277-й год круга Скал (гет)

— Графиня! — дубовая дверь жалобно заскрипела от такого дурного обращения, но это меньше всего волновало Алонсо. — Я немедленно требую полный отчет!

Пистолет со взведенным курком в руке Раймонды дрогнул, но, к счастью, уворачиваться от неожиданных пуль не пришлось. Смерив Алонсо взглядом, которому могли бы позавидовать и десять начальников школы унаров, она бросила пистолет на стол и выдохнула:

— Дорогой герцог Алва, впредь я бы посоветовала вам не врываться в мой кабинет без стука. Стрелять без предупреждения меня научили вы.

— Разве сегодня вы могли ждать кого-нибудь другого? — Алонсо лукаво улыбнулся и примирительно поднял ладони вверх.

— Разумеется, нет! — Раймонда возмущенно тряхнула волосами. — Только вы способны врываться в мой особняк, как в богадельню.

— Любезная Раймонда, но во время нашей встречи на приеме вы ведь сами пообещали мне ужин.

— Почти полночь, герцог, — скрестив руки на груди, суровым тоном заметила она, — время ужина давно прошло.

— Разве гусь в яблоках мог так сильно испортиться за каких-то четыре часа?

Раймонда молчала, но неожиданно её скулы дрогнули, а заразительный смех и стопка бумаг, вытащенная из секретера, подтвердили, что графиня сменила гнев на милость.

— Наслаждайтесь, герцог: возможно, он даже не сильно остыл.

Алонсо выхватил бумаги, жадно вчитываясь в строчки. Этот давний шифр придумала Раймонда: гусь означал Дриксен, курица — Гайифу, и даже овощи и фрукты скрывали под собой секретные донесения и военные планы. Ну разве маршал Алва мог отказаться от писем, украденных графиней Савиньяк у самих дриксенских послов?

Зашифрованная и написанная убористым почерком информация действительно оказалась необходимой. Дриксы планировали перебросить силы поближе к Кадане и ударить в тыл, пока Рене готовил наступление от Ноймаринен… Красиво, логично и опасно — но теперь Олларии об этом известно. Так, возможно, эта война скоро подойдет к концу.

— Вы — настоящая ведьма, Раймонда.

— Не каждая женщина сочла бы эти слова комплиментом, — усмехнулась она, наливая вино в два бокала. — Моей сестре подобное и вовсе бы разбило сердце, особенно из ваших уст.

— Первое, за что накажет меня Создатель, — это отсутствие всякой учтивости, — прищурился Алонсо, припоминая истории о непростых отношениях в семействе Карлионов, которые скоропалительный брак Раймонды усложнил ещё больше. — Как поживает златокудрая Алиенора и ваш печальный брат?

— Вильям окончательно оставил попытки нас помирить, а дорогая Алиенора кружит подобно коршуну, лелея надежды разрушить мою репутацию добродетельной вдовы, — Раймонда драматично прижала руку ко лбу и сделала глоток вина. — Хотя я уже сбилась, какую по счету возможность она упустила.

— Как, например, сегодня? — усмехнулся Алонсо и придвинул одно из кресел ближе к камину.

— Разве хрупкие и златокудрые дамы не в вашем вкусе? — насмешливо приподняла бровь Раймонда, присаживаясь в предложенное кресло.

— Так говорит ваша сестра? — с любопытством спросил он, забирая из ее рук второй бокал.

— И госпожа Манон Арли.

— Ах, Манон, — Алонсо с задумчивым видом сделал глоток вина, — сколько забавных спектаклей разыграла эта женщина, пока в вашем особняке мы предавались... планам по захвату мира.

Раймонда весело расхохоталась, всего лишь на мгновение превращаясь в ту смешливую девчонку, на которую десять лет назад он не обращал и малейшего внимания. Да и она в те рассветы у фонтана на главной площади ждала только Арно, который учил младшую баронессу Карлион ездить верхом и — как Алонсо узнал уже позже — пить касеру. Это было еще до начала войны, изменившей их жизни навсегда.

— Принц Генрих вряд ли бы оценил глубину вашего остроумия.

— Потому я и шучу только с вами, Раймонда, — должна же быть у меня в этом городе хоть одна родственная душа?

