Вся министерская рать (джен)

Мэшборн вылетает из предвыборной гонки — со свистом, как уверяет Джеймс, — за две недели до выборов. Имена Мэшборна и части его министерских подельников не сходят со страниц всех газет Магической Британии несколько дней, что наносит в результате серьезный удар по позициям Гермионы. Роза смотрит на результаты опроса, последнего перед выборами, и чувствует себя так, будто лично виновата в том, что ее мать потеряла так много и Коннор Забини вышел на первое место. Между ними такой большой разрыв, что Роза совершенно не представляет, как это можно исправить.

Она думает, что Кингсли отказался от участия в выборах в пользу Гермионы слишком рано. Если бы он сделал это после скандала с Мэшборном, расклад мог бы быть другим, а так в глазах волшебного мира за все ответственен не только Кингсли как действующий министр, но и Гермиона как его заместитель.

А еще она думает, что даже не подозревала о том, с чем пришлось столкнуться ее кузенам. И что ей даже не сообщили, что Джеймс мог погибнуть, если бы был чуть менее осторожен. От этого ей больно и тоскливо.

Розе так обидно, что хочется плакать. Но она — Грейнджер-Уизли, а люди с фамилией Грейнджер-Уизли не плачут. Они сражаются изо всех сил и в итоге побеждают, но почему-то в этот раз все идет совсем не так. И Роза впервые в жизни чувствует себя неудачницей.

В дверь деликатно стучат, и Роза тревожно хлопает себя по щекам, чтобы прийти в чувство. Ей по-прежнему горько, но она хотя бы в состоянии не выглядеть жалкой — перед кем бы то ни было.

— Войдите!

Дверь открывается, впуская Хьюго. С ним Роза не говорила, кажется, с февраля, когда они поругались на улице неподалеку от министерства. Роза запоздало думает, что он был не так уж и не прав: она и вправду не очень хорошая старшая сестра.

— Точно можно? — неуверенным тоном уточняет Хьюго и кусает губу — дурацкая привычка. Роза думает, что неожиданно рада его видеть.

— Точно, — отвечает она и позволяет себе слабо улыбнуться. Улыбка, как ей кажется, выходит ненатуральной, почти отчаянной. Но Хьюго то ли делает вид, то ли и вправду не замечает фальши. Он подходит к ее столу, на котором педантично и аккуратно разложены разноцветные папки — обязательно подписанные, пронумерованные, с торчащими из сложенных в них бумаг закладками. Открыта только верхняя папка с графиком, который как раз составили по результатам последнего опроса. Роза замечает, что машинально пририсовала в углу грустный смайлик, и ей становится от этого неловко: от привычки черкать ерунду на полях она пыталась избавиться еще в Хогвартсе. И вполне успешно с этим справлялась до сегодняшнего дня.

— Мне жаль, — говорит Хьюго, и по его лицу — всегда честному и слишком открытому — Роза понимает, что он не обманывает. Ему в самом деле жаль. Чего именно: провала матери, крушения Розиных амбиций или чего-то еще, она решает не уточнять. Какая, в самом деле, разница, когда Хьюго смотрит с искренним участием?

Роза вообще-то не большой любитель семейных объятий, но сейчас ей это необходимо так остро, что она выходит из-за стола и первая обнимает Хьюго, обессиленно роняя голову ему на плечо. Хьюго обнимает ее в ответ и, кажется, даже гладит по спине, но Роза не замечает. Потому что вдруг понимает, что ей этого не хватало очень долгое время.

Она замечает, что все-таки плачет, когда рабочая безукоризненно белая рубашка Хьюго намокает от ее слез.

— Все будет хорошо, Рози, — вполголоса говорит Хьюго, и от его ласкового тона Розе становится только больнее.

— Я ужасный человек и к тому же неудачница, — шмыгает носом Роза, а Хьюго смеется:

— Ты? Папина любимая дочка? Мамина надежда? Роза, это всего лишь выборы. Это такая ерунда по сравнению с тем, что иногда случается в жизни, что...

— Хочешь сказать, я еще и глупая? — Роза хихикает, но в этом больше нервов, чем реального веселья. — Я так устала, Хью, ты не представляешь.

