Забытая память (гет)

На платформе девять и три четверти вокзала Кингс-Кросс первого сентября тысяча девятсот семьдесят пятого года было очень многолюдно. Впрочем, как и всегда. Всюду стоял шум, гам, вопли дружественных приветствий сопровождали объятия… Тем временем одна девушка сидела в купе и смотрела в окно, на провожающих. Она никогда не любила прощания, а особенно сейчас, в эти опасные и тревожные времена. В воздухе витал запах приближающихся перемен. Нехороших перемен.

Все чувствовали, что скоро начнётся война и поэтому прощались так горячо, боясь, что могут не встретиться снова. А девушку никто не провожал. Никто и никогда. Родители мертвы, а приёмная мать её совсем не уважает, обвиняя в том, в чём она не была виновата. Или где-то в глубине души надеялась, что не была. Она для неё просто ничтожество, жалкий отпрыск своих родителей, отмеченный главным проклятием на свете. Ведьма.

В этом году осень вступила в свои права слишком рано, и на улице вовсю лил дождь. Это была ещё одна причина, по которой девушка сидела в купе, хотя обычно скрывалась где-нибудь подальше от окружающих. Смотреть, как подруги приходили с родителями на платформу, как они всегда нежно прощаются со своими детьми, как желают удачи в новом учебном году, казалось невыносимым. Слишком эфемерным и чужым. Даже у Астры были приёмные родители, но они, в отличие от «матери» девушки, души не чаяли в приёмной дочери. Хотя в глубине души, сама гриффиндорка не могла обвинять свою приёмную мать в таком поведении. В конце-то концов, в этом мире и так было излишнее количество людей, которые её… недолюбливали.

«Неужели тебя совсем не смущает тот факт, что тебя так много людей не любит?»

Однако и у Джойс, стоило признать, были свои проблемы. Каждый второй ученик волшебной школы Хогвартс не пропускал возможности спросить: «А ты случайно не та самая внучка Дамблдора? А ты действительно можешь победить даже Того-Кого-Нельзя-Называть?». Астра кипятилась, и было понятно, почему, но никогда прямо не отвечала на вопрос. Только они с Марлин потом ещё около недели ходили впереди Астры и на весь коридор орали: «Пропустите Её Высочество наследницу Альбуса Дамблдора». Джойс на это только усмехалась и обнимала подруг, молчаливо благодаря за такое подобие поддержки.

Конечно, все понимали, что она не наследница, но поиздеваться любили. А особо тупые ещё любили попытаться подружиться с Джойс, чтобы в случае чего быть «на гребне волны». А Астру этот вопрос откровенно бесил, вот и получала. Хотя остальная часть «более умных студентов» Хогвартса упорно считала, что, скорее всего, выжил именно наследник и что он навряд ли учится в Хогвартсе — слишком сомнительное это счастье, жить под носом «любящего дедушки» около девяти месяцев в год.

Обычно Адара Маунтвиль, а это была именно она, общалась с подругами уже по приезде в Хогсмид, во время поездки бесследно пропадая. На самом деле никуда она не пропадала… Впрочем, не важно.

Адара снова бросила взгляд за окно и заметила, что Лили Эванс уже на платформе, прощается с родителями. Про себя отметив, что Петуньи рядом нет, Маунтвиль поняла, что лучше об этом не спрашивать у Лили.

Дело было в том, что Лили Эванс была волшебницей, а её сестра Петунья — нет. И как часто бывает в жизни, старшая сестра очень завидовала младшей. А проявлялась эта зависть в ненависти к волшебству и к самой Лили, в частых ссорах с родителями, в постоянных оскорблениях в адрес магов. Понятное дело, что для младшей Эванс вопрос о сестре всегда был очень острым, и у Адары хватало тактичности его вовсе не поднимать. Только если Лили сама захочет об этом поговорить.

О, а вот и Астра Джойс с Марлин Маккиннон уже обнимают Лили. Адара улыбнулась: хоть что-то в этой жизни не меняется. Марлин Маккиннон была очень милой, симпатичной девушкой, но единственным минусом была разница в возрасте. Марлс была младше Джойс, Эванс и самой Маунтвиль на два курса, но, так как она была единственной девушкой с Гриффиндора среди третьекурсников (что было весьма удивительно для Хогвартса), то Дамблдор поселил девушку к теперешним пятикурсницам, ведь в их комнате была свободная кровать. Ну, и пошло дело, что называется.

С дружелюбной Маккиннон было невозможно не подружиться. Впрочем, точно также, как и с Эванс. У этого зеленоглазого рыжика — как назвал её один очкастый остолоп по имени Джеймс Поттер, но об этом позже — была просто невероятная улыбка, увидев которую, было невозможно не полюбить девушку. Живая, весёлая, дружелюбная. Всегда рада помочь всем и каждому. Словом, истинная гриффиндорка.

Марлин была, конечно, гораздо вспыльчивей Лили, но всё равно от неё исходила приблизительно та же сила, что и от Эванс или той же Астры. Сила настоящей родительской любви. Та сила, которой давно не было у самой Адары и никогда не было у Северуса Снейпа, её близкого приятеля и друга детства Лили. Который, стоит заметить, начал заметно отдаляться от девочек, особенно от Эванс, которую это волновало куда сильнее, чем кого-либо ещё.

Лили и Сев дружили ещё до школы, и для Адары не составило труда заметить, что Эванс нравится Снейпу не только, как друг. Правда, сама Лили этого не понимала. И, как про себя полагала Адара, это было даже к лучшему. Северус Снейп последние года два начал заметно увлекаться Тёмными Искусствами и идеями так называемого лорда Волдеморта, что противоречило принципам Лили, которая верила только в доброе и светлое — во всё то, чем являлась сама.

У Адары подобных принципов, как ни странно, не было. Но Маунтвиль была для Снейпа хорошим другом, впрочем, как и он для неё. У них была общая проблема — Поттер и Блэк. Проблема, которая сама их находила и провоцировала. Но если Сев получал удовольствие от стычек с Мародёрами и иной раз сам нарывался, то Адара предпочитала тактику игнорирования, хотя с каждым годом сдерживаться было всё сложнее.

Единственной отдушиной для Адары была её личная тайная месть. А мстила она со вкусом и с явным знанием дела — три года в интернате давали о себе знать.

Кто подставил Мародёров с взорвавшимся туалетом Слизерина? Адара Маунтвиль. Кто выставил фотографии пьяных Поттера и Блэка в большом Зале вместо герба? Правильно, Адара. Кто написал на их спинах «Ходячие идиоты»? Именно Адара. Кто заставил Пивза незаметно скинуть на Поттера и Блэка дюжину навозных бомб, аромат которых не убирается никакими чарами и держится как минимум месяц? Тоже Адара. Было ещё множество таких проказ и подстав лично от Маунтвиль, но о её причастности не знали даже подруги. Скажете, мелкая детская месть? Может быть, но она того стоила. Достаточно было видеть взбешённые лица Мародёров и их тщетные поиски «неуловимого мстителя». Тем не менее, при всё при этом для большинства она всё ещё оставалась серой мышью, слава всем святым.

Так вот, насчёт Снейпа. В прошлом году их однокурсницу и приятельницу, Мэри Макдональд, прокляли слизеринцы Эйвери и Мальсибер. Суть проклятия заключалась в том, что лицо Мэри покрылось прыщами, которые со временем превратились в ужасно кровоточащие нарывы. Проведя месяц в Больничном Крыле, Мэри вышла оттуда с сыпью мелких прыщей на лице. После этого случая весёлая, открытая девочка, которая раньше весьма тесно общалась со всеми вокруг без разбора, стала замкнутой и неразговорчивой, иногда неспособной к общению даже с близкими подругами. Мэри могла продолжать весело и упорно болтать о всякой ерунде, но больше никогда не заикалась о чём-то слишком личном, предпочитая молчать. Весь оставшийся учебный год Мэри упорно строила из себя немоту в некоторых вопросах и из-за этого стала чем-то напоминать Адару, хотя и с заметными отличиями — Маунтвиль просто по жизни предпочитала заменять любые слова саркастичными улыбками.

