой? — с некоторым ужасом спросила она, наблюдая за тем, как лучи заходящего солнца начали переливаться в огромном камне.

— Нет. Только сегодня.

Это было правдой. Утром этого дня, наплевав на свое и ее упрямство, я твердо решил поделиться с Еленой своими мыслями по поводу всего происходящего. Поэтому, закончив после уроков со всеми делами, зашёл в комнату, доставая спрятанную в укромном месте диадему и сунул ее в сумку, рассчитывая поймать Елену после ужина. Когда же дошел до входа в Большой зал, заметил какое-то странное оживление. Стоило войти, как перед глазами предстала необычная картина. Елена, в лице которой читалась непривычно жесткая решимость, стояла, направив палочку на Драко Малфоя. Этот парень был известен всей школе своей любовью к издевкам по отношению к маглорожденным. Вот и друзья Гарри Поттера, застыв в немом ожидании, стояли рядом.

Не став медлить, я направился прямиком к Елене. В ее способностях к извращённым проклятьям сомневаться не приходилось, а в постоянном стремлении нажить проблем на белокурую голову особенно. А уж если это будет сын Люциуса Малфоя, беды не миновать.

— Что здесь происходит? — спросил я, приближаясь. Елена даже не дрогнула, полностью сосредотачиваясь на стоящем напротив слизеринце. — Что ты делаешь? — я резко схватил ее за руку, но тут же отдернул свою, почувствовав знакомую жгучую боль в пальцах. — Луна, остановись! Вновь неприятностей захотелось? — невзирая на боль, я вновь с силой схватил ее предплечье. Наконец, она оторвалась от своего занятия и перевела взгляд на мое лицо.

— Отпусти, я ещё не закончила, — прошептала она грозно, пытаясь высвободиться. — Седрик, я не хочу делать тебе больно...

— Ты и не сделаешь, — сказал я с полной уверенностью, вызвав искреннее удивление на ее лице. Не сделаешь, Елена. Не сегодня.

— На твоём месте, парень, я бы не рисковал, — веселым тоном сказал кто-то голосом, напомнившем мне голос шармбатонца. По залу прошлись возбужденные шепотки, все взгляды были устремлены в нашу сторону.

— Уже сделала, если не забыл. Могу повторить, если что-то непонятно.

— Нет, — ответил я с холодным спокойствием. — Пойдем, отойдем и спокойно поговорим...

Она вновь заупрямилась, пытаясь вырвать тонкую руку. Затем, перестав брыкаться, закрыла глаза, сосредотачиваясь, чтобы вновь обжечь меня.

— Не делай этого, Елена... — эти слова заставили ее вздрогнуть. Ресницы задрожали, раскрываясь, в голубых глазах отразилась растерянность. Воспользовавшись замешательством, я ловко выхватил волшебную палочку из ее рук и резко потянул в сторону от Малфоя. Необходимо было увести ее куда можно дальше отсюда, чтобы вновь не совершила ошибку. Историю с Ханной до сих пор припоминали, некоторые даже начали опасаться ссорится с мисс Лавгуд после этого происшествия. А преподаватели точно не будут рады повторению.

Она сопротивлялась, пока я вел ее прочь. Кричала, когда остановился, пытаясь выхватить из моих рук свою палочку. На любые попытки спокойно поговорить огрызалась. Было забавно наблюдать за таким поведением, ведь это так напомнило мне нашу первую встречу. Такая же обречённость и озлобленность в голубых глазах, настойчивые требования выполнить то, что она просит. Словно непослушный ребенок, топающий ножками от понимания, что его каприз никто не собирается выполнять. В какой-то момент, поймав мой взгляд, она, кажется, сама осознала всю комичность ситуации. Обида, горькая, жгучая, разливалась по голубым радужкам, как бы она ни старалась убедить меня в обратном. Я не думал, что настолько сильно задел тогда ее чувства своим уходом. И что она успела себе напридумывать за это время?

— К черту все, к черту! — следующая реакция и вовсе была неожиданной. Она уносилась прочь, вновь пытаясь сбежать. Ну уж нет, мисс Когтевран, сегодня мы поговорим! Идти следом за ней не составило особого труда, как бы она ни старалась, я не отставал. В какой-то миг Елена застыла, словно очнувшись, начала осматриваться.

— Ты зашла на восьмой этаж, — дал я подсказку, подходя ближе, чтобы сократить дистанцию. Не прошло и минуты, как Елена вновь возобновила стремительный бег, направляясь к дальней стене коридора. Выручай-комната... Умное решение, нечего сказать. И удалось бы спрятаться, не действуя я столь быстро. Теперь же мы сидели здесь, в павильоне ее поместья...

Елена внимательно рассматривала диадему, поворачивая из стороны в сторону древнее украшение.

— И что же ты необычного заметил? — спросила она, опуская его на свои колени.

— Посмотри на камень. Какого он цвета?

— Что за вопрос, Седрик. Синего, — прозвучало неуверенное.

— А в воспоминании, что ты показала мне, вспомни.

Елена на миг задумалась, вглядываясь в отливавшие на свету грани камня.

— Черного, — она пораженно уставилась на меня. — И в ночь, когда Луна достала ее, камень тоже был черным. Я не обратила внимание, думала, так и должно быть.. Что это может значить?

— Я сам пытаюсь ответить на этот вопрос. В библиотеке нет информации насчёт способности диадемы так резко сменять цвет. Касательно ритуала, что провела Луна... Обычно такая магия считается черной, ведь...

— Она умерла, — кивнула Елена обречённо. — А смерть — это всегда черная магия... Но если даже это так, — она тяжело сглотнула. — То почему камень среагировал подобным образом?

— Ты ведь помнишь слова ритуала? Быть может, в них разгадка?

Ее глаза закрылись в напряжении.

— Точно не помню... Но можно снова заглянуть в воспоминания...

— А другой способ есть? — вспомнив кровавые руны и свечи на холодном полу, тут же перебил я. — Без использования черных ритуалов?

Елена задумалась, закусив губу.

— Есть. У меня осталась ее рукопись, помнишь, ты тогда ещё отобрал ее у меня...

— Помню. Там есть записи об этом?

— Скорее всего, — ее взгляд вновь коснулся диадемы. — Она читала тогда слова заклинания из этой тетради. Думаю, все есть там.

— Отлично. Ты можешь дать мне ее на время?

— Я... — Елена замялась, в голубых глазах отразилась неуверенность.

— Что не так? Обещаю, верну тебе ее в целости и сохранности, — уверил я, заметив ее смятение.

— Дело не в этом, Седрик. Я верю тебе, но...

— Но?

— Шифр, — вздохнула она обреченно. — Рукопись зашифрована, и я пока не смогла найти ключ.

— Ах вот в чем дело, — ответил я, задумавшись. Да, все оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось.

— Ну мы все же можем повторить...

— Нет, — отрезал я холодно. — Хватит крови, Елена. Мы найдем другой способ.

То, как она посмотрела на меня в следующую секунду, заставило меня насторожиться.

— Мы? — спросила недоверчиво.

— А ты собралась разобраться со всем этим в одиночку? — спросил я, окидывая взглядом напряжённый профиль.

— Я привыкла решать все свои проблемы сама...

— Значит, отвыкнешь.

Как бы меня не восхищала ее выдержка, такое упрямство порой играло на ниточках моего терпения. Что за девушка? Как бы сильно она ни тонула, все больше погружаясь в болото своих проблем, все равно продолжала гнуть свою линию.

— Спасибо, — простое слово, слетевшее с ее тонких губ, пылинкой воспарило вглубь павильона. За разговором я и не заметил, что уже стемнело. Сумерки сгущались где-то вдалеке, оседая серой дымкой у поверхности пруда.

Елена тоже заметила эту перемену. Отложив на скамейку диадему, направилась к дальней части округлого строения.

— Тебе пока не за что благодарить меня, — сказал я, подходя к холодным перилам. — Я ещё ничего не сделал.

— Ошибаешься, Седрик, — она развернулась, заглядывая в мои глаза. — Ты все это время помогал мне, каждый раз, когда попадала в беду. В ту ночь, когда я... — она замялась. — Ты понял. И не оттолкнул меня после всего.