— Я вижу, Рози. Ты часто торчишь тут до десяти вечера?

— Почти каждый день.

— Куда только смотрит твой чешский ухажер, — с укором тянет Хьюго.

— Ему сложновато приглядывать за мной из Праги, — Роза снова хихикает, но уже немного веселее. — Он хотел приехать, но я попросила не появляться тут до выборов. Не хотела отвлекаться.

— И кто следил за тем, чтобы ты не забывала есть? Я же знаю, какая ты бываешь, когда во что-то настолько... погружаешься.

— Я ставила сигнальные чары. Иногда работало, — признается Роза, поднимая лицо и глядя на Хьюго. У нее и вправду очень усталый вид, а еще она похудела, и Хьюго становится стыдно, что он был так невнимателен. — Пару раз Уилл заносил сэндвичи.

— Уилл? — удивляется Хьюго. Его друг не говорил, что вообще хоть как-то поддерживает связь с Розой. Он всегда был для нее глуповатым другом младшего брата, а она для него — занудной старшей сестрой лучшего друга.

— Мы с ним столкнулись, когда его зачем-то вызывал Отдел магических игр и спорта. Он сказал, что мне нужно передохнуть и поесть, и заставил сходить с ним на обед.

— Мне уже можно сказать, что он на тебя запал? Или еще рано?

— Да ну тебя, Хью, — фыркает Роза, а потом хмурится. — Ты ведь шутишь? Скажи, что ты шутишь.

— Ну, наверняка это может знать только один человек. — Хьюго смеется, когда Роза отвешивает ему шуточный подзатыльник. — Может, присоединишься сегодня к нам с Поттерами?

— К «нам с Поттерами»? — язвительно передразнивает Роза. — Это что еще за новые «мы»?

— Лили позвала на Гриммо, знаешь, как в детстве на школьных каникулах? Она будет рада тебя увидеть.

— Не знаю, Хью, я... — Роза теряется. С одной стороны, они давно не собирались вот так, маленькой дружной компанией детей слишком известных родителей. С другой стороны, маленькой и дружной компании нет уже довольно давно. Они с Альбусом разрушили ее, когда поругались на пятом курсе и не нашли в себе сил и желания мириться.

— Дава-ай, — уговаривает ее Хьюго. — Без тебя будет не то.

— Альбус меня ненавидит.

— Альбус весь мир ненавидит, но не тебя.

Роза соглашается, потому как Хьюго смотрит с такой заботой и уверенностью в том, что это нужно ей в первую очередь, что спорить с этим просто невозможно.

* * *

У Гермионы от происходящего в последние дни голова идет кругом, и она как никогда рада передышке — пусть это и обед в компании Гарри и Малфоя. Гарри, который бросает на нее сочувствующие взгляды, пока Гермиона листает в третий раз меню в небольшом магловском кафе неподалеку от министерства, жизнь ничуть не облегчает. Она едва ли в состоянии сосредоточиться на такой ерунде, как выбор еды.

— Мерлин мой, Грейнджер, на тебя смотреть больно, — раздражающим тоном замечает Драко и любезно делает выбор вместо нее, заказывая ей крепкий кофе и стейк из лосося.

— Спасибо, — потерянно говорит Гермиона, и Гарри очень тяжело вздыхает.

— Прости за то, что тебе приходится все это терпеть, — извиняется он. «Этим» Гарри называет обыски, которые авроры проводят в аппарате министра уже неделю. Из-за них Гермиона засиживается в министерстве до полуночи каждый день, а в выходные не успевает отдохнуть — ее присутствие при следственных действиях необходимо.

— Я все понимаю, Гарри, — отвечает она. — Правда понимаю. Меня расстраивает, что газетчики правы — мы весь этот бардак допустили. Проглядели, когда все происходило под самым нашим носом. Я и Кингсли.

— Нельзя брать на себя ответственность за все беды мира, Грейнджер, — советует Драко. — Мэшборн — та еще изворотливая гадина.

Гермиона неожиданно фыркает и улыбается.

— Никогда бы не подумала, что Драко Малфой назовет кого-то изворотливой гадиной.