Северус на происшествие с Мэри не отреагировал. Да оно и понятно, проявить свою позицию он не мог — другие змейки сожрали бы его заживо и не подавились, ведь его и так постоянно казнили за дружбу с грязнокровками Маунтвиль и Эванс. А тут ещё и это…

Но Лили этого понять не хотела. Она негодовала: как Сев может дружить с людьми, которые так зловеще шутят? А у Сева просто не было выбора. Но признаться в этом Лили у него сил не хватало.

Адара коротко вздохнула. В любом случае, это не её дело и нечего об этом рассуждать. Тем более, что девочки уже поднимались в вагон.

Адара медленно встала и вышла в коридор, по которому с чемоданами уже спешили Лили, Астра и Марлин. Окликнув их, Адара махнула рукой в свою сторону, мол, залетайте. Девушка зашла обратно в купе и рассержено мотнула головой: воспоминания и склонность излишне философствовать всегда были её главным недостатком. Пусть даже и тем из недостатков, о которых никто даже не подозревал.

* * *

Поездка прошла мирно и спокойно. Пару раз заглядывали Поттер и Блэк, чтобы поздороваться с Эванс, но той не было в купе. Астра усмехнулась; Лили теперь староста, а, значит, хлопот у неё стало на порядок больше. Где-то ближе к вечеру к ним забрела задумчивая блондинка с Равенкло, приятельница Адары. Вид у неё был весьма отрешённый, Астре такие не очень нравились.

— О, привет! Ты прости, я задержалась с Ксено. Как-никак, он в этом году выпускник. Ты пойдёшь сегодня туда?

Вот это было что-то новенькое. Все прекрасно знали, что каждый год Адару нет смысла искать в Хогвартс-Экспрессе. Она просто бесследно исчезает. Лично Астра уже привыкла к странностям Маунтвиль. Как-никак, они были знакомы ещё с приюта. Но получается, что всё время в поезде Адара проводит с вот этой, как там её… Квайт, кажется?

— Привет, Пандора, — мягко улыбнулась Маунтвиль. Все близкие, если к Адаре вообще это слово было применимо, знали эту её мягкую, лишь ей свойственную улыбку. Это выражение лица хоть и казалось немного натянутым, но было куда более приятным, чем то, с которым Адара обычно ходила. — Рада тебя видеть. Я сегодня тоже туда не ходила. При таком ливне это весьма неудобно, так что и тебе не советую. Хочешь, оставайся с нами?

Что?! Она с ними?! Возмущению Астры не было предела, но она ничего не сказала, решив для начала понаблюдать за необычной девушкой.

— Нет, спасибо, я, наверное, пойду. Только познакомь меня со своими подругами.

— Хорошо. Так, вот это, Марлин Маккиннон.

Адара махнула ладонью в сторону Марлин, и та дружелюбно пожала Пандоре руку. Сама Пандора слегка отрешённо смотрела на девушку, а потом сказала:

— Марлин… Марлен… «Маленький воин»… Мэри и Магдалина… Готовность пожертвовать собой во имя жизни других… Горечь… Сопротивление… Миролюбие… Маккиннон… «Справедливый сын»… Ты очень интересная девушка, Марлин Маккиннон.

Астра и Марлин недоумённо уставились на Пандору. Что это за чушь она несёт?

Увидев их шокированные лица, Адара усмехнулась.

— Спасибо, Пандора. Я сама давно хотела провести подобный анализ, но всё никак не находила времени. В принципе, многое становится понятно… Это — Астра Джойс.

Астра не слишком дружелюбно кивнула этой странной мисс. А как такую можно нормально воспринимать? Пандора гораздо более расслабленно кивнула в ответ и явно над чем-то призадумалась.

— Астра… «Звезда»… Категоричность… Свобода… Независимость… Вспыльчивость… Джойс… «Домашние яблоки»… Радостный… Шутка, забава…

— Что здесь, Мордред вас дери, происходит? — Астра больше не могла терпеть этих недомолвок.

Адара снова усмехнулась. Достала уже своими ухмылочками!

— Да, Пандора, насчёт вспыльчивости очень даже верно.

Пандора как-то внимательно рассмотрела лицо Астры, и в следующую секунду её лицо озарила широкая улыбка, порядком шориковавшая Джойс:

— А я же тебе говорила, что такой анализ весьма значителен.

— Откуда такой крик? Я ушла буквально на пару-тройку часов, а вы уже довели Астру до белого каления?

В купе зашла жизнерадостная, цветущая и пахнущая Лили Эванс.

— О, Лили, — едко улыбнулась Астра: ну, довели уже, право слова, — а тебя тут Джеймс Поттер искал. Хотел спросить, как прошли летние каникулы. Его позвать, а то он очень просил?

— Позови, позови, — Лили весело улыбнулась, — я пока дверь закрою, мы спрячемся и будешь ты всю оставшуюся дорогу одна сидеть в коридоре. Ну, или с Джеймсом Поттером, как вариант.

Адара в ответ на это саркастично улыбнулась, с ухмылкой наблюдая за недовольным выражением лица Астры и её приопущенными уголками губ.

— Ну, и вот, познакомься, Пандора. Это ещё одна моя подруга — Лили Эванс, новоиспечённая староста Гриффиндора, с пылу с жару.

Лили приветливо пожала Пандоре руку, а та и теперь не отказалась от своих интересных странностей.

— Лили… Чистый… Невинный… Симпатичный… Иллюзия… Забава… Эванс… Гладкий… «Благодатный дар Господа»…

— Увлекаешься анализом имён и фамилий? — уточнила Лили. Пандора слегка удивлённо кивнула. — Тогда понятно, почему Астра вышла из себя. С анализом у неё всегда было плохо.

Адара про себя заметила, что у Лили сегодня чересчур хорошее настроение. И она как никогда сегодня склонна к удачным шуткам.

— Что, Эванс, издеваешься? Откуда я должна знать такую чушь? — возмутилась Астра.

— То есть тот факт, что у тебя плохо с анализом ты не отрицаешь? — У Лили явно было даже очень-очень хорошее настроение, и она подмигнула сидящим рядом подругам.

Все засмеялись, а Астра недовольно насупилась. Пандора, понимая, что знакомство явно не задалось и к недовольству Астры она косвенно или прямо причастна, поспешила ретироваться в коридор, и Адара, смутно подозревая, что Пандора заходила совсем не для анализа имён, решила пойти за ней.

Вообще она знала Квайт с перого курса. Она училась на Равенкло, считалась странной, как у себя на факультете, так и среди других студентов, но лезть к ней никто не решался — в конце концов, она прилежно училась, не переходила никому дорогу и принадлежала к тому незаурядному типу личности, который обычно пытается скрыть свою уникальность за обыденностью. Пандора не была достаточно коммуникабельной для того, чтобы находить общий язык со всеми и вся вокруг, как те же Астра или Блэк с Поттером, но она была весьма внимательным слушателем и в целом позитивным человеком. Что порой донельзя поражало саму Адару, подобным оптимизмом не страдавшую. При этом Пандора была очень наблюдательна и, стоит признать, именно она стала тем первым человеком, которому Адара смогла открыть малую часть своих тайн.

Наверное, у неё на лбу написано о сотни кричащих проблем, потому что большую часть рассказанных тайн Пандора поняла и сама.

— Как твоя мама?

Адара насупилась: это однозначно был не тот ворос, который она хотела слышать. Даже если и подозревала, что именно он будет задан в первую очередь. Поэтому, пристально оглянувшись по сторонам и не заметив никого подозрительного, девушка тихо ответила:

— Как всегда. Живёт, цветёт и пахнет. И души во мне не чает.

Пандора посмотрела на неё своими большими голубыми глазами, в которых, как ни странно, не было насмешки:

— Адара, не всё в жизни складывается так, как нам хочется. Дай ей чуть-чуть времени. Как она в целом?

