Призраки Дома у Озера (джен)

Из тех двоих, кто остается на Титане после Щелчка, только синекожая незнакомая инопланетянка как-то это комментирует, а Питер понимает, что не понимает ничего. Он же вроде рассыпался, разлетелся пеплом по ветру, испарился на руках мистера Старка, а сейчас стоит в метре от него и разглядывает собственные руки. И со смесью ужаса и удивления пару раз сжимает и разжимает пальцы, осознает, что те вполне реальны и осязаемы. Это значит, что он зря так испугался? Что не умер?

Питер так этому радуется, что сразу спешит успокоить Тони, сидящего на пыльной земле Титана с таким жутким, отсутствующим взглядом, что становится страшно:

— Хэй, мистер Старк! Я здесь, со мной все хорошо! Я в порядке, мистер Старк! — Его игнорируют. Он пробует ещё раз: — Мистер Старк! Это я, Питер!

Питер тянется к Тони и хватает его за руку, чувствует слабое тепло живого тела и тянет его вверх, к себе, как и пару минут назад, когда помогал подняться.

Запястье Старка на двигается ни на миллиметр. Что за.?

— Он этого не почувствует, Питер. Для него мы мертвы, — раздается сзади голос доктора-волшебника. Питер подскакивает от неожиданности и резко разворачивается, уставившись на Стрэнджа. Он смотрит на Паучка внимательно-сочувствующе, а у того по спине пробегается целый табун мурашек, и паника окутывает его с ног до головы, когда маг добавляет тихое: — Мне жаль.

Тот жуткий тип сказал, что собирается уничтожить половину вселенной. И он, кажется, выполнил свою угрозу, а Питеру в этой лотерее с шансом пятьдесят на пятьдесят попался не тот билет. Умереть на богом забытой планете, затерянной в далёком космосе, и до ужаса перепугать наставника, просто опрометчиво решив слинять с экскурсии — и это его судьба? Что за черт? Почему? За что?

Его перетряхивает от липкого холодного страха, ползущего вверх по позвоночнику, и подступающей истерики.

Нет.

Нет-нет-нет. Нет!

Он не может, не хочет, ему рано умирать. Не здесь, не сейчас, не так, Господи, нет, пожалуйста, нет. У него тётя Мэй, Нед, ЭмДжэй, Тони, в конце концов! Он не может просто взять и исчезнуть! Так нельзя! Это же неправильно!

Питер понимает, что бормочет весь этот бессвязный бред вслух только тогда, когда волшебный и слишком самостоятельный плащ оборачивается вокруг его мелко подрагивающих плеч теплой тяжестью, мягко и осторожно приобнимая, и стирает уголками бархатного воротника снова хлынувшие из глаз слезы.

Стивен ему ничего на это не говорит. Он не слишком тактильный человек и совсем не умеет общаться с людьми. С детьми — тем более. Но хоть как-то утешить и успокоить рыдающего в паре шагов от него парня надо, и ничего лучше, чем послать к нему Плащ, Стрэндж придумать не может и просто молча наблюдает со стороны. Он мало что сейчас может — его магия и заклинания не действуют на окружающий мир, так же как и он сам, видимые только тем, кто оказался с ними в одной лодке (о, а их теперь триллионы, что, на самом деле, очень сомнительный повод для радости), и чувствует себя несколько бесполезным, но позаботится о пацане потенциального спасителя вселенной, который Старку не то почти сын, не то любимый ученик, обязан. Ему совесть, обычно отсутствующая или незамеченная, не позволит на ребенка забить и уже тем более оставить тут на целых пять лет. Стивен видел будущее, он точно знает, что там будет.

Питер, наконец, последний раз всхлипывает и судорожно втягивает в себя прогорклый воздух, всё ещё наполненный частичками того самого пепла, которые становятся всё меньше и меньше, съеживаются до субатомных размеров, а после исчезнут совсем. Осознать, действительно осознать, что этой пылью, только вот что был он сам, Питер не может: боль от этого кажется почти физической. Он проводит рукой, облаченной в перчатку костюма, по лицу, стирая влажные дорожки со щёк, и тончайшие пластинки холодного металла леденят разгоряченную кожу на лице.

На руинах Титана тоскливо завывает ветер, проносится мимо обломков корабля детей Таноса, на котором они сюда прилетели с доктором и Тони, овевает жалкие остатки челнока синекожей, в пылу битвы разломанного пополам куском метеорита, рухнувшего со здешнего песчано-оранжевого неба, приносит пыль и грязь с того, что когда-то было домом для целой цивилизации, сдувает песок со скал, совершенно не трогает призраков (кажется, теперь они точно могут ими считаться, и, боже, в фильмах это не было таким страшным!) и треплет волосы опустошённому, замершему, словно каменное изваяние, Тони.

Он не реагирует ни на слова инопланетянки, ни на ее окрики в его, Старка, сторону, только плотнее прижимает к лицу покрытые пылью руки, пока та, наконец, не теряет терпение и, подхватив единственного оставшегося союзника под локоть, грубо тащит к кораблю Стражей — он единственный, что ещё на ходу после далеко не самой аккуратной посадки на недружелюбную умершую планетку.

Питер, негодуя от такой наглости с ее стороны, едва ли не давится воздухом. С чего это она тут возомнила себя главной, а? Он возмущённо двигается вслед за ними к Бенатару, не имея ни сил, ни желания обращать внимание на скучковавшихся около звездолёта Стражей-призраков, слишком волнуясь за Тони, только в голове быстрая мысль проносится, что рассыпавшиеся теперь, как и они, станут вот такими невидимыми спутниками своим выжившим; доктор Стрэндж безмолвно следует за ним.

Но Старку встряска оказывает такую необходимую помощь, вернув способность соображать. А заодно и позволяет задвинуть всякие лишние мысли, эмоции, вроде горечи утраты и собственного чувства вины, на подкорку мозга, чтобы не мешали. И тянущую, противную боль в боку от колотой раны туда же, поглубже, засунуть. Идея запаять сквозное ранение нанитами от костюма не самая лучшая, но что есть, то есть.

Паучок не отходит от него ни на шаг и пристально смотрит, как Тони и Небула (он у другого Питера, который Квилл, спросил, когда тот подошёл посмотреть, что там происходит) откапывают где-то в залежах Ракеты набор инструментов и в четыре руки пересобирают двигатели, смазывают, обновляют и чистят все, до чего могут дотянуться, потому что разобраться в устройстве космического корабля Тони успевает по ходу дела, изредка задавая вопросы и перебрасываясь короткими фразами по принципу «принеси-подай».

Когда Бенатар взлетает даже без крена на левое повреждённое крыло, вынужденные напарники празднуют это, крепко пожав друг другу руки, призраки, не прекращающие вертеться вокруг них, переглядываются и улыбаются. Они все до последнего уверены, что лететь куда-то на перебранном буквально на коленке и то не полностью корабле — идея далеко не лучшая. Но и других нет ни одной.

Небула занимает кресло капитана, выставляет автопилот на Землю (потому что больше им лететь некуда) и, когда они выходят на орбиту, готовит двигатели для гиперзвукового прыжка. Так пара миллиардов световых лет до пункта назначения должна пролететь всего-то за несколько часов под возмущения Квилла о том, что опять всякие хозяйничают на его корабле, и гул сгорающего топлива внутри этого чуда вселенской науки.

Тони заваливается на соседнее место и засыпает, слишком утомленный трёхчасовым копанием в железках, тяжёлой битвой и поражением, воспринятым по большей части на свой счёт. О, ладно, Питер прекрасно осведомлен о непрошибаемой уверенности Старка, что во всех бедах вселенной виноват именно он, и разубедить его в этом — миссия практически невыполнимая, но у них с Пеппер и Роуди практически получилось. Теперь все их старания пошли коту под хвост, потому что Тони точно не скоро забудет перепуганного ребенка, рассыпавшегося у него на руках. Чей-то давний язвительный комментарий о том, что что все в руках Старка буквально разваливается, сейчас кажется слишком правдивой и несмешной шуткой со злой иронией.

Паучок со вздохом пристраивается рядом с креслом. Где-то в другом конце корабля перестают перешептываться Стражи, а доктор сидит, скрестив ноги, и медитирует, Небула мрачно вглядывается в темноту космоса, лишь изредка посматривая на заснувшего земного попутчика, и Бенатар погружается в тишину, противную до звона в ушах. Счастливое прошлое остаётся прошлым, а в настоящем у них катастрофа. Будущее кажется непонятным и страшным, но надеяться на то, что оно будет не таким сложным, как ему представляется сейчас, Питер не перестает. Недобитые остатки его оптимизма и веры в лучшее держат оборону и не позволяют отчаиваться.

Однако проблемы никогда не заставляют себя долго ждать.

У них глохнет двигатель, топлива почти не остается, и до Земли его точно не хватит. Их передатчик едва работает, да и особой надежды на него нет: катастрофы большего масштаба не случалось никогда, и вряд ли хоть кто-то во вселенной обратит внимание на один из многих сигналов бедствия. Запасы еды и питья имеют свойство заканчиваться. Корабль зависает в космосе вместе с двумя своими пассажирами и невидимыми безбилетниками. Ситуация — полное дерьмо, решает Питер.

Их единственным развлечением становятся разговоры. Сначала он разговаривает только с доктором, потому что он самый адекватный среди них и ещё знает много научных штук, и Пит с удовольствием его слушает. Чуть позже к ним подтягиваются Стражи со своими знаниями о космосе, и Паучок иногда не понимает ни слова из их разговоров, местами близких к открытию новых законов пространство-времени с точки зрения магии и космо-инженерии.

Тони и Небула тоже прекрасно понимают, что в этой бескрайней пустоте космоса они не только умрут, но и свихнутся, если продолжат молчать. Поэтому, когда она зашивает Старку рану, а тот в свою очередь исправляет поломанные механизмы в ее теле, они разговаривают. Сначала ни о чем, но все дальше и дальше углубляются в пересказ своей жизни другому (Доктор Стрэндж называет это эффектом попутчика). Так Питер узнает, как Тони стал Железным человеком, а Небула — киборгом, как был создан Альтрон и как правильно биться с Читаури, что на самом деле произошло в Германии и что Танос — сволочь, каких поискать. Впрочем, последнее не такая уж и новость.

Совершенный Щелчок — та единственная тема, которую оба, не сговариваясь, обходят стороной. Небула остро реагирует на то, что его вообще совершили, имея ввиду убитую за камень Души сестру, а Старка изнутри жрут чувство вины за его последствия и кошмары, как бесплатный бонус, который надо заново учиться игнорировать.

Так они выживают два десятка дней, деля между собой остатки продовольствия и воды и раз за разом проигрывая друг другу в бумажный футбол. За время своего одинокого дрейфования на старой развалине, по ошибке названной звездолётом, каждый из них успевает проникнуться искренней симпатией к другому.

А потом система жизнеобеспечения корабля отказывает, и все летит к чертям.

Паучок думал, что хуже быть уже не может. «Может, ещё как может» — ехидно шепчет подсознание. Потому что вот оно, дерьмовей некуда.

Попытки что-то починить, переделать и перепаять Старк предпринимает, но успеха ожидаемо нет — кораблю Стражей давным-давно следовало сделать ремонт, да Квилл все откладывал. Результат, собственно говоря, на лицо.

У них кончается кислород. И это самая страшная из имеющихся проблем. Хотя ещё неизвестно, что убьёт их быстрее: жажда, холод или удушье.

Питеру с его неплохими знаниями биологии и химии достаточно примерно высчитать объем воздуха в помещениях, чтобы определить: через два дня живые пассажиры звездолёта потеряют сознание, через четыре — начнутся необратимые изменения в организме, через неделю — смерть. (Автор считал это дерьмо самостоятельно, и это действительно так: кислород закончится быстрее, чем концентрация углекислого газа станет смертельно опасной.) И теперь ему становится по-настоящему жутко.

Даже не от перспективы остаться призраком на корабле навсегда без возможности выбраться, нет.

От своей беспомощности.

Питер соврет, если скажет, что Тони Старк ему чужой. Потому что это не так уже полтора года. Их общение медленно менялось с досадной необходимости на что-то вроде близкородственной связи, даром что не по крови. Это замечали все, кроме них самих: Тони только закатывал глаза на подколки полковника Роудса, а количество шуток друзей Пита о том, что Старк ведёт себя с подростком как отец, перевалило за несколько тысяч.

Эта прописная истина до них доходит слишком поздно, когда один не знает, что его ребенок здесь, а другой не может об этом сообщить и просто наблюдает за медленно умирающим родным и близким человеком.

Это выглядит как натуральное издевательство над ними обоими.

Когда Тони записывает сообщение для Пеппер, Питер впервые в жизни понимает значение слова «безнадежность». Они могут надеяться только на чудо, а оно, слава Одину, всё-таки приходит на исходе третьей недели.

Кэрол Дэнверс появляется как раз вовремя, чтобы успеть привезти корабль на Землю до того, как на нем совсем кончится воздух.

На базе их встречает кучка оставшихся Мстителей в лице Кэпа, Роуди, Нат и Брюса в компании с бледной, замученной неделями неизвестности Пеппер.

«Я пацана не сберёг» звучит так обречённо, что у Питера сердце болью заходится и осколками разлетается, впиваясь под ребра. За какие грехи ему выпала такая незавидная участь? Где он так провинился в прошлой жизни, что его отправляют смотреть на это?

Он честно старается не завидовать Пеппер черной завистью, потому что она может позаботиться об истощенном страдающем Тони, а он — нет. Это убивает.