— Всегда была уверена, что я и есть та самая гадина? — вскидывает бровь Драко. Гермиона улыбается шире:

— Еще скажи, что это неправда. За последний год, Драко, ты поимел министерство так, как никто не смог за тридцать лет.

— Ты не выглядишь особенно разочарованной этим фактом.

— Я начинаю видеть в этом свои плюсы. Например, когда ты получишь голос в Визенгамоте, мы сможем...

Гарри с удивлением вмешивается:

— Постой-постой, какой голос в Визенгамоте?

— Гарри, ну неужели ты думаешь, что новый министр магии поскупится на членство в Визенгамоте для своего крестного? — Гермиона закатывает глаза. — Уверена, Драко сразу на это рассчитывал.

— Мы так не договаривались.

— А ты против, Поттер? — Драко смотрит на него с вызовом, и Гарри остается только махнуть рукой.

— В Визенгамоте ты хотя бы будешь под присмотром.

Гермиона откровенно веселится, представив, как Гарри пытается контролировать деятельность Малфоя в Визенгамоте. Драко, судя по его ухмылке, тоже, и Гарри остается только покачать головой, неодобрительно цокнув языком.

Хотя на самом деле он чертовски рад, что Гермиона отнеслась ко всему с пониманием. И что она, кажется, не так уж расстроена перспективой проиграть выборы.

Эту радость омрачает только одно: они все еще не выяснили, кто установил бомбу на Гриммо, 12. Потому что Мэшборн, бывший аврор, отказался сдавать своих подельников даже в обмен на некоторое смягчение обвинений. Расколоть его с помощью Веритасерума они тоже не смогли: Мэшборн связывал себя и своих пособников Непреложным обетом, который сильнее любой сыворотки правды.

Драко уже трижды намекал Гарри, что пора плюнуть на гриффиндорские понятия о чести и действовать более радикально. Но над делом работают лучшие авроры, они уже нашли нескольких подельников Мэшборна, и поимка создателя бомбы остается лишь вопросом времени.

Гарри надеется, что этот человек не рискнет снова что-то предпринять, когда повсюду рыщут авроры. В этом он убеждал встревоженную происходящим Джинни: она настаивала, что Джеймсу стоит на время переехать к ним в скрытый Фиделиусом дом в Годриковой впадине. Гарри даже поддакнул ей, забавляясь выражением лица Джеймса, и тот наконец-то признался матери, что встречается кое с кем. А когда уточнил, что этот «кое-кто» — Драко Малфой, Джинни заявила, что ради безопасности сына готова терпеть под крышей своего дома и его. Джеймс, отчаянно краснея, сообщил, что лучше поживет в Малфой-мэноре, на что Джинни только фыркнула. На этом инцидент был вроде как исчерпан, но на всякий случай за Джеймсом по просьбе Гарри приглядывают авроры. Пожалуй, только поэтому Драко еще не проел Гарри плешь тем, как долго Аврорат не может расколоть одного-единственного волшебника.

И в глубине души Гарри согласен: еще чуть-чуть, и тех самых радикальных мер, о которых ему даже думать не хочется, будет не избежать.

* * *

Лифт останавливается на третьем уровне Министерства магии. Голос объявляет:

— Отдел магических происшествий и катастроф.

Хьюго бросает взгляд на Алису — она выглядит испуганной, робко озираясь по сторонам.

— Нам сюда, — сообщает он и ведет ее в левое крыло, которое занимает Комитет по выработке объяснений для маглов. Алиса старается не отставать, но это явно дается ей с трудом, в том числе из-за воздушного боя бумажных самолетиков из Отдела магического правопорядка и Отдела тайн. Остановить их пытается Стефани, которую Хьюго как-то раз видел в Отделе тайн, — то ли практикантка, то ли просто новенькая. Самолетки ее не слушаются.

Хьюго разгоняет их одним взмахом палочки, и девушка благодарно улыбается, вылавливая нужные ей записки.

— Тут всегда так... несерьезно? — интересуется Алиса, и Хьюго смеется:

— Нет, но делопроизводство налажено просто ужасно.