Адара промолчала, не став спорить, хотя в уме прикидывала, что всё, возможно, и не так радужно, как Пандоре хотелось бы видеть. Сколько лет понадобится этой женщине ещё отходить? Наверное, есть вещи, которые никогда не проходят, и, возможно, это именно одна из них.

— То-то тебе всё надо знать, Пандора… У неё всё даже лучше, чем можно представить. Как прошло твоё лето?

Пандора поддержала такой перевод темы, поскольку достаточно неплохо изучила Адару и наверняка понимала, что больше ничего от неё не добьётся. И слава Мерлину — Адара недаром всё же не любила подобные темы, предпочитая их избегать.

— Хорошо. Ездили с родителями в Мексику. Искали пропавшее племя. Было интересно и забавно, когда мама чуть не оставила папу в одной из пирамид майя.

— Так достал?

— Ну, не то чтобы… Просто папа был уверен, что там потайной ход, а это на самом деле была просто дырка в стене. Папа просунул туда руку и не смог её вытащить. Вот мама и пообещала в следующий раз его там и оставить.

— Весело там у вас.

— А когда было иначе?

— И то правда.

Девушки замолчали. Адара чувствовала, что Пандора хочет сказать что-то ещё, более серьёзное. Но вот только ей это навреняка не сулило ничего хорошего — девушка терпеть не могла серьёзные разговоры, потому что обычно они касались слишком уж важных тем. Тем, которые оставались чем-то своим, личным, чем ни с кем не хотелось делиться. Но спустя пару минут угрюмого молчания Пандора, слегка замявшись, всё же высказала своё мнение:

— Они хорошие люди. Ты можешь доверять им. Не держи всё в себе. Они нуждаются в том, чтобы ты говорила больше. И ты тоже в этом нуждаешься.

Адара закатила глаза и поджала губы. В принципе, теперь многие мотивы Пандоры были ясны. Ей хотелось в очередной раз прочитать короткую философскую лекцию на тему доверия и его необходимости в жизни. В этой ситуации, в жизни Адары.

— Я и не держу, Пандора. У меня же есть ты. И ещё парочка хороших психологов.

Пандора улыбнулась, качая головой. Затем подняла голову и её задумчивые глаза вперились ей прямо в душу. Адара не любила такие глаза. Такие же были у всех тех, кто был ей дорог. И в то же время она восхищалась и такими глазами, и такими людьми. Но только не тогда, когда это напрямую касалось её жизни.

— Чувство самоиронии ты не теряешь. Но, Адара, я серьёзно. Тебе проще доверить им жизнь, чем собственные эмоции. Но не всё в этом мире подвластно строжайшему контролю. Девочки не понимают такого подхода, но понимают, что ты им не открываешься. В конце концов, в один не слишком прекрасный для тебя момент они устанут ждать. И вы разойдётесь разными дорогами.

— Пандора, это всё не так просто объяснить. Да и что я могу им рассказать?

Адара благодарила в этот самый момент всех святых за то, что все слова Пандоры построены лишь на догадках. Что каких-то стопроцентных фактов из процесса формирования её личности, кроме разве что приютской жизни и отношения приёмной матери к ней, Пандора не знала. Это радовало. Отчасти потому, что в противном случае Пандора уже непременно задействовала бы эту артиллерию, ссылаясь на то, что Адаре надо кому-то выговориться. Ещё же отчасти потому, что гриффиндорка боялась, что таким образом, зная о её жизни хоть каплю, можно случайно или специально начать управлять всеми её решениями.

— Я и не спорю, что это сложно, Адара. Тем не менее, тебе наверняка есть, что им рассказать. Например, хотя бы о твоей позиции в приближающейся войне. Мне кажется, что для них это невероятно важно. Понимаешь?

— Ты хочешь сказать, что я боюсь открыться? — Это прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос.

Адара знала, что именно это Пандора хочет сказать. Но надеялась, что приятельница с помощью такого лёгкого намёка поймёт, что от этой темы лучше отойти. В конце-то концов, есть ещё множество тем, на которые можно поговорить, не касаясь того, что они сейчас обсуждали.

Пандора согласно закивала, печальными голубыми глазами

— Именно, Адара, именно. Ладно, пойду к Ксено. Он уже, наверное, заждался. Ещё встретимся.

Адара согласно кивнула, натянуто улыбнувшись:

— Обязательно. Спасибо, Пандора.

Пандора улыбнулась в ответ и осторожно приобняла её за плечи, спокойно пообещав:

— Не за что. Обращайся, помогу.

Пандора плавной походкой пошла по коридору и скрылась в следующем вагоне.

Адара задумалась. Да, в словах Пандоры была доля истины. Она боялась открыться. Ведь уже однажды она так сделала — открылась своей приёмной матери и отцу, пусть и лишь частично, лишь украдкой однажды им показав то, что может, что умеет. И что теперь? Её мать ненавидит свою дочь как самого настоящего врага. А за что? Адара и сама не знала, лишь смуно догадываясь о причинах.

Заметив, что дождь почти закончился, Адара оглянулась по сторонам. В коридоре никого не было. Она достала палочку, подняла её вверх и заклинанием открыла незаметный люк, ведущий на крышу поезда. Через секунду Адара была уже снаружи.

Ветер пытался столкнуть её с поезда, и она весело засмеялась — вот где она чувствовала себя по-настоящему свободной. Хотелось расправить руки и полететь… Астра боялась высоты, как и её известный родственник, а Маунтвиль, как и её родной отец, ловила кайф от полёта, от ветра. Она села и свесила ноги прямо к окнам купе. Все переживания остались где-то позади.

В детстве Адара мечтала стать игроком в квиддич. Желательно, ловцом. Как и папа. Но сейчас она не хотела, чтобы кто-то знал о её способностях. Гораздо проще жить, когда тебя недооценивают — это правило она усвоила из своей магловской жизни. И однажды совершив ошибку, Адара поклялась, что больше этого не повторится. И потому она сейчас предпочитала, чтобы её считали тупицей. Астра была с ней в этом солидарна, прекрасно понимая мотивы, но всё же иногда не упускала возможности блеснуть своими знаниями гораздо лучше, чем суперталантливые Поттер и Блэк. Приют учит своих воспитанников настоящей жизни. И обе они блестяще усвоили этот урок, пусть даже Астре и хотелось быть лучше, чем она была на самом деле.

Вспомнив разговор с Пандорой, Адара усмехнулась. Её знакомство с этой удивительной волшебницей было весьма забавным…

Тогда, четыре года назад, Адара тоже сидела на крыше Хогвартс-Экспресса и смотрела на проносящиеся мимо пейзажи. Всё казалось таким необычным, захватывающим. Вдруг рядом с ней появилась волшебница с тележкой и настороженно посмотрела на первокурсницу.

— Хочешь каких-нибудь сладостей, дорогая?

— Нет, спасибо. И не волнуйтесь, я не собираюсь никуда бежать, мне просто нравится наблюдать за пейзажем, — спокойно ответила Адара, немного натянута улыбаясь.

Ей не хотелось обижать эту женщину, но она действительно не собиралась никуда бежать. Просто внизу надо было бы с кем-то общаться, пытаться подружиться, а ей этих забот ещё с лихвой хватит во время учёбы.

— Но почему ты не можешь наблюдать за ним из вагона?

— Я люблю ветер, — просто ответила девушка, явно не желая объяснять свои мотивы.

Волшебница улыбнулась — пусть даже и немного чудаковатая, после пары минут общения девчушка всё же сумела расположить её к себе.

— Хорошо, я разрешаю тебе здесь посидеть. Точно ничего не будешь брать?

— Точно. Не хотите побыть со мной здесь?

От такого вопроса волшебница опешила — обычно дети не заморачиваются над интересами тех, кто прячется за тележкой, магазином или чем-нибудь ещё, интересующим их гораздо больше. А потом улыбнулась:

— Надо же, у меня такого никто никогда не спрашивал… Нет, я, пожалуй, пока откажусь от твоего предложение. Если тебе нужна компания, то там, на другом конце поезда, есть ещё одна любительница ветра.