Они уводят его в здание базы, Брюс ставит капельницу, пока в гостиную стягиваются все, кто есть. Питер оглядывается и видит и выживших, и призраков: Стражи Галактики окружают Небулу и говорящего енота, отзывающегося на прозвище Ракета, Сэм Уилсон и Баки Барнс караулом стоят около Кэпа, в одном углу прячется Ванда, а из другого за ними наблюдают хмурый Фьюри и Мария Хилл. Наташа, Тор и Клинт на умерших не похожи, судя по тоскливому виду и бутылке виски в руке последнего, а сам Пит не отходит от Старка, а доктор стоит поблизости, как статуя, и внимательно слушает рассказ о том, что творится в мире.

Когда Стив начинает доставать Тони своими вопросами, то Питеру до чёртиков хочется залепить ему оплеуху, сбить с его лица эту застывшую маску, что не менялась с момента их прибытия. Честное слово, ну хоть какую-нибудь эмоцию изобразил бы, вместо этого каменного спокойствия, а то выглядит так, будто ему побоку исчезновение половины живых существ. Гневную отповедь Тони Питер слушает с мстительным удовлетворением, Капитану хватает совести выглядеть виновато.

Но сейчас как-то не до него. Восковая бледность Тони может соперничать по белизне с чистым листом бумаги, и он отрывисто-яростно шипит пропитанные ядом слова прямо в лицо Кэпу, сдирая с груди наногенератор, а после, доведенный до нервного срыва, падает в обморок.

Питер подлетает к нему быстрее, чем вспоминает, что даже не может ему ничем помочь, а Роуди и Брюс уже укладывают бессознательное тело обратно на коляску и увозят оттуда, явно предполагая что-то подобное заранее.

Паучок вслед за ними заваливается в знакомую по ночам, проведенным здесь после не самых успешных патрулей, палату медотсека да так и остаётся в ней вдвоем с мисс Поттс, а все остальные уходят обратно думать, что им делать в сложившейся ситуации.

С делегацией по возвращению Камней он не летит не только, потому что паучье чутье трезвонит о бесполезности этого мероприятия, но и потому что ему совсем не хочется отходить от Старка. Он за три недели в космосе слишком привык быть рядом, что теперь не может уйти и не почувствовать себя предателем. Потому он сидит на полу, опершись на прикроватную тумбочку, и ждёт, когда Тони проснется после успокоительного, впервые оставшись единственным призраком среди живых.

Старк просыпается утром следующего дня и честно надеется, что все это окажется кошмарным сном. Его рука почти тянется к бутылке алкоголя, но замирает на полпути, когда он спрашивает у Пятницы, жива ли Мэй Паркер. Получив утвердительный ответ с комментарием о том, что она сейчас дома в свой законный выходной, с молчаливой поддержкой в лице Пеппер отравляется рассказывать ей про то, почему ребенок не вернулся с ним.

Питер едет с ними, едва ли не воя в голос от выражения скорби на лице наставника.

Мэй хватает одного взгляда на гостей, что понять зачем они здесь. И если раньше Паучок успел увериться, что хуже умирающего в далёком космосе Тони ничего быть не может, то теперь он понимает, как же сильно ошибался. Рыдающая в объятиях все того же Старка из-за его, Питера, смерти тетя Мэй с большим отрывом оказывается на первом месте в его личном рейтинге самых страшных событий в его короткой жизни. Питер не выдерживает этого зрелища и малодушно сбегает на крышу дома.

С высоты небольшого жилого комплекса открывается вид на город, словно сошедший с кадров лучших фильмов-катастроф или постапокалипсисов, что в общем-то не далеко от истины. Над полуразрушенными домами клубится почти черный дым, поднимающийся от горящих где-то на улицах костров; разбиты стекла витрин, фонарей, окон; снизу доносится гул толп мародеров, грабящих оставшиеся без присмотра магазины, и вой полицейских сирен, а в небе пролетают вертолеты со спасателями на борту.

— Чувак? — голос Неда раздается за спиной так неожиданно, что Пит чуть не наворачивается с крыши, подскакивая и разворачиваясь в его сторону. — Ва-ау, — восхищается он. — Это что, новый костюм?

Ну да, это точно Нед. Только он может удивляться костюму во время глобальной катастрофы. Питер этому только чуть улыбается (впервые с момента Щелчка).

— И тебе привет, — кивает и сваливается с парапета в удушающие объятия друга, спросив чисто для галочки, потому что ответ и так очевиден: — Ты, значит, тоже, да?

— Как и ты, — грустно подтверждает он, а потом начинает тараторить. — И ещё ЭмДжэй. И Бетти, и моя мама, и много кто ещё. Это как в том сериале, который мы недавно смотрели, правда, они там самолёт с людьми потеряли, а не половину населения планеты… И… А ты тут что делаешь? И, и где ты пропадал? Только не говори мне, что ты улетел на том пончике! Питер!

— Не буду, — фыркает Паучок. — Мы только недавно вернулись. Тони жив и вот сейчас поехал за Мэй. Я от них сбежал.

Чувствительный паучий слух различает голоса наставника и тети даже через несколько слоёв бетона.

— Мэй, я… Мне, мне, правда, жаль. Я понимаю, что это…

— Нет, Тони, заканчивай. Никто здесь не виноват. Тем более, ты говоришь это в десятый раз. Да, я хочу злиться, обвинить во всем, но… Черт, один взгляд на тебя, и я вижу, что тебе также больно, как и мне, и… Я просто не могу. Так будет несправедливо.

— Наверное, ты права…

— Конечно, я права. Поезжай, тебя ждут уже.

— Ты с нами не поедешь?

— Нет. Я здесь нужнее. Да и работа помогает, знаешь, отвлечься… И, Тони, Питер любил тебя, не смей об этом забывать.

— Не забуду.

Питер распахивает крепко зажмуренные глаза и сплевывает кровь из прокушенной губы. На бетоне не остаётся и следа от нее, а аттракцион душевной боли похоже только начинается.

— Настолько плохо? — с искренним сочувствием спрашивает друг, понимающе качая головой. — Все будет хорошо, вот увидишь.

Питер согласно кивает, хоть сейчас ему не очень-то верится в его слова, и быстрее спрыгивает прямо с парапета на крышу старковой машины, чтобы Нед не заметил слезящиеся покрасневшие глаза.

Через час они доезжают до базы, на которую уже вернулась, ожидаемо ни с чем, компания, летавшая к Садам. Кэп тут же пытается припрячь Тони к общественно-полезным миссиям, вроде помощи службам спасения, но тот его грубо посылает к черту, слишком подавленный, чтобы фильтровать свою речь, скрывается в своей мастерской.

И такой расклад Паучку нравится куда больше, потому что сколько можно, в самом деле, постоянно бросаться грудью на амбразуру во имя спасения человечества? Тони чертовски сильно нужен отдых. Он и так уже много сделал для этого мира. Требовать с него ещё что-то — наглость. И раз уж на то пошло, то кто-кто, а Стив Роджерс давно потерял какое-либо право на это.

Что Питеру не нравится, так это то, что в мастерской есть минибар.

Алкоголь для Тони Старка — известная компания. Но он думал, что это пройденный этап, тем более Тони никогда не позволял себе выпивать, когда Пит был поблизости. Как оказалось — нет.

Тони пьет, не просыхая, третий день, и Паучок жалеет о своем неживом состоянии едва ли не сильнее, чем когда они болтались в космосе, а чувство вины за то, что это всё из-за него, готовится его, наконец, сожрать.

А потом происходит сразу две вещи. Одна отвлекает от самоуничтожения Питера, вторая — Старка.

На базе появляется ещё один незнакомый призрак. Ладно бы просто появился, так этот материализуется прямо из воздуха перед питеровым носом, пугая его до чёртиков.

Все, на что его хватает, — полузадушено прохрипеть:

— Ты кто?!

Незнакомец обводит взглядом пронзительно-серых глаз мастерскую, запускает пальцы в светлые кудрявые волосы, взъерошивая их, и выглядит он больше озадаченно, чем можно было бы ожидать.

— Харли Кинер. Первый стажёр вот этого вот, — представляется он, кивая головой в сторону спящего после очередной выпитой бутылки виски Тони. — А ты.?

У Питера словно лампочка над головой зажигается. Так он же его знает! Ну, то есть как, Старк все обещал познакомить его с другим своим стажёром, да всё времени не хватало, а вот он очень даже похож на парня с той фотографии, которую ему показывал Тони.

— Питер Паркер, второй стажёр, — отвечает он, и, заметив, что с перепугу запрыгнул на потолок да так там и остался, добавляет: — По совместительству, Человек-паук.

— Ага. Я заметил, — рассеяно тянет Кинер, разглядывая его так, словно сомневается в том, что видит. Ну да, не каждый день люди по потолку ходят.

Впрочем, решает Питер, это отличная возможность наконец познакомиться, пусть даже и при таких обстоятельствах.

— Я много слышал о тебе, — Харли приходит к таким же выводам, и говорят они это почти одновременно. И, да, Питеру это нравится. Тони рассказывал о нем своему другому стажеру, и это очень круто. А ещё очень приятно. До сворачивающегося в груди теплого комка эмоций. Он улыбается, а Кинер возвращает ему улыбку. Да, кажется, они с ним поладят. Ну, на первый взгляд.

— Так, — говорит Харли, убирая с лица остатки веселья, а его взгляд становится серьезным и внимательно-оценивающим, когда он смотрит на развалившегося прямо за столом Старка. — Что опять случилось?

— Если ты про причины пьянства, то это из-за полуапокалипсиса. И меня. Наверное, даже больше из-за меня.

— Понятно. Опять считает себя виноватым во всех грехах?

— Ага. А ты, я вижу, уже сталкивался с этим.

— Как и ты, очевидно.

Оба подростка в этот момент чувствуют, что нашли друг друга. Паркеру, не так давно примирившемуся с таким резким изменением положения вещей, сейчас не хочется это обсуждать от слова «совсем». Встретить кого-то, кто уже в курсе того, насколько саморазрушительным иногда может быть Тони, просто как манна небесная.

Парни заваливаются на стоящий здесь же диван, который ожидаемо не прогибается под их весом (по факту, это как сидеть на бетоне, только тёплом), и пересказывают друг другу забавные и не очень истории, так или иначе связанные с Тони Старком. Заканчивается это тем, что они самозабвенно спорят целых полтора часа на тему: «Что круче: своровать палец от Марка 42 или разбить самолёт с ценным грузом?». К единому мнению они так и не приходят, потому что появляется Пеппер, и им становится не до разговоров.

К тому времени Тони уже успевает проснуться и даже вернуть себе способность нормально соображать, поэтому на вошедшую Пеппер смотрят все втроём.

Она выглядит взволнованной, но счастливой, и Питер не может вспомнить, когда в последний раз видел ее такой, но когда она протягивает своему пока-еще-жениху что-то, что Харли определяет как тест на беременность, все встает на свои места — судя по шокированному лицу Старка, положительный.

За то, каким счастливым Тони становится, парни готовы если не возвести Пеппер в ранг святых, то памятник при жизни поставить точно. Боже, эта женщина прекрасна, шикарна и удивительна: она одна делает то, что они вдвоем не могут по причине своей нынешней призрачной натуры. Да, они не перестанут ей восхищаться. Никогда. Потому что она — Пеппер Поттс, лучшее, что случалось в жизни Тони Старка. Это общепризнанный факт.

Новость о будущем наследнике или наследнице прибавляет Старку если не желания, то смысла жить. Он выходит из мастерской и первое, что делает — покупает ферму на севере штата в трёх часах езды от Нью-Йорка, исполняя свою давнюю мечту о тихой и спокойной жизни. Тем более Пеппер сейчас точно не помешает немного тишины и уединения.

На ее предложение всё-таки сыграть свадьбу Тони сначала отказывается, аргументируя это тем, что свадьба через месяц после Щелчка — это нечестно, даже предательски по отношению к исчезнувшим (Питер с Харли звучно хлопают себя ладонями по лбу и закатывают глаза — что-то в этой жизни не меняется вообще). Но то, что ее можно выставить как символ все ещё продолжающейся жизни и отвлечь прессу от линчевания Мстителей, как главных виноватых, и что с беременной женщиной лучше не спорить, заставляет его изменить свою точку зрения. Больше, конечно, последнее.

Таким образом, каждый из них оказывается по уши в делах: Пеппер разгребает кавардак, творящийся в компании из-за резкого снижения числа сотрудников, а Тони занимается организацией предстоящей свадьбы и оборудованием фермы всем, чем только можно.

Питер и Харли следуют за ним всюду где можно и нельзя. Они совершенно не понимают «зачем», зато примерно определяются с «почему». Старк — человек действия, он физически не способен сидеть на месте, иначе он начинает думать, размышлять, анализировать, вспоминать. Гениальный мозг постоянно требует работы. Иногда это спасение. Иногда — проклятие.

Поэтому им проще видеть его за работой. Это проверенный временем механизм: Тони работает и не думает о чем-нибудь жутком. О двух распылённых детях, ставшими слишком близкими, чтобы просто вписать их имена в список среди миллионов других, например, о половине мира, исчезнувшей по щелчку, о том, как он перед ними виноват.

Эти мысли все равно приходят. Ночью, когда от них нечем защититься, обращаются кошмарами, переполненными пылью и оранжевым светом мертвого неба такой же мертвой планеты.

Из-за них Тони спит ладно, если по три часа в сутки. А проснувшись, слишком часто прослушивает старые аудиозаписи Карен или Пятницы. Слишком часто заставляет ИскИн обсчитывать новые варианты того, как бы все исправить, даже точно зная, что уже не получится, что шансы у них закончились. Слишком часто извиняется.