Он останавливается у двери с криво прибитой табличкой: «Х. Уэллс, не беспокоить» и стучится. Из-за двери никто не отзывается, но это не удивительно, потому что комитет загружает себя работой даже тогда, когда все спокойно и секретность существования магов не под угрозой. Когда же до выборов всего десять дней, работа есть: в полномочия комитета входит представление нового министра магии официальным магловским властям Британии — премьер-министру и королю. Ставить в известность монаршую семью считается правилом хорошего тона с принятия Статута о секретности в семнадцатом веке.

Поэтому дверь Хьюго открывает без каких-либо опасений — скорее всего, его стук просто не услышали.

Однако кабинет Харли Уэллс, начальницы комитета, встречает его тишиной. И отсутствием Харли на месте. Хьюго хмурится и сверяет часы — двенадцать ровно, как они и договаривались в начале недели.

— Что-то не так? — любопытствует Алиса и заглядывает в кабинет ему через плечо.

— Должно быть, Харли забыла, — предполагает Хьюго. — У комитета накануне выборов очень много работы. Правда, Харли мне всегда казалась более внимательной к расписанию.

Это еще мягко сказано — Харли Уэллс была немного сдвинута на том, что касалось распределения времени. Как-то раз Хьюго опоздал на совместную с комитетом планерку и полчаса слушал ее лекцию по тайм-менеджменту. Но со всеми бывает, правда ведь? Так думает Хьюго, оставляя на столе Харли записку, пока Алиса делает вид, что не осматривается в кабинете Харли, как в музее.

— Давай тогда подождешь у меня в бюро? — предлагает Хьюго. — Думаю, она нас позовет, когда вернется.

Он кладет записку на стол и уже поворачивается к нему спиной, когда замечает периферическим зрением закатившуюся под стул волшебную палочку.

— Или нет, — вздыхает Хьюго и пишет новую записку. Он складывает ее в бумажный самолетик, на крыле которого подписывает «Главному аврору Г. Поттеру. Срочно», и выпускает за дверь.

Хьюго думает, что лучше дождаться Гарри здесь, на всякий случай, но в его жизни ничто никогда не идет по плану — даже такому простому. Потому что Алиса, которая зачарованно следит взглядом за самолетиком, вдруг кричит кому-то в коридоре:

— Эй! Отпусти его! Она схватила твою записку, Хью, — сообщает она и так стремительно исчезает за дверью, что Хьюго на секунду думает, что она аппарировала. Но из коридора доносится короткое «Ступефай», и Хьюго выбегает из кабинета Харли Уэллс как раз вовремя, чтобы увидеть: Стефани, та самая практикантка из Отдела тайн, опускает волшебную палочку, а рядом лежит бессознательная Алиса.

— Что ты делаешь? — спрашивает Хьюго и сам же себя мысленно называет идиотом. Потому что его стремление во всем разобраться сильно мешает в принятии правильных решений в экстренных ситуациях. А что ситуация экстренная, Хьюго не сомневается.

Потому что Стефани не просто держит Алису под прицелом палочки: в ее второй руке блестит металл магловского оружия.

— Если не хочешь, чтобы я ее застрелила, то ты поможешь мне выйти из министерства, — требует она и недобро усмехается: — Пистолет зачарован, и он выстрелит, даже если ты отнимешь его у меня. И уж поверь, пуля дойдет до своей цели любым способом.

— Не слышал о таких вещах, — рассеянно говорит Хьюго и снова бросает взгляд на часы. До конца обеда еще уйма времени, и ждать, что кто-то еще появится на этаже, почти бессмысленно. Сюда и так редко заходят, особенно в левое крыло. Но, может быть, если ему удастся потянуть время, то сюда успеет добраться Гарри?

Внутренний голос, который на удивление в этот раз не похож на Розин, нашептывает, что на последнее Хьюго надеется зря.

— Теперь услышал, — огрызается Стефани. — А теперь подними ее и пошли.

— Думаешь, никто не заметит, что она без сознания? — спрашивает Хьюго, но послушно подхватывает Алису на руки.

— Скажем, что магла лишилась чувств от впечатлений, — кривит губы Стефани. — Иди давай. И не забывай, что выстрелить я могу в любой момент.