— Спасибо, но мне пока хорошо и так, — вежливо ответила девочка, не имея ни малейшего желания идти и с кем-то знакомиться.

Пожав плечами, волшебница пошла дальше, катя перед собой тележку со сладостями. Спустя пару минут она исчезла, вернувшись назад в поезд.

Уже смеркалось, когда рядом с Адарой раздался любопытный и участливый голос:

— А ты тоже любишь ветер?

— Да. — Маунтвиль обернулась и увидела белокурую девочку с большими синими глазами, которые смотрели на неё с любопытством и, казалось, пониманием.

Адара мысленно признала, что это самую малость подкупает. Но совсем капельку, конечно же.

Кивнув самой себе, девочка села рядом.

— А как тебя зовут?

— А это так важно? — ушла от ответа Адара.

— Имя и фамилия очень много значат в жизни человека. Вот меня зовут Пандора. Пандора Квайт.

— Адара Маунтвиль. И что тебе сказало моё имя?

— Адара… «Дар»… Светлый… Тёмный… Загадка… Повелительница… Маунтвиль… «Гора»… «Воля»… Ты интересная девушка, Адара. Что ты скрываешь?

— Всё, что ты только что сказала. Смесь Тьмы и Света, — Адара немного недовольно поджала губы, ведь ей не хотелось кому-либо что-либо рассказывать. А уж незнакомой до этого Пандоре тем более.

— Необычно. У тебя, наверное, много тайн и загадок, Адара. — Пандора явно ей не поверила. Ну и пусть.

Да, за гадок было немало. Но ни одна из них не касалась Пандоры Квайт, так что Адара начала подумывать над тем, как бы так тактично снова оказаться в одиночестве.

— Не так много, как ты думаешь. У одной моей знакомой гораздо больше, — Адара отвечала как можно более отстранённо, но Пандора явно не собиралась останавливаться:

— Твоя знакомая — это часть тебя? — с интересом спросила она, всё теми же голубыми глазами сканируя собеседницу. Адаре это не нравилось, а потому она предпочитала смотреть куда-нибудь в сторону.

— С чего ты взяла? — возможно, излишне недружелюбно спросила она в ответ.

— Кажется, — пожала плечами Пандора, тщательно игнорируя недружелюбные нотки в её интонациях.

Адара улыбнулась воспоминаниям. Да, это было самое странное знакомство в её жизни. Обычно с ней знакомились исключительно ради приличия. Либо же в маггловской жизни в своё время это было благодаря её, по мнению большинства, исключительности. И только братья Пруэтты познакомились с ней потому, что у неё, по их словам, было невероятно хитрое лицо. Адара снова ушла в раздумья, вспоминая наиболее приятные знакомства в своей жизни.

Так, пора идти, а то сейчас Астра сделает из неё какую-нибудь закуску. А она может. И, учитывая её иногда слишком специфические вкусы, даже эта закуска не будет излишне приятной.

* * *

Торжественный ужин немного затянулся, а всё потому, что Распределяющая Шляпа отличилась — пропела длиннющую песню о том, что пора всем объединятся. Марлин даже не пыталась её запомнить. И не только она. Казалось, что эту старую рухлядь слушали только Ремус, Лили и ещё пару человек среди гриффиндорцев. Астра положила голову на плечо Адаре и заметно посапывала, сама Маунтвиль отрешённо смотрела в окно, и оставалось только гадать, слушает ли она вообще кого-то или просто о чём-то думает. Марлин не могла найти себе места: Мародёры пригласили её, Лили и Астру к себе в комнату после ужина, чтобы отпраздновать начало нового учебного года. Астра вроде согласилась, Лили сказала, что подумает, и Марлин искренне не понимала — а что тут думать? Это же так интересно! Мародёры обещали устроить крутую вечеринку со смешными развлечениями. Да и это ведь самые весёлые парни во всём Хогвартсе — с ними наверняка не будет скучно.

Сидящая неподалёку Астра сладко зевнула. Марлин чуть не последовала за ней, с трудом сдержавшись.

Наконец Дамблдор поднялся со своего места и начал что-то вещать о том, что нужно соблюдать правила, ну, и дальше по тексту. Здесь Марлин тоже не особо напрягалась и скучающе закатила глаза. Поттер, который сидел напротив, положил руки и голову на стол и начал весьма громко похрапывать. Блэк резко толкнул друга в плечо, и тот чуть не упал.

Кстати, насчёт Блэка…

Незаметно скосив глаза, Марлин посмотрела на стол Слизерина. Регулус Блэк, её однокурсник, сидел и со скучающим видом слушал директора Хогвартса. Марлин стыдилась признаться в этом подругам, но в прошлом году они с Регулусом неплохо общались. Правда, по большей части только на уроках. Вражда факультетов не давала им нормально познакомиться, и от этого Марлин становилось грустно. Регулус оказался очень приятным собеседником, с которым у неё было много общего. Интересно, продолжится ли их общение в этом году?

Между тем сам Сириус в этом году похорошел даже больше, чем в прошлом. К счастью, у Марлин был свой Блэк, ничуть не уступавший своему старшему брату и куда более дя неё интересный, но девушка не могла скрывать, что за Сириусом нельзя было не наблюдать. Он имел бесконечное очарование, и даже сейчас сидящие вокруг дурочки были готовы ради него на всё. А ведь он ни одной из них ничего и никогда не обещал.

О личной жизни Сириуса была наслышана вся школа без исключения. Даже Адара, которую большинство школьных сплетен упорно обходили стороной. Или она их упорно обходила, что было более вероятным и логичным.

Тем временем ужин наконец-то таки подошёл к концу, и все старшекурсники направились в свои гостиные. Лили и Ремус пошли провожать первокурсников, а Марлин, трое Мародёров, проснувшаяся Астра и скучающая Адара направились в Гриффиндорскую башню. По пути Поттер, Блэк и Петтигрю весело шутили, Марлин и Астра смеялись над их приколами, а Адара только слегка улыбалась. Одним словом, по мнению Маккиннон, всё было, как обычно, пока Блэк не спросил, заметно раздосадованный тем фактом, что гриффиндорка не засмеялась ни от одной мародёрской шутки:

— Маунтвиль, а ты вообще смеяться умеешь?

Марлин и Астра удивлённо переглянулись: с чего это вдруг такие вопросы? Обычно Блэк, если им с Адарой всё же не счастливилось оказаться в одних квадратных метрах, предпочитал её игнорировать. Ровно до того момента, пока ему и Джеймсу не хотелось с кем-нибудь чуть-чуть поконфликтовать и спустить пар. Тогда Адара, за неимением кого-либо ещё, становилась неплохой молчаливой грушей, которую можно было словесно бить почти до посинения.

Не то чтобы Марлин это сильно устраивало. Но Адара не начинала драк, упрямо держалась с нескрываемым равнодушием, и, в конечном итоге, Марлин смирилась.

— Умею, Блэк, — на этот раз Адара решила явно снизойти до ответа.

— А почему тогда никто из нас никогда не видел, как ты смеёшься? — вмешался Поттер, немного самоверенно выпячивая грудь.

Марлин, в общем-то, была с ним солидарна — Адара почти никогда не смеялась даже в их комнате, где становилась куда более раскрепощённее, что ли.

— Потому что я не считаю нужным. И ещё потому, что я вам не доверяю, — Адара натянуто уыбнулась, противно скривив губы. При этом в глаза она смотрела исключительно Поттеру, глаза которые выглядели слишком ошарашенными из-за стёкол его очков.

Марлин опешила от такого ответа: что всё это значит? Зачем говорить вот так прямо? Ведь сейчас Блэк и Поттер начнут издеваться над Адарой, и вечер закончится отнюдь не самым приятным образом.

— А почему ты нам не доверяешь? — поинтересовался Питер, немного нервно кусая губы. Питер нервничал почти всегда, это уже никого слишком силньо не удивляло.

— А вам это разве важно? — вопросом на вопрос ответила Адара, наклонив голову.

Мародёры явно были удивлены таким неоднозначным ответом.