У Питера, когда он слышит очередное такое «прости», сильнее трясутся руки и мокрые, украдкой вытираемые глаза. Харли изо всех сил старается изобразить полное безразличие, чтобы хоть один из них оставался в спокойствии, но сжатые до отметин на внутренней стороне ладоней в карманах толстовки кулаки и изгрызенные в кровь губы выдают его с головой.

Крыши становятся их любимым местом. Там до них не доносятся отголоски чужой боли. И видно звёзды. В Нью-Йорке их не видно, зато с карниза Дома у Озера, куда Старки сбежали сразу после свадьбы подальше от любопытных глаз, звёздное небо все как на ладони.

В одну из таких ночей Питер вытягивает из Харли признание в том, что Тони ему стал как отец. Они лежат на скате крыши, разглядывая яркие точки в небе сквозь листву, и тот слишком увлекается рассказом о каком-то из своих дней в роли первого стажёра Старка и называет последнего папой. Случайно. Он даже сам не замечает оговорки, а слова слетают с его языка так легко, словно он уже не один день их проговаривал в своей голове. Питер несколько недель тратит на то, чтобы заставить Кинера сказать это ещё раз. Получается.

Он признается, что видит Тони в роли отца, которого у него никогда толком и не было. Паркер отвечает схожим признанием, только за его спиной приличный такой список потерь, и он отчаянно надеется, что он никогда больше не пополниться. С Железным человеком об этом остаётся только мечтать.

Так между двумя подростками натягиваются новые, ещё свежие, но уже прочные нити некровного родства. Они нагло соврут, если скажут, что им это не нравится. Иметь кого-то рядом всегда лучше, чем вообще никого.

Они помнят и про других своих родителей — тех, которые их вырастили: Питер регулярно навещает свою тетю в те дни, когда она не на работе, а Харли пару раз в месяц мотается в Теннесси к матери и сестре, тоже рассыпавшимся, но решившим остаться поближе к дому и давно привыкшим к длительному отсутствию старшего сына, рассказывает новости, если таковые есть, и возвращается обратно, перемещаясь к Дому буквально за секунды.

Телепортация — один из приятных бонусов бытия призраком вместе с тем, что они не чувствуют физической боли, голода или усталости. Не могут умереть, и они всё ещё не определились, хорошо это или нет.

Питер спустя почти два месяца после Щелчка свободно перемещается между квартирой своей тети, базой и домом у озера. Чуть сложнее попасть к Неду или ЭмДжэй, но когда он с Кинером вдвоем всё-таки заявляются к ним, то их слаженное трио превращается в квартет, а в мире становится на одного фаната Звездных Войн больше.

И как всегда есть одно небольшое «но», портящее существование. Никто из них все ещё не знает, что случилось и как это исправлять. Мишель, даже близко не впечатленная его супергеройским альтер-эго, она вообще-то уже давно догадывалась, внимательно выслушивает рассказ Паркера про его полет в космос и предлагает самое простое решение: пойти и спросить.

Стивен Стрэндж не очень-то рад явившимся по его душу детям, но и прогонять их явно не собирается.

На их появления маг закатывает глаза: он ждал только Питера, а тот приволок с собой целый отряд подростков. И ему придется с этим смириться, потому что уходить без ответов эта милая с виду, но странная на самом деле девчонка явно не собирается.

И Стрэндж рассказывает, на пальцах и примерах объясняя, что-то про астральное изменение и про то, что они сейчас части, остатки своих астральных сущностей, слишком слабых для взаимодействия с реальным миром, но все ещё существующих, потому что фиолетовый гад совершенно не умеет пользоваться Камнями Бесконечности.

Он немного увлекается и говорит едва ли не о сотворении вселенной, ее строении и сути самой магии, но мысленно себя одергивает, ведь шестнадцатилетки, незнакомые с магией вообще, вряд ли его поймут. Видит обращённые к нему четыре пары глаз, горящих от предвкушения новой информации, и понимает, что Старк нашел в своих стажерах. Жажду знаний.

Стивен эксперимента ради и возможности немного выпендриться создаёт астральные проекции кресел, предлагает ребятам сесть, а после вдоволь любуется выражением непонимания и восхищения на их лицах. Результат получает неожиданный.

— Научите, — требуют они.

И он учит. Некоторым основным аспектам мистических искусств и созданию астральных проекций. И вовсе не потому, что в Храме с изредка появляющимся здесь Вонгом, который живее всех живых, слишком пусто, нет (вообще-то да, Стивен, кого ты обманываешь), просто эти дети напоминают его самого в начале его пути в роли мага, вот и все.

Они упрямы, трудолюбивы и очень прилежные ученики. Доктор, теперь уже Мастер Стрэндж изображает сноба и старается не привязаться к этим маленьким гениям. У него не получается, ведь Паркер, кроме паучьих способностей, обладает талантом притягивать к себе людей, как магнит железо. Серьезно. Он же как маленькое солнце, тот же Плащ его и вовсе обожает. И компанию, к Питеру прилагающуюся, кстати, тоже.

Стрэндж знает, что это обучение — оно надолго. Эти ребята никогда не применяют возможность продуктивно провести время на возвращение к своим личным кошмарам. Тем более, если гомон тренирующихся детей как-то развеивает монолитную тишину Санктума и не так уж и сильно раздражает, как должен бы, то об этом все равно никто не узнает.

Так, к Рождеству Питер, Нед и Харли уверенно обращаются с двойным кольцом и создают астральные проекции всего, чего им хочется. На этом, по собственному желанию, их обучение магии заканчивается, так как им более интересно обсчитывать магию через формулы, ломая об нее физику, и проектировать для Кинера его собственный костюм Железного человека («Нам нужно новое название, чёрт возьми! Я не собираюсь плагиатить Механика!») или дизайн для Человека-паука. Неда же полностью устраивает место Чувака-в-кресле, и на полевые миссии его как-то не тянет.

А ЭмДжэй, которая истинный гуманитарий по своей натуре, а будущем первоклассный юрист (и глава СтаркИн, но это потом), этим не сильно интересуется и продолжает учиться под руководством доктора. Свое решение она аргументирует коротко и ясно:

— Эти неудачники постоянно влезают в какую-то чертовщину, и мне надоело зашивать Питера посреди ночи, поэтому больше ты, Паркер, в одиночку патрулировать не пойдешь. Только вместе со мной.

Ещё через пару месяцев в семье Старк происходит другое знаменательное событие, и Питер с Харли не появляются в Храме приличное количество времени, потому что такое они точно не могут пропустить.

Когда рождается Морган, они оба влюбляются в нее, как только видят. Даже Кинер, который старается строить из себя эмоционального инвалида, хотя это даже близко не так, уж с его-то вспыльчивостью, смотрит на ребенка слишком завороженно. Питер, излишне эмоциональный от природы, фальцетом пищит от восторга что-то неразборчивое.

— Мы влипли, — коротко констатирует как факт Харли. Питер, относительно успокоившись, соглашается с ним полностью. Любить кого-то, толком даже не познакомившись, немного странно с одной стороны. С другой, это дочь Тони и Пеппер, а причин любить их у ребят заготовлен целый список.

Они любят Морган Старк. И всю семью Старков тоже любят. И готовы заявить об этом хоть всему миру, несмотря на громкие слова, а главное им самим, но, опять же, их не слышат. Внутри что-то неприятно тоскливо тянет, потому что даже за полгода привыкнуть к этому невозможно.

Но теперь у них есть Морган и целый бесплатный ситком про то, как Тони старается быть хорошим отцом для нее, что, вообще-то, очень сложно, потому что воспитывать маленькую девочку и двух взрослых подростков — это ни разу не одно и тоже. Но, стоит заметить, у него отлично получается.

А мир вроде бы не распадается на части, недели сменяют месяцы, а месяцы — года. И они живут. Или только существуют, призраки всё-таки. Тони воспитывает дочь, пока Пеппер рулит его многомиллиардной корпорацией. Морган растет маленьким солнышком и считает мальчиков с двух ее любимых фотографий своими старшими братьями. Пеппер называет их так впервые, когда девочке исполняется три, а Тони ее не исправляет. Кинер ходит в состоянии глубокого шока на протяжении недели, потому что, если Паркер ещё мог чего-то подобного ожидать, то вот для Харли такое признание как снег на голову.

И доктор Стрэндж все ещё приглашает всю их компанию к себе в храм с полным чайником астрального чая, на вкус ничем от обычного не отличающегося. Питер зависает в старой библиотеке доктора и перечитывает по шестому разу учебники по биохимии, пока Харли копается в старинных манускриптах на санскрите — ищет заклинания для улучшения костюмов, а доктор Стрэндж обещает помочь их наложить на готовые прототипы. ЭмДжэй пачками штудирует книги о тайнах магии и учит боевые чары — всерьёз решает ходить с Питером в патрули. Нед пытается создать первый в мире астральный компьютер, заваливает всю крипту проводами и платами, но своего всё-таки добивается.

И казалось бы, что жизнь налаживается, что все не так плохо. Но оба названых брата Морган проклинают все и вся, пока Пеппер заочно знакомит с ними дочь, отвлекая ее от молчаливого отца, а потом их Стрэндж долго отпаивает каким-то особым чаем с успокаивающим сбором гималайских трав. Но Тони с кошмарами, которые и не собираются заканчиваться, регулярно будит жену по ночам из-за них, а она ему и слова не говорит, только обнимает крепко, понимает, сама ведь уже мать не первый год. Но непрекращающиеся чувство вины, с которым все бросили бороться ещё в первый год после Щелчка.

Самое большое «Но» всплывает на пятую годовщину исчезновения половины вселенной.

Питер и Харли сидят на ступенях лестницы, уставившись в горящий экран телевизора с вечерними новостями и очередным напоминанием о том, какой сегодня день — как будто кто-то может забыть, в самом деле — и слушают, как на кухне тихо, чтобы не разбудить Морган, говорят Тони и Пеппер.

— До сих пор не могу поверить, что пять лет прошло.

— Я думаю, это нормально. Здесь определенно спокойнее. Хотя я не могу сказать, что сильно тише.

— Это точно…

— И все же?

— Что?

— Тони, я тебя двадцать пять лет знаю. Уж я-то могу понять, когда ты что-то не договариваешь.

— Пеп, я…

— Просто скажи уже, о чём таком ты постоянно думаешь. Я пойму.

— Пеппер…

— Тони.

— Ладно. Ладно, уговорила. Просто… Просто я не могу избавиться от мысли, что что-то упускаю.

— И что же?

— Не знаю. Где-то что-то не увидел, не сделал, не понял… Я разве никогда не рассказывал про нашего местного колдуна?

— Стивен Стрэндж? Ты пару раз говорил что-то про него, когда вернулся, но не более.

— И ты не спрашивала?

— Нет.

— Тогда понятно… Когда мы были на Титане, перед приходом фиолетового гада, он просмотрел четырнадцать миллионов шестьсот двадцать пять вариантов будущего. Только в одном мы победим. А потом он выменял мою жизнь на Камень Бесконечности и рассыпался пеплом, заявив, что другого пути не было. Вот я и пытаюсь понять какой он, этот путь.

С таких новостей Питер зависает ровно на три секунды, а потом, не сказав ни слова, перемещается прямо в Санктум. Харли следует за ним, мгновенно набрасываясь с вопросом:

— Ты знал?

— Знал, — говорит Питер, все еще пребывая в прострации. — Но забыл.

— В смысле ты забыл?! — психует Кинер, взмахивая руками в воздухе.

— Там, знаешь, не до того было! — возмущается в ответ Паучок. — И вообще…

— Что здесь происходит? — раздается с вершины лестницы голос хмурого колдуна, крайне недовольного тем фактом, что его отвлекли от чтения очередного фолианта.

— Доктор Стрэндж!!!

Верховный маг на дружный вопль, от которого зазвенели бы окна, только выразительно приподнимает бровь, всем своим видом показывая, что если к нему и есть претензии, то они все равно не по адресу.

— Что было в победном варианте? — спрашивает Пит, нервно потирая затылок — проснувшееся паучье чутье скребётся под ложечкой, предвещая что-то неприятное. Очень-очень неприятное.

Стрэндж даже почти не удивляется. Не то чтобы он ожидал этот вопрос, но надеялся, что сможет его избежать. Осматривая выжидающие лица подростков, он понимает, что увильнуть не получится. Мысленно вздыхает.

— Вам Тони напомнил что ли? — спрашивает маг, хотя и так прекрасно знает ответ. — Я правильно понимаю, что содержание нашего разговора будет передано вашим друзьям? — получив два ответных уверенных кивка, будничным тоном предлагает: — Чай, пока мы их ждём? Я не собираюсь разъяснять одно и то же по нескольку раз.

— Ага, — неуверенно соглашается Харли и заваливается на излюбленный астральный диван, прямо напротив кресла Стрэнджа, переводя подозрительный взгляд с него на Питера, стараясь понять, что же тут, кроме замаячившей на горизонте возможности нормально жить, а не существовать, не так.

За час, проведенный в компании чайника, к ним наконец присоединяются Мишель и Нед, телепатия, к сожалению, не входит в список подарков от призрачной сущности, поэтому приходится ждать, а доктор успевает смириться со своей участью. Пересказывать излишне впечатлительным детям, к которым за пять лет общения всё-таки привыкаешь, варианты не самого приятного будущего — это немного не то, чего он хотел от жизни. С другой стороны, это похоже на его бытность хирургом, когда приходилось сообщать встревоженным родственникам результаты проделанной работы. Разница только в том, что блестящий нейрохирург Стивен Стрэндж, дабы не испортить себе статистику, никогда не брался за случаи с вероятностью успеха менее десяти процентов. Не то что здесь — меньше тысячной доли.