Они идут в сторону лифта. Стефани скрывает пистолет каким-то чарами и вжимает дуло ему в бок. Хьюго удивительно остро чувствует холод от металла и думает, что, если бы не Алиса, можно было бы попробовать что-то сделать: например, все же выхватить у Стефани оружие с помощью какого-нибудь банального Акцио. Если оно, конечно, может сработать на зачарованном магловском пистолете.

Когда двери министерского лифта открываются, Хьюго едва сдерживает облегченный вздох, потому что внутри оказываются двое авроров. Но они не замечают странного взгляда Хьюго, слишком увлеченные беседой. И выходят, даже не обратив внимания на Алису.

Стефани ведет их мимо Атриума в сторону зала с общественными каминами. У Хьюго очень плохое предчувствие — куда бы ни решила сбежать Стефани, сделать это она сможет. И насколько ей будут нужны они с Алисой как прикрытие — большой вопрос.

Потому что, возможно, ей проще шагнуть в камин и все-таки выстрелить.

Они подходят к камину, и Стефани убирает пистолет — холод Хьюго больше не чувствует. Но по тому, как вздрагивает очнувшаяся минуту назад Алиса, он понимает: выстрела им все-таки не избежать. Он старается успокаивающе улыбнуться ей, но сам понимает, насколько это бессмысленно.

— Спасибо за компанию, Хьюго, — с усмешкой говорит Стефани. — Передай своему дяде, чтобы...

— Стефани, привет! — раздается прямо за ее спиной чрезмерно радостный голос Джеймса Поттера, и Стефани меняется в лице, когда на ее плечо опускается его рука. — Ты как раз мне нужна, — непринужденным тоном продолжает Джеймс и будто только сейчас замечает Хьюго. — О, Хью! Что, все-таки девушку завел?

Хьюго таращится на него, ровным счетом ничего не понимая. А потом пистолет, вдруг ставший видимым, вылетает из рук Стефани и исчезает прямо в воздухе, а сама Стефани оказывается скована чьим-то Инкарцеро.

— Умеете же вы, младшие, влипнуть в неприятности, — замечает Джеймс и оборачивается к отцу, который выходит из тени справа — оттуда прилетело Инкарцеро. — Заберете ее сразу?

— Немедленно, — подтверждает Гарри и заводит связанную Стефани в лифт. — Увидимся позже на допросе, это всех вас касается. И незнакомой мне юной леди, которую Хьюго так нежно держит на руках, тоже.

Хьюго смущенно смотрит на Алису, краснеет и опускает ее на пол. Она хватается за его плечо, недоуменно глядя в спину скрывшегося в лифте Гарри.

— Что это было? — с нервными нотками в голосе спрашивает Хьюго.

— Полезно иногда иметь парня с даром к прорицаниям. — Голос Коннора доносится слева, как будто из пустоты. Хьюго хмурится, и Коннор появляется, как-то слишком драматично сбросив поттеровскую мантию-невидимку. В руке он брезгливо держит за рукоять пистолет. — Джей, твой отец забыл про улику, и если я стану министром, то нам придется серьезно поговорить о его квалификации.

На мгновение Хьюго думает, что он это серьезно, но Джеймс смеется и хлопает Коннора по плечу:

— Когда ты станешь министром, какое, к черту, если? Давай сюда свою улику, отнесу отцу.

Джеймс уходит, прихватив с собой пистолет, а Коннор усмехается и с интересом смотрит на Хьюго и Алису.

— Ничего не хочешь мне сказать? — с невинным видом спрашивает он, и Хьюго снова чувствует, как щеки заливает краской. Он отступает от Алисы на шаг и смущенно говорит:

— Это Алиса. Я тебе рассказывал, помнишь?

— Та самая тетя Мелани? — Коннор окидывает Алису удивленно и как-то изучающе и бросает на Хьюго ревнивый взгляд: — Ты не упоминал, что она — ангел.

— Вы, вообще-то, при мне разговариваете, — деликатным тоном замечает Алиса и неожиданно сурово хмурит брови, глядя то на Коннора, то на Хьюго. — И это тот самый Коннор? Который «мама меня прибьет, если узнает»? Ты не говорил, что он красавчик.