Раймонда одарила его нечитаемым взглядом и молча сделала глоток вина, но между ними повисло легкое чувство неловкости. Алонсо не врал: тягучее раздражение, которое он испытывал к девушке, разбившей сердце Арно, став женой его отца, давно сменилось теплом, участием и привязанностью. А острый ум и дипломатичность сделали Раймонду по-настоящему полезным человеком в столице, пока он воевал. Отец говорил, что такие женщины рождаются раз в столетие, — и с каждым годом Алонсо все больше убеждался в его правоте.

— Когда вы уезжаете, Алонсо? — нарушила тишину Раймонда.

— После добытых вами бумаг… боюсь, уже на рассвете.

— Арно будет разочарован, — с легким осуждением заметила она. — Он ждет вас, чтобы познакомить со своим пони и наконец придумать ему имя. Говорит, вы даже обещали отвезти его на охоту.

— Вы сердитесь?

— Немного, — не стала лукавить Раймонда. — Сын привязался к вам. Вы стали для него образцом для подражания, Алонсо, а такие фигуры в жизни мальчиков должны сдерживать данные обещания.

— Вы заставляете меня покрыться краской стыда, графиня. Что ж, впредь клянусь сдержать любое обещание, данное вам или вашему сыну.

— Осторожнее, герцог: кто знает, что я могу попросить за следующие донесения? — хмыкнула она.

— Я уже начинаю бояться, ведь вы не успели ничего попросить за сегодняшние.

— О, — Раймонда беззаботно махнула рукой, — сейчас все просто: один урок фехтования.

— Уверены, что это хорошая идея после выпитой на двоих бутылки «Дурной крови»?

— Великий маршал Алва боится проиграть?

— Вы очень зря дразните меня, Раймонда, — усмехнулся Алонсо, ловко поднимаясь на ноги. — Несите шпаги.

Подавив смешок, Раймонда выплыла из кабинета, оставив его в легком смятении. Много лет назад, накануне Каделы, он весь вечер подшучивал над Арно, который несколько раз перечитывал письмо отца, не в силах поверить, что тот женился на девушке, любовь к которой он только-только успел осознать. И что теперь? Его лучший друг в могиле, Морис — тоже, а Алонсо заботится об этой женщине, не в силах даже самому себе признаться, что неведомым образом она нашла путь и к его сердцу.

— Я к вашим услугам, герцог, — Раймонда, на ходу застегивая колет, бросила удивленному Алонсо одну из тренировочных шпаг. — Алонсо, ради Создателя, ну неужели вы думали, что я буду фехтовать в платье? Это же нелепо.

Эта решительность и простота в ней также ему нравились, и он легко поклонился прежде чем выпрямиться в изначальную стойку.

В отличие от пистолета, здесь Раймонде не хватало ни ловкости, ни скорости реакции. Только один раз шпага пролетела рядом с Алонсо, но этого было недостаточно. Выпад за выпадом он вынуждал её отступать, пока Раймонда не оказалась прижатой к одному из бесконечно-высоких шкафов, забитых книгами и свитками. И, растрепанная и раскрасневшаяся, в мужской одежде, она казалась ему куда красивее, чем в алой парче.

— А я ведь говорил, что фехтовать после бутылки вина — очень плохая идея, — Алонсо наклонился ближе, любуясь замешательством в зеленых глазах Раймонды. — Или сейчас вы думаете совсем о другом?

Раймонда не успела ответить: настойчивый стук в дверь разрушил магию происходящего, и за долю секунду она вновь превратилась в собранную и серьезную графиню Савиньяк. Бросив шпагу, Раймонда открыла дверь и нахмурилась, разглядывая обеспокоенного слугу:

— Что случилось, Леонард?

— Внизу Жорж Сабве, госпожа. В одном из приютов, которым вы помогаете, начался пожар. Говорят, что это месть от дриксенцев — лично вам. Жорж забеспокоился, что они могут поджечь и особняк.

— Что ж... — Раймонда задумалась и нервно постучала пальцами по проему. — Леонард, мы едем к приюту, так что помоги мне переодеться.

— Я еду с вами, Раймонда, — Алонсо встал рядом и положил руку ей на плечо. — Я не могу оставить вас в такую минуту.

«Вы не одна», — говорил его внутренний голос, и он надеялся, что Раймонда поймёт его правильно.

— Герцог, гораздо опаснее будет, если нас увидят вместе. Не забывайте, — она улыбнулась и сжала его ладонь в ответ, — в моем доме достаточно вооруженных слуг. Лучше постарайтесь вернуться в столицу раньше, чем через полгода.

— Непременно, — подмигнул Алонсо. — У нас осталось еще слишком много тем, которые предстоит обсудить.