— Хорошего же ты мнения обо мне, Елена! Как после всего того, что ты показала, я мог отвернуться? Не каждый вообще способен пережить такое, любой человек на моем месте как минимум посочувствовал бы твоей нелегкой судьбе.

— Любой хороший человек, Седрик. Как много по-настоящему хороших людей ты знаешь? — посмотрела она испытующе.

— Поверь мне, немало.

— Это потому что ты сам такой. Добрые люди, как правило, привлекают себе подобных, — сказала она с необычной мягкостью в голосе.

Добрый, хороший... Было приятно слышать такое из ее уст, ведь раньше она говорила совсем по-другому.

— Думаю, это правда. Тебя же я привлёк, — эти слова заставили ее с силой выдохнуть, Елена несильно хлопнула меня по руке.

— Слишком много чести, мистер Диггори!

Ее слова заставили улыбнуться. Ветер подхватил серые тучи, унося их прочь с темного полотна неба. Перед глазами предстал молочный лик луны, что круглым диском отражалась в зеленоватых водах пруда.

— Мы с папой любили гулять тут вечером, — ее голос прозвучал тихо, словно шепот ветра. — Наблюдали за звёздами, он показывал мне различные созвездия, рассказывал красивые легенды...

— Ты так сильно любила его?

— Больше жизни. Лучшего отца я представить не могу, — сказала она с гордостью. — Он был очень любящий, добрый, всегда знал, что сказать и как поддержать меня в трудную минуту. Те девять лет, что мы провели вместе, были лучшими в моей жизни...

Она замолчала, уходя куда-то в свои мысли.

— Мне очень жаль, что он ушел так рано, — подал я голос, чтобы не позволить ей погрузиться в тягостные воспоминания. Елена кивнула, тряхнув головой, пытаясь незаметно смахнуть навернувшиеся слезы.

— Я тоже. Знаешь, мне иногда кажется, мама не вела бы себя так, если бы он был с нами. Она очень злилась на него после смерти, мы даже покинули наше любимое поместье, ведь сильно любила...

Я кивнул, соглашаясь. Молчаливо ждал, что она скажет дальше, наблюдая за тем, как тонкие пальцы вычерчивали невидимые узоры на мраморных перилах.

— Забери ее.

— Что?

— Диадему. Спрячь ее, пока не выясним все. Честно признаться, я и не думала раньше о том, что ты сказал сегодня. Видимо, не зря тебя считают таким умным, — ее губы растянулись в лукавой улыбке.

Я усмехнулся, но ответил ей тем же.

— Пойдемте, мисс Лавгуд. А то мне вновь придется провожать вас обходными путями.

— А вы уже, наверное, отвыкли, мистер Диггори, столько времени прошло, — сказав это, она с лёгкостью оттолкнулась от перил. Подобрав по пути диадему, я двинулся следом.

— Каков теперь план? — спросила Елена, пока мы шли обратно по тропинке.

— Будем продолжать искать. Попробуй вспомнить шифр, это значительно облегчит задачу. А я попытаюсь углубиться в запретную секцию.

— Хорошо. И ещё, Седрик, — она притормозила, оборачиваясь ко мне лицом. — Называй меня Луна. Хотя бы при других.

— Хорошо, — согласно кивнул я. — Но только при других. Уж извини, но Луну в тебе я уже давно перестал видеть. Поэтому, когда мы наедине, буду называть только Еленой.

— Договорились.

Больше мы не заговаривали, размышляя каждый о чем-то своем. Забавно, но прошел целый час, пока мы находились здесь.

— Дальше я дойду сама, — заявила Елена, остановившись у одной из лестниц.

— Почему? Я провожу тебя до башни.

— Не надо, Седрик, — она покосилась на учеников, что проходили мимо, бросая на нас любопытные взгляды. — Все смотрят. Не хочу ложных слухов.

— Когда француз вызвался провожать, тебя это не смутило, — слова сами собой слетели с языка, отчего я мысленно чертыхнулся.

— О чем это ты? — посмотрела она непонимающе. — А... — лицо озарила догадка. — И ты туда же! Он просто помог мне донести книги, вот и все.

— Ну а я просто провожу тебя, вот и все.

— Не надо, я же сказала.

— Чего ты боишься? — мне действительно стало интересно.

Покачав головой, она тяжело вздохнула.

— Меня и так ждёт допрос с пристрастием от девочек, когда приду в комнату. Тем, что ты так бесцеремонно выставил меня из Большого зала сегодня и тем самым дал хороший повод для сплетен. Представляешь, что будет, если увидят, как ты провожаешь меня до башни?

— А что в этом такого? Я ведь и раньше это делал.

— О Мерлин, Седрик! — она закатила глаза, отходя в сторону от лестницы, чтобы ни с кем не столкнуться. — Вроде умный, а такой дурак!

Дурак? В моих глазах отразилось удивление.

— Когда ты мило провожал меня по ночам, спасая от поимки другими старостами и преподавателями — это одно. Когда же парень просто так провожает девушку, в глазах людей это может значить, что он проявляет к ней интерес. А может, что они вообще встречаются. Но в нашем случае это не так! И не может быть так!

"Почему?" — пронеслось в голове, но я вовремя опомнился.

— Как только найду что-нибудь интересное, дам тебе знать, — сказал я, решив больше не спорить.

— Хорошо. А я дам знать, как разгадаю шифр, — кивнула Елена. — Тогда до встречи.

— До встречи.

Проследив за тем, как ее тонкий силуэт скрылся за поворотом, отправился в гостиную Пуффендуя. Ее слова вертелись в голове всю обратную дорогу. Я сам не понимал до конца, что чувствую по отношению к ней. Забота о давнем друге? Но Елена — не Луна, она не была мне давним другом, скорее... Она была тем, кто поражал меня и вводил в недоумение своими действиями и поступками. Девушкой с невероятно необычной и непростой судьбой, что продолжала бороться за что-то. За что? Что было сейчас у нее на уме, помимо мыслей о Луне? И почему она доверилась именно мне, совершенно чужому, казалось бы, человеку? Как много вопросом и так мало ответов.

"Я боюсь. Очень сильно боюсь... Какая-то тревога сжигает сердце каждый раз, как отхожу ко сну. Что происходит? Шифр, шифр... Я снова начала медитировать, узнавая все больше о жизни Луны. Она очень хорошо умела рисовать, помню, даже говорила, что хочет написать мой портрет... В ее комнате много рисунков украшало деревянные стены. Лица, лица... Пандоры, Ксенофилиуса, мистера и миссис Диггори, Седрика. Он часто провожал ее до дома, когда мистер Лавгуд задерживался в гостях, сидел с маленькой Луной, когда родители были заняты. Этакий хороший старший брат. Интересно, сейчас он питает ко мне такие же чувства? Ведь только так можно объяснить его помощь".

Седрик не вылезал из библиотеки. Помимо учебы, обязанностей старосты он успевал ещё и это. Не найдя ничего по нужному нам ритуалу в более современной литературе, начал копать в древних источниках. Его рвение немало удивляло меня. Возможно... Луна — этот маленький ангел, была близка его сердцу так же, как и моему, поэтому он так упорно искал причины, по которым это светлое создание ушло от нас. Я видела в воспоминаниях, как она помогала семье Диггори, стоило только кому-то заболеть. Могла прийти в любое время дня и ночи, чтобы принести нужный отвар и вылечить. Она и ее мама явно были потомственными колдуньями. Передавали знания из уст в уста, от матери к ребенку, может поэтому найти какую-либо информацию об их действиях так трудно?

— Лесные ведьмы? При чем тут они? — спросила, наблюдая, как Седрик привязывает к лапке совы письмо. Мы договорились встретиться в совятне ближе к вечеру, когда большая часть народу разойдется по комнатам. Встретиться и поговорить о том, что удалось узнать.

— Мне они случайно попались, когда читал о древних вымирающих видах волшебников.

— Вымирающих?

Сова взмахнула крыльями и вылетела в темноту ночи.

