"Озабоченный" Фримен (джен)

Эти два часа прошли у них практически в скором темпе: от улицы к улице, от квартала к кварталу, они накручивали пешие мили, но обычные зомби на них не реагировали, а прыгуны и чёрные крабы, по счастью, по дороге не встречались. И когда напарники присели для отдыха у восточного торца того самого молла, Гордон даже почувствовал некоторое облегчение.

— Пришли... — просипел подвымотанный Юджин, ощупывая цевьё своей "помпы", — осмотреться бы надо... И водички хлебнуть...

Жадно потроша капсулы с водой, они прислушались: в округе было тихо, если не считать стрекота одинокого краба где-то за стеной. Отерев запястьем лоб, Гилби знаком указал Фримену прикрывать его, а сам пошел чуть вперёд, чтобы заглянуть за угол. И было в фигуре разведчика что-то от крадущегося тигра: Фримен с оглядкой следовал за коллегой, пока на углу не уткнулся тому в затылок.

— Там она... спиной к нам...— Юджин сбил на затылок шлем и облизал потрескавшиеся губы, оборачиваясь к Фримену. — Сейчас... или никогда!

— Сейчас!

Гуськом, с оглядкой, один за другим, они вышли на дорожку, что вела ко входу в молл. Идти по ней было некомфортно: из-за вибрации земли во время бомбёжки в асфальте образовались глубокие провалы и трещины, но обходить их по сухостою в человеческий рост, заполонившему газоны, была та ещё идея. И плющ, что плотно опутал фасад своими подсохшими плетями, мог таить под собой немало мерзопакостных сюрпризов, однако ко входу напарники добрались без происшествий. И осторожно прокравшись мимо "мамочки", Гордон осознанно заглянул в коляску: да, на обрывках цветастого одеялка покоился детский скелет. Пожелтевшие косточки почему-то без некоторых, помутневшая бутылочка с лопнувшим соском и несколько блеклых погремушек россыпью — это дитя так и не успело порадоваться жизни, а его обезумевшая мать, при всем своём желании, ничего для него не смогла бы сделать.

Тонкая в кости и чуть ниже среднего роста, с перепревшими волосинками на осклизлом черепе и в неописуемом рунье, в которое превратилась её одежда, "мамочка" и сейчас ничего не делала, кроме того, как простяцки и некрепко держалась за облезлую пластиковую рукоятку. Фримен, ожидаемо, не вызвал у нее никакой реакции. Как и Юджин, что зашёл с другой стороны.

— Надо бы завести её внутрь, — поморщился Фримен от гнилостных миазмов, испускаемых "мамочкой".

— Давай осмотрим хотя бы первый этаж, — Юджин отправил "помпу" в чехол за спину и поправил на груди автомат. — И так хватает сюрпризов...

Стараясь не шуметь, они скользнули внутрь, в неизвестный и опасный полумрак. Посколько солнце уже светило под углом к фасаду, видимость на первом этаже оставляла желать лучшего. С фонариками — чуть обзорнее: это был достаточно просторный холл, с остатками магазинных витрин и коридорными ответвлениями по правую и левую сторону, небольшим бассейном по центру и сдвоенным эскалатором на этаж выше где-то на границе видимости. Правда, сейчас в этом некогда многолюдном зале царил настоящий хаос: под напором вездесущих корневищ половая плитка вздыбилась и потрескалась; витрины рассыпались в прах, оставив только ржавые переплёты; потолочные конструкции вместе со светильниками, солидно поеденные ржавчиной, угрожающе провисли над головой. Повсюду было просто навалом мусора: какие — то бесформенные подвыцветшие тряпки, скомканные обрывки бумаги, смятые остовы шариковых ручек, остатки кухонной утвари и мебельных пуфиков, потрепанные детские игрушки и бутылки из-под шампуня. Даже невесть откуда взявшийся холодильник одиноко лежал у стены, и кто-то из ударившихся в панику посетителей зачем-то приставил к нему ржавый огнетушитель, с одной стороны подпираемый спинкой от стула.

— Да, мрачновато здесь и совсем неромантично... — криво усмехнулся Юджин, снова посасывая свою трубку, — но двигаемся, как порешили.