* * *

Общение с герцогом Окделлом всегда доставляло Алонсо удовольствие, но само место встречи — нисколько. Он не любил ни центральную площадь, ни вычурный фонтан, расположенный на ней, ни царивший здесь шум. Хотя обсуждать секретные военные вопросы безопаснее было здесь, чем во дворце. Но было и другое место, куда Алонсо стремился головой и сердцем, но, как смущенный мальчишка, откладывал третий день по надуманным причинам. Прошло два месяца с последней встречи с Раймондой, когда из-за добытых ею донесений два приюта сгорели дотла.

Дриксенцы не могли ничего доказать или сказать королю хоть слово против любимой фрейлины его супруги, поэтому мстили по-другому. А Алонсо был не в силах помочь: только Окделл и Эпинэ знали, что Раймонда была его агентом в столице. Остальные полагали, что, подобно хорошему другу, Алонсо навещает сына генерала Арно Савиньяка: злопыхатели постоянно распускали слухи, что семнадцатилетняя девушка не могла стать женой престарелого Мориса Савиньяка по доброй воле, а тот решил исправить ошибки сына и спасти юную баронессу от позора. И эта сплетня была им на руку, помогая скрывать уже почти семилетнюю дружбу.

— Говорят, в столице неспокойно, Алонсо, — зачерпывая воду из фонтана, хмуро заметил Льюис. — Поведение принца Генриха многим кажется странным, а король совсем плох.

— Карл никогда не назначит Генриха регентом: это понятно даже ребенку.

— Поэтому и есть люди, уверенные, что он готов продать нас Дриксен и Гайифе, лишь бы надеть игрушечную корону на свою голову. Ты знаешь, Алонсо, моя интуиция редко ошибается. Генрих что-то задумал.

— Тогда у нас сегодня одна дорога: в особняк к вашей дорогой кузине. В отличии от нас обоих, она бывает во дворце каждый день.

— Пусть это и ради дела, но Раймонда будет рада, — улыбнулся Льюис.

Но радость и предвкушение от встречи было недолгим: прямо на пороге они столкнулись с бледным и напуганным стариком Леонардом. За всю жизнь Алонсо видел его таким лишь однажды: когда сам и привез известие о гибели Арно…

— Что случилось, Леонард? — резким тоном спросил Алонсо.

— Ох, монсеньор Алонсо, госпожа… Она пришла раньше времени и пожаловалась на головную боль, заметив, что после обеда за одним столом с принцем Генрихом у неё всегда истощаются силы. А потом… — старик всхлипнул и закрыл лицо руками, — если мы потеряем и госпожу…

— Льюис, быстрее.

Перепрыгивая через ступеньки, Алонсо бросился к распахнутой двери спальни. Лекарь суетился над лежащей на кровати Раймондой, а в углу тихо хныкал Арно. Кто пустил сюда ребенка?!

— Монсеньор, — Арно бросился в его объятия. — Вы же все знаете! Что с мамой?

— Не волнуйся, малыш, завтра с мамой все будет в порядке, — твердо произнес Алонсо, глядя в чёрные глаза, так похожие на глаза Арно-старшего. — Герцог Окделл сейчас уложит тебя спать, а утром все будет хорошо. Я тебе обещаю. Хорошо?

Арно всхлипнул, но покорно кивнул и вышел из спальни. Теперь можно было разговаривать в открытую.

— Что с ней?

Лекарь тяжело вздохнул и промокнул покрытый испариной лоб.

— Это «Вороний коготь», герцог. В такой короткий срок противоядие сделать невозможно. Боюсь, к утру ее не станет.

Алонсо прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Нет, он просто не может позволить ей умереть. Яд вороний, а Алва славились своими знаниями ядов. Где перо и бумага?..

— Леонард! — слуга вбежал в спальню и взглянул на него с такой же надеждой, как и Арно совсем недавно. — Срочно отправьте кого-то в мой особняк и передайте записку Сантьяго. Он принесет сюда четыре флакона. Мы попробуем что-то придумать.

* * *

Это была сложная ночь. Алонсо не отходил от Раймонды ни на секунду, вслушиваясь в неразборчивый шепот и сжимая горячие ладони. Настойки дали эффект, но последний час перед рассветом должен стать решающим. И пока он не наступил — можно прикрыть глаза хотя бы на пару мгновений.

Но когда Алонсо открыл глаза, Раймонда, к его удивлению, уже сидела в кресле и смотрела в сторону стены.

— Графиня, зачем вы встали?