— Ведь ты же наша однокурсница и гриффиндорка, как-никак, — неуверенно промямлил Петтигрю, стараясь найти своему иррационаьному поведению хоть какое-то объяснение.

— Да? — Адара, казалось, была удивлена ответом Питера, потому что даже брови вскинула. — А почему тогда раньше вас это как-то не беспокоило?

Они как раз подошли к портрету Полной Дамы. Быстро сказав пароль, Маунтвиль отправилась к девчачьим спальням, даже не попрощавшись и не дав Мародёрам возможности что-либо ещё сказать. Марлин и Астра ещё немного задержались и пообещали прийти где-то через полчаса, если всё будет достаточно благополучно.

Джеймс, Питер и Сириус поднялись к себе в комнату. Блэк, не нарушая неловкого молчания, взял мантию-невидимку и всё так же молча отправился в Хогсмид за алкоголем. Питер пошёл на кухню за едой, нервно теребя рукава своей мантии. А Джеймс лёг на свою кровать и задумался, поскольку больше ему делать было нечего — друзья взвалили всю работу на себя, и даже не захотели, чтобы он пошёл вместе с кем-то. С Бродягой, например. Или с Хвостом — он давненько не бывал на кухне.

Ответ Маунтвиль заставил Поттера пересмотреть ситуацию.

Вообще Джеймс никогда не задумывался над своими отношениями с людьми. Разве только с друзьями и родителями. Слизеринцы были для Джеймса только врагами, а те, кто их защищал, — дураками. Тут исключением была только Лили Эванс. Она просто дружила со Снейпом с самого детства, все это знали, и наверняка именно поэтому его защищала. А Джеймс ненавидел Снейпа, вначале из-за того, что тот — слизеринец, а потом — потому что его защищала Лили. Круг замкнулся, и Сохатому не оставалось ничего другого, кроме как поддерживать работу этой условной цепочки.

Эванс была отдельным пунктом в жизни Джеймса. Девушка, которая не боялась Поттера, не вешалась ему на шею, не восхищалась им как блестящим игроком квиддич или способным волшебником. И вообще Эванс была особой девушкой, которая считала Поттера заносчивым выскочкой. И в то же время, она, не стесняясь, общалась с ним как с сокурсником или приятелем. Поэтому Джеймс был уверен, что он всё-таки ей нравился, и на третьем курсе при всех гриффиндорцах пригласил её в Хогсмид. Но, уже ожидая согласия и счастливых объятий, Джеймс услышал в ответ едко брошенное: «Отцепись, Поттер. Я не собираюсь проводить свои выходные рядом с тобой, твоим раздутым эго и неостроумными шутками, уж прости». Лицо Джеймса в этот момент надо было видеть: Фабиан и Гидеон Пруэтты, на тот момент уже порядком взрослые, потом ещё неделю смеялись над его удивлённой физиономией.

Так началось упорное завоевание Лили Эванс, которое к пятому курсу не дало никаких плодов, кроме заметного понижения самооценки Джеймса. И хоть он этого и не показывал, но в глубине души его точил червь сомнений: что с ним не так? Чем он ей не угодил?

И вот сейчас Эванс, кажется, согласилась провести с ним вечер. Ну, пускай не только с ним, но всё же. И тут вмешалась Маунтвиль. Наверное, это был второй раз, когда Джеймс так сильно удивился. До этого он считал свою молчаливую сокурсницу весьма недалёкой девушкой, которая не видит особо сильного различия между понятиями «сквибб» и «маггл». Конечно, тот факт, что с ней дружили вышеупомянутые Пруэтты, немного нарушал теорию, но сути это не меняла — по любому предмету Маунтвиль казалась весьма недалёкой девушкой. Хотя Астра, одна из ближайших приятельниц Мародёров, и говорила, что Маунтвиль не так проста, как кажется, никто не придавал этим словам особого значения.

А сейчас… Джеймс был теперь уверен, что Маунтвиль на самом деле просто никому не доверяет. Но почему? Что такого у неё могло произойти, что она скрывает свой характер от всех, в том числе и от лучших подруг? Джеймс совершенно ничего не знал о её жизни, но он впервые видел, чтобы кто-то, кроме Лунатика, у которого были свои причины в своё время, так тщательно избегал близких и доверительных взаимоотношений с кем-либо. Питер когда-то им признался, что видел, как Маунтвиль на уроке блестяще трансфигурировала черепаху в чайник и обратно, а потом строила дуру, что у неё ничего не получается. Тогда Ремус тактично заметил Питеру, что ему, наверное, показалось и что Адара не может настолько умело колдовать. Да и зачем ей что-то скрывать? Но сейчас Джеймс был готов поверить подозрениям Хвоста. Маунтвиль реально казалась странной. Впрочем, не только она. Астра Джойс вполне её стоила.

Эта девушка тоже любила скрывать свои способности. Раскрывалась она только с ближним кругом, в который Джеймс, к своему счастью, входил. На уроках Астра была тихой ученицей, у которой далеко не всегда всё получается. Но в шуточных дуэлях с Сириусом, который заслуженно считался лучшим дуэлянтом Гриффиндора, Астра нередко побеждала его или заканчивала поединок в ничью. Так кто может утверждать, что Маунтвиль — тупица? Может, она просто не хочет раскрывать свой потенциал? Ведь тот факт, что они с Джойс были знакомы ещё до Хогвартса, ни для кого не секрет.

Дверь в комнату мальчишек открылась, и в помещение вошли все остальные Мародёры. Ремус, порядком уставший, ворчал о том, что первокурсники стали ужасно безалаберными и единственное, на что они способны, — это портить нервы ему и Лили. Сириус с ящиком алкоголя и Питер с корзинкой продуктов откровенно хохотали над ворчанием и причитаниями Лунатика. Джеймс улыбнулся: что не говори, а друзья у него — самые лучшие. Грех жаловаться. Хотя он даже никогда и не думал это делать.

Лили торопливо поднималась по ступенькам в свою комнату. Шестое чувство, которое весьма неплохо работало у мисс Эванс, подсказывало ей, что у них в спальне что-то происходит. И что-то не самое приятное.

Действительно, открыв дверь, Лили удивлённо замерла. Нет, она, конечно, и раньше видела, как Маккиннон и Джойс орут на флегматично настроенную Маунтвиль, но обычно они делали это по отдельности, а тут… Мэри поспешно вышла, как только Лили открыла дверь. Напоследок она лишь сказала: «Держись, Лилс. Астра и Марлин разошлись не на шутку. Если что, я пошла в Хогсмид. У меня встреча с Фабианом». Лили невнимательно кивнула Мэри и вошла. Если бы не шок, Эванс наверняка рассмеялась бы над сложившейся картиной.

Астра и Марлин были похожи на разъярённых фурий, которые, ничего не замечая, орали на совершенно спокойную на первый взгляд Адару. В этом смысле Лили всегда немного удивлялась Маунтвиль. У неё было то самое лошадиное спокойствие, которое невозможно пробить. Но сейчас Лили заметила, что Адара слишком сильно сжимает оконную раму. Так сильно, что костяшки её страшно бледных и худых пальцев побелели силньее, чем когда-либо.

Быстро оценив ситуацию, Лили прошла на середину комнаты и во весь голос крикнула:

— Заткнулись обе!

Астра и Марлин удивлённо замерли. Во-первых, Лили никогда не говорила им именно заткнуться — максимум, замолчать, пожалуйста, — во-вторых, Эванс никогда так не кричала.

Спустя минуту Лили спокойно улыбнулась и дружелюбным тоном сказала:

— А теперь сели на свои места и спокойно, — на этом слове староста сделала акцент, — рассказали мне, что произошло. Пожалуйста.

Джойс и Маккиннон послушались. Маунтвиль осталась неподвижной. Первой, пытаясь сохранять спокойствие, заговорила Марлин.