— Ага. Раньше их было гораздо больше. Даже пишут, что они порой выдавали себя за целителей, чтобы помогать простым людям. Жили в лесах, где собирали травы и делали отвары, которыми потом лечили.

Я задумалась, оперевшись спиной на каменную стену. Травы, отвары... Что-то мне это напоминает.

— Помнишь, что сказала профессор Стебль, когда ты прокляла Ханну?

Я настороженно подняла взгляд, пытаясь понять, что он имел в виду.

— Елена, спокойно, — затряс руками Седрик, заметив мое застывшее выражение, — она сказала, что магия, которую ты применила, очень древняя. Магия лесных ведьм...

"Точно... Помню, как эта женщина удивилась тогда, узнав суть применённого заклинания".

— Ну, в Средневековье доступ к такому роду литературе был более широкий, — сказала я, вороша ногой солому, усыпанную на полу. Поморщилась. Ну и запах же здесь! — Тогда даже понятия запретной магии не было. Читали все, что попадалось под руку.

— В этом вся суть, — наблюдая за моими движениями, ответил Седрик. — Просто забавно... Мама Луны и она сама обычно тоже лечили всех нас отварами из трав, что собирали в лесу поблизости. Казалось, на любую проказу у них найдется средство. И, должен признать, они были гораздо эффективнее, чем дорогущие зелья, что мама заказывала в аптеке. Поэтому мы так сильно удивились, когда миссис Лавгуд неожиданно заболела, будучи в рассвете лет, и скоропостижно скончалась.

— Да уж... — задумчиво кивнула я. — В воспоминаниях Луны я часто видела, как миссис Лавгуд обучает ее чему-то, рассказывает о свойствах растений и способов применения их в настойках и отварах. Да и умерла она, судя по всему, не от болезни, а после какого-то ритуала. Прямо как... — я тяжело сглотнула, будучи не в силах договорить.

Седрик, заметив это, отошел от подоконника, приближаясь ко мне.

— Прямо как Луна, — и мягко коснулся рукой моего плеча, словно подбадривая.

— Да... — не вздумай, Елена! Не вздумай снова жалеть себя!

— Елена, сделанного не вернуть, нужно жить дальше. Ты не сможешь все время горевать по ней, не думаю, что Луна этого бы хотела, — он мягко, почти невесомо погладил мое плечо.

— Знаю... — ответила я тихо.

— Я не знаю, какая связь между тобой и Луной и почему она выбрала именно тебя... Но, кажется, все Лавгуды приняли это. Ее мама передала тебе цветы в качестве символа любви, отец продолжает, несмотря ни на что, поддерживать переписку. Тебе не кажется, что это должно что-то значить?

— Я этого и не пойму, Седрик, — покачала я головой. — Будь я на месте мистера Лавгуда, возненавидела бы ту, что посмела вселиться в тело его дочери. Пусть даже не по своей воле, мне было бы все равно. Он ведь... Он ведь так любил ее.

— Может, поэтому и принял ее выбор.

Может быть... Эта мысль все равно не давала покоя. Тут было что-то другое, не мог же мужчина, потерявший после жены ещё и горячо любимую дочь, так спокойно отреагировать. Вот только что?

— Ну что, пойдем? Большего рассказать пока не могу, — бодрым тоном сказал он, легонько подталкивая меня к выходу.

— Пойдем...

Март наступил, постепенно избавляя природу от белого покрывала. Потекли первые ручейки растаявшего снега, которые иногда застывали тонким слоем льда от перепадов температуры. С Седриком мы виделись не часто, иногда, когда удавалось раскопать что-нибудь интересное, договаривались через записки о встрече и месте. Обычно это происходило вечером, чтобы укрыться от любопытных глаз студентов, особенно страшно было, если нас случайно увидят мои соседки. В день, когда Седрик выставил меня из Большого зала, Мэдис и Лина набросились прямо с порога, стоило тогда вернуться в комнату.

— Где вы были?

— Что он сказал?

— А я говорила, что он к тебе неравнодушен, ты бы видела его лицо...

— Тебя наказали?

— Почему ты так поздно вернулась?

Я затрясла головой от такого потока вопросов.

— Девочки, оставьте ее в покое, — вступилась Лизи, заметив мое смятение. Подняв голову, я с благодарностью посмотрела на девочку. Лина и Мэдис на какой-то миг утихли, предоставив возможность зайти в комнату и дойти до своего места. Но надолго их терпения не хватило.

— Луна, скажи честно, что между вами? — тихонько поинтересовалась Мэдис, присаживаясь на стул напротив меня.

— Мэдис... — вздохнула я устало. — В сотый раз вам повторяю, ни-че-го. Мы были знакомы с детства, он относится ко мне не больше, чем к младшей сестре. Плюс, он ещё и староста. Это его обязанность — предотвращать любые беспорядки.

Мэдис в недоверии несколько раз хлопнула длинными ресницами.

— Знаешь, если бы я не замечала каждый раз его взглядов в твою сторону, то поверила бы, правда, — она задумчиво покачала головой. — Ты серьезно думаешь...

— Да, — отрезала я. — Сама подумай, зачем популярному, красивому, умному старшекурснику, а теперь ещё и чемпиону сдалась какая-то девочка с третьего курса? Он просто очень ответственный. Я бы сказала, чересчур порой.

— Ты себя недооцениваешь, Луна, — подала голос Лина, сидевшая в этот момент на кровати Мэдис. — Да и, тем более, если все так, как ты говоришь, зачем ему сдалось все это? У Слизерина с Гриффиндором вечные перепалки, но что-то я не замечала раньше, чтобы он кого-то разнимал, — протянула она задумчиво. — А стоило тебе оказаться в эпицентре событий, так сразу вспомнил, что он староста.

А ведь и правда... Нет, Елена, прекрати немедленно, зачем ты их слушаешь?

— Его до этого часто видели с Чжоу Чанг, — продолжила размышления Мэдис. — А сейчас, кажется, он ни с кем не встречается.

— К чему ты говоришь это все?

— А тебе самой не кажется это странным, Луна? Последний раз их видели вместе ещё до второго испытания. А после него он, даже не обращая внимания на Чанг, которую только что вытащил из воды, пошел к тебе.

Ох, милая Мэдис, если бы ты знала истинную причину. Он ведь пошел тогда, чтобы пригрозить мне письмом отцу...

— Девочки, я прошу вас. Мы просто соседи. Хватит выдавать желаемое за действительное...

— Но...

— Мэди! — прервала подругу Лизи. Если бы у Луны было, что рассказать, она бы это сделала, если бы захотела. Сама, — последнее слово было сказано с нажимом. — Оставь ее в покое.

Я застыла в удивлении. Поймав ее спокойный взгляд, благодарно кивнула. Кто бы мог подумать, Элизабет...

— Хорошо. Прости, Луна, — виновато протянула Мэди.

— Ничего, — я мягко взяла ее за руки. — Давайте лучше спать.

— Ах! — я резко подскочила, забегая за стену. Мимо, весело болтая, прошло несколько пуффендуек.

— Что ты делаешь? — удивлённо спросил Седрик, обернувшись.

— Ты иди, я позже тоже пойду.

— Елена, — покачав головой, он зашёл за поворот. — Невозможно каждый раз шугаться всех.

— Кто же знал, что в это время кто-то ещё болтается по замку! — огрызнулась я, глядя на часы. Оставалось всего пять минут до комендантского часа.

— Кто бы говорил, — усмехнулся он. — Ну все, пойдем, скоро начнется патруль.

Тщательно осмотревшись, я все же вышла.

— Я дам тебе знать, когда доберусь до шифра. Думаю, что уже близка, — сказала я тихо, когда до башни оставшись считанные шаги.

— Хорошо. Спокойной ночи, Елена.

— Спокойной ночи, Седрик.