Черт с ними, с шансами, отправить кого-то на практически верную гибель, пусть это самопожертвование и спасет триллионы душ, не позволяет врачебная этика. Кого-то, не себя! Своей жизни ему давно не жалко, после тысячи смертей-то. А ведь когда-то клялся спасать жизни, а не отнимать…

— Надеюсь, парадокс убитого дедушки мне объяснять не надо? — начинает он, а дети недовольно фыркают. — Я ускорил время и просмотрел четырнадцать миллионов шестьсот двадцать пять вариантов будущего. Победим мы только в одном из них, хотя это далеко не факт.

— То есть, их больше? — спрашивает Нед.

— Намного, — подтверждает маг. — Каждую единицу времени наша вселенная делится на миллиарды точно таких же или полностью отличающихся. Нельзя точно утверждать, сколько этих вариантов всего и сколько из них подходящие. К слову, потому и не говорят о будущем, ведь если кому-то о нем сказать, оно может и не случиться.

Слова доктора звучат категорично и непререкаемо — раз нельзя, значит нельзя. Питеру обидно до невозможности, а чутье ввинчивается раскаленной иглой в затылок, требует: «Спроси!»

— Но, мы же никак не можем на нее повлиять, разве нет? — он придумывает аргументы на ходу, знать не знает зачем, но чувствует, что это критически важно, что нельзя упустить эту возможность.

— Действительно, — подхватывает Харли его мысль. — Мы для вселенной сейчас не существуем, нас нет. Так что, какая разница, узнаем мы сейчас, что будет, или постфактум?

Черт бы побрал этих малолетних гениев, думает Стивен, они же даже представить не могут, что хотят услышать. Так ли оно им надо?

Он смотрит на них и понимает — надо. Не детям, ему. Он так и не нашел путь к тому единственному шансу, а… А без него победа — слишком громко сказано, без него она стоит невозможно, непростительно дорого.

Дети ему такую «победу» точно не простят. Знать и не сказать… Кажется, где-то он уже слышал что-то подобное. Ничем хорошим дело тогда не кончилось.

В любом случае, они при всей своей гениальности не смогут изменить ход истории. Даже, если захотят. Просто не успеют.

Стрэндж почти жалеет, что нельзя вышвырнуть эту мысль им из головы, не хочет расписываться в своем бессилии, но не рассказать все, что видел тогда, уже не может.

— Камни Бесконечности, — начинает он объяснять, — это самые могущественные артефакты во вселенной. Нет ничего, что могло бы сравниться по мощи с полной Перчаткой Бесконечности, и, поскольку Камней теперь нет, а отменить действия одних артефактов можно только другими, равными по силе, то и в данный момент изменить что-либо невозможно.

— Это как Парадокс Всемогущества? — спрашивает Мишель.

— Именно, — говорит Стрэндж. — Таким образом, Щелчок можно отметить только вторым Щелчком. Но Камней в этом времени нет. Придется взять из другого.

— Путешествие во времени?! — даже серьезность ситуации не удерживает Харли, Питера и Неда от восторженного восклицания. ЭмДжэй на них презрительно фыркает. — А как?

Питер почти чувствует, как в его глазах зажигается огонек алчного любопытства.

— Скотт Лэнг выберется из квантового измерения. У Мстителей появится идея о переходе через него в прошлое с целью получения Камней, — Стивен делает вид, что не наслаждается нетерпением на лицах своих слушателей, когда он делает паузу. — Тони Старк создаст квантовый туннель, Мстители отправятся в прошлое, заберут Камни Бесконечности, сделают свою Перчатку. Халк щелкнет пальцами. Половина вселенной восстановится.

Паркер даёт пять довольно улыбающемуся Харли, пока тот спрашивает:

— А почему именно Халк?

— Обычный человек не справится с силой Перчатки Бесконечности. Мутант — может быть.

Питеру очень нравится такое будущее, но и его чутье никак не может замолчать: не бывает, не бывает так, чтобы все было настолько хорошо. Не бывает спасения без жертв. Что им ещё не сказали? О чем так не хотят говорить?

— И все? — Нед почти читает его мысли.

Но может быть им повезет хотя бы в этот раз?

— Нет.

Черт.

— Одна из команд, которая отправится за Камнем Силы, попадется Таносу того времени.

Дважды черт.

— Небулы прошлого и будущего поменяются местами. Небула из 2014 предана своему отцу. Она впустит его с армией в это время.

Трижды черт!

— Начнется битва.

Ладно, это было ожидаемо. Ничего нового. Совсем ничего нового. Всего-то надо ещё раз убить чокнутого титана. Легче лёгкого, блин. Почему так страшно-то?..

— Они победят. Второй раз используют Перчатку и обратят титана и всю его армию в пыль.

— А кто?.. — вопрос Харли так и не договаривает, наткнувшись на тяжёлый взгляд доктора.

Он смотрит на них с сожалением.

— Тони Старк.

Питеру кажется, что его огрели чем-то тяжёлым по голове. Обычный человек не справится с силой Перчатки Бесконечности. Нет-нет-нет, пожалуйста, скажите, что ему кажется. Тони может умереть? Это опять происходит? Близкий ему человек может умереть. Снова. Он, что, проклят? Господи, нет…

Прежде, чем Питер ловит паническую атаку, сбоку от него отмирает ЭмДжэй:

— Вы же доктор, — звучит почти обвиняющее. — Одобрите осознанный суицид?

— Нет, — отвечает доктор, — не одобрю. У него есть шанс выжить. В одном из миллиона вероятностей он выживет.

Один шанс на миллион, думает Паркер, с трудом разжимая ледяные пальцы, впившиеся в обивку дивана, и успокаивая дыхание, и эта мысль прочно укореняется в его сознании, удерживая, как якорь, над бездной паники. Это уже что-то, правда же?

Все ведь будет хорошо. Питер, по крайней мере, может на это надеяться. Главное повторять почаще. Может быть даже получится убедить в этом себя.

Мишель кладет свою ладонь Паркеру поверх его и осторожно сжимает, согревая, и обнадеживающе так улыбается. Питер приподнимает уголки губ ей в ответ и впервые думает, что она восхитительная. Не время и не место, но он обязательно подумает об этом позже.

Нед в знак поддержки хлопает его по плечу, уверенно заявляя «Прорвёмся!», а Харли сидит с убийственно-уверенным видом: он выбьет этот шанс, чего бы это не стоило, и Паучок совсем не завидует тем идиотам, которые попробуют встать у него на пути.

Все будет хорошо. Главное — верить. Самоисполняющиеся пророчества тоже ведь имеют место быть.

* * *

Харли сказал бы, что он теперь не может незнание. Любое: свое, чужое, без разницы. Как его раздражали одноклассники, не знающие и половины из того, что знает он, зависающие даже на самых простых, по его мнению, заданиях. На себя, как данность. Он же прекрасно знает, что его знаний недостаточно. Для чего — он потом решит. Просто недостаточно. Поэтому учится, впитывает информацию, как губка, но найти новую теорию и не опробовать ее? Нет, конечно, и собственная лаборатория, так неожиданно появившаяся в гараже, была как нельзя кстати для начинающего экспериментатора.

Встретить Тони Старка — очень вдохновляет на учебу, знаете ли. И полезно. Хотя Форд Мустанг по назначению так и ни разу не использовался, разве что, как наглядное пособие. Но он есть, а прокатиться на нем он ещё успеет. Права-то имеются, честно сам получил как только шестнадцать исполнилось. И Тони ему в этом вообще-то не помогал, зато пару раз наведывался (устранял последствия особо разрушительных экспериментов) и оставил свой номер.

Переписки в три часа ночи после вопроса: «А что так могло рвануть, чтобы образовалась вселенная?». Обсуждение волновой физики посреди урока истории. Взаимное нытье: «С какими идиотами я учусь/работаю! Вот за что мне это?». В качестве подарка на день рождения документы о зачислении на стажировку к Тони лично, невзначай отправлены скучной смс-кой, Харли их чуть не пропустил. Механик в своем репертуаре, ей-черту, но самолёт до Нью-Йорка за ним честно прислал.

Что думать по этому поводу, Кинер тогда не имел никакого понятия. Как не имел и ответа на вопрос, как объяснить эти почти приятельские отношения. Он как-то пропустил момент, когда неожиданные союзники стали почти друзьями, и в упор не понимал, а на кой чёрт Тони Старку вообще сдался он, школьник, даром что самый умный в классе, периодически что-то взрывающий в обновленном гараже.

Не-по-нят-но.

Объясняла ему прописные, для всех, кроме него, истины тогда ещё мисс Поттс. Харли с ней познакомился, когда впервые в жизни добрался из Теннесси в Нью-Йорк на ту самую пресловутую стажировку. Она и рассказывала недоумевающему подростку, что если запереть в одином гараже двух экспериментаторов без инстинкта самосохранения, зато с неубиваемой любовью к науке и изобретательству, то либо они передерутся (и не важно сколько каждому из них лет), либо создадут что-то принципиально новое. И это не только про изобретения.

Харли сначала все отрицал. То ли, потому что пытался казаться более асоциальным, чем он есть на самом деле, то ли, потому что не верил, что вообще кому-то нужен, кроме сёстры и матери.

Спасибо Пеппер, она его в этом разубедила. Чтобы Старк да переписывался с кем-то, кто ему неприятен, да не из-под палки? Ага, конечно. Зато работать вместе с Тони в мастерской — лучшее, что происходило в его жизни. Так что, да, Харли очень рад тому, что Механика каким-то ветром в теперь уже далёком две тысячи тринадцатом занесло именно в его гараж. И даже перестал отрицать, что добровольно привязался к нему. А на логичные доводы разума о том, что, если ребенок с семи лет живёт без отца, свалившего от них ради лучшей жизни, то, сколько бы он от этого не отмахивался, ничего удивительного, если хотя бы приблизительно подходящий на эту роль человек будет пусть и на уровне подсознания назван именно так.

Назвать — сознательно назвать! — Механика отцом? Да вы что, не-не-не, Харли не занимается такой сентиментальщиной, нет. Ну и что, что они вместе штурмовали базу очередного террориста? Ну и что, что Тони ему после этого подарил тачку и целую мастерскую? Ну и что, что он периодически наведывается в гости, притаскивая дорогущие подарки и оплачивая все их счета, пригласил на стажировку, пустил к себе в Башню на каникулы и дал доступ к мастерской? Это было бы немного… странно?

Так что, приходилось себя одергивать и менять чуть было не слетающее с языка «пап» на что-то более обыденное. Тони, если что-то и заметил, то вида не подал. Харли был готов поспорить: видел и молчал, оставляя его без возможности оценить реакцию на то, что мелкий, вредный, не в меру болтливый подросток вдруг решил присвоить ему, Старку, такую незначительную роль в его жизни, как отцовская фигура.

Пеппер иногда смотрела на них, как на круглых идиотов, не видящих дальше своего носа. Почему — Харли тогда не знал. И это первый пункт списка того, что ему пришлось узнать, хотя он бы предпочел не знать об этом и дальше.

Второй пункт этого списка — это то, что у привязанности к кому-то, оказывается, бывают далеко идущие последствия.

У Тони есть такая нехорошая привычка — мир спасать и обязательно с попытками убиться по-драматичнее. Куда ж без этого. Харли за два года их знакомства видел его и с синяками, и с царапинами, но, не привыкший устраивать из-за этого панику помалкивал, в конце концов ничего серьезного там не было. И, нет, он не просил Джарвиса показать ему не несут ли они вреда здоровью этому неожиданно-важному, и Харли уже смирился с этим, человеку. Нет, определенно, нет.

Но, как говорится, все бывает в первый раз, и первой серьезной проблемой после знакомства Харли с Механиком был Альтрон. И падающий с небес город, а в новостном репортаже, хоть и было плохо видно, но он был готов поклясться, что под этой громадиной из камня и бетона, летящей к земле, мелькнула красно-золотая броня.

Если бы диктор через две минуты не сообщил, что битва кончилась, а теперь часть Мстителей, включая Железного человека, помогают разбирать завалы, то он бы на первой космической рванул из Роуз-Хилл прямиком в Заковию, и неважно, как он бы это сделал. Так он, перепуганный до полусмерти, не особо разбираясь в выражениях, потребовал квинджет до Нью-Йорка, иначе он сам, двенадцатилетний идиот, до него доберется. Прилетевший за ним Хэппи смерил недовольным-откуда-ты-таких-слов-понабрался-взглядом матерящегося ребенка, но с большинством комментариев в сторону Тони был согласен.

Все пять часов полета Харли сидел, хмуро уставившись в окно и раздражённо постукивая носком ботинка по полу, призывая джет лететь побыстрее, потому что, ну сколько можно, в самом деле, у него от этой неизвестности скоро мозг плавится начнет. Знать, что он хотя бы жив, вообще ни разу не достаточно, и нет, он не параноик, просто нужно убедиться… С Тони станется шарахаться по миссиям и со сломанными ребрами. Это же отличный повод для внеплановых каникул, верно?..

Интересно, это теперь так каждый раз будет? И как Пеппер с ним живёт? Медитация, валерьянка, чай с ромашкой? Как люди борются с этими приступами беспокойства? Харли вообще-то не железный, а нервы уже начали сдавать. Достижение, в двенадцать-то лет.