Но Раймонда не замечала его, смотря на кого-то в глубине комнаты.

— Сударыня, я так давно ждал вас, — раздался знакомый голос, и из темноты выросла фигура Мориса.

— Простите за ожидание, дорогой супруг, — монотонным голосом ответила Раймонда, протягивая графу ладонь.

— Нет, — подскочил к ним Алонсо, притягивая Раймонду к себе, но она, словно кукла, замерла на одном месте. — Морис, она не должна уходить!

— Это ее выбор.

— Но она нужна здесь! Своему сыну, королеве, Окделлу!

— Этого недостаточно, чтобы она передумала, — рядом с Морисом выросла фигура Арно, но его голос казался совсем далеким и чужим.

— Леворукий и все кошки его! Арно, она нужна мне!

Раймонда вздрогнула и, будто впервые услышав его, обернулась. В ее глазах горела надежда, и она удивленно переспросила:

— Вам?

— Ну что ж, — кивнул Морис, отпуская ладонь Раймонды. — Теперь она твоя. Прощай, Алонсо.

— До встречи, — вторил ему голос Арно, и Алонсо будто выдернуло наружу.

Он снова сидел у постели Раймонды, а за окном совсем рассвело.

— Ну и сны же мне снятся, — усмехнулся он, поглаживая наконец ставший прохладным лоб Раймонды. Он снова победил, теперь можно и отдохнуть…

* * *

Раймонда открыла глаза, чувствуя, что голова словно налита свинцом. События вчерашнего вечера вспомнились с трудом: приглашение на обед, насмешливое лицо Генриха Оллара, жуткая усталость, после которой она, кажется, заснула в кабинете, а потом тот странный сон с Алонсо… Но как она оказалась в спальне?

Подойдя к распахнутому окну, Раймонда увидела во дворе Арно, который играл в догонялки с Льюисом… Когда кузен успел приехать?

— Вы уже проснулись, Раймонда? Прекрасно! — Алонсо стоял на пороге ее спальни с охапкой сирени, которая, казалось, была сорвана с ближайшего дерева.

— Герцог, — Раймонда с трудом сдерживала приступ хохота: так Алонсо был похож на какого-то влюбленного юнца, а не на сурового маршала. — Что это?

— Как что? Сирень. Для вас.

Алонсо мягко улыбнулся и подошел ближе. Это было настолько не в его характере, что Раймонде казалось, что происходящее — продолжение ночного бреда.

— Раймонда, как вы себя чувствуете?

— Голова немного раскалывается, но в остальном… — она задумчиво повела плечами.

— Вам очень повезло, моя дорогая графиня. Вас пытались отравить.

— Создатель… тогда мой сон перестает вызывать какие угодно вопросы.

— Что вы видели? — прищурился Алонсо, и Раймонда вспомнила последние слова Мориса, и как ее алое платье резко превратилось в синее.

— Лучше вам об этом не знать, — хмыкнула она, забирая из его рук одну из веток сирени.

— Зато мне необходимо знать, кто вас отравил.

— У меня есть предположение, — перебирая сирень в поисках пятилистника, задумчиво произнесла Раймонда. — Принц Генрих Оллар.

— Ну что ж, кажется, Генриху осталось жить до нашего с вами возвращения в столицу.

— Нашего?

— Я предупредил короля, что вас не будет во дворце месяц.

— Почему так долго?

— Сначала я должен спросить ещё кое о чём: почему вы вышли замуж за Мориса?

Раймонда приподняла бровь. Вокруг ее брака ходило много слухов, но никто никогда не интересовался ни настоящей причиной, ни ее чувствами. Друзья не лукавят, а за последние годы Алонсо стал ей настоящим другом.

— Отец тогда тяжело болел, а Алиенора хотела выдать меня замуж за Колиньяра. Но герой, о котором я мечтала, был далеко, а рядом оказался человек, решившийся меня спасти. И я смогла стать ему достойной женой и опорой в его последние годы.

— Судя по вашему тону, этим героем был не сын того человека, — склонив голову на бок, медленно произнес Алонсо.

— И впервые по-настоящему он взглянул мне в лицо, когда переступил порог этого особняка после Каделы. А узнал — еще позже.

— Он опоздал тогда, но, может быть, сейчас у него наконец появился шанс стать героем?

Алонсо нежно поцеловал ее ладонь, а поверх сирени оказался обручальный браслет.

— Раймонда…

— Вы же знаете ответ, Алонсо. Да, всегда да.