Но поспать этой ночью мне так и не удалось. Странные сны терзали сознание. То мне казалось, что я уже разгадала шифр и на всех порах мчалась к Седрику с тетрадью Луны, то видела Луну, прогуливавшуюся на цветастой лужайке с миссис Лавгуд, вновь оказывалась в павильоне с отцом, надевала диадему со страшным черным камнем перед зеркалом, где за спиной грозно взирала на меня мама... Но самое странное из всего этого — сны, где Чжоу Чанг, которую Седрик только что вытащил из воды и словно не замечал рядом моего присутствия, весело смеялась, смеялась так, что мне становилось страшно, а затем превращалась в хохочущего до мурашек, бежавших по спине, барона, замахивающегося на меня ножом.  Несколько раз за ночь я просыпалась в холодном поту и, стоило глазам закрыться, видела что-то вновь. В итоге наутро, стоило зайти в ванную, в зеркале увидела сильно побледневшую Луну с сине-фиолетовыми кругами, особенно выделявшимися на светлой коже.

— Мерлин милосердный, кто тебя бил сегодня? — вместо доброго утра воскликнула Лина.

— Кошмары снились, — я устало зевнула, чувствуя неприятную слабость во всем теле.

Лина, проследив за тем, как я отошла к шкафу, в свою очередь полезла в свою тумбочку, доставая оттуда сумку с косметикой.

— Знаю, ты не любишь этим пользоваться, но ты ведь не собираешься так идти? — покачала головой она, подошла ко мне, и, поднося широкую кисть, припудрила последствия ночных неприятностей. — Так-то лучше, — спустя минуту захлопнула пудру, отправляя ее обратно в косметичку.

В мое время дамы извращались над своим лицом так, что были похожи больше на смерть, чем на человека. Брови, волосы — осветлялось все, что только можно. Благо в школе ввели правило не пользоваться ухищрениями средневековых красавиц, так как косметика тоже была доступна далеко не всем юным ученицам, а те, что имели доступ, имели особенность сильно злоупотреблять косметическими зельями, обогащая нерадивых аптекарей и зельеваров. Сколько было неудачных случаев, когда у девушек вместо желаемого эффекта отрастали волосы по всему лицу или же появлялись странные пятна, с чем в итоге потом приходилось со слезами отправляться к колдомедикам. И то находились лазейки: мисс Роули курса с третьего начала сводить свои веснушки с помощью зелий, ибо это считалось некрасивым проявлением на коже, особенно в среде аристократов; мисс Пруэтт вообще любила всячески указывать на свой статус, нося с первого взгляда простые, но очень дорогие браслеты и кольца, платья из дорогущих тканей, тяжёлые заколки с драгоценными камнями. С помощью специальных зелий и настоек, что ей тайком поставлял домовик ещё с первого курса — о чем нам было сказано по величайшему секрету — она всячески избавлялась от любых неприятностей на коже, стараясь сделать её бледнее, при этом усердно делая вид, что такая красота дана ей от природы. Стоило выдаться погожему деньку, и Мелори либо совсем не выходила из замка, либо ходила под зонтиком и в перчатках, как огня боясь загара, что хорошо ложился на ее тело. Она была не единственна в своем стремлении, но именно ее рвение быть первой красавицей в школе прочно врезалось в память. Впоследствии мисс Пруэтт удачно вышла замуж и стала ещё богаче, чем прежде. Слухи о ее красоте, бесконечных флиртах и романах, особенно обильных во время отлучек за границу мужа, доходили до Хогвартса и много лет после окончания этой девушкой школы, где я поселилась в качестве призрака. Касательно меня, на первых курсах вопросы красоты мало меня заботили, а какой-то момент, когда ушла Мирабель, с которой мы любили выбираться в люди, мне стало настолько наплевать на свой внешний вид... Да, конечно, я соблюдала элементарные правила — расчесывала длинные волосы, которыми так гордилась мама, она же, когда я подросла, давала мне зелья для умывания лица, которыми сама пользовалась. Бледная кожа была дана мне от рождения, а вопросы внешнего вида всегда оставались где-то позади забот об учебе, а впоследствии и мыслей о побеге.

— Ну все, можем идти, — сказала Мэдис, когда мы, одевшись, уже накидывали мантии. — Надеюсь, сегодня подадут мой любимый творожный десерт, — пропела она, облизнув губы и выходя за порог комнаты.

Кажется, дурные сновидения ночью были не единственным испытанием на этот день. Сонная, озлобленная на любые резкие звуки и движения в мою сторону, я с нетерпением ждала окончания этого долгого дня. После Трансфигурации, где я не сумела сделать самого элементарного превращения, все время отвлекаясь на мысли о шифре и диадеме, ещё большим испытаниям были Зелья. Как я ни старалась, но этот предмет давался мне сложнее всего, ведь тех знаний, что были получены несколько столетий назад, явно не хватало. Я порой искренне не понимала, в чем разница между тем, чтобы просто выдавить сок ягод в котел или же мелко нарезать, добавляя их по мере помешивания. Из-за этого результат выходил не самый лучший, а сегодня и того хлеще — слишком сильно надавив на плошку, я случайно перевернула котел, вылив содержимое прямо на ботинки проходившего мимо профессора.

— Наказание, мисс Лавгуд, — прошипел тот, заклинанием очищая обувь. — Жду вас завтра в шесть в моем кабинете.

— Этот день никогда не закончится! — взвыла я, когда профессор Флитвик, не слабо задержав нас после занятия, наконец, отпустил на свободу.

— Да уж, не повезло тебе сегодня, — посочувствовала Лизи, пока мы шли в комнату. Там я, недолго думая, свалилась на постель, надеясь хоть немного поспать перед ужином. Но, даже чувствуя, как веки заливаются свинцом, не смогла заснуть. Казалось бы, вот он, благостный сон, но стоило только окунуться в приятную дрёму, как поток мыслей тут же выдергивал обратно в реальность. Провалявшись так около часа, немало раздраженная таким исходом, в итоге я решила бросить попытки.

— Девочки, я пойду прогуляюсь, встретимся на ужине, — и с этими словами покинула комнату, уже всерьез подумывая о том, чтобы заглянуть к мадам Помфри. Ещё одной такой ночи я не выдержу.

Бесцельно слоняясь по коридорам, я не переставала думать. В последнее время удалось не слабо продвинуться в медитации, иногда даже прикладывая чуть больше усилий, чем обычно. Быть может, это такая реакция сознания, не справляющегося с обширным потоком новой информации? Гоблин его знает...

— Добрый день, бледная леди, — мимо пролетело привидение башни Гриффиндор.

— Здравствуйте, сеньор Дельфингтон, — ответила я, кисло улыбнувшись. Но не успела пройти и пары шагов, как сэр Николас обогнал, оказавшись прямо передо мной.

— Как вы сказали? — воскликнул я, заставив все тело вздрогнуть. Глаза призрака удивлено расширились. Что с ним такое?

— Из-звините, я просто поздоровалась, — пролепетала я, ещё не отойдя от шока. От обычно спокойного сэра Николаса такой реакции я никак не ожидала.

— Прошу прощения, что напугал вас, миледи, — он поклонился, отчего голова на призрачном теле опасно покачнулась. — Просто мне показалось, что вы обратились ко мне по фамилии достопочтенного батюшки — сэра Дельфингтона...

— Ну да, разве вас не так зовут?

Призрак покачал головой.

— Лишь одна душа обращалась ко мне подобным образом. Леди Елена...

Слова отдались эхом, ухнув куда-то на глубину сознания. Леди Елена... Бледная леди... Мерлин...

— Я просто читала вашу биографию, — сказала я, едва придя в себя. — Извините, сэр Николас, мне нужно идти, — и, обойдя застывшего посреди коридора привидение, пробежала мимо.

Надо зайти к мадам Помфри. Я уже переставала соображать от всего этого, иначе не забыла бы, что сэр Николас был известен всем именно как благородный рыцарь Николас. Полным именем его никто обычно не называл, но, будучи привидением, в один момент я придумала для него особое приветствие. Он знал, как я не любила слышать в свой адрес прозвище Серая Дама и обращался ко мне либо леди Елена, либо бледная леди. Как-то раз услышав последнее, в шутку пропела: "Благороднейший сеньор сэр де Мимси Дельфингтон", а потом и вовсе начала обращаться к нему "сеньор Дельфингтон". И сегодня, видимо, услышав подобное обращение, ответила в привычной манере... Мерлин, надеюсь, он не воспринял это всерьез?