Первое, что Харли сделал, почти кувырком скатившись с трапа, — вцепился в Тони обеими руками, наплевав на его нелюбовь к объятиям и возмущенный бубнеж, что ребенок вообще-то тяжёлый. Кинер мстительно фыркнул, что раз он каким-то боком удержал город, то и его удержит. Старку оставалось только мученически вздохнуть и закатить глаза. А ребенка в ответ он все же обнял.

И возможно после этого Харли был готов согласиться с тем, что своего наставника отца он всё-таки любит, как бы слащаво это не звучало. И с беспокойством за него он тоже готов мириться.

С тем, что авторитеты в его глазах могут падать с впечатляющей скоростью, — нет. Он не то что бы не думал об этом, он просто не ожидал такой «подарок судьбы». И это третий пункт.

Харли уважал супергероев. Видит бог, он ими восхищался, эти люди временами спасают мир, большое спасибо им за это. Но, когда новости о смерти Железного человека разлетелись по всему миру, а американский президент был похищен (Имеются в виду события третьего Железного человека), ни один из них почему-то не пришел на помощь. Отличная команда, ничего не скажешь.

Это была первая ласточка. Вторая объявилась тремя годами позже. Заковианский Договор.

Харли услышал о них по телевизору, вернувшись домой со школы, пожал плечами и не обратил внимания. Потому что если чего-то требуют сразу 117 стран, входящие в ООН, то прислушаться, наверное, стоит. Каково же было его удивление, когда на почве Договора Мстители разругались в пух и прах, а Капитан Америка стал преступником, мимоходом сорвав операцию МИ-8 и покалечив парочку агентов.

Объективной причины для паники не было, даже когда показали кадры из аэропорта Лейпцига: одна половина команды стенка на стенку перла на другую — никакой паники, все нормально, пар выпустят и успокоятся. Но вот, когда на Тони рухнула целая парковка, костюм полковника Роудса потерял питание и, бесконтрольный, полетел к земле, поводов для паники стало слишком много.

Харли набирал номер Механика, уже вылетая из дому в сторону автобусов дальнего следования, потому что ждать джет он точно не собирался. Ответила ему Пятница и на его вопрос «Какого черта вообще творится?», не долго думая, вывалила ему, как лицу с достаточным уровнем допуска (минус целый неприятный разговор), вообще всю подноготную. И про Земо, и про Зимних солдат, и про все остальное.

Харли был в ярости.

Даже нет, не так. Он был в таком бешенстве, что попадись ему тогда Стив Роджерс, его бы никакая сыворотка не спасла. От репульсорного выстрела в голову вообще мало что поможет.

Автобусов не было как назло. Пеппер не отвечала, Хэппи тоже, Роуди вообще в больнице с переломом позвоночника.

Харли был готов убивать.

Он целый, отвратительно долгий час уламывал ИскИн прислать за ним джет. Пятница не соглашалась без прямого приказа начальства, пока он не психанул и не взломал ее сервера, заставив привести себя к Тони, где бы он не был. В полете он садистски представлял, как Капитан выпадает из джета. Раз двенадцать. Подряд.

Тони даже не удивился, когда, выйдя наконец из медотсека базы, обнаружил своего стажера спящим на диване в гостиной. Отцепляться от него и Харли, и Пеппер отказывались всю неделю, а когда Тони доделал Роуди протезы, он тоже к ним присоединился.

Да, параноики, да, они сами подписались. Мисс Поттс вот пыталась с ним разойтись, и то примчалась, пылая праведным гневом, обратно, стоило Вижену привезти его со сломанной грудной клеткой, обморожением и двусторонним пневмотораксом из Сибири. И, когда они вместе с ней сидели у дверей операционной, он эту свою панику, эту неизвестность ненавидел.

Харли своего наставника любит, а потому боится потерять. Как и Пеппер. Как и Роуди. Как и Хэппи. Теперь, когда они наконец познакомились, ещё и Питер. Их много. А Тони продолжает не щадить себя, регулярно бросаясь в самое пекло.

Сейчас, будучи призраком, сидя на диване и вертя в руках опустевшую пиалу из-под чая, Харли не уверен, что, если бы у него был выбор, он хотел бы знать такое будущее. Как воспользоваться этой информацией и к чему ее прикладывать?

Харли смотрит на сидящего рядом брата, на гомонящих вокруг них друзей, встречается с Питером взглядом. И они оба знают, что думают об одном и том же.

Да черта с два он у них посмеет умереть!

— Мы не позволим, — говорят они одновременно.

Стажёры Тони Старка принимают вызов от самой вселенной. Стивен Стрэндж усмехается: эти дети, если захотят, черта из табакерки вытащат, и как спасти Тони тоже придумают, раз уж Камень Времени не показал. А то слишком просто было бы.

Знание — сила. Осталось только его правильно применить. Потому что один шанс на миллион — это вообще-то очень мало. И — откуда только этот оптимизм берется? — этого вполне достаточно.

* * *

После пятой годовщины Щелчка в мире наступает странное спокойствие. Полковник Роудс, систематически навещающий семью Старков в их загородном доме, шутит, что это затишье перед бурей. Питер думает, что он прав, как никогда.

Роуди, который почти все пять лет провел на базе, мотаясь туда-обратно на вызовы, спасательные миссии или отлов очередных террористов, решивших попытать счастья во время упадка мировой экономики, с собой привозит новости из большого мира и от оставшихся Мстителей. Все спокойно: ни происшествий, ни катастроф. Как будто у вселенной резко появилась совесть, и она решила прекратить свои попытки добить их проблемами, мелкими и не очень.

Питер и Харли от спокойствия далеки. Не настолько, чтобы разводить панику, но и не волноваться они тоже не могут. Они ведь даже помочь не смогут, случись вдруг что! Пока. В том, что скоро их призрачное существование закончится, они не сомневаются, а в том, что будет после этого, — ещё как.

Проблема в том, что никто понятия не имеет, как Камни подействуют на человеческое тело, и как это все исправлять, просто потому что никто Камни Бесконечности без их оболочек раньше не использовал. Перчатка Бесконечности, конечно, тоже за такую оболочку считается, ее ковали специально чтобы вобрать их силу, но удержать всю мощь космоса и полностью защитить от нее носителя даже она не способна. Что тогда будет, если Камни наживую собрать в перчатке брони, для этого не предназначенной?

Не знает даже доктор Стрэндж, после их разговора закопавшийся в свои книги ещё глубже, чем раньше, но и детей в свою библиотеку пускает, сразу указывая на те фолианты, в которых может быть хоть что-то полезное в их ситуации. Информацию ищут все четверо, а то вдруг правда найдут.

Только вот вселенная определенно не настроена на то, чтобы им помочь: в книгах нечего толкового нет, даже в Книге Калиостро, которую выдал им, пусть и со скрипом, маг, есть короткое, абзаца на два, описание последствий использования Камня Времени, и на этом все.

Ничего, что помогло бы Тони выжить после использования Перчатки.

В какой-то момент Питер решает, что мог бы и сам ее использовать, он же тоже мутант, ничем не хуже Халка. Стоит, однако, ему эту идею выдвинуть, как все на него дружно рявкают: «Только попробуй!», а доктор Стрэндж грозится и вовсе вышвырнуть его на ферму Старков вместо поля битвы, чтоб дурацкие мысли в голову не лезли. Идею приходиться оставить про запас.

В итоге у них нет ни каких-либо планов, ни, что самое обидное, времени: проходит меньше недели, когда Скотт Лэнг объявляется на базе Мстителей со своими безумными идеями про квантовый скачок. И все, кто от этих Мстителей остался, заявляются к Тони за помощью.

Питер и Харли как раз удачно устраиваются на перилах веранды, перелистывая очередной трактат, выданный им Стрэнджем, чтобы издали увидеть приближающийся к дому незнакомый автомобиль.

Паучок со своим слухом уже давно наловчился отличать BMW полковника Роудса и любимую Ауди Хэппи, на которой приезжает он или один, или с Мэй (их медленно, но верно развивающие отношения сначала повергли Питера в ужас, и Харли ну очень долго на эту тему шутил, а потом он как-то свыкся с этой мыслью, тем более Хэппи его тетю в обиду точно не даст, так что почему бы и нет?), а гул от двигателей Бенатара вообще очень сложно не узнать. Так что, да, приближающийся катаклизм они опознают ещё на подлёте, только сделать с ним ничего не могут.

— А вы хотите провернуть этот… Как бишь его? Хрононалет?

Сарказм в голосе Тони мешается с щепоткой язвительности и вселенской усталостью от идиотизма бывших сокомандников, которые лезут в то, в чем ни смыслят ровным счётом ничего, но ухитряются строить какие-то безумные планы с дурацкими названиями.

Парни после пяти минут этого разговора близки к тому, чтобы начать биться головой об стену: настолько абсурдными кажутся эти доводы, списанные с не самого удачного фильма про хронофантастику и не имеющие под собой никакой логики. Если бы не знание того, что будет в победном варианте, то трио недоделанных спасителей вселенной сейчас бы выглядели как чокнувшиеся, окончательно и бесповоротно.

Они втроём пытаются его убедить, даже голос Романофф, с роду никого ни о чем не просившей, звучит едва ли не умоляюще. Скотт почти срывается на крик, на что Харли раздражённо фыркает, можно подумать он один кого-то потерял.

— Это наш второй шанс.

— Вот он, мой второй шанс, кэп. Я жив.

И это действительно так. А Капитану отчаянно хочется если не в лицо плюнуть, то выгнать его отсюда к чертовой матери, чтобы не приставал со своими притянутыми за уши идеями, а Тони потом не лез на рожон, рискуя жизнью и здоровьем. Особенно сейчас, когда перспективы выжить держатся непонятно на чем.

По крайней мере, так думает Харли. Питер, конечно, бурчит, что насилие — это плохо, но вообще-то он с братом солидарен. Где-то очень-очень глубоко в душе, но солидарен.

Налётчики уезжают ни с чем, парни только напоследок салютуют сидящим на капоте машины Зимнему солдату и Соколу. Просто как приветствие одних призраков другими.

* * *

Проходит целый день, прежде чем Тони к этому разговору возвращается. Сделали свое дело случайно попавшиеся ему на глаза две старые фотографии: на одной он вместе с Питером держат его новенький сертификат о прохождении стажировки в СИ и строят друг другу рожки, а другая из гаража Харли рядом с его Фордом и правами, которыми он хвастался приехавшему по такому случаю Тони.

Старк смотрит на них с таким сложным выражением лица, что подростки даже не могут толком его распознать. Впрочем, чтобы догадаться, о чем он сейчас думает, гением быть не надо: уж сколько планов того, как бы все переиграть, было придумано и отметено как неосуществимые за эти пять лет, они со счета сбились.

Тони подходит к столу в гостиной и поднимает голограмму ещё сырого плана, просит Пятницу задать форму ленты Мёбиуса и в полнейшем шоке смотрит на красную надпись «Модель успешна».

Питер и Харли в шоке не меньшем. Они почти не реагируют на появление Морган и провожают ее с отцом широко распахнутыми глазами. Приходят в себя только, когда Пеппер практически выгоняет сомневающегося в своем решении, опасающегося очередного провала, который обязательно обернётся катастрофой, Тони спасать мир.

Тони Старку досталась очень понимающая жена.

Они перемещаются в Санктум, даже не потрудившись вернуть книгу, все равно астральная проекция скоро распадётся сама.

ЭмДжэй обнимает Питера, пока Харли здоровается с Недом, а доктор Стрэндж раздает всем пиалы с чаем и зажигает ещё один небольшой магический светлячок: в вечернем пустом храме без них темно так, что не видно ничего дальше своего носа. Паркер, кое-как собравшись с мыслями, спрашивает:

— Он, что, серьезно спасет вселенную, только потому что наткнулся на наши фотки?

Доктор едва удерживается от того, чтобы закатить глаза, и смотрит на детей: удивление на их лицах выглядит почти комично.

— Да, — просто отвечает он. — Я тоже немного удивился, когда увидел это в Камне.

— Я не думаю, что две жизни стоят спасения вселенной, — возражает ему Кинер. — Это же просто мы. Спасать вселенную из-за нас как-то странно.

Стивен только успевает подумать, что надо бы как-нибудь поднять их самооценку со дна Марианской впадины, прежде, чем в разговор вмешивается Мишель:

— Ну да, неудачники, — фыркает она с сарказмом, — определенно так и есть. О вас заботились, снабжали дорогими игрушками, могли сорваться на другой конец города в полтретьего ночи, едва узнав, что некоторые арахниды истекают кровью на полу в моей квартире, или в другой штат после оповещения об очередном взрыве в лаборатории, устроенном в порыве исследовательского запала. Это все, конечно, до масштаба целой вселенной не дотягивает, но сути дела не меняет. И если, чтобы спасти вас, нужно попутно спасти мир, то он его спасет. Было бы странно, — передразнивает, — если бы он этого не сделал.

В соседнем кресле кивает Нед, всем своим видом показывая полное согласие со словами подруги. Джонс делает небольшую паузу и, набрав побольше воздуха, продолжает:

— По тем, кто не является кем-то нужным и важным, так не убиваются, тем более по пять лет к ряду, вы же сами мне рассказывали. Так что, да, два вы идиота, вас любят и ценят, смиритесь уже с этим. И раз уж на то пошло, то и вам, и нам, и всему миру очень повезло, что это так.

ЭмДжэй обводит притихших от такой отповеди друзей строгим взглядом и залпом допивает свой чай, выдохшись от длинной и эмоциональной речи.

— Если говорить коротко, — добавляет доктор, — то Тони Старк не вселенную решил спасти, а вас двоих. А то, что кроме вас вернется вся оставшаяся половина, его вряд ли сильно волнует.