— Ты про меня рассказывал? — удивляется Коннор, глядя на все еще смущенного и сбитого с толку Хьюго. Он приязненно улыбается Алисе и соглашается: — Видимо, да, тот самый. И что же Хью про меня говорил?

— Не так много, на самом деле, но...

— Пожалуйста, вы можете не быть такими... такими... — Хьюго не уверен, что вообще сможет подобрать слова, которые описали бы этот нелепый и до жути неловкий разговор.

— Почему бы мне не пригласить вас обоих на кофе? — предлагает вдруг Коннор. — Мы будем нужны в Аврорате не раньше, чем через два часа. Пока они найдут и поговорят с Уэллс, пока допросят Стефани... Это долго.

— Это не будет слишком неловко? — уточняет Алиса. — Я не так чтобы много знаю о магическим мире, чтобы поддержать разговор. Хьюго как раз поэтому и предложил рассмотреть меня на работу в Комитете по выработке объяснений для маглов, чтобы ваши могли быть точнее в формулировках и легендах.

— Зачем говорить о магическом мире, когда мне все еще любопытно, что же такого Хьюго обо мне рассказывал? — Коннор усмехается и вопросительно смотрит на Хьюго. — Веснушка, ну соглашайся.

Хьюго ловит себя на мысли, что Коннор с Алисой могут на удивление спеться. Он не уверен, чем это грозит лично ему, но сдается.

* * *

Джеймс, Альбус, Лили, Роза и Хьюго снова собираются в доме на Гриммо следующим вечером. Они сидят в старой комнате Альбуса и Джеймса, кто на полу, кто на кровати, кто на подоконнике, медленно пьют и вяло разговаривают. Это неожиданно действует на всех пятерых успокаивающе. Лили в прошлый раз даже сказала: «Как будто мы семья, которая никогда не ссорилась».

— То есть ты хочешь сказать, что бомбу с охеренно сложным механизмом сделала практикантка Отдела тайн? — с недоумением спрашивает Альбус и задумчиво гоняет соломинкой подтаявший лед по стакану с остатками виски. Он, конечно же, облюбовал подоконник и курит в распахнутое окно.

Рядом на полу, откинувшись на подоконник затылком, сидит Роза. Она чувствует себя немного странно, находясь рядом с Альбусом, но сегодня он ей даже улыбнулся и накинул на плечи плед, когда она уселась под открытым окном.

— Не просто практикантка Отдела тайн, — поправляет Альбуса Роза. — Стефани — внучка пакистанского партнера Мэшборна.

Джеймс кивает, облокачиваясь о стену.

— Она рассчитывала, что если магловское оружие убьет сына Главного аврора, то не только он пересмотрит свое отношение к запрету на магическое вмешательство, но и большинство в Англии. Тогда, по ее плану, выбрали бы Мэшборна, а ее семья озолотилась бы. А когда поняла, что все пошло не так, похитила Харли в надежде, что сможет свалить это на маглов и обвинить их в агрессивном настрое к волшебникам. Отец сказал, что Харли сильно досталось от аравийского проклятия, и если бы не Хьюго, вряд ли ее смогли бы вовремя найти и спасти, — кривит губы Джеймс. — А Стефани ведь казалась мне милой. Знаете, такой неуверенной и немного испуганной недавней выпускницей Хогвартса, которой досталась работа в жутком и унылом отделе министерства.

— Ну конечно, это Отдел тайн — унылый? — вскидывается Хьюго. — Поработал бы ты в бюро по вопросам образования... Вот где настоящая жуть и уныние.

— Так почему ты не переведешься? — интересуется Лили, заботливо поправляя смявшийся ворот его рубашки. — Ты мог бы попробовать себя в чем-то другом.

— Даже на скучной и унылой работе можно иногда делать что-то хорошее, — замечает он и чуть улыбается, обнимая колени. — Этого вполне хватает, знаешь ли.

— Ах ну да, тебе сейчас не до карьеры, герой-любовник, — фыркает Лили, недвусмысленно поигрывая бровями. — Кстати, Джей. А как отец все-таки узнал о вас с Драко?

— Драко ему и рассказал, — хмыкает Джеймс. — Ну и папа сам догадывался, только ничего не говорил.