Забежав в один из туалетов, плеснула в лицо холодной воды. В зеркале Луна выглядела непривычно устало, болезненно. Нет, в таком виде к заботливой целительнице являться нельзя. Подумает, что опять что-то не так, начнет допрашивать... Ужасный день! Ужасный...

До Большого зала я шла, словно в полудрёме. Не уверена вообще, что в состоянии что-то съесть за ужином. А я вообще ела что-нибудь сегодня? Не помню, все как в тумане. Словно в ответ на это, желудок, стоило почувствовать ароматы, доносившиеся из Большого зала, жалобно заурчал. Так и быть, хорошо... Правда, съев всего несколько ложек овощного рагу, отодвинула от себя почти полную тарелку.

— Девочки, я пойду, — больше совершенно не чувствуя аппетита, вылезла из-за скамейки.

— Ты уверена, Луна? — удивлённо спросила Мэдис. — Сегодня ведь твой любимый пирог подали.

— Что-то не хочется. Пойду, может, смогу поспать, наконец.

Глаза слипались, ноги не слушались. Да что это такое? Сколько себя помнила, такого никогда ещё не было...

— Ай! — воскликнула я, больно столкнулись с кем-то. — Мерлин, что за день сегодня! — взвыла, потирая рукой ушибленное место.

— Луна? — прозвучал знакомый голос над ухом. Подняв взгляд, я увидела Седрика. — Привет, — сказал он, улыбаясь, — ты чего кричишь?

— Привет, — ответила я, убирая с лица руку.

— Что с тобой? Выглядишь...

— Ужасно, я знаю, — перебила я, откидывая назад распустившиеся волосы.

— Я хотел сказать устало, но ты недалеко ушла от правды. Эй! — воскликнул он негромко, получив от меня неслабый хлопок по руке. — Что случилось?

— Кошмары всю ночь снились, — призналась я тихо.

— Поэтому ты пугаешь всех в округе? Ай! — получив очередной удар, он рассмеялся. Что смешного? Мне вот сейчас не до смеха.

— Ладно, Елена, — сказал он так же шепотом, становясь серьезным. — Что тебе снилось?

— Давай не здесь, — ответила я, заметив, как в нашу сторону начали коситься. — Да и, по правде, рассказывать там нечего. Ничего нового я не увидела, лишь смесь старых воспоминаний... Видимо, переусердствовала в последней медитации.

— Может, тебе к мадам Помфри сходить?

— Я думала об этом, но она и так в последний раз посчитала меня сумасшедшей, так что нет. Обойдусь как-нибудь, — я устало зевнула. — Ладно, пойду я спать...

— Я бы на твоём месте все же сходил, Елена...

— Увидимся, Седрик, — обойдя его, я направилась к выходу.

Эта ночь выдалась ещё хуже предыдущей. Я плыла в толще океана, все время повторяя про себя одни те же фразы: "Шифр", "Мне нужен шифр", "Шифр". Вновь дикий смех Чжоу и барона, бесконечный водоворот из цветов, черный камень диадемы. Каждый раз просыпаясь, я уже оставила надежду на спокойный сон. Всё-таки с зельями мадам Помфри процесс отхода от погружения в сознание проходил проще, иначе я бы уже давно сошла с ума.

День проходил, словно в тумане. Я не слышала, когда ко мне обращались, отвечала невпопад, все время клевала носом. Один раз даже чуть не опрокинула чернильницу.

— Луна? — в ужасе воскликнула в этот момент Джинни, предотвращая катастрофу.

На занятии профессора Бинса я и вовсе легла на парту, не в силах ни на что большее.

Вернувшись после занятий в комнату, постаралась очистить сознание с помощью медитации. Я не пыталась даже войти в воспоминания Луны, просто старалась успокоить бесконечный поток мыслей, что терзали вот уже два бесконечно тянущихся дня.

— Луна? — голос Лины заставил открыть глаза. — Скоро шесть, ты ведь помнишь про наказание профессора Снейпа?

— Черт! — я со стоном скатилась с кровати. Как же не хочется! Подбирая на ходу мантию, покинула комнату. Несмотря на сонное состояние, всю дорогу в подземелье почему-то казалось, что кто-то следит за мной. Мерлин, Елена, ты становишься параноиком...

Профессор Снейп заставил два часа драить щеткой котлы, а затем расставлять в порядке возрастания размера разбросанные учениками ножи. Все валилось из рук, несколько раз я едва не поранилась. Наконец, когда под пристальным наблюдением проницательных глаз профессора задание было выполнено, мне было разрешено идти.

Стоило зайти в темноту гулкого коридора, как мурашки пробежались по всей длине позвоночника. Здесь было так... холодно. Вновь возникло ощущение, что кто-то будто пристально наблюдает за каждым моим шагом. Пару раз что-то звонко клацнуло позади, заставляя все внутри похолодеть. Я резко развернулась, выхватывая палочку.

— Кто здесь? — голос громким эхом отдался в каменных стенах. — Выходи!

Знакомое клацанье цепей послышалось из-за поворота.

— Елена.... — басистый голос заставил судорожно сглотнуть. — Ты ведь знала ее, да? Я слышал, как сэр Николас говорил, что ты сказала... Так только моя пташка говорила, — эхо слов призрака гулко разносилось по коридору. — Ты не знаешь, где она? Что с ней? — Кровавый Барон приблизился, умоляюще глядя мне в глаза. Его лицо... Я ведь до сих пор вижу его в кошмарах...

— Нет!!! — воскликнула я, стремительно разворачиваясь, со скоростью стрелы двигаясь к лестницам.

— Куда же ты? Я хочу знать, где моя Елена.... — загудел он вслед.

— Она не твоя! — крикнула я, добравшись до ступенек. — Не смей больше приближаться ко мне!

Сердце забилось, как сумасшедшее. Впервые за эти дни перестала чувствовать эту жуткую сонливость, никак не переходившую в сон. Я бежала по первому этажу, боясь, что Барон, как и в ту ночь, преследует меня. Страх перед этим убийцей ударял в сознание каждый раз, стоило только увидеть это привидение. Обречённость, беспомощность и бессилие в миг проникали в сознание. Забежав в один из пустых классов и плотно закрыв в дверь, судорожно отдышалась. Слезы от злости и усталости душили, вырываясь сдавленными хрипами. Когда он уже оставит меня в покое? До сих пор никак не может успокоится, гиппогриф его раздери!

Присев на пол, уставилась глазами в высокий потолок. Все расплывалось перед глазами, превращаясь в размытые картинки. Хотелось плакать и смеяться одновременно, таким абсурдным казалось все происходящее. Я схожу с ума... Теперь уже точно...

Что-то холодное прикоснулись ко лбу. Глаза открылись. Яркий свет тут же ударил в зрачки, заставляя зажмуриться. Я что, спала?

— Совсем измучилась, моя хорошая, — нежный голос мелодией осел в ушах. Я, наконец, смогла разлепить веки.

— Луна? — вскочила я, приближаясь к ней. — Это правда ты? — и судорожно обняла девочку. Она, как и в прошлый раз, светилась лунным мерцающим светом в темноте ночи. Длинное белое платье до пола, серебристые волосы, заплетённые в косу, и невероятно добрый взгляд голубых глаз чуть навыкате, что окутывал всю сущность своей теплотой.

— Это я, Елена, — ее мягкий голос, словно шелковистая ткань, обволакивал все тело.

— Почему ты здесь, дитя?

— Я пришла к тебе, — она взяла мою руку, помогая приподняться, и подвела к одной из парт. — Я вижу, что ты пытаешься сделать, — присела на стул, взглядом попросив меня последовать ее примеру.

— Я пытаюсь открыть шифр. Мы с Седриком хотим узнать, что ты задумала.

— Вы и узнаете, — отозвалась Луна отрешённо.

— Что? Когда?

— Всему свое время, Елена. Я говорила, что тебе нужно сделать, чтобы все произошло само собой. Ты ещё не готова.

— К чему? К чему я не готова, дитя?