Питеру с Харли ничего не остаётся, кроме как согласиться с ними. Мысль «Если Тони погибнет, это будет полностью наша вина» они стараются игнорировать.

* * *

Утром следующего дня они всей компанией перемещаются на базу Мстителей, где успевают обосноваться горе-налетчики вместе с профессором Халком. Зрелище это настолько странное, что они удивляются ему больше, чем квантовому туннелю в стареньком фургоне. С другой стороны, вся их жизнь похожа на какой-то фантастический фильм, так что пора бы уже перестать удивляться той фантасмагории, что происходит вокруг.

С фразы «Если коротнет — не повезет букашке, останется в пятидесятых» они честно пытаются не смеяться. Их серьезности хватает на минуту, а потом они вчетвером заливаются дружным хохотом под неодобрительными взглядами рассыпавшейся части команды. Нет, Лэнгу-то ничего не будет, а остальные, что, правда думали, что соберут машину времени без Тони Старка? Серьезно, что ли?

Тони, который провел полночи в гараже, проектируя и собирая рабочий хрононавигатор для квантовых перемещений, приезжает почти сразу после них.

А потом начинается самое интересное: общий сбор.

Небула и Ракета долетают до Земли за два часа, благо, что рядом оказались, в одно время с Роуди. Профессор Халк в компании с Енотом улетают на их корабле к берегам Норвегии в Новый Асгард и притаскивают на базу потолстевшего Тора, превратившегося в алкоголика. Наташа берет квинджет и отправляется в Токио, с собой обратно привозит Клинта в черной кожаной броне, катаной за плечами и безжизненным взглядом. Выглядит этот новый Клинт почти страшно.

Вымершая за эти годы база наполняется голосами, звуками, шорохами, людьми и не совсем людьми. Жизнью. Команда работает вместе, как в старые-добрые, все переговариваются между собой, обмениваются новостями и историями, кто-то даже шутит. Из динамиков играет в половину громкости чей-то адский плейлист, где рок перемешан с джазом, а классика с металлом. Призраки всей большой разношёрстной компанией крутятся поблизости, здороваются друг с другом, наблюдают за происходящим.

Как будто ничего и не было: ни раскола, ни договора, ни драки в аэропорту. А может, это у Мстителей такой общий талант: когда надо за мир сражаться, они могут объединиться ради этого. Он только не работает, когда мир надо защищать: что внутри команды, что от угроз из вне.

Они почти три дня тратят на то, чтобы полностью все рассчитать, установить, пересчитать, а потом пересчитать ещё раз. Нет ничего удивительного в том, что в какой-то момент новым членам команды начинают пересказывать старые истории или просто делиться друг с другом воспоминаниями, для ознакомления, за едой или во время отдыха.

Так однажды случайно всплывает история про экстремис.

Лицо Харли, который до этого внимательно наблюдал за Тони, запаивающим контакты на очередном хрононавигаторе и пересказывающим всю эту историю Брюсу (или Халку, там все равно непонятно, кто из них теперь кто), который, как оказалось, ее в прошлый раз проспал, выражает нечто среднее между озарением и желанием оторвать себе голову за то, что раньше не додумался.

В Храм он заявляется с горящими глазами, а остальные трое подтягиваются следом и вместе с доктором слушают впечатляющий рассказ про вирус, который заставляет клетки самостоятельно регенерировать и может восстанавливать практически любые повреждения.

Его воодушевленное повествование прерывает сообразивший, о чем речь, Питер:

— Так они же от передозировки им становились ходячими бомбами, разве нет?

— Раньше да, — расплывается Харли в довольной улыбке. — А потом его отдали на переработку в Ваканду принцессе Шури. Уж не знаю, что она там с ним сделала, но работает он теперь нормально: никто не взрывается и не поджаривает окружающих.

— И откуда его возьмём мы? — задаёт логичный вопрос Стивен, но тут уже оживляется Питер, который к вящему удивлению остальных успел и Ваканде побывать (Тони с собой прихватил — для ознакомления, так сказать), и с ее высочеством познакомиться.

Открыть портал в один из коридоров королевского дворца — дело пяти минут, а вот отыскать среди этого огромного хитросплетения лестниц и лифтов, проходов и залов Шури оказывается не так-то просто.

В какой-то момент им везёт и они сталкиваются с ней около лабораторий. На их общую радость с ее призраком, а не физическим воплощением, ибо в противном случае задача усложнилась бы в разы.

Принцесса радостно здоровается с Питером, приветствует остальных и спрашивает, с чем пожаловали, на всякий случай пригласив гостей в соседний пустой кабинет подальше от чужих глаз.

Объясняется с ней доктор Стрэндж лично, как самый авторитетный из всех присутствующих, кроме разве что самой Шури. Она внимательно его слушает, и если новость о скором возвращении к нормальной жизни ее лицо озаряется улыбкой, то к концу повествования она становится серьезной и задумчивой. Шури думает пару секунд, разглядывая этих незнакомых, заочно-знакомых людей и Питера, ждущих ее ответа с таким напряжением, словно она может их развернуть и послать куда подальше.

— Конечно, я помогу вам всем, чем смогу, — уверяет она, но ее голос звучит самую малость оскорблённо: — А вы думали, что я откажусь поучаствовать в спасении одного очень хорошего человека, которому скоро буду обязана жизнью? Серьезно, Паркер?

— Ну мы думали, что ты скажешь, что это секретная разработка, не твое дело… — Питер честно пытается оправдаться, но, благо, замолкает сам, когда понимает, что несёт чушь, потому что ещё немного, и его бы настиг подзатыльник от Мишель.

— Зря, — говорит Шури с деланно-обиженным лицом. — Ладно, было принято встретиться, я пойду сообщу ученым, чтобы начали готовить экстремис к использованию сразу же. Времени, я так понимаю, у нас будет немного. Пока!

И, коротко махнув рукой на прощание, растворяется в воздухе.

По крайней мере, теперь какой-то план у них есть. Тот ли это вариант или нет проверять всё равно придётся опытным путем. А если что-то пойдет не так… Им как-то не хочется проверять действие закона Мёрфи, потому что с их удачей случится может вообще все.

Лишь бы не стало ещё хуже, чем есть.

* * *

Призрачная делегация возвращается из Ваканды поздно вечером сразу на базу, где все уже готово к квантовому скачку: платформа построена, хрононавигаторы настроены и десять раз перепроверены, новые костюмы для команды готовы, даром что дизайн оставляет желать лучшего, а технология успешно протестирована.

Отправление назначают на утро, а кэп на правах командира разгоняет команду отсыпаться перед важным днём.

Тони уходит и звонит жене и дочери по видеосвязи, извиняется, что не дома. Морган — умница и солнышко — знает, что папа важными делами занят, и любит все так же, три тысячи раз. Пеппер желает завтра удачи и просит к ужину всё-таки быть. Он обещает, что постарается. Но пригласить на всякий случай на ферму Хэппи вместе с Мэй в смс-ке не забывает, потому что там будет безопаснее всего.

Питер садится на пол в коридоре рядом с его комнатой и пустым взглядом таращиться в противоположную стену, Мишель подсаживается к нему с одного бока, а Харли с другого, к нему же пристраивается Нед. Доктор Стрэндж куда-то от них ушел, но утром пообещал быть, так что они сидят вчетвером в уютном молчании и просто ждут.

— Как думаете, у них все получится? — разрывает тишину Питер и тут же получает сердитый тычок под ребра от брата.

— Сплюнь, — бурчит Харли. — Ещё здесь облажаться не хватало.

— Вот именно, Пит, не нагнетай, — просит Нед.

— Все у них будет хорошо, — со стальной уверенностью в голосе говорит ЭмДжэй. — И у нас, и у них, все будет хорошо. Так что заткнись.

* * *

Наступает утро, и команда выстраивается на платформе, готовясь к отправке в прошлое.

Питер и Харли едва ли не кусают локти с досады, потому что доктор сказал им, что они не могут отправиться с ними, и нервно наматывают круги вокруг. Поблизости вертятся Стражи, Сокол и Барнс. Хмурый Фьюри подпирает стенку вместе с Хилл, в любимом углу прячется Ванда. Стрэндж стоит в стороне и отлавливает стажёров, чтобы те не лезли на стены в прямом и переносном смысле.

Стив толкает прочувственную речь, Брюс настраивает квантовый поток, и после десять человек исчезают в квантовом пространстве.

Возвращаются только девять. Наташи среди них нет.

Ни Питер, ни Харли, ни их друзья понятия не имеют, как на это реагировать. Просто ни один из них не успел толком с ней познакомиться, а потому и потеря так сильно не ощущается. Разве что досадное чувство, что спасти всех не получится.

Тони, Брюс и Ракета уходят готовить Перчатку к Щелчку. Подростки уходят вслед за ними и завороженно наблюдают, как они втроём вытаскивают Камни из их оболочек и со всей возможной осторожностью вставляют их в углубления на Перчатке.

Когда она готова, к ним подтягиваются все остальные. Надевает ее Брюс, Камни вспыхивают, вокруг них пляшут разноцветные молнии и прожигают ему руку потоками космической энергии.

Щелчок!

Питер открывает глаза, хотя даже не помнит, когда он их закрыл. На языке неприятно горчит вкус пыли и пепла, тело с непривычки немеет и отказывается слушаться, а отбитые ещё в прошлый раз ребра ноют и требуют часик покоя на регенерацию. Он их игнорирует и встаёт, немного пошатываясь, и обнаруживает себя на Титане, прямо на том месте, где рассыпался пеплом пять лет назад.

Рядом поднимаются с земли Стражи и доктор Стрэндж. Последний коротко сообщает, что на Земле сейчас идёт бой, и что им нужна любая помощь. Перед тем, как начать создавать портал, он поворачивается к Питеру и со всей серьёзностью просит:

— Не убейся.

— Постараюсь, доктор Стрэндж! — отвечает Паучок с твердой уверенностью выполнить обещание. Не ради себя, но ради тех, кто ждал его пять лет, он должен постараться его сдержать.

Маг удовлетворённо кивает и, сосредоточившись, открывает порталы для армии.

* * *

В это же время на Земле в своем доме поднимается Харли, потягивается, хрустя каждым суставом, оглядывается по сторонам, и его тут же сносит маленький ураган имени его сёстры, а через минуту к ним присоединяется их мать.

Объятия теплые и уютные, но отделаться от мысли, что где-то идёт бой за выживание всего сущего, Харли не может. Он уже было тянется за пультом от телевизора, чтобы включить новости: наверняка неугомонные журналисты уже что-то начали транслировать. Однако прямо перед его носом раскрывается золотисто-оранжевый портал, с шипением разбрызгивая вокруг себя искры магии, а позади него виднеется знакомая лужайка Дома у Озера.

Он мгновенно подскакивает и залетает в портал, оставляя мать и сестру несколько удивленно смотреть ему в след, и останавливается, уже наполовину зайдя в портал, но давно привыкшие к постоянным странностям, связанным с Харли, они машут ему, как бы говоря: иди, уже, не стой. Обе прекрасно в курсе куда и к кому он так рвется, а то, что его новые друзья умеют создавать дыры в пространстве, только ускоряет его неизбежный побег из Теннесси.

На лужайке подростка встречает удивленный Хэппи, а рядом схлопывается такое же золотистое кольцо.

— Привет, исчадие ада, — Хэппи, судя по всему, немного в шоке, а Харли он привык так называть ещё тогда, когда он за этим ребенком следил по просьбе Тони, потому это лучшее, что он может выдать. Хоган открывает рот, чтобы спросить, что вообще происходит, но получает исчерпывающий ответ: распыленные вернулись к жизни. Вон, вполне себе живое доказательство стоит перед ним. Поэтому он задаёт другой вопрос: — Какого черта ты тут делаешь?!

Нет, всё-таки глава службы безопасности. Это накладывает определенные обязательства по проверке новоприбывших гостей.

— У нас открылся портал к вам, это нормально, я и зашёл, — не моргнув и глазом, отвечает Харли. То, что ему вроде это не откуда знать, его не сильно волнует. Но, когда он видит пару удивленных глаз, уставившихся на него, он понимает, что проговорился. — Ну… Эм. Да, я так думаю…

Попытка закосить под дурачка не срабатывает. Хэппи требует ответов одним только взглядом, а когда он так смотрит, это обычно означает, что без ответов он не уйдет.

С другой стороны, их призрачная пятилетка точно бы всплыла когда-нибудь, так что смысл скрывать?

Харли успевает в общих чертах обрисовать ситуацию для него и сообщить, что сейчас идёт битва, как где-то раздается грохот такой, что от него по озеру идут волны. Он в мгновение ока взбирается на крышу дома — поднаторел, пока они там с Паркером сидели — и оттуда прекрасно видно, как вдали, над тем, что, предположительно, было базой Мстителей, поднимается громадное темное облако из пепла и пыли.

Лицо Хэппи становятся ещё более шокированным, чем раньше, и немного испуганным. Харли пытается от него отмахнуться, но, обдумав ситуацию, все же слезает и начинает рассказать все, что приходит в голову, чтобы как-то справится с нарастающей паникой и беспокойством, даже не замечая увеличение количества слушателей в виде Морган и Мэй, за ней присматривающей.

* * *

Питер, едва выскочив из портала, чуть не давится воздухом, наполненным пылью, взметнувшийся от взрывов, и видит перед собой руины базы и огромную вражескую армию, и на секунду оборачивается, чтобы посмотреть на их. За его спиной раскрываются такие же кольца порталов, и из них выходят один за другим воины Ваканды и Асгарда, пришельцы, которые всё-таки за них, члены Ордена Мистических искусств, знакомые и не очень супергерои.