— Лили, понимаешь, сегодня у нас, видимо, День открытий. Когда мы возвращались в гостиную, Блэк спросил Адару о её умении смеяться. И наша мисс Спокойствие безразлично ответила, что она недостаточно нам доверяет, чтобы открыто смеяться. Это всё адресовалось Блэку, Поттеру и Петтигрю, но, придя в спальню, мы задались подобным вопросом, ведь при нас Адара тоже почти никогда не смеётся…

— И ты представляешь, — возбуждённо перебила Марлин Астра, — эта коза на все наши вопросы просто сидит и молчит. Просто молчит! Она до сих пор ни слова не сказала! Ну, вот как это понимать?

— Это правда? Объясниться не хочешь? — Лили вопросительно посмотрела на Адару, стараясь как можно мягче озвучить свой вопрос. Ведь Лили, стоило признать, знала больше, чем хотела показать. Но вот легче от этого не становилось.

Та минут пять апатично смотрела ей в глаза, а потом вновь отвернулась к окну. В комнате воцарилась гробовая тишина. Через пару минут Маунтвиль всё-таки решилась нарушить общее безмолвие.

— Да, Лилс, это правда. Хочу ли я объяснится? Неуверена, что это будет достаточно эффективно.

— Я, конечно, всё понимаю, Адара, — Астра неодобрительно смотрела на подругу, — но это уже слишком. Кто мы для тебя, если ты нам не доверяешь?

Лили не ожидала, что Адара ответит. Она никогда не любила подобные вопросы. Чего стоил прошлогодний случай, когда Лили нетактично спросила у Маунтвиль, каким образом она оказалась в приюте — Адара неделю просто молчала, не разговаривая не только с Лили, но и со всеми остальными. Астра потом шутя призналась, что Маунтвиль вышла из молчания только благодаря хорошему ящику огневиски, который они вместе выпили под Рождество.

Но Адара всё же ответила. И это внушало Лили некую уверенность в том, что дело хоть немного сдвинулось с мёртвой точки.

— Вы, — после некоторой паузы сказала Адара, почти отчаянно игнорируя гневный взгляд Астры, — всё, что у меня осталось. Да, я не доверяю вам, но не потому что этого не заслуживаете вы, понимаете? Лили, я знаю тебя вот уже пять лет. С тобой, Марлин, мы знакомы три года, а с Астрой… я уже вообще молчу.

— Вы были знакомы? — Марлин изумлённо переводила взгляд с одной девушки на другую.

Лили не была удивлена. Хоть ни Джойс, ни Маунтвиль никогда не рассказывали о таком «нюансе» из своих жизней, она смутно об этом догадывалась ещё в первый вечер их знакомства, заметив между Астрой и Адарой некое подобие той нити, которая связывала её саму с Севом.

— Да, — Астра кивнула, — мы познакомились ещё даже задолго до приюта. У нас, скажем так, есть определённые родственные связи, — Лили посмотрела на подруг: в их внешности не было ни единого сходства. Понимая, что она с Туни тоже не шибко-то и похожа, Эванс не стала перебивать Астру. — По воле случая, после смерти родителей мы попали в один и тот же приют. Правда, Адара перед тем, как попасть туда, ещё малость бродяжничала, но это уже не мне рассказывать.

— Адара, ты жила на улице? — Марлин явно была шокирована этой новостью. Чистокровная представительница влиятельной семьи, младшая дочь-любимица, никак не могла понять, что это такое — жизнь на улице, извечные скитания, бродяжничество и, возможно, даже попрошайничество. Лили, в общем-то, тоже была слишком далека от всего этого, а потому образ строгой и спокойной Адары в такую картину мира не слишком укладывался.

— Раз уж у нас сегодня вечер откровений, то да, я жила на улице. — Адара усмехнулась. Она слегка развернулась на подоконнике, чтобы ей было удобнее наблюдать за реакциями девушек. — Это как-то непохоже на меня, не так ли? Я никак не хотела жить с другими детьми. Не могла адаптироваться. Уличные бродяги поначалу думали, что я немая, и даже как-то немножко жалели. Они были… неплохими. А потом меня выловили работники службы проблемных подростков и, как не по годам развитого ребёнка в плане умственного развития, определили в весьма элитный интернат. Там я снова встретилась с Астрой, которая, в отличие от меня, излучала только настоящую детскую непоседливость, общительность и всё дальше по списку. — На этих словах уже улыбнулась Астра, уходя в воспоминания. Лили про себя отметила, что не то чтобы Джойс поменялась слишком сильно за эти годы. — Мы с ней неплохо подружились. Через год, правда, Астру забрали. Меня забрали только через три года.

Адара задумалась, и Лили догадалась, что ей не хочется рассказывать о том, что происходило в промежутке, когда забрали Астру и её саму.

— Это я знаю, — сказала Лили. — Мой отец был одногруппником твоего приёмного отца и потому сразу рассказал мне о тебе, когда я спросила его. Он — учитель, а тебя среди их круга «только ленивый не знает». Это была цитата.

Комната наполнилась заливистым девичьим смехом. Девушки начали шутить и, в конце концов, Адара призналась:

— Поймите, я вполне вам доверяю, в случае опасности я бы со спокойствием доверила вам свою жизнь. Просто мне сложно открыться. Вот и всё. Но я, честное слово, пытаюсь.

— Конечно, мы всё понимаем, — Лили ободряюще улыбнулась, а Марлин и Астра кивнули. По их лицам было заметно, что и Маккиннон, и Джойс немного неловко за свою вспыльчивость.

Но Лили смутно подозревала, что неловко им совсем чуть-чуть.

— Вы уже придумали, что наденете на вечеринку с Мародёрами? — Казалось, Марлин заботит только это, и девушки снова рассмеялись.

— Я не была приглашена, поэтому в моих планах блестящий вечер, проведённый в великолепной компании: я, стакан и бутылка сливочного пива, — шутливо сказала Адара.

— А они тебя не пригласили?..

Кончик носа у Астры покраснел, что не сулило никому никакой радости. И хоть Лили догадывалась, что Астра и так была в курсе всего этого, в новых обстоятельствах ей это казалось куда большим нахальством, чем раньше.

— Ну, я же с ними не в наилучших отношениях, поэтому и приглашать меня не было смысла. Да и к тому же, я невероятно занудная особа, которая чувствует себя расслаблено только в вашей компании. Ну и в компании, в которой я собираюсь провести сегодняшний вечер.

Тем не менее, у Лили было немного другое мнение на этот счёт.

— Я их сейчас убью! — зло пообещала она и устремилась к выходу из спальни. Удержать её никто не успел, да и хотела этого только сама Маунтвиль.

— Лили, постой! Не надо, я прошу тебя! — Адара схватила Эванс за руку, которую та тут же вырвала из хватки.

— Нет, надо, Адара! — одновременно выкрикнули Лили, Астра и Марлин, но последние две явно никуда не спешили.

— А я говорю, что не надо! — Адара упрямо стояла на своём. Ведь она всё же тоже была гриффиндоркой, и стоило хотя бы иногда это вспоминать. — Я не хочу ни к кому напрашиваться, — по слогам произнесла она, — и не хочу, чтобы ты так орала.

— А я и не буду на них орать. Я уже всё придумала. Просто постой в сторонке, Маунтвиль. — Лили тоже была грифффиндоркой и отступать не собиралась. Это было не в её правилах, а здесь ведь дело касалось ещё и житейской несправедливости. Почему в такой хороший вечер они имеют право гулять, а Адара должна сидеть в одиночестве?

Поднявшись в комнату пятикурсников, Лили постучала и тут же открыла дверь. Её с ошеломительной улыбкой встретил Поттер, и резко захлопнул дверь, чтобы она ничего не увидела.

— Эванс, солнышко, тебе так не терпелось со мной встретиться? — Было даже не понятно, он издевается или у него такое чувство юмора.

— Нет, что ты, Поттер, — сладко пропела Лили, — я просто забыла тебе сообщить, что я пойду на вашу вечеринку только при условии, что Адара Маунтвиль тоже там будет.

— Что?!