Ее взгляд проскользнул по поверхности пыльных парт к окну, откуда шла, переливаясь, серебристая тропинка лунного света.

— Тебе нельзя продолжать в том же духе. Я знала, что ты упрямая, но чтобы настолько... Елена, если ты будешь продолжать усиленно внедряться в мои воспоминания, заболеешь. Все, что нужно, я показала тебе.

— Что ты подразумеваешь под "заболеешь"?

Ее взгляд медленно вернулся от окна к моему лицу.

— Ты знаешь, о чем я.

Ее слова отозвались холодом где-то внутри. "Я схожу с ума" — последняя фраза эхом отозвалась в сознании.

— Именно. Поэтому перестань. Я не хочу, чтобы ты страдала, Елена, — Луна смотрела серьезно.

— Но что же мне делать, Луна? Я же не могу сидеть сложа руки, пока Седрик всячески пытается помочь мне! Я и так чувствую себя в долгу перед ним, ведь...

— В этом вся проблема, — перебила, тяжело вздыхая, Луна. — Вспомни, о чем я просила тебя в прошлый раз?

— Ты просила перестать жалеть себя, я это помню. И я работаю над этим, поэтому и пытаюсь найти ключ...

— Елена, — ее рука мягко, но настойчиво легка поверх моей. — Жалость — не единственная твоя проблема. Даже сейчас, когда ты говоришь со мной, терзаешь себя. Перестань это делать.

— Не понимаю...

— Ты продолжаешь винить себя за все происходящее. В прошлой жизни это чувство прививалось тебе слишком настырно, но пора научиться преодолевать его. Ты не виновата ни передо мной, ни мамой, ни перед Мирабель, ни перед ним. Единственный человек, перед которым ты виновата — ты сама, ведь думая подобным образом,  убиваешь себя.

Она замолчала, пока я переваривала сказанное. Чувство вины... Мне кажется, оно стало настолько естественным, что не замечалось сознанием. Я привыкла быть обязанной кому-то. Матери, Мирабель, подругам... Единственный человек, рядом с которым ничего не терзало душу, был мой отец. И, пожалуй, Луна, пока была жива... Пока не отдала мне свое тело...

— Елена! Ты опять, — все это время внимательно наблюдая за мной, подала голос Луна. — Пока ты не научишься контролировать себя, не сможешь найти ключ.

— Я... Я не знаю, как от этого можно избавиться. Как, Луна?

— Простить себя. Тебе кажется, что так легче — отстраниться от всех и быть одной со своим горем. Взращивать его, страдать, быть жертвой. Ты — хороший человек, Елена, и привлекаешь себе подобных, — напомнила мне мою же фразу, сказанную однажды Седрику, — так позволь им тоже помочь тебе, — она приподнялась со своего места, мягко улыбнувшись мне своей нелепой, но до жути очаровательной улыбкой, что так красила ее при жизни.

— Ты уже уходишь?

— Мне пора. Тем более, тебя уже ищут, а я задержалась, — она наклонилась, коснувшись губами моего лба. — Помни, ты не одна. Все кто любил и любят тебя, всегда рядом. Перестань закрываться.

— Не уходи, Луна, — я встала, с силой обняв ее. — Я так скучаю по тебе.

— Я всегда рядом... — погладив меня по голове, она мягко отстранилась.

Ее силуэт замерцал многочисленными звёздами в свете окна, пока девочка отходила все дальше. В глазах зарябило от яркого света, а потом все вновь погрузилось во тьму.

Я открыла глаза. Шея затекла от неудобной позы, ноги онемели. Встала с пола, на котором, сама не заметив, уснула. Она снова пришла ко мне, мое маленькое светлое дитя. На душе стало так тепло и беззаботно, словно и не было этих тяжёлых двух дней. Словно не было прошлого, настоящего и будущего. Отряхнув мантию, направилась к выходу из класса. Луна взошла на небосклоне, отбрасывая полоску света на пол и пыльные парты. Боюсь представить, сколько сейчас времени...

Открыв дверь, осмотрелась. Мерлин милосердный, сколько я спала? Часы показали одиннадцать. Комендантский час уже давно начался.

Тихонько прикрыв дверь, я вышла наружу. Нужно было как можно быстрее добраться до спальни, отбывать очередное наказание не было никакого желания. Не успела сделать и пары шагов, как чей-то голос послышался впереди.

— Мне срочно нужен этот ингредиент, Северус. Запас зелий на исходе, — послышался позади голос мадам Помфри.

— Я понимаю, Поппи, но к чему такая спешка? Неужели нельзя подождать до утра? — холодный голос профессора Снейпа отдался эхом в стенах.

— Нужно успеть приготовить к утру. Несколько учениц уже отравилось. Снадобья для похудения! Придумали тоже!

Они были все ближе. Я как можно тише, на цыпочках побежала к другому концу коридора. "Хоть бы они зашли за другой поворот, пожалуйста!"

— А-а-а! — вскрикнула я, когда чья-то ладонь накрыла губы. Что-то резко дёрнуло в сторону, перед глазами со шлепком закрылась одна из портьер.

— Тише, не кричи, — послышался чей-то шепот над ухом. Повернув голову, я посмотрела на незнакомца.

— Седрик? — промычала в его ладонь.

Он кивнул, убирая руку. Жесткое выражение карих глаз настораживало. Седрик слегка приоткрыл портьеру, прислушиваясь.

— Сейчас, пожалуйста, веди себя тихо и иди за мной, — сказал он тоном, не терпящим возражений, и вышел из-за портьеры.

— Куда мы идём? — спросила я шепотом.

— Ты знаешь это место. И там нам точно никто сейчас не помешает.

Заметив странную перемену в его поведении, я больше ничего не спрашивала. В тишине мы прошли несколько поворотов, спускаясь куда-то. Погодите, знакомое место... Седрик пощекотал грушу на портрете, дождавшись появления ручки. Губы невольно дрогнули в улыбке. Что-то мне это напоминает...

— Я бы на твоём месте не улыбался, — непривычно строго сказал он, пропуская меня внутрь.

— Сэр Диггори! Сэр Диггори! — запищали эльфы, тут же гурьбой кинувшись к нам.

— Здравствуй, Ральф, здравствуй, Тина, Минки, — он пожал нескольким эльфам руки, от чего те пришли в неописуемый восторг. — Налейте нам, пожалуйста, кофе.

— Будет сделано, сэр Диггори!

— Кофе? Седрик, какой кофе, ночь на дворе! — возмутилась я, когда вспомнила про минувшие два сонных дня.

Взгляд, которым он окинул меня, заставил поежиться.

— Садись, — указал он рукой на ближайший стул за небольшим столиком. — Елена, сядь... Пожалуйста, — выдавил он, заметив, что я так и не сдвинулась с места.

Не спеша я отодвинула стул, усаживаясь за пустой столик неподалеку от камина.

— В чем дело?

— В чем дело? — рявкнул он, напугав нескольких эльфов, сновавших поблизости. — Это ты меня спрашиваешь? Где ты была все это время?

— А по какому праву ты на меня кричишь? — я резко вскочила, отчего деревянный стул жалобно скрипнул, опасно покачнувшись, и едва не упал на пол. Да что с ним такое? Я никогда раньше не видела его в таком состоянии, даже тогда, когда он услышал мою речь у дуба, не был таким. Да, злился, ходил мрачнее тучи, бросая подозрительные взгляды в мою сторону, но сейчас... Он был по-настоящему злым, рассерженным и кажется... Обеспокоенным? Кожа на скулах Седрика натянулась, ноздри раздувались от тяжёлого дыхания, губы сжались в тонкую полоску.

Он тяжело вздохнул, закрывая глаза.

— Просто ответь на мой вопрос, Елена. Пожалуйста.

С минуту я бегала взглядом по непривычно напряженному лицу.

— Я спала, — сказала я, когда, не услышав ответа, он вновь открыл в ожидании глаза. "Почему он так смотрит?"

— И где же, позволь спросить? Я обежал весь замок, пока искал тебя. Твои подруги заявили, что ты отбывала наказание, но так и не вернулась. И ты говоришь, что все это время просто спала?