— То есть я выиграла! — Лили вскидывает вверх сжатый кулак в победном жесте. В школе она с таким же видом показывала пойманный снитч.

— А вот и нет, — спорит Альбус и в его голосе слышатся смешинки. — Выиграл Скорпиус.

— Что? Он даже не делал ставку!

— Делал, — вынужден признать Хьюго. — Поставил десять галлеонов на то, что Драко расскажет отцу Джеймса об их отношениях, но он уже будет знать.

— Чертов Скорпиус, — оскорбленно фыркает Лили.

— Он лучший в этом, — тянет Альбус с излишним самодовольством, за что получает от Лили подушкой в лицо. Роза, на которую подушка в итоге падает, ойкает и бросает ее обратно, но попадает в Хьюго.

— Развели детский сад, — ворчит Джеймс, и Альбус с ухмылкой наколдовывает ему бороду. Джеймс выглядит комично, и Роза с Лили заливисто хохочут.

* * *

Они расходятся за полночь, и Альбус нисколько не удивляется, что за Хьюго заходит Коннор. Хьюго еще в начале вечера что-то говорил про планы, а Альбус ухмылялся: ясно, какие планы могут быть на ночь. Хьюго смущался, Лили хихикала, и это было забавно.

— Поговори с ним, — выдыхает Джеймс Альбусу в ухо и ненавязчиво подталкивает его в сторону Коннора. Тот стоит у камина и с ласковой улыбкой смотрит, как Хьюго что-то говорит Розе. Альбусу даже неловко — он прекрасно знает этот взгляд и ловил его на себе не раз.

— Я, кажется, должен извиниться, — бурчит Альбус несколько более раздраженно, чем должен человек в его положении. Коннор бросает на него чуть насмешливый взгляд и интересуется:

— За что, например?

— Ты не можешь как нормальный человек просто сказать, что все в порядке, да? — по инерции огрызается Альбус и слышит, как позади него с намеком кашляет Джеймс. Коннор, конечно, тоже это замечает.

— Поговорим на улице? — миролюбиво предлагает он, и Альбус кивает.

На улице прохладно и слякотно. Альбус ежится и по привычке лезет в карман за сигаретами. Коннор делает вид, что не замечает, как у него подрагивают пальцы, и Альбус ему за это благодарен.

— Я натворил довольно много херни, — признается Альбус, старательно не глядя на Коннора. — И мне правда за это стыдно. Я понимаю, что тебе на это плевать, но...

— Мне не плевать, — перебивает его Коннор. — Мне никогда не было плевать на тебя и твои чувства. Не думай, что я не знал, чем все закончится, когда ты заявился ко мне в прошлом году.

— Тогда почему открыл дверь? — Альбус нервно затягивается и всё-таки смотрит на Коннора. Тот с досадой морщит нос и исправляется:

— Ладно, я не думал, что ты снова сбежишь. Это было...

— По-мудацки.

— Да, примерно это я хотел сказать, — усмехается Коннор. — Ты ужасно сложный, Ал, и с тобой очень непросто. И наверное, мне стоит даже сказать тебе за тот побег спасибо. Потому что тогда я понял, что не хочу сложно. Драм мне хватило еще лет десять назад.

— Это... определенно не то, что я ожидал услышать, — растерянно замечает Альбус. — Знаешь, я переживал из-за той статьи. Не потому, что там написали про меня, ведь они, честно, правы. А потому, что досталось из-за меня тебе.

— Не поверишь, но, кажется, эта статья пошла мне на пользу.

— Надеюсь, ты выиграешь выборы, — говорит Альбус и чуть улыбается. — Из тебя выйдет хороший министр.

— Вы еще не закончили? — деликатно выглядывает из-за двери дома Хьюго. — Лилс требует, чтобы мы дали ей поспать.

Альбус хмыкает:

— Закончили, Хью, возвращаю твоего без пяти минут министра. — Он бросает на Коннора хитрый взгляд и добавляет: — Рад за вас, кстати.

— И я за вас, — отвечает с улыбкой Коннор и аппарирует вместе с Хьюго.

Альбус косится на окна, замечает в одном подглядывающих Джеймса и Лили и показывает им язык.