Из-за двери показалась голова ошеломлённого Блэка. Стоило заметить, что именно с ним у Адары были наиболее натянутые отношения. Следовало хотя бы раз глянуть, насколько яростным становился Бродяга, когда в конфликты вмешивалась злополучная для него Маунтвиль. Возможно, это было связано с тем, что против её конструктивных аргументов просто не находилось никаких контрфактов.

А, возможно, дело было и не только в этом. Лили, откровенно говоря, сомневалась, поскольку репутация Блэка была весьма шаткой и известной на всю школу.

Насколько она слышала, Блэк любил отправиться с какой-нибудь девицей на прогулку, очаровать, убедиться в собственной неотразимости и… бросить. А тут такая тихая и вместе с тем непокорная Маунтвиль, на которую Сириус словно специально не смотрел как на особь женского пола. в общем, пожалуй, Лили бы уже не удивилась ничему, что в этой жизни касалось Блэка.

— Маунтвиль попадёт на эту вечеринку только через мой труп, Сохатый! — предупредил он, гневно качая головой.

Лили упёрла руки в бока и не менее гневно сощурилась:

— Ну, значит, я не попаду на эту вечеринку вовсе, Поттер.

Лили явно поставила Поттера в патовую ситуацию. Она и сама это прекрасно знала — Джеймс слишком сильно любил своего лучшего друга. И Лили бы даже не удивилась, если бы в конечном счёте он пошёл на уступку именно Блэку — от такого вердикта Эванс было бы ненамного хуже, потому что по большей мере она боялась этой вечеринки как огня. Но неожиданно из-за спины Лили раздался другой сдержанный голос, в котором явно прослеживались разъярённые нотки:

— Знаешь ли, Блэк, у меня тоже нет особого желания лицезреть твою физиономию весь вечер. — Адара вышла из-за спины Лили, и гордо вздёрнула подбородок. Про себя Эванс признала, что это, наверное, первый раз за все годы их обучения, когда подруга встряла в конфликт, напрямую касавшийся именно её проблем.

Обычно во время оскорблений в свой адрес Адара угрюмо молчала и всячески уходила от решения конфликта.

— О, Маунтвиль, какая встреча! Бежала упрашивать Эванс, чтобы она поставила подобное условие? Так она уже сделала это без тебя. — Блэк был заметно настроен поплеваться ядом. Учитывая нюансы их семейного нрава, о котором тоже знала вся школа, Сириус мог зайти достаточно далеко.

Возможно, даже чересчур далеко. Но Адара, видимо, на этот раз отступать не собиралась.

— Уж больно мне надо целый вечер видеть твою противную физиономию. Я повторюсь, если у тебя вдруг со слухом проблемы, — едко заметила Адара, прищурив один глаз.

— А давно это ты разговаривать научилась, недотрога всея Гриффиндора? — парировал Сириус и сделал несколько шагов вперёд, вплотную оказываясь перед Маунтвиль. Теперь они почти с идентичной яростью прожигали друг друга взглядом, несмотря на то, что Адара была на полголовы ниже Блэка.

— Поверь мне, раньше тебя. Просто у меня хватает мозгов не отвечать на все твои тупые комментарии. — едко подметила Адара, презрительно скривив губы и немного дёрнув головой.

— Ой, видимо, теперь их больше не хватает, раз ты прямо сейчас мне отвечаешь, — помахал руками Блэк, кривляясь и пародируя её строгий тон.

— У тебя этих самых извилин вообще никогда и ни на что не хватало, кроме тупых шуток, — вскинув подбородок, ответила Адара, при этом не сводя немигающего взгляда с лица Сириуса. Казалось, они решили проверить, кто первым сдастся в этом неоднозначном споре. — Видимо, твоё общество негативно влияет на всех окружающих, раз уж я вообще стала тебе отвечать.

Сириус задохнулся от возмущения и, словно ужаленный, схватился за кисть Адары, но та её ловко вывернула, больно уцепившись ногтями в его кожу. Вот это, кажется, удивило не только Лили, но и Поттера. Эванс оставалось только смутно гадать, была ли вызвана теперешняя непримиримость Адары тем, что её всё же задели слова Мародёров, Астры и Марлин, или у неё просто лопнуло терпение относительно всех этих унижений.

Блэк, маска которого от резкой и внезапной боли неожиданно дала трещину, не сдержался и прошипел:

— Ну ты, Маунтвиль, и стер…

— Заткнулись оба! — крикнул Поттер, перебивая лучшего друга, тем самым избавляя его от будущей ошибки и в точности повторяя жесты Лили незадолго до этого.

Подошедшие Астра и Марлин переглянулись с видом: «А я же тебе говорила, что у них много общего». Адара криво усмехнулась, думая о том же и тщательно стараясь игнорировать всё ещё стоящего рядом Блэка. При этом они оба дышали, словно загнанные лошади, после своей перепалки и теперь старались упёрто не смотреть друг другу в глаза. Марлин тихо порадовалась, что они делали это не слишком громко, а потому толпы зевак до сих пор нет на ступенях.

Сириус тем временем демонстративно отвернулся от Адары, но никуда отходить не спешил, сверля взглядом Сохатого и словно молча сваливая на него все возмущения.

Поттер и Блэк пару минут смотрели друг другу в глаза и, судя по всему, на своём языке что-то обсуждали. Взгляд Поттера выражал мольбу, а Блэка — бесконечное количество невысказанной ярости. Взгляд Адары, внимательно следивший за этим их препиранием, теперь снова был нечитаемым, и Марлин не могла даже предположить, какие эмоции испытывает подруга.

— Хорошо, — закатив глаза, сказал Блэк, — я согласен потерпеть Маунтвиль в этот вечер.

— Вот только я не согласна! — неожиданно взвилась Адара, явно не обрадованная «вердиктом» Блэка. — Не хватало ещё, чтобы я проводила время в одном помещении с такими идиотом и засранцем, как ты, Блэк! — И она, ловко увильнув от цепкой хватки стоящего рядом Блэка, стремглав бросилась по лестнице, чуть не сбив Марлин с ног.

Впрочем, стоило признать, что удивляться было нечему: это был первый раз за пять лет, когда она позволила себе немного больше, чем привычная холодность.

— Дара! — Лили, Астра и Марлин заметно разнервничались. Ну, вот что сегодня за вечер?

— Маунтвиль! — беспомощно крикнул Поттер, которому очень-очень хотелось, чтобы Эванс была на вечеринке.

И даже Блэк с уважением проводил взглядом убегающую фигуру, несмотря на создавшийся в воздухе осадок от их перепалки. А потом зашёл обратно в комнату, лишь сказав:

— Я не виноват, Сохатый. Она сама так решила.

— Ты не виноват?! Это ты тут не виноват, Блэк?! — послышался разъярённый голос Лили, но Сириус характерно громыхнул дверью, как бы невзначай давая понять, что разговор с ним закончен.

Сама Лили, уже готовая было поколотить Блэка — да видит Мерлин, он заслужил этого даже больше, чем назойливый Поттер, — немного сдулась и остудила свой пыл. От её глаза не укрылось, что Сириус был тоже слегка раздосадован тем фактом, что Адара сбежала. Хотя не стоило исключать, что это было связано исключительно с тем, что у него наконец-то появился достойный соперник в словесных баталиях.

Марлин, вначале побежавшая за Адарой, вернулась назад с раздосадованным и печальным лицом.

— Что теперь делать? Она побежала к портрету, а не в комнату!

Лили пожала плечами — догонять Адару изначально было гиблым делом. Поттер неожиданно спокойно сказал:

— Я попробую сам всё уладить. Идите пока. Вечеринка всё равно ещё только через полчаса.

Лили уже не стала повторять ему своё условие. «На него просто жалко смотреть», — успокаивала она себя. — «И только поэтому я, возможно, и рискну сходить на эту вечеринку. Если с Адарой всё будет в порядке».

Едва Сириус вошёл в комнату, как на него тут же обрушилось праведное возмущение оставшейся половины друзей.

— Бродяга, ну ты что, не мог промолчать? Что случилось бы, если бы Маунтвиль посидела с нами? Ты же её даже не знаешь! — Лунатик, конечно же, прекрасно слышал весь разговор в коридоре.