Только они выстраиваются лицом к противнику, как звучит, наверное, самая эпичная фраза за всю его паучью жизнь:

— Мстители, к бою! — командует Капитан, стоящий в первом ряду с — какого черта? — Мьельниром в руке, рядом с ним стоят Тор со своей секирой, опутанной сверкающими молниями, и Тони в обновленном с прошлого раза костюмом.

Питер ставит себе цель добраться до него во что бы то ни стало: он может попросту не успеть. Эта мысль пугает его больше, чем предстоящая битва. И наполняет решительностью этого не допустить.

А потом начинается какой-то кошмар.

Две армии бросаются друг на друга, атакуя противников всем, что есть в наличии. Кэп и Тор крушат на земле всех, кто подворачивается под руку, молотом и секирой, разбрасывая вокруг себя змеящиеся молнии, поджаривающие всех, кто подходит слишком близко. Неожиданно большой Лэнг кулаком сбивает с курса Левиафана, роняя его прямо в самую гущу мешанины из Читаури и ещё каких-то злобных зубастых тварей. Шури отстреливается лазерными пушками. Тони и Пеппер вдвоем косят энергетическими лучами врагов в небе, как пшеницу в поле. Питер носится над полем битвы на паутине, цепляя ей, кого придется, и стараясь не упускать наставника из виду.

Тони спускается на землю и двумя лазерами прореживает ряды противника, как его сбивает с ног кто-то из генералов Черного ордена, хотя Паркеру кажется, что это тот же, который был в Нью-Йорке. Или нет? Хотя, какая разница?

Питер долетает до туда в один прыжок и оттаскивает его от Тони паутиной, после чего его постигает незавидная участь под ногой Скотта, а Паучок подскакивает к наставнику, убирая с лица маску костюма.

— Хэй! Хо! Кому рассказать — не поверят! — он взмахивает руками от бурлящих внутри эмоций. Ядреная смесь счастья, страха и азарта, приправленная адреналином, просто не дает стоять спокойно. — Помните, как мы были в космосе? Я, наверное, отключился ненадолго, пришел в себя — никого! И доктор Стрэндж такой: «На Земле идёт бой, мы нужны им, вперёд»! И давай колдовать, создавать эти свои искрящиеся порталы…

— Паучок… — Тони смотрит на него, как на восьмое чудо света, первый притягивает в объятие и выдыхает куда-то в плечо. — Родной…

Обниматься в костюмах — жёстко и неудобно, металл под пальцами холодный, даже близко не тянет на тепло человеческого тела, но Питер жмурится от удовольствия и восторга, что его впервые за пять лет Тони обнимает по-настоящему, и почти прилипает к его костюму. Где-то за ребрами щемит сердце от того, как он сильно, почти отчаянно, прижимает Паучка к себе.

— О, здорово… — Он, наверное, слишком отвык от объятий наставника. Глаза подозрительно сильно жжёт, и все вокруг немного расплывается, так что приходится пару раз моргнуть, чтобы вернуть четкость зрения. Не сейчас. Не время.

Отпускать не хочется совсем. Но вокруг них все ещё идёт битва, и, когда в их сторону бросается здоровенная махина размером с дом, больше похожая на помесь бульдога и дьявола, обнимашки приходится отложить до лучших времён и продолжить сражение.

Тони носится в костюме по полю боя, Питер пытается от него не отставать и вяжет паутиной всех в радиусе пяти футов.

По общей связи, к которой Карен подключилась, как только Пит оказался на Земле, Клинт спрашивает, что делать с Перчаткой. Камни лучше бы убрать из доступа фиолетового упыря, особенно, когда он задался целью уничтожения вселенной. Скотт предлагает использовать фургон в качестве машины времени, и все дружно пытаются ее донести туда, попутно отбиваясь от врагов, Перчатку тоже обнаруживших и задавшихся целью ее забрать.

В какой-то момент Питер оказывается к ней ближе всех и уносит Перчатку из-под носа у того противного инопланетного колдуна, которого он видел раньше. Это оказывается ошибкой.

Стоит Паучку взять ее в руки, как все ближайшие твари, оставив свои предыдущие цели, осатанело бросаются в его сторону. Питер едва успевает скомандовать Карен включить режим Мгновенного убийства, как они всем скопом накидываются на него.

Четыре тонкие паучьи лапки, высунувшиеся из спины костюма, отбиваются от них, пробивая острыми концами шкуры и броню, пока Питер пытается от этих тварей вырваться, не выпустить Перчатку из рук и не заорать от ужаса, потому что морды у них отвратительные и зубастые, и все повернуты к нему.

Лететь на молоте Тора, уцепившись за него паутиной, куда лучше, чем быть погребённым под тушами инопланетян. Питер, проносясь над полем боя, думает, что обязательно поблагодарит Кэпа, когда это все закончится.

За секунду до этого начавшаяся бомбардировка с корабля совсем не помогает сохранять спокойствие. Хотя с высоты Питеру хорошо видно, как маги накрывают всех союзников, оказавшихся достаточно близко, щитами из магии, как доктор Стрэндж удерживает воду, потому что взрывом разнесло дамбу, как Ванда обрушивает на Таноса всю свою магию, но ее сносит очередным выстрелом.

Одним из залпов перебивает паутинную нить, и Питер неконтролируемо летит вниз, но, спасибо тебе господи, Пеппер его подхватывает и, как горячую картошку, перекидывает неизвестной крутой дамочке верхом на белом Пегасе. Питер здоровается и от ужаса всё-таки орет, потому что через пару футов Пегас переворачивается вместе с ними, уворачиваясь от выстрела.

Дамочка на Пегасе остаётся, а Питер с него слетает, еле успев в полете схватить Перчатку, и с размаху падает на землю. Паучьи лапки вовремя подхватывают его и не дают удариться и сломать себе пару десятков костей.

Паучок подскакивает и бежит в ту сторону, где он ещё сверху успел разглядеть фургон Скотта, как следующий выстрел попадает практически в него и сбивает с ног так, что Питер катится кувырком по земле, вцепившись в свой ценный груз обеими руками, пока не врезается в какой-то торчащий кусок бетона да так под ним и остаётся, потому что он хоть немного похож на защиту. Ребра от удара трещат, но не ломаются. А вот ушиб точно будет.

Бомбардировка все не заканчивается, а Питер не вылезает из своего импровизированного укрытия, из-под которого очень-очень плохо из-за взметнувшейся пыли и взрывов видно, как уменьшается армия врагов под огнём их же пушек, а все свои разбегаются под остатки базы или щиты чародеев. Потом все прекращается.

Звездолет перестает обстреливать базу и палит во что-то сверху. Кэрол Дэнверс объявляется очень вовремя и пролетает пару раз сквозь него, разрушая до основания так, что он падает бесполезной грудой металла в озеро.

Паучок высовывается из-под куска бетона только, когда Капитан Марвел, вся сияющая и сверкающая, опускается рядом с ним.

— Здрасте, — нужно же поздороваться. Питер — вежливый мальчик, тетя Мэй долго это в нем воспитывала. — Я Питер Паркер.

— Привет, Питер Паркер, — она улыбается. — Есть что-нибудь для меня?

Питер оглядывается на полчища врагов, которых, кажется, стало ещё больше, даже несмотря на атаку, и протягивает ей Перчатку:

— Я не знаю, как вы справитесь с этой ордой…

Только потом вспоминает: должны.

И все повторяется с начала: супергерои налетают на вражескую армию, отстреливая их пушками и репульсорами, протыкая кинжалами и копьями, снося с ног своей магией. Капитан Марвел проносится к уже включенному фургону с Камнями в руках, хотя Питер этого не видит, потому что слишком занят тем, что пытается завалить очередного бульдога-переростка.

Взрывается фургончик, пробитый мечом титана, мощнее, чем любой из залпов пушек звездолёта. Паучка отбрасывает к краю поля битвы и впечатывает в бетон головой так, что он даже на две-три секунды теряет сознание.

Питер подскакивает на ноги и цепляется паутиной за пролетающего мимо Левиафана, и с высоты ему хорошо видно, как в кругу, стихийно образованном в центре поля боя, против Таноса сражаются Тор и Кэп, а рядом валяется Перчатка.

Титан отбрасывает одного в одну сторону, а другого — в другую и надевает Перчатку на руку. Появившаяся из ниоткуда Кэрол почти стаскивает ее обратно, но и ее сносит мощью отдельно взятого Камня Силы.

Опасность!

Если до этого момента паучье чутье Питера находилось в режиме боя и реагировало на несущиеся в него атаки, то теперь оно воет пожарной сиреной прямо в голове так, словно мир сейчас перестанет существовать. Это не похоже на то, что было на Титане, перед первым Щелчком. Что-то другое, что-то куда более страшное, чем просто разлететься пеплом по ветру.

Опасность!

Питер паникует и несётся вперёд, ближе к центру поля битвы, перелетая на паутине от одного монстра к другому. Он пытается разглядеть хоть что-нибудь, но все вокруг кружится и вертится, как на безумной карусели, и он не видит ничего.

Опасность!

Паучок выпускает следующую порцию паутины, но она пролетает, так и не зацепившись, а он на всей скорости влетает боком прямо в кусок стены под аккомпанемент хруста теперь уже точно сломанных ребер. Близлежащая тварь издевательски медленно распадается пеплом.

В голове становится пусто до звона.

Он в одно движение подскакивает на ноги.

Опасность-опасность-опасность!!!

Питер не помнит, когда ещё так быстро бегал. Он сейчас, кажется, вообще мало что помнит.

Подгоняемый паникой и сошедшим с ума чутьём, он добегает до своего наставника за считанные секунды и почти отшатывается от ужасного зрелища, открывшегося ему.

— Мистер Старк.! — полузадушено хрипит Пит, потому что воздуха в лёгких резко перестает хватать, и он задыхается. Рука Тони, почерневшая и обуглившаяся от силы Камней, не двигается, как и он сам. Он чуть поворачивает голову в сторону Питера и просто смотрит, и в этом взгляде столько сожаления, невысказанных слов и то самое, простое и короткое, «я люблю тебя», что глаза начинает жечь уже не от пыли и дыма, а от слез и подступающей истерики.

Паучок пару раз всхлипывает и шепчет какой-то бред, что-то вроде «мы победили», глупо и бессмысленно, но почему-то именно сейчас эти слова кажутся неимоверно важными. Как будто они могут что-то изменить.

Чьи-то пальцы, закованные в холодный металл костюма, осторожно оттаскивают его от Тони, и уже другие, такие же холодные, как и предыдущие, руки оборачиваются вокруг него в успокаивающем объятии.

Его чёртов усиленный слух улавливает тихий, постепенно замедляющийся стук сердца даже сквозь гул крови в ушах. Его собственное сердце колотится так быстро, словно хочет проломить грудину, чтобы не чувствовать этого, чтобы не болело так сильно внутри, чтобы не видеть, как умирает ещё один очень важный человек.

Поверх рук Роуди на плечи Питера опускается тяжёлая теплая бархатная ткань. Плащ, аккуратно приподнимая его над землёй, вытаскивает подростка из объятий полковника и, стоит им оказаться на небольшом расстоянии, встряхивает его безо всякой осторожности, как котенка за шкирку.

Питер непонимающе моргает и смотрит туда, куда указывает Плащ своей полой. Перед глазами плывёт, но сквозь пелену все равно видно, как исчезает в огненно-оранжевом портале Шури и как доктор Стрэндж, шепнув пару слов Пеппер, начинает что-то там колдовать.

Мозг, кое-как собравшись в кучку, возвращается к своим обязанностям. И Пит вспоминает не так давно сказанное доктором «У него есть шанс выжить».

Это становится тем необходимым толчком для возвращения в реальность. Питер выворачивается из бархатной ткани и мягко спрыгивает на землю. Если есть шанс, пусть даже и такой мизерный, то будь он проклят, если не попытается его осуществить. Он постарается. Он должен.

Стивен практически не обращает на его приближение внимания, слишком занятый каким-то неизвестным заклинанием, но жуткая чернота с лица Тони медленно сползает, и Питеру, в общем-то, без разницы, что это, лишь бы оно помогало.

— Что мне делать, доктор Стрэндж? — спрашивает он, когда маг опускает руки.

— Подними его и иди за Шури, я сейчас тоже подойду, — отвечает доктор и указывает на искрящийся портал. — Сам сможешь донести?

Питер уверенно кивает. Он и тонну поднять может без проблем, конечно, он донесёт. Плащ Левитации все равно надевается ему на плечи в виде подстраховки.

— Что вы вообще делаете?

«Вас только не хватало», — раздражённо думает Паучок, максимально осторожно поднимая тело наставника на руки.

— Спасаю ему жизнь, — огрызается Стрэндж на Капитана Роджерса. — И я бы не советовал мне мешать.

Стив послушно замолкает и отступает, пропуская Питера и колдуна к порталу, в котором они скрываются. Пеппер и Роуди заходят следом вместе с Брюсом. Перед всеми остальными золотое кольцо просто закрывается — они там совершенно не нужны, да и делать им там нечего, кроме как мешать.

Шури встречает их с кейсом для Камней и сывороткой экстремиса, переливающейся оранжевым светом внутри большой металлической ёмкости.

Больше Питер увидеть не успевает, потому что стоит ему положить Тони на стол, как его и миссис Старк с полковником Роудсом тут же выдворяют в новый портал, даже не спрашивая их мнения. Он закрывается в одно мгновение, и они втроём остаются на пристани Дома у Озера.

