Прощание (джен)

Долго ли я бежал? Я этого не помню. Меня погнал страх оттуда. Не всегда удавалось разминуться с тут и там попадающимися валунами и кочками. Бежал, падал — и вновь бежал, едва поднимался. Моё тело в нескольких местах покрылось ссадинами и синяками, но мне было на тот момент не до них. Не сразу, но всё же я сообразил, что за мною никто не бежит, а даже если бы не сообразил... силы всё равно однажды заканчиваются, и приходится остановиться. Я так запыхался, что сердце яростно билось в груди, и пот с меня лился ручьём.

Мною двигала паника. В последнее время я много чему поддавался: ярости, страху, тщеславию... теперь настал черед паники. Последние месяцы, недели и дни превратились в сущий кошмар. Я всё больше впадал в хандру, а власть утекала у меня из рук с неумолимой, нарастающей скоростью, и я собрал всю волю, чтобы её не упустить. Я обманул марранов и послал их вершить месть в Фиолетовой стране за несовершённые грехи... Но мой обман раскрыли.

Я убежал. Я был твёрдо уверен, что меня не оставят. Я ждал мести, кары за совершенное, хотя не было кары хуже, чем тот позор, который обрушился на мою голову.

Но я ошибся. Погони не было.

Я остался один. Совсем один. Я был в ужасе. Меня захлёстывал неимоверный стыд. Моё уставшее тело какое-то время сдерживало это чувство. Но усталость — это было одно из самых преходящих ощущений для меня, и когда она миновала... лучше бы я в тот момент умер, когда это свершилось.

Потом я... вернулся.

Невероятно, не так ли?

Самое смешное, что я и сам не знал, почему я туда иду; я просто шёл. Да, обзывал себя идиотом — а кто же ещё возвращается к тем врагам, у которых есть все причины линчевать тебя на месте? — но всё же шёл.

А потом я догадался о том, что меня вело обратно, навстречу смертельной опасности: Топотун. Медвежья шкура, на которую просыпался волшебный порошок. Пусть и случайно, но всё же я дал медведю новую жизнь. И он стал моим верным помощником.

Я вернулся за ним. Что мною двигало в тот момент? Я вскарабкался на каменистый холм, поросший пахучим тысячелистником. Таких холмов в стране мигунов много.

В ста шагах от холма я увидел своего верного медведя. Я... я позвал его, и в какой-то миг был твердо уверен: он придёт ко мне, и мы вместе отправимся в изгнание. Мою уверенность питало не только то, что Топотун до этого был мне безоговорочно предан, но и то, что моё предыдущее поражение именно так и обернулось. Повторение предыдущего опыта.

Топотун не спешил, а я не шевелился, ожидал действий от него. Но он не сделал ни единого шага в мою сторону, однако смотрел неотрывно. Мне казалось, что меня спрашивают: зачем?! И тут я понял: не только мой мир обрушился, но и его. Я понял, что он совершенно не ожидал от меня такого поступка. Зачем — это то, что ему необходимо было знать, а я...

Какой ответ мне следовало дать ему? И изменило бы ли это что-нибудь?

Я окликнул его, подозвал — как раньше.

Топотун отвернулся и, понурив голову, с несчастным видом побрёл прочь.

Я сделал шаг, и подо мною обрушился мир. Потом, через пару лет, я вспомнил этот случай. Оказывается, это был просто камень...

А Топотун ушел и затерялся среди холмов, которых в стране мигунов много.