Сириус сдвинул брови.

— Я не знаю, ясно? Она меня бесит жутко, и я ничего не могу с этим делать! Да и не хочу, в конце концов, я её знать!

Он недовольно смотрел на поднятые брови Лунатика и, круто развернувшись, раздражённо ударил кулаком в стену рядом.

— Я не понимаю, что на тебя вообще нашло. Ты ведь её чуть не обозвал! А она же всё-таки девушка, — непонимающе покачал головой Люпин, и Сириус как никогда осознал, что недаром его считают совестью их компании.

На душе отчего-то неприятно заскребли непонятно откуда взявшиеся кошки.

— Но это всё равно неправильно, Бродяга, — мягко сказал Питер, стараясь донести до него важную информацию, — она ведь ничего тебе не сделала. Вначале ты издеваешься, потом задаёшь странные вопросы, а теперь просто хамишь. Хотя я и не спорю, что ваша перепалка была чуть ли не самой фееричной на моей памяти. Маунтвиль, конечно, тоже учудила знатно. Но ты хотя бы Сохатого пожалел!

Сириус вскипел, гневно смотря на Хвоста. Тот почти сразу полностью вжался в то место на кровати, на котором сидел, а по цвету своего лица сравнился с половиной флага Гриффиндора на стене. Сириус немного пожалел за сказанные слова и собственные реакции.

— Ему не нужна моя жалость, а мне на вечеринке не нужна Маунтвиль, — упрямо ответил парень, всё же не желая признавать собственную неправоту.

Блэки не сдаются. А он всё же Блэк. А по отношению к Маунтвиль втройне Блэк.

— Жалость мне твоя, действительно, не нужна, — в комнату вошёл раздосадованный Джеймс, — но Хвост и Лунатик правы, по отношению к девушке ты поступаешь не очень хорошо. Я бы даже сказал, совсем нехорошо.

Ремус удивлённо посмотрел на друга. Джеймс взывает к совести Сириуса? По отношению к Адаре? Этот мир сошёл с ума!

Не то чтобы раньше Поттер прямо вот так беспрекословно поддерживал оскорбления Блэка — всё-таки, Маунтвиль была девушкой, хоть и весьма странной. А у Сохатого был кодекс чести, который он, правда, с должной регулярностью нарушал. Особенно в те чудные моменты, когда Маунтвиль кидалась защищать Снейпа наравне с Лили. В остальное время Джеймс Сириуса молчаливо поддерживал, и всё же частенько вставляя свой нос в шутки над Адарой. Шутки, порой очень некорректно балансирующее на грани издевательства, по мнению Ремуса.

Наверное, именно по этим причинам Бродяга тут же взъелся.

— А ты так Маунтвиль пожалел, потому что Эванс попросила? Или забыл, как сам над ней подтрунивал?

Джеймс постарался примирительно успокоить друга, положив руку ему на плечо и заглянув в глаза:

— Ничего я не забыл. Но Маунтвиль действительно ничего такого нам не сделала. А то, что она время от времени «взывает» к нашей совести — так это и Лунатик иногда делает. Ты не заметил, что из-за нас с ней на факультете почти никто не общается? Да и Хаффлпафф с Равенкло тоже как-то не особо. Ты ведь и сам понимаешь, что был неправ.

Бродяга нахмурился. Спустя пару мгновений Ремус, увещевая, произнёс:

— Сохатый прав, Бродяга. Время детских обид вышло. Ты же знаешь, что сейчас творится вокруг. Нам нельзя враждовать с друзьями. Ты слушал сегодня Шляпу? — Это был явно риторический вопрос, и Сириус даже не стал на него отвечать. — А вот и зря. Она как раз сегодня говорила о том, что нам нужно сплотиться. Так начни, Сириус. Начни прямо сегодня. Это самый подходящий момент для того, чтобы забыть старые обиды.

В комнате мальчишек воцарилась пауза. Питер, уже порядком отошедший от атаки Сириуса, подскочил на кровати и полез в шкаф.

— Я сейчас посмотрю по Карте, где Маунтвиль находится, — объяснил он, роясь в вещах, — Так-с. Адара идёт по коридору на шестом этаже. Ну, там где статуя Бориса Бестолкового. — секунду между ними воцарилась недоумевающая пауза, и Хвост озвучил всеобщий вопрос: — А что она там забыла?

Ответа на этот вопрос ни у кого не было. С каждой секундой мозг Маунтвиль казался Сириусу всё большим хитросплетением непонятных лабиринтов.

— Да Мерлин её знает! — Джеймс нервничал, а потому не хотел вдаваться в такие заросли, как тонкая девичья психология. — Бродяга, ты пойдёшь?

Сириус всё ещё морщил лоб, а затем немного, казалось, сконфуженно признался:

— Когда Маунтвиль на меня сегодня так смотрела, она мне чем-то матушку напомнила. Поэтому я и не сдержался, понимаете? Я бы ни в жизни не сказал ни одной девушке столько всего. Даже Маунтвиль. Но она… — Сириус покачал головой, не зная, как объяснить свои эмоции. Даже про себя Бродяга не рискнул предположить, что это был первый раз, когда он не смог понять самого себя.

Минуту все удивлённо на него смотрели. Потом Джеймс расхохотался, Ремус сдавленно улыбнулся, сдерживая смех, а Питер продолжал смотреть на Сириуса как на ненормального.

— О, Мерлин, Бродяга, — задыхаясь от смеха, проговорил Сохатый, — то есть ты её вот так оскорблял, потому что она тебе мадам Блэк напомнила? Ты серьёзно?

— Представь себе, — мгновенно ощетинился Сириус и уже тише пробормотал: — Лучше бы я вам не рассказывал. Глупость какая-то.

Джеймс мгновенно сбросил с лица улыбку, смутно догадываясь о том, что тревожит обычно такую непробиваемую душу Бродяги.

— Эй, Бродяга, ты чего? Я же не издеваюсь над тобой. Мне просто стало смешно, что причина твоей злости на Маунтвиль кроется в такой банальщине. Как никак, признайся, что она тебя банально озадачила своим поведением.

— Да уж, Маунтвиль сегодня несказанно учудила, — согласился Питер, опять повторяя уже высказанную ранее фразу. Затем Хост более весёлым тоном добавил: — К тому же, ты у нас привык, что девушки вешаются тебе на шею, — Затем, заметив подозрительные взгляды Лунатика и Сохатого, исправился: — Ну, все, кроме Лили и Астры, конечно. И Марлин тоже, да, в принципе. Хотя в ней я до конца не уверен, — со скромной улыбкой закончил Хвост, с наигранным прискорбием разведя руками.

Сириус секунду смотрел на друзей, а потом и сам безудержно расхохотался. Видимо, понял насколько это всё глупо.

— Я, конечно, приглашу её к нам на вечеринку, но извиняться не буду, — после паузы сказал Блэк, — я просто не умею да и не хочу перед ней унижаться. С неё и так достаточно.

Все остальные Мародёры насмешливо переглянулись: о гордости Бродяги можно было уже легенды слагать.

— Ну, так уже всяко лучше, чем было, — удовлетворённо хмыкнул Питер, пытаясь поддержать решение друга.

Сириус надел футболку и молча вышел из спальни.

— Да уж, с первым мартобря, что называется! — хмыкнул Ремус, — Ну, и денёк у нас сегодня, скажу я вам! А что будет дальше — вообще страшно! — в наигранном испуге прибавил он, приложив ладони ко рту и широко распахнув глаза.

Джеймс и Питер дружно рассмеялись и продолжили подготовку к вечеринке. После разрешившегося конфликта стало как-то немного легче. И возникла надежда, что этот год принесёт определённые изменения в жизнях у каждого.

---

Примечания:

Я всё ещё жду отзывы. Надеюсь, что вы выскажете своё мнение. Мне уже просто бы услышать чужое мнение: плюсы, минусы работы, что хотят увидеть читатели дальше и всё в том же духе.