* * *

Рассказ у Харли получается настолько длинным и впечатляющим, что они перемещаются в гостиную. Он говорит про то, как случайно оказался на базе Мстителей, как встретил там Паркера, как познакомился с его друзьями, как они все вместе учились магии у доктора Стрэнджа, как следили за подготовкой Хрононалета.

Харли пересказывает почти все пять лет, но не уверен, говорить ли про это очень-очень близкое, вероятное будущее, которому лучше бы не случаться никогда. Он говорит и говорит без остановки, старательно избегая этой темы.

Взрослые слушают его внимательно, не перебивая и не переспрашивая. Только Хэппи к концу его повествования исчезает на кухне и приносит им всем по чашке чая. Судя по запаху, с успокоительным. А Харли слишком сильно взволнован, чтобы оно ему хоть как-то помогло.

Он то и дело нервно поглядывает в окно, за которым не меняется ровным счетом ничего, и чувствует, как в животе сворачивается тугой узел страха, а он сам, как пружина, которую затягивают все больше и больше, пока не рванет, и он не вывалит всю информацию разом. Его самоконтроль держится на честном слове и желании не напугать раньше времени никого из присутствующих. Харли не уверен, что его хватит надолго.

— А что ещё там было? — как будто специально спрашивает чей-то голос. Харли поднимает взгляд на его обладательницу, и с круглого детского лица на него смотрят знакомые коньячно-карие глаза, не по годам серьезные, так похожие на глаза отца.

Морган забирается к Харли на колени и так внимательно его разглядывает, словно этот маленький гений видит всего насквозь и читает мысли.

С улицы доносится шум, и это спасает его от допроса.

Когда они все выскакивают из дома, Роуди помогает Пеппер избавиться от костюма, его собственная броня стоит рядом, а Плащ Левитации все ещё висит на плечах Питера. Все трое выглядят потрепанными и уставшими, на костюмах виднеются вмятины и царапины, на лицах — копоть и ссадины. А ещё свежие дорожки слез на щеках и красные глаза.

Мэй подлетает к Питеру и стискивает его изо всех сил в объятиях, тот, не обращая внимания на больные ребра, обнимает ее в ответ. Она запускает пальцы в его грязные от пыли волосы, целует в обе щеки и просит никогда больше не пропадать. Морган, а следом за ней увязываются и Хэппи с Харли, бежит к маме и виснет у нее на шее, спрашивает, где она была.

— Мы слышали грохот даже здесь. Что у вас случилось? — осторожно начинает Хэппи, уже точно зная, что ему не понравится то, что ему ответят. Уж очень лица у них говорящие. — И где Тони?

Роуди опускает голову, Пеппер отводит взгляд, Пит прячет лицо на плече у тети.

— Мы не знаем, — глухо говорит полковник и идёт к дому, жестом отправляя костюм Воителя в гараж. — Этот идиот схватился за Камни Бесконечности, распылил армию фиолетового упыря, явившегося из прошлого, и очень натурально попытался ум…

Он сбивается и тяжело сглатывает.

— Доктор сказал, что попытается спасти его. Шансы, вроде, есть, — Пеппер как будто и сама не очень-то и верит в это, поддерживающе гладит Роуди по плечу. — Просил подождать.

Они ждут. Что они ещё могут сделать?

* * *

Воздух в комнате кажется спертым и тяжёлым, не спасает даже открытое настежь окно. Напряжение, в нем витающее, густое настолько, что можно потрогать руками. С момента окончания битвы проходит более двенадцати часов, а новостей все нет.

За это время Морган официально представили братьев и благополучно оставили на их попечение, потому что кому-то нужно было заниматься разрушенной базой и общением, пусть только по телефону, с журналистами. Можно, конечно, и свалить все это на Мстителей, но надеяться на то, что они не испортят ситуацию не приходится.

Питера в добровольно-принудительном порядке отправляют на постельный режим, предварительно туго обмотав грудную клетку бинтом, чтобы не мешать паучьей регенерации сращивать сломанные ребра. Харли заваливается на другую сторону дивана. Благо, реактивный двигатель в лице малолетней Старк усаживается рядом и просит братьев рассказать что-нибудь интересное. Рассказчиком на этот раз становится Паучок и в красках расписывает битву с пришельцами, превращая ее в сказку про героев, убирая все страшные и неприятные моменты, о которых девочке лучше не слышать.

Они пьют горячий шоколад, принесённый тетей Мэй, а потом знакомятся с Джеральдом. Альпака Старков, никем не замеченный, пробирается в дом и устраивает лохматую голову на подлокотнике дивана. (Позже его попытается выгнать миссис Старк, но Морган, утомившись за целый день впечатлений, к часу ночи засыпает и так мило спит на нем, укрытая Плащом доктора, который решает немного побыть одеялом для нее, что Джей остаётся в доме. Ненадолго, разумеется, но Пятница успевает их всех вместе сфотографировать и сохранить к себе на сервер).

Кроме них, никто из обитателей и гостей Дома у Озера спать не ложится. Заснуть, когда сосредоточиться на чём-то одном или хоть немного успокоиться не представляется возможным, потому что все мысли вертятся вокруг одного и того же, не получается при всем желании.

Питер и Харли гипнотизируют стену напротив облюбованного ими дивана и очень жалеют, что не могут создавать порталы без двойного кольца — оказаться сейчас в Ваканде и выспросить у кого-нибудь информацию было бы очень кстати. Миссис Старк, полковник Роудс и Хоган заняты руинами базы, отвлекаясь каждые пять минут на то, чтобы посмотреть то в окно, то в свои телефоны, в надежде, что там хоть что-то поменяется.

Сидеть в полной информационной изоляции — худшее, что можно придумать, когда в тысячах километров отсюда решается судьба кого-то важного, нужного, любимого.

Жизнь давно отучила их всех быть оптимистами, но, пока каждый в своей голове пытается подготовиться к худшему, они все ещё на что-то надеются. Один раз надежда уже заставила Мстителей собраться вместе и совершить чудо, вернуть половину вселенной к жизни, неужели, второй раз так не будет?

Небо на востоке начинает светлеть, когда тихонько пиликает телефон новым уведомлением. К нему поворачиваются все одновременно, подскочив от неожиданности.

Пеппер берет смартфон, чтобы прочитать сообщение от доктора Беннера, зажимает рот рукой и опускается в кресло, неверяще смотря на экран. Роуди и Хэппи мгновенно оказываются рядом, Мэй заглядывает ей через плечо, Пит предпринимает попытку подняться, но его останавливает Харли и подходит к столпившимся около кресла людям, смотрит, перегнувшись через подлокотник.

Телефон с открытым чатом идёт по рукам. Там смс всего на несколько слов, но и их вполне хватает, чтобы понять.

От: Брюс Беннер

3:28

Всё хорошо. Жить будет.

По гостиной, до этого наполненной тихими разговорами и нервным стуком пальцев по столу или подлокотнике, проносится дружный вздох облегчения.

Харли отбирает у брата телефон миссис Старк и быстро стучит пальцами по сенсорному экрану, чтобы выразить одну-единственную, но очень искреннюю мысль, которая объединяет их всех.

От: Вы

3:34

Спасибо

От: Брюс Беннер

3:36

Всегда пожалуйста, Пеппер.

* * *

Утром Питера, за остаток ночи поспавшего не более двух часов, будит беспрерывно вибрирующий новый (миссис Старк вручила обновки и ему, и Харли, категорично заявив, что отказы не принимаются) телефон. Общий чат с Недом и ЭмДжэй начинается с сообщения Неда «Хэй, есть тут кто живой?» и сейчас пополняется новыми и новыми сообщениями.

Паркер строчит в чат, что вполне себе живой и даже несильно покалеченный, и позже просит Хэппи отвезти его в город, Харли, недолго думая, заявляет, что едет с ними, а Плащ Левитации увязывается за ними следом, пока Морган не додумалась сделать него ковер-самолет.

Они едут три часа по километровым пробкам — все спешат увидеться со своими вернувшимися близкими — и, когда Хэппи уже начинает думать, что проще было бы на вертолете долететь (прелесть работы на миллиардера), доезжают до города.

Хоган высаживает их около подъезда дома Неда под обещание позвонить, когда нужно будет за ними приехать, за что оба подростка ему очень благодарны, потому что продираться сквозь заполненные улицы у них нет никакого желания.

Нед, а с ним и ЭмДжэй, по очереди крепко обнимают обоих, тщательно осматривают на предмет повреждений и, выслушав местами бессвязный рассказ о том, что они пропустили вместе с потоком возмущений по поводу длительного молчания в эфире, из-за которого, по их словам, можно сойти с ума, улыбаются.

— Окна моей комнаты выходят на Бликер-стрит, — намекает Мишель, сжалившись над не понимающими причину веселья друзьями. — И сегодня утром я видела, как в окнах 177А горел свет.

* * *

Они втроём, если считать один артефакт, оказываются внутри, стоит Питеру только поднять руку, чтобы постучать в двери Храма.

Стивен Стрэндж, поднимаясь вверх по широкой лестнице и даже не оборачиваясь в их сторону, слишком хочет спать и абсолютно точно уверен, что, пока эти двое не получат желаемое, они отсюда не уйдут, а в таком случае сон ему не светит.

— Второй этаж, левое крыло, третий поворот направо, по коридору до конца, последняя дверь, — говорит доктор. Потом, подумав, очень серьезно добавляет: — Не будить.

Стажёры намек понимают правильно, но, когда они, взлетев по лестнице — буквально, Плащ имеет некоторые преимущества в этом плане — поворачивают не туда, Стрэндж, прикрыв рукой лицо, недовольно вздыхает и ворчит:

— Левое крыло, а не правое!

— Простите! — отзываются они и убегают уже в правильном направлении.

Всё-таки, думает Стивен, решение привезти Тони из Ваканды сюда было правильным.

— Присмотри за ними, — просит маг крутящий около него артефакт, смотря вслед уже исчезнувшим за поворотом подросткам.

* * *

Питер просыпается второй раз за день полностью отдохнувшим и выспавшимся, растянувшись на кровати и прижавшись к тёплому боку, а чья-то рука поглаживает его по голове. Он немного дезориентирован, потому что не помнит, когда успел лечь и где он вообще, но потом узнает стены Храма и зависший у двери Плащ и наконец понимает, что происходит.

Харли сопит где-то справа от него, а комфортно устроившийся между ними Тони одной рукой что-то печатает в телефоне, а второй перебирает ему волосы на затылке.

И Питер, и Харли немного успокоились, когда обнаружили своего наставника живым и невредимым, что было удивительно, учитывая то, как он выглядел тогда, на поле битвы.

Этого и одной почти полностью бессонной ночи хватило, чтобы они оба отрубились рядом.

— Привет, — голос Старка чуть хрипит, но скорее от долгого молчания, нежели от использования Перчатки. Паучок чувствует неприятный, ползущий по спине холод от мысли о ней и о последнем Щелчке вообще.

— Привет. — Питер подлезает Тони под руку и, перекинув свою через его грудь в подобии объятия, насколько это возможно в лежачем положении, говорит быстро и сбивчиво: — Не делай так больше, пожалуйста. Мы испугались за тебя.

— Полностью поддерживаю, — бурчит разбуженный движением Харли, присоединяясь к уютным коллективным обнимашкам. — Вселенная твоей жизни не стоит, хватит уже ее спасать.

— Ладно, ладно, — смеётся Тони. — Уговорили. С этого дня ухожу на супергеройскую пенсию. Такой вариант вас устроит?

— Вполне.

Первое, что делает Пеппер, которую доктор Стрэндж отправил с просьбой забрать всех троих из Санктума, когда видит перед собой эту картину, — фотографирует на телефон. Потом они утаскивают ее к себе четвертой, и объятия превращаются в семейные.

* * *

С фальшивыми похоронами идея выходит действительно гениальная. Все проходит как по маслу — Росс, Фьюри и Хилл или поверили в этот спектакль, или сделали вид, что поверили. В любом случае, ближайшее время они к Тони со своими просьбами-требованиями-желаниями приставать не будут, а это уже прогресс.

Скотт и Брюс на заднем дворе фермы Старков собирают уменьшенную версию квантового туннеля, чтобы вернуть Камни по местам. Самого Старка к этому делу не подпускают: доктора в один голос утверждают, что напрягаться ему вообще никак нельзя, а его дети этим во всю пользуются, практически не отходя от него, требуя то в гараж пустить, то с расчетами помочь, то мультики включить.

Обнаружив постаревшего Роджерса на скамейке рядом с озером, Тони даже почти не удивляется, хотя он и не ожидал, что его совет пожить по-человечески будет воспринят так буквально. Зато, когда на платформе появляется Наташа, живая, настоящая, с растрёпанной косой и счастливой улыбкой, он выпадает в осадок (на самом деле, он рад видеть шпионку, особенно сейчас, когда все это закончилось). Довольный кэп на все вопросы отвечает, что оно так само собой получилось. Ему, конечно, никто не верит, но и спрашивать не сильно хочется.

Бартон, рыдающий ей в плечо, грозится к батарее пристегнуть, чтоб больше никуда не делась, и убить любого, кто посмеет от этом моменте слабости хоть одной душе разболтать.

А пару недель спустя возвращаются обратно Стражи с неожиданным пассажиром на борту. Ему рады далеко не так сильно, как Романофф, но, глядя на неприлично счастливого Тора, оставляют свое мнение при себе.

Локи, выпутавшись из медвежьих объятий брата, на все вопросы только отмахивается и самодовольно произносит:

— Я же обещал тебе: солнце вновь воссияет над нами.