Они обошли практически весь первый этаж, не трогая завалов и не заходя в угрожающего вида места, а лишь кидая туда пустые банки и прочий хлам. Таким образом, спугнули несколько крабов и, уже удовлетворенные своей меткой пальбой, направились к выходу. По пути Юджин заглянул в что-то типа магазинчика готовой одежды (там ещё оставались манекены!) и с линялым париком и какой-то накидкой в руках вернулся в зал.

— Для тебя, друже! — негромко гоготнул Гилби, предлагая добычу Фримену. — Всё приятнее на вид...

— Спасибо за заботу! — Гордон нервно сплюнул себе под ноги, но накидку и парик взял, чтобы запихнуть их под клапан рюкзака. — Думаешь, сильно поможет?

Вместо ответа Юджин сосредоточенно поскреб заросшую щеку, и его сильные руки крестом сошлись на груди.

— Мне-то чего! Не я же красавец-мужчина! Ты лучше бы с укромным уголком определился бы!

— Я видел слева от входа табличку кафе, — Фримен напряженно пожевал губами, обдумывая грядущие "перспективы", — места должно быть много и обзорность достаточная...

Юджин лишь молча кивнул. Так же молча сменил магазин и передернул затвор, уверенно зашагав в искомом направлении.

...фуд-корт оказался в конце короткого коридорчика, и сквозь сорванные с петель двери они проникли внутрь.

В зале, рассчитанном примерно мест на пятьдесят, нечисть отсутствовала полностью. Было тихо и влажно, тянуло плесенью. Сквозь редкую сетку плюща солнечные лучи ещё проникали в зал, но в углах уже поселились фиолетовые тени, и от этого становилось как-то неуютно. На входе мужчины переглянулись, и, огибая перевернутые столы и разбросанные стулья, Гилби просочился за стойку, видимо, желая чем-нибудь поживиться, но кроме битой посуды, ничего не обнаружил.

— Мародеры.. — разочарованно вздохнул он, попутно заглянув в подсобку, но внутрь не пошёл: лишь подтащил барный стул, чтобы подпереть дверь. Затем повернулся к Фримену, что застыл по ту сторону стойки: покачиваясь с носка на каблук, тот нервно барабанил пальцами по ствольной коробке автомата.

— Ну, каков план? — Юджин пристроил своё оружие так, чтобы сразу подхватить. Трубка была тщательно выбита и убрана в карман, а сильными, короткими пальцами разведчик начал разминать себе шею. — Что надумал?

— Вижу только один способ заманить её, и сетку оставь при себе. Пошли.

* * *

Разложив по стойке рюкзаки, шлемы, и часть брони, они вышли на улицу: "мамочка" стояла на прежнем месте. Исполняя задуманное, Гордон зашел с противоположной от зомби стороны коляски и, одновременно добиваясь, чтобы ручка пошла вниз, потянул коляску на себя. Раздался душераздирающий скрип: колеса намертво приржавели к посадочным местам, но Фримену удалось-таки отволочь коляску на несколько шагов. Теперь осталось дождаться реакции "мамочки", и она не заставила себя ждать: зомби встрепенулась, что-то невнятно промычав, её клешни шевельнулись. Одна костлявая длань медленно пошла вперёд, вытягиваясь в линию, другая, потряхивая обрывками рукава, изобразила нечто вроде возмущенного взмаха. Наверное, это и означало протест, и Фримен, пока Юджин настороженно осматривался, попятился к дверям, волоча коляску за собой.

— За мной, малышка! — Гордон был зол, деловит и напряжëн. — Иди за мной!

— Мут.. Брк.. Тьбе... Аопхм...- при всем желании этот набор гнусоватых звуков нельзя было интерпретировать, как речь, но процесс пошел, "мамочка" следовала за Фрименом, и её костяные "пятки" тихо, но неприятно цокали...

— А ты психолог, Фримен, — осклабился Гилби: с автоматом наизготовку он подстраховывал сзади. — Посмотрим, поможет ли это тебе...

Гордон не ответил: сосредоточенно пыхтя, он тащил и тащил коляску за собой, периодически делая паузы и дожидаясь "мамочки", все также медленно и неуклонно бредущей за ним. И двигаться по колотой плитке зомби было сложнее всего: ног она практически не подымала, и Фримен в душе боялся, что запнувшись, "мамочка" завалился и рассыпется в прах, и у него больше не останется выбора.