Мои глаза с удивлением посмотрели на Седрика. Искал меня? Я же всего лишь...

— Они сами сказали тебе, что меня нет?

— Да, — напряжённо кивнул он. — Они первыми забили тревогу, когда ты не появилась ни на ужине, ни в комнате.

— И что, сразу побежали к тебе? — я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Кажется, нас ждёт серьезный разговор по моему возвращению в комнату.

— Я услышал, как они переговаривались в библиотеке. Не столь важно, как я узнал... Не отходите от темы, мисс Лавгуд. Где ты была? — сложив руки на груди, он посмотрел на меня сверху вниз с высоты своего роста, заставляя почувствовать себя нашкодившей маленькой девочкой, которую в этот момент отчитывали родители. Прямо как мама...

— Ты забываешься, мальчик...

— Елена! — рыкнул он так, что едва не подскочила. — Неужели так сложно просто ответить?

— Я не обязана тебе отчитываться! Тем более, что сказала правду!

— Ваш кофе, мисс, сэр! — пискнул один из эльфов, удерживая на тонких ручках поднос с чашками.

— Благодарю, Мини, — оторвав от меня взгляд, прожигавший своим выражением каждую клетку, кивнул эльфийке Седрик. Я молча наблюдала за тем, как он, приняв поднос, неспешно расставлял кружки. Затем отодвинул стул и наконец присел за столик.

— Неужто ты помнишь их всех по именам? — спросила я, наблюдая за его действиями.

— Не всех. Но некоторых запомнил. Так и будешь стоять?

Не став на этот раз сопротивляться, я молча присела напротив.

— Я не собираюсь это пить, и так две ночи не спала...

— Но сегодня же успела поспать? — спросил он ехидно, отпивая теплую жидкость.

— Да что с тобой такое? — я закипела от злости, что начала обжигать нервы. — Почему ведёшь себя так?

— Это с тобой что такое, Елена? — с громким стуком отставил кружку. — Мы же договаривались, что если вдруг что случится, тут же сообщать друг другу!

— Я так и делала! До сегодняшнего вечера мне было нечего тебе рассказать! Поэтому не понимаю, в чем твоя проблема...

— В чем моя проблема? А что бы ты сделала на моем месте? Вчера ходила, похожая на привидение, словно в любой момент упадешь в обморок, сегодня и вовсе пропала! Я уже собирался идти искать на озеро, когда случайно заметил тебя в том коридоре. Скажи, почему так сложно просто попросить помощи? — он устало откинулся на спинку стула. — Просто попросить. Или гордость не позволяет, и ты, такая вся из себя сильная, будешь решать все сама? Будешь страдать, корить себя, но искать правду? Куда мне, какому-то пуффендуйцу, до великой мисс Когтевран...

При этих словах я вскочила со стула, дернувшись к выходу. "Не желаю больше слушать, нет, пусть он перестанет!"

— Стой, подожди! — Седрик, все это время сидевший спиной к двери, тут же преградил мне путь.

— Отойди с дороги! — я постаралась обойти препятствие, но его ладони настойчиво легли на плечи, останавливая. Как ни пыталась, не могла сбросить его руки. Да что же это такое? От слабости и безысходности я начала колотить кулаками по его плечам и груди.

— Ш-ш-ш, успокойся, — он с силой прижал меня к себе, прерывая все попытки вырваться.

— Пусти, — попросила я таким жалким тоном, что стало стыдно. Седрик ничего не ответил, и не сдвинувшись с места, продолжал удерживать меня в объятиях. Знакомый запах кофе и сладкой корицы мягко забился в ноздри, словно успокаивая.

— Прости, — шепнул он на ухо, пошевелив несколько прядок, — я не хотел... Не хотел обидеть тебя. Просто очень сильно испугался.

— Правда? — голос прозвучал сдавленно.

Я почувствовала, как он кивнул. Тяжёлый выдох ударился в макушку.

— Ты обычно так просто не пропадаешь. Поэтому, когда не вернулась, сразу заподозрил неладное. Скажи мне правду, Елена, что случилось? — мягко отстранившись, но все же придерживая мои плечи, он заглянул мне в глаза.

Я вздохнула, собираясь с мыслями.

— Барон... Он снова настиг меня, когда выходила из класса профессора Снейпа. Видимо, подслушал, как сэр Николас говорил кому-то, что услышал от меня фразу Елены...

— Что?

— Да, знаю, сглупила, — обречённо покачала я головой, — я вчера ничего не соображала и поприветствовала его так, как обычно это делала Серая Дама.

— Это как?

— Сеньор Дельфингтон. Долгая история... — тут же вставила я, заметив его удивление.

— Хорошо, и что потом?

— То же, что и в прошлый раз. Я испугалась и побежала прочь. Забежала в один из заброшенных классов и сама не заметила, как уснула. А потом... — дыхание перехватило горло.

— Что? Что потом, Елена?

Я подняла на него глаза.

— Луна снова приходила ко мне. Сказала, что если не перестану продолжать в том же духе, сойду с ума, что уже и происходит. Сказала перестать винить себя во всем и просто принять помощь. Но я... Я не знаю, как это сделать, даже не замечаю порой, как это происходит. Да и как тут замечать, ведь перед Луной у меня уже не просто вина, это долг жизни. Перед ней, перед ее родителями. С детства мне внушали, что никогда ни перед кем не следует оставаться в долгу, ведь так ты становишься уязвимым, зависимым. И все равно, скольким людям я, в итоге, осталась должна? Мама, Мирабель, Луна, ты...

— Иди сюда, — заметив, что ещё чуть-чуть, и я расплачусь, он вновь прижал меня к себе. Так тепло, мягко. Не став противиться, чувствуя странную необходимость сделать это, ответила на объятие, обвивая руками талию Седрика. Его тепло и запах окутывали, словно теплая шаль в зимний вечер, он шептал что-то, пытаясь отвлечь, успокоить. 

— Скажи, — прошептала я в его грудь, — а почему ты мне помогаешь? — и подняла глаза на его лицо.

Он промолчал, напряжённо размышляя о чем-то.

— Я не хочу, чтобы ты делал это из жалости.

Седрик молчал. По выражению его лица и взгляду я не могла толком понять, о чем он думает. Он не ответил на мой вопрос, быть может, просто не захотел ранить. Жалость... Самое низкое, что можно испытывать к человеку, и он испытывает это ко мне...

— Мне пора, — почувствовав, как что-то жгучее и отчаянное начинает змейкой расползаться внутри, я попыталась высвободиться.

— Нет, — звук его голоса потонул в ушах, он не выпустил мои плечи. — Я не испытываю к тебе жалости, Елена, — поймал взглядом мои глаза. — Сочувствие — да, не каждый сможет пережить то, что пережила ты. Но не жалость.

— Какой же ты все-таки хороший добрый мальчик, если тратишь столько времени ради какого-то человека просто из сочувствия! — усмехнулась я, не до конца веря в то, что он говорил.

Его руки опустились, высвобождая.

— Это... Это больше, чем сочувствие, — тяжело вздохнул он, словно заставляя себя выдавливать эти слова.

— Седрик, не надо этих жертв, перестань. Повторяю, у меня не было цели заставить тебя помогать мне, когда открыла правду. Достаточно и того, что ты не считаешь меня плохим человеком, с остальным — я справлюсь, так что...

— Для тебя так важно, чтобы я не считал тебя плохой? Почему?

— Что значит, почему? Разве в моей ситуации этот вопрос уместен?

Его слова заставили задуматься. Услышь меня кто другой в тот злополучный вечер, побежала бы я рассказывать, показывать свое прошлое? Доказывать что-то, пытаться поговорить. Сомнительно... Седрик с самого начала принимал активное участие в моей жизни, несмотря на все сопротивление. Помогал, когда не должен был, успокаивал, когда мог просто снять очки с факультета и отправить восвояси. Насчёт него, такого доброго и бескорыстного в своей помощи другим людям, такие вопросы мучили недолго; стоило Седрику в очередной раз бросить мрачный взгляд в мою сторону, как все словно исчезало вокруг, мысли вертелись только возле одного... Оправдать себя в его глазах, доказать, что я не плохая, не чудовище...