Однако все обошлось, хоть это вроде бы короткое путешествие и заняло около часа. И на корте уже стало смеркаться.

— Темнеет, — мимоходом заметил Фримен, подтащив коляску поближе к окну, — не сдалась нам эта травяная завеса...

— Сейчас! — Юджин перевесил под левый бок автомат и достал из набедренных ножен мачете. Несколько сильных, умелых взмахов прямо из окна — и на фуд-корт вернулась сносная освещённость. Затем Юджин расчистил ещё пару окон.

— Нужно заблокировать вход!

Напарники дождались, когда "мамочка" процокает мимо них к коляске, и в четыре руки быстренько соорудили баррикаду из столов и стульев.

— Ну, а теперь пора действовать, Гордон! — Гилби тут же кивнул в сторону зомби, которая уже дошагала до коляски, и костяшки её пальцев снова опустились на поручень.

— А ты, значит, умываешь руки?! — презрительно сощурил глаз Фримен. — А тебе не кажется, что этим у нас всё и закончится?

Юджин пристально посмотрел в хмурое лицо напарника и вдруг расхохотался.

— А ты не думай так, Гордон! — Юджин достал из-за пазухи компактную "супер-про" и прицепил её на лоб. — Без доказательств мы не останемся! Все или ничего! Или ты хочешь прослыть трусом, без чести и совести?

— Нет! Тогда выпить дай! — и Фримен протянул руку за флягой.

— Держи!

Фляга перекочевала в заскорузлую лапу Фримена, и, прежде чем сделать большой глоток, Гордон неприязненно посмотрел сначала на напарника, а затем — на зомби, да так, будто бы с головой нырял в ядовитый омут. Какие тут картинки, какой тут может быть интим, с этой кучей вонючей слизи и полуистлевших костей! Да ни за какие блага мира, даже будь человек ему сто раз неприятен, он не втравил бы другого в подобное! Но он это он, а Юджин это Юджин. И это пока его триумф...

— Господи! Прости и дай мне сил! — сомкнув веки, Гордон обратил лицо к небу, а свободная левая рука, тем временем, нащупывала под одеждой распятие, подарок Аликс. — Я пускаюсь в грехи, я свершаю грех, и нет сейчас мне прощения. Прости меня, Господи, и прими и их, и мою душу!

В принципе, он мог бы и сейчас дотянуться фомкой до Юджина, чтобы раскроить тому морду вместе с камерой, но вряд ли такой пройдоха, как Гилби, не подстраховался ещё как-нибудь. И если он, Гордон, вернётся один, доверия ему больше не будет. Не только на "точке", но и где бы то ни было. Хотя, весомый минус в его репутацию вряд ли лучше...

Резким движением Фримен сорвал пробку и жадно отхлебнул из горлышка: "виски" обожгло гортань, легкие взорвало резким кашлем, но, словно обрывая в себе последнее человечное, Фримен решительно сбросил на пол остатки аммуниции. Прямо там, где стоял, и в руке остались лишь фомка, да фляга с "виски". Конечно же, он, Гордон, примерно представлял план своей "реабилитации", но вся загвоздка состояла в том, что полностью решить проблему гигиены в данной ситуации так и не удалось. Да, им вкололи антибиотик перед уходом, и был ещё в запасе медкомплект, но доморощенный "пенициллин", к сожалению, был весьма нестоек даже к одной сотой пинты алкоголя в крови. И про презервативы на "точке" уже давно позабыли, а попытки использовать эластичные трубчатые пакеты явно были бесполезной тратой времени. По сути, Фримен сейчас сильно рисковал своим здоровьем, но была небольшая надежда, что до базы удастся дотянуть. И даже Кэррот тогда ничего не вякнет против...

Покачиваясь из стороны в сторону, Гордон добрел до стойки, чтобы забрать парик и накидку, а затем направился к окну: "мамочка" стояла у окошка к нему спиной и вновь покачивала коляску. И изо всех в мире сексуальных поз он мог пристоиться к ней только сзади, но для этого нужно было как-то переломить её в пояснице...

Выложив все вещи на подоконник, Гордон мельком глянул на Юджина: помимо камеры, тот включил ещё и фонарик и теперь, сложив руки на груди, ехидно так улыбался.