— Уместен. Ещё как уместен, — мягко проговорил Седрик. — Ты с самого начала вела себя так, словно плевать хотела на мнение окружающих. Защищалась, словно ощетинившийся ёжик, когда пытался помочь тебе. Правда, и тех, кого подпускала к себе, тоже начинала защищать, совершенно не думая о последствиях, — улыбнувшись, он покачал головой. — Так почему меня ты подпустила? Почему показала свое прошлое?

— Я же сказала, что не хотела...

— Это я знаю, Елена. Но неужто это единственная причина? — он в ожидании посмотрел на меня, но я не ответила. — С того дня, как нашел тебя на озере, все время удивлялся, спрашивал себя: что стало с той Луной, что я знал ещё с детства? Неужто она так резко повзрослела? Грубит, злится, огрызается. Кричит о том, чтобы ее оставили, наконец, в покое, но в глазах... В глазах такая боль и обречённость, что становится страшно. Что такого могло произойти, что из доброго ребенка, выстоявшего даже после смерти матери, она стала такой... Другой, озлобленной... — он сделал паузу, переводя дыхание. — Потом она напала на Ханну, устроившую травлю на Поттера и оскорбившего ее отца. Такая жесткая и безжалостная к своим обидчикам, подумал я в тот момент. Но стоило прийти к такому выводу, как она в слезах бросается ко мне в одну ночь, убегая от кого-то, дрожа

всем телом от страха, умоляя о помощи. С того дня я начинаю замечать, что скрывается за непробиваемой оболочкой. Внешне — твердая в своих стремлениях, умная девушка, внутри — запуганная девочка, не знающая толком, куда податься. В день, когда ты вернулась в замок мертвецки пьяная...

— Можешь не продолжать, — вспомнив этот эпизод, я поморщилась.

— Я понял: что-то определенно случилось, — продолжил он, не обратив внимание на мои слова. — И начал украдкой, незаметно даже для самого себя следить за тобой.

— Что?

Седрик кивнул.

— Когда замечал тебя на улице, в коридорах или Большом зале, не упускал случая понаблюдать. Так и услышал тот разговор у дуба...

— К чему ты говоришь это всё? — все это время с интересом слушая, спросила я с волнением.

— К тому, чтобы ты поняла. С самого начала нашего знакомства ты вызывала у меня недоумение, искреннее удивление, порой даже восхищение... Мне было интересно наблюдать за твоими действиями, иногда же искренне хотелось помочь, хоть ты и не никак не подпускала меня к себе. В редкие моменты казалось, что вот, она сейчас откроется, расскажет, но потом ты вновь отталкивала, убегала, словно от лесного пожара. В день, когда подслушал тебя, не мог найти себе места. Нет, она не могла так поступить, просто сошла с ума... Девочка, за которой я наблюдал эти месяцы, не могла быть убийцей. Когда ты открыла мне свои воспоминания, пазл сложился, все встало на свои места. Я увидел чуткую, ранимую девушку, вынужденную быть сильной под давлением обстоятельств. Тогда, помимо всего прочего, я почувствовал уважение. Ещё больше захотел помочь ей справиться со всем, что на нее свалилось, защитить, успокоить... — он на секунду затих, словно успокаиваясь. — Как видишь, я испытывал к тебе все, что угодно, но не жалость.

Я пораженно молчала, переваривая услышанное. Интерес, уважение, желание помочь... Почему здесь стало так душно?

— Ты наблюдал за мной все это время? — подала я голос, чтобы скрыть свою неловкость. — Я же говорила, что ты чересчур любопытный мальчик, Седрик Диггори!

Он рассмеялся.

— Это все, что ты услышала?

— Не все, — я покачала головой. — Я... Хочу сказать... Я... — замялась ещё больше. — Спасибо.

В камине потрескивал огонь, где-то в стороне суетились эльфы, даже не пытаясь подслушать и помешать нашему разговору. Такие милые создания...

— Ну а ты? Почему ты доверилась мне? — спустя минуту спросил Седрик.

Я пожала плечами.

— После всего, что ты сделал для меня, как бы ни отпиралась и ни злилась порой, я почувствовала, что могу доверять тебе. Да, в первые месяцы ты дико раздражал; я считала, что ты страшная зануда, которой до всего есть дело, — услышав это, он усмехнулся. — Но потом... Когда ты сказал, что попросишь за меня у профессора Флитвика, чтобы тот не докладывал отцу, когда выслушал и успокоил в ту ночь, пробыв со мной всю ночь на кухне и проводив потом до башни, совершенно не осуждая, не выдавая, когда позаботился обо мне, ужасно пьяной... Хоть ты и оставался занудой в моих глазах, но такие поступки заставляли задуматься: почему ты помогаешь мне? Почему после всех моих слов и обвинений не отталкиваешь? В день, когда ты подслушал меня, я очень сильно испугалась. Ты смотрел так, будто готов был испепелить на месте, но в то же время... Словно не верил, что я была тем, кем могла показаться. Мне хотелось доказать тебе, хотелось доверить хоть кому-то свою тайну. Так как ты с самого начала знал больше остальных, но никакого даже намека на слухи в мою сторону не проскользнуло, я решилась.

Я вздохнула, переводя дух после столь длинной речи.

— Спасибо, — сказал он тихо.

— За что?

— За твое доверие. Я ценю это.

Эту ночь мы вновь провели на кухне, благо следующий день был выходной. Пили кофе с булочками и печеньями, что натаскали эльфы. Учитывая, что толком не ела нормально за эти дни, я наконец почувствовала голод. Мы много разговаривали о детстве; Седрик рассказывал, как мистер Лавгуд любил заходить в гости к его отцу, как они все вместе проводили праздники, играли в шахматы и плюй-камни. Как ездили в различные уголки Англии, исследуя загадочные места. Я же говорила больше о своем папе. Как мы с ним ездили в его пещеры и лаборатории, когда я была совсем маленькой, чего не очень одобряла мама, как играли в прятки в нашем огромном доме, как он все время подшучивал над мамой, когда та начинала суетиться.

Он не задавал лишних вопросов, лишь внимательно слушал, иногда мы вместе смеялись над его шутками. Было так легко, весело и беззаботно, что я в какой-то миг поймала себя на мысли, что совершенно не думаю ни о Луне, ни о шифре, ни о чем. Я просто... "Разговариваю с ним, наблюдаю, как улыбка растягивает тонкие губы, как лучатся карие глаза в свете огня из камина..."

— Елена, что случилось? — спросил он, заметив, как я застыла взглядом на одной точке.

— Ничего, просто...

— Скажи, не бойся.

Я вздохнула.

— Я впервые не думаю о ней. Не думаю о том, что должна буду сделать. Это так... Странно.

— Но ведь это именно то, о чем Луна просила тебя. Разве не этого она хотела?

Я посмотрела в глубину карих глаз.

— Не знаю, Седрик. Но мне определено стало... Легче. Спасибо тебе.

— Перестаньте благодарить меня, мисс Лавгуд, — он взглянул на часы. — Думаю, можно выдвигаться, пока все ещё спят.

Поблагодарив эльфов за заботу, мы двинулись к выходу. Шли обходными путями, чтобы сократить путь. Он снова провожал меня до самого входа в башню.

— Тебе тоже спасибо за сегодня, — улыбнулся он на прощание. — И да, Елена, — сунул руку в карман мантии, доставая оттуда что-то. — Успокаивающее зелье и зелье для сна без сновидений, — протянул два флакона.

— Что? — не поверила своим глазам. — Откуда?

— От мадам Помфри, от кого же ещё. Я знал, что ты не пойдешь к ней, поэтому решил зайти сам. Если понадобится ещё, скажи, я возьму.

Я посмотрела на два стеклянных пузырька с зеленоватой жидкостью, переливавшейся на слабом свету. Мерлин, это... Перевела взгляд на Седрика.

— Спасибо, — я обняла его, уткнувшись носом в его грудь. Тепло, лёгкость, благодарность бабочками парили вокруг, когда он мягко обнял меня в ответ.

— Спи спокойно, Елена.