— Черт с тобой, сволочь! — и Гордон вернулся к своему плану. Чтобы забить обоняние, пришлось ещё хлебнуть, того самого незаменимого пойла, а затем Фримен встряхнул, расправляя, накидку: это было незамысловатое хлопковое платьице, короткое и без рукавов, и перочинным ножиком Гордон прошелся по боковым швам и ниже пояса, чтобы облегчить процессы одевания и соития. С париком и накидкой в руках зашёл за спину зомби и, преодолевая остатки отвращения, облачил ту в немудреные одежды. И сам очень удивился, когда "мамочка", повернув голову, вопрошающе глянула на него своими подвытекшими глазницами и что-то монотонно прогундосила.

— Что, малышка, понравилось? — горько усмехнулся Фримен. — Но я бы не рассчитывал на большее!

Теперь нужно было заставить зомби нагнуться, и Фримен приблизился к коляске. Осторожно, стараясь ничего не уронить, завернул в одеяло детские косточки, затем переложил скелет на подоконник, взял в руки фомку и, немного оттащив коляску, сильными ударами отбил колеса вместе с осями, благо всё было ржавое и отлетело на "ура". Затем вернул скелетик на своё место и подпихнул коляску к ногам мамочки.

Краем глаза успел заметить танцующего от нетерпения Гилби, но ещё один мощный глоток спиртного вытолкнул-таки душу Фримена за грань морали, а опустевшая фляга стукнулась о ботинок Гилби...

И когда "мамочка" неспешно, с остановками, нагнулась к коляске, и костлявые пальцы, медленно перебирая в воздухе, обхватили-таки поручень, Фримен достал из кармана те самые картинки. Скрипнула молния на ширинке: насилуя себя и воображение, он принялся интенсивно мастурбировать, а когда зародилось нечто вроде эрекции, зашел сзади "мамочки"...

Фотки легли на тощий круп зомби, ладони — на боковую поверхность бёдер и — сразу же будто бы погрузились в желе: то была податливая гнилая плоть, и где-то там, под кончиками пальцев, угадывалась тазовая кость. В любом случае, пока Фримен пялился в картинку, его распаленный алкоголем организм попытался изобразить нечто вроде полового акта. В разрез платья сзади, его пенис проник туда, где там под тряпками отвратительно хлюпало и колыхалось протухшее месиво. И это действо нельзя было назвать плотным интимным контактом, однако "мамочка" всё же что-то почувствовала: она тупо замычала и попыталась дернуться. Это вышло внезапно и неуклюже, затрещала, распускаясь, ткань, и Фримену пришлось отстраниться. Правда, лучше бы ему этого было не делать: Гордон почувствовал, как от таза отливает кровь.

Да, картинки уже не помогали, и только вид зовущей, истекающей секретом промежности Аликс у Фримена перед глазами позволил вновь качнулся тазом, вперёд, протыкая ещё глубже. Правда то, куда Гордон с отвращением тыкался, даже отдалённо не напоминало то самое, интимное место. Что-то мягкое, чвакающее, податливое под тонкой тканью, с расплывающимися на ней от нажима буро-зелеными пятнами...

Однако Гилби картина определённо нравилась. Занимая самый выгодный ракурс, он приблизился к "любовником" чуть ли не вплотную.

— Давай, Гордон, давай! — кривляясь на все лады, Юджин неистово хлопал в ладоши. — Присунь ей как следует!

Однако кончить у Фримена не получилось: орган сдулся, так и не войдя в пике. И Гордон, брезгливо морщась, кое-как обтер свой "зонд": нужно как-то дожить до медика, чтобы вколол путный антибиотик. Возможно, что и не один, да вместе с капельницей, чтобы очистить кровь. Ничем хорошим такие, пусть даже и невольные, "эксперименты" не заканчиваются, и как только придёт колонна, с "точки" придется смываться. А затем нужно подумать, как приподнести сей прокол Аликс. Ну, или направить весь интеллект на разоблачение проделок Гилби...

* * *

На "точку" они вернулись глубокой ночью и без происшествий, а в казарме, под подушкой, Гордона уже ждала подзапоздалая записка: "Я знаю, как вывести Гилби на чистую воду... "